Глава шестнадцатая
Гравитация
Всё ещё ночь. Всё ещё идет дождь.
Эшли прижимает Мириам к кирпичной стене. Он припарковал машину. Сказал, что хочет что-то показать. Они вышли и вот теперь стоят здесь. Вокруг них играет городской шум - мягкий для города, но всё ещё громкий: автомобильные гудки, крики, смех, музыка.
Мириам спиной чувствует кирпичи. Эшли плотно прижался к ней.
- Отвали от меня, - говорит она, отталкивая молодого человека. Но он возвращается обратно, как один из тех клоунов, что если ударить, то обязательно поднимется.
- Ты знакома с ним, - хихикая шепчет он. - Дальнобойщиком.
- Он меня подвозил. Просто парень.
Мириам чувствует дыхание Эшли. Мята. Девушка удивлена, заметив у него на языке леденец. Мириам надеется, что у неё изо рта пахнет не как их пепельницы.
Эшли носом касается носа Мириам; его щека у её щеки. У него гладкая кожа. Никакой щетины. Почти как у женщины. Дыхание обжигает Мириам ухо.
- Просто парень? Я на это не куплюсь. Он тебе нравится.
- Он мне не нравится.
- Нет, это я тебе не нравлюсь. А он нравится.
Он прикусывает её мочку уха. Недостаточно, чтобы пошла кровь. Но довольно ощутимо.
Мириам отталкивает его. Эшли смеется. Его руки держат девушку за бедра.
- Срать я хотела на того парня. Срать мне вообще на всех.
Эшли всматривается Мириам в лицо. Она чувствует, как он смотрит на неё. Его взгляд бродит, словно пара рук. Мириам кайфует. Её сердце трепещет, будто птичка со сломанным крылом.
- Кое-что все-таки происходит, - говорит он. Его большой палец находит кнопку на джинсах девушки. Пальцы лениво бороздят пояс. Глаза Эшли широко открыты. Откровение. - Это и есть твоя метка.
- Пошел ты. Убери руки от моих штанов.
Она произносит это, но не всерьез.
Он задает неуместный вопрос.
- Когда он умрет?
Рука Эшли скользит глубже. Пальцы дразнят Мириам. Она становится влажной, как в солнечный день; промокает, будто в болоте. Мириам это ненавидит.
- Катись в ад.
Его пальцы орудуют внутри неё. Мириам ловит ртом воздух.
- Позволь, я помогу.
- Мне нужна твоя помощь. - Мириам хочет застонать. Она душит этот порыв.
- Он дальнобойщик. А у дальнобойщиков есть деньги. Я помогу тебе достать их.
- Я же говорила, мне не надо... - К большому пальцу присоединяется указательный. Мириам затыкается. Она чувствует себя слабой. Контролируемой. Как будто она робот, а у Эшли пульт управления.
- Тебе определенно кое-что нужно.
Его пальцы напирают всё сильнее.
Эшли смеется.
* * *
Комната мотеля. Цветочный принт на покрывале. Зеркало в золотой оправе со старомодными светильниками по периметру. Картина с магнолией на стене. Комната чистенькая, но пахнет плохо скрытым дезинфектантом.
Мириам сидит на краю кровати и курит. У неё перед глазами железный чемоданчик, девушка гадает, что же внутри.
Мириам обнажена, она трет пальцами ноги ковер. Другой мотель. Другой партнер. Другая сигарета. Снова и снова, вращающаяся карусель. Она хочет утопиться в алкоголе.
Из спальни выходит Эшли, он чистит зубы одной рукой, держа в другой трусы.
- Насильник, - говорит она.
- Нельзя изнасиловать ту, что сама согласилась, - огрызается Эшли, подмигивая.
- Я знаю. Однако я могла бы сломать тебе челюсть. Я просто хотела, чтобы ты почувствовал себя мерзко, вот и всё.
С зубной щеткой во рту он радостно бормочет:
- Я не почувствовал.
- Это я тоже знаю.
В ванной Эшли сплевывает пасту, полощет рот, снова сплевывает.
- Нет, значит нет, - бросает она ему в спину.
- Так не всегда, - отвечает он, прежде чем выйти из ванной. Эшли стирает остатки зубной пасты с подбородка тыльной стороной руки. - Давай-ка обсудим детали.
- Детали.
- Смерти дальнобойщика.
- Луис. Его зовут Луис.
