Перед сражением каждый план хорош. После сражения он часто признается неудачным.
Война началась с крупного стратегического просчета французского Генерального штаба. Пребывая в какой-то детской наивности, потомки Наполеона считали маловероятным наступление немецких войск через территорию Бельгии и Люксембурга, официально заявивших о своем нейтралитете. Большая часть французской регулярной армии была сконцентрирована на границе с Германией и планировала двинуться вперед наступая через Эльзас и Лотарингию в глубь территории своего векового противника (т.н. «план № XVII», черт меня возьми, никакого полета фантазии, «номер семнадцать», ну что за название!). Стратегия плана № XVII была исключительно наступательной и знала только один способ защиты — нападение. Сказать точнее, беспрестанная атака вообще была единственным способом будущих военных действий в представлении французского генералитета. Полевой устав, введенный в 1913 году, важно гласил: «Французская армия... не признает никакого другого закона, кроме закона наступления». Вот так, не больше и не меньше!
К началу войны Республика располагала довольно внушительными вооруженными силами. Первая армия французов (256.000 человек) дислоцировалась у Вогезских гор; Вторая (около 200 тыс.) базировалась слева от Нанси. Участок к Северо-Западу от Вердена входил в зону ответственности Третьей армии (168.000 человек). Западнее ее стояли Четвертая (193.000 человек) и Пятая армии (254 тыс.).
Однако северо-запад Франции оказался практически беззащитным. Однако Германии нейтралитет Бельгии и Люксембурга был безразличен. Выбирая между международным правом и стратегической необходимостью, Берлин давно сделал ставку на последнее. Немцы ударили именно там, где их не ждали. Германский Большой Генеральный штаб (в дальнейшем — Генеральный штаб), давным-давно тщательнейшим образом разработал план войны с Французской Республикой (знаменитый «план Шлиффена», предусматривающий стратегию блицкрига против Франции за пятьдесят-шестьдесят дней). Этот поистине гениально разработанный замысел определял направление мощного удара именно через эти страны. Люксембург пал мгновенно, Бельгия (на удивление), отчаянно сопротивлялась: что бы полностью захватить эту небольшую страну, германским войскам потребовалось больше двадцати дней. Только в боях за овладение укрепленными фортами Льежа немецкие войска потеряли около двадцати пяти тысяч солдат.
7 августа французские части двинулись вперед. Передовые отряды быстро пересекли германскую границу и вошли в Эльзас. Даже заняли город Мульхауз, что вызвало на родине истерическое ликование. Война пока еще воспринималась всеми как веселая забава. Французы наступали как на параде: в своих знаменитых красных штанах (остальные страны давно уже перешли на форму защитного цвета), чуть ли не сомкнутыми рядами, со штыками наперевес, кавалерия двигалась стройными рядами, обнаженные сабли ярко блестели на солнце... Шанцевый инструмент практически отсутствовал, воспринимаясь как никому не нужная обуза, лишь замедляющая быстрое продвижение. Офицеров видно за версту, их яркая форма (с белыми перчатками и красными кепи!) разительно отличалась от солдатской, что делало их прекрасным подарком для немецких стрелков.
