Наконец, по прошествии трех дней офицеры решили, что на камбузе достаточно рабочих рук, и вечером четвертого дня Лоредана снялась с якоря. Дул легкий ветерок со стороны
на юг, но, посоветовавшись с пилотом, sopracomito решил, что он недостаточно силен
, чтобы удержать их от выхода из порта.
“Давайте посмотрим, чего стоят эти новые ребята!” - сказал он, чистя зубы
зубочисткой из слоновой кости.
Мишель быстро понял, что грести против ветра чрезвычайно
утомительно, но теперь на камбузе было по три человека на скамью, и она двигалась вперед,
хотя и медленно. Он был настолько загружен, что парапеты были практически
на одном уровне с водой.
"Еще немного, и мы пойдем ко дну", - сказал парон одному из
дворян из кормовой каюты, который вместе с ним осматривал скамьи,
оценивая силу гребцов и пересаживая тех, кому было назначено
неправильное положение и кто напрягался слишком сильно или слишком мало. "У этих славян
свои привычки. Они несут три или четыре смены одежды, вино,
и нет никакого способа заставить их переодеться. Ты когда-нибудь видел галеру с
запада?”
Дворянин из кормовой каюты, мальчик лет шестнадцати, который был
там, чтобы научиться ремеслу, покачал головой.
"Все их экипажи - рабы или каторжники, прикованные к веслам. Они, конечно
, не позволяют им нести весь этот багаж — красную рубашку, одеяло, и все!
Когда они опускают плечи, галера летит по воде.
Да, сэр, позвольте мне сказать вам, он летает. Совершенно иная история, чем наша ”.
Аристократ из кормовой каюты поднял брови. В Венеции утверждать
, что западная галера, а следовательно, испанская или, что еще хуже, генуэзская, может
работать лучше, чем венецианская галера, было бы рискованным предложением,
граничащим с изменой. Но в море, как он уже понял, правила
были другими.
Со всеми скамьями гребцов галера покинула гавань и двинулась
вдоль залитого лунным светом побережья. Профиль гор за Зарой выделялся
на фоне неба, но ни у кого из гребцов не было времени поднять голову, чтобы взглянуть на
открывшийся вид. Склонившись над веслами, они двигались как машины, пропитанные
потом и водой, которая разбрызгивалась в воздух при каждом повороте весла.
Через час комито подал сигнал грести по третям, и большинство
гребцов, пыхтя от усталости, приготовились поспать час или два, пока не настанет
их очередь. К счастью, южный ветер стих, и галера
плавно двигалась по воде в тишине, нарушаемой только
свистком комито и ритмичным свистом весел.
Инцидент произошел на следующий вечер. У Лореданы были
встал на якорь рядом с песчаным островом, поросшим зонтичными соснами, чтобы пополнить
запасы воды и дров. "Сопракомито" решил не
ночевать там, а вернуться в путь, как только все
вернутся на борт, и продолжить движение под парусами, чтобы воспользоваться благоприятным
ветром. Отряд, вооруженный топорами, был отправлен на берег собирать дрова, а
другой - наполнять бочки водой из ближайшего ручья. По словам
пилота, там была рыбацкая деревня, но она находилась на другой стороне острова
, и ехать туда не стоило. Мишель была частью водного отряда,
всего дюжина человек. Вдалеке, в лесу, он мог слышать
монотонный стук дровосеков, рубящих сухую сосну, в которую
ударила молния.
Они наполнили первые две бочки, когда пароне подошел к берегу. Его
ноги утопали в сером песке, он подошел к ним, посмотрел на
поток мутной воды, который впадал в море, и нахмурился. Затем он
подошел к одной из полных бочек, сунул в нее сложенную чашечкой руку и отпил глоток
воды. Он тут же выплюнул его, громко выругавшись.
"Что за сборище животных! Разве вы не попробовали его перед тем, как начали наполнять
бочки? Нет, да? Я должен заставить тебя выпить все это! Он соленый! Вы не
берете воду, которая находится так близко к морю, вы прилагаете усилия, чтобы идти вверх по течению.
Давай, шевелись, или мы проторчим здесь всю ночь!”