Глава одиннадцатая.

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 2

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

Вампирский закат

Мы все живем во сне,

И жизнь не то, чем кажется.

Все так запутано,

И все печали, что я видел,

Заставляют меня верить в

То, что все так запутано.

Но я хочу видеть сны,

Я хочу видеть сны,

Не мешайте мне видеть сны. © Imagine dragons — Dream.

Глава первая.

Время, не спеша, перевалило за полдень. За окном автомобиля проносились пшеничные поля и лавандовые луга. Казалось, что они простилаются золотистым ковром до самой линии горизонта. Но коснуться небесной глади золотом не решались. И раскаленный солнечный диск сияет в полную силу, ослепляя своей безграничной силой и поражая своим могуществом, заставляя меня в который раз содрогнуться от одной лишь мысли, что сила эта — единственная, способная меня погубить.

Чтобы отогнать подобные мысли, я робко, и безумно осторожно, еле касаясь кожи, водила пальцем по дивному символу у себя на запястье, — именно он оберегает меня от силы солнечного света, — это руна, «солнечный щит», объединение рун Солнца и Защиты. Обычно, ее рисуют особыми чернилами или высекают на камнях. Типа, талисман. Но, я рисую ее ручкой и сразу на коже. У меня не было желания лезть, черт знает куда, за особыми чернилами. И, уж тем более, не было времени и навыков, чтобы высекать эту руну на камне. Я была довольна тем, что имела. Тем более, даже в таком виде, могущественная руна не потеряла своих сил. И я знаю точно, что пока этот знак красуется на моей бледной коже, можно ни о чем не беспокоиться.

Это действительно помогает. Дает возможность отрешиться от реальности, пускай и не на долго. Почувствовать себя более свободной. Не связанной цепями возможностей своей сущности. Возможно, даже – в какой-то степени – окрыленной.

Мы едим уже больше часа, и это начинает сводить меня с ума. Уже даже сон не помогает спрятаться от мыслей. Воспоминания преследуют меня куда бы я ни бежала. В клане, в котором я жила вместе с матушкой, использовали силу солнца в качестве наказания за не подчинение правилам. Пытки, публичные казни. Очень многие были убиты. Все это, как нам твердили, ради безопасности клана. Нас держали в страхе перед силой солнечного света.

Этот страх засел так глубоко, что кажется, мне уже никогда не полюбить светлый день и голубую небесную гладь, как прежде.

Скорее всего, именно их жестокость по отношению к нашим братьям послужила основной причиной нашего уезда из города. Много воды утекло с тех пор, как нас заставили вступить в Западный Вампирский Клан. Единственная неосторожность послужила тюрьмой длиною в столетие. Мы решили разорвать все связи с кланом и начать жить с чистого листа. Ох, думаю, теперь вполне можно облегченно выдохнуть.

Судорожно втянув воздух ртом, впервые за всю поездку начиная от самого логова, я напомнила себе о том, как на самом деле, приятно дышать. Вместе с притоком на удивление чистого воздуха, я ощутила нечто интригующее своей гаммой запахов. Это был какой-то медово-солнечный аромат. Он совмещал в себе сотню других тонких запахов, переплетающихся между собой, будто нити в паучьей сети. Тогда, что-то глубоко внутри, заставило меня пересмотреть мое изначальное безразличие ко всему происходящему.

Проще, принять это, как неизбежное, чем пытаться разобраться в чувствах, больше походящих на спутавшиеся в тугой клубок нитки. Смогу ли я сшить ими что-то еще? Или это мой предел — моя граница, ставшая высокой каменной стеной за которой, кажется, таится лишь пустыня, наполненная песком. Этот песок, когда-то, был моими воспоминаниями. Вот, что осталось.

В салоне заиграла расслабляющая мелодия, окутывая нас своей славной гаммой звуков. Видимо, матушка заметила то, с каким напряжением я глядела на дорогу. Она отлично понимала, как сильно мне не нравилась идея о переезде. У меня было плохое предчувствие. Мы в такой спешке покинули Клан, что в душе закралось чувство, словно на самом деле мы просто бежим. Снова.

— Бейкон Хиллс — прекрасный город на востоке Калифорнии. Тебе там должно понравиться! У меня хорошее предчувствие. Здесь все будет иначе. — У нее приятный голос. Словно шелковый, касающийся самой сути, способный проникнуть в глубь души и, в одно время, способный обратить одно чувство в противоположное — это безумие превращающее страх в силу. Как сейчас.

Однако, за шестьсот лет жизни в бегах, я сумела выработать иммунитет к ее дару.

Что за дар? Матушка способна управлять эмоциями окружающих ее существ. Очень опасный дар. Чтобы научиться ему противостоять нужны долгие годы практики и огромный запас терпения.

Я и сама не до конца понимаю, как ей удается с такой легкостью и поразительной незаметностью заставлять людей, либо любые другие существа, выполнять свои прихоти. Да так ловко, что после — жертва действительно будет считать, что сделанное было по его собственной воле.

Даже не верится, что это именно я, поддавшись эгоистичному нежеланию отпускать матушку из своей жизни навсегда, обратила ее в вампира. Я об этом никогда не жалела, но иногда задумывалась о том, что было бы останься она обычной смертной. Жалеет ли она, что обрела вечность? К сожалению, даже, если так, матушка никогда не признает этого. Слишком поздно, да и бесполезно, пытаться нарушить законы мира за границей реальности.

— Ты так каждый раз говоришь, а на деле твоя интуиция берет отпуск. — У меня голос тихий, подобный бархатному звону крохотных колокольчиков. — В последний раз мы даже законных десять лет в одном городе не прожили. — Я с незамысловатым выдохом, сцепив руки в замок, опустила их на колени и отвела взгляд от окна. Воспоминания прошедшего года стремительно заполонили пустоту в моем сознании. Старые друзья и, казавшиеся на тот момент сильными, клановые узы. Всего этого мне будет не хватать. — Мне нравился Техас. — Внезапно, даже для самой себя, призналась я. — Даже не смотря на то, что это родина самой ужасной в мире музыки! Я чувствовала себя там, как дома. Не понимаю, зачем нам было так скоро уезжать оттуда? Все же было замечательно!

— В этом городе все будет иначе. Куда лучше, и спокойнее, чем в Техасе. Я обещаю, что в Бейкон Хиллс мы проживем все законные десять лет. — Матушка будто оправдывалась перед мною, хватаясь за слова, как за последнюю связывающую нас нить. — Пойми, так будет правильнее. Я хочу, чтобы хоть где-то ты жила, как обычная девушка.

— За шестьсот лет жизни мне еще не удавалось прожить в спокойствии времени больше, чем отведенном для сна. — Хохотнула я, краем глаза взглянув на матушку. — С чего ты взяла, что что-то может измениться?

Матушка крепче вцепилась отточенными коготками в руль, концентрируя свое внимание лишь на дороге. Ее бесстрастное выражение лица, порой, пугающее своим надменным спокойствием, сейчас отличалось особым холодом. Поджав губы, она втянула ненужный для себя воздух с такой прытью, словно хотела заполнить им все тело, либо ту пустоту, скрывающуюся в груди рядом с сердцем, остановившимся давным-давно.

— Я могу с уверенностью заявить, что в Бейкон Хиллс нет ни одного вампира. — На мгновение в салоне повисла тишина. Даже тихо игравшая из магнитолы мелодия, отыграв последние ноты, остановилась, погружая пассажиров автомобиля в полный мрак. На короткое мгновение мысли, пораженные шоком, словно одичалым током, закружились в голове с такой скоростью, будто те самые картинки в стремительном калейдоскопе.

Медленно повернув голову, я обрушила на матушку, самый тяжелый, из всех имеющихся в моем арсенале, вопросительный взгляд. В ответ, Розалия Аддерли, лишь небрежно повела плечом и продолжила тоном, не терпящим пререканий:

— Ты не вернешься в Техас. Не после всего того, через что тебе, и мне, пришлось пройти! Эти Старейшины… — Ее безупречная маска безграничного спокойствия, казалось бы, вот-вот треснет и рассыпается осколками полными сожаления и боли, которые она так умело скрывает от чужого взгляда. С виду хрупкая женщина, но внутри нее бушует истинный океан. — Когда-нибудь они поплатятся за все те мучения, что принесли нам и нашим братьям! — Стиснув зубы с такой пугающей жестокостью, что послышался тихий скрежет, и вцепившись в руль тонкими пальцами раз в десять сильнее, матушка упрятала все распахнувшиеся с внезапностью чувства под маску и, уже будучи более спокойной, продолжила:

— Мы не должны позволять так легко расправляться с собой. Пусть, Старейшины разы в сто древнее и опытнее нас. Мы должны дать им понять, что уже давно независимы от их гнусного мнения!.. — Остальную часть ее пламенной речи, я благополучно пропустила мимо ушей. Я слышала это каждый день. Матушка даже, когда просто взволнована, начинает злиться и нести праведные речи о клане, его устоях и правилах, а также о Старейших вампирах.

Вступив в Клан ты хочешь ни хочешь, но подчиниться им должен. Иначе убьют, не успеешь ты и клыки выпустить. Я отношусь к этому, как к неизбежному. В конце концов, что мы можем против них? Разве, что станцевать или спеть — этого они точно не умеют. По крайней мере, видеть подобное мне не приходилось и уже не придется.

Не забыв кивнуть матушке в знак согласия с ее мнением, как всегда делала, когда хотела показать, что нахожусь во внимании и слушаю ее бормотание, я потянулась к магнитоле намереваясь увеличить звук. Честно говоря, мне не хотелось вспоминать весь тот ужас, который приходилось совершать, чтобы получить пакет с кровью не только для себя, но и для матушки. Нужно оставить это в прошлом и двигаться дальше. Единственное, что не радует это то, что оставить нужно не только воспоминания.

Это не то, чтобы не радует, скорее заставляет задуматься о том, что было бы будь все иначе. Сделай бы я выбор в пользу Клана, например. Как обстояли бы дела в таком случае? Что стало бы с матушкой? Простила бы она меня? Эти вопросы не покидали мою голову ни на секунду, в совокупности, делая мое состояние на данный момент просто — невыносимым. Словно рой пчел поселившийся в сознании не мог найти себе покой, блуждая в Лабиринтах моего разума. Сказать честно? Я ничего не знаю. Да и смысл? Нужно прекратить испытывать собственное терпение и отдаться воле обстоятельств.

Салон заполнился музыкой, лаская слух приятной мелодией. Название композиции я не знала, но это вовсе не мешало мне насладиться ее звучанием.

Откинувшись на спинку сидения, я вернулась к тому, чтобы молча разглядывать возникающие в окне пейзажи.

Широкие поля сменили густые леса, заполоненные вековыми деревьями. Восхищению красоте этих живописных краев не было предела. У меня перехватывало дыхание.

— Вот и Бейкон Хиллс! — уже пребывая в хорошем настроении, пропела матушка, на короткое мгновение окинув меня изучающим взглядом, словно ожидая моей реакции, когда мы пронеслись мимо таблички, объявляющей въезд на территорию города, в котором мне предстояло прожить долгие десять лет.

Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица и тихо слушала музыку, пытаясь разобраться со своими чувствами. Не было внезапно нахлынувшей радости или ожидаемого разочарования. Ощущения медленно расползались по всему телу, словно желая внедриться в каждую клеточку под самую кожу. Только вот к чему отнести эти чувства я не знала. Они были смешанными. Словно игла, вырисовывающая узор алой нитью на ткани.

Матушка, будто теряя остатки надежды, умоляюще смотрит на меня:

— Скажи хоть что-нибудь.

— Мне нравится. — Улыбнулась матушке так, словно действительно была счастлива видеть живописные края города на востоке Калифорнии. — Здесь красиво.

— О! — радостно воскликнула матушка, с сияющими глазами, цвета кофейных зерен. Ее полные уста растянулись в широкой улыбке, а голос приобрел теплые тона. — Ты еще наш новый дом не видела! Вот, где истинная красота!

— Поверю на слово! — хохотнула я, вновь вернувшись к тому, чтобы изучать картинки, возникающие за окном автомобиля. Вскоре высокие кроны деревьев сменили статные дома и чистые, зеленые газоны. Почему-то, увиденное вызвало у меня улыбку.

— Почти приехали! — объявила матушка и заговорщицки подмигнула мне, плавно поворачивая руль авто. Машина с легкостью подчинилась, заворачивая за поворот. Я нетерпеливо оглядывала представшие взору, миловидные, домики, пытаясь угадать какой из них предназначен нам. С виду они все были чем-то похожи. И одновременно, совершенно отличались друг от друга.

Наконец, автомобиль остановился. От начала улицы наш дом был пятым. Матушка молчаливо глядела на меня, пока я, с бесстрастным выражением лица оглядывала наше новое логово.

Дом был самым обычным и ничем не примечательным, никакого хвастовства и пафоса. Двухэтажный особняк, с аккуратным заборчиком, несколькими деревьями и искусственным ручейком, выглядел именно так, как и было запланировано - неприметно, но симпатично.

— Когда ты это все успела? — в недоумении, спросила я, не забыв добавить улыбку.

Матушка от души расхохоталась. Сейчас она, как никогда, казалась живой и настоящей. За все время наших постоянных переездов, мне прежде не приходилось наблюдать на ее лице такую лучезарную улыбку:

— Это еще не все! — с готовностью ответила матушка. — Но, не все сразу. Давай, для начала, заселимся в дом. Остальное я расскажу по ходу дела.

— Ты меня заинтриговала! — призналась я, мысленно пытаясь вспомнить, когда в последний раз жила в полноценном доме. Видите ли, наш Клан предпочитал скрываться дальше от человеческого глаза. Мы жили в пещере горной гряды не страшась того, что сами можем потерять остатки своей человечности. Почему-то тогда мне вовсе не казалось, что это сумасшествие.

Распахнув дверцу, я не спеша втянула свежего воздуха, и, отодравшись от сидения, вылезла из салона автомобиля. Еще раз взглянув на дом, я ощутила какой-то неимоверный прилив сил. Что-то знакомое расцвело в душе цветком наполненным надеждой — возможно, если я поверю, все действительно изменится.

Глава вторая.

Н-да, если снаружи дом был самым обычным, то внутри, этим и не пахло. Дорогая мебель, антиквариат, навороченная техника, ну все как заведено у вампиров.

Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Розалия отдала мне западную спальню с окнами во двор.

Матушка, как никто другой, отлично знала мои вкусовые особенности. Стоило мне переступить порог моей новой комнаты, как я сразу поняла, почему именно она досталась мне. Это была спальня в викторианском стиле — уютная и легкая. Эту легкость не портит даже массивная деревянная кровать. Полог из воздушных тканей, ажурный туалетный столик с резными деталями, светлая отделка с растительным узором, красивый текстиль на окнах и постели вносят гармонию и умиротворенность в атмосфере спальни. Массивный письменный стол из красного дерева и кресло с высокой спинкой. Изысканный и вместительный шкаф-купе, но не с зеркальными панелями, а со стеклянными. На матовом стекле двустворчатой двери, словно рукой настоящего творца, нанесен узор из красивых, переплетающихся между собой цветов сакуры. Это потрясающе!

Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с матушкой. Кажется, я уже начинаю привыкать к своей новой жизни.

Одно из лучших качеств моей матери — своевременное понимание, когда следует оставить в покое, поэтому, когда мы совместными усилиями подняли мои сумки, Розалия оставила меня наедине с моими мыслями. Мне нужно было время и тишина. Матушка отлично это понимала.

Сказать, что мы были разными - промолчать в тряпочку. Словно две стихии, вода и огонь, мне всегда было, где погреться, а ей - остыть. Она хоть и вспыльчивая натура, но лишний раз на рожон не полезет, да и за меня вечно заступалась, палец в рот не клади. Всегда было, о чем поговорить и открыть что-то новое друг в друге.

Внешне мы тоже отличались, даже и не скажешь, что мать и дочь, - если я была самой обычной девчонкой, то Розалия Аддерли блистала в прямом смысле слова: красивые зеленые глаза, как у кошки, пухлые губки, кучерявые каштановые волосы до пояса, стройная аккуратная фигурка. Вампиризм ей только на пользу пошел.

Выложив одежду, с надлежащей аккуратностью, на кровать, я достала туалетные принадлежности и пошла мыться. Хотелось поскорее смыть с себя сегодняшний до безумия длинный день.

Проскользнув в ванную, и стянув с себя одежду, наконец-то залезла под душ. Теплая вода маленькими струйками уносила с собой всю грязь, а с ней и воспоминания о прошлом.
До превращение в вампира, я была очень похожа на матушку. У меня были пышные каштановые волосы, завивающиеся в соблазнительные кудри и ясные, прямо, как у нее, зеленые очи. Видимо, мой не названный создатель был в душе прекрасным художником, или скульптором. Он переступил границу возможного, достигнув чего-то воистину поразительного.

Я не помню кто и как именно меня обратил. Помню только, как очнулась посреди леса до ужаса чем-то напуганная и, что еще хуже, в рваной одежде. Даже думать тошно о том, что могло приключиться со мной.

Я выбежала из душевой кабинки, запрыгивая на ходу в домашние тапочки с мордочками зайчика, и мигом понеслась к зеркалу над умывальником. На меня смотрела обладательница черных глаз, сияющие, словно озера, на белой, почти как снег, коже, обрамленные густыми ресницами, они эффектно хлопали, как крылья бабочки. Алые, будто кровь губы напоминали о природе хищника, таившегося во мне. Но еще больше поражают волосы, точнее их цвет - белый, похожий на молоко, даже немного серебристый.

Вообще-то, у меня глаза янтарного цвета. Просто сейчас я слишком голодна, и переполняющая тело жажда смешалась с янтарным блеском, придавая моим очам неистовый черный цвет. Черный — это голод.

Собрав вещи, и плетясь по коридору обратно в комнату, я боролась с нахлынувшей усталостью. И слабостью. Но, усталости было больше. Голод плавно окутывал жаждой.

Тихо прошмыгнув в комнату, стараясь не шуметь — матушка с кем-то увлеченно беседовала по телефону, я точно отчетливо слышала ее кокетливый тон… и когда она только успевает заводить знакомства?! — я сняла уютный банный халат и оделась в черную футболку с надписью: «Я фея! Могу фейкануть, а могу и отфеячить», и в свои излюбленные темно-синие джинсы. Хотелось поскорее узнать, с кем так любезничает моя матушка.

Присев за аккуратный туалетный столик, я расчесала спутавшиеся волосы и еще несколько долгих минут смотрела в свое отражение, словно пыталась отыскать там что-то новое, чего раньше не замечала. Только, изначально знала, что это бесполезная трата времени. Пришлось встряхнуть головой так, будто хотела выкинуть из разума лишние мысли. Взглянув на свои руки, я уныло вздохнула. От руны и следа не осталось. Вечно приходится заново рисовать.

Отыскав свою излюбленную ручку в сумке — хорошо, что я не забыла ее, когда в спешке собиралась — принялась старательно вырисовывать руну на запястье левой руки. Я не художник, чтобы красоваться ею, но, по-моему, вышло не плохо.

На кухне, мило щебеча, словно та самая птичка, за стойкой сидела матушка. Я не решилась сразу переступить порог, поэтому задержалась у входа.

— Да-да. Большое спасибо, мистер Хорстон! — хихикала Розалия, водя тонкими пальцами по столу. Хмыкнув, я навострила уши, собираясь бесцеремонно подслушать ее разговор.

— «Что вы, миссис Фаррел! Это вам большое спасибо!» — Эмм… что? Миссис Фаррел? Я подавила рвущееся наружу возмущение, и продолжила начатое дело. Обычно я таким не занимаюсь, но сейчас интерес уж больно бьет. — «Когда ваша дочь будет готова приступить к обучению?» — Э-э-э! Что за обучение? Какого черта! Ничего не понимаю. — «У нас хорошая школа с отличной базой и влиятельными спонсорами. Поверьте, лучше школы, чем наша, в городе нет!»

— Отлично! В таком случае, уже с завтрашнего дня. Сицилия занесет вам документы утром.

— «Договорились!» — С нотками радости отметил мужчина, словно заключил какую-то очень хорошую сделку. — «Буду ждать!»

— До свидание, мистер Хорстон! — промурлыкала матушка, заставляя мое лицо почти машинально скривиться в гримасе отвращения. Буэ! На этом разговор закончился. Клацнув по телефону, Розалия, явно удовлетворенная исходом, блаженно вздохнула.

— Какая, к черту, школа?! — раздраженная, выпалила я, все-таки переступив этот порог. — И почему ты мне раньше не сказала?

Как, черт подери, как она вообще могла распорядиться моим временем не посоветовавшись со мной?! Я уставилась на нее пылая злостью и возмущением.

— Я же сказала — не все сразу! — возмущенно отозвалась матушка, даже не удостоив меня взглядом.

— Да… но о ТАКИХ новостях нужно говорить заранее! — за считанные секунды, пользуясь своей супер скоростью, я присела за стол напротив матушки, чтобы видеть ее лицо, когда она начнет оправдываться. — Ты хоть представляешь меня, шестьсот-летнего вампира, в школе?! Сидящей за партой и с умным видом слушающую учителя?! Да я там сто лет, как не училась!

— Вот именно! Я хочу, чтобы ты обновила свою базу знаний. Всего-то. — Розалия, невинно хлопая ресницами, пожала плечами. — Ты и так слишком много для нас сделала. Только благодаря твоей силе, мы выстояли в Клане. Теперь, позволь мне защитить тебя. Мы будем жить, как обычные люди! Работать, учиться и заводить новые знакомства.

— Не будет никаких знакомств. Мне не нужны друзья, — покачав головой, тут же отсеяла бредовую мысль. — Школа еще куда ни шло. Но вот общение… — я вздрогнула, от одной лишь мысли, что буду пытаться подружиться с человеческими отпрысками. — Разве не ты меня учила, что с едой порядочные леди не играют. И, уж тем более беседы не ведут. — Я скрестила руки на груди, кидая раздраженный взгляд на мать.

— Сицилия! — с таким возмущением, словно ей крови в стакан не долили, обратилась ко мне матушка. — Что за вздор? Мы не пьем кровь людей!

