11. Экономическая культура
11.1. Экономическая культура
и экономический человек
Сущность экономической культуры. Категория “культура” относится к числу сложных синтетических понятий обществоведения. Культура отражает достижения общества, человеческой истории, цивилизации (имеются различные варианты трактовок соотношения понятий "культура" и "цивилизация"; русские философы конца XIX - начала XX вв. обосновывали антитезу этих понятий). Традиционно выделяют материальные и духовные формы культуры, а также аспект концентрации в феномене культуры предшествующего социального опыта.
Ключевым элементом культуры общества является его эконо мическая культура. Материальные аспекты экономической культуры воплощаются в уровне, состоянии и эффективности производительных сил и производственных отношений, духовные - в степени совершенства элементов духовной жизни, связанных с производством, и в степени их содействия прогрессу экономики; аспект социального опыта - в полноте и мобильности механизма усвоения и воспроизводства позитивных и преодоления негативных результатов предшествующего развития[416]. Последний момент при этом соотносится с опытом не только некоторой данной, но и других экономических систем - способность к эффективному восприятию "чужого" опыта и превращению его в собственное достояние является важным показателем уровня экономической культуры. «Культура - термин с колоссальной емкостью смысла и содержания... Культура, будучи продуктом жизнедеятельности людей, представляет собой своего рода предметный (овеществленный) и деятельный "генофонд" общества, обладающий различными механизмами трансляции (наследования) опыта, задающий индивидам и институтам определенные образцы мышления чувствования и поведения, но, вместе с тем, предполагающий и их способность к обучению... В экономической культуре кристаллизируются наиболее успешные и поддерживаемые естественные ходом жизни и сознательными усилиями образцы мысли, действий, взаимоотношений. В них сжатая энергия (сила) прошлого опыта, фактически ценнейший и не заменяемый ничем моральный и мотивационный ресурс экономического роста... Первостепенный интерес представляет характеристика культуры под углом зрения ее соотнесенности с факторами экономического успеха"[417].
Экономическая культура имеет не только качественную, но и количественную сторону (уровень культуры). Особенностью количественной стороны культуры (как и вообще количественных показателей) является то, что она приобретает содержательный смысл, преимущественно, в соотносительном выражении: во-первых, в соотношении физического и социального времени движения некоторого социума; во-вторых, в режиме реального времени - в соотношении уровня экономической культуры различных социумов в данный момент или исторический интервал. Без учета этой соотносительности, в "абсолютном" смысле невозможно, например, ответить на вопросы: высока или низка экономическая культура Древнего Египта? экономическая культура современного Египта? - и т.д.
Материальные аспекты экономической культуры тяготеют, как отмечено выше, к параметрам способа производства, - но отнюдь не сводятся к ним полностью. Это объясняется наличием у культуры собственного синтетического содержания, которое может прослеживаться в разных способах производства. Данный факт объясняется наличием в структуре культуры и влиянием на все ее основные аспекты таких интегрированных социальных феноменов с "размытыми" границами, как традиции, обычаи, привычки. ("Действие диктуется преимущественно привычкой, особенно когда дело касается экономического поведения"[418]. "Именно институционализированные обычаи... являются реальной силой, управляющей человеческим поведением[419]".) Влияние традиций, обычаев проявляется в формах организации производства, во взаимоязях хозяйствующих субъектов, в технических и социальных свойствах рабочей силы - ключевого элемента производительных сил. Моментам своеобразия и даже уникальности отдельных форм культуры особое внимание уделяет концепция "локальных цивилизаций", для которой, например, экономическая культура есть порождение "духа" некоторой цивилизации, ее особенного, не соотносящегося с другими, социального качества. Если оставить в стороне крайности данного подхода, то необходимо отметить, что проблема экономико-культурного своеобразия отдельных социальных систем действительно существует и она очень важна. Наряду с вариантностью хозяйственного механизма, возможной на базе одного способа производства (о чем шла речь в предыдущей главе), обнаруживается и вариантность форм экономической культуры, при их взаимной обусловленности друг другом. Элементы хозяйственного механизма, особенно такие, как функционирование рабочей силы, формы надстроечного воздействия на производство, деловая этика - существенным образом зависят от особенностей экономической культуры[420]. В то же время, хозяйственный механизм, и особенно его трансформация, может оказать ощутимое влияние на экономическую культуру общества, на модификацию психологии, на воспроизводство или, напротив, преодоление традиций, на образ жизни[421].