- Угу. По фиг. Его первое имя Отметка. Второе - Жертва. У него есть деньги, это мне известно. У дальнобойщиков всегда есть деньги. Они получают много, но тратить им их некуда... если только они не женаты. Он женат?
- Сказал, что жена от него ушла.
Мириам чувствует, что её тошнит. Ощущает себя вероломной тварью. Грязным предателем.
- Значит деньги у него есть. И в банке он их, вероятно, не хранит, потому что сегодня ты в Толедо, завтра в Портленде, послезавтра в Заднице, Нью-Мехико. Деньги нужны, ведь надо оплачивать разные сборы. К тому же половина всех этих дальнобойщиков сидят на амфетаминах, которые покупают на стоянках. Дилеры и барыги не принимают кредитных карт. Уж поверь мне.
- Он не наркоман.
Эшли пожимает плечами.
- Ага, ты его лучше знаешь. Поэтому возвращаемся к первоначальному вопросу: Как всё случится? Автоавария? Это стрёмно, потому что он, скорее всего, хранит наличку в машине. Если всё это сгорит, нам от этого никакого толка.
- Он умрет на маяке. Через... - Мириам подсчитывает в уме. - Две недели. Четырнадцать дней.
- Как?
- Не скажу.
- Как это по-взрослому.
- Это личное. Это его смерть.
- Но ты же знаешь.
Мириам втягивает сигаретный дым.
- Хотела бы не знать.
- Ну и ладно. Маяк. Из него открывается живописный вид. Хорошо для дальнобойщика. Мы в Северной Каролине, на побережье, где, как я полагаю, хренова гора маяков. - Эшли принимается ходить по номеру. - Хорошо, план такой. Ты подберешься к нему поближе. Позвони ему завтра. Пойдешь с ним куда-нибудь. У нас две недели, нам надо узнать, где он последний раз выкурит трубку.
- Это и есть твой гениальный план? За этим я тебе нужна?
Эшли пожимает плечами.
- Ты же ничего лучше не предложила.
- Тогда скажи мне, почему нам просто не украсть у него деньги, пока он ещё жив?
- Потому что живые люди не очень любят, когда у них что-то воруют. Мертвые не станут звонить 911.
Мириам осторожно смотрит на Эшли.
- И тебя ничего не беспокоит? Ты не ревнуешь даже?
- Не возражаю немного позеленеть от зависти, если смогу позеленить себе руки пачкой сотенных купюр, - отвечает он. - А теперь пора на боковую. Я выдохся.
Глава семнадцатая
Кровь и шарики
Мириам просыпается, словно от толчка. Мимо её взгляда пролетает тень.
Девушка садится. Её глаза пытаются привыкнуть к темноте. Эшли лежит рядом не двигаясь.
Глаза Мириам снова ловят тень - та сгущается в углу, потом пробирается в ванную. Раздается шепот, что-то хрустит.
Девушка тянет руку к краю кровати, ищет сумочку и ищет внутри нож-бабочку, тот, что она купила в штате Делавэр за шесть баксов. Мириам неслышно открывает лезвие.
Ступни девушки касаются ковра. Мягкие крадущиеся шаги.
Свободная рука скользит по стене, пока не натыкается на дверной проем ванной комнаты. Пальцы находят выключатель.
Щелк. Яркий, резкий свет.
Сердце замирает.
В верхнем углу ванной плавает красный воздушный шарик. Он покачивается, дрейфует. На шарике нарисован торт, а над ним мультяшными свечками написано: «С Днем рождения, Мириам».
- Сегодня не мой день рождения, - говорит она, обращаясь к шарику.
Воздушный шарик двигается, снова тихое шуршание, и он выплывает в центр комнаты. Мириам смотрит на свое отражение в зеркале. Под обоими глазами фингалы. Носом идет кровь.
- Это сон, - говорит она.
Шарик медленно поворачивается - на обратной стороне другая надпись.
На месте торта - череп с костями. Из открытого рта сквозь корявые зубы, словно пузырьки, струится надпись: «Счастливого Дня СМЕРТИ, Мириам».
- Мило, - отвечает Мириам и вскидывает нож.
Шарик лопается.
Брызги крови повсюду. Черной крови. Со сгустками. Мириам стирает её с лица, отплевывается. Струйки бегут по зеркалу, ржавые капли. Кусочки бледной ткани плывут в этих потоках, как личинки в древесном соке. Она видела подобное прежде, видела такую кровь (на полу, на полу в ванной комнате).
