260 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

Дата: 2025-06-14; Просмотры: 1

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

общения, "именем" объекта и потому феноменом, ясно осознава­емым. Но за все эти привилегии надо платить. А плата заключается в ущербе, который этими преимуществами наносится способности к легкому установлению новых связей оречевленного смысла с другими смыслами. Сколько приобретается в результате вербализа­ции смысла в его логической завершенности, столько утрачивает­ся, по-видимому, в его потенциях к дальнейшему развитию» (Бассин, 1978, с. 741). Это изменение отражает переход законов взаимодей­ствия смыслов от вневременной и нечувствительной к противоре­чиям (Асмолов, 1996) логики бессознательного к подчинению их более жесткой логике сознания.

Расширение контекста осмысления объектов, явлений и дейст­вий характеризует процесс осознания смысловых связей с несколько иной стороны. Каждый знает по своему опыту, что не­посредственная оценка жизненного смысла объектов, явлений и действий может впоследствии, по размышлении, оказаться поверх­ностной и неадекватной. Оценив какое-либо событие как благопри­ятное с точки зрения сиюминутных нужд, я могу впоследствии осоз­нать его негативный смысл в контексте стратегических жизненных целей и ценностей, в более далекой временной перспективе. Воз­можно и обратное — примеры можно позаимствовать из логотера-певтической практики В.Франкла (1990). Франкл характеризовал совесть как орган смысла, позволяющий в любой ситуации уловить истинный смысл (Frankl, 1975). Поэтому можно сказать, что задача на смысл (применительно к поступкам) — это задача на совесть, а отказ от осмысления, от решения задачи на смысл — это отказ от совести. Ведь ссылка на давление обстоятельств или на подчинение приказу как обоснование неблаговидного поступка есть не что иное как уход от задачи на смысл — в противном случае сохранение самоуважения и душевного равновесия было бы вряд ли возможно. Во всех случаях для осознания истинного смысла через расширение контекста осмысления требуется определенная интеллектуальная работа, которая не под силу человеку, живущему исключительно сиюминутными нуждами и интересами, и не задумывающемуся над стратегической жизненной перспективой. Ярким примером этого служат больные хроническим алкоголизмом (см. Леонтьев, Бузин, 1992) и несовершеннолетние правонарушители (Васильева, 1995; 1997).

Расширение контекста осмысления факта действительности мо­жет осуществляться не только с помощью осознания всей протя­женности смысловых связей от частного к целому, но и с помощью подключения новых смысловых контекстов. Событие, оцениваемое как неблагоприятное, можно переосмыслить, найдя для него дру-

4.1. ВНУТРИЛИЧНОСТНАЯ ДИНАМИКА СМЫСЛОВЫХ ПРОЦЕССОВ

261

гой смысловой контекст, в котором оно будет выступать как благо­приятное. Например, ненастная погода перечеркнула план загород­ной поездки — плохо, но тем самым освободилось время доделать накопившиеся дела, стряхнуть их с себя — хорошо. По сути, здесь речь идет об известном механизме рационализации, с одним лишь уточнением, что рационализация в ее классическом понимании (см. Соколова, 1980) направлена всегда на оправдание свершенного действия или принятого решения либо на дискредитацию помех, пусть даже с помощью довольно искусственного притягивания под­ходящих контекстов. Расширение же контекста осмысления как ме­ханизм осознания смысла, о котором мы здесь говорим, направлен, напротив, на максимально полное осознание всех возможных кон­текстов, хотя влияние защитных механизмов, препятствующих осоз­нанию тех или иных связей, игнорировать при этом нельзя.

Подводя черту под рассмотрением осознания смысловых связей как механизма трансформации смыслов, лишний раз подчеркнем, что даже максимально возможная полнота контекста осмысления не гарантирует его адекватность и безошибочность. Адекватность ос­мысления субъектом тех или иных сторон действительности прове­ряется только его практической деятельностью, практикой. Вместе с тем осознание смысловых регуляторов деятельности обеспечива­ет более высокий уровень овладения субъектом своей собственной деятельностью, контроля над ее протеканием. «Осознание, осмыс­ление биографического, жизненного опыта личности может слу­жить условием ее саморазвития, той базой, опираясь на которую человек ищет и раскрывает смыслы своей жизни» (Каракозов, 1997, с. 258). Тем самым, деятельность зрелой личности приобретает пер­спективную стратегическую направленность, свободу от влияния соблазнов ситуации и сиюминутных импульсивных побуждений.