Весьма разнообразны страновые и региональные формы экономической культуры. Диалектически противоречивы тенденции к унификации культур, к формированию интегрированной гло бальной экономической культуры, с одной стороны, - и к возможно более полной реализации собственного внутреннего потенциала каждой из культур, к утверждению и воспроизводству её самоидентичности - с другой. Практика последних десятилетий убедительно показывает, что наибольших экономических успехов достигали не обособленные социальные системы, и не те, которые механически воспроизводили чужой опыт, а те, которые усваивали этот опыт, преломляя через "призму" собственной культурной традиции, стремились к интегрированию положительных черт и достижений внутренней и внешней социально-экономической организации и, вместе с тем, решительно отказывались от устаревших форм своей культуры, учитывая при этом также ошибки и негативные результаты функционирования других социальных систем[422].
Фундаментальным свойством культуры вообще (и экономической культуры, в частности) является присущий ей фрактально-голографический эффект: носителем и воплощением культуры является и общество в целом, и отдельные его блоки и элементы, институты и группы людей, и наконец, отдельные члены общества. Естественно, степень воплощения системных свойств культуры в жизнедеятельности тех или иных элементов социума различна; возможна не только преимущественная реализация тех или иных сторон культуры, но и типологически-персонифицированная ориентация на противоположные моменты ее сущности. Их диалектическая противоречивость получает при этом внешнюю форму движения, чем и объясняются социально-экономические конфликты между носителями одной культуры. Наряду с внешней реализацией, противоречивые аспекты культуры представлены в социальном качестве каждого из субъектов общественных отношений, в связи с чем экономическая деятельность всегда есть диалектика рационального и иррационального, логичного и алогичного, расчета и интуиции и т.д., - хотя и с различиями структурного преобладания и в разных формах у отдельных социальных субъектов. Характеристика последних в качестве носителей экономической культуры предполагает, прежде всего, рассмотрение обеих сторон диалектической пары "общество - человек".
Человек как носитель экономической культуры общества. Одним из наиболее абстрактных моментов экономико-теоретического исследования человека является оценка его просто как члена общества, которое понимается в качестве совокупного нерасчлененного субъекта производства и потребления. "Человек вообще", "человек в широком смысле слова" на этом уровне абстракции тождественен "человеческому обществу". Необходимость реализации, в процессе жизнедеятельности и ради нее, противоречия между производством и потреблением, неизбежно придает социальной форме движения качество "экономического общества", а каждому индивиду как абстрактному социальному субъекту - качество "экономического человека"[423].
Хорошо известно, что первые развернутые теоретические модели "экономического человека" были разработаны в XVIII веке, и, главным образом, - в произведениях А.Смита. В его понимании данная модель воплощает экономические черты любого человека, "человека вообще", отражает, так сказать, "экономическую ипостась" естественного человека Руссо, экономические параметры "естественного порядка"[424]. Как было показано еще в XIX в., в действительности "экономический человек" Смита - это отнюдь не "человек вообще", а идеальная модель буржуазного предпринимателя. Продолжением линии на отождествление свойств "экономического человека вообще" с качествами того или иного исторического типа хозяйствующего субъекта явились далее маржиналистский "рациональный максимизатор полезности", субъект "рационального выбора" или "рациональных ожиданий", "информационно-экономический человек" и т.д.[425].
