Визг сирены останавливается почти сразу. Ублюдочная пожарная сигнализация.
Разочарованный, я бросаю полотенце на столешницу и запускаю пальцы в свои волосы. Все идет не так, как я хотел.
Глава 17
Лана
Было интересно наблюдать за тем, как Зак готовит ужин. Видеть, как он взволнован из-за пожарной сигнализации, просто восхитительно. Он откидывает назад волосы, а затем кладет обе руки на бедра, словно не знает, что делать дальше.
– Тебе нужна помощь? – спрашиваю я.
Он переводит взгляд на меня.
– Нет, все в порядке, – он движется быстро и эффективно, перекладывая стейк на блюдо и ставя его на стол. Ставит хлеб и масло, а затем передает мне бокал вина. Я не собиралась сегодня пить, но, так как он уже налил, то почему бы и нет.
Он садится напротив меня.
– Налетай, не стесняйся, – мы оба проводим следующие несколько минут, наслаждаясь едой.
– Это вкусно. Не могу поверить, насколько хорош картофель, – я кладу в рот еще один кусочек картофеля.
– Я же тебе говорил. Зависай со мной, и я научу тебе многим новым и интересным вещам.
Он ухмыляется. Его ухмылка смертоносна. Я хочу поцелуями убрать ее с его губ.
– Расскажи о своей семье, – говорю я, а затем делаю глоток вина.
Он хмурится.
– Я не люблю говорить о своей семье, – он изучает еду на своей тарелке. – Пока я рос, у меня не было хорошей семейной жизни.
– У тебя есть братья или сестры? – спрашиваю я, игнорируя то, что он сказал. Он подталкивал меня, чтобы поговорить о моем прошлом. Я должна сделать то же самое.
– Да, у меня есть младшая сестра, Хлоя. Она живет в Нью-Мексико, и я давно с ней не общался. А с матерью, она вообще не разговаривает, – он качает головой, прежде чем посмотреть на меня.
– Как ты получил шрам на животе? – я заметила его в ту ночь, когда он был обнажен, но тогда было неподходящее время, чтобы спрашивать.
– В прошлом году я попал в ужасную автокатастрофу.
– Я думала, что в Нью-Йорке у тебя не было машины, – сомневаюсь я.
– Не было. За рулем был мой друг. В животе застрял большой кусок стекла.
– О, Зак. Это ужасно.
Выражение его лица становится несчастным.
– Я бы предпочел поговорить о чем-то другом.
Я киваю головой.
– Я понимаю, каково это, не хотеть говорить о вещах из прошлого, – у меня длинный список вещей, о которых я не люблю говорить, и большинство из этих вещей связаны с Кристофером. Думаю о нем, и мой желудок сжимается. Прижимаю руку к этому месту и потирают его, надеясь, что вскоре боль исчезнет. Я хочу оценить по заслугам приготовленную Заком еду.
– Что случилось? – спрашивает он, разрезая стейк на тарелке. – Я тебя отравил?– Он указывает ножом на мой живот.
Я смеюсь.
– Нет, все очень вкусное. К тому же, пищевое отравление проявляется не так быстро. Вот завтра и узнаем, выжила ли я после твоей готовки, – одаряю его улыбкой.
– Я раньше никогда никого случайно не травил, – говорит он, подняв брови.
– Так значит, преднамеренно травил? – я смеюсь и делаю глоток вина.
– Только тех, кто этого заслуживал, – невозмутимо отвечает он. Я хихикаю и продолжаю наслаждаться едой.
После того как закончился ужин, я хотела помочь Заку с уборкой, но он даже не стал об этом слышать. Он направляет меня в гостиную, и я опускаюсь на большой коричневый диван. Мои глаза сканируют комнату, изучая его эклектичный вкус в выборе произведений искусства. На белых стенах висят черно-белые фотографии Нью-Йорка, обрамленный в рамку постер «Сынов Анархии» и красочная копия картины Пикассо. На окнах нет занавесок, только жалюзи, а на диване никаких подушек. Здесь не хватает женской руки.
А я хочу быть этой женщиной? Свернувшись в клубок, я кладу голову на подлокотник дивана. Не хочу сейчас об этом думать.
Мои глаза тяжелеют, и я решаю дать себе несколько минут отдыха.
– Лана, – нежное касание пальцев по щеке, вырывает меня из сна. Я прихожу в замешательство в первые мгновения.
Где я?
Моргаю несколько раз и замечаю Зака. Он стоит на коленях на полу возле дивана. Мои глаза сонно изучают его красивое лицо, сосредотачиваюсь на мужественной форме его губ. Целоваться с ним было лучше, чем я себе представляла. Все, что мы тогда делали, было потрясающим. Я не готова снова с ним спать, но один поцелуй не навредит, ведь так?
Я скольжу руками, обхватываю его шею и притягиваю к себе. В его глазах вспыхивает желание, сменяясь на неопределенность.
– Поцелуй меня, – я снова надавливаю на его затылок.
– Лана, я не хочу, что бы ты об этом сожалела, – он пристально изучает мое лицо, пытаясь найти признаки нерешительности. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Мне нужно, ощутить его губы.
– Зак, заткнись и поцелуй меня, – приказываю я.
Он улыбается, а затем медленно приближает ко мне свои губы. Первое прикосновение очень нежное. Мои глаза закрываются. Я хочу почувствовать все, что чувствует он, и насладиться этим. Он еще раз скользит по моему рту своими губами, прежде чем отстраниться, дразня меня.
– Зак, – я издаю отчаянный стон. Он фыркает от смеха.
– Я собираюсь научить тебя быть терпеливой. Некоторые вещи стоят того, что бы подождать, – он трется о мой нос своим носом. Его дыхание обдувает мои губы, дразня и соблазняя. Мои пальцы движутся вверх, чтобы сжать его волосы.
– Пожалуйста, – стону я, отчаянно нуждаясь в его рте. Он всасывает мою нижнюю губу и проводит языком по ее изгибу. Зак обхватывает мое лицо своими ладонями, чуть запрокидывая мою голову, и наши губы соединяются. Он удивляет меня голодом в своем поцелуе. Больше нет поддразниваний и медлительности, наши рты пожирают друг друга. Его язык, ласкающий мой рот, подводит меня к грани, заставляя отбросить сомнения и просить, что бы он занялся со мной любовью.
Зак отстраняется от моего рта, тяжело дыша.
– Лана, мы должны остановиться, – он проводит рукой по своему лицу. – Я дал тебе слово, что ничего не случится, и я намерен его сдержать, независимо от того, как сильно хочу нагнуть тебя над этим диваном и трахать до тех пор, пока ты не будешь умолять меня остановиться, – его ноздри раздувается, пока его глаза скользят по моему телу.
