«Не смей плакать, Веда, — упрекнула она себя. — Было бы очень, очень странно плакать прямо сейчас».

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 4

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

— Слушай… — Линк понизил голос, врываясь в ее мысли. — Я не говорю тебе, как лечить пациентов, которые, возможно, в этой больнице прямо сейчас... — он кивнул в сторону здания, — падают замертво, потому что их доктор слишком занят, преследуя меня и указывая, что мне делать.

Его слова подействовали, и слезы мгновенно исчезли, и она скрестила руки, когда посмотрела на него.

— К твоему сведению, я анестезиолог. Пациенты не могут умереть от моей руки, пока я не усыплю их. И пока ни один пациент не умер. Ты можешь сказать то же самое про себя?

Он всматривался в ее глаза.

Как она обычно делала, будучи рядом с ним, Веда ждала, когда в этих полуприкрытых зеленых глазах отразится узнавание. Что он вспомнит ее. Взглянет на нее и увидит девочку, в которую он вдохнул новую жизнь много лет назад. Девушку, которая вдохновила его идти в отдел по работе с жертвами насилия.

Он приподнял свою бровь со шрамом и собирался уходить.

Веда схватила его за руку, прежде чем он смог уйти, борясь с желанием повиснуть на его руке, словно обезьяна на лиане, такой массивной ощущалась его рука.

Он остановился на полпути, облизнул зубы, но не повернулся к ней.

Поэтому она выскочила перед ним, преградив ему путь.

Мужчина опустил свой взгляд на нее. Улыбка, которую он пытался скрыть, отражалась в его глазах все отчетливее. Ей было интересно, знал ли он, как в его глазах светилось веселье, даже если на губах не было улыбки.

— В последнее время не видела тебя в спортзале. — Целый месяц, она хотела сказать, но не хотела, чтобы он знал, что она следила за этим. — Я полагаю, что у нас не особо дружеские отношения, да? — она замолчала, ожидая, что он попытается снова уйти. Когда он этого не сделал, она продолжила. — Мне не следовало упоминать о твоей жене в тот день. Это было грубо и бесцеремонно. Бестактно. Некрасиво.

Он сделал глубокий вдох.

Веда продолжила.

— Мое поведение было ужасно. Я была несказанно груба. Настоящей сволочью, на самом деле… — она махнула рукой в воздухе. — Ты можешь в любое время остановить меня, если хочешь.

Он скрестил руки.

Тишина.

— Ну, на самом деле, я не собираюсь стоять здесь и дальше клеветать на себя. Особенно, если ты не собираешься остановить меня, как настоящий джентльмен, — пробурчала Веда. — И еще, если ты не собираешься извиниться или снова повторить те странные и неприятные слова, которые ты сказал в тот день в зале.

Его глаза снова улыбнулись.

— На самом деле, — продолжила Веда. — Такое ощущение, что все на этом острове любят скидывать какую-то неоднозначную правду, словно бомбу, без каких-либо доказательств. Я не знаю, почему я думала, что ты можешь быть другим, — хотя она знала, что это было рискованно, Веда надеялась, что неудача с Коко будет ее единственной этим утром. Она надеялась, что Линк расскажет поподробнее о возможной связи Гейджа и его семьи с исчезновением его жены. На самом деле, Веда верила в то, что не бывает дыма без огня, и было невозможно игнорировать, что не один, а два человека недвусмысленно сказали ей, что Блэкуотеры были плохими людьми. И того факта, что она была влюблена в одного из Блэкуотеров, вполне достаточно, чтобы обеспечить себе много бессонных ночей, а она уже очень устала от этого. — Возможно, я не ошибаюсь, и ты другой, Линк.

Он уставился на нее, и на одну секунду его грудь, казалось, приподнялась, чтобы ответить.

И потом... ничего.

— Ты и твой напарник... — начала она, вполне довольная тем, что поддерживает их односторонний разговор сама. — Насколько вы уверены в том, что поймаете парня, который делает все это? — она кивнула в сторону пятого этажа больницы, в сторону палаты Юджина, сжимая губы и страшась ответа. Она наблюдала за ним своими большими глазами.

— Очень уверены.

— Что заставляет вас быть такими уверенными?

— Тодд Локвуд молчал от стыда и унижения, но в отличие от Тодда, Юджину удалось остаться с целыми шарами, и он не будет стесняться, чтобы провести полное расследование.

Ее сердце забилось, посылая сильный удар прямо в ребра, заставляя ее грудь вздыматься.

Она не пропустила тот момент, когда его глаза опустились и с интересом рассматривали.

— Полное расследование? — прохрипела она.

Его глаза снова встретились с ее.

— Элита Тенистой Скалы может очень легко напугаться. Они не успокоятся теперь, когда уже второй из них был подвержен нападению. Они продолжат вкладывать в это деньги, пока не преступник не будет найден, ― сказал он сухо.

— Похоже, тебе наплевать на элиту Тенистой Скалы.

