Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Дж. П. Барнаби
"Бен"
Серия: Истории выживших (книга 2)
Автор: Дж. П. Барнаби
Название на русском: Бен
Серия: Истории выживших_2
Перевод: Роман Градинар
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Роман Градинар
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
«Со своего места на полке над моей кроватью, кукла своими безжизненными глазами обвиняет меня в том, что я подвёл Джульетту самым отвратительным вообразимым способом, и это заставляет меня желать боли от его плети и стали в его голосе, чтобы заглушить боль в груди».
Всю жизнь родители Бенджамина Мартина вбивали ему в голову, что он должен присматривать за своей младшей сестрой, но одной ужасной ночью он подвёл её. Теперь он терпит удали плети, впивающиеся в запястья наручники, пока его руки и ноги растянуты до невозможности. Эти вещи дают ему то, что нужно, чтобы забыть о насильственной смерти сестры, хотя бы на время.
Когда самый недавний Доминант Бена отбрасывает его в сторону, как сломанную игрушку, Бен привлекает своего лучшего друга, Джуда Арчера, собрать разбитые кусочки. Джуд влюблён в Бена много лет, но в своих фантазиях он никогда не хлестал друга плёткой. Он не понимает, зачем Бену нужен БДСМ, и переживает за зависимость Бена. Больше всего Джуд боится потерять свою человечность, потому что уже потерялся в Бене. Вынужденный променять следы на своей душе на боль, которая разрушает Бена, Джуд узнаёт настоящее значение подчинения.
Глава 1
За краями повязки на глазах он не видел ничего, кроме тьмы с чернильно-чёрными углами пустого пространства. Бенджамин Мартин расслабился, насколько было возможно, пока в его кожу впивались грубые верёвки. Растянутый за грани комфорта, он стоял на самых кончиках пальцев ног, чтобы облегчить груз на своих плечах. Из-за тонких верёвок, связывающих его член, всё жгло, но его спина просто горела. Слабые вспышки шока пробивались через его сознание, в то время как кожи коснулся очередной обжигающий удар. Напоминая себе, что он сам просил... нет, практически умолял об ударах, Бен крепче сжал верёвки, которые держали его наручники, и впился зубами в кляп. Он заслуживал каждую ослепляющую вспышку боли, потому что это не шло в сравнение с тем, что испытала она.
Он поморщился от удара хлыста, из-за чего дёрнулись крючки на его сосках, и он закричал, с резиновым шариком во рту. Вокруг шарика стекала слюна, смешиваясь со слезами, которые лились по его лицу. Сжимая бандану в левой руке, он умолял себя бросить её и остановить Кейджа, чтобы тот не сжёг его заживо, но не мог заставить свои пальцы разжаться. Они пытались... о, они так отчаянно пытались, но крохотная тканевая резинка для волос на его правой руке придавала ему сил. Ему нужна была боль, особенно сейчас, так что он держался как можно крепче, будто мог получить силы от единственной вещи, которая осталась от неё.
Флоггер приземлился твёрдым, плотным ударом на его бёдра (прим. плеть с несколькими гладкими хвостами), и крик, вырвавшийся из Бена, разрывал ему горло. Очередное дуновение старого вентилятора в углу попало на его вспотевшее тело, и он содрогнулся, несмотря на жар на своей коже. С ветром пришёл запах свежескошенной травы за бетонными стенами. Бен закрыл глаза под повязкой, цепляясь за ощущение прохладного воздуха на коже. Из-за кляпа и рыданий было тяжело дышать, так что Бен заставлял себя делать длинные, глубокий вдохи, в перерыве перед следующей вспышкой боли.
Только её не последовало.
Вместо этого верёвки на его обмякшем члене ослабли и исчезли, сменившись горячим, бархатистым ртом. Мягкое и нежное прикосновение поверх практически невыносимой боли пошатнуло Бена. Он повернул голову, опустив её на свои напряжённые руки, растянутые и горящие от поддержания его веса. Он поблагодарил Кейджа, с шариком во рту, но звук прозвучал несвязным стоном. Он никогда не говорил «Сэр» или «Хозяин», как с другими, было только «Кейдж», будто он питал силу от уважения, с которым звучало это имя.
Бен попытался расставить ноги шире, но распорка держала их на месте. Вместо этого Бен толкнулся бёдрами вперёд, молча умоляя Дома забрать его боль. От потока эндорфинов у него кружилась голова, как если бы он летал, не связанный с землёй ничем, кроме ощущения рта Кейджа на его члене. Он больше не узнавал звуки, исходящие из него — это было сочетание приглушённой мольбы и стонов, пока талантливый язык Кейджа обводил головку его члена. Он снова крепко сжал в кулаках верёвки, и его пальцы свело судорогой, пока он отчаянно пытался найти якорь, чтобы удержаться. Вместо этого он обнаружил руку, которая игралась с его яйцами, и смазку, которую наносили уверенные пальцы.
Держась, напрягаясь, Бен жаждал, чтобы Дом растянул его дырку. Его удовольствие не избавит его от опустошения сердца, но если хотя бы какое-то время держать это под контролем, может быть, Бен сможет найти силы пережить этот день. Пока он ждал, вся боль в его теле резко стала заметной. Кожа его спины кричала в знак протеста, пока он был подвешен к потолочным балкам в импровизированной игровой комнате в гараже Кейджа. Его руки болели, горло горело, но в груди и в сердце боли было намного больше. Он молча молился, чтобы Кейдж прекратил именно эту боль. «Пожалуйста... пожалуйста, останови это».
Её лицо проплыло перед его глазами, когда сознание ослабло. Лёгкие веснушки на её носу, её быстрая беззаботная усмешка, её зелёные глаза, которые всегда контрастировали с его голубыми, и все другие мелкие детали заполняли его разум и сжимали его сердце, как клещи. На мгновение стало так больно, что невозможно было дышать. Слёзы полились снова, прежде чем он успел их остановить. Затем низкий голос, обдающий горячим дыханием его ухо, потребовал его внимания.
— Ты этого хочешь, мальчик? Умоляй меня, — прорычал Кейдж, скользя своим членом вдоль щели между ягодицами упругой задницы Бена. Не колеблясь ни секунды, Бен выдавил несвязные мольбы с шариком во рту. Отчаянный и сломанный, он сделал бы что угодно, чтобы услужить Кейджу. Ему нужно было одобрение, подтверждение его цены, которой он не находил во всех остальных аспектах своей жизни. Бен мог преуспеть здесь, когда потерпел провал во всём остальном — во всей своей жизни.
Его мольбы превратились в жаркие маленькие всхлипы, заканчиваясь вскриком, когда его ноги резко дёрнулись в воздух. Звон металла и сотрясение распорки означали, что Кейдж подцепил распорку к крюку рядом с запястьями Бена. Согнувшийся пополам, он чувствовал собственное горячее дыхание на своих коленях, и жар тела Кейджа на своих бёдрах сзади. Тёплая, сильная рука потянулась между его раздвинутых ног и дёрнула его член достаточно сильно, чтобы бёдра напрягались от резкой нужды. Рука двигалась рядом с его яйцами, дразня и перекатывая их, заставляя прижиматься ближе к его телу, пока член пульсировал, прижимаясь к животу. Пока рука скользила ниже, Бен простонал, горловым и резким звуком вокруг кляпа. Пальцы тёрли его промежность и кружили вокруг его тугой маленькой дырочки.
