То Цвет разложен и составлен из — знаков – и в горизонтали находится.
Если ум смертных образован наследием информации по знанию в трехмерности,
То Разум бессмертен и преобразуется, следя за формой сознания из безмерности…
Яков был буквально оглушен этим сложным потоком небесной информации, но разряды молний посылали новые ряды словосочетаний, в которых трудно было понять суть посланий.
«А ты не пытайся понять это своим умом! – послышался слабеющий голос Онни с того берега. – Оное само проткнет тебя насквозь, как радиоволна и застрянет во временной памяти.
Огонь небесный всегда обращается с пламенной речью к посвященным, глаголя о сохранении созданных параллельных миров, и необходимости связи с ними».
Порыв ветра из открытой фрамуги одним махом унес пламя с трех огарков, и Якову стало очень грустно.
И хотя он понимал, что возникший контакт между стихиями обогащает его чувства и жизнь, но он был человеком, а людям всегда свойственна печаль по утраченному.
С такими чувствами Яков сбросил халат и нырнул к Яне под одеяло.
«Боже, какой ты холодный! – сонным голосом сказала Яна, поворачиваясь к своему спутнику. – Иди скорей ко мне!» – добавила она, обнимая Яна и крепко прижимаясь к нему всем телом.
Гроза бушевала почти всю ночь.
Яков воспринимал голос Неба, а ласки Яны ему не мешали.
Наоборот, они смягчали остроту ощущений, которую он испытывал, понимая язык небесного огня.
Под утро все успокоилось: и чувства, и погода.
Путники проснулись от громкого стука в дверь.
«Кухня требует посуду, можно?» – послышался голос горничной из-за двери.
Яков накинул халат и открыл дверь.
Горничная с любопытством посмотрела по сторонам и, собирая посуду, рискнула напомнить гостям:
«Вы не забыли – ваш срок пребывания у нас истекает к 20 часам?!»
Яна отбросила одеяло и, как была, прошла в ванную.
«Надо же, ходит, как у себя дома! – проворчала горничная, но изменила тон, когда Яков сунул ей в карман бумажную купюру – Вам что-нибудь принести? Постель можно убрать? А комнату?»
«Потом, потом, мы вас вызовем, если понадобитесь!», – сказал Яков, закрывая за женщиной дверь.
До вечернего поезда на Санкт-Петербург оставалось еще полдня, и Яна предложила Якову прогуляться по Москве.
Путники заперли дверь и спустились вниз.
В холле работало кафе, и Яна потащила Якова к стойке бара.
Все столики были заняты, и гостям пришлось искать среди них тот, где было меньше посетителей.
«Разрешите!?» – спросил Яков, подходя к столику у окна, за которым сидела одна женщина.
«Да, конечно! – ответила дама, придвигая к себе свою порцию. – Располагайтесь, как дома!»
«“Как дома” нельзя, – это не нравится здешним служащим!» – сказал Яков, пододвигая стул для Яны.
«Не может быть! – удивилась дама. – Я работаю здесь уже больше года и у нас принято всем говорить “Будьте, как дома”! Интересно, кому здесь что-то не понравилось?»
«А вы здесь какой-нибудь начальник? – вмешалась в разговор Яна, мимолетно оглядывая со вкусом одетую женщину. – Вы можете что-то изменить?»
«Я работаю в бухгалтерии ресторанов и кафе, – ответила женщина. – Изменить я ничего не могу, но мне просто интересно. Вас плохо обслужили?»
«Нет, нет, все в порядке! – поспешил ответить Яков. – У нас нет претензий. Мы сегодня вечером уезжаем в Питер. Кстати, вы не знаете, что можно посмотреть в Москве за оставшиеся шесть часов?»
Женщина задумалась.
«Вам не говорили? – спросила Яна бухгалтера, – что вы очень похожи на обозревателя новостей из телеканала “REN-TV” Ольгу Романову? Очень похожи!»
