16. Теория и практика переходной экономики

Дата: 2025-05-25; Просмотры: 7

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

16.1. Теоретическая модель переходной экономики

Понятия и основные проблемы переходной экономики и переходного периода. Неудачи мер частичного реформирования командной экономики обусловили необходимость кардинальной трансформации хозяйственной системы. Трансформационные процессы усложняются противоречивым взаимодействием экономических и надстроечных факторов, внутренних и внешних тенденций и закономерностей развития. Перед странами, поставившими задачи преодоления недостатков командной экономики и создания современной высокоэффективной хозяйственной системы, возникает, по крайней мере, четыре группы сложных проблем социального реформирования.

Во-первых, это ускорение развития производительных сил и переход от аграрно-индустриального к постиндустриальному технологическому базису. Во-вторых, в сфере производственных отношений и хозяйственного механизма, - это реформирование собственности и переход к современному социально-ориентированному рыночному хозяйству. В-третьих, это преодоление относительной замкнутости хозяйственных систем и интеграция в мировой рынок с учётом современных тенденций глобализации и их противоречивости. В-четвёртых, в сфере надстроечных и социальных отношений, это переход от тоталитарного к демократическому обществу, формирование правового и социального государства, гуманизация общественных отношений.

Очевидно, что решение столь сложных задач, особенно с учётом современного динамизма глобального социума и, прежде всего, высокоразвитых стран, требует научно обоснованной и достаточно продолжительной во времени системы направлений, методов и механизмов реформирования. Возникает феномен переходного общества и соответствующей ему переходной (транзитивной) экономики. Переходная экономика представляет собой особую разновидность социально-экономической и хозяйственной системы, основная черта которой – её трансформационный характер, доминирование в общественной жизнедеятельности процессов разработки и осуществления экономических реформ. Исторический интервал, в течение которого должны быть решены задачи, объективно стоящие перед странами с переходной экономикой, приобретает характер переходного периода. В его рамках в течение определённого времени сохраняются элементы ранее существовавших экономических, политических, правовых и идеологических отношений, психологических норм и установок, традиций, которые с разной степенью интенсивности уступают место новым общественным явлениям, тенденциям и закономерностям. Переходному периоду присущи объективные противоречия, требующие анализа и учёта в практике социального управления, корректировки, в случае необходимости, хода и методов реформ.

Сами понятия переходной экономики и переходного периода вообще могут быть соотнесены с различными историческими эпохами, когда происходили меж- и внутриформационные преобразования. Анализ современной переходной экономики требует учёта как общих закономерностей и механизмов, присущих любым переходным социальным системам, так и особенностей, характерных лишь для современных процессов трансформации командной экономики в рыночную в условиях глобальной постиндустриальной и посткапиталистической эволюции. В отличие от переходных экономических систем в предшествующие эпохи, как правило, возникавших и функционировавших стихийно, современная переходная экономика может успешно формироваться и решать стоящие перед ней задачи лишь в условиях планомерного сознательного регулирования и корректировки хода реформ на основе научно обоснованных методов социально-экономического управления.

В течение двух (а для Китая – трёх) десятилетий преобразований в мировой практике проявили себя различные принципы и методы реформирования. По темпам и характеру соотнесения с ранее существовавшими экономическими структурами основную роль сыграли две модели реформирования. Первая получила название «шоковой терапии»; она предполагает быстрое разрушение прежней системы и столь же быстрое «включение» рыночных стимулов и рычагов; при этом важным условием успеха преобразований является значительная финансовая помощь извне. Данная модель была реализована в бывшей ГДР, Польше, Чехии и официально заявлена в большинстве стран СНГ – однако в этих странах она оказалась неэффективна вследствие столь же «шокового» разрыва тесных производственных связей на территории бывшего СССР, переплетения экономических, политических, национальных противоречий, криминализации экономики, неэффективности и коррумпированности государственного аппарата, ограниченности внешней экономической помощи (кроме стран Прибалтики, которым эта помощь была предоставлена в достаточных объёмах по геополитическим соображениям). В результате для стран СНГ данная модель оказалась «шоком без терапии»; в частности, в России объёмные показатели народного хозяйства уменьшились, в среднем, более чем вдвое (а в высокотехнологичных конкурентоспособных на мировом рынке отраслях – в 6-8 раз), проявили себя тенденции деиндустриализации и деградации экономической системы, произошло обнищание основной части населения, демографический кризис принял форму демографической катастрофы. В восточноевропейских странах вплоть до середины 90-х гг. продолжался экономический спад, они до сих пор не вышли на докризисные количественные показатели хозяйственного развития; в мирохозяйственной системе эти страны зафиксированы на периферии мирового рынка в качестве второстепенных и зависимых элементов.

Вторая модель реформирования предполагает глубокие качественные преобразования социально-экономической системы, но осуществляемые постепенно, посредством ряда шагов и этапов, со своевременной корректировкой предпринимаемых мер, а в случае необходимости – и с отказом от тех из них, которые явно продемонстрировали свою неэффективность. Данная модель получила название «градуализма»; она наиболее последовательно реализуется в Китае, а также во Вьетнаме. Данная модель предполагает формирование «двухсекторной» переходной экономики – при этом государственный сектор не ликвидируется, а постепенно реформируется на основе его коммерциализации; одновременно формируется рыночный сектор, эффективные элементы которого либо вытесняют со временем, либо просто «перерастают» в количественном и качественном аспектах нереформируемые элементы государственного сектора. Длительность процесса реформирования в этом случае предполагает стабильность и преемственность политико-правовых структур[622]; в отличие от большинства стран с переходной экономикой, в Китае и во Вьетнаме прежняя политическая система не была разрушена, она сумела не только приспособиться к новым условиям, но и возглавить ход реформ. Известны и результаты данного варианта реформирования – Китай вышел на второе место в мире по объёмным показателям экономики, значительно повысились качественные характеристики хозяйственного развития, уровень жизни населения, возросла роль и доля этой страны на мировом рынке, укрепилось государство и его геополитические позиции.

Трансформация отношений собственности. Разгосударствление и приватизация. Кардинальное реформирование отношений собственности – ключевое условие трансформационных преобразований, основа формирования системы смешанной экономики в условиях переходного периода. Неудачи попыток частичного реформирования командной экономики во многом были предопределены непоследовательностью, половинчатым характером мер по изменению хозяйственного механизма, которые не подкреплялись действительными преобразованиями системы отношений собственности; глубинные основы этих отношений не менялись и сохраняли прежнюю номенклатурно-бюрократическую сущность.

Успех преобразований во многом зависит от понимания того факта, что сознательное реформирование отношений собственности лишь в том случае может быть успешным, если осуществляемые меры соответствуют объективным закономерностям развития этих отношений, тенденциям развития производительных сил. Решающим критерием необходимости поддержки тех или иных форм собственности может быть в условиях перехода к рынку лишь критерий социально-экономической эффективности. В максимально возможной степени должно быть ослаблено влияние неэкономических мотиваций, отдающих предпочтение тем или иным формам собственности по политико-идеологическим и психологическим причинам.

Трансформация отношений собственности приводит на уровне хозяйственного механизма к становлению системы реальных рыночных субъектов, действующих в целях реализации экономических интересов. Рыночные хозяйствующие субъекты могут быть и непосредственными субъектами собственности, и выступать в качестве представителей интересов собственников. Ключевое значение имеет преобразование отношений собственности в таких направлениях и формах, которые способствуют утверждению и воспроизводству рыночной экономической среды, подчинению деятельности хозяйствующих субъектов закономерностям товарно-денежного производства и обращения, взаимодействия субъектов на основе принципов конкуренции и рыночной эффективности. Разнообразие форм собственности и укладов и соответствующих им типов рыночных хозяйствующих субъектов – фундаментальное условие формирования и эффективного развития рыночного хозяйственного рыночного хозяйственного механизма в условиях современной переходной экономики.

Кардинальное реформирование отношений собственности предполагает как автономное возникновение и распространение индивидуальных, кооперативных и частнокорпоративных предприятий, так и, главным образом, трансформацию государственной собственности. Одной из основных причин неэффективности командного хозяйства была формализация товарно-денежных отношений в условиях тотального огосударствления экономики. Переход к рынку, осуществляющийся посредством трансформации собственности и формирования системы реальных рыночных субъектов, предполагает необходимость разгосударствления экономических отношений, т.е. преодоления государственного хозяйственного монополизма, бюрократического централизма, вмешательства государственных органов и чиновников в оперативно-хозяйственную деятельность экономических единиц и комплексов и в рыночные взаимодействия. Результатом разгосударствления является коммерциализация хозяйственной деятельности экономических единиц, повышение степени их экономической свободы и ответственности до уровня, на котором «включаются» конкурентно-рыночные механизмы ориентации на повышение эффективности хозяйствования.

Ключевое значение в ходе разгосударствления имеет процесс трансформации государственной собственности, на основе которого в целом меняется роль государства в системе общественного воспроизводства, происходит более чёткое вычленение государственных средств и имущества в составе элементов общественного богатства; меняются механизмы формирования доходов госбюджета и расходования его средств; ценообразование и товарно-денежное обращение (в том числе, объём денежной массы) становятся обусловлены действием объективных законов рыночной самоорганизации; качественно возрастает роль рыночных факторов в формировании макроэкономической структуры и пропорций.

Необходимо отметить принципиальную возможность двух основных типов разгосударствления; первый предполагает реальную коммерциализацию и развитие рыночных отношений в рамках государственного сектора, второй – коммерциализацию посредством передачи хозяйственных объектов из государственной – в частную собственность, т.е. посредством приватизации.

Главными разновидностями первого типа разгосударствления экономики являются; утверждение полного хозяйственного расчёта производственных единиц в рамках государственного сектора; развитие системы госзакупок и госзаказов, - как правило, размещаемых в рамках данного сектора экономики на конкурсных началах; распространение принципов подрядных отношений на всех уровнях хозяйствования; внедрение различных форм аренды госимущества. Все отмеченные варианты разгосударствления требуют разграничения полномочий и ответственности между институтами государственной власти и хозяйственными единицами, юридически остающимися в рамках государственной собственности, а также соответствующего договорного оформления отношений между ними. Это же относится и к иным направлениям и аспектам разгосударствления экономики – например, к разгосударствлению хозяйственных функций центральных и региональных органов власти. Как показывает зарубежная практика, действительная реализация принципов рыночного хозяйствования применительно к государственным предприятиям позволяет им достигать уровня экономической эффективности, однопорядкового с уровнем эффективности частнохозяйственных предприятий.

В России потенциальные возможности разгосударствления на основе полного хозрасчёта, госзакупок и госзаказов, подрядных и арендных отношений, получивших некоторое распространение во второй половине 80-х гг., далее не были реализованы, несмотря на имевшиеся положительные результаты. Между тем, данный тип разгосударствления экономики позволил бы осуществить кардинальную трансформацию отношений собственности и переход к рынку без сокращения объёмов и падения эффективности производства, а также без социально-политических потрясений. Вице-президент Всемирного банка Дж. Стиглиц отметил: «Если государственные предприятия начинают действовать в конкурентной среде, различия в функционировании государственных и частных предприятий уменьшаются. Китай расширил сферу конкуренции без приватизации государственных предприятий. В России же большая часть экономики была приватизирована, при этом специальных мер по стимулированию конкуренции не предпринималось. Трудно себе представить больший разрыв в объёмах производства – Россия скатилась на уровень десятилетней давности, в то время как в Китае на протяжении почти двух десятилетий поддерживаются двузначные темпы экономического роста»[623]. Следует помнить и о том, что условия долгосрочной аренды, как правило, предполагали последующий выкуп государственного имущества и переход его в собственность трудовых коллективов, т.е. приватизацию. Однако данный вариант приватизации также не получил распространения, и объясняется это не экономическими, а политико-идеологическими причинами.

