20. Трансформация отношений собственности
И ХОЗЯЙСТВЕННОГО МЕХАНИЗМА В СИСТЕМЕ СМЕШАННОЙ ЭКОНОМИКИ
20.1. Отношения собственности в условиях постиндустриального перехода
Изменения в объективном содержании отношений собственности. Переход к каждому новому способу производства характеризуется тем, что в связи с качественными изменениями в системе производительных сил меняется объектное содержание и субъектная специфика отношений собственности; роль основного объекта этих отношений переходит к некоторому исторически-специфическому виду производительных благ, приобретающему ключевое значение в системе воспроизводственных взаимосвязей и противоречий. Основное производственное отношение формируется по поводу доминантного вида благ; участники этого отношения превращаются в основных социально-экономических субъектов соответствующего способа производства. Собственность на прочие виды благ приобретает производный, вторичный, зависимый характер, а её ранее господствовавшие формационные типы преодолеваются, либо оттесняются на периферию общественных отношений.
Современный этап развития экономической цивилизации, отличительная особенность которого – переход от индустриального к постиндустриальному способу производства, также характеризуется сменой доминантного объекта отношений собственности. Происходит количественное расширение масштабов отношений собственности на традиционные виды благ, достигающее того уровня, на котором количественные изменения переходят в качественные, - возникает ранее не существовавшая мировая (всемирная) собственность; её начинающееся институциональное оформление предполагает официальное признание всего человечества в качестве субъекта собственности (например, на экономически значимые ресурсы Антарктиды или космического пространства). Одновременно экологизация экономических процессов ведёт к превращению в объекты собственнических взаимосвязей таких ресурсов, которые ранее воспринимались как «ничейные» (воздух, минеральные и рыбные ресурсы Мирового океана, воды рек, особенно – протекающих по территории нескольких стран и т.д.); в последнее время обострилась проблема собственности на ресурсы Арктики. Данные процессы, как было отмечено, придают новому способу производства атрибуты глобального и экологического; однако этим новым объектам отношений собственности присущи обычные для традиционных видов экономических благ качества редкости и ограниченной воспроизводимости в процессе труда.
В то же время, как было отмечено в предыдущей главе, принципиально иными воспроизводственными свойствами характеризуется информация, превращающаяся в системе нового способа производства в доминантный объект собственнических взаимосвязей и определяющая сущностную специфику этого способа производства. Поскольку экономический базис общества трансформируется в «экономику знаний», а информация превращается в главный ресурс и результат производственного процесса, то в современных условиях роль собственности на информацию становится аналогична роли собственности на личность работника и на землю в доиндустриальную эпоху и собственности на машинные орудия производства при капитализме. (На политико-экономическом уровне анализа различия между понятиями «собственность на знания», «собственность на информацию», «интеллектуальная собственность», «интеллектуальный капитал» и т.п. являются малозначащими).
В качестве объекта собственности и формы богатства информация обладает рядом особенностей, качественно отличающих её от исторически предшествующих видов доминантных объектов. Во-первых, это неуничтожаемость в процессе потребления и неограниченная воспроизводимость при исчезающе малых затратах трудовых и иных ресурсов. Данная особенность ведёт к радикальной трансформации как отношений собственности, так и рыночных взаимодействий. Сохраняемость в процессе потребления и малозатратная воспроизводимость ведёт в перспективе к преодолению принципа ограниченности основного производственного ресурса и основной формы богатства, что, как было отмечено в первой главе, создаёт предпосылки для перехода от экономической к постэкономической цивилизации. В системе рыночных отношений радикально трансформируется ценовой механизм, поскольку сохранение информации как товара и у продавца, и у покупателя – участников некоторой исходной сделки - создаёт возможность для последующей «цепной реакции» продаж при минимальных и всё снижающихся издержках воспроизводства.
Во-вторых, рассмотренная особенность информации как объекта собственности порождает и диалектическую противоречивость её субъектного воплощения. Экономическая реализация собственности всегда связана с присвоением дохода, обусловленного экономическим движением некоторого объекта. С одной стороны, индивидуальные и коллективные собственники информации стремятся монополизировать свои права на доходы, являющиеся результатом экономического использования произведенной ими или находящейся в их распоряжении информации. Отсюда – возникновение разнообразных форм присвоения на базе интеллектуального капитала и развёрнутой системы защиты прав интеллектуальной собственности. С другой – специфика экономических параметров воспроизводства информации, её «просачивающийся» характер в качестве производственного ресурса, широкие возможности имитации продукта и многообразие вариантов использования однажды проявивших себя тем или иным образом знаний – порождают тенденцию многосубъектности, а в пределе – всеобщности присвоения информации, её всеобщего распространения и возможности использования любым субъектом. Поэтому, например, заметная в последнее время активность деятелей шоу-бизнеса по ограничению аудио-, видео- и компьютерного тиражирования их продукции – вполне объяснимая с точки зрения как их экономических интересов, так и вообще традиций экономической цивилизации – выглядит всё же утопично и напоминает, в принципиально-методологическом плане, попытки английских колониальных властей установить в Северной Америке западную границу продвижения переселенцев из Европы в целях воспроизводства аграрной системы лендлордизма. Интеллектуальной собственности, наряду с обычными механизмами частного и общественного субъектного воплощения, присуща «промежуточная форма - так называемая "просачивающаяся" собственность, которая представляет собой инновационную научно-техническую информацию, которую нельзя закрепить патентами и лицензиями на сколько-нибудь длительный срок в связи с возможностями имитации созданной на ее основе продукции в видоизмененном виде»[756].
Ещё более рельефно несоответствие традиционных форм присвоения – всеобщности информации как объекта собственности – предстаёт в попытках осуществить приватизацию некоторых «известных всем» сведений под предлогом защиты частной интеллектуальной собственности. Такие попытки предполагают реанимацию формационно предшествующих отношений собственности применительно к качественно новым технологическим объектам и аналогичны опыту создания мануфактурного производства на Урале на базе крепостнически организованного труда. Каких-то частичных результатов при этом добиться можно, но в цивилизационном плане такие попытки бесперспективны, и прежде всего – экономически не эффективны. «Знания являются ключевым ресурсом для производства новых знаний; повышение «цены» знаний (как следствие ужесточения стандартов охраны прав на интеллектуальную собственность) может привести к сокращению их производства. Существует также озабоченность тем, что избыточные расходы на науку нередко преследуют цель превратить «известное всем» в форму, которую можно присвоить. Хотя в принципе этому должны противостоять стандарты новизны, на практике водораздел между новшеством и «известным всем» не очевиден, и ужесточение правового режима охраны прав на интеллектуальную собственность, скорее всего, приведёт к ошибочной приватизации общественных знаний, таким образом создавая стимулы для неверного направления интеллектуальной энергии»[757].
В-третьих, особенности информации как объекта собственности по-разному проявляют себя применительно к процессам производства и процессам передачи новых знаний. В первом случае объектом присвоения выступают сами знания; во втором ключевое значение приобретают материально-вещественные носители знаний. Соответственно, решающая социально-экономическая роль принадлежит либо личности работника - производителя и собственника новых знаний, либо собственнику материальных объектов – средств хранения и передачи информации. Этим объясняется как огромное влияние в современном мире собственников СМИ, так и факт извлечения доходов субъектами, предоставляющими услуги по включению других субъектов в функционирование системы Интернет, хотя сама эта система никому не принадлежит, никем не управляется в монопольно-собственническом плане и может рассматриваться в качестве объекта всеобщей всемирной собственности.
В-четвёртых, современным видам информационной продукции присуще свойство быстрой обновляемости; удвоение глобально-значимой информации происходит менее чем за 20 месяцев. Это не только придаёт высокий динамизм всей экономической системе, повышает степень её неопределённости, но и изменяет соотношение сил в конкурентной борьбе собственников. Решающее значение приобретает новая информация, а её собственниками далеко не всегда оказываются те же субъекты, которые владели ключевыми информационными ресурсами ранее. Конкретное проявление быстрое изменение соотношения сил собственников, неизвестное и невозможное в предшествующих способах производства, находит в постоянном возникновении новых производств, отраслей, рыночных ниш. При этом доходы собственников прежних ресурсов, в том числе информационных, как правило, сохраняются и в абсолютном выражении даже увеличиваются, но доминантная социально-экономическая роль переходит к собственникам новых ресурсов и видов производств (пример – производство ПК, программного обеспечения и иных информационных продуктов и технологий). Таким образом, изменение объектного содержания отношений собственности оказывает многостороннеее воздействие на модификацию их субъектной структуры.
Модификация структуры отношений собственности. Анализ межсубъектных взаимодействий и противоречий в процессе присвоения благ составляет специфику политико-экономического подхода к исследованию структуры отношений собственности как социальной формы присвоения; но при изучении эволюции структуры собственности необходимостью становится отражение модифицирующего воздействия изменений в материальном содержании объектов присвоения (а, в связи с этим, объектно-субъектных взаимосвязей) и формоорганизующей роли юридических норм. Содержание и структура отношений собственности предопределены объективно – состоянием системы производительных сил и необходимыми в этой системе способами присвоения факторов и результатов производства; усложнение этой системы в настоящее время, усиление степени взаимосвязи элементов в её рамках и рост разнообразия форм их взаимодействий ведёт к адекватной модификации социальной оболочки функционирования производительных сил.
В связи с этим, модификация структуры отношений собственности проявляется, прежде всего, в преодолении одновариантности объектно-субъектного воплощения, преобладавшей в индустриальную эпоху. Воспроизводственное функционирование одного и того же объекта, в условиях углубляющегося разделения труда, усложнения форм кооперации и координации труда, обеспечивается деятельностью всё большего количества субъектов и посредством всё более многообразных связей между ними; это же многообразие ведёт к тому, что экономические интересы отдельного субъекта оказываются обусловлены функционированием различных производственных объектов. Множественность субъектов, в разной степени и в разных формах извлекающих доходы в процессе экономического движения объекта и, в то же время, множественность объектов, являющихся источниками доходов для одного и того же субъекта – таковы важнейшие факторы усложнения структуры отношений собственности в настоящее время.