Современные обобщения смитовской концепции содержат с одной стороны, признание того, что "экономическому человеку вообще" как абстрактному социальному субъекту действительно присущи некоторые общеисторические черты, но, в то же время с другой, - сами эти черты следует трактовать иначе, в более широком контексте, воплощающем общесистемные свойства экономики. "Никакая экономическая теория не может обойтись без рабочей модели человека, то есть определенных допущений относительно детерминантов и способов его экономического поведения. Главными компонентами такой модели являются, на наш взгляд, гипотеза о мотивации или целевой функции экономической деятельности человека, гипотеза о доступной ему информации и определенное представление о физических, и, главное, интеллектуальных возможностях человека, позволяющих ему в той или иной мере добиваться своей цели"[426].
Вместе с тем, уже на уровне абстрактной оценки индивида как члена общества выявляется, что интересы отдельного человека не могут быть тождественны интересам общества в целом - как в качественном разрезе (ибо общество имеет системные цели, не сводимые к сумме целей индивидов), так и в количественном. В связи с этим, современный вариант обобщенной концепции "экономического человека" может быть представлен как модель индивида, имеющего экономические интересы и стремящегося к их реализации. Нетрудно заметить, что при таком понимании "экономическим человеком" является каждый член общества, осуществляющий сознательную жизнедеятельность.
Тот факт, что "экономический человек" не только имеет интересы, но и стремится, посредством своей деятельности, к их реализации, означает включение рассматриваемого вопроса в структуру проблематики экономической культуры, ибо механизмы, способы реализации интересов, соблюдаемые при этом социальные правила, границы допустимого, методы ведения борьбы и формы разрешения противоречий обусловлены именно экономической культурой данного общества. Влияние духовных аспектов культуры и традиций на способы реализации интересов очевидно, но не следует забывать, что решающая роль и в этом случае принадлежит материальной стороне культуры. Уровнем производительных сил, в первую очередь, обусловлено как само возникновение интересов данного исторического вида, так и принципиально возможные способы их реализации. Экономический человек, таким образом, всегда является носителем экономической культуры.
В то же время, не следует забывать, что, как и всякая теоретическая концепция, модель "экономического человека" - это абстракция, хотя и отражающая сущностные зависимости и тенденции, но представляющая их упрощенно и "в чистом виде". Человек - это не автомат, жестко запрограммированный на стремление к реализации своих интересов; он может, во-первых, неправильно понимать эти интересы а, во-вторых, даже понимая их правильно, не всегда действовать в соответствии с их объективной ориентацией под влиянием "неэкономических" интересов и побуждений, которые нередко оказываются более весомыми. ("Но человек от природы беспечен; он скорее согласится быть доволен малым и вести спокойную жизнь, нежели домогаться больших выгод, требующих несравненных забот и трудов"[427].)
Следующим шагом конкретизации проблемы экономического человека в системе экономической культуры является констатация неоднородности общества, в связи с чем обнаруживается, что главной формой социальных противоречий являются не противоречия между равнопорядковыми хозяйствующими субъектами, воплощающими принципиально однотипные элементы культуры, а противоречия собственности, радикально меняющие структурирование экономической культуры. Разнородность социальных групп и их интересов порождает и специфически-конкретизированные типы экономического человека и экономической культуры, вплоть до классово-антагонистических. Отмеченная в главе 9 идея Платона о существовании в рамках формально единого государства фактически двух государств (богачей и бедняков) сохраняет свою методологическую значимость для характеристики всех феноменов классового общества, и, в частности, форм экономического человека и экономической культуры. "Определение классового индивида, базирующееся на роли его в производстве, является поэтому сущностным, в отличие от определений на базе явлений сферы видимости"[428].
Каждый из персонифицированных полюсов противоречия труда и собственности объективно наделен экономическими интересами и стремится к их реализации, поэтому каждый из них выступает как экономический человек. Но это - классовый эконо мический человек, деятельность которого всегда есть борьба с интересами полярно противоположного классово-экономического человека; объектом борьбы является, прежде всего, ограниченный по качественным и количественным параметрам продукт. Вместе с тем, объективная общность интересов в рамках того или иного класса приводит к типизации черт соответствующего классово-экономического человека; индивидуально-личностные черты отступают на второй план, а ведущее значение приобретает классовая природа экономического человека. "Рабочий - это не трудящаяся личность, то есть не личность, которая трудится, а рабочий в силу того, что он выступает как лишь персонифициро ванная рабочая сила, наемный классовый индивид"[429].
