4 Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.С. 140.
5 Вагапов Я.С. Вайнахи и сарматы. Грозный, 1990.С. 98–104.
6 Абаев В.И. Осетино-вайнахские лексические параллели//Известия ЧИНИИЯЛ. Т. 1,вып. 2.Грозный,
1959. С. 89–119;Чокаев К.З. Суффиксальное образование топонимических названий в вайнахских языках//Труды ЧИНИИЯЛ. Т. 9.Грозный, 1964.С. 60.
7 Хизриев Х.А. О расшифровке и датировке Зеленчукского памятника письма// Научная мысль
Кавказа. Ростов н/Д, 1997.№1. С. 58–63.
8 Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Орджоникидзе, 1984.С. 148–149.
9 Батчаев В.М. Предкавказские половцы и вопросы тюркизации средневековой Балкарии//Археология и вопросы древней истории Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1980.Вып. 1.С. 79–95.
Из материалов региональной научной конференции
«Вузовская наука –производство», Грозный, 2003г.
Зелимхан МУСАЕВ
МОНОТЕИЗМ В ДРЕВНИХ ПЛАСТАХ НАХСКОЙ ЛЕКСИКИ
На страницах периодической печати не раз публиковались материалы, где в качестве стержневой концепции звучало утверждение о том, что представители иберийской, абхазо-адыгской и
нахо-дагестанской языковых групп являются носителями (или хранителями –кому как угодно!) основного раритета древности –праязыка человечества, языка народа Ноя (мир ему), а осью кавказских языков являются нахские диалекты, содержащие ключи разгадки древнейших тайн человечества. Отсюда выводится общий знаменатель: нахи (чеченцы, ингуши и бацбийцы) являются преемственными хранителями языка, коим пользовалась община патриарха Ноя (варианты имени в различных языках – Ноах, Нух, Нох) (мир ему).
И хотя такие утверждения встречали и по сию пору встречают ураганный шквал критики, даже самые ярые оппоненты вынуждены признавать чеченский язык одним из древнейших диалектов на планете. К сожалению, эта данность многими нашими людьми утрируется, доводится до полного абсурда: с одной стороны, представителями нашей «интеллектуальной элиты», которым смешно от мысли, что именно чеченцы де-факто могут быть хранителями речи, которую использовали пророки древности, а с другой, недоучившиеся доморощенные
«исследователи», чьи утверждения поверхностны и, как правило, лишены научного подхода, ничего общего не имея с историей и законами лингвистики.
Роясь в анналах древности (мифах, сказаниях и религиозных преданиях), всё же возможно обнаружить столпы, подпирающие указанную концепцию. Ведь былое не кануло в безвестность без какого-либо следа на Земле или напоминания о себе. Осколки глобального знания буквально разбросаны вокруг нас; нужно лишь суметь разглядеть их, а затем, обозначив вектор и причинно-следственную связь, скрупулёзно попытаться заново сложить подлинную мозаику ушедших эпох…
В наши дни в процессе поиска и анализа своих открытий серьёзные исследователи зачастую руководствуются авторитетом Корана и Библии. Это не толь•ко дань моде, а установившаяся норма, вроде правила хорошего тона. Мы также сошлёмся на Божественные Писания. Итак, Ветхий Завет указывает на мес•то пристанища Ковчега – «в горах араратских», тогда как Коран тоже упо•минает гору (ал-Джуди). Любопытно, что ещё во второй половине XIXстолетия в своей книге «Кавказ» в начале своего повествования французский романист Александр Дюма-отец акцентирует внимание читателей на следующем факте: у горцев, пишет он,
сохраняется предание о том, что голубь с Ковчега Ноя впервые приземлился на гору Эльбрус. (Эта вершина является самой высокой точкой не только в Европе, но в Передней Азии). Стало быть, отсюда начинается расселение человечества по Земле. Кстати, народы древности связывали своё происхождение с этим регионом. Знаменитый исследователь и путешественник Тур Хейердал в ходе многолетних фундаментальных изысканий пришёл к глубокому убеждению о том, что викинги (скандинавы) обитали некогда на Кавказе:
«На сегодняшний день антропологи не могут определить происхождение норвежского народа, а любая
догма –антинаучна. Поэтому книга, которую мы пишем, направлена на то, чтобы открыть людям глаза и объяснить, что Кавказ и Чёрное море находятся не на другой планете, они –совсем рядом. У меня есть древняя карта, на которой расстояние от Чёрного моря до Балтийского моря точно такое же, как от самой северной точки Норвегии до самой южной. Люди передвигались по рекам, поэтому всё было гораздо ближе, чем нам кажется» (Сергей Миров, «Тур Хейердал: первая сенсация третьего тысячелетия». «Новая газета», №33 (676), 17–20мая 2001г.).
В текстах одного из Писаний Божьих мы обнаруживаем любопытную деталь, объяснить которую без знания кавказских языков практически невозможно. Раскрываем фолиант канонической Библии, читаем:
«28 Ламех жил сто восемьдесят два года и родил сына, 29 и нарёк ему имя: Ной [Нох. –З. М.], сказав: он
утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Господь
[Бог]» (Ветхий Завет, Тора (Пятикнижие), Книга «Бытие», глава 5).
Известно, что в нахских и грузинском языках, «нох» означает «плуг». Тогда как в чеченской традиции пророк
Ной именуется точно так же – Нох (в арабской традиции оно звучит как «Нухь», а в английской версии –Ноэ
(Noah). Тем не менее здесь отчётливо видно, что наречённое имя (Нох) недвусмысленно соотнесено с полевыми работами –при возделывании земли. А главным орудием пахоты издревле был плуг (или соха). Вряд ли стоит делать долгий акцент, доказывая очевидное: Ламех дал сыну имя «Нох», подразумевая «плуг». Что же касается разночтений в вариантах имени («Ной», «Нох», «Ноах» и «Нухь»), то подобные искажения свойственны многим языкам мира. Рассмотрим варианты имён тех же коранических и библейских персонажей. У различных народов имена эти звучат отнюдь не одинаково: Дауд –Давуд, Давид, Давыд, Дэвид (Дэйв); Йусуф –Иосиф, Осип, Джозеф, Джузеппе; Йа’куб –Иаков, Яков, Якоб, Джакобо (Жак, Джек); ‘Иса –Иисус, Джизас, Иезус, Йозес; Йах’йа – Йохан, Иоганн, Иоанн (Иван), Ян, Йон, Джон, Жан (Жеан) и т. д., и т. п. Думается, приведённых примеров достаточно.
Не стоит упускать из виду, что в ходе двойного перевода библейских текстов (сперва –с арамейского на греческий язык, а затем –с греческого на церковно-славянский, старорусский) был допущен ряд серьёзных недочётов. И это вполне естественно, хотя бы по той причине, что фонетика указанных языков заметно разнится между собой, и не всегда передаёт исходный, первоначальный вариант их произношения. Что же касается наличия в библейских текстах наз•ваний местностей, рек и собственных имён, то их семантика, мягко говоря, затуманена в семитских языках (иврите и прочих), зато весьма понятна и прозрачна для знатоков нахского языка. К примеру, река Евфрат в Библии называется Хидекель (в нахских и андо-цезских языках «хи» означает «вода»). Река берёт начало в горах, а чеченская фраза «Хи-ида-кIел» (Хидекель) буквально переводится, как «Вода, стремящаяся вниз». Отнюдь не единичный случай параллелей нахской лексики с библейскими терминами
(гидронимами и топонимикой). Видимо, в древности ареал распространения чеченского языка был обширней, чем в наши дни, и он (язык) был общим для многих доисторических и античных народов. Подтверждением данного тезиса служат хуррито-урартские клинописные тексты, чей смысл доступен современным чеченцам и ингушам, даже через тысячелетия.
Далее, известно, что «нохчо», «нохчий» –самоназвание чеченцев –преж•де имело форму – «нахчо»,
«нахчи». Когда-то так же именовали себя и ингуши, о чём в XIXв. пишет первый русскоязычный чеченский этнограф Умалат Лаудаев: «Шатоевцы и Назрановцы неохотно зовутся нахчоями… Но при излиянии сердечных чувств… они всегда изъявляют свою единоплеменность, выражаясь: мы общие братья (вай ца вежерий деци), или: мы одинаковые нахчой (вай ца нахчой ду)» (Цитируется по сборнику «Чечня и чеченцы в материалах XIX в.», с. 93).
Частица «чи» («чо», «ча», «ч») распространена в ряде языковых семей в качестве профессионального суффикса и переводится как «человек». В тюркских языках: «нефтчи» («нефтяник»), «сибирчи» («сибиряк»). В славянских – «Милошевич» («сын Милоша», «человек Милоша»). Вплоть до Октябрьского переворота 1917г. в России на «ич» и «ович» именовали исключительно лю•дей знатного происхождения. К примеру, «Иванович» и
«Иванов сын» означало, что первый из них – человек знатного происхождения, тогда как второй – плебейского сословия (если такое определение уместно). В аварском языке «чи» –отдельное слово в значении «человек», тогда как в нахских языках «чи» является частицей слова, суффиксом, обозначающим индивида. По мнению историков, современные аварский и чеченский языки разделились только две тысячи лет назад, а до этого их предки
пользовались общим языком. В чеченском языке «илланча» («ашуг», «поэт») является производным от «илли» («былина», «эпическая песнь»), «пондарча» («гармонист») –от «пондар» («музыкальный инструмент»), «забарча» («шутник») –от «забар» («шутка»).
Исходя из вышесказанного, частица «чо»//«чи» в слове «нахчо»//«нахчи» означает «человек», «люди». «Нах»
также переводится как «люди», «народ». Тогда что получается: обе частицы («нах» и «чи») в этнониме
«нахчо»//«нахчи»//«нохчи» есть синонимы, смысловая редупликация одного и того же понятия – «народ-человек» или «люди-человеки»? Вряд ли. Более правдоподобной выглядит другая версия: «Ноха люди», «люди общины Ноя», хранители религиозных заветов и традиций Ноя, мир ему. Итак, по нашему убеждению, в этнониме «нахчи» частица «нах» означает не «народ», а само словосочетание переводимо как «Ноя люди (народ//община)».
Как нам кажется, «нах» в значении «люди» стало употребляться на позд•ней стадии эволюции языка. В цепочке смыслов первым, безусловно, стоит «нох» в значении «плуг». Затем то же самое «Нох» с той же семантикой, но уже как собственное имя пророка. Далее – происходит «нах» как обозначение группы людей (общины), имеющих отношению к Ноху. И лишь потом как «люди». По аналогичному принципу можно обозначить вектор перехода имени родоначальника человечества –из «Адама» в «адам» («подобие Адама»,
«потомок Адама», «человек»).
Монотеизм (Единобожие) существует с момента зарождения человечества, и никак не может являться эволюционированным язычеством (многобожием). Стоит обратить внимание на следующую немаловажную деталь: в аятах Корана, где Всевышний повествует о пророке Нухе (Нох, Ноах, Ной), приводится прямая речь посланника (мир ему), где тот называет Всевышнего по имени. В этой связи, возвращаясь к упомянутой здесь концепции преемственности, вполне справедливым будет задаться логическим вопросом: существует ли в чеченском языке имя, которым предки нахов именовали Творца и обращали свои мольбы к Нему? Помимо «Дэла» («Бог»), нам также известны имена Села, Елта, Тушоли и др., некогда составлявшие нахский пантеон. Лишь при разбивке этих имён на слоги, можно обнаружить фактическое перечисление ипостасей Создателя (Бог Отцов, Бог Света), что характерно Единобожию, поскольку «Эла» у нахов – «Господь», «Бог». Что касается термина «Елта» («Йал-да», «Владыка Воздаяния»), то в языческую эпоху так именовали покровителя охоты и урожая. С принятием ислама имя собственное Елта перешло в нарицательное, и сегодня в чеченском языке «елта» означает «урожай», «урожайность».
Вне всякого сомнения, термин Allahкак собственное имя Бога –древнейший в языке человечества. Один из хадисов пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и да приветствует) подтверждает: первая фраза из уст первочеловека Адама, нашего праотца: «Хвала Аллаху!». В данном случае для нас не принципиально: было ли это произнесено на современном кораническом араб•ском –языке Всевышнего и Рая или же на каком-то ином, более древнем диалекте. Хотя «Элох» у семитов означало
«Бог», о чём свидетельствует наличие в оригинальном тексте Ветхого Завета «элохим» в значении
«боги» (на иврите «им» –окончание множественного числа).
Теперь же снова чисто гипотетически зададимся вопросом: мог ли пророк Нох (Ной, Нухь), мир ему, произносить имя Всевышнего в форме «Аллах»; является ли оно древним или стало известно человечеству в более позднюю эпоху –при пророке Аврааме (ИбрахIиме), мир ему? В аятах Священного Корана содержится утвердительный ответ. Следовательно, предки чеченцев знали не только сам термин (Аллах), но и что он означает (причём в нюансах, детально). Но сохранилось ли у нас слово, хотя бы отдалённо созвучное с именем «Аллах»?
Не может быть, чтобы, пользуясь древнейшей речью, народ предал забвению самое главное –имя Всевышнего!
Это было бы в высшей степени несправедливо.
Есть в чеченском языке мало кому известное, редко употребляемое ныне слово «алх», которое переводится как: «цельный», «единый», «стопроцентный». Кстати, «алх» до сих пор употребляется в живой речи жителей Итум-Калинского и Шатойского районов Чеченской Республики. К примеру, фраза «алх жагI» означает «только гравий» (в смысле отсутствия наличия других пород); «алх деши» (золото без примесей, чистоганом).
Лексемы «малх» («солнце»), «цхьалх» («одинокий» или, в переносном смысле, «раздетый») содержат в своей конструкции «алх»: «ма+алх» и «цхьа+алх» (где частица «цхьа» есть «некто» или «кто-то», тогда как «цхьаъ» означает «один»).
В романе Идриса Базоркина «Из тьмы веков», в одной из сносок (авторских ремарок), сообщается: по свидетельству старожилов, в древности обозначением «солнца» у вайнахов служил термин «ма», к которому добавилось «алх» в значении «только». Следовательно, оно (ма-алх) означало «только солнце». Впоследствии обе частицы слились воедино.
В аккинском диалекте «солнце» – «марх», тогда как в бацбийском – «матх». Любопытна версия о том, что бацбийский вариант (ма-Тх) дословно означает «Солнце (божества) Тха». Если же следовать заданной схеме, то в чеченской версии мы получаем «Солнце (бога) Алха» («ма-Алх», «малх»).
К перечисленным двум лексемам можно отнести и чеченское «хьалх» (хьа-Алх). К примеру, производное от него «хьалхара» в зависимости от нюансов речи означает «изначальный», «первый», «главенствующий»,
«внешний», «ранний», а иногда –
п«реждевременный». Здесь налицо ипостаси (сифаты) Всевышнего, который в
Коране называется «первым в начале и последним в конце». Рискнём предположить, что первоначально словосочетание «хьалх» («хьа-Алх») носило сакральный смысл («твой Господь», «твой (бог) Алх»), но в ходе трансформации религиозных воззрений, обрело новое содержание, также, по сути, отражающее одну из Божественных граней…
И пусть читателя не смущает то, что при переходе «Allah»в «алх» звук «хI» (h,придыхание) оглушается, трансформируясь в твердую «х». Здесь нет ничего алогичного. К примеру, «ворхI» («семь») и «бархI» («восемь») зачастую в устной речи обретают звучание – «ворх» и «барх», либо звук «хI» (h)выпадает вовсе. Или же возьмём глаголы «хасто» («славить») и «хьаьсто» («ласкать»). Очевидно, что, несмотря на разницу в звуках «х» и «хь», оба этих слова восходят к единому истоку.
Итак, какой же мы делаем вывод из всего вышесказанного? Изначально «нох» означало «плуг», став впоследствии пророческим именем, которое в итоге легло в основу названия спасшейся от стихии всемирного потопа общины. Далее, из всех наций планеты чеченцы – единственный народ, сохранивший сегодня в своем самоназвании не только название общины пророка Ноя, но и древнейшие пласты праязыка. Зная о принципах словообразования в нахских языках, можно смело утверждать, что «нах» («люди») в данном случае является производным от «Нох» (имя пророка Ноя) – «к Ноху относящиеся».
Подтверждением приведённых тезисов является также наличие в современном живом повседневном чеченском языке древнего термина «алх», являющегося производным от имени Всевышнего. «Алх» короче, чем
«АллахI» («Allah»),и это объяснимо: в устной речи у многих народов слова растягиваются либо сжимаются за счёт «выдавливания» гласных звуков (принцип «гармошки»). Задолго до возникновения ислама и проникновения его на Кавказ так Создателя называли наши предки, которые, утратив на определённом историческом отрезке монотеизм, не предали забвению термин «Алх». В результате коллизий, всякого рода объективных и субъективных причин, эта лексема постепенно утратила свой первоначальный смысл, приобретя значение
«цельность», «единость», «стопроцентность», «чистота» (в смысле «отсутствие примесей»), «только». Приведённый перечень, по нашему мнению, является отражением одной из Божьих ипостасей –Целостности, Цельности, Неделимости, Единости, Единственности.
Разумеется, автор вполне отдаёт себе отчёт в том, что у него найдутся влиятельные и маститые оппоненты и что будут попытки разгрома приведённых в данной публикации доводов. Считаю долгом предупредить, что совершенно чужд «чеченского гегемонизма» и абсолютно не предрасположен «ломать копья» в жарких научных диспутах. Моя задача весьма скромная: донести до соотечественников некоторые свои многолетние наблюдения и мысли. Как минимум, в качестве стройной гипотезы или же интересной познавательной информации.
Газета «Молодёжная Смена», №50 (253), 25июня 2005г.
Зелимхан МУСАЕВ
ОБИТАТЕЛИ ПРИРЕЧЬЯ
К вопросу о происхождении термина «алан»
Вопрос об этнической природе алан по-прежнему открыт, хотя аланская проблема в научных кругах чаще рассматривается в русле их принадлежности к ираноязычным элементам, тогда как «иранистами» игнорируются труды целой плеяды чеченских исследователей, не оставляющих сомнений в нахских истоках алан. Несмотря на обилие трудов, этимология термина «алан» всё ещё не разъяснена; нет окончательного ответа на вопрос: являлось ли данное название этнонимом или же общим собирательным именем для определённых родственных между собой по происхождению и языку этнических групп? На основе имеющихся у нас сведений мы попытаемся предположить, откуда берёт свои истоки аланская история, поскольку всё ещё не обозначена местность, откуда пошли первоначальные импульсы аланской эпохи, и, наконец, нет объяснения, почему термин «алан» стал реликтовым.
1. Об «ираноязычности» скифо-сармато-алан и альтернативный взгляд на проблему этногенеза осетин
Если рассматривать проблему скифов, сарматов, савроматов и алан, то ряд учёных ошибочно относит алан (так же, как и скифов, сарматов) к пришельцам. Не менее ошибочной выглядит концепция их ираноязычности. Скифия, локализуемая историками от Дона до Дуная, является тем «этническим котлом», откуда «выварились»
народности Европы. Но ни один из современных европейских народов, в чьём этногенезе приняли деятельное участие скифы, не говорит на иранском наречии. За исключением, пожалуй, ссылок на осетинский язык, по сегодняшний день не существует ни одного подтверждения ираноязычности скифо-сармато-алан. Термин «алан» известен из древнегреческих источников с I-го в. н. э. и встречается вплоть до нашествия Тамерлана в конце XIV столетия.
Судя по описаниям античных авторов, особой существенной разницы между скифами, савроматами, сарматами и аланами не наблюдается. Следовательно, вплоть до начала «великого переселения народов», на протяжении долгого времени этнопортрет региона состоял из фактически однообразной массы народнос•тей, в целом пользовавшихся близкими диалектами (наречиями, говорами). Лишь появление гуннов и других кочевнических орд серьёзно изменило этнический расклад на Северном Кавказе и в Европе: теснимая многочисленными полчищами азиатских кочевников, часть сарматов и аланов вынуждена была отойти на запад. Постепенно происходила своеобразная диффузия с автохтонами Кавказа, по ходу формировались новые этнические группы.
Сравнительно небольшой промежуток времени пребывания гуннов на территории Предкавказья, Северного Причерноморья и Центральной Европы круто изменил и этническую картину упомянутых регионов. Есть основания предполагать, что группы ираноязычных пришельцев появляются на Кавказе именно в «гуннскую» эпоху. Речь идёт об осетинах, чей язык –продукт симбиоза субстратного кавказского (нахского) языка и одного из восточноиранских языков. По версии Дени Баксана («След сатаны на тайных тропах истории». Грозный, 1997г.), осетины являются потомками иудеев-маздакитов, изгнанных из Персии в VIв. н. э., и впоследствии нашедших убежище на Кавказе, передав иудейскую религию хазарам. На наш взгляд, такое мнение сомнительно, так как современные горские евреи, таджики, пуштуны, фарсы (персы) и в наши дни могут свободно изъясняться между собой, без услуг переводчика. Осетины в эту категорию попадают лишь отчасти, поскольку, помимо огромного
слоя кавказской грамматики, лексики и фонетики (!),
и«ранская» составляющая осетинского языка имеет родство
с восточноиранским ягнобским языком, носители которого обитают на Памире, а не с западноиранским фарси, на котором до сих пор говорят горские евреи (Р .Д. Арсанукаев. «Вайнахи и аланы». 2002г.).
Здесь уместно вновь вспомнить «гуннскую» эпоху. В самый разгар «великого переселения народов», теснимые с территории современного Китая враждебными им сородичами, «белые гунны» через территорию Афганистана, где, по-видимому, они приняли в свой состав часть ираноязычных воинов, выходцев из высокогорий Памира, вторглись в Индию, а затем через Волгу ушли в Предкавказье. В IVв. гунны также совершили набег на территорию современного Ирана, и затем вновь вернулись в Предкавказье. Возможно, что
этот поход является началом появления на территории Северного Кавказа того ираноязычного элемента, который впоследствии стал одним из составных компонентов формирования современного осетинского этноса.
По-видимому, именно здесь, в районе Дона и Северо-Западного Кавказа, произошла диффузия кавказоязычных алан с пришлыми иранцами. Предположительно, в процессе этногенеза также приняли участие адыгские племена.
Нашествие Хромого Тимура на Северный Кавказ в 1395г. в значительной мере изменило расклад в указанном регионе. Грозный среднеазиатский эмир обрушил ярость на надежных союзников враждебных ему ордынцев. От поголовного истребления алан (нахов) спасли неприступные ущелья. Ориентировочно в XVв., являясь отчасти потомками алан, предки современных осетин с Северо-Западного Кавказа отошли в глубь гор, в район своего нынешнего проживания.
2. «Алан» или «аланао»?
«Аланы» –это название этноса или же общий собирательный термин? По мнению сторонников
«иранской теории», «алан» восходит к «ариана». Исходя из этого, делаем вывод о том, что подобная расшифровка не объясняет ровным счетом ничего. Наоборот, происходит еще большее запутывание этимологии указанного термина. По нашему убеждению, есть основания именно в чеченском языке искать разгадку термина «алан» (правильная форма: «алано»/«алануо», с обязательным ударением на первом слоге).
В латиноязычном труде готского историка Иордана «О происхождении и деяниях гетов» употреблено непонятное исследователям слово «Alanoviiamuthis».Я.С. Вагапов считал, что следует осуществить разбивку слова, чтобы получить нахскую фразу «Алано вий (ву) а МутIи(с)» («Алан есть тот Мути»). (Кстати, частица
«а»/«аз» («тот») присуща современным шатоевскому и итум-калинскому диалектам, тогда как в литературном чеченском она имеет форму «и»/«иза»).
В летописи XIVв. аланского историка Аздина Вазара имеются свидетельства о том, что его отец, будучи аланом, был золотоордынским вельможей. Перечисляя общества и населенные пункты Алании, Аздин Вазар упоминает Нашах, который, согласно народным преданиям, признается колыбелью чеченской нации. Грузинские источники также отождествляют алан с чеченцами…
Итак, из приведенных нами примеров заключаем вывод о том, что самоназвание алан имело форму
«алано»/«алануй», что является для нас принципиально важным моментом…
3. «Ал» означает «река»
В чеченских диалектах сохранилось древнее, редко употребляемое, слово «ал»/«але» («река»). В Vв. н. э.
Терек называется Алонтой, что соответствует чеч. «Алон-тIa» («по направлению к реке», «на реке», или просто –
«река»). Даже сегодня, подразумевая реку, чеченцы употребляют форму «хи тIа» («к воде», «на воде»), что, по сути, является редупликацией, или синонимом, «алон-тIа» (в ед. ч.), «алуош-тIа» (во мн. ч.). Я.С. Вагапов ставил в
один ряд сред•невековое название реки Терек (Алонта) и таврические города Ялта
)…
й( -ал-тIа) и Алушта (алуш-тIа
Следовательно «алануо» переводится как «обитатель приречья». Дело в том, что у чеченцев с давних пор существует «привязка» к местности (ландшафту), что отражено в поговорке «Лам боцург –нохчи вац» («Не имеющий (своей) горы –не чеченец»). В горной Чечне встречаются топонимы «Пхьамтойн лам» (пхамтоевцев гора), «Чермойн лам» (чермоевцев гора) и т. п. По этому же принципу у чеченцев существуют неэтнические термины «ламаро» («горец»), «уохьархо» («житель равнинной зоны») и т. д. Обладание горой, пастбищами или пашнями свидетельствует о влиянии, могуществе, породистости. Столкнувшись с новыми условиями, переселенцы на плоскость вполне естест•венным образом «привязали» себя к крупным рекам, что автоматически свидетельствовало об их безоговорочном контроле над всей прибрежной частью степи с вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, термин «алануо»/«алануой» («приреченец», «приреченцы») сопоставим с названием части современных чеченцев – «теркахо»/«теркахой» («притереченцы», «обитатели побережья
Терека»). В этой связи любопытно авторитетное мнение норвежского путешественника, этнографа и биолога Тура Хейердала, считавшего, что основные маршруты древности пролегали по руслам рек (принцип «привязки» к местности).
