Борис Гребенщиков: «Мантры – это рок-н-ролл»
– Борис, вы приехали в Прагу с не очень обычным концертом, вы будете петь буддийские мантры. Пение мантр на публике имеет терапевтический, эстетический или мистический характер?
– Дело в том, что всей этой истории с мантрами уже достаточно много лет. Потому что когда-то, лет восемь тому назад, меня поразила простая идея: хотя мантры по определению действительно имеют терапевтический эффект, настраивающий эффект и, в принципе, должны положительно влиять на всех, но почему-то они существуют только в страшно экзотическом виде, обязательно их поет хор монахов или кто-то еще, или под синтезаторы какие-то люди непонятные. И когда они поют, все время создается ощущение, что мантры - это что-то ужасно чужое, далекое и страшное. И мне показалась любопытной идея поговорить с тибетскими монахами и спросить у них, так ли они это все себе представляют. Я поговорил и многие ламы из тех, с которыми я говорил, сказали, что нет, конечно, мантры должны быть доступны для всех - в том виде, в котором люди могут их принять, потому что они все равно действуют хорошо. И я попробовал одну, другую, тибетцы это одобрили очень сильно, и я записал такой альбом и совершенно не представлял себе, что я когда-нибудь буду призван его петь. Но вот ребята здесь, в Праге, уже лет пять говорили мне, что было бы здорово такое устроить, вот весной я согласился и вот теперь пришел час расплаты.
– Таким образом, получается, что мантры выполняют функцию рок-н-ролла, который, с одной стороны, оказывает эстетическое, терапевтическое, мистическое и любое иное воздействие, но, в то же время, в рок-н-ролле есть интернациональный язык - английский. Здесь этого языка нет.
– Скажем, что мантрическое пение, оно чуть постарше рок-н-ролла лет на 800 и санскрит, в общем, тоже был интернациональным языком до английского, и на нем построены все языки, включая английский. Получается что мантры - это и есть рок-н-ролл, только немножко более изначальный.
– То есть, Вы, некоторым образом, приобщаетесь к корням, но только к корням, далеко от вас отстоящим, и предлагаете слушателям поступить таким же образом. Или они могут вообще ничего этого не знать?
– Они могут этого ничего не знать. Я просто думаю, что чем петь тексты "мальчик, девочка, тра-ля-ля", можно с тем же успехом петь "Ом мани падме хум", и это сочетание будет действовать лучше, чем "мальчик, девочка, тра-ля-ля" или "мальчик с пальчик, тра-ля-ля".
– Хорошо. Но ведь есть довольно, мягко говоря, серьезная традиция священных песнопений и в других религиях. Почему именно мантры?
– Мантры - это единственный пример, где произнесенное словосочетание никак не зависит от языка, не связано с языком, потому что в этой традиции считается, что звучание мантр целебно действует на всех, а смысла, который присущ любому языку, в них как раз нет, потому что действует само звучание слов, даже, я бы сказал, слогов.
– Примерно так же действует опера. Мы же не понимаем, на самом деле, если мы не итальянцы, итальянских опер, да и когда поют русские оперы, в общем, сложно понять, о чем там речь.
– Это мне очень портит жизнь. Я пришел в Вену в оперу, и мне пришлось одним глазом глядеть на сцену, другим глазом все-таки в программку, мне было интересно, что же там происходит. Это мне испортило удовольствие от оперы. Поэтому я не хочу этого повторять.
– То есть мантрическое искусство более универсально.
– Да, в программку смотреть не надо.
– Эта «программка» записана вперед очень давно… Хорошо, тогда давайте немножко вернемся к истории, хотя буддизм, конечно, с «историей» не очень хорошо сочетается, но все-таки мы можем поговорить об этом... Вот Вы испытываете интерес к буддизму очень давно, насколько я знаю, где-то с середины 70-х.
– Скажем так, в середине 70-х меня больше интересовал сначала даосизм, потом индуизм, потом, честно говоря, за неимением какой-либо литературы по даосизму и индуизму, друг мне просто подсунул литературу по буддизму. Я говорю: "А про индусов нет?" Он говорит: "Нет про индусов, зато есть про китайцев и про японцев".
– Но в Ленинграде, где Вы жили, там же был мощный восточный факультет, который выпускал кучу специальных книг.
– А меня туда не пускали. Собственно, книг было не найти совершенно. Я до всего этого дошел значительно позже, тогда этих книг было не найти.
– То есть вы не понимали, что вы живете в самом буддистском городе России все-таки, и Бадмаев, и Щербацкой, и Дандарон жили же в Петербурге, и многие другие…
– Да, но они были очень хорошо скрытым сокровищем.