Итак, смыслообразование по определению порождается самим движением предметности; осознание смыслов осуществляется бла­годаря направленной рефлексии субъектом своих отношений с ми­ром. И смыслообразование и осознание смыслов суть процессы развития смысловой структуры личности, однако они могут обес­печивать это развитие лишь до тех пор, пока противоречия, возни­кающие в объективной системе отношений субъекта с миром, не потребуют осуществления более или менее радикальной смысло­вой перестройки личности. Смыслообразование и смыслоосознание, создавая, как правило, предпосылки для подобной перестройки, не в состоянии ее реализовать, поскольку речь идет о необходимо­сти преобразования не структур деятельности или психического от­ражения, а глубинных личностных структур. Подобные перестройки

262

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

реализуются особого рода процессами, носящими принципиально неосознаваемый характер — процессами смыслостроительства (Ва-силюк, 1984). Этот третий и последний рассматриваемый нами вид процессов смысловой динамики качественно отличен от обоих опи­санных выше. Процессы смыслостроительства опосредованы «осо­бым движением сознания», его «особой внутренней деятельностью» по соизмерению, соподчинению и упорядочиванию отношений субъекта с миром, в том числе путем творческой перестройки пре­жних связей (Леонтьев А.Н., 1968, с. 33; Сталин, 1983 а, с. 223; Василюк, 1984, с. 120). С внешней стороны подобные перестройки неоднократно описывались разными авторами (Леонтьев А.Н., 1968; 1977; Родионова, 1981; Зейгарник, Братусь, 1980 и многие другие), однако лишь в работе Ф.Е.Василюка (1984) дана развернутая кон­цептуализация психологических механизмов такой перестройки.

Можно выделить три класса ситуаций, в которых мы отчетливо наблюдаем процессы смыслостроительства.

Критические перестройки. Первый из них — это критические ситуации жизни субъекта, характеризующиеся невозможностью ре­ализации им внутренних необходимостей своей жизни (Василюк, 1984). Критические ситуации — стресс, фрустрация, конфликт и кризис — выражаются в нарушении смыслового соответствия со­знания и бытия субъекта. Восстановить это соответствие невозмож­но ни путем предметно-практической деятельности, ни путем познавательной деятельности, осознания. «Подлинная проблема, стоящая перед ним, ее критический пункт состоят не в осознании смысла ситуации, не в выявлении скрытого, но имеющегося смыс­ла, а в его создании, в смыслопорождении, смыслостроительстве» (Василюк, 1984, с. 24). Смыслостроительство осуществляется в осо­бого рода внутренней деятельности — деятельности переживания, которая представляет собой внутреннюю работу, направленную на устранение смыслового рассогласования сознания и бытия, вос­становление их соответствия, и обеспечивающую в конечном счете повышение осмысленности жизни (там же, с. 30).

Реально осуществляемая в подобных ситуациях деятельность переживания может приводить к различным эффектам в зависимо­сти от психологических механизмов, на которых строится эта дея­тельность. Две принципиально различных стратегии описывает Э.И.Киршбаум (1986; Киршбаум, Еремеева, 1999), оперирующий понятием «эксквизитные ситуации». Это понятие содержательно близко понятию критической ситуации (Василюк, 1984), однако обобщает более широкий круг ситуаций (от проблемных до погра­ничных), по отношению к которым оно выступает как родовое. «Эксквизитные ситуации являются тем "перерывом постепенное-

4.1. ВНУТРИЛИЧНОСТНАЯ ДИНАМИКА СМЫСЛОВЫХ ПРОЦЕССОВ

263

ти в регуляции личности, в котором находит свое отражение на­зревшее противоречие и который представляет возможность пере­стройки ранее сложившихся структур деятельности, общения, личностных свойств и выход на иное, более совершенное качество саморегуляции и взаимодействия с миром» (Киршбаум, 1986, с. 6). Подобная перестройка, соответствующая модели «удачного» пере­живания по Ф.Е.Василюку (1984, с. 56—58), является, однако, лишь одной из возможных альтернатив разрешения эксквизитной ситуа­ции. Вторая альтернатива заключается в восприятии конфликта как угрозы внутреннему благополучию и целостности; саморегуляция направляется всецело на снижение уровня эмоциональной напря­женности и осуществляется на уровне психологической защиты (Киршбаум, 1986; Киршбаум, Еремеева, 1999). Переживание в этом случае выступает как «неудачное» (Василюк, 1984, с. 56—58).