4. О происхождении топонима «МАIАС»,
гидронимов «Терек» и «Чёрное море»
Откуда же, из какой именно местности, берёт начало «аланская» эпоха? Думается, что ответ подсказывает название средневековой аланской столицы –МаIас (Магас, Маас). В этом топониме имеется звук-перемычка «I» (соответствует букве «’айн» арабского алфавита), присущий как чеченскому, так и арабскому языку, на котором Масуди запечатлел это название. В «МаIас» чётко проглядывается местность МIайст(а) в горной Чечне, которая имеет и другую форму –МаIаст(а) (Ахмад Сулейманов, «Топонимия Чечено-Ингушетии»). Таким образом, предтечи алан, покинув прежний ареал своего обитания, перенесли на плоскость имя своей прежней Родины. (К примеру, современные селения Аллерой в горах Ножай-Юртовского района и Аллерой на территории Гудермесского района).
В чеченском языке есть глагол «тахка», в диалектах (шатоевском, итум-калинском) – «тарка» («раскачивание»). Возможно, выходцы из исторического Майста дали название новой реке («ал») –Тарк/Терк. В
верховьях Терек издревле называется Дарьял (от чеч. «дера ал» – «бешеная река»). В отличие от буйных горных рек на плоскости течение полноводной реки становится плавным, что вполне соответствует названию Терека.
О приверженности алан к одному из высокогорных диалектов свидетельствует также слово «марка»/«марк» (в переводе – «страна», «область»), унесённое ими в Европу. Отсюда «марка» («область»), «маркграф», «маркиз». У обитателей верховий реки Аргун (в том числе и у майстинцев) оно звучит – «морк»/«марк», тогда как в литературном чеченском – «мохк».
Язык –повседневная летопись любого народа; кладовая, где откладываются напластования эпох. Интерес вызывают и другие совпадения и наблюдения:
– Северо-Западное Причерноморье было зоной постоянной миграции племён и народов. Здесь существовал один из «этнических котлов», «вываривавший» новые этносы. К примеру, здесь обитали меоты, аланы, гунны, скифы и киммерийцы. В названии последних усматривается явное созвучие с древним чечен•ским тайпом гIиммарой (звуки «гI» и «кх»/«къ» совершенно естественным образом чередуются в нахских диалектах. Например: ДегIаста –Декъаста), относящимся к обществу (тукуму) ТIерло. Область ТIиэра расположена на территории
Итум-Калинского района, в непосредственном соседстве с тем же МIайстом. Как видим, перечисленные этнонимы почти в той же последовательности проецируются в горах Чечни, что и на причерноморском побережье. Случайность ли это?
– Одно из народных преданий гласит, что представители тайпа Чермой являются выходцами из МIайста. Примечательно, что современное Чёрное море прежде имело другое название – «Чёрмное», но по причине туманности смысла данного гидронима из его названия в итоге «выпала» буква «м» (Аполлон Кузьмин, «Об этнической природе варягов». Журнал «Вопросы истории», 1974г., №10). На наш взгляд, это является отголоском
присутствия на побережье (Тамань, Крым, Приазовье) нахских групп. Чеченское слово «черма» означает «бочка».
Возможно, здесь речь идёт о представителях определённого ремесла, то есть –бочарах;
– Тур Хейердал считал, что в «Саге об Инглингах» описаны реальные события и что относительно недавно предки норвежцев обитали в низовьях Дона (Танаиса). Древний автор Снорре Стурлусон повествует о земле асов и мудром предводителе Одине; о войнах с народом ванов, в которых асы «то побеждали, то терпели поражение». В итоге с приходом римлян они были вынуждены отступить на север. «Я внимательно прочитал саги и посчитал, что от Одина до исторической фигуры Харальда Прекрасноволосого (Xв.) прошло тридцать одно поколение. Всё сходится: северное Причерноморье римляне покорили именно в Iв. до н. э. Кроме того, я был просто поражён, когда узнал, что племена асов и ванов были реальными народами, населявшими здешние места до нашей эры! А когда я посмотрел на карту низовьев Дона и увидел слово «Азов», то я просто не смог прочитать его иначе, как
«Ас Хов», ведь древненорвежское слово «хов» обозначает храм или священное место!» –таково мнение знаменитого норвежского исследователя, которое подтверждает россиянин Николай Фомичёв, один из участников экспедиции Тура Хейердала: «По норвежским сагам, в наших краях располагалась так называемая Великая Швеция, или Готхайм –Земля Богов. По историко-археологическим данным, здесь (в низовьях Дона. –З. М.) проживала группа племён под общим названием сарматы, или аланы. Общепризнанно, что самоназвание аланов – асы. К востоку от Дона действительно жил народ асов, а в низовьях располагались земли ванов, другое название – урарту. В свете изысканий доктора Хейердала мне кажется замечательным одно совпадение: «асы» на языке сарматов –боги, то есть богом избранный народ. А древнее население Северной Германии и Скандинавии называло себя «готы», что на их языке означало то же самое» (Сергей Миров, «Тур Хейердал: первая сенсация третьего тысячелетия». «Новая газета», №33 (676), 17–20мая 2001г.).
Любопытно, что и в чеченском языке (итум-калинский диалект) мы встречаем такое же, ныне редко употребляемое, слово в форме «хов-ха» (суффикс «х» используется для образования имён прилагательных), которое обозначает «нуждающийся в защите», «хранимый», «оберегаемый нежно». К примеру, о младенцах говорят: «ховха бер». Если следовать умозаключениям Хейердала, то «Азов» также переводимо с чеченского –
«Аз-Хов» («То Святыня», «Это (есть) священное место»), либо «Iас-Хов» («Божественная Святыня»). Термин «ас» также запечатлён в нахских диалектах: слово «Iеса», «Iаьса» используется для обозначения безбожия, язычества. По-видимому, первоначальный смысл – «идол», объект поклонения (боги-асы).
Вот что мы находим у С. Броневского: «Г. Паллас, предполагая, что Кисты могут быть потомки Аланов, основывает свою догадку на следующем сходстве наименований. Таврические Аланы, по Словарю, составленному из путешественных записок (peripla)Ариана и Скимнуса хиозского (Scumnus chius)г, ород Феодосия называли Ардауда, что значит на Аланском языке семь-богов: то есть вар значит семь, а дада значит Отец или Бог, так как обожатели огня, приходящие в Баку на поклонение, и теперь называют Бога Таут или Оаут с греческим произношением...». И ещё: «По Кистински Бог: Диала, Дила, или как иные выговаривают Дайле; Отец: Да, или Дада; Семь вор; следовательно, составное слово Вор-Дада, собственно значущее семь Отцов, по различному произношению Ардауда, поелику содержит в себе корень слово Бог, могло в метафорическом смысле значить семь-богов» (Цитируется по книге: «Новейшие географические и исторические извес•тия о Кавказе, собранные и пополненные Семёном Броневским». Москва, 1823г. С. 153–154.Репринтное издание; максимально соблюдены грамматика, пунктуация и орфография оригинала).
Итак, не вдаваясь в прочие нюансы, согласимся с безусловной близостью языка аланов и кистин. Вопрос в том: насколько правильно Паллас в своём выводе обозначил вектор?! Может, наоборот: аланы являются производными от кистинцев? По сегодняшний день жители Итум-Калинского района называют кистинцев Ахметского района Грузии выходцами из МIайста («мIайстой»), вне зависимости от их тайповой принадлежности, которые фактически законсервировали язык, унесённый из Майста их далёкими сородичами, предтечами алан.
Эта речь в какой-то период звучала не только в Крыму (Таврии), но и в Европе, Азии и Африке.
На основании всего изложенного делаем следующие выводы:
– Во-первых, аланский язык является нахским и близок кистинскому диалекту. Аланы, как и кистинцы, –
выходцы из приграничного с Грузией МIайста, от которого и получила своё название столица Алании –МаIас;
– Во-вторых, термин «алан» не есть этноним, а лишь общий собирательный термин, наподобие совр.
«теркахой». Причём правильная форма – алано»/«алануо», что переводится с чеченского как «обитатель при•речья»;
– В-третьих, утратив в результате коллизий конца XIVстолетия контроль над крупными реками
Северного Кавказа (Дон, Кубань, Терек, Сулак, Аксай), жалкие остатки алан отошли в глубь гор, где и произошло постепенное «затухание» термина «алан», что связано с нарушением принципа «привязки» к местности, ландшафту.
Газета «Молодёжная Смена», №60 (263), 23июля 2005г.
Зелимхан МУСАЕВ, Ислам ХАТУЕВ
ЧЕЧЕНЦЫ –МИДИЙЦЫ?
Порой бывает тяжело разобраться в многосложном калейдоскопе событий минувших эпох. До сих пор путаницу в вопросе: «Кто же такие чеченцы?!» –создавали, прежде всего, чеченские историки. И связано это с тем, что нам внушали мысль о том, что мы –автохтоны Кавказа, будто не было славных страниц нашей истории до того момента, когда наши предки заселили нынешнюю нашу родину, придя в густые непролазные леса, во имя сохранения древних арийских обычаев и языка.
Наши историки преимущественно ограничиваются тезисом о том, что мы –выходцы из Нашаха. Но ведь Нашах и знаменитый «нашхоевский котёл» являются всего лишь одним из ярусов нашей многосложной истории, причём на её наиболее поздней стадии. О необыкновенной истории чеченцев многие догадывались и раньше, но на-гора было выдано такое количество вариантов безупречной, на первый взгляд, истории, что в итоге возникает сомнение: «А есть ли чеченцы вообще?!». Наше, чеченцев, неумение ориентироваться в своём прошлом, а ещё хуже –сознательное или бездарное неумение исследователей старины отличить белое от чёрного –в итоге порождает миф о том, что чеченцы являются конгломератом разных народов, собравшихся на одной территории, смешавшихся и образовавших разбойничью народность. В таком свете хотят нас выставить скептики и фальсификаторы, которым наверняка самим известно, насколько их ложь противоречит истинной истории.
Многие из нас многократно слышали в различных вариациях одну и ту же притчу: собеседник чеченца, сведущий в нюансах древней истории, восклицает: «Если бы вы, чеченцы, знали, кто вы такие, то непременно возгордились!». Причём география подобных высказываний, судя по информации рассказчиков, обширна –Армения, Украина, Россия, Великобритания и т. д.
Сегодня мы можем смело сказать: «Да, мы знаем, кто мы и откуда!». И при этом мы действительно горды нашей историей. Но возгордимся ли? Наверное, не стоит этого делать, ибо гордыня –качество, отнюдь не угодное Богу. Стало быть, мы для самих себя проведём разницу между понятиями
«гордость», «горделивость» и «гордыня». Будем гордиться нашей историей.
Кто такие чеченцы? Наш ответ: мы –потомки мидийских Ариев, которые на протяжении тысячелетий, мигрируя, источали позитивные импульсы на окружающие племена и народности. Чеченцы –люди вельможной царской крови. Есть мнение некоторых этнографов, что понятие «голубая кровь» зародилось именно благодаря чеченцам (по особенному неповторимому бирюзовому цвету кровеносных вен). Когда европейские рыцари, имевшие нахско-мидийское происхождение, желали распознать «своих» и «чужих», то они без проблем делали это, сверяясь по цвету жил на руках.
Арийско-мидийские (нахские) племена, из века в век переселялись за пределы своей прародины, и
наиболее излюбленным и главным их маршрутом был Кавказ, минуя который, они оказывались в
Европе, обживая её необъятные прос•торы.
Итак, на протяжении трёх тысяч лет, вплоть до VIIIв. н. э., Передняя Азия источала импульсы –
скифы, киммерийцы, савроматы, сарматы и, как производное от них, аланы.
Существенным аспектом в изучении нашей древности является, помимо прочего, и тайповая принадлежность, поскольку только через её изучение, как обязательной составляющей нахского этноса, нам удастся составить достоверную карту нашего прошлого. Кроме того, локализация чеченской
истории на именах конкретных тайпов, несомненно, окажет исследователю большую помощь в изучении чеченской истории.
Учитывая, что название «савроматы» имеет греческую форму написания, мы можем предположить,
что изначально это было –
ч«Iабармат», то есть те, чьими прямыми потомками среди чеченцев могут
являться нынешние чIебар-лой (чеберлоевцы), как наиболее древний пласт переселившихся на Кавказ мидий•ских ариев.
Киммерийцы –здесь отчётливо слышится имя тайпа ГIимаро, так как звуки «кх»/«к» и «гI» в различных языках и даже внутри чеченского языка (в диалектах) –взаимозаменяемы.
На Руси пришельцев, чьи корни тоже на юге, в степях Предкавказья, называли варягами, тогда как сами себя они именовали –варанг. Здесь любой чеченец услышит название тайпа Варандо, которых,
по-видимому, на Руси искажённо именовали берендеи (опять-таки по причине взаимозаменяемости «б» и «в»). Подтверждением того, что предки варандоевцев являются потомками мидийских Ариев, является тот факт, что на территории Арцаха (Карабаха), как части хурритского ареала, издавна существует местечко под названием Варанд. Подобные примеры можно продолжать и далее.
По сути, в течение столетий миграционная волна покрывала собой родственные по языку и происхождению племена и народности, которые, оказавшись в новых условиях, образовали на новой территории своего рода «СКИФСКИЙ КОТЁЛ», который на базе арийско-мидийско-нахских племён начал «вываривать» новые этногруппы –кельтов, славян, германцев. Процесс указанного напластования являлся катализатором зарождения всё новых и новых этносов.
Любопытно, что современные европейцы, гордящиеся своим арийским прош•лым, даже предположить не могут, что эти самые Арии, по сути, близки современным кавказским чеченцам, и что европейская раса и их языки являются производными от них.
Вплоть до начала принятия в свой состав представителей иноплеменного происхождения, чеченцы так и не создали внутри себя государства. И этому тоже есть объяснение: народ, который на протяжении всей своей активной истории, с момента расселения из области Рага, моделировал различные схемы государственного обустройства для остальных народов, лично для себя избрал наиболее изящную модель, ибо его народная МОРАЛЬ И ВЫСОКОЕ СОЗНАНИЕ позволяли жить по этим законам. Для успешного функционирования указанной модели было необходимо
одно-единственное непременное условие –общество с высокой сознательностью не отдельных элит, а практически каждого индивида. Именно по этой причине у чеченцев издревле существовал обычай изгнания провинившихся и возгордившихся людей –остракизм, носивший название «махках ваккхар».
Одной из проблем является искажённое восприятие нашей древности, смещение акцентов, сознательное или неумышленное игнорирование такого фактора, как МНОГОЯРУСНОСТЬ нашей истории, где на каждом её витке следует учитывать ряд таких сложных процессов, как миграция племён, формирование новых языков и этногенез. Каждая эпоха имела свой неповторимый колорит, и в гуще последующих событий колода племён и народностей, если так можно выразиться, заново
«перетасовывалась» в ходе катаклизмов, формируя новые языки и этносы. Здесь важно учитывать каждую мелочь.
Однако, признавая участие многих народов в этом сложном процессе, мы настаиваем на том, что даже современный чеченский язык в состоянии предоставить ключ к разгадке многих тайн евразийской старины, и этот язык не следует игнорировать, если, конечно, исследователь не задаётся изначально целью заниматься фальсификацией истории.
И ещё. Многие историки отмечают факт заимствования мидийцами у урартийцев клинообразного письма. При этом замалчивается ПОЛНАЯ ТОЖДЕСТВЕННОСТЬ ЯЗЫКА ХУРРИТОВ И АРИЙЦЕВ, являвшихся государствообразующим племенем Мидийской державы.
Одно из древних мидийских племён, по Геродоту, называлось —Aryazantum («арийское племя»).
Исследователь конца ХIХ –начала ХХ вв. князь К.М. Туманов считал чеченцев преемственными арийцами. При этом он был убеждён, что мидийские колонии простирались вплоть до побережья Чёрного моря, включая и Урарту, чей язык он считал МИДИЙСКИМ.
Итак, мы выводим следующий знаменатель: Мидия –огромный этноареал, где ведущую роль играли арии или арийцы, которые к названиям своих племён прибавляли частицу «мата» или «мада» в значении «мидиец», а урартийцы (то есть хурриты) были никем иными, как мидийскими ариями, которые в течение трёх тысячелетий совершали миграцию, уходя на Кавказ, и уже оттуда расселяясь в Европе. Можем предположить, что Мидия стала своеобразным плацдармом расселения нахов-арийцев и на огромных просторах Азии.
Язык этих племён на ранней стадии был близок языку современных чеченцев, являющихся одной из последних волн Мидийской миграции на Кавказ (после падения Урарту).
Согласно античным преданиям, мидийские арийцы –выходцы из горной области Рага. Но где именно следует её локализовать? Известно, что в чеченском языке существует едва ли более десятка
слов, начинающихся на «р». И наиболее распространённым из них является корень «рагI» или «регI»,
что означает –
г«орная гряда». Иными словами, знатоку чеченского языка без каких-либо комментариев
будет понятно, что мидийцы изначально являлись горцами, ибо «Рага» в переводе означает «горный край».
Можно ли найти следы, например, осетинского языка в тюркских, славян•ских, венгерском или прочих европейских языках?
Таких следов не обнаруживается. Мидийцы, по крайней мере те, которые назывались скифами, савроматами, сарматами и т. д., не были ираноязычными, пусть даже и были выходцами с территории современного ираноязычного ареала.
Возьмём имена Мада и Амада, которые невероятно широко распространены сегодня в Чечне. Мы считаем, что старогерманское (кельтическое) Amadeus А( мадей) является производным от Амада.
Давайте вспомним, как сами скифы называли свою страну? Ишкуза. Поддаётся ли это название
этимологии с других языков? На наш взгляд, предлагаемые варианты не убедительны. Зато, сравнивая
даже с современным чечен•ским языком, мы явно читаем – еIш кхуза или
аI ш кхуза («живущие здесь»,
«местные»). К примеру, слово «здесь» («кхуза») в ингушском языке имеет форму «укхаз», что позволяет
говорить об относительной молодости ингушского диалекта в сравнении с прочими нахскими языками. На эту разницу обратил внимание князь К.М. Туманов в своей работе «О доисторическом языке Закавказья», что и послужило для него поводом сделать вывод о том, что ингуши являются племенем, ассимилированным мидийцами (нахчаматами).
Далее, имя одного из скифских царей –Партатуа. Его также не могут толком разобрать ни иранисты, ни тюрковеды. «Парт» по-чеченски означает «стремительность», «мгновенность», то есть
действие, происходящее буквально в доли секунды. Таким образом, «Партатуа» в переводе с
арийско-мидийского (нахского) означает –
с«тремительно рубящий», так как «ата» в современном
чеченском означает «рубить», «кромсать», «дробить».
Геродот упоминает к северу от Истра (древнегреческое название Дуная) сигинов –народ, вышедший из Мидии, производящий себя от мидийцев и носящий мидийскую одежду. Существует мнение, что «сигины» (si’ghi’u)имеет тюркскую основу и на языке башкир означает «выходец», а также имеет смысл «происхождение». В чеченском же языке «саг» означает «человек», где «а» запросто переходит в «э» и «и».
И пусть не удивляется читатель тому, что чеченцы сегодня –не единственный сохранившийся народ древности. Есть, к примеру, ещё и ассирийцы. И очень важно уточнить следующую деталь: насколько древним является персидский язык. Или же –насколько древнеперсидский язык отличается от современных иранских языков и насколько он (древнеперсидский) соответствует современному чеченскому языку, учитывая наличие в последнем архаических пластов!?
Ираноязычных курдов этнографы относят к потомкам мидийцев. На тот факт, что Мидия была многонациональна, обращает внимание Геродот, который упоминает шесть племён, причисляемых им к мидийцам.
Ни один народ сегодня в полной мере не признаётся в качестве прямых потомков римлян, зато на базе латыни в мире существует более десятка языков. Причём народы эти генетически не совсем родственны друг другу, ибо преимущественно являются потомками покорённых Римом племён (французы –от галлов, румыны –от даков, каталонцы –от готов и алан и т. д.). И неудивительно, если при детальном изучении мы обнаружим в иранском курдском языке нахско-мидийскую основу, так как ряд курдских традиций совпадает с чеченскими обычаями. Например, обязательное знание наизусть
имён как минимум семерых прямых предков.
Становится понятным, почему скифов, савроматов, сарматов и алан причислили к иранцам. Только лишь по той обыкновенной причине, что их первородиной являлась Мидия, которую сознание исследователей старины автоматически ассоциирует с Персией, а, следовательно, и с языком, который победил в этой части Азии значительно позже. При этом, на наш взгляд, не существует каких-либо весомых доказательств ираноязычности этих племён. И здесь весьма справедливой нам кажется критика иранистов сторонниками тюркской интерпретации этого древнего периода истории, за исключением одной только детали: скифо-сармато-аланы являлись носителями иного языка, нежели
тюркского, который в силу известных исторических обстоятельств лишь впоследствии был перенят определённой частью их потомков. Горные аланы сохранили свою мидийскую (нахскую) речь, тогда как аланы, обитавшие в пределах Дикого поля, были ассимилированы тюрками и изменили своё имя на команы или куманы (в европейской транскрипции), тогда как на Руси их именовали половцами, а в Средней Азии кипчаками. Рискнём предположить, что самоназвание «коман» восходит к
арийско-мидийскому (нахскому) «къоманна» (от «къам» –
н«арод»), то есть «единоплеменник», что
вполне сопоставимо с современным термином «вайнах». Здесь уместно вспомнить, что в самоназваниях различных народов нашей планеты в основе содержится слово «народ».
Как нам представляется, тюркский язык значительно моложе многих извест•ных мировых языков. Его даже можно назвать «СТЕПНЫМ ЭСПЕРАНТО», так как он сформирован на фоне кочевничьего быта, когда многовековой размеренный уклад жизни обитателей гор, предгорий и долин сменился мгновенностью, стремительностью, повлекшей за собой и определённое упрощение языка. Как нам кажется, тюркская речь впервые либо возникла на базе одного из мидийских диалектов, либо подверглась мощному влиянию арийско-мидий•ского языка, так как большое количество тюркизмов
поддаётся этимологии только с современного чеченского языка. Так, «аI йл» («житьё»), происходящее от глагола «аI » или «еI » с долгим «е» («жить») стало прообразом тюркского «айл», «аил», «аул», и позже это же лексема вернулась в чеченский язык, но уже в форме тюркизма «эвл» («аул»). Хотя в качестве расшифровки термина «айл» можно предположить и другой вариант: «аI » в чеченском языке ещё означает «зима» и, учитывая универсальность в нахских диалектах суффикса -л или -лла, «аI йл»
вполне переводимо как «зимовье».
Далее, «вежа». Так называли степные юрты. В чеченском языке «вижа»/ «вежа» означает
«ложиться», «прилечь», «лечь», то есть в данном случае речь идёт о месте отдыха.
Веха. Так тюрки называли огромные шесты, водружаемые в степи (типа монгольской урги). В
чеченском языке «веха» (варианты, в зависимости от классных показателей –
означает «длинный», то есть «веха» –длинный шест.
й«еха», «беха», «деха»)
Шляхт –степная дорога. В чеченском языке слово «шела» (отсюда наз•вание райцентра Шали,
звучащее на чеченском языке –Шела) имеет тот же смысл, зато падежная форма «шелах» («вдоль степной дороги») плюс топоформант «тIа» («на» или «к», то есть «по направлению») в сокращённом виде дают нам форму «шляхт»).
«Кхара» –
ч«ёрный». Здесь выстраивается интересный семантический ряд. «Кхо» в чеченском
языке –
н«авоз», являющийся удобрением для земельных наделов, которые так и называются –
к«ха»,
и в степи тот же сушёный навоз (кизяк) использовался в качестве топлива, подбрасываемого в огонь:
«кхе таса» –
т«опить печь» (в буквальном смысле –
п«одкидывать навоз»). Образующаяся на
внутренних стенках печи густая сажа (нагар) носит название «кхара», а сама печь называется «кхер-ч».
Кстати, название города Керчь в переводе так и означает –
много кузниц. И подобных примеров очень много.
п«ечь», потому что в древности здесь было
Таким образом, на основе даже этих приведённых нами немногочисленных данных из всего огромного пласта пока ещё детально не изученных источников, можно сделать вывод, что история современного чеченского народа уходит своими корнями глубоко в мир древнейших цивилизаций человечества. И шумеро-арийско-мидийско-аланские ярусы длительной героической истории чеченцев нуждаются в дальнейшем исследовании.