«Может быть, – скромно сказала женщина, – а что, вы имеете отношение к журналистике?» – спросила она Яну.
«Я – нет, а вот Яков, – ответила она за своего спутника, – работает специальным корреспондентом газеты “Аномалия” в Питере. Благодаря его аномальному поведению у нас в бассейне мы и познакомились!» – с улыбкой добавила Яна.
«Да, ладно тебе! – махнул на нее рукой Яков, вновь обращаясь к “аборигенке”, – так, что вы посоветуете насчет Москвы?»
«Съездите на Арбат – это по нашей ветке метро минут 40! – ответила незнакомка. – Арбат, это лицо Москвы! А в Питере, если не секрет, в каком районе вы живете?»
«На Петроградской! – ответил Яков. – Знаете там кого-нибудь? Можем позвонить, передать привет или что-нибудь еще, если пожелаете».
«Ёш твою клёш! Правда? – оживилась женщина. – Маленькую посылочку возьмете?»
«Если только маленькую, – сказала Яна. – Возьмем, почему не взять, правда, Яков?»
«Как я понимаю, она у вас не здесь?» – спросил Яков.
«Не здесь, но я успею собрать ее к вашему возвращению. В каком номере вы остановились? Когда можно ее занести вам?»
«В 20 часов мы должны покинуть номер, – ответила Яна. – Так, что если вы заглянете к нам в 19, то мы еще будем на месте!».
«Тогда я не буду терять не минуты, – сказала дубль с “REN-TV”, вставая с места, – как мне к вам обратиться?»
Путники назвались.
«Очень приятно! – улыбаясь, ответила бухгалтер. – А меня зовут Наташа!»
«Простите? – не понял Яков. – А полностью?»
«Наталья Константиновна. Но это очень долго произносить, поэтому я всегда так представляюсь. Я побежала… Ира, извини, не успела убрать!» – крикнула она буфетчице уже на ходу к лифту.
«Чего это ты решил предложить?» – ревниво спросила Яна, когда Наташа удалилась.
«А что, это преступление – помочь в таком деле? Разве ты никогда не передавала в другой город посылок с попутчиком?»
Яна опустила глаза.
«Поступай, как хочешь – ответила она, – я так сказала, не подумав…»
«Опять ничего не съела! – проворчала буфетчица, подходя к столу и убирая тарелки, из которых ела Наташа. – Чем это вы ее так напугали? Убежала так, как будто за ней гонятся!»
«Наоборот, обрадовали! – ответила Яна, разглядывая буфетчицу. – Она, что, ваш начальник?»
«Вроде бы, – уклончиво ответила буфетчица. – Но не в этом дело, просто Наташа очень хороший, отзывчивый человек. С ней приятно иметь дело».
Допив кофе, гости покинули гостиницу и направились к метро.
«Ты заметил, насколько в Москве короче ленты эскалатора? – спросила Яна своего спутника, когда они поднимались со станции “Арбатская”, – не то что в Питере: едешь-едешь раза в два дольше…».
«Да, и поезда чаще ходят, – отозвался Яков, – и милиции больше».
На Старом Арбате было на что посмотреть.
Молодые парни и девчонки группами тусовались на проезжей части, выставляя друг перед другом крашеные гребни волос. У иных волосы были завиты в мелкую косичку, у некоторых стояли на голове пышной короной, у третьих вообще волос не было, что почти не отличало девушек от парней.
Все это зрелище сопровождалось взвизгивающими воплями, доносящимися с разных сторон улицы.
Здесь же торговали картинами, акварелями, сувенирами, матрешками и всякой интуристской всячиной. Художники предлагали сделать прохожим портрет и кое-кто из туристов соглашался позировать за несколько сотен “деревянных” рублей.
«Не хочешь?» – спросил Яков Яну, указывая на свободного художника.
«Нет! – отказалась Яна. – У нас в Питере, на Невском проспекте, возле польского костела, где был наш бассейн, художники лучше работают».