— Да? А чья, тогда, кровь томится у нас в холодильнике? — сузив глаза, я громко фыркнула.

— Это совершенно другое! Она донорская! — ответила так, словно я оскорбила ее честь. Чем интересно? Правдой? Это же смешно. — Хотя бы попытайся влиться в общество. Я уверена, ты быстро войдешь во вкус! Завтра ты пойдёшь в школу. Занятия начинаются в восемь утра. Распланируй так, чтобы до начала занятий занести бумаги директору, мистеру Хорстону. Надеюсь, тебе все ясно? Потому что я повторять не стану. — Тоном, не подлежащим возражению, закончила матушка и поднявшись со своего места, окинула меня изучающим взглядом. — Я все сказала. И это больше не обсуждается. — Стоило ей отвернуться, как я сразу принялась корчить разные гримасы, словно таким образом, копируя пафосные речи матери. Будто ощутив что-то спиной, она обернулась ко мне лицом и вопросительно выгнула тонкую бровь. — Что ты делаешь?

— Уже начинаю практиковать жизнь тинэйджера двадцать первого века. — Тут же нашлась я, и широко улыбнулась, демонстрируя длинные клыки. — Думаю, у меня отлично получится влиться в общество социопатов. Ну, или шизофреников. Это ведь тоже исключение из общественных норм. — Вслух рассуждала я с таким видом, будто решала проблемы глобального масштаба. — А вообще, я и с ролью грязной маньячки справлюсь.

— Ты невыносима! — возмущенно закатив глаза, ответила матушка, и снисходительно покачала головой, словно не знала, как со мной справиться. Тихо фыркнув, я проследила за ней взглядом и, не удержалась от того, чтобы не ляпнуть очередную гнусность:

— Ты тоже отлично справляешься с ролью грозной мамочки! — хохотнула ей в спину. На мгновение остановившись, она тихо вздохнула и исчезла из комнаты так, словно растворилась в воздухе. Вампиризм сделал свое дело.

Шутки шутками, но я уже ощущаю, что завтрашний день будет ужасным. Не весело улыбнувшись, я встала из-за стола, чтобы наконец-то сделать то, зачем сюда пришла. Ох, как же я голодна! Выпила бы целого человека.

Открыв морозильную камеру, я отыскала нужный ящик, набитый ароматной кровью, запах которой был способен свести с ума не одного клыкастого. Потянув на себя ящик, я неторопливо вытащила пакетик с кровью, предварительно убедившись, что группа вторая. Я не привередничаю. Дело в том, что я предпочитаю питаться той группой крови, которой обладала когда-то сама. У меня была вторая, вот я и люблю квасить вторую группу. Она особенно сладкая, когда свежая. С таким сказочным, кисло-сладким привкусом — пальчики оближешь!

Втянув устами приятный, кровавый, аромат, я провела языком по губам, предвкушая ее обжигающий глотку привкус.

— Ммм, — сладостно протянула я, уже готовая разодрать пакет машинально выпущенными клыками. Но, мои манеры такого сделать мне не позволят, поэтому вместо того, чтобы разом осушить пакет, я просто задвинула ящик на его законное место.

Захлопнув дверцу морозильной камеры, я отыскала чистый стакан в верхнем шкафу и максимально осторожно перелила в него кровь. На короткое мгновение, показалось, словно я утратила способность дышать, наблюдая, как кровь плавно заполонила стакан.

Швырнув пакет в мусорную урну, я преспокойно вернулась на свое место за стол. Пользуясь случаем, решила осмотреть кухню. Это классика. Британский стиль отменно вписавшийся в необъятной, своим размером, комнате, был особенно холодным с присущей в нем грацией и силой английского духа. Массивная мебель своей грубостью могла с легкостью рассказать о своих предыдущих хозяевах, которые, скорее всего, были коренными англичанами, с особым достатком и богатой фантазией. Но, не смотря на громоздкие столы, шкафы и, даже, технику, здесь было вполне уютно. Особенно за столом, который красовался в самом центре.

Улыбнувшись своим мыслям, я поднесла стакан к губам вдыхая столь приторный аромат алой жидкости. В груди завопила сущность опасного хищника. Глоток, за глотком, заставляет тело трепетать, обогащаясь силой. Обжигающий, до невозможности сладкий вкус заполоняет пустоту. Медленно подступающее к глотке рычание с легкостью подавляется с очередным глотком. Насыщение плавно окутывает голод, сдерживая его волю стальными цепями. Последняя капля, упавшая на язык, заполонила чашу жуткой боли в глотке и груди, делая ее почти не заметной.

Тыльной стороной ладони, я вытерла рот и блаженно улыбнулась. Наконец, я могла сделать глубокий вдох, наполненный какой-то дикой свободой и не ощутить это ужасное, прожигающее, клокочущее в груди чувство жажды. Теперь, можно спокойно ставить крестик напротив «уничтожь-в-себе-монстра-на-месяц», потому что в следующий раз знойная жажда потревожит меня только в следующем месяце.

Поднявшись из-за стола, я вымыла стакан и оставила его в сушке. Так, теперь нужно подготовиться к завтрашнему дню.

Ох, а ведь я не имею ни малейшее представление о том, что сейчас школьники берут с собой в школу. В мое время образование получали с помощью репетиторов. Интересно, а мне одной тетради и ручки хватит? Или туда с собой нужно тонну тетрадок? Ой, все. Я встряхнула головой, желая поскорее избавиться от надоедливых мыслей. Одной тетрадки вполне хватит.

И всё-таки, это будет ужасный день. Новые знакомства, полные лжи и притворства слова, которыми я буду так ловко раскидываться, прямо, как мячом в футболе. И, что еще хуже: постоянное желание кого-нибудь убить будет шаг за шагом поедать остатки моей, с таким трудом сохраненной, человечности.

Матушка даже не задумывается о том, что возможно сейчас она совершила самую роковую в своей жизни ошибку, ну… если не считать того случая, когда матушка рассказала моему отцу о том, что я превратилась в демона-кровопийцу. В общем, после этого он сбежал от нее. Или от меня. Не знаю. Ой, все!

Я знаю себя и знаю свои возможности. Придется трудно. А, что если в моем классе будет человек со второй группой, - а он обязательно будет! – что в таком случае? Я ведь буду сидеть и мечтать о том, как в темном переулке вскрою ему вены. Даже возможно, что действительно вскрою. Мне будет плевать «где» и «как». Я просто убью его, а моя совесть даже пискнуть не успеет, когда я буду вонзать клыки в его шею. Это будет такая жалость, что после я еще буду корить себя за такую несдержанность. Хотя бы для приличия. А потом, вернусь домой, как ни в чем ни бывало и на этом откроется моя новая страница. Н-да.

С такими вот позитивным настроем и радужными мыслями, я поднялась в свою комнату, желая поскорее забыться сном. Но, вместо того, чтобы покорно лечь в кровать и попытаться исполнить собственное желание, я натянула свою кожаную куртку, зная только то, что желание куда-нибудь свалить оказалось сильнее желания лечь спать. Матушка дала мне сегодня оплеухи в моральном смысле.

Теперь, я должна как-то избавиться от этого ощущения. Ощущения грандиозного провала. Поэтому, хапанув ключи от машины, я бросилась прочь из дома.

Глава третья.

Кристиан Вэйланд не очень любил выходные. Не то чтобы он с большим желанием посещал школу, но нужда садиться за выполнение домашнего задания никогда не внушала ему никаких хороших мыслей, а больше выходные, как правило, ни на что не годились. Честно говоря, это часто походило на пытку. Особенно — теперь. Из-за изменений в собственной жизни (по крайней мере, становление оборотнем явно походило на что-то такое) он довольно сильно отстал по нескольким предметам. И если Мейсон еще мог подтянуть его с литературой и биологией, выдав ему какой-то невообразимый список книжек, с которыми следовало ознакомиться, то со всем остальным дела обстояли довольно печально. С математикой не помогали даже хваленые конспекты Акиры Юкимуры — хваленая дочь мистера Юкимуры и по совместительству просто хорошая собеседница — передающиеся от одного к другому среди Джоша, Ллойда и остальных, словно томик формулировок для экзорцизма. Порой, Кристиан не понимал, чем он может помочь ему — оборотню, с расшатанной нервной системой.

К вечеру воскресенья Кристиан готов был выть, хотя до полнолуния оставалось еще две недели. Примеры в учебнике — каждый по отдельности и все, взятые вместе — натурально сводили его с ума. Это было хуже, чем неконтролируемые обращения — потому что с этим не могли помочь даже вдохновленные монологи Ллойда (Эванс сам понимал в математике не больше, чем требовалось, чтобы получить D), и обычно долгие попытки, не приносящие результата, эти самые неконтролируемые обращения и вызывали. Благо, отчим поглощенный своей излюбленной работой никогда не надумывал заглянуть в комнату своего «сына». Единственного, между прочим. Конечно, Кристиана этот факт не сильно смущал. Чувство свободы с такой легкостью вилось вокруг юного наследника «Вэйланд Энтерпрайзис» с самого детства и вечные попытки привлечь внимание к своей скромной персоне всегда с треском проваливались. Сейчас парень слишком устал, чтобы пытаться наладить свои отношения с отчимом.

Когда когти удалось втянуть только после десяти минут медитации и считания воображаемых клюшек для лакросса, он понял, что пора сделать перерыв.

— Что за идиотизм? Не хватало еще сорваться из-за каких-то гребаных примеров, — пробормотал себе под нос Кристиан и закинул на плечо рюкзак.

Идея прокатиться до ближайшей закусочной показалась ему неплохой: навряд ли он устанет крутить педали велосипеда, но дорога туда и обратно явно вышибет из головы ненужные мысли о цифрах, буквах и математических знаках. И она таковой и являлась, не считая разладившейся погоды: улицы пустовали из-за начавшегося ливня.

Толстовка промокла через пять минут, майка под ней — чуть позже, но Кристиан не обратил на это должного внимания. Ему хотелось бургеров и совершенно не хотелось возвращаться домой, в свою комнату, чтобы заниматься математикой и, возможно, подслушиванием разговоров отчима и мамы — потому что это его точно уж не касалось. Иногда (да что там — почти всегда) все эти оборотнические примочки оборачивались лишь во вред. Только теперь Кристиан в полной мере понял фразу: «Меньше знаешь, крепче спишь». Порою, он не мог заснуть ночами, потому что слышал абсолютно все, а на утро старался не смотреть в сторону веселой мамы, готовящей завтрак на кухне.

Кристиан думал, что в закусочной будет больше народу, нежели на улице, но, кроме него самого, вымокшего до нитки, сейчас внутри была только одна девчонка, тоже отнюдь не сухая.

— Ну, долго еще? Я здесь торчу уже двадцать минут! Я же заказала всего лишь одну булку с мясом и колу, а кажется, будто вы там мне форель из горной речки в Альпах вылавливаете голыми руками! — возмутилась она, выловив сонную официантку.

— Подождите еще пять минут, ваш заказ скоро принесут.

Девчонка нахмурилась и снова уселась на стул. Кристиану она показалась незнакомой: длинные белые волосы, завивающиеся на концах, янтарные глаза и обувь на высоком каблуке. Она была слишком красивой для этого городка. И бледной. Будто, только сошла с обложки журнала.

Впрочем, учитывая, с какой наглостью и нескрываемым позывом «я могу делать все, что захочу» она говорила, верилось в подобное на удивление легко. Возможно, она действительно была какой-нибудь телезвездой? И случайно заблудилась между городами. Или опоздала на свой самолет и теперь ждет, когда ее агенты найдут и спасут ее. Очень зря. Обычно в Бейкон Хиллз заносит, разве, что сверхъестественную мошкару.

— Хэй о! Ты на меня пялишься? — послышалось со стороны, и Кристиан потряс головой, словно пес, пытаясь стряхнуть внезапно напавшее на нее оцепенении и дождевую воду.

Девчонка, от которой и последовал вопрос, по-настоящему изумленный и удивленный, будто на нее никто и никогда пристально не смотрел, ткнула в него своим пальцем, а потом чуть сощурилась, разглядывая Кристиана в ответ.

— У тебя запоминающееся лицо накосячившего щенка. Сейчас, — заявила она, вздернув подбородок. — Но ты не обижайся, ты же, наверное, не всегда так выглядишь. Вообще-то, ты милый.

Кристиан не сразу нашелся, что ответить. Девчонка говорила, словно была судьей и после каждой фразы била молотком по столу — таким бы голосом и тоном зачитывать приговоры, а не делать комплименты. По правде говоря, сначала он разозлился, потому что подумал, что она над ним издевается и смеется, но, судя по выражению ее лица, буквально проецирующему каждому взглянувшему в мозг котиков, единорогов, пони и радугу, не у одного него в этом мире существовали проблемы. Каждому — свое: кто-то не в состоянии контролировать себя (в любой из доступных трактовок этого выражения), а кто-то — нравиться людям (и не совсем людям) с первого произнесенного слова.

— Эм, спасибо, — отозвался Кристиан.

— Я Сицилия, — девчонка протянула руку. — Не бойся, я не кусаюсь. Тем более, любой без труда может поднять меня за шкирку, так что это вообще как-то странно. Эм, и я в курсе, что приличные девушки не знакомятся вечерами в пустых закусочных, но, походу, я остаюсь в этом городе надолго, и мне бы хотелось заранее найти кого-нибудь, кто вселит в меня веру, что местная школа — это не последнее пристанище дьявола.

Она внезапно замолчала (ее говорливость не походила на неиссякающий фонтан; казалось, что мысли у нее все же отличаются законченностью, пусть и излишней размазанностью) и уставилась куда-то за спину Кристиану, так и не опустив ладонь. Он ее легонько пожал.

— Я Кристиан.

— Ага, — отозвалась Сицилия и добавила чуть громче и явно не ему: — Здесь самые медленные официантки. Я вижу свой бургер, но он почему-то все еще не у меня, что за несправедливость!

В закусочной повисло молчание, прерываемое разве что раздраженным фырканьем официантки и тихой музыкой откуда-то с кухни. Кристиан понятия не имел, хочет ли продолжать разговор — с одной стороны, Сицилия неприязни не вызывала, с другой, положительные эмоции она тоже обрубала на корню. Наверное, это был какой-то особенный талант: уметь портить о себе впечатление. Кристиану больше понравилось наблюдать за ней молчащей. Девчонка отличалась особого рода наглостью.

К тому моменту, как он сделал заказ и даже дождался его приготовления в кратчайшие сроки, Сицилия уже расправилась со своим вытребованным бургером и снова смотрела на него — немного печально, расстроено и раскаивающееся. Пожалуй, Кристиан теперь понимал, что она имела в виду, говоря, что он похож на нашкодившего щенка — теперь так выглядела Сицилия.

— Там дождь, — она остановила Кристиана в дверях, дотронувшись до плеча. По его телу пробежалась легкая дрожь. Странное чувство. — Я видела, что ты приехал на велосипеде, но, наверное, его можно сложить и запихнуть в багажник.

Он недоуменно на нее покосился, не понимая, к чему Сицилия, собственно, ведет.

— Я предлагаю подкинуть тебя до дома, — пояснила она. — Если ты хочешь, конечно. Можешь покататься под дождем и простудиться. Ну, и намочить свою еду на вынос. Я не заставляю и не настаиваю.

Кристиан не стал говорить, что теперь не заболеет ничем человеческим, если только его не отравит какой-нибудь сумасшедший друид аконитом или чем-то подобным (если такое, конечно, возможно), и просто кивнул. У него не было ни одной причины отказаться.

— Погоди, — попросила Сицилия, что-то напористо выискивая в своей крохотной сумочке. Невооруженным взглядом никогда не поймешь, что там можно найти. Кристиан не особо любил эти женские аксессуары. — Я точно положила его сюда! — словно оправдываясь, протянула белокурая девица. — Зонтик. — Пояснила она и многозначительно посмотрела на парня. Спустя мгновение, с торжествующей улыбкой на губах, цвета спелой клубники, она выудила из сумки зонт. — Вперед и с песней.

Почему-то ее незамысловатая фраза вызвала усмешку, и Кристиан, сам того не замечая, стал присматриваться к девушке. Толкнув перед ней двери, он жестом предложил ей идти первой. Улыбка не сходила с ее губ, и робко шагнув за порог, где на нее почти сразу обрушился ночной ливень, Сицилия распахнула зонт. Голубой, с теми самыми пушистыми облаками, которые с течением времени могли начать напоминать крохотных зверей неизвестного происхождения, зонт был словно лучом светом. Собственно, как и его хозяйка.

— Моя машина тут не далеко. — Уверенно протянула Сицилия, поднимая руку немного выше, чтобы укрыть от дождя и самого Кристиана. — Люблю дождь. — С чувством проговорила обладательница самых ясных, из всех, в которые ему приходилось вглядываться, глаз. Кристиан понимающе кивнул, глядя на небо, которое своим цветом напоминало багровые лепестки роз. — Не то, чтобы я не любила ясную погоду. Солнце тоже здорово. Но, в дожде есть своя какая-то непонятная мне химия. Она притягивает. — Она вздохнула, о чем-то задумавшись. — О, вот и моя машина! — Громче протянула Сицилия, ускоряя свой и без того уверенный шаг.

На этом разговор пришлось завершить: пискнула сигнализация автомобиля, и Сицилия, присев то ли в реверансе, то ли просто присев, торжественно попросила занять свои места.

Кристиан честно пытался усесться сзади, но девушка ему такой возможности не дала. Она даже не стала открывать дверцу на сидения сзади.

— Куда ехать? Можно, конечно, отправиться наугад, тем более в самый раз под такую чудесную погоду, но я, как правило, всегда таким образом заезжаю либо в тупик, либо к торговому центру, а это явно не наше конечное место назначения. Хотя мы в любой момент можем изменить планы, — жизнерадостно изрекла Сицилия, постукивая пальцами по рулю.

Кристиан натянуто улыбнулся. С одной стороны, Сицилия, конечно, разряжала атмосферу своей болтовней, хотя ее выражение лица с каждым словом и становилось все нервнее и нервнее, будто прямо пропорционально тому, как он успокаивался, она начинала психовать где-то в глубине души. С другой, за кучей ненужный фраз Кристиан совершенно терял смысл сказанного и, когда девушка все же смолкала, ожидая реакции или ответа, совершенно терялся.

— Давай я настрою навигатор, — предложил он, протягивая руку.

Ладонь у Сицилии заметно подрагивала, когда она передавала ему телефон.

К счастью, стоило им выехать со стоянки, разговор завязался сам собой. Оказалось, что Сицилия совершенно не в курсе правил и смысла лакросса, несмотря на то, что с завтрашнего дня учится в Средней школе Бейкон Хиллз, где все с ума сходят по лакроссу, обожает фаст-фуд и в восторге от вождения. Последнее было понятно и так — Сицилия водила свой лэнд крузер, как камикадзе, притормаживая лишь резко и немного несвоевременно, зато улыбалась во все свои зубы и трещала про шины и очиститель для стекол минут пять.

В целом, поездка прошла удачно. Машина остановилась напротив дома Кристиана.

— Вот и все. — Это было... довольно странно сказано. Впрочем, если она и удивилась — или смутилась, или расстроилась, и разозлилась, кто этих девчонок поймет, — то виду не подала абсолютно. — Рада была познакомиться, Кристиан.

Парень неуверенно кивнул, ощущая себя как-то странно. Дверь машины тихо распахнулась, и Кристиан вновь оказался под дождем.

Сицилия не стала дожидаться, когда парень окажется под крышей своего дома, а сразу повернула ключ зажигания и нажала на газ. Лэнд крузер за считанные секунды скрылся под маской тумана, оставляя Кристиана наедине со своими мыслями, ощущениями и холодным дождем.

Глава четвертая.

Когда я вернула домой, матушка с гневным выражением на лице ожидала меня на пороге с протянутой рукой. С тяжелым вздохом и большой неохотой, я вложила ей ключи от машины в ладонь.

— Почему я не могу делать то, что хочу?! — возмущенно протянула я.

— Потому, что я твоя мать.

— О, да! Это все объясняет! — я закатила глаза и преспокойно себе переступила порог в дом.

— Ты хоть представляешь, как я волновалась?! Мы в новом городе, а ты уже сорвалась с цепи! — Глаза матушки горели праведным огнем. В ответ я только фыркнула.

— Я пойду спать. — Бросила я через плечо, и рванула в свою комнату. Не хотелось выслушивать ее материнские реплики. В конце концов, я не ребенок! Могу делать, что хочу!

Даже наплакавшись вдоволь, я долго не могла заснуть. Ощущение наступления апокалипсиса в моей жизни никак не покидало сознание. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. И еше мысли. Тот парнишка в закусочной тоже застыл перед очами. Я накрылась одеялом с головой, а потом положила сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.

Выглянув утром в окно, я лишь с презрением в глазах, поморщилась из-за столь ослепляющего солнечного света. Небо сегодня до неприличия ясное. Хоть бы одна тучка показалась. Или две. А еще лучше, чтобы они заполонили небо своим грязно-серым цветом. Глядеть на них куда приятнее, чем в пустующую голубую гладь. Она, словно отражала мое душевное состояние. Вот он — знак! Все однозначно хуже некуда. Придется напялить очки. А для этого надо еще вспомнить, куда я их положила? Если, конечно, я не оставила их там, в клане. Ох, одна морока.

Все еще было трудно свыкнуться с мыслью, что все встало на свои места. В плане дня и ночи. В клане все отдали предпочтения ночи, чтобы избежать лишнего риска от солнечного света, а днем мы спали. На самом деле, это было мудрое решение. Меньше стычек с людьми и проблем на охоте.

Резким движением задернув шторы, я отвернулась от окна и покачала головой из стороны в сторону, с ужасом вздымающимся в сознании сизым дымом, представила, как буду сидеть за партой и мечтательно облизываться, вслушиваясь в стук сердца в груди какого-нибудь неудачника. Я вздохнула и озадаченно осмотрелась.