Вариантность структуры объектно-субъектного и обусловленного им межсубъектного воплощения отношений собственности – это материальная основа того «расщепления» пучка полномочий и правомочий собственника, о котором ведут речь современные теории прав собственности. "Вместо одномоментного превращения частнохозяйственных единиц в государственную собственность (либо путем насильственной экспроприации, либо поэтапной национализации), предполагается гораздо более длительный путь постепенного ограничения прав и прерогатив собственника. Теоретической основой такого подхода стал тезис, ... согласно которому категория собственности не является "неделимой" - напротив, собственность выражает свою сущность через различные функции, которые довольно легко могут быть разделены и поделены между различны- ми субъектами"[758].
Средством извлечения доходов во всё большей мере становится сегодня не всеобъемлющая система собственнических полномочий, а их некоторая часть, доля, сторона. В условиях современного рынка эти доли, стороны собственнических полномочий и возможности присвоения обусловленных ими или их комбинациями доходов превращаются в объекты разнообразных сделок: обмена, купли-продажи, сдачи в аренду, передачи менеджерских функций, трастовых и фьючерских операций и т.д.
На первый взгляд, может показаться, что множественность объектно-субъектных воплощений ведёт к повышению степени «размытости» и усложнению спецификации отношений собственности, предполагающей конкретизацию и детализацию собственнических полномочий. В действительности, именно в ходе и в связи с «расщеплением» пучка собственнических полномочий, многосубъектностью их воплощений и возникает необходимость и возможность всё более точного определения структуры источников доходов; с другой стороны, спецификация институционально закрепляет ответственность и гарантирует доходы, обусловленные той или иной долей «расщеплённой» совокупности экономических благ в процессе их движения и присвоения. Современная спецификация собственности позволяет подчинить рыночному регулированию не только экологические (главными образом, негативные) экстерналии, о которых шла речь в предыдущей главе, но и иные многообразные негативные и позитивные экстерналии, рост количества и значения которых обусловлен нынешним «уплотнением» и усложнением рыночных взаимосвязей.
На базе современного развития производительных сил и адекватных им отношений собственности происходит модификация юридических форм хозяйствования. В число юридических атрибутов собственности, наряду с традиционными формами пользования, владения и распоряжения и в процессе их конкретизации, ныне включаются всё новые элементы. Среди них наиболее важны права на доход, на безопасность, на возмещение ущерба, а также негативное «право», т.е. ответственность за негативные экстерналии и, прежде всего, - за экологически вредные последствия эксплуатации объекта собственности. Чёткая юридическая фиксация прав и ответственности хозяйствующих субъектов выступает как важнейшая надстроечная форма объективного экономического процесса спецификации собственнических полномочий, регулирования противоречий, совершенствования структуры и, в целом, повышения эффективности реализации отношений собственности.
20.2. Современные формы взаимосвязи труда и собственности
Диалектически противоречивая взаимосвязь непосредственных создателей благ, работников, и субъектов первичного присвоения результатов производства, собственников (упрощённо-терминологически представленная как «взаимосвязь труда и собственности») объективно является основным производственным отношением и воплощает основное противоречие системы производственных отношений. Данная экономическая взаимосвязь играет ведущую социальную роль в рамках того исторического интервала развития экономической цивилизации, начало которому было положено возникновением прибавочного продукта, а завершение будет обусловлено преодолением доминантности производства вещных форм благ в развитии и функционировании социальной формы движения. Вплоть до позднеиндустриального периода магистральное направление цивилизационного развития было связано с поляризацией социально-экономических качеств труда и собственности, с остроконфликтными формами противоречий между ними. Общеэкономическая связь производства и потребления выражалась через внешнее классовое противостояние работников - первичных субъектов труда, и собственников – первичных субъектов потребления. Противоречия между ними порождали многочисленные социальные потрясения и были источником представлений о несправедливости общественного мироустройства и необходимости его изменения.
В условиях постиндустриального перехода, на основе значительного увеличения объёмов производства и потребления традиционных форм благ и уменьшения зависимости социальной жизнедеятельности от вещных форм богатства, получила развитие тенденция преодоления остроконфликтности интересов работников и собственников; наметилось сближение социально-экономических качеств труда и собственности. Данная тенденция реализуется в настоящее время в развитых странах в нескольких основных формах.
Труд и собственность в системе многоукладной смешанной экономики. Технико-технологическая разнородность, присущая элементам современных производительных сил, является причиной существования и взаимодействия различных технических и социальных способов присвоения, разных форм собственности, на базе которых возникают и функционируют особые уклады в хозяйственной системе, формируется система смешанной экономики[759]. Многоукладность в той или иной степени присутствует в любой конкретной системе хозяйственной организации, но в условиях господства классических формационных типов хозяйствования существует и один доминирующий экономический уклад, количественно и, что самое главное, - качественно преобладающий над прочими и подчиняющий их себе. В переходные же периоды имеет место равнопорядковость укладов в количественном и качественном аспектах, вариантность форм их эволюции и возможностей проявления через них новых тенденций развития производительных сил, собственности и организации труда.
В условиях классического капитализма господствовала индивидуальная капиталистическая собственность; на монополистической стадии ведущая роль перешла к частнокорпоративной собственности; развитие же государственно-монополистического капитализма привело к возникновению современной смешанной экономики, в рамках которой в качестве равнопорядковых хозяйственных сил взаимодействуют частно-индивидуальный, частно-корпоративный, государственный секторы экономики, а также смешанные частно-государственные предприятия, кооперативные и семейные хозяйственные единицы и т.д. Современная смешанная экономика характеризуется переплетением функций и форм хозяйственной деятельности предприятий разных секторов, отсутствием чётких границ между укладами. В решении таких ключевых проблем, как научно-технические инновации, структурная перестройка экономики, вопросы занятости и социального обеспечения – приоритетными в разных аспектах оказываются действия и государства, и частных фирм, индивидуальных и корпоративных, и предприятий муниципального сектора.
Вместе с тем, рост обобществления экономики проявляется в прогрессирующем ограничении роли и традиционных форм реализации частной собственности. Речь идёт не столько о количественных параметрах её функционирования (хотя доля государственного сектора в экономике, в крупных временных масштабах, имеет устойчивую тенденцию к росту), сколько о качественной трансформации системы взаимосвязи труда и собственности в рамках частных предприятий. Из числа традиционных функций и прерогатив частного предпринимателя остаются и даже усиливаются стоящие перед ним задачи по развитию хозяйственной инициативы, внедрению технических, экономических и организационных новаций, поиску путей роста конкурентоспособности. В то же время, содержание и характер взаимоотношений труда и собственности, социально-экономический статус и права работников, механизмы разрешения конфликтов во всё большей степени выходят за пределы частных отношений между предпринимателями и наёмным наёмным персоналом, частных сделок на рынке труда и превращаются в объекты общественного регулирования. За юридическим титулом частной собственности развивается процесс формирования посткапиталистических производственных отношений. Государственные институты, профсоюзы и иные общественные организации во всё большей степени контролируют вопросы, связанные с условиями найма и увольнения, оплаты и безопасности труда, включения работников в процесс управления, присвоения ими не только необходимого, но и элементов прибавочного продукта, соблюдения социальных прав и гарантий. Всё это свидетельствует о значительной формализации частной собственности, о переходе ряда её сущностных атрибутов в сферу общественного регулирования, об «изъятии» у частного собственника ранее принадлежавших ему прерогатив не только в технических аспектах организации производства (о чём шла речь в связи с рассмотрением закономерностей экологизации производства), но и в его отношениях с наёмными работниками.
Проблема трансформации отношений собственности, таким образом, не сводится к формированию многоукладной смешанной экономики. Внутри каждого из укладов развиваются сходные процессы модификации взаимосвязи труда и собственности. Однотипность данных процессов предопределена, прежде всего, экономически; она обусловлена объективным возрастанием роли «человеческого капитала», конкурентными преимуществами микро-, мезо- и макроэкономических систем, наиболее эффективно использующими потенциал человеческого капитала, учитывающими усиление взаимного влияния экономических и социальных факторов в современной экономике.
Государственное правовое и административное воздействие на технические, финансовые и коммерческие параметры частноорганизуемого производства, на отношения труда и капитала, механизмы перераспределения общественного продукта через налоговую и трансфертную системы выступают как конкретные формы роста обобществления производства, трансформации собственности и «расщепления» пучка собственнических полномочий. Об уменьшении сферы преобладания традиционных форм реализации частной собственности свидетельствуют цифры, показывающие долю расходов государства в ВВП. Эта доля по совокупности стран, входящих ныне в ОЭСР, составляла в 1870 г. – 8%, в 1919 – 15%, в 1937 г. – 21%, в 1980 г. – 44%, а ныне превысила 50%; в некоторых же из стран «социально ориентированной рыночной экономики» она превышает две трети валового продукта. На этой основе преодолевается существовавшая ранее однозначная зависимость между юридической формой собственности и уровневой реализацией экономических интересов, когда индивидуальная частная собственность была почти исключительно ориентирована на интересы отдельного индивида, корпоративная - на интересы совокупности собственников, а государственная – на интересы господствующих в обществе классов, групп и слоёв населения. Ныне посредством налогов и трансфертов, механизмов распределения прибыли часть доходов собственника в любом секторе экономики присваивается этим собственником, часть, с учётом перераспределения, превращается в доходы работников (в дополнение к обычным формам заработной платы), часть используется в интересах совокупности людей, проживающих на территории некоторого региона, часть поступает в общегосударственный бюджет и используется в интересах общества в целом. Происходит взаимное пересечение разноуровневых потоков доходов и, соответственно, форм реализации экономических интересов.
