410 глава 5. внеличностные и межличностные формы смысла
предъявления данного текста, данного "текстуального смысла" (там же, с. 90). Это движение сознания реципиента сквозь и за текст А.У.Хараш характеризует как смысловое восприятие, выдвигая обоснованную гипотезу о том, что «наибольшей Бездейственностью должны обладать тексты, авторы которых стремятся к предельно открытому самовыражению, к посвящению читателя или слушателя в проблемы, имеющие для них высокий личностный смысл» (там же, с. 94).
Близкие положения о смысловых механизмах убеждающего воздействия высказывает А.А.Леонтьев (1997), который выделяет два способа воздействия на уровне значений — через сообщение новых знаний или новой информации об известных ему вещах (мы не видим между этими двумя типами воздействия принципиальной разницы. — Д.Л.) — и третий, позволяющий через прямое воздействие на смысловое поле «изменить способ вхождения элементов поля значений в деятельность реципиента, изменить его отношение к окружающей действительности, не затрагивая его абстрактное знание о ней» (с. 275). Последний способ А.А.Леонтьев обозначает как воздействие через убеждение, раскрывая его психологический механизм как двойное моделирование определенного фрагмента смыслового поля реципиента — в его актуальном и желаемом состояниях.
Наконец, еще одной формой социальной практики деиндиви-дуализированного воздействия на смысловую сферу с целью воздействия на смыслы аудитории является реклама. В рекламе, даже если она основана на стратегии рациональной аргументации, удельный вес рациональных приемов убеждения гораздо ниже по сравнению с профессиональным обучением, лекционной пропагандой и словесным убеждением через СМИ, а иррациональных приемов, соответственно, выше. Кроме того, она исходит не от конкретного, персонализированного, а от анонимного источника. Последнее резко отличает рекламное воздействие от лекционного; воздействие через СМИ носит промежуточный характер. Тем не менее мы рассмотрим в этом разделе рекламное воздействие, поскольку оно также относится к практикам направленной трансляции смыслов. Задача рекламного воздействия — донести до клиента некоторое заданное конкретное послание, причем донести его не только и не столько на уровне словесном, на уровне рационального предложения, но и на уровне подсознательном, иррациональном. Существует две основных стратегии воздействия в рекламе — уникальное торговое предложение и формирование имиджа. Психологическую основу первой составляют закономерности смыслообразования, а второй — закономерности психологии субъективной семантики. Уникальное торговое предложение является во многих отношениях лучшим, то
5.4. направленная трансляция смыслов _______________________ 411
есть более эффективным способом, но важнейшим, то есть более универсальным и всеобщим способом воздействия является разработка имиджа, потому что иррациональный подсознательный образ (целенаправленное конструирование которого превращает его в имидж) есть всегда. В рекламе можно обойтись без предложения, но невозможно обойтись без имиджа.
Имидж — это не просто констатация того, что некая фирма или товар хороши. Имидж — это навевание совершенно конкретных смысловых ассоциаций и намеков о том, какова эта фирма. Любой фирме важно производить впечатление хорошей и порядочной, но это еще не все. Банк еще должен выглядеть устойчивым, рекламное агентство — динамичным и творческим, для строительной фирмы важна основательность, для трастовой компании — респектабельность, реклама автомобиля должна дышать комфортом и скоростью, а мороженого — прохладой. Реклама внедряет в сознание аудитории смысловые связи, соединяющие образ фирмы-рекламодателя или предлагаемых ею товаров или услуг, с одной стороны, и психологически привлекательные для потребителя состояния или изменения, с другой. Механизмы формирования таких связей во многом совпадают со способами воплощения смысла в структуре произведений искусства (см. ниже, раздел 5.6.), а также опираются на естественные закономерности формирования ассоциаций. Так, в нашем экспериментальном исследовании, посвященном роли образа персонажей в телевизионных рекламных роликах (Леонтьев, Конарева, 1997) была обнаружена значимая корреляция между семантическими образами персонажей (особенно женского пола) и образами рекламируемых в этих роликах марок товаров.
При этом необходимо, чтобы не только все компоненты рекламной деятельности, но и все, с чем фирма выходит во внешний мир, несло один и тот же образ, одну и ту же субъективную семантику. С помощью субъективно-семантических методов можно проверять, в какой мере образы разных компонентов соответствуют друг другу. Так, в нашем исследовании, посвященном анализу восприятия, с одной стороны, названий, с другой стороны — эмблем десяти банков (см. Леонтьев, Олефиренко, 1995), обнаружилось, что только у меньшинства названия и графические эмблемы не расходятся по своему эмоциональному подсознательному заряду, более или менее соответствуют друг другу, то есть несут непротиворечивую смысловую нагрузку. В подавляющем большинстве случаев они несли совершенно разный смысловой образ, что, естественно, не способствует становлению устойчивого имиджа. Единственным банком, у которого оказалось хорошее их соответствие, был Инкомбанк — наиболее успешный на тот момент из банков-объектов исследования.