— Пожалуйста, — крикнул Бен, сквозь кляп, но Кейдж будто знал, что нужно Бену. Бен медленно дышал сквозь жар, пока Кейдж растягивал тугое колечко мышц и пробиваясь в его задницу. Бен стонал с кляпом во рту, находясь во власти Дома, не в силах делать ничего, кроме как принять это. Мышцы противились вторжению и пытались всё вытолкнуть, но Кейдж ввёл свой член глубже, безжалостно. Грубые пальцы на заднице Бена впивались в мышцы с такой силой, что оставляли синяки, но Бен не находил сил беспокоиться об этом.
— Твоя задница так приятно сжимает мой член, практически так, будто была создана для меня, — бормотал Кейдж ему в щёку, пока его жёсткая козлиная бородка царапала кожу Бена. Он медленно отстранился, прежде чем толкнуться снова. Для Бена не существовало ничего, кроме черноты, злобной музыки и члена, погрузившегося глубоко в его тело. Впервые за тот день Бен не думал о ней. Он не мучил себя, пытаясь представить её крики. Он просто сосредоточился на пульсирующей боли в плечах, на пальцах, впивающихся в его бёдра, и на горячем удовольствии, которое охватывало его каждый раз, когда Кейдж касался его простаты. Ветер от забытого вентилятора окатил его тело и привлёк его внимание. Когда он содрогнулся, Кейдж крепче сжал руками бёдра Бена и держал его на месте для своих жёстких толчков.
Его тело раскачивалось от силы врезающихся в него бёдер, что добавляло ещё больше давления на его плечи. Поправив своё положение, насколько позволял бандаж, Бен попытался найти более удобную позу для своих ноющих рук, но безуспешно. Вместо этого он сосредоточился всей своей энергией на оргазме, который парил прямо в за пределами досягаемости, как солнечный свет, спрятанный за тучами боли. Если бы он только мог найти способ пробиться, то смог бы снова греться на солнце. Он хотел этого, так чертовски сильно, что чувствовал этот вкус на своих зубах... что угодно, чтобы прекратить боль.
Внезапно, тучи сместились, и большая мозолистая рука обхватила его член. Грубость руки повышала уровень ощущений, от которых у Бена выгибалась спина, несмотря на неловкую натянутую позу. От перемен член Кейджа ударил ему в простату, вместо того, чтобы просто скользнуть по ней, но вздох удовольствия Бена не прошёл через шарик в его рту. От низкого, садистского смешка по телу Бена пробежала дрожь, и чисто инстинктивно он задержал дыхание. Он вскрикнул, когда Кейдж снял зажим с его левого соска, и кровь вернулась обратно к этой крохотной выпуклости. С удивительным милосердием, Кейдж не стал растягивать предвкушение и снял второй зажим, после чего погладил грудь Бена. Дрожа, как струны, его мышцы были так напряжены, что Бен не знал, сможет ли когда-нибудь их расслабить. Удовольствие пробежало по его спине и вырвалось из его члена.
— Вот мой хороший мальчик, — простонал Кейдж, когда горячее семя Бена брызнуло ему же на грудь. Все мышцы сжимались, и его анус стал таким тугим, что он мог поклясться, что чувствует неровности ствола Кейджа. Вознаграждённый низким, отчаянным «чёрт» от своего Дома, Бен парил, пока трах продолжался. Рука на его члене продолжала двигаться, продлевая сладкое удовольствие. Снова и снова, член заполнял его, каждый толчок был чуть менее осторожным, чем предыдущий. Единственным предупреждением о надвигающемся оргазме Кейджа послужил звук, какой-то средний между мычанием и рычанием. Рычание превратилось в медленный стон, когда внутри отверстия Бена взорвалась горячая, мокрая пульсация.
— Чёрт, парень, — произнёс Кейдж. Он пытался восстановить дыхание и медленно вытащил член. Бен обмяк и свисал со своего подвесного устройства, с капающей из задницы спермой его Дома. Развращённый и крайне истощённый, он даже не пытался помочь, когда Кейдж снял защёлку, которая держала распорку на крюке. Его руки будто кричали, когда ноги осторожно опустились.
— Я тебя держу. Всё хорошо, — пробормотал Кейдж на ухо Бену. Ступни его ног касались толстого мата на полу, но ноги Бена его не держали. Он продолжал опускаться на пол, сначала на колени, а затем на ноющую задницу. Потрёпанный матрас отделял его кожу от шероховатого бетонного пола. Напряжение верёвки, связывающей его руки, исчезло, и Бен упал спиной на сильную грудь. Он глубоко дышал через нос, пока Кейдж ослаблял ремни, держащие кляп в его рту. Когда кляп исчез, Бен хватал ртом воздух, пока его челюсть до костей охватывала боль, и Кейдж сжал его крепче.
— Не торопись, — властная нотка в голосе Кейджа заставила Бена подчиниться. Он положил голову на большую грудь мужчины и ждал. В какой-то момент тишина сменилась резкой встряской; Бен не знал, когда именно, но слышал биение сердца Кейджа. От прохладного воздуха вентилятора по его коже бегали мурашки, и он вздрогнул. — Закрой глаза, малыш.
Бен зажмурил глаза под повязкой, когда ремни, впивающиеся в его кожу, ослабли и упали. Яркий свет давил на его закрытые веки и угрожал пробраться сквозь них. Требовало больше сил, чем у него было, чтобы заставить глаза приоткрыться, и Бен сразу же закрыл их снова. Все части его тела болели, и он не хотел пока сталкиваться с реальностью.
— У меня здесь есть немного воды. Тебе нужно попить.
Бен кивнул, и к его губам прижалась бутылка. Прохладная вода словно амброзия окатила его пересохший язык и губы. Кейдж сначала позволил ему делать только маленькие глотки, но затем слегка наклонил бутылку и дал напиться. Сердцебиение Кейджа заполнило разум Бена, выталкивая все остальные мысли, пока он отдыхал рядом со своим Домом. «Ещё нет. Я не могу думать об этом. Пожалуйста, ещё несколько минут». Неожиданно, рука погладила его по голове, медленными кругами обводя его скальп. Бен только утром побрил голову, как делал каждые несколько дней, и тактильная нежность успокаивала его. У него вырвался тихий стон, когда он подвинулся ближе к Кейджу. Обычно Дом не допускал такого типа нежности, какую проявлял в этот момент, но для Бена сеанс выдался тяжёлым, и ему нужно было нечто большее. Кейдж не мог знать о ней, но был невероятно проницательным. Бен чувствовал его беспокойство в мягких, заботливых прикосновениях.
— Наклонись вперёд, малыш. У меня есть кое-что для твоей спины, — власть в голосе Кейджа заставила его опуститься вперёд, прежде чем он успел понять, что это значит. А затем он сразу же дёрнулся обратно, его дыхание выходило резкими вздохами паники. Кейдж не мог забрать это. Боль должна была продлиться, ему нужно было напоминание. Ему нужно было жжение на то время, когда он снова останется один.
— Нет, я не хочу этого, — твёрдо сказал ему Бен и попытался развернуться, чтобы спрятать свою содранную кожу. От внезапного движения боль прострелила его от плеча до колена, и Бен сжал челюсть, чтобы не всхлипнуть. Снова бросая вызов свету, он открыл глаза, моргая от резкой яркости. Перед глазами появилось суровое лицо Кейджа. Ярко-голубые глаза, похожие на глаза Бена, но более опасные, выражали ярость от того, что Бен посмел поставить под сомнение его приказ. Которая стрижка чёрных волос обрамляла суровое лицо, которое повидало слишком много дерьма в жизни.