Странно, но появилось ощущение, будто я о чем-то забыла. О чем-то очень важном. На короткое мгновение мои властные мысли, словно улетучились в небытие, оставляя мой измученный, поиском ответов на всевозможные вопросы, разум в покое. Взору предстало удивительное зрелище. Пыль. Нет, не то, чтобы я увидела ее впервые в своей жизни. Это как раз-таки нет, с пылью мы знакомы с давних времен. Просто, с ней было что-то не так. Пылинки в воздухе были отчетливо видны с обеих сторон — светлой и темной. Они кружили, словно планеты в небесном танце.

Пыль была такой красивой, что я потрясенно втянула воздух; он со свистом пронесся по моему горлу, а из пылинок рядом с моим лицом образовалась воронка. Что-то не так. Я подумала и поняла, в чем дело: вдох не принес никакого облегчения.

Да, воздух мне давным-давно не был нужен. Легкие его не ждали и никак не отреагировали на приток кислорода. Но, обычно при вдохе я чувствовала облегчение. Казалось, словно вместе с воздухом в тело просачивалась жизнь, о которой я давным-давно забыла. Мне было необходимо это ощущение.

Пусть в воздухе не было необходимости, он мне нравился. В нем я ощутила вкус всей комнаты: красивых пылинок, смесь духоты и более свежего ветерка из коридора. Богатый вкус шелка. Слабый привкус чего-то теплого и желанного, что должно было быть влажным, но почему-то не было… Хотя этот аромат перешибали хлорка и нашатырный спирт, - который матушка только, что пролила на кухне зачем-то, - от него у меня в горле вспыхнула жажда — легкий отголосок вчерашнего огня. Но сильнее всего я ощущала другой запах — смесь меда, сирени, солнечного света и чего-то еще; его источник находился совсем рядом.

И все-таки, откуда это странное напряжение в теле? Что-то явно было не так. Прямо нутром чувствую.

Только спустя несколько долгих секунд размышления, я поняла, что это просто самое обычное волнение перед тем, что мне предстояло сегодня вытерпеть.

Послышались шаги. Уверенные и властные. Видимо матушка закончила свой обряд на кухне и вспомнила о моем существовании.

— Все в порядке? — поинтересовалась матушка. — Я слышала какой-то шум.

— Все в порядке. — Безбожно врала и не краснела.

— В таком случае, собирайся. Тебе еще нужно успеть занести бумаги. Надеюсь, ты помнишь об этом? — У нее строгий голос. Совсем не родной. И это заставляет меня теряться в догадках.

— Помню. — Выдавила я, не оборачиваясь к ней лицом.

— Документы я оставила на столе. Школьный автобус будет через полчаса у остановки. До нее пешком топать целый квартал. Я тебя очень прошу. Не опаздывай. — Вот теперь я узнаю свою матушку. — Я поеду в местную больницу. Может, смогу найти работу. Хорошо?

— Хорошо. Удачи! — отозвалась я, развернувшись к ней лицом. Но, матушка уже ушла. Видимо, моего мнения она и не спрашивала.

Возмущенно закатив глаза, я вздохнула и пошла в ванную комнату, умывшись, побежала переодеваться. Достав из шкафа, черные джинсы и красную рубашку, так гармонирующую с алыми губами, по быстрей натянула их на себя и, расчесывая волосы, подошла к зеркалу. Простой наряд заучки, смотрелся совсем по-другому, сексуально, что ли. Думаю, что для школы — в самый раз. Я аккуратно заколола челку набок, чтобы она не падала на глаза. Изящная заколка с камнем, цвета крови, дополнила наряд. Еще несколько долгих минут, я потратила выбирая обувь. Н-да. Я разрывалась между туфлями на высокой платформе и удобными, но такими простыми, кедами. За сотни лет правила в обществе не изменились. Люди, как встречали по обложке шесть сотен лет назад, так до сих пор и встречают. Нужно произвести хорошее впечатление. С такими мыслями, я обулась в туфли и последний раз посмотрелась в зеркало. Вот и все. Я готова. Не духовно, так хоть физически.

Бумаги, которые должна была отдать директору, я нашла на кухне на столе. Там же был ключ от дома. Повесив сумку на плечо, я сделала глубокий вдох, затем медленный выдох и, расправив плечи, направилась к выходу. Закрыв двери в дом, я спрятала ключ в боковом кармане сумки и прижав тонкую папку с документами к груди, отправилась на поиски остановки.

Медленно, качаясь из стороны в сторону, к остановке подъехал старенький, желтенький автобус. Глядя на это, такое человеческое, чудо, я раз сто мысленно себе напомнила, что все еще не так плохо и мне обязательно понравится жить, как живут обычные среднестатистические, американские подростки, не страдающие жаждой убийства. Местами почерневшая табличка, прикрепленная к левому верхнему углу лобового стекла, с некой гордостью гласила: «Школьный автобус». Для кого-то это гордость, а для кого-то, как я, это страшный приговор. Я понимаю, что все должно быть реалистично и очень обыкновенно. Но, не на столько же! Да я завяну, как прекрасный цветок, лишенный солнечного света.

Так, что-то я отвлеклась. Двери автобуса распахнулись не с первого раза, да еще и с таким скрипом, что у меня уши скрутились в трубочку. Водитель удивленно хлопая глазами посмотрел на меня. Было в этом взгляде что-то очень странное. Он не смотрел, а пожирал меня взглядом. Вдобавок, его сердце колотилось так быстро, будто вот-вот выпрыгнет из груди и ударит меня по лицу. А потом все будет по старому сценарию — я просто его убью. Мне стало тошно.

— Здравствуйте! — пролепетала я, взобравшись в салон по крохотной лесенке. Ох, у них даже ступени скрипят. Ой, все. Хочу обратно в Техас. Устрою там революцию и спасу весь вампирский род.

Двери с таким же ужасным скрипом затворились за моей спиной, заставляя меня вернуться в ужасающую всем своим видом реальность. Интересно, это кто-то еще кроме меня слышит? Прелести вампирской жизни. Мой сверхчувствительный слух уже порядком утомился.

Проходя по коридору, между сидений, я отказалась от такого успокаивающего воздуха и мысленно напоминала себе, что главное не дышать, вдруг кто-то из детишек, покажется уж слишком вкусным. Не хотелось ненароком кого-то съесть. Школьный ассортимент поражал своим многообразием. Или угнетал. Я еще не разобралась. Здесь сидели все, кому не лень вставать в самую долбанную рань и ждать такой чудной лимонный автобус: начиная от детей с родителями, видимо из первых адско-школьных кругов, заканчивая старшеклассниками.

Как на зло, свободное место оказалось в самом конце. Прижав к груди папку обеими руками, я торопливо направилась к примеченной цели. Большинство сидящих таращились на меня и шушукались, обсуждая свежую новость. Голова раскалывалась от такого количества голосов. Признаюсь, в такой ситуации столь чувствительный слух оказался лишним. Я словно радио какое-то. Улавливаю все частоты. Ничего особенного я про себя не услышала, все то же: Вот это да! А крошка то ничего. Что это с ней? Красивая, но бледная какая-то. С такой бы не отказался...

Вот тут я не выдержала и окинула парня таким злобным взглядом, что тот замер и замолчал. Наверное, люди все же ощущают опасность на расстоянии своей пятой точкой. Но, мне плевать. Будет знать, как мечтать о том, чего ему не светит. Единственное, что ждет его в недалеком будущем — учебный день.

Заняв свободное место у окна, я тут же вжалась в спинку сиденья, стараясь спрятаться от назойливых взглядов. Пришлось положить сумку на соседнее сидение, чтобы какой-нибудь назойливый комар не надумал стать моим ужином. Спасаться от голосов, струящихся сквозь воздух, словно неутомимая вода, помогли наушники. Я так и просидела слушая музыку, тупо глядя в окно и концентрируя все внимание на том, чтобы не дышать.

Когда жуткий визг старых педалей оглушил пассажиров, я торопливо вынула наушники из ушей и нетерпеливо уставилась в окно. Как и во многих других городах, Средняя школа Бейкон Хиллз находилась прямо за автострадой. Большинство улиц города пересекались с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Кларксон-авеню. Почему-то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я захихикала. Да, нервы сдают.

Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Бейкон Хиллз» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смогла определить истинный размер каждого. А как же дух школы? Где высокая ограда и металлоискатели на входе? Где высокие охранники и их псы? Н-да.

Дождавшись, когда последний живой мешок с кровью выберется из автобуса, я наконец-то смогла сделать глубокий вдох и, повесив сумку на плечо, тоже выскользнула из салона. Тут мне пришлось остановиться. За спиной со скрипом закрылись двери и лимонный автобус бросился на встречу горизонту, оставляя меня наедине с той катастрофой, что уютно расположилась впереди.

Медленно выдохнув, я расправила плечи и уверенным шагом направилась к главному корпусу, где висела табличка «Администрация». К моему огромному сожалению, туда вела всего одна тропа. И путь мой лежал через самое сердце школьного двора, куда сбежались все, кто только смог сюда приползти. Казалось, будто вся школа просто взяла и высыпалась на улицу. Вот зачем? Зачем вы так рано приехали? Нет, чтобы остаться дома хоть на чуть-чуть дольше. Иногда, даже минута сна может спасти положение.

Гордо вздернув подбородок, я неторопливой походкой от бедра, сохраняя холодное безразличие на лице, зашагала по каменной дорожке. Появилось ощущение, будто я в зоопарке, и все смотрят на меня так, словно я новая редкостная находка в зоологии. Остается только ждать, когда они начнут на меня тыкать пальцем. Мне нравилось это раньше. Эти прикованные, даже немного завороженные, взгляды, наполненные восхищением. Но теперь, единственное, чего я хотела — спокойствие. Я живу уже шестой век, и за это время мне порядком надоело это излишнее внимание. Н-да, сразу видно, что здешние люди не привыкли к вампирам. Отличный город для того, кто хочет начать с чистого листа.

В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидала. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитала больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени! Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой — три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовала себя как-то странно. В Техасе всегда солнечно, поэтому непривычно видеть людей в теплой одежде. Я очень остро ощущаю перепады температуры, поэтому мне постоянно холодно. Довольно парадоксально быть мертвой и ощущать, как холод струится по мертвенно-бледной коже. Да-да, у меня сердце не бьется и воздух моему организму не нужен. Но, не смотря на все это, мне холодно.

Женщина подняла на меня глаза, густо обведенные черным карандашом, и тут я потеряла свой дар речи. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная. Зря она перекрасилась. Не люблю рыжих. Они мне в основном ведьм и валькирий из старых басней напоминают. Слишком уж колдовской цвет. Цвет, который можно сравнить с жаром летней ночи и безумного, всепоглощающего пламени.

— Чем я могу вам помочь? — спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица. Прочистив горло, я с трудом вернула себе способность говорить.

— Сицилия Адд… — Осеклась. — Фаррел, - представилась я, и женщина понимающе кивнула. – Я должна была занести документы мистеру Хорстону. Он у себя?

— Ну, конечно! — воскликнула администратор и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. Видимо, она ожидала моего появления, раз так спохватилась. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов. — Папку оставьте на столе, я передам мистеру Хорстону, что вы заходили. — Женщина широко улыбнулась, хлопая своими наращёнными ресницами, как веерами. Появилось злое опасение: меня сдует, если простою здесь еще хоть пять минут?

Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должна была вернуть в конце дня. Как все строго. В мое время такого не было. Как можно вежливее улыбнувшись, на что мне пришлось вложить столько сил, чтобы не скривиться, я надеялась, что улыбка выглядела искренне.

Когда я вышла на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решила где-нибудь спрятаться, дальше от любопытных глаз и осмотреть территорию школы. Но, тут мне пришлось остановиться. Широко распахнутыми глазами, я в удивлении уставилась на стоянку. Ох ты ж! У большинства студентов машины навороченные. Мне стало обидно. За столько лет матушка еще ни разу не доверила мне ключи от своего серебристого «Вольво». Может, стоит как-то намекнуть матушке по поводу новой машины? Нет, ну честно? Чувствую себя отстойно. Это же настоящий беспредел! Для уверенности не хватает только звенящих в руке ключей от собственной тачки. Я мечтательно улыбнулась, представляя себя за рулем «Бугатти». Так, что-то я загнула.

В Техасе, до того, как вступили в Клан, мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «ауди», сильно выделяющийся на общем фоне. Я присела на скамейке в самом неприметном месте, чтобы не привлечь лишнее внимание. Отсюда я могла с легкостью наблюдать за учениками и привыкать к новым запахам. В основном, это были духи. Очень остро выделяющиеся на фоне чистого воздуха своим цветочным ароматом. Здесь почти у каждой второй девушки цветочные духи. Причем, запахи были настолько сильными, что я начинала теряться в догадках: они ими обливаются, или все же просто купаются?

Тешась тишиной под высокими деревьями, я изучала карту, стараясь разобраться и запомнить, как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось.

Ну все, похоже, готова. Я сложила сумку, повесила ее на плечо и снова глубоко вдохнула. Время уже без пяти, если задержусь еще хоть на минуту либо опоздаю, либо рискую захлебнуться в тонких ароматах микрофлоры здешних умников. Да, да. Я все еще о духах. От чего-то мне стало смешно, и я тихо рассмеялась. От нервов мысли сходят с ума.

Отыскав корпус под гордой цифрой «три», я поднялась на второй этаж никого не замечая и ни на кого не обращая свое драгоценное внимание. А вот мне такого счастья не подарили. Таращились все, кто имел такую возможность. Даже самые последние электронные зануды в очках оторвали свои квадратные лица от экранов своих планшетов, чтобы одарить меня своим озадаченным взглядом. Но, мои мысли были далеко от реальности.

И так, меня ожидал целый час монотонной речи преподавателя на тему истории. Тут я поняла, что мне стоит приготовиться к тому, что я весь урок буду скучать и изучать трещины в потолке кабинета, или морщины на лбу преподавателя.

Отыскав двери, украшенные крохотной табличкой с числом «двадцать семь», я зашла в класс и тут же удивленно повела бровью. Какие у них маленькие классы! Тут человек десять сидело. Плюс, минус, свободные парты.

Оставив на столе учителя формуляр, я еще больше удивилась узнав, что историю у нас будет вести какой-то китаец. Ой, все. Это полный провал. И не надо говорить, что я расист. Дело не в этом. Просто, я считаю, что Историю США должен вести коренной американец.

Мистер Юкимура, — как гласил бейджик, прикрепленный к карману преподавателя, — оценивающе меня осмотрел, а потом указал на свободное место в самом конце. Отлично, там хоть меньше назойливых комаров будет и их восхищенных взглядов. Буду делать вид, что мне очень интересно слушать речь преподавателя. Уж, что, а это делать я умею. Годы практики с матушкой не прошли даром.

Я заняла парту у окна, чтобы быть ближе к свежему воздуху. Кстати, у них парты одиночные. Вот так счастье. Не придется притворятся, что мне интересно слушать болтовню соседа или соседки.

Вывалив на стол учебные принадлежности, я откинулась на спинку стула и мечтательно прикрыла тяжелые веки.

Глава пятая.

Мои мысли были далеко за пределами космоса, выискивая лишний повод для какой-нибудь оскорбляющей шутки, когда я ощутила «это». Легкий порыв воздуха, заполоненный ароматом терпкой, но такой сладкой, крови, резко вызывает зуд по всему телу. Инстинкты хищника пробудились раньше, чем я смогла то осознать. Открыв глаза я уставилась в ту точку, откуда доносился сладкий аромат. Мое истерзанное обоняние затрепетало. Какой приятный запах!

— И ты не пригласил ее войти в дом?! Господи, Кристиан, да что с тобой? Мог бы, ради приличия, предложить ей чашку кофе! — дико возмущался вошедший через дверь парень. — Ты меня не перестаешь удивлять! — Темная кожа, цвета шоколада и курчавые черные волосы в совокупности создавали образ спортивного парня. А вот сережка в ухе заставила думать о другом. Но, до этого юноши мне дела не было, потому что сразу следом за ним вошел источник самой вкусной в мире крови. Вся моя сущность ликующе завопила вместе с жаждой, клубящейся в груди.

— Послушай, Мэйсон, заткнись. — Попросил друга тот, подойдя ближе к столу преподавателя, чтобы оставить формуляр. — Я тебе, как другу рассказал, а ты уже строишь фантастический бред.

Я узнала его. Это тот самый парень с лицом нашкодившего щенка из закусочной, куда меня занесло по чистой случайности. Я хотела переждать дождь.

Именно в тот момент, юноша, словно что-то ощутив, поднял голову и втянул носом как можно больше воздуха. Со стороны это могло показаться признаком раздражения, но вовсе не для вампирского зрения. Я точно видела. Было что-то в этом движении не так. Слишком мало от человека, больше от зверя.

— Кристиан?.. — мой голос прозвучал так тихо, но я точно видела, как он вздрогнул, как будто услышал меня.

Медленно повернув голову, парень взглянул прямо на меня. В мои глаза. На его лице отразилась смесь удивления и настороженности. Все правильно. Он ощутил во мне опасность. Это было видно по каждому мимолетному движению. Ох, я столько раз за сегодняшний день шутила о кровопролитии, что сейчас мое чувство юмора содрогалось из-за всего происходящего. А тем временем он шагнул в поток ветра от кондиционера, и я почувствовала этот запах.

Нет. Не верю. Этого не может быть! Мне всегда хватает одного пакетика крови на месяц. Я не могу быть голодна. До этого момента, ощущение жажды не терзало меня. Хотя бы чисто из физических предположений, что не так со мной? Или, в чем особенность этого парня, что меня сводит с ума один только запах его крови?

Такого не должно быть. Прежде никогда не было, так почему сейчас? Что-то определенно было не так.

Его аромат сразил меня как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило меня в тот момент.

В ту секунду я оказалась как никогда далека от того человека, которым когда-то была, я утратила последние клочки человечности, которые еще во мне оставались.

Я была хищником. Он был моей добычей. Все решилось в один короткий миг, когда я первый раз уловила аромат его крови. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого.

Не было комнаты, полной свидетелей – они все отошли на второй план. Я забыла, что так и не собрала в кучу учебники на моем столе. Тем более, что это уже не имело принципиального значения, потому что вряд ли это кого-то заинтересует, когда я буду рвать его плоть в клочья.

Я была вампиром, а у него была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую я только ощущала за все шестьсот лет своей жизни.

Я даже не догадывалась, что такой аромат может существовать. Если бы я знала, я бы давно отправилась на его поиски. Я бы обошла всю планету из-за него. Я могла только догадываться, какова его кровь окажется на вкус…

Жажда обжигала мое горло. Во рту пересохло, и даже то, что у меня жадно текли слюни, не помогало. Желудок сжался от голода. Я рефлекторно напрягла мышцы для прыжка.

Все это заняло не более секунды. Я, словно в замедленной съемке, видела, как он все еще делает тот шаг.

Когда его нога, наконец, коснулась земли, он украдкой взглянул на меня. Его взгляд встретился с моим, и тут я увидела себя в зеркале его глаз.

Потрясение, которое я испытала, когда увидела свое лицо, спасло его жизнь в те секунды. А он не облегчил мне задачу. Когда он увидел выражение моего лица, его такие красивые зеленые глаза вспыхнули. Аромат затопил мой мозг густым туманом. Это было все, о чем я могла думать. Мысли стали бессвязными, и я пыталась сбросить с себя узы самоконтроля.

Он пошел быстрее, как будто осознал необходимость бежать. Из-за своей поспешности он споткнулся и почти упал на девочку, сидящую передо мной. Какой же он уязвимый и слабый. Даже для человеческого существа. Но, что-то в нем заставило меня насторожиться.

Я попробовала сосредоточиться на том лице, которое увидела у него в глазах, лице, в котором с отвращением узнала свое. Лицо чудовища, живущего во мне, монстра, которого я столетиями загоняла внутрь при помощи нечеловеческих усилий и жесткой самодисциплины. С какой же легкостью он снова вынырнул на поверхность!

Аромат окутал меня, рассеивая мои мысли и почти заставляя меня срываться с места.

Нет.

Я вцепилась в край стола, пытаясь удержаться на стуле. Дерево не выдержало. Столешница хрустнула, у меня в руке осталась горсть щепок, а на поверхности остался отпечаток моих пальцев.

Не оставлять следов. Это было наше главное правило в Клане. Я тут же сравняла края отверстия так, что нельзя было догадаться, что это сделано человеческой рукой, оставив только кучку щепок на полу, которые тут же раскидала ногой.

Не оставлять следов. Уничтожать улики. Пить до дна.

Я знала, что сейчас произойдет. Парень подойдет, чтобы сесть напротив меня, справа, так как к сожалению других мест, не было, а я его убью.

А свидетели, восемнадцать учеников и учитель, не дадут мне покинуть эту комнату после того, что они увидят. Но, ничего. Я и их убью. Это будет самым массовым кровопролитием за всю мою историю.

Я содрогнулась при мысли о том, что мне придется сделать. Даже в самые худшие моменты я не совершала подобных зверств. Я никогда не убивала невинных, ни разу за шестьсот лет. А теперь я собиралась уничтожить сразу двадцать человек.

Чудовище усмехалось мне в лицо.

Часть меня содрогалась при одной мысли об этом, а другая часть тем временем планировала хладнокровное убийство.

Если я сперва убью парня, у меня будет пятнадцать-двадцать секунд, чтобы насладиться его кровью, прежде чем остальные среагируют. Может, чуть больше, если они сначала не поймут, что я делаю. У него не будет времени, чтобы закричать или почувствовать боль, ведь я не буду слишком жестокой и убью его быстро. Это все, что я могу дать этому незнакомцу с его восхитительно желанной кровью.

А потом я не должна дать остальным возможности сбежать. Насчет окон можно не беспокоиться, они слишком маленькие и расположены высоко, чтобы в них можно было выпрыгнуть. Остается дверь – если заблокировать ее, они окажутся в ловушке.

Мне придется трудно, да и времени уйдет на это немало, если пытаться удержать их всех тут, пока они будут паниковать, бороться, метаться по классу. Это возможно, конечно, но будет много шума. Они будут кричать. Кто-нибудь услышит… И мне придется убить еще больше невиновных в этот черный час.

И кровь его остынет, пока я буду разбираться с остальными.

От аромата у меня перехватило дыхание…

Так что придется ему сначала побыть свидетелем.