– Это середина или вторая половина 70-х годов. Но и после Вы этот интерес испытывали, судя по песням, постоянно. Потом появляются другие религиозные темы в конце 80-х - 90-е годы - православные и так далее. Не вытеснили ли они интерес к буддизму или Вы смотрели на все это скорее таким «универсалистским», органическим образом?
– Просто мне казалось, что эта ситуация аналогична ситуации с языками. Если я люблю русский язык, и мне он нравится, значит ли это, что я должен презирать английский? Мне кажется, нет. Мне кажется, что если я знаю русский, то знание английского только усугубит мою любовь к русскому языку, и я заодно буду наслаждаться их сравнениями и перекличками, и смотреть на русский с точки зрения английского, а на английский - с точки зрения русского. И буду в выигрыше. То же самое с религиями. Православие не проигрывает, если смотреть на него с точки зрения буддизма, а буддизм не проигрывает, если смотреть на него с точки зрения православия - и быть при этом не слишком невежественным человеком.
– Немногие православные с этим согласятся…
– К сожалению, православные ставят своей целью быть максимально неинформированными о том, что происходит во всем остальном мире, и желательно еще и анафеме его подвергать.
– То есть, это отсутствие просвещения в широком смысле, или с большой буквы – «Просвещения»?
– Я думаю, что да, но я не могу их ни в чем обвинить, потому что, если взять не очень грамотного человека, который поступил, скажем, в семинарию, я не могу с него требовать или просить, чтобы он знал историю Индии. Им ее не преподают, они не думают, что это нужно. Потому что его задача - это духовно окормить людей, которые приходят к нему в церковь, например, в какую-нибудь сельскую церковь. Вот они приходят к нему жаловаться, он их выслушает, причастит, пожурит, даст им отпущение грехов, в общем, его задача выполнена. Причем здесь Будда? Будда не входит в это уравнение никак. Но, честно говоря, мне повезло, я встречал очень хорошо информированных, очень хорошо разбирающихся в истории, в культуре священников, которые вполне отдавали себе отчет, что существует вот это, существует вот это и сравнивать их невозможно.
– Давайте перенесем наше внимание на историко-социальную тему. Какую роль играл буддизм в интеллигентских (отчасти андерграундных) кругах позднего Советского Союза? Этот интерес, наряду с интересом, конечно, и к индуизму, и к всевозможным мистическим течениям, и, безусловно, к православию - какую он выполнял роль? Был ли это род эскапизма, способ избежать, забыть о том, что окружает, или наоборот, способ пережить это?
– Насколько я помню, люди, которые занимались этим на поколение раньше меня, рассказывали, что в основном буддизм являлся мощным сексуально притягательным фактором.
– Из-за тантрического секса?
– Нет, даже без всякого тантрического секса. Просто, если сидит мужик с бородой и говорит, что он буддист, то любая девушка уже дрогнет сердцем, потому что он - умный. Я думаю, что в основном буддизм играл такую роль.
– А потом? Интересно, как эта роль изменилась в 90-е годы и сейчас. Все-таки, как это ни странно, но очень многие вещи, которые были популярны и в интеллигентских кругах в 70-е - начале 80-х годов, полностью исчезли с падением советского строя и с началом новой ситуации. Буддизм не оказался в этом ряду, он остался.
– Вот что интересно. Я не замечаю, чтобы что-то сильно изменилось с советских времен. Как это ни странно, как это ни парадоксально, но я вижу все то же самое, просто, может быть, на это надета немножко другая одежда, а в принципе все то же самое. И, боюсь, что Россия не менялась, осталась такой же, как до этой революции, как до той революции и как революции предыдущей, перед той.
– То есть это не «советское», а «русское», «российское»?
– Мне кажется, это «русское», и оно так и должно быть. Не всё мне в этом нравится, но, к сожалению, так оно и есть. Но и бог с ним, люди так живут и кто я такой, чтобы им говорить, что они живут неправильно. Но мне кажется, если кто-то из русских людей на самом деле всерьез займется буддизмом или, в общем, любой духовной практикой, он не будет заявлять о себе, он тихо уйдет куда-то под камень, потому что буддизм не требует рекламы, собственно, как и любая другая религия. Я думаю, что и христианские святые, по большей части, старались избегать публичности. Потому что, когда ты говоришь с богом, нужно ли тебе, чтобы про это писали в газетах? Думаю, что нет.
– Были такие святые, как Франциск Ассизский, но были и такие, как Игнатий Лойола.
– Я думаю, что такой паблик рилейшнз нужен скорее людям, которые не столько на самом деле, сколько для вида занимаются чем-то.
– Тем не менее, существует довольно мощная и исторически традиция социальной и политической вовлеченности буддизма. Проявляется она и сейчас. Возьмем для примера нынешние события в Бирме, когда десятки тысяч буддийских монахов вышли на улицы, возглавили движение протеста и больше всех пострадали в результате от военных. А это ведь монахи, хотя, конечно, в Бирме монахи - это особая, совершенно социальная группа, состав ее не постоянен, в Бирме миряне очень часто уходят в монахи на некоторое время.