Двум "государствам", двум противостоящим типам экономического человека соответствуют и две формы экономической культуры. С точки зрения материальных аспектов культуры это проявляется в противоречии между элементами совокупной рабочей силы и соответствующими им формами производительного труда: труда по управлению (принуждению) и труда по исполнению (подчинению). В духовной сфере имеет место противоположность идеологии, мышления, психологии, мировоззрения классовых индивидов и совокупностей. Противостоящую ориентацию имеют, в главных чертах, традиции, обычаи, привычки. Классовые индивиды живут как бы в разных мирах с противостоящими системами культуры. Степень этого противостояния обусловлена степенью остроты противоречий труда и собственности, которая, в свою очередь, зависит от этапа эволюционного движения способа производства. Различные элементы культуры экономического человека определяются, таким образом, его объективным положением в хозяйственной системе[430].
Рассмотренные выше положения позволяют, в частности, сделать вывод о соотношении категорий "хозяйствующий субъект" и "экономический человек". Последняя отражает более широкий круг производственных отношений: каждый тип хозяйствующего субъекта выступает как конкретизация "экономического человека", но экономические интересы имеют и стараются их реализовать и индивиды, не выступающие в качестве хозяйствующих субъектов (например, рабы, или, во все исторические эпохи - иждивенцы традиционно-трудоспособного возраста) и индивиды, представляющие предельно-суженный, превращенный, "вырожденный" тип хозяйственной субъектности (наемные работники). Интересы каждого типа экономического человека находят отражение в соответствующих духовных формах культуры.
11.2. Экономическое сознание как форма культуры
Экономическое мышление. К духовной культуре общества и человека в широком смысле слова относятся идеальные формы жизнедеятельности, частично или в значительной степени пересекающиеся: сознание, мышление, идеология, психика, мораль, научное познание, обыденное мировосприятие, правосознание и т.д.[431]. В экономической литературе традиционно ведущее место занимает проблематика экономического мышления, психологии, идеологии, морали, рассматриваемых в качестве форм экономического сознания.
Если сознание вообще - это высшая свойственная человеку форма отражения объективной действительности, то, по-видимому, его наиболее общим проявлением можно считать мышление как активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т.п., связанный с решением тех или иных задач. Соответственно, экономическое мышление - это процесс отражения экономической действительности в идеальных формах. Зависимость сознания вообще и экономического мышления, в частности, от материальных основ культуры проявляется "... в необходимости возникновения у субъекта именно такого содержания сознания... Ход его мысли определяется объективным экономическим процессом. Субъект не волен не только в своих действиях, но и в своих мыслях"[432].
Но если бы экономическое мышление представляло собой лишь пассивное, к тому же, зеркальное отражение хозяйственной практики, то оно не представляло бы собой самостоятельного элемента культуры и объекта научного изучения. Хотя экономический человек действительно находится в некоторых объективных условиях, с необходимостью порождающих содержание и ориентацию его мышления, но степень вариантности и дифференцированности последнего исключительно велика, она определяется множеством трудносистематизируемых факторов и отражает индивидуальные особенности людей. Сложна структура экономического мышления[433]; различна степень адекватности мысленного отражения действительности отдельными экономическими субъектами[434]. Экономический мир, в котором они функционируют, един; но в сознании каждого из них возникает свой идеальный, мысленный мир, который, во-первых, никогда полностью не адекватен материальному, и, во-вторых, никогда не тождественен хотя бы у двух разных субъектов.