Я прикусываю свою нижнюю губу, чтобы сдержать слова, которые хочу сказать. Слова, которые я не должна говорить.
Пожалуйста, трахни меня.
Я сажусь, заправляя за уши свои волосы.
– Я должна идти.
Он встает, протягивая мне свою руку. Размещаю мою ладонь в его ладони и позволяю ему поставить меня на ноги и притянуть в свои объятия. Сильно прижимаюсь к его груди, прячу лицо в мягкости его рубашки и вдыхаю мужской запах его парфюма. Я могла бы стоять так всю ночь. С ним я чувствую себя в безопасности.
Давно я не чувствовала себя таким образом.
Встречи со всеми моими друзьями в «Quake» всегда проходят весело, они наполнены хорошим разговором, большим количеством напитков и танцев. Сегодня, сидя здесь вместе со всеми ними, я грущу. Наблюдение за тем, как покровительственно ведет себя Кайл с Дженни, заставляет меня скучать по Кристоферу. Он вел себя со мной точно также.
Наблюдение за Дереком и Кенной, которые только что вернулись после медового месяца, заставляет меня желать того же, что есть у них. Дерек смотрит на Кенну так, словно хочет съесть ее на ужин, и он, вероятно, уже это делал.
Иногда я думаю, что подобным образом смотрит на меня Зак. Бывают моменты, когда я ловлю его на том, что он меня изучает, и вижу такой же голод в его взгляде. В такие моменты он очень напряжен, но мне это нравится. Мне нравится его страсть, но теперь, когда мы переспали, я сбита с толку. Мне хотелось бы увидеть, что с нами будет, но не уверена, что смогу справиться с еще одним разбитым сердцем.
– Что у тебя нового? – улыбается Кенна, пихая меня плечом.
– Не слишком много, – я пожимаю плечами и обхватываю губами соломинку. Всасываю оставшуюся часть моего коктейля. Сколько еще мне нужно выпить, чтобы забыть о Заке?
– Кто этот счастливчик? – спрашивает Кенна, ухмыляясь.
– Не знаю, о чем ты говоришь, – отвечаю я, краснея.
На мне что, висит знак «У меня был секс»?
– У меня шестое чувство в таких вещах. Или, может быть, я должна сказать, что у меня «нюх на секс», – фыркает она.
Я закатываю глаза и хихикаю.
Она снова пихает меня своим плечом.
– Расскажи мне. Мне нужно знать все пикантные подробности.
– А ты собираешься рассказать мне обо всех пикантных подробностях твоего медового месяца? – спрашиваю я, изогнув бровь.
– Это займет всю ночь, а у нас не так много времени. Давай вместо этого поговорим о тебе.
– Хорошо, – поставив свой пустой стакан на стол, я поворачиваюсь к Кенне. – У меня был секс с моим горячим соседом, и это было удивительно, но теперь я из-за этого паникую. Я стараюсь не волноваться, но ничего не могу с собой поделать.
Кенна мне ухмыляется.
– У тебя был секс, – она хлопает в ладоши. – Это для тебя огромный шаг, – она поднимает со стола бутылку пива. – Это был удивительный секс? – спрашивает она.
– Это был лучший секс в моей жизни, и это делает все еще хуже.
– Разве великолепный секс может быть чем-то плохим?
– Я чувствую себя виноватой, – отвечаю я.
– Потому что это было лучше, чем твой секс с Кристофером, – она изучает мою реакцию.
Я киваю.
– Да.
– То, что ты наслаждаешься сексом с кем-то другим, не значит, что ты меньше любишь Кристофера, – она делает глоток, затем облизывает губы, прежде чем продолжить. – Перестань волноваться. Занимайся сексом и пусть все будет, как будет.
– Когда ты так говоришь, то кажется, что все просто, – отвечаю я.
– Это будет таким сложным, каким ты все сделаешь. А этот парень будет таким твердым, каким ты его сделаешь, – фыркает она.
Я хихикаю.
– Сколько ты уже выпила?
– Недостаточно. Борись до конца или не высовывайся, – она мне подмигивает. – Эй, давайте закажем еще. Кто что хочет?
Каждый, сидящий за столом, сообщает, что хочет.
– Дженни, почему ты пьешь воду? Ты никогда не заказывала воду, – говорит Кенна, а затем ее глаза становятся просто огромными. – О. Мой. Бог. Я буду тетей?
Все за столом замирают из-за вопроса Кенны. Дженни и Кайл смотрят друг на друга. Он проводит рукой по ее спине, а затем ей кивает.
Она улыбается Кайлу.
– Мы беременны, – объявляет она. Кенна визжит и подскакивает к Дженни и Кайлу, чтобы их обнять. Я рада за них. Я дружу с Дженни, а Кайл – мой босс, но они очень любящая пара. Знаю, что им через многое пришлось пройти, но не знаю подробностей. Кенна никогда мне не рассказывала, а я никогда не спрашивала. Это не в моем характере.
Мы отправляемся на танцпол и наслаждаемся хорошей музыкой. Джош, лучший друг Дженни и ее бывший бойфренд, находится здесь с нами, и чувак умеет танцевать. Он делает несколько сложных движений, когда танцует со всеми нами, за исключением Эль. Она – лучшая подруга Дженни, и они с Джошем весь вечер избегают друг друга. Между ними было напряжение уже в Лас-Вегасе, куда мы ездили на свадьбу Дерека и Кенны, и думаю, что с тех пор ничего не изменилось.
Мы снова садимся за стол и потягиваем свои напитки.
– Джош, где ты научился так танцевать? Ты как Ченнинг Татум в фильме «Супер Майк».
Он ухмыляется.
– Какие-то вещи ты можешь делать от рождения, – он подмигивает мне.
– Может быть, ты упустил свое призвание и тебе нужно устроиться работать стриптизером, – хихикаю я.
– Жаль, но никто не будет ему платить за то, чтобы он снимал свою одежду, – вставляет Эль.
– Не будь так уверена. Ты видишь эти мускулы? – он сгибает свои руки, и его бицепсы внушительно бугрятся.
– Ничего себе, ты качаешься? – обоснованно впечатлившись, спрашиваю я. Я тыкаю в его мышцу указательным пальцем.
Глаза Эль быстро устремляются к Джошу. В ее взгляде присутствует больше, чем простое любопытство. У нее явно к нему чувства.
– И что я вижу под рукавом? Это татуировка? – я тяну вверх темно-синюю футболку, чтобы лучше ее разглядеть.