Линк пожал плечами.

— Я просто парень с горы.

— Поэтому тебе тем более наплевать, я так думаю.

Он отвел взгляд. Улыбка, с которой он старался бороться, победила в этот раз, совсем чуть-чуть приподнимая уголки его полных губ.

Веда пожирала его взглядом, словно горячий стейк, а она голодала несколько дней и была рада отвлечься.

— Есть какие-нибудь новости о девочке, которая пропала? Зена?

— Не мое дело, да и не твое тоже.

Веда вздохнула, потому что она не знала, какими способами отвлечь себя от тех слов, которые он только что ей сказал.

— Он не постесняется провести полное расследование.

Ее сердце начало биться, снова отдаваясь в ребрах. В этот раз с такой силой, что заставило ее делать быстрые, короткие вдохи. Теперь ей предстоит бороться против ее обидчиков и одновременно против полиции Тенистой Скалы тоже?

Может, она, на самом деле, должна остановиться.

Просто остановиться.

Прежде чем станет слишком поздно.

Она мотнула голой, будто пыталась отмахнуться от этой мысли.

— Знаешь, я тоже с горы, — сказала она, наблюдая за его губами, позволяя ее мыслям улетучиться от их вида. — Из какой части?

Он взглянул на нее украдкой и облизнул губы.

— Южно-восточной.

Парочка медсестер смотрели на них, когда проходили мимо. Линк заметил их первым, а Веда только тогда, когда проследила за его взглядом. Обе медсестры пялились на нее.

Он кивнул ей, вернув ее внимание

— А ты?

— Северо-западной.

Он присвистнул.

— Помнишь? — она лучезарно улыбнулась. — Вам — детям южно-восточной части было легче, по сравнению с нами.

— Живя на этой горе, всем было нелегко.

— Абсолютная правда, друг мой, — она кивнула ему. — Ты все еще живешь там? Наверху?

— Моя мама живет, — он глубоко вздохнул. — Работаю над тем, чтобы вытащить ее оттуда, но не у всех из нас есть в распоряжении многомиллионный трастовый фонд, — он перевел взгляд за плечо Веды и ухмыльнулся.

Веда повернулась, чтобы увидеть, куда он смотрел, и тихонько ахнула, ловя взгляд Гейджа от дверей больницы. Высоко подняв подбородок, он наблюдал за Линком суровым взглядом.

— Черт, — прошептала она, выдохнув.

— Кстати о трастовых фондах, — сказал Линк. Когда Веда снова посмотрела на него и замешкалась, он кивнул в сторону Гейджа. — Не буду вам мешать, Веда Вандайк.

Она застыла на половине пути, потому что это было в первый раз, когда он назвал ее по имени. Ей было интересно, откуда он узнал его. Все то короткое время, что она была дома, он едва разговаривал с ней, не то, чтобы узнать ее имя.

Когда Веда подходила к Гейджу, по-прежнему стоящему в дверях, то могла почти видеть ядовитые слова, которые крутились у Гейджа на языке. Она не была уверена, от чего ее сердце начало биться быстрее: от ярости в глазах Гейджа или злости, исходящей от Линкольна Хилла, когда он прошел мимо них и снова зашел в больницу.

— Мы просто разговаривали, — сказала она, подходя и останавливаясь перед Гейджем.

Он засунул руки глубоко в карманы своих черных брюк и облизнув верхнюю губу.

— Ты решила сделать из меня самого большого дурака в мире?

Сердце Веды остановилось. Она переминалась с ноги на ногу.

Больше взглядов окружающих. Больше сплетен. Веда молилась, чтобы настал тот день, когда уже все вокруг перестанут ее обсуждать.

— Мы можем не делать этого здесь? — спросила она.

Он говорил сквозь стиснутые зубы.

— Мне не нравится, что ты разговариваешь с ним.

— Он детектив, который ведет расследование по моему пациенту. Я должна общаться с ним.

— Во дворе больницы, на пять этажей ниже палаты, где лежит твой пациент?

Веда шагнула вперед, обхватывая ладонями его лицо.

— О, Боже, ты даже не представляешь. Ты не представляешь, какой ты красивый. Это невероятно. Вместо того чтобы быть где-то там и изменять мне. Вместо того чтобы удалять сообщения от своей любовницы из какой-нибудь реанимации. Вместо того чтобы платить медсестре, чтобы она следила за ординаторской, пока ты там проводишь с кем-то время в обеденный перерыв. Вместо всего этого ты здесь и ревнуешь из-за того, что я разговариваю с Линкольном Хиллом?

— Мне не нравится... что ты с ним общаешься.

— Разве у нас с тобой не было секса сегодня? Дважды? Прежде чем солнце успело взойти?

Гейдж сжал челюсть. Он смотрел в ее глаза.