Для отдельно взятого работника всё менее значащим становится вопрос о том, в каком секторе экономики, на предприятии какой формы собственности он трудится. В любом секторе, на любом предприятии возрастают требования к качеству рабочей силы, действуют однотипные условия найма, организации и оплаты труда, обеспечиваются социальные гарантии. Заключая договор найма с любым конкретным работодателем, человек сегодня в развитых странах как бы заключает договор с обществом в целом, берёт обязанности перед обществом и поступает под его защиту в качестве работника и субъекта присвоения не только необходимого, но и части прибавочного продукта (в том числе, и через систему государственного социального обеспечения). Между тем, присвоение прибавочного продукта – это одна из сторон социально-экономического качества собственника.
Как и другие члены общества, наемные работники включаются в присвоение прибавочного продукта через государственные фонды социального назначения.Превращение значительной части населения развитых стран в акци онеров ("диффузия собственности и капитала") ведет к увеличению доли тех же работников в присвоении совокупного прибавочного продукта через дивиденды. Своеобразные черты социально-экономической новизны в современных условиях приобрело соучастие в капитале страховых и пенсионных фондов, занимающих ключевые места в рыночной инфраструктуре (в США число пайщиков пенсионных фондов превышает половину самодеятельного населения, в связи с чем появилась концепция о "социализме пенсионных фондов"). Ощутимую долю в доходах лиц наемного труда составляют осуществляемые в разных формах выплаты из прибыли предприятий-работодателей. В Великобритании в 90-е гг. удельный вес работников, охваченных различными системами участия в прибылях, составил: в электротехнике и приборостроении -32%, в торговле - 34%,в сфере финансов – почти 70%.
Из сказанного выше вовсе не следует, что в настоящее время вопрос о собственности теряет своё значение, что отношения собственности становятся малозначащими, формальными и сводятся лишь к юридическим определениям, что собственность, как иногда утверждают, вторична относительно богатства и т.д. Собственность причинно зависима лишь от такой формы богатства общества, как производительные силы, социальной оболочкой функционирования которых она является, что же касается потребительского богатства, то степень благоприятности условий их создания определяется как раз эффективностью способов присвоения и экономического использования факторов производства, т.е. отношениями собственности. Собственность реализуется как экономическая власть в обществе (а на этой основе - как политическое, правовое, идеологическое господство), и процессы создания богатства зависят от степени прогрессивности экономической власти. Социально-экономическая трансформация, о которой идёт речь, характеризуется изменением соотношения форм собственности, появлением её новых исторических разновидностей, а вовсе не уменьшением роли собственности вообще. Это наглядно доказывается быстрым и эффективным развитием макро- и микроэкономических систем, стремящихся к использованию возможностей прогрессивных форм собственности, и отставанием тех систем, в которых консервируются или, тем более, искусственно внедряются устаревшие формы отношений собственности.
В целом, можно отметить, что развитие многоукладности в системе современной смешанной экономики, взаимодействие между укладами и механизмы «расщепления» пучка правомочий собственников выступают как формы модификации отношений собственности в условиях нынешнего переходного состояния экономической цивилизации и порождают тенденцию сближения социально-экономических качеств собственности и труда. Эта же тенденция реализуется в процессах демократизации собственности.
Развитие процессов демократизации собственности. Распространение акционерной формы собственности и преодоление ограничений на минимальную величину номинала акций привело к тому, что во многих развитых странах значительная, а в некоторых – и большая часть населения превратилась в совладельцев акционерного капитала. Эти процессы получили поддержку со стороны государства – средства, направляемые наёмным персоналом на приобретение акций государственных и частных корпораций, стали освобождаться от налогов; при проведении приватизации получила распространения практика выпуска так называемых «народных акций», льготные условия приобретения которых сделали их доступными для широких слоёв населения. Например, 60% акционерного капитала фирмы «Фольксваген» в ходе её приватизации было распродано в форме «народных акций».
Данные процессы, получившие название «распыления», «диффузии» собственности, «демократизации капитала» стали рассматриваться некоторыми теоретиками как основное направление трансформации отношений собственности в современных условиях. Возникла концепция «революции в собственности», прогнозирующая постепенное превращение всего населения в акционеров, а, связи с этим, - преодоление классовых различий и противоположности труда и собственности; этому же должно способствовать соучастие в капитале страховых и пенсионных фондов (число пайщиков которых, например, в США превышает половину самодеятельного населения и которые превращаются в ведущий элемент финансового капитала, оттеснив с этих позиций банки традиционного типа). «Диффузия собственности» стала приобретать глобальные формы в связи с ростом масштабов деятельности ТНК, крупнейшие из которых имеют миллионы акционеров, проживающих в десятках стран на всех континентах.
Безусловно, распространение акционерной формы собственности является одним из симптомов роста обобществления производства, что проявляется не только в росте числа акционеров среди населения, но и в увеличении доли государства в акционерном капитале частных корпораций. Однако в аспекте динамики соотношения социально-экономических качеств труда и собственности рассматриваемые процессы выглядят неоднозначно. Распространение акций малого номинала ведёт к концентрации средств всех слоёв населения в руках финансовой олигархии и может способствовать росту экономической дифференциации в обществе. Для типичного акционера из числа наёмных рабочих (кроме занятых на предприятиях, внедряющих системы типа ESOP) средний размер годового дивиденда редко превышает сумму заработка за несколько дней; в то же время, каждое из семейств, входящих в состав финансовой олигархии, как правило, имеет на порядок больше акций, чем все рабочие той или иной страны. В США 10% семей владеют 90% акций, находящихся в руках у населения; при этом одному проценту самых богатых семей принадлежит 60% всего акционерного капитала; количество же владельцев половины корпоративных акций составляет сотые доли процента населения страны, а четверть корпоративных акций, в подавляющем большинстве случаев дающая возможность контроля над фирмами, находится в руках собственников, доля которых в населении исчисляется тысячными пунктами процента. Последние десятилетия ХХ в. не выявили устойчивой тенденции сближения социально-экономических качеств труда и собственности посредством диффузии акционерного капитала среди мелких внешних держателей, а в некоторых странах, например в США, этот процесс сочетался с ростом поляризации собственности и дифференциации доходов.
Гораздо более устойчивы и динамичны факторы демократизации собственности, обусловленные превращением части прибыли фирм в элементы доходов наёмного персонала и включением наёмных работников в процессы управления на всех уровнях организационно-административной структуры предприятий. Эти процессы затрагивают как корпорации традиционного типа, так и, в наибольшей степени, - те фирмы, в которых реализуются различные варианты превращения наёмных работников в совладельцев капитала. В некоторых странах участие работников в прибыли фирмы является обязательным, независимо от того, выступают ли они совладельцами или нет; так, во Франции – для всех фирм с числом занятых более 50 человек, в Финляндии – в соответствии с законом «О рабочих фондах»; во многих случаях введение систем участия в прибыли осуществляется по решению большинства работников фирмы или профсоюза и т.д. В Великобритании, как отмечено выше, уже в 90-е гг. в динамично развивающихся отраслях машиностроения, в приборостроении и электротехнике треть наёмных работников была охвачена различными системами участия в прибылях; в сфере финансов этот показатель достиг 70%.
Наибольший экономический и социальный эффект достигается в том случае, если трансформация собственности на микроуровне предполагает изменение принципов распределения доходов и включение наёмных работников в присвоение прибавочного продукта наряду с превращением их в юридических совладельцев предприятий. Получили известность многообразные формы и комбинации соучастия работников в капитале своих фирм – это обычная покупка акций, покупка за счёт премий, различные варианты льготной продажи (в частности, с помощью государственных кредитов), «рабочий акционариат», выкуп в рассрочку (в том числе, в счёт будущей прибыли), формирование собственности профсоюзов и др. Различные варианты программ по стимулированию превращения работников в совладельцев предприятий действуют в настоящее время более чем в 100 странах. Широкую известность получила действующая в США с середины 70-х годов программа ESOP, в ходе реализации которой к началу 90-х годов доля занятых на предприятиях, полностью или частично принадлежащих работникам, достигла десятой части совокупных трудовых ресурсов, и этот показатель в последующем увеличивался примерно на 10% ежегодно. К настоящему времени в США принято уже около двух десятков законов о развитии различных программ типа ESOP; у третьей части реализующих эти программы фирм более половины капитала принадлежит работникам. В Швеции свыше четверти всех предприятий перешли в полную собственность работников[760].
Новый характер взаимосвязи труда и собственности ведёт к значительному росту эффективности производства. Конкурентные преимущества становятся ощутимы уже в тех случаях, когда работникам принадлежит всего десятая часть капитала фирмы; если же их доля достигает половины акционерного капитала, то он растёт в 2-4 раза быстрее, в чем в обычных корпорациях. В США рентабельность компаний, применяющих ESOP, в полтора раза выше средней. Известны многочисленные примеры резкого роста эффективности, явившегося результатом изменения отношений собственности на предприятиях. «Когда убыточный сталелитейный завод «Узертон Стил Компани» в Западной Виргинии был выкуплен его 10-тысячным трудовым коллективом, то уже через два года по показателю прибыльности на 1т стали он обошёл все другие заводы в стране. Есть много и других примеров подобного рода»[761]. Рост конкурентоспособности предприятий, полностью или частично принадлежащих работникам, ведёт к адекватной динамике рыночного курса их акций: в Великобритании во второй половине 90-х годов цены акций таких предприятий росли втрое быстрее, чем у обычных фирм; в США показатель аналогичного опережения за тот же период времени составил 37%.