– Совершенно верно.
– И все-таки, не этому же их учили!
– В общем-то, строго говоря, буддизм предполагает, что в первую очередь ты должен заботиться обо всех остальных живых существах. Потому что, конечно, есть школа буддийская, которая предполагает, что я спасусь, а все остальное гори огнем.
– Это и есть первые школы буддизма, почти вся Хинаяна…
– Да, но время показало, что выжила как раз школа, который призывает заботиться сначала о других, а потом уже о себе. Поэтому Махаяна так и распространена. Так что то, что они заботятся о других существах, это хорошо. Не знаю, насколько это принесет пользу другим живым существам в данном случае… Надеюсь, что принесет.
– Вообще разговор о «пользе» здесь несколько странен…
– Да. Но, если они вышли на улицы, значит, что-то им нужно, чего-то они хотят и явно они хотят не себе. Они могли бы спокойно в монастыре себе сидеть и все.
– Таким образом, мы можем сказать, что, в общем, социальная вовлеченность в буддизме такая же, как и в остальных религиях. В сущности, это вопрос просто отношения к другим людям поверх политических барьеров.
– В общем-то, да, я думаю, что в основе любой религии лежит одно положение - возлюби другого больше самого себя.
– Если вернуться к буддистским мантрам - от участия буддийских монахов в политических битвах. То послание, которое содержится в мантрах, которые вы поете в Праге, и которые есть на том альбоме, который вы записали несколько лет назад, оно адресовано всем?
– Без исключения. Но это не послание. Это скорее лекарство. Я не уверен в этом, но так говорят - эти мантры могут настроить тебя на более здоровый образ жизни, могут помочь тебе.
– На «здоровый» в духовном смысле?
– Да, на «здоровый» в духовном смысле этого слова.
– Без диеты.
– По крайней мере, хуже от них не будет.
– «Пост и молитва».
– Да, молитва и пост, пост и молитва во всех их видах.
– Тогда такой вопрос, завершающий эту беседу. Вы говорили, что буддийские мантры - это такой же универсальный язык, как рок-н-ролл, только постарше на восемьсот столетий. Есть ли перспектива у рок-н-ролла, - вне зависимости, как он будет называться потом, и будет ли он потом - совершить нечто подобное, или это невозможно, так как за ним нет религии, нет веры?
– Как сказать? Ведь, собственно, насколько я знаю историю, понятие священных слогов было выработано в Индии достаточно давно, минимум 4-5 тысяч лет назад, и опиралось на духовное провидение каких-то мудрецов, которые десятки лет сидели где-то в отшельничестве и на себе пробовали, как вот это подействует, как вот это подействует. Так же, как первый китайский император шел, пробовал травки, говорил: вот это будет чай, а вот это будет валерьянка, а вот это будет что-то еще. Я думаю, что просто рок-н-ролл не имел такой благородной цели. В то время как индийские аскеты пробовали на себе звучание разных вибраций, разных слогов и приходили к выводу, что этот действует так, а вот этот так, если их соединить вместе, то они подействуют вот так, и это будет всем полезно. Такова, по крайней мере, теория. А люди, которые писали первые песни рок-н-ролла, если взять всех этих авторов, которые сочиняли для Элвиса, Чака Берри, Литл Ричарда, они вряд ли задавались целью помочь всем живым существам. Скорее они задавались целью заработать немного денег на сегодня, чтобы, по возможности, хватило на завтра. Но при этом энергия у них была такова, что эти песни, помимо того, что заработали авторам и исполнителям немножко денег, они еще помогли сильно проснуться большей части земного шара. Так что здесь тоже действуют какие-то силы, о которых мы не знаем. И, честно говоря, я не уверен, что мантры лучше действуют, чем рок-н-ролл, но мне интересно попробовать…
Тучи над городом встали ... (Интервью с Борисом Гребенщиковым)
Один известный петербургский рок-музыкант ненавидит Бориса Гребенщикова: он всю юность посвятил расшифровке текстов АКВАРИУМА, пока не убедился, что это совершенно бессмысленное занятие. Например, как можно понять строки: "Дракон приземлился на крышу,/ Трудно делать вид, что ты спишь"? Какой такой дракон? Почему спишь? Просто в то время сбегавший с лекций в Бонче Саша Сенин (Дракон по гороскопу) по утрам заходил к сонному БГ на улицу Софьи Перовской. Приходилось просыпаться и ставить чайник. Все очень просто.