– Да, – он быстро опускает руку и опускает рукав обратно вниз.
– Что это?
– Что-то, что я давно хотел набить, – отвечает он.
– Ты просто полон сюрпризов, – с сарказмом говорит Эль.
Ее прожигают зеленые глаза Джоша.
– Ты и понятия не имеешь.
Глава 18
Зак
Я сказал себе, что не собираюсь преследовать ее сегодня вечером. Я бы остался дома и позволил ей наслаждаться временем со своими друзьями, но не смог этого сделать. А теперь, я стою, скрываясь за толстым белым столбом, наблюдая за каждым ее движением. Смотрю, как она общается с каждым своим другом, особенно внимательно наблюдаю за блондином, который сидит рядом с ней. Она хихикает, когда он с ней говорит, и кислота прожигает мой живот. Неужели она им интересуется? Как она может так поступать, когда только несколько дней назад я засовывал в нее свой член? Она уже забыла, как прекрасно мы друг другу подходим? Разве она не помнит, как мои глубокие толчки заставляли ее стонать мое имя? Возможно, ей нужно напомнить о том, что я заполняю ее киску лучше, чем кто-либо другой. Я могу оттрахать ее до изнеможения, и все остальное станет несущественным.
Я смотрю, как она и ее друзья двигаются к танцполу. Она мучает меня, покачивая своими бедрами и танцуя вокруг этого парня. Что за черт?
Чем больше я наблюдаю за тем, как она трясет своей задницей в этом крошечном платье, тем злее становлюсь. А пока воображаю себе, что на ней надето под этой юбкой, мой член становится достаточно твердым, чтобы им можно было забивать гвозди. Я хочу прижать ее к стене и вытрахать этот гнев.
Она возвращается к столу, где заходит дальше: щупает его бицепс и чуть ли не трется об него. Может быть, мне нужно нагнать страха на этого чувака и сделать внушение, что бы держался подальше от моей девушки.
Когда она отталкивает свой стул и поднимается, я выпрямляюсь. Она идет к задней части клуба, и я следую за ней. Держа руки в карманах, и ссутулив свои плечи, я стараюсь казаться незаметным, но знаю, что у меня очень заметная внешность. Чувствую, как меня прожигают голодные глаза всех встречных женщин, но я следую за единственной, в которой заинтересован.
Остальную часть ночи я играю роль ее невидимой сторожевой собаки, самое главное для меня – это ее безопасность. Я направляюсь к своей собственной машине после того, как вижу, что она безопасно забралась в такси вместе с Дереком и Кенной.
Мой член тверд, и на остаток ночи у меня есть планы по избавлению от гнева.
Стоя у двери в мою квартиру, я ожидаю, когда послышится звук цокота высоких каблуков Ланы, когда она будет подниматься по лестнице. Я жду ее появления, словно хищник, поджидающий свою жертву. Гнев все еще бурлит внутри меня, и есть только один способ, который сможет помочь мне успокоиться.
Я слышу, как она напевает, пока поднимается по лестнице. Она не замечает меня беспечно прислонившегося к дверному косяку со скрещенными на груди руками.
– Лана.
Она быстро поворачивается ко мне лицом, испуганная звуком моего глубокого голоса.
– Зак, ты меня напугал, – говорит она, прижимая руку к груди.
Оттолкнувшись от двери плечом, я медленно направляюсь к ней. Я – охотник, а ее киска – моя добыча. К концу ночи я собираюсь заставить Лану забыть ее собственное имя.
– Ты повеселилась сегодня вечером? – спрашиваю я обманчиво спокойным голосом.
Она улыбается.
– Так и есть. Я всегда веселюсь со своими друзьями.
Я останавливаюсь перед ней и поднимаю пальцами ее подбородок.
– Сегодня ночью ты моя, – рычу я. – Каждый твой чертов дюйм, и я не принимаю «нет» в качестве ответа, – я обрушиваюсь на ее губы, обхватывая ее руками. Прижимая ее спиной к стене коридора, я трусь о ее центр, в то время как наши языки сплетаются.
Она стонет, через рубашку впиваясь ногтями в мои плечи, и меня заводит вызванная этим боль. Мои губы двигаться вниз, чтобы пососать ее шею и прикусить нежную кожу под ее подбородком.
– Я тебя хочу, – шепчет она между вздохами.
Кровь проносится по моим венам, мое сердце беспорядочно бьется, и мне едва удается продержаться весь путь, пока я несу ее в мою квартиру. Пинаю ногой дверь, и она закрывается за нами. Направляюсь в свою комнату, и думаю лишь об одном: у меня есть для нее сюрприз.
Я ждал подходящего момента, чтобы использовать на ней БДСМ–качели для двери, которые купил.
Когда мы входим через дверной проем, я щелкаю по выключателю. Хочу видеть все, что собираюсь с ней сделать. Захлопываю за нами дверь, и позволяю ей соскользнуть вниз. Ее глаза становятся широкими, когда она бросает взгляд на БДСМ–качели, закрепленные на задней части двери в мою спальню.
Я ухмыляюсь.
– Тебе это нравится, ангел? Это все для тебя.
Я нетерпеливо хватаюсь за подол ее платья и поднимаю его вверх, снимая его через голову. У меня перехватывает дыхание, когда обнаруживаю, что под платьем она полностью обнажена.
– Почему ты голая под платьем? – сердито выплевываю я свой вопрос.
– Я планировала зайти к тебе, когда вернусь домой.
Ее ответ выбивает весь воздух из моих легких. Моя рука скользит вниз по изгибу ее попки и продвигается в область между ног, чтобы обнаружить ее мокрую киску. Я издаю стон и проскальзываю в нее двумя пальцами. Она оборачивает ногу вокруг моего бедра и раскачивается на моей руке.
– О, нет, Лана. Я запланировал для тебя кое-что поинтереснее, – вынимаю из Ланы пальцы, поднимаю ее на руки и прижимаю спиной к двери. Затягиваю вокруг ее бедер черные ремни, прикрепленные к двери. Она хватается за петли для рук, а я отступаю на мгновение. Всматриваюсь в нее, подвешенную в воздухе, черные ремни поддерживают ее широко расставленные ноги, выставляя на мое обозрение ее мокрую розовую киску. Опустившись на колени, я в мгновение ока оказываюсь на ней: мой рот пирует на ее великолепной киске.
– Зак, – выкрикивает она мое имя, когда мой язык дразнит ее клитор. Лана пронзительно кричит, когда всасываю его, обхватывая своими губами, и нежно прикусываю его зубами. Я расстегивать свои штаны, стягиваю их на бедра, обнажая свою твердую стальную длину, пока слизываю ее соки. Обхватив ладонью свой член, двигаю ею вверх и вниз, пока мои губы и язык продолжают свое путешествие по ее киске.