Различные исторические формы приватизации известны с древнейших времён. Особо важную роль приватизация сыграла на ранних этапах развития капитализма, в связи с превращением условно-феодальной собственности в частнобуржуазную, и позже – в системе государственно-монополистического капитализма, когда сменявшие друг друга «волны» национализации и приватизации отражали эволюцию этапов, форм и механизмов поддержки государством частного бизнеса. Последние два десятилетия ХХ века прошли в высокоразвитых странах под знаком новой волны приватизации, связанной с усложнением форм взаимодействия частного и общественного труда в условиях информатизации и сопряжённой с нею «предпринимательской революции»; вместе с тем, в течение последних трёх-четырёх лет усиливается внимание к совершенствованию форм государственного регулирования экономики и к использованию модифицированных кейнсианских методов управления динамикой макроэкономического равновесия.

Приватизация, осуществляемая в экономически необходимых масштабах и формах, на основе тщательной проработки её механизмов, этапов и границ, объективно предполагает в качестве результатов формирование эффективной структуры собственности, увеличение доходов государственного бюджета за счёт продажи приватизируемого имущества и расширения налогооблагаемой базы, развитие хозяйственной инициативы и предпринимательства. На практике далеко не во всех странах с переходной экономикой удалось реализовать объективные цели приватизации. Будучи сложным и противоречивым процессом, затрагивающим интересы различных групп населения, приватизация может претерпевать многообразные деформирующие воздействия и в ряде случаев (в частности, так произошло в российской экономике) не достигла тех результатов, которые предполагались и были возможны посредством трансформации отношений собственности.

Конкретными формами приватизации в России стали «номенклатурная», «директорская» и «бандитская». Чиновники прежнего режима, ранее уже превратившиеся в фак­тических собственников, закрепили свою собственность юридически[624]. В состав нового класса собственников интегрировались также хозяйственные руководители и представители криминального капитала. Основной формой паразитического псевдо­предпринимательства стало расхищение национального богатства - невозобновимых природных ресурсов и результатов труда пред­шествующих поколений. ("Мы не против приватизации как тако­вой, но против закрепления собственности за совбурами, нажив­шими миллионные состояния за счет народа. Приватизация... может нанести серьезный ущерб интересам народа, если она бу­дет проводиться бесконтрольно"[625]. «30 процентов главарей банд­формирований числятся генеральными директорами АО, ТОО и т.п… Более 60 процентов ка­питала в экономике и более 80 процентов акций уже перешли в руки криминальных групп и иностранцев. 51 процент акций Уралмаша скуплен одним лицом. 40 депутатов Госдумы представляют банковский капитал. Трудно представить, что госслужащий в ци­вилизованной стране приобретет дорогую вещь, а когда у него поинтересуются, откуда деньги, он пошлет куда подальше. Есть целый ряд вполне "цивилизованных" моментов, которые призна­ет весь мир, но не признают наши правозащитники. Мол, навре­дим рыночным отношениям, посягнем на права человека»[626].)

Роль государства в формировании рыночной экономики. Вопрос о роли государства в переходной экономике является одним из наиболее сложных и противоречивых. Необходимость разгосударствления, преодоления то­тальной бюрократизации экономики, о чем шла речь в предыдущем параграфе, - это лишь одна из сторон многоаспектного процесса социально-экономической транс­формации в переходный период. Его объективная противоречивость проявляется, в частности, в том, что наряду с разгосударствлением и во взаимодействии с ним, необходимостью становится одновременный процесс расширения и усложнения функций государства, появления в них новых сторон и элементов, обусловленных задачами становления рынка. В сущности, ключевая проблема, «главный нерв» со­временных трансформационных процессов - это поиск наиболее эффективных, оп­тимальных способов сочетания, взаимодействия государственного регулирования экономики и частной инициативы, предприимчивости, инновационной активности.

Практика рыночных реформ во многих странах убедительно показала, что одной из наиболее серьезных ошибок в переходный период может быть отождествление задач разгосударствления с уходом государства из экономики вообще, с «отсечени­ем» государства от рыночных преобразований. Результатом подобной установки, и это, к сожалению, подтверждается, прежде всего, российской практикой, может быть лишь нарастание тенденций хаоса, резкой народнохозяйственной диспропорциональнос­ти, разрушения производственного потенциала и обострения социальных конфлик­тов[627]. И, напротив, опыт стран, сумевших успешно осуществить переход к современ­ному эффективному рыночному хозяйству, доказывает необходимость государствен­ного управления переходными процессами; во всех этих странах рыночная транс­формация осуществлялась на основе научно разработанных, планомерно реализо­ванных и оперативно корректируемых государственных программ. Рынок современ­ного типа не может возникнуть стихийно, сам по себе; его формирование, функцио­нирование и корректировка возможны лишь посредством государственного регули­рующего воздействия.

Практика реформ и ее теоретические обобщения показывают, что в переходный период особое значение приобретают следующие функции государства:

-определение стратегических целей и тактических методов реформирования эко­номики;

-разработка и осуществление программ хозяйственных преобразований;

формирование институциональной структуры рынка, и, прежде всего, конкурентной среды и рыночной инфраструктуры;

-перестройка макроэкономической структуры и стимулирование экономического роста;

-координация соотношения внутри- и внешнеэкономических параметров реформ;

-решение задач эффективного включения национального хозяйства в мировой рынок;

-активная социальная политика; ориентация экономических преобразований в направлении формирования социального рыночного хозяйства;

-контроль за возникающими в переходный период социально-экономическими противоречиями, поиск оптимальных способов их разрешения;

-корректировка, в случае необходимости, хода реформ.

Необходимо подчеркнуть особую значимость роли государства в верном определении стратегии реформ и соотношения стратегических целей с тактическими методами. В настоящее время всё более явным становится тот факт, что сам по себе переход к рынку – это не цель, а одно из средств социально-экономической трансформации. Стратегической же целью реформ является выход на новый цивилизационный уровень, обеспечивающий эффективное усвоение и динамичное развитие технологических, экономических и социальных достижений постиндустриального общества; рыночные реформы выступают как средство достижения указанной цели. Конкретно в нашей стране, как показано в научных исследованиях проблем переходной экономики, «суть новой социально-экономической стратегии и стержень концепции реформирования – в постепенном, поэтапном движении России к собственному варианту общества постиндустриального типа с современными характеристиками качества жизни народа и среды обитания на основе формирования нового технологического способа производства и многоукладной, социально ориентированной, динамичной рыночной экономики при значительной регулирующей роли государства»[628].

Важнейшее значение для создания институциональной базы реформ имеет деятельность государства в правовой и иных надстроечных сферах. Перестройка системы законодательства, своевременная разработка и корректировка законов, регулирующих рыночные отношения, юридическое обеспечение контрактных взаимосвязей субъектов рынка, борьба против экономической преступности – ключевые аспекты системы государственного управления развитием общества в переходных условиях. При этом требуется учитывать влияние объективного противоречия между необходимостью стабильности правовой системы, с одной стороны, и её динамизмом – с другой. Стабильность законодательства (и, в частности, налогового) – обязательное условие активизации предпринимательской деятельности, уверенности хозяйствующих субъектов в возможности реализации их экономических интересов, ориентации на легальные формы хозяйствования. Но переходная экономика по своей природе высокоизменчива, в ней неизбежно велика степень экономической неопределённости; происходящие изменения требуют корректировки правовой системы. Что касается механизмов налогообложения, то противоречие между принципами их стабильности и динамизма дополняется типичным для переходной экономики противоречием между фискальной и стимулирующей функцией налогов.

Сложные задачи возникают перед государством и в связи с необходимостью перестройки общественной идеологии и психологии, менталитета, с проблемами формирования нового экономического мышления, нового типа «экономического человека». Требуется преодоление как установок иждивенчества, привычки к малонапряжённому труду, так и аморализма, эгоистических и криминальных устремлений к увеличению доходов любыми методами. Современный рынок эффективен лишь при условии «экономизации» и «юридизации» мышления всех членов общества.

Социальная политика в условиях переходного периода. Возрастание роли социальных факторов в экономике - одна из наиболее заметных тенденций в мирохозяйственном развитии конца XX века. Социаль­ные параметры становятся решающими факторами в повышении экономичес­кой эффективности; в ряде случаев к ним даже переходит приоритет сравни­тельно с «чисто» экономическими. Так, общепризнано, что в высокоразвитых странах наиболее рентабельными являются инвестиции в «человеческий капи­тал»; экономический процесс воспроизводства рабочей силы становится про­изводным, вторичным соотносительно с социальным процессом воспроизвод­ства личности, реализации богатства личностного потенциала, которым опре­деляются собственно производственные качества работника. На первый план выдвигаются не формальные показатели уровня жизни, а интегральные крите­рии качества и образа жизни, «индексы развития человеческого потенциала», отражающие комплекс условий социальной жизнедеятельности, степень ее совершенства и гармоничности.

В условиях переходной экономики социальная политика является важнейшей составляющей трансформационных процессов, призванной обеспечить соответст­вие реформ прогрессивным тенденциям развития мировой цивилизации, ориента­цию осуществляемых хозяйственных преобразований в направлении создания сис­темы социальной рыночной экономики гуманного демократического общества. Со­циальная политика призвана учитывать сложность объективных противоречий пере­ходного периода и находить приемлемые формы их разрешения.

Основным субъектом социальной политики является государство; но активную деятельность, затрагивающую социальные стороны реформ, осуществляют и другие общественные силы - классы и группы населения, их общественные объединения, партии, профсоюзы, избирательные блоки, лоббистские группировки и т.д. Весо­мое значение имеет социальная политика фирм и регионов.

Посредством верно избранной социальной политики общество может и долж­но не только смягчить неизбежные издержки трансформационного перехода, но и, в последующем, избежать экономических и политических потрясений, порождаемых известными «провалами» (или «фиаско») рынка. И, напротив, пренебрежение к социальным параметрам реформ, недооценка их значимости, идеология и прак­тика «остаточного» отношения к ним, запаздывающая и ошибочная социальная по­литика могут способствовать стихийной ориентации преобразований в направле­нии «дикого капитализма», неэффективной коррумпированной, криминальной, ко­лониально-зависимой экономики и даже разрушению хозяйства и интеллектуального потенциала нации. Учет взаимообусловленности экономических и социальных факторов, возрастания стратегической значимости социальных аспектов экономического развития - необходимое условие успешности хозяйственных реформ. Недоучёт роли этих факторов – одна из важнейших причин социально-политических конфликтов в России в 90-е гг.; эти проблемы вновь заметно обострились в последние годы в связи с ростом социально-экономической дифференциации, непродуманными мерами по поводу так называемой «монетизации льгот» и высоким уровнем инфляции.

