98 Об этих категориях мифов см.: Мелетинский E. М. Указ. соч. С. 194 сл.
99 Наглядное представление о чрезвычайном многообразии и фантасти
ческой причудливости существ, которыми воображение минойцев населяло окру
жающий их мир, дают гротескные фигуры, изображенные на оттисках печатей
----------------------- Page 284-----------------------
ставлены и духи-покровители отдельных семей, родов или
фратрий,'00 духи отдельных мест и местностей, обожествленные
духи предков,101 воплощения (персонификации) различных яв
лений и стихий природы, териоморфные божества тотемичес-
кого характера, наконец, различные фетиши и священные сим
волы, первоначально почитавшиеся как самостоятельные
божественные сущности.102 Все эти многообразные порождения
народной фантазии мыслились как носители особого рода ма
гической энергии, наполняющей космос и свободно переме
щающейся в его пределах. Как было уже замечено, система
верований этого рода лучше всего может быть определена тер
мином «первобытный пандемонизм», или «синкретизм». Вмес
те с тем имеющийся иконографический материал критского ис
кусства и отчасти также «свидетельства» позднейших мифов
критского цикла позволяют предполагать, что среди всей этой
массы разнородных мифических образов уже начали выделять
ся несколько центральных фигур главных божеств, занимаю
щих особое, первенствующее положение среди всех прочих бо
гов и духов. Таким образом, начался переход минойской
религии на новую, более высокую ступень развития и ее сбли
жение с более древними и более развитыми религиями стран
Передней Азии и Египта, вероятно, не без влияния с их сторо
ны, хотя этот процесс, по-видимому, так и не успел завершить
ся до прихода на Крит ахейцев и окончательного изживания
дворцовой цивилизации в этой части Эгейского мира.
из Като Закро, с Мохлоса, из Кносса, на мелосской керамике и т. д. См.: Evans А.
РоМ. Vol. I. Р. 702. Fig. 525; Р. 703. Fig. 526; Р. 704. Fig. 527с, d; Р. 705. Fig. 529;
Р. 707. Fig. 531.
!|Х| Примером такой Houshold Goddess еще в преддворцовую эпоху может
служить своеобразный антропоморфный сосуд, найденный при раскопках посе
ления Фурну Корифи (Миртос). См.: Warren P. Myrtos: An Early Bronze Age
Settlement in Crete. Oxford, 1972. P. 66, 209 f., 266.
101 См. уже упоминавшуюся модель святилища из Камилари (примеч. 47 дан
ной главы).
102 Как было уже указано, все эти глубоко архаичные верования были по
степенно ассимилированы культами сравнительно молодых антропоморфных бо
жеств и стали их составной частью. Тем не менее первоначальные догадки Эванса
о существовании на Крите особых культов священных деревьев, столбов-бетилов,
колонн, двойного топора и т. п. даже и сейчас едва ли могут быть полностью
отвергнуты, несмотря на резкую и порой убедительную критику, которой они
подверглись в работах Нильссона и других авторов. См.: Evans A. Mycenaean
Tree and Pillar Cult...; PoM. Vol. I. P. 437 ff.
