Теперь уже нежные руки удерживают мои предплечья и скользят вверх и вниз.
–Извини, Эль. Если бы ты сделала, как я сказал, этого бы никогда не произошло. Неужели я слишком многого хочу? Я лишь попросил пойти со мной на вечеринку.
Я качаю головой и не смотрю на него.
Он поднимает мой подбородок указательным пальцем.
–Посмотри на меня, – приказывает он, и я делаю, как он говорит,– иди, поправь макияж и прическу. Ты отстойно выглядишь. Не хочу, чтобы меня видели с тобой прямо сейчас,– он поднимает руку, указывая на мой внешний вид, и я вздрагиваю из-за этого движения. Я боюсь этой новой версии моего парня. В последнее время явсе чаше замечаю такое его поведение и не знаю, что сделать, чтобы все было так же, как раньше. Что я делаю не так?
Глава 23
Джош
Во время перерыва между клиентами жужжит мой телефон, сообщая о входящем сообщении. Посмотрев на экран, я отмечаю, что это от Эль.
Эль: Сегодня вечером ничего не получится. Ужасная мигрень. Иду спать. Поговорим завтра.
Хмурюсь, когда перечитываю слова и отвечаю:
Я: Жаль это слышать. Я буду по тебе скучать. Постарайся отдохнуть и знай, что я буду думать о тебе.
Сунув телефон в задний карман, я в раздумье прикусываю нижнюю губу. Это не похоже на Эль. Она бы мне позвонила, даже чтобы быстро пожелать спокойной ночи. СМС-сообщения – это так обезличенно; мы предпочитаем слышать голоса друг друга.
Не понимаю, что с ней происходит, но могу дать ей побыть наедине с собой, она в этом явно нуждается. А пока смогу поработать над картинами для художественного конкурса. Нужно кое-что сделать, и я использую любое свободное время, чтобы их закончить. Возможно, если проработаю всю ночь, то смогу справиться с большей частью задач.
***
В течение всего дня от Эль исходило «радио молчание». Мои сообщения и звонки остались без ответа. Очевидно, что-то не так, и, не обременять меня или кого-либо своими проблемами – это типично для Эль.
Закрыв тату-салон, я отправляюсь к Эль, чтобы узнать, что происходит.
Стучу кулаком в дверь. Я расстроен из-за того, что она отстраняется, и переживаю, что она не позволит мне вернуть ее обратно. Мои костяшки снова стучат о стальную дверь.
– Эль, – кричу, чтобы она поняла, что это я.
Дверь медленно открывается, и в пространстве появляется растрепанная версия Эль. Она вздрагивает и моргает, видно, что она только что проснулась. У нее красные и опухшие глаза, словно она плакала.
– Ты в порядке? – она ужасно выглядит – прекрасно и в то же время ужасно.
Убрав волосы с лица, она трет глаза.
– Да, я спала. Хочешь зайти? – она отступает, позволяя мне пройти, прежде чем закрыть дверь. – Присаживайся. Хочешь чего-нибудь выпить? Воду? Пиво?
– Нет, – говорю я, взяв ее за руку. Потянув ее к дивану, я усаживаю ее рядом с собой. – Что с тобой происходит? – спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.
Пробежавшись кончиками пальцев по ее щеке, я изучаю ее лицо. Она определенно плакала. Я всегда замечаю малейшее изменение в ней. Покраснение под глазами – совсем небольшое, большинство этого может не заметить. Небольшие детали могут превратить среднее произведение искусства в нечто особенное. Как только я научился видеть эти вещи с художественной точки зрения, то больше не могу это отключить. Я начал замечать то, что никогда не замечал, и теперь я вижу больше, чем должен или хочу видеть.
– Эль, поговори со мной, – прошу я.
Ее глаза опускаются к коленям, где ее руки беспокойно дергаются: сжимаются и разжимаются. Ее грудь расширяется, когда она делает глубокий вдох. Когда она выдыхает, ее взгляд устремляется на меня. В ее теплых золотых глазах вспыхивает смятение. Что бы ни было у нее на уме, я хочу ее успокоить.
– Эль, – подталкиваю я.
– Я больше не могу этого делать, – шепчет она, глядя на свои сложенные руки.
– Не можешь сделать – что? – спрашиваю я.
– То, что между нами.
Блядь. Мое сердце пронзает боль. Я клянусь, оно останавливается, а затем снова начинает учащенно биться в груди.
– Что ты имеешь в виду? – оцепенело спрашиваю я, проводя рукой по своим волосам.
– Я больше не могу быть с тобой, – ее голос ломается.
– Ты, блядь, прикалываешься надо мной? – я поднимаю голос. – После всего, через что мы прошли, ты собираешься отступить? – я с отвращением качаю головой.
– Прости, – шепчет она.
– Оставь это, – я провожу пальцами по шее. – Оставь это для следующего ублюдка, который западет на тебя.
– Джош, мне жаль, – ее глаза наполняются слезами.
Я приказываю себе быть жестким. Мне не следует испытывать к ней жалость, независимо от того, насколько сильно меня расстраивает вид ее слез. Это ее выбор. Никто не держит пистолет у ее головы.
– Это все, что ты собираешься сказать? – мои брови сходятся.
– Я не знаю, что сказать. Ты мне очень сильно нравишься, но... – она хлюпает носом, вытирая слезы под глазами.
– Но что? – я поднимаю руки вверх. – Либо тебе все равно, либо нет. В этом уравнении нет никаких «но».
– Я тебе не подхожу.
– И снова мы об этом, черт побери. Я уже слышал это оправдание. Хотя оно хорошее, но в этом случае неуместно. Мы идеально подходим друг к другу, так что не говори мне всякую необоснованную ерунду. На это не куплюсь, – схватившись руками за волосы, я тяну за короткие пряди. Этот разговор достиг непревзойденного высокого уровня разочарования. – Я не уверен, чего именно ты испугалась, но собираюсь это выяснить. И когда я это сделаю, то приду за тобой, Эль. Надеюсь, ты будешь готова.
Глава 24
Эль
Поправляя верхнюю часть зеленого платья без бретелек, я осматриваю толпу в поисках Скотта. Я не видела его с того вечера, когда мы ходили на ужин. Он несколько раз мне звонил. Я не стала отвечать на первый звонок, и он сразу же отправил мне смс-ку, в котором был приказ взять трубку. Я не посмела пробовать свою удачу на прочность, опасаясь, что он выполнит свои угрозы в отношении Джоша. Я заставила себя ответить на его второй звонок, и Скотт сообщил, что я буду его «плюс один» на этом благотворительном аукционе. Мне бы хотелось находиться здесь вместе с Джошем. Мы бы прекрасно проводили время, изучая предметы, выставленные на аукцион, и уверена, что он даже сделал бы ставку на одну или две вещи.
Мы с ним не разговаривали уже неделю, и я скучаю по нему больше, чем думала. У меня сжимается сердце от желания услышать его голос и почувствовать его сильные руки, обнимающие меня. Мне хочется, чтобы он притянул меня в объятия и пообещал, что все будет хорошо... но это не так. Я понимаю, что, как бы сильно ни желала его, он не может меня спасти от нынешнего плачевного положения, в котором нахожусь. Я безнадежно влюблена в Джоша Доусона и уверена, что всегда буду любить. Время проведенное в разлуке, не уменьшит моих чувств. Мне жаль, что я не сказала ему о своей любви до того, как Скотт отправил наши отношения коту под хвост. Теперь Джош никогда не узнает, что я чувствую.
– Привет детка. Разве не прекрасно ты выглядишь, – говорит Скотт, подходя ко мне сзади. Его глаза блуждают по мне с головы до ног. – Я буду с самой красивой девушкой в этом зале.
– Спасибо, – когда он говорит такие вещи, мне легко понять, чем он меня завлек много лет назад. Он очаровательный, красивый, богатый и на пару лет старше меня. Все эти качества любая женщина нашла бы привлекательными в мужчине.
Скотт продолжал свою игру в хорошего парня в течение нескольких месяцев. Но, как только я перестала быть девственницей, он превратился в совершенно другого человека. Он – причина того, почему до Джоша у меня не было других отношений. Если мужчины меняются после несколько месяцев, то зачем быть с ними так долго, если можно лишь один раз весело провести время? После трех месяцев, что Скотт говорил мне, что меня любит, и относился ко мне как к королеве, я думала, что так всегда и будет. Я не могла ошибаться больше. Его личность изменилась практически за одну ночь, и он стал тем, кого я не узнавала и с кем больше не хотела быть.
Наши отношения научили меня держать дистанцию и не вовлекать мое сердце. Трахаться было хорошо, но мне пришлось построить эмоциональный барьер, чтобы больше никто не мог причинить мне боль. И я в этом очень даже преуспела, но затем в Лас-Вегасе мы с Джошем впервые поцеловались. Трудно поверить, что это было девять месяцев назад. Я все еще ощущаю на губах жар его рта и то, как он оттягивал назад мою голову, контролируя поцелуй. Он был невероятно горячим. Особенным был каждый раз, когда мы с Джошем были вместе. Я бы ни на что это не променяла. Особенно сейчас, когда остались лишь мои воспоминания.
– Ты позаботилась о мальчике-татуировщике или мне нужно это сделать?
Вот и он настоящий.
Я знала, что его ублюдочная сторона не заставит себя долго ждать.
– Мы расстались неделю назад.
– Хотелось бы мне сказать, что мне жаль, но мы оба знаем, что это будет ложью.
– Я не хочу, чтобы ты что-то говорил о Джоше. Я бы предпочла, чтобы ты больше никогда не произносил его имя.
– Ну, тогда не давай мне для этого повода. Мяч находится на твоем поле, Эль. То, что произойдет дальше, зависит от тебя.
Он так говорит, но он – самый непредсказуемый человек, которого я когда-либо встречала. Он может измениться в мгновение ока. Я никогда не знаю, с какой его стороной буду иметь дело.
– С какой стати?
– Делай, что должна, и Джошу никогда не придется иметь дело с последствиями.
– Что это вообще значит? Как-то расплывчато.
– Это значит, что ты сделаешь все, чтобы я, блядь, ни сказал.
Прикусив язык, я сдерживаю резкий ответ, который так и хочет слететь с моих губ.
– Ясно.
Два часа спустя, все, чего я хочу – это уже оказаться дома и как можно дальше от Скотта, но я в ловушке на танцполе – в его руках.
Его большие руки бродят по моей спине, затем движутся вниз и обхватывают мою задницу.
– Скотт, пожалуйста, передвинь руки.
Он хихикает.
– Мне вполне нравится, где они находятся прямо сейчас.
– А мне нет. Убери их с моей задницы, сейчас же.
Улыбка исчезает с его губ, превращаясь в сердитый оскал.
– Не говори мне, что делать, Эль. Именно я отдаю приказы, не ты.
– Я не хочу, чтобы твои руки касались моего тела. Мне, возможно, придется притворяться, что я с тобой встречаюсь, но это не значит, что ты можешь прикасаться ко мне в любое время.
– Нет никакого притворства. Мы вместе, и это факт, хочешь ты это признавать или нет.
– Просто потому, что ты так говоришь, не значит, что это действительно так. Я с тобой только для того, чтобы спасти репутацию Джоша. Ты можешь притворяться, что это потому, что я не могу без тебя жить. Да думай все, что хочешь, черт тебя дери. В любом случае, я не хочу, чтобы твои руки касались моего тела.
– И что ты собираешься делать, скажешь своему папочке? Я почти уверен, что он будет на моей стороне. Я – сын, которого он всегда хотел и никогда не имел.
Истина в его словах достигла своей цели, проникла в мое сердце и начала играть на моей неуверенности. Как бы сильно я ни старалась, мне никогда не удавалось добиться одобрения моего отца. Сомневаюсь, что когда-нибудь его добьюсь. Напоминание о том, что мне это не нужно, похоже, не помогает. В глубине души именно этого я хочу от него больше всего. Я много работаю, я – профессионал, и прекрасно зарабатываю. Я сама оплачиваю счета и ни о чем его не прошу. Неужели ему так сложно сказать, что он гордится мной?
***
Сегодня уже десять дней, как я последний раз видела Джоша, и больше не могу ждать ни секундой дольше. Мне хочется прикоснуться к нему и поцеловать, но ничего из этого не может произойти. По крайней мере, я могу его увидеть – поговорить с ним.
Войдя в «Холст», я улыбаюсь Татум, стоящей за стойкой регистратора.
– Он сейчас с клиентом, но должен скоро освободиться, – говорит она. Думаю, ни для кого не секрет, к кому я сюда пришла. Возможно, он уже рассказал своим друзьям, что мы больше не вместе.
Я собираюсь сесть на черный кожаный диван в приемной, когда замечаю мужчину, который подходит к стойке регистратуры с таким видом, словно владеет этим салоном.
О, мой Бог. Скотт.
Какого черта он здесь делает?
Мое сердцебиение учащается, а горло сжимается от страха. Порыв или инстинкт завладевает мной. Мои ноги поспешно несут меня к двери. Рука уже лежит на ручке, когда Татум произносит мое имя.
– Эль, он уже закончил, если хочешь его увидеть.
Я застываю на месте, закрывая глаза. Все волоски на моих руках встают дыбом. Мои веки поднимаются, и я толкаю дверь, сделав вид, что не слышала слов Татум.
Спешно иду по тротуару, в легких ощущается все большее напряжение, а дыхание становится все более затрудненным с каждым шагом. Я устремляюсь в нишу здания и наклоняюсь вперед, положив руки на колени.
– Ну, этот день становится все лучше, – говорит Скотт самодовольным голосом.
Блядь. Почему он не может исчезнуть навсегда?
– Хочешь увидеть мою новую татуировку?
Я борюсь с желанием посмотреть. Я не хочу доставлять ему удовольствие, но любопытство побеждает, и мои глаза устремляются в его сторону. Его рукав подвернут чуть выше предплечья. На внутренней стороне руки вытатуирована большая черная буква «Э», которую оплетает виноградная лоза. Несмотря на отторжение из-за того, что татуировка на Скотте, не могу отрицать, что с художественной точки зрения она безупречна.