На все мои приставания, что значит то, имеется ли в виду это, на сетования, что в последнее время появляется чувство, что усложненность лирики есть желание не быть разоблаченным, Борис отвечал: "У нас нет "желаний не быть разоблаченным ...", равно как и "страха простых объяснений". Мы пишем песни без задних мыслей - туда входит то, что входит, и не наше дело - объяснять это. Даже КГБ не могло бы этого требовать. Это равносильно допросу Леннона : почему "Strawberry Fields", а не Тверская улица? Немного глупо". На новом альбоме БГ "Прибежище" расшифровывать ничего не надо. Оставьте свои домыслы при себе. Отложите в сторону цитатники. Забудьте про свои вопросы.
Вопрос: У вас только что вышел новый альбом "Прибежище", который был записан в Нью-Йорке и на котором вы исполняете тибетские мантры. Как возник этот альбом?
Ответ: Что касается "Прибежища", история и идея его крайне очевидна. С тех пор, как у меня возник сильный интерес к тибетскому буддизму, я все время замечаю, что с Тибетом ассоциируются горловое пение, ревущие трубы, вся тибетская экзотика. А общая идея "Прибежища" - снять всю экзотику и посмотреть, как мантры работают в другом культурном контексте. Потому что я знаю: в принципе, они должны работать. Часть мелодий я написал сам, часть взял из традиционных тибетских источников, чуть-чуть переделал, поскольку я не тибетец и вещать по-тибетски не умею. Контекст очень удобный предоставился из Нью-Йорка - Габриэль Рот и вся ее компания, которая называется THE MIRROR. Я их знаю около десяти лет, и это одни из самых близких друзей моих в Нью-Йорке. Они занимались шаманской музыкой, лечением людей через танцы, и Габриэль написала около десяти альбомов трансовой музыки, которая для этого и была предназначена. Это не нью-эйдж, не этническая музыка, это совершенно особое поле, но она очень широко известна. Они хотели выпустить что-то мое, но схватились за идею, что, мол, было бы очень здорово, если бы ты все это спел, а мы, со своей стороны, все это посадим на свою шаманскую базу.
Вопрос:
Ответ: Это world music в чистом виде. Но складывается забавная ситуация: под world music в американских магазинах понимается музыка всего остального мира, а американской музыки в этом разделе нет, под определение world music она попасть не может. Меня это очень веселит, потому что мы опять сделали такую вещь, которая не попадает под раздел.
Вопрос: А вы слушаете world music?
Ответ: Естественно, что же еще слушать?
Вопрос: Но популярными становятся только вещи, адаптированные к среднеевропейскому уху - вроде Deep Forest. А обычно поиски чего-то нового происходят, когда мейнстрим заходит в тупик.
Ответ: Я согласен. Поэтому Deep Forest слушать не могу. Есть у меня в Израиле замечательный знакомый, вот это настоящий world music - ударник, который сам все пишет, поет и строит на каббале все свои произведения.
Вопрос: А что можно назвать русской этнической музыкой?
Ответ: Я на самом деле ранние песни Тани Булановой называю русской этнической музыкой.
В голосе Булановой слышна та же настоящесть, которая есть у девушки, которая пела с Майклом Олдфилдом - Магги Райли. Они очень похожи. Но если Магги Райли, которую я очень люблю, типичная ирландка, которая поет (хотя это и поп-музыка), то Таня Буланова - это типичный русский фолк, особенно ее голос. А вот все эти цветочки, матрешки, балалайки - не этническая музыка.
Вопрос: В чем смысл вашей работы?
Ответ: Смысл работы очень простой, ясный. Всей России, всему человечеству помочь не может никто. Но можно помочь конкретным людям вокруг тебя, которые слышат твои песни.
Нельзя мыслить абстрактно, надо помогать конкретным людям, которых ты видишь. В этом, собственно, и есть суть любой жизни, потому что, если представить, что все страны и нации станут чрезвычайно просвещенными, просветленными и войдут в рай, то непонятно, как жить, что делать. И если бы это было возможно, то произошло бы давным-давно. А поскольку этого не происходит, то все время происходит круговорот.
Как бы плохо ни называлось то, что происходит вокруг, суть и цель не меняются. Я смотрю на людей, которые у нас в деревне живут, и понимаю, что они могли жить так и при царе-батюшке, при Ленине, при Сталине... Все происходит то же самое.
Вопрос: Какой же покой в деревне, где тетки визгливо орут своим детям: "Васька, сукин сын, быстро домой!", мужики напиваются вусмерть, ругаются, дерутся, бабы их пилят и матерят.
Ответ: Нет, сколько я ни был в русских деревнях - там крайнее спокойствие. Это город очень суетливый.