— У нас, возможно, скорее всего, наверняка будет намного больше секса сегодня, прежде чем солнце сядет? Возможно, где-нибудь в этой больнице, если мы захотим приключений? — она гладила уголки его неулыбающихся губ, желая, чтобы он улыбнулся. — Гейдж, мы не обсуждали ничего такого. Мы говорили, очень кратко, о том, как тяжело было жить, когда мы росли на горе.

— Я так рад, что вы двое сблизились из-за вашего ужасного детства.

Она взглянула на свои часы, затем резко кивнула.

— И, однако, время. Ты официально признан сумасшедшим. Ты справился, малыш.

— Ты понимаешь, что он никогда не обращает внимания ни на одну женщину в этой больнице? Что он даже не разговаривает с другими женщинами в этой больнице? — его брови нахмурились, делая его лицо темным и опасным. — Он хочет тебя.

— Знаешь, все журналы говорят, что ревнивый мужчина, в конечном итоге, становится несносным, но я признаю честно, малыш... твое поведение сейчас меня заводит.

Гейдж боролся с улыбкой.

— Самая красивая женщина в Тенистой Скале... моя.

Веда сжала его щеки еще сильнее, чувствуя, как ее собственный щеки краснеют.

— И я боролся изо всех сил, чтобы заполучить ее, — его голос стал глубоким. — Я никогда не сдамся, Веда. Ни один другой мужчина никогда не заберет тебя у меня.

— Ох, черт... ревность переходит в собственничество. Моя киска такая чертовски мокрая.

— Не смейся надо мной.

— Как же мне этого не делать? — поддразнила она. — Ты ведешь себя нелепо.

Его челюсть сжалась.

Она поднесла руку к его сердцу, почувствовала, что оно бешено колотится, и начала отходить, слишком потрясенная его эмоциями, и тем, как она невольно, казалось, вызвала их, и не смогла оставаться здесь дольше.

— Слушай, я должна идти. Детективы, скорее всего, закончили опрашивать Юджина, и я должна вколоть ему лекарство, чтобы его швы не болели.

Гейдж развернулся на каблуках, чтобы наблюдать, как она уходит. Когда она почти отошла от него, он схватил ее за руку.

— Не забудь про сегодняшний вечер, — сказал он, его голос понизился, стал более мягким.

— Как я могу забыть о нашем первом вечере в городе? Я очень взволнована, — Веда улыбнулась, но улыбка исчезла, когда он отпустил ее руку. — Просто... не превращайся в того парня-собственника, хорошо?

Он ухмыльнулся ей вслед и шагнул в другую сторону. Они разошлись, и каждый из них игриво закатили глаза в сторону друг друга.

И все же, когда Веда направлялась к палате Юджина, у нее было чувство, что, хотя сейчас ее запястья были свободны от наручников, этот адский день закончится не скоро.

Когда она шла по коридору больницы, она не могла не вспоминать слова Линка.

Расследование.

Полное расследование.

Она задохнулась, сделав резкий вздох, сжимая руки и стараясь игнорировать свой новый страх, который поселился в ее сердце, смешиваясь с тревогой, отчаянием и с гневом, которые упорно пытались поставить ее на колени.

Сможет ли она на самом деле все это выдержать?

Она осматривала глазами оживленный коридор.

Может, ей стоит остановиться?

Любопытные взгляды все еще стреляют в нее со всех сторон, вместе со сплетнями о том, каким ужасным человеком она была. О том, что она в Тенистой Скале всего несколько месяцев и уже разрушила чей-то брак.

Не только полиция Тенистой Скалы преследовала ее, но и, в некотором смысле, все ее коллеги.

Был ли у нее хоть один союзник? Была ли она достаточно сильной, чтобы противостоять врагам, которых она случайно нажила из-за того, что они думали, будто она была разрушающей семьи шлюхой? Была ли она достаточно сильна, чтобы идти против полиции Тенистой Скалы?

Против Линкольна Хилла?

Ответ разрывал ее желудок на кусочки.

Может, ей на самом деле нужно остановиться.

Глава 8

Когда Гейдж возвращался в свой кабинет, он дарил всем своим подчиненным слабую улыбку, когда они желали ему доброго утра. Когда его дыхание участилось, он расстегнул свой пиджак. Он думал о Веде и Линке, улыбающихся и смеющихся во дворе больницы. Он думал, как ярко засверкали ее глаза, расцвела улыбка на лице. Задыхаясь от резкого вдоха, он дрожащей рукой накрыл свой живот, зажав другой рукой рот. Его шаги замедлились, когда он прошел мимо рабочего места секретаря, закатывая глаза, увидев табличку «перерыв». Казалось, эта табличка всегда стояла на ее столе.

Когда он повернул ручку двери своего кабинета, другая рука все еще лежала поверх его взбунтовавшегося живота. С его губ сорвался вздох, когда кто-то врезался в него сзади, заставляя его зайти в офис, спотыкаясь. Он чуть не упал на покрытый ковром пол.

— Боже!

Он попытался устоять на ногах, когда шокировано посмотрел через плечо, его глаза уже были наполнены радостью, потому что знакомый запах ее шампуня ударил в нос, знакомое ощущение ее рук вокруг его талии сзади, такой знакомый смех.