И все это происходило в эпоху магазинных винтовок и скорострельных пулеметов! В ходе наступления французский полевой устав предполагал, что за двадцатисекундный промежуток времени, пехота успеет покрыть расстояние в пятьдесят метров, прежде чем противник изготовится к стрельбе, прицелится и выстрелит. Однако чтобы открыть пулеметный огонь, немцам нужно было всего пять секунд, а не двадцать. Результат оказался предсказуем и не заставил себя долго ждать. Германцы подпустили атакующих поближе к своим заранее укрепленным позициям и открыли ужасающий огонь. Через пару дней немцы выбили французские войска на исходные позиции. Аналогичная ситуация повторилась и в Лотарингии. Сражения у Моранжа и Саабурга ясно дали понять: методы франко-прусской войны уже давно отжили свое. План номер XVII с треском провалился. Командующий французскими войсками генерал Жозеф Жоффр потерпел свое первое поражение, а в департаменты Франции отправились первые похоронные извещения…
Побывавшие под огнем французские солдаты быстро утратили первоначальную спесь и сделали правильные выводы. Всевышний выписал страховой полис далеко не всем, к сожалению. Эти чертовы красные штаны, которые генералитет называл «символом Франции», оказались прекрасной мишенью. Да пропади он пропадом такой символ, если служит чуть ли не верной путевкой на тот свет. Рядовой состав перекрашивал свои штаны в любой менее заметный цвет всеми мыслимыми и не мыслимыми способами (даже грязью пачкали, а что удивительного – простое желание жить присуще всем людям). Так что внешний вид французских солдат отступающих из Эльзаса, являл собой презабавное зрелище. Но если рядовые поумнели быстро, то о генералах этого сказать нельзя. Только к 15 августа генерал Жоффр понял направление главного удара германских армий – через бельгийскую границу. Однако время уже было безнадежно упущено. Что бы перебросить на незащищенный север достаточное количество войск, французы нуждались в срочной временной передышке, а ее-то как раз и не было.
Наступающие германские части широким половодьем влились на французскую землю и неудержимо продвигались вперед. Так называемое «Пограничное сражение» французская армия проиграла вчистую. И не удивительно: немцы действовали по прекрасно разработанному замыслу, а французы воевали «наобум святых», а говоря по-русски, как Бог на душу положит. Последствия, разумеется, не замедлили сказаться. Окончательно потеряв голову, генерал Жоффр постоянно бросал свои части в глупые лобовые атаки, отбиваемые противником с легкостью. При этом, немцы тратили патроны, а французы людей.
Только в первый месяц войны из строя выбыло почти половина офицеров и четверть рядового состава кадровой французской армии. Подчеркиваю: это в ПЕРВЫЙ месяц войны! ПОЛОВИНА кадровых офицеров и ЧЕТВЕРТЬ рядовых! ПОЛОВИНА и ЧЕТВЕРТЬ! При этом темп наступления атакующих нисколько не сбивался. Не будет преувеличением сказать, что французские войска охватила самая настоящая паника. Постоянные приказы командования о немедленных, и как следствие того, неподготовленных контратаках, вели только к новым и страшным людским потерям. Армия Республики все меньше и меньше верила своему верховному командованию. В итоге самовольный уход французских частей с фронта принял массовый и катастрофический характер. Франция в прямом смысле слова оказалась на краю страшного поражения и полной гибели.
Лишь теперь Париж понял, что все сражения проиграны, и если он не хочет окончательно потерять все, то необходимо отступать. Причин столь тяжелого разгрома было множество. В первую очередь это ошибка в стратегическом планировании: немцы ударили там, где их совсем не ожидали. Сюда следует добавить и крайне неудачное маневрирование войсками со стороны французского командования. При постановке боевых задач, оно исходило из ошибочных предположений о намерениях противника, частенько выдавая желаемое за действительное. Армии действовали в расходящихся направлениях. Наступление проводилось при никуда не годной разведке, без устойчивой связи с соседями, при отсутствии надежных коммуникаций. Практически отсутствовало необходимое взаимодействие с союзным корпусом британской армии, переброшенным на французский берег. Паническое и произвольное бегство некоторых частей, угрожало окружением флангам соседей, что вынуждало их также отходить. Французский генералитет слишком поздно понял и еще одну истину: в эпоху чрезвычайно возросшей огневой мощи современного боя, саперные лопатки и иной шанцевый инструмент, играет в сражении ничуть не меньшую (если не большую) роль, чем винтовки, пулеметы и артиллерия.