– С чего это ты сделал татуировку с этой буквой?
– Ты – моя девушка, – он подмигивает, затем его глаза сужаются и сверкают от гнева. Его эмоции, как всегда, меняются без предупреждения. – Это для того, чтобы напомнить тебе, что я смогу добраться до Доусона в любое время, как только захочу.
Глава 25
Джош
Взглянув на свои часы, я отмечаю, что уже почти полночь. Заканчивается десятый день с последней встречи с Эль.
– Эй, Джош, – приветствует Либерти. Она опускается на пустой табурет рядом со мной и улыбается. – Как у тебя дела?
– У меня все хорошо.
– Ты уверен? Ты выглядишь несчастным, – она поворачивается и осматривает меня.
– Ага, – говорю я, прежде чем поднять бутылку к губам и сделать глоток.
– Я хотела убедиться, что между тобой и Эль все в порядке, – она ставит локоть на барную стойку.
– Почему все должно быть иначе? – спрашиваю я, раздраженно глядя на нее.
– Ну, – она делает паузу, длинные красные ногти постукивают по барной стойке. – В прошлый раз, когда мы все были у Тито, я, вроде как сказала Эль, что мы с тобой были вместе в течение последних двух месяцев, – с досадой говорит она.
– Зачем ты это сделала, Либерти? – сердито спрашиваю я.
– Я хотела, чтобы она рассталась с тобой, и тогда ты бы, наконец-то, меня заметил.
– Чтобы заметил твое вероломство? – спрашиваю я.
Она покраснела, смутившись из-за своих действий.
– Нет, я, конечно же, не хочу, что бы ты плохо обо мне думал. Да, то, что я сделала, было неправильно. Вот почему я в этом тебе признаюсь… сейчас. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что сделала.
– Приятно знать, что у тебя есть совесть. Никогда больше не суйся в мои отношения. Мои друзья не делают такого дерьма.
– Хорошо, – она соскальзывает со стула и кладет руку мне на предплечье. – Мне очень жаль, Джош, – говорит она, прежде чем уйти.
Мой мозг занят тем, что обрабатывает информацию о том, связаны ли действия Либерти с тем, что Эль порвала со мной. Мне хотелось бы думать, что она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я никогда не буду ее обманывать, но еще у нее есть багаж прошлых отношений. Я пока не знаю всех деталей, но уверен, что они повлияли на ее уверенность в себе. А еще не помогает и отсутствие отношений с ее отцом. Она всегда сомневается в том, достаточно ли она хороша для меня.
Я не ожидал, что наши отношения закончатся вот так. Когда она пришла в «Холст», в поисках меня, я думал, что Эль пришла в себя. Думал, что к вечеру мы будем вместе, но она исчезла без каких-либо объяснений. Очевидно, что ситуация гораздо серьезнее, чем она сказала. После всего, через что мы прошли, чтобы быть парой, она бы не ушла без причины – вот почему вчера я отправился к Джему. Если кто и сможет узнать, что происходит, то это он. Как у участника клуба байкеров, нарушающих закон, у него есть связи, которые могут помочь мне с тем, что нужно. И самое главное, я не сомневаюсь, он ничего никому не разболтает.
***
Всматриваясь в свой виски, отмечаю, что его янтарный оттенок напоминает мне о глазах Эль.
Четырнадцать гребаных дней. Четырнадцать дней Эль нет в моей жизни, и этому нет конца.
Переместив свой вес на стул, я беру бокал и выпиваю содержимое. Ставлю его на барную стойку, подталкиваю к бармену, показывая, что хочу еще.
– Не торопись топить свои печали, младший брат. Это еще никогда никому не приносило ничего хорошего. Кроме того, ты не найдешь ответы на мучающие тебя вопросы на дне бутылки, – Джем, мой брат, хлопает меня по спине и садится на пустой стул рядом. – Поверь мне, единственное, что ты там найдешь... – он смотрит на мой пустой бокал, затем осматривает бар, – … это больше вопросов, – на его лице быстро появляется гребанная ухмылка. – А вот я… Я – другой, – он перехватывает полный бокал, который мне передает бармен, и выпивает так, словно это вода. – А вот я, я – парень с ответами.
Теперь я весь во внимании.
– Правда?
– У тебя были сомнения? – Джем поднимает руку и жестом показывает, чтобы ему дали двойную порцию. Я не могу ни заметить, что бармен обсуживает Джема быстрее, чем любого клиента. Мой брат имеет тенденцию оказывать на людей такое влияние.
– Что за хрень тогда происходит? – спрашиваю я. Я закончил с выпивкой и готов получать ответы.
– Успокойся, Джоши, – он выпивает свой напиток и заказывает еще, прежде чем повернуться ко мне. – Имя Скотт Грейнджер тебе о чем-то говорит?
Скотт Грейнджер. Это имя ни о чем не напоминает. Качая головой, отвечаю:
– Нет, ничего.
– Отец Эль – Генри Джонсон, – он делает паузу, давая мне время вспомнить.
– Генри Джонсон, миллиардер? – с удивлением спрашиваю я.
– Единственный и неповторимый. У его есть деловой партнер Том Грейнджер, у которого, в свою очередь, есть сын, Скотт. Он – бывший парень Эль.
Я не помню, чтобы у Эль был парень. Должно быть, она с ним встречалась до того, как пошла в колледж, и когда я с ней познакомился.
– Они не были вместе тех пор, как ей исполнилось двадцать. Ходят слухи, что он с ней жестоко обращался. Я не смог найти ничего конкретного на этот счет. Но, я не стал бы в этом сомневаться. У него плохая репутация, когда дело касается женщин или бизнеса.
– Однажды она вздрогнула, когда я хотел коснуться ее лица, я еще тогда подумал, что кто-то ей раньше причинил боль. Этот гребаный кусок дерьма, – процеживаю я, через стиснутые зубы, пока борюсь с всплывающими в мыслях изображениями всех тех ужасных вещей, которые он мог с ней сделать.
– Успокойся. Есть еще кое-что, что тебе нужно услышать, – его голова поворачивается в мою сторону. – Скотт Грейнджер шантажирует Эль.
– Что?
– Ты меня слышал. Он заставляет ее быть его девушкой.
– Она – его девушка? – спрашиваю я, проводя рукой по волосам.
– Он ей сказал, что уничтожит твою репутацию, если она с тобой не расстанется.
– Вот ублюдок.
– Да, он – настоящий кусок дерьма. Он использовал твои связи с «Ублюдками», чтобы ее припугнуть… Сказал, что ты отмываешь деньги для клуба через «Холст».
– Она должна знать, что я бы этого не сделал.
– Я уверен, что она это знает, но она решила не рисковать. Этот чувак мог сфабриковать доказательства. У него есть способ это сделать, Джош.
– Как ты все это узнал? – я осведомлен в том, что у моего брата есть связи и способы найти то, что у обычного человека ни за что не получится, но мне все еще любопытно, как он заполучил эту информацию.