Это был его самый любимый звук во всем мире.

Ее присутствия было достаточно, чтобы боль в животе исчезла. Он развернулся как раз в тот момент, когда Веда закрыла дверь его офиса. Звук закрывающегося замка заполнил комнату, прежде чем она прикусила свою нижнюю губу и сняла медицинскую рубашку через голову.

При взгляде на ее фиолетовый бюстгальтер, его рот распахнулся.

И она снова обняла его, набрасываясь на него словно тигрица, заставляя его отступить назад. Смех сорвался с его губ, когда он предотвратил свое падение, облокотившись рукой на кожаный диван в зоне отдыха его кабинета. Он плюхнулся на него, все еще заливаясь смехом.

— Что это значит? — прошептал он, приложив ладонь к ее ангельскому лицу, одинаково изумившись и испугавшись, как быстро ему стало легче на душе и в сердце.

— Мой пациент может подождать еще несколько минут, — она схватилась своими маленькими руками за его бедра и начала медленно опускаться на колени, поворачивая голову, чтобы поцеловать внутреннюю часть его ладони. — Мне не нравится, каким образом мы разошлись с тобой сейчас.

Лицо Гейджа смягчилось, но когда она полностью опустилась на колени и начала расстегивать его штаны, черты его лица снова стали грубеть.

— Мне тоже не понравилось, детка.

Она застонала, когда вытащила его член из штанов. Одно жесткое движение по его члену и он стал твердым под ее проворными пальчиками. За три месяца, что они встречались, она научилась правильно касаться его.

Не только прикасаться к нему, но и облизывать. Сосать.

И она обвела языком набухшую головку его члена именно так, как (она это знала) он любил — таким же образом, как эти полные губы обхватывали леденцы, которые никогда не покидали ее рта. Только головку, позволяя мягкому, влажному языку ласкать чувственную нижнюю ее часть.

Он зашипел сквозь стиснутые зубы, умирая от желания погрузить свои дрожащие пальцы в ее волосы и позволить им исчезнуть в них, но это было невозможно, так как волосы были собраны в тугой пучок. Поэтому, вместо этого он наклонился и засунул свои пальцы в чашечку ее бюстгальтера, играя с твердым соском, не в состоянии остановить себя, продолжая мягко толкаться в ее рот.

Она застонала с его членом во рту, принимая каждый толчок и рывок, когда облизывала его стержень губами и языком. Ее руки также присоединились, одной рукой она обхватила его яйца, а другой поглаживала блестящий от слюны член. Затем она снова захватила своими теплыми губами только его пульсирующую головку.

— Да, Веда, только головку, — умолял он, его рот широко открылся, он захрипел, когда она застонала в ответ, чувствуя, как удовольствие пронзило его, заглушая его слова. — Так хорошо, детка.

— М-м-м... — она выпустила изо рта головку его члена, и нить из его предэякулята связывала ее губы и его член, словно мост, ка, если бы его тело было еще не готово отпустить ее. Она передвинула свои руки на головку и оборвала эту влажную нить между ними, поднимая свои глаза на него.

Он приложил ладонь к ее челюсти, подчиняясь этим большим, карим глазам, когда он наклонился и украл у нее нежный поцелуй.

— Ты чувствуешь себя лучше? — прошептала она

Он ответил своим следующим поцелуем, позволив своему языку мягко скользнуть между ее губ, чтобы она поняла, каков ответ.

— Я люблю тебя, Гейдж. Я не хочу ругаться перед нашим первым свиданием этим вечером.

— Я люблю тебя... — его нежным прикосновением провел по ее шее и схватил сзади за нее, молча умоляя ее о большем. — Я не злюсь.

Вздох облегчения слетел с ее великолепных губ, а затем его член оказался между ними еще раз.

Он откинул голову назад, и его бедра дернулись еще раз, первый стон из многих вырвался из его горла, когда он почувствовал, что оргазм накрывает его с такой скоростью, которая существовала только для нее.

С силой, которая никогда не будет принадлежать другой женщине, потому что он никогда снова не полюбит другую женщину так сильно, как он любил ее.

Он не мог дождаться их свидания, которое будет позже вечером, где он покажет ей, насколько на самом деле сильна его любовь.

***

— Приве-е-ет, Линк.

Все еще пытаясь забыть о том невыносимом анестезиологе, которая совершенно отказывалась заниматься своими собственными делами, Линк одарил мимо проходящую длинноногую медсестру беглым взглядом и выдавил улыбку.

Несколько минут спустя он был у окошка больничной аптеки. Фармацевт сидел на стуле на колесиках за толстым пуленепробиваемым стеклом. Полки за его спиной были забиты лекарствами от пола до самого потолка.

Он был высокий и худой, фармацевту не дашь больше двадцати лет.