Эта тема тесно связана с пластинкой, ведь никакие положительные усилия, положительная работа зря никогда не пропадают. Даже если монахи и молятся всю жизнь, они молятся не за себя, а за других. И эта невидимая, ненужная работа всегда приносит плоды. И важен факт выпуска этого альбома, где тибетские мантры вырваны из тибетского контекста и пущены в мир других мелодий и других сопровождений: русский поет санскритские мантры на свои тибетские мелодии в сопровождении шаманок, принадлежащих к североамериканской индейской традиции, половина из них ученицы Олатунджи. Нехарактерное совмещение.
Вопрос: Так что же объединяет?
Ответ: Объединяет то, что в любом случае альбом позитивный, сделанный не из коммерческого расчета. И поэтому это большой выплеск позитивной энергии. То, что он вышел в России, и его кто-то купит - уже хорошо. Это может показаться нью-эйджевой фантазией, но на самом деле правда, что позитивная энергия не пропадает. Ведь очень большое количество музыки сейчас заминировано и подорвано именно тем, что она делается ради получения денег. А это не лучшая мотивация для творчества. Когда что-то делается не коммерчески, а для того, чтобы людям стало лучше, такая энергия пропасть не может. Когда в русском ареале культуры вращается такая штука - это уже лучше. Позитив может сыграть для человека самую неожиданную роль.
Вопрос: Как вы относитесь к человеческим слабостям ?
Ответ: Я жертва большинства из них. Поэтому с пониманием.
Вопрос: Можете перечислить?
Ответ: Долго!
Вопрос: Считаете ли вы ваше существование в России свободным?
Ответ: Да, совершенно. Потому что здесь, имея связи со всем остальным миром и возможность передвигаться по всему миру, мы не связаны с тем, с чем могли бы быть связаны на Западе - с коммерческими расчетами, с необходимостью считать центы-пенсы.
Вопрос: Рок-н-ролл без духовного наполнения - бессмысленен?
Ответ: Как и любая музыка, как и любое искусство вообще, рок-н-ролл является перьями у павлина - знаком со стороны мальчиков, что им хочется девочек, или знаком со стороны девочек, что им хочется мальчиков. Что замечательно и служит большой цели - продолжению жизни на этой планете. Рано или поздно наступает момент, когда начинаешь спрашивать себя: а хочется ли тебе, чтобы тобой руководил твой собственный инстинкт и ничего больше? Не скучно ли ездить на одной карусели все время? Двадцать лет, тридцать - сколько ж можно на одной и той же карусели? Пока ты едешь на ней, рок-н-ролл - это желание привлечь как можно больше девушек или, по крайней мере, обратить на себя внимание. Раньше я очень хотел стать рок-звездой.Я стал рок-звездой и получил огромную кучу дерьма, которая с этим статусом связана. И когда это видишь со стороны, выясняешь, что тобой руководят. Мало было коммунистов, так еще попадаешь в зависимость от своих инстинктов! И думаешь, что нельзя поступить с инстинктами так же, как с коммунистами: просто обойти их. Выяснилось - можно.
Вопрос: Но бывает же, что славы хочется все больше и больше, как растет азарт при игре в рулетку. Например для Киркорова это что? Казалось бы больше некуда, так надо самолет своим именем разукрасить. Для него жадность до славы - спорт?
Ответ: Меня это очень веселит. Я думаю, что это спорт. Я знаю, что самолета мне не хочется. Мне он ни к чему, в итоге это - головная боль. Чем меньше вещей отвлекают твое внимание, тем больше удовольствия можешь получить. И, соответственно, тем больше удовольствия можешь передать.
Вопрос: А интерес к жизни из чего состоит?
Ответ: Из большого количества вещей, которые мне хочется сделать. В данный момент - музыкальных.
Вопрос: То есть в работе?
Ответ: Это так и не стало работой. Это много мучений и много удовольствия.
Вопрос: Так работа только тогда и интересна, когда делается с удовольствием.
Ответ: Тогда слово "работа" не подходит.
Вопрос: Да, это не труд, это скорее просто дело.
Ответ: Значит, дело.
Вопрос: Следите ли вы за тем, что в данный момент происходит в музыке?
Ответ: По возможности. Когда зашел Ай-Ай-Ай и проиграл ряд вещей из альбома, который они сейчас записывают, мне страшно понравилось. Я с ТЕКИЛОЙ сейчас поиграл, получил большое удовольствие, вместе очень хорошую песню записали. И в идеальном мире сейчас стоило бы сесть и писать дальше, я бы с удовольствием это сделал. Я слежу только за тем, что привлекает мое внимание. Я не могу сказать, что слушаю все группы принципиально. Если что-то вылезает, что-то хорошее будет, кто-то порекомендует. Я знаю много людей, у которых вкусы во многом похожи на мои, и кто-нибудь из них мне что-нибудь скажет. Вот Кан привез группу GOMEZ, о которой в Англии никто ничего не слышал, - оказалась очень сильной. А я сейчас нашел на "Virgin" пластинку CORNELIUS, о которой вообще никто ничего не слышал, и даже рецензий никаких нет. Я ее слуханул и пришел в такой восторг, что купил - все слушают и падают с ног.