Нам не совсем понятна ирония представителей местной «официальной» историографии в вопросах древнейшей чеченской истории. Почему наши историки не могут давать свои версии и выдвигать гипотезы по данной проблеме, если источники вполне позволяют это делать? Нельзя бояться своего славного прошлого и, тем более, комплексовать по этому поводу. Наоборот, на примерах этого
великого прошлого мы должны воспитывать молодое поколение. Нет необходимости «загонять» в короткие рамки недавнего прошлого всю МНОГОЯРУСНУЮ древнейшую историю чеченского народа, насчитывающую не одно тысячелетие. Чеченцы сегодня проживают в единой семье народов великой России. И то, что история одного из государствообразующих народов Российской Федерации (а чеченцы являются третьим по численности в стране из коренных этносов) берёт своё начало в далёких цивилизациях мира, должно вызывать чувство гордости у всех россиян. Разве не так?
Журнал «Нана», №2, 2008г.
Индарби БЫЗОВ
АЛАНЫ: КТО ОНИ?
Откуда они пришли и какова судьба этого народа? Эти вопросы не раз интересовали историков. К примеру, многие осетинские историки считают, что аланы –предки осетинского народа. Нейтральные исследователи относятся к этому вопросу скептически. Чтобы разобраться в массе сведений об аланах, необходимо сопоставить все имеющиеся данные.
Во-первых, сейчас ни для кого не секрет, что язык аланов относился к группе иранских языков и был родственен языкам скифов и сармат. Но для учёных не секрет и то, что язык народа и его происхождение очень часто разнятся. К примеру, в республиках Средней Азии живут тысячи корейцев, переселённых туда в 30-х гг. XXв. За 70лет высылки они утратили родной язык и говорят по-русски. Теперь ответьте –можно ли этих корейцев считать русскими? Другой пример –узбеки. Народ тюркский по языку и таджикский по культуре. И таких примеров можно привести множество. Что же касается осетин, то антропологически (строение черепа, скелета) они относятся к кавкасионскому типу, к которому принадлежат чеченцы, ингуши, аварцы, лакцы, грузины-сваны и т. д. То есть современные осетины –это потомки горцев Кавказа, усвоившие язык ираноязычных сармат. Сюда следует добавить
и тот факт, что в осетинском языке присутствуют исключительно кавказские звуки –тъ (тI), цъ (цI), къ (кI), пъ (пI). А ведь при простом заимствовании чужого слова любой народ не приспосабливает его к своему звуковому составу. Как же тогда ираноязычные осетины смогли обрести слова с подобным звуковым составом? Никак! Они всегда были в языке осетин, ещё до того, как те стали усваивать один из диалектов сарматского языка, и сохранились в нём до сего времени.
Но почему народ кавказского происхождения сменил свой язык? Всё очень просто –близость важного торгового и стратегического маршрута –Дарьяла. Сарматы всегда стремились держать его в своих руках. Местное население вело с ними торговлю, служило в их отрядах, а это требует знания языка. Конечно, и сарматы могли выучить язык горцев, но для чего им это было нужно, «когда на иранских языках говорили от Дуная и до Китая». Такое положение существует и сейчас в России, где всё её население знает русский, в то время как немногие русские знают язык местного населения – татарский или якутский. Сюда следует добавить и то, что названия частей осетинского народа –ирон,
дигорон, туал –с языка осетинского никак не переводятся.
И, чтобы понять окончательно этногенез алан, следует учесть, что кочевые аланы довольно быстро осели на землю и стали народом оседлым. Может ли кочевник бросить коня и взяться за плуг без
необходимых навыков? История этого не знает. Чтобы стать земледельцем кочевник должен был жить среди оседлого населения, смешаться с ним, переняв все его навыки. А такое возможно лишь при подавляющем большинстве земледельцев –вайнахов над кочевниками –аланами.
Но как же формировался аланский этнос? Ответ на этот вопрос даёт совокупность наук –истории,
лингвистики, археологии, антропологии.
Итак, сосуществование на равнине местных и пришлых племён приводит к переплетению материальной культуры. Присутствие на плоскости ираноязычных аорсов и сираков, изрядно разбавленных потомками местных вайнахских племён, приводит к возникновению нового этноса –алан. Сохраняя большинство из черт своей культуры, аборигены –вайнахи, подвергавшиеся длительной иранизации более сильных соседей (почти 700лет), начинают переходить от двуязычия, естественно возникающего в подобных условиях, к языку господствующего племени –сарматскому. Но переход этот,
как было сказано выше, затронул лишь часть языкового состава, сохранив многие словарные единицы из языка-предшественника и весь его звуковой набор, присущий исключительно народам кавказской языковой семьи.
В 50-е гг. Iв. н. э. появляются первые известия об аланах. Именно в этот период на плоскости Чечни появляются грунтовые катакомбные могилы, характерные для аланской культуры (Алхасте, Пседах). Часть ираноязычного племени аорсов, обитающих на плоскости, под влиянием каких-то причин перебирается в горные области современной Чечни, где она оседает под названием орсой (тейп в Чаберлое). И до сего времени ассимилированные потомки аорсов, пом•ня своё привилегированное
положение, считают себя княжеским сословием и говорят о своём происхождении с плоскостной части
Чечни.
Изменения носит и этнический состав оборонительной цепи Терско-Сунженского междуречья. В огне пожаров погибают многие селения, даже те, что пережили нашествия предыдущих столетий. Интересна судьба хорошо укреплённого городища Ханкала, расположенного на крутом откосе горы Суьйр-Корт. Его жители, выдержав нашествия скифов и сарматов, продержались здесь с VIIв. до н. э. И, наконец, в Iв. н. э., просуществовав почти 800лет, селение погибло под ударами алан.
В руки алан переходят старые сиракско-кавказские укреплённые городища. По Сунже мощная система крепостей теперь обращена на юг, в сторону возможной опасности со стороны туземного кавказского населения.
Судьба вайнахского населения, жившего в горной местности, складывалась по иному. Так в 72г. н. э. грузинские цари Азорк и Армазел предприняли крупный поход на Армению. В этом походе кроме аланов, дидойцев, лакцев и адыгов приняли участие дружины дзурдзуков. Факт, свидетельствующий о независимом положении горных вайнахов, самостоятельно выступавших как военная единица. «Горную часть занимает воинственное большинство, –писал современник тех лет Страбон, –в образе жизни сходное со скифами и сарматами, с которыми они находятся в соседстве и родстве… и в случае
какой-либо тревоги набирают много десятков тысяч воинов из своей среды, так и из тех народов». Аммиан Марцеллин писал, что аланы «мало-помалу постоянными победами изнуряли соседние народы и распространяли на них название своей народности»; «с течением времени они приняли одно имя и теперь все вообще называются аланами». Дзурдзуки же, как показано, сохранили своё племенное название, и в глазах своих соседей представлены самостоятельной этнической группой.
К IIIв. процесс слияния на плоскости культур пришлого и местного кавказского населения завершился. Аланы оказали значительное воздействие на местное население равнин –вайнахов, но сами растворились в его среде, передав, однако, аборигенам свой язык, более гибкий и лёгкий в изучении. Если это перевести на язык цифр, то в процентном соотношении на 1сармата приходилось
12 аборигенов –вайнахов.
Дальнейшие взаимоотношения алан и горцев-вайнахов складывались не•однозначно. Так, в войне против грузинского царства аланы оказали активную поддержку горцам.
По сообщениям грузинской летописи «Картлис Цховреба», дзурдзуки, дидойцы, леки и аланы вели против царя Мирвана IIIдлительную и непрекращающуюся войну. При этом инициаторами военных походов выступают теперь не грузины (как раньше), а отряды союзников, объединившие под своим щитом все народы Центрального и Северо-Восточного Кавказа. Мирван IIIв состоянии лишь обороняться, не имея возможности перейти к наступательным действиям.
К концу IVв. н. э. в судьбе алан произошла трагедия. В 372г. хлынувшие из глубин Азии орды гуннов нанесли сокрушительное поражение аланскому союзу племён. Большая часть алан была истреблена, часть их влилась в состав гуннских полчищ и ушла с ними на запад. Оставшиеся же в Предкавказье были настолько ослаблены и обескровлены гуннским погромом, что не представляли из себя ничего иного, как массу полукочевого, полуоседлого населения, разбросанного на пространстве от Кубани до Аргуна. Спасаясь от погрома новых пришельцев, эта последняя группа стала осваивать
плодородные земли в предгорьях. Часть погромленного населения укрылась в горах, где плотность населения заметно возрастает.
К тому времени в предгорьях и частично в горах Чечни появляются катакомбные захоронения, характерные для аланских племён и совершенно не характерные для местного вайнахского населения. Такие захоронения известны у слияния рек Шаро-Аргун и Чанти-Аргун, у современного селения
Дуба-Юрт, у бывшей станицы Фельдмаршальская. Однако на территории горной и предгорной Чечни этих погребений встречается немного, а, следовательно, численность аланских переселенцев была невелика. Скорее всего, это были сторожевые гарнизоны, призванные охранять выходы из гор на равнину. Они не преодолели барьера предгорий, и вскоре были полностью ассимилированы местными аборигенами.
Совершенно иная картина наблюдалась на плоскости Чечни, где аланское население было более многочисленно. Вскоре здесь, на месте более древнего поселения, возник крупнейший аланский город Магас, останки которого расположены на месте городища Алхан-Кала. Крайней восточной границей аланского ареала обитания был современный город Гудермес, где зафиксированы останки поселений с аланским культурным слоем. Даже среднее течение Терека, по материалам римских и древнеармянских историков, называлось в то время Алонта или Аландон, что в переводе с сарматского означает «река алан». Но тут стоит сказать, что количественный перевес аланского населения не был качественным, в смысле ареала расселения. По-прежнему, как и в древнейшую эпоху, вайнахский этнический компонент был преобладающим на территории, расположенной между Сунжей и предгорьями. Об этом говорят многочисленные материалы раскопок поселений, датировка которых относится даже к более позднему времени – VII–Xвв. Основная же волна аланской миграции захлестнула более доступные территории нынешних республик Осетии, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.
Для понимания вопроса взаимоотношений вайнахов с Аланией, следует взять за основу период Кавказской войны XIXв., когда огромная по численнос•ти русская армия, оснащённая новейшим вооружением, в течение нескольких десятилетий не могла добиться покорности от кучки горцев. А дисциплинированная армия, вооружённая осадной артиллерией, огнестрельным оружием и имеющая грамотных командиров, –это не орда полудиких кочевников, готовая обратиться в бегство при неудачной атаке или сомнительном исходе сражения. Чтобы проникнуть в горы, кочевникам необходимо было пройти густые лесные дебри, где у них не было опыта ведения войны, а кроме того леса всегда пугали степняков. Пройдя леса, аланы вставали перед необходимостью штурмовать горные завалы и укрепления, продвигаться по ущельям, под градом камней и искусственных обвалов,
умело устраиваемых горцами. Неожиданные налёты и вылазки туземцев уносили новые и новые жизни.
И весь этот риск ради ничтожной добычи, которую аланы могли забрать у горцев.
Нет никакого сомнения, что аланы делали попытки проникнуть в горы, но, видя нерентабельность таких походов, отказались от этой затеи, блокировав плоскость, так необходимую горцам в период их сезонных перегонов скота. Оставшиеся на предгорной равнине аборигены положили начало
отдельному этниче•скому образованию, получившему самоназвание арштхой (или орстхой) –
равнин» (аре –йист –хой).
ж« ители
Согласно чеченским преданиям, арштхой представляли из себя нечто вроде пограничной стражи, жившей на плоскости и охранявшей основные вайнахские территории, расположенные в горах (вроде русского казачества). Горцы за подобные услуги расплачивались с ними процентами со скота, который пасли на равнине. По тем же преданиям, арштхой со временем превратились из защитников в притеснителей вайнахов; они запрашивали высокую плату за выпас скота на равнине, совершали грабительские походы на своих соплеменников, похищали людей. В конечном счёте, арштхой и аланы стали союзниками и вместе блокировали горы.
О распространении влияния алан на территорию плоскости и лесистых предгорий говорят археологические находки, обнаруженные там. Но влияние аланской культуры было далеко не односторонним; горцы-вайнахи в свою очередь оказали мощное воздействие на пришельцев. В аланских катакомбных могильниках найдены многочисленные предметы ювелирного ремесла, связанные с деятельностью кавказских мастеров. Влияние горцев ощущается и в орнаментации предметов чисто аланского производства.
Если на плоскости Чечни мирные отношения пришельцев с туземным населением сложились относительно быстро, то вайнахи-ламарой («горцы»), запертые в горах и лишённые необходимых им условий для хозяйственной деятельности, вынуждены были искать их в набегах на равнинные земли. Такие набеги, сопровождавшиеся угоном скота, разорением поселений и захватом пленников, держали местных жителей в постоянном страхе и напряжении.
Так длиться долго не могло. Горцам нужны были плоскостные земли, а аланам нужен был мир для оседлого населения, снабжавшего их продуктами ремесла и земледелия, и свободный, беспрепятственный проход через перевалы, ведущие в Закавказье. Мир был неизбежен, но, к сожалению, нам совершенно неизвестно когда и на каких условиях он был заключен. Известно только то, что влияние аланской культуры ощущается даже в высокогорных районах Чечни, правда, здесь оно едва заметно и представлено фрагментарно.
К сказанному стоит привести косвенные факты из нартского эпоса, широко бытующего у всех народов Северного Кавказа. Внимательно изучив его, большинство исследователей пришло к
определённому выводу –у всех племён, среди которых зафиксировано бытование нартских сказаний (кабардинцы, осетины, карачаевцы, балкарцы), их герои –положительные персонажи. И только у чеченцев и ингушей нарты представлены как враги местного населения, грабившие и убивавшие мирных жителей, и с которыми вели борьбу местные герои; довольно часто в нартиаде нартов называют не иначе, как нарт-орстхой, нарт-арштхой, подчёркивая тем самым связь арштхойцев с
аланами. Такая географическая увязка нартского эпоса не случайна, она как раз совпадает с границами исторической Алании и её антагониста –горцев-вайнахов.
К концу VIIв. на историческую арену Северного Кавказа как мощная военная сила выступает Хазарский каганат. Родственные отношения между правящими династиями Алании и Хазарии препятствовали проникновению новых завоевателей в горные области, надёжно прикрытые, как щитом, аланскими территориями. Пограничным укреплением между аланами и хазарами была хазарская крепость на месте современных станиц Шелкозаводская и Шелков•ская. Поэтому первая волна тюркской миграции не затронула вайнахские племена, стоявшие особняком от основных путей сообщения древности. Зато эта волна положила начало тюркизации части туземного населения и дала начало образованию нового этноса, ближайшего соседа чеченского народа –кумыков.
О мирных и дружественных отношениях вайнахов и алан в X–XIIIвв. свидетельствуют близко, а порой по-соседски расположенные поселения, погребения и другие следы материальной культуры. Множество позднеаланских погре•бальных памятников тяготеют к предгорьям Чечни, особенно устьям лесистых ущелий (Мартан-Чу, Дуба-Юрт). Кроме того, начиная с Xв. на территорию современной Ингушетии двинулась волна вайнахской миграции; предки ингушей, воспользовавшись мирными отношениями с аланами, стали заселять территории верховий Ассы, с которых в прежние века вайнахи
были вытеснены пришельцами с севера. Можно с большой уверенностью говорить, что именно в Xв. началось формирование горных тейпов, ставших впоследствии основой ингушского народа. Ярким подтверждением тому служит начало широкого распространения обряда захоронения в каменных ящиках, широко бытовавшего в Чечне, но не известного ранее в Ингушетии.
Большое количество аланских поселений и городищ обнаружено на правобережье Терека и в долине Сунжи. Наиболее крупными из них были –Алхан-Кала, Хатай-Барз, Гуьмси-Корт и др. Письменные источники говорят о том, что в предмонгольское время равнины Предкавказья и предгорья Кавказа были покрыты возделанными полями, садами и виноградниками. Население занималось пашенным земледелием, выращивая, главным образом, просо, пшеницу, овёс и ячмень. «До покорения этой страны, –писал Аль-Омари, –она была повсюду возделана. Теперь видны остатки этой
возделанности».
Торговля, выгодное расположение и хорошие природные условия способствовали развитию материальной культуры Алании. Правящая верхушка алан приняла христианство, а в горах
Карачаево-Черкесии возникли города с великолепными храмами, которые сохранились до наших дней.
Правда, в 932г. хазарский царь Аорон победил алан и заставил их отречься от христианства.
С конца XIIв. Алания вступает в полосу упадка, вызванного глубоко зашедшим процессом феодальной раздробленности. «Столько селений, сколько и вождей, –писал современник тех лет, католический миссионер Юлиан, –и ни один из них не имеет подчинённого отношения к другому. Там постоянно идёт война вождя против вождя, села против села… человекоубийство у них не считается ни за что».
В 1222г. передовой отряд монгольского войска под предводительством полководцев Чингисхана – Джэбэ-Нойона и Субудэй-Багатура –ворвался в Грузию и в довольно жестоком сражении нанёс сокрушительное поражение войску царя Георгия IVЛаша. Отсюда монгольские войска повернули на северо-восток и, пройдя с боями горный Дагестан, «прибыли к аланам, народу многочисленному, к которому уже дошло известие о них». Хитростью монгольским полководцам удалось разобщить силы алан и половцев. В двухдневном сражении первые были разбиты, а страна алан «подверглась варварскому опустошению».
Монгольский погром сильно подорвал силы Алании, но не сломил её совершенно. Для полного покорения предгорий Северного Кавказа монголам потребовалось совершить ещё несколько походов, первый из которых состоялся в 1238–1239гг. и длился более 10месяцев. Возглавили его двоюродные братья Батыя –Менгу, Гуюк и Кадан.
Полтора месяца длилась осада Магаса, столицы Алании, и несколько дней сам штурм городских стен. Монголы «оставили от этого города только имя его, и нашли много добычи. Они отдали приказание отрезать (убитым) людям правое ухо. Сосчитано было 27000ушей». «Силою Вечного Неба,
– рапортовал Бату верховному хану в ставку, –мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов».
Весна и лето 1239г. ушли у монголов на покорение Аварии, приморского Дагестана и лезгинской области Кюра. А 1или 2апреля 1240г. завоеватели обрушились на Кумух, столицу лакского царства. Здесь им уже помогали отряды аварского хана.
Спасаясь от жестоких завоевателей, уцелевшее в боях и погромах население хлынуло в горы, и без того достаточно густонаселённые. Не только аланы, но и кочевники половцы, по сообщениям средневековых авторов, бежали в горные теснины. Жившие на равнине вайнахи-арштхойцы (что и переводится, как «жители равнин»), разгромленные и разорённые более сильным врагом, вынуждены были искать убежища в верховьях рек Асса и Фортанга.
Так закончилась история Алании и алан. Язык их, став господствующим на территории Осетии, сам претерпел изменения. Остатки алан смешались с горцами и утратили не только своё имя, но даже самосознание. Осетины же до периода научных работ по языку алан никак не ассоциировали себя с аланами, ни с самой Аланией, считая себя народом исключительно горского происхождения.
К сказанному следует добавить, что вайнахи в свою очередь переняли некоторые слова из языка
алан –сарматов. Это, например –хIусам, нал, тур, барз, бере и др.
Итак, аланы первоначально народ кочевой и ираноязычный, попав в окружение горцев-вайнахов, смешались с ними. Сохранив свой язык, аланы перестали быть народом иранского происхождения, и где-то с IVв. н. э. об аланах можно говорить как о народе в большинстве своём вайнахского корня.
«Объединённая газета», №№3–4 (59–60), 2005г.
Мирфатых ЗАКИЕВ
АЛАНЫ: КТО ОНИ?
§ 1.Общие сведения
Как известно из источников, в обширном регионе Евразии, а именно в Восточной Европе, на Кавказе, в Малой, Средней, Центральной Азии, Казахстане, Южной и Западной Сибири, жили разноязычные племена, которые греческие, а затем и римские историки называли общим наименованием до IX–VIIIвв. до н. э. –киммерами, в IX–IIIвв. до н. э. –скидами (по-русски: скиф,
по-за•падноевропейски: скит), параллельно и савроматами, в IIIв. до н. э. – IVв. н. э. –сарматами.
Затем вошёл в общее употребление этноним алан.
В официальной индоевропейской и русской советской исторической науке все они –не на основе обобщения лингвистических, мифологических, этнологических, археологических и исторических данных, а лишь исходя из разрозненных лингвистических выводов –признаны ираноязычными, в частности предками осетин. Выходит, что в таком обширном регионе Евразии под общим названием скифы, сарматы, аланы (асы) в течение тысячи лет до нашей эры и ещё тысячу лет нашей эры жили предки осетин, и в начале IIтысячелетия н. э. они необычайно быстро сократились (или приняли тюркский
язык) и остались в небольшом количестве только на Кавказе. Такое представление исторического процесса в Евразии не выдерживает критики даже по следующим общим соображениям. Мнение об ираноязычности скифов, сарматов, алан не оправдывается историческим процессом развития или ассимиляции народов. Если бы в таком обширном регионе Евразии, как предполагают иранисты, в течение не менее двух тысяч лет жили ираноязычные осетины, то, естественно, они вдруг по «приходу» откуда-то гуннов бесследно не исчезли бы или молниеносно не превратились бы в тюрков –это с одной
стороны, с другой –и тюрки, если бы раньше не жили в этих регионах, не смогли бы уже в VIв. создать на обширнейшей территории от берегов Тихого океана до Адриатического моря Великий Тюркский Каганат.
Необходимо иметь в виду и то, что представление этого древнего населения ираноязычным противоречит сведениям древних историков о многоязычности скифов и сарматов и не подтверждается данными топонимики вышеназванного обширного региона.
Кроме того, если бы скифы и сарматы были бы ираноязычными, то ассирийские, греческие, римские, китайские древние историки на это не смогли бы не обратить внимания, ведь они хорошо представляют и иранцев-персов, и скифов-сарматов, т. е. при описании этих народов они каким-то образом обязательно отметили бы одинаковость или близость персидского и «скифского» языков. Но у древних писателей мы не находим даже намёка на это. В то же время очень много случаев
отождествления скифов, сарматов и алан с различными тюркоязычными племенами.
Наконец, если бы на обширных территориях Евразии под общим названием скиф и сармат жили одни только ираноязычные племена, откуда же появились затем вдруг славянские, тюркские,
финно-угорские народности. Остаётся только задать иронический вопрос: может быть, они «свалились с космоса»?!
Таким образом, даже общий взгляд на результаты скифских и сарматских штудий
иранистов показывает , что в своей тенденциозности они зашли в пределы нереальност и ,
недоказуемой фантастичности и надуманност и.
В то же время многие учёные ещё до появления скифо-иранской концепции и после неё
доказывали и доказывают тюркоязычность скифов, сарматов и алан, признавая наличие среди них и славянских, и финно-угорских, и монголь•ских, и в самой меньшей степени иранских племён. По мнению этой группы учёных, на обширных территориях Евразии под общим названием скифы, сарматы, аланы (асы) ещё задолго до нашей эры жили предки тюркских народов. Начиная с середины I-го –начала II-го тыс. н. э. они под различными этнонимами продолжали и сейчас продолжают жить в тех же регионах. Правда, с XIв., со времени начала крестовых походов, регионы распространения тюрков постепенно сужались.
Но, несмотря на наличие двух различных преобладающих точек зрения, официальная историческая наука всеми возможными и невозможными доводами старается обосновать правильность скифо-сармато-алано-осетинской теории. Вот что пишет В.А. Кузнецов в БСЭ: «Аланы (лат. alan),
самоназвание –ироны, в византийских источниках –аланы, по-грузински осы, по-рус•ски –ясы,
многочисленные ираноязычные племена, которые выделились в последнем веке до н. э. из
среды полукочевого сарматского населения Северного Прикаспия, Дона и Предкавказья и
поселились в Iв. н. э. (по сведениям римских и византийских писателей) в Приазовье и
Предкавказье, откуда совершали опустошительные походы на Крым, Приазовье и Предкавказье,
Малую Азию, Мидию. Основа хозяйства алан этого времени –скотоводство...».
Далее автор описывает, что в Центральном Предкавказье образовалось их объединение, которое называлось Аланией. В VIII–IXвв. она вошла в состав Хазарского Каганата. На рубеже IX–Х вв. у алан возникает раннефеодальное государство. В Х в. аланы играют значительную роль во внешних связях Хазарии с Византией, откуда в Аланию проникает христианство.
Здесь В.А. Кузнецовым сведения об аланах изложены в основном адекватно, но первая часть
первого же предложения нисколько не соответствует действительности: ведь всем ясно, что аланы
(асы) никогда не называли себя иронцами, ироны –это самоназвание лишь осетин. Следовательно,
В.А. Кузнецов начинает свое изложение с фальсификации, с априорного отождест•вления алан и осетин.
§ 2.На чём же первоначально было основано мнение об осетиноязычности алан (асов)?
Здесь мы встречаемся с несколькими «неопровержимыми» фактами, «доказывающими»
осетиноязычность алан.
Как известно, древние историки неоднократно отмечали полное сходство в языке и одежде алан и скифов. Кроме того, по сообщению древних, аланы –это одно из сарматских племён. Поскольку скифов и сарматов иранисты считают осетиноязычными, постольку, по их мнению, и аланы должны быть признаны безусловно осетиноязычными.
Как известно, теория об ираноязычности (или осетиноязычности) скифов, сарматов, алан не сложилась из объективных исследований, а создана целенаправленно путём тенденциозной этимологизации зафиксированных в источниках скифских и сарматских слов лишь при помощи
индо-иранских языков. К этимологии таких слов иранистами упорно не допускались другие языки: ни тюркские, ни славянские, ни финно-угорские, ни монгольские, носители которых «не сошли с неба», а испокон веков жили на этих территориях.