— Никакого непослушания, чёрт возьми! Не знаю, что за дерьмо творится у тебя в голове, но сабы не уходят отсюда раненными. Ты мой мальчик и не выставишь меня в плохом свете, — прорычал Кейдж, с уверенностью положив сильную руку на загривок Бена и толкая его вперёд. Бен неохотно закрыл глаза от боли, закипающей в его груди, пока Кейдж осторожными пальцами мазал его спину. Бена окружил слабый запах лекарства, и он оплакивал потерю даже малой доли отвлекающего жжения в спине и ногах. Боль держала его приземлённым. Если бы он сосредоточился на этой боли, то не пришлось бы думать ни о чём другом.
— Прости, Кейдж, — машинально сказал Бен. Его Дому потребовалось больше тридцати минут, чтобы позаботиться о на удивление целой коже Бена, стереть боль с его плеч и руки и убрать инструменты после их дневного сеанса. К тому времени, как Бен оделся и стоял на жаре позднего лета среднего запада во дворе Кейджа, его сердце снова болело. Он перебирал пальцами резинку для волос в кармане своих джинсов, пока Кейдж запирал святилище гаража, прежде чем встать рядом с ним.
— Бен, — подтолкнул он, напоминая Бену, что за пределами гаража, где его только что трахнули, пока он свисал с потолочных балок, они были просто Бен и Кейдж — механик мотоциклов и завсегдатай тюрем. Они не были друзьями, не совсем, но относились друг к другу дружелюбно, давая друг другу необходимое, в симбиозе боли и секса. — Хочешь поговорить об этом?
Взгляд Бена двигался по широкому полю травы, пока он думал, а затем веки закрылись от дневного солнца. Ему нравилось ощущать на лице тепло и находиться в тихом уединении сельского района Кейджа. Гараж, где находилось оборудование, которое всю жизнь собирал его Дом, стоял в нескольких сотнях шагов от просторного дома. За длинной линией деревьев даже не было видно ближайших соседей. Изолированная и мирная местность; никто не догадается, что здесь происходило.
— Я в порядке, — Бен открыл глаза, но не встретился взглядом с Кейджем, отвечая. Он не мог заставить себя размыть границы их отношений, потому что чертовски сильно нуждался в Кейдже. Это была зависимость, которых психотерапевты всегда велели ему избегать. Но он пил только время от времени, отказался от наркотиков и больше не имел никаких пагубных пристрастий, за исключением желания, чтобы его избивал и трахал грубый, равнодушный Хозяин. Потеря Джульетты лишила его всего остального.
Его джинсы, его обувь, даже его майка сжимали и ограничивали его после прекрасной свободы наготы во время сеанса. Бен ходил бы голым, если бы это позволяли общество и благоразумность. Так как сказать было больше нечего, Бен повернулся к Харлей Дэвидсону, который ждал его на подъездной дорожке. Психоделически-фиолетовая краска с блестящими акцентами отражала солнечный свет и сияла тёплым оттенком. Чувственные линии мотоцикла стали ближайшими компаньонами Бена. Сейчас уединённость мотоцикла привлекала его худшим образом. Ему хотелось забраться на это тело из хрома и кожи и исчезнуть.
— Ты сможешь сесть за руль?
Бен думал над вопросом несколько долгих секунд. Физически, он был в порядке. Оставшаяся в спине и плечах боль не помешает ему, не так, как волны душевной боли, снова и снова охватывающие его. Не в силах соврать, Бен просто кивнул и сел на мотоцикл, упругое кожаное сидение заскрипело под его ноющей задницей. Бен избегал взгляда Кейджа. Он вырубался от соединённого кайфа от адреналина и эндорфина, и у него дрожали руки, пока он заводил двигатель. Бен не позволил себе проявить разрушительные эмоции, когда отпустил тормоз и поехал к главной дороге. Едва разгоняя щебень подъездной дорожки, Бен поставил ботинки на подножки и помчался вперёд. Хмурое лицо Кейджа в зеркале заднего вида проводило его до густых кустарников на переднем газоне.
Бен потерялся в пригородном пейзаже, усыпанном изогнутыми дубами и изолированными домами, пока он ехал по двухполосному шоссе к I-94 в сторону Чикаго. Постоянное гудение его двигателя Твин Кам 96B успокаивало потрёпанные края его нервов. Истощённый и вымотанный, Бен думал, что может поехать домой и столкнуться с Джудом. Они жили вместе с тех пор, как Бен ответил на объявление Джуда о поиске соседа в местной газете, когда его родители решили, что больше ни минуты не могут жить с призраком Джульетты. Её смех всё ещё отдавался эхом среди мрачных стен. Родители умоляли Бена уехать с ними, но что-то в его душе не позволяло уйти от неё, даже если это была просто её могила. Ему нужно было оставаться и присматривать за ней — он не мог снова оставить её одну, не после того, как так подвёл её. Бен хотел бы объяснить это Джуду, потому что тот стал ему не просто соседом по комнате, а близким другом и бальзамом в его сломанной жизни. Бен так сильно скрывал, насколько он разбит, потому что без дружбы Джуда будет действительно потерян.
Джуд не знал о Кейдже.
Джуд не знал Джульетте.
Джуд не знал о его пристрастиях.
Джуд не знал о боли, в которой он нуждался, чтобы функционировать.
Бен мог бы уговорить Джуда остаться, если тот узнает хотя бы об одном пристрастии, но их общий вес мог заставить Джуда на грани безумия сбежать, возможно с криками, из их маленькой двухкомнатной квартиры. Слабо держась за свою разрушенную психику, Бен вывел мотоцикл на автостраду и отказывался думать о том, что с ним будет, если он потеряет дружбу Джуда. Он потерял Джульетту. Его родители понятия не имели, как с ним справиться. Остались только Джуд и Кейдж — свет и тьма.
Наклонив мотоцикл направо, Бен добрался до верхушки рампы съезда и ждал, пока серебристый Цивик проползёт мимо, с водителем-подростком, который сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев. Боже, Бен помнил эту стадию своей жизни с ужасающей ясность — его мать, такая свободная и беззаботная, учила его держать руки как стрелки на десять часов и на два. Это контрастировало с разбитой женщиной, которой она стала всего через пару лет.
Ворота в их большой квартирный комплекс были открыты, как и обычно в течение дня, так что Бен проехал и свернул на маленькую улочку, ведущую к их зданию. С такими названиями, как Кипарисовый переулок и Берёзовое кольцо, это должен был быть деревянный рай, а не жалкая, захудалая коллекция случайных зданий с обдирающимся фасадом и ржавыми перилами. Бена не особо волновало состояние зданий, главное, что было дёшево и безопасно. Чем больше денег он сможет накопить, тем скорее начнёт строить свою мечту. Он сделает так, чтобы они все гордились им — Джуд, Кейдж, родители и больше всего... Джульетта.
Они жили на первом из трёх этажей, так что Бен прошёл в арку и добрался до двери их квартиры. Открыв замки и на ручке, и на засове, Бен закинул на плечо сумку от мотоцикла и зашёл в квартиру.
Топот лап встретил его, как только дверь закрылась, и Бен опустился на колени, чтобы поймать четыре с половиной килограмма шерсти, которые бросились ему на руки. Он держал милого маленького хаванеза (прим. порода собак группы болонок) и отнёс его в гостиную, всё ещё удерживая на плече сумку. Не желая отказываться от комфорта объятий Макса, Бен посадил собаку к себе на колени, даже когда бросил сумку на пол и рухнул на диван. Особо не осторожничая, Бен растянул нежную кожу на своей спине, развязывая шнурки на ботинках и наконец снимая их.