----------------------- Page 285-----------------------
ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ФИГУРЫ МИНОЙСКОГО ПАНТЕОНА:
ВЕЛИКИЕ БОГИНИ И ИХ СПУТНИКИ
Концепция минойского монотеизма берет свое начало в не
которых разделах известной книги А. Эванса, который, в свою
очередь, испытал на себе влияние идей, развитых Дж. Ф рэзе
ром в его «Золотой Ветви». В т. II «Дворца Миноса» мы чи
таем следующее: «(на Крите) мы не находим такого множества
божеств, как в классическом мире, и в действительности посто
янно возвращаемся все к той же самой Великой Матери с ее
Младенцем или Консортом, почитание которых под разными
именами и званиями простиралось на ббльшую часть Малой
Азии и лежащие за ней сирийские регионы. Мы видим Богиню
с голубями, усевшимися на ее голове, что указывает на ее связь
с небом, или со змеями, обвившимися вокруг нее как Влады
чицы Преисподней и защитницы, как можно полагать, от по
стоянно возникавшей угрозы землетрясений. Как Богиню-
М ать мы видим ее с руками, возлежащими на пышной, как
подобает настоящей матроне, груди, но в той же тиаре и в том
же вплоть до рисунков на одежде облачении. Как источник вся
кой растительности она держит хлебный злак и головки мака
и лилии и поднимается из земли, подобно Деметре в позднем
мифе. С луком и стрелами она охотится на косуль, подобно
Артемиде, или, держа в руках свой символический двойной то
пор, становится похожей на амазонку. По временам она дер
жит якорь как Владычица моря. Но во всех этих изменчивых
воплощениях мы ощущаем присутствие в сущности одного и
того же божества скорее, чем отдельных мифологических су
ществ, как в позднейшей Греции. Процесс дифференциации,
хотя и начался, но, несомненно, еще не завершен. Более того,
она (Богиня) постоянно ассоциируется с ее отличительными
символами, подобными двойному топору, который вместе с
другими специальными культовыми эмблемами постоянно воз-
----------------------- Page 286-----------------------
никает в ее меняющихся воплощениях. Средневековое покло
нение Мадонне с ее атрибутами и эмблемами, варьирующими
сообразно с локальными культами, дает здесь хорошую анало
гию».1
Эта концепция, принятая некоторыми авторами уже вскоре
после выхода первых томов «Дворца Миноса», была решитель
но оспорена М. Нильссоном, который поставил в вину Эвансу
как очевидный методологический просчет его попытку обосно
вать исторический приоритет религии монотеистического или
дуально-монотеистического (по определению Х огарта) толка
перед политеизмом, с которого, как показывал весь накоплен
ный к тому времени наукой запас информации, обычно начи
налось развитие всех древних религий.2 В противовес одной бо
жественной паре — Великой богине и ее консорту Нильссон
выдвинул целую группу почти не связанных между собою бо
жеств, из которых, в его понимании, состоял минойский, или
минойско-мнкенский пантеон. В эту группу он включал так
называемую Владычицу зверей, Змеиную богиню — покро
вительницу домашнего очага, богиню войны, вооруженную
щитом в виде восьмерки, богиню моря и мореплавания, Дре
весную богиню и, наконец, сравнительно поздно и редко встре
чающееся мужское божество, функции которого остаются не
вполне ясными.3 Эта концепция не претерпела сколько-нибудь
заметных изменений также и в последующих работах Нильссо
на.4
На какой-то момент доводы шведского ученого заставили
поколебаться даже самого Эванса. В своем письме к Нильссо
ну, которое тот счел нужным процитировать в своей книге, он
охарактеризовал свой подход к проблеме минойского моноте
изма как «provisional procedure» и признал, что отнюдь не ис
ключает возможность того, что на самом деле критяне покло
нялись во II тыс. до н. э., как и в I тыс., многим божествам, а
не одной Великой богине.5 Эта мысль, однако, так и осталась
в переписке двух ученых. В работах Эванса, увидевших свет
после 1927 г., и прежде всего в новых томах его главной книги
«Дворца Миноса», мы не найдем никаких отступлений от его
основной идеи, достаточно ясно выраженной в цитате, которой
открывается эта глава.6 Огромный научный авторитет замеча
1 Evans А. РоМ. Vol. П. Pt. I. Р. 277.
2 Nilsson М. Р. MMR. Р. 337 f.
3 Ibid. P. 342, 347 f.
4 См.: Idem. GGR. S. 298 ff.
5 Idem. MMR. P. 337. N 1.
6 Так, уже в т. Ш «Дворца Миноса» (Р. 457) он называет «опасным заблуж
дением» попытки «рассматривать минойскую Великую богиню с точки зрения
греческой и римской религии», прямо адресуя этот упрек М. Нильссону.