Мириам не знает зачем, но она проводит ладонью по зеркалу, вытирая его, чтобы увидеть своё отражение.
То что она видит, удивляет.
Это всё ещё она, её отражение. Но она в юном возрасте. Каштановые волосы зачесаны назад и собраны розовой резинкой. Никакого макияжа. Огромные глаза, чистые, полные невинности.
Потом движение за её спиной, в отражении, сгустившаяся глыба.
- Ещё девять страниц, - произносит голос. Голос Луиса.
Мириам крутится колесом, но не успевает. У него в руках красная лопата.
Луис смеясь бьет девушку по голове. У неё темнеет в глазах. Когда она проваливается в колодец беспамятства, слышит крики ребенка, но и они пропадают.
* * *
Мириам приходит в себя в больнице от вони антисептика. Он заползает ей в нос. Гнездится там.
Руки Мириам вцепились в простыни. Она пытается слезть с кровати, опустить ноги, но простыни запутались, а кровать окружена металлическим рельсом, который она не может преодолеть. Словно он образует невидимый периметр. Мириам трудно дышать. Легким не хватает воздуха. Девушка чувствует себя в ловушке, словно она лежи в коробке, в гробу. Втягивает воздух, горло сжимается.
Внезапно появляются руки - крепкие, тяжелые - они хватают Мириам за лодыжки, и как бы она не отбивалась, заковывают её в стальные хомуты. Ладони жирные и влажные. Из-за края кровати появляется лицо, поместившись у неё между ног.
Это Луис. Он стягивает окровавленными пальцами зеленую хирургическую маску.
- Там было очень много крови, - говорит он.
Мириам отбивается. Но простыни оборачиваются вокруг её рук.
- Это сон.
- Может быть. - Луис протягивает руку и почесывает край изоленты на правом глазу. - Прости. Чешется.
- Сними с моих ног эти кандалы.
- Если это всего лишь сон, - говорит он, - почему бы тогда не проснуться.
Она старается. На самом деле старается. Мириам кричит, пытаясь себя разбудить.
Ничего. Мир не меняется. Луис склоняет голову на бок.
- Все еще думаешь, что это сон?
- Иди на хрен.
- Какой грязный ротик. Ты будешь плохой матерью.
- Твою мать.
- Ты похожа на девчонку из того фильма, где в неё вселяется дьявол. Ты его знаешь. Блевотина какая-то. Вся та ярость, что порочит благословение Господа нашего Спасителя.
Мириам снова тянется к ногам. По лбу стекает пот. Она хрипит от бессилия, ярости, страха. Почему она не может проснуться? «Вставай, глупая девчонка, просыпайся».
- Мы собираемся тебя зашивать, - говорит Луис. Он искоса смотрит на пространство между ног Мириам и облизывается. - Сошьем крепко, хорошо и надежно.
- Ты не Луис. Ты фантом в моей голове. Ты у меня в мозгу, играешь со мной.
- Доктор Луис, чтоб ты знала. Относись с уважением. - Он достает иглу. Она огромная, похожа на крючок. На детский пальчик. Луис от усердия высовывает язык и, даже будучи слепым, продевает через ушко грязную нить. - Ты ведь даже не знаешь какая у меня фамилия.
- У тебя нет фамилии, - фыркает Мириам, пытаясь высвободить руки. - Ты вымысел. Обрывок. Мне нет до тебя дела. Нет дела ни до призраков, ни до гоблинов.
- Ты чувствуешь себя виноватой. Это нормально. Я тоже себя чувствую виноватым. Мы сможем поговорить об этом, но прежде, чем мы сможем это сделать, я зашью твоё шаловливое место. Кстати, это вполне себе медицинский жаргон. Но я знаю, ты предпочитаешь конкретику, поэтому позволю себе перефразировать: мне нужно сшить твою манду, чтобы оттуда больше никогда не вылез еще один ребенок, потому что последнее, что нужно этому миру, чтобы какая-то шлюшка выпустила в него свою личинку.
Мириам в ужасе - она напугана словами, вылетающими из его (её?) рта. Она хочет что-то сказать, но её голос слаб, похож на писк, хриплый визг. Мириам пытается сказать «нет», пытается дотянуться и остановить его...
Но его голова опускается вниз, и толстая игла пронзает её половые губы. Мириам чувствует, как идет кровь, пытается закричать, но у неё не получается...
