Глава 1 « Быть собой »
«Пламя играет, льётся свет.
Прошлое тает, но надежды нет.
Пламя играет, но надежды нет».
Эпидемия – Черный Сталкер.
ЗЕНИНА МАРИНА
СТРАТЕГИЯ СВОБОДЫ
Аннотация
После событий в Мертвом городе прошел целый год, и многое успело радикально измениться. Пропавшая без вести Па-лесса так и не дала о себе знать. Все это время жестокая охота на нее продолжалась, цена за голову девушки-мутанта все росла. Сейчас многие в Зоне считают, что она погибла, включая самых близких ей людей.
Бесследное исчезновение девушки сильно повлияло на сталкеров, с которыми она была дружна – прежде сплоченная команда больше не могла быть вместе. Шанхай с горя бросил все и ушел в «Долг», Хаки устроился военсталом на Янтарь, Айза и Яза остались свободными сталкерами, но еле тянут лямку.
Однако рутину их новой жизни прерывает осторожный слушок, будто некто видел девушку с красными волосами. Информацией этой обладают только самые серьезные персоны, и координаты предположительной дислокации девушки становятся настоящей приманкой для половины Зоны. Погоню за наживой начинают вести практически все: любители легких денег, мародеры, клан «Монолит», а также друзья Па-лессы.
Во всеобщем переполохе Айза, Яза, Хаки и Шанхай решили вновь объединиться, чтобы не терять возможности найти девушку раньше остальных. Но оказалось, что они опоздали, и точными координатами уже обладает некто, взявший заказ на убийство Па-лессы – никому неизвестный и странный сталкер-одиночка Немой.
Благодарности
Автор благодарит за моральную поддержку в написании книги Дмитрия «Djud» Руденко.
Посвящения
Посвящается Аркадию и Борису Стругацким.
Глава 1 « Быть собой »
«You can do,
What you want to do,
Be, who you want to be».
Tristan Garner , « Freedom ».
Вы когда-нибудь ощущали свободу?
Я – нет.
Может, лишь когда был совсем ребенком. Но я уже совсем не помню этого чувства.
Увы, я не свободен. Не только я, весь мир отягощен обязанностями, а в еще большей степени – правами.
Я не имею особого выбора действий, особенно здесь, в Зоне. И хоть Рэд Шухов говорил, что безвыходных ситуаций не существует в принципе, бывает такое, что человек не имеет вариантов, кроме как делать выбор не по своей воле. Поступать так, как того требует долг, возложенная на него ответственность, совесть, в конце концов. Если она имеется.
Вы согласитесь со мной, если я скажу, что свобода – это возможность быть там, где ты захочешь, и тогда, когда захочешь; что свобода – это состояние независимости от мира, людей, вещей, ситуаций, времени, пространства? Я уж не говорю о принципах, моралях и общественном мнении.
Но если все мы несвободны, то откуда же тогда нам знать, что такое свобода? Очень просто: мы в полной мере познали рабство. Мы – рабы своей жизни, этого мира, этой эпохи и места. Всю жизнь мы от кого-то или чего-то зависимы, хоть в юношеском максимализме мы и считаем, что никогда не будем ни под кого прогибаться. Но прогибаемся. Все без исключения.
Родители. Учителя. Преподаватели. Начальство.
Мы в рабстве друг у друга.
Однажды ощутив себя рабом, мы познали и свободу, ибо есть противоположность всему на этом свете. Познавая ложь, мы узнаем, что является правдой, а, не познав света, мы не сможем точно представить, что такое тьма.
К сожалению, а может, и к счастью, эти законы не действуют в Зоне – абсолютной изнанке мира, где собраны лишь отрицательные стороны и негативные элементы жизни. Зло, темнота, неведение, предательство, страх, ложь, боль, смерть. Всё сконцентрировано в одном небольшом районе планеты. Украина. Чернобыль. Припять.
Даже здесь ты зависим. Даже здесь, где не существует понятия нормальной человеческой жизни, ты все равно раб. Ты зависишь от обстоятельств, от жадности и алчности окружающих. Здесь рабство человека даже ярче выражено, чем в обычном мире.
Сработает или заклинит УСМ твоего оружия, когда перед носом мелькнет опасный мутант, встреча с которым может оказаться последней в твоей жизни?
