2 — Тиринф. X II в. до н. э. Там же; 3 — «Леди Филакопи». Мелос. Археологический музей
----------------------- Page 635-----------------------
плоскими и одномерными, изгнав из них ощущение полноты
жизни, ее свободы и динамизма. Однако, сознательно или бес
сознательно отсекая себя от мира дикой природы или перво
родного хаоса, они, похоже, не сумели создать и противостоя
щую этому хаосу модель гармонически организованного
мироздания наподобие позднейшего эллинского космоса. Их
пантеон, состоящий из более или менее однотипных божеств с
очень слабо выраженными, почти стертыми индивидуальнос
тями, был слишком примитивен, не обладал достаточным за
пасом внутренней энергии, необходимой для героического
самоутверждения в борьбе с враждебным внешним миром, и
уже в силу этого не мог стать основой или структурным стерж
нем такой модели.
В связи с этим нельзя не заметить, что героическое начало,
по-видимому, уже искони заложенное в микенской культуре и
составлявшее ее важнейшую отличительную черту, особенно
бросающуюся в глаза при сравнении с феминизированной
культурой минойского Крита, все же так и не получило здесь
достаточно полного и всестороннего развития, не вышло за
пределы варварского военного этоса, вероятно усвоенного
предками греков еще на их индоевропейской прародине, и в
конце концов, похоже, вообще сошло на нет. В этом убеждает
простое сравнение самых ранних произведений микенского ис
кусства с более поздними его образцами. Тема героического
противоборства человека {Ил. 173) с силами зла, воплощенны
ми либо в образах хищных зверей, либо в фигурах неких
врагов-чужеземцев, многократно повторяется и варьируется в
сценах, представленных на вещах, извлеченных из шахтовых
могил в Микенах и из ранних купольных и камерных гробниц
в Вафио, Каковатосе, Мирсинохори, Дендре и др.44 Некоторые
из них, как было уже сказано, могли быть изготовлены миной-
скими мастерами, приноравливавшимися к вкусам своих ми
кенских заказчиков. Другие могут считаться работами местных
умельцев. Но все эти сцены войны и охоты пронизывает один
и тот же общий настрой упоения яростью смертельной схватки
или азартом погони, к которым часто присоединяется чрезвы
чайно острое переживание имманентной трагичности бытия,
видимо вообще характерное для микенского мироощущения в
отличие от по крайней мере внешне более радостного и гармо
ничного мироощущения минойцев. Однако, по мере вступле
ния микенской цивилизации в фазу зрелости и расцвета, т. е.
в ПЭ III А и В периоды или в XIV—XIII вв. до н. э., сюжеты
такого рода становятся все более редкими в тех жанрах искус-
44 Vermeule Е. Greece in the Bronze Age. P. 90 fT., 126 fT.
----------------------- Page 636-----------------------
]72. Шкатулка из Минет эль Бейда (Сирия). Резная кость микенской работы.
Ок. 1400 г. до н. э. Париж. Лувр
----------------------- Page 637-----------------------
·
*
*
Â
173. Сиены героического противоборства на золотых кольцах
из 4-й шахтовой могилы и золотой печати из 3-й шахтовой могилы
круга А в Микенах. Ок. 1550— 1500 гг. до н. э.
Афины. Национальный музей
----------------------- Page 638-----------------------
ских печатях, в которых напряженно-драматические эпизоды
поединков воинов или схваток с хищниками постепенно вытес
няются мирными сценами культовых церемоний и анималис
тическими мотивами.45
Х арактерно, что героическая тема практически не нашла се
бе места в двух важнейших жанрах микенского искусства пе
риода расцвета — фресковой и вазовой живописи. Н а сохра
нившихся фрагментах живописного фриза из Тиринфа охота
трактуется уже не как смертельно опасное состязание человека
с разъяренным зверем (ср. сцену охоты на львов на клинке кин
жала из шахтовой могилы в Микенах), а как приятная забава
для придворных дам и кавалеров, как вид спорта, в котором
могут участвовать даже женщины (известный фрагмент с изо
бражением двух дам на колеснице является частью этой фрес
ки.46 Ил. 174). В то же время сцены сражений, которые мы ви
дим на некоторых фресках из Пилоса, вызывают неприятное
чувство своей холодной жестокостью и почти натуралистичес
кой фиксацией подробностей кровавой резни47 (Ил. 175). В них
45 См. фоторепродукции и прорисовки в кн.: Sakellariou A. Die minoischen
und mykenischen Siegel des Nationalmuseums in Athen (Corpus der minoischen und
mykenischen Siegel. Bd. I). B., 1964.
46 Vermeule E. Op. cit. P. 194.
47 Lang M. The Palace of Nestor at Pylos in Western Messenia. Vol. II. The
Frescoes. Princeton, 1969. PS. 123— 124, M—N.
----------------------- Page 639-----------------------
трудно уловить хотя бы отдаленное напоминание о героиче
ском неистовстве и той радости боя, которая пронизывает
батальные эпизоды «Илиады». И что особенно важно, в них
отсутствует центральная фигура героя-триумфатора, сразу
бросающаяся в глаза в гораздо более ранних сценах сражений,
изображенных на золотых кольцах из микенских шахтовых
могил и даже на грубых каменных стелах с этих же могил, что
позволяет говорить об усилении нивелирующих тенденций в
жизни и психологии микенского общества конца эпохи бронзы.
