— У мамы был неземной папа... – тоненьким голоском сказал Гор.
В студии воцарилось тишина.
Тишина в природе бывает разной.
Бывает горная тишина, лесная тишина, морская тишина, гробовая тишина...
Это была ни на что не похожая тишина.
Это была неописуемая тишина.
Сова, которая после слов младенца застыла с открытым ртом, понимала, что если бы подобный ответ дала Ель, то её посчитали бы свихнувшейся.
— У мамы было непорочное зачатие... – еще раз подал голос малыш и приник к груди матери.
Несколько лиц появилось за простыней, отделявшей роженицу от студии, выражение которых можно не комментировать.
Художник зашел с другой стороны и сложил пальцы окошечком, как это делают режиссеры в поисках нужного кадра.
В его голове возникла картина Рафаэля, где изображены пастухи, явившиеся к новорожденному Иисусу, который сидел на руках у Марии, но он тряхнул головой, решив не повторять эту тему на полотне.
Сова продолжала вопросительно смотреть на Ель.
— Это правда... – негромко сказала Ель. – У меня даже есть документальные доказательства... Я устала...
Сова махнула рукой на любопытных и сама вышла из-за занавеси.
— Какие уж тут доказательства, – недовольно проворчала она. – И так всё очевидно...
Малыш и мать задремали...
А спустя некоторое время один из обитателей студии вышел на улицу и направился прямо ближайшее отделение милиции...
Осведомитель поздоровался с дежурным и попросил доложить о себе начальству.
— Не велика шишка, стукач! – устало определил дежурный. – Выкладывай, что на хвосте принес!
— Не скажу, – ответил бомж. – Здесь особый случай!
— Ты пьян, что ли? А не отдохнуть ли тебе в обезьяннике до тех пор, пока язык не развяжешь?
— Сажай, – спокойно ответил стукач. – Тебе же потом и влетит, когда станет ясно в чем дело.
— Ладно! – сказал дежурный, вставая с места. – Сам напросился...
Стукач хотел было дать дёру, но охранник у дверей не дремал, и через минуту осведомитель уже сидел за решеткой вместе с другими задержанными.
Прошло несколько часов, прежде чем в проходе не появился начальник РОВД, направляясь к выходу.
Он бегло оглядел задержанных и остановил взгляд на осведомителе.
— А ты что натворил на этот раз?
Дежурный вышел из-за стекла и коротко доложил:
— Товарищ майор, он к вам лез, а вы приказали к себе никого не пускать...
— Я же сказал, у меня особый случай! – оправдывался стукач.
— Выкладывай, мне некогда! – приказал майор.
— Здесь не могу, это государственная тайна... – промямлил стукач.
Сокамерники громко захохотали.
— Стукач сам себя повысил... Шпионом стал... Гостайны раскрывает... Ха-ха-ха! Ну, насмешил!
— А ну, молчать! – прикрикнул на них дежурный и вопросительно взглянул на своего начальника.
— Выпусти его! – распорядился тот. – Проведи его в приемную, я сейчас вернусь в кабинет...
А в мастерской художника почти шепотом обсуждали произошедшее событие, полотно которого не влезало ни в какие рамки.
Сам же источник события, подчиняясь неземному времени, рос, как сказал Пушкин, «не по дням, а по часам».
И пока земные часы текли своим чередом, малыш значительно увеличивался в размерах.
«Мама! – услышала РигЕль родной голос в уме и проснулась. – Мама, я не буду вслух говорить, ты меня понимаешь? Скажи в уме «Да!»
«Да!» – ответила мать, просыпаясь окончательно.