Я вдруг веду себя совершенно неуправляемым образом, потом мне приходится просить прощения, или заглаживать какие-то свои вины, или исправлять ошибки, я не понимаю, почему я так поступила.
Мое настроение идет то вверх, то вниз, неконтролируемые перепады настроения, я сама не понимаю, почему вдруг я радуюсь, как сумасшедшая, а потом плачу.
Мне трудно общаться с друзьями, ну согласитесь, с таким человеком трудно дружить. Вот эти неформальные связи потихонечку отваливаются, остаются формальные связи, на работе, с соседями, я перестаю разговаривать с соседкой в коридоре, прохожу мимо. На работе у меня только деловые отношения, я не могу посидеть, попить чаю с подружкой.
Неудачи в поддержании неформальной межличностной системы поддержки. Эта сложная фраза на самом деле означает нарушение связей с людьми. Естественно, что приходит чувство одиночества, я прячусь от других людей, мне легче быть одной, возникает тоннельное видение, затем возвращается паника.
Вдруг я начинаю чувствовать, что весь мир рушится, и я начинаю судорожно бегать и искать, что сделать, как справиться, как спасти, как что- то сделать. Я бегаю, как угорелая кошка, мечусь, ничего не соображая, какое-то время должно пройти, чтобы я устала и тогда остановилась.
Атака паники бывает вдруг. Вот на вокзале объявили, что в здании заложена бомба, и вся толпа начинает ломиться в двери, срочно пытаясь выбраться оттуда, они не понимают, что происходит, их задача вылезти оттуда. Если бы они шли чуть медленнее, они быстрее бы вышли, но они не могут этого понять, они бегут сломя голову, с вытаращенными глазами, вон отсюда, здесь мой ребенок, я должна с ним выйти отсюда. Они создают пробку, сами не могут выйти, другой никто не может выйти из здания вокзала. Это паническая атака, то, что нельзя допустить в кризисных ситуациях, а здесь это как раз происходит.
У меня возникают проблемы со здоровьем. Разве нормальный человеческий организм выдержит это? У меня болит сердце, я буду нервничать все время, у меня обострятся мои хронические болезни, может быть, поднимется давление, может быть, почки, суставы начнет ломить, мои старые болячки дают о себе знать. И тогда я начинаю пить лекарства для того, чтобы справиться с этой болезнью, и не только лекарства от больных почек, но еще и успокаивающие, или потихонечку прихлебывать алкоголь, должна же я как-то справиться с этой безумной нагрузкой.
Я не прошу помощи, не ищу ее, я изолирована от помощи. Вот здесь помощь нужна, обязана быть. Это уже требует интервенции, требует вмешательства. Мы находимся в таком состоянии, когда наши собственные родственники должны проводить интервенцию с нами. Они должны требовать, чтобы мы приняли помощь, потому что иначе будет совсем плохо.
А какая помощь может быть? Спонсор, терапевт, я имею в виду психотерапевт, АЛ-АНОН, и как можно чаще. И как срыв алкоголика и наркомана не лечится невропатологом, воздухом, отдыхом, санаторием, так же и этот срыв не лечится санаторием и отдыхом. Это требует профессиональной помощи.
Если человек не получает ее в действующем кризисе, то возникает последняя стадия срыва, которая называется финальное торможение.
Я не могу изменить свое поведение, моя жизнь несется вскачь, и я ничего не могу с этим сделать. Я понимаю, что моя жизнь разрушительна. Я понимаю, что я веду себя плохо. Я ничего не могу с этим сделать. Развивается позиция: «Пошли Вы все, меня это вообще не касается, оставьте Вы меня в покое». Я полностью теряю всю структуру дня. Я теряю представление о том, когда ночь, когда день, когда на работу, когда с работы, когда спать, когда есть, мне все неважно. Я чувствую отчаяние, ужас, и мне закономерно приходят мысли о самоубийстве. Я начинаю думать, что это невоз можно изменить, что всегда будет так, что так больше невозможно, что моя тоненькая ниточка жизни больше не выдержит, что я просто уйду из этой жизни, лучше сейчас и быстрей.