Нам и многим другим учёным приходилось не раз доказывать, что скифо-сарматские ключевые слова лучше этимологизируются при помощи тюркских языков. Существующие этимологии этих слов на основе иранских языков не убедительны, не имеют элементарной системы, а, безусловно,
скифо-сарматские слова вообще не имеют иранской этимологии. Для наглядности перечислим некоторые ключевые скифо-сарматские слова.
Как известно, имя скифов впервые появляется в ассирийских документах середины VIIв. до н. э.
Страна скифов называется Ишкуза, скифскими царями были Ишпакай и Партатуа [Погребова М.Н.,
1981, 44–48].
Слово ишкуза на иранской основе не объяснено, по-тюркски оно имеет несколько этимологий:
1) Ишке~эчке
в‘ нутренний’; уз –тюркский этноним огузской части тюрков (огуз~ок-уз
б‘ елые,
благородные узы’);
2) Ишке~эске –первая часть от слова скиф~скид~эске-де; слово эске в чистом виде, т. е. без
аффикса, встречается как тюркский этноним. Слово скид (эске-ле) означает
н‘ арод, смешанные с
народом
э‘ ске’. Слово эшкуза~эске-уз применяется в значении узы, т. е. относящиеся к народу
э‘ ске’;
одновременно оно является названием народа и страны;
3) Ишкуза состоит из частей иш-огуз, где иш – это вариант слова ас – древнее название тюрков,
огуз состоит из слов ак и уз и означает
б‘ eлыe, благородные узы’, в свою очередь уз также восходит к
этнониму ас; огуз – этноним части тюрков.
Ишпакай Абаевым и Фасмером объясняется иранским словом aspa ‘Лошадь’. Если предположить,
что имя скифского князя взято от названия народа, то в словах Ишкуза и Ишпакай начальные иш –
часть одного и того же слова. Тогда можно предположить, что в слове Ишпакай~Ишбага –иш ‘ровня,
друг’ +бага ‘воспитывает’; иш бага
н‘ аходит себе подобных, друзей’.
Партатуа иранской этимологии не имеет, по-тюркски партатуа~барды-туа~бар-лы-туа
‘рождается для создания имущества, богатства’.
К ключевым словам, сохранившимся в греческих источниках, относятся прежде всего имена прародителей скифов: Таргитай, Липоксай, Арпоксай, Колаксай; этнонимы скифов: сак, скид, агадир (агафирс), гелон, сколот, сармат; скифские слова, этимологизированные ещё Геродотом: эорпата, энареи, аримаспы; а также имена скифских богов: Табити, Папай, Апи и др. Все эти слова
этимологизируются на основе тюркского языка
с[ м. Этнические корни татарского народа, §§ 3–5].
По своим этнологическим особенностям скифы-сарматы, безусловно, являются древними тюркскими племенами. Именно этнологическая близость скифов и тюрков отталкивает сторонников скифо-осетинской концепции от занятия скифскими этнологическими проблемами. Что касается скифо-тюркских этнологических параллелей, то на них обратили внимание ещё первые, а также и последующие скифологи и пришли к заключению, что «пережитки скифской культуры долго и упорно удерживались в культуре тюрко-монгольских (а в несколько меньшей мере –славянских и
финно-угорских) народностей» [Ельницкий Л.А., 1977, 243]П. .И. Каралькин также пришел к выводу, что
царские скифы были предками тюркоязычных народов
К[ аралькин П.И., 1978, 39–40].
Этнологические особенности скифов и сарматов детально рассмотрены в книге И.М. Мизиева
«История рядом». Он перечисляет здесь 15скифо-тюркских (шире –алтайских) этнологических параллелей и заключает, что «все без исключения отмеченные детали скифо-алтайских параллелей почти без изменений находят ближайшие аналогии в культуре и быту многих средневековых кочевников евразийских степей: гуннов, половцев и др., почти полностью доживают до традиционной культуры
тюрко-монгольских народов Средней Азии, Казахстана, Поволжья, Кавказа и Алтая»
65–70].
М[ изиев И.М., 1990,
Таким образом, сообщение древних об идентичности языков скифов, сарматов и алан нисколько не является основанием для признания алан ираноязычными. По результатам исследований многих учёных аланы, как и их предки —сарматы и скифы, были в основном тюркоязычными, т. е. предками тюрков.
§ 3.Какие же ещё имеются основания признать алан (асов) тюркоязычными?
В 1949г. вышла монография В.И. Абаева «Осетинский язык и фольклор», в которой для подтверждения гипотезы об ираноязычности алан кроме скифо-осетинских этимологий приводятся: 1) тексты Зеленчукской эпитафии, выбитой в XIв. и 2)фразы на аланском языке, приведенные византийским писателем Иоанном Цецем (1110–1180).
Зеленчукская эпиграфика, написанная греческими буквами, впервые расшифровывается на основе осетинского языка в конце XIXв. Вс.Ф. Миллером. Его перевод: «Иисус Христос Святой (?)Николай Сахира сын Х...ра сын Бакатар Бакатая сын Анбан Анбалана сын Юноши памятник (?) Ю( ноши Иры) (?)». Этот перевод Вс.Ф. Миллером считается вполне удовлетворительным, он делает лишь одну
лёгкую критическую заметку: «Хотя имени Анбалан у осетин мы не можем указать, но оно звучит вполне
по-осетински»
М[ иллер Вс.Ф., 1893, 115]В. .И. Абаев вводит в текст перевода незначительное
изменение: «Иисус Христос Святой (?)Николай Сахира сын Х...р. Х...ра сын Бакатар, Бакатара сын
Анбалан, Анбалана сын Лаг –их памятник» [Абаев В.И., 1949, 262].
В самом начале чтения Зеленчукской надписи Вс.Ф. Миллер внес в текст 8дополнительных букв,
без чего он в ней не нашёл бы ни одного осетинского слова
К[ афоев А.Ж., 1963, 13]В. след за ним все
сторонники алано-осетинской концепции, читая Зеленчукскую надпись, всегда прибегали к различным
манипуляциям с буквами и словами надписи
М[ изиев И.М., 1986, 111–116]Н. адо иметь в виду, что даже
после сознательной поправки текст Зеленчукской надписи на осетинском языке представляет собой лишь бессмысленный набор личных имен и ничего более, а на карачаево-балкарском языке он читается четко и понятно. Там слова, безусловно, тюркские. Например, йурт ‘родина’, ябгу ‘намест•ник’, йыйып
‘собрав’, ти ‘говорить’, зыл ‘год’, итинэр ‘стремиться’, бюлюнеп –‘отделившись’ и т. д. [Лайпанов К.Т.,
Мизиев И.М., 1993].
В 1990г. Ф.Ш. Фаттахов, сделав критический анализ имеющихся толкований Зеленчукской эпитафии, приходит к выводу о том, что надписи этой эпитафии свободно читаются на основе тюркского языка. Перевод с тюркского языка гласит: «Иисус Христос. Имя Никола. Если бы вырос, не было бы (лучше) опекать главенствующий юрт. Из-юрта Тарбакатая-Алана-дитя владетельным ханом должны
были сделать. Год Лошади»
Ф[ аттахов Ф.Ш., 1990, 43–55]Т. аким образом, аланская эпиграфика,
найденная на землях карачаевцев и написанная в XIв., увереннее расшифровывается при помощи языка предков карачаевцев. Следовательно, Зеленчукская эпиграфика не может служить доказательством ираноязычности алан. Что касается аланской фразы византийского писателя Иоанна Цеца (1110–1180),которая хранится в Ватиканской библиотеке в Риме, то её пытались расшифровать
также при помощи осетинского языка, при этом что только ни делали с текстом: «исправляли»,
по-своему переставляли буквы и даже добавляли их. В переводе В.И. Абаева запись Иоанна Цеца звучит так: «Добрый день, господин мой, повелительница, откуда ты? Тебе не стыдно, госпожа моя?» [Абаев В.И., 1949, 245]С. разу возникает вопрос, возможно ли такое обращение к своему господину, повелительнице? По-видимому, нет. Во фразе Цеца имеются такие общетюркские слова как хос~хош~
’добро, до свидания’, хотн ‘госпожа’, кордин ~’видел’, каитариф ‘вернув’, оюнгнге – идиома,
означающая по-балкарски
к‘ ак же так могло быть?’
Л[ айпанов К.Т., Мизиев И.М., 1993, 102–103].
Аланская фраза Иоанна Цеца расшифрована и Ф.Ш. Фаттаховым, и доказано, что она представляет собой тюркский текст: «Табагач –мес эле каны керден [...]йурнэтсен кинже мес эле. Кайтер оны [- -]эйгэ» – У‘ хват –медную руку где ты видел (?) [...П] усть пошлёт меньшую (маленькую)
руку. Принеси его [- -]домой’
Ф[ аттахов Ф., 1992].
Таким образом, аланская фраза Иоанна Цеца однозначно говорит о тюркоязычности алан.
По мнению сторонников алано-осетинской концепции, есть якобы другое неопровержимое доказательство осетиноязычности алан-асов, это –книга венгерского учёного Ю. Немета «Список слов на языке ясов, венгерских алан», опубликованная на немецком языке в Берлине в 1959г., переведённая на русский язык В.И. Абаевым и выпущенная отдельной книгой в 1960г. в г. Орд•жоникидзе.
Вся логика этой книги построена на априорно-безусловном признании осетиноязычности асов-алан. Поскольку автор Ю. Немет представляет асов-алан обязательно осетиноязычными, постольку случайно найденный в 1957г. в гос•архиве список слов с осетинскими лексическими единицами он приписывает венгерским асам (ясам). Вся работа по транскрипции словника, этимологизация его слов проходит со страстным стремлением найти в списке обязательно осетинские слова с тем, чтобы приписать их асам (ясам) и обязательно доказать их осетиноязычность. Поэтому словник ждёт своих объективных исследователей. Это дело будущего, здесь нас интересует не это. Интересуют вопросы: можно ли даже по этой книге Ю. Немета признать венгерских ясов осетиноязычными, и, исходя из этого, правильно ли поступил Ю. Немет, приписав список слов с предполагаемыми осетинскими лексическими единицами венгерским ясам?
Послушаем самого автора. Он пишет: «1.Ясы в Венгрии вплоть до XIXв. образуют одну административную единицу с куманами (кипчаками, половцами); оба народа носят обычно общее наименование язс-кунок, т. е. «ясы-куманы». Это можно объяснить только как результат старого тесного сообщества между двумя народами» [Немет Ю., 1960, 4]Д. анное сообщение автора наводит на мысль, что ясы и куманы составляют в основном одноязычное сообщество среди венгров, ибо разместились вместе, на одной территории и носят общий этноним ясы-куманы. Представим себе, если бы куманы и ясы были разноязычными, пришли бы в Венгрию в различное время, то разместились бы они вместе и носили бы общий этноним? Вероятно, нет.
Далее Ю. Немет продолжает: «Куманы же пришли в Венгрию в 1239г., убегая от нашествия монголов. Можно поэтому думать, что аланы появились в Венгрии преимущественно в составе куманского племенного союза. В пользу этого говорит и совместная жизнь куманов и алан в Южной России, на Кавказе и в Молдавии» [там же, 4].Мы уже имеем представление, что в названных регионах аланы были тюркоязычными и поэтому жили вместе с куманами, более того, до сегодняшнего дня аланами называют себя балкарцы и карачаевцы, а осетины называют балкарцев ассиями. Мы хорошо знаем, что волжских булгар по-другому называют ясами. Венгерский учёный Ерней сообщает, что после победы Святослава над булгарами в 969г. из Булгара в Венгрию переселились мусульмане, их называли ясами [Шпилевский С.М., 1877, 105].
Продолжим сообщение Ю. Немета. «В Венгрии известны семь местностей под названием Eszlar, Oszlar (из Aslar – «асы»). Предполагают, что в этих названиях скрывается имя ясов: as – это тюркское название алан, a la- r – тюркский показатель множественности; очевидно, так называли ясов куманы. Однако следует заметить, что название Eszlar в комитате Somogy (на юг от озера Платтен) засвидетельствовано уже в 1229г., т. е. до вторжения куманов, и притом в форме Azalar» [Немет Ю.,
1960, 4].Здесь нечего предполагать, ясно, что речь идёт об асах, что они себя называют по-тюркски
аслар. Следовательно, они точно говорили по-тюркски, а не по-осетински. О том, что аффикс мн. ч. не является результатом влияния тюркско-куманского языка, пишет сам Ю. Немет. Нам не известны случаи, чтобы какой-то народ свой собственный этноним применял вместе с чужим аффиксом множественного числа.
Далее, о чём же говорит следующее сообщение Ю. Немета: «Везде, где имеются куманские
л- ар
населения, мы можем встретить ясские поселения» [5].Если бы куманы и ясы были разноязычными,
разве они поселялись бы везде рядом?
Удивляет то, что после таких сообщений, которые должны были натолкнуть Ю. Немета на мысль об этнической и языковой идентичности или близости куманов и ясов, автор приходит к выводу о том, что
«куманы и яс –разного происхождения. Куманы –большой тюркский народ... яс же –народ иран•ского происхождения, ветвь аланов, близкородственная осетинам» [6].
Список попал в хранилище из архива фамилии Батиани. «Дата 12января 1422г. Содержание: судебный процесс вдовы Георга Батиани против Иоанна и Стефана Сафар из Чева» [7].Кроме упоминания о том, что селение Чев расположено по соседству с ясским селением, нет никакого основания для предположения принадлежности этого списка слов ясам, если не считать глубокого убеждения самого Ю. Немета в том, что якобы иранский с осетинским уклоном список слов должен быть отнесён к алано-ясскому. Фамилия Батиани говорит о том, что он, по-видимому, был
кавказско-осетинского происхождения, поэтому список слов имеет много осетинских слов. В то же время в списке очень много тюркских слов. С этой точки зрения список, найденный в Венгрии,
проанализирован И.М. Мизиевым [Мизиев И.М., 1986, 117–118].
Таким образом, утверждение Ю. Немета, что список, содержащий осетин•ские слова, принадлежит ясам-аланам, более чем спорное. Больше того, в настоящее время и сам список слов должен быть заново расшифрован объективно, а не с предвзятым стремлением обязательно найти там осетинские слова.
§ 4.С какими народами отождествляли алан их современники?
Это очень важный вопрос. Одно дело –мнение историков-современников алан, совсем другое дело
– старание современных нам учёных понять историю так, как им хочется.
Если представить так называемую скифо-сарматскую обширную территорию, то мы увидим, что на ней предшествующие по времени народы часто отождествляются с последующими. Так, ещё в ассирийских источниках VIIв. до н. э. киммерийцы отождествляются со скифами, хотя современными историками это оценивается так, как будто древние историки по ошибке путали их. Например, М.Н. Погребова, говоря об этом, пишет: «Возможно, ассирийцы и путали их» [Погребова М.Н., 1981, 48]. Далее, в более поздних источниках скифы отождествляются с сарматами, сарматы –с аланами, скифы, сарматы, аланы –с гуннами, аланы, гунны –с тюрками (т. е. с аварами, хазарами, булгарами, печенегами, кыпчаками, огузами) и т. д.
Приведём несколько сообщений об аланах. Римский историк IVв. Аммиан Марцеллин, который
очень хорошо знал алан и оставил самые полные сведения о них, писал, что аланы «во всём похожи на
гуннов, но несколько мягче их в нравах и образе жизни»
А[ ммиан Марцеллин, 1908,вып. 3, 242].
Переводчик «Истории иудейской войны Иосифа Флавия» (написана в 70-х гг. н. э.) на древнерусский язык этноним алан передаёт словом яс и без тени сомнения утверждает, что «язык же ясескыи ведомо
есть яко от печениженьска рода родися» М[
ещерский Н.А., 1958, 454]Э. ту цитату, где аланы-ясы
отождествляются с печенегами-тюрками, приводит и Вс. Миллер и указывает, что переводчик заменил
скифов печенегами, а алан ясами
М[ иллер Вс., 1887, 40]Я.
сно, что это замечание нисколько не
помогает Вс. Миллеру отождествлять алан с осетинами, наоборот, говорит лишь о том, что в XIв.
переводчик хорошо представлял, что и печенеги являются потомками скифов, и аланы –это ясы.
Кроме того, надо иметь в виду то, что древними историками аланы всегда описываются рядом с аорсами (т. е. с аварами), гуннами, хазарами, сабирами, булгарами, т. е. с тюркоязычными народами.
Аланы оставили заметный след и в Среднем Поволжье, и здесь их отождест•вляли с тюрками, в частности с хазарами. Так, в этом регионе встречаются топонимы, которые восходят к этнониму алан. У удмуртов сохранились предания о древних народностях. Они мифологического героя называли
алан-гасар (алан-хазар) и всё, что приписывалось ему, относили к народу нугай, т. е. татарам, которых по-другому называли ещё и курук (ку-иирк, где ку ‘белолицые’, иирк –синоним этнонима бигер ‘хозяин,
богатый’. –М. З.)
П[ отанин Г.Н., 1884, 192]З. десь налицо отождествление алан с нугаями-татарами.
В официальной исторической науке случаи отождествления скифов-алан-гуннов-хазар-тюрков объясняются обычно тем, что древние историки якобы часто путали эти народы. На самом деле они не могли путать, ибо говорили о событиях, свидетелями которых были сами. Для того, чтобы сознательно путать, у них тогда не было политических установок. По нашему глубокому убеждению, древние ничего не путали, современные же историки, исходя из своих предубеждений или политических установок, хотят понять древние источники по-своему и начинают «исправлять» их. Если внимательно и объективно изучить сообщения древних, то становится неопровержимо ясно, что в так называемых скифо-сарматских регионах и в древности, и в средние века жили в основном одни и те же племена. Эти
территории и сейчас населены в своей основе теми же народами.
Нельзя не отметить то, что сторонники алано-осетинской теории признают правильной лишь ту часть сообщения древних, которая относится к отождествлению скифов-сарматов-алан, а на другую часть сообщения об идентичности скифов-сарматов-алан-гуннов-тюрков-хазар-булгар и т. д. они и внимания не обращают. Следовательно, к изучению древних источников они подходят тенденциозно, несистемно. Это во-первых. Во-вторых, как мы видели выше, отождествление ими
скифов-сарматов-алан не является основанием для доказательства осетиноязычности алан, ибо скифы и сарматы не были осетиноязычными.
Ещё один факт заслуживает внимания. Как представляют себе некоторые современные историки этнический процесс в Восточной Европе?
Они думают, что из Азии в Восточную Европу постоянно прибывали всё новые и новые народы. О дни из них со временем растворялись в Европе, где условия жизни лучше. А в Азии, где условия жизни тяжелее, чем в Европе, новые народы быстро размножались и вели пристальное наблюдение за Европой: как только там какие-то народы начинали исчезать, они будто бы устремлялись в Европу. Через какое-то время этот процесс повторялся. Так, по представлению сторонников официальной
исторической науки, киммерийцы исчезли –появились скифы или, наоборот, появились из Азии скифы – исчезли киммерийцы; появились сарматы –исчезли скифы, среди сарматов размножались аланы, появились гунны (якобы первые тюрки) –постепенно исчезли аланы, появились авары (аоры-аорсы) – исчезли гунны, появились тюрки –исчезли авары, появились болгары –исчезли хазары, затем постепенно из Азии в Европу приходили печенеги, половцы, татаро-монголы, после которых приход тюрков из Азии в Европу прекратился. Такой процесс постоянного пополнения населения Европы за
счёт прихода «кочевников» из Азии реально мыслящему учёному не может казаться правдоподобным,
соответствующим действительности.
Почему же древние историки часто отождествляли (не путали!) предшест•вующих с последующими? Ответ ясен: на таких обширных территориях народ в своей основе не менялся,
менялся лишь этноним. Название племени, которое занимало господствующее положение, становилось общим этнонимом целого народа или даже целой большой территории, подчинённой этому племени. А господствующими в различные периоды истории выступали различные племена. Поэтому у одного и того же народа с течением времени этноним менялся. Таким образом, на обширных территориях, относимых к скифам и сарматам, в древности жили предки в основном тех народов, которые населяют эти территории и сегодня. С этой точки зрения, в киммерийцах, скифах, сарматах и аланах мы должны искать в первую очередь тюрков, славян и финно-угров, а не ираноязычных осетин, которые оставили
следы чересполосно только в Кавказском регионе. Случаи отождествления скифов-сарматов-алан с
тюркскими племенами доходят до наших дней. Например, и в древности, и сейчас тюрки –
б«алкарцы и
карачаевцы именуют себя этнонимом алан, как, например, адыгейцы... называют себя адыга, грузины
– сакартвело, осетины –ирон, якуты –саха и т. д. Аланами называют карачаевцев менгрелы, ассиями называют балкарцев осетины» [Хабичев М.А., 1977, 75]Э. то факт, и от этого никуда не уйдешь. Но один из основателей сармато-скифо-осетинской теории Вс. Миллер фальсифицирует его следующим образом. Предполагая, что балкарцы и карачаи должны быть обязательно пришлыми, а осетины – местными, он пишет: «Балкарцев (племя пришлое), вытеснивших из этих мест осетин, они (т. е. осетины) называют асами (асиаг –балкарец, Аси –страна, ими занятая), древним именем, сохранившимся в летописи в форме ясы. Однако, нет сомнения, не балкарцы, пришедшие в свои теперешние места весьма поздно, а осетины были ясами наших летописей; но имя прикрепилось к местности и осталось за нею, несмотря на смену народности. Чеченец называется по-осетински
цёцёнаг, ингуш –мэкэл, ногаец –ногайаг»
М[ иллер Вс., 1886, 7]В. озникает вопрос, почему же осетины
называют правильно и чеченцев, и ингушей, и ногайцев, допуская ошибку лишь по отношению к балкарцам? Если расшифровать загадочную путаницу Вс. Миллера, то получается так, что осетины сначала себя и свою территорию называли асиаг, затем, когда осетины спали, пришли балкарцы и перенесли спавших осетин на другую территорию, заняв их прежнюю территорию. На другой день осетины встали и, исходя из названия территории, не себя, как прежде, а балкарцев начали называть своим собственным этнонимом –ясы, а себя –иронцами, ибо они не помнили, как их самих называли. Каждому ребёнку ясно, что в жизни так не бывает и не может быть. Вс. Миллеру эта «сказка» нужна была для того, чтобы во что бы то ни стало доказать идентичность исторических асов и осетин.
Далее Вс. Миллер приводит примеры из топонимии Кавказа, которые напоминают осетинские
слова. Никто не сомневается в том, что среди кавказских топонимов имеются и осетинские, ибо они живут там, но в то же время там полно тюркских названий, по подсчетам специалистов последних – значительно больше. Из нескольких топонимических фактов и из того факта, что осетины не себя, а
балкарцев (по «ошибке») называют асами, который работает против автора, Вс. Миллер делает вывод:
«Есть основание думать, что предки осетин входили в состав кавказских аланов»
Т[ ам же, 15].При этом
он умалчивает о том, что балкарцы и карачаевцы именуют себя этнонимом алан, и менгрелы их называют аланами.
Таким образом, аланы, по устойчивому мнению их современников, были тюркоязычными. Если бы они были осетино- или ираноязычными, то многочисленные историки где-то упомянули бы об этом.
§ 5.Этноязыковая сущность асов-алан по другим данным
Имя алан впервые упоминается в источниках в Iв. до н. э., но варианты названия ас встречаются намного раньше. Например, по ассирийским и другим древневосточным источникам «имя удов прослеживается с глубокой древности, а именно с IIIтыс. до н. э., которых можно связать с
прикаспийскими удами»
Е[ льницкий Л.А., 1977, 4]Н. а основании обычного чередования звуков д–з в
тюркских языках можно заключить, что название уд – это вариант этнонима уз, который, безусловно,
означал тюрков (ср. ашина~асина
а‘ сская мать’) и означает часть тюрков, т. е. огузов (ак~уз
б‘ елые,
благородные узы’). Общеизвестны фонетические варианты этнонима уз: уд, ус, ос, йос, яс, аш, иш и т.
д.
Остаётся загадкой, почему асы стали затем называться аланами, почему известные нам источники отождествляют асов и алан. Об этимологии слова алан имеются различные точки зрения, но ни одна из них не пытается вывести его из слова албан. Между тем такая попытка может быть очень
плодотворной, ибо аланы жили в Кавказской Албании и до сих пор неизвестно, кто же были эти албаны.
Этот народ с Iв. до н. э. по VIIIв. н. э. часто упоминается во многих источниках, основной его состав жил в Кавказской Албании, которая занимала территорию у Каспийского моря, севернее реки Кура. Албания примерно соответствует Ширвану.
В этом регионе в скифское и сарматское время могли жить одни из предков современных азербайджанцев, называемые алуан (алуанк). Как отмечает Ф. Мамедова, албанское самосознание жителей этих мест зафиксировано в их самоназвании алуанк с Iв. до н. э. по VIIIв. н. э. в пределах всей Албании, а после «падения Албанского царства, как осколочное явление, и этноним, и албанское самосознание прослеживается в IX–XIXвв. в одной из частей страны –в Арцахе» [Мамедова Фарида,
1989, 109].
По фонетическим законам тюркского языка слово алуанк могло иметь варианты алан, албан, алван.
