Глава 6 « Падение »
«Cause one of us is going,
One of us is going down».
Sick Puppies – You’re Going Down.
Немолодой мужчина с легкой сединой на висках, красными от недосыпа глазами и лицом, покрытым сеткой морщин, появившихся буквально за несколько дней от сильных волнений и переживаний, сидел на старой кушетке в коридоре больницы рядом с палатой.
Он думал о многом, закрывая лицо руками.
Нет, он не плакал. Плакать – это не по-мужски.
Он был чудовищно взволнован дальнейшей судьбой своей 71-летней матери.
Сегодня она ни с того ни с сего упала в обморок. Хотя почему ни с того ни с сего? Мужчина вспомнил, что в последние дни замечал за ней недомогание, которое она, махнув на себя рукой, с улыбкой списывала на усталость и возраст…
Надо было ему еще тогда насторожиться. Когда впервые увидел, как она, пошатнувшись, облокотилась о косяк, чтобы не упасть. Когда впервые заметил странную бледность и обеспокоенность самого родного лица на всем белом свете.
Одна только мать у него и осталась.
Но, увы, люди не живут вечно, мужчина это понимал, как и понимал, что близится и ее срок. Но он не думал, что так скоро. Для своих семидесяти с хвостиком его мать была очень бодра и здорова. А тут вдруг – такое… Страх и параноидальные опасения неожиданно потерять любимую матушку, свой последний оплот в этом мире, единственную причину жить, сковали сердце мужчины ледяной хваткой.
Нет, такого точно не будет. Почему это должно случиться именно с ним? Пусть это случится у кого-нибудь на этой планете, но только не у него. Ведь вокруг так много людей, которые бы этого действительно заслуживали.
– Андрей Викторович Платонов? – спросил кто-то сбоку.
Это был врач, незаметно вышедший из палаты больной.
– Да, это я, – мужчина незамедлительно поднялся с кушетки и подошел к доктору. – Она жить будет?
– Кем Вы являетесь больной?
– Я ее сын.
– Вы единственный родственник Анны Ивановны? – мужчина заметил, что в руках врач держал какую-то папку, – больше никого нет?
– Да.
– Что ж, тогда разговаривать нужно именно с вами.
– Что с ней, Вы скажете мне или нет?
– Андрей Викторович, – врач не без тяжести вздохнул и отвел глаза.
Мужчина сжал кулаки и посмотрел в упор:
– Говорите все прямо, как есть.
– Сейчас она в сознании, но очень слаба. Скажите, как давно это у нее началось и почему вы своевременно не обратились в больницу?
– Она… я думал… недели три назад. Бледность. Потеря координации. Усталость. Я решил – старческое.… Да и она говорила, что так у нее бывает, а потом проходит, как приляжет, отдохнет. Так значит, она жива?
– Пока жива. Андрей Викторович, за эту халатность вам придется здорово расплачиваться. Во всех смыслах. Скорее всего, первые симптомы начались у нее пару месяцев назад, потому что болезнь запущена чуть ли не до последней стадии. Я вам сочувствую.
– Какая болезнь?.. – мужчина изменился в лице и больше ничего не смог произнести.
Хотя спросить ему хотелось многое.
«Мама, почему же ты молчала? Какая болезнь? Какая последняя стадия? Почему я, дурак такой слепой, ничего не замечал?..»
– Мне жаль, Андрей Викторович. У вашей матери лейкоз крови.
Мужчина сел на кушетку, отстраненно глядя в стену.
Доктор положил руку ему на плечо и произнес все, что необходимо было услышать сыну больной в ближайшее время:
– Жить она будет пока на препаратах. Но мы не всесильны. Болезнь сильно запущена. Рано или поздно и это перестанет действовать. Если вы хотите вытащить ее с того света, то должны как можно скорее собрать деньги на операцию. Пятьдесят тысяч долларов, Андрей Викторович. Препараты тоже далеко не бесплатны. Мне действительно жаль, но такова медицина в нашей стране. Я буду помогать вам, чем только смогу. Я сообщу об этом мэру. Вам обязательно выделят деньги. Мы объявим акцию по благотворительному сбору средств. Мы соберем деньги и поможем вашей матери. Не переживайте так. Нужно верить в лучшее. И лучшее обязательно случится.