Вопрос: А что они играют?
Ответ: Этому уже нет названия, настолько это непонятно. Музыка компьютеризированная настолько, что большинство инструментов просто живые.
Вопрос: Если бы электронщики умели играть на нормальных инструментах, компьютерной музыки бы не было.
Ответ: Умение играть на инструменте - это такое удовольствие.
Вопрос: А что для вас компьютер - новый пылесос или соавтор?
Ответ: Новый пылесос. Потому что, опять-таки, мы слушали вчера Massive Attack ночью, музыка хотя и компьютерная, но вполне может быть живой, там нет ничего компьютерного по своей природе.
Вопрос: Они пользуются компьютером как дополнительным инструментом.
Ответ: Я только так это и воспринимаю. Джерри Гарсиа лучше всего сказал, что технология - это колоссальная игрушка, и пока она остается игрушкой, все нормально, она помогает человеку. Как только человек начинает полагаться на нее больше, чем на самого себя, она его подминает под себя, и все.
Вопрос: Как на шикарных современных машинах люди едут к озеру, где разводят костер, купаются, целуются - делают то же, что и сто, двести, тысячу лет назад. А потом садятся в машины и едут домой. Здесь автомобиль - лишь способ облегчить себе жизнь, чтобы быстрее добраться до реки или леса.
Ответ: Я много раз видел, как в роскошных студиях, замках люди занимаются тем же самым: они так же, простите, срут, пьют, мучаются с похмелья, не знают, чего делать. Антураж ничего не меняет. Когда ты видишь это много раз, понимаешь, что это абсолютно не нужно. Нужно только для того, чтобы тебе помочь.
Вопрос: Что ищут в нашей музыке иностранцы, когда приезжают сюда?
Ответ: Самое странное, что все иностранцы, которых я знаю, не то что интересуются русской музыкой, они интересуются музыкой вообще. И когда русская - они ждут чего-то непохожего на то, что звучит в Бристоле или в Чикаго. И, как правило, этого не получают. Потому что наши стараются, чтобы все было, как в Чикаго или Бристоле. И это достаточно бессмысленно. У нас очень немногие достигли того состояния, когда они сами по себе, без влияния. Я понимаю стремление ребят сделать, как у Prodigy , потому что у меня тоже было желание сделать, как у Prodigy... Но при этом при всем я понимаю, что если я сделаю как у Prodigy , мне самому будет скучно. Мне интересно сделать такое, отчего у Prodigy уши могут подняться. Вот у Линды, которая поперек меня самого мне очень нравится: в том, как она строит голоса, есть что-то совершенно ни на что не похожее. И, по-моему, что-то весьма русское. Даже русско-советское - не Людмила Зыкина, а советская наивность.
Вопрос: Когда-то вы были практически единственным петербургским источником и энциклопедическим знатоком новой музыки. Когда исчезла потребность внимательно следить за тем, что происходит?
Ответ: А я и сейчас продолжаю следить. Просто я считаю, что можно большего добиться нашими методами, чем копируя Бека. Потому что то, что они делают - самоочевидно. С моей точки зрения Procol Harum были более радикальной группой, чем весь Бритпоп, вместе взятый. Если говорить совсем честно, то все, начиная с Джелло Биафры, для меня скучны, потому что они все используют два приема. Nirvana была самой сбалансированной из новых групп. Она использовала оба приема. Sonic Youth - они что, радикалы? До них были сайкобилли и Cramps. Рок-н-ролл - это не звук, а стиль.
Вопрос:
Ответ: Теперь нам остается либо радикально уйти от самой рок-н-ролльной формы, избавится от песенной структуры, либо пытаться копать вглубь. Делать только новое? И что мы понимаем под "новым"? Можно, конечно, идя в ресторан, надеть юбку вместо штанов, повесить зонт на голову - будет ли это уместно? Я с большим интересом исследую традиционную индийскую музыку, чем драм-энд-бас. Я уважаю Бека и Pavement, но они меня не поражают. Они гораздо менее радикальны.
Вопрос: А есть такое понятие - "наш рок-н-ролл"?
Ответ: Если иметь в виду, что рок-н-ролл - это отношение, а не музыкальный стиль, то, естественно, есть. Со всеми достоинствами и недостатками, присущими любому рок-н-роллу. Когда я видел Tequilajazzz и Smashing Pumpkins на одной сцене в ДК Горбунова в Москве, Pumpkins были гораздо более наработанными, а ТЕКИЛА была более своеобразна. И если дать им еще несколько лет для хорошего звука, то, я думаю, они будут более впечатляющими, чем Pumpkins, которые все-таки более одинаковые.
