Вопрос № 9.Легкомыслие как вид неосторожной вины. Отличие от косвенного умысла. Небрежность как вид неосторожной вины. Невиновное причинение вреда.
Легкомыслие как вид неосторожной вины. В соответствии с ч. 2 ст. 26 УК преступление считается совершенным по легкомыслию, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (или бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение.
В учебной литературе обычно отмечается, что интеллектуальный момент легкомыслия выражается в предвидении возможности наступления общественно опасных последствий деяния лица, а волевой — в самонадеянном расчете на их предотвращение. Это утверждение в целом верно, однако, основанное лишь на законодательной формуле легкомыслия, оно неполно отражает нюансы интеллектуального и волевого момента этого вида неосторожной вины. Совершая преступление по легкомыслию, субъект всегда нарушает какие-либо правила предосторожности. Причем это должно быть нарушением таких правил и в такой обстановке, которые бы давали субъекту информацию о грозящей опасности, о том, что он создает рискованную ситуацию. Такие случаи наиболее типичны для преступлений, совершаемых на транспорте (выезд на полосу встречного движения, движение на запрещающий сигнал светофора, управление автомобилем в нетрезвом состоянии и т. п.).
Нарушение правил предосторожности при легкомыслии должно быть грубым, очевидным, что и является необходимой предпосылкой для предвидения возможности наступления общественно опасных последствий и расчета на их предотвращение.
Из этого можно сделать следующий вывод: интеллектуальный момент легкомыслия выражается в том, что субъект:
а) осознает факт нарушения им правил предосторожности (о чем в законе не указано);
б) предвидит возможность наступления общественно опасных последствий, непосредственно и причинно связанных с этим нарушением.
В научной литературе, посвященной субъективной стороне преступления, обычно отмечается, что при легкомыслии предвидение последствий является абстрактным, а в умысле — конкретным. Для такого утверждения имеются определенные основания. Субъект, совершающий умышленное преступление, полагает, что в результате его деяния преступные последствия либо наступят точно, либо он не исключает их наступления. Совершая преступление по легкомыслию, субъект рассуждает иначе, примерно так: «Возможно, у других лиц в подобной ситуации общественно опасные последствия и могут наступить, но в моем случае это исключено, поскольку я рассчитываю на их предотвращение». Варианты и причины его убежденности в ненаступлении последствий могут быть самыми разнообразными, но об это речь пойдет ниже.
Деление предвидения последствий на конкретное и абстрактное имеет лишь теоретическое значение. Такое же значение представляет дискуссия о том, осознает ли субъект при легкомыслии общественную опасность своего деяния. В законодательном определении легкомыслия о таком осознании не упоминается. По мнению большинства ученых, осознание общественной опасности совершаемого деяния в его уголовно-правовом значении при легкомыслии отсутствует, поскольку субъект, будучи уверенным в ненаступлении последствий, свою деятельность опасной и преступной не считает.
Осознание общественной опасности при легкомыслии нейтрализуется уверенностью в ненаступлении последствий. Центральным признаком легкомыслия является расчет лица на предотвращение преступных последствий, вероятность наступления которых оно предвидит. Этот расчет субъекта основывается на самых различных обстоятельствах (факторах). Наиболее типичные из них следующие:
а) личные качества самого субъекта. Это может быть уверенность в своей силе, ловкости, умении метко стрелять, управлять автомобилем, выполнять определенные производственные операции и т. п.;
б) поведение иных лиц. В большинстве случаев это потерпевшие от преступления. Например, человек в шутку сталкивает другого человека с берега реки, рассчитывая при этом, что он выплывет, однако его расчет не оправдывается и человек тонет. Водитель может рассчитывать на то, что пешеход успеет перебежать проезжую часть дороги, но последний поскальзывается на гололеде и наезда избежать не удается;
в) характеристики управляемого транспортного средства — мощность двигателя при обгонах, надежность тормозов и качество резины при необходимости экстренного торможения и т. п.;
г) природные явления. Например, туристы в лесу не затушили костер в расчете на то, что были определенные предпосылки сильного дождя, который не пошел, вследствие чего загорелся лес.
