2.3 Связь потребности и установки
ВВЕДЕНИЕ
Глава I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПРЕДСТАВЛЕНИИ
ОБ УСТАНОВКАХ ЛИЧНОСТИ СУБЪЕКТА, ВЛИЯЮЩИХ
НА ПОСТРОЕНИЕ ИМ ОБРАЗА ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА
§ I. Анализ взглядов на природу и функции установочных явлений в зарубежной психологии
§ 2. Понимание природы и функций установочных явлений в советской психологии
§ 3. Два различных типа установок личности субъекта, определяющих процесс построения им образа другого человека
Глава 2. ВЛИЯНИЕ ЛИЧНОСТНО-СМЫСЛОВЫХ И ОПЕРАЦИОНАЛЬНО-ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫХ УСТАНОВОК ЛИЧНОСТИ СУБЪЕКТА НА АКТУАЛИЗАЦИЮ ИМ ОБРАЗА ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА
§ I. Проявление различных типов установок субъекта при актуализации им образа другого человека
§ 2. Стереотипы восприятия и оценки другого человека как проявление операционально-инструментальных установок субъекта
§ 3. Конкретная специфика действия установок, субъекта различных типов при актуализации им образа другого человека
Глава 3. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ ДВУХ РАЗЛИЧНЫХ ТИПОВ УСТАНОВОК ЛИЧНОСТИ СУБЪЕКТА НА ХАРАКТЕРИСТИКИ АКТУАЛИЗИРУЕМОГО ИМ ОБРАЗА ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА
§ I. Теоретические основы и методика эксперимента
§ 2. Результаты эксперимента, их статистический и качественный анализ
§ 3. Обсуждение результатов экспериментального исследования
Введение диссертации (часть автореферата) На тему "Роль установок личности в восприятии другого человека"
Восприятие другого человека представляет собой сложный многосторонний акт психического отражения, включающий в себя разнообразные психические процессы.
Этот акт является неотъемлемым компонентом любой человеческой деятельности, ориентируя личность в ее действиях относительно других людей. Особенности восприятия другого человека определяют не только отношение к воспринимаемому человеку, но и формируют у воспринимающего субъекта определенные ценности, потребности и интересы под воздействием этого другого, т.е. воздействуют на процесс формирования личности.
В материалах ХХУ1 съезда КПСС отмечалось, что одной из важнейших задач социальной политики партии является активное, целенаправленное формирование интересов и потребностей личности (4,с.68). И здесь не обойтись без учета особенностей восприятия другого человека, поскольку они играют важную роль во всех звеньях формирования интересов и потребностей личности.
Воспринимая другого человека, мы всегда воспринимаем его как представителя определенных общественных отношении, определяя тем самым свое место в этих отношениях, создавая предпосылки для познания своей собственной сущности. Но человеку трудно взглянуть на себя со стороны и, поскольку ". он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: "Я есмь я", то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинается относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода "человек" (К.Маркс и Ф.Энгельс,Соч.,т.23,с.62). В этой фразе К.Маркса очень ясно выражена двойственность процесса восприятия другого человека, предполагающая открытие сущности как этого другого, так и своей собственной сущности в процессе восприятия другого человека, вскрывающем действительные или только лишь возможные взаимоотношения с этим другим.
При этом даже в случае одностороннего процесса восприятия другого человека, т.е. тогда, когда этот процесс опосредуется определенными средствами (восприятие теле- и киноизображений, портретов, фотографий, наблюдений через стекло с односторонней прозрачностью и т.п.) при внешней однонаправленности этого процесса его внутренняя сущность гораздо более сложна и не сводится к восприятию внешности другого человека как определенного объекта окружающего нас мира.
Даже на основе мимолетного впечатления воспринимаемый человек ". отражается в образах и понятиях, которые возникают у познающих его людей, не только своими пространственно-временными характеристиками и даже не только как лицо определенного физического склада, пола, возраста, но и непременно как личность." (Бодалев,1970,с.4). Иначе говоря, воспринимая другого человека, мы не сможем воспринимать его иначе, как определенную личность, не сможем относиться к нему иначе, как к определенному субъекту.
Однако сложность процесса восприятия другого человека проявляется не только в сложности другого человека как объекта восприятия, но также и в сущности самого процесса восприятия другого человека. Этот процесс обусловливает актуализацию разнообразных и разноуровневых психических механизмов. По словам .А.А.Бодалева, восприятие другого человека ". проходит через все уровни чувственного и логического отражения, начиная с ощущения и кончая мышлением". (Бодалев,1970,с.5).
Эту же мысль подчеркивает и Г.Тэжфел, говоря, что ". восприятие другого человека охватывает весьма обширный круг явлений от восприятия физических характеристик человека до исключительно сложных умозаключений о его личностных особенностях" ( Tajfel ,1969,0.316).
В результате процесса восприятия другого человека у воспринимающего образуется представление о другом человеке, его образ. При этом в представление о другом человеке могут включаться самые разнообразные характеристики: ". определение способностей, характера, темперамента, потребностей и интересов; социально-групповой, классовой и национальной принадлежности; социального статуса и общественных ролей; видов дея -тельности и поведения ." (Панферов,1975,с.46).
Образ другого человека, разумеется, далеко не всегда будет включать в себя все вышеперечисленные компоненты,' он даже может быть ограничен каким-то одним из них. Полнота образа зависит от времени знакомства с воспринимаемым человеком, от отрешения "проникнуть" в его внутренний мир, от многих других факторов. Тем не менее образ другого человека складывается зачастую лишь на основе мимолетного взгляда (см. All-port ,1961,с.501) - в этом очень ярко проявляется субъективность построения данного образа.
Субъективность образа воспринимаемого человека хорошо показана А.А.Водалевым, отмечавшим, в частности, что "представление, формирующееся у одного человека о внешнем облике другого человека, несмотря на объективный характер процессов восприятия, субъективно, так как, с одной стороны, зависит от групповых и индивидуальных характеристик человеческого сознания, способностей человека, его предшествующего опыта общения; с другой стороны, обусловлено тем, что человек воспринимается не только как носитель определенных внешних признаков, но и как личность" (Бодалев,1975,с.280).
Субъективность компонентов образа другого человека, на наш взгляд, является одной из характерных особенностей процесса построения этого образа, проявляясь, в частности, в неадекватности восприятия свойств личности другого человека в тех ситуациях, когда для адекватного восприятия есть все условия (Бодалев,1979,1982; Джое,1975 и др.).
При этом объективные характеристики воспринимаемого человека, преломляясь под воздействием определенных свойств личности воспринимающего субъекта, получают субъективную (и далеко не всегда адекватную) трактовку у субъекта. Так, например, Г.Я.Розен указывает на то, что существенные характеристики образа другого человека (его содержание, объем, глубина, степень точности и др.) ". во многом зависят от индивидуальных и личностных особенностей воспринимающего; чем сложнее и глубже восприятие другого человека, тем больше эта зависимость" (Розен,1975,с.50). То есть свойства личности субъекта восприятия значительным, а иногда и определяющим образом влияют на адекватность восприятия другого человека как определенной личности (а иногда и как носителя определенных внешних черт).