Трансформация отношений собственности затрагивает и такой атрибут собственнических полномочий, как управление производственным процессом. Демократизация управленческих функций на предприятиях, с одной стороны, определяется необходимыми требованиями современной конкурентной борьбы; с другой – обусловлена возможностями, порождаемыми юридическими, организационными и психологическими следствиями превращения наёмных работников в совладельцев капитала фирм. Происходит как бы «сдвиг» механизма принятия управленческих решений на нижестоящие уровни административно-производственной организации фирм. Рост требований к профессиональным качествам менеджеров сочетается сегодня с реальным вовлечением в процессы принятия управленческих решений широкого круга работников, приобретающих качества субъектов экономической власти наряду с собственниками-рантье и профессиональными управленцами[762]. Демократизация управления, усиление творческого начала в деятельности работников как управленцев – ещё один важнейший резерв роста эффективности производства и конкурентоспособности фирм; в компаниях, практикующих современные формы вовлечения наёмных работников в принятие управленческих решений, только за счёт этого фактора производительность труда – на 15%, а норма прибыли – на треть выше, чем в фирмах, использующих традиционные управленческие модели. Подобные результаты являются следствием преодоления бюрократизма, авторитарного и технократического управления в рамках корпораций и отражают реализацию собственнических полномочий работников не только в присвоении результатов труда, но и на всех фазах воспроизводственного процесса.
Приобретение наёмными работниками качеств субъектов управления некоторые исследователи трактуют как «третью революцию в собственности» (понимая под первой – широкое распространение акционерной формы собственности, а под второй –«революцию управляющих»). Иногда говорят также о «второй управленческой революции» – если первая ознаменовалась отделением управления от собственности, превращением менеджеров в автономных субъектов принятия экономических решений и субъектов экономической власти, то современные процессы в управленческой сфере ведут к «воссоединению» собственности и управления, но на новом уровне и в новой форме, когда качества собственника и управленца становятся во всё большей степени присущи обычному работнику, превращающемуся из «наёмника» в совладельца капитала.
Сближение, а в перспективе – соединение социально-экономических качеств труда, собственности и управления ведёт к глубинным формационным преобразованиям основного производственного отношения, основного противоречия и всей системы базисных отношений. Очевидным становится как преодоление традиционных атрибутов частной собственности, так и, в более широком плане, - появление ростков посткапиталистических производственных отношений. Ещё более наглядно новая формационная природа взаимосвязи труда и собственности проявляется в функционировании современного «интеллектуального капитала».
Труд и собственность в функционировании «интеллектуального капитала». Извлечение доходов, порождаемых теми или иными достижениями в сфере интеллектуальной деятельности, можно наблюдать на всех этапах развития экономической цивилизации. Однако в условиях перехода к постиндустриально-информационному способу производства интеллектуальная собственность и интеллектуальный капитал приобретают качественно новую роль. Именно эти социально-экономические феномены превращаются в главную форму преодоления противоположности между трудом и собственностью. Объективный характер тенденции преодоления этой противоположности проявил себя в течение ХХ века во многих вариантах, не всегда успешных и эффективных. Это и внешне-надстроечное обобществление производства в системе командной экономики, и «диффузия» акционерной собственности, и «революция менеджеров», и развитие коллективной собственности работников, о чём шла речь выше. Но по мере развития постиндустриальных информационных технологий всё более очевидным становится тот факт, что главное направление формационной модификации отношений собственности - это соединение в одном лице качеств создателя и носителя интеллектуальных форм богатства, субъекта интеллектуального труда и субъекта присвоения доходов, возникающих в результате этого труда.
Интеллектуальный капитал, интеллектуальные формы богатства воплощаются, прежде всего, в личности их создателя – работника творческого, преимущественного умственного труда. Вместе с тем, важнейшей материальной предпосылкой формирования и функционирования современного интеллектуального капитала является развитие информационных систем и появление компьютеризированных рабочих мест, резко расширяющих возможности творческого умственного труда; ключевой социальной предпосылкой выступает развитие образования и других средств повышения и реализации творческого потенциала личности. В США среди людей в трудоспособном возрасте доля лиц с полным высшим образованием выросла с 25,9% в 1970 г. до 56,1% в 1995 г. и до 60% в 2007 г., причём в абсолютном выражении количество высокообразованных людей возросло в пять раз; по специальностям чисто умственного труда в середине 80-х годов в этой стране работало около 24 млн. чел., в середине 90-х – более 35 млн., в настоящее время – около 50 млн. человек.
В результате соединения качеств интеллектуального труда и интеллектуальной собственности в личности работника происходит резкая активизация творческого потенциала и динамизма социумов постиндустриального типа; преодолевается не только противоположность труда и собственности, но и различие между рабочим и свободным временем. «Накопился огромный потенциал индивидуальностей, творчески мыслящих исследователей, изобретателей и организаторов – людей, остро чувствующих веяния времени. Эта сфера ежегодно рождает сотни тысяч изобретений, неожиданных идей и товаров… Всё их рабочее время воспринимается как свободное, время подлинной жизни. Вся их собственность подчиняется новой целевой функции… Частнопрактикующий врач, учитель, архитектор, юрист, самостоятельно работающий учёный, изобретатель и другие научно-технические, творческие работники, действуя самостоятельно, без указки и контроля сверху, способны максимально использовать свои профессиональные знания и инновационные способности. Они успешно решают сложнейшие нестандартные задачи, выполняя своё дело как призвание, как творчество, как продолжение своего свободного времени, не зная границ между ним и своим делом»[763]. Что же касается формально-экономической реализации интеллектуальной собственности, то, в качестве одного из её проявлений (хотя и далеко не исчерпывающего) можно рассматривать дифференциацию доходов между группами людей с разным уровнем образования: в США среднегодовые доходы специалистов с полным высшим образованием составляли в середине 90-х годов более 60 тыс. долл., что примерно в три с половиной раза выше, чем у лиц с неполным средним образованием.
Интеллектуальное богатство, будучи во многих аспектах неотделимо от личности его создателя и носителя, выступает как воплощение новой исторической формы индивидуальной собственности; в то же время, её индивидуализированные качества диалектически сочетаются с формами коллективного и общественного присвоения. С технологической стороны степень использования потенциальных возможностей индивидуализированного компьютерного рабочего места зависит от включения в информационные потоки посредством присоединения персональных компьютеров к широким компьютерным сетям, вплоть до глобальных. Явно выявляется зависимость интеллектуальной деятельности личности от совокупного интеллектуального богатства общества. Индивидуализация рабочих мест на базе персональных компьютеров воплощает, в то же время, рост степени обобществления производства в условиях его современного информатизационного единства; интеллектуальная собственность предстаёт как синтетическая форма индивидуально- коллективно-общественной собственности.
Одним из проявлений того, что получило в теоретической литературе название «поливладения интеллектуальной собственностью», является увеличение инвестиций фирм в «человеческий капитал» и извлечение, благодаря этому, дополнительных доходов. Понятие «человеческого капитала» рассматривается как более широкое сравнительно с понятием «интеллектуального капитала»: фирмы расходуют средства не только на профессиональную подготовку и переподготовку персонала, но и на повышение общего образовательного и культурного уровня работников, на улучшение условий их отдыха и быта, на формирование благоприятного психологического фона и творческой атмосферы в коллективе. Уходит в прошлое принцип внешнего воспроизводства профессиональных и личностных качеств рабочей силы и приобретения её на рынке труда в готовом виде; сегодня стратегической задачей фирмы становится «выращивание» собственной рабочей силы с уникальными свойствами; соответствующие расходы относятся на показатели формирования основного капитала, подлежащего амортизации. Ещё в начале 90-х годов такие фирмы, как «Боинг» и «Ксерокс» тратили каждая более 200 миллионов долларов ежегодно на переподготовку рабочей силы.
Уникальные свойства «выращенной» подобным образом рабочей силы составляют достояние фирмы, ведут к преимуществам в конкурентной борьбе, создают возможности для монополизации тех или иных секторов рынка, часто – посредством формирования принципиально новых «рыночных ниш». Возникающая в фирмах «коллективная ноосфера», поле творческого взаимодействия, состязательности и сотрудничества работников способствует «интеллектуальным прорывам», инновационным находкам, экономический потенциал которых создаёт условия для извлечения монополистической сверхприбыли. Важно, что эта монополия имеет интеллектуальный характер, и даже если она существует временно, уникальность сосредоточенного в фирме интеллектуального капитала создаёт возможности для успешной реализации стратегий развития. Именно приоритетностью роли «невидимого» коллективного интеллектуального капитала фирм объясняется значительное усиление в последние годы эффекта разрыва между формально-бухгалтерской балансовой стоимостью компаний и их рыночной ценой. Разрыв может достигать десятков и сотен раз, причём в наибольшей степени данный феномен наблюдается в отношении фирм, действующих в сфере новейших информационных технологий. В 1995 г. концерн ИБМ купил за 3,5 млрд. долл. компанию «Лотус Дивелопмент», балансовые активы которой составляли 230 млн. долл.; реализация программы Windows-95 довела соотношение рыночной и балансовой стоимости фирмы «Майкрософт» до 12:1, при этом её рыночная оценка превысила оценку крупнейшей в США корпорации-экспортёра – «Боинг»; фирма «Нетскейп», разрабатывающая программы для работы в системе Интернет, имеет 50 сотрудников и фонды на 17 млн. долл., а её рыночная оценка в 1997 г. составляла 3 млрд. долл. - и т.д. Существуют значительные сложности и спорные моменты в определении количественных параметров интеллектуального капитала и связанных с ним показателей человеческого и структурного капитала фирм; эти проблемы становятся специальным предметом исследования в новых направлениях экономической теории. В книге «Креативный класс» (2007 г.) Р. Флорида отмечает, что «креативный класс состоит из людей, создающих экономические ценности»[764].