Линк ждал, пока его заметят. Затем он, наконец, понял, что этот парень не планирует оторвать свои глаза от экрана телефона, к которому они были прикованы. Аптекарь нажимал большими пальцами на экран, линия между его бровей стала отчетливее. Он, возможно, играл в видео игру и проигрывал.

Линк притворился, что не слышит пылкое «Доброе утро» в свой адрес за спиной, пока стучал костяшками пальцев по стеклу окна. Аптекарь даже не вздрогнул от стука, сказав Линку, что он прекрасно знал, что кто-то наблюдает и ждет его.

Его грудь опустилась от глубокого вздоха, фармацевт не торопился, поднимая свои скучающие голубые глаза к стеклу.

Как только аптекарь увидел Линка, то сразу же вскочил со своего места. Отстраненность в его глазах исчезла, сменившись таким ярким светом, что его голубые глаза практически поменяли свой цвет на серый. Он широко улыбнулся и наклонил голову, в результате чего его длинные волосы, которые были сильно сострижены по боками и длинные сверху, свисали на один глаз, словно челка. Он подошел к стеклу и нажал кнопку, в результате чего через микрофон, который был встроен в стекло, можно было говорить.

Линк сморщился, ожидая, пока невыносимый звук утихнет.

— Ну, доброе утро, детектив Хилл, — промурлыкал фармацевт, протягивая каждое слово, в то время как его улыбка все больше расцветала. Он раскачивался взад и вперед.

Взгляд Линка упал на бейдж с именем на белом лабораторном халате.

— Доброе утро, Джейк.

— Что я могу сделать для вас? — Джейк прикусил свою нижнюю губу. Он наклонился вперед, почти прижимая лоб к стеклу, пока его глаза путешествовали по телу Линка.

— У меня есть жертва, которую накачали наркотиками прошлой ночью. Мне нужен полный список работников за последние два месяца, которым выдавался... — Линк сделал достаточно долгую паузу, чтобы достать бумажку из кармана, прищуриваясь, чтобы разглядеть слова, которые он нацарапал ранее в тот день. — Натрия... тиоп...

— Натрия тиопентал, — закончил Джейк. — Мы их выдаем по сто миллиардов в день. Полный список займет...

— Мне он нужен к завтрашнему дню. Все сто миллиардов.

— А, если я скажу… нет...?

Джейк снова прикусил нижнюю губу, позволяя ей выскользнуть из-под его зубов с характерным звуком. Он сложил свои запястья вместе и протянул их Линку.

— Ты наденешь на меня наручники и выбросишь ключ?

— Я вернусь через восемь часов и поговорю с, возможно, более профессиональным фармацевтом, который работает в ночную смену.

Джейк, казалось, снова хотел заявить, что полный список за двадцать четыре часа было сделать невозможно, но его взгляд упал на губы Линка, и все, что он смог сделать, — это улыбнуться шире.

— Ну, в таком случае... Я думаю, что сделаю, что ты мне сказал. Не так ли, детектив Хилл? — он простонал, улыбаясь. — Тогда до завтра.

— Спасибо, — Линк отошел от окошка, качая головой.

Дальше по коридору Сэм вышла из палаты Юджина Мастерсона. Она кивнула, когда увидела Линка.

— Какие-нибудь новости по поводу того, почему, черт возьми, этот парень был вне себя? — спросила она, когда Линк подошел, чтобы остановиться перед ней.

— Уехал, прежде чем я успел добраться до него, но я успел посмотреть на номера его машины.

— Хорошо. Юджин еще до сих пор заторможенный от лекарства, которое ему ввели. Ответы, которые он дает сегодня, и ответы, которые он дал ранее, не сходятся друг с другом. Возможно, мы должны оставить его до завтра, когда его ум будет более ясным.

— Давай вернемся в участок и проверим номера этого парня, — сказал Линк. Может быть, ничего и не найдем, но...

Сэм кивнула.

— Давай разберемся.

Они пошли по коридору бок о бок.

Линк замедлился, когда лифт открылся перед ним, и из него вышла Веда. Она повернула в их сторону и заколебалась, когда увидела его. Мягко хихикая, она прижала карту к груди и продолжила движение по коридору.

Неспособный оторвать свой взгляд от нее, Линк кивнул, когда он и Веда проходили мимо друг друга.

— Он весь твой, доктор, — слово «доктор» он сказал насмешливым тоном.

Веда подняла брови.

— О, большое спасибо, детектив.

Они оба ухмыльнулись, не осознавая, что их руки мягко соприкоснулись, когда они проходили мимо друг друга и разошлись в противоположных направлениях.

***

— Ко-о-онг, — пропела Веда, возвращаясь в палату Юджина и надевая латексные перчатки.

Юджин послал ей ядовитый взгляд. Половина его тела все еще свисала с края кровати, так как ему было слишком больно, чтобы двигаться. Его злое выражение лица за секунду превратилось в скучающее.

Веда скривила губы и направилась к инструментам для анестезии, которые медсестры приготовили на столике рядом с кроватью. Она разорвала пластиковый чехол шприца.