----------------------- Page 287-----------------------
тельного археолога, несомненно, способствовал тому, что кон
цепция минойского монотеизма достаточно прочно укорени
лась в науке. В разное время ее модификации появлялись в ра
ботах таких известных исследователей, как Глоц, Фарнелл,
Перссон, Джеймс, Уиллетс, Ш ахермайр, Гатри, Дитрих и дру
гих, и дожили практически до наших дней, несмотря на все
контраргументы, которые были выдвинуты против нее Нильс
соном, Сп. М аринатосом, Буркертом и др.7 Хотя и с некото
рыми дополнениями и поправками концепция Эванса была
принята участниками I Международного симпозиума при
Ш ведском институте в Афинах в мае 1980 г., среди которых
мы видим такие имена, как Д. Леви, Н. Платон, П. Уоррен,
Р. Хегг, Н. М аринатос.8
Тем не менее остаются сомнения в правильности оценок
Эванса, основанных преимущественно на его первоначальных
впечатлениях, возникших при изучении археологического,
прежде всего иконографического, материала, полученного в
ходе раскопок Кносского дворца и других связанных с ним по
строек, и сопоставлении его с материалом, происходящим из
других мест как на территории самого Крита, так и за его пре
делами. В предшествующей главе мы уже имели возможность
убедиться в ненадежности восходящих к Эвансу интерпретаций
отдельных ключевых памятников минойского искусства, таких,
например, как кольцо из Исопаты. Поэтому их ревизия в ра
курсе все еще стоящей перед нами проблемы выбора между
двумя возможными моделями минойской религии: монотеисти
ческой и политеистической должна быть признана вполне ак
туальной задачей.
Среди многочисленных женских божеств, запечатленных
минойскими художниками в их произведениях, особое внима
ние привлекают к себе три образа — три ипостаси Великой бо
гини (по Эвансу) или же три разных, не связанных между собой
богини (по Нильссону), известные под достаточно условными
наименованиями как Древесная богиня, Владычица зверей и
Змеиная богиня. Остановимся на каждом из этих образов в от
дельности.
«Древесная богиня» появляется преимущественно в сценах
эпифании, представленных на золотых кольцах или на снятых
с них оттисках. Главным показателем ее присутствия и, види
мо, одним из наиболее значимых ее воплощений может счи
таться священное дерево, к ветвям которого обычно приникает
в экстазе один (иногда двое) из участников изображенного свя
7 См.: Burkert W. Greek Religion. P. 41 f. (со ссылками на более раннюю
литературу).
8 SCABA. Р. 210 f., 215.
----------------------- Page 288-----------------------
щеннодействия. В большинстве своем сцены этого рода стро
ятся по одной и той же принципиальной схеме. Как правило,
в них участвует сама богиня и одно или два низших божества
в качестве ее спутников или скорее «ассистентов», помогающих
ей в некой сакральной акции. «Ассистенты» богини (это могут
быть в равной степени и мужчины и женщины) чаще всего ма
нипулируют с ее ипостасями или символами, добывая магичес
кую энергию из священных деревьев или бетилов. Примерами
могут служить сцены на золотых кольцах (Ил. 64) из Микен
(мужчина у дерева и женщина, склонившаяся над каким-то
предметом, может быть бетилом, обнесенным оградой), из Ар-
ханеса (мужчина, «играющий» с ветвями священного дерева, и
другой мужчина, обхвативший руками предмет, напоминаю
щий бетил), из Вафио (мужчина, наклоняющий дерево, по ле
вую руку от танцующей богини, см. ниже ил. 70), из Каливии,
некрополя близ Феста (женщина, наклоняющая дерево, и муж
чина, приникший к бетилу) и т. п.9 Богиня может присутство
вать при этих акциях в виде танцующей или просто стоящей
или сидящей женской фигуры, обычно помещаемой в центре
композиции (так, в сценах на уже упомянутых кольцах из М и
кен и из Арханеса). В случае ее отсутствия вместо нее иногда
появляется птица, то ли предвещающая ее явление, то ли про
сто заменяющая божество. Такие сцены мы видим, например,
на кольце из некрополя Селлопуло близ Кносса (в ней участ
вует всего один мужчина, прижавшийся к бетилу и обращ ен
ный лицом к священному дереву; энергичным жестом правой
руки он как бы подзывает к себе большую птицу), также на
уже упомянутом кольце из Каливии, на оттиске из Закро, где
птицу заменяет огромная бабочка, подлетающая к женщине,
склонившейся на бетил, на оттиске из Айя Триады .10
Наиболее сложная из композиций этого рода украшает так
называемое кольцо Миноса (Ил. 65), найденное неподалеку от
Кносса и впервые опубликованное Эвансом." М астер, создав
ший этот шедевр минойской глиптики, сумел воспроизвести на
ограниченном пространстве щитка целую пейзажную панораму
с пятью человеческими фигурами, в числе которых четыре жен
ских и одна мужская. Одна из женщин (слева) в юбке, укра
9 Nilsson М. Р. GGR. Taf. 13, 5, 7, 8; Sakellarakis J. and E. Archanes. Athens,