Следующими стали носки, прежде чем он повернулся боком на диване и вытянул ноги на всю длину. Прижавшись своей потрёпанной спиной к ручке дивана, Бен прижимал Макса к груди и гладил мягкую шерсть пса. Его маленький друг выглядел как старая швабра, потускневшая от возраста и использования. К центру его тело сияло белизной, но серость оседала по краям, придавая ему практически грязный внешний вид, несмотря на частые ванны. Это не имело значения; Джуд и Бен оба любили этого малыша, без оговорок.
— Эй, приятель, сегодня всё было очень плохо, — вздохнул Бен и прижался губами к голове собаки в кратком поцелуе. Макс уткнулся носом в грудь Бена, устроившись для длительного отдыха. Бен положил голову на заднюю подушку дивана и продолжал набираться комфорта, поглаживая густую шерсть пса. не важно, что по его спине стекал холодный пот, или что в его заднице всё ещё оставалась сперма; Бен обнял Макса и закрыл глаза. За последний год, что они жили с этой собакой, он рассказал Максу все своего секреты до единого.
В тихой гостиной, Бен заметил, что Джуд купил ещё одну лампу для столика рядом с диваном, на котором он сейчас сидел. Джуд был хорош в этом, в покупке вещей для их дома. Бену было наплевать. Простой синий узор на их потрёпанной мебели подходил к комнате только потому, что эту мебель выбирал Джуд. Хороший плоский телевизор висел над камином на противоположной стене от окон, размером от пола до потолка и с видом на маленькую веранду. Квартира была слишком маленькой для обеденного стола, так что они обычно ели за барной стойкой, которая была удобной и чистой, и принадлежала им.
— Ты в порядке?
Голос напугал его так сильно, что он чуть не уронил Макса, когда резко сел на диване. Джуд стоял за стойкой и смотрел на него. Первым делом Бен заметил, что Джуд постригся. Выбеленные на солнце золотистые локоны заканчивались над его глазами спереди, а остальное было искусно уложено, до платиновых кончиков. Гладко выбритый, загорелый и с голым торсом, он выглядел хорошо. Гладкие мышцы формировали его фигуру пловца, и на мгновение Бен опустил взгляд по дорожке волос от пупка к низко висящим джинсам. «Боже, как бы мне хотелось погрузиться в Джуда и просто забыться... но мы с Джудом не такие друзья. У нас была всего одна та ночь, потому что я всё испортил».
— Чёрт тебя побери, ты чуть не довёл меня до инфаркта. А что такое? — спросил Бен и сосредоточился на мягкой шерсти Макса, которая проскальзывала через его пальцы. Поначалу, Бен гладил пса по голове, осторожно растирая пальцами мягкие, пушистые уши. Затем он погладил под сделанным на заказ ошейником, который Джуд купил Максу на прошлое Рождество. Бен провёл рукой вдоль спины и бока Макса, изо всех сил стараясь не встречаться с задумчивым взглядом глаз Джуда, цвет которых напоминал цементированную сталь.
— Ну, ты только что сказал Макси, что у тебя был плохой день, и перед тем, как ты отсюда сбежал, подмывшись, в свой выходной день, ты выглядел так, будто кто-то переехал твоего... кота, — сказал Джуд. Казалось, будто он опомнился, прежде чем успел сказать «пса», потому что мысль о том, чтобы что-то произошло с Максом, съедала их обоих. По груди Джуда скатилась капля пота, и Бен проследил за ней взглядом вдоль грудных мышц. Затем до Бена дошло, что Джуд заметил, как он подмывался.
— На прошлой неделе я познакомился в клубе с парнем и ездил трахать его, — он возненавидел эту ложь, как только произнёс, но не мог забрать слова обратно. Джуд не мог узнать о Кейдже, потому что тогда попробует отговорить его. Бену нужна была эта боль, чтобы справиться со всей остальной болью. Физическую вытерпеть было легче, чем свою потерю.
Она мертва.
— Если собираешься врать, хотя бы делай это хорошо. Если бы ты ездил трахать какого-то случайного парня, то не подмывался бы. Это он трахал тебя, — Джуд нахмурился и подошёл к дивану, где Бен лежал неподвижно, чувствуя отчаянную боль всем своим телом. Рука Джуда осторожно коснулась его головы, а затем прочертила маленькие круги на его коже. Бену хотелось бы остаться в этом моменте навсегда, но его руки дрожали на Максе, пока отчаяние всё больше и больше топило его. Оно заполняло грудь Бена, лишая его воздуха, пока лёгкие не начинали болеть. Или, может быть, болело его сердце. Бен не заслуживал доброты или нежных рук, особенно от Святого Джуда.
— Что у тебя на спине? — спросил Джуд, теплота его нежности внезапно потухла, как оставленная под дождём свеча. Бен ударился коленом об стол, когда резко дёрнулся вперёд, прочь от пальцев Джуда, которые начинали опускаться вниз по его майке.
— Ничего, это ничего.
— Этот парень сделал тебе больно? Он... он тебя изнасиловал?
Разум Бена полностью отключился на слове «изнасиловал». Он не мог впустить крик в свою голову, не перед Джудом. Пожалуйста, не перед Джудом.
«Я должен уйти».
Резко поднявшись, Бен усадил Макса на диван и прошёл мимо Джуда в коридор, почувствовав при этом согревающий жар его тела. Бен больше ничего не сказал и не чувствовал, что Джуд пошёл за ним, когда он прошёл мимо их маленькой кухни и зашёл в ванную. Ему нужен был чёртов душ. Если Джуд приблизится достаточно, то сможет учуять на нём запах Кейджа. По большому счёту, Джуду должно было быть всё равно, с кем трахается Бен, но Бен видел, что это не так. Так продолжалось уже какое-то время, возможно, с той ночи, и дружба Джуда значила для Бена всё. Он не станет рисковать ею.
Пропотевшая майка Бена и испачканные спермой боксеры отправились в корзину для грязного белья, вместе с его любимой парой джинсов. Скоро ему придётся устраивать стирку, но сейчас он мог думать только о красоте горячей воды, стекающей по его телу и смывающей грехи дня. Бог знал, грехов в его жизни было достаточно.
«Я всё порчу».
От обжигающего жара воды на раненной плоти Бен шипел вслух. Его спина горела, будто он заснул на солнце. Больше всего Бену хотелось отвернуться от боли, но он не мог. Он заслуживал этого. Это помогало ему помнить. От этого его сердце переставало болеть хотя бы на секунду или около того, пока он привыкал к боли. Бен опешил от голоса Джуда за шумом воды, и гель для душа выскользнул из его онемевших пальцев, падая на дно ванны.
— Пожалуйста, расскажи мне, что происходит, Бен. Если он сделал тебе больно, нам нужно идти в полицию.
Бен ничего не говорил, пока его разум искал ответ, который не раскроет всех трещин в его здравомыслии.
— Пожалуйста, мы дружим уже несколько лет. Почему ты не можешь поговорить со мной?
Унитаз скрипнул, и Бен предположил, что Джуд сел на него для разговора по душам, которого хотел. Бен наклонился и поднял упавшую бутылку, прежде чем налить немного мыла в ладонь. Боже, ему нужно было смыть сперму и пот со своей кожи, прежде чем он сможет справиться с Джудом. Закрыв глаза, он подставил голову под воду, пока водил мыльными руками по своей груди. Тишина тяжестью висела вместе с паром, пока Бен мыл своё тело с натренированной тщательностью. Мыло и вода напоминали рай, хотя от жжения перехватывало дыхание, когда Бен провёл руками по голове, и мыло потекло по его спине.