Я наметила план. Я сидела в первом ряду на последней парте. Сначала я примусь за тех, кто сидит перед мною. Я могла бы убить четверых или пятерых за секунду. Это не вызовет слишком много шума. Правой стороне повезет больше, им не придется наблюдать, как я двигаюсь к ним, чтобы убить. Потом, направляясь от центра налево, мне потребуется самое большее пять секунд, чтобы прервать каждую жизнь в этой комнате.

Достаточно времени, чтобы парень видел, как я подхожу. Достаточно времени, чтобы он почувствовал страх. Достаточно времени, если, конечно, он не замрет от шока на месте, для крика. Один сдавленный крик, который не принесет ему никакой пользы.

Я глубоко вдохнула, а запах растекся по моим венам, сжигая мою грудь и уничтожая те остатки разума, которые у меня еще оставались.

Он все еще поворачивался. Через несколько секунд он усядется в метре от меня.

Чудовище внутри меня улыбалось в нетерпении.

Кто-то слева от меня захлопнул книгу. Я даже не обернулась, чтобы взглянуть, кто из обреченных на смерть это сделал. Но движение воздуха перед моим лицом слегка рассеяло запах.

На одну короткую секунду я была способна мыслить ясно. В ту драгоценную секунду я мысленно увидела два лица.

Одно было моим, точнее было когда-то: монстр, убивший стольких людей, что сбился со счета. Обдуманные и оправданные убийства. Я убивала других, более слабых чудовищ. Я была уверена, что мной руководит рука господня, когда я решала, кто из них заслужил смертный приговор. Я убивала своих собратьев, соклановцев, ради славы и крови. Я шла на компромисс с моей совестью. Я питалась человеческой кровью, но для меня это было оправданно. Мои жертвы были не большими людьми, чем я сама.

Другое лицо принадлежало Моргану. Вампиру, обучившему меня всему, что я знала.

Между нами не было абсолютно никакого сходства. Яркий день и глубокая ночь.

Мы и не должны были быть похожи. Ведь Морган не был моим создателем. Он мой друг. Пожалуй, единственный настоящий.

Мы не были похожи внешне. Разве что, как и у всех вампиров, у нас обоих была белоснежная кожа.

И все же, хотя никаких оснований для нашего сходства не было, я представляла себе, что за те двести лет, когда я избрала его путь и следовала за ним, мы стали похожими. Черты лица не изменились, но на меня как будто легла печать его мудрости, его сострадание можно было прочесть в изгибе моих губ, а безграничное терпение – в рисунке бровей.

И вдруг все эти крошечные улучшения исчезли под маской чудовища. За какое-то мгновение во мне не осталось ровным счетом ничего от того, что могло отразить годы, которые я провела с моим наставником, моим другом, моей любовью. Мои глаза, как у дьявола, пылали красным огнем, и все сходство между нами было утеряно навеки.

В моем воображении глаза Моргана не смотрели на меня осуждающе. Я знала, что он простит мне это ужасное деяние, которое я собиралась совершить. Потому что он меня любил. Потому что он думал, что я лучше, чем я есть на самом деле. И он продолжал бы меня любить, даже если бы я не оправдала его надежд.

Кристиан опустился на стул, его движения были неуклюжими и настороженными (он опасался меня?), и аромат его крови окутал меня густым облаком.

Я не оправдала бы надежд своего наставника. Боль от осознания этого факта ранила меня так же сильно, как и жажда.

Я с отвращением отодвинулась подальше – чудовище внутри меня жаждало схватить его.

Зачем мне понадобилось сюда приезжать? Зачем он живет? Какое он имеет право разрушать тот хрупкий мир, в котором я живу? Почему этот мальчик вообще родился? Он уничтожит меня.

Я отвернулась от него, охваченная внезапной беспричинной ненавистью.

Почему именно я, почему сейчас? Почему я должна терять все только потому, что матушке взбрело в голову появиться именно в этом богом забытом городишке?

Зачем я только приехала!

Я не хочу быть монстром! Я не хочу устраивать резню в этой комнате, полной детей! Я не хочу терять все, что приобрела за долгие годы, когда я шла вопреки своим инстинктам!

Я не сделаю этого. Он меня не заставит.

Главной проблемой был его запах, ужасно влекущий аромат его крови. Если бы был хоть какой-нибудь способ сопротивляться… если бы еще один порыв свежего воздуха прочистил бы мне мозги.

Я встряхнула своими длинными, густыми волосами и сняла заколку, чтобы челка упала на глаза. Нужно любым способом сдержать зверя внутри. Ну же! Я справлюсь. Просто нужно отстраниться от мыслей и вспомнить, чему я научилась у Моргана.

Я чувствую его взгляд на себе. Он спятил? Он как будто приглашал монстра на обед! Дразнил его.

Не было ни малейшего движения воздуха, способного разогнать запах. Так я скоро бы сдалась. Ни малейшего дуновения ветра. Но ведь я могу не дышать.

Я остановила движение воздуха через мои легкие. Облегчение наступило сразу же, но не полностью. Я все еще помнила этот аромат, ощущала его вкус на кончике языка. Я не смогла бы сопротивляться ему в течение долгого времени. Но может, я выдержу один час. Только один урок. Достаточно времени, чтобы покинуть эту комнату, полную жертв, которые не должны стать жертвами. Если я выдержу один час.

Это было странное ощущение - не дышать. Мой организм не нуждался в кислороде, но это было вопреки моим инстинктам. В напряженные моменты я полагалась на обоняние больше, чем на остальные чувства. Оно направляло меня на охоте, предупреждало в случае опасности. Я не часто сталкивалась с чем-то, что могло представлять для меня опасность, но инстинкт самосохранения у меня был развит так же сильно, как и у любого человека.

Неудобно, зато безопасно. Лучше, чем ощущать его запах и погружать мои зубы в эту прекрасную, тонкую, прозрачную кожу, чтобы добраться до горячей, мокрой, пульсирующей…

Час! Только час. Я не должна думать о запахе и вкусе.

Он смотрел на меня слишком долго, заставляя меня сгорать в невыносимой жажде. Я знала точно, что если загляну в его глаза, то следующий час станет кровавой страницей в моей истории. Но, почему он смотрит? Почему?! Я ощущаю его взгляд всем своим существом.

Мое прежнее раздражение побледнело по сравнению с теми эмоциями – и ненавистью которые я испытывала в эти минуты. Я просто ненавидела этого парня напротив меня, ненавидела всем сердцем, в то время, как цеплялась за саму себя, за любовь к моей семье, за мечты о том, что я лучше, чем есть на самом деле. Я ненавидела его, ненавидела за то, что он заставил меня почувствовать, и это немного помогало мне. И прежняя злость на него, пусть слабая, тоже немного помогала. Я цеплялась за каждую эмоцию, которая отвлекала бы меня и не давала возможности представлять, каков он будет на вкус.

Ненависть и злость. Нетерпение. Когда же, наконец, пройдет этот урок?

Я вздрогнула от обжигающей боли. Она заставляла меня выносить самой себе мозг.

Он пойдет домой. Там никого не будет — а, если будет, то убью. Я прослежу за ним, тихо подкрадусь сзади и выпью. Даже если он закричит (хотя вряд ли), никто его не услышит.

Это выглядело вполне разумным. Я прожила шесть полных столетий без надобности крови из горла. Если я не буду дышать, продержусь еще два часа. И когда я застану его одного, то никто мне не помешает. И никакой возможности поэкспериментировать, не согласился монстр внутри меня.

Ох, глупо думать, что, если с нечеловеческими усилиями и терпением я спасу девятнадцать человеческих жизней в этой комнате, то буду меньшим монстром, когда убью этого невинного парня.

Хоть я его и ненавидела, я знала, что моя ненависть несправедлива. Я знала, что на самом деле ненавижу саму себя. И я буду ненавидеть нас обоих сильнее, когда он умрет.

Я с трудом выдержала этот час – изобретая все новые и новые способы его убийства. В то же время я старалась избегать мыслей о заключительной сцене его смерти, иначе я проиграла бы эту битву с самой собой и прикончила бы каждого, кто оказался в поле моего зрения. Так что я только планировала стратегию. Только так я смогла продержаться до конца урока.

Один раз, в самом конце, он вновь взглянул на меня своим прожигающим взглядом. Казалось, что парень был способен проглядеть мое искаженное жаждой убийства лицо, сквозь занавес волос. Я снова почувствовала прилив неоправданной ненависти, когда встретилась с его взглядом и увидела свое отражение в его испуганных и в одно время непонимающих глазах. Мы смотрели друг на друга слишком долго, а я почти потеряла самообладание.

Но тут прозвенел звонок. Спасительный звонок – какое клише. Мы оба были спасены. Он – от смерти. А я на время отложила свое превращение в ночное страшилище. Когда я бросилась прочь из аудитории, у меня не хватило выдержки двигаться так медленно, как следовало бы. Если бы кто-то смотрел в тот момент на меня, ему бы показалась весьма странной моя манера перемещаться. Но на меня никто не обратил внимания. Все их мысли все еще крутились вокруг урока, а мои — вокруг парня, которому суждено было умереть через час.

Глава шестая.

Как только прозвенел звонок, Сицилия вскочила и бросилась вон из класса. Ничего не оставляя за спиной. Ни слова, ни взгляда, ни жеста. В классе поднялся шум. Мистер Юкимура тихо вздохнув, опустился на свой стул.

Кристиан будто прирос к стулу и тупо смотрел вслед Сицилии, мысленно перебирая все возможные варианты, чтобы найти ответ на вопрос рвущийся наружу. Хоть какой-то, более вразумительный ответ. Любой не связанный с ним самим. Но, как на зло, даже мысли стихли. Еще вчера девушка показалась ему вполне сносной, пускай, и ужасно наглой. Что теперь? Ее словно подменили. Даже цвет глаз, еще вчера отличающийся своей ясностью из теплого янтарного превратился в черный, наполненный ненавистью. Будто во сне, Кристиан собирал вещи, пытаясь побороть переполнявший его гнев. Не хватало только еще из-за этого сорваться.

— Чувак, твои глаза! — воскликнул Мэйсон, резко отшатнувшись на шаг назад.

— Что с ними? — непонимающе переспросил Кристиан, на мгновении застыв.

— Они светятся! — ответил тот, закидывая рюкзак на плечо. — Успокойся!

Кристиан вздохнул, но глаза закрыл. Мысленно, натягивая контроль, словно полотно, парень попытался забыться. Но, все тщетно. Мысли то сходились в единую неразборчивую жижу, то расходились, как капли воды, стекающие по неровному стеклу. Перед глазами так и застыло лицо девушки с глазами цвета ночного неба. Перебороть переполняющий его гнев стоило огромных трудов.

«Боль, делает нас людьми.» — Воодушевленно разглагольствовал Ллойд в ответ на любую вспышку со стороны своего нерадивого беты.

Сделав глубокий вдох, Кристиан очистил свой разум, пытаясь, таким образом, отогнать злость, нависшую над ним, словно свинцовые тучи. Они грозились обрушиться на юного оборотня дождем.

«Люблю дождь!» - внезапно вспомнил Кристиан, возвращаясь в вчерашний вечер. — «Не то, чтобы я не любила ясную погоду. Солнце тоже здорово. Но, в дожде есть своя какая-то непонятная мне химия. Она притягивает.» — Казалось, он снова был рядом с ней и видел ее теплую улыбку. Распахнув глаза, охваченный странным беспокойством, Кристиан резко схватил свой рюкзак и бросился вон из класса. Ему хотелось убежать. Как можно дальше. Не важно куда. Лишь бы больше не видеть ее черных очей, цвет которых грозился поглотить парня целиком, и не вспоминать вчерашний вечер. Не сравнивать. Не думать. Не вникать. Не пытаться сложить все в одну не смазанную картинку.

Почему все должно быть так? Все так устали от постоянных проблем и стычек со сверхъестественным миром. Кристиан даже осознать не успел, когда стал частью всего этого.

В школьном коридоре толпились озадаченные ученики, спешащие разойтись по своим классам. Шумный звук постоянно закрывающихся и открывающихся шкафчиков был обычным явлением во время перемен, грохот дополнялся звонким смехом и заинтересованными разговорами. Сегодняшний солнечный день не был исключением. До звонка оставалось несколько минут, и взбудораженные школьники суетливо двигались по просторам коридора, смешиваясь в радужную полосу, словно скорый поезд мчался по рельсам. Кристиан был настолько углублён в собственные мысли, что всё происходящее вокруг было для него пустым, незначимым звуком. Он с задумчивым видом следовал прямо по коридору. Вдруг парень почувствовал, как кто-то резко дёрнул его за куртку.

Ллойд — широкоплечий парень лет семнадцати, с светло-русыми волосами и темно-карими глазами, капитан школьной команды по лакроссу и, по совместительству, волк-альфа — вместе со своим лучшим другом, Джошом, быстро шагал по коридору, когда ощутил странную тяжесть на душе. Долго думать не пришлось.

- Кристиан, ты в порядке? – послышался заинтересованный голос Ллойда за спиной. – Ты сегодня очень странный.

- А ты разве не догадываешься, почему? – медленно повернулся Кристиан лицом к Ллойду. – Скоро полнолуние: вероятность, что я кого-то убью, увеличивается в сто раз. – Ляпнул первое пришедшее на ум. Рассказывать то, что действительно гложет душу Кристиан не собирался. На плечах Ллойда и так слишком много забот. Он вожак стаи. С Сицилией Кристиан как-нибудь сам разберется.

- Хватит грузиться по этому поводу, - дружески хлопнул Ллойд Кристиана по плечу без излишней силы. – Ты справишься.

- Я бы не был на твоём месте так уверен, - разочарованным голосом ответил Кристиан, устремив глаза в пол. – Я – не альфа, как ты, Ллойд.

Кристиан с грустным лицом закинул на плечо чёрный рюкзак, из которого выглядывала клюшка для лакросса, и пошёл, не оборачиваясь, дальше по коридору. Ллойд подозрительно сузил глаза. Ощущение тяжести никак не покидало его душу. В два шага нагнав Кристиана, Ллойд резко обернул его к себе лицом.

— Что происходит? — Строго спросил Ллойд.

— Я уже все сказал. — Тихо выдохнул Кристиан, и чтобы избежать взгляда альфы опустил глаза в пол. Парень отлично знал, на что способен альфа.

— Ты ведь отлично понимаешь, что со мной этот фокус не пройдет. Откуда ты такой запыхавшийся? — спросил Ллойд, вместе с Кристианом подходя к своему шкафчику. Кристиан сделал глубокий вдох, пытаясь привести в норму разбушевавшиеся мысли, и кое-как выдавил:

— Я не знаю, о чем ты. — Облокотившись спиной к стенке соседнего шкафчика, Кристиан попытался найти точку опоры. Подобное заставило насторожиться главенствующего волка стаи.

— Мы братья, Кристиан, помнишь? Я знаю, что тебя что-то беспокоит и хочу знать, что именно. — Ллойд хмыкнул, отворив дверцу своего шкафчика и перевел озадаченный взгляд на своего бету. — Что случилось?

— Я… у меня проблемы в учебе. — Кристиан отлично понимал, что играет с огнем, но иного пути не видел.

— А как же конспекты Акиры? — Ллойд вытащил нужный учебник из шкафчика и положил его в рюкзак.

— Математика и я вещи не совместимые. — Кристиан попытался рассмеяться, или хотя бы улыбнуться, но в итоге только вздохнул.

— А теперь, скажи правду. — Дверца шкафчика со скрипом затворилась. — Не испытывай мое терпение! — В голосе Ллойдя ощущалось напряжение и осколки гнева, которые в любой момент могли стать орудием.

Кристиан долго собирался с мыслью, не зная, как лучше преподнести новость. Слишком, слишком сильно он хотел просто ошибиться. Возможно, зря он раньше времени поднял шум? И нужно все свернуть, пока еще есть такая возможность? Справиться со всем в одиночку.

— Кристиан! — терпение альфы было на пределе.

— К нам пришла новенькая. — Ответил Кристиан, и задумчиво опустил глаза. Стоит ли?

— Уже пора делать исказившееся от ужаса лицо? — съязвил стоящий рядом Джош, который тоже порядком устал от ожидания.

— Ты не понимаешь, она действительно странная. — Заявил Кристиан, и снисходительно покачал головой.

— С чего ты это взял? — снова втянулся в разговор Ллойд.

— Она на протяжении всего урока так подозрительно на меня смотрела, будто говоря «я знаю, что ты оборотень, и хочу накачать тебя волчьим аконитом». — Выпалил Кристиан. — Или съесть, Смотря кому, что по душе.

— Да брось, уверен, все не так плохо, — ответил Эванс, хитро улыбаясь.

— Может, ты ей понравился? — предположил Джош.

— В качестве жертвы? Возможно. — Кристиан нахмурился. — Говорю же, это был странный взгляд. Так не смотрят, когда хотят затащить в постель.

— Да ладно, почему так сразу? — рассмеялся Джош. Кристиан посмотрел на него так, словно тот съязвил глупость и перевел взгляд на Ллойда:

— Мне кажется, она меня ненавидит. — Внезапно протянул Кристиан, уныло вздыхая. — Хотя, ничего толком обо мне не знает. — Говорить о том, что они пересеклись еще вчера юный оборотень не стал. В конце концов, вчера все было иначе.

— Ладно. Я попробую что-нибудь выяснить. — Ответил Ллойд, ощущая то напряжение, скользящее вокруг Кристиана. — Попрошу Акиру с ней подружиться. Думаю, у нее это получится лучше, чем у тебя.

— А я могу поменяться с Джефферсоном и посидеть у вас на уроках до конца дня. Понаблюдать за ней. — Предложил Джош, на что получил одобрительный кивок со стороны Ллойда.

— Все будет хорошо. — Уверенно сказал Ллойд. — Не беспокойся, мы выясним в чем тут дело. А ты, впредь, больше никогда и ничего не пытайся от меня скрыть. Мы команда. А пока мы команда, нам все по плечу! Договорились?

Кристиан кивнул. Ему стало легче от мысли, что теперь он не один на один с этой проблемой.

— Тогда, вперед! — воскликнул Джош, приобняв Кристиана за плечи одной рукой. — Сделаем это! Какой у вас сейчас урок?

— Политология. — Коротко ответил Кристиан, сбросив с плеч дружеские объятия.

— Ох, черт! Кажется, я погарячился. — Джош хлопнул себя по лбу и раскаивающееся посмотрел на лучшего друга.

— Ничего не поделаешь. Раз вызвался, так выполняй. — Хохотнул Ллойд и лениво направился по коридору дальше.

Договориться с Джефферсоном не составило особого труда и вскоре Джош присоединился к Кристиану и Мэйсону на политологии. Ребята оккупировали последние парты и замерли в ожидании. Один за другим, ученики прибывали на занятие и время близилось к началу урока. Кристиан нервно поглядывал на двери, ожидая, когда белокурая девушка появится.

— Это она? — нетерпеливо поинтересовался Джош.

— Нет! — Кристиан лениво откинулся на спинку стула.

— А это? — все не унимался парень, нервно ерзая на стуле.

— Ты поймешь, когда она явится. — Уверенно сказал Кристиан.

— Это еще почему?

— Она отличается от любой другой девушки. Этого на словах не объяснить.

— Очень доходчиво, — подметил Джош и шумно выдохнул. Его порядком утомило это постоянное ожидание.

Учитель уже готовый к занятию, сидел за столом и смотрел на часы, ожидая начала урока. Вот-вот закончится перемена.

— Ты уверен, что она не галлюцинация? — терпение Джоша заканчивалось также стремительно, как двигались стрелки на часах.

— Тогда, массовая галлюцинация. — Вмешался в разговор Мэйсон, который до этого просто наблюдал за друзьями. — Потому, что я тоже ее видел. И не только мы. Вся школа на ушах стоит.

— Прямо так? — Джош недоверчиво вскинул бровь, глядя на Мэйсона. — Что же в ней особенного?

— У нее специфическая внешность. — Мечтательно протянул Мэйсон. — Она очень красивая. Это действительно стоит увидеть.

Кристиан усмехнулся, а Джош задумчиво перевел взгляд.

— В любом случае, где ее носит?

Кристиан поджал губы. Происходящее его совершенно запутывало. Парень переглянулся с друзьями и уныло вздохнул.

Дверь в кабинет закрылась, а учитель поднявшись со своего места, со звонком, принялся монотонно рассказывать новую тему. Сицилия так и не явилась на урок.

Глава седьмая.

Я скрылась в туалете, чтобы привести себя в порядок. Там было три кабинки. Я предусмотрительно заглянула под дверь каждой — ног нигде не наблюдалось. Возле одной стены стояли две раковины средних размеров с зеркалами над ними, а другую занимало огромное зеркало с полочкой для кисточек, косметики и прочего девичьего барахла. Я бросила на пол сумку и учебник истории, сделала глубокий вдох и резко вздернула голову, отбросив с лица волосы.

Мне не нравилась сама идея о том, что мне надо прятаться. Это было очень трусливо. Но, бесспорно, на тот момент это было необходимо.

Мне не хватало терпения, чтобы быть среди людей. Сосредоточившись на том, чтобы всеми силами избегать убийства одного из них, я не смогла бы бороться с искушением убить кого-нибудь другого. А тогда бы все мои усилия прошли бы впустую. И мне бы следовало тогда признать победу чудовища.

Опиравшись спиной о холодную стену, я медленно опустилась на пол. Душевная боль заглушила здравый смысл. Боль от того, что я не могла совладать с собой. Я надела наушники и включила музыку, которая обычно успокаивала меня, но в этот раз она мне мало помогла. Гораздо больше мне помогал прохладный чистый воздух с дождем, задувавший в открытые окна. Хотя я очень четко помнила запах крови этого юноши, воздух, который я жадно вдыхала, словно очищал мой организм от заразы.

Я снова была нормальной. Я могла мыслить разумно. И могла бороться. Бороться с тем, чем я не хотела быть. У меня не было никакой необходимости идти после занятий в его дом. Я не должна была его убивать. Я снова была существом, способной мыслить рационально, и у меня был выбор. Выбор есть всегда.