412
глава 5. внеличностные и межличностные формы смысла
Таким образом, мы завершили рассмотрение психологических закономерностей трансляции смыслов в межличностном взаимодействии. В разделе 5.2. мы рассмотрели наиболее простой вариант взаимодействия индивидуальных смысловых миров, проявляющийся в феномене понимания на уровне общих значений. Это взаимодействие не влечет за собой изменение смыслов; оно входит как составной компонент в две других формы взаимодействия, рассмотренные в следующих разделах. В разделе 5.3. мы рассмотрели взаимодействие со-субъектов в совместной деятельности, в том числе в межличностном общении, имеющем структуру совместной деятельности. В этом взаимодействии происходит формирование общего смыслового фонда или общего смыслового поля; происходит трансформация смыслов партнеров в направлении их сближения. Важно подчеркнуть, что это взаимодействие отнюдь не сводится к взаимопониманию, хотя отталкивается от него как от исходной точки. Если понимание, рассматриваемое как обмен информацией в пределах пересекающейся части смыслового пространства «страдает... пороком тривиальности» (Лот-ман, 1992, с. 15), то непонимание, напротив, продуктивно благодаря тому, что «оно влечет за собой поиск смысла» (Зинченко, 1998, с. 105). Наконец, в разделе 5.4. мы обратились к наиболее сложному (что связано с его психотехнической природой) из процессов взаимодействия смыслов — процессу направленной трансляции смысла массовой аудитории, рассмотрев несколько социальных практик такой трансляции — от наиболее персонализированных (профессиональное обучение и лекционная пропаганда) до деперсонализированных (реклама).
Нам осталось рассмотреть опосредованные формы трансляции смыслов через их воплощение в артефактах культуры и, в частности, в произведениях искусства.
5.5. культура
как поле коллективных смыслов
В разделе 5.1. были приведены аргументы в пользу того, что психология смысла, в особенности неклассическая психология, включающая общество, культуру и человеческую историю в предметную область своего рассмотрения, не может обойтись без рассмотрения форм бытования смыслов в культуре.
Однозначного определения культуры нет; различные определения ее исчисляются сотнями и исходят из совершенно разных осно-
5.5. культура как поле коллективных смыслов_________________ 413
ваний (см. Ионин, 1996, с. 44—47). Наиболее многосторонним и в максимальной степени воздающим должное многогранности самого феномена культуры нам представляется подход к ее определению, сформулированный В.С.Библером (1991, с. 288—292). В.С.Библер i дает объемное понятие культуры через совокупность трех ее определений. Во-первых, культура есть форма бытия и общения людей через время, опосредствованная произведениями. Во-вторых, культура есть форма самодетерминации личности, свободного решения и перерешения индивидом своей судьбы. В-третьих, культура есть творение нового самобытного и самобытийного мира. Эти три определения не разделяют целостный феномен культуры «на какие-то отдельные отсеки», но представляют собой разные ракурсы осмысления ее единого ядра.
Связь понятий культуры и смысла была очевидной для многих авторов в нашем столетии, начиная с М.М.Бахтина; наиболее крайней формулировкой такой связи выступает положение о том, что в культуре не содержится ничего, кроме смыслов и способов их передачи (Боткин, 1989, с. 117). «Онтологически культура есть не что иное, как внесение в мир смысла» (там же, с. 118). С психологической, как и с философской точки зрения, представляется вполне правомерным с некоторыми оговорками рассматривать культуру, ее создание и усвоение как опосредованное и деперсонализированное общение; в одной из работ мы использовали аналогию личностного вклада в другого, идеальной представленности, инобытия в нем (персонализации) и вклада в культуру, представленности в ней, инобытия в ее артефактах (культурализации) (см. Леонтьев Д.А., 1997 а). Философское понимание культуры как сферы смысловой общительной связи (Сильвестров, 1998, с. 104; см. также Библер, 1991) допускает и даже предполагает возможность рассмотрения смысловой коммуникации индивидов через пространство и время, опосредованное культурными артефактами, как специфической формы межличностной коммуникации и трансляции смысла. «Вся история культуры есть не что иное, как попытка коммуникации — более или менее развернутая попытка "культуры для себя" стать "культурой для других", попытка обнаружить и объективировать для других свои тайные, субъективные смыслы; и одновременно — попытка обнаружить и сделать своими смыслы другого человека» (Лобок, 1997, с. 464). Помещая по понятным причинам в фокус нашего анализа культуры именно процессы трансляции смыслов, мы все же не склонны разделять приведенную выше экстремальную позицию Л.М.Баткина и считать, что культура полностью сводима к ним.