– Ну же, Джоши. У меня есть способы. Ты действительно думал, что я собираюсь ответить?
– Нет, но я хочу убедиться в том, что информация точна.
Джем поднимает бровь.
– Правда? Мне чертовски обидно из- за того, что ты меня об этом спрашиваешь.
– Джем, я не хотел никого обидеть. Но я действительно беспокоюсь об Эль.
– Не волнуйся, информация точная. Клянусь своим левым яичком.
Кивнув головой, я смотрю в свой бокал и воображаю, как надеру Скотту зад.
– Что мне делать?
– Не тебе. Нам, – Джем выпивает свой напиток и так сильно хлопает бокалом по барной стойке, что я не могу поверить, что он не разбился. – Пошли, – с ухмылкой заявляет он.
Пятнадцать минут спустя я еду за мотоциклом своего брата, направляясь на маленькую пристань к северу от города. Мы объезжаем заднюю сторону и останавливаемся перед гаражом, затем паркуемся рядом с черной фурой, стоящей прямо перед закрытой дверью.
Джем глушит свой мотоцикл, слазит с него и машет мне.
– Что мы здесь делаем? – спрашиваю, мгновенно осознавая, насколько здесь темно и пустынно.
– Расслабься, – он лезет в задний карман штанов и протягивает мне черную неопреновую маску. – Надень вот это.
Я смотрю сначала на маску, а потом на брата.
– Что это за хрень?
– Делай, что я говорю, – рявкает он на меня. Зная, что лучше с ним не спорить и не задавать вопросов, когда он говорит таким тоном. Я делаю, как он сказал.
Джем надевает такую же маску на свои светло-каштановые волосы, но лицо оставляет открытым. Я изо всех сил пытаюсь правильно надеть эту хрень, чтобы она не закрывала мои глаза, когда он неожиданно хватается меня за голову, хлопает меня по щеке и с решительно поправляет мою маску.
– Лучше?
Я киваю в ответ, немного смущенный отсутствием умения скрывать свою личность. Стоит еще раз отметить, что мир моего брата очень отличается от моего.
Джем три раза хлопает ладонью по стене гаража, и через несколько секунд тяжелая дверь открывается, и я сразу же узнаю человека, стоящего перед нами, когда он говорит:
– Джей Ди, этот чертов мальчишка – заноза в заднице, – он качает головой.
Билли Бэйнс для меня как член семьи. Он – один из старейших друзей моего отца, а еще один из основателей «Ублюдков». Большинство людей называют его «Плохиш Билли» или «Билли Лихач», но для меня он всегда был дядей Билли.
– Привет, Джош, – говорит дядя Билли и подмигивает, а затем снова поворачивается к моему брату. – Говорю тебе, Холод сломает ему шею, если я не вернусь.
Джек Нунан, еще один член «Ублюдков», все называют его Холодом из-за почти полного отсутствия эмоций. Джек – убийца. У него печально известная репутация. Он – самый настоящий хищник. Из-за таких, как он, я ненавижу ту жизнь, которую выбрали члены моей семьи.
Мы следуем за Билли в коридор, затем останавливаемся у двери, и они закрывают лица масками. Джем и Билли кивнули, затем вошли в дверь. Я следую за ними, и останавливаясь как вкопанный, когда вижу Скотта Грейнджера. Он – тот парень, которому я недавно набивал татуировку, и у меня начинает закипать кровь, когда думаю о том, что именно означает буква «Э», которую он попросил меня набить на своем теле. Мое единственное утешение состоит в том, что сейчас он сидит здесь, посреди комнаты, и вскоре ему будет очень плохо. Холод сидит в темноте позади Скотта. Руки, ноги и туловище Скотта обмотаны веревкой, он крепко привязан к офисному стулу. Он выглядит испуганным и беспомощным, лицо опухшее и красное.
Джем поворачивается к Билли и наклоняет набок голову.
– Ты начал без нас?
Билли пожимает плечами.
– Возможно, я и ударил его разок-другой.
– Я не знаю, кем ты себя считаешь, но... – Скотт пытается говорить, но Джейм прерывает его сильным ударом по лицу. Раздавшийся шлепающий звук сам по себе вызывает боль.
– А теперь, ты заплатишь за то, что сделал. А затем мы поговорим о том, кто что думает, – Джем улыбается, когда Скотт вздрагивает от новой пощечины.
Джем и Билли поворачиваются ко мне лицом, а Холод пристально смотрит на Скотта.
– Сначала он заплатит за то, что сделал, – медленно говорит Джем, обращаясь ко мне.
Я чувствую вспыхивающий внутри гнев. Прежде чем осознаю что происходит, я оказываюсь над Скоттом, неоднократно бью его по лицу, когда у меня в голове вспыхивают изображения всего того дерьма, которое он сделал Эль. Не знаю, сколько раз я его ударил, и, как долго бил, но к тому времени, когда останавливаюсь, мои руки болят и покрыты его кровью. У меня едва получается разжать кулаки.
Лицо Скотта Грейнджера – кровавое месиво. В какой-то момент его крики и плачь превратились в стоны, а подбородок упал на грудь. Дыхание стало затрудненное и частое. Три зуба лежат на полу у моих ног.
– Блядь, блядь, блядь – что я наделал? – я отшатываюсь, бормочу себе под нос и пытаюсь взять себя в руки. Я никогда не боялся махать руками, если того требовала ситуация, но это другое.
Выброс адреналина поражает мое тело, и я не могу остановить дрожащие руки.
– Теперь, он должен знать, почему, – Джем подходит, давая понять, что я не закончил.
Дядя Билли подходит к Скотту с ржавым старым ведром в руке. Он злобно усмехается и выливает на грудь и лицо Скотта полное ведро грязной воды.
– Давай, просыпайся.
Кажется, Билли наслаждался этим слишком сильно.
Скотт так долго кашляет и отплевывается, что я начинаю думать, что ему скоро придет конец.
Билли смеется и шлепает меня по спине.
– Вот так.
Я понимаю, почему люди называют его «Плохиш Билли».
– Теперь ему нужно узнать, почему, – Джем повторяет свою последнюю фразу и кивает на меня. Он прав. Скотту нужно знать, что теперь Эль под запретом. Не задумываясь, я подношу руку к лицу и снимаю маску, скрывающую мое лицо.
– Забудь, что ты когда-либо знал Эль.
Скотт моргает, пытаясь сфокусировать взгляд на моем лице. Это не занимает много времени.
– Доусон? – бормочет он, смотря на меня, а затем на остальных. Ему требуется всего лишь мгновение, чтобы понять, что все люди в этой комнате состоят в «Ублюдках».
Прежде чем мне удается еще что-то сказать, вступает Джим:
– И я, черт возьми, уверен, что ты знаешь, кто мы такие, – Джем и Билли все еще остаются в масках и медленно кивают головой.
Холод все еще неподвижно стоит за Скоттом, без маски; пустой взгляд на его лице так и кричит о плохих намерениях.
Без предупреждения Билли выходит из комнаты, за ним Джем, который останавливается у двери и поворачивается ко мне.
– Поехали.
Без колебаний следую за ним.