Достаточно часто под социальной политикой в условиях перехода к рынку пони­мают лишь государственную поддержку малоимущих слоев населения, выплату по­собий по безработице и т.п. Это, безусловно, необходимые аспекты социальной по­литики, но ими она далеко не ограничивается. В действительности, социальная по­литика включает в себя широкий спектр действий субъектов общественных отношений и реализуется по следующим направлениям:

• создание и расширение социальной базы реформ, стимулирование сближения социальных качеств труда и собственности;

• регулирование отношений между предпринимателями и наемным персоналом; смягчение и разрешение социальных конфликтов;

• поддержка сфер, обеспечивающих развитие личности и совершенствование каче­ства жизни (здравоохранение, образование, наука, культура, досуг);

• смягчение негативных последствий реформ для групп населения, объективно не способных включиться в рыночно-конкурентные отношения; развитие систем соц­иального обеспечения и страхования; осуществление политики занятости и пере­подготовки рабочей силы;

• борьба с экономической преступностью;

• обеспечение экологической ориентации экономики.

Успех реформ невозможен без широкой социальной базы, без поддержки со сто­роны имеющих весомое влияние в обществе и количественно значительных групп населения. Очевидно, что эта поддержка будет устойчивой лишь при условии улуч­шения социально-экономического положения этих групп по ходу реформ. Должны быть официально, на уровне высших институтов государственной власти, сформу­лированы стратегические цели реформ, предполагаемые методы и этапы их достижения. Цели преобразований и средства их достижения, социальные и экономичес­кие издержки их осуществления, трудности и противоречия, возможные и в какой-то степени неизбежные в переходный период, должны быть понятны всем членам об­щества. Важным условием формирования социальной базы реформ является обще­ственное доверие и утверждение в массовом сознании идеи необходимости прини­маемых мер. Значительный вред могут принести невыполнимые обещания, дезин­формация, непредсказуемые действия, нестабильность и необоснованность эконо­мической политики; следует избегать мер, порождающих вначале завышенные ожи­дания, а затем - разочарование и недоверие.

В современных концепциях переходной экономики получило распространение представление о том, что формирование социальной базы рыночных реформ свя­зано с количественным расширением и укреплением позиций так называемого «сред­него класса». Под средним классом понимаются широкие социальные круги, пред­ставители которых, как правило, сочетают трудовую деятельность с теми или ины­ми качествами собственников и имеют возможность получать доходы, обусловлен­ные как трудом, так и собственностью, причем доходы эти обеспечивают и образ жизни в соответствии с современными стандартами благосостояния. В связи с этим, к среднему классу относят средних и мелких предпринимателей, научно-техничес­кую и творческую интеллигенцию, лиц «свободных профессий», наемных работни­ков, получающих, помимо заработной платы, ощутимые доходы в форме «участия в прибыли» и дивидендов по акциям. Предполагается, что представители интелли­генции и «свободных профессий» приобщены к собственности посредством инди­видуализированного «интеллектуального капитала». Как отмечено в предыдущих главах, во многих странах производится целенаправленная государственная политика поддержки и расширения среднего класса. В США предоставляются налоговые льготы фирмам, реализующим програм­му ESOP (план наделения наемных работников акциями); во Франции существен­ные финансовые привилегии получают фирмы, осуществляющие выплаты рабочим из прибыли. Между тем, в России во второй половине 90-х гг. к среднему классу могло быть отнесено не более 9-14% населения, затем, после дефолта 1998 г., эта доля снизилась, косвенным отражением чего может служить, в частности, факт поражения правых партий на выборах в Государственную Думу в 2003 и 2007 гг.

Социальная база рыночных реформ может расширяться при распростране­нии частной собственности и частного капитала, если это ведёт к улучшению социально-экономического положения наемных работников. За­дачей социальной политики, помимо приобщения работников к собственности, является регулирование их отношений с предпринимателями, смягчение и пре­дотвращение конфликтов. Необходима разработка трудового законодательст­ва, обеспечение безопасности труда, гарантий его оплаты и других прав работ­ников. Возрастает роль трудовых договоров, в том числе коллективных; во все­мерной государственной поддержке нуждается социальная деятельность проф­союзов.

Стратегически важным аспектом социальной политики является расшире­ние инвестиций в «человеческий капитал». Известно, например, что в США уве­личение, в среднем, продолжительности образования на один год приводит к росту ВВП на 5-15%. Для многих стран, осуществляющих переход от команд­ной к рыночной экономике, качество «человеческих ресурсов» является, по су­ществу, единственным фактором, потенциал которого способен обеспечить выход из системного кризиса и обеспечить впоследствии достойное место в системе мирового рынка. В то же время, известно, что рыночная трансформация болезнен­но сказывается на функционировании находившихся ранее под государствен­ным патронажем сфер здравоохранения, образования, науки и культуры. Здесь наиболее очевидна необходимость корректирующей социальной политики. Ведь развитие платных форм здравоохранения и образования, на фоне деградации ранее существовавших систем, способно лишь усилить социальную дифферен­циацию и напряженность. Недопустимо также свертывание социальных программ поддержки семьи (на уровне как государства, так и предприятий), детских уч­реждений и т.д. Крупней­шие зарубежные экономисты-теоретики Дж. К. Гэлбрейт и Р. Коуз одной из глав­ных ошибок реформ в России считают разрушение институциональной структу­ры ранее существовавшей системы социального обеспечения[629].

Социальная политика призвана также, как отмечено выше, обеспечить под­держку малоимущих слоев населения, смягчить трудности переходного перио­да для пенсионеров, нетрудоспособных, многодетных семей. Сложной проблемой переходного периода является перестройка струк­туры совокупной рабочей силы, формирования рынка труда и появление безра­ботицы. Необходимостью становится не только создание механизма выплаты пособий по безработице, но и, прежде всего, всемерное стимулирование раз­вития системы переподготовки кадров, переориентация рабочей силы на заня­тость в перспективных отраслях экономики, распространение самозанятости, особенно в связи с расширением сферы информационных технологий, с воз­никновением компьютеризированных рабочих мест на дому. Мировая практика доказывает, что важнейшим фактором роста занятости является распростране­ние малого предпринимательства, обеспечивающего значительную, а во мно­гих странах - и большую часть прироста новых рабочих мест.

Одной из наиболее острых проблем переходной экономики является экономи­ческая преступность. Следует отметить, что существует ряд объективных факто­ров, способствующих ее распространению. Прежде всего, это сформировавшийся еще в условиях командной экономики правовой нигилизм. Так, частнопредприни­мательская деятельность официально преследовалась по закону; между тем, в Со­ветском Союзе уже к середине 80-х годов не менее 20 млн. человек, т.е. порядка 15% совокупной рабочей силы, было включено в различные виды трудовой и пред­принимательской деятельности, позволявшей получать не учитываемые официально доходы. В переходный период социальная нестабильность, неопределенность, от­каз от прежних экономико-психологических установок, норм социального поведе­ния как бы провоцируют и даже оправдывают практику нелегального извлечения доходов. Сказывается, в какой-то степени, и несовершенство формирующейся пра­вовой системы, отставание эволюции ее отдельных элементов от быстроменяю­щейся хозяйственной практики. Кроме того, ослабление государственности в це­лом способствует широкому распространению коррупции.

Однако наличие отмеченных объективных факторов ни в коей мере не оп­равдывает пассивной государственной политики в отношении преступности, а тем более - идей о неизбежности «этапа криминальной экономики». Общест­во, государство и экономика не могут ждать, пока «внуки бандитов станут циви­лизованными предпринимателями»; эффективность рыночных преобразований уже с первых этапов их осуществления зависит от развития легального пред­принимательства, обеспечивающего не перераспределение общественного бо­гатства в пользу паразитического криминалитета и чиновничества, а развитие системы производительного труда, рост общественного богатства и реализацию интересов всех участников общественного производства. Не только нормальным, но и обязательным условием эффективного развития рыночной экономики является государственный контроль за источниками доходов и, тем самым, - за условиями и формами потребления. Достаточно напомнить, сколь жё­стко в США государство следит за уплатой подоходных налогов. В России же криминализированная верхушка общества, подчинив себе государственный аппарат, утвердила нерыночные механизмы распределения и потребления, способствующие паразитическому расхищению общественного богатства.

Одной из форм криминального псевдопредпринимательства в переходный пе­риод является деятельность, направленная на расхищение природных богатств и нанесение ущерба природной среде. Одним из направлений государственной соци­альной политики, в связи с этим, является контроль за экологическими параметра­ми хозяйственной деятельности и пресечение попыток обогащения за счет хищниче­ской эксплуатации природных ресурсов, изъятие сверхдоходов («природной ренты») и направление части полученных вследствие этого средств для осуществления природоохранных мер. Задачи постиндустриальной трансформа­ции требуют высокой экологической культуры производства, совершенствования та­ких параметров качества жизни, как состояние окружающей среды. Между тем, как известно, рыночные механизмы безразличны к экологической стороне хозяйствова­ния; они объективно воспринимают все ресурсы как бесконечно воспроизводимые, а окружающую среду - как пространство, способное бесконечно и безболезненно утилизировать отходы производства. Преодоление неэкологической производствен­ной парадигмы, формирование системных элементов «экологической экономики» могут быть результатом лишь целенаправленной социальной политики, чем предо­пределяется еще одна сторона необходимости ее активизации в условиях переход­ной экономики.

Теории современной переходной экономики. Проблема возникновения и развития переходной экономики не сразу была осознана в качестве новой и самостоятельной проблемы мировой экономической теории и практики. Многие теоретики – как зарубежные, так и, под их влиянием, отечественные, - вначале полагали, что переход к рынку может быть осуществлён быстро и безболезненно – достаточно лишь «отсечь» бюрократизированное государство от экономики, «включить» рыночные инструменты, и вскоре их действие, на основе принципов стихийного автоматического саморегулирования, сформирует систему рыночного хозяйства. Проповедывались идеи о том, что "ничего не надо строить, надо просто жить"; пред­полагалось, что, как только будут разорваны путы тоталитарной регламентации, естественные (то есть рыночные) закономернос­ти заработают сами собой, в автоматическом режиме и переведут экономику в состояние эффективного рыночного саморегулиро­вания. Задача же науки при этом сводится к нехитрому принципу "что вижу - то пою": надо "просто наблюдать" за естественными процессами, выявлять ростки наиболее эффективных преобразо­ваний и способствовать их распространению.

Подобные представления были тесно связаны с теоретическими идеями и практикой так называемого «Вашингтонского консенсуса», включавшего систему рекомендаций (преимущественно для слаборазвитых стран) по вопросам формирования и функционирования рыночной экономики в духе концепций экономического либерализма и «неоконсервативной революции». Ключевыми элементами «Вашингтонского консенсуса» являлись установки на максимальное ограничение экономических функций государства и, особенно, на сокращение государственных социальных программ под предлогом борьбы с инфляцией и необходимости сокращения дефицитности государственного бюджета.