Полководческие таланты генерала Жоффра очень дорого обошлись его стране. В приграничных боях французская армия потеряла убитыми, ранеными и пленными более двухсот шестидесяти тысяч человек. К сожалению, их кровь оказалась совершенно напрасной: немцы продолжали развивать наступление на Париж. Предвоенная эйфория, охватившая страну, быстро сменилась отчаянием, паникой и ужасом. С оставляемых территорий бежало гражданское население, совсем недавно рассчитывающее на победное вступление своих войск в Берлин. 2 сентября 1914 года (чуть меньше чем через месяц с начала войны) французское правительство приняло решение об эвакуации из Парижа в Бордо. В столице царили хаос и анархия, люди не могли понять - как такое могло случиться, и каждый задавал вопрос: а что же дальше? Военные кричали о готовности защищать Париж до последней капли крови и требовали пополнений, но число добровольцев уже сильно поуменьшилось. Пришлось прибегнуть к принудительной мобилизации. Для наведения порядка в войсках, деморализованных чередой беспрестанных и кровавых поражений, принимались жесточайшие меры. Самовольное оставление позиций влекло за собой военный трибунал и расстрел в двадцать четыре часа, без права кассационного пересмотра.
Ни шагу назад! – таков был девиз французского командования. Нужно держаться, держаться и еще раз держаться! Любой ценой и при любых обстоятельствах! Сложившаяся на фронте ситуация действительно не предполагала иной альтернативы. У Франции тогда попросту не было иного выбора – страна должна была или победить, или умереть.
Просьбы о немедленном военном вмешательстве летели в Лондон и Санкт-Петербург: необходима срочная помощь! Что ж, в тот момент судьба Французской Республики поистине висела на волоске. Командование уже подготовило приказ о начале отхода за Сену, с оставлением Парижа. В соответствии с данным планом стратегического отступления, предусматривалось оставление и Верденского укрепленного района. Командующий английскими экспедиционными войсками Джон Френч даже всерьез подумывал об эвакуации своих частей обратно в Англию, с оставлением союзника на произвол судьбы. Но стране моды и парфюма крупно повезло. По совести сказать, в пользу Франции сработало множество факторов одновременно. И одним из них была Российская Империя.
17 августа русские армии вторглись в Восточную Пруссию. Напрасно штабные генералы убеждали ставку Николая II в преждевременности и неподготовленности такой операции: войска укомплектованы не полностью, объявленная мобилизация еще не завершена. Но Верховное командование России неумолимо – Париж обязательно нужно спасти. Восточно-Прусская операция началась. Немецкие части потерпели ряд серьезных поражений и Берлин принял решение, во многом облегчившее судьбу Франции. 26 августа 1914 года с Западного фронта были сняты два пехотных корпуса и кавалерийская дивизия (всего 120 тысяч штыков и сабель) и в срочном порядке переброшены на Восточное направление, благо немецкие железные дороги работали как швейцарские часы (к слову сказать, к сражению с русскими войсками они так и не успели). Германская армия всерьез ослабила свой наступающий потенциал, чем незамедлительно воспользовался противник.
Радости генерала Жоффра не было предела: «Слава Богу, мы имеем благоприятные известия от русских в Восточной Пруссии. Можно надеяться, что благодаря этому немцы будут вынуждены отправить войска отсюда на Восток. Тогда мы сможем вздохнуть», - писал он военному министру Мильерану. Французы сумели подтянуть резервы и перегруппироваться. На помощь подошли и английские части, оставшиеся на континенте благодаря личному вмешательству лорда Китченера. Началась знаменитая битва на Марне.
4 сентября 1914 года французские войска перешли в контрнаступление. Сражение было очень ожесточенным. С великой яростью сражались как немцы, стремящиеся вновь разбить врага, так и французы, уставшие от череды беспрестанных поражений. В самый критический момент битвы все решало наличие резервов и скорость их переброски на опасные участки. Наступил момент, когда все зависело от «последнего батальона». Командующий обороной Парижа нашел весьма оригинальное решение. Он реквизировал все городские такси, и сумел вовремя перебросить на фронт аж целую пехотную бригаду! А вот у немцев свежих резервов не было. Ох, как им не хватало сейчас переброшенных в Россию корпусов! Но, увы. Германская армия потерпела тяжелое поражение и вынуждена была отступить. Париж и Франция были спасены. Германия утратила свой единственный реальный шанс уничтожить Францию при помощи блицкрига и избежать страшной войны на два фронта.