– Итак, снять маску было одним из способов, – он явно забавлялся.
– Ты ведь хотел, чтобы я это сделал, верно? – спрашиваю я.
– Лично я стал бы ему детально рассказывать, что с ним сделаю, но и от тебя это сработало, – я все еще слышу смех в его голосе.
– А что будет теперь? – спрашиваю я, мой желудок сжимается из-за событий этой ночи.
– А теперь, младший брат, ты воспользуешься раковиной в гараже, чтобы привести себя в порядок, пойдешь домой и придумаешь, как вернуть Эль.
– А Скотт? – я боюсь спрашивать, но мне нужно знать.
Сначала Джем не решается ответить, но затем пожимает плечами.
– Несмотря на то, что я доволен и даже немного впечатлен тем, как ты надавал нашему приятелю, боюсь, Скотти понадобится более сильное напоминание о том, что мы от него ждем.
– Что это вообще значит, – начинаю я спрашивать, но Джем прерывает:
– Иди домой, младший брат.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, а Джем и Билли возвращаются в гараж. Через открытую дверь я вижу, что Холод подходит к Скотту.
И улыбается.
Глава 26
Эль
Последние две недели ползли черепашьими шагами. Каждый день без Джоша воспринимался как три. Я пыталась заниматься работой, чтобы отвлечься от того, как сильно по нему скучаю, но это не помогало. Он никогда не покидал моих мыслей, как бы я ни старалась.
Сегодня вечером я, наконец-то, собираюсь встретиться с моими девочками, Дженни и Кенной. Мне нужно отвлечься от беспорядка, которым стала моя интимная жизнь. Я никогда не думала, что окажусь в таком положении. Все было намного проще, когда не было вовлечено мое сердце. Тем не менее, я бы ни за что не отказалась от времени, которое у меня было с Джошем, разве что, хотела, что бы его было больше – чтобы мы провели вместе всю жизнь. Вечно – тоже звучит неплохо. Я ничего не слышала от Скотта с вечера благотворительного аукциона. Не знаю, почему он до сих пор не приказал мне еще куда-нибудь с ним сходить, но рада отсрочить необходимость быть в его компании. Это глупо с моей стороны, но надеюсь, он забыл обо мне. Может быть, он встретит девушку, которая будет сосать его член лучше, чем кто-либо когда-либо делал.
Беру ключи и сумочку, готовая выйти, как раздается стук в дверь. Нахмурившись, я отпираю дверь.
– Джош, – шепчу я. Я удивлена его появлением.
– Эль, я могу войти? – спрашивает он, обе его руки засунуты в передние карманы.
Кивнув, я отступаю и пускаю его внутрь, прежде чем закрыть дверь.
Разворачиваюсь, и осматриваю Джоша. Он нервно проводит рукой по волосам, и я замечаю кровь на костяшках его пальцев. Поймав его руку, я подношу ладонь ближе к своему лицу.
Осторожно пробегаясь пальцем по нескольким свежим ранам на костяшках, я смотрю на него.
– Ты в порядке?
– Я в порядке. А Скотт Грейнджер – не очень.
Я ойкаю, подняв свою руку к груди.
– Что ты сделал, Джош?
– Я сделал то, что нужно было сделать.
– Я не хотела, чтобы ты в это ввязывался. Я не хочу, чтобы это как-то на тебе отразилось.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Почему ты не сказала мне, что он тебя шантажирует?
– Я стыдилась своего прошлого с ним. У него больше денег, чем он может потратить за всю жизнь, Джош. Это означает, что он может купить любые услуги, которые ему нужны. Услуги, которые могут разрушить твой бизнес.
– Ты должна была мне сказать и верить, что я сделаю то, что будет правильно. Не важно, будем мы вместе или нет, я всегда тебя спасу.
Мы, молча, смотрим друг на друга… это ощущается, как вечность. Есть вещи, которые необходимо сказать, но я не могу найти смелости.
– Я собираюсь дать тебе свободу, которую ты заслуживаешь. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной быть со мной, потому что хочешь возвратить долг. Ты никому ничего не должна. Ни мне, ни своему отцу. Это твоя жизнь, Эль. Делай то, что делает тебя счастливой. Это все, чего я хочу для тебя, – он наклоняется вперед, целует меня в лоб и выходит из квартиры, оставляя меня стоять в шоке.
Я не могу поверить, что он избил Скотта из-за меня. Я могу только долго и упорно молиться, что в будущем это никак на нем не отразится.
***
Заходя в «Quake», я вспоминаю последний раз, когда была здесь со всеми своими друзьями. Это было вскоре после того, как я начала замечать, что Джош на самом деле очень горячий. Раньше я не очень-то часто о нем думала и не замечала его привлекательности. В ту ночь он был на танцполе, плавно маневрируя вокруг нас, девушек. Футболка туго обтягивала грудь и бицепсы, а из-под рукава выглядывали его новые татуировки. Я словно посмотрела на него новыми глазами, отмечая, каким красавчиком он был. Это откровение меня испугало и сбило с толку. Джош – мой «друг», стал парнем, кого я старалась избегать или оскорбляла, потому что не знала, что делать с неожиданно увеличивающимся влечением к нему.
Теперь я не знаю, что делать с глубиной того, что я к нему чувствую, и уже по совершенно другой причине. Объяснение в любви принесет лишь больше боли. Этот секрет, мне, вероятно, придется забрать с собой в могилу. Возможно, он будет двигаться дальше и найдет девушку, которая сделает его счастливым. А я… я не уверена, что когда-нибудь смогу преодолеть мои к нему чувства. Для меня он – идеальный мужчина. Как можно уйти от всего, что ты когда-либо хотела, к чему-то меньшему, не испытав удовлетворения?
Громкая музыка пульсирует по моему телу, бас стучит в моей груди, когда я вижу за дальним столом Дженни и Кенну. Улыбаясь, я пробираюсь сквозь толпу, а затем мы трое обнимаемся. Сев к ним за стол, я говорю:
– Привет, девочки. Как дела?
– Я устала, – отвечает Дженни.
– Я беременна, – небрежно объявляет Кенна.
Мы с Дженни кричим и вскакиваем со своих мест, чтобы снова ее обнять.
– Я так за тебя рада, – говорю я со слезами на глазах. И хотя я говорю от чистого сердца, не могу удержаться от зависти. Я бы отдала все на свете, чтобы быть с Джошем, чтобы у нас была семья.
– Я буду тетей. Не могу в это поверить, – с визгом говорит Дженни.
– Я узнала на этой неделе. У меня всего восемь недель, но я должна была рассказать вам обеим.
– Дерек рад? – спрашиваю я.
– До невозможного воодушевлен. Он убежден, что будет мальчик, потому что у него слишком много тестостерона, чтобы зачать девочку.
Мы все хихикаем. Не трудно представить, как он произносит эти самые слова.
– Эл, а у тебя как дела? – спрашивает Дженни.
– Все нормально. Когда лучше, когда хуже, – я пожимаю плечами в притворном безразличии.
– Что ты имеешь в виду? – она наблюдает за мной, и я могу сказать, что она видит больше, чем нужно.