«Да, – вздохнул ее спутник, – это только коммунисты могли придумать: в костеле устроить бассейн! Слава богу, от другого бассейна, что был в Москве на месте взорванного Храма Христа Спасителя, сегодня остались одни воспоминания!».
Какой-то старый актер возле стен театра крутил шарманку, настроенную под новые песни. Иногда кто-нибудь бросал в его картуз монетку или бумажку, которую он тут же прятал в карман брюк.
Нагулявшись по Арбату и купив шоколадных конфет в дорогу, путники вернулись обратно.
Около семи часов вечера в дверь аккуратно постучали.
Яков открыл дверь.
Перед ним стояла Наташа.
«Добрый вечер! Можно?» – спросила бухгалтер.
«Входите! – коротко сказал Яков. – Яна под душем, сейчас выйдет! Хотите что-нибудь выпить? Шампанское, коньяк, кофе?...»
«Спасибо! – ответила Наташа. – Минералки, если есть, ну, и кофе можно»,– слегка запнувшись, добавила она.
«Садитесь, пожалуйста!» – пододвинул ей стул Яков. Быстрым движением он открыл бутылку с тонизирующим напитком и насыпал в чашку порцию растворимого кофе.
«Вот тут, небольшой сверточек, – начала Наташа, – в Питере живет дочка моего мужа. Это ей, а здесь указан ее адрес и телефон!»
Яков взял в руки конверт и спрятал его между страниц книги.
«Отлично! – сказал Яков. – Я, как ни странно, живу рядом с этой улицей, на Каменноостровском проспекте в доме 26/28, знаете?»
«Ну, как же, знаю, это тот дом, в котором когда-то жил любимец горожан Сергей Миронович Киров!» – ответила Наташа.
«Здравствуйте! – сказала, выходя из ванной, Яна. В руках у нее были ласты и очки. – Вымыть надо было!» – пояснила она в ответ на удивленный взгляд Наташи.
«Не думаю, чтоб наша гостья решила, что ты плаваешь в ванне в ластах! – засмеялся Яков. – Не торопитесь покинуть нас, попьем кофе, поговорим и выйдем, все вместе!» – предложил он.
«Ладно, если только я вас не задержу, – согласилась Наташа, доставая из полиэтиленового пакета большую коробку конфет. – Это вам!» – безоговорочным тоном добавила она, кладя угощение на стол.
Не глядя назад, она хотела повесить сумку на спинку стула, но промахнулась и уронила ее на пол.
Из сумки выпала книга.
Яков нагнулся, поднял ее и протянул Наташе.
«О! Вот что вы читаете, оказывается!» – удивился он.
«Покажи!» – заинтересовалась Яна.
Наташа повернула обложку лицом к Яне.
«Дже Гампопа. “Драгоценное украшение освобождения”, – вслух прочитала Яна. – Наша гостья, оказывается, “наш” человек!» – добавила аквалангистка.
«И давно вы интересуетесь буддизмом?» – спросил Яков, внимательно глядя на Наташу.
«Несколько жизней!» – весело засмеявшись, ответила Наташа.
«То-то я смотрю знакомое лицо!» – оживился Яков.
«Оно тебе знакомо по “REN-TV”, не иначе!» – отреагировала Яна, наливая себе бокал шампанского.
«Нет-нет, я, кажется, помню вас по прошлой жизни! – настаивал Яков. – Так просто буддизмом не интересуются – это учение практикуют и продолжают из жизни в жизнь. Вы, должно быть, очень мудрый человек!»
«Мудрость приходит с годами, – возразила Яна, откинувшись на спинку кресла, – а Наташа еще слишком молода!»
«Ну, конечно! – заметила гостья, – мудрость не приходит просто так, с годами. Мудрость это совершенство, которого надо достигнуть, пройдя перед этим, еще пять ступеней».