Неоднократно предпринимавшиеся поиски героических сю
жетов, так или иначе ориентированных на современную эпи
ческую или мифологическую традицию в микенских вазовых
росписях так называемого картинного стиля (pictorial style), до
сих пор не принесли сколько-нибудь ощутимых результатов.
Изображенные на некоторых из этих ваз сцены выезда на
колесницах иногда в достаточной мере произвольно сближа
ются с гомеровскими описаниями выступления героев или их
поединков. Рассуждая в этом духе, Нильссон интерпретиро
вал загадочный рисунок, украшающий большой кратер из
Энкоми на Кипре (так называемый кратер Зевса, см. выше,
ч. III, гл. 4, ил. 119), как живописный парафраз знаменитой
сцены поединка Гектора и Ахилла в XXII-ой песни «Илиа
ды».48 Н а наш взгляд, сюжеты этого рода находят гораздо бо
лее убедительное объяснение, будучи перенесенными в совсем
иную сферу — сферу заупокойного культа и, может быть, в
какой-то их части загробного существования умерших. В этом
смысле, видимо, можно считать оправданным сближение рос
писей с колесницами на вазах «картинного стиля» с гораздо
более поздними изображениями заупокойных тризн и процес
сий в геометрической вазописи.49 Несколько особняком в этом
плане стоит, пожалуй, только знаменитая «ваза воинов»
(Ил. 176) с микенского акрополя, замыкающая ряд фигурных
композиций в микенской вазовой живописи XIV—XIII вв.
48 Nilsson М. P. Homer and Mycenae. L., 1933. P. 267. См. также: Кага-
geoghis V. Myth and Epic in Mycenaean Vase Painting II AJA. 1958. 62, 4. P. 385;
Webster Т. B. L. From Mycenae to Homer. L., 1964. P. 49.
49 Vermeule E. Greece in the Bronze Age. P. 205 f. Более или менее близкие
аналогии для некоторых из этих сцен могут быть найдены и в современном эгей-
ском искусстве. Так, рисунок на кратере из Энкоми, изображающий двух человек
на колеснице, как бы спасающихся от преследующей их огромной рыбы, напо
минает роспись на ларнаке из Эпископи (Восточный Крит), на которой мы видим
целую группу из трех человек, переправляющихся на колеснице через море с
мелькающим в волнах осьминогом. В обоих случаях художник скорее всего пы
тался доступными ему средствами представить путешествие на «тот свет» через
разделяющую мир живых и мир мертвых водную преграду, на что мы уже об
ращали внимание читателя ( Vermeule Е. Aspects of Death in Early Greek Art and
Poetry. P. 67).
----------------------- Page 640-----------------------
174. «Дамы» на колеснице. Фреска нз Тиринфа. X III в. до н. э.
Афины. Национальный музей
----------------------- Page 641-----------------------
175. Сцены сражений на фресках из Пилоса. X III в. до н. э.
Афины. Национальный музей
----------------------- Page 642-----------------------
до н. э.50 Однако даже и здесь героическая тема звучит приглу
шенно. Тщательно выписанные фигуры мерно движущихся во
инов совершенно одинаковы. Их индивидуальные черты явно
не интересуют художника. Среди них нет никого, кто мог бы
претендовать на роль главного героя — предводителя дружи
ны. Очевидно, в то время, к которому относится это уникаль
ное произведение позднемикенского искусства (рубеж XIII—
XII вв.), дружинный этос с характерным для него духом
состязательности, постоянной борьбой за первенство и, как
правило, сопутствующими ей всплесками стихийного индиви
дуализма уже давно отошел в прошлое.51
Культ грубой силы продолжал оставаться одной из самых
примечательных черт микенской цивилизации вплоть до само
го начала ее агонии на рубеже ПЭ III В и III С периодов. Его
зримым воплощением до сих пор остаются циклопические сте
ны цитаделей, могучие фигуры львов, вставших на дыбы над
главным входом на микенский акрополь, полные царственного
величия и мощи грифоны и сфинксы на резных пластинах из
слоновой кости (Ил. 177). Но теперь это уже была не мощь ин
дивида, вознесенного над толпой благодаря своей личной доб
лести или своему царскому сану, а безличная гнетущая сила
бюрократического государства, символами которой суждено
было стать всем этим созданиям микенского художественного
гения. Дальнейшее развитие героического мироощущения, во
одушевлявшего на подвиги первых ахейских династов, и его
перерастание в индивидуализм античного типа было блокиро
вано чиновничьей рутиной централизованного дворцового хо
зяйства, в своей жизнедеятельности ориентировавшегося не на
отдельно взятого индивида, а на групповые интересы и нужды
правящей элиты. Реализация основного принципа дворцовой
бюрократии — разделения всего общества на исполнителей и
контролеров или налогоплательщиков и фискальных агентов
не могла не повлечь за собой нивелировки социума на всех
уровнях его иерархической структуры и постепенной атрофии
личностного начала. Похоже, даже сам глава этой иерархии не
избежал мертвящего влияния бюрократической системы и
растворился в ней чуть ли не без остатка. Едва ли случайно,
что в пилосских текстах так называемый ванака не так уж
сильно выделяется среди других функционеров дворцовой
администрации. О его особом положении, кроме самого
50 Demargne P. Op. cit. Fig. 331, 336.
51 Впрочем, в минойском искусстве аналогичная стандартизация изображен
ных персонажей наблюдается уже несколькими столетиями ранее, о чем свиде
тельствуют такие его шедевры, как миниатюрные фрески из Кносса или морской
фриз из «западного дома» в Акротири.