– Я была занята работой, – уклончиво отвечаю я.
– Как дела между тобой и Джошем? – вклинивается Кенна.
– Мы не вместе.
– Что случилось? – спрашивают они одновременно.
– Ничего не получилось, – туманно отвечаю я. Я не могу им рассказать о Скотте. Теперь, когда я знаю, что сделал Джош, я совершенно точно не поделюсь ни с кем этой информацией. – Я в порядке. Это было к лучшему.
Дженни прищуривает глаза, глядя на меня, и сжимает губы.
– Я сейчас отстану, но однажды тебе придется рассказать, что произошло на самом деле.
– Я понимаю, что вам нельзя пить, но мне сегодня нужно что-нибудь покрепче, – говорю я, кивая Кенне.
– Сказала она, – фыркает Кенна.
– Я точно могу сказать, что ты выросла со старшим братом, – говорит ей Дженни.
– Да, а Дерек еще хуже Кайла. Половину времени он относится ко мне, как к одному из парней, а в другую половину занят тем, что... – ее слова сходят на нет.
Я смеюсь и указываю на ее плоский живот.
– Думаю, мы знаем, чем вы, ребята, занимались практически все время.
Мы весь вечер танцуем и смеемся. Это – идеальный способ выпустить пар, и когда я подхожу к дому, то еще ощущаю улыбку на лице и легкость поступи.
Я останавливаюсь на главном входе, чтобы забрать почту из почтового ящика, внутри оказывается много конвертов. Еще бы, я не проверяла его несколько дней. Собрав их в аккуратную стопку, я направляюсь по длинному коридору к своей квартире.
Войдя внутрь, бросаю ключи на узкую полку у двери и сбрасываю обувь. Перебираю почту, пока иду на кухню, высматривая что-нибудь важное. Вижу большой конверт с моим именем, но без обратного адреса. Отложив все остальное на гранитную столешницу, я провожу пальцем под печатью, открывая его. Вытаскиваю содержимое, глаза быстро просматривают содержимое. Это приглашение на художественную выставку, в которой участвует Джош, и на последующий прием. Они собираются объявить победителя конкурса во время приема.
Джош добавил примечание в нижней части страницы:
Эль, мне бы очень хотелось, чтобы ты пришла. Пожалуйста, подумай о том, чтобы прийти как мой друг. Будет правильно, если ты придешь. Ты была вдохновением для работ, которые я выставляю на конкурс. Мне бы очень хотелось, чтобы ты их увидела. Не думай слишком усердно. Просто будь там. Джош
Улыбаясь, я кладу пригласительный на стол. Джош так хорошо меня знает. Я точно буду раздумывать над всей этой ситуацией. Это часть меня. Я хочу пойти. Мне бы хотелось там быть, чтобы увидеть, как он победит. Да даже если он не выиграет, я все равно хочу там быть. Я хочу его увидеть… точка. Но я не хочу бесить Скотта и стать причиной того, что он отправится за Джошем. У меня есть пара дней на раздумье. Я, наверное, посплю, и подумаю завтра.
Я уже нахожусь на грани сна, когда звонит мой телефон. Смотрю на него, прищурившись, чтобы прочитать имя на экране. Скотт. Дерьмо. Чего же он хочет?
– Привет, – неуверенно отвечаю я.
– Эль, – его грубый голос заставляет меня съежиться. – Я хотел сообщить, что снимаю тебя с крючка. Я не хочу, чтобы ты была моей девушкой.
– Но я не возражаю, – я повышаю голос, в панике, что он пойдет за Джошем.
– Я уезжаю из города на неопределенный срок.
– А что насчет Джоша? – я не могу ни спросить. Мне нужно знать, что он собирается делать.
–Я ничего не сделаю с твоим мальчиком. Даю слово, – говорит он. Его голос звучит глухо, словно он говорит с полным ртом.
– Почему ты так странно говоришь?
– Я попал в аварию.
– Ох, – что мне на это сказать? «Мне не жаль, что мой... Джош надрал тебе задницу»? Я, наверное, ужасный человек, раз мне все равно.
– Береги себя, Эль. Удачи во всем, – он отключается, и я смотрю на телефон. Что, черт возьми, это было? Настал конец света, а я не знаю?
Положив телефон на тумбочку, я сворачиваюсь калачиком под одеялом. Впервые более чем за две недели я чувствую надежду.
Глава 27
Джош
После разговора с Эль я вернулся в свою квартиру. Бросив ключи на кухонный стол, я направляюсь в ванную. Мне нужно смыть оставшуюся кровь Скотта и попытаться оставить позади события этой ночи.
Душ очищает мое тело, а виски помогает забыть. Выпив пять бокалов, понимаю, что мне нужно закончить свои картины для художественного конкурса, и поскольку я недавно виделся с той, которая вдохновляет меня больше других, собираюсь этим воспользоваться.
Сняв через голову футболку, бросаю ее на деревянный пол и иду к двум холстам, на которые выливал все свои эмоции. Стоя в одних лишь боксерах, я беру чистую кисть и изучаю картины.
Позволяя моей любви к Эль меня вести, я добавляю тонкие штрихи и мазки краски там, где они нужны. Я не задумываюсь о том, что делаю, а позволяю своей кисти двигаться туда, куда ее ведут эмоции.
К тому времени, как я заканчиваю, с меня ручьями льет пот. Вытирая лоб рукой, я отступаю и пристально рассматриваю готовые картины. На моем лице появляется гордая улыбка. Мне нравится то, что я создал.
***
Вытирая свои влажные ладони о брюки моего нового черного костюма, я шагаю вперед–назад по узкому коридору возле входа в галерею. Не знаю, что именно меня волнует больше: придет ли Эль, или то, как мои работы будут оценены на конкурсе. Но я точно знаю, что для меня важнее – Эль. Это легко. Ведь я все время думаю лишь о ней. Я скучал по ней сильнее, чем она могла бы себе представить, и был занят, работая и дописывая свои картины для конкурса. А еще я хотел дать ей шанс по-настоящему по мне соскучиться, чтобы она больше никогда не ставила нас в такое положение.
Каждый раз, когда в дверь входит новый гость, мое сердце выскакивает из груди вместе с надеждой, что именно Эль я сейчас увижу. Каждый раз, когда понимаю, что это не она, у меня все опускается внутри. Она должна прийти. Мне нужно, что бы она была здесь со мной, чтобы разделила со мной этот момент.
Ослабляя узел галстука, облегчаю давление на шею. Не люблю я все эти галстуки. Последний раз я был так одет на свадьбе Дженни и Кайла. В ту ночь я очень удачно использовал свой галстук-бабочку. Хотелось бы мне, чтобы и этот серо-черный галстук постигла та же участь.
Теперь, когда настал большой день, я рад, что после сегодняшнего вечера все будет кончено, так или иначе. Я готов узнать, что ждет нас с Эль. Будем ли мы вместе? Кинется ли она в мои объятия? Но, я точно знаю, что, как только она окажется в моих руках, я больше никогда ее не отпущу.
