Боже мой, - подумал Писатель. - Они практиковались в "стрельбе"…
- Это не шикарная комната, сэр, - сказала хриплым голосом женщина, - но, что есть...
Писатель указал пальцем и улыбнулся.
- Меня устраивает, миссис Гилман.
- И если вам что-нибудь понадобится, приходите ко мне.
- Спасибо. Вы очень гостеприимны.
Она достала пластиковый пакет с чем-то из переднего кармана своего платья.
- Попробуй немного. Они восхитительны!
Писатель побледнел. Это был пакет с курагой.
- Спасибо вам, но я вынужден отказаться.
- Надеюсь, вам понравится ваше пребывание у нас! - oна сияла от радости - Боже мой! С нами живет настоящий живой писатель!
- Спокойной ночи, миссис Гилман.
Она ушла, но снова просунула голову внутрь. Она указала на захлопнувшийся письменный стол.
- О, и вы, конечно, можете поставить пишущую машинку прямо здесь, - но она, конечно же, произнесла "пишущую машинку" как "стучалку". - Да, и у вас чудесный вид!
- Я так и сделаю, миссис Гилман.
Наконец, она ушла. Ч удесный вид? Он выглянул в окно и поморщился. Это была самая настоящая свалка, которая простиралась до тощего леса. Старые кузова автомобилей лежали на боку, а между ними испражнялась паршивая собака. Он продолжал убеждать себя, что окружающая среда является творческой необходимостью. Хенрику Ибсену[35] бы ПОНРАВИЛАСЬ эта комната. Он мог бы написать продолжение "Дикой утки"[36] здесь... Так что, если это было достаточно хорошо для Ибсена, это было так же хорошо и для него.
Но, от "вида" нужно избавиться. Он опустил запятнанную штору и тут же увидел граффити: ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ СОЛНЦЕ ОТКАЗАЛОСЬ СВЕТИТЬ, Я БЫ ВСЁ РАВНО ЛЮБИЛ ТЕБЯ - LED ZEPPLINЕ, нацарапал какой-то реднек. Писатель снова поморщился. Он выхватил свой маркер и написал: АД - ЭТО ДРУГИЕ ЛЮДИ - Дж. П. Сартр.
Вот так.
Готика белого отребья, эти слова кружились в его голове. Оцепенение творческого блаженства вернулось, когда он установил свою пишущую машинку. Это была печатная машина “Ремингтон-Cтандарт № 2”, выпущенная в 1874 году. Он потратил несколько тысяч долларов на её ремонт. Многие великие писатели использовали эту модель: Сэмюэль Клеменс, Джозеф Конрад,[37] Генри Джеймс.[38] Фактически, Клеменс, он же Марк Твен, был первым писателем-фантастом, официально представившим печатную рукопись издателю, та рукопись была подготовлена на идентичной машине.
В кране была достаточно горячая вода для его растворимого кофе, он поставил свою пепельницу в почти религиозной церемонии. Он откусил кусочек соленого крекера, нахмурился, затем выкинул всю коробку в мусорное ведро, когда прочитал, что срок хранения закончился в 1980 году. Идея отнести её обратно и попросить вернуть деньги показалась ему забавной.
Музыка, - подумал он. - O чень легкая…- и включил старое радио:
...в Милуоки на северной 25-й улице, здание 1055, развернулась ужасная сцена...
...возможно, ускользал от полиции последние пять лет...
...сотрудник шоколадной фабрики был арестован полицией Милуоки после того, как голый мальчик в наручниках сообщил о своем похищении...
…сегодня он признался, что лоботомировал и даже каннибализировал многих своих, ничего не подозревающих, жертв…
Какой ужасный мир, - подумал он. Между новостями об этом серийном убийце, он наткнулся на музыку и, что было еще хуже, это был хард-рок. Его желудок свело, когда он услышал: "Я свобооооооооооодная птааааашка..." Его бы стошнило в мусорное ведро. Он сразу же переключил радиоволну и, наконец, нашел многогранную скрипичную музыку.
Он скрипнул в кресле и вздохнул.
Axxx. Прекрасно. Арканджело Корелли, концерт номер 8...
Итак, Писатель был готов.
Он осторожно вставил лист бумаги марки “Eagl” в печатную машинку и напечатал:
ГОТИКА БЕЛОГО ОТРЕБЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Он положил палец на клавишу “B”. Это было легко, как и должно было быть. Его Муза текла рекой. Теперь... напиши первое предложение...
В дверь постучали.
- О, ради всего святого! - проскулил он.
Муза рухнула.