Синтетическая социальная природа интеллектуальной собственности, многосубъектность её реализации, поливладение ресурсами интеллектуального и человеческого капитала отражается в настоящее время в деятельности многих общегосударственных структур и муниципальных образований. Их роль проявляется, прежде всего, посредством инвестиций в человеческий капитал; общеизвестно, что данная форма инвестиций характеризуется наиболее высокой степенью рентабельности. Ещё в первой половине 70-х годов основные средства учреждений здравоохранения США превзошли все капиталовложения в сельское хозяйство, способное прокормить население не только этой страны, но и значительной части мира; к 2000 году затраты на образование, здравоохранение и социальное обеспечение превысили валовые частные и государственные инвестиции в 4 раза. В отношении инвестиций этого рода трудно отделить «чисто» экономические необходимости от социальных; хозяйственные потребности здесь переплетаются с более широким тенденциями гуманизации общественного развития. Приведенные цифры не менее важны для понимания социально-экономической природы постиндустриального общества, чем данные о сравнительной динамике совокупных затрат на приобретение традиционных для индустриальной эпохи средств производства, с одной стороны, и затрат на приобретение компьютеров и телекоммуникационного оборудования – с другой. В США в течение достаточно длительного времени сумма первых устойчиво находится на уровне порядка 110 млрд. долл. в год, тогда как величина вторых возросла с 49 млрд. долл. в 1982 г. до 86 млрд. долл. в 1987г., а в 1991 г. превзошла затраты на приобретение традиционных (хотя и постоянно обновляемых) средств производства индустриального типа, составив 112 млрд. долл., и этот рост продолжается со значительным ежегодным увеличением.
Вместе с тем, очевидно, что воспроизводство рабочей силы становится производным фактором от воспроизводства личности и всестороннего развития её способностей, а интеллектуальный капитал превращается в основную форму богатства общества и личности. В то же время, формационная новизна данных явлений делает условным и односторонне-ограниченным само использование термина «капитал» для обозначения возникающих отношений, аналога которым не было на предыдущих этапах развития экономической цивилизации[765].
Это же можно сказать о понятии «социальный капитал», под которым в последнее время стали понимать социальную структуру, формы её организации и самоорганизации, экономическую психологию, традиции, хозяйственный менталитет, механизмы заключения сделок и контроля за их выполнением и т.п. В таком понимании «социальный капитал» близок к «институциональному капиталу» общества; в некоторых аспектах здесь действительно можно вести речь о понятии капитала, т.к. степень совершенства институциональных структур, в том числе, их интеллектуальных составляющих, оказывает существенное влияние на способы создания и динамику богатства общества и индивида, на доминирующие методы извлечения доходов и сравнительную эффективность этих методов в разных экономических системах. Вместе с тем, развивающиеся процессы совершенствования социальной организации затрагивают гораздо более широкий спектр общественных отношений и закономерностей, чем те, которые традиционно соотносятся с понятием капитала. Переходное состояние современной цивилизации отражается в использовании терминов «собственность» и «капитал», адекватных в полной мере социально-экономическим реалиям предшествующей эпохи, для обозначения как действительно сохраняющихся общественных отношений этого типа, так и явлений новой социальной природы, воплощающих тенденции гуманизации и постэкономической трансформации общества.
20.3. Рынок и планирование в смешанной экономике
Тенденция синтеза рыночных и плановых начал. Трансформация первичных производственных отношений приводит в условиях смешанной экономики к модификации хозяйственного меха низма, и прежде всего - к изменению характера взаимосвязей между центром экономической системы и хозяйствующими субъектами, а также отношений хозяйствующих субъектов между собой и объективных принципов их внутренней самоорганизации. Успех НЭПа во многом был основан на эффективном сочетании плановых и рыночных начал регулирования экономики. Недостатки бюрократизации планирования не порождались сущностными свойствами планомерности и не соответствовали ее современным общемировым тенденциям. "Великая депрессия" и последовавшая за ней "кейнсианская революция" явились отражением невозможности функционирования экономической системы на базе современных производительных сил лишь посредством стихийного рыночного саморегулирования. Выявилась объективная необходимость общественного (прежде всего - государственного) воздействия на развитие экономики и, в частности, - государственного планирования макроэкономических процессов[766]. Реализация планов достигалась как административно-юридическими, так и экономическими, и в первую очередь - рыночными методами, что обусловило преодоление предшествующей антитезы плана и рынка; развитие получили взаимодействие и взаимодополнение плановых и рыночных форм экономических связей. Имевшие место попытки "разрыва" образующегося единого качества этих связей оказались малоуспешными.
Интеграция рыночных и плановых факторов присуща не только макроэкономическим, но и микроэкономическим уровням взаимодействий. Очевидно, что внутрифирменное планирование существовало всегда, так же, как и прогностическое моделирование рыночных параметров. ("Всегда и везде любая хозяйственная деятельность базируется на планах"[767].) В условиях монополизации достигается качественно более высокий уровень планомерного регулирования индивидуального воспроизводства; на базе же современных производительных сил планирование внутри- и межфирменных хозяйственных связей становится необходимой предпосылкой эффективного функционирования рынка и рыночных контрагентов. Объектом планомерного воздействия выступают цены, спрос, предложение, формы конкурентной борьбы и иные аспекты рынка.
Внутренний органический синтез рыночных и плановых начал, превращение их в качественно единую форму экономических взаимосвязей достигается на базе производительных сил постиндустриального типа. «При переходе к информационному обществу... меняется само содержание понятий "план" и "рынок", происходит их сближение, конвергенция. План теряет свои административно-командные, а рынок - стихийные черты, на первый план выдвигается их единство как метод согласования (консенсуса) независимых интересов с помощью многообразных, а не только стоимостных оценок... Обмен коммерческой информацией происходит на компьютерном уровне»[768]. Отношения между хозяйствующими субъектами строятся на основе рыночных принципов, но компьютерное моделирование практически всех возможных рыночных ситуаций, оптимизация решений и действий ведут к наполнению товарно-денежной оболочки планомерным содержанием. Поскольку основным товаром становится информация[769], а ее обработка, как отмечено выше, поддается точному исчислению, количественному измерению редуцированного труда, то, с одной стороны, возрастает степень точности стоимостных пропорций, а с другой, - стоимостные взаимосвязи, и прежде всего их денежные проявления, формализуются и превращаются во внешнюю модификацию планомерных экономических отношений.
Однако процесс этот неоднозначен - так, возникновение новых рыночных ниш хотя и обусловлено технико-производственной динамикой, но далеко не всегда оказывается результатом предшествующего планирования на макро- и микроэкономических уровнях. Появление же новых потребностей приводит к переструктурированию общественно-необходимых затрат труда и, соответственно, отраслевых пропорций посредством механизма закона стоимости. Необходимое в этом случае компьютерное планирование становится, в свою очередь, лишь формой реализации вполне содержательных рыночных закономерностей. Таким образом, современный этап развития смешанной экономики действительно характеризуется внутренним интегрированием, конвергенцией плановых и рыночных феноменов при общей тенденции усиления роли планомерных начал.
Хозяйственному механизму смешанной экономики присущи и другие черты гетерогенности. В целом, неоднородность соци-ально-экономического качества первичных производственных отношений и хозяйственного механизма предопределяет базисную обусловленность свойств смешанного общества, его надстроечную культурологическую и цивилизационную природу. Одним из парадоксов смешанного общества является тот факт, что на базе новейших технологий происходит, в аспектах непосредственного информационного единства и природно-ориентированного образа жизни, своеобразное возвращение к условиям доиндустриальной эпохи, превращение мира в "глобальную деревню" (по выражению канадского социолога Г.Мак-Люэна).
В настоящее время сохраняется и продолжает углубляться общественное разделение труда; сохраняется также экономическая обособленность хозяйственных единиц, хотя и в модифицирующемся виде. Тем самым, сохраняются условия для воспроизводства рыночной организации хозяйства. В то же время, информатизация экономики и развитие компьютерных технологий создают объективные предпосылки для возрастания степени планомерности хозяйствования на уровне как экономической системы в целом, так и в рамках отдельных хозяйственных единиц. Компьютерное моделирование позволяет прогнозировать весь спектр практически возможных и значимых хозяйственных ситуаций и принимать оптимальные решения по всем ключевым вопросам рыночного поведения: моделировать стратегию и тактику конкурентной борьбы, планировать цены, объёмы спроса и предложения, оптимизировать издержки и доходы.
Более того, на базе современных информационно-компьютерных технологий происходит сознательное, планомерное формирование новых рыночных ниш, создаются принципиально новые потребительные стоимости и «выращиваются» ориентированные на них потребности, планируются «инновационные интервенции», меняющие структуру совокупного рынка. Неизмеримо выросла экономическая роль рекламы; доля расходов на рекламу для некоторых товаров достигает трёх четвертей совокупных издержек производства и обращения, а для новых видов товарных благ эта цифра ещё выше.
По мнению ряда теоретиков, в последние десятилетия ХХ в. на смену кейнсианской модели «экономики спроса» пришёл новый вариант «экономики предложения», который характеризуется переносом основных функций экономического центра со стимулирования спроса на поддержку сферы предложения. На этой основе получил развитие «предпринимательский бум» последних десятилетий, а в экономической теории наблюдался «ренессанс либерализма» и даже «консервативная контрреволюция». В то же время, не следует упускать их виду тот факт, что «новое издание» экономики предложения произошло на ином уровне производительных сил, в условиях более высокой степени обобществления производства. Достигнута технологическая возможность планирования как структуры совокупного спроса, так и дифференцированного спроса со стороны отдельных, в том числе мелких и мельчайших групп покупателей и даже со стороны индивидуального покупателя. И хотя при этом, с одной стороны, имеют место непроизводительные потери общественных ресурсов, направляемых на удовлетворение искусственно навязываемых рекламой излишних потребностей, - но, с другой, достигается значительная экономия вследствие преодоления стихийности традиционного рынка. Товарно-денежные потоки во всё меньшей степени отражают закономерности стихийного колебания спроса и предложения и во всё большей – реализацию планомерно учитываемых и формируемых потребностей; за рыночной, товарно-денежной оболочкой скрываются развивающиеся отношения планомерно организуемого производства.