Мужчина поднял глаза и с надеждой в голосе сказал:
– Спасибо, доктор. Сколько у нас есть времени?
– От трех месяцев до полугода.
– Я могу… – мужчина чуть не сорвался на слезы, – могу я увидеть ее… сейчас?..
– Конечно. Только недолго. Она очень слаба.
Мать, прикрыв глаза, лежала на больничной койке с жестким матрасом, укрытая белым покрывалом по пояс. Она словно на десять лет постарела. Белые, словно иней, редкие волосы стянулись вокруг осунувшегося лица с заостренным подбородком.
Увидев вошедшего в палату и подсевшего к ней сына, старушка постаралась улыбнуться одними губами и тихо сказала:
– Андрюша. Сынок. Все наладится…
Мужчина нежно стиснул руку матери в своих руках, к горлу подкатил ком.
– Мама. Как же так вышло? – шепотом спросил он. – Ты будешь жить, я даю тебе слово. Ты выздоровеешь.
Мать снова постаралась улыбнуться. Казалось, силы вот-вот оставят ее.
– Мама. Я тебя очень люблю. Но тебе нужно отдыхать. А мне нельзя терять времени. Я должен достать денег на операцию в кратчайшие сроки. На кону каждая минута. Пожалуйста, пообещай, что дождешься меня. Будь сильной!
В глазах матери мелькнула страшная догадка.
– Где ты возьмешь такие деньги?..
– Не переживай, мама. Я вернусь оттуда целым и живым. Как и в прошлый раз. Я достану деньги.
– Сынок!.. не ходи за смертью, я тебя умоляю…
– Это единственный способ найти такие деньги за месяц-два. Я хочу, чтобы ты жила. И я все что угодно ради этого сделаю. Я завтра же отправлюсь туда. А если смогу достать все нужное, отправлюсь прямо сегодня ночью.
– Сынок… не губи себя… я стара, мне все равно скоро умирать, а ты еще пожил бы… семью завел. А я выздоровлю. Я поправляюсь. Все будет хорошо…
– Да, мама. Теперь все точно будет хорошо. Я все решил. Ты только держись изо всех сил. Дождись меня. Мы тебя вылечим.
Мужчина собирался подняться и немедленно уйти подготавливаться, чтобы как можно скорее отправиться в то опасное место, где можно быстро заработать немалые деньги, но мать еле-еле схватила его за рукав:
– Сыночек… Андрюша! Прошу тебя, не ходи туда снова. Умоляю тебя, сыночка, родненький… Мне уж не жить, так хоть ты поживи, не губи себя.
– Прости, мама, – он нагнулся и поцеловал ее в бледный высокий лоб, – я должен это сделать. Дождись меня и сильно не переживай. Я вернусь, даю слово сына…
И мужчина ушел, оставив мать в слезах.
И тут Хаки открыл глаза.
«Даю слово сына», – эхом проносилось в его сознании, пока он одевался в военную форму.
Вчера он общался с тем доктором, что обещал ему помочь. Доктор сообщил, что за два месяца состояние матери ухудшилось до критического, но деньги в фонд продолжают поступать. Собрано уже около двадцати трех тысяч долларов, то есть половина от необходимой суммы.
Хаки пересчитал свои сбережения, что он заработал за это время, не щадя своей жизни и чудовищно экономя на себе. Он сильно похудел, постоянно чувствовал себя паршиво, но, вспоминая о больной матери, он снова шел в ходку в самые опасные уголки Зоны, чтобы притащить и сбыть ученым с Янтаря невероятную дорогостоящую диковинку.
Каждую неделю он получал сообщения от доктора, следящего за состоянием его матери, и не терял надежды.
Еще год назад он был вольным. Работал в отличной команде. Затем всё вдруг неожиданно распалось. Хаки еще немного походил в одиночку, да и ушел из Зоны в свой родной Кисловодск. Там его ждала мама, которая несказанно обрадовалась возвращению сына домой. Для нее он не был никаким Хаки. Для нее он был любимым и единственным сыночком Андрюшей. Который уехал «на заработки» на Украину…
Хаки вспомнил, как мать злилась, когда впервые узнала, где на самом деле ее сын заработал такие деньжищи.
