К нему обращаются многие, даже совсем незнакомые люди.
Став врачом-целителем, может сотворить чудо.
Он трудолюбив и любое дело доводит до логического завершения.
Он не бросает и не меняет выбранной профессии в течение жизни…
Все перечисленное как раз и нужно для того, кто будет двигать людей к достойной цели».
Пришелец внешне казался совершенно спокойным.
Однако он еще не вполне освоился со своим земным телом и не знал, куда его направить.
Та, что была невидимо связана с ним, угадала состояние его души и указала пришельцу дальнейший путь:
«В данный момент ты идешь не в ту сторону! – прозвучала она в его мыслях. – Поверни налево – к трампарку, выходи на набережную, перейди через мост к Сампсониевскому собору, садись на трамвай и выйди у армейского бассейна.
В бассейне работает дельфинарий.
В дельфинарии работает воспитатель дельфинов, по имени Яна.
В дальнейших событиях сориентируешься сам…
Инструкции получишь позже…»
Яков не стал возвращаться обратно.
Он дошел до Двинской улицы и повернул налево.
Здесь стояли старые, облезлые дома, которые не были по вкусу даже новым русским, скупавшим все жилье в центре.
Два кота сидели на мусорном баке и выли друг на друга.
Приближение человека их не волновало.
Однако, затронутые мыслью пришельца, они подскочили как ужаленные и бросились оба вместе в подвал.
Пройдя по Певческому переулку, Яков свернул на Большую Посадскую, и достиг улицы Чапаева.
Заглянув в открытые ворота трамвайного парка, Яков увидел во дворе смятый в катастрофе вагон, который только что сюда доставили.
Вокруг него стояли люди и обсуждали утрату.
В вагоне еще дымилась человеческая кровь, и пришелец ясно увидел все трагическое событие от начала до конца.
Как всегда, он больно переживал катастрофы и, будучи от природы впечатлительной натурой, он пожалел всех погибших.
«Кого тебе жалко? – спросил внутренний голос – Живых нужно жалеть, а не мертвых.
Да и жалость твоя обманчива, – ты жалеешь не покойника, а себя.
Когда люди плачут по умершим родственникам, они думают, что им очень жаль ушедших от них.
На самом деле, оставшемуся на земле жаль себя, ибо это он достоин жалости, оставшись один, без любимого человека.