Теперь я не чувствовала того же, что чувствовала в аудитории… но сейчас я была далеко от него. Может, если я в будущем буду избегать его очень-очень старательно, то у меня не возникнет необходимости изменяться. Мне нравилась моя жизнь такой, какая она есть. Зачем я должна позволять какому-то ничтожному пареньку, хоть и восхитительно вкусному, разрушать ее?

Я ведь не могла разочаровать Моргана. И не могла причинить моей матери тревогу, волнения… боль. Да, это ранило бы мою мать тоже. А Розалия была такой нежной, такой чуткой и мягкой. Она хотела для меня лучшее будущее. Хотела подарить жизнь обычной девушки. Было непростительно даже думать о том, чтобы причинить боль кому-то вроде Розалии. Я не хочу разочаровать ее.

Даже смешно, я смеялась над любой возможностью убить, а когда столкнулась с ней вплотную — потеряла свой, такой хваленый, контроль.

Я снова почувствовала, как меня охватывает огонь, только на этот раз это был обжигающий стыд. Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал об этом.

Если я смогу избегать этого парня, если я смогу справиться со своим желанием убить его – и пусть чудовище корчится и в отчаянии скрежещет зубами - тогда никому не надо будет знать об этом. Ни матушке, ни Моргану. Главное, держаться подальше от его запаха.

В конце концов, почему бы мне просто не попробовать? Сделать правильный выбор. Попробовать быть той, которую во мне видел Морган. Почему-то воспоминания о вампире заставили меня содрогнуться. Что он подумает, если узнает. О, нет! Только сейчас, я поняла, что по моей щеке медленно катится одинокая слеза. А потом, она разбивается о пол ровно также, как и моя сила воли. Тогда, эмоции захватывают меня в плен. Одна за другой, слезы бегут по щекам оставляя неприятное ощущение чего-то мокрого, на вкус соленого. Я теряюсь, поддаюсь, оказываюсь раздавленной собственными чувствами и рыдаю навзрыд.
Даже наплакавшись вдоволь, я не ощутила облегчения. Я не знала, сколько прошло времени, прежде, чем мне удалось сдвинуться с места. Да и меня это не сильно волновало. Я поднялась с мраморного пола и подошла к раковине, желая смыть с лица всю горечь и обиду. Появилось ощущение, что эта тоска въелась мне под кожу.

Повернув винт, я подставила руки под струю холодной воды. По спине пробежалась легкая дрожь. Наушники выпали, громко ударившись о поверхность керамической раковины. Я не обратила на это внимание. Мне было ровным счетом плевать.

Все, о чем я сейчас думала и все, о чем я вообще могла думать, в одно короткое мгновение улетучилось. Пустота клубилась в душе, словно дым. Остался только — он. Его образ, стал моей навязчивой мыслью. Я не могла думать о чем-то другом. Не могла просто взять и отсеять эту мысль. Не могла. Парень, с самой сладкой в мире кровью. Я хищник, а он моя добыча. Это все, что я хотела знать.

В одно мгновение, он вытеснил из моего разума все, что только можно было. Тишина, звенящая в голове, казалось, была готова уничтожить меня. Я не хотела этого. Не хотела быть монстром. Не хотела подвести матушку. Я слишком многого не хотела, и в итоге осталась ни с чем. От этого становилось больнее.

Вода, наполнившая ладони, медленно вытекала сквозь пальцы. Звук, бьющихся о поверхность раковины, капель воды не на долго, но отвлек меня. Я нагнулась, и одним движением, омыла ею лицо. Нужно найти опору, чтобы не потерять контроль еще раз. Спустя секунду, вода вновь наполнила ладони, и я поднесла руки к лицу, желая стереть все жуткие мысли. Резко, со злостью, я плеснула воду в лицо и подняла глаза на свое отражение. Оттуда, глазами, плавно наливающимися кровью, на меня смотрел демон. Я знала, что минутная слабость может дорого стоить, но даже близко не представляла насколько. И глядя в глаза этого чудовища, я потеряла свою силу, свое желание бороться. Мне не справиться. В этой битве, победителем мне не выбраться. По крайней мере в одиночку.

Достав телефон из кармана джинс, я быстро отыскала в телефонной книжке номер матушки и уже была готова нажать на вызов, чтобы попросить ее приехать, забрать меня отсюда куда подальше, как вдруг что-то остановило меня. Какая-то неведомая сила заставила меня еще раз задуматься. Что я делаю?
Я сделала глубокий вдох свежего воздуха и подняла взгляд на свое отражение.

Я не могу сдаться так просто. Судьба бросила мне вызов. И, лучше я приму его, чем останусь навсегда слабачкой в глазах матери. Я не позволю ему сломать себя. Не позволю! Я выдержу все. Пусть, я захлебнусь от жажды в горле. Пусть! Но, я встречусь с этим испытанием лицом к лицу. Либо убью, либо оставлю в живых. Что угодно все же лучше, чем пустой страх.
Я сосредоточилась на образе матери в своем сознании. На том, как она воодушевленно говорила, что в Бейкон Хиллз все будет иначе. Она поверила в меня, дала шанс попробовать жить жизнью обычной девушки. Я не имею право сдаться.

Кровь, заполонившая глаза, исчезла. А вместе с ней и моя неуверенность в себе. Теперь, я хотела знать, как так просто юный мешок с кровью, сумел выбить почву из-под моих ног. Хотела знать, чем он особенный. Хотела знать, в чем его сила, что имеет такое губительное влияние на меня. Хотела посмотреть на него не как на тупой-мешок-с-кровью, а как на человека.

Выключив телефон, я спрятала его в карман. Кажется, в сумке у меня была бутылка воды с вербеной. Не самая лучшая перспектива, но только так, я смогу отогнать жажду.

Подняв с пола сумку, я, не долго порывшись, отыскала там бутылку. Есть! Хорошо, что я забыла вытащить ее с дороги. В Клане я довольно часто использовала вербену, в качестве усмирителя. Еще у меня был коварный план на ее счет. Мне хотелось попробовать выработать иммунитет к ней, чтобы другие кровопийцы не имели возможности использовать ее против меня. Сейчас самое время ей проявить свою ужасную способность.
Глубоко вдохнув, я открыла крышку бутылки. Снаружи вода выглядела совсем непримечательно, но на ее дне мирно покоился крошечный цветок вербены. Впервые в жизни, я хотела испробовать ее на вкус по своей собственной воле. Я медленно поднесла бутылку к губам и отпила первый глоток. Вода плавно растекаясь по горлу, первые две секунды, вызвала облегчение, а в следующие – режущую боль. Моментально язык сковало. Хотелось закричать. Но вместо этого, я сделала еще несколько смелых глотков, мысленно приготовившись к той боли, что сейчас вспыхнет. Но даже так, мне пришлось укусить себя за руку. Только бы не дать вырваться такому желанному крику. Боль была нестерпимой, прожигающей, уничтожающей. В одно время похожей на жажду, но в другое – совершенно отличалась. Но, она напрочь отбила у меня желание убивать. Даже тот самый вкус крови на кончике языка не мог больше вызвать жажду.
Теперь, каждый раз, когда желание убить будет начинать разрастаться за пределы шуток, я буду травить себя вербеной. Думаю, это сработает отличным стимулом.
Я закинула бутылку в сумку и, подняв с пола учебник истории, еще раз посмотрелась в зеркало. Я больше не видела того чудовища в своем отражении. Возможно, что с этого дня моя жизнь круто изменится. А все из-за тупого-мешка-с-кровью. С самой вкусной в мире кровью. Но, я больше не позволю ему так влиять на себя. Я стану сильнее. Сильнее того чудовища, которое сидит во мне. И на какой-то миг — всего на мгновение, честное слово! — забыла о страхе превращения в кровопийцу, убийцу, демона и почувствовала неистовый прилив радости, словно где-то в глубине моего существа возликовала дикая кровь моих далеких предков.
Второй урок в школе почти кончился. Я решила привести мой план в исполнение немедленно. В конце концов, это лучше, чем сидеть здесь, в туалете, когда он в любой момент может пройти мимо и разрушить сею попытку в зародыше. Я снова почувствовала непроизвольную ненависть к мальчишке. Я злилась, что он имеет подсознательную власть надо мной. Что он может заставить меня стать той, кем я не хотела становиться.
Я направилась быстро – даже слишком быстро, но вокруг не было никаких свидетелей – к административному корпусу. Нельзя оставлять ни одной возможности случайной встречи с этим парнем. Теперь я буду избегать его как чумы.
Административный корпус был пуст, исключая ту самую администраторшу, которую я хотела видеть. Она не заметила, как я тихо вошла.
— Прошу прощения.

Женщина с неестественно рыжими волосами взглянула на меня, и ее глаза распахнулись. Мы всегда застигали их врасплох; небольшой трюк, который они никак не могли понять вне зависимости от того, сколько раз до этого они нас уже видели. Люди забавные существа.
— О, — она открыла рот, слегка взволнованная. — Привет, Сицилия. Чем могу помочь? – Ее ресницы затрепетали под толстыми стеклами очков.
Неудобно. Но я знала, насколько милой я могу быть, когда хочу. Это было просто с тех пор, как я осознала, как каждый жест и интонация могут влиять на других.
— Я надеюсь, вы поможете мне с моим расписанием, — сказала я мягким голосом, заготовленным заранее. Я услышала, как ее сердце забилось быстрее.
— Конечно, Сицилия. В чем проблема?
— Я хотела бы узнать, можно ли мне поменять историю на какой-нибудь другой предмет. Биологию, например.
— Какие-то проблемы с мистером Юкимурой?
— Нет, просто я уже изучала этот предмет в своей школе. — Врала и не краснела.
— В нашей школе система обучения построена несколько иначе, Сицилия. Я не могу поменять предметы только для тебя одной, так как расписание одно на весь класс. Должно быть, в вашей прошлой школе была другая система, верно?

— Можно тогда перевести меня в другой класс?
— В другой класс? – У нее отвисла челюсть. — Но, тогда ты можешь пропустить целый год обучения. У нас всего один поток.
— Я наверстаю в следующем году.

— Может тебе стоит обсудить это с матерью?
Сзади меня открылась дверь, но я не обратила на это внимания и сосредоточилась на администраторше. Я наклонилась еще ближе и чуть шире распахнула глаза. Это сработало бы лучше, если бы они были золотистыми, а не черными. Черные глаза пугают людей. Но, не суть важно. Я просто хочу запудрить ей мозг.
— Пожалуйста, миссис Куп, - я сделала мой голос настолько вкрадчивым и настойчивым, насколько это было вообще возможно - и он стал ну очень настойчивым. — Разве нельзя меня куда-нибудь перевести? Я уверена, что где-нибудь есть место!
Я улыбнулась ей, следя за тем, чтобы не слишком оскалить зубы и напугать ее, и позволила улыбке смягчить выражение моего лица.
— Ну, может я попробую поговорить с мистером Хорстоном.
Понадобилась всего одна секунда, чтобы вдруг все вокруг изменилось: атмосфера в комнате, моя цель, причина, по которой я наклонилась к рыжеволосой женщине. Все, что раньше выполнялось ради достижения одной цели, теперь делалось ради другой. Всего секунда понадобилась, чтобы поток ветра от открытой двери достиг меня.
Я обернулась, хотя уже знала, что я права. Я обернулась медленно, борясь с восставшими против меня мышцами.
Он стоял, прислонившись к стене возле двери, и сжимал в руках лист бумаги. Глаза у него стали еще шире, чем обычно, когда он попал под мой свирепый жестокий взгляд. Но, парень старался не подавать виду и выглядел вполне уверенно.

Аромат его крови заполнил каждый уголок крохотной жаркой комнаты. В моем горле вспыхнул огонь.

Монстр во мне снова отразился в зеркале его глаз, чудовищная маска зла.

Моя рука замерла над стойкой администратора. Мне не надо было оглядываться назад, чтобы схватить миссис Куп за голову и ударить о поверхность стола с силой, достаточной, чтобы убить ее. Две жертвы лучше, чем двадцать.

Чудовище с тревогой, с жадностью ожидало, когда я это сделаю.

Но у меня был выбор. Он есть всегда.

Я остановила мои легкие и сосредоточился на лице Моргана перед моими глазами. Я повернулась обратно к миссис Куп, почувствовав, как она удивилась столь резкой смене моего настроения. Она рефлекторно отодвинулась подальше от меня, но ее страх еще не облекся в физическое выражение.

Держа ситуацию под контролем, как я научилась за столетия упорных тренировок, я сделала мой голос ровным и гладким. В моих легких оставалось достаточно воздуха, чтобы произнести целую фразу.
— Что же, ничего не поделаешь! Пусть все останется, как есть! Простите, что отняла у вас столько времени.

Я развернулась и бросилась прочь из комнаты, стараясь не обращать внимания на жаркую кровь мальчика, от тела которого я прошла на расстоянии всего несколько дюймов. Дверь громко хлопнула за спиной, заставляя тело рефлекторно задрожать. Я делала конвульсивные вдохи, пытаясь заполнить легкие чистым воздухом. Воздухом, в котором не было запаха его крови. Я зашагала по каменной дорожке быстрее, чем следовало, но мне было плевать. Я хотела убежать. Как можно дальше. Как можно быстрее. Туда, где он меня не достанет. Хочу забыть аромат его крови. Хочу вновь стать нормальной, стать собой.
Желая спрятаться дальше от назойливых взглядов, я зашла в здание школы. Стоило мне завернуть в длинный, полупустой, коридор и сделать несколько широких шагов, как я во что-то врезалась. Полетели книги, бумаги и еще что-то, на что я уже не обратила внимание. Коротко пискнув, хрупкое создание развалилось на холодном полу, разведя руки в стороны, и плотно зажмурила глаза. Несколько долгих секунд, я молча смотрела на это существо, пытаясь разобраться в происходящем. После всего, мне было больно даже просто думать.

Это была девушка. Такая крохотная и миниатюрная, чем-то напоминающая эльфиек из мультфильмов про магию и прочее. Я недовольно и старательно громко цокнула языком. Она заметно вздрогнула.

Резко распахнув глаза, девушка тихо застонала:

— О, нет! — сев на полу, она поправила свои очки, и наконец увидела тот кошмар, что развелся вокруг из-за ее невнимательности. А потом, подняла взгляд на меня. У нее карие глаза. Большие и круглые, преисполненные страхом. — Прости, пожалуйста. Я тебя совсем не заметила! — Она состроила щенячьи глазки, думая, что это как-то меня заденет. Но, мне было глубоко плевать.

— Я тебя тоже. — Сказала, как отрезала своим безумно холодным голосом. Обогнув девочку, я уверенно зашагала по плитке вдоль коридора.
Лучше не становилось. Вся моя сущность вопила, что нужно бежать. Но, я не могла. Глядя вперед я, словно терялась в пространстве. Казалось, что есть препятствие между моими глазами и этой пустотой. Препятствием было лицо, простое, ничем непримечательное человеческое лицо, но я не могла выкинуть его из своей головы.

Куда я пойду? Я не могла думать ни об одном месте на всей планете, которое могло бы меня заинтересовать. Не было ничего, что я бы хотела увидеть или сделать. Потому что, куда бы я не пошла, это будет не оттого, что я туда собиралась - я просто убегаю от самой себя.

Как же я это ненавидела. Когда же я стала такой трусливой?

Я старалась разглядеть свой образ, который был у меня в голове. Образ, который сформировался за долгие годы моей жизни. Единственная, кто никогда ничего не избегала. Было приятно вновь о себе так думать. Вспомнить. Я никогда не сомневалась в своей смелости, способности сталкиваться с трудностями, до того ужасного часа на уроке истории.

Глава восьмая.

Усталость. Слабость. Ненависть. Они так отчаянно рвались наружу, будто от этого зависела чья-то жизнь. Чья-то, но не моя. Жизнь, принадлежавшая мне, покинула это тело давным-давно. И вот. Что со мной происходит? Чувства переполняли тело. Клубились. Извивались. Пускали свои ледяные щупальца в самую сущность моего сознания. Словно хотели куснуть и меня. Раздавить под той тяжестью, от которой тело сводили судороги. Или вырвать остатки человечности. А, что я без нее? Не мертвая. И не живая. Еще был холод, мой вечный спутник. Но, я знала точно, что если поддамся ему – это поставит такую жирную точку на моем контроле, которую ни один мастер граффити вырисовать не сможет. И злость. Кипела. Бурлила. Пожирала. Была и обида. Она затесалась где-то между разумом и сознанием. Именно она стала плотиной, соединяющей все чувства. Мост, которому суждено обрушиться. И тот, кто останется под обломками никогда не сможет выбраться.

Подумать только. И в чем причина? Один мальчик, перекрывший мне доступ к кислороду. Воздух стал противен мне также, как солнце. Я теряю человеческие факторы один за другим. Солнце и воздух. Одни только слова. Но, меня уже тянет блевать. Только не здесь. Только не так. Только не сейчас. Пока я все еще могу держать себя в руках, я не позволю случиться чему-то плохому. Потому что я выше этого. Хочу быть выше. Должна быть выше. Ведь, я дала немое обещание. Не хочу стать той, кто кидает лживые речи.

Сзади послышался шум, от какой-то возни, но я не стала оборачиваться. Мне хватало того, что я отчетливо слышала каждый шорох за спиной. Девочка поднялась на ноги, и спешно собирала листы, которые усеяли полы ковром. Бумажным ковром. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она смотрит на меня.

— Постой! — окликнула девочка, видимо, сорвавшись за мной следом не осторожным бегом. Я слышала ее тяжелое дыхание. — Пожалуйста, подожди!

Множество недоумевающих взглядов застыли на мне. Пронзали меня, мое тело и мой разум, словно иглами. Острыми и больно режущими. Еле сдержав тяжелый вздох, я закатила глаза, нервно сжимая руки в кулаки. Пришлось остановиться и с большой неохотой развернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с этой непутевой девочкой. Она бежала так неуклюже. Видимо, ее не научили смотреть под ноги. Нагнав меня, она тяжело вздохнула:

— Ох! Спасибо! — просияла она с таким диким облегчением, будто от этого зависела ее жизнь. Бедное дитя. Даже не понимает, что в любой момент вопрос с ее жизнью может быть решен. Моими клыками, во пьющимися в ее шею. Однако, голод исчез. Остался там же, где застыл мальчик. — Ты ведь новенькая? Сицилия Фаррел?

— Допустим. — Что-то заставило меня насторожиться. Я слышала, как отчаянно бьется сердце в ее груди, как рвется наружу волнение. Но, аромат ее крови не застилал туманом мой, и без того истерзанный, рассудок. Значит, все же, дело не только во мне. Его кровь особенная. Она вызывает во мне жажду, как какой-то ключ.

— Вот. — Девочка порылась у себя в сумке и, довольно странно пискнув, вытащила лист бумаги. — Ты оставила его на истории. Но, не беспокойся. Я позаботилась о том, чтобы преподаватель по политологии оставил свой автограф. — Она широко улыбнулась и протянула мне формуляр. — Держи. Он твой.

Я, сузив глаза, насторожилась, но лист взяла. Это действительно мой формуляр. Неужели она таскалась с ним целый час? Надо же. В этом мире еще остались добрые люди. Или корыстные. Но, внешне эта девочка не похожа на корыстного человека, скорее на одинокого любителя книг в старых библиотеках. Это видно по ее начитанным глазам. Их глубина, казалось, достигала невероятных размеров. В них можно прочитать все, что она думает. Как открытая книга. Если бы она еще не скрывала их под толстым стеклом массивных очков. Странная.

— Спасибо. — Выдавила из себя, стараясь вложить в голос как можно больше приятных и ласкающих слух нот, чтобы не спугнуть странную девчонку. Большего сказать я не смогла. Наверное, потому что мне это не нужно было. Как и эта долбанная школа.

На самом деле, хотелось скорее убраться отсюда. Дальше от голосов. Дальше от шума. Дальше от всего, что могло загубить. Я находилась между реальностью и сном. И совершенно не имела понятия, чего следует ожидать после. Ведь это не конец. Все еще впереди. Весь ужас. Весь страх. Рано или поздно они найдут выход и не оставят мне выбора: — Спасибо. — Тихо повторила я и развернувшись на каблуках, зашагала по плитке, мысленно еще решая, как поступить дальше. Уверенный, но такой монотонный и ровный, стук каблуков. Он, казалось, отбивает ритм сердца, которого мне так не хватает. Я могу услышать сердцебиение любого человека в этом, казалось бы бесконечном, коридоре. Любого, кроме своего. Оно остановилось после моего темного перерождения.

Раньше, я боялась смерти. Боялась просто исчезнуть. Боялась, что памяти не хватит, чтобы сохранить мой образ в чей-нибудь голове. Теперь, все мое представление о смерти перевернулось. Она олицетворялась во всем том, что я когда-то так любила.

Самым правильным решением было уйти. Пока я никого не убила. Пока еще не слишком поздно что-либо сделать. Выход впереди. Еще несколько скользких секунд, и я покину здание школы и отправлюсь домой. Мне нужна разрядка. Мои нервы были туго натянуты, как струны пианино, которые от слабейшего давления, издают звуки. Все мои чувства были обострены до предела: я изучала каждый звук, каждый взгляд, каждое движение в воздухе, который касался моей кожи. Было лишь одно чувство, которое я заблокировала, отвергнув его. Обоняние, конечно. Я не дышала.

— Сицилия! — снова окликнула меня девочка. Да чтоб она провалилась! Пришлось застыть в ожидании. Откашлявшись, она уверенно зашагала в мою сторону. Бесцеремонно схватила за рукав, и потянула на себя, чтобы посмотреть мне в лицо: — Математика в той стороне! — Ни одна мышца не дрогнула на моем лице. Я сжала кулаки с такой силой, что послышался хруст и вырвалась из ее хрупкой хватки. Неужели такая крошечная девочка не ощущает страха, когда смотрит в мои черные глаза. Кажется, нет. И мне это совсем не нравилось.

— Да знаю я! – резко ответила, сузив глаза. Девочка отшатнулась. В ее глазах не было ни капли испуга, разве, что удивление:

— Тогда почему ты шла в другую сторону? – она округлила свои и без того большие очи. — Ты, ведь, не собиралась того… — судорожно сглотнув, девочка прикрыла рот ладошкой, и прошептала: — Того?