Замерев на полпути, она вспомнила тот самый шприц, который она уронила накануне той ночью — спасибо сильной хватке вокруг ее шеи этой гориллы, сидящей перед ней.

Она подняла свой взгляд на Юджина.

Теперь, когда она знала, что расследование идет полным ходом, то понимала, что полиция, естественно, нашла шприц. Была ли такая вероятность, что через этот шприц они выйдут на нее? На ней были перчатки, поэтому они не могли снять ее отпечатки пальцев, а все остальное тело было скрыто с головы до пят.

Невольно она мыслями вернулась к Линкольну Хиллу и их беседе во дворе. Вспомнилась уверенность в его голосе, когда он сказал, что они собираются поймать этого парня.

Неужели Веда случайно оставила какие-то улики, которые навсегда упекут ее за решетку? И ее карьере, которая еще не успела начаться, придет конец? Или еще хуже, позволит этим животным гулять на свободе? Они никогда не заплатят за то, что они сотворили?

Ярость сжала ее сердце, а глаза начало жечь. Это заставило ее пересилить страх быть пойманной.

Заполнив шприц анестетиком немного больше, чем полагается, она посмотрела на Юджина.

— Разве не так они тебя называют? — спросила она. — Конг?

Это, конечно же, то имя, которое его друзья выкрикивали десять лет назад, каждую секунду, что он находился внутри нее.

Он поднял свои брови.

— Меня так не называли со старшей школы, — он попытался приподняться на кровати, чтобы ему было поудобнее, но не смог устроиться. Часть его тела свисала с кровати, и ему было некуда положить руку. — Не могли бы вы немного помочь?

Веда положила шприц. Прогуливаясь до кровати, она подарила самую сладкую улыбку, которую только могла, лицу, которое разрушило ее жизнь.

Взявшись за его бедро, она удостоверилась, что ее рука находиться прямо на его паховой связке. Это мышца, которая соединялась непосредственно с мошонкой, и у нее было достаточно нервных окончаний, чтобы поставить слона на колени от одной только боли. Нынешнее состояние Юджина сделало бы эту боль практически невыносимой.

Надавив ладонью своей руки на эту связку, она жестко пихнула его. Она предвидела этот гортанный крик, который слетел с его губ, когда она толкнула его в середину кровати. Он упал на бок, спиной к ней, и его крики превратились в рыдания.

Ее сердце пело, согревая ее, словно горячий кофе в кафе «Синнабон» в холодный зимний вечер. Она наслаждалась его невыносимой болью, которую, как она знала, он испытывал.

Когда он бросил на нее яростный взгляд через плечо, ей удалось убрать сверкающую улыбку с лица. Из-за разрывающей боли его лоб покрылся холодным потом, а пухлые щеки горели, словно в огне.

У него были такие же толстые щеки в старше школе.

Веда повернулась обратно к столику. Ухмылка снова появилась на ее лице, доказывая тем самым, что невозможно сопротивляться музыке его мучений. Она взяла шприц, который распечатала ранее, повернулась к нему и направилась к изножью кровати.

Она схватилась за подол его больничного халата, пытаясь отодвинуть ткань.

Юджин опустил руку, останавливая ее от демонстрации его гениталий.

Веда подняла свои брови.

— Для парня, которого зовут Конг, ты уж слишком легко пугаешься.

Юджин сузил глаза, но продолжал крепко держать свой халат, практически приклеивая его к бедрам.

Веда вспомнила, как она точно таким же способом удерживала свое платье десять лет назад. Она помнила, как слезы наполнили ее глаза, когда она умоляла. Кричала. Просила. Она помнила его толстую ладонь, которой он ударил ее по щеке с такой жестокостью, что девушка почувствовала, словно ее глаза выпали из орбит. Как он заставил ее нагнуться над белокаменными перилами и разорвал подол ее платья до самого бедра. Все время шепча, что она не должна была одеваться, как шлюха, если не хотела, чтобы ее трахнули. Он лег на ее спину, когда шептал эти грязные слова в ее ухо, пока входил в нее сзади.

И вот так улыбка Веды исчезла. Она усилила хватку на подоле его халата, делая все возможное, чтобы не засунуть эту иглу прямо в его задний проход, просто, чтобы он почувствовал истинный вкус его же собственного лекарства.

— Поверь мне, дорогуша, — она услышала дрожь в своем голосе, — здесь нет ничего, чего бы я не видела раньше.

Судя по прошлой ночи, там совсем не на что было смотреть. Веда воспользовалась моментом, чтобы посочувствовать его невесте. Она собиралась провести остаток своей жизни, трахаясь с мужчиной, у которого член детского размера, даже маленький ребенок постеснялся бы такого.

Тяжело сглотнув, Юджин ослабил хватку на халате, позволяя ей поднять подол, и показал свою мошонку. Он говорил через стиснутые зубы, очевидно, ожидая укола.