Расчет субъекта в каждом конкретном случае зависит от характера совершаемого преступления и обстановки его совершения. Очень важно подчеркнуть, что расчет субъекта при легкомыслии должен строиться на определенных, конкретных факторах, которые, по его мнению, смогут предотвратить наступление последствий, порождать у него субъективную уверенность в их ненаступлении. Однако при легкомыслии субъект всегда допускает ошибку в своем расчете, поскольку последствия все-таки наступают. В некоторых случаях расчет субъекта может быть обоснованным, не самонадеянным, но вред все-таки наступает. В таких случаях вина в виде легкомыслия отсутствует, поскольку это не соответствует его законодательному определению. В таких случаях следует констатировать один из редких вариантов невиновного причинения вреда, который будет рассмотрен ниже.
Возвращаясь к вопросу о волевом моменте легкомыслия, отметим, что в литературе он обычно трактуется как самонадеянный расчет на предотвращение последствий. Как уже указывалось, расчет на предотвращение последствий является центральным сущностным признаком легкомыслия. Однако если исходить из общепризнанного понимания сущности любой вины как отрицательного отношения субъекта к охраняемым уголовным правом социальным ценностям, то в чем мы можем упрекнуть человека, причинившего вред по легкомыслию, который стремился к предотвращению вреда этим ценностям? Этот человек активно не желал причинения такого вреда. Воля лица, действующего легкомысленно, непосредственно в фактически наступивших последствиях не проявляется. Этот вывод доказывается стремлением лица к их предотвращению. Однако, как отмечалось выше, при легкомыслии лицо осознает факт нарушения правил предосторожности и тем не менее нарушает их, т. е. желает это сделать. Лицо игнорирует, пренебрегает правилами предосторожности. В этом волевой момент легкомыслия проявляется непосредственно.
По отношению к фактически наступившим последствиям воля лица проявляется опосредованно, косвенным образом. Ее наличие, с одной стороны, обусловливается осознанием факта нарушения правил предосторожности и предназначенности этих правил не допустить потенциального вреда, с другой — желанием нарушить эти правила. В связи с этим воля лица по отношению к фактически наступившим последствиям проявляется менее интенсивно, в ослабленном виде по сравнению с умышленными преступлениями, что и обусловливает меньшую степень вины в неосторожных преступлениях и более мягкую ответственность за их совершение.
Разграничение легкомыслия и косвенного умысла. Несмотря на очевидное различие в законодательных формулировках косвенного умысла и легкомыслия, судебная практика при анализе и квалификации конкретных преступных деяний нередко сталкивается с существенными трудностями в разграничении этих разновидностей вины. Это приводит к тому, что уголовные дела являются предметом рассмотрения даже в Верховном Суде. Трудности в практическом разграничении косвенного умысла и легкомыслия обусловлены наличием в них одного общего признака. Логически этот признак устанавливается следующим путем.
При волевом моменте косвенного умысла в виде безразличного отношения к наступлению общественно опасных последствий субъект предвидит лишь возможность, вероятность их наступления. Это означает, что последствия могут как наступить, так и не наступить, ему, что называется, все равно. При легкомыслии же лицо субъективно уверено в ненаступлении последствий, в том, что оно сможет их предотвратить. То есть вариант ненаступления последствий в сознании лица присутствует как при легкомыслии, так и при косвенном умысле. Однако осознание ненаступления последствий при косвенном умысле и при легкомыслии существенно различаются. При косвенном умысле субъект, осознавая возможность ненаступления последствий, действует на авось, на случайное стечение обстоятельств, у него отсутствует субъективная уверенность в том, что последствия не наступят.