«От же ш паразит проклятый! – кричала она тогда и несильно, в целях воспитания била его шваброй, потому что он скрывал от нее, что мог каждый день погибнуть, – в зоне своей он, видите ли, деньги заработал! Смерть ты там не заработал! Дурак ты этакий! Мать в могилу хочешь загнать! Никуда тебя больше не отпущу, ни на какие заработки!..»
Да. Мать действительно тогда сильно разозлилась, но лишь от любви к сыну, потерять которого боялась больше всего на свете. Тогда она была еще здорова и могла даже погоняться за ним по дому со шваброй в руках…
Теперь все по-другому. Совсем по-другому. Но скоро, Хаки очень надеялся, что скоро все станет по-старому.
Его личные сбережение насчитывали десять пять тысяч долларов.
Невероятным трудом, потом и кровью он добыл эти деньги ради ее жизни. Самые опасные задания всегда выполнял он, самые ценные артефакты всегда приносил он, в самые смертельные местечки Зоны провести экспедицию ученых всегда вызывался он. Если за это обещали хорошо заплатить…
Он работал, как вол, без остановок и перерывов. Он не мог позволить себе такую привилегию как отдых. Он не имел права прохлаждаться. Хаки очень боялся не успеть.
Поэтому сталкер решил сегодня же уволиться с Янтаря и в ближайшие сроки покинуть Зону, чтобы отвезти накопленное на операцию для матери.
«Лишь бы, когда я приеду, не было слишком поздно. Мама, я уже скоро. Я же дал слово сына», – подумал он и вошел в лабораторию.
Академик Яковлев был на своем рабочем месте, как и в любое время дня и ночи. Трудоголик-круглосуточник.
– Товарищ Платонов, – сказал Яковлев глубоким трубным голосом, не отрываясь от созерцания экрана своего модернизированного компьютера. – Вы что-то хотели? Шли бы отдохнули, что ли. Всех сталкеров без работы и так оставили.
– Вы правы. Отдых. – Хаки кивнул, – я об этом и хотел поговорить. Бессрочный отпуск. Мне нужно покинуть Зону.
Яковлев посмотрел на него и снял очки.
– Неужто уволиться собрались?
– Так точно, товарищ Яковлев. Это очень срочно.
– Нет-нет-нет, даже не мечтайте, Платонов. Вы нам очень нужны, Вы самый ценный и работоспособный сотрудник. Благодаря последним Вашим находкам наши научные разработки продвинулись за пару дней настолько, насколько без вас они продвинулись бы за пару лет… Я не уполномочен Вас отпустить, уж извините.
– Именно Вы и уполномочены, товарищ Яковлев, – упорствовал Хаки, – поэтому именно к Вам я пришел. У меня очень срочные и важные дела за Кордоном, мне нельзя медлить и минуты. От этого многое зависит, поймите. Вы должны меня отпустить. Подпишите, пожалуйста, приказ о моем увольнении, и я сегодня же покину Янтарь.
Но Яковлев не желал войти в ситуацию Хаки и понять его. Яковлев лишь усмехнулся едко:
– Я? Должен? Тебе, Платонов, я ничего не должен. Мы, ученые, вам, вольным, ничем не обязаны. Вы сами пришли сюда и подписались на эту работу. Мы охотно сотрудничаем со сталкерами, предоставляем вам жилье и пищу, а вы нам за это таскаете артефакты из таких мест, в какие ученый по собственной воле даже из чистого научного интереса и носа не сунет. Мы – законные лица в Зоне с соответствующими документами, сотрудничаем с вами – лицами, которых в Зоне по всем справкам и докладам не существует! Нету сталкеров в Зоне! Кто такие? Не знаю. Есть ученые. Есть военные. А вас – нет. И, несмотря на это, мы вам платим и берем под крыло. И заметь, Платонов! – Яковлев поднял палец вверх, другой рукой настукивая по клавиатуре, – это вы, сталкеры, нам должны остаетесь. И лично ты, Платонов, мне очень многое должен. Я дал тебе работу, деньги, безопасный угол, провиант, амуницию по высшему разряду, вооружил тебя, снабдил сверхсовременными приборами, лишь бы ты не загнулся где-нибудь, а продолжал жить припеваючи и работать на меня. А сейчас, – он сделал паузу, что-то высматривая на экране и словно не веря своим глазам, – а сейчас ты говоришь мне, что хочешь уйти. Вот так просто! Ну уж нет.