Нетрудно понять, какой сложный комплекс проблем это порождает, когда субъекты вступают в отношения друг с другом. Помимо того, что различные типы "экономического человека" имеют разные интересы, по-разному их реализуют, - сказываются и особенности индивидуального миропонимания. Ясно, что практические действия и выясняющиеся в их ходе факты влияют на корректировку мысленных форм, так что, в целом, у экономических субъектов формируются идеальные модели, близкие или совпадающие в степени, достаточной для взаимного понимания и для реализации поставленных целей. Тем не менее, тождество здесь в принципе невозможно.
Необходимость изучения закономерностей экономического мышления объясняется не только задачами упрощения взаимопонимания субъектами друг друга, но и, главным образом, тем влиянием, которое характер мышления экономического человека оказывает на его решения, на осуществляемый им выбор альтернатив, на его действия и, в конечном счете, - на успех жизнедеятельности в целом. Мышление не просто отражает мир, но и формирует механизм деятельностной активности человека[435]. На основе исследования взаимосвязи материальных и духовных элементов культуры в науке выработалось "представление о наличии у общественного сознания двух основных подфункций: отображательной и регулятивной... Регулятивная подфункция сознания вообще и экономического сознания в частности состоит в том, что содержание сознания соответствующего субъекта непосредственно определяет содержание его деятельности"[436]. В связи с этим, одной из важных задач развития духовной культуры общества является совершенствование форм экономического мышления, повышение степени адекватности мысленных образов материальным первоаналогам. В современных условиях решающее значение приобретает рост научности экономического мышления, распространение экономического образования, способствующего усвоению экономических знаний как можно более широким кругом членов общества не только на уровне обыденного мировосприятия, но и посредством научных теоретических моделей.
Экономическое мышление - это атрибут экономического человека, в связи с чем выявляется ограниченность представления, в соответствии с которым "экономический образ мышления" присущ лишь рыночным хозяйствующим субъектам. "Экономическим образом" мыслит всякий человек, имеющий экономические интересы и предпринимающий действия в целях их реализации[437]. Различия в степени совершенства, в уровне достоверности и научности, в эффективности взаимосвязи идеальных и материально-деятельностных форм, в соотношении рациональных и иррациональных начал социально-экономического бытия, безусловно, существуют, что, однако, не означает, что кто-то из участников хозяйственных отношений, мыслит "неэкономически". Последнее в принципе невозможно (а логически представляет собой противоречие в определении), так как каждый член общества как экономический человек не может не иметь экономических интересов, которые, в свою очередь, не могут не отражаться в мышлении.
Экономическое мышление шире узкорыночного мышления, носитель которого «ощущает себя как товар, свою стоимость не как потребительную стоимость, а как меновую. Живое существо становится товаром на рынке личностей… Цель человека рыночного характера – «надлежащее функционирование» в данных обстоятельствах – обусловливает рассудочную в основном реакцию на окружающий мир; ему присущ манипулятивный интеллект, лишённый разума»[438].
Кроме экономического мышления, обусловленного самим фактом наличия экономических интересов, объективно существует еще и политико-экономическое мышление, характеризующее специфику сознания субъектов в аспекте их функционирования в системе взаимосвязи труда и собственности. В условиях развитой классовой структуризации общества политико-экономическое мышление выступает как форма сознания классово-экономического субъекта. В течение многих веков данный аспект сознания существовал как одна из сторон обыденного мышления, и часто - в неявно выраженной форме. Развитие политико-экономической науки привело, во-первых, к повышению степени истинности политико-экономического мышления; во-вторых, к расширяющейся трансформации его неявных форм - в явные, осознанно воспринимаемые растущим количеством социальных субъектов; в-третьих, к изменению соотношения обыденных и научных политико-экономических идей в пользу последних[439]. Но этот процесс протекает противоречиво, сопровождается появлением и распространением ложных концепций, "всплесками" активности ненаучных, в частности, конъюнктурных форм мышления, разнообразными вариантами "давления" обыденного и апологетического сознания на научное и т.д. Данные феномены неизбежны, так как они отражают в мышлении объективную противоречивость отношений собственности. Специфика политико-экономического мышления проявляется и в психологии членов общества.