— Ты серьёзно не будешь говорить со мной? Не думай, что мы закончили, Бен. Я могу подождать, — сказал Джуд, и прежде чем Бен успел ответить хоть слово, дверь ванной хлопнула, и от потока воздуха шевельнулась занавеска душа. Вода обжигала спину Бена, пока он быстро смывал мыло. Он хотел накинуть одежду и поговорить с Джудом — попытаться сгладить ситуацию, пока всё не вышло из-под контроля. Он мог думать только о тех неделях после того, как они оказались в одной кровати, когда они обходили друг друга на цыпочках. Желудок Бена связался в узел, пока он думал о том, что может пройти через это снова.
Джуд переживал за него; Бен видел это по глазам друга каждый раз, когда депрессия становилась слишком сильной. В такие времена Бен срывался на всех, отстранялся, уходил в себя, и иногда просто лежал в кровати день или два, пока не брал ситуацию под контроль. Джуд приносил ему еду, отвечал на звонки и в целом держал людей подальше, пока Бен не находил способ снова функционировать. Бен и просить не мог о лучшем друге и отказывался думать о том, что потеряет его по собственной глупости.
Полотенце царапало рубцы, пока Бен вытирался и закручивал полотенце вокруг своей талии. Повернувшись к раковине, чтобы почистить зубы, Бен был рад, что пар на зеркале закрывал его отражение. В тот момент он не мог смотреть на себя или на вину в своих глазах. Лучше было не искать в его лице правду.
«Ему лучше без меня».
Джуда не было в коридоре, когда Бен открыл дверь ванной, и он почувствовал облегчение. Он вздрогнул, когда влажная кожа покрылась мурашками от потока прохладного воздуха из квартирного кондиционера. Пол скрипел под ногами, пока Бен как вор крался в свою спальню, чтобы одеться. Он не хотел, чтобы Джуд видел раны на его спине. Он не хотел отвечать на эти вопросы. Понадобилось всего несколько минут, чтобы надеть бельё, шорты и майку, но Бен какое-то время сидел на кровати, чтобы собраться с мыслями. Он отчаянно искал правдоподобный ответ на вопрос о своём здравомыслии, когда наткнулся взглядом на куклу. На твёрдом пластмассовом лице, усеянном нарисованными станком веснушками, её неподвижные зелёные глаза смотрели на него.
Сняв куклу с полки, Бен думал, как много раз Джульетта заплетала и переплетала красную пряжу, которая служила в качестве волос. Бетси была постоянным компаньоном Джульетты, пока она не стала подростком и не посадила куклу на полку высоко над кроватью. Сестре Бена никогда не хватало сил избавиться от куклы, как не хватало сил и Бену, после смерти Джульетты. Помимо резинки для волос, которая безопасно хранилась в его сумке, кукла в страшном, синем льняном платье была единственном, что осталось у Бена от сестры, и он лелеял эту куклу, хоть у него и болело сердце. Он не мог решить, было ли больнее иметь в комнате больше вещей Джульетты. Воспоминания были горько-сладкими и обжигали его как кислота.
«У родителей есть алтарь в её честь; у меня есть только эта кукла».
Он вздохнул и положил подбородок на голову куклы. От неё по-прежнему слегка пахло детской присыпкой.
Лицо Джуда проплыло перед глазами, перекошенное злостью и болью от того, что Бен не доверял ему. Бен не говорил об этом... ни с кем — ни с родителями, ни со школьными друзьями, ни с кем. Все люди из той части его жизни были отрезаны взмахом лезвия, которое вырезало его сердце. Боль тяжестью висела на его шее. Если он поделиться этим бременем, оно не станет терпимым, но он всё равно должен был сказать Джуду правду. Они дружили больше трёх лет, и с тех пор, как они съехались, Джуд сделал его жизнь снова выносимой.
Он знал всё о жизни Джуда, но Джуд едва ли знал основные детали его жизни. С тяжёлым сердцем и душащим страхом, который Бен не мог выразить, он наконец решил, что пора рассказать Джуду о Джульетте. Если не расскажет, Джуд сам заполнит пробелы и не так растолкует все его действия, начиная с того момента. Когда у Бена будут плохие сны, Джуд будет думать, что на него напали. Бен не мог поступить так ни с ним, ни с собой.
Бен встал и посадил куклу обратно на полку, хоть и не возражал против компании. Открывая дверь своей спальни и шаркая в гостиную, Бен чувствовал себя так, будто шёл к виселице, а не к своему лучшему другу. Вес в его груди переместился и опустился глубже к его костям. Джуд сидел на диване, а на его коленях спал Макс.
— Ты прав, я давно должен был тебе рассказать. Не знаю, почему не сделал этого. Поверь мне, это всё из-за моей испорченной головы, а не из-за тебя. Я тебе доверяю, — Бен сел на кофейный столик перед Джудом, поставив локти на свои колени. Сплетя пальцы, практически как в молитве, он поднял взгляд на Джуда, со смесью страха и принятия.
— Что бы это ни было, мы разберёмся, — Джуд выпрямился на диване и сжал Макса чуть крепче. Он потянулся, возможно, чтобы взять Бена за руку, но практически сразу отстранился.
— Он не вредил мне, ну, не больше, чем я просил. Я просил его бить меня. Я хотел этого.
— Зачем тебе... — начал спрашивать Джуд, но Бен поднял руку. Он не мог остановиться, потому что если не начнёт говорить, то никогда не сможет этого произнести. С глубоким, решительным вздохом, он начал снова.
— Моя младшая сестра Джульетта была изнасилована и убита в этот день, четыре года назад.
***
Воздух покинул лёгкие Джуда Арчера с грубым выдохом. Из всех вещей, которые Бен мог сказать, чтобы разбить ему сердце, убитая сестра не была в списке. Пока Джуд сидел на диване, с Максом на коленях, он готовился услышать всё о жестоком любовнике Бена. Он настроился предложить поддержку и успокоить, даже если не знал, примет ли это Бен. С тихим признанием Бена, ревность рассеялась, сменившись тихим ужасом, который охватывал Джуда удушающими волнами, пока он думал о собственной сестре, Сьюзан. Она первой догадалась о его секрете, первой сказала ему, что любит его вне зависимости от того, что он гей, и первой выслушивала его каждый раз, когда Бен уходил на свидание и оставлял Джуда дома, думать за пивом о каждой возможной подробности.
Его рукам до боли хотелось обнимать Бена, и Джуду хотелось бы найти слова успокоения, но вместо этого он замер на диване, и в его горле застрял ком от тошнотворного страха. Даже медленные, методичные поглаживания Макса прекратились в свете признания Бена. Время перестало существовать, пока они сидели в неловкой тишине, не в силах её нарушить. У Бена дрожали руки, практически незаметно, и он сжал их в крепкие кулаки. Должно быть, из комнаты пропал весь воздух, потому что Джуду было тяжело дышать, видя на красивом лице Бена мучения и боль. Боже, он не мог этого выносить. Бен был одним из самых сильных мужчин, которых Джуд знал, и он носил в себе этот секрет всё время их дружбы. Он знал Бена три года, был влюблён в него два, и всё же, в этот момент ему казалось, что он не знал Бена совсем.