В полнейшем недоумении, я вопросительно уставилась на девчонку, ожидая подсказки. Но, она молчала, как партизан на пытках. На ее лице застыла маска бескрайнего опасения.

— Чего? — наконец, озвучила вопрос, который мгновенно повис в воздухе. Девочка, будто опасаясь, что кто-то услышит ее тихий лепет покачала головой из стороны в сторону, а потом в нетерпении свела брови на переносице.

— Ну, того! — прошептала она, хмуро качая головой.

— Слушай, я не телепат, чтобы понять, о чем ты тут пытаешься меня спросить! – взорвалась я, становясь центром всеобщего обозрения. — И, почему шепотом?

— Потому, что! — девочка обиженна надула губки и скрестила руки на груди. — Школа создана, чтобы давать детям знание! А ты уже пропустила одно занятие! Ты в курсе, что ни один храм без одной колонны не выстоит!

— Стоп! — я вытянула руку, заставляя ее заткнуться. Хватит с меня ее бреда. — Ты, только, что сравнила меня с храмом? Пойми, ты понятия не имеешь, как на самом деле они строились. — Сказала, снисходительно качая головой. — И, одно занятие, по супер-мега-важной политологии не подорвет мой сборник знаний. Луна с неба не свалится, если я уйду домой пораньше.

— Пораньше?! — в ужасе воскликнула девочка, и схватив меня за плечи попыталась встряхнуть, как если бы хотела выкинуть из моей головы дурные мысли. — Очнись! Так нельзя! Это ведь твой первый день в новой школе! Если ты сейчас уйдешь, подумай, захочешь ли ты прийти сюда завтра? Не думаю. Твои родители вложили в тебя надежду! — она вкладывала в свои слова столько чувств, что мне стало не по себе от происходящего. — Не заставляй их усомниться в себе!

Я безотлагательно ухватилась за ее слова.

Колющие взгляды внедрялись в тело, как штыки. Я боролась с желанием убежать. Нужно ее как-нибудь заткнуть, пока не ляпнула чего-то, что подорвет мою еще не появившуюся репутацию. Внимание окружением за сегодня порядком достало.

Пойду ли я в класс, чтобы сесть недалеко от этого парня, где, безусловно, я смогу учуять сильный запах его крови и почувствовать тепло от его пульса в воздухе и на своей коже? Была ли я достаточно сильна для этого? Или одного дня с меня хватит?

— Ладно, ладно! — я развела руки в стороны, как будто признавала ее победу. — Я все поняла. Только замолчи. Хорошо? — попросила, глядя на нее в смешанных чувствах. — Пошли уже на занятие.

Короткий кивок и теплый взгляд, девочка широко улыбнулась и потащила меня куда-то за собой. Торопливо, вцепившись в мою руку такой силой, что я сама того не замечая, стала мысленно прикидывать ее сверхъестественное происхождение. Видимо, она боялась, что я сбегу. И правильно делала. Не было бы в коридоре так много людей, все решилось бы в один короткий миг. Всего одно мгновение и я на свободе.

Но, я не хотела сбегать от проблем. Иначе это была бы ни я. Я хотела, очень сильно хотела, встретиться с этим скорее напрямую, а не убегать вновь. Но, тем не менее, я не хотела опять заходить далеко. Действительно ли это могло быть столь глупой ошибкой для меня?

Я не хотела, чтобы из-за меня мы снова уезжали с нового места. Матушка не поблагодарит меня за это.

Но я хотела пойти на математику. Я осознала, что вновь хочу увидеть его лицо. Хочу понять, чем он особенный. И сделать это нужно, как можно скорее.

Вот что было решающим фактором для меня. Это любопытство. Я была зла на себя за это чувство. Было ли любопытство достаточным, чтобы оставить парня в живых?

Тем более, все сказанное очкастой было правдой. И кто тут теперь открытая книга? Потому что все шло к тому, что это она читает меня, а не я ее.

Я еще раз глубоко вздохнула возле двери кабинета, а затем набрала воздуха в легкие, так как зашла в маленькое теплое помещение. Поверить не могу, что пришла сюда. Да еще и в компании с очкастой ботаншей.

Дверь громко стукнула. Столько взглядов разом переметнулось на меня, что неловкость данной ситуации стала зашкаливать в моей голове. Я сделала еще один глубокий вдох. Один единственный. Теперь о воздухе нужно забыть.

Я не опоздала. Учитель до сих пор готовился к предстоящему уроку.

Парень сидел за партой о чем-то увлеченно беседуя со своим другом. Я обратилась в слух.

— Значит, это правда?! — в голосе Мэйсона царило радостное удивление. — Я, конечно, знал, что так будет. Но, чтобы прямо вот так! Он, что и вправду так сказал?

— Да. — Парень коротко кивнул на лавину слов со стороны своего друга. — Мы искали его слишком долго, чтобы отступить сейчас. — Почему-то, вместо ожидаемого самоуверенного тона, я услышала усталость в его голосе. Словно, за его спиной множество подвигов, о которых знает только он и его маленькая секта. Так, что-то я отвлеклась.

Я переключилась на другие голоса. Искала что-нибудь новое о себе. Но, ничего не услышала из того, что ожидала. Что утром, что сейчас они восхищались.

Он никому ничего не сказал обо мне? Нет никакой возможности, что он не заметил моего черного, убийственного взгляда. Я видела, как он отреагировал на это. Уверена, я напугал его до безумия. Я была убеждена, что он расскажет об этом кому-нибудь, может даже в чем-нибудь преувеличит, чтобы сделать историю чуточку лучше. Придав мне ещё несколько пугающих штрихов.

И потом, он также слышал, как я пыталась отделаться от нашей совместной истории, а потом и от класса. Он должен был поразиться этому, после того как видел мое выражение лица, во всяком случае, причиной тому был он. Нормальный человек спрашивал бы повсюду, сравнивал бы свой случай с другими, в поисках простой причины, которая могла бы объяснить мое поведение, так чтобы он не чувствовал себя особенным. Люди иногда бывают безрассудны, чувствуя себя нормально, приспособившись. Смешаться со всеми остальными вокруг, как невыразительное стадо овец. Потребность в этом бывает чрезвычайно сильной на протяжении неуверенных юношеских лет. Парень не был исключением из правила.

Четырехглазая — так я окрестила свою новую знакомую — пихнула меня в бок локтем. Тихо зашипев на нее, я неохотно положила формуляр на стол преподавателя и принялась искать себе место.

К сожалению, последние парты прочно оккупировали сопящие подростки. К счастью, в середине оставалось одно свободное место. Четырехглазая последовала за мной. Но, вопреки законам этого класса, делить с кем-то свое место я не собиралась. Я отодвинула свой стул с излишней резкостью, позволяя ему поцарапать линолеум. Холодная маска застыла на лице и развернувшись, я сбросила сумку с плеча прямо на соседнее место, чтобы не дать ей возможность сесть рядом. Знаю, что поступаю мерзко. Но, мне совершенно не хотелось еще один урок провести в мечтах о крови, боли и убийствах. Это невыносимо. Девочка замерла. Ее глубокие карие глаза наполнились недоумением, с которым она обратилась ко мне:

— Можно, я сяду с тобой? — казалось, этот вопрос заключал в себе не только простое желание сесть рядом. Она ожидала, что мы станем друзьями. Кто ее так жестоко обманул?

— Я хочу сидеть одна. — Заявила я тихо, чтобы никто больше, кроме нас, этого не слышал. Именно в этот момент, я ощутила на себе испытывающий взгляд зеленых очей.

— Но, ведь я носила твой формуляр! — не унималась очкастая, будто это могло чем-то повлиять на меня. Я усмехнулась:

— И? Ты еще хочешь его поносить? — спросила, изящно выгнув бровь. Не хотелось ее обидеть, но мне не нужны знакомства и друзья. Я не храню того, что не вечно.

— Нет. — Девочка сглотнула. Ей было обидно. Я видела это в ее широко распахнутых глазах.

— Ну вот. — Я вздохнула. — Думаю, тебе нужно сесть на место. Урок вот-вот начнется.

На мгновение мне показалось, словно ее лицо разбилось на тысячу осколков. Ужасная обида заставила ее опустить голову и кивнуть.

— Прости. — Казалось, словно что-то рухнуло. Стена, преисполненная надеждой. Я ощутила нечто странное. Мне не нравилось, что ее крепость веры рушилась. Уныло улыбнувшись, очкастая отвернулась от меня и зашагала к свободному месту на первом ряду.

Я, стараясь не смотреть на девочку, вывалила тетради на стол и, не перебирая, открыла первую попавшуюся. Тогда, какая-то невидимая сила заставил меня обернуться в сторону, чтобы встретиться с взглядом зеленых очей. Почему он так смотрит на меня? Смесь удивления и укора, переплетаясь незатейливым узором, пронзала меня, словно клинок. Мэйсон продолжал что-то шептать, но, кажется, его собеседника совершенно не интересовали слова лучшего друга. Я смотрела ему в глаза, сосредоточившись только на их вопрошающей глубине, и пыталась игнорировать их привлекательный цвет. Прозвенел долгожданный звонок, и я перевела взгляд на доску. Преподаватель принялся несколько лениво и монотонно объяснять нам суть того, что так старательно вырисовывал на доске целую перемену. Все его слова медленно, даже не касаясь меня, проходили, словно сквозь.

Все так смешалось. Пускай, я не чувствовала запах его крови, но само понимание того, что в его жилах течет самая вкусная в мире кровь, заставляло меня содрогаться от собственных мыслей.

К счастью, мысленное унижение себя самой нисколько не мешало мне лениво конспектировать и выносить в тетрадь особо заковыристые примеры, которые, конечно же, никогда не пригодятся мне в жизни, зато очень помогут не провалиться на контрольных тестах в конце года. К сожалению, спокойному постижению непостижимого мешала вполне себе материальная ручка, которой сосед сзади тыкал мне под лопатку.

— Что? — прошипела я, оборачиваясь, подгадав момент, когда преподаватель окончательно погрузится в мир циферок, плюсиков и минусиков.

— Так ты новенькая? — поинтересовался парень в клетчатой рубашке с воистину оленьими глазами. — Тебя не было на политологи.

— У тебя из-за этого какие-то проблемы?

— Просто я никогда не думал, что в нашем классе появится кто-то достаточно смелый для этого, — честно ответил он. Да что не так с этим предметом?

— Ну, в таком случае, надеюсь, что я не сломала своим появлением на свет твою картину мира, — сказала я, отворачиваясь.

Остаток урока прошел без ненужных разговоров и допытываний. И чувство жажды оставило мое тело в покое. Я так понимаю, что от воздуха мне придется отказаться на несколько лет.

Новыми знакомыми в нереальных количествах я тоже не обзавелась: вместе с тем парнем, Джошом, со мной познакомилась один на один разве что Акира — дочь мистера Юкимуры, назначенная то ли отцом, то ли самой собой моим гидом по школьным коридорам.

— Я тоже не так давно была новенькой, — поделилась Акира, улыбаясь. — И я знаю, что это не очень здорово. Особенно если приходится переводиться среди учебного года, когда все уже поделились на компании.

— Ммм, — многозначительно протянула я. — Ну да. Что-то вроде того.

Мне приходилось прикладывать усилия, чтобы не вякнуть что-нибудь лишнее. Резкое. Обидное. Мой характер никогда не отличался сладостью и легкостью. Даже не знаю почему (три раза ха-ха-ха), но я всегда отталкивала людей. Впрочем, учитывая, что люди меня, как правило, обижали, это не было таким уж и странным поведением. Но с возрастом (пусть и таким несерьезным, как мои шестьсот лет), как правило, приходит понимание, что иногда других людей обижаешь ты сам, и им это тоже не всегда приятно.

Я не хотела обижать Акиру. По-моему, в этой школе вообще было какое-то паранормальное количество милых подростков, за любым грубым словом в сторону которых приходило желание удавиться или хотя бы отшлепать саму себя.

В итоге, в столовой меня усадили рядом с собой (кто бы знал, как я была благодарна Акире, потому что, серьезно, иначе бы я убила одну невинную девчонку в очках) за стол весьма странной компании. Насколько я поняла, не хватало еще Ллойда и Джоша, у которых появились туманные дела, которые меня не касались от слова «совсем», но присутствующих двух девушек хватило на то, чтобы ввести меня в состояние транса и паники. Ронда Уильямс выглядела так, будто хочет меня сожрать, если не копировала милую улыбку Акиры, а Лори Горженс всем своим видом давала понять, что я явно немного лишняя.

И, реально, я понятия не имела, о чем можно поговорить. Будем честны: мне хотелось сбежать, прихватив с собой Акиру (потому что Акира вызывала неподдельную симпатию), в другой угол столовой и там спокойно пообедать.

Почему все люди не могли быть такими, как она? Ну, или как Кристиан, которого я хотела сожрать — тот, конечно, был не без греха за душой, вспыльчивый, но с этим быстро смиряешься, когда он начинает раскаиваться. О, когда Кристиан раскаивался, то становился похож на щеночка, а я тут же превращалась в плавящееся мороженое. Это меня убивало, потому что... да просто потому что. Попахивала ситуация безысходностью, в общем-то. Всю ненависть сдуло. И это несмотря на то, что нам на двоих удалось пережить только одну поездку под дождем и часовой разговор о всякой ерунде вроде кино и музыки, машин. И двух уроков испепеляющих гляделок.

Я мечтательно вздохнула. На фоне всего говна в моей жизни, от которого мне удавалось абстрагироваться с завидной регулярностью, некоторые игроки команды по лакроссу вселяли в меня веру в хорошее будущее.

— А вот и мы!

Голос Джоша, вырвавший меня из мира розовых пони, звучал настолько же радостно, насколько же и нервно. Впрочем, вид у него тоже был соответствующий — растрепанный и немного покоцанный. Второй парень, видимо – Ллойд, не очень от него отличался, не считая, конечно, выражения лица — на нем отразилась вселенская усталость и вопрос «о боже, почему это происходит со мной?», а не желание заражать всех весельем и позитивом.

И за этими двумя медленно плелся Кристиан — во влажной одежде и, кажется, убитый тем, что с ним произошло. Складывалось ощущение, что он пробежал марафон за перемену, а теперь ждал, когда его кто-нибудь прикончит за дурные вести.

— Привет, — я помахала ему рукой и улыбнулась.

Кристиан в ответ кивнул, плюхнулся на стул и развалился на крае стола, блаженно закрыв глаза.

Что ж, так изощренно меня не игнорили еще никогда, пожалуй.

Глава девятая.

Следующее - и последнее на сегодня - было занятие по физкультуре. Сначала нас заставили наверстывать круги вокруг школы, а уже потом тренер позволил взять мячи и приступить к игре. Мальчишек отправили на поле для лакросса, где они оттачивали навыки, а девочки разбрелись кто куда.

Я продолжала бегать вокруг поля. Не то, чтобы мне того хотелось, но на данный момент это было единственным, что могло отвлечь меня от разных мыслей. Именно тогда, я услышала это:

- Хватит. Это не игра, Хорстон. - Я перевела взгляд в сторону полня для лакросса в поисках его обладателя. Кристиан, стоящий у ворот, натягивал сеть, которая оказалась сорванной после первой подачи. Где тренер? Хмыкнув, я стала бежать куда медленнее, чем прежде, внимательно вслушиваясь в то, что происходило вокруг.

- Ха-ха! - кто-то заливисто расхохотался. - О, Боже! Вы это видели? - Резко затормозив, я обернулась на звуки голоса. Высокий, темнокожий парень сложился пополам от хохота, ткнув в воздух пальцем. Я проследила взглядом туда, куда он указывал. И только тогда поняла, с чего он хохотал. Девочка. Та самая девочка в очках с толстым стеклом упала на землю. Что тут смешного?

Она медленно вставала на ноги. Ее очки упали на песок, и девочка принялась торопливо их искать, хлопая хрупкой ладошкой по земле.

Я вновь посмотрела на хохочущего. Выпрямившись, он крутанул в руке клюшку для лакросса.

- Хорстон, довольно. - Строго сказал Кристиан, встав прямо перед парнем.

- А что такого? Это же весело! - Хорстон пожал плечами, продолжая раскручивать клюшку в руке. Резким движением, Кристиан вырывает из его рук клюшку и долго смотрит на паренька.

- Я. Сказал. Хватит! - Его теплый голос стал холодным, словно лезвие ножа. Хорстон судорожно сглотнув, кивнул и тогда Кристиан вернул ему его игрушку.

Четырехглазая по-прежнему искала свои очки. Рядом с ее рукой лежал мячик. Круглый, небольшой. Тот самый, для лакросса. И тут до меня дошло в чем дело. Хорстон кинул в нее мяч, девочка - неожидавшая такой подлости - упала, и стала причиной его истерического хохота.

Она поднялась, нацепила очки и долго смотрела на мячик для лакросса, лежащий у ее ног.

Стоило Кристиану вернуться к своему занятию, как Хорстон, с язвительной улыбкой на лице, поднял с земли еще один мячик, заложил в клюшку и крутанув, собрался повторно метнуть его в девочку. Я сделала машинально шаг, мысленно еще решаясь. Он не думал. Не считался с мнением окружающим. Решив что-то для себя, сосчитал это решением и для остальных.

Замахнувшись, парень таки кинул мяч. Злость взяла надо мной верх. Треск, стоящий в воздухе, заставил меня вздрогнуть. И я ринулась к девчонке быстрее, чем требовалось. Оказавшись рядом за считанные секунды, я словила мяч рукой прямо возле ее лица. Судорожно выдохнув, она отшатнулась назад, а Хорстон смотрел на меня в полнейшем шоке.

И тут, мне стало плевать на все школьные правила, на все детские права, на все общепринятые запреты для нормальных людей. Я - не человек.

- Ты кинул мячик? - заинтересованно спросила я, ступив на поле для игры. Казалось, что в этот момент на меня смотрели абсолютно все. Хорстон сглотнул. Он был несколько напуган, а еще больше - ошарашен произошедшим.

- Ну, допустим я. - Он хитро улыбнулся мне одним уголком губ. - Ты ведь новенькая, верно?

- Пфф. - Ответила я на его любопытный взгляд.

- О, Боже! Ты же не собираешься заступиться за эту чокнутую ботаншу? - Хорстон посмотрел на меня с надеждой и прыснул со смеху.

- Поверь мне, - усмехнулась я, - ты еще не видел по-настоящему чокнутых.

- А ты видела? - все, что говорил этот парень звучало как-то слишком двусмысленно.

- Ха! - не долго думая, я метнула мячик прямо в него с размахом и, что главное, с ориентиром. Он точно угодил в цель. Послышался тонкий хруст костей. Взвизгнув, словно маленькая перепуганная девочка, парень схватился за нос и повалился на землю.

- Ах ты дрянь! - ругался он, когда я медленно подошла решив уже раз и навсегда отбить у него привычку обижать слабых.

- Послушай меня, - присев на согнутых коленях, я широко улыбнулась ему, обнажая белоснежный ряд зубов, - это называется боль. И она не имеет ни малейшее отношение к юмору. И, если ты еще раз обидишь эту девочку, я сломаю тебе что-нибудь еще. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Поднявшись во весь рост, я бросила полный ледяного презрения взгляд на развалившегося на земле парня.

- У каждого преступления есть свое наказание. - Тихо сказала я, скорее самой себе, чтобы напомнить о том, что передо мной хрупкий человеческий мальчишка. Не думаю, что после подобного он решится на что-то такое еще раз. В его глазах сгустился неподдельный страх. Я смотрела в них, как в отражение, пытаясь разобрать остатки своего, такого далекого, образа. И грустно вздохнула, понимая, что ни одной вечности не хватит, чтобы угомонить мой пыл.

Подняв с земли мячик, я кинула его Кристиану, который до этого наблюдал за всем. В его глазах застыл немой вопрос. Но, прочитать его содержимое я не могла. Слишком глубокий цвет затягивал, словно в омут. Развернувшись, я зашагала по вытоптанной игроками дорожке. Четырехглазая смотрела на меня с нескрываемым удивлением и восхищением.

- Что? - спросила я, на короткий миг задержавшись возле нее.

- С-с-спасибо. - Еле выдавила девочка.

- Помочь тебе добраться до медицинского пункта? - заинтересованно спросила я.

- Нет. Думаю, я сама справлюсь. - Улыбнулась девочка и развернувшись, направилась по беговой дорожке, в сторону здания школы. Еще несколько долгих минут, я смотрела ей в спину, мысленно гадая, что же именно заставило меня поступить так, как я поступила.

- Что здесь произошло?! - раздался разгневанный голос тренера, со стороны поля для лакросса. - Так, кто разбил ему нос? Живо, построились!

Н-да. Вот и наказание.

Все неохотно встали в длинную ширенгу, ожидая тренеровского ответа.

- Кто-нибудь, отведите его в медицинский пункт! - сказал мистер Финксток, махнув рукой на Хорстона. Светловолосая девочка, на голову выше меня, торопливо подбежала к парню, помогла тому подняться и идти. Стоило парочке исчезнуть из зоны слышимости, как тренер окинул нас испепеляющим взглядом. Теперь я знаю, что означает - убить взглядом.

- Так, кто разбил ему нос? - повторил вопрос мужчина, делая паузу после каждого слова. Сделав глубокий вдох, я собиралась выложить все, как было. Но, меня беззлобно опередили.

- Это я. - Кристиан вскинул руку, глядя на тренера своим взглядом нашкодившего щенка. - Я разбил ему нос. Мячом для лакросса. Он не смог словить подачу.

Я машинально округлила глаза. Тренер хлопнул себя по лбу и снисходительно покачал головой:

- Вэйланд! - угрожающе начал тренер. - Ты хоть понимаешь, что сделал? Он же, черт подери, сыночек директора! А ты игрок сезона!

- Я понимаю. - С готовностью кивнул Кристиан.

- После занятия остаешься здесь. Я придумаю тебе наказание. А сейчас, все возвращайтесь к занятию!

