«Наблюдение меняет объект, за которым наблюдают». Это не пассивный процесс. Он активен.
От этого мне было страшно. От осознания той власти, которую имела моя аудитория. Надо мной. Власти, которую я им дал. Когда ты не Говоришь Свою Правду и зависишь от того, чтобы твоя аудитория не Говорила Твою Правду, ты и твоя аудитория заключаете соглашение о конспирации. Ты находишься в отношениях. Ты вступаешь в близость с людьми, с которыми ты, возможно, её не хочешь. От этого я злился. На них. А также на себя. И стыдился. Кто поставил меня в такое уязвимое, такое небезопасное положение? Если не я сам? Он продолжался многие годы. Этот спектакль. Изображающий «гетеросексуальность». И нет необходимости говорить, что он был охр-нительно выматывающим.
«Сейчас всё лучше?»
Один журналист спросил меня об этом в начале длинного интервью. Я уже совершил каминг-аут (в профессиональном плане), поделился историей о своей депрессии (публично), и это был первый вопрос, который он задал. Склонив голову набок. С улыбкой. Именно таким тоном, какой вы слышите сейчас у себя внутри.
Я мог бы ударить его по лицу.
Я этого не сделал. Безусловно. (Это бы означало, что ответом на этот вопрос было слово «Нет».)
Справившись со своей депрессией, я обнаружил, что мой диапазон движения, свобода, с которой я иду по жизни, значительно расширились. В других отношениях я чувствую себя настолько же ограниченным и скованным, как в годы, когда я находился в депрессии. Частично это объясняется тем углом зрения, под которым я наблюдаю за собой. Частично это объясняется тем углом зрения, под которым за мной (потенциально) наблюдают другие.
«Как ты?» – спрашивают люди. Люди, которых я люблю. И которые мне небезразличны. Люди, которые любят меня и которым небезразличен я. Я смотрю им в глаза, вижу, что они хотят услышать только один ответ. «Прекрасно, – говорю я. – У меня всё прекрасно». Они с облегчением кивают. Сложная часть беседы позади. Теперь они могут направить разговор в другое русло. До конца нашего взаимодействия я буду играть роль «Прекрасно». Изображать Благополучие. Нормальность. Моя целевая аудитория 1. купится на это; 2. не купится на это; 3. будет притворяться, что покупается на это.
В любом случае, они благодарны за эту выдумку.
Справившись со своей депрессией, сейчас, в повседневной жизни, при общении со многими людьми (не всеми, но многими), людьми, знакомыми с историей проблем моего психического здоровья, которые намеренно или ненамеренно помогли возвести ту стену молчания, за которой много лет Происходили События; людьми, которые не делали ни хр-на, чтобы поддержать меня, когда я боролся с трудностями, простите – людьми, которые не знали, КАК поддержать меня (это более доброжелательная точка зрения), я узнаю, что «Прекрасно» – это их любимая роль. «Майкл Скофилд»? Нет. «Капитан Холод»? Мимо. То, что они хотят, – это Прекрасно. Прекрасно Всё Время. Марафон из серий с участием Прекрасно, пожалуйста. По Запросу. Хорошая новость – это моя роль. Я репетировал её годами.
У Прекрасно всё Прекрасно. Его дела? В порядке! У Прекрасно не бывает бардака, путаницы или беспокойств. Прекрасно не испытывает нормальных огорчений, как вы. Нет. Никаких заминок на работе, никаких ненадёжных друзей, никаких дурных снов. Никакого хамства на дорогах, никакого гнева. Никакой грусти, никакой вины. Никакого стыда, никакого страха. Потому что если бы Прекрасно ДЕЙСТВИТЕЛЬНО признался, что испытывает нормальные огорчения, как вы, ежедневно, потому что Прекрасно живёт на этой планете и дышит этим воздухом, люди, возможно, начали бы Делать Скоропалительные Выводы. Беспокоиться, что Это Происходит Снова. Нет-нет. Не надо беспокойств. Прекрасно Сейчас Лучше. Да. Во всём Лучше. А также мудрее. И он сдержан. Очень сдержан. Прекрасно даже в мечтах не станет настаивать, чтобы мы продолжали говорить о том, Что Произошло, доставлять кому-то дискомфорт, подчёркивать тот факт, что некоторые люди (до сих пор) не знают, Как Оказать Поддержку. Ещё чаю? Ой, спасибо.
