« Y названия И три значения — это "легкость", "изменение" и "неизменное".
В слове "легкость" — его Дэ[81]. Его сияние проникает в четыре стороны, ясно и легко устанавливая разграничения. Великое Небо становится сиятельно ясным, а Солнце и Луна, звезды и зодиакальные созвездия распределяются и выстраиваются. Оно проникает в чувства, у которых нет ворот, и хранится в духе, у которого нет доступа внутрь. Без усилия и без мысли, просто и безошибочно. Таково легкое в нем.
Изменение — это его Ци. Если бы Небо и Земля не изменялись, они не могли бы проводить Ци, взаимовлияния Пяти Движений остановились бы и смена четырех времен года нарушилась. Князья и министр потеряли бы свои знаки отличия и все различения смешались. Должное уменьшаться стало бы расти, а должное править пало. Таковы изменения в нем.
Неизменное — это его положение (статус, состояние). Небо вверху, а Земля внизу. Государь обращает лицо на юг, а слуги — на север. Отец восседает, а сын кланяется. Таково неизменное в нем»[82].
Конечно, эти значения слова И, которые в выразительном описании апокрифа уподобляются трем координатам, задающим миропорядок, трудно выделить в ранних слоях «И цзин». Но в позднейших слоях суть содержания уже извлекается из всех этих значений слова, и мы также попытаемся использовать семантику в качестве проводника по системе, лежащей в основе «Книги Перемен».
Иероглиф И буквально означает «простое», «легкое», «данность». Мне хотелось бы подчеркнуть это значение, поскольку здесь рельефно проступает различие между системой « И цзин», как она представлена в версии правителей начала Чжоу, и ее более ранними вариантами. Мы никогда не поймем, как устроена эта система, если будем выискивать в ней нечто темное и таинственное. Книга начинается с того, что дано легко увидеть и понять любому.
Прежде всего имеет смысл посмотреть, в каких исторических условиях эта система приобрела новую форму. Тотемическая матриархальная религия шанцев, правившая посредством страха, была чужда правителям раннего Чжоу. Также неприемлемы были для них сумерки разума, выпустившие на волю темные силы человеческой души и давшие им санкционированный выход в кровавых жертвоприношениях. Дух чжоуских правителей проще и прозрачнее, он проникнут образами, подсказанными растительной жизнью, земледелием. Но понятия этой культуры далеко не примитивны и прошли процесс длительного очищения. В иерархии инстинктов чжоусцы отдавали приоритет инстинкту сердца, или разуму. Таким образом, оттесненные на задний план темные силы не могли более претендовать на господство. Конечно же, я упростил картину, для того чтобы сделать ее ярче. Но названные духовные тенденции прослеживаются в социально-политической системе раннего периода Чжоу. Жизнь обретает форму в соответствии с тем, что дано природой. Поэтому ее законы считаются познаваемыми, а боги, демоны, зловещие призраки, которые вносят в жизнь иррациональное начало, ставятся под сомнение. Именно это мироощущение породило строжайший запрет на алкоголь в начале династии Чжоу.
Ситуации, отраженные в «И цзин», взяты непосредственно из жизни — это то, что случается со всеми изо дня в день и понятно всем. Со всей определенностью говорится об этом в позднейших слоях книги, которые не просто объясняют и развивают старую систему, но ставят целью — в полном соответствии с социально-культурной миссией учения Кун-цзы — показать действенность « Канона Перемен». Снова и снова подчеркивается, что вратами в систему может быть лишь простота и ясность. «Добро (совершенство) легкого и простейшего, — читаем мы, — сочетается с высшим Дэ»[83]. В другом месте говорится: