–Я ухожу на работу. Сегодня вечером я останусь в своей квартире, – сказал он, хватая свою куртку со спинки кухонного стула.
– Кристофер, почему ты так себя ведешь? Я тебя люблю и хочу для тебя только самого лучшего.
– Я люблю тебя, Лана, но ты со мной больше не счастлива. Наверно, нам стоит подождать со свадьбой, – он наклонился, поцеловал меня в лоб и вышел за дверь, словно он только что не перевернул вверх дном весь мой мир.
Меня захлестнуло отчаяние. Мои ноги подкосились, я упала на пол и свернулась в клубок, положив голову на колени. Сидя там, я выплакала достаточно слез, чтобы залить свою квартиру. Как мы до всего этого докатились?
Сегодня все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не расстраиваться из-за секса с Заком. Когда я нахожусь в состоянии стресса, то склонна к чрезмерному анализу. Неоднократно обдумываю каждую деталь произошедшего, сводя себя с ума. Чтобы предотвратить все это безобразие, я начала заниматься уборкой. Я, должно быть, на грани психического расстройства, так как убралась во всей квартире, и расставила все по своим местам. Перебрала одежду. Коллекцию музыки и фильмов, расставила по алфавиту. Все двести дисков.
Расставила всю еду в кладовой в зависимости от размера и формы.
Вымыла ванную комнату сверху донизу, вытерла пыль с каждой плоской поверхности и с каждого предмета, который обнаружила.
Сняла все украшения с елки, а само дерево завернула в грязное покрывало хранившегося в подвале, которое сохранила со своего переезда, зная, что оно мне рано или поздно пригодится.
И как мне теперь вытащить этого монстра из квартиры? Уперев руки в свои бедра, я смотрю на замотанную елку, словно это бомба, которая вот-вот взорвется, и я должна выяснить, как ее обезвредить. Решила сначала, вытащить ее из квартиры, а затем обдумать следующий шаг.
Я подпираю свою дверь фигуркой Принцессы Пич, которую мне подарил Кристофер на мой двадцать первый день рождения (Прим. Пер.: «Принцесса Пич» – персонаж видеоигр Nintendo «Марио») Он ее нашел в секонд-хэнде в Сан-Франциско, когда провел там две недели в командировке. Он сказал, что у меня должна была быть эта фигурка, потому что я его принцесса. Я в нее влюбилась, как только увидела, и помню, как подумала: кто еще знает меня достаточно хорошо, чтобы мне ее купить?
Почти три года спустя, ответ всегда был тот же – никто. До сих пор. Проводя своими пальцами по ожерелью, которое подарил мне Зак, я чувствую в себе надежду на то, что он может быть тем, с кем у меня может быть будущее. Я просто не уверена, что достаточно храбрая для того, чтобы дать ему шанс. Я всегда думала, что буду с Кристофером, ведь мы так идеально друг другу подходили. Думаю, он все еще был бы со мной, если бы все сложилось по-другому. Хотя, я уже не особо могу доверять своим инстинктам, когда дело касается мужчин.
Наклонившись, я обхватываю руками самую узкую часть дерева и тащу его за собой, и пячусь к открытой двери. Несвойственное девушкам хрюканье срывается с моих губ, когда я изо всех сил тяну елку, дюйм, за дюймом продвигаясь в сторону дверного проема. Сделав, всего лишь пять шагов, я роняю елку на пол и вытираю пот со своих глаз и со лба.
Заправив за ухо челку, смотрю вниз на своих выцветшие черные спортивные штаны и запачканную фуфайку с принтом «Zelda» (Прим. пер.: «Zelda» – серия видеоигр, компании Nintendo). Даже если бы я постаралась, то не смогла бы выглядеть хуже. Вытирая ладони о штаны, я делаю шаг к своему противнику, готовая выкинуть дерево за дверь или умереть, пытаясь это сделать.
– Тебе нужна помощь? – глубокий голос Зака заставляет меня застыть на месте. Такое чувство, что сердце остановилось, а затем его пнули, и оно начало колотиться. Я разворачиваюсь, и когда наши взгляды встречаются, темп моего сердцебиения увеличивается в десять раз. Может ли скорость сердцебиения стать причиной смерти?
– Привет, – говорю я хрипло. Я не ответила на его вопрос, но это лучшее, что я прямо сейчас могу сделать.
Он улыбается, и идет в моем направлении. С каждым его шагом, мне становится жарче. Все. Я горю. Смерть, в результате самовозгорания, также известного как Зак.
– Позволь тебе помочь, – говорит он, не обращая внимания на мою странную реакцию на его близость. Он наклоняется, обхватывает ствол ели, словно это «елка Чарли Брауна» (Прим. пер.: устойчивое выражение, подразумевающее маленькую, уродливую и облезлую елку), а не высокая ель. Его бицепсы выпирают, и на сгибе локтей, из-под коротких рукавов, я вижу татуировки.
В моей голове вспыхивают воспоминания о прошлой ночи, напоминая о том, как мои глаза следили за этими татуировками и наблюдали, как под ними бугрились мышцы, когда он толкался в меня членом. Он несет елку в коридор и направляется к лестнице.
Я бегу за ним, смущение из-за прошлой ночи временно забыто.
– Куда ты идешь? – кричу я, перегнувшись через перила.
– Я вынесу ее к обочине, – его голос разносится эхом по коридору.
Когда Зак возвращается, я на кухне, делаю себе чашку кофе. Бросаю на него быстрый взгляд через плечо.
– Хочешь кофе?
Он сохраняет молчание, подходя все ближе, пока не запирает меня между своими руками и раковиной. Потянувшись вперед руками, он поворачивает кран и намыливает руки. Я прикусываю губу, пока наблюдаю за его действиями, вспоминая о том, что прошлой ночью его руки делали с моим телом. Зак ополаскивает руки, затем берет со столешницы полотенце и вытирает их досуха, не торопясь, словно у него есть все время мира. И все это время, он стоит очень близко ко мне. Отложив полотенце в строну, он хватается за край гранитной столешницы по обе стороны от меня.
Когда его губы касаются моего уха, я дрожу.
– Ты готова поговорить о том, что случилось прошлой ночью?
Прикусываю свою нижнюю губу. Я надеялась на то, что мы будем избегать этого разговора. Качаю головой.
– Нет? – спрашивает он. – Это очень плохо, потому что я хочу об этом поговорить. Кроме того, я хочу все повторить как можно скорее, – его губы скользят по моему уху, и я дрожу. – На данный момент, я позволю тебе притвориться, что ничего не произошло, – носом Зак трется о заднюю часть моей шеи, и мои ноги дрожат. – Я дам тебе пространство, чтобы ты могла обдумать все это своим супер-мозгом, – проскальзывая рукой в мои волосы, он сжимает их, а губы оставляют след из мягких поцелуев под моим ухом. – Но я не собираюсь ждать слишком долго, Лана. Я хочу быть с тобой, и ты должна быть готова к тому, что это значит. Я больше не могу сдерживаться, когда нахожусь рядом с тобой.
Зак поворачивает мое лицо, и через плечо захватывает мои губы в быстром, страстном поцелуе. Когда он отходит, меня не держат ноги, и приходится держаться за столешницу.
– Не заставляй меня ждать слишком долго, – он нежно прикусывает мочку моего уха, а затем уходит прочь.
Я не оборачиваюсь, чтобы на него посмотреть. Закрываю глаза. Мне было достаточно почувствовать, как Зак прижимается к моей спине. В моей памяти навсегда выжжен отпечаток его твердого члена.
Глава 15
Зак
Уходить от Ланы со стояком – обычное дело. Она такая чертовски сексуальная, но не имеет об этом ни малейшего понятия. Я практически видел шестеренки, вращающиеся у нее в голове. Мне бы хотелось, что бы она расслабилась и осознала тот факт, что мы переспали. Чтобы она это приняла. Хочу повторять это снова и снова. Проклятье. Я не могу дождаться, когда снова окажусь внутри нее. Но сейчас нужно набраться терпения, и позволить Лане, побыть немного наедине с собой. Никуда она, от меня не денется.
Она уже моя, просто пока еще это не осознает.
– Мама, это я, – кричу, не желая ее пугать, когда она услышит закрывающуюся дверь. Не то, что бы она меня слышит, на всякий случай. Скорее всего, она в пьяном угаре, именно так она проводит девяносто девять процентов своего времени. Мама такая последние несколько лет, с тех пор, как умер мой отец. Я думал, что ей будет лучше без ежедневного жестокого обращения, которому она подвергалась, но без его тирании она развалилась на части. Она не способна думать о себе и принимать даже самые простые решения, а предпочитает топить горести жизни в бутылке любого алкоголя, который может найти. Сейчас единственной областью, в которой она компетентна, – это поиск следующей бутылки с выпивкой.