Как будто весь мир схлопнулся, и что тогда? Либо человек становится алкоголиком или наркоманом, как стали алкоголиками и наркоманами многие мои друзья и я сама, либо в этой ситуации он действительно предпринимает попытку самоубийства, и я знаю людей, которые ушли из этой жизни именно в этой ситуации, либо он вдруг понимает, что ему нужна помощь. Вот опять эта наша кривая.
Либо рано или поздно идти в этот аппендикс, в безумие и смерть, -либо я начну выздоравливать. И опять пойдут вот те изменения в выздоровлении, о которых я говорила полчаса назад.
Обратите внимание, когда я рассказывала про признаки срыва со-зависимого человека, это и признаки срыва зависимого человека. Просто они выглядят чуть-чуть по-другому.
Просто акценты стоят иначе, просто вместо того, чтобы предпринять попытку самоубийства или сесть на транквилизаторы, родственники наркоманов редко употребляют наркотики, а родственники алкоголиков редко начинают пить. А вот родственники наркоманов часто начинают пить в этой ситуации. Для них это вроде как нормально.
Обратите внимание, что у выздоравливающего наркомана мама в срыве, и она начала пить. У меня есть такая пациентка. Мама пьет.
Они либо начинают пить, либо они начинают пить лекарства, но как наркотики. Например, они пьют транквилизаторы в таких дозах, чтобы все время быть в состоянии немножечко оглушенном, чтобы притушить себя до такой степени, чтобы не чувствовать, не думать и не рассуждать, не видеть ничего.
Они вроде как ходят на работу на автопилоте, вроде как варят кашу, ну и все. Это наркотик, это не лечение. Это способ уйти от этой жизни. Это медленное самоубийство, ничем не отличающееся от наркомании. Наркоман в этой ситуации просто начинает колоть себе героин.
Очень много есть параллелей, поэтому Вы можете представить себе, что происходит с алкоголиком и наркоманом, когда он срывается, как можно отследить этот процесс и постараться показать ему, что с ним происходит, для того, чтобы он вернулся наверх.
Что-то сначала происходит во мне внутри, и только потом это начинает выражаться в поведении. Когда мне говорят: ты ведешь себя не так, мне мало менять поведение, мне нужно менять внутренний порядок. Если это поведение приводит к потере контроля, если я чувствую, что жизнь выхо дит у меня из рук, что все несется вскачь, то мне нужно сначала вернуться вот сюда и посмотреть, как я веду себя не так.
Для этого служат группы, лекции, тренинги и все остальное. А после этого мне нужно вернуться вот сюда и посмотреть, что во мне самой провоцирует это поведение. Я Вас призываю к тому, чтобы Вы не останавливались на том, чтобы сказать: я больше не буду вести себя так, так и так, я больше не буду отбирать у него дозу, контролировать, я больше не буду пренебрегать своим больным зубом. Мало.
Обязательно нужно понять, почему я пытаюсь его контролировать, почему мне наплевать на мои больные зубы, почему! Вот это становится причиной всего. Если Вы с этим ничего не сделаете, то любые попытки менять поведение - это будет просто припудривание болячек, и все.
И потому вот теперь я должна начать рассказывать о другом уровне. В следующий раз я буду Вам рассказывать, что такое срыв с точки зрения духовной. Потому что многое из того, что я рассказала сейчас, эти вот признаки относились к границе поведения и внутреннего непорядка. В следующий раз я буду касаться вот этого участка.
Глубоко внутри нас что-то происходит, что заставляет человека срываться. Я буду говорить о зле, как я его понимаю. Я как-то рассказывала Вам о духовных аспектах зависимости, вот я буду рассказывать похожие вещи, опираясь на опыт людей, которые проходили этот путь, самых разных людей, не только наркоманов и алкоголиков, и созависимых, но еще и тех людей, для которых эта чистота была самым главным. Это тема следующей лекции.
Лекция 2 (22.05.99)