– Ты хочешь мой член?
– Да, – стонет она.
– Скажи мне, что это единственный член, которого ты хочешь, – приказываю я.
– Это... единственный... я хочу, – выкрикивает она, когда я всасываю ее клитор, мой язык бьет по нему, двигаясь вверх-вниз.
Из-за ее слов мой член готов взорваться. Я встаю, со спущенными на бедра штанами и направляю свой член к ее киске. Стискиваю зубы из-за отчаянной нужды, пока скольжу членом вперед и назад вдоль ее киски.
– Эта киска моя, – рычу я, толкаясь в нее. Ее ноги дрожат, когда она с громким стоном кончает.
Я застываю, пока мой член сжимают толчки ее оргазма. Она ощущается такой невероятной, что я едва могу сдержать свое собственное освобождение. Мои руки сжимают ее бедра, и я начинаю двигаться. Деревянная дверь трясется от силы, с которой я толкаюсь своим членом в ее киску.
– Никогда, – я врезаюсь в нее. – Бля, – я продвигаюсь глубже. – Не забывай, – я выкрикиваю последние слова, когда кончаю в ее сладкую тугую киску. Я хочу вечно оставаться внутри нее.
Просыпаться с Ланой в моих руках… это для меня впервые. Впервые, не только с Ланой. Я никогда прежде не проводил с женщиной всю ночь. Я не был в отношениях со старшей школы. В колледже я трахал случайных женщин, женщин, которые знали, на что шли. Когда я жил в Нью-Йорке, то был членом клуба, где мог удовлетворить все свои сексуальные аппетиты. Когда переехал сюда, то не стал искать новый клуб, и теперь надеюсь, что Лана примет все мои склонности, касающиеся секса. Я улыбаюсь. Мой драгоценный ангел прекрасно справилась прошлой ночью.
Глядя на множество красных отметин, которые оставил на ее груди и шее, я чувствую прилив гордости, от того как хорошо она со всем справилась. Лучше, чем я себе представлял. Я знаю, что она никогда не делала раньше кое-что из того, что мы делали ночью. По крайней мере, она не ушла посреди ночи. Это хороший знак.
Мои пальцы нежно откидывают волосы с ее лица. От нее захватывает дух; буквально. Иногда, когда я на нее мою смотрю, у меня сжимается грудь, мое дыхание останавливается, а сердце переполняет любовью, которую я к ней чувствую. А еще, чувствую непреодолимое желание ее защитить.
А кто защитит ее от меня?
Я представляю для нее бòльшую опасность, чем кто-либо еще. Я не хороший человек, и она заслуживает кого-то намного лучше. Я делал ужасные вещи. Вещи, из-за которых меня бы уже посадили за решетку, если бы знали, что я все еще жив. Есть столько всего, что она обо мне не знает; мне придется раскрыть так много секретов, чтобы мы по-настоящему смогли быть вместе.
Но есть риск, что как только она узнает, кто я на самом деле, и все, что я сделал, то никогда не захочет снова меня видеть. Все вероятности, конечно же, против нас. Они кажутся непреодолимыми. Но я буду драться, как проклятый, чтобы ее удержать. Я достаточно эгоистичная сволочь, чтобы в первую очередь думать о себе. Я ее хочу. Она мне нужна. Но нет ни малейшего шанса, что я когда-либо буду ее достоин.
Я могу утешить себя, думая о том, что хорошие вещи постоянно случаются с плохими людьми. Кармы не существует. Это вымышленное понятие, в которое верят люди, чтобы обманываться, думая, что всем воздастся.
Я не обманываю себя, думая, что я – совершенно другой человек. Я знаю, что отличаюсь от большинства. Но из-за Ланы работаю над тем, что бы быть лучшим человеком; может быть, этого будет достаточно.
На данный момент, она здесь, в моих руках, и это все, что имеет значение.
Наблюдаю за тем, как веки Ланы медленно поднимаются, ее движения захватывают все мое внимание. Мне нужно знать, какого цвета будут ее глаза после ночи, проведенной со мной.
Наконец, глаза Ланы широко открываются. Она не уклоняется от моего взгляда. Встречает его с небольшой улыбкой на соблазнительных губах. Голубые. Этим утром ее глаза голубые. Мой член твердеет. Я никогда раньше не видел, что бы ее глаза становились такого цвета. Я достаточно тщеславен, чтобы представить, что это связано с многочисленными оргазмами, которые я ей доставил с помощью своего языка и члена.
– Доброе утро, – улыбаюсь я. Моя голова опирается на руку, пока локоть упирается в матрас, когда я смотрю на нее сверху вниз. Ее темно-рыжие волосы рассыпаны веером на белой наволочке. Простынь едва прикрывает вершинки ее грудей. Она ложится на бок, поворачиваясь ко мне лицом, одна рука покоится под щекой, а другая удерживает на месте простынь.
– Доброе утро, – Лана улыбается, ее щеки заливает румянец. Могу точно сказать, что она думает обо всех тех вещах, что мы делали прошлой ночью. Я вижу это в ее глазах. Мне хочется стащить с нее простынь и показать ей, насколько великолепно заниматься сексом утром после пробуждения, но я не хочу переусердствовать. Прошлой ночью я был с ней груб.
Нежно провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке.
– Мы действительно собираемся это делать? – спрашиваю я, когда меня омывает волна сомнения. Что если она передумала?
Она медленно кивает головой.
– Да, – шепчет она.
Охваченный счастьем, я хватаю Лану и пристраиваю на себе. Мои руки плотно сжимаются вокруг нее, и прячу лицо в изгиб ее шеи.
– Ты только что сделала меня счастливее, чем я когда-либо был, – с хрипотцой говорю я, прижимаясь губами к ее шее.
Ее руки движутся вверх, чтобы чувственно пробежаться по моим волосам. Мои глаза закрываются. Хотелось бы мне, что бы мы находились в нашей собственной безопасной зоне, куда бы никогда не смогла порваться реальность, чтобы уничтожить то, что мы строим. Хочу, что бы этот момент никогда не заканчивался.
Она смотрит на меня сверху вниз, ее лицо заливается румянцем, когда она скользит своей влажной киской туда-сюда по члену. Приятно знать, что я влияю на нее так же, как и она на меня. Последние тридцать минут я был твердым, как гребаная скала. Я издаю стон, когда она поднимается на колени, а затем опускается на мой член, вбирая его в свою тугую киску.