— Я надеюсь, ты и те детективы знаете, что лучше не слушать этого сопляка, который только что выбежал отсюда.

Веда остановилась, удивляясь, что он поднял эту тему.

— Откуда ты его знаешь?

— Я не знаю, — он вздохнул, — он наркоман.

— Но ты сказал полиции, что это, может быть, он напал на тебя прошлой ночью... — она пожала плечами. — Поэтому ты должен знать его, правильно?

Юджин сжал челюсть. Он, казалось, понял, что заткнуться — это хорошая идея.

— Ты обозвал его сопляком. Наркоманом, — Веда пожала плечами. — Выглядит странно. Слишком личное для какого-то случайного парня, которого ты не знаешь.

— Как я сказал, он зависимый. Он помешанный. А я богат. Он безработный. А я успешен.

Веде стоило огромных усилий, чтобы не скривить губы и не закатить глаза.

Юджин сместился на кровати.

— У меня есть все, чего хочет он. Все, чего никогда не будет у него. Поэтому он такой озлобленный. Конечно, он пришел сюда, извергая все эти ложные обвинения. Этот белая дурь, поработившая его, только усугубляет его неуместный гнев. Дает ему силы нападать. Вместо того, чтобы завязать с этим и улучшить свою жалкую жизнь, он намеревается уничтожить тех, кто лучше его.

Две минуты назад Юджин не знал этого парня. А теперь тот же парень вдруг оказался озлобленным на что-то? Мстительным? Пытается разрушить его? Порабощен наркотиками?

Юджин только что доказал, что в отличие от большинства богатеньких мальчиков Тенистой Скалы, он был еще и ужасным вруном. Он не знал, когда нужно заткнуться. Даже когда он знал где-то в глубине своего высокомерного ума, что это было в его же интересах. Он был слишком уверен в своем величии. Он на самом деле думал, что был умнее, чем все остальные.

Веда знала, что должна отпустить. Позволить ему поверить в собственный обман. Но ее язык не мог позволить этого.

— Но... он назвал тебя «преступником», — она не могла не задаться вопросом, почему этот паренек был зависимым. С каким эмоциональным потрясением он старался справиться. — Это достаточно сильное слово. Обычно такое не говорят просто так.

Он сузил глаза.

— Я не представляю. Он, возможно, под кайфом сейчас. Через несколько часов даже не вспомнит, что здесь произошло.

— Понятно, — Веда вернулась к работе, отодвигая его халат полностью. Она присвистнула при виде зрелища, которое ожидало ее. — Кажется, этот парень сильно достал тебя, а? — она лучезарно улыбнулась ему, опуская шприц под его халат. — Может немного жечь.

Она яростно воткнула иглу.

В очередной раз его хнычущий вопль был таким мелодичным, как у школьников, которые пели у ее двери Рождественским утром.

После того, как она накачала его яйца достаточным количеством анестезии, чтобы он оставался вне игры в течение нескольких дней, она не спеша прошла в другой конец комнаты, выбрасывая использованный шприц в контейнер для острых предметов.

Ей ненадолго стало легче от стонов Юджина.

Затем она вернулась.

Тьма.

Болезнь.

Укола в яйца недостаточно для нее.

К черту полицейских Тенистой Скалы.

К черту осуждающих ее коллег.

К черту Линкольна Хилла.

Она поморщилась. Ну, возможно, Линкольна Хилла и не к черту. Благодаря ему она была жива, чтобы насладиться криками Юджина, в конце концов. Даже если у него было задание засадить ее в тюрьму, прежде чем у нее выпадет шанс закончить то, за чем она вернулась в Тенистую Скалу.

Ей нужно было, чтобы Юджин узнал, что такое настоящая агония. Которая жила внутри годами, не только разрушая самого хозяина, но также все и всех, кого она любила. Когда тебя пожирает бесконечный хаос до тех пор, пока больше ничего не останется.

Она не могла отрицать того факта, что он, возможно, навредил этому парнишке. Он навредил ему тем же способом, что и ей? Своим нутром Веда чувствовала, что знала ответ, и поэтому она понимала, что еще не закончила с Юджином Мастерсоном. И близко не закончила.

Она дошла до раковины, и как только она включила воду, чтобы помыть руки, она наступила на что-то твердое.

Она застыла, теплая вода все еще стекала по ее рукам, и ее взгляд упал на пол.

Она приподняла свою ногу.

И там было это.

Золотой полицейский значок, сверкающий, выглядывающий из-под столешницы.

Веда закончила мыть руки и наклонилась, чтобы поднять его. Цепочка, которая свисала с него, звенела в воздухе. Она сразу поняла, что значок принадлежал Линкольну Хиллу, предполагая, что он уронил его во время стычки с тем парнишкой.

Разумная часть ее мозга говорила ей позвонить в полицию. Чтобы сразу же отдать эту чертову штуку.

Но у другой части ее разума была совершенно другая идея. Идея, которая вызвала у нее небольшую ухмылку, приподнимая уголок ее губ.