* * *
Длинная автострада - ни к чему не сужающаяся в одном направлении, ни к чему не сужающая в другом. Серая, выжженная, тусклая, с трещинами. Пустынная в обе стороны: красная земля, бледная поросль. Наверху синее небо, но вдалеке висит грозовая туча, похожая на наковальню.
Мириам стоит на обочине шоссе. Она пытается перевести дыхание, словно только что вышла из ледяной воды зимнего озера.
Она нормально ощущает свои бедра и промежность. Никакой боли. Никакой крови.
- Иисусе, - охает она.
- Не совсем, - раздается голос позади неё.
Луис, снова, со своими мертвыми глазами.
Он улыбается.
- Не приближайся ко мне, - предупреждает Мириам. - Если подойдешь ближе, я сломаю тебе шею, клянусь всеми святыми.
Луис усмехается, качая головой.
- Да ладно, Мириам. Ты же уже решила, что это сон. Ты же знаешь, что я в тебе. Так зачем ты говоришь, что сломаешь мне шею? Это контрпродуктивно. На самом деле даже суицидально. Ты должна обратиться за профессиональной помощью.
Луис начинает ходить и тогда Мириам видит двух ворон на дороге. Темные клювы клюют сбитого броненосца, вытягивая красные жилы. Мертвое животное похоже на потрескавшееся пасхальное яйцо. Птицы нападают друг на друга.
- Может, я не ты, - говорит Луис, медленно переплывая с одной пыльной обочины на другую. - Может, я Бог. Может, я Дьявол. Может, я живое воплощение судьбы, рока, того, что ты проклинаешь каждое утро как просыпаешься, и каждый вечер перед тем, как кладешь голову на подушку. Кто может сказать наверняка? Всё что я знаю, пришло время встретиться с монстром.
Мириам присоединяется к Луису, и они ходят уже вдвоем. Они напоминают двух хищных кошек, следящих друг за другом по разные стороны решетки одной клетки.
- Вытащи меня из этого сна, - говорит она.
Он игнорирует её просьбу.
- Может быть, я настоящий Луис. Может быть, я в его спящем мозгу, зовущем тебя ментально, ведь ты такая чувствительная. Бедная маленькая девочка экстрасенс. Может, я и знаю, что грядет, и умоляю тебя предотвратить это. Пожалуйста, Мириам. Плак-плак.
- Я не могу заставить это остановиться.
- Может быть. Может быть, нет. Но у тебя до сих пор есть выбор. Я скоро умру, но вместо того, чтобы это предотвратить (или, по крайней мере, попытаться сделать мою жизнь лучше, хотя бы на эти две недели), ты собираешься охотиться за мной и красть у мертвого, лишенного глаз тела.
- Девушке нужно что-то есть, - с издевкой говорит Мириам.
Луис останавливается.
- Это так ты себя оправдываешь?
- Ты не знаешь, что я делаю и зачем я это делаю, - говорит она, хотя и думает, что всё как раз наоборот. - Я буду с Луисом и, поверь мне, ты не он, и может быть, я сделаю его жизнь несколько лучше в эти две недели.
- Минет пришелся бы в самый раз, - соглашается Луис. - Попробуй как-нибудь.
- Да иди ты. Я могу сделать его счастливым на это время. Но не проси меня спасать его...
- Спаси меня.
- ...потому что этому не суждено случиться. Не может просто. Оно мне не позволит.
- Оно?
- Судьба. Ты. Бог. Не важно.
Луис пожимает плечами. Потом смотрит куда-то Мириам за плечо.
- Эй, - говорит он. - Что это там?
Мириам попадается и оборачивается.
Это воздушный шарик. Он дрейфует вдоль дороги, его подхватывает разгоряченный воздух; с шарика на асфальт шипя, будто на сковородку, капает кровь.
Мириам поворачивается, чтобы сказать что-нибудь Луису или не-Луису, или тому, кем бы он ни был, но...
Его нет.
Вместо него белый внедорожник, который бьет Мириам прямо в грудь, и она чувствует, как что-то ломается внутри.
Карканье воронья. Плач ребенка.
* * *
Когда Эшли просыпается, то находит Мириам в углу, истекающую потом. Она сидит, упершись спиной в обе стены и что-то строча в блокноте.
- Что ты делаешь? - хрипит он.
- Пишу.
- Я вижу это, Хемингуэй. Что пишешь-то?
Девушка поднимает взгляд. У неё в глазах вспыхивает безумие, на губах играет сумасшедшая улыбка.
- Накатала две страницы, вот что. Осталось только семь. - И она возвращается к своей писанине.