Приведем пример из судебной практики, когда убийство, совершенное с косвенным умыслом, было необоснованно признано причинением смерти по легкомыслию. С. и И. с целью хищения чужого имущества проникли в дом к престарелой А., связали ее и вставили в рот кляп. При этом С. нанес А. несколько ударов по голове и другим частям тела, причинив тяжкие телесные повреждения, в том числе переломы костей носа, скуловых костей и основания черепа. Похитив имущество А., С. и И. скрылись. В результате механической асфиксии, развившейся в результате введения кляпа в рот, А. на месте происшествия скончалась. Суд первой инстанции действия С. и И., связанные с убийством потерпевшей, переквалифицировал со статьи об убийстве на статью, предусматривающую ответственность за причинение смерти по неосторожности (ныне ст. 109 УК). Военной коллегией ВС РФ такое решение было признано не соответствующим объективным обстоятельствам, имевшимся в деле. Суд первой инстанции исходил из объяснений осужденных о том, что они избили А., чтобы сломить ее сопротивление, а не с целью убийства. По их утверждению, оставляя потерпевшую с кляпом во рту, они рассчитывали, что утром к ней придут родственники или соседи и освободят ее. Эти объяснения противоречили объективным данным, которые установил суд. Осужденные знали о преклонном возрасте потерпевшей, но применили к ней насилие, опасное для жизни, а затем, связав руки и ноги, оставили ее с разбитым лицом, с залитой кровью носоглоткой и с кляпом, закрывавшим дыхательные пути, забросав ее одеялом и матрацем. Для С. и И. беспомощное состояние А. было очевидным, но они безразлично относились к этому, о чем заявили в суде. Они не были местными жителями, не были знакомы с потерпевшей, не знали об образе ее жизни и имеются ли у нее родные, поэтому их доводы о том, что потерпевшую могли спасти ее родственники или знакомые, Военной коллегией признаны несостоятельными. Приведенным объективным данным, характеризующим косвенный умысел С. и И. в отношении потерпевшей, суд не дал надлежащей оценки, в связи с чем приговор в части обвинения в неосторожном (легкомысленном) причинении смерти потерпевшей был признан незаконным.
При легкомыслии сознание и воля лица небезразличны к возможным вредным последствиям совершаемого им деяния, а направлены на их предотвращение. Закон характеризует волевой момент легкомыслия не как надежду, а именно как расчет на предотвращение общественно опасных последствий. Однако, как уже отмечалось, субъект допускает ошибку в таком расчете и вред наступает.
Примером ошибочного осуждения лица за умышленное преступление вместо неосторожного может быть дело Ч., который осужден за умышленное убийство, совершенное с косвенным умыслом. Ч. был в гостях у своего приятеля Ф. Оба были в нетрезвом состоянии. Под влиянием кинофильма «Чрезвычайное поручение», который они смотрели незадолго до этого, Ч. и Ф. решили произвести эксперимент «на испытание нервов». Для этого Ч. сел на стул у стены, а Ф., сидя на диване у противоположной стены, произвел два выстрела из малокалиберной винтовки в сторону Ч. Затем они поменялись местами, и выстрел произвел Ч. Пуля попала в глаз Ф., и он умер.
Судебная коллегия по уголовным делам ВС РСФСР в своем определении по данному делу указала, что Ч. и Ф. находились в дружеских отношениях. В момент происшествия между ними никакой ссоры не было. Воспроизводя эпизод из кинофильма «Чрезвычайное поручение», ни Ч., ни Ф. не предполагали причинить друг другу физический вред. Протоколом осмотра места происшествия подтверждается, что выстрелы Ф. и Ч. производились с близкого расстояния, не более 1,5 м. Два выстрела, произведенные Ф. в этих же условиях, не причинили вреда Ч. Последний, достаточно хорошо владея огнестрельным оружием, прицеливаясь с близкого расстояния в стену в 20 см от головы потерпевшего, легкомысленно рассчитывал на то, что не попадет в Ф. В ходе судебного заседания было установлено, что Ч. был глубоко потрясен трагическими последствиями своих действий, пытался покончить жизнь самоубийством. Такое поведение ни в коей мере не свидетельствует о его безразличном отношении к последствиям. Действия Ч. были переквалифицированы на ст. 106 УК РСФСР (ныне ст. 109 УК).
Преступная небрежность. В соответствии с законом преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК).
Примером преступления, совершенного по небрежности, может быть дело Г. Собаковод Г. в нарушение специальной инструкции взял на поводке из питомника трех сторожевых собак без намордников, вывел их на пешеходную дорожку и повел в сторону овощехранилища. По дороге Г. проходил мимо свалки металлолома, где играли четверо малолетних детей. Вскоре Г. спустил собак с поводков, и они побежали к свалке металлолома, где в кабинах пришедших в негодность сельхозмашин сидели дети. Увидев собак, Витя Д. и Миша Д. крикнули своим товарищам: «Собаки!» — и стали убегать. Самый младший из ребят, Миша Б., 6 лет, убежать не успел, на него напали собаки и причинили ему тяжкие телесные повреждения, от которых он на девятый день скончался в больнице. Увидев происходящее, Г. побежал к Мише Б., спросил, где он живет, и отнес его в дом76. В приведенном примере Г. не предвидел имевший впоследствии ход событий и его результат, однако, нарушив специальные правила выгула служебных собак, он должен был и мог это предвидеть.