Теоретики социальных сил, пришедших к власти в России в 90-е гг., руководствовались сходными представлениями; следуя «рекомендациям» МВФ, они полагали, что главная функция государства в экономике, в том числе, в переходной экономике, - «не мешать», т.е. не вмешиваться в «свободную игру рыночных сил». Под лозунгами экономического либерализма была навязана концепция «шоковой терапии», которая на практике приняла форму стихийного разрушения производительных сил, гиперинфляции, криминальной приватизации и расхищения национального богатства страны. За 90-е гг. из России было вывезено материальных богатств и капиталов на сумму от 300 до 700 млрд. долл. Рецепты «Вашингтонского консенсуса», далеко не безупречные и в отношении слаборазвитых стран, продемонстрировали своё полное несоответствие условиям позднеиндустриальных экономических систем, сформировавшихся в рамках командного хозяйства советского образца. Явно обнаружилась ложность иллюзий псевдореформаторов о возможности стихийного возникновения и эффективного функционирования на базе современных производительных сил свободно-конкурентного («смитианского») рынка, о безусловных внеисторических преимуществах частной собственности в сравнении с общественной, о быстроте, лёгкости и безболезненности рыночных преобразований. Одним из наиболее негативных следствий этих теоретических ошибок стало форсированное разрушение наукоёмких, высокотехнологичных отраслей и предприятий, производивших конкурентоспособную на международных рынках продукцию, и превращение российской экономики в сырьевой придаток мирового хозяйства.

Коренной порок подобных представлений заключается в непонимании природы современного этапа экономической циви­лизации со свойственным ему значительным возрастанием роли сознательного планомерного управления социальными, в том числе - хозяйственными процессами. Автоматизм рыночного саморегу­лирования имеет в современных условиях достаточно ограничен­ную сферу реализации; без планомерного целеполагания и воз­действия на макроэкономические пропорции неизбежным ста­новится нарастание тенденций хаотического разрушения хозяй­ственной системы. Ограничение же роли науки комментаторством, с одной стороны, воспроизводит практику тоталитаризма, с той лишь поправкой, что место партийных решений занимают рыночные гармонии, а с другой - находится в разительном кон­трасте с опытом стран, успешно осуществивших переход к совре­менному рыночному хозяйству, поскольку все они без исключе­ния смогли осуществить этот переход посредством научно обо­снованных стратегических программ при ведущей роли госу­дарственного управления трансформационными процессами[630].

Не менее ошибочной теоретически и еще более вредной прак­тически оказалась установка на применение к России рецептов разработанных для стран, переходящих к рынку от хозяйствен­ных систем докапиталистического типа и включаемых в мировое хозяйство в качестве периферийных подчиненных элементов. В сочетании с примитивно-эпигонски истолкованными концепциями монетаризма, эффективность которых сомнительна даже в отно­шении хозяйственных систем тех стран, где эти концепции были разработаны, практическая реализация указанных установок при­вела к "шоку без терапии", к катастрофическим последствиям для отечественной экономики, то есть к результату, который, по-ви­димому, и планировался зарубежными "советчиками". ("В фор­мировании рыночной экономики обращает на себя внимание край­не слабая задействованность отечественной науки и неоправдан­но большое доверие к зарубежным специалистам, советчикам, не понимающим особенностей нашей страны, а, возможно, и не за­интересованным в успехах развития у нас сильной и эффектив­ной экономики"[631]. В стране орудует "20-тысячная орда так назы­ваемых советников, проедающих 80% средств, что выделяются России по программе развития!"[632]).

Разумеется, действительное движение к рынку не имеет ни­чего общего с разрушением отечественной экономики, с воспро­изводством антагонизмов "дикого капитализма" и с превращени­ем страны из социального субъекта глобального масштаба в объ­ект манипуляций внешних сил[633]. Ориентация на колониально-сырьевой вариант развития ведет к ограничению возможностей фор­мирования современного рынка, а не приближает к нему. Ситуация значительно осложнена тем, что этот вари­ант "логично вытекает из тенденций прошедших лет реформиро­вания экономики на базе принципов либеральной политики про­стых решений... Регулирование экономики колониального роста осуществляется практически целиком за ее пределами... Помимо собственно добычи, весьма эффективной сферой приложения ка­питалов в данном варианте является и первичная переработка - особенно экологически вредная... Очень эффективная схема для наших внешних контрагентов - они таким образом получили в свое распоряжение готовые перерабатывающие мощности без ка­ких бы то ни было инвестиций с их стороны и сбросили все вред­ное производство подальше от своих домов"[634].

Грубейшей методологической ошибкой псевдореформаторов[635] явилось забвение принципа конкретности истины, приведшее к непониманию того факта, что проблема трансформации командной экономики позднеиндустриального технологического типа в ры­ночную - это новая для мировой цивилизации проблема. Ее реше­ние возможно на базе вновь возникающих теоретических разра­боток, составляющих особое направление мировой экономичес­кой мысли, а не посредством механического воспроизведения концепций перехода от феодализма к капитализму, или некрити­ческого восприятия рецептов, разработанных для слаборазвитых стран с целью усиления их зависимости[636], либо копирования форм регулирования, пригодных для развитого рынка, являющегося ре­зультатом многих столетий эволюции. Одним из проявлений узости методологического и, в целом, научного кругозора псевдорефор­маторов явилось восприятие рынка как самоцели, установка да форсированный переход к вульгарно-упрощенно понимаемомурынку "любой ценой".

На принципиально иных теоретических посылках основана концепция «градуализма», предполагающая постепенные и поэтапные, но, вместе с тем, глубокие качественные преобразования экономической системы, при сохранении в рамках переходного периода преемственности и стабильности политической власти. Однако негативной особенностью соотношения экономической теории и практики в России является тот факт, что институты исполнительной власти продолжают руководствоваться идеями либеральных псевдореформаторов, не имеющими серьёзного научного обоснования и доказавшими свою полную практическую несостоятельность, в то время, как научные исследования проблем переходного периода имеют лишь теоретическое значение и остаются ограничены рамками академических дискуссий.. Ошибочность рекомендаций зарубежных «экспертов» и их отечественных эпигонов, выражающих интересы компрадорского криминалитета, недопустимость отождествления понятий «реформы» и «разрушение экономического потенциала страны» неоднократно отмечалась в работах таких авторитетных российских учёных, как Л.И.Абалкин, С.А.Дзарасов, Д.С.Львов, Б.С.Хорев, С.Ю.Глазьев и др. Необходимость кардинальной корректировки курса реформ аргументированно обосновывалась в публикациях журналов «Вопросы экономики», «Российский экономический журнал», «Экономист».

Ключевой проблемой переходной экономики российские учёные считают трансформацию экономических функций государства, противоречивое взаимодействие процессов разгосударствления хозяйства и, в то же время, расширения функций государства по формированию рыночной инфраструктуры, политико-правовому обеспечению реформ и решению возникающих в ходе их осуществления социальных проблем (исследования А.А.Пороховского, В.А.Пешехонова, учёных Института Экономики РАН, С.-Петербургского государственного университета и др.). Большое теоретическое, а потенциально – и практическое значение имеет изучение и обобщение предшествующего опыта реформ в российской истории, анализ их предпосылок, логики, алгоритмов, причин успехов и неудач (работы В.Т.Рязанова, С.Н.Максимова). Не менее важным является анализ зарубежного опыта реформирования, возможностей и границ его применимости в России; особенно это относится к опыту Китая, наиболее успешно осуществляющего хозяйственные преобразования. Причины этих успехов анализируются, в частности, в работах Е.Ф.Авдокушкина, Л.Д.Широкорада, Г.А.Ганшина, В.Я.Портякова, А.И.Салицкого.

16.2. Этапы и результаты реформирования российской экономики

Основные этапы реформ. Социальные силы, инициировавшие преобразования в российской экономике, первоначально предполага­ли завершить трансформационный переход в рамках двух относительно непродолжительных этапов: на пер­вом осуществить быстрое и кардинальное реформирование собственности и хозяйственного механизма, на втором - столь же быстрое «включение» рыночных стимулов, почти немедленно и автоматически приводящее к подъему эко­номики и росту уровня жизни. Высказывались многочисленные прогнозы и вы­давались обещания, что кардинальные перемены можно осуществить за несколь­ко месяцев, за «500 дней», что преодоление спада и улучшение условий жизни произойдет к «ближайшей осени» и так далее.

В действительности, трансформационные перемены в экономике России протекали в гораздо более сложных формах и в рамках более длительных периодов. На пер­вом этапе (1987-1991 гг.) преобразования рассматривались как реформирование социа­листической экономики, поиск ее наиболее эффективной модели. В этот период были существенно расширены хозяйственные права государственных предприятий, осуществлялся их перевод на полный хозрасчет, получили развитие кооперативные, подрядные и арендные формы хозяйствования, в аграрном секторе появились фер­мерские хозяйства. В развитии экономики наметились позитивные тенденции, од­нако они не получили дальнейшей реализации, главным образом, по политическим причинам, вследствие нерешительности, непоследовательности тогдашнего руко­водства страны, отсутствия у него политической воли, ясного понимания целей и ориентиров реформы, пассивного и примиренческого отношения к антигосударст­венным и антисоциальным силам, которые, воспользовавшись атмосферой неста­бильности и неопределенности, стремились ввергнуть страну в хаос и разрушить государство. Имевшие ключевое значение хозяйственные реформы оказались, в дей­ствительности, на втором плане в условиях разгула национализма, сепаратизма и других форм преступности. Криминальный капитал поставил под свой контроль зна­чительную часть кооперативных предприятий и использовал их как инструмент «отмывания» накопленных преступными методами денег и имущества; в этих целях боль­шинство кооперативов приобрело не производственную, а торгово-посредническую ориентацию. Идея реформ стала эксплуатироваться для достижения ничего не имевших с ней общего политических целей (разрушение, под предлогом конверсии, наиболее конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных отраслей ВПК, концепция «регионального хозрасчета» в Прибалтике и т.д.).

В 90-е годы трансформация хозяйства осуществля­лась уже в условиях постсоветских экономических и политических реалий. Главным элементом предпринятых на этом этапе мер стала приватизация (преимущественно в чековой форме), в результате которой доля принад­лежащих государству основных фондов снизилась с 91 % (на начало 1992 г.) до 42 % (в 1995 г.); в акционерном капитале доля государства в середи­не 1995 г. составила 11 %. В ходе изменения системы экономического уп­равления и хозяйственного механизма была реализована идея «отсечения» государства от экономики. Роль господствующей экономической идеоло­гии приобрели заимствованные из-за рубежа концепции монетаризма, ог­раничивающие функции государства регулированием денежной массы в об­ращении (концепции эти были разработаны применительно к условиям вы­сокоразвитой рыночной экономики с хорошо отлаженным денежно-кредит­ным механизмом и долговременными тенденциями экономического роста). На практике российский вульгаризированный псевдомонетаризм привел к хаосу в экономике, возникшему в результате шоковой «либерализации» цен и последовавшей гиперинфляции (за январь 1992 г. потребительские цены выросли на 245 %, к концу 1992 г. в 26 раз, затем в течение 1993г. - еще в 4 раза, в 1995 г. - в 2,3 раза). Крушение национальной валюты привело к долларизации экономики. Фактически была осуществлена инфляционная конфискация сбережений населения и инфляционное перераспределение общественного богатства, что в сочетании с почти бесплатной раздачей государственного имущества новым собственникам (денежная оценка фон­дов предприятий оказалась многократно занижена относительно их реаль­ной стоимости, иногда - во многие тысячи раз) и инфляционно-льготным кредитованием коммерческих банков - привело к осуществлению некоего исторического аналога первоначального накопления капитала. Ограбле­ние населения было продолжено далее посредством криминальной деятель­ности частных «фондов», банков и «финансовых пирамид».