----------------------- Page 643-----------------------
176. «Ваза воинов». Микенский акрополь. Рубеж X III— X II вв. до н. э.
Афины. Национальный музей
его титула, говорят лишь размеры его темена и упоминания об
обслуживающих его специалистах вроде «сукновала влады
ки».52 Пожалуй, мы больше знаем сейчас о самых первых царях
Микен, чем о последнем правителе Пилоса. О личных вкусах
и пристрастиях первых позволяют судить вещи, найденные
вместе с ними в их могилах, о последнем же мы не располагаем
даже и такой информацией. Не случайно также, что интерес
к конкретной человеческой личности, к ее физическим и в
какой-то мере даже психическим особенностям, столь ясно
выраженный в замечательных золотых масках, скрывавших
лица покойников в шахтовых могилах, или в профильном изо
бражении бородатого мужчины на аметистовой гемме из одной
из могил круга Б (Ил. 178), в микенском искусстве периода
расцвета уже никак себя не проявляет. Личность главы
государства как будто навсегда исчезает из поля зрения
придворных художников, перестает привлекать их внима-
S2 Chadwick J. Op. cit. P. 71; Полякова Г. Ф. Социально-политическая
структура пилосского общества. М., 1978. С. 213 сл.
----------------------- Page 644-----------------------
----------------------- Page 645-----------------------
ние,53 что производит достаточно странное впечатление, если
вспомнить о колоссальных размерах царских усыпальниц этого
времени, хотя бы той же «сокровищницы Атрея». Остается
предположить, что так же, как дворцы и цитадели, эти вели
чественные сооружения были призваны воплощать не столько
личную значимость погребенного в каждой из них владыки,
сколько безличную мощь всего стоящего за ним государства.
Дух усредненности, своего рода «буржуазной посредствен
ности» пронизывает не только бухгалтерские записи микенских
архивов, но и всю микенскую цивилизацию в том ее состоянии,
в котором мы застаем ее в XIII столетии, т. е. перед началом
ее конца. Об этом свидетельствует стандартизация жилищ, свя
тилищ, погребений, домашней утвари в рамках так называемо
го микенского койне, допускавшего лишь очень незначитель
ные локальные вариации различных видов артефактов на всей
охваченной им территории.54 Возникшая на этой старательно
выравненной почве «массовая культура» постепенно охватыва
ла все слои общества, достигая даже и самых верхних его «эта
жей». Как было уже замечено, идолы из дворцовых святилищ
Микен, Тиринфа, других микенских центров не так уж сильно
отличаются от образцов мелкой пластики — всех этих бесчис
ленных куротроф и «женщин-птиц», происходящих из рядовых
жилищ и погребений. В общей массе керамического материала
практически почти невозможно различить дворцовую посуду и
посуду из домов среднезажиточных «бюргеров» или земледель
цев. На этом фоне происходит заметный спад эстетических
стандартов,55 за которым скрывается снижение общего куль
турного уровня аристократической элиты как «главной зако
нодательницы вкусов». Керамика ПЭ III В периода, хотя и
поражает своим техническим совершенством, в чисто художе
ственном отношении не выдерживает сравнения с отделенными
от нее двумя столетиями великолепными вазами дворцового
стиля. Фресковая живопись как бы застывает на уровне уже
явно упадочного искусства Кносса, непосредственно предшест
вующего гибели дворца. Определенный прогресс наблюдается
в это время лишь в монументальной архитектуре, т. е. в стро
ительстве дворцов, цитаделей и царских гробниц (ситуация, до
вольно близко напоминающая ситуацию в римском искусстве
времен упадка империи). Таким образом, мы вправе сделать
53 Ср., однако, фреску из Пилоса (Lang М. Op. cit. Р. 39, 40. Pl. ! 19). Kilian
(Wanax Ideology, η. 1) ссылается на нее как на изображение царя.
54 О микенском керамическом койне см.: Vermeule Е. Greece in the Bronze
Age. P. 203; Taylour W. T. Op. cit. P. 24.
55 Matz Fr. Die kretisch-mykenische Kunst. Form und Entwicklung II Die Antike.
1935. XI. S. 206 fT.; Hood S. The Arts... P. 25. Ср., однако: Malz Fr. Crete and Early
Greece. P. 159.