За поражение на Марне в отставку отправился начальник кайзеровского Генерального штаба Гельмут фон Мольтке (официальной причиной отставки, естественно назвали болезнь). В этой должности его сменил бывший военный министр Германии, генерал-лейтенант Эрих фон Фалькенгайн, впоследствии и ставший главным идеологом Верденской операции.
Современная французская история считает причиной «чуда на Марне» исключительную стойкость и мужество французских солдат. Однако сражавшийся там маршал Ф. Фош, дал другое объяснение победе своих войск: «Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим, прежде всего, мы обязаны России, поскольку русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть немецких сил и позволила нам одержать победу на Марне». Справедливости ради скажем, что истина как всегда, где-то посередине.
Поражение немцев на Марне обусловлено целым рядом разных причин, а не только переброской части сил в Восточную Пруссию для отражения русского наступления. В первую очередь следует отметить грубейшие ошибки немецкого командующего Гельмута фон Мольтке при планировании и проведении операции. Он порядком изменил директивы плана Шлиффена, тем самым, сделав невозможным его реализацию в принципе. Мольтке отказался от главных постулатов замысла Шлиффена: максимальной концентрации всех наличных сил на правом фланге германских войск; превращение левофланговых частей в вспомогательный участок фронта; глухая оборона в Восточной Пруссии и Лотарингии, даже с возможностью их временной утраты. В итоге, германским частям пришлось действовать самостоятельно, а не по условиям тщательнейшим образом разработанного Шлиффеном плана. Но на это Гельмут фон Мольтке оказался попросту неспособен. Как язвительно, но совершенно справедливо выразился генерал Фалькенгайн «…Наш Генеральный штаб потерял голову... Шпаргалки Шлиффена больше не помогают, и сообразительности Мольтке пришел конец».
Огромную роль сыграла недооценка французской армии противником, которую немцы посчитали уже полностью разбитой и неспособной к сопротивлению. Сюда можно добавить и факт не вступления в войну Италии на стороне Центральных держав, а также растянутость коммуникаций германских частей, и как следствие того, нарушение сроков их снабжения всем необходимым. Сказалась и крайне неудовлетворительная система управления войсками: на конечной стадии операции немецкое верховное руководство практически не управляло своих деятельностью армий, предоставив их командирам право действовать по собственному усмотрению. Действуя порознь, они, увы, частенько ставили своей целью достижение локального успеха в ущерб общему замыслу. Даже 9 сентября 1914 года, когда Первая и Вторая немецкие армии остановились и уже покатились вспять, Гельмут фон Мольтке умудрился отдать приказ о переходе во всеобщее наступление на следующий день.
Генерал Жоффр, проявивший невероятное хладнокровие и умение владеть собой даже в самых критических ситуациях, напротив, не упускал из своих рук оперативного управления частями. Тщательно следя за обстановкой, он быстро вносил необходимые коррективы в действия подчиненных ему войск, анализируя обстановку по всей длине линии фронта. Разумеется, нельзя не отметить мужество рядовых французских солдат и их готовность до конца защищать родную землю. Победа на Марне стоила Франции очень и очень дорого. Число убитых, раненых и пленных превысило двести пятьдесят тысяч человек. Но по сравнению с будущей гекатомбой Вердена даже столь ужасная цифра выглядела смехотворной.
Маневренная война на Западном фронте продолжалась. Противники, стремясь обойти друг друга с фланга, неутомимо растягивали линию фронта по направлению к Северному морю. В ходе этого своеобразного «бега к морю», наиболее упорные бои происходили на берегах рек Уазы, Соммы, Скарпа и Лиса. Результатом настойчивых продвижений на Запад, явилось лишь то, что фронт все больше и больше удлинялся. Наконец противники уткнулись в атлантическое побережье, удлинив протяженность фронта более чем на сто восемьдесят километров.