Это, безусловно, глубоко нездоровый подход. Даже опасный. Это одна из причин, почему я изначально оказался в беде. Гладкий и лощёный на публике, испытывающий суицидальные мысли наедине с собой. Исполняя роль Благополучия, в то же время исполняя роль Гетеросексуальности, в то же время исполняя любую роль, которую счёл возможным назначить мне Голливуд. Театр одного актёра и сплошной цирк. Безостановочно в действии. Годами. Нет необходимости говорить – охр-нительно выматывающий. В конце концов я достиг точки, после которой я больше не мог этим заниматься.
Справившись со своей депрессией, я обнаружил, что та сложная задача, которая встала передо мной, – одна из сложных задач – это продолжать Говорить Свою Правду вне зависимости от того, как её принимают. Её всю. Трудиться, чтобы объединить моё прошлое и настоящее, – ВКЛЮЧИТЬ моё прошлое в моё настоящее, – вместо того чтобы хоронить его. Стирать его. Заключать с моей аудиторией(ями) соглашение о конспирации, согласно которому мы будем притворяться, словно этого прошлого никогда не было. Возможно, некоторые люди (люди, которых я люблю и которые мне небезразличны) предпочитают именно это. Чтобы мы держали фотоаппараты опущенными вниз, пока я не справлюсь с этим/собой.
Нет. У меня случаются огорчения. Как у всех. Я могу делиться этими событиями. Как все. Я могу открыто выражать свой гнев, печаль, вину, стыд и страх (и радость). Как все. А ТАКЖЕ я могу говорить о своей борьбе с трудностями. Своей депрессии. Суицидальных мыслях. Мрачных годах. Я могу отдавать дань уважения тому, что со мной происходило. Тому, что со мной произошло. А ТАКЖЕ у меня могут случаться плохие дни. Сейчас. Сегодня. У меня может быть Не Всё Прекрасно. Я могу перестать играть роль. Играть спектакль. На минуту. Может быть, на две.
Это сложная работа. Ведущая к конфронтации (потенциально). Вызывающая тревогу (потенциально). Не только у меня. Когда я рассматриваю свои заморочки, это побуждает/провоцирует людей вокруг меня посмотреть на их собственные заморочки. Возможно, они не хотят этого. Или не могут себе позволить. Потому что они тоже исполняют роль. Моя аудитория. Возможно, несколько ролей сразу. (Это слова сострадания. И мне кажется полезным находить слова сострадания.) Если я не Следую Сценарию, это может смутить, напугать людей.
«Как ты?» – спрашивают они. «На самом деле? Я трачу много времени на регулирование своего гнева», – говорю я. Их глаза расширяются. «А как ВЫ?» – говорю я. И они отвечают… Что ж, они могут и не знать, что ответить. Сейчас мы находимся на неизученной территории. В конце концов они могут ответить… Кто знает? Всё что угодно. То, что они никогда не мечтали сказать. Например, правду. Что и у них тоже не всё «Прекрасно».
Есть ли кто-то, у кого всё наоборот?
Все из нас играют. Всё время. По моему мнению. И это может встревожить/обезоружить – когда кто-то сбрасывает свою маску, поворачивается к своей аудитории, говорит: «Эй – эта штука с «Прекрасно»… мы все знаем, что это спектакль, верно? Выдумка. Это роль, которую мы играем». Встревожить/обезоружить, потому что они не просто раскрываются перед нами. Говоря Свою Правду. Они раскрывают и нас тоже. Говоря Нашу. Пока мы, застыв, сидим на своих местах. Наблюдая. Всё ещё с масками на лицах. Начиная покрываться потом.
04.07.18
Заметки
УРАВНЕНИЯ ВДОХНОВЕНИЯ
Я гляжу на собственное изображение, собираясь нацарапать свою подпись.