Словно во сне, я смотрела на Кристиана в изумлении. Непонимание захлестнуло и без того обезумевшие мысли. Когда он посмотрел на меня, я не смогла найти ответ на повисший в воздухе вопрос. Мальчик, с глазами цвета утренней росы на зеленом листе. Появилось странное, щекочущее чувство в душе. Я нахмурилась, не зная, и даже не представляя, что значил его взгляд полный противоречия. Улыбка еле тронула его уста. Крутанув в руке клюшку для лакросса, Кристиан развернулся и направился к остальным парням, которые уже собрались в плотный круг, придумывая стратегию. Именно в этот момент, сквозь пелену мысленно навешанных на юношу бирок с надписями, которые исчезли, я смогла, наконец, увидеть в нем не просто мешок-с-самой-вкусной-кровью, а человека. Человека, с добрым сердцем. Вот, что я так долго не могла прочесть в его глазах. Доброту и милосердие.

Вообще я от души надеялась, что после уроков у меня выйдет потихоньку свалить — не на Гавайи, конечно, но подальше от школы, от Джоша и его ручки, от редких, но оттого не менее пугающих взглядов Ронды и Лори и от тренера, который обеспечил меня чувством позора до конца моих дней. Потом, как оказалось, я узнала, что мистер Финксток давно знаком с моей матерью. Под словом «давно» я подразумеваю несколько месяцев. Когда мужчина, так, между словом, поинтересовался у меня о здравии матушки, я поняла сразу две вещи: Розалия хитрая лисица, планировавшая побег из Клана изначально, и, что у меня, кажется, скоро появится новый отец. На самом деле я не имела ничего против. Даже наоборот. Я рада за матушку. Но, мне стало обидно от того, что сама Розалия об этом ничего мне не говорила. Теперь, ясно, что этот город был выбран ею неспроста.

Перечисленные вещи были расставлены в порядке приоритета, но, по большому счету, избежать ни одной из них я не смогла. Автобус, развозящий учеников без собственного транспорта по домам, ушел за десять минут до того, как я вспомнила, что у меня личной машины нет. Так что мне пришлось дожидаться, когда мистер Финсток, любезно предложивший меня подвезти, закончит с работой, и клясться себе всем возможным и невозможным больше так не глупить.

Лори и Ронда тоже некуда не исчезли и воистину магическим образом материализовались за моей спиной, когда я почтила своим присутствием трибуны — тренер Финсток опять лютовал над командой по лакроссу, среди которой числился и Джош. Нет, я не имела ничего против Джоша, но лопатка после его тычков ныла до сих пор, а нереальное количество вопросов, которыми он закидал меня, расстроенную и недовольную, в столовой, все еще звенело в ушах. По итогу, мне удалось избежать лишь оружия дьявола — ручки парня, и то лишь по причине его занятости на поле.

Луч в темном царстве был лишь один — Акира наравне с кучей парней носилась с клюшкой наперевес, чем вызывала мой бурный восторг. Кто мог в этой нежной и милой особе признать игрока в лакросс? Никто, не считая веселого мироздания и сумасшедшего Бобби Финстока. Я им почти гордилась за этот выбор — потому что, похоже, Акире действительно нравилось играть и потому что теперь я могла врать, что переключилась на девочек и пялюсь на нее, а не на... кого-нибудь еще.

Слава богу, у меня не было друзей, чтобы надо мной от души поржать. Нормально ли: почти состоявшаяся личность с нехилым самомнением и тяжелым характером — и влюбилась в парня на шестьсот лет младше. Не то чтобы меня парил его возраст. Я это и влюбленностью-то называла с натяжкой, потому что слова «интерес» и «сильная симпатия» произносить даже в мыслях было слишком долго. Скорее, меня выносил сам факт того, что меня так быстро кем-то проняло. Хотя, кто знает? Возможно, на меня до сих пор действует жажда. Пускай, и, таким странным образом.

Я фыркнула и уткнулась в учебник по экономике. В заданных реалиях мне лучше заняться учебой, чем самоанализом, так как обычно самоанализ у меня скатывался в фанатство и мысли вроде «он такой классный», «хочу увидеть его без футболки» и так далее. Аж самой за себя противно и стыдно становилось в такие моменты. Я противоречила самое себе.

— То, что сегодня понедельник, не означает, что вы должны двигаться, как сонные мухи, — заорал Бобби, размахивая какой-то тетрадкой. — Активнее, лоботрясы!

Вообще странно было смотреть на него и на его взращенную тиранию и деспотию, после того, что я узнала. Не сказать, что я не подозревала, что матушке нравится что-то подобное, но на мне физические изыскания за непослушание Бобби пока использовать не сможет. Пусть, так и знает. И, похоже, ключевым в этом факте являлось слово «пока». Пока, он не станет моим «папочкой». Учитывая мое некоторое чувство вины, способность бесить людей, игнорировать просьбы и увещевания старших и надобность уживаться под одной крышей с чем-то настолько же непостоянным и взрывоопасным, стоит нам сблизиться, так скоро, и я научусь по-военному и без вопросов выходить на улицу и наматывать вокруг дома круги, думая о своем поведении.

Тем не менее, кажется, тренером Бобби был хорошим, раз команда по лакроссу, вроде бы, в прошлом году даже что-то выиграла. Ну да, я погуглила вчера чуток и даже попыталась прочесть правила, но этим и ограничилась, уяснив, что школа Бекон Хиллс — крута в плане спорта, а мне срочно нужно просвещаться и учиться пониманию терминов, которыми мой новоиспеченный отец оперирует по несколько часов в день.

Тем временем на поле начали летать мячи, а я снова уткнулась в учебник по экономике — так была меньше вероятность париться по поводу того, что что-нибудь прилетит мне в голову. А что? Вполне себе способ, очень даже полезный.

Хотя толком сосредоточиться все равно не получалось: не те мысли лезли в голову. На самом деле, это снаружи я вся, как еж, в колючках и прочем дерьме, а внутри у меня живет любящий ласку котик. Но, чтобы погладить котика, надо сначала научиться ладить с ежом, а это почти ни у кого не выходит. И, естественно, я чувствовала, что долго в подобном ритме не продержусь. Я хотела домой, в Клан. Очень хотела домой. К друзьям там, или даже к Моргану и к своему велосипеду. И как мне было жаль, что от слез, которые я бы в теории могла пролить на свои джинсы хоть сейчас, ничего не изменилось бы в одно мгновение.

Я подняла взгляд и поискала глазами Акиру на поле: несмотря на все ее усилия, волосы у нее торчали из-под шлема, а миниатюрная фигурка на фоне остальных игроков нехило так выделялась. А еще она бегала быстрее большинства. Сейчас Акира пыталась промахнуться (потому что нытье Джоша слышала даже я, хотя совершенно не собиралась прислушиваться) по воротам, но получалось у нее не очень. Парень сокрушался с каждой неудачной попыткой поймать мяч все сильнее, пока, в итоге, не грохнулся на траву с криком «я — неудачник!»

Не рассмеяться было нереально, хотя, даже безумно хохоча, я чувствовала напряженный взгляд Ронды, направленный в мою спину. Наверное, она очень собственнически относится к своему парню. И, наверное, мне его даже немного жаль.

Тренировка закончилась еще через полчаса, а учебник по экономике оказался очень унылым при совсем уж ближайшем изучении. Лучше смотреть в книжку, чем на мальчиков — так мне иногда говорила мама, когда мои оценки становились непозволительно низкими. На самом деле — какой позор! — дальше спокойной отметки «симпатичный и приятный» я никогда не заходила, а если вспомнить о моей же «игольчатости», то ни о каких отношениях, после разрыва с Морганом, и речь не заходила. Максимум — позволить себя поцеловать, напившись на вечеринке. Но строить из себя умудренную опытом мне нравилось всегда и по любому поводу. Даже по этому.

Дожидаться Бобби я осталась около небольшого коридорчика от трибун к раздевалке, который выходил прямо на поле. Мимо меня проплелся недовольный Джош, затем пролетела Акира, убегающая от Ллойда (первая скомкано попрощалась и обещала встретиться завтра). Потом потянулась вереница уставших игроков, обращавших на меня внимание не больше, чем на вешалку — скользили безразличным взглядом и начинали смотреть в другую сторону. Что ж, я особенно и не рассчитывала. Даже рада была, что их восхищение осталось там же, где и моя бесконтрольная жажда.

Последним шел Кристиан, и я искренне надеялась, что он просто промарширует в раздевалку мимо, снова меня проигнорировав. То есть, надеялась на это та половина меня, которая не верещала в истерике что-то типа: «Остановись! Посмотри на меня! Заметь, что я офигительно классная! Поговори со мной!»

— Эм, ты ждешь тренера? — спросил он, все-таки останавливаясь.

Я глупо (и, хвала богам, не в двадцать восемь зубов) улыбнулась и кивнула, прижимая сумку к груди.

— Ребята завтра собрались в соседний город в парк аттракционов, — продолжил Кристиан. — Ну, Ллойд и остальные.

Он сделал глубокомысленную паузу.

— Можно с вами? — выдавила я в меру нагло и бойко.

Окей, может, это было не очень вежливо, но лучше уж я буду чувствовать себя не в своей тарелке — в конце концов, это мое нормальное состояния, — чем Кристиан продолжит так стоять, молчать и... ну да, кажется, смущаться.

С меня всю эту «девачковость» как рукой сняло. Не то чтобы это было своевременно, но если я буду вести себя, как отмороженный енот, то ко мне тоже приклеится какой-нибудь дурацкий ярлык. Ну, и у меня не появится нормальных знакомых, и я окончательно закроюсь в себе. Понятия не имею, что по этому поводу думают психологи, но вряд ли они подобное одобряют.

— Я и хотел позвать, — нахмурился Кристиан.

— Ну, считай, что ты и позвал, а я прочла твои мысли. Не забивай голову и не комплексуй.

— Я и не комплексую!

— Слушай, — тихо выдохнула я, вспомнив сегодняшнее происшествие. Кристиан нахмурился, видимо, поняв, о чем я собралась завести беседу. — Ты взял мою вину на себя, а я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Просто приходи завтра. Не забивай голову и не комплексуй. — Улыбнулся Кристиан одним уголком губ.

— Хэй! — я пихнула его в плечо, широко улыбаясь, как имбицилка какая-то. Ничего не могу с собой поделать. — Это моя фразочка.

— Вэйланд, почему ты еще не в раздевалке? Не устал бегать? Еще круг вокруг стадиона! — гаркнул откуда-то из-за спины Бобби. — Тебе и так все сошло с рук. Не вынуждай меня!

Я обернулась. Тот стоял, сжав в руках свисток, и весь его вид не одобрял происходящее. Впрочем, Бобби, насколько мне удалось понять, много чего не одобрял, раздражался по мелочам и вообще вел себя периодически так, словно не думал, а сразу делал, или, как в этом случае, говорил.

— Тренировка уже закончилась, — вмешалась я. — Так что мы едем домой, и Вэйланд тоже едет домой. Моей маме не понравится, если я задержусь в школе еще хоть на минуту.

Бобби наградил меня нечитаемым взглядом.

Я хмыкнула. Может, не только он будет рулить, как новеньким автомобилем, но и наоборот?

Глава десятая.

- Ну, что ж, зайдете, мистер Финксток? - спросила я, когда машина остановилась напротив моего дома.

- Думаю, не стоит. - Ответил мужчина, по-прежнему держа руки на руле.

- Правильно думаете. - Согласилась я, не на секунду не задумываясь. - Но, если вы считаете, что я против ваших отношений то, далеко не правы.

- Что?.. - кажется он был сильно удивлен моим спокойствием.

- Если сделаете ее счастливой, я закрою глаза на то, что вы обыкновенный тренер команды по лакроссу в нашей школе. - Я широко улыбнулась, открывая ряд белоснежных зубов. - Я хочу, чтобы она была счастлива. До завтра, мистер Финсток.

Краем глаза, я увидела, как в удивлении округлились очи тренера. Он, явно не ожидал, что я так скоро смирюсь с его отношениями с моей матушкой. Знал бы он, через, что ей пришлось пройти, чтобы стать той, кем она является сейчас. За шесть веков жизни, я поняла одну очень важную вещь - если чувствуешь, что это твое, будь то вещь, работа или даже чувства, которые испытываешь при одном взгляде на человек, то хватайся за это и никогда и ни при каких обстоятельствах не отпускай. Потому, что другого шанса может не быть.

- До завтра, Сицилия. - Только и смог выдавить из себя мужчина. Повесив сумку на плечо, я открыла дверцу и выкораблакалась из машины. - Сицилия! - внезапно окликнул меня тренер. Развернувшись на каблуках, я вопросительно посмотрела на него. - Передай ей, что я бы хотел с ней увидется.

- Так, почему бы вам самому не зайти и предложить маме прогуляться? - заинтересованно спросила я. Повисшее между нами молчание, было больше похоже на пропасть, растущую также стремительно, как и сама пустота.

- Думаешь? - спросил он с надеждой в голосе.

- Уверена. - Улыбнулась я, жестом приглашая пройтись со мной до дома.

Мистер Финсток вышел из машины, и, словно чего-то опасаясь, нерешительно захлопнул дверцу, как и я свою. Вместе мы зашагали по каменной дорожке. Я отворила перед ним двери, и пригласила войти.

- Мам? - окликнула я Розалию, находу разуваясь.

- Сицилия? - матушка показалась из кухни и, на миг застыла, с нескрываемым удивлением глядя мне за спину. - Бобби?

- Здравствуй, Розалия. - Робко ответил мистер Финсток.

- Не буду вам мешать. - Тихо пробубнила я, и рванула в свою комнату. Я честно старалась не подслушивать, поэтому, сбросив на пол сумку, сразу взяла чистые вещи и пошла мыться.

***

Когда я спустилась на кухню, матушка с нелепой улыбкой на лице попивала бурбон из граненого стакана и думала о чем-то, видимо, приятном. Я подавила смешок.

- Ты здесь? Я думала, что вы с мистером Финстоком отправитесь погулять. - С нескрываемым намеком, сказала я, сев напротив нее за массивный стол.

- Сицилия! - возмущенно воскликнула матушка, будто я съязвила что-то глупое.

- Что? - я пожала плечами, стараясь не улыбаться. - Если тебе интересно мое мнение, то я не против.

Матушка нахмурилась. Кажется, она также, как и мистер Финсток, ожидала совсем другой реакции от меня.

- Как ты узнала? - только и спросила Розалия.

- Мистер Финсток сам себя выдал. Но, мне вот, что интересно. Ты вообще собиралась мне рассказать? - заинтересованно спросила я.

- Я думала, что ты не одобришь. Бобби обыкновенный человек. Не вампир. Он даже не знает о том, кто я такая. Я не думала, что из этого что-то выйдет, когда все началось. - Призналась матушка, скрывая от меня свои глаза.

- Расскажи мне. - Попросила я, поднимаясь со своего места, чтобы взять стакан и налить себе бурбон.

- Тебе правда интересно? - удивленная, спросила Розалия.

- Очень. - Отпив глоток из стакана, ответила и присела за стол, замирая в ожидании увлекательной истории. Не особо люблю любовные истории. Даже романы читать не особо люблю. Но, сейчас я хотела просто поддержать матушку, поэтому была готова даже просто выслушать ее историю.

- Мы познакомились в прошлом году, в Денали. Я приехала по просьбе Маркуса, чтобы переговорить с Центральным Вампирским Кланом о перемирии. - Я кивнула, давая понять, что слушаю. Маркус - лидер Западного Клана, в котором мы состояли. - Переговоры прошли неудачно, и я была подавлена.

Она резко замолчала, видимо, подбирая слова, что подошли бы лучше, чтобы описать. Я отпила еще глоток, и подперла рукой голову. Всю уверенность, как рукой сняло.

- Казалось, что выхода нет. Придется вернуться с плохими вестями. Я сидела на лавочке, глядя на небо, придумывая очередное нелепое оправдание. - Она тихо хохотнула. - Именно тогда я и встретила его. Бобби показался мне легкомысленным. Типичным человеком. Он сел рядом, чтобы заложить в пакет клюшки для лакросса. Бубнил себе под нос что-то о непроходимой тупости тренеров в Денали. Мы пересеклись взглядами и... - Дальше ее слова стали плыть, словно сквозь меня, в качестве неразборчивого набора слов. Я продолжала кивать и делать вид, что слушаю, медленно попивая бурбон. Закончив рассказ, матушка уставилась на меня, ожидая моей реакции. Я, широко распахнув глаза, сделала вид, будто была удивлена.

- Очень романтично. - Сказала я, качая головой так, словно и в действительности была до глубины души поражена ее историей.

- Правда? Хмм. - Матушка задумчиво отвела глаза, проваливаясь в свои мысли. Еще несколько долгих минут, мы просидели в тишине. Я повторна наполнила стакан себе и матушке и уныло вздохнула. Все-таки, не люблю любовные истории. Они слишком предсказуемы.

- Кстати, как успехи в школе? - заинтересованно спросила Розалия, внезапно вспомнившая об этом недоразумении. Школа. Буэ!

- Школа, как школа... - Как-то неуверенно прозвучало, но я сделала вид, будто так и было задумано.

- Но?.. - многозначительно протянула матушка. Я тяжело вздохнула, глядя, как красиво переливалась цветами в стакане теплая, на вкус, жидкость.

- У нас в классе есть мальчик. Мы с ним встретились еще вчера, в закусочной неподалеку. Я даже подвезла его до дому. Милый, а глазки-то какие... - Мечтательно протянула я.

- Охохо! - матушка подмигнула с таким многозначительным взглядом, что чуть была не поперхнулась.

- Нет! - сказала, как отрезала.

- Ну, Сицилия. У тебя никого не было после Моргана. Пора уже строить новую жизнь, пока есть такая возможность.

- Ты не понимаешь. Ничего не выйдет. Слишком много противоречий он вызывает во мне.

- О чем ты? Какие противоречия?

- Стоило мне ощутить запах его крови... - Я судорожно втянула воздух устами, стараясь унять дрожь от воспоминаний. - На моей памяти со мной такого еще не было. Я была готова пойти на убийство, лишь бы заполучить его кровь.

- И... что ты сделала? - Розалия, казалось, сейчас была готова услышать все, что угодно.

- Ничего. Я еле дождалась звонка, и бросилась вон из класса. Пришлось выждать момента, когда от жажды останется только воспоминание.

- Хмм. - Я ожидала услышать что угодно, только не это.

- Сначала, я его возненавидела. Из-за того, что его кровь так легко взяла власть надо мной, а потом, когда успокоилась, вернулась в класс, решила взглянуть на него, с другой стороны.

- Что ты увидела?

- Человека.

- То есть, все обошлось без жертв? - решила уточнить матушка.

- Да, что там? Кажется, он мне даже понравился. - Призналась я. - Еще я познакомилась с девочкой по имени Акира. Она очень милая и приятная, к тому же коренная японка и ее отец преподает у нас Историю. Акира познакомила меня со своими друзьями. Там целая компашка из старшеклассников.

- Вот! - радостно воскликнула матушка, словно ожидавшая этого все время. - Видишь? Знакомства не так уж и плохо!

- Они позвали меня в Парк Аттракционов. Завтра. - Я решила не уточнять, что позвал меня Кристиан, потому что это вызвало бы лишние вопросы и пришлось бы рассказать, что жертвы сегодня все-таким были. Я же сломала нос Хорстону. Мячиком для лакросса. Отлично начало учебы.

- Ты должна поехать. - Решительно заявила матушка. - Не смотря ни на что. Потому, что мы решили жить, как обыкновенные люди. С самого момента становления вампиром, ты ни разу не позволяла себе развлечься. Мне, кажется, пришло время исправить ошибки прошлого.

- Знаешь, думаю, что ты права. - Я улыбнулась, осушив стакан с бурбонов в один глоток.

- Вот так! - похвально отозвалась Розалия, которая, казалось, была рада даже больше, чем я сама.

Раздался стук в двери. Розалия, вопросительно вскинув брови, посмотрела на меня. В ответ я лишь пожала плечами.

Со вздохом, матушка поднялась со своего места:

- Пойду открою.

- Давай.

Уверенным шагом, Розалия выпорхнула из кухни, подобно птичке. Я услышала, как отворилась входная дверь. Но, повисшая в мгновении ока тишина, не сильно заинтересовала меня. Усмехнувшись своим мыслям, я еще раз наполнила свой стакан бурбоном и застыла в ожидании. Сладковатый привкус, обжигающий горло, помогал отрешиться от глупых мыслей. Интересно, кого там принесло? Я обратилась в слух. Но, к своему собственному удивлению, ничего не услышала. Только ветер, бьющий в окна. Слишком сильный ветер. Казалось, еще минуту назад я его не слышала.

Хмыкнув, я отпила еще глоток и блаженно улыбнулась. Мысли, кружившиеся в разуме исчезли, оставляя меня в полнейшей тишине. На короткий миг мне даже показалось, что было в ней что-то зловещее. Тогда, я подумала, что матушка задерживается с таинственным незнакомцем, что решил почтить нас в столь поздний час, и оставив стакан на столе, вышла из кухни.

Из распахнутой настежь двери доносилось завывание ветра. Но, матушки нигде не было.

- Мам? - крикнула я. Ни звуку. Полнейшая тишина, заполонившая помещение, заставила меня вздрогнуть. Выглянув на улицу, я внимательно осмотрелась. Грязно-серые тучи заполонили небо сплошной, бескрайней вуалью. Вот-вот грянет гром и дождь начнет барабанить по ставням домов. Я нахмурилась.

- Мам?.. - Тут мне пришлось остановиться. От порога по каменной дорожке стекала черная жидкость. Я присела на согнутых коленях, и с осторожностью хищника, вышедшего на охоту, попробовала жижу на ощупь. Что-то не понятное, слизкое и холодное. К тому же без запаха. Я вытерла руку о штаны и проследовала за черной лентой до конца каменной дорожки. Она простилалась и по дороге, ведущей на автостраду. Плохое предчувствие вскружилось в сознании, заполонило душу и захлестнуло меня, словно ураган. Я вернулась в дом, поднялась в свою комнату и распахнув стеклянный шкаф, отыскала в самом низу коробку. Большую, в форме прямоугольника. Все это заняло у меня не больше секунды.