В своеобразные центры макроэкономического планирования и регулирования превратились компьютеризированные товарные фондовые биржи. Система многоступенчатой перепродажи фьючерских контрактов выступает как механизм взаимной «подгонки» реального и финансового секторов экономики, перераспределения межотраслевых потоков капитала, корректировки объёмов производства и цен. Биржи, в связи с этим, превращаются в некий рыночный аналог «Госплана», но действующий с гораздо более высокой эффективностью. Ряд функций планомерной организации рыночных отношений приобретает в настоящее время система Интернет – это относится, в частности, к движению всех форм экономической информации, к заключению хозяйственных сделок и формированию механизма кратко- и долгосрочных заказов на поставку товаров. Эффект функционирования системы Интернет в аспекте планирования и регулирования экономических процессов усиливается вследствие осуществления через эту систему биржевых и банковских операций, а также вследствие глобальных масштабов передачи и распространения информации.
Вместе с тем, усиление начал планомерного регулирования экономики не привело в настоящее время к полному подчинению им рыночных механизмов, к абсолютной формализации рыночных отношений. Одни и те же особенности современной модели «экономики предложения», с одной стороны, позволяют некоторым хозяйственным единицам и комплексам планировать и создавать спрос на свою продукцию, формировать собственные «рыночные ниши», а, с другой, - ведут к появлению новых таких же ниш, создаваемых другими фирмами, конкурирующими за «доллар потребителя», за перераспределение в свою пользу элементов совокупного спроса – весьма значительного и всё увеличивающегося, но не беспредельного, а имеющего объективные ограничения. Широкое распространение экономической информации, развитие новых технических, организационных и институциональных механизмов её движения парадоксальным образом сочетается ныне с ростом неопределённости и разбалансированности общественного воспроизводства. Неопределённость в условиях высокого динамизма экономики и взаимодействия противоречивых тенденций её развития является одной из причин резкого роста значимости венчурного капитала.
Противоречиво эволюционирует и механизм взаимодействия реального и финансового секторов экономики – возможности биржевой корректировки их сбалансированного развития сводятся на нет и перекрываются «с обратным знаком» биржевыми же и банковскими спекуляциями, - в результате чего, как уже было отмечено, возник огромный спекулятивный «навес» вторичных фондовых операций, грозящий обрушиться на реальный сектор экономики и нанести ему серьёзный ущерб. Диспропорции в реальном секторе возникают даже вследствие потенциальной угрозы такого краха, из-за самого факта наличия спекулятивно-финансового «навеса», существование которого воздействует на психологию хозяйствующих субъектов, на содержание принимаемых ими решений.
В условиях хозяйственной неопределённости, быстрого изменения конъюнктуры в системе «экономики риска» переструктурирование совокупных ресурсов осуществляется вполне содержательными рыночными методами; в этом случае уже компьютерные технологии выполняют чисто техническую роль, лишь отражая самостоятельно функционирующие и развивающиеся рыночные процессы и закономерности. Планирование хозяйственной деятельности не исходит из предположения об однозначности модели будущего развития; оно превращается в планирование вариантов, изменений, риска; на базе компьютерных технологий возможным становится «управление рисками».
Современное экономическое управление отражает противоречивый синтез рыночных и плановых начал. Стратегическое управление и планирование немыслимо сегодня без сознательного формирования собственного «экономического мира», без «выращивания» своего потребителя и формирования его потребностей, удовлетворить которые он сможет, лишь благодаря планируемому производству товаров. В то же время, как стратегическое, так и, в ещё большей степени, текущее управление деятельностью фирмы и народного хозяйства в целом может быть эффективным лишь в том случае, если будет исходить из предположения о неизбежности постоянных изменений, постоянного появления непредвиденных инноваций, т.е. в объективную необходимость превращается установка на «предвидение непредвидимого». Конкретно это означает, во-первых, постоянную психологическую готовность к быстрым и радикальным изменениям экономической конъюнктуры; во-вторых, наличие резервов для маневрирования или возможностей для их быстрой мобилизации и концентрации; и, в-третьих, способность продолжать, с необходимой корректировкой, стратегическую линию собственного развития и реализации своих интересов.
Решение подобного рода задач невозможно силами лишь традиционного административно-управленческого персонала; в этом заключается ещё одна из причин демократизации и усиления творческого характера управленческого труда, перехода к новому этапу «революции в управлении», о котором шла речь в связи с анализом трансформации отношений собственности. Рыночный механизм изменяется не только под воздействием усиления начал планомерного регулирования экономики, но и в результате глубинной модификации существа стоимостных отношений.
Модификация стоимостных отношений и ценообразования. Стоимостные отношения составляют основу функционирования рыночного хозяйственного механизма, и изучение их сущности и модификаций всегда являлось одной из важнейших задач экономической теории. Исследование глубинных оснований стоимости усложняется влиянием на практику ценообразования многообразных разноуровневых сопутствующих факторов полиаспектной природы, в результате действия которых сущность стоимостных отношений оказывается скрыта за многослойными явлениями сфер «видимости», «кажимости», отражающими, к тому же, как правило, разнонаправленные и противоречивые тенденции и закономерности. Теоретическое моделирование стоимостных отношений выступает, в связи с этим, в качестве одной из сложнейших познавательных проблем экономической науки.
Результатом многовековых теоретических обобщений практики функционирования рынка можно считать выявление роли принципа эквивалентности общественно-необходимых затрат труда, затраченных на производство обмениваемых товаров, как глубинной объективной основы обменных операций, механизма ценообразования, который, вместе с тем, не может не испытывать воздействия отмеченных многообразных второстепенных факторов. Преувеличение роли этих факторов, сколь бы ни было ощутимо их влияние в определённых конкретных обстоятельствах, может привести и не раз приводило в истории экономической мысли к формированию ошибочных представлений, отождествляющих видимость и сущность и эклектически смешивающих разноуровневые явления экономической действительности. Изучение второстепенных факторов вообще и обстоятельств, при которых они конкретно-ситуационно могут приобретать ведущее значение, в частности, также является задачей науки, но этим не отрицается приоритетность трудовой сущности стоимости и необходимость анализа структурно-уровневой организации экономической системы.
В настоящее время проблема теоретического моделирования стоимостных отношений неизбежно усложняется вследствие переходного состояния экономической цивилизации, продолжающихся изменений в содержании и социально-экономическом характере труда. Качество переходности экономических систем проявляется в неоднозначности, противоречивости, неполноте выявления сущности тенденций и закономерностей. Очевидно, что в условиях переходного периода «по определению» не может быть какой-то законченной, полной теории, в том числе – теории стоимости; любые теоретические модели могут лишь с той или иной степенью точности отразить некоторый «срез» меняющейся хозяйственной практики. Создание обобщённой теории стоимостных отношений и рыночного механизма периода перехода к постиндустриальному хозяйству – это дело будущего; ныне же, по-видимому, целесообразным является изложение основного содержания известных в научной литературе концепций модификации стоимостных отношений, с учётом как объективной противоречивости проблемы, так и спорности теоретических представлений о ней. В упрощённом виде современные подходы могут быть представлены в разрезе следующих ключевых проблем.
1. Информатизация экономических и, прежде всего, трудовых процессов оказывает противоречивое воздействие на трудовую основу стоимости. С одной стороны, наличие минимальной предельной меры информации позволяет осуществлять дообменную редукцию труда, а, тем самым, создаёт объективные возможности для повышения степени эквивалентности при обмене результатами труда, т.е. в случае признания труда, редуцированного в процессе непосредственного производства, общественно-необходимым. В связи с этим, некоторые теоретики утверждают, что переход к информационной экономике не только подтвердил истинность основных идей трудовой теории стоимости, но и привёл к формированию новых исторических уровней её эволюции, связанной с ростом точности квантификации трудозатрат в условиях сохраняющейся рыночной организации хозяйства. Сторонники этого подхода акцентируют внимание на том факте, что информационные формы богатства не могут возникнуть сами по себе, они являются результатом труда, и в этом отношении их экономическая природа едина с природой других форм благ. С другой стороны, очевидно, что неограниченная воспроизводимость однажды созданных информационных продуктов, осуществляемая при снижении затрат ресурсов, в том числе трудозатрат, до исчезающе малых величин, ведёт к уменьшению влияния стоимостных факторов на экономическое движение информационных форм богатства. Сохранение же в практике экономических взаимодействий феномена цены на эти виды благ, приобретающего явно переходный, реликтовый и превращённый характер, ведёт к усилению роли вторичных и случайных факторов ценообразования. Это не только полезность, но и иные субъективные и случайно-ситуационные моменты. Если осуществляемая на базе информационных технологий квантификация трудозатрат и внутрипроизводственная редукция труда создаёт предпосылки для снижения степени неопределённости в принятии экономических решений и, в частности, при совершении обменных операций, то влияние случайных факторов на цены воспроизводимых посредством нестоимостных механизмов информационных продуктов ведёт, напротив, к росту экономической неопределённости.
2. Усиливается дифференциация механизмов ценообразования на обычные товары массового спроса и производства и на вновь возникающие товары, цены которых формируются посредством механизмов, во многом сходных с ценообразованием на информационные продукты. В первом случае механизмы действия закона стоимости являются доминантными, во втором стоимостные закономерности испытывают ощутимое воздействие случайных факторов, в том числе субъективно-психологических. Различия прослеживаются и в разрезе временных факторов ценообразования: стоимостная основа устойчиво проявляется в ценах товаров, массово воспроизводимых в течение длительного времени, тогда как ценам быстро обновляемого ассортимента присуща значительная качественная и количественная неопределённость. В совокупности товаров этого рода следует, кроме того, выделять две специфические группы: одну составляют товарные блага, требующиеся для удовлетворения объективно необходимых потребностей (с учётом их современной высокой динамики и приоритетности, во многих случаях, сферы производства, порождающей новые виды благ, быстро становящихся объективно необходимыми); другую – товары, ориентированные на искусственные, «избыточные» потребности, навязываемые рекламой, манипуляциями фирм по изменению моды, соображениями статусно-престижного характера и т.п. Очевидно, что понятие «общественно-необходимых затрат труда» имеет разный смысл в отношении товаров, удовлетворяющих либо реальные, либо мнимые (хотя и представленные реальным рыночным спросом) потребности; в последнем случае об общественной необходимости можно говорить лишь в разрезе признания объективности факта манипулирования психологией потребителей, «зомбирования» их сознания со стороны фирм как господствующей экономической силы. Поскольку в этом случае «общественная необходимость затрат труда» является мнимой, то и цены на быстро появляющиеся и быстро обновляемые (чаще всего – второстепенно-внешним признакам) товары лишены стоимостной основы; механизм ценообразования формируется за пределами стоимостных закономерностей и определяется частно-ситуационными, психологическими, краткосрочными и различного рода случайными факторами.