Конечно, в различных ситуациях восприятия другого человека и актуализации его образа это влияние будет разным. Так, из личного опыта всем хорошо известно, что при желании достаточно несложно объективно оценить свойства личности другого человека в повседневной жизни (если, конечно, он не скрывает их достаточно искусно для того, чтобы ввести нас в заблуждение). Эксперименты А.А.Бодалева показали, что в ситуации реального общения воспринимающего и воспринимаемого основным фактором, определяющим адекватность восприятия другого человека является ". то, в какой мере содержание отношений воспринимаемого и воспринимающего включает необходимость точного учета . свойств воспринимаемого" (Бодалев, 1979 ,с.13). Поэтому в таких ситуациях возможен случай, когда свойства личности воспринимающего отходят на второй план во влиянии на адекватность восприятия: оно определяется в основном объективными характеристиками внешности и личности воспринимаемого.
Однако иногда даже в ситуациях реального взаимодействия, включающих необходимость точного учета свойств личности воспринимаемого, такой учет невозможен, например, потому, что у воспринимающего заранее сформировалось предвзятое отношение к воспринимаемому человеку, т.е. образовалась специфическая установка, актуализируемая в ходе построения образа данного человека. Таким образом, такие личностные образования, как установки воспринимающего, могут сыграть значимую роль даже в ситуации реального взаимодействия субъекта и воспринимаемого им человека. Кроме того, многие феномены межличностного восприятия, например, стабильность первого впечатления о другом человеке, эффект "ореола" и др. исследуются, как правило, на феноменологическом уровне, без вскрытия механизмов, лежащих в их основе. К числу таких механизмов, на наш взгляд, следует прежде всего отнести установки личности субъекта восприятия.
Поэтому нам представляется необходимым в исследовании процесса восприятия другого человека и построения его образа вскрыть один из механизмов этого процесса, существенным образом влияющий на адекватность характеристик образа другого человека, а именно, установки личности субъекта восприятия. При этом, рассматривая установки личности субъекта в качестве определяющего момента адекватности и особенностей процесса построения образа другого человека, мы сразу сталкиваемся с проблемой роли установок личности субъекта в данном процессе в зависимости от типа и содержания установок, реализуемых субъектом.
Актуальность постановки данной проблемы вытекает из двух положений. Во-первых, построение образа другого человека - это сложный психический процесс, очень часто происходящий в жизни каждого человека и, более того, обычно имеющий для него совершенно исключительное по важности значение. Б.Г.Ананьев говорил о том, что "восприятие как интегральный образ и регулятор действий . составляет обязательный и активный компонент ка?кдой из социальных деятельностей человека" (Ананьев, 1377, с. 113). Продолжая его мысль, мо?хно сказать, что восприятие другого человека составляет обязательный компонент любой социальной (а следовательно, наиболее значимой для личности) деятельности человека. Во-вторых, индивидуальные особенности личности субъекта восприятия, в частности, его установки,оказывают зачастую решающее воздействие на построение образа другого человека. Поэтому изучение закономерностей установочного воздействия на процесс построения образа другого человека представляется нам важной и актуальной задачей.
Теоретическая новизна исследования состоит в том, что, на наш взгляд, осуществлен системно-деятельностный подход в изучении одного из важнейших механизмов, определяющих построение образа другого человека - установок личности субъекта. Выделение установок как определяющего фактора при конструировании тех или иных деталей образа другого человека делалось и раньше, как советскими, так и зарубежными исследователями .(Бодалев,1965; Дьяконов,1979; Ершов,1980; Брунер,1977; Найсер, 1981; Allport ,1961;Byrne , Clore ,1967;Haire ,Grimes ,1950;
Hall t1969;Secord ,1358;Stein ,1966;Thornton ,1944). Однако эти попытки делались без учета специфической природы установочных явлений, многообразия функций и значимости установок личности в системе деятельности человека.
В нашей работе впервые выделены различные типы установок личности субъекта, определяющие построение субъектом конкретных характеристик образа другого человека. При этом использование системно-деятельностного подхода (Асмолов,1984) позволяет методологически непротиворечиво обосновать существование двух различных типов установок личности субъекта, обусловливающих особенности актуализируемого им образа другого человека, а также объяснить функциональные особенности реализации данных типов установок.
Теоретический анализ зарубежных исследований в области психологии восприятия другого человека, сделанный с позиций теории деятельности А.Н.Леонтьева (1977), позволил по-новому оценить факты экспериментальных исследований, а также найти подтверждение выдвинутой гипотезе, согласно которой актуализация субъектом конкретных деталей образа другого человека определяется в основном действием установок личности данного субъекта двух различных типов.
При этом на защиту выносятся следующие положения:
1. Установки личности субъекта определяют конкретную специфику актуализируемого им образа другого человека различным образом, в зависимости от типа установок, реализующихся в процессе актуализации образа другого человека;
2. Существуют два различных типа установок личности, влияющих на построение образа другого человека. Соответственно уровню деятельности, на котором они реализуются, данные установки определяют либо конструирование отдельных деталей образа другого человека, либо всю специфику данного образа соответственно общему смыслу установки;
3. Б зависимости от того, какой тип установки реализуется у субъекта при актуализации им образа другого человека определяются некоторые существенные черты данного образа: его адекватность, устойчивость, эмоциональная окрашенность и способность к изменению.
Поставленная проблема исследования обусловила выбор предмета исследования - специфики влияния установок личности субъекта различных типов на актуализацию у него деталей образа другого человека.
Для выявления данной специфики необходимо было решить ряд задач:
1. Методологически непротиворечиво обосновать существование различных типов установок личности субъекта, влияющих на характеристики актуализируемого субъектом образа другого человека;
2. Создать экспериментальную ситуацию, в которой возможно было бы проявление установок личности субъекта различных типов при актуализации им образа другого человека;
3. Разработать достаточно простые и надежные методы, позволяющие выявить проявление установок личности субъекта различных типов при актуализации им образа другого человека.
Практическая значимость работы проявляется в нескольких аспектах. Прежде всего работа вносит вклад в развитие представления об установочной регуляции поведения личности в целом и построения образа другого человека в частности. Далее, данная работа имеет большое прикладное значение. Представители многих профессий, связанных с непосредственным общением с другими людьми, прежде всего учителя и преподаватели, должны учитывать в своей работе факторы, влияющие на адекватность и другие характеристики образа другого человека. Материалы работы могут быть использованы для разработки спецкурсов для будущих преподавателей, для обучения специальным приемам построения адекватного образа другого человека и т.п.
Кроме того, на основе материалов исследования возможна разработка специальных эффективных приемов общения, поскольку данные некоторых исследований показывают непосредственную связь между особенностями восприятия других людей и спецификой осуществления человеком общения с этими другими (Бодалев, 1974; Кондратьева,19776; Творогова,1981).
Автор приносит глубокую благодарность Алексею Александровичу Бодалеву и Александру Григорьевичу Асмолову за советы, которые помогли сформулировать основные положения данной работы. Он искренне благодарен А.Н.Сурудиной, Л.И.Моисеевой и Н.Ф.Кедровой, которые оказали значительную помощь в осуществлении экспериментальных исследований.
