Таким образом, одним из важных признаков эстрадного номера является его скоротечность, ограниченные временные рамки в пре делах 10 минут.
Конечно, возможны исключения, скажем, в сторону увеличения хронометража: плюс несколько минут... Но в этом случае режиссер должен понимать, что ставит перед собой сложнейшую задачу. Исполнитель длинного номера должен быть экстраординарно интересен, он должен быть выдающимся артистом, чтобы на протяжении 12—14 минут держать внимание зала. «Эстрада требует особой одаренности, — писал И. Шароев. — Здесь труд-
12
Глава 1. Эстрадный номер
цией, финалом; с раскрытием темы, с использованием выразительных средств, присущих данному жанру.
Если то, что поставил режиссер, может идти только в каком-то конкретном спектакле, в специальной программе, на особой площадке; если это понятно зрителю только в общем контексте программы или спектакля, то такое произведение, при кажущейся «номерности», не является эстрадным номером. Если вы вынимаете такой фрагмент зрелища и не можете играть его в другой программе или показать отдельно, это — та самая лакмусовая бумажка, по которой можно точно определить, является ли данное зрелище номером.
Самостоятельность и законченность обусловливают то обстоятель ство, что эстрадный номер может играться на любой площадке и в любых условиях.
Выходит, к примеру, артист Г. Хазанов читать монолог. Он может выступать и во дворце спорта, и в небольшом концертном зале, в ресторане и в военной палатке, на правительственном приеме и в заводском цехе, на прекрасно озвученной и освещенной площадке, и на грузовике с откинутыми бортами. И это касается не только разговорного жанра.
Именно поэтому в положениях о конкурсах артистов эстрады всегда присутствовал пункт; на конкурс допускаются законченные эстрадные номера, — то есть выступления артистов, которые представляют зрителю самостоятельные и законченные произведения зрелищного искусства определенного жанра.
Эстрадный номер отличает еще одно качество ( или — признак ), — мобильность .
Художественный руководитель «Ленконцерта» Д. Тимофеев, который был и заведующим кафедрой эстрады ЛГИТМиК, своим студентам не уставал повторять; «Настоящий эстрадник приходит на концерт с одним чемоданчиком, в котором умещается все, что ему надо для номера, — костюм, грим, реквизит, ноты для концертмейстера, фонограмма на разных носителях, — все!»
Пришел — сыграл — ушел! (хотя сами артисты эстрады чаще говорят «отработал», а не «сыграл»).
Может быть, этот образ несколько преувеличен; вероятно, его не следует понимать слишком уж буквально. Но это — очень
15
Раздел первый. Общие вопросы режиссуры эстрадного номера
Юность, когда человек шагает по жизни, преисполненный сил и энергии, когда поступь его легка, непринужденна и красива, хотя в ней ощущается некоторый избыток самонадеянности. Зрелость — это уже экономия сил, но и уверенность, твердость шага, необходимые для преодоления препятствий, встречающихся на пути. В Старости человек бредет медленно, трудно, часто оглядываясь назад. Он обременен не просто усталостью, а — воспоминаниями обо всем, что пережито, содеяно или не сбылось. В каждом из его движений угадываются «прежние», в каждом — он не похож на прежнего себя. Это уже мудрость, обретенная ценой собственной жизни. Внезапно, хотя и вне всякой неожиданности, его настигает скованность движений, полная немощь и — Смерть...
Такой формальный обрыв сценического действия не является финалом этой пантомимы. Она выстроена автором с явным расчетом на «послевкусие».
Ее завершает пауза, за время которой актер застывает в позе, открывшей эту пантомиму, в позе, предварившей рождение человека, чьи Юность, Зрелость, Старость, Смерть только что прошли перед нашими глазами.
Зритель слышит мелодию, открывшую эту пантомиму, уже ставшую для него ассоциацией с темой рождения, мы еще раз мысленно проигрываем все от начала и до конца, с той лишь разницей, что жизнь человека мы выстраиваем теперь в своем воображении не как прямую, уходящую в бесконечность Смерти, а как замкнутый круг, на стезе которого даже Смерть — это рождение новой Жизни»7.
Еще раз подчеркнем: эта миниатюра глубокого философского содержания длилась около 2-х минут.
Как бы ни был привлекателен режиссерский замысел, но если он требует воплощения в достаточно протяженном отрезке сценического времени (больше 10-ти минут), — от такого замысла надо отказаться или трансформировать его гак, чтобы не нарушался один из основных законов эстрады — кратковременность номера.