3. Постиндустриальная экономическая революция привела к возникновению феномена «альтернативной» стоимости и цены. Решающими в этом отношении оказались два обстоятельства: во-первых, производство широкого круга товаров с близкими потребительскими свойствами, товаров-заменителей (субститутов); во-вторых, возникновение, на базе компьютерных технологий, качественно новых форм и механизмов распространения экономической информации. Покупатель имеет ныне возможность не только использовать свои потребительские ресурсы для приобретения товаров различного качественного назначения, но и осуществлять выбор между разными товарами с одинаковыми или весьма близкими потребительскими свойствами. При этом и производители (продавцы), и потребители (покупатели) имеют достаточную информацию о состоянии и динамике цен на все интересующие их товары, на всех практически доступных рынках и могут соответствующим образом моделировать и корректировать свои действия, достигая, в соответствии с принципом «ограниченной рациональности» Г.Саймона, если не максимально возможного, то реально приемлемого для них уровня удовлетворения потребностей. Существующая у покупателя альтернатива выбора между товарами-субститутами оказывает влияние на цену предложения. Выход на рынок с одним из товаров, включающихся в совокупность субститутов, возможен для производителя лишь в том случае, если его издержки, соотносимые с ценами на альтернативные товары, позволяют достигнуть необходимого уровня рентабельности и конкурентоспособности. «Альтернативная цена» сохраняет стоимостную основу, ибо призвана обеспечить возмещение издержек и достаточный уровень рентабельности. Но цена предложения перестаёт быть «ценой производителя», приоритетно ориентированной на возмещение его издержек; напротив, уровень самих издержек объективно задаётся «ценой покупателя», осуществляющего выбор между разными товарами с близкими потребительскими свойствами; цена предложения превращается в цену выбранной потребителем альтернативы. Таким образом, происходит модификация не только существа стоимостных отношений, но и механизма действия закона спроса и предложения.
4. В связи с качественным изменением роли сферы услуг при переходе к постиндустриальному обществу, которое иногда называют сервисно-информационным, существенно модифицируются экономические функции труда, осуществляемого в данной сфере. Сам ход эволюции экономической цивилизации меняет социально-экономический характер этого труда и его стоимостных форм; происходит объективное расширение сферы производительного труда. Итог длительным дискуссиям о границах производительного труда подвела практика постиндустриальной трансформации, продемонстрировавшая количественные и качественные преимущества, достигнутые экономическими системами сервисного типа в увеличении совокупного общественного и среднедушевого богатства и зависимость развития традиционных отраслей от динамики сферы услуг. В аспекте модификации стоимостных отношений ключевое значение приобретает признание производительного характера труда при оказании услуг в сфере обмена. Представление о том, что чистые издержки обращения являются вычетом из совокупного прибавочного продукта, основывалось, в частности, на предпосылке о бесплатности информации. Услуги в сфере обмена и трудовые затраты, соотносимые ныне с трансакционными издержками, связаны не только со сменой форм стоимости, ранее созданной в сфере непосредственного производства, но и с созданием новой стоимости и нового богатства. Иначе говоря, происходит объективное расширение сферы непосредственного производства, включающей в себя, наряду с созданием овеществляемых благ и традиционных услуг, также и услуги, необходимые для осуществления обменных операций. Усиливается сущностная интеграция производственных и обменных процессов, производство во всё большей степени выступает как обмен деятельностью. Обмен информацией между разными социальными субъектами есть, в то же время, непосредственное увеличение общественного богатства и форма производства этого богатства. Оплата труда на предприятиях сферы обмена осуществляется не за счёт вычетов из стоимости прибавочного продукта, созданного в других отраслях, а за счёт вновь созданной работниками этих предприятий стоимости, и, прежде всего, - стоимости произведенных ими информационных услуг.
5. Наиболее глубинные, кардинальные стороны модификации стоимостных отношений обусловлены зарождающимися тенденциями постэкономической трансформации социума. Развитие этих тенденций будет связано с достижениями исторической предельности, самоотрицания стоимостной формы общественных взаимодействий. Преодоление принципа ограниченности ресурсов (традиционного типа) означает и преодоление необходимости оптимизации их присвоения и отраслевого структурирования посредством действия закона стоимости и порождаемых им рыночных механизмов. С другой стороны, преодоление материальной мотивации труда изменяет соотношение социальных функций конкретного и абстрактного труда и, в более широком плане, - рабочего и свободного времени. В предыдущей главе было отмечено, что наибольший прирост и совершенствование форм общественного богатства обеспечивается в настоящее время свободным, творческим, преимущественно интеллектуальным трудом, осуществление которого связано с преодолением различий между рабочим и свободным временем и воспринимается личностью как самореализация её сущности, как свободная жизнедеятельность. В этой связи некоторые исследователи ставят вопрос о необходимости существенного изменения методики расчётов валового продукта и его структурных элементов в целях учёта величины общественного богатства, соотносимого с деятельностью в рамках традиционно понимаемого свободного времени. Нестоимостные по существу, эти элементы богатства должны, тем не менее, получать в условиях переходного периода формальную стоимостную оценку – в противном случае традиционные показатели валового продукта дают неполную оценку динамики общественного богатства и межстрановых экономических сопоставлений. Техника расчёта условных стоимостных показателей новых форм общественного богатства пока не разработана.
6. Одним из наиболее наглядных и, вместе с тем, важных для функционирования глобализирующегося хозяйственного механизма проявлений модификации стоимостных отношений следует признать изменение форм экономического движения денег и денежно-финансовых потоков. С одной стороны, сохраняется исполнение ими обычных функций и зависимость состояния национальных валютных систем от товарного обеспечения и золото-валютных резервов. С другой – возникновение и усиление роли электронной разновидности денег демонстрирует всё большую формализацию их рыночно-стоимостного качества. Происходит как бы отрыв количественной стороны стоимости от качественной, и возникает собственное движение количественной стороны как самостоятельной сущности. Стоимостные величины отдельных товаров сопоставляются посредством электронных сигналов, и это сопоставление выступает как современная форма измерения стоимости товаров и приравнивания её к деньгам. Макроэкономическое регулирование денежной массы, в том числе её электронных разновидностей, также демонстрирует переходный характер современных стоимостных форм, т.к. деньги предстают в этом разрезе в роли условного счётного показателя и инструмента планомерного управления народнохозяйственной системой. Кроме того, именно посредством движения электронных сигналов в глобальных информационных сетях, а не физического перемещения национальных денежных знаков, реализуются сегодня основные тенденции развития мировых денег. В теоретическом отношении исследование экономической природы, функций и перспектив развития электронных денег остаётся одной из наиболее актуальных и дискуссионных проблем.
Эволюция фирмы как экономической организации. Одной из сущностных сторон качественной исторической специфики современного хозяйственного механизма является эволюция экономической организации и форм связи между организациями. Под экономической организацией понимается, прежде всего, фирма – основная производственная, финансовая и коммерческая единица; в более широком смысле слова определённые свойства экономической организации присущи также, в той или иной степени, отраслевым, региональным, государственным и межгосударственным хозяйственным комплексам.
Главная тенденция современной эволюции фирмы как экономической организации, обусловленная сущностными закономерностями перехода к постиндустриально-информационному обществу, - это преодоление жёсткой формализации функционирования во всех его аспектах – пространственно-физическом, собственническом, правовом, управленческом, структурно-иерархическом и т.д. Происходит всесторонняя демократизация организационных параметров деятельности фирм; повышение эффективности достижения стратегических целей сочетается с децентрализацией формальных управленческих полномочий и функций. В научной литературе отмечается три главных направления, по которым конкретно реализуются указанные тенденции: это развитие внутренних рынков корпораций, развитие внутрифирменного предпринимательства (интрапренёрства) и развитие сетевых организаций.
Материальной основой всех трёх направлений является информатизация экономики и компьютерная революция, а следствием – размывание границ между отдельными фирмами и тенденция возникновения так называемых «безграничных предприятий». Широкая автономность внутренних подразделений фирм, развитие их экономических взаимодействий с такими же автономными сегментами других фирм, а также государственных и муниципальных учреждений, создание «предпринимательских сетей» и «стратегических альянсов» (в том числе, международных) коренным образом меняет организационное качество и формы взаимосвязей хозяйственных единиц и комплексов. Постепенно уменьшаются, а в некоторых отношениях и исчезают традиционные и казавшиеся естественно-неизбежными различия между внутренними подразделениями и внешними партнёрами фирмы, крупными и малыми организациями, собственными и привлечёнными ресурсами и, в более широком плане, - между собственным и внешним экономическим потенциалом. Преодолевается также различие между собственником (или менеджером)-предпринимателем и работником-исполнителем; предпринимательская революция развивается не только посредством увеличения хозяйственных единиц и хозяйствующих субъектов, но и, что не менее важно, - через усиление предпринимательских функций в деятельности любого человека, включённого в деятельность экономической организации.
Наиболее наглядно связь организационно-экономической эволюции с развитием информационных технологий прослеживается в возникновении виртуальных сетей и, на этой основе, - неформальных виртуальных предприятий, «интеллектуальных корпораций» т.д. Для «диффузной» виртуальной организации в наибольшей степени характерно преодоление традиционной физически-пространственной и правовой оболочки, различия между внутренними и внешними участниками; она же самым быстрым и естественным образом может трансформироваться в глобальную организацию. Интегрируя преимущества свободно-творческого индивидуального и кооперированного труда, виртуальная организация максимально освобождена от бюрократических ограничений. Возможно, идея «единого всемирного треста», неосуществимая на базе индустриальных технологий, реализуется в будущем через глобальное координирование экономических виртуально-сетевых организаций.
