§ 1. Свобода мысли. Церковная свобода. Религиозная свобода.
I . Нередко случается, что в устных спорах и в литературе выражение "религиозная свобода" употребляется для обозначения совершенно различных понятий, к тому же очень далеких от того точного технического смысла, который уже давно дала ему наука. Одни склонны понимать ее в слишком широком смысле и отождествлять с "свободой мысли". При таком понимании религиозная свобода трактуется, как полное освобождение человеческого ума от всякого предвзятого догматизма, от всяких вероисповедных оков. Еретики, схизматики, вероотступники, некроманты, колдуны, скептики, свободные мыслители и "esprits forts" всех времен и народов были ее предтечами, защитниками и мучениками; иллюминизм, деизм, рационализм, вольтерианство, натурализм, материализм и т. д. были в духовной жизни человечества совершенно равноценными с ней явлениям
Другие же, напротив, впадают в противоположную крайность и понимают религиозную свободу в слишком узком значении этого слова, ограничивая ее в рамках церковной свободы.
Понятая в таком смысле, религиозная свобода должна была бы означать возможность, или, лучше сказать, позволение последователям определенной церкви согласовать поступки, не только своей частной, но и общественной жизни всегда и во всем с ее правилами, и само государство оказалось бы в полном и безответном подчинении у требований данной религии.
Но слишком легко видеть, сколько раз уже эта возможность, это позволение, именуемое "неограниченной свободой совести и культа" (фактически только для одного религиоз-
20
ного исповедания) вступала в противоречие с истинным понятием свободы. Иначе не могло и быть, потому что истинная свобода может существовать лишь там, где все пользуются идентичными правами и где личное пользование свободой регулируется и умеряется всеобщим равноправием.
И если, кроме того, принять во внимание, что эта "свобода" провозглашается главным образом наиболее усердными защитниками католической церкви, которая и поныне в числе своих основных принципов утверждает, что Государство не может признавать по отношению к другим культам не только равной с нею свободы и идентичных привилегий, но даже простой терпимости, — то каждому будет ясно, что эта так называемая "религиозная свобода" на самом деле есть заклятый враг настоящей свободы совести1. Не говоря уже о том, что все Церкви не хотят даже слышать о какой-либо свободе для атеистов и вообще для свободных мыслителей.
Эти последние, со своей стороны, вовсе не имеют высокой цели бороться и добиваться равной свободы как для того, кто верит, так и для того, кто не верует, но стремятся прежде всего дискредитировать основания предписанных традициею верований. Тот принцип, что мысли должна быть предоставлена полная свобода, и что мнения не могут быть преследуемы, для них является уже не руководящей целью, а только лишь средством, необходимым для того, чтобы пропагандировать свои антирелигиозные воззрения и, тем самым, добиваться конечного торжества неверия.
Впрочем, то положение, что так называемая "религиозная свобода" в своем техническом значении не смешивается более с общей "свободой мысли", а также не является ее разновидностью или же составной частью, лучше всяких рассуждений выясняется из следующего многозначительного факта. Можно
1 В связи с затронутым нами здесь вопросом мы считаем своим долгом указать заглавия нескольких книг, как например, Рaguelо — "Etudes historiques et légales sur la liberté religieuse en Canada", где говорится все время о привилегиях и прерогативах, которые приобретает мало-по-малу в этой стране католическая церковь; в конце предисловия автор предупреждает, что выражение "религиозная свобода", "свобода культа" понимаются им в том смысле, как это осудил Папа в своем Sillabo. И то же самое говорится (чтобы привести еще один пример из нашей страны) в статье Fragola "L'Europa e la Libertà religiosa", Napoli, 1877; последняя представляет собой сплошные нападки на религиозную политику итальянского государства.
21
назвать горячо веровавших людей относившихся вполне благосклонно к идее религиозной свободы, и, наоборот, история дает нам имена нескольких свободных мыслителей, чуждых всяких предрассудков и бывших в то же время ее принципиальными противниками. Кто действительно может сомневаться в религиозности, не говоря уже о древних отцах церкви, но тех социниан, унитариев и баптистов, которые первые боролись за принцип терпимости в эпоху Реформации? И какая душа была когда-либо более набожна, чем душа Александра Винэ (Vinet1), который был тем не менее из наиболее преданных защитников идеи религиозной свободы в этом веке? С другой стороны, этот принцип почти однороден с непросвещенным и пристрастным неверием, поскольку последнее старается совершить насилие над государством, стесняя свободное объяснение тех мнений и тех религиозных обрядов, которые оно презирает и считает опасными для человеческого прогресса и благополучия. Разве великая французская революция не развернула перед глазами всего мира грандиозную картину торжествующего неверия, в свою очередь, печально ознаменовавшего себя нетерпимостью и гонениями?