На данном этапе произошла консолидация тех социальных сил, в чьих интересах были осуществлены перемены в экономике. Это номенклатурное чиновничество, количественно выросшее в 2 раза и осуществившее «конвертацию власти в собст­венность», администрация предприятий (в среднем составившая 5 % занятых на пред­приятиях) и криминальные круги.

Во второй половине 90-х гг. про­должалась приватизация (в основном, в денежной форме), и перераспределение собственности приватизированных предприятий, представленной в фондовом капи­тале. Уже к середине 1996 г. доля государства в акционерном капитале приватизи­рованных предприятий снизилась до 4 %; к началу 1997 г. на государственную соб­ственность приходилось 9,5 %, на муниципальную - 7,4 % от общего количества предприятий, в то время, как частную собственность представляли 68 % предприя­тий. В акционерном капитале приватизированных предприятий, наряду с уменьше­нием доли государства, устойчиво снижалась также доля трудовых коллективов при столь же устойчивом росте доли администрации и внешних держателей акций, осо­бенно крупных. В системе экономического управления были предприняты некото­рые попытки смягчения крайностей псевдомонетаризма, но по-прежнему функции государства почти полностью сводились к регулированию объема денежной массы, лишь «с обратным знаком»: главной задачей была объявлена борьба с инфляцией, в связи с чем проводилась политика «сжатия» денежной массы. В результате, коэф­фициент монетизации ВВП составил в 1998 г. примерно 12,5 - 12,7 %, что пример­но в 3-4 раза ниже, чем в среднем по развитым странам. Инфляция, по сути дела, была переведена из открытой в скрытую форму, симптомами чего являлись факты систематического невыполнения обязательств госбюджета, массовые неплатежи, невыплаты зарплаты, пенсий и т.д. Углубился разрыв между реальным и финансово-спекулятивным секторами экономики, при одновременном возрастании зависимос­ти последнего от международного спекулятивного капитала, что привело к много­миллиардным потерям во время финансовых кризисов в 1997 и 1998 г.г.

В течение рассматриваемого этапа углубился инвестиционный кризис, и выяви­лась настоятельная необходимость всестороннего реформирования налоговой сис­темы. В то время, как никакие чрезвычайные меры не смогли пресечь уклонения наиболее бо­гатых слоев населения от уплаты налогов, продолжалось фактическое «удушение» предприятий реального сектора экономики завышенными и громоздко организован­ными налогами. Обострились социально-экономические противоречия, которые стали принимать остроконфликтные формы (акции шахтеров, действия профсоюзов по организации забастовок в общегосударственных масштабах и т.д.). Порочность денежной и кредитной политики, нарастание разрыва между реальным и паразитически-спекулятивным секторами экономики привели в августе 1998 г. к финансовому краху.

После финансового краха в августе 1998 г. было объявлено о необходимости существенной корректировки методов реформирования, о расширении функций государства как субъекта управления реформационными процессами, об усилении внимания к реальному секто­ру экономики и к проблемам социальных факторов преобразований. Начался новый этап социально-экономических преобразований. Предпринятые меры, в сочетании с эффектом девальвации, способствовали некоторому оживлению экономики в 2000-2003 г.г., но, главным образом, за счёт благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Из 6-7% прироста ВВП в эти годы на долю развития реального сектора экономики приходилось, по оценкам экспертов, не более 1%. Уже в 2004-2005 гг., по мере преодоления эффекта девальвации, темпы роста вновь стали снижаться; зависимость экономического благополучия страны от экспорта энергоносителей не только не снизилась, но, напротив, возросла. В 2006-2007 гг. наметилось усиление внимания к социальным аспектам реформ и к активизации социальных функций государства в связи с установками на необходимость реализации приоритетных национальных проектов[637]. В 2007-2008 гг. в СМИ и в некоторых научных публикациях появились формулировки о «постпереходной», «посттранзитивной» экономике. Официально было заявлено о том, что объём ВВП достиг дореформенного уровня.

Укрупнённо ход преобразований в российской экономике можно свести к двум основным этапам: первый – с рубежа 80-90-х гг. до 1998 г., когда происходил демонтаж прежней хозяйственной системы, были осуществлены основные меры по приватизации и сформировался класс новых собственников в условиях «отсечения» государства от экономики; и второй – с 1998 г. по настоящее время, когда были усилены позиции государства в лице чиновников госаппарата и на смену монопольному экономическому и политическому господству олигархии пришёл режим олигархически-чиновного двоевластия. С точки зрения же существа социально-экономической трансформации, основные меры переходного периода были осуществлены уже к середине 90-х гг., когда сформировались ключевые элементы колониально-сырьевой экономики и господствующий слой криминально-компрадорской олигархии. Переход от командной экономики к экономике «дикого капитализма» по главным параметрам был совершён уже в эти годы; последующие изменения имели второстепенный характер и не меняли существа сформировавшейся социально-экономической системы и механизмов её воспроизводства.

Результаты изменений в российской экономике. За период трансформационных преобразований в народном хозяйстве страны произошли определенные позитивные изменения. Достигнуто насыщение по­требительского рынка, значительно повысилась степень компьютеризации, получи­ла развитие сфера услуг, возникли некоторые элементы рыночной инфраструктуры. Расширились возможности для проявления хозяйственной инициативы и предпри­нимательской деятельности. В последние годы растут золотовалютные резервы, которые в первой половине 2008 г. достигли 520 млрд. долл. Однако данные позитивные сдвиги оказались обесце­нены прогрессирующим разрушением производственного, научно-технического и, в целом, - цивилизационного потенциала страны.

За период «реформ» произошло более чем двукратное (по официальным данным) падение объёмов производства, а в конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных на­укоемких отраслях оно снизилось в 6 - 8 раз. Наряду с уменьшением объемных показателей, резко снизилась эффективность экономики: в полтора-два раза упа­ла энерго-, фондо- и материалоотдача производства при полуторакратном сниже­нии производительности труда. Продолжается абсолютное сокращение населения (несмотря на приток значительного количества беженцев и мигрантов), уменьшается средняя продолжительность жизни. К 2000 г. доходы более чем 50% населения не достигали уровня прожиточного минимума; этот уровень в несколько раз превышал размер минимальной заработной платы. В последующие годы ситуация несколько улучшилась, но доля населения с доходами ниже прожиточного уровня находилась на уровне 20-40%.

Криминальная приватизация не привела к возникно­вению того «эффективного собственника», задача создания которого была провоз­глашена в качестве приоритетной на начальном этапе реформ. Напротив, новые соб­ственники безоговорочно взяли курс на паразитическое обогащение через расхище­ние результатов труда предшествующих поколений и ограбление поколений буду­щих посредством демпинговой распродажи невозобновляемых природных ресур­сов. В то время, как объем инвестиций в народное хозяйство только за 1992-1996 г. сократился в 4 раза и продолжал снижаться до 1999 г., нелегальный вывоз капитала за рубеж только за первое десятилетие «реформ» превысил 700 млрд. долл. (а к настоящему времени – свыше 1 трлн. долл.). Незаконным путем из России вывозилось 20% нефти и 33% минеральных ресурсов; внутри страны расхищалось около трети добычи драгоценных металлов. Ежегодно страна теряла десятки миллиардов долларов в связи с «обслуживанием» внешнего долга.

За период 1991-2000 г.г. численность персонала в сфере научных исследований и разработок снизилась на 45 %; более чем в два раза уменьшилось число патент­ных заявок. По оценкам экспертов ООН, только прямые ежегодные потери России вследствие «утечки умов» можно оценить в 3 млрд. долл., а с учетом упущенной выгоды - в 50-60 млрд. долл. В то же время, США за счет «импорта» ученых и специалистов получают ежегодно до 100 млрд. долл. дополнительного прироста ва­лового продукта; половина прироста численности американских специалистов в об­ласти программного обеспечения осуществлялась в 90-е гг. за счет эмигрантов из бывшего СССР. В течение этого десятилетия совокупные расходы на научно-технические разработки уменьшились в 20 раз. Сокращение финансирования сфер образования и здравоохранения поро­дило тенденции деградации этих сфер; их коммерциализация привела к росту соци­альной напряженности. Потребности сферы образования в ресурсах обеспечи­вались меньше чем на 50 %; два миллиона детей школьного возраста не посящали школу. Расходы госбюджета на нужды здравоохранения со­ставляли в России в расчете на одного человека 50 долл. в год, в то время, как в США - 3 тыс.; в Западной Европе - 1,5 тыс. долл. в год.

Было разрушено сельское хозяйство и утеряна продовольственная безопасность стра­ны; доля импорта в продовольственных товарах превысила 60 %. Только за первую половину 90-х годов поставки грузовых автомобилей сельхозпредприятиям умень­шились в 36 раз; зерновых комбайнов - в 1000 раз. За тот же период были почти повсеместно ликвидированы крупные сельскохозяйственные предприятия и разори­лось более 44 тыс. фермеров; оставшиеся фермеры, владея 5,2 % земельных уго­дий, производят лишь 1,9 % товарной продукции сельского хозяйства. В течение десятилетия с 1991 по 2001 г. производства зерна сократилось в 1,8 раза, молока – в 1,7, сахарной свеклы - в 2,3 раза; подушевое потребление молока уменьшилось с 382 до 226 литров в год, мяса – с 75 до 48 кг, рыбы – с 20 до 9 кг. Российский продовольственный рынок стал местом сбыта недоброкачественной зарубежной продукции; действующим в России стандартам качества не соответствовали 36% импортной цельномолочной продукции, 54% мясопродуктов, 72% консервов. В 2000-2008 г.г. к уровню сельскохозяйственного производства пятнадцатилетней давности смогли приблизиться лишь регионы, которые сумели сохранить степень концентрации аграрного производства, соответствующую современным производительным силам

Острой социальной проблемой стала социально-экономическая дифференциа­ция населения. Сто самых богатых людей России получают доходы, превышающие доходную часть бюджета страны. РФ вышла на второе место мире (после США) по числу долларовых миллиардеров; только за 2007 г. их количество выросло на 40%. Децильный коэффициент, т.е. отношение доходов 10% наиболее обеспеченного населения к доходам 10 % наименее обеспеченной его части, коле­бался в 90-е и 2000-е годы, по официальным оценкам, в интервале от 16 :1 до 14 :1. Даже эти, явно заниженные по мнению многих экспертов, цифры свидетельствуют о том, что степень социально-экономической диффе­ренциации в России значительно превышает зарубежные показатели (в США децильный разрыв составляет, по разным оценкам, 8-10 :1; в Западной Европе - 5-6 : 1; в Швеции и Китае - 3-4:1; социально опасным считается превышение этим коэффициентом уровня 10 : 1). В 2001-2007 гг. на долю 10% самых богатых жителей России приходилось (также по официальным данным) более 33% всех денежных доходов, на долю же 10% наименее обеспеченных – лишь 2,4%. В настоящее время различия в оплате труда рабо­чих и администрации достигают не менее 20-30 раз, отраслевые различия - 10 раз, региональные - 11 раз; в значительной мере утрачена зависимость доходов от реального трудового вклада. Возросла численность армии чиновников, достигшая к началу 2000 года 1340 тыс. человек, что более чем вдвое превышает соответствующий показатель по всему Советскому Союзу (в середине 80-х годов – примерно 640 тыс. чел.). За 2000-2008 г.г. количество чиновников возросло ещё на несколько сот тысяч человек, при этом расходы на содержание государственного аппарата только с 1995 по 2001 г. увеличились почти в десять раз (с 4,4 до 40,7 млрд. руб.).