Победа в конкурсе будет только бонусом. Выйду победителем – хорошо, если нет – то, по крайней мере, я могу найти потенциальных клиентов для «Холста» и для заказов картин. Как бы я не любил заниматься творчеством, не об этом я сейчас беспокоюсь. Я могу думать лишь об Эль, и будет ли она достаточно храброй, чтобы появиться здесь. Любит ли она меня так же сильно, как люблю ее я? Достаточно ли она меня любит, чтобы рискнуть? Нет ничего, чтобы я не сделал, чтобы быть с ней. Если она не появится здесь сегодня вечером, то я буду ее преследовать, пока она не поймет, что мы должны быть вместе.
– Джош, – хрипло слетает мое имя с ее губ. От ее голоса приятная дрожь пробегает по моей спине, и у меня сжимается сердце. Обернувшись, я нервно поправляю манжеты своей серой рубашки, прежде чем встретиться с ней глазами.
– Эль... я рад, что ты пришла, – механически произношу я.
– Поздравляю. Я бы ни за что это не пропустила, Джош. Я так тобой горжусь, – она сжимает свои руки, словно не знает, куда их деть. Она так же обеспокоена, как и я. Видя ее беспокойство, я странным образом успокаиваюсь. Приятно знать, что я не единственный, у кого все переворачивается внутри, когда мы оказываемся рядом.
Мы ведем себя как знакомые, а не как любовники, и мне это не нравится. Это неловко и разочаровывает. Схватив ее за руку, я безмолвно тяну ее за собой, направляясь к своим работам. Ее каблуки цокают по блестящим деревянным полам, когда мы пробираемся через толпу. Она безропотно следует за мной, и вскоре мы оказываемся перед двумя моими картинами. Она изумленно открывает рот, когда впервые их видит. У меня бешено колотится сердце, пока наблюдаю, как ее глаза исследуют каждый дюймом полотна. Первую картину я назвал «Отчаяние». На ней изображена та ночь, когда я на первом курсе в Бостонском университете спас девушку от избивающего ее друга. В картине ее щека прижата к кирпичной стене здания, а глаза закрыты. Капелька крови скользит по ее лицу со лба к щеке. На ее лице написан страх и душевная боль.
Вторая картина – Эль, лежащая на спине на окрашенном краской холсте. Верхняя часть ее тела обнажена, а руки подняты так, что прикрывают соски. Это поза сабмиссив. На эту картину меня вдохновила та ночью, когда она позволила мне рисовать на ее обнаженном теле и заниматься с ней любовью. Я назвал ее «Доверие», потому что она оголилась передо мной во многих отношениях, хотя для нее это было практически невозможным.
Что, если они ей не нравятся?
Или еще хуже: что, если она их возненавидит?
Искусство субъективно. То, что нравится одному, другой может не любить. Наблюдая за ее лицом, не могу точно сказать, какие эмоции она испытывает. У нее отличное получается бесстрастное лицо, и я не могу ее прочитать.
– Знаешь, я ни разу не благодарила тебя за то, что спас меня той ночью. Я чувствовала растерянность и стыд. Хотела, чтобы все закончилось. Вот почему я убежала, – она облизывает свою нижнюю губу. – Я никогда не думала, что увижу тебя снова. Когда Дженни познакомила нас, я молилась, чтобы ты меня не узнал.
– Я не мог забыть твое лицо, Эль, – кончики моих пальцев скользят по паре веснушек над ее правой бровью, я их впервые заметил в ту печально известную ночь. – Я вернулся в свою комнату в общежитии и рисовал тебя часами. С того самого дня ты была частью меня. Когда я встретил тебя, как подругу Дженни, то был рад, что с тобой все в порядке. Я всегда задавался вопросом, что с тобой стало.
– Почему ты никогда не упоминал ту ночь? Я всегда думала об этом, но не хотела задавать этот вопрос на случай, если ты не понимаешь, что это была я. Я никогда не хотела, чтобы ты считал меня слабой.
– Я не хотел, чтобы ты некомфортно себя чувствовала. Я знал, что, если упомяну об этом, то тебе будет неловко рядом со мной, а это – последнее, чего я хотел, – моя рука скользнула вниз, я обхватил ладонью ее в щеку. – Я никогда не считал тебя слабой, Эль. Ни одной секунды, – мои руки опустились, чтобы нежно сжать ее плечи. – На татуировку, которая вбита на моем запястье, меня вдохновила та ночь. «Она идет в красе, подобна ночи» – это строчка из знаменитого стихотворения лорда Байрона, и она всегда напоминала мне о тебе. Я считал тебя прекрасной тогда, а сейчас считаю еще прекраснее.
– В ту ночь ты спас меня от Скотта, и недавно снова меня от него спас, – ее глаза сужаются от напряжения, пока она изучает мое лицо, в поисках реакции.
Ей не нужно завоевывать мое доверие.
– Я просто хочу сказать спасибо. Спасибо, что спасал меня в самые темные времена.
– Я всегда буду тебя спасать, Эль. Если ты мне позволишь.
– Я знаю, что будешь, – она ступает вперед, сокращая расстояние между нами. Руки поднимаются и ложатся на мою грудь. Она скользит ими вверх и вниз по мягкому материалу моей рубашки. – Прости за то, что я позволила Скотту встать между нами. Я должна была рассказать тебе о том, что происходит, и верить, что ты найдешь выход из этого.
– Я тебя прощаю. Ты сейчас здесь, и это самое главное, – провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке.
– Это не самое главное.
– Нет? – спрашиваю я, поднимая бровь.
– Неа. Самое главное, что я тебя люблю, – она улыбается мне.
Я киваю, притягивая ее ближе к себе.
– Это чертовски важно, – я улыбаюсь. – Я тоже тебя люблю.
Ее глаза округляются.
– Правда?
– Разве ты не видишь? Посмотри на эти картины. Разве ты не видишь, как прекрасна и сильна эта женщина? Она – самый смелый человек, которого я знаю.
Слезы наполняют ее глаза, и она прикусывает нижнюю губу.
– Ты действительно считаешь меня сильной?
– Считаю. Ты через столько прошла, и все равно решила дать нам шанс.
– Я сильная лишь с тобой, Джош, – ее руки скользят вверх и останавливаются на моих плечах.
– Все в порядке, потому что ты будешь со мной всегда. Мы можем быть сильными вместе, – я опускаю голову, и трусь кончиком носа о кончик ее носа, а затем скольжу губами по ее губам. Целую уголок ее рта и легонько провожу губами по ее губам.
Ее рот растягивается в улыбку под моими губами.
– Когда начинается прием?
– Начался десять минут назад, – я усмехаюсь.
– Джош, – она поднимает голос и смотрит вокруг с широко раскрытыми глазами, осознавая, что мы остались в галерее одни. – Почему ты мне не сказал?
– Потому что я нахожусь там, где хочу быть.
– Я тоже, но я очень хочу, чтобы ты пошел и получил награду, когда выиграешь.
– Ты хочешь похотливо смотреть на мою задницу, верно? – спрашиваю я, подмигивая.
– Ты и сам знаешь.