Мои руки сжимают ее бедра, а пальцы впиваются в ее светлую кожу.
– Объезжай меня медленно, ангел, – шиплю я сквозь зубы. Я готов взорваться от открывающегося мне вида: Лана сидит верхом на мне, раскачиваясь и крутя своими бедрами.
Когда руки Ланы движутся вверх, чтобы обхватить свои груди и сжать соски, я чуть не слетаю с катушек.
– Бля, – я стискиваю зубы. Я скольжу рукой вниз, чтобы потереть ее клитор. Она стонет и откидывает назад голову. Я наблюдаю за тем, как она теряет себя в этом моменте, и это производит ошеломляющий эффект. Она – самое красивое, что я когда-либо видел: ее спина изогнута, ее губы раскрыты, она явно испытывает удовольствие, объезжая мой член.
Мои пальцы работают над клитором, кружат вокруг и трут его, пока ее бедра раскачиваются все быстрее, подводя нас обоих все ближе и ближе к освобождению.
Мои бедра поднимаются навстречу ее движениям, свободной рукой я нежно провожу по ее позвоночнику, прежде чем зарыться в ее волосы, чтобы обхватить основания ее шеи. Когда я тяну ее за волосы, ее голова откидывается назад, и она задыхается.
– Тебе это нравится? Тебе нравится немного боли, ангел? – спрашиваю я. Мне нравится, как она реагирует на мое прикосновение.
– Да,– говорит она хриплым голосом. Ее глаза затуманены, их наполняет страсть.
Я тяну ее за клитор, слегка пощипываю и сжимаю его между большим и указательным пальцами. Она стонет.
– Я знаю, что тебе нужно, – моя рука отпускает ее волосы и скользит вдоль шеи, чтобы обхватить ее плечо. Я тяну Лану вниз, пока вонзаюсь в нее так сильно, как могу. – Кончи для меня, ангел. Я хочу посмотреть, как ты кончишь вокруг моего члена.
Ее ногти впиваются в мою грудь, когда ее киска стискивается. Ее рот раскрывается.
– Зак, – стонет она.
– Посмотри на меня, – приказываю я, нуждаясь в том, что бы увидеть ее глаза. Голубые.
Я толкаюсь так глубоко, как могу, изливаясь в ее тугую киску.
Апельсиновый сок ощущается сладостью на моих вкусовых рецепторах, но он не такой сладкий, как девушка, сидящая напротив. Ничто не может быть слаще ее киски. Я улыбаюсь и ставлю стакан на стол, в шести дюймах слева от тарелки. У меня такая привычка с тех пор, как я был ребенком. Я помню, как пролил свой напиток за ужином, и мой отец надрал мне за это задницу. И тогда я понял: если стакан ставить достаточно далеко от тарелки, то я не смогу задеть его рукой.
– Из-за чего ты улыбаешься? – спрашивает Лана.
Я тянусь через стол и беру ее за руку.
– Я просто счастлив, что ты здесь со мной, и что даешь нам шанс быть вместе.
Официантка нас прерывает, ставя наш заказ перед нами.
– Спасибо, – бормочет Лана, а затем накалывает на вилку кусочек яйца.
– Как идет работа? – спрашиваю я.
– Мне нравиться работать в «К.Д. Инвестигейшнс». Кайл с Дереком хорошие парни и с ними легко работать.
– А что тебе больше всего нравится в твоей работе? – я накалываю на вилку небольшой кусочек блинчика и макаю его в кленовый сироп.
– Больше всего удовольствия я получила, когда работала над воссоединением давно потерянного брата и сестры. Они пятнадцать лет друг друга не видели. Это было действительно волнующим и трогательным.
– Я никогда не делал ничего по-настоящему удивительного, вроде этого. Моя работа не приносила мне такого удовлетворения. Но хорошо оплачивалась. Когда-нибудь, я хотел бы узнать, каково это, делать что-то бескорыстно, – я провожу рукой по волосам. – Я просто не знаю, буду ли когда-нибудь таким парнем, – смотрю на Лану и обнаруживаю, что она наблюдает за мной. – Хотя, хочу им стать.
Я очень близок к тому, чтобы полностью обнажить свою душу. Надеюсь, что она видит это.
– Я думаю, что ты в прекрасном месте твоей жизни. Ты можешь делать все, что хочешь, и прямо сейчас не должен останавливаться на чем-то одном, – успокаивает она меня. – Расскажи о своей семье, – она застает меня врасплох.
Я не хочу говорить о своей семье, но знаю, что не могу этого всегда избегать.
– Мой отец не был хорошим человеком. Он был жесток по отношению к моей матери и ко мне. Самое худшее досталось моей матери. Я не помню времени, когда он не был зол, – я смотрю в глаза Ланы. Она слушает, на ее лице нет никакого суждения. – Я постоянно просыпался ночью под звуки того, как отец бил мать. Он говорил ужасные вещи. Называл ее шлюхой, – я кривлюсь, – говорил ей, что она могла бы продавать себя за деньги незнакомым людям, тогда, по крайней мере, зарабатывала бы себе на жизнь, – провожу пальцами по волосам. – Я никогда никому не говорил об этом раньше, – мой голос дрожит. – Я не люблю об этом говорить.
Она кладет руку поверх моей руки. Одно простое прикосновение Ланы дает мне мужество, чтобы продолжить.
– Я лежал в своей постели, слушал звуки их борьбы и просто снова и снова молился о том, что бы он остановился. А затем молился, что бы он не зашел в мою комнату и не начал бить уже меня, – я сжимаю переносицу. – Я чувствую себя виноватым за то, что скрывался в своей комнате, когда должен был защищать маму, – меня заливает холодным потом, лишь от мысли о моем отце. Я прикладываю ладонь ко лбу. – Он не бил меня, пока я не стал старше. Он имел обыкновение делать и другие вещи, чтобы наказать меня, – мои глаза опускаются на наши руки. Ее кожа светлая, по сравнению с моей. Неповрежденная и деликатная. Лана во всех отношениях полная моя противоположность.
– Он тушил об меня свою сигару, – я прикусываю нижнюю губу и прикладываю свободную руку к поясу моих джинсов. Обвожу указательным пальцем многочисленные неровности округлой формы, разбросанные по моей пояснице и по бедрам. С другой стороны они тоже есть. – Он надавливал так сильно, что казалось, сгорали мои нервные окончания. Он всегда оставлял следы там, где их бы никто не заметил.
Взглянув на Лану, замечаю блеск слез в ее глазах. Она молчит, сжимая мою руку, поддерживая меня.