По законодательному определению при преступной небрежности субъект не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния. В связи с этим возникает вопрос о волевом отношении лица к фактически наступившим последствиям, которые оно не предвидело. Может ли проявляться воля лица к последствиям, которые не отразились в его сознании? Правильный ответ на этот вопрос поможет обнаружить момент вины и обосновать уголовную ответственность за преступления, совершенные по небрежности. Вопрос об интеллектуальном и волевом моменте преступной небрежности достаточно сложен, в учебниках и научной литературе он либо вообще не рассматривается, либо излагается некорректно.
Так, в одном из учебников читаем: «Интеллектуальный момент небрежности характеризуется как отсутствием у лица сознания общественной опасности совершаемого деяния, так и непредвидением возможности наступления вредных последствий. Воля лица при преступной небрежности характеризуется «негативным» содержанием: она не направлена на достижение каких-либо уголовно значимых последствий».
При такой трактовке интеллектуального и волевого момента преступной небрежности можно сделать неверный вывод о том, что они в этом виде неосторожной вины вообще отсутствуют. Между тем вина по своей сущности всегда предполагает наличие отрицательного волевого отношения лица к фактически наступившим последствиям, за которые лицо и несет реальную уголовную ответственность. Без обнаружения хотя бы малой толики такого волевого отношения к фактически наступившим последствиям обосновать уголовную ответственность за их наступление невозможно.
В чем же тогда проявляется момент вины и как обосновать уголовную ответственность за преступления, совершаемые по небрежности? Законодательная формула преступной небрежности и ее научный анализ позволяют сделать вывод о том, что при этом виде вины интеллектуальное и волевое отношение лица к фактически наступившим последствиям непосредственно не проявляется. Воля лица действительно не может проявляться к тому, что не отразилось в его сознании. Между тем и интеллектуальный, и волевой момент в преступной небрежности существуют, однако они имеют свои особенности.
Интеллектуальный момент в преступной небрежности непосредственно проявляется в том, что лицо в большинстве случаев (кроме деликтов упущения, о которых речь пойдет ниже) осознает факт нарушения правил предосторожности и предназначенность этих правил. Эти правила и существуют для того, чтобы предотвратить потенциальные возможности наступления уголовно-правовых последствий.
Так, в приведенном выше примере с собаководом Г. вполне резонно констатировать, что он, будучи профессионалом, понимал, что производит выгул служебных собак с нарушением существующих специальных правил (без намордников, спустил с поводков, вне специально установленного места для выгула собак). В этом и заключается интеллектуальный момент его вины.
Волевой момент лица, причинившего вред по небрежности, по отношению к фактически наступившим последствиям непосредственно не проявляется, поскольку это лицо не предвидит возможности их наступления. Непосредственно волевой момент субъекта, причинившего вред по небрежности, проявляется к факту нарушения правил предосторожности. Нарушая эти правила, субъект желает это сделать. Волевой момент по отношению к фактически наступившим последствиям проявляется косвенно, опосредованно фактом нарушения соответствующих правил предосторожности. В преступлениях, совершаемых по неосторожности, он проявляется с меньшей силой, чем в преступлениях, совершаемых умышленно. Для установления вины в виде преступной небрежности наука уголовного права и судебная практика пользуются двумя критериями: объективным и субъективным.
Объективный критерий преступной небрежности носит нормативный характер, в законе он обозначен выражением «должно было предвидеть» наступление общественно опасных последствий. Для его практического установления следует констатировать нарушение лицом каких-либо правил предосторожности, которые лицо было обязано выполнить и тем самым не допустить фактически наступивший вред. Эти правила предосторожности весьма многообразны и могут содержаться в различных источниках. В случаях причинения вреда в сфере профессиональной деятельности установить наличие объективного критерия преступной небрежности не очень сложно.
Правила поведения в сфере профессиональной деятельности регулируются различными документами: уставами, наставлениями, инструкциями, памятками по технике безопасности и т. п. Многие положения указанных документов специально направлены на обеспечение безопасности, на предупреждение потенциальных вредных последствий. Например, запрет на курение в определенных местах направлен на предупреждение возможного пожара или взрыва. Нарушение правила пристегиваться ремнями безопасности в автомобиле нередко приводит к трагическим последствиям. Если будет установлено, что вред наступил в результате нарушения специальных нормативных правил безопасности, то объективный критерий преступной небрежности всегда налицо.