Чтобы соотнести эти две стратегии с целью деятельности пе­реживания — восстановлением нарушенного смыслового соответ­ствия между сознанием и бытием — необходимо прежде всего дифференцировать в этом контексте понятие бытия, различая реальные жизненные отношения субъекта и их превращенную фор­му — глубинные смысловые структуры личности. Смысловое рас­согласование, о котором пишет Ф.Е.Василюк, точнее было бы охарактеризовать как рассогласование этих двух компонентов бы­тия, отражающееся в сознании. Перестройка реальных жизненных отношений с целью восстановления их соответствия утратившим адекватность субъективным представлениям о них — нереальная затея, поскольку жизнь не подвластна преобразующим усилиям одного человека, пусть даже располагающего большими возмож­ностями. Реальное разрешение критической (или эксквизитной) ситуации возможно путем трансформации смысловых структур личности в соответствии с трансформировавшимися жизненными отношениями.

Этот конструктивный путь соответствует первой из двух описан­ных Э.И.Киршбаумом альтернатив. Второй альтернативе соответству­ет ситуация защитной перестройки структур сознания. Критическая ситуация бытия при этом устраняется из сознания. Психологичес­кой основой выбора субъектом защитной стратегии переживания критической ситуации, то есть фактического ухода от ее конструк­тивного разрешения, является потребность подтверждения «идеали­зированного Я», сохранения иллюзорной целостности личностной структуры (Хорни, 1997), в то время как предпосылкой конструк­тивной смысловой перестройки личности является положительная дезинтеграция сложившейся структуры (Яценко, 1987). Очевидно, что использование защитной стратегии не снимает критическую

264

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

ситуацию. Она не исчезает из жизни субъекта и в ряде случаев про­должает обостряться. Фактически психологическая защита — это отказ от необходимого в данной жизненной ситуации смыслострои-тельства, перенос решения конфликта из плоскости реальной жиз­ни субъекта в плоскость его сознания. Вариант защитной стратегии представляет собой поведение, описываемое как «враждебность» в терминах теории личностных конструктов Дж.Келли. Вместо того, чтобы перестроить свои конструкты, так как основанные на них про­гнозы были опровергнуты реальным ходом событий, человек пы­тается переинтерпретировать, переоценить или даже физически воздействовать на события, чтобы заставить их соответствовать его прогнозам: «Если люди не хотят своим поведением подтверждать его прогнозы, он заставит их!» (Kelly, 1955, р. 511).

Даже такие критические ситуации как потеря близкого челове­ка могут разрешаться на основе психологической защиты по типу отражения, о чем свидетельствуют данные клинической психоло­гии (см. Василюк, 1984, с. 73).

Личностные вклады. Как уже упоминалось, критическая си­туация жизни субъекта не является единственной ситуацией, в ус­ловиях которой происходит смыслостроительство, перестройка сложившихся смысловых структур личности. Вторым классом ситу­аций, в которых мы наблюдаем подобную психологическую пере­стройку, являются ситуации контакта и взаимодействия с иным смысловым миром — с другой личностью. В этом случае «толчком к внутренней "работе" личности по переосмыслению себя, своей по­зиции в мире, своего жизненного опыта и т.п., является "встреча" с иной точкой зрения на одни и те же обстоятельства, события, факты и т.п., причем точкой зрения равноценной» (Родионова, 1981, с. 190).

