Сопракомито тоже вышел посмотреть и, постояв молча некоторое
через несколько минут он жестом показал комито, что хочет поговорить.
"Как ты думаешь, это действительно может быть корсар?”
Комито пожал плечами.
“Я сомневаюсь в этом, ваше превосходительство.”
Другой мужчина нахмурился и сплюнул. Комитет заметил, что, несмотря на
в ранний утренний час он был пьян.
“Но если бы это действительно был корсар!" - вздохнул сопракомито. "Может быть, даже
нагруженный добычей! Тогда мы бы все решили, а?”
Несмотря на то, что Лордан не опустился бы до того, чтобы довериться подчиненным,
комито знал, что он был в ужасе от перспективы того, что
с ним случится, когда он прибудет в Кандию без денег. Конечно, его
отдали бы под суд, и даже если бы он был оправдан, его карьера была бы
закончена. Для молодого патриция, впервые оказавшегося вдали от дома на службе
Республике, от катастрофы такого рода не было спасения. И если, как было
весьма вероятно, что его отец вложил значительные средства, как рекомендациями
, так и деньгами, чтобы получить его в командование галерой и помочь ему снарядить ее,
даже его возвращение домой должно было выглядеть как кошмар. Все время
после ограбления комито, у которого были свои причины быть настороже,
исподтишка наблюдал за ним, спрашивая себя, что он будет делать. И теперь у него
начала появляться идея.
"Ах, чтобы быть уверенным", - сказал он осторожно.
“И если это не корсар, то кто это может быть?" - продолжил сопракомито.
Комито протянул руки.
"Бригантина или торговая шотландка. Может быть, с оливковым маслом или сыром.
Мы часто видим их в этих краях ”.
Сопракомито, похоже, не был в восторге от этой идеи. Он играл со своей
персиковая пушистая борода, которая едва скрывала прыщи подросткового возраста.
“В любом случае, давайте попробуем поймать ее", - решил он. "Мы догоняем ее?”
“Понемногу
”.“И сколько времени потребуется, чтобы добраться до нее?”
“С такой скоростью, шесть или семь часов”.
Сопракомито посмотрел на небо, где солнце поднималось все выше.
Лето подходило к концу, но дни все еще тянулись долго. Однако шесть или семь
часов показались мне вечностью.