Он тяжело вздохнул и сделал жест волку рукой… Тот на удивление понял и встал на ноги, поджимая свою сломанную лапу в лубке в воздух и не касаясь ею земли…
Тогда он шагнул к нему, взял за загривок левой ладонью и начал разворачивать волка в сторону завала. Волк глухо рыкнул. Он поднес ему сжатый кулак правой руки прямо под нос и дал понюхать… Волк почти по-человечески вздохнул и позволил ему развернуть себя и запрыгал на трех лапах, когда он почти поволок его в сторону завала…
Он завел волка по наклонно поваленному стволу крупной ели, потом развернулся к нему спиной и, положив волка поперек своей спины и на поясницу брюхом, обхватил сверху, поддерживая ладонями под брюхо и грудь. Волк весил порядочно, уж очень крупный оказался…
Он зашагал, слегка наклонившись вперед, в ту сторону, откуда они вышли на эту поляну… Волчица поняла и потрусила впереди, показывая обратную дорогу…
Дома он расположил волка внутри на еловых ветках, присыпанных сверху травой, оставил открытой входную дверь и махнул рукой волчице, сидящей снаружи и чего-то еще ожидающей…
- Иди туда к нему… Теперь можно вылизывать его лапу и всё такое…
Волчица встала на ноги, но заходить в дом не стала, глядя на него… Он пожал плечами и принялся за свои дела, больше не обращая на нее внимания… Камней для новой печи не хватало, особенно плоских и он пошел за ними в сторону озера и ручья…
Вернувшись, он увидел, что волчица все же лежит возле волка внутри дома… А лубок у волка - на месте и не сгрызен с лапы… И то – дело…
Утром волчицы на месте не оказалось… Вероятно, убежала охотиться… Лубок на лапе волка тоже был на месте…
Занятый своими делами по строительству, он пропустил момент возвращения волчицы с охоты… Но это оказалось и не нужно… пятно крови после их трапезы оказалось снаружи дома… Понятно было только – что она принесла своему волку не птицу, так как никаких остатков от их еды в виде раскиданным перьев не обнаружилось…
Оба волка лежали смирно на подстилке и внимательно смотрели на него, когда он заходил и выходил из дома в течение дня…
Вечером он осмотрел лапу волка, приведя его в свою жилую комнату, где горела ярко и жарко печь… Лубок был на месте и кость тоже… Тогда он тихо посвистел и голосом позвал волчицу тоже внутрь жилой комнаты. Она вошла и полночи провела вместе с ними, задумчиво таращась на пламя в печи…
Перед тем, как уснуть, он все же выпроводил их в ту комнату на подстилку. Не из-за опасений, а просто дух уж очень сильный и волчий шел от них обоих… От волка чуть сильнее, от волчицы чуть меньше, но всё равно…
На следующий день волчица охотиться не убежала и периодически появлялась снаружи, где он занимался заготовкой дров на зиму. Снега пока не было, но воздух был столь очевидно морозным, что ожидать его можно было в любой день теперь…
Поленница дров под скатом крыши и возле стены росла медленно, но верно…
Казалось бы – стоило все время посвящать только строительству и внутренней отделке дома, но он уже знал по опыту прошлой и забытой почти сейчас жизни – что такое топиться свежими, сырыми дровами зимой… Дыма много, тепла и толку – мало. Потому и рубил и колол дрова каждый день впрок… перемежая их всем остальным по хозяйству… Пусть и маленький пока мороз ночью, но все же вымораживает лишнюю влагу из поленьев, да и ветерком их обдувает опять же…
Через пару дней волк уже вполне уверенно наступал на свою сломанную лапу, выходя днем по нужде на улицу… Но он на всякий случай подождал еще один день и только тогда снял лубок с лапы волка вечером перед печью…
Теперь они втроем каждый вечер и полночи проводили в таких своеобразных посиделках… Он занимался своими делами по хозяйству, ладил нехитрую мебель для дома, посуду лепил и обжигал в печи, шелушил и складировал кедровые орехи, готовил лепешки и кашу, заваривал травяные чаи… Они созерцали его занятия и просто смотрели в огонь в печи… От его угощений они отказывались чаще всего… Только лепешки из корней кувшинки иногда ели понемногу и лакали родниковую воду из корчаги дубовой, которую он для них вырубил между делом…
Днем волк вышел на улицу, полакал из ручья и трусцой убежал в лес… Волчица тоже убежала в лес чуть позже… Но вечером они оба уже опять лежали возле печи в его жилой комнате…
Он сделал правильный вывод из этого и на следующий день начал мастерить для них своеобразное жилище… Просто невысоким, по пояс, срубом отделил их лежанку от остальной части комнаты. Получилась этакая своеобразная конура… два его шага в ширину на три примерно в глубину и на три же в ширину возле стены. Даже здесь он не стал делать прямые углы… Потом он вырубил отверстие в стене и из подходящих тонких брусьев сладил загородку для отверстия, повесив ее на шарнире сверху. Теперь волки могли с улицы заходить в конуру, толкая ее лбом и откидывая наверх, а она потом под собственным весом вставала на место, оставляя только небольшие щели по краям. Такую же загородку на шарнире он приладил и внутри. Но не точно напротив входа в стене, а сбоку, чтобы ветром с улицы насквозь не продувалась конура. Он только один раз показал им – как пользоваться этими загородками…
Вечером он перекрыл конуру сверху притесанными горбылями и на том и остановился… Пахнуть волками в доме стало сразу меньше…
А еще он в этот вечер в первый раз растопил новую печь в этой части дома… Из щелей от волчьих загородок все же тянуло холодком. Тогда он нащепил плоских и тонких дощечек и начал, накладывая их друг на друга боками, связывать их между собой через отверстия веревкой поперек… Потом приладил получившуюся лесенку сбоку от первой щели загородки так, чтобы дальние от веревки части дощечек закрывали щель, лишь чуть касаясь бруса самой загородки. Теперь, откидываясь в любую сторону, загородка просто с треском отгибала эти концы… Приладив такие трещотки на все боковые щели обеих загородок и убедившись – что дуть стало куда меньше, он подумал недолго и сделал гребень из подходящей заготовки… Начесал им шерсти с обоих волков, свил из нее неплотную и пушистую веревку и приладил куски ее в верхние части загородок. Оставалось такое же приладить еще и снизу, но это он отложил на завтрашний вечер…
Волки оценили и обнюхали тщательно все его поделки…