Памяти жертв, пострадавших при строительстве каскада водохранилищ и гидросооружений.
Сколько людей пострадало в годы тоталитарного режима – до сих пор точно неизвестно, и подсчитать даже примерную цифру невозможно. Но точно известно, что это миллионы безвинно репрессированных наших соотечественников, наших отцов и дедов. Страшно представить, что эти миллионы людей нигде и никак не учтены и не сохранены в русской истории как мученики за Россию, кто за правду, кто за Церковь, а кто за царя. И что еще опаснее – их души не отпеты, и о них вряд ли кто поименно молится.
Людей умерщвляли по-разному. Кого-то, как например, святых царственных страстотерпцев сразу расстреливали. Кого-то, как например, священномученика Иллариона Троицкого, морили в ссылках. Но много и таких, кто умирал на непосильных каторжных работах «великих строек» коммунизма. Это политзаключенные – ученые, духовенство, крестьяне — все слои русского и других народов России, те слои, что были основой Русской цивилизации. Нещадные жернова режима уничтожали их до того, чтобы и памяти о них никакой не оставалось. И не осталось. И не только памяти, но и точного числа этих жертв мы по сию пору не знаем. И это позор нам, современным людям. Позор также и потому, что мы не можем должным образом увековечить память об этих невинно убиенных, пострадавших в годы гонений людей.
В Ярославской области в двух городах – Рыбинске и Угличе, в 1930/40-е годы находилось два крупных подразделения ГУЛАГа – Волголаг.
Заключенные Волгостроя НКВД занимались строительством угличских и рыбинских гидросооружений, готовили к затоплению ложа будущих водохранилищ. Этими заключенными были ни в чем не повинные люди, те, кого советский режим посчитал хорошей рабочей силой, способной дать пятилетку за два года. Это люди, де-юре осужденные за контрреволюционную и иную политическую деятельность. До сих пор точно неизвестно, сколько же принимало участие в грандиозной стройке двух гидроэлектростанций и двух шлюзов в Рыбинске и Угличе. По некоторым данным численность заключенных Волголага в 1938-1941 годах составляла 70-80 тысяч человек, а в марте 1941 года их было около 97 тысяч человек.
Этим десяткам тысяч человек приходилось вручную месить бетон будущих гидросооружений, вручную укладывать плиты, вручную перелопачивать тысячи тонн грунта, перевозить на тачках миллионы тонн щебня и песка и вручную перекрывать русло рек Волги, Шексны и других. Им приходилось это делать в страшные морозы и летний зной, получая при этом жалкую похлебку и кусок хлеба, а жить приходилось в бараках и спать на четырехэтажных кроватях.
Но тяжелее, вернее, горестнее всего им было готовить ложа будущих водохранилищ. Им нужно было снести, стереть с лица земли 1200 сел и деревень, города Калязин, Весьегонск и Мологу, снести сотню храмов и 5 монастырей. Выселением из родных домов занимались красноармейцы, чекисты, ибо на выселении можно было погреть руки, у кого-то что-то из имущества украсть, а заключенных заставляли сжигать деревни, взрывать храмы и монастыри, сносить города, вырубать сотни гектаров леса. Когда заключенные отказывались это делать, их расстреливали.
Мой прапрадед, протоиерей Павел Богоявленский, будучи священником Мологского села Ягорба, еще до затопления Мологского края попал в Вятлаг (Вятка), а потом волею судьбы по разнарядке его направили сносить родные села. Но он отказался. И его тут же расстреляли. Похоронили, вернее, просто закопали, где-то там, где ныне плещутся волны Рыбинского водохранилища, где глубина 3-4, а может и 5 метров воды.
И таких случаев было много. Было много тех, кого коммунистический режим растирал в порошок, не оставляя о том человеке ни грамма памяти. Просто потому, что человек был верен Богу и России. И не шел на сделку с властью, у которой была цель служение мамоне и антихристу.
Когда поминают героев Великой Отечественной войны, я невольно вспоминаю жертв политических репрессий. Одни, да – служили, защищали Родину, но другие тоже служили, только иначе. Они служили правде, становились мучениками с ярлыком уголовника.
Об этом ярко выразился поэт Анатолий Дмитриевич Клещенко, отсидевший 20 лет в сталинских лагерях. Он писал:
Бесславный сонет[U30]
Что говорить, гордиться нечем мне:
Не голодал в блокадном Ленинграде
И пороха не нюхал на войне,
И не считал взрывателей на складе.
Я даже, дружбы и знакомства ради —
Причин, к тому достаточно вполне —
Представлен не был ни к одной награде,
Но, видит Бог, не по своей вине.
Иных покрыла славою война,
Иные доставали ордена…
За нашу кровь, не оскверняя стали.
Мы умирали тихо, в темноте,
Бесславно умирали — но и те,
Кто убивал нас — славы не достали!
Кстати, Анатолий Клещенко родился и вырос в Мологском крае. Он был другом Ахматовой и Гумилева. Но потом за стихи про Сталина его посадили. А когда он вышел и приехал на родину, в свою мологскую деревню, то… ее уже просто не было. Ее снесли и затопили Рыбинским водохранилищем, а куда переселили мать и отца, семью сестры и брата, он не знал. И несколько дней он, не имеющий никого и ничего, потерявший родных и родину, плакал на берегу рукотворного моря, моря, которое создали под дулом автомата такие же, как он жертвы политических репрессий.
Все это наша история. И сколько пострадало, сколько погибло – известно лишь одному Богу, у Которого все живы. И наше дело – поминать всех жертв. И хранить о них память.
Коновалов Д.М. Упокой, Господи, души усопших рабов Твоих, в годину гонений невинно убиенных… // Золотое кольцо.- 01.11.2016 г.- Ярославль.
Вырос в детдоме