Найдешь ли ты хоть что-то стоящее в очередной ходке или попусту потратишь время, силы и патроны?
И даже если ты найдешь, допустим, дорогущую «пленку», донесешь ли ты ее до Бара, или твоя отмычка пристрелит тебя, как только ты повернешься к нему спиной?
Или за тобой увяжутся мародеры и тем же прозаичным выстрелом в спину поставят громогласную точку, забирая то, ради чего ты, может быть, горбатился всю жизнь.
Мысли эти со скоростью вспышки сгорающего пороха пронеслись в моей голове в тот миг, когда я увидел нечто, что навело меня на мысль зависимости от обстоятельств.
Нечто было под два метра ростом, худое, сутулое, плечистое, багрово-коричневого цвета, лысое, с тлеющими угольками в глазах, и совсем не вызывало у меня положительных эмоций. Особенно меня расстраивало расстояние, на котором находилось существо относительно меня.
Кровосос посмотрел с ласковой нежностью, с которой смотрит человек из концлагеря на шведский стол, и сделал быстрый рывок в мою сторону. Всего один рывок, и он ушел в «стелс».
Черт бы побрал эту Темную Долину с ее руинами. Я со своим чутьем за один день пребывания здесь чуть не влез в «кисель» и «слезы мрака», пока лазил в ущелье. А теперь еще и этот.
Для меня не является новостью, что худой, слабый, но очень голодный кровосос в несколько сотен раз опаснее матерого, но сытого. Ради пищи он пойдет на то, на что обычная, здоровая особь никогда не решится. Убить или быть убитым. Иного для них нет.
Мутант, попавшийся мне, давно ослаб и отчаялся, а теперь, увидев доступную жертву на блюде с голубой каемкой, он бросит все оставшиеся силы, чтобы высосать мой мозг, кровь и прочие жидкости тела.
С кровососом нужно действовать очень быстро. Желательно молниеносно. И ранить его лучше сразу, пока он не ранил тебя. Ведь кровопотеря не позволит ему уходить в стелс-режим, что, конечно же, сыграет тебе на руку при дальнейшей схватке. А вот если ты получишь ранение первым, то, считай, все… пиши пропало.
Лучше видеть врага, каким бы ужасающим он ни был, чем не видеть его вообще, но чувствовать удары.
Прошла секунда с того момента, как мутант растворился в воздухе, а я уже выпустил в его сторону очередь из Винтореза, наугад, и – попал.
Повезло.
– Выйди из сумрака, милок, так нечестно! – голосисто и язвительно выкрикнул я. – Ты меня видишь, а я тебя нет!
Кровосос послушно принял видимый облик. Но не из-за того, что я его попросил, а из-за того, что я угостил его свинцом. Оказался он уже с левого фланга и намного ближе ко мне, чем я предполагал.
Быстрые же они твари, мать их…
Кровь из его плеча хлестала черным ручьем пробитой артерии, но, ничуть не смущенный этим фактом, мутант вновь сломя голову рванул ко мне, стремясь одним ударом мощной жилистой лапы повалить на землю. Но не тут-то было! Моя реакция меня не подвела – я выпалил в упор с двух метров, очередью вспоров ему брюхо и грудь и даже задев щупальца. Затем быстро увернулся от его объятий, отбежал, не упуская врага из поля зрения.
По инерции схватив лапами воздух, кровосос опешил и медленно повернулся ко мне с недоумением на нечеловеческой морде.
Раздался страшный рев, едва меня не оглушивший. В ушах отдаленно зазвенело.
– Больно, что ли?
Мутант удивленно провел когтистой лапищей по животу, размазывая черные сгустки, что толчками хлестали из пулевых отверстий, напоминающих темно-бордовые розы.
Ты очень сильно его разозлил.
Он вновь посмотрел мне в глаза и взглядом сказал, что сейчас выпотрошит мои кишки и сожрет их, а потом оторвет мне каждую конечность по очереди, а уж после выпьет всю мою кровь. На десерт, как я понял, он собирался съесть мои глазные яблоки и оторванный язык. А может, и похуже что.
Мутант-переросток от злости и отчаяния наотмашь хлестнул обеими конечностями, делая выпады гигантскими шагами – от первого удара я снова ловко увернулся, уходя вправо, второй удар вспорол ткань на плече моего комбеза, но до кожи не добрался, слава Черному Сталкеру.