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1. Роль установок в запоминании в концепции Сергея Леонидовича Рубинштейна
1.1 Задачи психологического исследования в понимании Сергея Леонидовича Рубинштейна
1.2 Роль установок в запоминании
Глава 2. Установка в концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе
2.1 Постановка проблемы установки в психологической концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе
2.2 Психологическая установка, как один составляющих аспектов (системообразующий фактор) бессознательного в понимании общей концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе в работах его учеников
2.3 Связь потребности и установки
2.4 Установка и поведение
Глава 3. ИЕРАРХИЧЕСКАЯ УРОВНЕВАЯ ПРИРОДА УСТАНОВКИ
3.1 Уровень смысловой установки
3.2 Уровень целевой установки
3.3 Уровень
Глава 4. УСТАНОВКА В МЫШЛЕНИИ
4.1 Слово как объективный фактор установки
4.2 Теория черт Гордона Олпорта
4.3 Факторная теория Кэттела
4.4 Когнитивная психология Р.Л. Солсо. Установка и решение задач
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Введение
Все многообразие явлений нашей психической жизни в основном распадается на три отличающиеся друг от друга группы: познание, чувство и воля, представляющие три основные, наиболее традиционные единицы обычной классификации явлений душевной жизни. Конечно, в истории нашей науки известна не одна попытка группировать душевные явления и на иных основах, но традиционная классификация до настоящего времени доминирует. Вместе с тем в нашей повседневной жизни определённый отпечаток на поведенческие реакции оказывают заложенные в психике человека предрасположенности действовать тем или иным образом, что даёт основание полагать на формирование в психике человека тех или иных установок, хотим мы этого или не хотим. И поэтому изучение процесса формирования установок всегда будет оставаться актуальной темой вне зависимости от её изученности психологической наукой.
В названной связи, хочу отметить, что с выбором темы я долго не мучился, тем более, что проблема установки интересовала меня уже давно, и тем более уже имелось направление, по которому необходимо работать в целом – «Установки на миграцию и оседлость у представителей Белорусского этноса». Я всегда по жизни интересовался так называемыми «ошибочными действиями», которые совершаются неосознанно. Правда, тогда я еще не знал, что они - одно из проявлений установки, одно из многих ее проявлений, в то время я ещё не обучался по специальности «Психология».
Теперь представляется вполне очевидным, что установка - это складывающееся на основе опыта устойчивое предрасположение индивида к определенной форме реагирования, побуждающее его ориентировать свою деятельность в определенном направлении и действовать последовательно по отношению ко всем объектам и ситуациям, с которыми оно связано. А установка в мышлении – это то, что на данном этапе интересует меня больше всего. Однако уже на первых этапах работы оказалось, что именно тема взаимосвязи установки и мышления в современной экспериментальной психологии - отнюдь не самая разработанная. Вернее не так, те исследователи, которые за неё брались, провели внушительные исследования и дали детальный анализ, но этих смельчаков было не так много.
Понятие установки первоначально было введено в экспериментальной психологии немецкими психологами для обозначения, обусловленного прошлым опытом фактора готовности действовать тем или иным образом, определяющего скорость реагирования на воспринимаемую ситуацию и некоторые иллюзии восприятия (Г. Мюллер, Т. Шуман, 1889). Понятие установки было введено также для описания, возникающего при постановке задачи неосознаваемого состояния готовности, обусловливающего направленность различных психических процессов (Н. Ах, 1905).
Позднее понятие социальной установки — аттитюда — вводится в социальную психологию и социологию для обозначения субъективных ориентаций индивидов как членов группы (или общества) на те, или иные ценности, предписывающих индивидам определенные социально принятые способы поведения (У. Томас, Ф. Знанецкий, 1918–1920). В качестве объяснительного принципа изучения психических явлений установка наиболее глубоко раскрыта советским психологом Дмитрием Николаевичем Узнадзе и его школой.
В настоящем введении хочу дать определение установки, которое сложилось в понимании Владимира Александровича Барабанщикова, который был в Смоленском гуманитарном Университете с лекциями, и дал понятие установки следующим образом: - « Установка- состояние готовности человека воспринимать, мыслить и действовать определённым образом, установка не осознаётся и является основным понятием, с помощью которого можно исследовать бессознательное».
Целью настоящей работы является анализ такой психологической категории, как установка, и проявление установки в мышлении человека.
Целью настоящего психологического исследования является раскрытие специфических психологических закономерностей формирования и закрепления установок, роль установок в запоминании и мышлении.
Для этого необходимо не оперирование одними лишь статистическими средними, а анализ конкретных индивидуальных случаев, потому что действительность конкретна, и лишь ее конкретным анализом можно раскрыть все реальные зависимости, как об этом говорил Сергей Леонидович Рубинштейн. Поэтому, принцип индивидуализации исследования должен быть существеннейшим принципом этой работы.
Хочу отметить, что тема установок в современной психологии является актуальной. В настоящее время человечество интересуется тем, что оно из себя представляет (в смысле психологии, конечно) и именно тема установки в мышлении стоит на пересечении сознания (как мышления) и бессознательного (как одного из проявлений установочных феноменов).
Объектом настоящего исследования будет выступать Человек.
Предметом исследования будет исследование психики человека, механизмов и закономерностей формирования установок, исследование сущности формирования установок, факты наличия установок в психике человека, и закрепление установок на подсознательном уровне.
Метод исследования - Эмпирический, с оценкой и описанием работ различных психологических школ.
В начале работы была поставлена цель, которая конкретизировалась в отдельных задачах. В соответствии же с задачами работа разбита на четыре главы. В первой главе анализируются общие положения концепции установки Сергея Леонидовича Рубинштейна, во второй главе положения концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе, в третьей главе - проявления установки в мышлении на основе работ того же Узнадзе, а в четвёртой главе – установка в работах некоторых зарубежных авторов.
Глава 1. Роль установок в запоминании в концепции Сергея Леонидовича Рубинштейна
1.1 Задачи психологического исследования в понимании Сергея Леонидовича Рубинштейна
Рубинштейн, выявив ключевую проблему, без решения которой кризис не мог быть преодолен, – проблему сознания и деятельности, сумел вскрыть внутреннюю связь этих категорий благодаря раскрытию их единства через категорию субъекта.
Таким образом, связь сознания и деятельности не просто постулируется, а раскрывается. Небезынтересно отметить, что реализация Рубинштейном деятельностного подхода к сознанию, который фактически совпадал в этом значении с принципом субъекта деятельности, не означала сведения специфики сознания и психики в целом к деятельности. Напротив, принцип единства сознания и деятельности базировался на их понимании как различных модальностей, а деятельностный подход служил цели объективного выявления специфики активности сознания.
Сегодня, спустя 90 лет, исследования Рубинштейна не утратили своей значимости, поскольку это направление продолжили А.В. Брушлинский, Б.М. Теплов, А.Н. Леонтьев и другие психологи, основавшие свои психологические исследования на базовой платформе Рубинштейна.
Сергей Леонидович Рубинштейн, проводя беспристрастный анализ таких вопросов, как формирование психологических установок, справедливо отметил: психологический установка узнадзе
«Задача теоретического психологического исследования заключается не в жизнеописании отдельного индивида в его единичности. Задача любого психологического исследования заключается в том, чтобы от единичного перейти к всеобщему, от случайного перейти к необходимому, от явлений перейти к существенному в них».
Для теоретического психологического исследования изучение индивидуальных случаев является, по мнению Сергея Леонидовича Рубинштейна не особой областью или объектом, а средством познания. Через изучение индивидуальных случаев в их вариативности психологическое исследование должно идти к истинной своей цели – к установлению все более общих и существенных закономерностей. Установка на индивидуализацию исследования и на раскрытие реальных закономерностей должна быть поставлена в нашей психологии во главу угла – в принципиальной противоположности всем концепциям, для которых суть заключается в том, чтобы устанавливать стандарты, оперируя статистическими средними.