Экономическая психология. Строго научная трактовка соотношения сознания, мышления, психики и психологии осуществляется в специальных исследованиях. В экономической литературе получило распространение такое понимание экономической психологии, которое подразумевает под последней аспекты духовной культуры, наиболее тесно связанные с активно-деятель ностным началом социального бытия и с противоречиями экономического функционирования субъектов. "Мы с особенной энергией должны подчеркнуть ту истину, к которой приходит политическая экономия: хозяйство, рассматриваемое как творчество, есть и психологический феномен... Дух хозяйства есть не фикция, не образ, но историческая реальность... Понимание хозяйства как явления духовной жизни открывает глаза на психологию хозяйственных эпох и значение смены хозяйственных мировоззрений"[440]. Экономическую психологию в исходном смысле можно, таким образом, обобщенно понимать как "психологию экономических эпох", начиная с древнейшей[441]. Вместе с тем, возникает проблема соотношения общесоциальной и индивидуальной экономической психологии[442].
Аналогично мышлению и другим духовным элементам культуры, психология экономического человека определяется его материальными интересами, объективным положением и целями в системе хозяйствования; но в психологических мотивациях интересы и обусловленные ими противоречия, как правило, выражены более отчетливо, резко. При анализе экономической психологии на первый план выступает не общность, свойственная структурной организации некоторых форм сознания вследствие существования общеисторических качеств экономического человека, а моменты особенности, различий, своеобразия. Таковы особенности психологии работников и собственников, управляющих и управляемых, отдельных функционально-хозяйственных и даже профессионально-отраслевых типов работников. Поэтому, наряду с политической экономией, исследующей сущность экономической психологии, последнюю изучают также, в разрезе своего предмета, многие частноэкономические дисциплины, особенно ориентированные на организационно-деятельностные параметры функционирования различных экономических субъектов (управление персоналом, психология принятия управленческих решений, психология трудового коллектива, психология предпринимательства, психология творческого отношения к работе и т.п.). Экономическую психологию изучают также комплексные и междисциплинарные научные направления (экономическая социология, экономическая экология, эргономика и др.). Ощутимое влияние на развитие общества оказывает экономическая психология власти и, в частности, - государственной бюрократии[443].
Особое направление исследований составляет изучение псих ологических деформаций отражения экономической действительности в сознании участников хозяйственных операций. Таков, например, психологический эффект восприятия обменных операций как неэквивалентных, когда каждый из контрагентов считает обмен более выгодным для себя, так как он взамен менее важной для него потребительной стоимости получает более важную. Неэквивалентность существует в данном случае лишь как субъективно-психологическое, а не объективно-экономическое явление, но первое способно оказать на второе, на практику обменных операций, весьма ощутимое влияние. В более широком плане можно отметить, что субъективно-психологические факторы, обладая значительной автономностью внутренних закономерностей, могут не только искажать восприятие объективного хозяйственного мира, но и, в отдельных случаях, противодействовать реальным интересам "экономического человека".
Значимость психологических побуждений в деятельности экономических субъектов породила целый спектр "психологических направлений" в экономической теории. На основе анализа психологических мотивов была построена концепция маржинализма; Дж. М. Кейнс считал необходимым изучение "основного психологического закона"; ключевое значение придается психологическим факторам в неоклассических моделях "рационального выбора", в некоторых теориях экономического роста и цикла[444]. Достижения современной теории рынка в исследовании психоло рыночных хозяйствующих субъектов, безусловно, весьма значительны; они составляют в настоящее время один из важнейших элементов системы частноэкономического знания о закономерностях движения хозяйственного механизма.
Экономическая психология всегда оказывает влияние на производственные отношения, на деятельность людей, но особую роль экономико-психологические факторы приобретают в условиях повышенной социально-экономической динамики – в периоды глубоких изменений хозяйственных систем, реформ, революций, реставраций и т.д. Независимо от причин, степени объективной необходимости, продуманности, последовательности и иных свойств происходящих преобразований, перестройка психологии общества и индивида всегда оказывается одной из самых трудных задач. Юридические и административные изменения, разумеется, оказывают формоорганизующее влияние на движение производственных отношений, но утверждение их новых элементов существенно замедляется из-за тормозящего влияния старой психологии. Иногда требуется смена поколений, чтобы объективно необходимые, но психологически непривычные формы хозяйствования окончательно утвердились.