Звук к, по-видимому, является частью аффикса принадлежности
н- ыкы (алуанныкы –
л‘ юди,
принадлежащие к алуанам’). Сильно редуцированное ы почти не слышится, поэтому выпало очень быстро, двойное нн со временем даёт одно н, таким образом появляется слово алуанк, где звук к подвергается дальнейшему сокращению. Что касается звука у, то он здесь произносится как w, aw обычно звучит как нуль-звук или б, или в. Так, из алуау~алwан образовались алан, албан, алван. Все
они применялись активно. Вариант албан по-якутски означает
и‘ зворотливый, миловидный, красивый’.
Если это значение сохранилось и в слове алан, то оно подтверждает правильность сообщения Аммиана Марцеллина о том, что «почти все аланы высоки ростом и красивы видом, волосы у них русоватые, взгляд, если не свиреп, то всё-таки грозен» [Аммиан Марцеллин, 1908, 241].
Таким образом, аланы на Кавказе, по-видимому, первоначально были извест•ны под этнонимом
алуан, который затем получил формы алан, албан, алван.
Обратимся к другому этнониму алан – к этнониму ас с его многочисленными фонетическими вариантами. В древнетюркских рунических памятниках VIIIв. асы зафиксированы как тюркские племена. Они много раз упоминаются рядом с тюрками, киргизами и представлены как ветвь тюрков-тюргешей
[Бартольд В.В., 1968, 204и]
киргизов в долине реки Чу
Б[ артольд В.В., 1963, 492]В. осточные историки
Х–XI вв., в том числе и М. Кашгарский, сообщают о племени аз кеше
л‘ юди аз’, которые наряду с
аланами и каса (касогами), без сомнения, относятся к тюркским племенам
Б[ артольд В.В., 1973, 109].
Аль-Бируни как учёный заявляет, что язык у асов и алан напоминает языки хорезмийцев и печенегов [Кляшторный С.Г., 1964, 174–175]З. десь надо иметь в виду, что хорезмийцам лишь по некоторым словам, сохранённым в арабских источниках, приписан иранский язык подобно тому, как иранисты навязали этот язык и тохарам, и согдийцам, и другим историческим народам. На самом деле хорезмийцы были в основном тюркоязычными и входили в массагетский союз племён, которых древние отождествляли с гуннами. И, по сообщению Аль-Бируни, хорезмский язык был близок печенежскому, который в свою очередь, по сообщению переводчика Иосифа Флавия, напоминал аланский/ясский
язык.
Обратимся к русским летописям, в которых говорится, что в 965г. Свято•слав ходил на Козары
(Хазары. –М. З.), победил и ясов, и косогов. Здесь есть подтекст, отождествляющий хазар с ясами. Кроме того, ориенталисты, идентифицируя это сообщение с таковым восточного историка Ибн-Хаукаля, утверждают, что здесь речь идёт о походе Святослава на Волгу против хазар, булгар, буртасов [Шпилевский С.М., 1887, 103]Е. сли это так, то выходит, что булгар и буртасов Поволжья называли и ясами. Как пишет С.М. Шпилевский, у русского князя Андрея Боголюбского, жившего в XIIв., жена была
болгаркой Ш[
пилевский С.М., 1877, 115]А.
историк В.Н. Татищев эту жену князя называет «княжна
ясская» и утверждает, что князя А. Боголюбского в 1175г. убил брат «княжны ясской» (шурин князя)
Кючук
Т[ атищев В.Н., 1962, 375]К. ючук –явно тюркское имя. О том, что этноним ас обозначал тюркские
племена, говорит и наличие этого слова в составе многих тюркских этнонимов. Так, В. Ромадин,
готовивший к изданию труды В.В. Бартольда, основываясь на том, что в сочинении VIIв. «Бадаи
ат-таварих» киргизы называются асами, этноним киргиз, как состоящий из двух слов кырык и ас (‘сорок асов’), связывает с этническим или географическим термином аз, ас или ус [Бартольд В.В., 1963, 485]. Основа ас (яс, аз, ус, уз), по-видимому, имеется в составе этнонимов буртас, (бурта-ас) – л‘есные асы’
или
а‘ сы, занимающиеся бортничеством’, язгыр (огузские племена у М. Кашгари), ясыр – туркменские
племена [Кононов А.Н., 1958, 92]я, зыги – сарматское племя, огуз ‘белые, благородные узы’, тayлас (
таулы ас), т. е.
г‘ орные асы’, суас ‘водные асы’. Марийцы по своей древней традиции казанских татар
называли, часть из них и сейчас называет, суасами. Этноним суас был самоназванием татар
Е.И., 1963, 135;Закиев М.З., 1986, 50–54].
Ч[ ернышёв
Обратим особое внимание на два последних этнонима: таулас и суас. Как в слове тayлас (тулас),
которым называли одну из горных областей Хазарии
Б[ артольд В.В., 1973, 541, 544а], также,
по-видимому, и её население, так и в слове суас корень ас применяется вместе с тюркскими определяющими словами, что лишний раз доказывает тюркоязычность асов.
Пермские татары, предки которых были непосредственно связаны с биарами (билярами) и
булгарами, до принятия в то время сословного этнонима татар называли себя остяками, что означает
‘осские (ясские) люди’, ибо остяк происходит от слова остык~ослык. Остяки принимали участие и в формировании башкир, поэтому пермские и западносибирские татары и часть башкир их восточными соседями и сейчас называются остяками~иштяками~уштяками. Татарский историк конца XVIII – начала XIXвв. Ялчигул считал себя болгарлык иштэк. Еще в XVIIIв. пермские татары в своих
прошениях указывали, что их предки именовались остяками
Р[ амазанова Д.Б., 1983, 145]И. нтересен и
тот факт, что древние центры расселения пермских татар, ставшие затем уездными городками,
назывались Ос и Кунгур, названия эти совпадают с этнонимами ас и кунгур (т. е. кангыр – печенеги).
Таким образом, слово ас со всеми фонетическими вариантами для обозначения тюркоязычных племён применялось очень широко и параллельно со словом эр (ир-ар). По-видимому, в древности этноним ас как название восточных народов использовался весьма активно и у западных народов. Так, в скандинавской мифологии асами называли основную группу богов, в то же время утверждалось, что асы происходят из Азии, намекая на идентичность слов асы и Азия [Мифы народов мира, 1980, 120].
Имеется один любопытный штрих в описании иранистами истории алан. После депортации карачаевцев и балкарцев с Кавказа в своей основе тюркский, нартовский эпос, ставший за долгие века сосуществования карачай-балкарцев с осетинами общим для них, был объявлен только осетинским, и на этой основе осетин идентифицировали с аланами. На самом деле и здесь ларчик открывается очень просто: балкарцы и карачаевцы с древнейших времён до наших дней называют себя аланами, и этот эпос в первую очередь относится к аланам-тюркам (т. е. карачаево-балкарцам), за долгие годы совместной жизни и осетины усвоили нартовский эпос.
§ 6.Тесное взаимодействие алан с гуннами, хазарами и кыпчаками
Если проследить всю историю алан, то нетрудно заметить, что они теснейшим образом взаимодействовали с тюрками, сначала с сарматами и сарматскими племенами –роксоланами
(по-тюркски –ураксы аланами
а‘ ланами-земледельцами’), сираками (т. е. племенами сары-ак
‘бело-жёлтыми’, предками куманов), аорсами
a( op-awap-авар, -ос – греческое окончание), языгами
(тюрками-узами). Тесное взаимодействие алан с вышеназванными племенами признаётся всеми историками, лишь в определении этноязыкового состава этих племён мнения расходятся. Иранисты признают их ираноязычными, тюркологи –тюркоязычными, что подтверждается многочисленными историческими фактами.
Прежде чем разобраться с алано-гуннскими взаимодействиями, необходимо иметь представление
о самих гуннах. В официальной исторической науке утверждают, что гунны, поскольку они впервые упоминаются как хунны в китайских источниках, где-то во IIв. перекочёвывали якобы из Центральной Азии в Приуралье и оттуда в 70-х гг. IVв. хлынули в Восточную Европу, тем самым якобы начали так называемое Великое переселение народов; якобы гунны были первыми тюрками, появившимися в Европе; якобы по пути в Европу на Северном Кавказе покорили алан и во главе с вождём Баламбером перешли Дон, разгромили проникших в Северное Причерноморье готов, остготов, а вестготов прогнали оттуда во Фракию, якобы, пройдя через Кавказ, опустошили Сирию и Каппадокию, обосновавшись в Паннонии, делали набеги на Восточную Римскую империю. В 451г. при Аттиле вторглись в Галлию, но на Каталаунских полях были разбиты римлянами, вестготами, франками. После смерти Аттилы (453г.) среди гуннов возникли распри, и германские племена разгромили их в Паннонии. Союз гуннов распался,
они ушли в Причерноморье. Постепенно гунны исчезают как народ, хотя их имя ещё долго встречается
в качестве общего наименования кочевников Причерноморья
Г[ умилёв Л.Н. Гунны].
От такого нереального объяснения истории Л.Н. Гумилёвым возникают вопросы: могли ли кочевники, переправившись через Волгу, разгромить сильных алан, готов, сирийцев, анатолийцев (в Каппадокии), население Паннонии, Галлии, Северной Италии? Конечно, нет, это нереально. Как же установил Л.В. Гумилёв, что гунны исчезли, а их этноним долго встречается в качестве общего наименования кочевников Причерноморья? Откуда ему известно, что этноним гунны долго обозначал
не гуннов, а других? Кого же? Почему же перемещение римлян и вместе с ними других народов (вернее,
армии и колонизаторов) при создании огромной Римской империи не называлось Великим переселением народов, а перемещение с периферии в центральные регионы Римской империи других народов (освободительной армии, мстящей колонизаторам) именуется Великим переселением народов? Почему же тюрки сначала в лице гуннов, а затем под названием аваров, тюрков, хазар, печенегов, кыпчаков постоянно мигрировали из Азии в Европу? Куда они девались там? Как они так быстро размножались в Азии? И так далее. Если постараться ответить на эти вопросы, то становится ясно, что традиционное представление об истории тюрков сформировано тенденциозно, без учёта реальной исторической обстановки.
Если объективно суммировать все исторические данные на реальной исторической почве, то нетрудно представить, что гунны (сен или hen) сначала были незаметными тюркоязычными племенами среди тюркоязычных скифов и сарматов. В Iв. н. э. они начали давать о себе знать. Греческие историки, отмечая наличие их в Европе, ни словом не обмолвились об их приходе из Азии.
Так, Дионисий (конец I –начало IIвв.) отмечает, что на Северо-Западной стороне Каспийского моря
живут скифы, унны, каспийцы, албанцы, кадусии...
Л[ атышев В.В., 1893, 186]К. ак мы не раз доказывали,
скифы были в основном тюркоязычными (см. Этнические корни татарского народа, §§ 3–6)у, нны –это
hуны, где звук h выпадает, каспийцы –также тюркоязычные
л‘ юди скал’
к( ас ‘скала’, пи~би-бай
б‘ огатый
хозяин’), албанцы –аланы, кадусии –тюркские узы~усы среди кад ‘скал’.
Птолемей (IIв. н. э.) пишет, что в Европейской Сарматии «ниже агафирсов (т. е. акациров~агач
эров
л‘ есных людей’. –М. З.) живут савары (тюркоязычные сувары. –М. З.), между вастернами и
роксоланами (ураксы аланами, т. е.
1883, 231–232].
а‘ ланами-земледельцами’. –М. З.) живут хуны» [Латышев В.В.,
Филосторгий, живший в конце IVв. (т. е. тогда, когда, по мнению некоторых учёных, гунны переселялись в Восточную Европу), описывая гуннов, ни единым словом не упоминает об их приходе из Азии, а пишет: «Эти унны –вероятно, тот народ, который древние называли неврами; они жили у
Рипейских гор, из которых катит свои воды Танаид»
Л[ атышев В.В., 1893, 741].
Зосим (IIпол. Vв.) предполагает, что хунны –это царские скифы
Т[ ам же, 800].Объективный
анализ этнографических данных даёт основание утверж•дать, что царские скифы были предками
тюркоязычных народов
К[ араль•кин П.И., 1978, 39–40].
Таким образом, среди племён, называемых скифами и сарматами, в самом начале нашей эры дают о себе знать гунны, которые в ассирийских и других восточных источниках упоминаются среди племён, живших в IIIтыс. до н. э. В IVв. в борьбе за господство на Северном Кавказе они победили аланскую власть и вместе восстали против колониальной политики Римской империи, сначала в Каппадокии, затем и в западной части этой империи, где появились новые колонизаторы в лице готов. Естественно, ни гунны, ни аланы как народ не переселялись на Запад, как это представляют себе сторонники
«великого переселения народов», всё глубже на Запад проникали гунно-аланские войска. Основной состав гуннов и алан остался на своих прежних местах расселения.
В конце IVв. гунны вместе с аланами обрушились на готов, которые хотели обосноваться в Северном Причерноморье. Основной историк гуннов и алан этого периода Аммиан Марцеллин часто отождествлял их, ибо они были этнически очень близкими. «Аммиан Марцеллин не только подчёркивал, что именно содействие алан помогло гуннам, но и самих нападавших нередко называл аланами» [Виноградов В.Б., 1974].
После смерти Аттилы (453г.) гуннский союз постепенно распался, и гунны как господствующая сила больше не появляются, они растворяются среди тюркоязычных алан и хазар, но при этом сохраняют и свой племенной этноним hун (сен).
В Галлии аланы входят в тесный контакт с вандалами (восточными германцами), вместе они опустошили Галлию и в 409г. поселились в Испании, аланам досталась средняя часть Лузитании (позднее –Португалии) и Картахена. Однако в 416г. вестготы вступили в Испанию, аланы были ими разгромлены. В мае 429г. вандальский король Гейзерих вместе с подчинёнными ему аланами переправился в Африку, там, разгромив римские войска, создал своё новое государство вандалов и алан. В итоге аланские войска растворяются среди вандалов и местных народов. Но в Северном Причерноморье, на Кавказе гунны и аланы продолжают тесно сотрудничать.
После распада гуннской империи, в период безвластия, различные племена и народности пытаются стать господствующими, поэтому в византийских источниках часто фигурируют их этнонимы: акациры, барсилы, сарагуры, савиры, авары, утигуры, кутригуры, болгары, хазары. Все эти этнонимы принадлежат тюркским племенам. Барсилы –это жители Берселии (Берзилии), которая во многих
источниках считается страной алан. Здесь есть явное отождествление алан с барсилами~берсулами,
считавшимися родственными хазарам
Ч[ ичуров И.С., 1980, 117]Б. ольше того, из Берзилии же вышли и
хазары. Так, Феофан в 679–680гг. пишет: «Из глубин Берзилии, первой Сарматии, вышел великий
народ хазары и стал господствовать на всей земле по ту сторону вплоть до Понтийского моря»
И.С., 1980, 61].
Ч[ ичуров
С Vв. среди кавказских аланских, т. е. многочисленных тюркских, племён начинают давать о себе знать и другие племена: хазары, булгары, кыпчаки и т. д. После блестящего выступления тюркских племён во главе с гуннами против колониальной политики готов и римлян гунны перестают быть господствующими, их место занимают аланы и хазары, которые соперничают на политической арене до Х в. «С Vв. возрастает натиск хазарского каганата, установившего затем контроль над аланами»
[Виноградов В.Б., 1974, 118]В.
VIIIв. во время аланской экспансии аланы ещё раз доказывают, что они
сторонники хазар. «В Х в. наметился перелом. Теперь уже хазары вынуждены были оценить своих бывших вассалов следующими словами: “Царство алан сильнее и крепче всех народов вокруг нас”» [Виноградов В.Б., 1974, 118–119].
В XIв. на Северном Кавказе начинают возвышаться другие племена –половцы (кыпчаки), которые
сразу же сближаются с аланами, и между ними устанавливается мир и любовь
36]. В этом регионе аланы вместе с половцами принимают христианство.
Д[ жанашвили М., 1897,
Аланы и половцы в 1222г. вместе выступают против монголо-татар. Видя, что они вместе представляют непреодолимую силу, монголо-татары пошли на хитрость. «Видя опасность, военачальник Чингисханов... отправил дары к половцам и велел сказать им, что они, будучи единоплеменниками монголов, не должны восставать против своих братьев и дружиться с аланами, которые совсем иного рода» [Карамзин Н.М., 1988, 142]З. десь монголо-татары учли, по-видимому, то обстоятельство, что в составе их войска к этому времени преобладали кыпчакоязычные тюрки Средней Азии, поэтому они обращались к кыпчакам как к единоплеменникам, а аланы Кавказа были частично кыпчаками (предки карачаево-балкарцев), а частично огузами (предки азербайджанцев –жителей Кавказской Албании –Алании).
Как известно, вскоре вся кыпчакская степь переходит в руки монголо-татар. Волжская Булгария,
основной состав населения которой назывался ясами, покоряется монголо-татарами в 1236г., а аланы
– ясы Северного Кавказа –в 1238г.
Таким образом, аланы и свой славный боевой, и политический путь прошли рука об руку со своими тюркоязычными сородичами: гуннами, хазарами, половцами. С XIIIв. аланы-ясы перестают быть господствующими среди других тюркоязычных племён. Но это ни в коем случае не означает, что они исчезли физически, они сохранились среди других тюркоязычных племён и постепенно входили в их состав, принимая их этноним. Такой сильный разбросанный по всей Евразии народ, как аланы-ясы, ни по одному из признаков не может быть отождествлен с ираноязычными осетинами и «по щучьему велению» не мог почти внезапно уменьшиться до параметров осетин Кавказа.
Если бы скифы, сарматы и аланы были осетиноязычными, то они по всей Евразии должны были оставить после себя осетинские топонимы. Их нет, если их искусственно (наукообразно) не создать. Так, по всем признакам аланы были тюркоязычными и принимали участие в образовании многих тюркских народов.
ЛИТЕРАТУРА
Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. Т. 1.М.-Л., 1949.
Аммиан Марцеллин. История. Киев. 1908.Вып. 3.
Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк //Соч. Т. II.Ч. I.М., 1963.
Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов //Соч. Т. V.М., 1968.
Бартольд В.В. Введение к изданию «Худуд ал-алм» //Соч. Т. VIII.М., 1973.
Бартольд В.В. География Ибн Саида //Соч. Т. VIII.М., 1973. Виноградов В.Б. Аланы в Европе //Вопросы истории. 1974.№8. Гумилев Л.Н. Гунны //БСЭ. 3-е изд. Т. 7.
Джанашвили М. Известия грузинских летописей о Северном Кавказе //Сборник по описанию местностей и племён Кавказа. Тифлис, 1897.Вып. 22.
Ельницкий Л.А. Скифия Евразийских степей. Историко-археологический очерк. Ново•сибирск, 1977.
Закиев М.З. Проблемы языка и происхождения татар. Казань, 1986.
Каралькин П.И. О древнейшем способе доения скота //Этнография народов Алтая и Западной
Сибири. Новосибирск, 1978.
Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1988.
Кафоев А.Ж. Адыгские памятники. Нальчик, 1963.
Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники. М., 1964.
Кононов А.Н. Родословная туркмен. М.-Л., 1958.
Кузнецов В.А. Аланы //БСЭ. 3-е изд. Т. 1.
Лайпанов К.Т., Мизиев И.М. О происхождении тюркских народов. Черкесск, 1993.
Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. СПб., 1893.Т. 1.
Мамедова Фарида. К вопросу об албанском (Кавказском) этносе //Известия АН Азерб. ССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1989.№3.
Мещерский Н.А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.-Л., 1958.
Мизиев И.М. История рядом. Нальчик, 1990.
Мизиев И.М. Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа. Нальчик, 1986.
Миллер Вс.Ф. Древний осетинский памятник из Кубанской области //Материалы по археологии
Кавказа. М., 1893.Вып. 3.
Миллер Вс. Осетинские этюды. Исследования. М., 1887.
Миллер Вс. Эпиграфические следы иранства на юге России //Журнал министерства народного просвещения. 1886.Октябрь.
Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980.Т. 1.
Немет Ю. Список слов на языке ясов, венгерских алан. Орджоникидзе, 1960.
Погребова М.Н. Памятники скифской культуры в Закавказье //Кавказ и Средняя Азия в древности и средневековье. М., 1981.
Потанин Г.Н. У вотяков Елабужского уезда //Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1884.Т. 3. 1880–1882.
Рамазанова Д.Б. К истории формирования говора пермских татар //Пермские татары. Казань, 1983.
Татищев В.Н. История Российская. М.-Л., 1962.Т. 1.
Фаттахов Ф.Ш. Зеленчукская эпитафия... //Язык утилитарных и поэтических жанров памятников татарской письменности. Казань, 1990.
Фаттахов Ф.Ш. На каком языке говорили аланы? //Язык утилитарных и поэтических жанров памятников татарской письменности. Казань, 1990.
Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное формообразование и словообразование. Черкесск,
1977.
Чернышёв Е.И. Татарская деревня второй половины XVIи XVIIвв. //Ежегодник по аграрной истории
Восточной Европы 1961г. Рига, 1963.
Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения. М., 1980.
Шпилевский С.М. Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губернии.
Казань, 1877.
Из книги «ТАТАРЫ: Проблемы истории и языка» (Сборник статей по проблемам лингвоистории; возрождения и развития татарской нации). Казань, 1995.С. 38–57
А.Г. КУЗЬМИН
ОБ ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ВАРЯГОВ
(к постановке проблемы)
В книге: Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях. 2-е изд.
М.: НП ИД «Русская панорама», 2004.С. 576–620.
Публикуется по изданию в журнале «Вопросы истории», 1974,№11
Известная летописная легенда рассказывает, что Древнерусское государство было основано пришельцами
из-за моря – «варягами», приглашёнными на княжение племенами словен, кривичей, веси, мери и чуди. Летопись называет имена трёх братьев, пришедших «с родом своим» на княжение (Рюрик, Синеус, Трувор), сообщает об основании ими ряда городов и распределении их между «мужами», отмечает, что новгородцы происходят «от рода варяжска» и от варягов новое государство получило название «Русь». Отделившийся от Рюрика варяжский отряд Аскольда и Дира захватил Киев. Позднее, после смерти Рюрика, Олег (по другой версии –Игорь), обманом устранив Аскольда и Дира, утвердился в Киеве, а власть варягов и имя «Русь» распространились на всю территорию, прилегавшую к пути «из варяг в греки» 1. Пересказанная легенда противоречит другим летописным текстам и внутренне противоречива. Летопись содержит и тексты, в которых «русь» отождествляется с полянами (то есть населением Среднего Поднепровья), а варяжские князья дают славянские наз•вания вновь построенным городам, даже если эти города возникают на неславянской территории (например, Белоозеро).
Историографическая традиция, идущая от З. Байера, отождествляет варягов с германоязычными норманнами, исходя из факта совпадения некоторых варяжских имён (а также имён русских послов и купцов из договоров Олега и Игоря с греками) со скандинавскими именами. Это отождествление является основой «норманизма». Крайние норманисты связывают с норманнами все основные черты древнерусской цивилизации, умеренные настаивают лишь на принадлежности к норманнам княжеской династии и социальной верхушки возникшего в IX в. государства. Традиционный антинорманизм, у основания которого стоял М.В. Ломоносов, признавал варягов за балтийских славян или этнически разнородное прибалтийское население. Сторонники этого направления
обращали внимание на то, что летописец указывает не на скандинавское, а на северогерманское «заморье», заселённое в тот период славянами. Полемизируя с единственным серьёзным аргументом норманистов – совпадениями ряда варяжских и скандинавских имён, М.В. Ломоносов справедливо указывал, что «на скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования» 2. Столетие спустя С. Гедеонов высказывал убеждение, основанное на полуторастолетнем опыте историографии, что «при догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима» 3. Такой вывод неизбежно вытекал из факта отсутствия в древнерусском языке и культуре (в том числе в древнерусском язычестве) бесспорных германизмов. В советское время, в 30–40-е гг., акцент переместился на анализ общих и конкретных условий возникновения государств как спонтанного закономерного процесса, а норманизм критиковался главным образом за игнорирование или недооценку этого марксистского положения. Представление о незначительной
роли в древнерусской истории варяжского элемента делало, по существу, излишним уточнение вопроса о том, что он собой представлял. Фактически же была сделана уступка норманизму: признавалось, что варяги –это скандинавы. Однако сложившиеся представления о соотношении автохтонного и привнесённого начала в последнее время серьёзно пошатнулись. В археологической литературе всё более широкое обоснование получает тезис, что удельный вес норманно-варягов был намного значительней, чем это предполагалось некоторое время назад. С норманнами теперь связывается подавляющая часть социальной верхушки Древнерусского государства. На Белое озеро и Верхнюю Волгу, согласно новым представлениям, варяги-норманны проникают примерно на столетие раньше славян 4. Значительно усилились германские акценты и в лингвистике, особенно в объяснении отдельных имён или названий днепровских порогов 5. Нетрудно заметить, что нарастание количества уже подводит к необходимости осознания нового качест•ва. Признание социальной верхушки иноплеменной делает беспредметным рассуждение о возникновении государства как автохтонного процесса: представители крайнего норманизма как раз и настаивают на ведущем положении пришельцев-норманнов. Но новый материал неизбежно порождает старые вопросы. Снова возникает потребность объяснить, почему на территории, где соприкасаются варяги и угрофинны, распространяется славянский язык, почему нет сколько-нибудь заметных проявлений германских верований в язычестве Древней Руси, почему так быстро исчезают варяжские имена, причём в княжеской динас•тии раньше, чем у рядовых дружинников. На все эти «почему» норманизм, очевидно, не в состоянии дать ответ. А это означает, что необходимо более тщательное выяснение природы тех этнических элементов, которые многие археологи и отчасти лингвисты признают северогерманскими.