1.2 Роль установок в запоминании
Сергей Леонидович Рубинштейн отмечал, что в ассоциативных, смысловых и структурных связях проявляется по преимуществу роль материала. Но запоминание и воспроизведение зависят не только от объективных связей материала, но и от отношения к нему личности. Это отношение обусловлено направленностью личности - ее установками, интересами и той эмоциональной окраской, в которой выражается значимость материала для личности. Память человека носит избирательный характер. Нет человека, у которого была бы такая плохая память, так неисправно функционировали бы ассоциативные и прочие связи, чтобы он все забывал, как нет человека, у которого они функционировали бы так, чтобы он все помнил. Всякий человек что - то запоминает и что - то забывает. Избирательный характер памяти выражается в том, что мы запоминаем по преимуществу то, что для нас значимо, интересно[3].
По мнению Рубинштейна, запоминание у человека существенно зависит от сознательной установки на запоминание. Роль ее особенно велика в высших проявлениях памяти. Запоминание и особенно заучивание является в значительной мере волевым актом, сознательным выполнением определенного задания. Установка запомнить является существенным условием запоминания, без нее простое повторение предъявленного ряда не дает эффекта.
Одним из примеров Рубинштейн приводит классический ассоциативный эксперимент Г. Эббингауза и его продолжателей, который фактически всегда опирался не только на ассоциативные связи, но и на установки, хотя сами авторы не отдавали себе отчета в этом. Экспериментатор создавал эту установку, давая испытуемому инструкцию запомнить.
В этой связи Рубинштейн упоминает, что роль установки стихийно, помимо желания исследователей, хорошо вскрывает один эксперимент. В частности: Сербский психолог П. Радоссавлевич, изучавший память с помощью методики Эббингауза, проводил опыт с человеком, плохо понимавшим язык, на котором говорил экспериментатор. Испытуемому было предложено запомнить ряд из 8 слогов, читая их вслух. Ход событий Радоссавлевич описывает следующим образом: "Он читал ряд 20, 30, 40, 46 раз, не заявляя, однако, что выучил слоги, как это должно было быть согласно моей (не понятой им) инструкции. Я уже почти усомнился в возможности благоприятного результата и после 46 повторений, прекратив предъявление слогов, спросил, может ли испытуемый повторить этот ряд слогов наизусть. «Как? Так я должен заучивать эти слоги?» - был ответ испытуемого. Тогда экспериментатор еще шесть раз прочел ряд слогов вслух и легко достиг цели».
Вместе с тем Рубинштейн, отмечая значимость инструкции в формировании установки, приводит эксперимент психолога Курта Левина. Для того чтобы экспериментально установить, насколько существенна именно инструкция, Курт Левин проделал следующий эксперимент. Он заставлял испытуемых повторять несколько пар слогов, в результате чего между слогами устанавливались ассоциативные связи. После этого испытуемому предъявлялись отдельные слоги, в числе которых имелись как принадлежащие к заученным парам, так и новые, и давалась инструкция либо просто прочесть, либо сказать первое, что придет в голову. Испытуемые обычно не воспроизводили второго из парных слогов. Требовалась специальная инструкция, а именно нужно было создать специальную установку, чтобы это воспроизведение состоялось. Таким образом, ассоциации сами по себе, без инструкции не вызывали воспроизведения.
Кроме того, Рубинштейн, раскрывая сущность установки на запоминание, приводит лабораторные опыты психолога Б.В. Зейгарник. Рубинштейн отмечает, что роль установки на запоминание проявилась и в лабораторных опытах Б. В. Зейгарник, установившей, что прерванные действия (незавершенные задачи) запоминаются лучше законченных и уже завершенных. Установка может влиять не только на сам факт запоминания, но и на его длительность. Различные установки как бы включают запоминаемый материал в различные контексты, закрепляют его в разных системах, из которых одни охватывают более или менее кратковременные этапы, а другие - целые эпохи в жизни человека.
Рубинштейн рассматривает установки и с позиции психолога А. Ааля. В опытах А. Ааля учащимся предлагалось заучить два одинаковых по трудности отрывка, причем было указано, какой текст они должны будут воспроизвести на следующий день и какой - через неделю. Под различными предлогами проверка воспроизведения обоих отрывков была отложена на две недели. При проверке оказалось, что второй отрывок, в отношении которого эксперимент создал установку на длительное запоминание, был воспроизведен лучше. Можно, таким образом, запомнить что - нибудь на срок, к специальному случаю, например к зачету, с тем, чтобы затем от этого материала разгрузиться, и можно, осознав значение определенного материала для дальнейшей профессиональной деятельности, закрепить его длительно. В некоторых случаях направленность личности обусловлена несознательными установками, действующими непроизвольно, непреднамеренно.
Не забывает Рубинштейн рассмотреть установки с позиции Зигмунда Фрейда. В своих исследованиях о забывании - об описках, обмолвках и других аналогичных исследованиях – 3игмунд Фрейд вывел, конечно, в специальном аспекте, соответствующем его концепции, роль таких неосознанных установок. Не подлежит сомнению, что в запоминании более или менее значительную роль играют эмоциональные моменты. Эмоционально окрашенный материал запоминается - при прочих равных условиях - лучше, чем эмоционально безразличный [2]. Рубинштейн отмечает и тот немаловажный факт, что в психологической литературе неоднократно обсуждался вопрос о том, что лучше запоминается - приятное или неприятное.
По мнению Зигмунда Фрейда, запоминается по преимуществу приятное, в противопоставление этому П.П. Блонский отмечает, что в большей мере запоминается неприятное, если оно более актуально для человека.
Разноречивость полученных различными исследователями данных свидетельствует о том, что в такой постановке вопрос не допускает однозначного решения. При прочих равных условиях эмоционально насыщенное будет сильнее запечатлеваться, чем эмоционально нейтральное; но в одних случаях лучше будет запоминаться приятное, в других - неприятное, в зависимости от того, что именно в данном конкретном случае более актуально, более значимо в силу своего отношения к личности человека. Приятное или радостное событие, явившееся завершением того, что утеряло всякую актуальность для человека и похоронено им в прошлом, будет легко забыто. Приятное же воспоминание, связанное с актуальными интересами, отрывающее новые перспективы и являющееся не столько концом, сколько началом чего - то, что еще живо, имеет все шансы хорошо запечатлеться в памяти.