Естественно, что далеко не во всех актах общения взаимодей­ствие его участников носит характер диалога в высшем смысле это­го слова и приводит к обоюдным смысловым перестройкам. Ведь, как и переживание критических ситуаций, смыслостроительство в ситуации диалога включает в себя в качестве необходимого этапа более или менее масштабное разрушение сложившихся смысловых структур, на обломках которых строятся новые смыслы (см. Тульчин- ский, 1986, с. 118). Свойственная в той или иной мере всем людям инерционная тенденция к поддержанию целостности своей лично­сти, к сохранению сложившейся смысловой структуры выступает в роли мощного предохранительного механизма, оценивающего от­крытость личности глубинному диалогу, затрагивающему основы осмысления ею действительности. В большинстве случаев поэтому реальное общение носит монологический характер. В монологе лич-

4.1. ВНУТРИЛИЧНОСТНАЯ ДИНАМИКА СМЫСЛОВЫХ ПРОЦЕССОВ

265

ность закрыта для взаимодействия на уровне смыслов; «образ собе­седника ...является проекцией личностной позиции говорящего, перенесением на "него" того, что фактически значимо лишь "для меня"» (Родионова, 1981, с. 191).

Открытость глубинному диалогу с конкретным другим, допус­кающая возможность изменения меня в ходе этого диалога, обус­ловлена значимостью этого другого для меня, а само наличие реальных изменений может служить критерием этой значимости. Эмпирические исследования показывают ограниченность круга зна­чимых других, способных оказать на личность воздействие, выхо­дящее за пределы актуального взаимодействия и выражающееся в перестройке ее смысловых структур. Согласно данным Е.А.Хоро-шиловой (1984), основанным на косвенных оценках испытуемых, число значимых других, способных оказать реальное влияние на формирование личности любого конкретного человека на протяже­нии его жизненного пути, ограничено универсальной константой, равной 18.

Путь к психологическому анализу конкретных механизмов опи­санного взаимодействия открывает, на наш взгляд, концепция от­раженной субъектности (Петровский В.А., 1985; 1996), являющаяся дальнейшим развитием идеи «личностных вкладов». Отраженная субъектность определяется «как бытие кого-либо в другом и для другого. Смысл выражения "человек отражен во мне как субъект" означает, что я более или менее отчетливо переживаю его присут­ствие в значимой для меня ситуации... отражаясь во мне, он высту­пает как активное деятельностное начало, изменяющее мой взгляд на вещи, формирующее новые побуждения, ставящее передо мной новые цели; основания и последствия его активности не оставляют меня равнодушным, значимы для меня, или, иначе говоря, име­ют для меня тот или иной личностный смысл» (Петровский В.А., 1985, с. 18).

В.А.Петровский выделяет и описывает три основные генетичес­ки преемственные формы проявления отраженной субъектности. Первая форма — запечатленность субъекта в эффектах межиндиви­дуальных влияний — психологически выступает в форме пережива­ния индивидом того влияния, которое непроизвольно оказывает на него данный индивид. Вторая форма — представленность субъекта как идеального значимого другого — проявляется в переживании присутствия «внутри» себя второй, альтернативной смысловой пер­спективы, принадлежащей Другому во мне. При осмыслении жиз­ненных ситуаций во мне обнаруживаются два смысловых фокуса, находящихся в отношении диалога друг с другом. Подобное при­сутствие Другого во мне в виде альтернативной перспективы осмыс-

266

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

ления действительности не зависит от фактического его присутствия в ситуации (там же, с. 18—20).

Третьей, завершающей формой отраженной субъектности выс­тупает претворенный субъект. Здесь происходит уже полное слия­ние и взаимопроникновение смысловой перспективы Я и Другого (и, соответственно, перестройка смысловой структуры Я). Присут­ствие Другого во мне уже невозможно обнаружить рефлексивным путем; это присутствие нашло свое завершенное выражение в изме­нении моей личности (там же, с. 21).

Завершая рассмотрение динамики отраженной субъектности, приведем слова В.А.Петровского, отчетливо выражающие сущност­ную связь механизмов этой динамики с процессами смыслострои-тельства, в контексте которых мы ее рассматриваем: «Понятие отраженной субъектности выражает особое внутреннее движение сознания и деятельности человека, осуществляющего отражение... Перед нами именно смысловая форма репрезентации одного чело­века другому, выступающая как движение преобразования жизнен­ных отношений к миру последнего» (там же).