Но религиозный скептицизм еще и другим путем может прийти к полному отрицанию всякой свободы совести. В начале прошлого века английские свободные мыслители, относясь к религии отрицательно, тем не менее поддерживали ее, как наилучшее орудие управления, и утверждали в то же время, что монарх не должен допускать никакой религиозной свободы для диссидентов. И Жан-Жак Руссо, изложив догмы своей гражданской религии, не задумался вменить государству в обязанность предписывать всем их исполнение, не останавливаясь даже перед насилием.
Конечно, мы меньше всего желаем отрицать, что прогресс религиозной свободы обыкновенно совершался в исто-
1 Александр Родольф Винэ, реформатский богослов и историк литературы, родился в 1797 году в Уши в кантоне Ваадт; был профессором в базельском университете и лозаннской академии. В. явился горячим защитником свободной, не зависимой от светской власти, церкви. В 1845 году, когда новое, организованное после восстания, правительство уволило от должности 184 пастора, Винэ явился одним из главных вождей движения, которое привело к основанию так называемой независимой церкви (Eglise libre evangelique).
22
рии параллельно с прогрессом свободы мысли1 и что идея религиозной свободы свое главное препятствие находила всегда в лице ревностного благочестия верующих. Но все это отнюдь не противоречит тому, что религиозная свобода, и как понятие и как принцип, совершенно расходилась с изложенными нами выше положениями.
II . Религиозная свобода, как таковая, не связана ни с верой ни с неверием, и в ожесточенной, непримиримой борьбе между этими двумя мировоззрениями, ведущейся с тех пор, как человек появился на земле, и, быть может, обреченной прекратиться только с исчезновением рода человеческого, она занимает совершенно нейтральную позицию. Я не говорю, чтобы она стояла выше этого, потому что сами цели религиозной свободы не настолько возвышены: она не ставит себе своей задачей, подобно вере, потустороннее спасение человека и не преследует, по примеру свободной мысли, научную истину. Наоборот, ее цель подчинена и той и другой и, как чисто практическая, ограничена более узкими рамками. На ее обязанности лежит создание и поддержание в обществе такого положения вещей, чтобы каждый индивидуум мог стремиться к двум вышеуказанным конечным идеалам, не встречаясь с тем, чтобы другие люди, каждый в отдельности, или объединенные по группам, или, наконец, обезличенные в высшем коллективе, именуемом Государством, могли бы ставить ему, индивидууму, малейшее препятствие или причинять малейший ущерб.
Из всего вышесказанного вытекает, что религиозная свобода не есть, как свобода мысли, философская
1 Именно с этой целью мы не преминули воспользоваться теми работами, где, в отличие от литературы по истории религиозной свободы, превосходно очерчена история свободы мысли.
Для изучения средневековья мы прежде всего должны указать на в высшей степени ценную работу Reuter'a "Geschichte der religiosen Aufklärung im Mittelalter vom Ende des achten Jahrhunderts bis zum Anfange des vierzehnten", Берлин, I, 1875, II, 1877; для нового времени — гениальнейшую работу англичанина Lecky "History of the rise and influence of the spirit of Rationalism in Europe", Лондон, 4-ое изд. I, 1877; II, 1875; мы цитируем по прекрасному немецкому переводу Jolowicza, Лейпциг и Гейдельберг, 2 изд., 2 тома, 1873. На тему по истории ереси и свободы мысли в средние века написано вообще чрезвычайно много; лучший труд на итальянском языке принадлежит перу Tocco "L'eresia nel Medioevo", Флоренция, 1884.
23
концепция или философский принцип, не есть, также как церковная свобода, теологическая концепция или теологический принцип, но по существу своему, есть чисто юридическое понятие или принцип.