Как отмечал П.П. Блонский, равным образом хорошо запомнится и неприятное, если оно находится в определенных отношениях - пусть конфликтных и тягостных - с актуальными интересами (в силу этой связи с ними). И наоборот: как бы ни было что - либо неприятно в свое время, оно скорее забудется, если уже мертво то, что оно когда - то ранило. Запоминание эмоционально яркого впечатления будет зависеть от его значимости для данной личности, от того, какое место оно займет в истории ее развития. При этом следует учитывать и индивидуальные характерологические особенности: при прочих равных условиях одни люди будут более склонны к запечатлению приятного, другие - неприятного (в зависимости от бодрого, оптимистического, жизнерадостного или от пессимистического склада их личности). Одним - самолюбивым людям - особенно может запомниться то, что в положительном или отрицательном отношении затрагивает их личность; другим - то, что так же положительно или отрицательно затрагивает какую - либо иную характерную для них черту. Системный анализ установок позволяет придти к выводу, что в основе установок лежат как когнитивные, так и эмоциональные связи. Следовательно, очень важную роль в закреплении установок играет сама личность и её сложившаяся идеологическая структура, сложившаяся система ценностей человека, самооценка происходящих событий организмом человека, что можно назвать центральной установкой личности – установкой к собственному «Я». Названные факторы будут играть решающую роль в психических реакциях в виде тех или иных эмоциональных проявлений в прямой зависимости от значимости для человека и его психики происходящих событий. Если в памяти какого - нибудь человека, сильно запечатлеваются снабженные каким - либо (положительным или отрицательным) знаком факты, задевающие определенную сторону характера, то есть все основания рассчитывать, что и факты, снабженные противоположным знаком, но затрагивающие ту же характерологическую черту, также будут запечатлеваться в памяти этого человека достаточно прочно. Отношение к направленности личности играет большую роль, чем положительная или отрицательная (приятная или неприятная) окраска впечатления. Помимо эмоционального характера впечатления, существенную роль может играть иногда и общее эмоциональное состояние личности в тот момент, когда впечатление, само по себе нейтральное, было воспринято. В жизни каждого человека бывают моменты, какой - то особой интенсивности и напряженности переживания, когда все силы собраны, все чувства напряжены, все как бы освещено особенно ярким светом; каждое впечатление, даже само по себе незначительное, которое создается у человека в такой момент, действует особенно сильно. Таким образом, в процессе запечатления, воспроизведения и иных подобных случаях более или менее существенную роль могут играть различные стороны и свойства психики - и эмоциональные, и интеллектуальные, и различного типа связи - смысловые и ассоциативные, а также и структурные, то есть членение материала. Во всех случаях существенную роль при запоминании играют установки - направленность личности. Эти установки могут быть неосознанными или сознательными, основывающимися на осознании задач, встающих перед человеком; в первом случае имеется непроизвольное запечатление, во втором - активное запоминание, которое при систематической организации превращается в заучивание и припоминание 1[1].
Глава 2. Установка в концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе, и его учеников
Эта научная школа провела исследования феномена психологической установки. Дмитрий Николаевич и его последователи пришли к выводу, что от содержания установки человека зависит не только характер его мышления, но и восприятие им объектов нашего мира.
Результаты большой экспериментальной работы показали, что восприятие реальности человеком зависит от его прошлого опыта. Если, к примеру, испытуемому несколько раз давали в руки два шара разного объема, то после нескольких опытов у него возникала соответствующая психологическая настроенность, определяющая его реакцию на размер шаров в его руках. Если после этих установочных опытов ему давали два шара одинакового объема, то на фоне выработанной ранее установки шары казались ему разными по объему. При этом меньшим казался шар в той руке, в которой в предварительных опытах находился шар большего объема (Узнадзе). Аналогичные опыты проводились и с другими раздражителями – силой давления, звуковыми сигналами, освещенностью, количеством объектов, весом предметов. И всегда наблюдался один и тот же результат: воспринимаемая человеком реальность зависела от предварительной "настройки" испытуемых.
Дмитрий Николаевич Узнадзе назвал содержание этой "настройки" психологической установкой человека, которая "не относится к обычным категориям явлений душевной жизни, – к категориям познания, чувства и воли. Не имея частного или локального характера, она должна быть, трактуема как категория целостно-личностного порядка", как "модус его состояния как целого" (Узнадзе). Таким образом, Узнадзе "рассматривал установку не как одно из психических образований, позволяющее прояснить некоторые психические явления, а как основу психической активности человека". (Надирашвили) При этом Узнадзе и его коллеги пришли к выводу, что факту любой активности личности "непосредственно предшествует установка действующей личности, … и вся деятельность ее в дальнейшем протекает под знаком направляющего влияния этой установки", так что активность личности есть, по сути "реализация ее установки" (Узнадзе). Важно отметить, что согласно представлениям Узнадзе, установка человека "предшествует сознательным психическим процессам", она "представляет собой факт из области той сферы человеческой активности, которую до настоящего времени называют сферой бессознательной психики". Таким образом "без участия установки вообще никаких психических процессов как сознательных явлений не существует…
Для того чтобы сознание начало работать в каком-нибудь определенном направлении, предварительно необходимо, чтобы была налицо активность установки, которая, собственно, в каждом отдельном случае и определяет это направление". (Узнадзе)
Раскрывая учение Дмитрия Николаевича Узнадзе об установке, его последователи писали, что "установка — это нечто подобное "внутреннему двигателю" человеческой психики, черпающему свой основной запас энергии из внешнего мира" (Шерозия). Последнее связано с тем, что именно окружающий человека мир оказывает свое влияние на формирование его установки. Этот "внутренний двигатель" человека, как утверждают психологи, "направляет человеческое поведение" а также "влияет на восприятие индивидуума" (Натадзе). На основании установки "осуществляется как адекватное, так и иллюзорное отражение реальных явлений", поскольку "содержание сознания не имеет независимого от установки существования". (Баиндурашвили).
В психологических экспериментах, проведенных Шарпантье, "было установлено, что у человека можно создать установки, под влиянием которых он будет иллюзорно воспринимать свет, температуру, объем и другие предметные свойства" (Надирашвили).
Насколько существенно может быть подобное иллюзорное восприятие реальности, свидетельствует следующий случай, обсуждавшийся в научной литературе. Охотник в сумерках караулил на опушке леса кабана. И его напряженное ожидание, его психическая установка, привела к тому, что когда из леса вышла маленькая девочка, он "увидел" не ее, а кабана, что привело к трагическим последствиям (Натадзе). "Увиденный" охотником кабан явился продуктом его психологической установки, созданной в данном случае не серией предварительных установочных опытов, но специфической работой сознания охотника.
2.1 Постановка проблемы установки в психологической концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе
Нас интересует, что же представляет собой конкретно эта досознательная ступень психического развития. Этот вопрос — существенный и важный для психологической науки — может быть разрешен лишь на базе конкретного психологического исследования. Однако до настоящего времени на это не обращали должного внимания, и среди достижений нашей науки мы не находим ничего, что можно было бы использовать непосредственно для его разрешения. Вопрос, по существу, ставится впервые, и в дальнейшем мы попытаемся на него ответить. Мы увидим, что предшествующей сознанию ступенью развития психики является установка, к изучению которой мы и переходим непосредственно[31].
1. Иллюзия объема.
Возьмем два разных по весу, но совершенно одинаковых в других отношениях предмета - скажем, два шара, которые отчетливо отличались бы друг от друга по весу, но по объему и другим свойствам были бы совершенно одинаковы.
Если предложить эти шары испытуемому с заданием сравнить их между собой по объему, то, как правило, последует ответ: более тяжелый шар - меньше по объему, чем более легкий. Причем иллюзия эта, обычно выступает тем чаще, чем значительнее разница по весу между шарами.
Нужно полагать, что иллюзия здесь обусловлена тем, что с увеличением веса предмета обычно увеличивается и его объем, и вариация его по весу, естественно, внушает субъекту и соответствующую вариацию его в объеме.
Но экспериментально было бы продуктивнее разницу объектов по весу заменить разницей их по объему, т. е. предлагать повторно испытуемому два предмета, отличающихся друг от друга по объему, причем один (например, меньший) - в правую, а другой (больший) - в левую руку. Через определенное число повторных воздействий (обычно через 10-15 воздействий) субъект получает в руки пару равных по объему шаров с заданием сравнить их между собой.