- Да? - pаздражённо ответил он.
Потом моргнул и сглотнул.
На пороге стояла взволнованная и ухмыляющаяся девчушка с волосами цвета кукурузного шелка. Она была босиком и с голыми ногами, из одежды на ней была джинсовая юбка и болезненно узкая розовая футболка, с надписью: ОТСОСИ БУШУ "92![39]
- Привет! - cказала она, естественно, произнося слово "привет" как "пывет". - Я - Нэнси. Мама сказала, что ты остановился у нас!
- Кто ты? Ты Дочь миссис Гилман?
- Ага, - oтветила девушка, игриво смотря на него.
Поразительно, - подумал он. - Какой-то парень не только женился на женщине, похожей на Генри Киссинджера, но и занимался с ней сексом... Но, судя по внешнему виду этой девушки, она не получила ни одного из менее привлекательных генов своей матери.
- Ну, что ж, очень приятно познакомиться, Нэнси, но, увы, сейчас я очень занят...
- Я забежала всего на секундочку...- она склонила бедро в другую сторону, краснея и улыбаясь. - Я хочу задать тебе вопрос, но... черт, ты можешь подумать, что это глупо...
О, ради всего святого! Но он чувствовал, что должен быть джентльменом и примером для подражания.
- Ни один вопрос не является мелочным или бесценным, Нэнси, за исключением вопроса, задушенного нежеланием.
- Чего?
Он вздохнул.
- Какой у тебя вопрос?
Она поднялась на цыпочках и шепнула ему на ухо:
- Могу я отсосать у тебя?
Писатель был поражён.
- Что, прости?
- Ой, не подумай плохо, я пососу совершенно бесплатно. Все равно мне нечего делать до вечера…
Миссис Гилман... сдаёт собственную дочь...
Закралась мысль ему в голову.
-…к тому же ты известный писатель, ни одна девчонка и тем более парень не смогут похвастаться таким в нашем городе!
Писатель закатил глаза.
- Правда, я не настолько знаменит.
Её колени начали тереться друг об друга, когда она начала вилять бедрами взад и вперед, со взглядом озорной школьницы.
- Видишь ли, я не хочу, чтобы ты думал, что я шлюшка…
- Я никогда бы так не подумал! - заверил он её.
- Чёрт, я не смогу уснуть, если не попробую твою сперму...
Писатель свирепо посмотрел на неё.
- Зачем тебе это нужно?
- Просто хочу знать, отличается ли на вкус писательская молофья от обычной.
Очень пафосно... Но все же он обдумал её предложение на мгновение. В конце концов, наибольшее творческое влияние на Стивена Крейна[40] оказала проститутка, когда он писал "Алый знак доблести"[41] и “Шлюпка в открытом море”. Писатель не мог отрицать своей аристократичности, утонченности, рожденной эрудиции.
- Это хорошее предложение, Нэнси, но мне придется отказаться. Tы должнa понимать: воздержание имеет решающее значение для эстетически творческих людей. Как у боксеров.
Она была живой деревенской Венерой, стоящей в его дверях.
- Ну так что ты решил? Дашь соснуть? - не унималась девушка.
Боже Небесный, ПОЖАЛУЙСТА, уйди! Твое тело УБИВАЕТ меня! - подумал он и сказал:
- Правда, Нэнси, я бы с удовольствием. Ты очень красивая молодая женщина, но...
Ее улыбка стала как у чеширского кота, показывая идеально ровные зубы, большую редкость в этих местах.
- О, забыла! У меня красивая шмонька, все парни так говорят. Хочешь посмотреть?
- Нэнси, не стоит...
Но она уже задрала джинсовую юбку одной рукой, а второй развела половые губы в стороны. Писатель опустил глаза.
Ему захотелось расплакаться. Её промежность выглядела идеальным пирожочком с завитком розовой ириски сверху. О, Боже…
- Я могу с уверенностью сказать, Нэнси, что твое влагалище должно быть представлено в Лувре. Тем не менее, я ужасно занят сейчас. Возможно, в другой раз.
Ее натиск ослаб.
- Ладно. Но ты хотя бы подпишешь мою сиську, на это у тебя есть время? Она достала фломастер из заднего кармана юбки и задрала футболку.
Писатель уставился на её грудь.
Грудь на вид была смазливо-упругой и полной жизненной силы молодости... и испорчена татуировками. На правой груди был набит смайлик с чёрной кривой дугой рта, двумя глазами, и вместо носа торчал большой розовый сосок, в то время как на левой был изображён большой орёл и надпись под грудью: СВОБОДНАЯ ПТАШКА.