III . Если кому-нибудь приходится впервые слышать выражение "религиозная свобода", то эти слова вызывают в нем почти всегда отрицательное отношение. Гонения, костры, Святейшая Инквизиция и Индекс запрещенных книг, все эксцессы и устарелые приемы религиозной нетерпимости настолько загромождают его ум, что положительная сторона этого вопроса неизбежно остается в тени.
Хорошо, если кто легко поймет, что не эта отрицательная сторона дела интересна для нас сейчас и что не в этом направлении идут наши изыскания, хотя бы потому, что все это уже сделано другими авторами, и вопрос этот в значительной степени исчерпан1.
Наша цель, напротив, заключается в том, чтобы проследить путь развития интересующий нас идеи, зародившейся еще в самой глубокой древности, затмившей умы в новое время и окончательно восторжествовавшей в нашем веке. Лучше всего ее будем формулировать следующим образом: никого не должно преследовать и лишать полной юридической правоспособности по мотивам религиозного характера.
Для этого мы изучали исключительно положительную сторону этого огромного вопроса, который в этой плоскости, по нашему мнению, не исследован еще в достаточной степени.
1 В области религиозной нетерпимости два факта утвердились, как настоящие юридические институты: мы говорим об учреждении Святейшей Инквизиции и Индексе запрещенных книг.
Относительно первого пункта см. Lea "A History of the Inquisition of the Middle Ages", Нью-Йорк, 3 тома, 1888: есть рус. пер.: Г. Ч. Ли, "История инквизиции в средние века", в 2-х томах; Нinsсhius "System des katholischen Kirchenrechts", том V, Берлин 1693, §§ 289, 297; том VI, Берлин 1897, §§ 382-393. Относительно Индекса см. Reusсh "Index der verbotenen Bücher. Ein Beitrag zur Kirchen- und Literaturgeschichte", Бонн, I, 1883; II, 1885. Для изучающих новое время последняя работа является истинным кладом и служит лучшим руководством по политико-философско-религиозной литературе в Италии.
24
Действительно, литература по вопросу религиозной свободы почти вся образовалась из работ чисто случайного характера, из полемических, апологетических, пропагандистских или, наконец, протестующих выступлений; редко и по большей части только новейшие исследования заслуживают имени научных сочинений. Но и в этих последних, даже самых лучших, два пункта были незаслуженно оставлены без внимания. Мы говорим об историческом развитии и о литературной разработке самого понятия религиозной свободы1. В данный момент и то и другое кажется нам делом первостепенной важности. Первое потому, что в пылу спора, где партийные страсти способны на все, независимо от людей вмешивается беспристрастный судья в образе истории. Второе, — потому что каждый шаг вперед в области религиозной терпимости был подготовлен широкой литературной агитацией; к тому же ничего лучше литературы не может сообщить
1 Относительно общей истории религиозной свободы имеются только три следующие книги: Bluntschli "Geschichte des Rechtes der religiösen Bekenntnissfreiheit" (Ein Vortrag, 1867) в собрании его мелких сочинений, 1, 1879, стр. 101-133; Döllinger "Die Geschichte der religiösen Freiheit" (1888) в "Akademische Vortrage" III, изд. Макса Лоссен, Мюнхен 1891, стр. 274-300; Schaff "The ProgressI of Religions Freedom as schown in the History of Torelation Acts", Нью-Йорк, 1889, стр. 1-85 текста, 86-126 приложения. Первые два сочинения представляют собой простые академические речи. Из самого названия последней, богатой по содержанию, книги уже видно, что религиозная свобода рассматривается в ней исключительно в своем правовом развитии. Кроме того, у автора положена в основу предвзятая мысль, что нигде, за исключением Америки, нет и не может быть истинной свободы; с чисто американской манерой он судит о великих исторических проблемах старого континента; легкомысленная, упрощенная и иногда даже наивная точка зрения, точно также как и излишняя поспешность в заключениях, много вредит достоинству этой книги, которая, по нашему мнению, по своей научной ценности значительно ниже другой известной и солидной работы этого же автора об истории церкви. В литературе не имеется точно также специальных работ по истории религиозной свободы в отдельных странах; все, что есть наиболее лучшего и выдающегося в этой области, посвящено или какому-нибудь отдельному, определенному моменту в истории страны, или определенным историческим деятелям.
25
нам точное понятие об истинных условиях свободы в данное время и в данной среде; голая буква законов всегда является для нас далеко неисчерпывающим и неточным историческим свидетельством.