Экономико-психологические противоречия могут быть также важным индикатором того, что осуществляемые преобразования объективно не обоснованны, противодействуют тенденциям прогрессивного развития, сомнительны, вредны, либо реализуются в неудачных, непродуманных формах. Для иллюстрации приведем несколько высказываний, отражавших различные психологические установки в отношении изменений, осуществлявшихся в России в начале 90-х гг. Формулировка, соответствующая официально декларируемым лозунгам и установкам: "... Рыночная культура включает в себя состязательность, конкуренцию, гонку за новшествами. Но соперничество открытое, к нему готовятся с детства"[445]. Установка категорического неприятия: "Я же не настолько наивен, чтобы верите вранью пропагандистов капитализма, что капиталист имеет честно заработанный рубль. Взяточничество, использование служебного положения и служебной информации в личных целях, уклонение от налогов, воровство - все это обычное дело не только в России, но и на "цивилизованном" Западе"[446]. Вульгарно-апологетическая установка “учёных приказчиков” криминальных “прихватизаторов”: «Понятия "классовое сознание", "классовый подход", "классовая ненависть" сегодня созвучны с понятием "расизма" и неизбежно должны быть заменены понятием "общечеловеческие ценности" как основным критерием цивилизованности общества»[447]
По поводу последнего высказывания, оставив в стороне этические и теоретические аспекты проблемы, а также степень научной корректности примененного аргумента "созвучия", необходимо все же отметить явную сомнительность практической осуществимости выраженного пожелания. Содержалось оно в книге, изданной в стране, где “коэффициент разницы в доходах десяти процентов самых богатых и самых бедных слоев, только по официальным данным Минтруда, достиг 16:1. Хотя в реальности разница на порядок больше”[448]. Это качественно превышало показатели децильного разрыва в странах с эффективной рыночной экономикой, реализующих, как видно, не только вышеупомянутый, но и иные "критерии цивилизованности общества" и полагающие абсолютно несовместимым с современным пониманием цивилизованности децильный разрыв свыше 10:1. Высказывать пожелания об отказе от "классового подхода", а тем более, - от "классового сознания" в условиях резко-конфликтной фактической классовой поляризации можно лишь при игнорировании объективных законов психологии, "природы человека" вообще и уроков российской истории - в особенности (и, разумеется, исходя из принципиальной установки на демонстративно-циничное пренебрежение ко всем, кто не относит воровство и бандитизм к общечеловеческим ценностям).
В приведенных положениях отразилась и такая черта экономической психологии, как ее взаимосвязь с экономической моралью. Мораль, выражаясь в психологических установках и действиях, имеет, вместе с тем, глубокие корни в духовных основах культуры. Для нее особо важен аспект историко-культурной преемственности, преобладание эволюционно-постепенных путей транформации, связь с сущностным уровнем духовной и практически-деятельностной организации общества и личности. Исторический "генофонд" культуры, историческая память поколений воплощены в моральных нормах, отсюда - их известная консервативность, но консерватизм этот - "здоровый", способствующий и в условиях резких политических и экономических перемен сохранению внутренней линии, "нити" стабильности общественных взаимосвязей[449]. Мораль имеет объективные основы, поэтому насильственно-форсированная "ломка" старой морали приводит, как правило, не ко "введению" новой, а к разрушению моральной структуры общества, к аморальности поведения экономических субъектов, а вследствие этого к неэффективности экономики, в предельном случае достигающей стадий хаоса и разрушения[450]. Устойчивая мораль хозяйствующих субъектов, твердое соблюдение ими моральных норм в деловых отношениях - важнейший ресурс экономической эффективности. Конечно, в социально-неоднородном обществе и мораль противоречива, но стремление к моральной оправданности действий всегда составляет элемент психологии экономического человека.