Вопрос: Smashing Pumpkins очень хотят соответствовать образу альтернативной группы. И хотя они мне нравятся, у них все равно присутствует подгонка под стиль.
Ответ: Да, вот точное слово - подгонка.
Вопрос: Насколько музыканты на Западе свободны в своих отношениях с фирмой?
Ответ: Я знаю людей, которые очень свободны, и людей, которые несвободны, но признаны. Например, Blondie, они настолько уже высоко были и так много всего сделали, и хотя они опять бедные и жуют сухие пряники, им в достаточной степени на все наплевать. Или, например, Дэйв Стюарт занимается только тем, чем он хочет. И мы опять пришли к двум словам - подгонка, которая ограничивает человека, и свобода, к которой стоит стремиться. Когда не надо ничего менять и не хочется ничего менять, когда хочется соответствовать самому себе.
Вопрос: Изменились ли отношения между музыкантами по сравнению с 70-ми, 80-ми?
Ответ: Не-а. Вот опять-таки, когда мы в "Добролете" чего-то делаем, ТЕКИЛА, Бутусов, еще кто-то, и помимо разговоров, какой аппарат хуже, лучше, люди абсолютно такие же. Хорошо помню 70-е годы, люди теперь стали более свободными. Тогда они все равно прогибались так или иначе, уходили от чего-то, прятались, бились за непонятную идею рок-н-ролла. Теперь рок-н-ролл постепенно становится тем, что он есть. И есть желание жить насыщенной жизнью.
Вопрос: А зависть, отдаление...
Ответ: Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я, признаться, этого не замечаю. Я не вижу дистанции между звездой и группой в клубе.
Вопрос: Все зависит только от человека?
Ответ: Дэйв Стюарт всегда меня поражал своей открытостью. Идем с ним по Лондону, какие-то уличные музыканты играют. Он к ним запросто подходит и говорит: "Ребята, вот телефончик моей студии. Приходите - запишитесь". И он их совершенно бесплатно записывает!
Вопрос: Складывается впечатление, что Борис Гребенщиков абсолютно счастлив, в ладу с самим собой. Что же есть плохого в его жизни?
Ответ: Я так долго шел путем исследований, практики быть счастливым, самодостаточным, что в итоге перестал притворяться, что я представляю из себя что-то особенное, я с удовольствием принимаю, что у меня в голове такой же бардак, как у всех остальных. И депрессии, и похмелье, все присутствует в той же степени, что и у остальных людей. Мне кажется, что нет смысла перед собой притворяться, что я что-то такое особенное. Перед собой не хочется притворяться, а перед другими тем более. Если притворяются все, значит, это нормальное состояние жизни. Чтобы стать умным, нужно понять, что ты дурак. Я долго считал, что я умный, а сейчас понял, что я дурак, и меня эта мысль абсолютно не огорчает. Меня радует мысль, что есть возможность еще что-то сделать. И как только понимаешь, что дурак сам, сразу исчезают претензии к окружающему миру. Понимаешь, что все несовершенны, что все остальные такие же. Полностью исчезает вся негативность и враждебность. Раздражение принимаешь с той же иронией - ой, смотри, я раздражаюсь, ой, я какой. И всерьез себя уже не воспринимаешь .
Вопрос: Расскажите про свое отношение к тому, чем сейчас занимаются митьки?
Ответ: Я не знаю, чем они занимаются. Мне хочется верить, что они продолжают рисовать картины.
Вопрос: Вы выпустили альбом "Чубчик", принимали участие в записи митьковских альбомов. Зачем?
Ответ: Меня воодушевляла идея, что они собрали хорошие песни и попросили разных людей их спеть - идея была блестящая, но я с Митькой боролся, говоря, что можно было сделать гораздо лучше.
Вопрос: А сама эта эстетика - старо-русско-военно-морская, а потом советская, она разве вам была близка? Вы же с ней искренне боролись...
Ответ: Учитывайте сразу, что у митьков военно-морское выступает синонимом имперского, а имперское - синонимом забытой ныне безоблачной жизни. И если они помещают матроса с усами на обложку, а песни типа "Варяга" - внутрь, это не значит, что им искренне нравится то время, а значит, что они придумывают себе некий благословенный край, в котором все замечательно, водка стоит 3.62, а то и лучше того - 1.49, все счастливы и нажираются.
Вопрос: Но когда все запели "старые песни о главном", это воспринимается как пошлый мейнстрим.
Ответ: Когда в Ливерпуле все пели американские рок-н-роллы, их там было групп 40-50, или, думаю, что гораздо больше. Но из них осталось несколько. То же самое с песнями о главном. Петь можно все, что угодно, мода может приходить и уходить, остается только то, что соответствует этим песням.