— Почему ты мне не говорил? — спросил Джуд, и его голос надломился от боли, которую он почувствовал из-за мучений Бена. Только после того, как Бен нахмурился, Джуд понял, каким невероятно эгоистичным был этот вопрос. Его лучший друг только что обнажил душу, а первый ответ Джуда прозвучал как обвинение. Поэтому Бен был намного лучше, чем он.
— Это я виноват, — прошептал Бен, глядя на свои руки, невидимый вес давил на грудь Джуда от его несчастья. — Я должен был быть там. Моей работой было присматривать за ней, оберегать её, а я не смог. Я подвёл её, и она... она... — рыдания прервали остальное предложение Бена, когда он опустил голову на руки. Джуд посадил Макса на подушку рядом с собой и опустился на колени на пол перед Беном. Он обвил Бена руками, и даже при унынии момента его сердце подскочило, когда Бен практически отчаянно ответил взаимностью. Цепляясь дрожащими руками за шею Джуда, Бен сотрясался от рыданий, и Джуд обнимал его, шепча тихие, успокаивающие слова.
Бен напрягся, когда Джуд погладил его по спине. Джуда это не остановило, но он открыл глаза и посмотрел мимо тонкой майки Бена на красные следы на его спине. Хоть Джуд умирал от желания спросить, потому что казалось, будто кто-то избил его лучшего друга, он не стал комментировать. Он наконец-то добился того, чтобы Бен поговорил с ним, и в этот момент ему важнее было слушать. Каким-то образом он узнал очередной секрет, которым его лучший друг не хотел делиться. Вместо того, чтобы заставлять Бена мучиться и объяснять, Джуд просто отпустил ситуацию. Они поговорят об этом в другой день, после того, как померкнет опустошение от признания о сестре.
— Сколько ей было лет? — спросил Джуд, пытаясь скрыть боль в своей груди. Он даже не знал, что у Бена была сестра. Но вот следы на его спине... чего ещё Джуд не знал? Они жили вместе несколько лет, и он думал, что знает о Бене всё. Он не мог не задуматься, сколько ещё секретов скрывал от него Бен.
— Едва исполнилось семнадцать, — пробормотал Бен в шею Джуда, и он закрыл глаза. Боже, как давно он хотел почувствовать дыхание Бена на своей коже. Он ненавидел себя за то, что искал комфорт в этом прикосновении, когда Бен так отчаянно в этом нуждался. Приложив усилия, Джуд вынудил свой разум вернуться к насущной проблеме, забывая о пряном, чистом запахе кожи Бена.
— Сколько лет было тебе?
— Восемнадцать, достаточно, чтобы думать головой. Я взял год отдыха между старшей школой и колледжем, чтобы попытаться разобраться в себе, потому что был полностью разбит. Я был разбит большую часть своей жизни. Хочешь узнать, где я был в тот вечер? — спросил Бен, его голос стал более взволнованным, когда он отстранился от рук Джуда. Уровень мучения вырос в его ясных голубых глазах, и он поднял взгляд на Джуда, потому что Джуд был на пятнадцать сантиметров выше. Когда Джуд не ответил, Бен продолжил. — Я курил травку и целовался с Крисом Гилбертом за его гаражом. Я ловил кайф, пока моя сестра истекала кровью на каком-то грязном полу.
— Ты не знал.
— Это не важно. Моей работой было защищать её. Практически в тот же момент, как мои родители удочерили Джульетту, они говорили мне присматривать за ней, ведь я её старший брат, — с болью парировал Бен, и Джуд понял, что не сможет достучаться до Бена с помощью аргументов или логики. Поднявшись с деревянного пола, он сел обратно на диван и прогнал Макса с соседней подушки. Используя хватку, которой уже держал Бена за плечи, Джуд притянул друга на диван рядом с собой. Ему не пришлось особо уговаривать, чтобы Бен положил голову на его голую грудь. Медленно, с намеренной осторожностью, он гладил идеально гладкий скальп под своими пальцами и пытался достучаться до Бена другим способом.
— Тебя тоже усыновили? Я этого не знал, — прошептал Джуд в макушку Бена, поглаживая его нежную кожу и отчаянно стараясь его успокоить. Он не выносил видеть Бена таким чертовски разбитым. Ужасное чувство вины в его голосе разрывало Джуда.
— Да, я родился с зависимостью от наркотиков у наркоманки. Государство забрало меня, и через несколько месяцев меня усыновили. Так что я практически с самого начала был неудачником.
Джуд перестал говорить; он не знал, сможет ли выдержать ещё больше секретов Бена. Он не мог думать о том, как признания Бена задевали рваные края дыры, которую Бен проделал в нём за все годы. Одна пьяная ночь в его объятиях, и Джуд навсегда изменился. Вместо того, чтобы думать, что ещё скрывает от него Бен, Джуд вкладывал в каждое прикосновение все частички любви к Бену, которая хранилась в его сердце, и молился, чтобы его друг это почувствовал. Со своей разбитой душой он разберётся тогда, когда Бен снова сможет дышать.
Глава 2
С судорогой размером с Нью-Йорк в шее, Джуд проснулся и обнаружил, что на его груди всё ещё спит Бен. Он не мог поверить, что они проспали так всю ночь. Последний раз, когда они просыпались вместе, ну, исход был другим. Больше всего на свете ему хотелось разбудить Бена сладкими поцелуями и напомнить, что даже в ярком свете дня всё будет в порядке. Ужасы прошлого Бена пытались задержаться в голове Джуда, уродливые и нежеланные, но он отталкивал их и слушал медленное, размеренное дыхание Бена. У него ещё будет время поволноваться о том, что Бен ему рассказал, когда он сможет позволить себе впустить монстров. Вместо этого Джуд слегка переместился, когда его утренний стояк прижался к ширинке, а карман вибрировал как улей, откуда пытался сбежать рой пчёл. Застонав, Джуд пытался не разбудить Бена, копаясь в джинсах в поисках телефона. Увидев экран, он в панике чуть не скинул Бена на пол.
— Бен... Бен, вставай, мне нужно идти. Я опаздываю на работу, — поспешно сказал Джуд и с силой толкнул семидесятикилограммового мужчину, который лежал на нём. Бен, который даже в обычные дни спал как труп, не шелохнулся, вынуждая Джуда выскальзывать из-под него. Вместо того, чтобы сломя голову побежать в душ, как должен был, Джуд задержался и посмотрел на спящего мужчину, прислонившегося к дивану. Во сне Бен выглядел намного моложе и спокойнее, будто сны поднимали с его плеч вес всего мира.
Джуд рассеянно думал, что снится Бену, но не позволял себе задумываться, может ли Бену сниться он. Вздохнув, Джуд пошёл в комнату Бена, взял его подушку и плед с незаправленной кровати и вернулся в гостиную. Бросив подушку на диван, рядом с ручкой, у которой сидел, Джуд уложил на неё Бена и накрыл пледом. Как ребёнок, Бен закутался в плед и погрузился в ещё более глубокий сон, будто прячась от жестоких реалий мира. Джуд ещё мгновение наблюдал за ним, а затем пошёл в ванную, чтобы принять душ и начать свой день.