Проходя из комнаты в комнату, я нахожу ее в гостиной, она спит с сигаретой, все еще горящей в пепельнице на столике рядом с ней. Бля. Она когда-нибудь сожжет этот дом и себя вместе с ним. Покачав головой, я тушу сигарету.
– Мама, – я стучу по ее плечу. – Мама, – чуть громче, и еще раз стучу по плечу. Ничего. Она остается в глубоком безмятежном сне алкоголика.
Я упираю руки в бедра, в то время как мои глаза исследуют комнату; по всему журнальному столику наставлены пустые тарелки, а в пепельнице полно окурков. Покачав головой, я делаю глубокий вдох и начинаю убирать посуду со стола. Складываю тарелки друг на друга и отношу на кухню. Намылить, ополоснуть, повторить. Три ходки между гостиной и кухней, и журнальный столик снова чист. Высыпаю окурки из пепельницы и завязываю пакет для мусора, прежде чем отнести его к обочине дороги, вместе с десятью другими пакетами, которые скопились в гараже. Завтра – день сбора мусора, так что мусоровоз их увезет.
Я вытираю кухонные столешницы, и быстро убираюсь в ванной комнате. Я больше не хочу здесь быть. Это место возвращает все те чувства беспомощности, которые я испытал от рук своего отца. Чудо, что моя мама все еще жива.
Был один раз, когда мне было шестнадцать лет, он душил ее прямо передо мной. Я не мог двигаться, парализованный страхом, и тем, что видел. Лишь в последнюю секунду я очнулся и ударил отца в нос, вынудив отпустить ее. Она упала на пол, хватая ртом воздух, а его внимание было сосредоточено на том, что бы остановить кровь, текущую из его носа. Это был первый раз, когда я ответил ударом на удар, но не последний.
Восемь лет назад
– Где ты был? – голос отца проскакивает через стиснутые зубы. Бля. Закрываю на мгновение глаза, это не хорошо. В его глазах приход домой на десять минут позже начала моего комендантского часа, ничем не отличается от опоздания на два часа. Единственным отличием является строгость наказания.
Мольбы о снисхождении не принесут мне ничего хорошего. Это на него никак не повлияет.
– Я был с Зоей. Когда я ее подвез, ее родители пригласили меня войти на несколько минут. Они задержали меня дольше, чем я планировал, – вру я, надеясь, что он не может видеть меня насквозь.
У меня было намерение приехать домой вовремя, но Зоя решила пососать мой член. Через две недели мы будем учиться в разных колледжах, и она стремится доставить мне удовольствие. Она хочет, что бы мы остались парой, несмотря на то, что будем находиться в разных штатах.
Она идет в Университет Массачусетса, а я уезжаю в Университет Нью-Йорка. Я не планирую сохранять отношения на расстоянии. Мне всего лишь восемнадцать лет, и существует много других кисок, которые нужно опробовать, но сейчас я возьму все, что она хочет мне дать. И сегодня вечером, это был ее рот. И даже страх избиений, не мог меня удержать от того, что бы кончить. После того, как я выстрелил в ее горло, возникла минутная паника, во время которой я подумал о последствиях нарушения комендантского часа.
– Я не тупой, мальчишка. Ты окунал в кого-то свой член, – он поднимается с кресла.
– Нет, я ничего такого не делал, – спорю я, когда он идет ко мне. Меня охватывает страх, его ледяные пальцы сжимают мое горло, из-за чего мне трудно дышать. Я борюсь с желанием бежать, хотя об этом кричит каждая клеточка моего тела.
Он хватает меня за волосы и сильно дергает. Я следую за его рукой, откидывая голову назад. Он сильно ударяет меня по правой щеке.
Мои глаза наполняются влагой из-за неожиданной жалящей боли и, прежде чем у меня появляется возможность сгруппироваться, он ударяет меня по левой щеке. Металлический привкус крови на моем языке говорит о том, что у меня разбита губа. Это подтверждается, когда я морщась, провожу языком по месту разрыва. Рана кажется большой, течет много крови.
Нужно ли мне накладывать швы?