Необходимость быстрого и эффективного реагирования на изменения конъюнктуры и, в целом, состояния экономической системы, задачи принятия нестандартных инновационных решений, перестройки, в случае надобности, организационно-деятельностных и управленческих структур – всё это требует от стремящейся не только к выживанию, но и к развитию фирмы приобретения ею качеств «обучающейся организации». Теория «обучающейся организации» является одним из новых и динамично развивающихся направлений мировой экономической мысли. Эта теория обобщает опыт фирм, создающих эффективные системы «управления знаниями» и, в частности, использующих услуги внутренних и внешних экспертов – «брокеров знаний», координирующих спрос и предложение на рынке информации, особенно в инновационной сфере.
Качественной новизной характеризуется теория фирмы, разрабатываемая на основе подходов теории прав собственности и трансакционных издержек. Теория экономической организации, развиваемая в работах основоположников и представителей этого направления (Р. Коуз, О. Уильямсон и др.[770]), содержит критику неоклассических постулатов о фирме как «точке, скользящей по кривым спроса и предложения», аксиом о бесплатности информации и нулевых трансакционных издержках. Неоинституциональная трактовка фирмы исходит из понимания её природы как экономической организации, возникновение и границы эффективности которой определяются объективной ориентацией на минимизацию трансакционных издержек, а структура представлена системой внутренних и внешних контрактов. Контрактная теория экономической организации акцентирует ныне своё внимание на сближении экономических функций внутренних и внешних контрактов в условиях развития внутренних рынков корпораций, интрапренёрства и размывания различий между внутренними подразделениями и внешними контрагентами в системах «безграничных предприятий» и сетевых организаций.
Эволюция природы и структуры экономической организации ведёт и к модификации форм конкурентной борьбы. Конкурентные преимущества на рынке товаров и услуг становятся следствием, прежде всего, роста эффективности в сфере организации – умения максимально использовать кооперационный эффект при всемерном развитии инициативы и внутренних и сопряжённых внешних подразделений и способности достигать стратегических целей при постоянном тактическом маневрировании, структурной трансформации, «обучении» адекватно динамике экономической системы. «Конкуренция организации», становясь одной из основных форм конкурентной борьбы, также требует умения не просто реагировать на изменения экономической среды, но и предвидеть их и, более того, - формировать их динамику собственными организационными инновациями.
Государство в системе современного хозяйственного механизма. Государственно-организованные формы регулирования экономических процессов составляют своего рода каркас современного хозяйственного механизма. Роль государства в системе с хозяйственных отношений определяется, в первую очередь, существенным усилением объективной тенденции сознательного планомерного управления движением общественных, в том числе экономических, процессов. Современное общество и его экономика не могут функционировать и развиваться стихийно, и именно государство выступает в роли главного инструмента социально-экономического управления. Основная задача государства заключается в разработке стратегии развития, в верном определении стратегических приоритетов. В документе Всемирного банка «Государство в меняющемся мире»(1997 г.) эта идея отражена в специальном разделе с показательным названием – «Первая функция государства: правильная постановка фундаментальных задач»[771].
На основе определения стратегических приоритетов развития задачи государства по управлению хозяйственным механизмом современного общества конкретизируются далее в организации и корректировке непрерывной структурной перестройки экономики с учётом постоянного возникновения новых производств и отраслей и прогнозирования перспектив их динамики и роли. Ныне структурная перестройка экономики – это не набор ограниченных во времени мероприятий, а перманентное и расширенно воспроизводящееся состояние хозяйственной системы. В глобальной конкурентной борьбе преимущества получают те микро- и макроэкономические структуры, эволюция которых стимулируется ресурсами государственной поддержки.
Хозяйственный механизм в той или иной степени испытывает влияние всех параметров социального управления, традиционно соотносимых с функциями государства; это – обеспечение внутренней и внешней безопасности, правовое регулирование общественных отношений. участие в воспроизводственном процессе и формирование системы социального обеспечения. В настоящее время эти функции конкретизируются через разработку стратегии национальной экономической безопасности; совершенствование юридических аспектов «правил игры» на поле хозяйственных и, особенно, рыночных взаимодействий; развитие государственного предпринимательства, программирования и рост доли государственного сектора в экономике; совершенствование систем социального обеспечения и социальных гарантий с учётом объективных тенденций гуманизации общественных отношений и возрастания социально-экономической значимости «человеческого капитала». При этом оценку общей экономической роли государства далеко нельзя ограничивать лишь масштабами доли государственного сектора и даже таким обобщающим показателем, как соотношение государственных расходов с величиной валового продукта (более 50% по группе развитых стран и 28-30% в развивающихся странах). Следует учитывать также долю государства в совокупном национальном богатстве общества, а главное – его управленческие функции в регулировании денежной, финансово-кредитной, налоговой и трансфертной систем, системообразующую макроэкономическую роль государственного бюджета и информационные функции институтов государственного экономического управления.
Увеличение экономической роли и ответственности государства происходит под воздействием противоречивых тенденций в развитии как самой государственности, так и иных социальных факторов. Прежде всего, сказывается ослабление принципа национально-государственного суверенитета и симметричное нарастание симптомов трансформации национальной государственности в глобальную. Процесс этот развивается сложно, болезненно и противоречиво; очевидна лишь неизбежность возникновения адекватных глобальному хозяйственному механизму методов управления и регулирования, содержащих такие атрибуты государственности, как определение стратегии развития, наличие механизмов унифицированного налогообложения, санкций и, в случае необходимости, - принуждения.
Эволюция экономических функций государства происходит одновременно и во взаимодействии с эволюцией самих экономических, в том числе рыночных, институтов, поэтому понятие «оптимального государства» также подвержено непрерывному изменению. Расширение государственного воздействия по одним направлениям может сочетаться с его ограничением по другим, что было, в частности, проиллюстрировано на примере проблемы спецификации собственнических полномочий. Остродискуссионной остаётся проблема оптимальных масштабов, механизмов и конечной социально-экономической эффективности государственных мер по регулированию занятости и поддержке уровня жизни малообеспеченных слоёв населения. Для современного мира, особенно для развивающихся стран, типичной также является ситуация, когда чрезмерность функций государства в некоторых сферах хозяйственного регулирования, приводящая к неэффективности функционирования экономики, сочетается с несовершенством или отсутствием стратегического управления и планирования, отсталостью социальной сферы. В Перу для открытия небольшой фирмы требуется получить 11 согласований, в Марокко – 20; в Танзании для получения разрешения на инвестиционный проект требуется 28 согласований; в Ливане для прохождения таможенных процедур необходимо собрать 18 подписей; в Эквадоре получение налоговой льготы предполагает оформление 30 документов; в Египте 90% рабочего времени менеджеров уходит на «решение вопросов» с регулирующими и контролирующим инстанциями и т.д.
Отмеченная проблема тесно связана с влиянием на экономические процессы такой неизбежной тенденции, как бюрократизация государственного аппарата. Теоретическая характеристика экономической роли государства усложняется в том случае, если не проводится различие между государством вообще как системой социальных отношений и государственным аппаратом как совокупностью особых учреждений, наделённых властными полномочиями (во многих учебниках, преимущественно зарубежных, даже термины «государство» и «правительство», «экономическая роль государства» и «функции правительства» употребляются как синонимы). Необходима также большая чёткость в анализе соотношения экономической роли государства и функционирования «общественного сектора», «производства общественных благ» и т.д.
Государственная бюрократия, исходно возникающая как государственная администрация и, в этом аспекте, - как необходимый элемент государственной организации общества, функционирует далее на основе особых закономерностей бюрократической организации, которые столь же объективны, как законы природы или экономические законы. Возникает также система особых корпоративно-бюрократических интересов, реализующихся на всех уровнях хозяйственного механизма; формируется сложное и меняющееся соотношение между реальным исполнением «общих дел» представителями государственной администрации и действиями членов бюрократических инстанций по достижению своих коллективно-корпоративных и индивидуальных интересов. Бюрократические структуры испытывают, кроме того, давление различных внешних групп, лоббирующих интересы различных социальных слоёв, институтов, фирм, регионов. Как внутренние элементы бюрократической организации, так и внешние лоббистские группы стремятся к превращению инструментов государственной власти в средство достижения частных целей и, в конечном счёте, - к перераспределению в свою пользу национального дохода.
Таким образом, не только «государство вообще», но и государственный аппарат, правительство, органы государственного экономического управления – это не целостно-однородный социальный феномен с однозначными и однонаправленными целями и интересами, а сложноорганизованная совокупность институтов, осуществляющих управление экономикой под воздействием противоречивых целевых ориентаций и стимулов и, более того, - инициирующих возникновение особой разновидности частных интересов, не тождественных интересам общества в целом, большинства населения и задачам выполнения системно-макроэкономических «общих дел».
Формирование в рамках организации её административного аппарата, трансформирующегося затем в бюрократический аппарат; обособление бюрократических интересов от системной целевой функции и совокупных интересов организации – это проблема, общая для всех типов организаций и формально организованных институтов, т.е. не только для государства, но и для фирмы, общественных объединений, партий, различных иерархически структурированных групп и т.д. Если в рамках фирмы основным направлением преодоления (или смягчения) негативных аспектов бюрократизации становится, как было отмечено, развитие внутрифирменного рынка и интрапренёрства, то в отношении государственного аппарата ключевое значение приобретает информационная «прозрачность» его деятельности, правовой и общественный контроль, гласность в формировании источников, механизмов и уровня доходов чиновников. Повышение эффективности функционирования хозяйственной системы в настоящее время во многом связано с приобретением системой государственности качеств правового и социально-ориентированного государства.