Он за рекордное время надел следующий набор одежды из своего гардероба, захватил банан по пути через кухню и пошёл к своему парковочному месту перед домом. Джетте, который ждал его, было больше десяти лет, но машина всё равно доставляла Джуда из пункта А в пункт Б. Она держалась на ржавчине и молитвах, но Джуд не мог с ней расстаться. Его мама водила эту машину до тех пор, пока в прошлом году её не забрал рак. Они с Сьюзан продали дом своего детства, который никто из них не хотел оставлять себе, и Джуд забрал машину. Все остальные вещи своей мамы они перевезли либо в таунхаус Сьюзан, либо на склад в районе дома Джуда. Несколько вещей, вроде её любимой спортивной футболки Марка Грейса, остались в его комнате. Джуду больно было на неё смотреть, но и приятно вспоминать все игры, на которые они ходили вместе.
Он ударил по тормозам на выезде из их комплекса, когда ему прямо между глаз врезалась мысль. Кукла в комнате Бена, которая сидела на его комоде, — она принадлежала его сестре. Джуд всегда думал, зачем Бену в комнате кукла, и просто предполагал, что её кто-то подарил ему, в качестве шутки. Его сердце снова заболело за друга. Прежде чем выехать на главную дорогу, Джуд отправил Бену сообщение, чтобы проверить, смогут ли они после работы сходить куда-нибудь на ужин. Он не хотел оставлять Бена одного. Конечно, это было нелепо, потому что Бен жил с этим несколько лет, но так как Джуд узнал об этом только сейчас, он хотел проявить заботу.
Проверив время на телефоне, Джуд в панике сорвался в сторону офиса, игнорируя гул автомобильного радио. Он так чертовски долго работал над этим повышением; он отказывался портить всё тем, что не приедет на работу вовремя. Деннису это понравится. Он тоже целился на недавно освободившуюся должность главного бухгалтера. Очень жаль, для него, что их боссу Энди больше нравился Джуд.
Парковка, которая заполнялась к девяти часам, была переполнена машинами, что вынудило Джуда искать место на улице. К тому времени, как он прошёл через изысканную, тёмную приёмную «Экуэстриан Файнэнсиал», где «ваши вложения работают безукоризненно», он опаздывал на двадцать минут. Поправив свою голубую майку-поло и разгладив свои брюки, он помахал рукой Джеки, секретарше, и старался не бежать, направляясь в сторону бухгалтерии.
— Мило, что ты пришёл, — сказал Деннис, не трудясь использовать внутренний голос, пока Джуд обходил последний стол отдела кадров по пути в бухгалтерию. Как у самопровозглашённого секретаря их отдела, стол Денниса стоял на самом краю выделенного им пространства, на границе между бухгалтерией и отделом кадров. Джуд подозревал, что Энди, их начальник, хотел отсадить Денниса как можно дальше.
Будучи специалистом по данным, Деннис мог сказать, как часто Робер ходит на перекур, и назвать стандартные отклонения в личной жизни Карен. Мало кому в отделе он нравился, но как команда, они все должны были его уважать. Его навыки в поисках несоответствий счетов и злоупотребления деньгами были легендарны. Однако, его характер был не идеальным, как и его гигиена. К счастью, аромат попкорна из кухни перебивал его обычный запах пота.
— Да, будто я всегда опаздываю. Это первый раз за пять лет, Деннис, — огрызнулся Джуд и поймал выражения удивления на лице Денниса. Он не часто спорил, особенно, когда всё могло стать гадко, как обычно бывало с Деннисом. В большинстве случаев Джуд просто не видел смысла, но его нервы были напряжены, и ему хотелось сорваться на кого-нибудь, потому что он не мог выливать своё раздражение на Бена. Что ещё больше раздражало, покопавшись на своём столе, Джуд обнаружил, что забыл свою сумку дома. Никакого айпода и никакого ланча — отлично. Без ланча Джуд мог прожить, на расстоянии короткой ходьбы от офиса располагался отличный продуктовый магазин, но айпод... он довольно эффективно заглушал Денниса, и это делало его практически золотым. Вздохнув, Джуд сел и включил свой компьютер.
Это будет очень долгий день.
***
Бен проснулся медленно. Первой он почувствовал боль в спине, а затем где-то в районе шеи. Комната казалась другой, и он не совсем узнавал её. Не желая пока открывать глаза, он парил в этом моменте блаженства, едва над поверхностью сознания, где всё ещё жил в доме со своими родителями и Джульеттой, и его жизнь не была безвозвратно изменена. Чуть ли не за гранью слышимости, звучало быстрое тиканье. Тик-тик-тик-тик... Тик-тик-тик-тик... Он пытался снова услышать смех своей матери, но постоянное тиканье отвлекало и сбивало сосредоточение. С большим усилием, Бен заставил свои глаза открыться и в замешательстве посмотрел на кофейный столик перед своим лицом.
Тик-тик-тик-тик... Тик-тик-тик-тик...
Макс сидел на деревянном полу, на малом пространстве между диваном и кофейным столиком, и чесался одной задней лапой, пока другая громко и довольно раздражающе стучала по дереву, со звуком пистолета. Откуда-то из глубины позвоночника Бена вырвался стон, когда он потянулся и повернулся лицом к псу. Тиканье сразу же прекратилось, и влажный язык Макса атаковал лицо Бена любящими поцелуями со вкусами собачьего корма.
— Уф, Макс! — вскрикнул Бен, хватая маленького пса, который стоял на тонких ногах, и сел. Воспоминания вчерашнего дня нахлынули на Бена с грозной силой, и он откинулся на подушки дивана, держа на руках маленького Макса. Прошлым вечером он уснул на груди Джуда, после жёсткой встречи с Кейджем, после того, как рассказал Джуду о Джульетте и после того, как Джуд увидел следы Кейджа на его спине. Он сказал Джуду о своём фетише боли. Боже, он всегда был таким уязвимым после сеансов, а ещё этот взгляд Джуда, когда он увидел следы, которые оставил Кейдж. Наверное, он бы рассказал Джуду все свои секреты, если бы не заснул. Всё было почти так же плохо, как тем утром, когда он проснулся с похмельем и голым, после того, как всю ночь трахал Джуда. Последовало многих неловких дней, когда Бен не знал, смогут ли они когда-нибудь продолжить свою дружбу. В тот день Джуд как-то изменился, и они потеряли часть своего товарищества. Бену хотелось бы знать, как это вернуть.
На часах DVD-плеера было 9:38. Очевидно, Джуд ушёл на работу, что означало, что он ушёл не из-за того, что Бен рассказал ему прошлым вечером. Подушка под его головой и плед сверху на самом деле дарили Бену противоположное впечатление. Джуд не бросил его, узнав правду. Вместо этого Джуд хотел о нём позаботиться.
Утащив одеяло и подушку обратно в свою комнату, Бен проверил распечатанный график, висящий на пробковой доске над выключателем. На работу ему нужно было только к полудню: куча времени для душа, завтрака и нескольких таблеток мотрина, не обязательно в том же порядке. На прикроватной тумбочке завибрировал телефон, и Бен увидел, что в своей нервной тревоге перед разговором с Джудом забыл его зарядить. На экране виднелось три сообщения — одно от Кейджа, одно от Джуда и одно от матери. Пропустив сообщение от матери, он прочитал приглашение от Джуда и улыбнулся. Может, между ними всё вернётся в норму. Затем он ответил на сообщение Кейджа, подтверждая, что добрался домой безопасно. Кейдж не часто проверял, доехал ли Бен до дома; должно быть, что-то на его лице заставило Дома понервничать. Картинки предыдущего дня заполнили его разум, одна за другой, и Бен оттолкнул их, прежде чем проверить последнее сообщение.
«Когда ты приедешь домой?»