***
Месяц спустя
Я не выиграл конкурс, но я заполучил много новых клиентов. Меня наняли написать несколько картин, а одну для Дома Правительства Массачусетса. В «Холст» приходило столько клиентов, что мне пришлось нанять еще одного художника-татуировщика. Калеб, пришел в команду несколько недель назад, и он прекрасно вписался в коллектив. Он такой же мастер своего дела, как и мы с Шоном. Они с Татум – совсем другая история. Я еще не понял, что между ними происходит, но их взаимная неприязнь была мгновенной. Судя по горячим взглядам, которые они бросают друг на друга, вероятно, в конечном итоге они вытрахают ее из своих организмов. Это должно быть интересно, если не сказать больше.
Я рад, что это происходит с ними, а не со мной и Эль. Сейчас у нас все просто прекрасно. Наши отношения прочны, как камень. Я предложил ей переехать ко мне, как только мы вернулись с конкурса. Я не хотел тратить время на разлуку. У нас обоих напряженный рабочий график, а живя вместе, мы проводим как можно больше времени вместе.
Воскресенье – мой любимый день недели, потому что мы проводим целый день дома. Мы можем бездельничать в постели большую часть утра, а затем вместе готовить завтрак. Я всегда жарю бекон, а Эль готовит яйца.
– Бекон уже готов? – спрашивает она, опираясь подбородком на мое плечо и осторожно заглядывая поверх моей руки.
– Возможно, я мог бы выделить один или два кусочка. Насколько сильно ты его хочешь? Что ты мне готова предложить взамен?
Эль становится рядом со мной и стучит по губе кончиком указательного пальца.
– Думаю, это зависит от того, сколько кусочков я получу, – она пожимает плечами. – За один чмокну в губы. За два я бы добавила немного языка.
Мои губы раскрываются в улыбке. Она такая чертовски восхитительная.
– Что я получу, если я дам тебе четыре кусочка? – спрашиваю я, играя бровями. – Они должны стоить хотя бы одного прикусывания губы… или двух.
Эль смотрит вниз и ухмыляется, когда замечает полувозбужденный член в моих шортах. Протянув руку, она стягивает кусочек бекона с тарелки на столе и откусывает половину. Скармливает мне оставшуюся часть, и когда мы оба заканчиваем жевать, она становится на носочки, чтобы прижаться ртом к моим губам.
– Это твой способ сказать мне, что ты бы лучше позавтракала? – спрашиваю я, мои руки ложатся на изгибы ее бедер.
– Ну, мы говорим о беконе, а ты знаешь, какие сильные у меня к нему чувства.
– Знаю, – говорю я, кивая головой. – Думаю, если бы тебе пришлось выбирать между беконом и мной, ты бы выбрала бекон.
Эль сжимает губы и смотрит в сторону, словно взвешивает все за и против.
– Я бы выбрала тебя, но это было близко, – хихикает она.
Выключив плиту, я поворачиваюсь к ней.
– Правда? – спрашиваю я, глядя в ее игривые янтарные глаза.
– Кажется, мне нужно, чтобы ты напомнил мне, почему ты лучше, чем бекон.
Подняв Эль, я перекидываю ее через плечо и иду к спальне.
Она визжит «Джош», когда я ее бросаю на кровать.
Забравшись на матрас, я заползаю между ее раскрытыми бедрами и спускаю трусики по ее ногам. Приподняв свою белую футболку, которую предпочитает носить она, я стягиваю ее через голову Эль, и вот она лежит обнаженной, словно пир для моих глаз.
– Ты такая чертовски великолепная, Эль. Из-за тебя у меня перехватывает дыхание.
– Бекон не разговаривает, – дерзко отвечает она.
Прижав ее ноги к ее груди, я раздвигаю ее половые губы пальцами и провожу языком по ее киске до самого клитора. Всасываю его между губами и щелкаю по нему языком, от чего она стонет.
– Бекон не может этого, – бормочу в ее набухшую плоть, а затем мой рот возобновляет пытку.
– Бекон может заставить меня стонать, – говорит Эль, ее голос хриплый от страсти.
Стягиваю свои шорты, пока работаю языком над ее киской, ее голова мечется на подушке из стороны в сторону. Потерявшись в удовольствии, к которому я ее подвел, она не замечает, как я устраиваюсь между ее ног, а затем вхожу в нее одним жестким толчком.
Эль вскрикивает, и я тут же толкаюсь снова, одной рукой потирая ее клитор. Вдалбливаясь в нее снова и снова, я продолжаю ускорять ритм, пока не довожу ее до оргазма. Она кричит, а я опускаюсь на нее и прижимаюсь лбом к ее плечу, наши резкие вздохи разносятся в тишине утра.
– Бекон не может этого, – с гордостью говорю я и усмехаюсь.
Эпилог
Год спустя
Джош
– Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу, – приказываю я.
Эль сразу же подчиняется, небольшая улыбка играет на ее губах.
– Мне нравится, как это звучит.
Я беру с полки сложенную белую ткань и иду к середине моей студии. Аккуратно расстилая ткань на полу, я наблюдаю за Эль. Мне нужно убедиться, что она не подглядывает.
– Не смотри, – я не хочу, чтобы она разрушила мой сюрприз.
Посмотрев вниз, дважды проверяю, что ткань лежит именно так, как я того хочу, и возвращаюсь к Эль. Беру ее за руку и говорю:
– Открой глаза.
Она делает, как я прошу, и открывает от изумления рот, когда видит, что нарисовано на ткани. «Ты выйдешь за меня?» – написано большими синими буквами сверху, а под этими словами я нарисовал нас с ней, стоящими под изогнутой деревянной аркой, с надписью: «И жили они долго и счастливо».
– Эль Джонсон, – говорю я, опустившись на одно колено. – Ты окажешь мне честь, став моей женой? – смотря на нее снизу вверх, я улыбаюсь ее ошеломленному выражению лица. Неужели она не предвидела этого? Мы официально начали жить вместе через неделю после художественного конкурса, и все было превосходно. Зачем отсрочивать неизбежное? Я сделаю наши отношения официальными до того, как она сможет передумать.
– Да, – кричит Эль. – Согласна. Черт, да, – визжит она, опустившись передо мной на колени.
Она обнимает меня, затем наши губы соединяются, и мы падаем на полотно, страстно соприкасаясь ртами. Мы отстраняемся друг от друга, смеясь, когда приземляемся набок. Она перекатывается на спину, и последнее хихиканье слетает с ее губ. Опираясь на локоть, я наклоняюсь к ней. Подняв ее левую руку, я надеваю ей на палец кольцо с бриллиантом, которое сам выбрал, а затем целую ее руку.
– Джош, оно прекрасно, – она смотрит на свой палец, крутя руку из стороны в сторону, наблюдая, за сиянием камня.
– И они жили долго и счастливо, – говорю я, подмигивая.
– Нет – говорит Эль, покачав головой. – Они жили и любили, рисуя холсты своей жизни и создавая единственный в своем роде шедевр, – с этими словами она обнимает меня за шею, притягивая к своему рту для того, что мы умеем делать лучше всего – небольшого молчаливого общения.
**КОНЕЦ**