Несколько лет назад автор настоящей статьи пытался обосновать положение о том, что варяги были не
скандинавами, а выходцами с южного побережья и островов Балтийского моря. Это положение вызвало возражения 6. Так, крупнейший знаток славянских древностей Г. Ловмяньский согласился с тем, что «Русь» варяжской легенды – это балтийская «Ругия» (о. Рюген). Но он не признал за летописной легендой никакого реального содержания и совершенно отделил эту «Русь» от варягов, считая последних скандинавами. Недоверие к предложенному решению в значительной мере проистекает из убеждённости, что население южного берега Балтики с VI–VIIвв. было чисто славянским, а варяжские имена были явно неславянскими. Между тем в статье не
случайно говорилось о «славяноязычном», а не славянском населении. Эти понятия не идентичны. Ибн-Якуб (X в.) отмечал, что «главнейшие из племён севера говорят по-славянски, потому что смешались с ними» 7. Г. Меркатор прямо указывал на двуязычие балтийских рутенов-ругов: язык их «был словенской да виндальской» 8. В статье отмечено, что это факт «исключительной ценности» 9. Однако далее предположения о наличии в Прибалтике значительного неславянского и негерманского этнического элемента, смешавшегося позднее либо с германцами, либо со славянами, автор в то время не пошёл, а это обстоятельство существенно ослабило и доказательность вывода о местоположении варягов. Очевидно, нельзя решить ни одного вопроса, связанного с варягами, не определив, кто они такие.
Источники о варягах рассматривались неоднократно, и исследователям неизменно приходилось отмечать противоречивость имеющихся сведений. В русских летописях, в частности, отчётливо прослеживаются по меньшей мере два взгляда на этническую природу варягов: в одном случае это какой-то прибалтийский народ, в другом –все прибалтийские народы, в одних случаях славяне и варяги понимают друг друга без переводчика, в других – говорят на разных языках. Представление о многослойности этнографического введения Начальной летописи, содержащего противоречивые сведения о варягах, прочно вошло в литературу 10. Сложнее обстоит дело с выяснением вопроса, кто имеется в виду под «варягами» как представителями особой этнической группы, отличной от свеев (шведов), урман (норманнов-норвежцев), готов, «руси» (балтийской), агнян и др. 11 Поэтому не лишним будет напомнить данные, свидетельствующие о нескандинавском местоположении этого этноса.
Русские летописи называют Балтийское море «Варяжским». По сообщению С. Герберштейна, аналогичное название сохранялось ещё и в XVIв. у балтийских славян: подобно русским московским, «русские» из северной Германии именовали море «Варецким». У других народов оно называлось «Немецкое», «Прусское», «Венетское»
12. Этот факт не раскрывает этнической природы варягов, но он указывает на прямые связи восточных славян с балтийскими. В связи с упоминанием «Варяжского» моря летописец даёт и уникальное пояснение: «По сему же морю седять Варязи семо ко въстоку до предела Симова, по тому же морю седять к западу до земле Агнянски и до Волошьски». Указание на расселение варягов «до предела Симова» обычно представляется свидетельством туманных понятий летописца. Между тем оно, возможно, очень конкретно. Согласно Хронике Георгия Амартола, использованной в летописи, «предел Симов» начинался южнее Каспийского моря. Но под влиянием традиции, идущей, по всей вероятности, из Хазарского каганата, на Руси было распространено представление, будто некоторые народы Восточной Европы имеют непосредственное отношение к Палестине. Так, летописец в рассуждении о народах под 10г. уверяет, будто волжские болгары –это «сыны Амонове», а «хвалисы» – «сынове Моавли» 13. И те, и другие признаются, таким образом, семитскими народами. Отсюда и убеждение, будто Волга
«идеть на въсток, в часть Симову» 14.
Указание на «предел Симов», следовательно, имеет в виду лишь соприкосновение с землями Волжской Болгарии. Представление это созвучно той части варяжской легенды, где говорится о подчинении власти Рюрика земель веси, мери и муромы, то есть всего Верхнего Поволжья. Восточный автор XIв. ал-Бируни также считал, что «море варанков» и одноимённый народ «на его берегу» непосредственно примыкали к Болгарии 15. Очевидно, в тесной связи с этими представлениями находится и версия о варяжском происхождении Новгорода. По мнению А.А. Шахматова (впрочем, им не развитому), в «Древнейшем своде 1039г.» было смешение словен и варягов 16.
Западные пределы расселения варягов летописец ограничивал землями «Агнянской» и «Волошской». Этноним «агняне» соседствует в летописях со свеями, готами, варягами, русью. В то же время даны, один из самых активных «норманнских» народов, в Повести временных лет даже не упоминаются. На это обстоятельство постоянно обращалось внимание, и в объяснении его наблюдается общий подход: коренное население Дании именно англы. Название это имеет географическое происхождение (от Angeln –угол): в области
Шлезвиг-Гольштейн на границе нынешней Германии и Дании два залива образуют «угол», и соответствующее название сохраняется на протяжении всего средневековья и даже в новейшее время 17. Напомним, что с землями англов соприкасались области расселения балтийских славян, именно вагров.
Несколько сложнее обстоит дело с землёй «Волошской». А.А. Шахматов пришёл к выводу, что первоначально «волохами» назывались кельты, а затем славяне так именовали франков и все романские народы, входившие в состав франко-романской империи 18. Это объяснение представляется убедительным и автору настоящей статьи. Но поскольку оно вызвало возражения 19, а развёртывание аргументации потребовало бы много места, придётся пока оставить этот вопрос открытым, тем более, что западный предел и без того фиксируется достаточно надёжно. С другой стороны, решение вопроса об этнической принадлежности варягов неизбежно прольёт свет и на проблему «волохов» и «Волошской земли».
Прямое указание на «варяжское Поморье» как южный берег Балтики имеется в Ермолаевском списке Ипатьевской летописи. Говоря об убийстве польского короля «Премышлява» (Пшемысл IIбыл убит в 12г.), западнорусский летописец отмечает, что король был таким образом отмщён за смерть своей первой жены
Лукерьи, которая «бо бе рода князей Сербских, с Кашуб, от помория Варязкаго от Стараго града за Кгданском» 20. Запись эту норманисты игнорируют, возможно, из-за недоверия к Ермолаевскому списку, как относительно позднему. Но если допустить, что обозначение Поморья как «варяжского» принадлежит переписчику XVIIв., то это будет указывать на живучесть традиции, а никак не на её отсутствие. «Варяги» оставили ряд топонимов на территории от Мекленбурга до Пруссии (на том или ином удалении от моря). Производные от этнических названий «варин» и «вэринг» широко представлены в саксонских именах. В Норвегии зафиксирован топоним
Varangerfjord 21. Однако значение этих фактов совсем не то, которое им придают норманисты. Эти факты свидетельствуют о наличии в Прибалтике этнической группы, именовавшейся «варягами», выходцы из которой во всех названных областях были посторонним, пришлым элементом. Заметим также, что «свеи» –шведы –на той
же территории известны под своим именем.
Можно напомнить и о том, что «варяги», ограбившие в 1188г. новгородцев, не были ни свеями, ни готами и что только из южных областей Прибалтики они могли прийти в 1201г. в Новгород «горою», то есть сушей 22. Спиридон-Савва, поставленный в 14г. митрополитом в Литве, а затем бежавший из заключения на Русь, написал целый трактат с обоснованием преемственности власти русских князей от римских императоров через посредство якобы потомка их –Рюрика. Для автора было само собой разумеющимся, что Рюрик явился в Новгород с южного берега Балтики, именно из Привисленья 23. Если учесть, что с XIпо XVвв. у новгородцев не прерывались связи со всем балтийским побережьем, то в таком представлении можно увидеть отражение ещё живой традиции.
Давняя мысль об участии балтийских славян в колонизации северозападных районов Руси обычно опиралась на лингвистический и этнографический материал. В этом плане не потеряли своего значения работы Н.М. Петровского, П.Я. Черных, Д.К. Зеленина. В последнее время в её пользу приводится всё большее количество данных археологии. Частные наблюдения В.Б. Вилинбахова, И.И. Ляпушкина, В.М. Потина, В.В. Седова получают новое значение в свете изучения Г.П. Смирновой новгородской керамики: в ранних слоях археологического Новгорода заметный компонент составляет керамика, имеющая аналогию только в Мекленбурге 24.
Естественная, «заманчивая», по выражению Г. Ловмяньского, гипотеза о колонизационном движении морем на восток получает то самое материальное обоснование, которого, как полагал польский учёный, ей до сих пор не хватало 25.
В то время как в пользу локализации варягов у южного берега Балтики говорит ряд прямых показаний источников, для отождествления их со скандинавами нет ни прямых, ни косвенных данных. Правда, у шведских политических деятелей XVIв., по-видимому, возникало желание с помощью варягов «вторгнуться» в русскую историю. Этот сюжет затрагивался в не дошедших до нашего времени письмах Юхана IIIИвану Грозному. Возражая шведскому королю, царь не соглашался с тем, что «за несколько сот лет в Свее короли бывали». «И мы того не слыхали, –замечает он, –опричь Магнуша, который под Орешком был, и то был князь, а не король» 26. Юхан в какой-то связи упомянул варягов –наёмников Ярослава Мудрого. Грозный на это возражал, что «в прежних хрониках и летописцех писано, что с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом на многих битвах бывали варяги, а варяги – немцы, и коли его слушали, ино то его были» 27. Ярослав, как известно, был женат на дочери шведского короля Ингигерде (по матери –внучке ободритского князя), и в свите княгини должны были находиться выходцы из Швеции. О наличии же шведского элемента в дружинах первых русских («варяжских») князей (IX–Xвв.) и Юхану было неизвестно.
Локализация варягов у южного побережья Балтики сама по себе не решает вопроса об их этнической принадлежности. Прибалтика издавна отличалась крайне пёстрым составом населения. С одной стороны, здесь были условия для длительного сохранения остатков древних этнических общностей (на островах, например), а с другой – сюда неизменно докатывались волны великих переселений народов. Не случайно у средневековых авторов Прибалтика ассоциировалась либо с «кузницей народов», либо со своеобразным их музеем (при описании состава населения города Волина, Скандинавии и других районов). И хотя в IX–Xвв. здесь господствовал славянский язык, в отдельных районах были живы старые дославянские традиции и в быту, видимо, сохранялся свой «домашний» язык. У «варяжской Руси» этот второй язык назывался «виндальским».
Помимо Руси, варяги хорошо были известны ещё в Византии. Но и византийские источники противоречивы, и разбиравший их наиболее обстоятельно В.Г. Васильевский приложил немало усилий и остроумия, чтобы по возможнос•ти избавиться от противоречий. Его главный вывод заключался в том, что «варанги» и «русь» в Византии первой половины XIв. не различались и говорили на славяно-русском языке. После завоевания Британии норманнами в [....]г. дружина постепенно превращается из варяго-русской в варяго-английскую. Ряд важных фактов автору, однако, объяснить не удалось. К этим фактам следует, прежде всего, отнести прямое
указание Скилицы (XIв.) и Кедрина (XIIв.) на то, что «варанги, по происхождению кельты, служащие по найму у греков» 28. У В.Г. Васильевского оно вызвало недоумение. Между тем сущест•венно уже то, что иных
определений этнической принадлежности «варангов» византийские авторы не дают. Никифор Вриений (XIIв.) полагал, что «секироносцы» (варанги) происходили «из варварской страны вблизи океана и отличались издревле верностию византийским императорам» 29. «Страна вблизи океана» –вполне подходящее определение прибалтийского Поморья (Скандинавия обычно воспринималась как большой остров в океане), и это единственный в Европе район, где христианская цивилизация в XIIв. ещё не утвердилась. Вопроса о замене варяго-русской дружины варяго-английской ниже придётся коснуться особо. Пока же ограничимся наблюдением
В.Г. Васильевского, что в хрисовуле Алексея Комнина 1088г. «варанги» отличаются от «англян», равно как от франков и немцев 30. Это обстоятельство делает особенно существенными указания на принадлежность варягов к кельтам.
Может показаться странным, что за два с половиной столетия интенсивного изучения «варяжского вопроса» даже не было предпринято попыток проверить указания византийских авторов относительно кельтов. Это, однако, не случайно. От их некогда обширного этнического массива, проникавшего едва ли не во все уголки Европы, сохранились ныне небольшие осколки: Ирландия, Шотландия, Уэльс, французская Бретань. Совсем недавно
угасла кельтская речь в Корнуэлле и на острове Мен. Наследие древней кельтской культуры досталось другим народам. И хотя кельтские традиции неизменно пробивались через толщу веков, в основных европейских странах к ним относились ревниво и даже враждебно. Особенно агрессивно вела себя немецкая наука, заражённая идеями пангерманизма. Географическое (кстати, кельтское по происхождению) понятие «Германия», которая у древних авторов охватывает территорию от Дона до Рейна или даже до Атлантического океана (и которая заменила прежнее название «Кельтика»), стало сплошь и рядом подменяться этническим. В результате кельтам просто не оставалось места на карте Европы. И лишь немногие немецкие учёные указывали на антиисторичность и в конечном счёте на ненаучность такого подхода.
Кельты –одна из крупнейших ветвей индоевропейских народов. Сложение этого этноса обычно связывается с Центральной Европой, но вопрос этот пока не может считаться решённым. Язык кельтов ближе всего стоял к североиталийским, хотя, возможно, речь идёт лишь о языке кельтов этого района. Дело в том, что кельты расселились весьма широко, повсеместно смешиваясь с предшествующим населением. Язык бриттов, галлов, кельтоиберов (в Испании), кельтоскифов (на значительных территориях контактных зон между этими двумя народами) более или менее существенно различается, а материала для его восстановления пока очень мало. Кельты проникали и в глубь Италии и на Балканский полуостров. Значительная их группа переселилась в IIIв. до н. э. в Малую Азию, где до Vв. н. э. они сохраняли самобытность под именем галатов. Уже это обстоятельство предопределяло хорошее знакомство византийских авторов с кельтами как народом, отличным от других европейских племенных образований. Кельты заселяли также многие острова у северо-западного побережья Европы, а кельтское племя венетов было наиболее искушённым в морском деле европейским народом на рубеже нашей эры.
Бесспорный факт господства кельтов в северных морях, а также наличие в источниках названия Балтийского моря как «Венедского» (или «Венетского») залива уже являлись достаточным основанием для того, чтобы поставить под сомнение тезис германистов о Прибалтике как районе формирования герман•ского этноса. В известной степени это было сделано А.А. Шахматовым в работе, посвящённой славянокельтским контактам 31. Согласно построению А.А. Шахматова, славяне и германцы некогда были разделены между собой племенами венедов или венетов. Название говорит о принадлежности этого племени к кельтам. Именно в Прибалтике кельты подчинили славян, что способствовало распространению имени венедов также на славянские племена. Автор приводит большой перечень предполагаемых заимствований в славян•ском языке из кельтского, причём видное место среди них занимают понятия общественного и государственного порядка, а также военные и хозяйственные термины. Язык прибалтийских кельтов уже носил на себе следы романизации. Здесь, на севере, он подвергся германизации, и некоторые германизмы проникают в славянский мир через посредство кельтов. Кельты стали передатчиком также ряда иранизмов.
Концепция А.А. Шахматова была подвергнута критике К. Бугой, М. Фасмером и некоторыми другими авторами 32. Они, несомненно, правы, отмечая, что все возможные языковые контакты рассматривались А.А. Шахматовым в одной плоскости, через призму одной хронологической эпохи.
Тем не менее совершенно негативное отношение к работе А.А. Шахматова не может быть оправдано. Учёный выявил ряд важных фактов, которые нельзя игнорировать. И не случайно Ю. Покорный, в свою очередь отметивший ряд бесспорных кельтославянских схождений, главную ошибку А.А. Шахматова видел в недостаточном историческом обосновании лингвистических фактов. Ю. Покорный вслед за рядом других немецких филологов для объяснения этих совпадений предположил посредничество иллирийцев 33. Широкое совпадение топонимики Иллирии и Прибалтики – факт, прочно установленный 34. Но многие топонимы, которые германисты стремятся связать с иллирийцами – «венетами», оказываются обычными для всей обширной области кельтского расселения. Не составляет исключения и этноним «венеты» (венеды). Кроме побережья Адриатики, Прикарпатья и Прибалтики он известен также в северной Франции, и именно с этим кельтским морским племенем Юлию Цезарю пришлось выдержать трудную борьбу.
Сильный удар по немецкой националистической историографии, стремившейся максимально приглушить кельтский компонент в германской топонимике и антропонимии, нанёс замечательный знаток древнегерманских языков С. Файст. Он показал, что многие этнические группы, локализуемые древними авторами даже на территории позднейшей Германии, являются в действительности кельтами 35. К кельтам С. Файст отнёс прикарпатское племя бастарнов, а также всю группу «ингевонов»: кимвров, тевтонов, фризов, амбронов. Не удивительно, что большинством немецких филологов работа С. Файста была встречена примерно так же, как и статья А.А. Шахматова. Но появились и работы, которые в некоторых отношениях идут ещё дальше. Так, в большом исследовании Г. Йоханссона приводится материал о кельтской (и кельтоскифской) подоснове скандинавской топонимики 36. Судя по новейшим антропологическим данным, германцы вообще не
«нордическая» раса. Они продвигались с юга. Вместе с тем на значительных территориях последующие германцы практически не отличаются от предшествующего кельтороманского населения 37. Очевидно, германизации
подвергалось прежде всего именно кельтское (или кельтоязычное) население. Разумеется, германцы воспринимали при этом немало элементов кельт•ской культуры. Поэтому очень трудно во многих случаях даже размежевать германцев и кельтов, несмотря на значительные расхождения их языков. Методически же, очевидно, при анализе ономастики территории Германии, по справедливому замечанию Г. Балова, кельтским элементам как несомненно более древним должен быть предоставлен определённый приоритет 38.
В наблюдениях С. Файста особенно важно указание на кельтоязычие кимвров, поскольку область их расселения (Ютландия) непосредственно примыкает к предполагаемому району обитания варягов. В самом названии племени С. Файст усматривал отражение их кельтоязычия, и его оппоненты в передаче имени вынуждены признать «кельтское посредничество» 39. Дело, однако, не только в посредничестве. Сходное наименование – «кимры» –является самоназванием значительной ветви кельтов, до сих пор сохраняющейся в Уэльсе и имевшей в древности гораздо большее распространение 40. Кельтскими оказываются все четыре известных имени вождей кимвров: Boiorix, Caesorix, Lugius, ClaodicuПs.лутарх рассказывает, как посланный во вражеский лагерь в качестве разведчика Серторий проник туда, «одевшись по-кельтски и усвоив наиболее ходовые выражения, необходимые, если придётся поддерживать разговор» 41. Для римлян, очевидно, не был проблемой язык пришельцев: на том же языке говорили их давние соседи – галлы и другие кельтские племена.
Кимвры оказываются в фокусе и ещё ряда примечательных схождений. Древние авторы ведут их происхождение либо от смешения скифов и кельтов, либо от киммерийцев 42. На северо-западных берегах Океана прочно держалась традиция, связывающая местное население с Причерноморьем. Пришельцами с Дона считал Анналист Саксон «нортманнов» 43. В ирландских сагах напоминается о том, что их предки владели землями
«Скифии» вплоть до Каспийского моря 44. Н.Я. Марр был убеждён в большой близости языка кельтов и скифов 45. Возможно, речь должна идти лишь о части кельтов, соприкасавшейся с ираноязычным населением Причерноморья и Подунавья. Римлян, например, интересовал культ котла у кимвров. Потерпев неудачу в попытках утвердиться на юге Европы, кимвры, по сообщению Страбона, «послали Августу в дар свой самый священный котёл, прося дружбы и прощения былого» 46. Поклонение котлу было распространено у степных народов, что и не удивительно 47. В Европе же этот культ сохранялся у значительной части кельтов 48. Существен тот факт, что Ютландия довольно богата находками культовых котелков, и нет нужды предполагать их импорт, ибо достоверно известно, что у кимвров они были предметом особого почитания. С другой стороны, кельтские культовые котелки могут пролить свет и на назначение котелков в погребениях Приладожья 49.
Таким образом, в пользу кельтоязычия кимвров говорит ряд данных, в пользу же германоязычия таких данных нет. Примерно так же обстоит дело и с тевтонами, входившими вместе с кимврами в группу «ингевонов». В этнониме «тевтоны» ясно проступает кельтское teute –народ, люди. Кельтское божество Teutanusимело значение отца народа, племени 50. Явно кельтского происхождения имя предводителя тевтонов Teutoboduus51. Очевидно, не случайно они вместе с кимврами и амбронами (кельтическое происхождение последних вполне обоснованно) составляли мобильный военный союз.
«Кельтическая» примесь прослеживается в Прибалтике специалистами и на основе антропологических данных. Известный советский этнограф Н.Н. Чебоксаров, анализируя становление германского антропологического типа, установил, что в VIII–Xвв. как славянское, так и германское население северной Германии было весьма неоднородно. Преобладали местные антропологические типы, сходные с теми, которые отмечаются для данной эпохи у фризов и саксов. Но наряду с ними у полабов и ободритов Мекленбурга, а также в отдельных районах Померании и Западной Пруссии нередко представлены формы, «очень близкие к типу латенских кельтов» 52.
Прямое указание на то, что кельтская речь в начале нашей эры звучала в Прибалтике, имеется у Тацита. Говоря об обитателях «янтарного» побережья, он называет «эстиев», «обычаи и облик которых такие же, как у свевов, а язык ближе к британскому» 53. А.А. Шахматов не случайно придавал особое значение этому указанию: Тацит был зятем Агриколы, в течение ряда лет правившего римской Британией. Он мог различать диалекты германских и кельтских языков. Так, говоря о населении Британии, Тацит выделял похожих на германцев каледонцев (северная часть Британии), напоминающих испанцев-силуров (западное побережье острова), но (что согласуется с теперешними научными данными) заключал, что «в целом именно галлы заняли и заселили ближайший к ним остров». Он отмечал их одинаковые верования и констатировал, что «и языки тех и других мало чем отличаются» 54. Если говорить о языке «эстиев», то в данном случае важно указание на неполное тождество языка галлов и бриттов.
Указание Тацита на внешнее сходство «эстиев» со свевами, возможно, свидетельствует о том, что признаков особой кельтической археологической культуры в первых веках нашей эры в Прибалтике не было. Но элементы кельтского языка и кельтских верований сохранялись здесь в течение длительного времени. Тацит приводит и одно слово из языка «эстиев»: они «единственные из всех собирают янтарь, который сами... называют глезом (glaesum)» 55. Очевидно, «эстии» жили на южном и юго-восточном побережье Балтики, где издревле находились разработки янтаря. Но на язык «эстиев» это слово едва ли проливает свет. В романских языках glacies –лёд, в германских Glas –стекло, в славянских «глаз» –шарик, голыш, кругляш, в кельтских glassозначает разные цвета: зеленый, голубой, белый, палевый. Любое из этих значений может быть отнесено к янтарю, но собственно янтарь во всех этих языках называется иначе 56. Необходимо поэтому отыскание более определённых следов языка тацитовых «эстиев».
В литературе обращалось внимание на то, что у славян Поморья сохраняются этнические названия предшествующей поры: варины и варны, мугилоны и могиляне, лугии и лужане, ракауты и ракоусы, ругии и руги
и др. 57 Видимо, неславянское население слилось со славянским, передав ему свои топонимы и этнонимы и восприняв его язык. Процесс слияния проходил, очевидно, в условиях длительного и широкого взаимодействия, в результате чего осуществлялось взаимопроникновение культур и быта. Это обстоятельство способствовало сохранению старых географических наименований, смысл которых к IX–Xвв., возможно, уже не был понятен ни одному из живших там народов. Здесь важно остановиться как раз на наименованиях, не стёртых в процессе славянизации или германизации края.
Одним из древних топонимов южного района Балтики является город Аркона острова Рюген (Arkon, Arcon, Arkun, Archon).В связи с обсуждением в последнее время вопроса о возможной связи Ругии с балтийской
«Русью» русских летописей происхождение этого топонима представляет особый интерес. К моменту завоевания острова данами (в 18г.), а также в предшествующие два столетия население его, несомненно, говорило на славянском языке. И в настоящее время под германским слоем на острове ощущается мощный слой славянских топонимов. Но название Аркона интересно тем, что оно, во-первых, уходит в глубокую древность, а во-вторых, это явно не славянское, не германское и не романское наименование.
Происхождения имени Аркона неоднократно касались и лингвисты, и историки. Нередко предлагаются широкие параллели общеиндоевропейского характера 58. Но чаще рассматривается вопрос не о значении рюгенской Арконы, а о происхождении каких-то других сходных топонимов, прежде всего знаменитого
Герцинского леса (Hercynia silva etc.)В.