«Именно пять, не больше и не меньше? – заинтересовалась Яна. – И вы, я надеюсь, знаете, о чем говорите?»
«Если хотите, – ответила Наташа, – то я могу вам назвать эти пять ступеней, вкратце, конечно?»
«Интересно?!» – поддержал гостью Яков, приглашая ее продолжить тему.
«Первая ступень – это совершенство щедрости, – начала Наташа, – ибо кто не щедр, тот скуп. А скупой человек никогда не станет мудрым. Однако если кто-то и обладает совершенством в щедрости, но при этом груб и вульгарен, то такой человек никогда не станет мудрым. Точно так же, если кто-то достиг совершенства щедрости плюс совершенства этики, но не умеет терпеть, то такой человек никогда не станет мудрым».
Наташа сделала паузу и, убедившись, что ее внимательно слушают, продолжала:
«Терпеливый, этичный и щедрый человек не достигнет мудрости, если в совершенстве не овладеет усердием. Кто не усерден, тот ленив, а ленивый человек не может быть совершенным.
Однако, даже овладев ступенью усердия, плюс все три предыдущие, человек не достигнет мудрости, если не овладеет совершенством сосредоточения.
Кто не практикует медитативного сосредоточения, ум того человека остается беспокойным, что помешает возникновению сверхчувственного познания.
Беспокойство ума имеет эмоциональную окраску и такому человеку не следует даже мечтать о совершенстве мудрости», – закончила Наташа.
«Значит, если быть хорошо сосредоточенным в медитации, то путь к мудрости открыт?» – спросила Яна, наливая Наташе бокал шампанского.
«Да, когда появляется трансцендентальная осведомленность, то она дает возможность открыться той самой Мудрости, – пояснила Наташа, – которая не приходит просто так – с годами».
«Мы этого в школе не проходили!» – сказала Яна, поглядывая на часы.
Наташа уловила этот взгляд и заторопилась.
«Простите, пожалуйста! – удержал ее Яков – но я буду плохо спать до тех пор, пока не вспомню, где я вас встречал в прошлой жизни. Вы не обязаны этого знать, но скажите только, обратив взор к Востоку, какая страна вас больше всех притягивает?».
«Япония! – не колеблясь, ответила Наташа. – Я даже во сне иногда говорю по-японски. Фильм «Сёгун» я с удовольствием смотрела много раз. И была очень рада, когда статью моего мужа приняли в журнале «Япония сегодня». А когда он показал мне статью одного московского профессора, написавшего про школу огнепоклонников в Японии, то, читая ее, я как будто попала в свой параллельный мир».
«Попала! – оживился Яков. – Как жаль, что у меня здесь нет времени познакомиться со специалистами по Японии. Представьте себе, что меня тоже очень интересуют огнепоклонники. Давайте так – услуга за услугу: я доставляю вашу посылку, а вы достаете мне координаты искомого мной профессора. Я вам позвоню из Питера, или вы мне, если можно!».
«Конечно! Но вы меня простите, мне уже пора!» – сказала Наташа, протягивая ему свою визитную карточку.
Яков назвал Наташе свой телефон, и Яна проводила гостью до дверей лифта.
«Заходите к нам, если будете в Петербурге!» – вежливо сказала она на прощанье.
«Ты только подумай! – возбужденно сказал Яков, когда Яна вернулась, – ни одна встреча не бывает случайной! Иными словами, если ты кого-то встретил на своем жизненном пути, то можешь быть уверен – это есть продолжение незаконченной истории из прошлой жизни».
«Да ты просто помешался на прошлом! – упрекнула его Яна, затягивая ремни на рюкзаке. – Сам же меня учил, что прошлого не существует, ибо его нет в настоящем».
«Все в мире относительно, – философски заметил Яков, взваливая свой рюкзак на плечи. – В тридцатилетнем мужчине уже ничего не осталось от шестилетнего ребенка, каким он был в те годы, но ты же знаешь – когда процесс жизни заканчивается, то в момент смерти время сворачивается, и тогда прошлое и настоящее становится единым Целым», – резюмировал он, закрывая номер на ключ.