Я отпрыгнул и припал к земле, ожидая следующих выпадов, но кровосос замер. Тогда я выпрямился (так легче уйти от удара), не отрывая от него пристального взгляда.
Я бы без проблем мог его добить за эти две секунды, вместо того, чтобы играть с ним в гляделки. Но что-то меня остановило.
Нет, это была не жалость.
К счастью, я давным-давно покончил с этим чувством – из-за него слишком много проблем. В Зоне не место милосердию, тут каждый сам за себя и другому помогать не обязан. Тем более тому, кто жаждет тобой позавтракать.
Нет, дело было в другом: я отчетливо понял, что чувствовал кровосос по отношению ко мне в тот момент, потому что сам умею ненавидеть до вскипания крови, до разрушения зубной эмали. И однажды ярость настолько затмила мой разум, что я, перестав быть собой, чуть не сошел с ума.
Иными словами, состояние мутанта было мне знакомо не понаслышке, засим я и проникся к нему некой родственной близостью. Гнев объединил нас, как в обычном мире объединяют людей общие проблемы – дерьмовое начальство, местный педофил или стая бездомных собак.
Я заметил одну характерную особенность некоторых обитателей Зоны. Несмотря на всю свою несоизмеримую жестокость и кровожадность, некоторые из них очень чутко относятся к чувствам людей и замечают мельчайшие эмоциональные изменения в общем состоянии человека. Не знаю, как они это делают, но факт остается фактом. Не зря же говорят, что чем жестче существо, тем оно сентиментальнее. Пожалуй, это касается многих, но не меня – точно.
Ты ведь особенный, да?
Кровосос не стал больше прыгать в мою сторону, он пошатывался на одном месте, надрывно вдыхая воздух сквозь пробитые легкие, и слышно было, как глухо капает черная кровь, стекая с уродливых когтей, на антрацитовые камни под ногами. Этот перерыв имел место не из-за слабости или кровопотери, не ради того, чтобы регенерировать и набраться сил для новой атаки.
Нет.
Ведь я тоже не стрелял, хотя имел возможность.
Мы объявили друг другу негласное перемирие.
Мутант почуял тот едва уловимый грамм сочувствия в моих глазах, и понял, что я его не убью, хотя могу.
Ведь его голод – всего лишь физическая потребность. За это нельзя осуждать, мы все хотим есть время от времени, так уж мы устроены, черт возьми. Так что ж за это, убивать теперь? Разве виноват он в том, что Зона создала его таким? К тому же, мне тоже знакомо чувство нечеловеческого голода…
Я опустил оружие, ибо полностью расхотелось убивать зверюгу. Мне не было его жалко. Я понимал его, как никто другой из людей в радиусе ста километров. А он – безумно хотел жрать, но прилагал огромные усилия, чтобы не броситься на меня. А это достойно уважения, поверьте на слово.
Я посмотрел на его ребра. Да, они выпирали из-под кожи, покрытой коростой, настолько мутант был тощим и оголодавшим. Он стоял, покачиваясь всем своим почти двухметровым ростом, лениво шевеля ранеными щупальцами, слегка порыкивая и прижимая лапу к разодранному брюху.
– Как ты до такого докатился? – спросил я, участлива прищурив глаза, и покачал головой.
У мутанта изменилось то, что у людей называется взглядом.
– Сюда что, мало людей захаживает? Так есть и другие места.
Мне показалось, он так охренел, что даже мотнул головой, то ли отрицательно, то ли вопросительно. А еще он неотрывно, до дрожи в коленках пялился на меня своими глазами-огоньками, тлеющими капельками железа.
– С тобой сталкеры никогда не разговаривали?
Кровосос кивнул слабо, однако вполне по-человечьи, будто понимал каждое мое слово. Хотя я знал: он определяет смысл сказанного лишь по моей интонации, как это делают домашние животные.
– Сожри слепых псов, – предложил я, махнув рукой себе за спину, – здесь недалеко двое бегают, отбились от стаи.
Раздался треск где-то в стороне. Это не входило в мои планы.