Большинство любящих сыновей восприняли бы такой вопрос как приглашение, но Бен соображал, что к чему. Его мать четыре года назад потеряла свою дочь, а вскоре после этого сына. Всего через несколько месяцев после убийства его сестры, прямо перед Рождеством и до того, как на её могиле начала расти трава, родители Бена выставили свой дом на продажу. Сначала Бен хотел уехать с ними, но вместо этого вышел за дверь, под крики отца и слёзы матери. Его жизнь была потерявшим управление поездом, которому суждено было разбиться и сгореть. Мечты о колледже, о создании настоящей жизни уехали в машине судмедэксперта, вместе с его сестрой. А Бен ответил на объявление Джуда о поиске соседа и позволил родителям уйти из его жизни. Сердце Бена разбилось, когда он вернулся к сообщению, потому что их дом не был домом Бена. Он не был уверен, обретёт ли когда-нибудь свой дом.
«Я не могу».
Таблетки застряли комом в его горле, когда Бен попытался сглотнуть жгучую боль материнского разочарования. В их семье всё было бы намного лучше, если бы в том гараже оказался он, а не Джульетта. Таблетки наконец начали опускаться, с первым глотком пива. Со вторым стало ещё лучше. К третьему Бен решил съесть пару хот-догов из пачки в холодильнике. У них не было булочек, но с таким же успехом подходил старый добрый хлеб. Джуд всегда делал себе на ланч сэндвич, потому что был ответственным. Он проверял, чтобы аренда была оплачена вовремя, в холодильнике оставалась еда, и электричество не отключили. Бен платил свою долю, но помимо чрезмерной уборки не особо вкладывался в их маленькое жилище. Ну, он не вкладывал ничего, кроме боли.
К половине двенадцатого Бен принял душ, побрился, поел и был готов отправляться на работу. За последние три с половиной года ему удалось подняться от неряшливого, практически бездомного парня до лучшего механика мастерской. Однажды у него будет собственная мастерская. Он смог отложить пару тысяч и будет продолжать копить следующие несколько лет. К тридцати годам у него будет необходимая сумма. Его мать, Джуд, Джульетта... они все смогут им гордиться, возможно, впервые за всю его жизнь.
Решив рискнуть, он выкатил из общего гаража мотоцикл Фэт Бой, мимо новенького дорожного байка Джуда, Кэннондейла, и выехал на псевдо-переулок к воротам. Уже шёл октябрь, так что Бен ещё не долго сможет ездить на мотоцикле. Ему придётся перебираться на клаустрофобную маленькую Тойоту, пикап, который купили ему родители на выпускной, а мотоцикл вернуть на сохранение. Эта мысль действительно разбивала ему сердце.
Дженнифер, редактор из соседней квартиры, помахала рукой, когда Бен проезжал мимо. Бен помахал в ответ, прямо перед тем, как повернуть в сторону главной дороги и ускориться. Поле его зрения перекрыл разросшийся куст гортензии, и Бен выехал чуть вперёд, но тут же дёрнулся обратно, когда мимо промчался большой старый Форд с маленькой рыбацкой лодкой. Ветер теребил майку Бена, и от отсутствия расстояния между бампером грузовика и передней шиной мотоцикла у него начало колотиться сердце. Ещё чуть ближе, и они очень подружились бы. Бросив ещё один быстрый взгляд, Бен выехал на дорогу, а затем ускорился до экономного режима.
Бену нравилась его дорога до работы — короткая, живописная и практически прямая, по главной дороге. На маршруте Бена тормозили только два светофора, но бог решил ему улыбнуться, потому что оба светофора были зелёными. Не то чтобы у Бена был шанс опоздать, но ветер не хлестал его по лицу, когда он стоял на месте. Он привык к этому ощущению, пока ездил по делам на Софтейле своего босса, и требовалась вся сила воли, чтобы не побежать и не купить себе такой же — до прошлой годовщины смерти Джульетты, когда он заставил Джуда отвезти его в дилерский центр. Удушающий вес чуть не сломал Бена, но вместо этого он купил мотоцикл, чтобы во время худших моментов чувствовать на лице ветер свободы.
Только Софтейл Руфуса стоял на парковке, когда Бен приехал. В очереди стояло несколько машин, над которыми нужно было поработать, но было необычно, чтобы парковка была такой пустой. Его начальник, человек-гора, у которого было больше пирсинга и татуировок, чем Бен мог надеяться сделать себе, вышел из открытой гаражной двери, когда Бен занял свободное место. Руфус прислонился к стене между первой и второй дверью, наблюдая.
— Привет, босс, — сказал Бен, небрежно кивнув, как приветствовали друг друга большинство парней-натуралов. Он не врал о своей ориентации, но и не кричал об этом. В атмосфере гипермаскулинности и избытка тестостерона, Бен не нуждался в ухудшениях. Его татуировки, бритая голова и накаченные руки хорошо помогали ему вписаться в компанию.
— Привет, малой, — Руфус вытер пот со лба потёртой банданой, которая когда-то, возможно, была красной. — Чёртов Хенли сегодня взял отгул, что-то с ребёнком. Разве у него нет жены для такого дерьма? — брови над его тёмными глазами нахмурились, пока он поправлял бейсболку на своей седеющей короткой стрижке.
— Так что у нас на сегодня? — спросил Бен, чтобы избежать минного поля намёков и обвинений, пока не зашло слишком далеко. Он не был оплотом этики, но каждый день приходил на работу вовремя. С другой стороны, он мог понять необходимость остаться дома, если это нужно ребёнку. Бог знает, его мать вытаскивала его из канавы больше раз, чем он мог сосчитать — ну, пока он не стал трусом и не бросил её.
— Ну, я меняю вентильный генератор на том Кавальере, хотя этот хлам стоит просто выбросить, потому что если один раз не поменять масло, двигатель потечёт. Можешь начать диагностику Камри. Девчонка, которая её оставила, сказала, что что-то «шумит», но не смогла описать звук, или откуда он раздаётся. Я удивлён, что она нашла чёртову дверь по пути на выход, — фыркнул Руфус и махнул рукой в сторону серебристой Камри у первых ворот. — Ключи в зажигании, если хочешь её проверить и послушать. Ставлю двадцать баксов на то, что когда ты её заведёшь, чёртово радио заиграет слишком громко, чтобы что-то услышать.
Бен рассмеялся и бросил свою сумку на шкафчики, где парни хранили свою униформу. Когда работали только он и Руфус, Бену не нужно было особо заботиться о том, что вещи пропадут, хотя бумажник он всегда держал в заднем кармане, с кем бы ни работал. Вернувшись к машине, Бен сначала осмотрел её визуально и не нашёл никакого торчащего железа, глушитель не висел, и ничего не было сломано. Когда двигатель завёлся, звук был нормальным. Только когда Бен начал выезжать из гаража и нажал на тормоза, он обнаружил источник проблемы.
— Чёрт возьми, — крикнул Руфус сквозь звук тормозных колодок, которые не срабатывали. — Полагаю, она действительно слышала шум. Удивительно, как эта штука вообще остановилась. Она заехала в гараж; у меня пока не было шанса посмотреть. Ну, по крайней мере, это легко исправить.
Бен кивнул. Он мог во сне починить тормоза и заменить колодки, так что не сдержал лёгкого разочарования. Обычно он получал машины, с которыми не мог разобраться никто другой. Аппаратура для диагностики помогала только вначале, для остального нужен был опыт и мастерство. Может, Бен был ужасным сыном и кошмарным другом, но мастерства у него было предостаточно.
Когда подъёмник поднял Камри в воздух, завибрировал мобильник Бена, и он достал его из кармана.