----------------------- Page 646-----------------------
вывод, что еще до начала полосы катастроф, положивших на
рубеже XIII—XII вв. до н. э. предел ее дальнейшему развитию,
микенская цивилизация, по-видимому, уже успела исчерпать
свой духовный потенциал и начала деградировать, неуклонно
приближаясь к своему концу.56
Резюмируя все сказанное выше, вероятно, было бы позво
лительно оценить микенскую цивилизацию как своего рода
«неудачный черновик» классической греческой цивилизации.57
Некоторые достаточно важные компоненты или, скорее, потен
ции этой последней были уже заложены в «генетический код»
микенской цивилизации, но не смогли по-настоящему развить
ся в недостаточно благоприятном для них «климате» эгейского
бронзового века. Такими потенциями, по-видимому, могут счи
таться: во-первых, гармонически организованная модель миро
здания, в чем-то, возможно, предвосхищающая классический
греческий космос, но, судя по некоторым признакам, еще весь
ма далекая от совершенства; во-вторых, героический этос пер
вых ахейских завоевателей Греции, позднее ассимилированный
и почти сведенный на-нет уравнительной идеологией бюрокра
тического государства (в силу этого он так и не смог стать
«питательной почвой» для самоосознания и самоутверждения
свободной человеческой личности) и, наконец, в-третьих, ру
диментарный рационализм (волевое начало), искусство, осно
вополагающей тенденцией в развитии которого было стремле-
56 Долгое время господствовавшее в науке представление о быстротечной
тотальной катастрофе, вызванной вторжением в Грецию большой орды или
нескольких орд северных варваров (по одной версии этой концепции, это были
дорийцы, по другой — выходцы из Подунавья и Центральной Европы или так
называемые народы моря), теперь постепенно начинает уступать место предста
влению о затяжном, охватывающем по крайней мере два столетия (ХШ —X II вв.)
кризисе микенской цивилизации, в котором передвижения варварских племен
играли далеко не самую важную роль и были скорее следствием, чем причиной
всеобщего хаоса и упадка. О характере и возможных причинах этого кризиса
см.: Renfrew С. The Emergence of Civilization. The Cyclades and the Aegean in the
Third Mill. В. C. L., 1972. P. 502 f.; Hutchinson J. S. Mycenaean Kingdoms and Me
dieval Estates // Historia. 1977. XXVI, I; Sandars N. R. The Sea Peoples. L.; N. Y.,
1978. P. 186 f.; Hooker J. T. Mycenaean Greece. L„ 1980. P. 148 ff.; Полякова Г. Ф.
От микенских дворцов к полису. С. 94 ел.
57 Здесь, как и в некоторых других местах, нам хотелось бы отойти от
упрощенно-эволюционистского взгляда на историю Эгейского мира. Бытующее
в науке представление о микенской эпохе как начальной стадии или своего рода
подготовительной ступени в становлении греческой цивилизации явно неадекват
но сложной диалектике этого процесса, поскольку при этом совершенно сбра
сывается со счета его дискретный, скачкообразный характер, особенно ясно про
явившийся в надежно удостоверенном археологической наукой факте послеми-
кенского регресса (см. след. гл.). Выражение «неудачный черновик», конечно,
условно и приблизительно, как и всякая метафора. Но оно более точно выражает
соотношение двух основных эпох истории Греции.
21 Ю . В. А ндреев 641
----------------------- Page 647-----------------------
178. Портреты микенских правителей: 1 — аметистовая гемма из шахтовой
могилы круга Б в Микенах. Ок. 1600— 1500 гг. до н. э.
Афины. Национальный музей;
ние к максимально рациональной и гармоничной организации
зрительных образов внешнего мира.58 Преследуя эту цель со
страстью подлинных неофитов, микенские мастера довольно
быстро свернули на сравнительно легкий путь чистого декора-
тивизма, забыв те уроки постижения самой сути природы и че
ловека, которые были им преподаны их минойскими учителя
ми. Как мы уже видели, эволюция микенского искусства шла
по пути все нарастающего и усиливающегося упрощения и схе
матизации органических форм, все большего подчинения их
чисто декоративным задачам и все большей беспомощности и
примитивизма в решении задач изобразительно-повествова
тельного плана. В известном смысле вазопись протогеометри-
ческого стиля может расцениваться как логический итог этого
процесса, хотя вместе с тем это было и возвращение вспять к его
среднеэлладским или даже раннеэлладско-кикладским исто
кам.59 Необходим был какой-то чрезвычайно мощный внешний
58 Ср.: Семенцова Э. J1. Указ. соч. С. 26 сл.
59 Matz Fr. Crete and Early Greece. P. 210. Ср.: idem. Geschichte der griechischen
Kunst. Bd. 1. Frankfurt am Main, 1950. S. 46 ff.; Hafner G. Geschichte der
----------------------- Page 648-----------------------
2 — золотые маски из шахтовых могил круга А и Б в Микенах. XV I в. до и. э. Там же
----------------------- Page 649-----------------------
толчок для того, чтобы этот застывший мир геометрической
абстракции вновь начал двигаться по направлению к миру жи
вой природы.
griechischen Kunst. Zürich, 1961. S. 53 ff.; Schweitzer B. Die geometrische Kunst
Griechenlands. Köln, 1969. S. 15.