Вопрос: Вам серьезно нравится Дунаевский?
Ответ: Мне серьезно нравится Дунаевский в немалой степени потому, что непонятно, кто у кого украл, но у Herman's Hermits есть песня на ту же мелодию, что и известная песня Дунаевского. И таких совпадений довольно много.
Мне нравится, потому что эта музыка не имеет отношения к неприятностям той эпохи. Эта музыка отталкивается от неприятностей той эпохи, она фантастически красива и интересна.
С моей точки зрения, это разновидность рок-н-ролла. Песня "Весна На Заречной Улице" не хуже Леонарда Коэна, а, может, даже лучше.
Вопрос: А вы смотрели эти фильмы?
Ответ: Упаси Господь.
Вопрос: А откуда песни возникли?
Ответ: Мне митьки принесли. И, потом, я помню эти песни с детства.
Вопрос: А нет желания забыть ту эпоху, как некий дурной сон?
Ответ: Эпоха не имеет отношения к песням. Даже когда Марианн Фейтфул поет Брехта и Вайля, не нужно забывать, в какое время писались эти песни.
Вопрос: Брехт-Вайль - это было эстетическое сопротивление тому времени.
Ответ: А Дунаевский однозначно эстетическое сопротивление тому времени, и Шостакович. "Песню о Встречном" кто написал ?
Вопрос: Отдельно музыка Шостаковича и отдельно текст Корнилова не имеют отношения ко времени, но все сталинские парады проходили под эту песню.
Ответ: Но когда ты от этого отрываешься... Мне рассказывали историю, рассказанную каким-то журналистом, как у него под окнами серийно насилуют девушек под песню "Возьми Меня К Реке". Где-то на окраине Москвы. Можно взять такую привязку, но она не обязательно привязана. В данном случае Дунаевский и Шостакович ориентировались не на то, чтобы угодить какому-либо начальнику, а на то, чтобы написалась песня. И текст вполне рок-н-ролльный. Мне в голову не придет написать "Вставай, Кудрявая" - это сильный текст. И если с флагами вперед, то очень далеко вперед можно улететь - он не имеет отношения к Сталину.
Вопрос:
Ответ: Я имею в виду вот что - я совершенно не собирался их трогать, и когда митьки попросили это сделать, я отнесся к этому, как к шутке. А потом понял, что "Весна На Заречной Улице" лучше, чем песня "Зачем Меня Ты Надинамил". Она сильнее, как песня. Ее поешь без привязки к конкретным реалиям, что это песня была написана по заказу того-то и тогда-то, песня оказывается дико сильной - гораздо большего ужаса, чем тогда мог быть отображен... Ведь в нее можно вложить содержание борца против советской власти, который оплакивает то, что здесь произошло. Она слезу вышибает. А песня "Тучи Над Городом Встали", которую все привыкли считать революционной, гениальная песня странствующего ловеласа. И дико красивая, романтическая, только надо убрать явно вставленный куплет про красных бойцов.
Вопрос: Ну вы же пели "Подмосковные Вечера" в свое время...
Ответ: Мы не пели, мы издевались.
Вопрос: Почему тогда они вызывали издевку, а сейчас нет?
Ответ: Тогда все обязаны были их петь, а сейчас, когда уходишь от обязанностей и сравниваешь Донована с "Песней О Встречном", то понимаешь, что Донован, обкурившись гашиша, мог спеть ее так.
Вопрос: Русский период, начиная с "Русского Альбома", наименьшим образом был связан с Петербургом.
Ответ: Петербург в штыки принял весь русский период. Слава Богу, мне это очень нравится.
Вопрос: А откуда он взялся - реакция на пребывание в Лондоне и Америке ?
Ответ: Вообще говоря, когда много узнаешь всего остального и живешь в других плоскостях, понимаешь, что есть большой дисбаланс - про это я все знаю, а про то, а что у меня дома происходит, не знаю. И нельзя не сказать, что я все песни на русские три аккорда знал и пел с детства. Поскольку они были везде, у меня не было никакой необходимости их петь, а когда маятник повернулся в другую сторону и баланс сдвинулся, все стали петь что-то другое, а Башлачев умер, а все, кто этим занимались, перестали это делать. А я обнаружил, что у меня эти песни написались, и мне доставляет огромное удовольствие их петь, эти песни про меня.
Вопрос: Когда вы отсюда уезжаете, у вас присутствует желание сюда возвращаться ?
Ответ: Я возвращаюсь. А куда возвращаться - в Самару? Честно скажу, в Самаре гораздо скучнее. В Москве отлично, но такая же скука, как в любом русском городе. Все равно, корни здесь.
Вопрос: Впечатления от Петербурга ?
Ответ: А что может измениться ?