Правила должного поведения могут вытекать и из различного рода надписей и предупреждений на каких-либо предметах или веществах: «Огнеопасно», «Ядовито», «Беречь от детей», «Осторожно, злая собака!» и т. п. Такого рода надписи, не являясь, строго говоря, юридическими предписаниями, должны приравниваться к таковым, ибо они несут информацию об опасности в обращении с соответствующими предметами или веществами и должны соблюдаться и учитываться при установлении вины.
Гораздо сложнее объективный критерий небрежности устанавливать в тех случаях, когда вред причиняется в сфере быта, поскольку здесь регламентировать поведение людей правовыми методами невозможно. Право не способно регламентировать каждый шаг человека в бытовой сфере. Это и не является его задачей. Вместе с тем в сфере быта существуют определенные правила (нормы) поведения. В форме специальных писаных правил они нигде не закреплены, однако учитываются людьми в быту, при установлении вины могут иметь и правовое значение. Такие правила вырабатываются в течение длительного времени по мере накопления опыта обращения с определенными предметами, при выполнении тех или иных работ и т. д. Например, существует правило подавать нож другому человеку вперед рукояткой, а не лезвием. Это правило основано не только на этических нормах, но и на нормах безопасности. Существует древнее правило косарей: когда они идут к следующему прокосу, то свои косы они должны держать острием вверх, а не вниз, поскольку сзади может идти другой косарь.
Можно привести примеры причинения вреда в результате небрежности при нарушении бытовых правил предосторожности. Так, в одном из населенных пунктов Красноярского края престарелая В. полезла на сеновал для того, чтобы взять яйца от кур, которые там находились. При этом она воспользовалась свечкой. На последней ступени лестницы она оступилась и ткнула свечкой в сено, которое загорелось. В результате сгорело несколько близлежащих домов.
В другом случае Н. выбросил пустую бутылку из-под шампанского в открытое окно. Этой бутылкой был причинен серьезный вред здоровью проходившего под окном человека. В обоих приведенных примерах наличие объективного критерия небрежности представляется очевидным, поскольку находиться на сеновале с открытым огнем явно не принято, выбрасывание пустых бутылок из окна также противоречит правилам человеческого общежития. Если в процессе расследования будет установлено, что лицо, фактически причинившее вред, не нарушило никаких правил предосторожности, то следует констатировать наличие казуса — невиновного причинения вреда. Такой пример приведен в § 6 данной главы.
Субъективный критерий преступной небрежности выражается в возможности лица, причинившего вред, предвидеть наступление общественно опасных последствий и предотвратить их. Этот критерий в небрежности является главным, поскольку именно в нем проявляется собственно момент вины конкретного лица в условиях конкретной ситуации. Если объективный критерий устанавливает правила поведения всех людей в так называемых штатных, стандартных ситуациях, то при установлении субъективного критерия следует определять индивидуальную возможность лица предвидеть наступление последствий и предотвратить их в условиях конкретной обстановки.
При установлении субъективного критерия небрежности должны учитываться самые разнообразные факторы, относящиеся к характеру совершенного преступления, индивидуальным особенностям лица, его совершившего, к обстановке причинения вреда и т. д.
В случаях причинения вреда специальными субъектами (халатность, преступления, связанные с разного рода нарушениями специальных правил техники безопасности, и т. п.) должен учитываться уровень профессиональной подготовки лица, опыт его работы в данной должности. При установлении вины в транспортных преступлениях наряду с уровнем профессиональной подготовки большое значение могут иметь психофизиологические способности лица воспринимать и соответствующим образом реагировать на опасную ситуацию (острота зрения, слуха, время двигательных реакций и т. п.). Учет индивидуальных факторов при причинении вреда в сфере быта вообще не поддается какой-либо типизации в связи с большим многообразием различных ситуаций. Установление субъективного критерия небрежности при причинении вреда в этой сфере может представлять значительную сложность. В таких случаях следует пользоваться правилами применения оценочных понятий и признаков. Во многих случаях такого рода дела нередко становятся предметом рассмотрения судами вышестоящих судебных инстанций вплоть до Верховного Суда.