----------------------- Page 650-----------------------
II. ГРЕЦИЯ В ЭПОХУ ТЕМНЫХ ВЕКОВ
Г л а в а 1
Н А Ч А Л Ь Н А Я Ф А ЗА Т Е М Н Ы Х В ЕК О В .
П Л Е М Е Н Н Ы Е М И Г Р А Ц И И
И П Р О Б Л Е М А К У Л Ь Т У Р Н О Г О К О Н Т И Н У И Т Е Т А
Своеобразие классической греческой цивилизации, резко
выделяющее ее на общем фоне как более ранних, так и син
хронных с ней цивилизаций древнего мира, в значительной ме
ре было обусловлено специфическими формами ее генезиса. С
каждым новым этапом научного исследования истоков так на
зываемого греческого чуда становится все более очевидной
чрезвычайная сложность и внутренняя противоречивость этого
процесса. Почти тысячелетний путь греческого общества от
варварства к цивилизации был в полном смысле этого слова
«путем проб и ошибок». Было бы непозволительным упроще
нием реальной диалектики исторического развития пытаться
представить этот путь в виде одной непрерывной линии посте
пенно восходящего эволюционного движения. Теперь мы зна
ем, что на этом пути были и страшные катастрофы, и затяжные
депрессии. Периоды упадка и регресса чередовались с перио
дами нового экономического и культурного подъема.
М ожно считать неоспоримо доказанным, что цивилизация,
а вместе с ней также классовое общество и государство зарож
дались на греческой почве по крайней мере дважды1 с большим
1 Как было уже показано, в своей начальной стадии этот процесс был на
сильственно прерван еще в конце III тыс. до н. э. с переходом от раннеэлладской
к среднеэлладской эпохе и в дальнейшем возобновился после длительной паузы
только в X V II— XVI вв. до н. э. В советской историографии начиная с 40-х гг.,
проводится достаточно четкое разграничение между «раннеклассовыми» или
«примитивнорабовладельческими» обществами Эгейского мира и сменившим их
бесклассовым «гомеровским обществом». Начало этому разграничению было по
ложено известной дискуссией об историческом характере эгейских культур (см.:
----------------------- Page 651-----------------------
разрывом во времени: сначала в первой половине II тыс. до
н. э. и вторично в первой половине следующего I тыс. до н. э.
В соответствии с этим кардинальным фактом всю историю
Древней Греции в настоящее время принято делить на две
большие эпохи: 1) эпоху микенской, или крито-микенской,
дворцовой цивилизации и 2) эпоху античной полисной циви
лизации. Первая из этих двух цивилизаций сошла с историче
ской сцены при загадочных, до конца еще так и не прояснен
ных обстоятельствах примерно в конце XII в. до н. э. Первые
признаки зарождения новой античной цивилизации начали по
являться лишь где-то около середины VIII столетия.
Таким образом, между двумя основными фазами греческой
истории остается весьма значительный временной «зазор» про
должительностью около трех с половиной или даже четырех
столетий. Перед нами неизбежно встает вопрос: какое место
занимает этот хронологический отрезок (в литературе за ним
закрепилось сейчас условное наименование темные века2) в об
Шепунова Т. М. В Академии наук СССР. Дискуссия об эгейской культуре //
ВДИ. 1940. № 2), в ходе которой большинство участников высказалось против
отстаиваемых Б. Л. Богаевским взглядов на крито-микенское общество как
общество по своей природе первобытно-коммунистическое. Отсюда с неиз
бежностью следовало, что на рубеже II— I тыс. до н. э. Греция снова вернулась
на стадию первобытно-общинного строя. Попытки объяснения этого исто
рического парадокса можно найти в работах ряда советских и зарубежных
исторнков-марксистов. См.: Лурье С. Я. История Греции. JI., 1940. Ч. I.
С. 49 сл., 65; Ленцман Я. А. Греция X I—IX вв. до н. э. // Всемирная история. М.,
1955. T. I. С. 640; он же. Рабство в микеиской и гомеровской Греции. М., 1963.
С. 282; Колобова К. М. Греция X I—IX вв. до н. э. Л., 1956. С. 10; Папазоглу Ф.
К вопросу о преемственности общественного строя в микенской и гомеровской
Греции // ВДИ. 1961. № 1. С. 37 сл.; Андреев Ю. В. К проблеме послемикенского
регресса // ВДИ. 1985. № 3. Ср.: Блаватская Т. В. Греческое общество II тыс. до
н. э. и его культура. М., 1976. С. 46 сл.; Фролов Э. Д. Рождение греческого
полиса. Л„ 1988. С. 57 сл.
2 Хронологические рамки темных веков пока еще не определены с достаточ
ной точностью. В зависимости от взглядов и исторических концепций того или
иного автора их датировка может колебаться в диапазоне от двух до четырех с
лишним столетий. Так, согласно мнению Старра (Starr Ch. G. The Origins of
Greek Civilization. 1 i 00-—650 В. C. N. Y., 1961. P. 78), этот период охватывает
весь промежуток времени между 1150 и 750 гг. до н. э.; по Десборо
(Desborough V. R. d'A. The Greek Dark Ages. L., 1972. P. 11), — 1125—900 гг.; no
Снодграссу (Snodgrass A. M. The Dark Age of Greece. Edinburgh, 1971. P. 2), —
X I— V III вв.; по Шахермайру (Schachermeyr Fr. Die ägäische Frühzeit. Bd. 4.