– Когда я проходил ежегодный медицинский осмотр, то ждал в страхе, что врач обнаружит ожоги, но он их никогда не находил, – я качаю головой, – а количество шрамов продолжало расти. – Мой голос перерывается на последнем слове. Я убираю руку от напоминаний о моем отце. Я ненавижу его за то, что он оставил отметины на моем теле и на моей душе. Хватаю со стола стакан с апельсиновым соком. Жидкость проливается из-за того, как трясется моя рука. Я выпиваю все до последней капли.
Прочищаю горло, а затем продолжаю.
– Я помню, что разрывался между желанием, чтобы врач нашел шрамы, и тогда кто-нибудь остановил бы насилие в нашей семье, и страхом, что, если бы они это сделали, то нас с моей сестрой отняли бы у матери.
– Ох, Зак, – шепчет Лана. Я чувствую на себе ее взгляд, но не могу на нее посмотреть. Если я это сделаю, то тресну, как тротуар после суровой бостонской зимы. Я едва могу сдержаться. Прошли годы непролитых слез и похороненных эмоций, которые царапают поверхность выстроенной мной ледяной плотины. Я готов взорваться. Не могу позволить слезам вырваться наружу. Закрыв глаза, глубоко дышу и оттесняю всю тьму, которая является частью меня, и всегда во мне будет.
Открыв глаза, поворачиваюсь к Лане и улыбаюсь.
– Все, что произошло, привело меня к тебе.
Мы оба сидим в уютной тишине, наслаждаясь нашей едой. Наблюдение за ней быстро становится моим любимым занятием. То, как она использует салфетку, чтобы аккуратно вытереть свой рот после каждого укуса (ее очаровательная причуда). Это я заметил, тем вечером, когда мы ходили на ужин. Тогда я подумал, что она просто нервничает.
– Мы же не собираемся сбежать из закусочной, не заплатив, не так ли? – сухо спрашивает она.
Я смеюсь.
– Нет, то был единственный раз. Ты беспокоилась по этому поводу, когда принимала мое приглашение на завтрак?
Она отталкивает от себя свою, почти пустую тарелку и складывает руки на столе.
– Эта мысль приходила мне в голову, – она выгибает бровь.
– Тебе больше не стоит из-за этого волноваться, ангел, – успокаиваю ее я. Беру счет, который официантка оставила на краю стола. – Я позабочусь об этом прямо сейчас, – я ей подмигиваю, вытянув свой бумажник из заднего кармана. Достаю две двадцатки и бросаю их на стол. – Ты все? – я жестом указываю на ее тарелку.
– Да, не могу поверить, сколько я съела, – хихикает она.
– Это одно из моих любимых мест для завтрака. Мы вернемся сюда в ближайшее время, – мы можем сделать эту закусочную одним из наших постоянных мест, как те пары, которые давно уже вместе. Я улыбаюсь от этой мысли. Надеюсь, что мы получим такую возможность.
Я встаю со стула и натягиваю свою куртку. Она делает то же самое, а затем натягивает ту же белую шапку, которая была на ней, когда мы ездили за елкой. С тех пор мы далеко продвинулись, а прошел лишь месяц.
Она надевает варежки, и я указываю ей жестом, что бы она шла передо мной, пока мы пробираемся по узкому проходу между столиками и кабинками. Закусочная «У Ларри» сейчас заполнена людьми, так что нет свободных мест.
Как только мы оказываемся на улице, я останавливаю ее, обхватывая ладонью ее руку. Она мне улыбается, когда я натягиваю шапку ей на уши.
– Так лучше, – мои пальцы ласкают ее щеку. – Ты прекрасна, – говорю я, замирая от ее соблазнительного лица. Ее щеки розовеют, и это не от холодного воздуха.
Лана наклоняет подбородок и опускает глаза.
– Спасибо, – тихо отвечает она.
Я поднимаю пальцем ее подбородок.
– Ты же знаешь, что красивая. Тебе нужно привыкнуть к тому, что я тебе об этом говорю. Ты будешь часто от меня это слышать, – я мягко провожу губами по ее губам. – Пойдем домой? Или ты хочешь пойти куда-нибудь еще?
– Я не могу думать ни о чем, кроме расслабления на своей кушетке.
Мы по-прежнему идем по тротуару бок обок. Я опять беру ее за руку.
– Тебе нравится футбол?
– Я ничего о нем не знаю. Спорт был не для меня.
– Что? – я кладу руку себе на грудь и пошатываюсь, словно она ударил меня ножом в сердце. Она хихикает и закрывает рот варежкой.
– Как ты можешь не любить футбол? Это не по-американски.
– Думаю, что тебе придется меня просветить, рассказать правила и все такое, – отвечает она.
– Я собираюсь научить тебя всему.
– Почему вы с Кристофером расстались? – спрашиваю я, как только мы сели на ее кушетку. Хочу знать, я и так ждал достаточно долго.
Ее голова поворачивается в мою сторону, а глаза широко раскрываются. Я знаю, что она не хочет о нем говорить, но он, словно слон в наших отношениях, вокруг которого мы постоянно ходим. Он – прошлое, и пришло время решить эту проблему.
– Мы не расставались, – тихо отвечает она. Они не расстались?
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, хмурясь из-за того, что она по-прежнему связана с этим чуваком.
– Он совершил самоубийство, – шепчет она. Ее плечи опускаются, тело сжимается, и она обхватывает себя руками.
Я притягиваю ее к себе. Бля.
– Прости. Если ты не хочешь об этом говорить, то не обязана это делать.
Она качает головой и прижимается ко мне: руки обхватывают мои плечи, лоб прижимается к моей шее, ногами, обхватывает мои бедра и позволяет пролиться слезам.
– Я хочу тебе рассказать,– она шмыгает носом. – Мне все еще трудно об этом говорить. Не думаю, что когда-нибудь станет легче, независимо от того, сколько времени пройдет.
Я обхватываю руками ее мокрые от слез щеки, и поднимаю вверх ее лицо.
– Тебе решать. Я не собираюсь заставлять тебя говорить о том, что причиняет тебе боль.
Она делает глубокий вдох.
– Он принял целый пузырек антидепрессантов и пошел спать со мной, в мою постель, – она кусает свою нижнюю губу, и слезы не переставая текут по ее щекам. – Я проснулась утром и нашла его. Он был таким холодным. – Она закрывает глаза, вздрагивает и смотрит на меня. – И я поняла, что он умер несколько часов назад. Его губы были синими, – слеза катится вниз по ее щеке, и я вытираю ее своим большим пальцем. – Он, должно был, подождал, пока я не засну, а затем принял таблетки. – Ее глаза опускаются. – Я так долго чувствовала себя виноватой за то, что не проснулась раньше. Возможно, тогда его можно было спасти.