отношении последнего, как правило, расхождений нет: его считают
производным из кельтских языков 59. Но связь между множеством подобных топонимов в разных районах Европы, а также конкретное значение их остаются неопределёнными. География топонима оказывается весьма широкой. Сходные названия встречаются в галльской Бельгии, в средней Италии, на Балканском полуострове (в частности в Этолии). Кельты в историческое время –единственный народ, который можно связывать со всеми этими районами. Однако в толковании топонима и у кельтологов наметились расхождения. Ф. Моне понимал его как «большой лес, населённый по вырубленным пространствам» 60, А. Хольдер толковал как «возвышение»,
«очень высокая гора» 61. М. Рудницкий не предлагал каких-либо значений названия, но склонен был видеть связь его с этрусками (то есть древним североиталий•ским народом) 62.
Недостаток предлагавшихся этимологий заключается в том, что значение названия в них слишком непосредственно выводится из реального положения разных Аркон. В одних случаях акцентировали внимание на лесах, в других –на гористости, в третьих – на изолированности положения (например, на мысу побережья). Е. Шварц, в частности, приводит параллель из кимрского диалекта кельтского языка, где erchynnозначает
«возвышенный», a cwn –вы« сота», чему соответствует также галльское cuno.Он приходит к выводу, что старокельтское (p)arkunionи означало «гора». Но связь здесь несколько иная. В слове Аркона первый слог «ар» означает предлог, равнозначный французскому surили немецкому аuf, то есть по-русски «на, у, при». В таком значении предлог сохраняется и в современных кельтских языках 63. С другой стороны, в литературе указывался ряд аналогичных бретонских топонимов, в частности Arcol-Argol, Argoad, Arvor-Armoиr т. д. Во всех случаях справедливо усматривается сложение кельтских предлога arи существительного (кустарник – colлес – koad,море
– vorили mor)64. Что же касается оставшихся без объяснения топонимов Arguenonили Arhon,то это, видимо, варианты всё той же Арконы, означающей буквально «на высоте». Рюгенская Аркона, как известно, расположена именно на высоком берегу моря.
В данном случае разъяснение названия Аркона важно не само по себе, а как определитель этнической принадлежности какой-то части населения Прибалтики. Очевидно, название относится к древнему населению Рюгена (или прибрежных районов, если допустить, что название городу дали соседи), а это неизбежно порождает сомнение в обоснованности мнения о германоязычии проживавших здесь ещё в римское время ругов.
Древняя Ругия, под которой, очевидно, некоторые русские летописцы подразумевали балтийскую,
«варяжскую» «Русь», обозначается в источниках различно: Ругия, Рутения (Русиния), Ройана, Руйана, Реуна и т. д. (Rugia, Ruthenia, Russia, Rojana, Rujana, ReuneИ)з. вестны также старокельтские названия острова Rugniatis, Run, Rhun, Rugnos, Ruan65. Соответственно и обитатели острова именуются: Руги, Рутены (Русины), Русци, Ройаны, Руйяны, Раны (Rugi, Rutheni, Ruteni, Rusci, Russici, Rojani, Rujani, RaТn.i)М. илевский, видимо, прав, производя этноним «раны» от «ройаны» 66. Но в его изначальном славянском значении, равно как и в германском происхождении названия «руги», можно усомниться. На Рюгене во второй половине Iтысячелетия бесспорно происходила смена языка, но нет никаких оснований думать, что это было достигнуто за счёт смены населения. Указание Г. Меркатора на двуязычие рюгенских «рутенов» свидетельствует о процессе естественной ассимиляции коренного населения славянами. «Виндальский» язык, в самом названии которого (как и в этнониме «венеды») также явственно проступает кельтское начало, и был, по всей вероятности, первоначальным языком населения Ругии, а разные названия острова могут обозначать одно и то же население или даже передавать одно и то же качество, лежащее в основе имени.
Название «Рутены» носило, как известно, одно из кельтских племён, обосновавшихся задолго до нашей эры (и пришедшее откуда-то с севера или из центральной Европы) в южной Франции. Французский исследователь племени «рутенов из Руерга» (Rouergue –название провинции с римских времён) не сомневается в значении этнонима: в кельтском языке оно означало «красный», «рыжий». «Рыжими рутенами» (flavi rutheni)называет их, кстати, и римский автор Iв. Лукан 67. Главный город Рутении назывался Rodesили Rutena.Название это находится в связи с рекой Rodanos н(ынешняя Рона). С другой стороны, галльское roudos – к«расный» – передавалось в разных кельтских языках и диалектах как ruad, rudd, ruth, ruz, rub68e.sСовременные французские roux, rousse – р«ыжий, рыжая» и rouge – к«расный» проделали определённую эволюцию от roge, rugeи того же
rubes 69. Ещё А.С. Фаминцин указал на то, что в сербском языке слово «руйан» значит «тёмно-красный, жёлто-красный» 70. Сходное значение это слово сохраняло и в иных славянских языках, но постепенно оно вытесняется другими синонимами. Греческой средневековой хронографии было известно мнение, что этноним
«русский» означает «красный» 71. Лиудпранд прямо говорит, что «это северный народ, который греки по внешнему качеству (а qualitate corporis)называют руссами (rusios),а мы по их местоположению нордманнами» 72.
Таким образом, всё многообразие названий Ругии и её обитателей является лишь воспроизведением в разных языках, и прежде всего в диалектах кельтских языков, одного и того же исходного качества. Примечательно, что авторы XIIв. Герборд и Эбон помещают на северных границах Польши «рутенов» и по соседству с ними неких
«флавов» 73. Здесь, возможно, речь идёт о родственных племенах или даже об одном и том же племени: «рутени»
– это «рыжие» из кельтского, а «флавы» –то же самое из латинского.
Южан, безусловно, должны были поражать светлые «венеты» (венеды), а «рутены» (русы) в таком случае могли быть одной из приметных их ветвей. Но «внешнее качество», по которому отличали рутенов, не обязательно соответствует их естественному виду. Дело в том, что кельты искусственно изменяли цвет волос и вообще красились 74. Высадившиеся в Британии римляне обнаружили, что жители острова «красятся вайдой, которая придаёт их телу голубой цвет, и от этого они в сражении страшней других на вид» 75. Легендарный герой ирланд•ских саг Гойдель Глас (Гойдель Зелёный) получил прозвище по цвету его оружия и одежды 76. Цвета у многих древних народов (среди европейских прежде всего у кельтов) имели и религиозно-символическое значение. Пурпурный, красный цвет символизировал могущество, власть. Адам Бременский и Гельмольд отмечают, что среди балтийских славян только раны-руги имеют короля 77. Но на Рюгене светская власть была вообще менее заметна, чем жреческая. Очевидно, «королевским» являлось всё племя. Этим, возможно, и объясняется ритуальное раскрашивание. Как сообщает Саксон Грамматик, при взятии Арконы в 18г. в сундуках под замками было обнаружено множество пурпуровых одежд, от ветхости уже гнилых и худых 78. Не исключено, что имен•но одеяние русов и соответствующее раскрашивание побуждало греков го•ворить о том, что они «своим видом показывают кровопролитие» 79. Но в XIIв. «под замками» оказались не только ветхие одежды, но и сама традиция.
Выяснение значения имени «Русь» на Балтике, разумеется, не решает вопроса о происхождении названия многочисленного народа Причерноморья и Приднепровья. Корень «рус» широко распространён в индоевропейских языках. Но, например, и в иранских языках значение его сходное: «светлый» и т. д. Этот корень отразился, в частности, в имени аланского союза племён –роксолан, значительная часть которых ушла из Причерноморья в глубь Западной Европы. Неизменно обращалось внимание на обитавшее здесь же в первых веках нашей эры племя «росомонов», то есть «народ рос». В своё время Н.Я. Марр высказал (и, как это часто с ним бывало, не развил) любопытную мысль. «Норманны и русы, –заметил он, –одно и то же, одинаково не имеющие ничего связывающего исключительно с севером Европы, когда речь идёт о русах, ничего исключительно германского, когда речь идёт о норманнах» 80. Он, очевидно, предполагал те самые выводы, к которым позднее пришёл Г. Йоханссон: на всём севере Европы имеется скифская подоснова (точнее, возможно, киммерийско-скифская). Позднее Скандинавия была германизирована. Что же касается Ругии –она либо была кельтизирована (венетами), либо просто сохранила тот язык, на котором говорили в первоначальной области формирования этого этноса –в Причерноморье.
Имеется и ещё один любопытный узел связи славян и кельтов, севера и юга: название «Чёрного моря», происхождение которого остаётся непонятным 81. У греков море называлось либо просто «Понт» (море), либо Понт Эвксинский («гостеприимное море»), ранее Понт Аксинский (из персидского «тёмное» или
«негостеприимное» море). Эти названия в средневековой письменности преобладают. Но Повесть временных лет отмечает, что «Понетьское море» «словеть Руское» 82. А.В. Соловьёв насчитывает ещё 10источников, которые называют море «русским». Среди них – русский (описание Константинополя архиепископом новгородским Антонием), два французских (XII –нач. XIIIв.), еврейский (XIIв.), три немецких (Еккехард, Анналист Саксон и Гельмольд). У арабов преобладает написание названия моря как «румское», то есть романское, византийское. Но Масуди (Xв.), Димешки (1256–1327гг.) и Ибн-эл-Варди (1260–1349гг.) также называют его «русским» 83.
Весьма вероятно, что «Чёрным» море стало по недоразумению. В действительности оно называлось
«Чёрмным», то есть «Красным». Так оно именуется ещё в русских источниках XVI–XVIIвв., и только с XVIIIв., когда утратилось древнерусское значение слова, выпала и буква «м», отличавшая два разных цвета 84. Следовательно, эквивалентом «русскому» в славянском языке было слово «красный». Замечательным подтверждением такой этимологии является название моря в упомянутой выше саге «Гойдель Глас»: «скифский» период ирландской предыстории протекает у берегов Красного моря (Mara Ruad)85.
Здесь не место рассматривать историю славяно-кельтских контактов в районе Приднепровья и Чёрного моря. Но, может быть, не случайно греки настойчиво называют русских «тавроскифами», несмотря на то, что Таврия, где, по-видимому, проживали потомки рассеявшейся в разные стороны киммерийской этнической общности, являлась, в сущности, окраиной славяно-русского мира. Кельтское влияние, безусловно, отразилось в важной для формирования славянства зарубинецкой культуре 86. В IIIв. до н. э. галаты угрожали греческой черноморской Ольвии, причём в союзе с ними оказалось местное племя скирров. В последнее время появились данные, свидетельствующие о том, что и столь важная для понимания характера исторического развития Приднепровья Черняховская культура (II–IVвв.) носит на себе черты «кельтского ренессанса» 87. Все эти факты, возможно, объясняют причины «двусторонней связи» северо-запада Европы и Причерноморья: какая-то часть населения Западной Европы упорно считала своей прародиной Причерноморье и испытывала как бы естественное тяготение
к этому району.
Недавно советскими антропологами был сделан ряд весьма интересных и важных наблюдений. Т.И. Алексеева, сопоставляя краниологический материал Киевского некрополя –едва ли не основную базу современного норманизма –с такими же данными о германцах, получила поразительные результаты. Оказалось, что «ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева» 88. К тому же типу автор отнесла и сельское население Киевщины, что свидетельствует о его безусловной автохтонности (по крайней мере в пределах нескольких столетий). Распространённый в Киеве обряд погребения (камерные трупоположения), как это неоднократно отмечалось, имеет определённое сходство со «скифским» обрядом 89. И антропологический материал позволяет устанавливать преемственность оставившего эти
погребения населения с черняховцами (II–IVвв.) и ещё далее –с этническими группами, родственными скифам 90. Все эти данные свидетельствуют о том, что неславянские элементы быта и верований не обязательно привнесены извне, равно как и внешние привнесения нет необходимости связывать с германцами, особенно если учесть бесспорный факт господства здесь славянского языка с самого зарождения Древнерусского государства.
Если этноним «Русь» мы встречаем и на севере, и на юге, то название «варяги» известно только северу (но не Скандинавии; ср. упомянутый выше топоним «Варангерфьорд»), а на Руси и в Византии они воспринимались как пришлый элемент. Очевидно, имя «Русь» так или иначе означало понятие этническое, а «варяги» –лишь географическое. Название «варяги» обычно объясняют из германских языков. Наиболее популярна этимология М. Фасмера, производящего слово от якобы скандинавского var – в«ерность, порука, обет» 91. Однако это слово в действительности является общеиндоевропейским, известным, в частности, кельтским языкам 92. Предлагаемое
М. Фасмером объяснение названия предполагает существование в течение ряда веков чётко организованной разбойничьей общины, что само по себе маловероятно. К тому же разбойники и пираты бороздили все моря в эпоху средневековья, но «варягами» – «варангами» именовали только определённое население Прибалтики. Если же говорить о попытках привязать эту общину именно к Скандинавии, то следует иметь в виду и факт, установленный В.Г. Васильевским: «варяжская» дружина существовала в Византии задолго до того, как в неё начали вливаться собственно норманны 93. Зато прямое указание на кельтоязычие варягов обязывает проверить, что этот этноним может означать в кельтских языках.
Слово varв санскрите означает «вода». По всем областям кельтского расселения этот корень встречается при обозначении названий рек. Таковы река «Вар» и ряд производных от этого наименования названий её притоков в Южной Франции (в департаменте Вар) 94, рек в Британии и Шотландии 95, а также в других районах кельтского расселения 96. Выше отмечалось, что море в некоторых диалектах кельтских языков называлось vor.Известен также вариант var97. В кельтских языках буквы m, b, v,вfзаимозаменяемы 98. Поэтому на месте одной из этих
букв постоянно встречаются другие. В донегальском диалекте ирландского языка море обозначается как farraige99
. Иными словами, названия народов и племён, имеющие в основе корень «вар», в кельтских языках естественно увязываются с водой, морем. Так, северогалльское племя «морины» и прибалтийские «варины» (позднее
«варны»), жившие на морском побережье, своими названиями просто фиксируют этот факт. Название «варяги»,
следовательно, также может обозначать морских жителей, людей моря, выходцев из «сердца моря», как говорил Гельмольд. Примечательно, что грекам, помимо варианта «варанги», было известно и произношение «маранги» 100. Здесь мы снова имеем дело с типично кельтским чередованием звуков, а также с ясным указанием на «морское» происхождение этнонима. Этим, кстати, объясняется и многозначие термина: как одного из приморских народов и как приморских народов вообще.
Суффикс «анг», как известно, характерен для прибалтийских славян. Здесь, в зоне славяно-кельтских контактов, и возникло название этнонима. Но не исключено, что позднее оно переосмысливалось. Так, название
«варны» под влиянием тотемических культов, вероятно, переосмысливалось как «враны» («вороны»), тем более что и в кельтском языке эта птица обозначается сходным словом (bran, vran, veran10)1. Возможны и иные их осмысления в славянском и германском языках. Судя по всему, и греки не понимали значения этнонима
«варанги», равно как заменяющего его «маранги».
Таким образом, разбор письменных свидетельств и некоторых других данных (в частности антропологических) не даёт оснований считать варягов германцами и вместе с тем обязывает внимательно присмотреться к указаниям на их кельтическую в конечном счёте природу. Этот вывод обязательно должен учитываться и при рассмотрении «варяжских» имён –главного прибежища норманизма. Уже А.А. Шахматов, доказывая тезис о давнем взаимодействии славян и кельтов в Прибалтике, указал на три имени, заимствованные, по его мнению, славянами из кельтского: Брен, Як, Кобрун 102. Но, поскольку он не отождествлял южнобалтийское население с варягами, он не сопоставлял «варяжский» именослов с кельтским. Между тем именно такое сопоставление даёт самые замечательные результаты.
Сами по себе имена, конечно, не определяют этническую принадлежность. Иордан (VIв.) оставил чрезвычайно важное в этой связи указание как общего, так и конкретного значения. «Все знают и обращали внимание, –замечает он, –насколько в обычае у племён перенимать по большей части имена: у римлян – македонские, у греков –римские, у сарматов –германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские» 103. Но имена, очевидно, свидетельствуют о реальных контактах племён и народов, а выяснение их конечных истоков даёт значительный материал для изучения традиции если не этнического, то культурного влияния. Разумеется, анализ анхропонимического материала приобретёт самостоятельное значение лишь при условии, если он будет проводиться на фоне столкновений и взаимодействий на изучаемой территории разных
племён в течение по крайней мере нескольких столетий. В работах германских филологов и даже у многих негерманских авторов ярко выражена тенденция приписать германское происхождение подавляющему большинству европейских имён только на том основании, что они встречаются на территории, именуемой
«Германией», в частности у винилов, вандалов, ругов, готов. Но германоязычие трёх первых по меньшей мере сомнительно, а имена готов сам Иордан разъясняет не как германские, а как «гуннские» 104.
Резкой и справедливой критике германские ономастические труды (и прежде всего многотомное исследование А. Баха) подверг Г. Балов. Он, в частности, признал совершенно несостоятельными методически попытки насильственно объяснять из германских языков такие наименования, которые и исторически, и лингвистически естественней выводятся из кельтского. Необходимо учитывать и ещё одну особенность истории имён. Переходя от одного народа к другому, они часто переосмысливались. Первоначальное их значение может совершенно не совпадать с тем, которое они приобрели у другого народа. Неправильная интерпретация имени ведёт в таком случае к искажению исторического процесса, разрыву взаимосвязанных явлений. Ф.И. Моне ещё в прошлом столетии приводил примеры того, как может быть искажено и переосмыслено содержание слова при переходе его, в частности, из кельтского в германский язык. Так, ясное кельтское Ricdag – х«ороший вождь»,
«добрый король» –превратилось на немецкой почве в Regentag с(оединение слов «дождь» и «день») 105. Много аналогичных примеров приводит и Г. Балов. Очевидно, собственно «германскими» могут быть достоверно признаны только такие элементы языка и культуры, которые не прослеживаются в предшествующей цивилизации.
«Гуннские» имена готов –это как раз те имена, которыми обычно обосновывается германоязычие ряда
прибалтийских племён, передвинувшихся в первые века нашей эры в Центральную Европу и вошедших в гуннский союз: ругов, гепидов, герулов и др. Речь идёт о многочисленных именах на «мар» (мир, мер) и «риг» (рих): Валамер, Видемир, Теодорих и т. д. Разумеется, в этих именах нет ничего (или почти ничего) тюркского. Тем не менее «гуннский» язык назван Иорданом не случайно, и этот язык не был «домашним» гуннским средством общения. Приск Паннийский (Vв.) сообщает, что «гуннский» язык отличался от собственного
«варварского» языка гуннов, причём если в последнем языке можно предполагать тюркскую систему, то
«гуннский» явно относился к индоевропейской группе. Судя по всему, это был язык общения разноплемённого коренного населения Центральной Европы, на территории которой сложилось гуннское государственное объединение.
Этноним «гунны» известен в средневековой литературе в двух качествах: для обозначения пришельцев с востока и как название какого-то европейского народа. «Норманнская хроника» (IXв.) помещает «хунов» в числе скандинавских народов 106. Видукинд (Xв.) считал, что «гунны» вторглись из «Готии», которой традиция отводила район Прибалтики 107. Некоторые авторы называют «унгарами» славянское прибалтийское племя укран (видимо, ветвь вагров) 108. Название это существовало ещё до того, как его получили венгры (в качестве наследников гуннов). У готов и вандалов были популярны имена типа Гунила, Гунерих, Гунимунд. Одно слово
«гуннского» языка –название напитка medos –Приск приводит, и на этом основании некоторые авторы признают
«гуннский» язык славянским 109. Почти наверняка на территории гуннского союза славяноязычное население составляло значительный компонент. Но здесь издревле проживало и кельто-иллирийское население. Так, отмеченное название напитка равным образом указывает на славян и на кельтов, свидетельствуя об их давних контактах. Очевидно, именно с «кельтским ренессансом» связано распространение и имён с компонентами rig, rix, mar. Имена-титулы с компонентами rig, rixедва ли не наиболее употребительны в Галлии римской поры. Не вызывает сомнений и значение компонента «вождь», «король» 110. Правда, в последнее время были попытки
«разделить» этот компонент между кельтами и германцами 111. Но это делается явно вопреки Иордану. Наверняка и у самих кельтов имя со временем оторвалось от своего первоначального значения титула. Тем более по-своему стремились осмыслить его другие народы.
В прошлом столетии не было сомнений и относительно значений компонента «мар»: во всех кельтских языках оно означает «великий» 112. Допускалось, что вариант mar, morнесколько отличался от варианта mer –
«слуга», «управляющий» и т. д. 113 В последнее время наметилась тенденция поделить и этот компонент между кельтами и германцами, поставив заодно и славянское «мир» в зависимость от старогерманского mari –
«знаменитый» 114. Но в этом случае, помимо Иордана, на пути к такому истолкованию становится ещё Титмар Мерзебургский (ум. 1018г.). Имена князей Яромир, Владимир и Владивой он объясняет из славянских языков, первое как «прочный мир», второе (впрочем, не без сомнений) как «обладание миром», третье как «обладатель войска» 115. Современные авторы и издатели полемизируют с Титмаром, подсказывая ему германское объяснение этих имён. Но вряд ли случайно, что средневековые хронисты не воспринимали их таковыми. Если наряду с очевидным германским Rhum – с«лава» и производными от него в том же значении употребляется совершенно другой корень, происхождение его должно привлечь особое внимание.
Титмар Мерзебургский, по-видимому, передавал то понимание имён, которое было распространено в его время у самих славян и их непосредственных соседей. В литовском языке слово valdymierasозначает
«обладатель», «государь», и в этом обычно видят отражение славянского осмысления 116. По всей вероятности, под влиянием датско-русских связей в XIIв. появляются «Вальдемары» в династии датских правителей 117. Но в конечном счёте эти имена уходят в глубокую древность. В Галлии имя Waldemarusзафиксировано уже в VIIи VIII
вв., встречается здесь оно и позднее 118. В IX–Xвв., то есть примерно в то время, когда жил Титмар, встречается оно и у саксов в написании Waldmar – Waltma1r19. Как указал ещё А.А. Шахматов, корень «влад» и по смыслу, и
по написанию совпадает у кельтов и славян 120. И здесь и там производные от этого корня означают и правителя, и правление, и территорию (ел. «влат» – «великан», «владыка», «владарь», «властитель», «владение», «власть»,
«волость»). Производные от valdшироко представлены также в литовском и латышском языках, в чём может проявляться результат длительного взаимодействия кельтов, славян и балтов или непосредственное кельтское влияние. Более локальное значение имеет тот же корень в скандинавских языках, где его вытесняют германское herr и его производные. Славянское же «мир» является результатом сравнительно позднего переосмысления из
«мар» или «мер».
Помимо названия напитка («medos»)и «гуннских» имён готов, может представить интерес несколько
«гуннских» топонимов. Так, река Днепр в «гунн•ском» языке называлась «Гунновар» 121. Это обозначение ясно объясняется из кельтского как «река гуннов». Не исключено, что в эту связь можно поставить и название
«Гунигард» (город гуннов), которое средневековая историография ошибочно переносила на Киев. По мнению Г. Йоханссона, славянские «град», «город», равно как скандинавское garden – с«ад, усадьба» –вместе с ирландским garda или шотландским garadуходят в глубокую скифо-кельтскую древность 122.
Весьма любопытно, что и гунны в Европе носили те же имена, что и представители других этнических групп,
входивших в созданное гуннами объ•единение. При вторжении в Крым ими предводительствовал Валамер. Имя Аттилы по образованию однотипно с именем вождя ругов Тотилы 123. Имя Ругилы передаётся также в варианте Руя, то есть в его произношении сказываются те же фонетические законы (чередование «g»и «j»),с которыми приходилось иметь дело при рассмотрении разных наименований Ругии 124. Имя Блед, по всей вероятности, происходит от кельтского bled, blaid –во«лк». Подобные имена известны в Уэльсе 125. Факт наличия кельтизмов в гуннском именослове может быть объяснён либо тем, что гунны уже в Причерноморье вошли в соприкосновение с кельтоязычным населением и восприняли какие-то элементы его общественного быта, либо тем, что имена гуннов попали в источники в кельтской огласовке. В обоих случаях бесспорен факт раннего соприкосновения гуннов с кельтами, и приходится предполагать наличие в пределах черняховской культуры не только отражения
кельтского культурного влияния, но и проживание здесь кельтоязычного населения. Очевидно, не случайно также широкое распространение имён на «гаст» у антов и франков в одно и то же время. Этот компонент даже наиболее ревностные германисты отказываются объяснять из германских языков 126. Между тем подобные имена были широко распространены у кельтов ещё в галльское время, где компонент gastи его различные варианты означали
«благородный», «достойный» и т. д. 127
Долговременное пребывание в Причерноморье и на Среднем Днепре скифов и других этнических групп, относимых обычно к иранской ветви индоевропейского населения, несомненный факт участия этих групп в сложении древнерусской цивилизации и даже антропологического типа славяноруссов побуждают воздержаться от зачисления в «варяжские» всех имён послов и купцов, упомянутых в договорах Руси с греками 911и 945гг. В договоре Игоря специалисты уже называли ряд имён иранского происхождения: Сфанъдр, Истр, Прастен, Фроутан 128. Имя Сфанъдр, равно как иранское Эсфандар, очевидно, происходит от «Эсфанд» –двенадцатый месяц года: названия месяцев у иранских племён, видимо, имели магическое значение 129. Полным соответствием Фроутану из договора Игоря является иранское имя Форутан, что означает «простой», «скромный». Имя Прастен, возможно, объясняется из причастия парастанде со значением «поклоняющийся», «почитающий», «слуга». Это имя было, видимо, распространённым: в договоре его носят три лица. Созвучно ему имя Фрастен, а также Фуръстен. В иранских языках имеется имя Варасте (значение – «спокойный», «спасённый»). Но, может быть, имя из договора одного корня со словом фэрэстaндэ, то есть «отправитель», «экспедитор», и, следовательно, означает придворную должность.