И вот оказывается, что испытуемый не замечает равенства этих объектов: наоборот, ему кажется, что один из них явно больше другого, причем в преобладающем большинстве случаев в направлении контраста, т. е. большим кажется ему шар в той руке, в которую в предварительных опытах он получал меньший по объему шар. При этом нужно заметить, что явление это выступает в данном случае значительно сильнее и чаще, чем при предложении неодинаковых по весу объектов.
Бывает и так, что объект кажется большим в другой руке, т. е. в той, в которую испытуемый получал больший по объему шар. В этих случаях мы говорим об ассимилятивном феномене. Так возникает иллюзия объема.
Но объем воспринимается не только гаптически, он оценивается и с помощью зрения. Испытуемым на этот раз дали тахистоскопическую пару кругов, из которых один был явно больше другого, и испытуемые, сравнив их между собою, должны были указать, какой из них больше. После достаточного числа (10-15) таких однородных экспозиций мы переходили к критическим опытам - экспонировали тахистоскопически два равновеликих круга, и испытуемый, сравнив их между собою, должен был указать, какой из них больше.
Результаты этих опытов оказались следующие: испытуемые воспринимали их иллюзорно; причем иллюзии возникали почти всегда, по контрасту. Значительно реже выступали случаи прямого, ассимилятивного характера. Мы не приводим здесь данных этих опытов. Отметим только, что число иллюзий доходит почти до 100% всех случаев[32].
2. Иллюзия силы давления.
Но, наряду с иллюзией объема обнаружили и целый ряд других аналогичных с ней феноменов и прежде всего иллюзию давления (1929 год).
Испытуемый получает при посредстве барестезиометра одно за другим два раздражения - сначала сильное, потом сравнительно слабое. Это повторяется 10-15 раз. Опыты рассчитаны на то, чтобы упрочить в испытуемом впечатление данной последовательности раздражений. Затем следует так называемый критический опыт, который заключается в том, что испытуемый получает для сравнения вместо разных раздражений, два одинаково интенсивных раздражения давления.
Результаты этих опытов показывают, что испытуемому эти впечатления, как правило, кажутся не одинаковыми, а разными, а именно: давление в первый раз ему кажется более слабым, чем во второй раз.
Нужно заметить, что в этих опытах, как и в предыдущих, мы имеем дело с иллюзиями как противоположного, так и симметричного характера. Чаще всего встречаются иллюзии, которые сводятся к тому, что испытуемый оценивает предметы критического опыта. Испытуемый оценивает равные экспериментальные раздражители как неодинаковые, а именно: раздражение с той стороны, с которой в предварительных опытах он получал более сильное впечатление давления, он расценивает как более слабое (иллюзия контраста).
Но бывает в определенных условиях и так, что вместо контраста появляется феномен ассимиляции, т. е. давление кажется более сильным как раз в том направлении, в котором и в предварительных опытах действовало более интенсивное раздражение.
Более 60% случаев оценки действующих в критических опытах равных раздражений давления нашими испытуемыми воспринимается иллюзорно. Следовательно, не подлежит сомнению, что явления, аналогичные с иллюзиями объема, имели место и в сфере восприятия давления, существенно отличающегося по структуре рецептора от восприятия объема.
3. Иллюзия слуха.
Дальнейшие опыты касаются слуховых впечатлений. Они протекают в следующем порядке: испытуемый получает в предварительных опытах при помощи так называемого «падающего аппарата»(Fallaparat) слуховые впечатления попарно: причем первый член пары значительно сильнее, чем второй член той же пары. После 10-15 повторений этих опытов следуют критические опыты, в которых испытуемые получают пары равных слуховых раздражений с заданием сравнить их между собой. В данном случае число иллюзий доходит до 76%.
Следует заметить, что здесь число ассимилятивных иллюзий выше, чем это бывает обыкновенно; зато, значительно, ниже число случаев контраста, которое в других случаях нередко поднимается до 100%.
Нужно полагать, что испытуемые получают раздражения одно за другим, но не одновременно. Число ассимиляций значительно растет за счет числа феноменов контраста.
Цифры, полученные в этих опытах, не оставляют сомнения, что случаи феноменов, аналогичных с феноменом иллюзий объема, имеют место и в области слуховых восприятий.
4. Иллюзия освещения.
Явления начальной переоценки степени освещения или затемнения при светлостной адаптации могут относиться к той же категории явлений, что и описанные выше иллюзии восприятия.
В дальнейшем это предположение было проверено в лаборатории следующими опытами: испытуемый получает два круга для сравнения их между собой по степени их освещенности, причем один из них значительно светлее, чем другой. В предварительных опытах (10- 15 экспозиций) круги эти экспонируются испытуемым в определенном порядке: сначала темный круг, а затем - светлый. В критических же опытах показываются два одинаково светлых круга, которые испытуемый сравнивает между собой по их освещенности.
Результаты опытов не оставляют сомнения, что в критических опытах, под влиянием предварительных, круги не кажутся нам одинаково освещенными: более чем в 73% всех случаев они представляются испытуемым значительно разными[33].
5. Иллюзия количества.
Следует отметить, что при соответствующих условиях аналогичные явления имеют место и при сравнении между собой количественных отношений. Испытуемый получает в предварительных опытах два круга, из которых в одном мы имеем значительно большее число точек, чем в другом. Число экспозиций колеблется и здесь в пределах 10-15. В критических опытах испытуемый получает опять два круга, но на этот раз число точек в них одинаковое. Испытуемый, однако, этого не замечает, и в большинстве случаев ему кажется, что точек в одном из этих кругов заметно больше, чем в другом, а именно больше в том круге, в котором в предварительных опытах он видел меньшее число этих точек.
Таким образом, феномен той же иллюзии имеет место и в этих условиях.
6. Иллюзия веса.
Заключается в следующем:
Если давать испытуемому задачу, повторно, несколько раз подряд, поднять пару предметов заметно неодинакового веса, причем более тяжелый правой, а менее тяжелый левой рукой, то в результате выполнения этой задачи у него вырабатывается состояние, при котором и предметы одинакового веса начинают ему казаться неодинаково тяжелыми предметами относительно друг друга. Причем груз в той руке, в которую предварительно он получал более легкий предмет, ему начинает казаться чаще более тяжелым, чем в другой руке. Мы видим, что по существу то же явление, которое было указано нами в ряде предшествующих опытов, имеет место и в области восприятия веса.
7. Теория «обманутого ожидания»
В психологической литературе мы встречаем теорию, которая, казалось бы, вполне отвечает поставленному здесь нами вопросу. Это - теория «обманутого ожидания».
Теория «обманутого ожидания» пытается объяснить иллюзию веса следующим образом: в результате повторного поднимания тяжестей (или же для объяснения наших феноменов мы могли бы сейчас добавить - повторного воздействия зрительного, слухового или какого-либо другого впечатления) у испытуемого вырабатывается ожидание, что в определенную руку ему будет дан всегда более тяжелый предмет, чем в другую, и когда в критическом опыте он не получает в эту руку более тяжелого предмета, чем в другую, его ожидание оказывается обманутым, и он, недооценивая вес полученного им предмета, считает его более легким.