По интегральному индексу развития человеческого потенциала Россия к настоя­щему времени оказалась в шестом десятке стран мира. Демографический кризис стал приобретать черты демографической катастрофы. Население России ежегодно сокращалось на 800 тыс. человек; значительно уменьшилась средняя продолжительность жизни, что, в первую очередь, обусловлено социально-экономическими факторами. Очевидна не­обходимость кардинальной корректировки курса экономических реформ.

Для сравнения рассмотрим, как задачи социально-экономической трансформации решались в Китае.

Принципы, ход и результаты социально-экономических реформ в Китае. В течение двух последних десятилетий ХХ в. и в начале XXI в. экономика Китая относилась к числу самых динамичных в мире. В 60-70-е гг. в мире говорили о западногерманском и японском «экономическом чуде»; в 80-90-е гг. ещё более впечатляющим стало «китайское экономическое чудо», тем более, что огромные успехи в хозяйственном развитии были достигнуты страной с миллиардным населением. В отличие от большинства стран с переходной экономикой, Китаю удалось избежать системного кризиса и трансформационного спада; более того – в течение трёх десятилетий, начиная с рубежа 70-80-х гг., объёмы производства нарастали и среднегодовой прирост валового продукта составил примерно 10%. Ключевой предпосылкой для этого стал принцип разделения экономических и политических проблем в процессе реформирования; в качестве фундаментального условия успеха реформ была определена преемственность и стабильность политической власти и всех властных структур. Сохраняется официальная установка на построение социалистического общества и политическая монополия коммунистической партии, хотя в содержательном отношении происходит качественная трансформация общественной системы, и многие прежние термины и лозунги имеют ныне лишь ритуальный характер[638]. Тем не менее, подобный подход позволил сохранить в стране внутреннее политико-идеологическое единство и обеспечил укрепление государства, ощутимый рост его международного влияния, а также значительный приток иностранных инвестиций, привлекаемых стабильностью экономических и политических отношений.

Наряду с разделением экономических и политических аспектов реформ, в Китае был избран принцип постепенности, эволюционного характера преобразований (что, как отмечено выше, получило в теории переходной экономики название «градуализма»). Была высказана точка зрения, что переходный период должен продолжаться не менее ста лет (в отличие от России, где в начале 90-х гг. велась речь об осуществлении основной части преобразований «к ближайшей осени», за «500 дней» и т.п.). Если отвлечься от терминологической стороны дела, то целью преобразований фактически избрано формирование современного рыночного хозяйства, однако переход к нему предполагается осуществить не посредством разрушения ранее существовавшей хозяйственной системы и катастрофических социальных потрясений, а в ходе постепенного естественного развития, «вызревания» рыночных элементов. При этом вполне допустимым считается и отказ от некоторых рыночных мер и механизмов, если выявляется их неэффективность, практикуется перенос некоторых мер на более поздние сроки (по принципу «два шага вперёд, шаг назад»). Обязательно учитываются социальные последствия осуществляемых преобразований, предпринимаются меры к тому, чтобы эти преобразования не вели к ухудшению жизни населения. В хозяйственной практике допускается существование значительного количества переходных и смешанных форм.

В Китае избрана модель двухсекторной переходной экономики – сохраняется централизованно-плановый государственный сектор и формируется частно-рыночный. При этом происходит сближение и пересечение элементов их хозяйственных механизмов, организационных и регулирующих параметров. В государственном секторе повышается степень коммерциализации; в рыночном секторе совершенствуются механизмы регулирования, в том числе государственного, усиливаются начала планомерности и социальной ориентированности. Государство, кроме того, осуществляет и административное перераспределение ресурсов в целях структурных преобразований экономики и преимущественного развития новейших отраслей. Подобный подход представляет собой, по существу, применение и развитие в современных условиях опыта российского НЭПа и свидетельствует о тех потенциальных возможностях, которые имелись, но не были реализованы в нэповской модели советской экономики.

Большое внимание уделяется правовому и идеологическому обеспечению реформ. Создана, постоянно эволюционирует и совершенствуется законодательная база реформирования. Важно, что значительное внимание уделяется не только принятию законов, но и контролю за их исполнением. Практика хозяйственных преобразований в Китае убедительно опровергает взгляды некоторых российских апологетов криминальной олигархии о неизбежности «криминального этапа» реформ. Распространение рыночных механизмов, разумеется, способствует росту удельного веса тех преступлений, которые просто не могли быть совершены в условиях командного хозяйства, но государство не снимает с себя ответственности за подавление экономической, политической и общеуголовной преступности. Наиболее решительно пресекаются попытки дестабилизации политической обстановки в стране, тенденции сепаратизма, действия «агентов влияния» внешних сил, ведётся настойчивая борьба с коррупцией, в том числе в системе государственного аппарата. Идеологическое обеспечение реформ характеризуется постепенным переносом центра тяжести с проблем «совершенствования социализма» на установки патриотической направленности. Решения о необходимости тех или иных экономических мер, о целесообразности сохранения, изменения или создания хозяйственных форм и механизмов принимаются не по критерию их идеологической вывески, а по реальной эффективности (в соответствии с установкой, приписываемой Дэн Сяо Пину: «не важно, какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей»).

Системная трансформация хозяйственного механизма в Китае началась с аграрного сектора экономики, в котором и поныне занята большая часть населения этой страны. На рубеже 70-80-х гг. произошла фактическая ликвидация «коммун», существовавших со времени осуществления в 50-е гг. китайского варианта коллективизации сельского хозяйства. Преобразования осуществлялись посредством развития системы семейного подряда; сроки аренды вначале были определены на 3-5 лет, а затем – до 15 лет и больше. В 1980 г. система семейного подряда охватывала пятую часть крестьянских хозяйств, а уже во второй половине 80-х гг. – свыше 98%. За первое десятилетие реформ валовой сбор зерна увеличился в полтора раза и достиг к концу 80-х гг. 450 млн. т. К началу 90-х гг. впервые за всю историю Китая была решена проблема нехватки продовольствия, между тем как к началу реформ не менее 25% населения не могло обеспечить себя достаточным количеством продуктов питания.

Реформирование сельскохозяйственного производства сочеталось с развитием особой формы индустриализации – созданием большого количества мелких и средних «поселковых предприятий». Формирование системы поселковых предприятий позволило решить сразу несколько проблем, возникших в переходный период: обеспечить занятость избыточных для села трудовых ресурсов, уменьшить масштабы миграции крестьян в города, обеспечить условия для общего подъёма экономики, реформировать отношения собственности. Общее число поселковых предприятий, составлявшее в начале 80-х гг. 3-4 млн. возросло к настоящему времени до более чем 30 млн.; количество занятых – с 40-45 млн. чел. до более чем 180 млн. чел., что превышает 60% избыточной сельской рабочей силы. Продукция, произведенная на поселковых предприятиях (а это, прежде всего, трикотаж и шёлковые ткани, обувь, стройматериалы), стала одним их основных структурных элементов товарного экспорта страны; удельный вес этой продукции в экспорте увеличился с 5% во второй половине 80-х гг. до более чем 40% в настоящее время.

По правовому статусу поселковые предприятия могут являться объектами различных форм собственности, что отражает общую эволюцию системы отношений собственности в Китае. В настоящее время существуют государственные, коллективные, индивидуально-частные, акционерные предприятия; предприятия смешанных форм собственности, полностью или частично принадлежащие иностранному капиталу. В целом, доля негосударственных секторов в производстве промышленной продукции постоянно возрастает: в начале 80-х гг. она немногим превышала 20%, а к настоящему времени составляет примерно три четверти. Именно за счёт этих секторов был обеспечен основной прирост промышленного производства: темпы роста негосударственных секторов в 3-5 раз опережали темпы роста государственной промышленности. В то же время, в составе государственного сектора продолжается функционирование более 300 тыс. промышленных предприятий, в этом секторе занято более 120 млн. чел. Сохраняется макроэкономическая роль примерно 8-10 тыс. крупных предприятий, особенно в металлургии, нефтедобыче и нефтепереработке, машиностроении, химической промышленности, в отраслях ВПК. Продолжается реформирование государственного сектора: расширяются границы хозяйственной самостоятельности госпредприятий, их права в ценообразовании, в сбыте сверхплановой и части плановой продукции, в выборе хозяйственных контрагентов. Относительно более низкая экономическая эффективность предприятий госсектора обусловливает необходимость дальнейшего реформирования отношений собственности: предполагается развитие системы акционирования, особенно крупных и средних предприятий, и изменение правового статуса десятков тысяч малых государственных предприятий. В рамках государственного сектора намечено оставить не более 2-3 тыс. предприятий, имеющих стратегическое значение для макроэкономического воспроизводства, функционирования хозяйственной инфраструктуры и обеспечения обороноспособности страны.

Особую роль в реформировании хозяйственного механизма в Китае сыграло создание свободных экономических зон. Их формирование началось в первой половине 80-х гг., в прибрежных регионах на юго-востоке страны; первые зоны были ориентированы на развитие экспортных отраслей промышленности. Затем география, организационные формы и функциональная ориентация зон стали расширяться; в их состав начали включаться и достаточно обширные сельские территории, увеличилось число фирм, оказывающих финансовые и туристические услуги. В 90-е гг. ведущая роль стала переходить к так называемым «зонам высоких технологий», которых было создано более 50; увеличилось и количество свободных таможенных зон («зон свободной торговли»), в рамках которых развивается система посреднических экспортно-импортных операций. СЭЗ выполняют роль «локомотива» современной китайской экономики и процессов хозяйственного реформирования; они являются основными регионами привлечения частных зарубежных инвестиций. Если государство предпочитает обращаться, преимущественно, к наиболее авторитетным международным институциональным кредиторам (МБРР, Азиатский банк развития), то СЭЗ стали основным местом приложения капиталов так называемых «хуацяо» - этнических китайцев, проживающих в других странах, и, прежде всего, - в странах Юго-Восточной Азии. На долю «хуацяо» в 80-90-е гг. приходилось более две трети прямых инвестиций в народное хозяйство Китая. Общий внешний долг Китая к 2000г. составлял примерно 135 млрд. долл., при этом коэффициент обслуживания долга (определяемый как отношение суммы текущего погашения долга и процентов к общему объёму экспорта товаров и услуг) не превышал 10%, что значительно меньше величины (20-25%), считающейся порогом допустимости с точки зрения стабильности экономического развития страны и её надёжности как заёмщика на международных кредитных рынках.