– Посмотри на меня, – призываю я, мои руки все еще сжимают ее лицо. – Это не твоя вина. Ты не виновата ни в чем из того, что произошло.
– Сейчас я это знаю. Большую часть своей жизни он страдал от депрессии, но никогда мне об этом не говорил. Не было никаких признаков того, что что-то не так. Я стала что-то подозревать лишь за месяц до его смерти, – она сжимает мои запястья своими руками. – Он был сам не свой. Я все время спрашивала: что не так, а он говорил: что я сошла с ума, и все выдумываю.
– Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти,– она отпускает мои запястья, и мои руки падают с ее лица на плечи. – Ты удивительная, – говорю я ей, сжимая ее плечи.
Ее брови сходятся.
– С чего ты это взял?
– Ты через многое прошла, но не позволила всему случившемуся себя изменить. Не позволила этому остановить твою жизнь.
От моих слов, она начинает неудержимо рыдать. Мои руки обхватывают ее, и я тихонько глажу ее по волосам. В этот момент, я себя презираю, потому что не могу найти в себе силы, чтобы уйти от нее, хотя точно знаю, что я для нее – самое худшее.
Глава 19
Зак
Лежа на диване с Ланой в моих руках, я чувствую покой в душе. Последние две недели мы старались как можно больше времени проводить вместе. Она меняет меня: никогда не думал, что смогу стать лучше. Моя потребность в мести была заменена потребностью в Лане. Мое сердце, ранее наполненное ненавистью, сейчас переполнено любовью, которую я к ней чувствую.
– О чем думаешь? – спрашивает она, глядя на меня через плечо. – Ты выглядишь таким серьезным.
Я смотрю на нее сверху вниз.
– Я просто думал о том, насколько изменился с тех пор, как тебя встретил. Раньше я не был хорошим человеком.
Она поворачивается на спину, сдвигая брови.
– Ненавижу, когда ты говоришь такие вещи. Ты замечательный человек, Зак. Ты все время мне это показываешь своими действиями.
– Скоро я решусь, и расскажу тебе о своем прошлом и, после того как я это сделаю, ты поменяешь свое мнение. Я хочу, что бы ты знала, что я никогда не был так счастлив прежде, – я глажу ее по щеке тыльной стороной моих пальцев и смотрю в бездонные озера голубовато–зеленого цвета. – Я люблю тебя, Лана, – ее глаза широко открываются. – Я просто хочу, что бы ты это знала.
Она прикусывает губу и кивает. Я знаю, что ей нечего ответить, она не готова. Возможно, никогда не будет готова.
Обхватив руками меня за шею, она тянет меня к себе, пока наши губы не оказываются в дюйме друг от друга, и мы пристально смотрим друг другу в глаза. Ее глаза говорят мне то, что она не может сказать, и сейчас этого достаточно.
Я захватываю ее губы, и подминаю ее под себя. Наши поцелуи долгие и неторопливые. Она – моя зависимость. Я никогда не смогу ею насытиться.
Медленно снимаю каждую деталь нашей одежды, затем проскальзываю между ее бедер. Мои толчки медленные, я не тороплюсь, растягиваю удовольствие. Сейчас я первый раз в своей жизни занимаюсь любовью.
– Я хочу, что бы ты познакомился с моими друзьями, – сообщает мне Лана, во время обеда в одном из кафе в нашем районе.
Я почти давлюсь кусочком бургера, который находится у меня во рту. Успокойся. Я предостерегаю себя. Я знал, что рано или поздно это должно было случиться. Придерживайся плана.
– Да, я бы с удовольствием. Возможно, через несколько недель. А прямо сейчас, я хочу, что бы ты вся принадлежала мне,– извернувшись, отвечаю я. Мне нужно провести с ней больше времени, прежде чем смогу признаться во всех своих грехах. Мне нужно, что бы она была настолько в меня влюблена, что смогла меня простить. Бля. Пот струйками стекает вниз по моей спине. Я спокоен снаружи, но внутри чертовски нервничаю. Я предвижу, что все, что мы имеем, будет стерто из-за моего признания. Рассказать ей обо всем – вот что должно быть моим приоритетом, и сделать это нужно, прежде чем она узнает обо всем сама.
– Я все время провожу с тобой, – она улыбается.
– Я знаю, но я жадный. Я пока не готов делить тебя с кем-либо еще, – подмигиваю я.
Мы продолжаем, есть в уютной тишине, и, наконец-то, мое сердце снова бьется с нормальной скоростью.
– Вот блин, – она трясет рукой, а затем сосет свой палец.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Я порезалась. Думаю, в моей сумочке есть лейкопластырь, – Лана кладет на стол маленькую черную кожаную сумочку и роется в ней. Она выкладывает на стол по одной вещи за раз. Гигиеническую губную помаду, жевательную резинку, бумажник и сложенный лист бумаги. – Я знаю, что он где-то здесь, – бормочет она.
Мои глаза перемещаются к сложенному листку бумаги, который она вытащила. Он выглядит старым; словно его раскрывали и складывали сотни раз. У меня разыгралось любопытство.
– Вот он, – говорит она с торжествующей улыбкой, поднимая вверх лейкопластырь. Я наблюдаю за тем, как она тщательно обматывает его вокруг пальца.
– Что это? – спрашиваю я, кивая подбородком в сторону сложенного листка бумаги.
Кажется, что она запаниковала после моих слов.
– Это? – Она указывает на лист. Не знаю, почему он вызвал мое любопытство, мне нужно знать, какие тайны в нем, у меня просто такое ощущение, что это важно.
– Это письмо, которое написал Кристофер перед самоубийством, – ее руки падают на колени, и она съеживается. Она словно становится все меньше и меньше, на своем стуле.
– Лана, все о’кей, ангел. Расскажи мне об этом, – я кладу руку на стол ладонью вверх и жду, когда она положит на нее свою ладонь. Мои пальцы нежно обхватывают ее, и я жду, когда она начнет свой рассказ.
– Я нашла это письмо после того, как полиция забрала тело Кристофера. В письме, он рассказал, что всю свою жизнь страдал от депрессии. Он никогда мне об этом не говорил, потому что рассматривал это как слабость и не хотел, чтобы я думала, что он какой-то ущербный, – Лана делает глоток воды. – Он устал с этим бороться и не хотел, что бы я через это проходила, – она замолчала, и я кивнул головой в знак поддержки. – Он некоторое время вел себя странно, и я не могла понять, что с ним происходит. Думала, что он со мной несчастлив и больше не хочет на мне жениться.