Сдув пыль с коробки, я откинула крышку и затаила дыхание.

- Я надеялась, что навсегда отказалась от этого. - Выдохнула я, достав из коробки лук и набор из деревянных стрел. Когда мы в спешке уезжали, собирая вещи, я решила для самой себя, что впредь больше не стану стрелять из лука.

Дар моей матушки в корне отличается от моего. Она воздействует на эмоциональный баланс в душе человека. Это дар, позволяющий не пачкать руки в чужой крови. Но, в Клан нас взяли вовсе не из-за ее особой способности влиять на решения, как вампиров, так и людей. Такой дар бессилен на Арене.

Я всегда ненавидела свой дар. И произносила это слово с ужасной неприязнью, потому, что единственное, что он принес мне в жизни - потери. Короче, мой дар в том, что я не могу промахнуться. Я всегда попадаю в цель, только моя цель - это не всегда то, во что я целюсь. И дело даже не в том, что у меня был хороший учитель. Уильям Чидси почти двести лет был абсолютным чемпионом среди вампиров. Он был моим наставником и лучшим другом.

Полгода назад, летом, проходили Вампирские Меж клановые Состязания. Типа, вампирская Олимпиада. Так называемые Летние игры. Все случилось перед самым финалом. Мы с Уиллом были впереди и не сомневались: золотая и серебряная медали наши.

Мы разминались на запасном поле. Секторы для стрельбы были разгорожены белой парусиной. Уилл находился справа от меня. Я помню, как натянула лук и сосредоточилась, как никогда в жизни. Я очень хотела выиграть. Ради Клана и ради гордости в глазах матушки. В тот момент золотая медаль была для меня важнее всего в жизни. Поэтому я натянула тетиву и подумала: "Что бы ни случилось, я попаду в яблочко и, Уилл, наконец, будет поражен!"

Я выстрелила в мишень, но на самом деле представляла, как побеждаю наставника. Стрела попала прямиком в мысленную цель. Она поразила Уилла прямо в сердце, и он мгновенно умер. Все произошло очень быстро, я не успела ничего запомнить.

Потом я увидела кровавые брызги на разделявшей нас белой парусине. Сперва я подумала, что это какое-то колдовство или трагическая случайность потому, что обычная стрела не могла убить вампира. Только, если она не сделана из рябины или вербены, которые обладают особым свойством - мгновенный паралич.

Но, дело было в другом. Даже стрела, сделанная из рябины или вербены не могла погубить бессмертное существо. Позже оказалось, что тело Уилла сгорело изнутри. Ни один вампир, на моей памяти, подобным даром не обладал. Горе, захлестнувшее меня, из-за потери лучшего друга и собственных сомнений, заставило меня собраться с силами и выяснить все, как есть.

Стрела, которую я использовала во время тренировки, была моим очередным экспериментом. Я нанесла на нее Совило. Это Руна огня и света. На тот момент я думала, что мои предположения не верны и руны не способны дать орудию особые силы. Все предыдущие испытания не увенчались успехом. Все, кроме последнего, окончившегося смертью моего лучшего друга. Естественно, никто об это не узнал. Я струсила. Но, подобное знание отяжелило мою душу. Я практически замкнулась в себе.

Потом я вновь испытала этот свой "дар".

Я экспериментировала на неодушевленных предметах. Например, на товарном поезде, который ежедневно в одно и то же время проходил мимо нашей школы. Поезд был старомодный, с огромным черным паровозом и крсным тормозным вагоном, такие до сих пор часто проходят через Чикаго. Я распечатала на принтере изображение тормозного вагона и приколола его к мишени на школьном дворе. Потом представила себе, как целюсь в тормозной вагон, и выстрелила. Стрела исчезла. Но только на время. На следующее утро я пошла к железнодорожным путям и нашла ее. Она торчала в стене настоящего тормозного вагона.

Я чувствовала, что в моем даре есть что-то пугающее, но не прислушивалась к себе. Мне следовало быть более осторожной, я этого не сделала и в результате убила своего лучшего друга.

Но, все куда сложнее, чем можно понять на самом деле. Выбор цели происходит не просто в моем сознании. Однажды я решила потренироваться где-нибудь вдали от людей и отправилась в парк неподалеку от нашей Цитадели Ночи. В это время там никого не было, я специально проверила. Я отыскала большой старый дуб и повесила мишень в том месте, которое условно приняла за центр дерева. По крайнем мере, целилась я именно туда, считая это место центром дерева. Но, как оказалось, и тут не все так просто. Древние вампиры, имевшие власть над Землей, называли центр дерева его сердцем. Они верили, что сердце каждого дерева олицетворяет птица, зверь или даже человек. В общем, я выстрелила в центр дерева, а попала в его сердце. В сову. Она сидела на ветке. На самой вершине дерева. Стрела пробила ей грудь. Господи, как же она кричала, когда падала! Сова была центром дерева, а я ее убила. Я могу быть опасной, даже не подозревая об этом.

Я знала, что мне следовало оставить стрельбу из лука, пока не научусь контролировать свой дар. Но, когда я не тренируюсь, то есть когда не выхожу на стрельбище и не думаю об этом, часть меня словно бы начинает умирать. Это очень больно и мучительно. Так что я еще и трусиха. Не выношу боли и страданий.

Собрав все стрелы, что были помечены рунами, в колчан, я повесила его за спину. Не то, чтобы сейчас я поняла, как именно контролировать эту силу, но другого выхода я не имела. Взяв лук в руки, я ощутила знакомую дрожь по всему телу и трепещущее чувство в душе.

Коробку я спрятала обратно в шкаф и рванув вниз - на кухню - взяла ключи от матушкиного лэнд крузера. Мысленно набросав что-то наподобие плана, я закрыла дом на ключ и залезла в машину. Думаю, что если буду следовать за черной жижей на земле, смогу отыскать матушку.

Повернув ключ зажигания, я со всей дури нажала на педаль газа и рванула по направлению к автостраде.

Глава одиннадцатая.

Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Даже в самые ужасные моменты моей, и без того мрачной, жизни находилось что-то, что могло меня приободрить, потому, что я никогда не была одна. Со мной плечом к плечу всегда сражались мои друзья из Клана. Вместе мы сокрушали врагов. Вместе делили победы и поражения.

Сейчас же, я была совершенно одна. В незнакомом городе. И я даже не представляла с чем мне предстоит столкнуться там, за высоким ограждением, за массивными воротами и, вообще, будет ли что-то. Я шла в слепую, надеясь, что успею спасти матушку, что смогу одолеть врага, сумевшего бесшумно ее утянуть за собой в пучину отчаяния. С одним луком и парочкой помеченных стрел. С даром, который толком контролировать так и не научилась. Другой бы сказал, что идет на смерть. Но, я не хотела думать о ней. Однажды мне уже пришлось ее пережить.

Следы привели меня к старому заброшенному складу. Машину я остановила в метрах десяти, чтобы в случае чего ее не задело обломками или чем-нибудь еще, что могло бы с легкостью ее повредить - матушка ругаться будет, даже, если я ей жизнь спасу.

Здание из серого кирпича было внушительных размеров. А вокруг, помимо гудящего ветра, по высокому ограждению из железных колец, изредка бродили яркие вспышки света. Табличка у входа гласила о высоком напряжении. Повезло, что ворота была распахнуты настежь. Меня, словно ожидали. Вот только кто и зачем? Одни догадки, сводящие разум с ума.

В воздухе витал острый запах опасности и страха, от смеси которых дрожали колени. Казалось, они заполонили мои легкие и въелись под кожу, как бы предупреждая об опасности. Но, я продолжала идти, осторожно осматриваясь вокруг. Я не могла свернуть. Не имела право. Пока моя матушка не окажется дома, в безопасности, я не отступлю.

Небо, окончательно затянувшись свинцовыми тучами, погрузилось во тьму, делая происходящее все больше похожим на фильм ужасов. Я достала из-за спины стрелу и заранее приготовилась к стрельбе. Самое главное, следить за тем, что условно принимаю за цель.

Задержавшись около входа на склад, я сделала глубокий успокаивающий вдох, и с ноги открыла тяжелые, металлические ворота. Громко гудя, словно вот-вот развалятся, они распахиваются пропуская меня внутрь.

Я переступаю черту, как собственный страх. Оставляю его за спиной, в надежде, что мне хватит смелости преодолеть все это.

Зрение, слух и обоняние - я моментально обратилась к ним, желая предугадать то, что вот-вот должно было произойти. Темнота вокруг была бы не помехой для моего сверхчувствительного зрения, только казалось, словно кто-то нарочно погрузил меня во тьму, стоило мне лишь войти. Я сделала глубокий вдох, вместе с которым ощутила весь страх, боль и отчаяние, клубящееся в воздухе. Затем, я обратилась в слух.

Сперва, я услышала тонкий смех. Словно звон колокольчиков. Тихий, легкий, одновременно детский и - до безумия, клокочущего в груди - опасный. Он прошелестел вместе с ветром за моей спиной. Я резко обернулась направив лук в пустоту. Ничего не увидев, я сделала еще шаг, куда-то вперед, в глубь темноты, мечтая о том, чтобы глаза вернули свое по праву.

Снова смех. Шелестящий за спиной своей легкостью, он был подобен звонко струящейся воде. Я резко развернулась, надеясь, что успею. Но, опять ничего. Темнота. Она поглотила помещение, как бездна.

Что-то внезапно хватает меня за плечо цепкими когтями и резко разворачивает. И вот я столкнулась лицом к лицу с чем-то, что увидела впервые. Бледная, мерцающая даже в темноте кожа и струящиеся белые, как молоко, волосы. И глубокие голубые глаза, заинтересованно вглядывающиеся в мои глаза. Она вцепилась в мои плечи когтями и внимательно изучала взглядом.

- Ты похожа на нас. Похожа на Хранителя. - Сказала она своим приятным, но в одно время таким опасным, голосом. - Но глаза янтарные, как у этих кровопийц! - Теперь, она шипела так яростно и злостно, заставляя содрогнуться мою душу даже в самых дальних уголочках. - Ты полукровка! Какая мерзость! - С еще большей силой вцепившись рукой в мои хрупкие плечи, которые, скорее всего, уже начали кровоточить, потому, что я ощутила острый запах крови, она без особых усилий отбросила меня в сторону. Как игрок команды по лакроссу, ударила по мячу. Темнота вновь поглотила все вокруг. Ее смех доносится со всех сторон.

Казалось, словно время в этой пустой темноте потеряло свое изначальное значение. Оно тянулось так, словно своими щупальцами опутало весь склад. Я медленно летела, уже мысленно мечтая, наконец, в печататься в какую-нибудь стену. Да во что угодно, лишь бы не так. Но, пустота поглощала меня с каждой секундой все сильнее и сильнее, а ее смех заставлял в ужасе направлять лук с одной стороны на другую.

- Полукровка! - вновь шипит ее до чертиков опасный голос. Везде. Шелестящий ветер, ее смех, и шорох скользящего в воздухе платья, запутывали меня все больше и больше. Так искусно, как крохотный паучок, она сплетает из моих чувств плотный клубок, добавляя нити страха и ожидания. Лихорадочно соображая, я направляла лук в пустоту, содрогаясь от одной лишь мысли, что она может появиться откуда угодно.

- Кто ты? - крикнула я в пустоту, надеясь хоть так заставить ее выдать свое местоположение. Выманить, как хищника приманкой. Что-то обвивается вокруг моей шеи и резко сдавливая, тянет вниз с такой силой, что я зажмурилась ожидая больное падение. Но, боли не были. Я задыхалась, хотела схватиться за горло, но быстро поняла, что если сделаю это, то потеряю лук и стрелы. Тогда, я проиграю.

- Кто ты? - снова кричала я в пустоту. - И где моя мать?

Внезапная вспышка боли разбивает правое плечо, и я силюсь, чтобы удержать в руке лук. Они последовали чередой, пронзая тело, словно тонкими иглами. Левое плечо, правая ладонь, одновременно две ноги и грудь. Все происходило на такой скорости, что мне не хватало времени даже на самый обычный крик. Последняя, пришедшая в голову, заставила вскрикнуть. И я упала на спину. Боль, поразившая сразу весь позвоночник была настолько сильной, что я не могла остановиться кричать.

Сверху, стремительно разрасталось белое пятно. Оно закручиваясь спиралью, готовилось нанести очередной удар. Возможно, последний для меня.

Почему-то именно эта мысль заставила меня опомниться. Если я здесь умру, то, кто еще сможет одолеть эту тварь? Или кто спасет мою матушку? Правильно. Больше-то и некому.

Я нащупала рукой лук и из последних сил направила его наверх. Делая глубокий вдох, принимаю спираль за цель, и натягиваю тетиву. И с выдохом, резко отпускаю. Стрела, с руной Огня и света, прорываясь сквозь воздушный барьер, вонзается в самый центр спирали. Взрыв, вспышкой света освещает все вокруг, и вода брызгами падает наземь.

Я кое-как поднимаюсь на ноги и развернувшись, в ужасе замираю. Глаза машинально широко распахнулись, из рта вырывается немой крик. Я делаю почти конвульсивный вдох, со скрежетом, и слезы наворачиваются на глаза.

Она - моя матушка - повисла так, словно ее удерживали невидимые щупальца, погруженная в водную сферу, с распахнутыми от изумления глазами и устами. Пустой взгляд обращенный куда-то вдаль, был настолько безжизненный, что на мгновение мне показалось, что она мертва.

- Мама... - Шепотом, ощущая, как по щеке прокатилась одинокая слеза, зову, надеясь, что мой крик пройдет сквозь водный барьер. - Мама! - Более уверенно, уже точно зная, что хочу дозваться. Любой ценой. Любым способом. Чего бы мне это не стоило. - Мама! Мама! Мама, пожалуйста, очнись! - Я вскинула руку, желая пробить водную тюрьму, удерживающую матушку в невидимых цепях. Собрав всю свои силу, злость и накопившуюся ненависть в сжатом кулаке, я замахнулась.

Знакомый шорох, возникший, словно из неоткуда, заставил меня оступиться. Вода прозрачной лентой обвилась вокруг моего запястья.

- Не позволю! - послышался знакомый голос сзади, и неведомая сила резко тянет за руку. Меня отрывает от пола с такой легкостью, словно я пушинка, и с такой же легкостью впечатывает в стену. Жуткая боль, вновь разбившая спину, заставляет вскрикнуть. Но, я по-прежнему крепко сжимаю лук в руке.

Зрение, вернувшееся ко мне с прежней силой, наконец позволило в полной мере разглядеть соперницу. Она так была похожа на ангела, своей неземной красотой. Но, оскал, исказивший уста, превратил ее в Ангела Смерти. Медленно, но так грациозно, она двигается в мою сторону, почти пританцовывая на ходу. Я ощущала себя разбитой в дребезги, как будто вовсе не из плоти.

Из последних сил, как в прошлый раз, вытягиваю из-за спины стрелу. Со вдохом, натягиваю тетиву. С выдохом - отпускаю.

Со свистом, прорывая воздух, стрела точно угодила в цель. Она замерла, с вытянутой рукой, словно еще хотела дотянуться до меня. Любой ценой. Это было воистину пугающее зрелище. Я боялась даже пошевелиться.

Ее тело разбивают конвульсии. Распахнув уста, она закричала так омерзительно звонко, что где-то наверху послышался звон битого стекла. Осколки стремительно падали сверху вниз и разбивались о землю на мелкие кусочки.

Я упираясь спиной о стену, стала медленно подниматься на ноги. Ох, как же больно.

Вспышка окружила ее, словно ореолом, из огня. Она кричала, извивалась, от невыносимой боли. Носилась из стороны в сторону, словно маленький смерч. А я наблюдала, ощущая крохотное торжество, теплом разливающееся в груди. Но было что-то не так, в ее резких движениях. Они были, словно отточенные.

Тут, мне пришлось замереть, потому что девушка застыла неподвижно, вцепившись руками в голову. Огонь, окруживший ее безумным вихрем из пламени, в один короткий миг потух. О том, что он был, напоминал лишь пар, исходящий от тела обомлевшей твари.

Я, не зная, что делать, в ожидании глядела на нее. Потянувшись рукой за спину, я нащупала стрелу. И ужаснулась. В колчане осталась всего одна. И я понятия не имела, какую руну когда-то начертала на ней.

- Думала, меня можно убить огнем? - охрипшим голосом, спросила обладательница таких же белых, почти молочных, волос, как и я сама. - Да? Да?! - Казалось, словно ее кричащий голос проник в мою голову. Тут, она залилась истерическим хохотом.

Я стиснула зубы с такой силой, что послышался скрежет. Она вскинула руку над головой, заставляя над собой образоваться настолько сильный водный вихрь, что брызги даже оттуда попадали на меня. В одно мгновение, она направляет весь вихрь на меня. Но, я успеваю отскочить в сторону, и вода с грохотом пробивает дыру в стене. Я облегченно выдохнула, мысленно представив, что было бы, не успев бы я сделать спасительный прыжок.

Даже так, словно точно предугадав каждое мое движение, тварь дождалась самый удачный момент. Не успеваю заметить ее скорое приближение, и за считанные секунды, замахнувшись громадным мечом из воды, она оставляет у меня на груди глубокий порез. Вскрикнув от боли, я прокатилась по полу, пытаясь зацепиться когтями за мраморную поверхность, чтобы остановиться, но, только оставила длинные пять борозд на плитке. На этот раз остаться в пределах собственного сознания мне не удалось, и я выронила лук.

Перевернувшись на спину, я успела уловить новый шорох, что помог мне вовремя еще раз перекатиться. Громадный меч с треском вонзается в пол, расплескиваясь вокруг брызгами воды. Глубокий вдох. Медленный выдох. Я пытаюсь успокоить расшатанные нервы.

- Полукровка! - заорала она, поднимая сразу обе руки над головой. На глазах ее меч стал восстанавливаться. Водное лезвие оказалось еще тоньше, чем прежде.

- Выкуси! - закричала, концентрируя свою силу в ногах, и сбиваю ее равновесие одни ударом под колено. Явно не ожидавшая такого, слишком человеческого поступка, она падает, а ее тело разбивается о пол, превращаясь в лужу из прозрачной воды.

Я поднимаюсь на ноги так скоро, как только могу. Уже даже, чтобы сделать вдох, нужно приложить усилие. Еще чуть-чуть, и она одолеет меня. Все вокруг стало еще медленнее. Я бежала, казалось бы, в одно время так быстро, а в другое – ужасно медленно. Почти, я почти у цели. Как внезапно, что-то с силой обвилось вокруг левой ноги. Я делаю еще шаг, и падаю. Чувствую, с какой резкостью, она тянет свою водную нить. Я могла поклясться, что в голове пролетела самая ужасная мысль, какая только могла прийти: "Отрубила бы себе ногу, да только было бы чем!".

Боль, до того невыносимая, со звоном и боевым кличем, вонзается мне в спину, когда она пронзает мое тело своим громадным мечом. В один миг, все поплыло перед глазами. Я ощутила, как что-то теплое поглощает меня. Сладковатый запах напоминает мне о моей природе хищника. Только слишком поздно. Последний огонек гаснет перед глазами. Кровь была везде. Ее было так много, что на мгновение мне показалось, что прирезали не одну меня.

Я делаю глубокие вдохи слишком часто. Вместе с кашлем с уст срываются капли крови. Я почти плачу от боли.

Она смеется так звонко, что у меня начинает отниматься слух.

- Вот и конец. От священного клинка еще никому не удавалось спастись. - Гордо промолвила тварь, и медленно, словно купаясь в торжестве, она зашагала по полу, залитому кровью, к большой, водяной тюрьме, в которой была заточена моя матушка.

Я не могла пошевелиться. Казалось, что еще чуть-чуть и меня просто разорвет на части. Глубокий вдох. Медленный выдох. Я вижу, как она почти танцует около сферы.

Еще один вдох и жажда вспыхнула в моем горле с такой силой, что я ощутила дикий прилив силы. Хищник. Я - хищник. Нужно только вспомнить, кто я есть. Нужно только вспомнить.

Собираясь с силами, я кусаю губы, чтобы более не позволить крику слететь с уст. Медленно сдвигаюсь вперед, ощущая, как водный меч впивается в плоть сильнее. Еще одно, достаточно резкое, движение. Я растворяюсь в безысходности, нависшей надо мной, словно туча, и нахожу в себе силы только для того, чтобы вытянуть руку. Лук лежал в нескольких метрах от меня. Мне никак не дотянуться до него.

Я теряю остатки своего, с таким трудом сохраненного рассудка, и резким движением, пытаюсь сдвинуться вперед. Боль настолько сильно пронзает все тело, что в один короткий миг лишает меня решимости. И я замираю, борясь с желанием, позволить смерти захватить меня вновь. В последний раз.

Еще один резкий толчок вперед. Вспышка боли, словно огнем, разливается под самой кожей. И еще один резкий выпад всем телом, заставляет меч взорваться брызгами воды. Мне хватает секунды, чтобы добраться до лука, схватить его в руку по крепче. Последняя стрела - моя последняя надежда. С глубоким вдохом я натягиваю тетиву.

Словно ощутив что-то спиной, тварь резко оборачивается и начинает быстро приближаться. Еще никогда прежде, я не была так уверена в своей цели. Как же четко и ясно я сейчас мыслила. Как черным по белому. Одного выстрела вполне достаточно. С выдохом, я отпускаю тетиву.

Стрела вонзается в цель быстрее, чем обычно. Ангелок смеется, ожидая вновь того же всплеска огня. Но, вдруг ее лицо вытягивается в удивлении. Она отшатывается схватившись рукой за стрелу, но вытянуть из груди ее не может.

Тогда, со взглядом наполненным ненавистью, тварь смотрит на меня и бросается со всей дури. Вода стремительно окутывает ее тело, словно защищая. Но не успевает она сделать еще хоть шаг, как застывает, стремительно покрываясь льдом.

Силы, окончательно иссякли. Мысли улетучились, вместе со всей моей решимостью, оставляя меня - израненную - наедине с реальностью. И земля устремляется мне навстречу.