К числу наиболее важных результатов избранной модели социально-экономических преобразований относится увеличение за прошедшие 30 лет реформ величины валового продукта Китая примерно в восемь раз, экспортной квоты – с 4 до 25%, объёма внешней торговли – в 28 раз. С середины 90-х гг. на первое место в структуре экспорта вышла продукция машиностроения и электроники, удельный вес которой в экспорте КНР ныне превышает третью часть. Объём золотовалютных резервов к началу 2008 г. превысил 1,3 трлн. долл., к маю 2008 г. – 1,6 трлн. долл.[639]; по этому показателю Китай значительно опережает другие страны мира (на втором месте Япония – около 900 млрд. долл., на третьем – Россия – 520 млрд. долл. к маю 2008 г.) . Значительно укрепились международные экономические и политические позиции Китая, усилилось его военное могущество и глобальное влияние. Разрабатываются новые амбициозные технологические, военные и космические проекты, которые предполагается использовать для достижения гегемонии Китая в мире, с учётом того, что в 2015-2020 гг. валовой продукт этой страны должен превзойти ВВП США.

16.3. Задачи корректировки хода реформ

Условия и основные направления корректировки реформ. Осуществление корректировки экономических реформ - это сложная и многоаспектная социальная про­блема, требующая политических и теоретических предпосы­лок. Прежде всего, настоятельной необходимостью является восстановление само­стоятельности внутренней и внешней политики, переориентация деятельности ин­ститутов государственной власти на обеспечение национально-государственных ин­тересов России, ликвидация зависимости властных структур от криминально-олигархического капитала. Должен быть осознан факт нетождественности, различий, а по ряду существенных моментов - и противоречивости целей российского общества по ре­формированию экономики и тех целей, которые преследуют, в связи с этим, другие государства и находящиеся под их контролем международные организации.

Следует отказаться от представления о том, будто переход к рынку является самоцелью, высшей, всеобщей и окончательной целью экономических пре­образований. Данный переход должен рассматриваться в качестве одного из ис­ключительно важных, но все же средств социально-экономической трансформа­ции, действительная цель которой - выход на новый цивилизационный уровень, формирование общества постиндустриального типа со свойственной ему высоко­эффективной экономикой, высоким уровнем и качеством жизни и гуманизацией всех общественных отношений. В связи с этим, недопустимо добиваться внедре­ния тех или иных рыночных институтов, элементов инфраструктуры «любой ценой», без учета социальных и экономических издержек, которые несет при таком внедре­нии общество.

Необходимо отказаться также от полностью дискредитировавших себя идеологичес­ких мифов о якобы неизменно более высокой экономической эффективности част­ной собственности в любых условиях, о возможности создания и функционирования рынка только на базе частной собственности и об абсолютном превосходстве её над другими формами собственности. Огромный вред нанесла народному хозяйству России и другая идеологическая догма, тесно связанная с предыдущей, - о возмож­ности автоматического рыночного саморегулирования в условиях современной эко­номики, чем обосновывалось и ограничение экономических функций государства, приведшее к хаосу «либерализации».

В существенной корректировке нуждается практика усвоения и использования зарубежного опыта реформ. Безусловно, сам принцип изучения опыта других стран сомнений не вызывает; необходимо как восприятие их достижений, так и учет допу­щенных ими ошибок. Но не должно быть копирования, повторения осуществляемых кем-то мер, некритического насаждения зарубежных моделей хозяйствования. При проведении социально-экономических преобразований наибольших успехов в тече­ние последних десятилетий достигли не обособленные социальные системы, и не те, которые механически воспроизводили чужой опыт, а те, которые усваивали этот опыт, преломляя через «призму» собственной исторической специфики, культуры, традиций. Успех реформ обеспечивался при интегрировании положительных черт и достижений внутренних и внешних социально-экономических систем и процессов и, вместе с тем, при решительном отказе от устаревших форм хозяйствования и от ошибочных мер, с учетом также ошибок и негативного опыта других стран. Крайне не­убедительно выглядят объяснения причин, по которым игнорируется наиболее важ­ный для России опыт Китая, начинавшего реформирование хозяйства в значительно более сложных экономических условиях, на более низком уровне рыночных отноше­ний, но достигшего крупнейших успехов при сохранении социальной стабильности и укреплении государства.

Решающим условием для коренного изменения ориентации и содержания реформ в России, для роста их эффективности является преодоление зависимости государ­ственной власти от узкокорыстных целей компрадорского криминалитета, которому вообще не нужна российская экономика, за исключением экспортно-сырьевых отрас­лей. Корректировка реформ невозможна также без ее научного обоснования, без уче­та и реализации разработок и рекомендаций, содержащихся в научных исследовани­ях по проблемам эволюционной экономики, теории трансформации социально-эко­номических систем, теории переходной экономики и политической экономии.

Необходим также принципиальный отказ от модели "догоня­ ющего развития" и разработка таких форм взаимодействия госу­дарства и рынка, которые обеспечили бы выход России на рубе­жи "точек роста" мировой цивилизации. Сохранение эпигонской ориентации на ту или иную зарубежную модель рыночной эконо­мики может привести к повторению в новых исторических усло­виях уже известного (о чем шла речь выше) результата: ранее на­меченный рубеж формально достигается, но передовые страны тем временем переходят в иную цивилизационную плоскость, для которой эти формальные показатели уже не имеют принципиаль­ного значения. Именно так произошло, как известно, с лидерст­вом советской экономики по многим количественным парамет­рам. Учет данного негативного опыта требует отказа от копирова­ния, насаждения той или иной внешней экономической модели. Напротив, необходима принципиальная ориентация на стратегию непрерывно опережающего развития. Политическая, экономическая, организационная конкретизация этой стратегии посредством разработки и корректировки социальных приоритетов - основная задача государства в период формирования рынка. Дискредита­ция идеи опережающего развития в условиях псевдосоциалисти­ческого тоталитаризма не отменяет принципиальной научной зна­чимости и практической актуальности данной идеи.

При условии реализации отмеченных предпосылок, ключевое значение приоб­ретают следующие направления корректировки реформ:

- превращение государства в основной социальный субъект управления ходом реформ; расширение функций государства по формированию рыночной институциональной струк­туры и возрастание степени планомерности осуществления преобразований;

- разработка и осуществление мер по консолидации единого рыночного пространства; пресечение тенденций экономического и политического сепаратизма;

- изменение принципов формирования конкурентно-рыночной среды; переход от формального к реальному ограничению монополизма; реформирование налоговой системы;

- переориентация денежной, бюджетной и финансово-кредитной политики в целях структурной перестройки экономики, развития новейших отраслей и выхода из инв­естиционного кризиса;

- изменение внешнеэкономической политики в целях расширения и укрепления поз­иций на мировых рынках высоких технологий;

- усиление роли социальных факторов в ходе экономических преобразований.

Расширение функций государства по формированию социально-ориентирован­ной рыночной экономики предполагает, прежде всего, отказ от концепции и практи­ки номенклатурной и директорской приватизации; наиболее одиозные результаты криминальной приватизации должны быть аннулированы либо с возвращением пред­приятий под контроль государства, либо с выплатой в бюджет сумм, соответствую­щих реальной стоимости приватизированного имущества[640]. Необходима ликвидация самой системы и хозяйственного механизма криминальной экономики. Центр тяже­сти мер по трансформации отношений собственности следует перенести от прива­тизации к рационализации управления государственным имуществом, развитию го­сударственного предпринимательства и превращению предприятий государствен­ного сектора в реальных рыночных субъектов.

Необходима разработка, на основе научного анализа состояния и перспектив развития экономики, государственных программ по планомерному формированию элементов рыночной инфраструктуры, а также контроль за деятельностью тех уч­реждений инфраструктуры, которые возникают по инициативе частного капитала. Содействуя максимальному расширению экономической свободы и хозяйственной инициативы, государство должно пресекать практику паразитического псевдопред­принимательства.

В условиях исключительной глубины системного кризиса экономики возможно, а в ряде случаев и необходимо восстановление прямого государственного контроля и управления хозяйственными процессами, в том числе их рыночными параметра­ми. Прежде всего, это относится к макроэкономическим инфрасистемам, к разработке и реализации инвестиционных программ, к регулированию внешнеэкономических операций. В право­вой и административной сферах необходимостью является также не только приня­тие законов, способствующих развитию рыночного хозяйства, но и контроль за их исполнением.

Влияние геополитических факторов на социально-экономические процессы в России. Усложнение взаимодействия глобальных и локальных закономерностей экономического развития – одна из особенностей современной эволюции экономической цивилизации; появилось даже специальное направление в рамках глобалистики - «глокалистика», исследующая противоречия данного взаимодействия, формы их разрешения и воспроизводства. Взаимодействующие с глобальными локальные закономерности проявляются на различных уровнях – это уровни межгосударственных объединений, отдельных государств, регионов в их рамках. Для переходной экономики России влияние геополитических факторов является особо весомым, что определяется как историей, так и современной ролью нашей страны в системе международных отношений.

В настоящее время известны многочисленные разработки в области теории переходной экономики. Однако подавляющая их часть рассматривает процессы социально-экономической трансформации в разрезе внутренних импульсов, закономерностей и противоречий, без достаточного учёта влияния внешних факторов (анализ внешнеэкономических параметров реформ, как правило, имеет технический характер). Между тем, процессы, происходящие в странах с переходной экономикой, - это лишь одна из сторон глобальной социально-экономической трансформации, причём господствующие ныне в мире силы стремятся использовать данные процессы в собственных интересах. Конкретно это означает установку на закрепление колониально-сырьевой ориентации хозяйства стран с переходной экономикой, включение их в мирохозяйственный механизм в качестве зависимых, второстепенных и третьестепенных элементов, всемерное ограничение их экономического и политического суверенитета, поддержку криминально-компрадорских режимов, инициирование сепаратизма и иных форм внутренней нестабильности. При разработке стратегии и тактики реформ странам с переходной экономикой необходимо исходить из понимания того факта, что международный финансовый капитал не заинтересован в появлении на глобальной арене новых сильных конкурентов, поэтому все его действия прямо и косвенно будут направлены на ослабление позиций этих стран и подчинение их своему влиянию.

Что касается России, то, добившись крушения ранее существовавшего государства, господствующие в мире силы теперь ставят задачу её превращения в лишённое политической и национальной независимости «географическое пространство», с учётом того, что и ныне на территории нашей страны находится значительная доля глобальных природных ресурсов (в том числе уникальных). Потенциально Россия остаётся богатейшей страной мира – на каждого её жителя приходится от 400 тыс. до 1 млн. долл.(по разным подсчётам) национального богатства.

Оценивая геополитические аспекты российских реформ, следует учитывать тот факт, что, несмотря на значительное ослабление оборонного потенциала, Россия всё ещё обладает практическим военно-стратегическим паритетом с США. Этим обусловлена возможность осуществления настоятельно необходимых мер по укреплению российской государственности. Прежде всего, ключевое стратегическое значение имеет укрепление и углубление Союза с Белоруссией (а в перспективе – с другими бывшими союзными республиками). Объединение экономического потенциала двух стран укрепит их общие позиции в конкурентной борьбе на мировом рынке. Экономическая и геополитическая важность Союза для России обусловлена теми фактами, что через территорию Белоруссии проходит до 70% российского экспорта в страны ЕС и до 30% всего объёма экспорта; на белорусских предприятиях размещено до 20% российского оборонного заказа и, в то же время, поставками из Белоруссии обеспечивается, например, 80% тракторного парка в России и т.д. Укрепление и углубление Союза России и Белоруссии – это не только фактор совершенствования реформационных процессов, но и важнейшее условие стабилизации современной геополитической ситуации в мире.