Griechenland im Zeitalter der Wanderungen. Wien, 1980. S. 17), — X II— X вв. Оп
тимальным вариантом решения этой проблемы нам представляется хронологи
ческий отрезок, охватывающий около четырех столетий — с конца X II по V III в.
до н. э., с той, однако, оговоркой, что V III столетие, занимающее промежуточное
положение на стыке темных веков и архаической эпохи, может быть с равным
основанием отнесено как к тому, так и к другому периоду (см.: Coulson W. D. £.
The Greek Dark Ages. Athens, 1990. P. 11; ср.: Яйленко В. П. Архаическая Греция
и Ближний Восток. М., 1990. С. 3 сл.).
----------------------- Page 652-----------------------
щем процессе исторического развития греческого общества?
Был ли он своеобразным мостом, соединившим две весьма не
схожие между собой исторические эпохи и цивилизации, или
же, наоборот, разделившей их глубочайшей пропастью?
Уже a priori следует заметить, что подчеркнуто альтерна
тивная форма этого вопроса не исключает возможности его
компромиссного решения, т. е. примирения двух заключен
ных в нем и на первый взгляд взаимоисключающих друг дру
га точек зрения на существо проблемы. Иными словами,
вполне допустимо предположение, что в каких-то отношени
ях и на каких-то уровнях темные века были периодом оста
новки или даже разрыва в историческом развитии греческого
общества, тогда как в других отношениях и на других уров
нях это развитие все же продолжалось. Тенденция к такого
рода компромиссу в решении проблемы континуитета в по
следнее время как будто наметилась в работах ряда как оте
чественных, так и зарубежных авторов, и это дает основание
надеяться на то, что в недалеком будущем удастся вырабо
тать более или менее приемлемую для большинства исследо
вателей концепцию, которая позволит теоретически органи
зовать и упорядочить уже накопленный наукой обширный
фактический материал и связанные с ним наблюдения и до
гадки.
За три последние десятилетия археологами разных стран,
работавшими в материковой Греции и на островах Эгейского
моря, изучен и систематизирован большой фактический мате
риал, относящийся к завершающей фазе микенской эпохи или,
если следовать общепринятой ее периодизации, к позднеэллад
скому (ПЭ) III В2— III С периодам (вторая половина XIII—
XII вв. до н. э.). Подлинные масштабы катастрофы или, может
быть, целой серии катастроф, обрушившихся на микенские го
сударства в это смутное время, постепенно начали вырисовы
ваться в фундаментальных трудах таких исследователей, как
П. Алин, В. Десборо, Я. Боузек, Э. Снодграсс, Фр. Шахер-
майр и др.3 Если попытаться теперь кратко суммировать ос
новные итоги кропотливой работы, проделанной всеми этими
учеными, то агония микенской цивилизации предстанет перед
нами как затяжной, но неуклонно приближающийся к своему
концу процесс распада всех ее инфра- и суперструктур. П ри
3 Alin Р. Das Ende der mykenischen Fundstätten auf den griechischen Festland.
Lund, 1962; Desborough V. R. d ’A. The Last Mycenaeans and their Successors. Ox
ford, 1964; idem. The Greek Dark Ages; Bouzek J. Homerisches Griechenland. Praha,
1969; Snodgrass A. M. Op. cit.; Schachermeyr Fr. Op. cit.; idem. Griechische
Frühgeschichte. Wien, 1984. S. 164 ff.; *см. также: Андреев Ю. В. Коллапс
микенской цивилизации и варварский мир Центральной Европы // Археоло
гические вести. I. СПб., 1992.
----------------------- Page 653-----------------------
мерно в течение столетия — с конца XIII до конца XII в. по
гибли все главные жизненные центры ахейской Греции —
дворцы и цитадели вместе с примыкающими к ним крупными
поселениями. Зона разрушений охватила практически все наи
более богатые и процветающие области микенского мира. Н а
ряду с дворцами и цитаделями пострадали и многочисленные
малые поселения, образовывавшие сельскую округу дворцовых
центров. Так, в Мессении из 168 поселений, существовавших
на ее территории в период расцвета Пилосского царства, к кон
цу XII в. уцелело лишь 16.4 Во многом сходная ситуация
сложилась также и в других районах Пелопоннеса и средней
Греции, в том числе в Лаконии, Арголиде, Беотии, Аттике и
Фокиде.5 Археология, таким образом, свидетельствует о запус
тении обширных пространств и массовом оттоке населения из
зоны бедствия в относительно спокойные и безопасные районы
в самой Греции, на острова Эгейского и Ионического морей,
а также в Малую Азию и на Кипр.