Путешественники спустились вниз и, оформив расчет, вышли из отеля.
При входе в метро их почему-то остановили милиционеры, внимательно проверили документы, билеты на поезд, но задерживать не стали. В тот же момент, рядом с ними подверглись задержанию лица с кавказской внешностью, которым предложили пройти в отделение для сверки данных.
Толпа в метро и шум поездов не оставляли возможностей для продолжения разговора.
На станции метро “Комсомольская” было еще больше народу, чем на “Измайловском парке”.
Путники перенесли жуткую давку у входа на эскалатор и вздохнули только на перроне.
Состав подали на посадку с большим опозданием, и при входе в вагоны опять накопилась толпа. Каждый хотел поскорее занять свое место, проводник осаживал напиравших пассажиров, но вскоре и это препятствие было пройдено.
В купе путники сразу же разобрали постели и легли отдыхать.
Яков проснулся, когда вагон проносился мимо станции “Саблино”.
На него нахлынули воспоминания – здесь он работал в студенческом строительном отряде, прыгал вместе с ребятами с водопада, писал репортажи с места работ…
Он очень хорошо помнил, что здесь произошло. Но усилием воли он отогнал воспоминания…
От Саблино до Питера оставалось 35 минут езды на электричке. Поезд шел очень быстро, и пригородные платформы мелькали одна за другой.
Проводник уже не раз будил пассажиров, но Яна все еще продолжала спать.
Проехали Поповку, Колпино, Металлострой, Славянку, и только когда поезд замедлил ход у Фарфоровской, Яков растолкал свою спутницу.
«Ну, как, твои надежды оправдались?» – спросил Яков, когда они вышли на перрон Московского вокзала.
«Более чем, – вяло ответила Яна. – Я еще не выспалась, сейчас дома снова лягу спать. Ты меня не провожай, сама доеду! Позвони завтра, ладно?!» – попросила девушка, подходя к стеклянным дверям метро на Лиговке.
Яков молча кивнул и смотрел ей вслед до тех пор, пока ее фигура не скрылась под горизонтом земли.
После этого он пересек Лиговку и вышел на Невский проспект.
Несмотря на раннее утро на центральном проспекте города было много народу.
Яков с удовольствием прошел пешком до Гостиного Двора, и спустился в метро.
Через двадцать минут он уже выходил на станции “Петроградская”, и, пройдя по солнечной стороне улицы, повернул во двор своего дома.
В дверях его комнаты торчала записка, датированная вчерашним числом:
“Профессор, которого вы искали, сейчас в Питере, в институте Востоковедения. Ищите его там. С уважением, Наташа”.
Яков удивился.
«Надо же, какая оперативность! Ну и молодец же ты, Наташа!» – подумал он, открывая дверь.
«Ну, что, ты доволен? – услышал он давно не проявлявшийся внутренний голос. – Теперь смотри, не упусти свой шанс!»
Сбросив рюкзак на пол, Яков почувствовал страшную усталость.
«Надо релаксироваться минут на сорок», – подумал он и, не раздеваясь, лег на тахту.
Релаксация не удалась – в коридоре зазвонил телефон, и соседка, как всегда, первая подскочила к телефону.
«Яков! – крикнула она из коридора. – Не успел переступить порог, а ему уже звонят!» – проворчала она, скрываясь за дверью своей комнаты.
Пришелец взял трубку:
«Слушаю вас!»
«Яков, простите, не знаю ваше отчество, доброе утро! – услышал он голос Наташи из Москвы, – я решила продублировать мой вчерашний звонок, проверить, получили ли вы мое сообщение?»
«Да, получил, спасибо большое, это как раз то, что нужно! – пропел Яков в трубку, – редкий случай, я у вас в долгу! Как это у вас получилось?»