Хаки – человек очень терпеливый. Он выслушал всю эту какофонию до победного конца. Но кое-какая фраза глубоко резанула по слуху, залегла в сердце.
Жить припеваючи. Да что ты вообще знаешь, Яковлев, о моей жизни, чтобы такое говорить? Стукнуть бы тебя кувалдой по ученой голове, чтобы всю эту высокомерную дурь раз и навсегда из тебя выбить. Вместе с мозгами.
Об отступлении не было и речи. Хаки во что бы то ни стало добьется своего любой ценой. На кону – жизнь его матери, и ничто не может остановить любящего сына.
– Подпишите приказ, я отдам все, что вам должен, – настаивал сталкер.
– Серьезно?! – Яковлев по-детски хлопнул в ладоши от удивления, – чтобы отработать то, что ты мне должен, тебе придется еще минимум полгода на меня пахать. Уж извини, то, что ты носишь и чем пользуешься – далеко не дешевка. И когда я давал тебе все это – я считал это гарантией твоего труда в будущем.
– Я понял, – без эмоций в голосе произнес Хаки, развернулся и начал уходить.
– Так может, составим контракт на отработку, Платонов? Куда же Вы? – с наигранным сожалением кричал в спину Яковлев.
– Нет-нет, не надо. Я все понял! – сталкер, не оборачиваясь, помахал рукой.
– Хм, странно. И куда же делась Ваша супер-срочность и супер-важность? – негромко спросил сам себя Яковлев, когда сталкер скрылся за дверью.
Просто так за Периметр Базы меня никто не выпустит. Только если брать задание, подписанное Яковлевым. Но он может догадаться, что я задумал сбежать, что же делать? Время терять нельзя. Время очень ценно. Жизнь матери мне важнее, чем честность. Что ж, ты просто не оставил мне выбора, яйцеголовый.
– О! Платон! Здарова! – чья-то богатырская рука мелькнула перед лицом Хаки, сталкер пожал ее, узнав во встречном своего знакомого военстала Савву.
– И тебе не хворать. Какие новости?
– Да мы вот в рейд собираемся ближе к вечеру, по побережью Янтаря погулять. Местность малеха подчистить. Слухи ходят по Зоне, что после последнего Выброса уж больно чудят мутанты. Лишний ствол бы не помешал. Все как-то отнекиваются, ссут, в общем, по Янтарю-то сразу после Выброса гулять, – Савва рассмеялся душевно и заливисто, прямо как ребенок, – я понимаю, ты вольный, тебе не очень военные рейды нужны, да и прибыли от этого не слишком уж много. Но ты, я слышал, за любое задание берешься. И вообще, ежели найдешь чего стоящего на берегу, я отнимать не стану. Все мы люди и должны жить в согласии и понимании. Ты бери, сдашь потом цацки, вдруг реально что-то дорогое попадется. Мы с ребятами, если честно, сами так делаем, хоть нам и запрещено. А когда деньги лишними бывали?
– Ну, идёт. Схожу я с вами в этот рейд, – сталкеры пожали друг другу руки. – Когда приказ на подпись главному понесете? Когда выдвигаемся?
– Приказ уже подписан. Мы твою фамилию втихаря от Яковлева допишем, – шепотом говорил Савва, хитро прищуривая глаза, – так что ты у нас в рейде лицо типа неофициальное. Ниче, если так?
– Так даже лучше, – Хаки позволил себе улыбнуться, – я как раз с Яковлевым поцапался с утра. Официально я буду в лагере, отсыпаться. Главное, чтобы он не узнал…
– О, ну и ништяк. Да все норм будет, сталкерюга. Ничего наш главный не узнает. Я позабочусь. Ты в три часа во-он к тем гаражам техники подходи, только особо не светись. Нам лишняя голова не помешает. После Выброса особенно.
Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись.
«На ловца и зверь бежит, – подумал Хаки, и настроение его немного повысилось, – проблема решилась сама собой».
Вернувшись в свой номер, чтобы собрать вещи в побег, Хаки решил включить ПДА, который включал только чтобы пообщаться с доктором из Кисловодска, а потом сразу вырубал за ненадобностью.
Наладонник завибрировал тремя входящими сообщениями. Два были от Шанхая, еще одно – от Язы. Сталкер удивленно нажал «открыть» и мгновенно изменился в лице.