Кровосос рыкнул громче прежнего, будто имитировал древесный треск, усиливая его, затем резко повернул голову в сторону звука, встряхнул щупальцами, словно волосами, и сорвался с места. Я вскинул оружие.
Под удар мутанта попал молодой сталкер, случайно наступивший подошвой берцев на сухую ветку. Занесли же тебя бесы в эти края, парень, именно в тот момент, когда я почти уладил конфликт! И что за молодежь пошла такая? Никакого понятия о дипломатии. Ох, и зря он решил подслушать чужой разговор, навсегда уроком будет. Если не помрет, конечно, вероятность чего очень велика.
– Собаки! Помни о собаках! – закричал я, голыми руками бросившись оттягивать рассвирепевшего мутанта от парня, который повалился на землю, даже не успев выстрелить.
С мутантом договориться уже никак не получится, бесполезно ему что-либо объяснять. Крышу сорвало, все. Это инстинкты. Острые, невыносимые, как удар паров нашатырного спирта в ноздри. Пойди объясни голодному волку, что зайчик должен остаться жив.
Кровосос душил парня, сжимая его в железной хватке, а тот лишь слабо прикрывал свою шею от щупалец, жаждущих найти сонную артерию и присосаться к ней.
– Помоги! – кричал парень, задыхаясь и гаркая. – Пристрели его!
Конечно, ему не хотелось умирать и становиться иссушенной мумией. Я его понимал.
Но голод мутанта я понимал в большей степени.
Я должен был сделать выбор.
И тут я вспомнил, что нужно оставаться человеком.
Придётся убить того, с кем чуть не породнился, ради жизни абсолютно неизвестного мне жалкого парнишки. Бессмысленной жизни, которой было суждено прерваться сегодня…
Парень уже хрипел, а попытки оттащить мутанта от жертвы не увенчались успехом. Один раз кровосос своей лапищей так сильно мне вдарил, умудрившись, однако, не разорвать комбеза, что я отлетел и больно ударился поясницей. Он действительно легонько меня оттолкнул. Аккуратничает, гад. Обед-то уже под носом. Не хочет меня убивать. А вот мне его – придется. Увы.
Подскочив к схватке в третий раз, я взял кирпичную лысую голову в свои руки и резко дернул, повернув ее на сто восемьдесят градусов. Как же я не люблю этот звук, с которым хрустят шейные позвонки!
У обычного человека никогда бы так не получилось, потому что эти мутанты слишком крепкие, да и кожа у них что твоя броня. Но парень не обратил никакого внимания на мои силовые способности. Его больше беспокоила собственная шея, чудом уцелевшая.
Кровосос моментально обмяк, лишь длинная костлявая нога продолжала дергаться, а парень поспешил выбраться из-под отяжелевшей туши, запачканный склизкой и вонючей кровью.
– Фу, господи! – воскликнул он в сердцах, осматривая себя и потирая шею, на которой все же появились первые следы присосок.
Он тяжело и часто дышал. Почти задыхался. Я взглянул на него без особого любопытства – что я, чудом спасшихся из лап кровососов не видал на своем веку?
Среднестатистический зеленый молодняк, живущий в Зоне без году неделя. Не раз мне приходилось спасать таких же, как он, придурков. Не хватало еще запоминать каждого такого простофилю, воспринимая свои деяния всерьез.
Мне ведь это ничего не стоит, в принципе.
– Благодарю тебя, – сказал он, попытавшись протянуть мне ладонь для рукопожатия. – Без тебя я бы не справился. Спасибо большое! Меня Ксавье зовут.
– Угу. Без меня ты бы сдох, – я не протянул руки в ответ, хотя точно знал, что парень искренне благодарен и сильно напуган. – Оружие подними и осмотрись, а не глагольствуй, французик.
Ксавье послушался, поднял оружие, глянул на труп мутанта, затем вполне грамотно осмотрелся и сказал:
– Все равно спасибо.
– Рёбра целы?
Он размялся, растянулся.
– Кажись, да. Но дышать еще трудновато.
– Это хорошо. Не хватало мне раненого на плечах тащить.
– Прости, что я так бесцеремонно вмешался. Я думал, тебе нужна помощь, а тут эта ветка. Дебильная.
– Угу, – угрюмо повторил я, не особо прислушиваясь к его оправданиям, а больше уделяя осмотру повреждений своего комбеза.
