МЕДВЕДЕВ : Так кто это было насчёт социал-демократов?
ЛЮБИМОВ : Мераб Константинович Мамардашвили. И это его знание, и не надо с ним спорить, потому что это великий человек и наш современник. Он так и говорил, что мы не исторический народ пока, что не произошло взросление этого народа, он так и не вышел из детского возраста, он находится в догражданском состоянии. Мы присутствуем в зазеркалье. Мы создали свой птичий язык, некое новоречие при советской власти.
Чаадаев, кстати, так и говорил, что мы как бы не исторический народ, вот только всё-таки есть такая штука как язык (это очень важно отметить, что существует язык), а уже Мандельштам утверждал, что язык исчезает.
МЕДВЕДЕВ : Коллеги, нам нужно сейчас, к сожалению, прерваться на рекламу. Перед тем, как мы это сделаем, хотел прочитать цитату с сайта. Алекс пишет: «Специализация знания – это проблема не экономической системы, а проблема нарастания объёма знаний. Поэтому средневековый учёный мог быть специалистом во многих областях, а современный уже нет».
<…> Добрый вечер. Это снова мы, программа «Археология», я – Сергей Медведев. И наши сегодняшние гости: Лев Львович Любимов, заместитель научного руководителя Высшей школы экономики, и Андрей Евгеньевич Волков, ректор Московской школы управления Сколково.
…Но вот меня интересует, почему именно физики пошли в альпинисты, а лириков так мало.
ЛЮБИМОВ : Я думаю, что здесь есть ещё одна причина, гораздо более сильная. Просто советская власть устроила такую гендерную структуру, понятную совершенно, когда лирики это были female, а вы были male.
МЕДВЕДЕВ : И в связи с вот этим техническим вопросом я хочу спросить, а что в этом мире меняют компьютеры? Компьютеры, вообще наш цифровой мир, он повышает или понижает необходимость технического, логического знания? Может быть, они как раз освобождают нас от необходимости логических операций?
ЛЮБИМОВ : Конечно, нет.
ВОЛКОВ : Конечно, нет. Тут мы совпадаем с моим коллегой. Но я бы не сводил компьютерную сферу к техническому знанию.
ЛЮБИМОВ : Конечно. Это, прежде всего, даже не техническое знание.
МЕДВЕДЕВ : Логическое.
ЛЮБИМОВ : Это язык мышления, это фундаментальная лингвистика. Вот что это такое. Собственно говоря, человечество добралось, наконец, до сознания как такового, и в первую очередь речь идёт об этом. «Железо» – это уже, по-моему, позади осталось, там создана инерция...
ВОЛКОВ : Я бы тут присоединился, что работа, умение работать с семантическими системами и с семантиками... Кто построит рациональные структуры логики работы в семантических системах, тот и выиграет следующий компьютерный мир.
ЛЮБИМОВ : Совершенно верно. Если культура всегда была феноменом семиотическим, то сегодня она гиперсемиотический феномен.
МЕДВЕДЕВ : Ну да, и компьютер это увеличивает. Хорошо, следующий вопрос тогда, к вопросу о, так скажем, технологизации, дигитализации нашего мира. А тесты? Вот мы сейчас очень сильно сидим на тестах. Замеряется IQ, сейчас у нас ЕГЭ, система тестов. Они кого больше продвигают, кому они более выгодны – людям с развитым правым полушарием или левым, физикам или лирикам?
ВОЛКОВ : Вы, Сергей, нас упорно загоняете в разговор о системе образования. Мы оттуда не выберемся, я вас хочу предупредить!
МЕДВЕДЕВ : Видя перед собой двух крупных менеджеров образования...
ЛЮБИМОВ : У ЕГЭ другая функция, если говорить всё-таки о некой науке, и она не у нас возникла, мы её просто восприняли, посадили в нашу культуру и, естественно, исказили в нашей культуре. Она такова, что только искажает.
ЕГЭ это просто, как вам сказать, это инструмент сегрегации, инструмент деления на тех, у кого 100, у кого 80, у кого 60, и, соответственно, кому что положено. Вот и всё, и больше ничего. Кому она нужна, эта система? Управленцам. Нужна родителям – пусть следит за динамикой, где он сидит. Беда с ЕГЭ состоит только в одном, чего мы никак не хотим понять. Если мы хотим взять другой институт, ты должен понимать, что наша культура искажающая, и, следовательно, чужой, импортированный институт должен быть в этой культуре подготовлен.