«Очень просто! – ответила Наташа. – Я ведь работаю в том здании, где вы останавливались, и у меня здесь знакомых – хренова туча! Мне разыскали телефон одного журналиста, который имеет отношение к “Японии сегодня” и тот оказался в курсе дела. Он и сообщил мне все подробности. Искомый вами профессор должен сегодня вечером делать доклад на семинаре филологов в Институте Востоковедения на Дворцовой набережной».
«Не ожидал от москвичей такой отзывчивости, спасибо! – поблагодарил Яков свою собеседницу, – я думал это качество свойственно только старым петербуржцам. А посылочка ваша уже через час будет на месте, можете не беспокоиться!» – добавил Яков.
«Ну, тогда все, желаю удачи!» – приветливо ответили на том конце провода, после чего в трубке послышались короткие гудки.
Яков заметно повеселел.
Наконец-то появилась какая-то определенность в этом направлении. Всё как будто само плыло ему в руки.
Приняв душ и приободрившись, пришелец отнес пакет по указанному адресу, благо это было на соседней улице.
Дверь ему открыла симпатичная невысокая девушка.
«Здравствуйте! Вам посылочка из Москвы!» – сказал Яков, улыбаясь открывшей ему дверь.
«Проходите, пожалуйста! – пригласили его. – Я не ждала гостей, простите, у меня не убрано, придется нам поговорить на кухне. Вы от кого?»
«От Натальи Константиновны…»
«А, значит от папы! – оживилась девушка. – Как он там?»
«Я с ним не успел познакомиться, только с Наташей…».
Разговор долго не затянулся.
Якову предложили кофе, но он, сославшись на дела, быстро попрощался.
Выйдя на улицу, Яков заметил, что его не тянет домой.
Якова тянуло к Петропавловской крепости.
И он не стал сопротивляться этому притяжению.
Несколько часов он бродил вдоль внешней и внутренней сторон стен Петропавловской крепости, вспоминая, как в прошлой жизни он трудился здесь на укладке камней…
И все-таки возвращение домой было неизбежным.
Прихватив с собой диктофон, пару запасных батарей и удостоверение журналиста, Яков отправился на семинар востоковедов.
Солнце уже опускалось к Ростральным колоннам, когда Яков вышел на Дворцовую набережную.
Здесь сохранились почти все здания екатерининских времен, вплоть до симметричных двухэтажных домов, которые твердо стояли на своем старом фундаменте на углах Мошкова переулка. А рядом с ними возвышался роскошный дворец с парадным подъездом, в котором еще с начала советской власти расположился Институт Востоковедения Академии наук.
Отворив тяжелую дубовую дверь с зеркальными стеклами, Яков предъявил охране свое пресс-удостоверение и спросил, где будет проходить семинар.
«Как всегда – в большой гостиной! – ответил дежурный, внимательно оглядывая гостя. – Через десять минут начнется».
Доклад профессора значился в расписании первым.
Заняв место среди маститых академиков, которые хорошо знали друг друга и вальяжно перебрасывались малозначащими фразами, Яков почувствовал себя белой вороной.
Только диктофон в его руках и “собака” с его именем на груди делало его птичью белизну черной, подстать стервятникам науки, каркающих на насиженных местах.
Вступительное слово было традицией, необходимой для того, чтобы умственный инструмент аудитории настроился, как по камертону, на заданную тему.
«Эпоха Водолея, – начал председатель, – это эпоха огня. Две огненные струи изображены на древнеегипетском символе Водолея, который льет их на Землю. Потоп не смог погубить человечество в начале эпохе Рыб, нет его следов в осадочных породах Древнего Египта и других стран, и, надо полагать, что и Огонь не сможет погубить человечество в эпоху Водолея, если мы сможем понять природу этой стихии. А понять ее нам поможет доктор филологических наук, профессор – председатель заглянул в бумажку и назвал известное имя.
Выход московского коллеги был встречен аплодисментами.