Экономическая идеология. Под идеологией понимается система взглядов и идей, воплощающих все элементы духовной культуры и содержащих оценочные установки относительно существующего социального порядка, то есть идеологическая форма сознания всегда отражает объективный мир с оценкой его как хорошего или плохого, правильного или неправильного, справедливого или несправедливого, заслуживающего защиты или изменения и т.д. Поскольку все формы сознания органически взаимодействуют и проникают друг в друга, то их разделение и изучение в качестве особых "элементов" - это результат аналитической абстракции, механистического упрощения, и не случайно во всех приведенных выше характеристиках форм экономического сознания отмечалась и их идеологическая сторона.
В качестве специального объекта структурно-аналитической конкретизации экономическая идеология обнаруживает как общие черты, так и особенности соотносительно со структурой других форм экономического сознания. Экономическая идеология бывает осознанной и неосознанной, научной и обыденной, истинной или ложной. Научная экономическая идеология отражается в идеологической функции политической экономии, о чем шла речь в теме 2. Там же была подчеркнута невозможность существования "неидеологических" социальных субъектов, в том числе - субъектов познания, а в связи с этим - лицемерный с моральной и бессодержательный с теоретической точки зрения характер требования о "деидеологизации" какой-либо из общественных наук. Иллюстративные высказывания, приведенные в предыдущем пункте данного параграфа, еще раз демонстрируют тот безусловный факт, что требования "деидеологизации" - это всегда маскировка "переидеологизации", отражение динамики отношений собственности и форма защиты интересов той группы собственников, которая борется против ранее существовавшего социально-экономического порядка (с присущей ему идеологией) и стремится к подкреплению своей растущей экономической власти "переидеологизированными" методами.
Специфичным моментом экономической идеологии в социально-неоднородном обществе явлется тенденция подчинения идеологической ориентации внутрисоциальных субъектов, в том числе значительной части индивидов разного социального положения, господствующей в данном обществе идеологии, которая является идеологическим отражением интересов социальных сил, обладающих властью в базисной и надстроечной сферах. "Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть, в то же время, и его господствующая духовная сила. Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса... Пока тот или иной способ производства находится на восходящей линии своего развития, до тех пор ему воздают хвалу даже те, кто остается в убытке от соответствующего ему способа распределения"[451].
Данная особенность взаимосвязи общественной и индивидуальной идеологии, а также преобладания в обществе идеологических установок, отражающих интересы собственников, свидетельствует о наличии у последних идеологической власти. Используя свое экономическое, политическое и информационное господство, собственники получают власть над общественным и индивидуальным сознанием и внедряют в него выгодные для них идеи. Отсюда - и распространенность явлений несоответствия между объективным социально-экономическим положением субъекта, его интересами как "экономического человека" - и идеологическими воззрениями данного субъекта. Подобные явления наиболее распространены в условиях товарно-денежной фетишизации производственных отношений.
Одной из сторон отмеченного несоответствия является возникновение элементов иллюзорной идеологии, в рамках которой оценка экономическим субъектом существующей хозяйственной системы представляет собой форму ложного отражения действительности. "Классовое угнетение никогда не может быть навязано одним только прямым насилием, ибо угнетенные всегда многочисленней и сильней угнетающих. Угнетение необходимо опирается на иллюзии угнетенных"[452]. Использование выгод распространения иллюзорной идеологии - одна из форм реализации идеологической власти собственников.
Наметившиеся тенденции сближения качеств собственности и труда в постиндустриальном обществе оказывают влияние и на идеологические аспекты экономической культуры. Получают распространение концепции "производственной идеологии" (или "производственной философии"), основное содержание которых ориентировано на оценочно-сознательное отражение проблем организационно-экономической природы, связанных с задачами повышения экономической и социальной эффективности функционирования хозяйственных единиц, совершенствования экономической культуры общества[453].