Распад микенской социально-экономической системы, ко
торый неизбежно должен был последовать за гибелью двор
цов, сопровождался ощутимым снижением жизненного уров
ня всего населения страны, резким падением бытовых и
культурных стандартов. Об этом с полной очевидностью сви
детельствуют такие важные симптомы упадка, как бесследное
исчезновение линейного слогового письма, нивелировка жи
лищ и погребений, снижение уровня технического професси
онализма в ремесленном производстве, постепенная деграда
ция, а затем и полное отмирание основных видов и жанров
микенского искусства и, наконец, разрыв экономических и
культурных связей со странами Передней Азии, вылившийся
в длительную изоляцию Эгейского мира от всего остального
Средиземноморья.
Традиционное, восходящее к историческим концепциям на
чала XX в. объяснение этой катастрофы, резко изменившей
весь ход истории Греции, ориентируется на античное предание
о так называемом возвращении Гераклидов или «дорийском за
воевании» Пелопоннеса и островов южной Эгеиды. Однако ар
хеологические реалии конца микенской эпохи, как это призна
ют многие авторитетные ученые, плохо согласуются с лежащим
в основе этого предания представлением о радикальном обнов
лении состава населения на большей части территории мате
4 The Minnesota Messenia Expedition: A Reconstruction of a Bronze Age Envi
ronment / Ed. by W. A. McDonald and G. R. Rapp. Minneapolis, 1972. P. 141.
5 Bouzek J. Op. cit. S. 51; Desborough V. R. dA. The Greek Dark Ages. P. 20;
Hammond N. G. L. Migrations and Invasions in Greece and Adjacent Areas. Park
Ridge, 1976. P. 135.
----------------------- Page 654-----------------------
риковой и островной Греции.6 Как не раз уже было отмечено,
материальная культура страны, несмотря на все пережитые ею
в течение ПЭ III С периода пертурбации, не претерпела за эти
сто лет сколько-нибудь существенных изменений в своих осно
вах и при всех очевидных признаках упадка и,вырождения про
должала сохранять свой исконно микенский характер.7 Отдель
ные культурные инновации, о которых нам еще придется
говорить в дальнейшем, не меняют этого общего впечатления.
Кроме того, уже отмеченный выше факт длительного запусте
ния именно тех областей Пелопоннеса (Лаконии, Мессении,
Арголиды), которые всегда считались основным ареалом до
рийского расселения в южной Греции, явно не вяжется с сооб
щениями греческой легендарной традиции о быстром завоева
нии пришельцами всей этой территории и ее последующем
разделе между их предводителями.8
Но если дорийцы действительно непричастны к гибели ми
кенских дворцов и поселений, мы оказываемся перед необхо
димостью искать какое-то другое объяснение этого загадочно
го феномена. Впрочем, поиски в этом направлении ведутся уже
давно. Пытаясь как-то заполнить вакуум, образовавшийся по
сле вытеснения дорийцев с авансцены разыгравшейся истори
ческой драмы, некоторые историки и археологи ставят на
место легенды о «возвращении Гераклидов», во многом утра
тившей свое былое обаяние, весьма эффектную гипотетическую
конструкцию, которая вводит события XIII—XII вв., происхо
дившие на Пелопоннесе и в других смежных с ним районах
Эгейского мира, в широкий исторический контекст «великого
переселения народов», которое охватило в этот период ббль-
шую часть Средиземноморья — от Апеннинского полуострова
до Палестины и Египта. Впервые идеи этого рода были выска
заны Ф р. Ш ахермайром в его книге «Etruskische Frühge
schichte» еще в конце 20-х гг. и в дальнейшем неоднократно
воспроизводились и варьировались, обрастая все новыми и но
6 Desborough V. R. d ’A. The Last Mycenaeans... P. 252 f.; The Greek Dark Ages.
P. 23, 324; M yloms C. Mycenae and the Mycenaean Age. Princeton, 1966. P. 224;
Bouzek J. Op. cit. S. 200; Cartledge P. Sparta and Lakonia. A Regional History.
1300— 362 В. C. L„ 1979. P. 75 ff.; Schachermeyr Fr. Die ägflische Frühzeit. Bd. 4.
S. 406 ff. Все эти авторы, не отрицая реальности переселения дорийцев из Эпира
или Македонии в Южную Грецию, тем не менее относят его к гораздо более
позднему времени — к субмикенскому или даже к следующему за ним прото-
геометрическому периоду.
7 Desborough V. R. d ’A. The Last Mycenaeans... P. 224; Snodgrass A. M. Op.
cit. P. 311; Hooker J. T. Mycenaean Greece. L., 1980. P. 175.
8 Snodgrass A. M. Op. cit. P. 312.
----------------------- Page 655-----------------------
выми аргументами, в других его работах вплоть до самых по
следних.9
Гипотеза Ш ахермайра встретила поддержку большой груп
пы ученых в основном из Германии, Австрии, Чехословакии и
других стран Центральной Европы.10 Все эти авторы ставят па
дение микенских цитаделей в один ряд с такими событиями,
как разгром Хеттского царства в Малой Азии, опустошение
побережий Сирии и Палестины и нападение на Египет так на
зываемых народов моря, расценивая все эти эпизоды как по
следовательные ступени в своеобразной «цепной реакции»
военных столкновений и катастроф, вызванной'вторжением на
Балканы и в страны Передней Азии огромной лавины блужда
ющих варварских племен из Центральной Европы и Подуна-
вья. Приход дорийцев на Пелопоннес так же, как и более или
менее синхронные с этим событием передвижения родственных
дорийцам племен северо-западных греков (фессалийцев, бео
тийцев, этолийцев и др.), были осмыслены Ш ахермайром и его
последователями как завершающее звено в длинной цепи миг
раций, хронологически отстоящее довольно далеко от ее нача
ла — первой волны разрушений в Греции, датируемой концом
XIII—началом XII в. до н. э.