Ход реформ в России оказался значительно усложнен тем, что они начинались и проводились без достаточного научного обоснования, теоретико-экономической про­работки, при чрезмерном воздействии идеологических и конъюнктурно-политических факторов. Фактически, на уровне властных структур всё теоретическое обоснование необходимости радикальных преобразований ограничилось осознанием неэффективности командного хозяйства и желанием перестроить экономику по образцу высокоразвитых стран. Отсутствие научных представлений об объективных причинах возникнове­ния, цивилизационной природе и историческом месте командно-административного общества привело к чрезмерно негативной его оценке и, в частности, к пренебрежи­тельному нигилистическому отбрасыванию его достижений в научно-технической и со­циальной сферах. Не были осознаны также стратегические цели социально-экономиче­ской трансформации и роль рыночных преобразований как одного из средств достиже­ния этих целей.

Несмотря на всеобъемлющую, казалось бы, критику всего, что так или иначе связа­но с прежним режимом, идеологи и руководители социальных групп, инициировавших и возглавивших ход преобразований, в практике своих действии воспроизвели худшие традиции предшествующей властвующей элиты. Это проявилось в идеях о принципи­альной нереформируемости ранее существовавших социально-экономических струк­тур, о необходимости их тотального уничтожения, которое является, якобы, обязатель­ным условием для создания на освободившемся «чистом месте» более эффективной эко­номики; в установке на достижение поставленных задач «любой ценой» (в том числе, и ценой разрушения экономики и катастрофического снижения уровня жизни подавляю­щей части населения). Стали усиленно распространяться и упрощенные, утопические представления о социальных издержках и перспективах рыночных преобразований

Конкретный механизм рыночных преобразований также понимался чрезвычайно уп­рощенно и, по сути, сводился к двум основным идеям. Первая - это «отсечение» государ­ства от экономики, почти полная ликвидация его экономических функций («главная функ­ция государства - не мешать»), что, как предполагалось, приведет к «включению» рыноч­ных механизмов и автоматическому рыночному саморегулированию экономики, к росту её эффективности в результате успешной хозяйственной деятельности новых coбcтвенников, появляющихся в ходе приватизации. Вторая - это надежда на помощь из-за рубежа, на иностранные инвестиции и «рекомендации», что, в частности, предполагало безусловное выполнение указаний МВФ и других международных организаций, якобы заинтересованных в успехе «либерально-демократических реформ» в России.

Теоретическая несостоятельность данных идей, отмечавшаяся в научной литературе со времени их появления, была затем полностью продемонстрирована в практике реформ. Стихийного саморегулирующегося рынка на базе современных производительных сил быть не может; его давно нет в развитых странах; тем более невозможен и стихийный переход к рынку современного типа. Во всех без исключений странах, успешно осуществивших во второй половине XX века реформирование рыночного хозяйства, процесс перестройки экономики осуществлялся сознательно, планомерно, на ос­нове детально разработанных и корректируемых по ходу реформ государственных про­грамм. Так было, в Германии, Японии, в новых индустриальных странах.

Не оправдало себя и применение к России рекомендаций, разработанных МВФ для слаборазвитых стран с доиндустриальной экономикой. Кроме того, остались без внима­ния факты очевидного своекорыстия зарубежных «советчиков», их явной незаинтересо­ванности в появлении на мировом рынке нового сильного конкурента в лице успешно реформированной российской экономики, стремления центров мировой экономической и политической силы добиться колониальной ориентации и зависимого, второстепенного положения России в мирохозяйственной системе.

В то же время, в научной литературе разрабатывались и неоднократно предлага­лись альтернативные варианты реформирования экономики, по-иному трактующие как стратегические цели, так и механизм преобразований. Достаточно полно давалось тео­ретическое обоснование необходимости перехода к социально-ориентированному ры­ночному хозяйству при регулирующей и корректирующей роли государства, аргументировались предложения об отказе от не оправдавшею себя курса, предлагались меры по исправлению ошибок. Давалась критическая оценка концепции «шоковой терапии» и разрабатывались модели «градуализации» реформ, т.е. осуществление кардинальных, но постепенных преобра­зований в форме системных последовательных мер через ряд дозированных шагов, ступеней, этапов при сохранении политической и социальной стабильности и преемст­венности.

Проблемы формирования в России современного рыночного механизма. Формирование современного рыночного механизма требует, прежде всего, развития рыночной конкурентной среды. Само количество рыночных хозяйствующих субъектов в России на математический порядок меньше необходимого (в США, как известно, действует более 22 млн. фирм)[641]. Возникновению но­вых хозяйствующих субъектов, в значительной мере, препятствует действующий так называемый «разрешительный» (на деле выступающий как ограничительный) прин­цип создания. В соответствии с ним, для официального оформления создаваемого предприятия требуется огромное количество разрешений различных бюрократичес­ких организаций и инстанций, чиновники которых и далее получают возможность вмешиваться, по различным поводам, в дела предприятий. Проводятся бесконеч­ные перерегистрации, перепроверки и переоформления документов, лицензий и т.д., создающие благоприятную атмосферу для коррупции, вымогательства и шантажа. По данным Счётной палаты РФ, правом проверки деятельности предприятий в настоящее время обладают 97 различных государственных организаций.

Настоятельной необходимостью является отказ от разрешительного (ограничитель­но-запретительного) и введение регистрационно-заявительного принципа создания новых хозяй­ственных единиц. Хозяйствующие субъекты должны не «спрашивать разрешения» у го­сударственных инстанций, а лишь информировать их о создании предприятий, и этого достаточно для официальной регистрации и последующей деятельности, содержа­ние и формы которой, если они прямо не запрещены законом, свободно избираются хозяйствующими субъектами. Именно такая практика существует в большинстве раз­витых стран.

Следует отметить, что без упрощения процедуры открытия новых предприятий и без совершенствования налоговой системы (в частности, налоговых льгот для малого бизнеса и для всех вновь создаваемых предприятий) вряд ли возможной оказалась бы та «предпринимательская революция», которая развернулась в последние десяти­летия в развитых странах и которая в столь значительной степени способствовала росту эффективности их экономических систем и техническому прогрессу[642]. Это же можно сказать и о борьбе с монополизмом. Для российской экономики чрезвычайно актуальной остается проблема преодоления отраслевого и регионального монопо­лизма рыночных посредников мафиозного типа, особенно на потребительском рын­ке, где мафиозный контроль над ценами имеет своим результатом ограничение спро­са и снижение жизненного уровня широких слоев населения. Показателен пример по фармацевтической отрасли – розничная наценка на лекарства превышает 500%, в результате чего при движении медицинских препаратов от производителей (или первичных импортёров) до потребителей эти препараты дорожают в среднем в шесть раз.

В области денежной, бюджетной и финансово-кредитной политики ключевыми остаются задачи стабилизации денежной системы, укрепления национальной ва­люты, преодоление «долларизации» экономики, решение проблемы неплатежей, выход из инвестиционного кризиса и, на этой основе, - стимулирование структур­ной перестройки экономики, развитие новейших отраслей. Явно выявилась оши­бочность надежд на широкое привлечение иностранного капитала и возвращение вывезенных из России капиталов как средств модернизации экономики. В условиях распространения системы неплатежей предприятия не могут осуществлять инвес­тиционную мобилизацию средств. В связи с этим, в значительной корректировке нуждаются основные принципы бюджетной политики, т.к. 70 % неплатежей по на­родному хозяйству исходно порождены неисполнением обязательств бюджета. Вряд ли можно считать оправданным положение, при котором в условиях переход­ной экономики, требующей широкого комплекса государственных мер по формиро­ванию макроэкономической рыночной инфраструктуры, доля федерального бюдже­та в ВВП составляла по доходам в среднем за 90-е гг. примерно 12 % (в 2000-2003 г.г. – 15-16%; в 2004-2006 гг. – 18-19%), а по расходам - не многим более 15 % (в 2006 г. – 16%). Задачи денежно-финансовой стабилизации пришли ныне в противоречие с более общими задачами оздоровления экономики в целом.

На предшествующих этапах реформ далеко не в полной мере оказалась учтена противоречивая взаимосвязь внутри- и внешнеэкономических факто­ров рыночной трансформации. Хаотическая «либерализация» и криминализация внешнехозяйственных операций нанесли огромный ущерб экономике Рос­сии. Настоятельной необходимостью является устранение существующих пе­рекосов в соотношении частнохозяйственной и государственной форм внеш­неэкономической деятельности.

Формы разрешения возникающих при этом противоречий обусловлены задача­ми реализации национально-государственных интересов; особое значение приоб­ретает государственная кредитно-финансовая и информационная поддержка конку­рентоспособных высокотехнологичных экспортных отраслей и предприятий, а так­же внешнеэкономическое государственное предпринимательство. По расчетам экс­пертов, у России есть шансы побороться за рынки 10-15 макротехнологий из тех 50, которые определяют в настоящее время глобальный технический прогресс, и пре­тендовать на увеличение своей доли на мировом рынке наукоемкой продукции с нынешних 0,3 % до 10-15 % - при условии, разумеется, самостоятельности внешне­экономической политики.

Одним из важнейших направлений и, вместе с тем, обобщающих результатов корректировки хода реформ должно стать усиление их социальной ориентации, воплощение в практику общественных отношений принципов социального государства, декларированных в Конституции РФ. Преж­де всего, нужны радикальные меры по расширению социальной базы реформ. Это требует ориентации не только оптовых и розничных цен товаров, но и «цены труда» на уровень стандартов мирового рынка и увеличения, тем самым, в структуре насе­ления доли «среднего класса», заинтересованного в рыночной трансформации эко­номики. Необходима правовая защита наемных работников в сфере частного бизне­са по вопросам оплаты труда, процедур найма и увольнения, режима работы и безо­пасности, социальных гарантий. Абсолютного исключения из практики социально-экономических отношений заслуживают факты невыплаты пособий на детей, пенсий и зарплаты работникам бюджетных организаций.

Вместе с тем, должны быть ограничены «аппетиты» сверхбогатой части населе­ния посредством прогрессивного налогообложения доходов и имущества, контроля за потреблением в форме оплаты дорогостоящих товаров и услуг только через сис­тему государственных финансовых учреждений с одновременным выявлением ис­точников доходов, легальности и отсутствия задолженности по уплате подоходных налогов. Обмен национальной валюты на иностранную следует производить лишь для осуществления внешнеэкономических операций и при условии легального про­исхождения обмениваемых сумм.

Пресечение нелегального вывоза капиталов позволило бы дополнительно на­правлять на развитие хозяйства и социальной сферы те 20-25 млрд. долл., которые ежегодно теряет отечественная экономика. Известно также, что из суммы государ­ственных трансфертов, направляемых на социальную поддержку малоимущих слоев населения, в 90-е г.г. по назначению доходило не более пятой части; остальное оседало в карманах чиновников и разного рода махинаторов.

Ключевое значение в усилении социальной ориентации реформ имеет расшире­ние государственной поддержки сфер, обеспечивающих воспроизводство личности и осуществляющих инвестиции в «человеческий капитал», - здравоохранения, об­разования, науки и культуры[643]. Жизненно важной потребностью для страны является преодоление тенденции уменьшения доли этих сфер в расходах бюджета, т.к. подобные факты обесценивают саму идею и смысл реформ; их преодоление - важнейшая задача корректировки хода социаль­но-экономических преобразований.

17. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