"Нам нужно двигаться быстрее. Больше не гребите по трое, пусть гребут все”. Комито нахмурил брови. "С разрешения вашей светлости, для этого еще не пришло время. Люди будут
изматывают себя, и когда придет время, они будут истощены. И
тогда есть еще кое-что. Вон тот спускается вдоль побережья,
точно так же, как и мы. К этому времени они наверняка заметили нас, и им интересно
, кто мы и каковы наши намерения. Если они заметят, что мы набрали
скорость, они могут испугаться и направиться к суше, и в этом случае они
смогут добраться до Модоне до того, как мы их поймаем. Но если мы будем продолжать понемногу догонять
их и, возможно, в определенный момент повернем к суше,
они ничего не заметят. Напротив, если нам повезет, они подумают, что мы
хотим зайти в гавань. Когда мы подойдем ближе, наши люди продолжат грести
, и мы окажемся между ними и берегом, и тогда у них не будет выхода,
даже если нам придется ждать до завтра, чтобы захватить их ”.
Сопракомито слушал с открытым ртом.
"Ну, да, это кажется хорошей идеей", - соизволил признать он.
- Продолжайте, - приказал он. Возвращаясь на свое место на корсии ,
комито оглянулся и увидел, что его светлость снова сидит в
своей каюте, намереваясь налить себе выпить.
Несколько часов спустя таинственный корабль был достаточно близко, чтобы позволить
посмотрите, чтобы определить это без сомнения. Это была купеческая фелука, вероятно
, нагруженная товарами, судя по тому, как низко она сидела в воде. Легкий ветер
медленно гнал его на юг, в то время как галера, на которой гребли две трети скамеек
, набирала ход. Комито постепенно направлял его ближе к
побережью, так что, если бы фелука внезапно решила изменить направление
и плыть к гавани, галера смогла бы отрезать ее. На носу
"Лореданы" горстка матросов непрерывно несла вахту,
оживленно переговариваясь. Комито, доверив свой свисток помощнику, приходил и уходил
из кормовой каюты, из которой сопракомито никогда не выходил.
"Я могу ошибаться, - сказал один из моряков, - но эти парни - турки".
Несмотря на все их усилия, никто больше не смог разглядеть, как люди
на борту были одеты. Сама фелука могла быть греческой или сицилийской,
ни в корпусе, ни в парусах не было ничего, что выдавало бы ее происхождение, а
торговые суда редко поднимали флаг.
“Турки, да?" - сказал комито, и ничего больше. Но он выругался про
себя. Если бы это был корсар, турок или испанец, это не имело значения,
они могли бы захватить его и забрать всю добычу, и никто бы не
протестовал. Но если бы они были мирными торговцами, это была бы другая история.