Иранские параллели можно указать и к ряду других древнерусских имён. Так, легендарному основателю
Киева – Кию имеется аналогия в иранском имени Кия. Слово кей или кийя в иранских языках означает
«правитель», «владыка», «царь». Во всех индоевропейских языках наблюдается постоянный переход имён в титулы, а титулов в имена. Примечательно, что древнерусскому имени Олег имеется иранская параллель –Халег со значением «творец», «соз•датель». Возможно, что происхождение этого имени связано с ирано-тюркскими контактами: в тюркских языках улуг означает «старший», «высший». Один из венгерских вождей эпохи переселения на Дунай носил имя Хулек 130. На болгарской почве тюркское улуг дало олг 131. Полное созвучие в иранском имено•слове находит имя из договора Игоря Алвад (в иранском также вариант Арванд). Имя Мутур из договора Игоря, возможно, должно быть сопоставлено с иранским Мохтар или же с причастием мэhтaр со сходным значением «полномочный», «свободный», «независимый» в первом случае, «старший», «высший»,
«глава», «вельможа», «повелитель» –во втором.
Круг сопоставлений древнерусских наименований с иранскими, по всей вероятности, может быть существенно расширен. Заслуживает внимания проверка в этом плане древнерусской «государственной» терминологии. Можно отметить, например, что русскому социальному обозначению «барин» соответствует иранское имя Барин или слово бaрин, означающее «верхний», «высший». Явные иранизмы ощущаются в лексике, связанной с языческими культами. Может быть, следует в этом плане пересмотреть вопрос о «русских» наименованиях днепровских порогов. «Норманнские» объяснения остаются малоубедительными не только потому, что предлагаемые соответствия слишком отдалённы, но и потому, что появлению топонимов
предшествует длительное проживание на данной территории соответствующего населения. В этой связи заслуживают внимания отдельные аналогии из иранских языков. Так, греческому Вароуфорос очень близким по звучанию оказывается иранское бaрофоруд, что означает «горы и долы», «верх и низ», «подъём и спад» (славянское название этого порога –Вулнипрах). «Русскому» Леанти может соответствовать иранское лa’нати, означающее «проклятый», «проклятущий». Но, разумеется, наименования порогов не могут служить надёжным ориентиром при определении языка приднепров•ской Руси: неизвестно с чьих слов писал о них Константин Багрянородный и в какой интерпретации дошли до него все эти названия.
Выделение иранизмов в древнерусском именослове затрудняется тем, что ряд имён, находящих прямое соответствие в иранской антропонимии, могут объясняться и из других языков. Если же учесть, что скифы в языковом отношении стоят между иранцами и кельтами, причём те и другие, по всей вероятности, взаимодействовали в рамках Черняховского союза, такое отграничение становится особенно затруднительным. Так, имя Тур широко распространено у иранцев, иллирийцев и в области кельтского расселения. Имя из договора Игоря – Стир –может быть объяснено из иранского как «великий» (афганский, осетинский), но имеется и прямая аналогия ему в кельтских областях. Имя Кары из договора Игоря может быть объяснено от иранского кари, означающего «старательный», «усердный», «энергичный», «боевой». Оно может быть понятным также в тюркском осмыслении (от «кара» –чёрный или «кари» –старый). Но соответствие ему имеется и в кельтском именослове – Carius132. Если учесть, что это имя встречается в Скандинавии, предпочтение должно быть отдано кельтскому объяснению. Кельтское звучание иранского слова прямо проявляется в имени Алдан. Речь идёт о племенном названии Аллан, занесённом племенем алан на европейский северо-запад. Но у кельтов удвоение сонорных часто порождало (или было следствием) сочетания сонорного с «d»133.
Собственные славянские имена известны мало. Большинство дошедших до нас имён –это титулы князей (Святослав, Владимир, Всеволод и т. д.). Имена дружинников, а тем более простонародья практически неизвестны. Можно, однако, думать, что наблюдение Иордана в полной мере относилось и к славянам. Определённое переосмысление наблюдается уже в княжеских именах-титулах. Славяне, очевидно, заимствовали имена у тех народов, во взаимодействии с которыми происходило сложение их государственных институтов. А к таковым опять-таки должно отнести прежде всего причерноморских иранцев и кельтов. В договоре Игоря, помимо княжеских имён Святослава и Володислава, к славянским можно отнести имена Воист, Воико, Синко, Сфирько, причём славянскими они опять-таки являются в результате переосмысления заимствованных имён, прежде всего, по-видимому, кельтских.
Кельтская антропонимия представлена в древнерусском именослове наиболее богато. В языке кельтов находятся аналогии для многих имён, которые принято считать «норманнскими» и которые, видимо, являются действительно «варяжскими». Ряд кельтских имён могут открывать легендарные Рюрик и его братья Синеус и Трувор.
Имя Рюрик с непонятной лёгкостью было отдано норманизму, хотя германские языки не могли ни объяснить его значения, ни даже дать достаточно представительные параллели. Указание на скандинавское Hroerek134
скорее свидетельствует против сближения варягов со скандинавами, нежели в его пользу. Дело в том, что имя Рюрик (Rauric, Ruric, Roricд)остаточно широко распространено в Европе с первых веков нашей эры. А. Хольдер приводит пять таких имён для времени до VIIв. Одно из них относится ко времени Константина Августа (начало IV в.), другое –к концу IVстолетия 135. Указывается также имя «Рюрика сына Фауста» (Ruricio filio Faustus) – епископа Лиможского (конец V –начало VIвв.) и два «Рюрика» VI–VIIвв. М.-Т. Морле приводит имена 12
«Рориков» с территории Франции IX –начала XIIв. 136 В литературе обращалось внимание на созвучные этому имени названия у славян-вендов сокола (Рарог, Ререг, Рурк) 137. Высказывалось также мнение, что в этом имени кельтское рик «король» соединено с латинским корнем rus, rurisо, значающим «поле», «село», «сельское хозяйство» 138. Но, видимо, значение имени более простое.
У всех народов наблюдается переход этнического названия в личные имена. Память о многих исчезнувших племенах нередко только и живёт в таких именах. Так, в договоре Олега упоминается Карн. В своё время было в Прикарпатье такое кельтское племя, и оно оставило после себя значительное количество личных имён, повторяющих название племени 139. Очевидно, такого же происхождения имя Тилен из договора Игоря. Так называлось кельтское племя в Галатии. Во времена Юлия Цезаря в кельтской Галлии по соседству с гельветами обитало племя рауриков (Raurici),позднее куда-то переселившееся. Впоследствии здесь был город Augusta Rauricorum (близ Базеля) 140. Название племени, вероятно, имеет географическое происхождение: племя обитало в районе реки Paypa Р( ур). М. Рудницкий указал на параллель для кельтской Рауры: приток Одера носил название
Rurica, Rorece141. «Рориками» (Rauricus)прямо называли выходцев из района Рауры 142.
В современных этимологиях имя Рюрик часто рассматривают в качестве производного от «Родерик» 143. Оставляя в стороне вопрос о происхождении последнего имени (объяснение его из германских языков, как и во многих других случаях, не выглядит безупречным), заметим, что в кельтских языках оно звучит как «Рури» (Rory
– в ирландском и Ryrie –в уэльском) 144. Такое образование, возможно, свидетельствует об определённой эволюции северных диалектов кельтских языков. Так, в ирландском «король» – ri а(не rig).Вместе с тем в этих диалектах широко распространены имена с окончанием на гласный звук (обычно «i»или «у»). Аналогии им находятся в группе имён договоров Олега и Игоря (Карлы, Кары, Моны, Куци, Бруни и т. д.). В фонетическом плане может представлять также интерес тенденция к замене (в начале слова) индоевропейского «u»на «u»в кельтских языках 145.
Синеусу варяжской легенды обычно указывают скандинавскую параллель SigniutR146. Но, не говоря уже об
отдалённости параллели, имя это не находит в языках Скандинавии удовлетворительного объяснения. Поэтому с давних пор привлекало внимание предположение о былинном происхождении имён Синеус и Трувор: первого как кальки выражения легенды «с родом своим» (sine hus –свой род), а второго как кальки выражения «верная дружина» (thru varing)147. Но это скорее остроумное, чем достоверное решение, свидетельствующее о безнадёжности попыток дать удовлетворительное объяснение этих имён из германских языков. Эта гипотеза предполагает использование русским летописцем (XIв.) записанного на скандинавском языке норманнского сказания, что мало вероятно как для древнерусской, так и для скандинавской литературы того времени. Зато в кельтских языках обнаруживаются достаточно ясные и естест•венные параллели. В них, в частности, встречается большое количество имён, восходящих к sinu – с«тарший»: Messenius Sinaeus, Sinus, Sinicus, Sincius. Первоначальное кельтское звучание этого важного для эпохи перехода от общинного строя к государству понятия
– sinjos148 –практически совпадает с написанием имени брата Рюрика. Вероятнее же предположить, что речь идёт уже о славянском осмыслении имени (по аналогии с «Черноусом» и «Белоусом»). Исходный его вид, возможно, напоминал галльский Bellouesus149, где вторая часть –вариант упомянутого выше gastили gost150. Можно указать также на распространённый вариант этого компонента в ирландских именах: Fergus, Aengus, Artgus, Congus, Rudgus, а также позднее галльское Sinigus.
Для имени Трувор указывается скандинавский аналог porvardR151. Аналогия не слишком близкая и совсем не ясная. Вряд ли можно признать удачным и сопоставление имени с выражением «верная дружина» 152. Гораздо более широкие возможности открывают снова кельтские параллели. Так, имя может быть сопоставлено с многочисленными производными от племени треверов 153. В древнефранцузском языке имелось прямо совпадающее с именем слово trouveur,означавшее «поэт», «трубадур», а также, видимо, «предприимчивый человек», «находник» 154. Trevor –одно из наиболее распространённых имён в старой кельтской области Британии
– Корнуэлле. Встречается оно также в Уэльсе и Бретани 155. В современных этимологиях его объясняют из сложения кельтских tref – д«ом», «усадьба» и vor – б«ольшой», «великий» 156. Объяснение послед•него компонента весьма вероятно (vor –это лишь вариант mor).Но для первого составного можно поискать какое-то иное исторически более оправданное объяснение. Напрашивается, в частности, сопоставление с другим «варяж•ским» именем договора Игоря –Труаном. Имеется ряд созвучий этому имени, прямо сближающихся с Трувором: trean,
treun, treoir, treunmhor157. Значение этих слов – «крепкий», «храбрый», «сильный» и т. д. –вполне подходит для
«дружинных» имён. Возможно также произведение имени от tri – т«ри». Число «три» у ряда народов, и в особенности у кельтов, имело магическое значение 158. «Число «три», –замечает чешский учёный, –кельты считали символом силы и совершенства». Не исключено поэтому, что числительное «третий» непосредственно ассоциировалось с понятием «сильный», «могущественный» и т. д. Имена у многих народов нередко просто соответствовали порядку рождения (так было и у славян, и у кельтов). В известном смысле значение слов
«третий» и «крепкий» могло и совпадать. В связь с этим корнем может быть поставлено и широко распространённое у кельтов и славян имя Троян 159.
Практически не вызывает сомнений значение имени ещё одного персонажа варяжской легенды – Дира. Слово
dir во всех кельтских языках означает «знатный», «сильный», «верный», «крепкий» и т. д. 160 Никакой германской контраверсы объяснению из кельтского и не выдвигается: из германских языков это слово так же непонятно, как и из славянских. Но, как это часто бывает, интерпретация имени в литературе не увязывалась с интерпретацией кельтского корня.
Сложнее обстоит дело с именем Аскольд. Прямой аналогии ему в европейской ономастике не указывают 161.
Очевидно, имя состоит из двух компонентов: «аск» и «олд» и по образованию аналогично ряду других
«варяжских» имён: Руалд, Роалд. Не исключено, что в эту же связь должно поставить и имена Ингивлад, Рогволод, Всеволод, Владимир и т. д., которые обычно (и как отмечалось, без достаточных оснований) объясняют из сложения какого-либо корня с германским (а на самом деле заимствованным) zu waltan –п«равить»,
«господствовать» 162. Но здесь возможно и смешение двух разных корней кельтского происхождения. Легендарная
Изольда древних кельтских сказаний обычно объясняется как «прекрасная», «красивая» 163. В старофранцузском
языке имя писалось как Iseult (Isold)В.
современных кельтских языках оно варьируется: Issolt, Isard, Izard e1t6c4.
Чередование «олд»-«ард» в данном случае интересно потому, что слово ardв современном ирландском и некоторых древних кельтских языках означает «высокий», «великий» 165. Примерно в том же значении употреблялось также слово ollo166, которое свободно могло трансформироваться в oldo. Heисключено поэтому, что компоненты «алд» или «олд» в «варяжских» именах равнозначны древнему «мар» или же сходны с ним, обладая каким-то специфическим оттенком.
Имя Игорь не имеет ясной этимологии и чётких параллелей. Обычно его сравнивают со скандинавским
Ingvarr. Но, оставляя в стороне вопрос о происхождении этого скандинавского имени, можно заметить, что имя Игорь в западных источниках пишется не как «Ингвар» (в летописях это имя существует наряду с именем Игорь), а как Inger.Значение этого имени остаётся неясным. Однако можно указать такому написанию имени ряд
параллелей. Имя «Ингер» было известно в Византии, причём такого времени, когда ни норманнов, ни руссов в ней ещё не было: дочерью Ингера была мать императора Льва VI,родившегося около 866г. Дед его, следовательно, мог получить своё имя не позднее начала IXв. 167 Происхождение Ингера византийского остаётся неясным, а потому невозможно связать его с какой-либо этнической группой или этниче•ской традицией в составе Византийской империи. Зато для определения истоков этого имени в другой удалённой от Византии области имеются известные основания.
Имена Iger (Igner), Inger, Ingaуrпоминаются в числе бретонских святых 168. На территории Галлии VIII–Xвв.
зафиксированы также имена Ingeraldus, Ingerardus, Ingermegilmaru1s69. Корень igerимеется также в кельтских названиях местностей (Iger-acus)170. Старокельтской лексике известно большое количест•во слов с корнем ing:
ingair (ingir), ingor, ingar, e1t7c1. Значение этих слов остаётся неясным, и нельзя думать, что они вообще восходят к одному корню. Заслуживает внимания сопоставление корня ingс названием группы племён ингевонов 172. Корень, возможно, уходит и в более глубокую (докельтскую) древность. Заманчиво, в частности, сопоставление с ine-inaв значении «крепкий», «знатный», «высший» из санскрита, в который слово попало, возможно, из уральских языков
173. Интересно отметить, что самоназвание западно-финского народа ижоры – «ингры». В индоевропейских языках выходец из этого племени должен был получить имя, подобное «Ингеру». В эту связь может быть поставлено и
кельтское ingen, inga
д–евушка, дочь. В некоторых этимологиях рассматрива•емый корень связывается с
божеством Инг, известным в Скандинавии 174. Для ряда имён такая этимология вполне вероятна. Но само это божество, как прямо указывают скандинавские источники, было заимствованным 175.
Здесь не место рассматривать каждое «варяжское» или древнерусское имя. Достаточно заметить, что
возможности отыскания кельтских параллелей далеко не исчерпываются приведёнными примерами. Так, имя посла Игоря –Ивор, широко распространённое в Прибалтике, восходит к кельтским языкам, где оно означает
«господин» 176. Кельтским является имя из договора Игоря –Моны 177. Значение его – «благородный» или
«изящный». Веремуду из договора Олега находится параллель в галльском топониме Veremundiacus, где проявляется традиционное кельтское сложение личного имени (в дательном падеже) и суффикса «ас» 178. Имена с окончанием на «уд» или «ид» (Стемид, например) могут являться и результатом сложения какого-то слова с кельтским udd – г«осподин» 179. Точно так же имена на «бид» (Турбид, например) имеют вторым компонентом кельтское bith, byd –м«ир» 180. Имени из договора Акун и широко распространённому в Новгородской земле имени Якун соответствует также нередкое кельтское имя Aconius181. В кельтском именослове есть параллели для имён Стир, Куци, Боричь 182. Имя Аминод (или Аминд) находит соответствие в имени Аминта, неоднократно повторяющемся в династии галатских вождей 183. В кельтском именослове отыскиваются параллели для распространённых древнерусских имён Тудор и Лют 184.
Вопреки широко распространённому мнению, «варяжский» именослов не указывает на наличие
сколько-нибудь заметной германской прослойки в социальной верхушке древнерусского государства. Некоторые имена, известные по договорам Руси с греками (Веремуд, Кары, Кол, Бруни), были распространены и в Скандинавии. Но это как раз те имена, которые «на скандинавском языке не имеют... никакого знаменования», а у кельтов встречаются гораздо ранее 185. Эти имена указывают лишь на необходимость более основательного изучения характера скандинаво-кельтских контактов 186. Вполне возможно и вероятно, что германоязычный элемент составлял больший удельный вес, чем об этом можно судить на основе «варяжского» именослова. Но самостоятельного значения он не имел, а имя Свень (то есть «швед») свидетельствует о том, что, видимо,
выходцы из германских племён воспринимались в варяжской среде как этнически чужеродный элемент. Более заметной прослойкой, вероятно, был представлен в «варяжском» именослове балтофинский элемент. В литературе указывалось, в частности, на чудское (эстонское) происхождение имён Каницар, Искусеви, Апубьксарь 187.
Выходца из соответствующего литовского племени предполагает имя Ятвяг 188. Если же учесть, что по всему южному берегу Балтики широко представлены кельтские имена 189, количество выходцев из Литвы может быть увеличено.
Упорные, более чем двухсотлетние поиски германизмов в русском языке и древнерусской культуре не дали осязаемых результатов. Более того, языческий пантеон, созданный Владимиром незадолго до крещения и отличавшийся широкой представительностью, не учитывал германского элемента. В то же время во многих сферах древнерусской жизни проявляются традиции, аналогии которым находятся в разных районах кельтского мира. А.А. Шахматов указал на ряд сохранённых славянскими языками кельтских (или общих для славян и кельтов) терминов, которые связаны с формированием классового общества и государственности: бояре, влат, слуга, тать, отец; с военным делом: щит, вал 190. К этому можно добавить, что древнерусское «скот» –имущество, богатство, деньги – происходит, по-видимому, от кельтского scotti, sco1t91. Древнерусскому обозначению мехов и денежных единиц «куна» может служить параллелью кельтская серебряная монета counos г(алльская монета в Паннонии) и кельт•ское gunna – ш«кура» 192.
Интересные параллели отыскиваются как будто уникальному новгородскому институту: «300золотых поясов» в качестве главного органа республики 193. Кельтская Галатия в Малой Азии управлялась советом из трёхсот членов, собиравшихся в дубовой роще 194. Территориально ближе другая параллель: на острове Рюген верховная власть принадлежала жрецу, в распоряжении которого было триста всадников –с их помощью жрец осуществлял фактическое управление 195. Во всех случаях цифра 300,видимо, появляется независимо друг от друга, но в зависимости от общей традиции, согласно которой троичность обеспечивает наивысший успех в любом деле.
Следов кельтских религиозных представлений в Древней Руси, возможно, ещё больше, чем элементов
государственной традиции (на юге, по всей вероятности, большее значение имели традиции, уходящие в черняховскую и даже скифскую древность). С кельтским влиянием, видимо, связано наличие многоликих божеств у балтийских славян. Кельтские черты проявляются в поклонении русов дубу на острове Хортица, описанном Константином Багрянородным 196. Не исключено, что боги Перун и Велес, которыми клялись дружинники Олега и
Игоря, были общими для славян и славянизированных кельтов. Во всяком случае поклонение Перуну было широко распространено именно в Прибалтике (Поморье, Литва), причём везде культ его был связан с дубом 197.
Примечательно, что Византия постоянно поддерживала какие-то связи с кельтским миром. Замечание византийских авторов о том, что «варанги» служат императорам «издревле», возможно, имеет в виду
традиционное присутствие кельтоязычных наёмников в империи (может быть, даже с первых веков нашей эры). С другой стороны, в Ирландии, например, сохранялось внимание к грече•ской христианской литературе и знание греческого литературного языка даже в такие периоды, когда страна была отрезана от христианского мира варварскими нашествиями (V–VIвв.) 198. Немецкие авторы (в частности, Адам Бремен•ский и Гельмольд) единодушно отмечают, что на языческом Балтийском По•морье при резко враждебном отношении к католичеству вполне терпимо относились к приверженцам «греческой» веры.
Вряд ли случайно варяго-русская дружина в Византии превращается в конце XIв. в варяго-английскую.
Утверждение христианства на Руси и усиление антихристианских тенденций у последователей язычества на
«варяжском» Поморье, а также, видимо, некоторые другие обстоятельства привели во второй половине XIв. к резкому ослаблению русско-поморских контактов и практическому закрытию пути «из варяг в греки». Зато после норманнского завоевания в Византию устремляются тысячи изгнанников из другой части кельтского в своей основе мира –из Британии. Никита Хониат (XIIв.) упоминает «секироносных бриттов, которых теперь называют англичанами» 199. Бритты –кельт•ское племя, англы –германское. Название «Англия» постепенно поглощало не только прежнее название острова, но и его население. И Никита Хониат сам поясняет, что «секироносные» были
«кельтическим народом» 200. Прибытие в Византию групп кельтоязычных бриттов, несомненно, оживило собственно кельт•ские традиции «варангов». Само изолированное от окружающей среды положение «варангов» способствовало длительному сохранению и их «домашнего» языка.
На Руси положение варягов было иным. Сюда шли не только наёмники-воины, но и та часть населения, которая средства к жизни добывала производительным трудом. В житии Ольги (список XVIв.) отмечается, что будущая княгиня родилась под Псковом «в веси зовомыя Выбуто, отца имеаше неверна сущи, тако и матерь некрещену от языка варяжска, ни от вельмож, но от простых бяше человек» 201. Общая судьба варягов-кельтов и поморских славян способствовала быстрому взаимопроникновению культур ещё на южном побережье Балтики. Теснимые с материка германцами, они уходят на восток уже как относительно цельная этническая группа, в которой преобладают кельтские имена, а средством общения является славянский язык. Именно поэтому носители
«варяжских» имён, первые заморские князья, обосновавшиеся на северо-западе Руси, строят чисто славянские города Новгород, Изборск, Белоозеро, а на огромной территории от Новгорода до Мурома, куда простирается
«варяжская» государственность, быстро распространяется славянский, «русский» язык. Несколько иным, видимо,
было положение на юге Руси. Сюда в меньшей степени докатывалась волна естественного прилива населения с южного берега Балтики. Здесь далее зашёл процесс классового расслоения, а при оформлении государственнос•ти сохранялись традиции Черняховского и скифо-сарматского времени. Но не исключено, что пришельцы с севера и здесь нашли не только славянский язык как общепризнанное средство общения разных этнических групп, издревле населявших Приднепровье и Причерноморье, но и реликты кельтских же по своему конечному происхождению традиций.
В конце I –начале IIтыс. по всей Европе проходит процесс становления новых народностей на базе старых этнических общностей. Своего рода «массовой» базой для большинства этих народностей являются остатки некогда почти безграничной кельтской цивилизации. Не последнее место кельтский субстрат занимает и в процессе сложения славянских народов. В литературе указывалось на значение кельтского элемента в формировании этнических общностей Цент•ральной Европы 202. Очевидно, необходимо включить в поле зрения и южнобалтийское побережье, где издревле складывалась специфическая кельтическая культура. Варяги на Руси – последний этап слияния этой культуры со славянской. Отдельные норманнские викинги, служившие в дружинах киевских князей, стремились вернуться на родину в блеске славы и золота. Варягам возвращаться было некуда. Они верно служили византийским императорам в качестве наёмников и скоро усваивали местные обычаи в тех землях, где вынуждены были искать пристанище. Этим и может объясняться факт быстрой ассимиляции варягов в новых районах, неизменно вызывающий недоумение специалистов как норманистского, так и
антинорманистского лагеря.
Возникновение новых этнических общностей обычно является результатом синтеза местных традиций и внешних привнесений. В Восточной Европе автохтонность не обязательно была связана со славянами, а пришельцы из-за моря не обязательно были не славянами. Оставляя в стороне вопрос о хронологическом определении этапов славянизации разных районов Восточной Европы, а также об условиях и времени возникновения славяно-кельтских контактов, можно отметить, что к IX–Xвв. –времени завершения формирования древнерусской государственности –славянское начало становится определяющим как на юге
Балтики, так и в Восточной Европе. Процесс оформления древнерусской цивилизации был весьма интенсивным, и его ускорению способствовала возможность соединения опыта многих народов, издревле проживавших на территории нового государства. Определённый вклад в эту цивилизацию, по-видимому, внесли и кельты, в том числе их последняя славянизированная волна – варяги.
1 Летопись по Лаврентьевскому списку (далее –ЛЛ). СПб., 1897.С. 18–20, 22–23;Полное собрание русских летописей (далее –ПСРЛ). Т. II.М., 12.Стб; Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (далее – НПЛ). М.-Л., 1950.С. 104–107.