Лана перестает говорить и закрывает глаза. Она делает медленный глубокий вдох, но когда ее глаза открываются, они блестят из-за непролитых слез.
– Он написал ... он написал, что хочет покинуть этот мир, держа меня на руках, –она шмыгает носом и вытирает глаза свободной рукой.
Я все еще удерживаю ее другую руку.
Я смотрю в ее глаза, их наполняет так много боли.
– Он написал, что не мог придумать более совершенный способ отправиться в неизвестность, чем держать в руках меня, человека, которого он любил больше всего.
Я отпускаю ее руку и сажусь на скамейку рядом с ней. Привлекаю ее в свои объятия и глажу волосы, пока она тихо плачет. Она прошла через многое, но продолжает двигаться вперед. Я – ублюдок, который ее эгоистично преследует и хочет быть с ней. Мои секреты могут быть теми вещами, которые сломают ее навсегда.
– Останешься здесь сегодня ночью?
Ее голова поднимается, она смотрит на меня, сидящего рядом с ней на диване.
– Ты хочешь, что бы я осталась? – спрашивает она.
– Ты еще спрашиваешь? Если бы все зависело от меня, то ты бы оставалась здесь со мной двадцать четыре часа, семь дней в неделю и никогда не уходила.
Она хихикает, а потом визжит, когда я обхватываю ее руками, несу к себе в спальню и бросаю на кровать.
– У меня есть для тебя подарок, – я посмеиваюсь, когда ее глаза загораются. – Знаю, что до сих пор тебе очень нравились мои сюрпризы. – Приспособление, висящее за дверью, имело огромный успех. Думаю, это тебе тоже понравится. Раздевайся, – приказываю я, когда расстегиваю свои штаны, а затем стягиваю рубашку-хенли. Снимаю свои джинсы, трусы и носки одним плавным движением, медленно подхожу к ее обнаженному телу, расслабленно лежащему на кровати. Подминаю ее под себя и глубоко целую. Пока наши языки танцуют, я прижимаюсь кончиком члена к ее входу. Мне хочется толкнуться в нее, но у меня запланировано кое-что особенное.
Мои губы движутся вниз по ее шее прямо соску. Я всасываю твердую, розовую вершинку, а затем прикусываю ее зубами. Она задыхается и дергает своими бедрами.
– Тебе нравится, ангел?
– Ммм, – стонет она. Мой язык скользит, чтобы лизнуть другой сосок, а пальцы проскальзывают в ее очень влажную киску.
– Да ... пожалуйста, – умоляет она, из-за чего мой член становится еще тверже.
– Перевернись, – приказываю я, садясь на корточки.
Она переворачивается на живот, а я ставлю ее на колени. Ее спина находится на одном уровне с моей грудной клеткой.
– Не двигайся, – говорю я ей, когда тянусь к ящику тумбочки. Достаю манжеты для бедер, которые купил для нее. Закрепляю один конец липучкой на бедре, а другой на запястье. То же самое, проделываю с другой ногой и рукой, пока ее руки не оказываются прикрепленными к бедрам с обеих сторон.
– Все хорошо, ангел? – спрашиваю я, чтобы удостовериться, что она не против.
– Мне нравится.
Ее неожиданный ответ практически заставляет меня потерять контроль. Обхватив одной рукой ее живот, я опускаюсь, оказываясь прижатым грудью к ее спине. Лане сложно удержать равновесие без использования рук. Ее щека упирается в матрас, задница поднята вверх, и я не могу устоять от искушения и без предупреждения толкаюсь в нее своим членом по самые шары.
– Ох, – выкрикивает она.
Я отстраняюсь и снова проникаю в ее тугие стены.
– Бля, – на мгновение сжимаю свои глаза и остаюсь неподвижным, пока борюсь за контроль. – Ты моя, – рычу я, когда снова начинаю двигаться. – Я, бля, владею каждым дюймом твоего тела.
Наблюдать за тем, как мой член входит и выходит из ее влагалища, – это невероятно горячо. Похоже на то, что я трахаю ее задницу, и скоро, так и будет. Мысль о том, что я буду находиться в ее тугой дырочке, толкает меня через край. Я выхожу из нее и раскрашиваю ее соблазнительную попку своим семенем. Помечать территорию – это мужской эквивалент животного инстинкта. Это что-то первобытное. Вид моего семени на ее коже заставляет мой член твердеть снова.
Глава 20
Лана
– Дженни думает, что на днях видела Зака, – говорит Кайл Дереку на совещании. Мы обсуждали будущих клиентов и их дела.
Голова Дерека подскакивает вверх.
– Что?
Я сосредотачиваюсь на своих заметках. Мне нравится составлять списки того, что мне нужно сделать по каждому конкретному делу.
Кайл прикусывает свою нижнюю губу.
– Дженни думает, что, возможно, на днях видела Зака. Она была на Комм-авеню и видела человека, очень на него похожего.
Я навострила уши при упоминании имени «Зак». Улыбаюсь, думая о моем Заке. Он со мной такой милый. Только сегодня утром он сделал мне завтрак, пока я собиралась на работу.
– Ты должна начинать свой день правильно, – сказал тогда он.
– Я думала, что два оргазма, которые ты мне доставил, были довольно хорошим началом, – ответила я.
Тепло омывает меня, просто от мысли о нем. Я сжимаю свои ноги и опускаю вниз подбородок. Кайл с Дереком очень наблюдательные, так что все подмечают. Надеюсь, они не догадались, о чем я сейчас думаю.
– Ублюдок. Как он мог выжить? – голос Дерека поднимается, что привлекает мое внимание. Он ставит свою чашку с кофе на стол Кайла и откидывается на спинку стула, – Ты ударил его ножом в живот, – он поднимает большой палец. – Он истекал кровью, которая была повсюду, – он поднимает указательный палец. – И они нашли его тело, – поднимает средний палец.
Что? Его зовут Зак, и от удара ножом в живот, у него должен остаться большой шрам… большой шрам, как у моего Зака.
У меня появляется слабость в груди.
Мое сердце бьется быстрее.
Начинает звенеть в ушах.
Я не могу дышать.
– У меня повсюду были глаза и уши с тех пор, как это произошло. Есть тело или нет, я не хотел рисковать. Все эти месяцы не было никаких признаков того, что Зак Уэстон жив, – говорит Кайл. – Они искали и в Интернете. Не было никакой активности на его странницах в социальных сетях. Не было произведено, ни одной финансовой операций.
О, мой Бог. Что если мой Зак – это именно тот мужчина, кто делал все те ужасные вещи с Кайлом и Дженни?