Вся эта грандиозная конструкция в сущности покоится на
двух группах фактов. С одной стороны, ее опорой служит от
носительная хронологическая близость целой серии катастро
фических событий, происходивших в завершающей фазе эпохи
поздней бронзы на большом пространстве от Трои и Пелопон
неса до дельты Нила. Эта близость во времени наводит на
мысль, что все эти катаклизмы были вызваны какой-то одной
причиной, которой вполне могло оказаться очередное «великое
переселение народов». С другой стороны, догадки такого рода
базируются на сделанных на территории Греции, Анатолии,
Кипра, Сирии, Палестины и Египта находках ряда артефактов,
главным образом изделий из бронзы центрально-европейского,
северобалканского и адриатического происхождения. Впервые
9 Schachermeyr Fr. Etruskische Frühgeschichte. В.; Lpz., 1929. S. 50 ff.; idem.
Griechische Geschichte. Stuttgart, I960. S. 69 ff.; idem. Die ägäische Frühzeit. Bd. 4.
S. 403 ff.; idem. Griechische Frühgeschichte. Wien, 1984. S. 239 ff.
10 См., например: Milojiic V. Die dorische Wanderung im Lichte der
vorgeschichtlichen Quellen // AA. 1948/49. S. 12 ff.; Kimmig W. Seevölkerbewegung
und die Umenfeldkulter // Studien aus Alteuropa. T. 1. Graz, 1964. S. 255 f.;
Gimbutas M. Bronze Age Cultures in Central and Eastern Europe. Hague, 1965.
P. 335 ff.; Bouzek J. Op. cit. S. 40 ff.; idem. The Aegean, Anatolia and Europe:
Cultural Interrelations in the Second Mill. В. C. Praha, 1985. P. 222; Deger-Jalkotzy S.
Fremde Zuwanderer im spätmykenischen Griechenland. Wien, 1977. S. 64 ff.; ср.:
Toynbee A. J. Hellenism. The History of a civilization. Oxford etc., 1959. P. 26 ff;
idem. Some Problems of Greek History. Oxford, 1969. P. 20 ff.
----------------------- Page 656-----------------------
довольно внушительная группа таких изделий была выделена
сербским археологом В. Милойчичем еще в 40-х гг. В свой со
став она включала прямой обоюдоострый меч с рукоятью в
виде вытянутого языка, предназначенный одновременно для
колющих и рубящих ударов — так называемый Griffzungen-
schwert типа Schprockhoff На или Naue И, кинжал аналогичной
конструкции (типа Печира), наконечники копий в виде листа
или языка пламени, нож с изогнутым однолезвийным клинком,
так называемую смычковую фибулу (Violinbogenfibel) и неко
торые другие предметы.11 В конце эпохи поздней бронзы все
эти артефакты были широко распространены на территории
Центральной Европы от Подунавья до побережий Балтийского
и Северного морей, т. е. преимущественно в зоне так называе
мой культуры полей погребальных урн, причем особенно зна
чительная их концентрация отмечена на среднем и верхнем те
чении Дуная, в долинах Дравы и Савы и на верхнем течении
Тиссы, где, по всей видимости, в то время находились наиболее
важные центры европейской металлургии.12 В сравнительно не
больших количествах изделия этого рода встречаются также в
районе Адриатики.
Отталкиваясь от этих в общем не столь уж многочисленных
находок, некоторые авторы из числа указанных выше привер
женцев гипотезы Ш ахермайра приходят к мысли о радикаль
ной трансформации материальной культуры и всего житейско
го уклада населения Греции, прямо связывая эти перемены с
проникновением на ее территорию новых этнических эле
ментов из Адриатики, бассейна Дуная и Прикарпатья. В их
представлении пришельцы принесли с собой новые формы за
щитного и наступательного вооружения, быстро усвоенные
микенскими греками, в том числе колющий и рубящий меч, вы
теснивший старую микенскую рапиру, двухстворчатый бронзо
вый панцирь и поножи, небольшой круглый щит вместо преж
него баш необразного.13 Одновременно коренной реформе
подверглась и микенская одежда, особенно женская. На смену
пышным юбкам и корсажам придворных дам Микен и Тирин-
фа теперь приходит строгий хитон, скреплявшийся на плече од
ной фибулой. Хронологически все эти нововведения относятся
примерно к тому же периоду, что и наиболее серьезные разру
шения в микенских поселениях. Сопоставляя эти факты, не
трудно было прийти к заключению (гораздо труднее, вероятно,
11 Müojöic V. Op. cit. S. 15 ff.; Kimmig W. Op. cit. S. 228 ff.; Bouzek J. Homeri
sches Griechenland. S. 40 ff.; idem. The Aegean, Anatolia and Europe... P. 92 ff.