Другим важным в нашем контексте аспектом культуры является то, что она выстувает определенным хранилищем, а то и фабрикой
414
глава 5. внеличностные и межличностные формы смысла
ценностей и смыслов жизни. «Культура — это сама система перевода ускользающих в прошлое и будущее ценностей настоящего в бытие человека, в смыслы его жизнедеятельности», — пишут С.Б.Крымский, Б.А.Парахонский и В.М.Мейзерский (1993, с. 32). По мнению Н.Н.Рубцова (1991, с. 136), культура представляет собой системную иерархию смыслов, хотя она не исчерпывается этим определением. С понятием смысла жизни связывает понятие культуры С.Великовский, характеризуя культуру как «смыслодобываю-щее и смыслоизготовляющее орудие». «Культура искони была и пребудет духовным домогательством Смысла — согласия между предполагаемой правдой сущего и полагаемой правдой личности» (Целиковский, 1979, с. 46). О связи смыслогенетического процесса, то есть порождения артефактов или дискретных смыслов культуры, с ситуацией необходимости преодоления экзистенциального отчуждения, пишет А.А.Пелипенко (1999), понимающий смысл как универсальную самоорганизационную форму культуры. Нам уже приходилось обращаться к проблеме ценностей как связующего звена между культурой и личностью (Леонтьев Д.А., 1996 а). Вместе с тем присвоением и трансформацией ценностей процессы смыслового взаимодействия личности с культурой не ограничиваются.
Попробуем аналитически расчленить эти процессы и рассмотреть их отдельные звенья, а именно: (1) внесение индивидуальных смысловых содержаний в культуру; (2) формы существования и сохранения смыслов в «теле» культуры и (3) усвоение смыслов из культуры. Нашу задачу существенно облегчает то обстоятельство, что, в отличие от непосредственного межличностного общения, при общении, опосредованном культурой, эти звенья оказываются на самом деле отделены друг от друга.
Внесение индивидуальных смысловых содержаний в культуру, или процесс полагания смысла, его способы С.Великовский обоснованно предлагает рассматривать как единицу культурологического анализа. «Ведь и впрямь: что такое культура ... как не вновь и вновь, каждый раз и в каждом своем проявлении осознанно или непроизвольно предпринимаемая человеком попытка вскрыть и утвердить смысл человеческой жизни в соотнесенности его со смыслом сущего? Постройка собора или гражданского здания, писательское сочинительство, исполнение песни или музыкальной пьесы, разбивка сада, театральное зрелище, нанесение красок на холст, украшение утвари, киносъемки, установление законосообразности в природе, подготовка радиопередачи... — перечень слишком легко продолжить при желании до бесконечности — всегда, во всех отдельно взятых случаях были, есть и пребудут по сути своей деятельностью смыслополагающей, хотя тот, кто ею занят, о ее
5.5. культура как поле коллективных смыслов
415
существе не философствует или даже не догадывается, а просто-напросто делает свое привычное дело ради хлеба насущного. Разница способов полагания смысла, пронизывающего любое из образований культуры, вплоть до мельчайших, и отличает, если вдуматься, одну цивилизацию от другой...» (Великоеский, 1998, с. 673). С.Великовский предлагает и более детальную схему анализа категории «способ полагания смысла». Последний раскрывается через следующие компоненты: способ выработки (производства) смысла; положение (статус в обществе) тех, кто ею занят; источники «сырья» для смыслопроизводства, в том числе те, что достаются в наследие от предшествовавших цивилизаций; инструменты добывания, обнародования и распространения смыслов; учреждения их хранения (там же, с. 675). В.Т.Ганжин (1997) говорит об исторически сменяющихся «технологиях смыслогенеза».
В упомянутой выше работе (Леонтьев Д.А., 1997 а) мы рассматривали процессы опредмечивания индивидом своих сущностных сил через создание произведений материальной и духовной культуры как одно из двух магистральных направлений самореализации личности, не прибегая при этом к смысловой терминологии. Вместе с тем, рассмотрение самореализации как полагания смысла (в данном разделе мы придаем этому словосочетанию несколько иное значение, чем в разделе 2.4., где мы говорили о полагании смысла как одном из механизмов его порождения), а форм и разновидностей самореализации — как форм и видов такого полагания, не только возможно, но и закономерно является следующим логическим шагом анализа. В.П.Зинченко прямо говорил о том, что создание вещи «представляет собой воплощение смысла, опредмечивание, проходящее под его контролем» (Зинченко, 1989, с. 62), констатируя далее, что понятие культуры, в частности, материальной культуры, подразумевает единство смысла, идеи и предмета, слитых в одно культурное образование. Это единство отнюдь не статично: «Предметы могут терять свое назначение, утрачивать изначальные смыслы и приобретать новые. Точно так же и идеи, понятия могут утрачивать предметность, терять свое былое значение, обессмысливаться и возрождаться, наполняясь новыми смыслами» (там же). Разрушение же этого единства является симптомом патологических процессов в культуре.
Обратимся теперь ко второму звену процесса взаимодействия личности с культурой — к бытованию смыслов в «теле» самой культуры или, попросту, к внутренней динамике самой культуры. Прежде всего необходимо отметить два основных принципа динамики культуры. Первый из них — это принцип возрастающего разнообразия (Иванченко, 1999) или близкий к нему принцип эволюционной
I