В октябре – ноябре 1914 года Германия предприняла последнее наступление на Западном фронте в этом году. Цель сражения под Ипром была простой: овладеть несколькими французскими портами и тем самым, парализовать морской путь, по которому на континент текли английская помощь и английские войска (следует отметить, что месяцем раньше немцы могли это сделать играючи). В ходе беспрестанных атак германцы бросали в огонь даже резервные дивизии, наполовину сформированные из числа вчерашних юнцов-добровольцев. Из-за отсутствия элементарного боевого опыта, потери в рядах новобранцев оказались просто чудовищными. Британские пулеметы выкашивали наступающих тысячами. Результат наступления был практически нулевым. В Германии это сражение и сейчас называется «детоубийством при Ипре». Однако и Соединенному Королевству бои в районе Ипра стоили колоссальных потерь – погибла большая часть экспедиционного корпуса Британии.
Ноябрь 1914 года ознаменовался довольно крупным дипломатическим поражением стран Антанты — в войну на стороне Центральных держав вступила огромная Османская империя, долгое время придерживавшаяся нейтралитета и лавировавшая между воюющими сторонами. Но немецкие дипломаты по всем пунктам сумели переиграть британских. Стамбул обнажил оружие на стороне Берлина и Вены. Так появился еще один фронт Первой мировой войны.
В самом конце первого года войны произошло событие, показавшее всем, что даже на войне люди остаются людьми. 24 декабря 1914 года в немецких и британских траншеях солдаты готовились к Рождеству. Ведь война войной, а праздник — праздником. Немцы украшали ёлками свои окопы, британцы — свои. Немцы запели свои рождественские гимны, британцы в ответ затянули свои праздничные песни. Прекратилась стрельба, солдаты противоборствующих сторон выбрались из окопов и мирно пошли навстречу недавнему врагу. Наступило никем не объявленное Рождественское перемирие. Противники забирали тела своих погибших на ничейной земле, обменивались друг с другом подарками и наконец, даже сыграли в футбол. Люди задумались: а на кой собственно черт они здесь убивают друг друга? Командование, ничего не могло поделать: рядовые напрямую им заявили, что если генералам так хочется крови, то они могут взять винтовки и валдохать друг друга сами. А с них довольно. На сегодня, во всяком случае. Перемирие дорого обошлось его участникам. В последствии несколько солдат и офицеров как со стороны германцев, так и со стороны англичан были расстреляны «за пособничество врагу»... В будущем, наученный «горьким опытом» генералитет воюющих сторон, приказывал открывать усиленный артиллерийский огонь именно в Рождественские ночи...
Однако, мы отвлеклись. Битва при Ипре ознаменовала собой конец маневренной войны на Западном театре военных действий. Наступало время окопного ужаса. От Швейцарии до седых волн Атлантики протянулись бесконечные линии глубоких траншей. Ура-патриотизму и шапкозакидательскому настроению давно пришел конец. Теперь все воюющие страны поняли - идет настоящая война. Война насмерть. Война со всем ее адом и кошмарами, с бесчисленным количеством раненых, убитых, искалеченных, а порой и просто спятивших в этом огненном горниле. Война, высасывающая из страны все. Выбор невелик: победа или гибель, противник должен быть уничтожен, иначе он уничтожит нас. Экономика воюющих государств заработала только на войну, все резервы и человеческие и материальные, без остатка стал поглощать фронт. В лабораториях и экспериментальных мастерских рождались новые виды вооружений: аэропланы, огнеметы, отравляющие газы… На передовую шли пополнения, назад везли убитых и раненых. Госпиталя переполнены, тысячи безруких и безногих калек брели по пыльным дорогам домой. Триста шесть тысяч человек только убитыми стоили Франции пять месяцев первого года войны. Подчеркиваю, только убитыми, без учета раненых, пленных и пропавших без вести. Таких ужасных потерь за столь короткий срок страна еще не знала. Но это было только начало.