Так возникает, согласно этой теории, впечатление контраста веса, а в соответствующих условиях и другие обнаруженные нами аналоги этого феномена. Опыты показывают, что интересующая здесь нас иллюзия не ограничивается сферой одной какой-нибудь чувственной модальности, а имеет значительное и более широкое распространение.
Тем не менее, принять эту теорию не представляется возможным. Прежде всего, она мало удовлетворительна, поскольку не дает никакого ответа на существенный в нашей проблеме вопрос - вопрос о том, почему, собственно, в одних случаях возникает впечатление контраста, а в других - ассимиляции. Нет никаких оснований считать, что субъект действительно «ожидает», что он и в дальнейшем будет получать то же соотношение раздражителей, какое он получал в предварительных опытах. На самом деле такого «ожидания» у него не может быть, хотя бы после того, как выясняется после одной-двух экспозиций, что он получает совсем не те раздражения, которые он, быть может, действительно «ожидал» получить. Ведь в наших опытах иллюзии возникают не только после одной-двух экспозиций, но и далее.
Но и независимо от этого соображения теория «обманутого ожидания» все, же должна быть проверена, если возможно, экспериментально; лишь в этом случае можно будет судить окончательно о приемлемости этой теории.
Поставили специальные опыты, которые должны были разрешить интересующий здесь нас вопрос о теоретическом значении переживания «обманутого ожидания». В данном случае использовалось состояние гипнотического сна. Дело в том, что факт рапорта, возможность которого представляется в состоянии гипнотического сна, и создает нам эти условия.
Гипнотизировали испытуемых и в этом состоянии провели на них предварительные опыты. Давали им в руки обычные шары - один большой, другой - малый и заставляли их сравнивать эти шары по объему между собой. По окончании опытов все же специально внушали испытуемым, что они должны основательно забыть все, что с ними делали в состоянии сна. Затем отводили испытуемого в другую комнату, там будили его и через некоторое время, в бодрствующем состоянии, проводили с ним наши критические опыты, т. е. давали в руки равные по объему шары с тем, чтобы испытуемый сравнил их между собой. Испытуемые почти во всех случаях находили, что шары эти неравны, что шар слева (т.е. в той руке, в которую в предварительных опытах во время гипнотического сна они получали больший по объему шар) заметно меньше, чем шар справа. Таким образом, не подлежит сомнению, что иллюзия может появиться и под влиянием предварительных опытов, проведенных в состоянии гипнотического сна, т. е. в состоянии, в котором и речи не может быть ни о каком «ожидании». Ведь совершенно бесспорно, что испытуемые не имели ровно никакого представления о том, что с ними происходило во время гипнотического сна, когда над ними проводились критические опыты, и «ожидать» они, конечно, ничего не могли. Бесспорно, теория «обманутого ожидания» оказывается несостоятельной для объяснения явлений наших феноменов.
8. Установка как основа этих иллюзий.
Что же, если не «ожидание», в таком случае определяет поведение человека в рассмотренных выше экспериментах. Мы видим, что везде, во всех этих опытах, решающую роль играет не то, что специфично для условий каждого из них, а в другом опыте - относительно веса, давления, степени освещения или количества.
Решающую роль в этих задачах играет именно то, что является общим для них всех моментом, что объединяет, а не разъединяет их. Конечно, на базе столь разнородных по содержанию задач могло возникнуть одно и то же решение только в том случае, если бы все они в основном касались одного и того же вопроса, чего-то общего, представленного в своеобразной форме в каждом отдельном случае.
И действительно, во всех этих задачах вопрос сводится к определению количественных отношений: в одном случае спрашивается относительно взаимного отношения объемов двух шаров, в другом - относительно силы давления, веса, количества. Словом, во всех случаях ставится на разрешение вопрос как будто об одной и той же стороне разных явлений - об их количественных отношениях.
Но эти задачи в каждом отдельном случае представляют собой вполне конкретные данности, и задача испытуемого заключается в определении именно этих данностей. Для того чтобы разрешить, скажем, вопрос о величине кругов, сначала предлагаем испытуемому несколько раз по два неравных, а затем, в критическом опыте, по два равных круга.
В других задачах он получает в предварительных опытах совсем другие вещи: два неодинаково сильных впечатления давления, два неодинаковых количественных впечатления, а в критическом опыте - два одинаковых раздражения.
Несмотря на всю разницу материала, вопрос остается во всех случаях по существу один и тот же: речь идет всюду о характере отношения, которое мыслится внутри каждой задачи. Но отношение здесь не переживается в каком-нибудь обобщенном образе.
Несмотря на то, что оно имеет общий характер, оно дается всегда в каком-нибудь конкретном выражении. Но как, же это происходит. Решающее значение в этом процессе, нужно полагать, имеют предварительные экспозиции. В процессе повторного предложения их у испытуемого вырабатывается какое-то внутреннее состояние, которое подготовляет его к восприятию дальнейших экспозиций. Что это внутреннее состояние действительно существует и что оно действительно подготовлено повторным предложением предварительных экспозиций, в этом не может быть сомнения: стоит произвести критическую экспозицию сразу, без предварительных опытов, т.е. предложить испытуемому вместо неравных объектов сразу же равные объекты, чтобы увидеть, что он их воспринимает адекватно.
Следовательно, несомненно, что в опытах эти равные объекты он воспринимает по типу предварительных экспозиций, а именно как неравные. Как же объяснить это. Мы видели выше, что об «ожидании» здесь говорить нет оснований: нет никакого смысла считать, что у испытуемого вырабатывается «ожидание» получить те же раздражители, какие он получал в предварительных экспозициях. Но мы видели, что и попытка объяснить все это вообще как-нибудь иначе, ссылаясь еще на какие-нибудь известные психологические факты, тоже не оказывается продуктивной.
Поэтому нам остается обратиться к специальным опытам, которые дали бы ответ на интересующий здесь нас вопрос. Это наши гипнотические опыты, о которых мы только что говорили.
Результаты эти в основном точно те же, что и в обычных наших опытах. А именно: несмотря на то, что испытуемый, вследствие постгипнотической амнезии, ничего не знает о предварительных опытах, не знает, что в одну руку он получал больший по объему шар, а в другую меньший, одинаковые шары критических опытов он все же воспринимает как неодинаковые: иллюзия объема и в этих условиях остается в силе.
О чем же говорят нам эти результаты. Они указывают на то, что, бесспорно, не имеет никакого значения, знает испытуемый что-нибудь о предварительных опытах или он ничего о них не знает: и в том, и в другом случае в нем создается какое-то состояние, которое в полной мере обусловливает результаты критических опытов, а именно, равные шары кажутся ему неравными. Это значит, что в результате предварительных опытов у испытуемого появляется состояние, которое, несмотря на то, что его ни в какой степени нельзя назвать сознательным, все же оказывается фактором, вполне действенным и, следовательно, вполне реальным фактором, направляющим и определяющим содержание нашего сознания. Испытуемый ровно ничего не знает о том, что в предварительных опытах он получал в руки шары неодинакового объема, он вообще ничего не знает об этих опытах, и, тем не менее, показания критических опытов самым недвусмысленным образом говорят, что их результаты зависят в полной мере от этих предварительных опытов.
Можно ли сомневаться после этого, что в психике испытуемых существует и действует фактор, о наличии которого в сознании и речи не может быть, - состояние, которое можно, поэтому квалифицировать как внесознательный психический процесс, оказывающий в данных условиях решающее влияние на содержание и течение сознательной психики. Но значит ли это, что мы допускаем существование области «бессознательного» и, таким образом, расширяя пределы психического, находим место и для отмеченных в наших опытах психических актов. Конечно, нет.
Ниже, когда мы будем говорить специально о проблеме бессознательного, мы покажем, что в принципе в широко известных учениях о бессознательном обычно не находят разницы между сознательными и бессознательными психическими процессами.
И в том, и в другом случае речь идет о фактах, которые, по-видимому, лишь тем отличаются друг от друга, что в одном случае они сопровождаются сознанием, а в другом - лишены такого сопровождения; по существу же содержания эти психические процессы остаются одинаковыми: достаточно появиться сознанию, и бессознательное психическое содержание станет обычным сознательным психическим фактом. Здесь вопрос касается двух различных областей психической жизни, из которых каждая представляет собой особую, самостоятельную ступень развития психики и является носительницей специфических особенностей.
В нашем случае речь идет о ранней, досознательной ступени психического развития, которая находит свое выражение в констатированных выше экспериментальных фактах и, таким образом, становится доступной научному анализу.
Итак, находим, что в результате предварительных опытов в испытуемом создается некоторое специфическое состояние, которое не поддается характеристике как какое-нибудь из явлений сознания. Особенностью этого состояния является то обстоятельство, что оно предваряет появление определенных факторов осознания или предшествует им. Можно сказать, что это сознания, не будучи сознательным, все же представляет своеобразную тенденцию к определенным содержаниям сознания.
Правильнее всего было бы назвать это состояние установкой субъекта, и это потому, что, во-первых, это не частичное содержание сознания, не изолированное психическое содержание, которое противопоставляется другим содержаниям сознания и вступает с ними во взаимоотношения, а некоторое целостное состояние субъекта; во-вторых, это не просто какое-нибудь из содержаний его психической жизни, а момент ее динамической определенности.
И, наконец, это не какое-нибудь определенное, частичное содержание сознания субъекта, а целостная направленность его в определенную сторону на определенную активность. Словом, это, скорее, установка субъекта как целого, чем какое-нибудь из его отдельных переживаний, - его основная, его изначальная реакция на воздействие ситуации, в которой ему приходится ставить и разрешать задачи.
Но если это так, тогда все описанные выше случаи иллюзии представляются нам как проявление деятельности установки. Это значит, что в результате воздействия объективных раздражителей, в нашем случае, например, шаров неодинакового объема, в испытуемом в первую очередь возникает не какое-нибудь содержание сознания, которое можно было бы формулировать определенным образом, а скорее, некоторое специфическое состояние, которое лучше всего можно было бы характеризовать как установку субъекта в определенном направлении.
Эта установка, будучи целостным состоянием, ложится в основу совершенно определенных психических явлений, возникающих в сознании.
Установка не следует в какой-нибудь мере за этими психическими явлениями, а, наоборот, можно сказать, предваряет их, определяя состав и течение этих явлений. Для того, чтобы изучить эту установку, было бы целесообразно наблюдать ее достаточно продолжительное время. А для этого было бы важно закрепить, зафиксировать ее в необходимой степени. Этой цели служит повторное предложение испытуемому наших экспериментальных раздражителей.
Эти повторные опыты обычно называют фиксирующими или просто установочными, а саму установку, возникающую в результате этих опытов, фиксированной установкой.
Дали испытуемому предварительную или, как мы будем называть в дальнейшем, установочную серию - два шара неодинакового объема. Новый момент был введен лишь в критические опыты. Обычно в качестве критических тел испытуемые получали в руки шары, по объему равные меньшему из установочных. Но в этой серии пользовались в качестве критических шарами, которые по объему были больше, чем больший из установочных. Это было сделано в одной серии опытов. В другой серии критические шары заменялись, другими фигурами - кубами, а в оптической серии опытов - рядом различных фигур.
Результаты этих опытов подтвердили высказанное выше предположение: испытуемым эти критические тела казались неравными - иллюзия и в этих случаях была налицо.
Раз в критических опытах в данном случае принимала участие совершенно новая величина (а именно шары, которые отличались по объему от установочных, были больше, чем какой-нибудь из них), а также ряд пар других фигур, отличающихся от установочных, и, тем не менее, они воспринимались сквозь призму выработанной на другом материале установки, то не подлежит сомнению, что материал установочных опытов не играет роли - и установка вырабатывается лишь на основе соотношения, которое остается постоянным, как бы ни менялся материал, и какой бы чувственной модальности он ни касался.
Еще более яркие результаты получим мы в том же смысле, если провести установочные опыты при помощи нескольких фигур, значительно отличающихся друг от друга по величине. Например, предложим испытуемому тахистоскопически, последовательно друг за другом, ряд фигур: сначала треугольники - большой и малый, затем квадраты, шестиугольники и ряд других фигур попарно в том же соотношении. Установочные опыты построены таким образом, что испытуемый получает повторно лишь определенное соотношение фигур: например, справа - большую фигуру, а слева - малую; сами же фигуры никогда не повторяются, они меняются при каждой отдельной экспозиции. Надо полагать, что при такой постановке опытов, когда постоянным остается лишь соотношение (большой-малый), а все остальное меняется, у испытуемых вырабатывается установка именно на это соотношение, а не на что-нибудь другое. В критических же опытах они получают пару равных между собой фигур (например, пару равных кругов, эллипсов, квадратов и т. п.), которые они должны сравнить между собой. Каковы же результаты этих опытов.
Остановимся лишь на тех из них, которые представляют интерес с точки зрения поставленного здесь вопроса. Несмотря на непрерывную сменяемость установочных фигур, при сохранении нетронутыми их соотношений, факт обычной иллюзии установки остается, вне всякого сомнения. Испытуемые в ряде случаев не замечают равенства критических фигур, причем господствующей формой иллюзии и в этом случае является феномен контраста.
В условиях абстракции от конкретного материала, т.е. в предлагаемых вниманию читателя опытах, действие установки оказывается менее эффективным, чем в условиях ближайшего сходства или полного совпадения установочных и критических фигур. Это вовсе не означает, что в случаях совпадения фигур установочных и критических опытов мы не имеем дела с задачей оценки соотношения этих фигур. Задача по существу и в этих случаях остается та же. Но меньшая эффективность этих опытов в случаях полной абстракции от качественных особенностей релитов становится понятной сама собою.
Вскрытые нами феномены самым недвусмысленным образом указывают на наличие в нашей психике не только сознательных, но и досознательных процессов, которые, как выясняется, можно характеризовать как область наших установок.
Но если допустить, что, помимо обычных явлений сознания, имеется и нечто другое, что, не являясь содержанием сознания, все, же определяет его в значительной степени, то тогда возможно судить о явлениях или фактах, подобных Einsicht, с новой точки зрения, а именно: открывается возможность обосновать наличие этого «другого» и, что особенно важно, вскрыть в нем определенное реальное содержание.
Если признать, что живое существо обладает способностью реагировать в соответствующих условиях активацией установки, если считать, что именно в ней - в этой установке - находим новую сферу своеобразного отражения действительности то, тогда станет понятным, что именно в этом направлении следует искать ключ к пониманию действительного отношения живого существа к условиям среды, в которой ему приходится строить свою жизнь[35].
2.2 Психологическая установка, как один составляющих аспектов (системообразующий фактор) бессознательного в понимании общей концепции Дмитрия Николаевича Узнадзе в работах его учеников