– Я видел, как ты разговаривал с ним, – парень кивнул на долговязый труп.
– И?
– Как у тебя это получилось? И зачем?
– Захотелось пофилософствовать, поделиться с кем-то своими переживаниями. Но никого, кроме него, не оказалось рядом. Вот и решил, – я достал фляжку и отхлебнул воды. Совсем чуть-чуть. Может, на первый взгляд я и умелец выкручивать шеи самым опасным мутантам Зоны, но не со всеми можно договориться, как на этот раз. Мне сильно повезло. Конечно, не так сильно, как этому французику.
– Ты странный. Но ты спас меня. И все равно я мало что понимаю.
Я безразлично пожал плечами.
– А что значит «помни о собаках»?
О, Черный Сталкер, как я ненавижу, когда задают глупые, бессмысленные вопросы такие же глупые, недалекие люди.
– Слушай, я тебе помог?
– Да, – опешил парень.
– Ты меня поблагодарил?
– Да!
– Чего ты еще хочешь от меня?
– Куда ты направляешься? Как тебя зовут? Я уже не спрашиваю о том, почему ты беседовал с мутантом и почему он тебя не прикончил, хотя был еще в силах?
Мальчик, ну вот зачем тебе чужие терки?
– Меньше знаешь – крепче спишь.
– Согласен. Но не в этом случае. Я не смогу уснуть, пока не узнаю, как ты это провернул? Такое быстро не забывается…
– Хочешь, я помогу тебе забыть? – спросил я, молниеносно вытаскивая «Кольт» и приставляя дуло строго ко лбу очумевшего от неожиданности парня. – Это очень просто. Всего одно движение моего пальца, и ты забудешь обо всем, что тебя беспокоит.
Глаза Ксавье дернулись от безысходности и испуга, но он сию же секунду смирился с тем, что со мной ему нет смысла тягаться.
– Понял, виноват, – как в армии, отчеканил он.
Я спрятал ствол в надежде, что вопросы кончились.
Не люблю разговаривать. Особенно рассказывать о себе. В тишине спокойнее. Никто не мешает твоим личным мыслям формироваться в твои личные теории и предположения. Пыль создает звезды, звезды становятся созвездиями, те, в свою очередь, галактиками, и так далее. И этому процессу необходима тишина.
Тем более, у правды есть одна причуда: ее никто не воспринимает всерьез. Я мог бы выложить все подчистую о себе, и мне бы никто не верил.
Зато в ложь обычно охотно верят.
Этот мир давно стал жить в хаосе, путая говно с божьим сиянием. Кто-то нагло переключил полярности. Все проблемы вытекают из этого.
– Скоро Выброс.
– Знаю.
– У тебя будет возможность задать мне один вопрос. Позже. Сейчас нужно искать укрытие.
Я поправил шарф и плотно прилегающие очки с зеркальными стеклами, скрывающие почти все мое лицо и сбившиеся во время схватки. Небо начинало багроветь, по нему пробегали пока что слабые молнии, наливались небесной кровью вены и артерии, пронизывающие вечную серость. Еще максимум три часа, и ЧАЭС вновь озарится взрывом, выбрасывая в Зону Отчуждения новые кванты аномальной энергии, которые накроют мой мир, заставив его в очередной раз измениться.
Возникнут новые аномалии, тянущие свои щупальца и исподтишка хватающие ими сталкеров. Мутанты взбесятся, сбиваясь в огромные бесформенные кучи для Гона – побега к окраинам Зоны от ее центра. Многие из них все же не успеют сбежать и погибнут во время Выброса, но им на смену придут новые. Сильные. Голодные. Беспощадные.
И все начнется заново. Все пойдет своим чередом. Бесконечный круговорот радиации, трупов и патронов. Ты либо свежее, либо разлагающееся мясо. Иначе – никак.
Я вздохнул, еще раз посмотрел на этого странного молодого парнишку по имени Ксавье и подумал, что все-таки люблю это место, несмотря ни на что.
Ксавье перехватил мой взгляд и по-детски улыбнулся, ожидая, что я наивный кретин и тоже буду улыбаться без причины первому спасенному встречному.
Сделав лицо построже, чтобы малой не расслаблялся, я кивнул «Идём», и мы двинулись к строениям в поисках приличного подвала.