Она не слушала здравомыслящую часть своего разума в течение десяти лет.

И нет причин начинать сегодня.

Глава 9

— Хилл, что, черт побери, ты делаешь?

Линк вздрогнул от звука голоса капитана Леонарда Фокса за его плечом, мгновенно закрывая активное окно на экране компьютера. Он повернулся в кресле и посмотрел на капитана с улыбкой. Была середина утра, и жизнь полицейском участке в центре города Тенистая Скала кипела полным ходом.

Капитан не был удивлен или одурачен этой фальшивой улыбкой на лице Линка. Он покачал головой, морщинистое лицо вытянулось, когда он указал на компьютер Линка.

— Ни за что. Открой заново окно, которое ты только что закрыл.

Линк колебался.

Тонкие, черные волосы Фокса были зачесаны назад, выделяя его серьезные, угасающие глаза. Его тонкие губы были сжаты в тонкую линию.

— Сейчас же.

Проклиная себя, Линк повернулся к компьютеру. Ворча, он показал информацию на экране.

— Почему ты просматриваешь дело, которое было закрыто и уничтожено шесть лет назад? — Фокс наклонился ниже, не торопясь, чтобы прочитать то, что было на экране. — Дело против Юджина Мастерсона... это было закрыто и уничтожено шесть лет назад?

C тяжелым вздохом Линк повернулся на стуле обратно к Фоксу. Он раздвинул ноги, широко расставив их, и наклонил голову, одновременно положив руки на колени, готовя себя к хорошей трепке.

— Слушай...

— Нет, это ты послушай, — Фокс понизил голос, нахмурив брови. — Сейчас я подставляю свою задницу из-за тебя, и это происходит каждый раз, Хилл, но я клянусь, что с меня хватит. У меня есть жена и дети, которым нужно есть. Я больше не буду класть свою голову на плаху, потому что ты не знаешь, когда нужно остановиться.

Плечи Линка пустились. Он крутил свое обручальное кольцо на пальце.

— Это не имеет никакого отношения к Лизе.

— Черта с два не имеет. Все, все, что ты делаешь... — Фокс понизил голос, когда поймал взгляды некоторых офицеров, которые слонялись по участку. — Все, что ты делаешь, каким-то образом касается Лизы, даже несмотря на то, что тебе категорически запрещено смотреть ее закрытое дело, закрытое уже три года назад.

Линк облизнул губы. Он задумался на минуту, прежде чем он скажет что-то, что будет стоить ему работы. Он избегал взгляда Фокса, видя жалостливый взгляд Сэм, которая была достаточно умна, чтобы остаться за своим столом, она стреляла в него взглядом с другого конца комнаты.

Он чувствовал, что его голос может задрожать, но он был благодарен, что смог контролировать это.

— Парень залетел в палату Юджина сегодня утром, называя его преступником, — он придвинулся к экрану. — Оказалось, что тот же самый парень по имени Юджин связан с делом о его пропавшей младшей сестре шестилетней давности.

— Итак, меньше, чем за двадцать четыре часа, ты превратил жертву Юджина в Юджина-подозреваемого. Из-за дела, которого не существует?

— Оно существует, — Линк указал на экран. — Оно была закрыто и уничтожено, да, но оно существует, капитан.

Уши Фокса покраснели. Линк был практически уверен, что его босс на самом деле перестал дышать, так как пивной живот, который свисал над пряжкой его ремня, замер в тот момент, когда он вздохнул.

Линк подумал еще с минуту.

— Капитан... — он засмеялся. — Я просто все проверяю. Это заняло две секунды.

— Две секунды, чтобы попытаться перевернуть дело и сделать из жертвы преступника. Эти богатенькие ублюдки надоедали мне все утро, потому что нападавший на Тодда и Юджина еще не найден. Ты должен искать нападавшего! Это не игра, Линк. Если станет известно, что ты не только не ищешь подозреваемого, а еще и копаешь против Юджина, то обе наши задницы окажутся под ударом. Я говорю тебе в последний раз, прекрати заниматься личными делами на работе, или я гарантирую, что следующее твое отстранение будет последним.

Брови Фокса были нахмурены, как будто эти слова приносили ему боль.

— Как я сказал... Это не имеет ничего общего с Лизой.

Фокс взглянул на него, смеясь, но ярость взяла верх.

— Кому ты это говоришь, черт возьми?

Линк отвел взгляд.

— Хорошо.

Фокс приложил руку к уху.

— Я не расслышал.

— Я сказал — хорошо, — сказал Линк, достаточно громко, чтобы несколько коллег оторвались от своих дел и бросали на них любопытные взгляды.

— Хорошо, — сказал Фокс, останавливаясь на полпути. — Если я снова тебя поймаю, ты уволен. Ты понял меня?

— Я понял тебя, — выплюнул Линк, избегая его взгляда. Когда он почувствовал надвигающуюся тень капитана, то поднял свой взгляд.

Фокс поморщился, уперев руки в бедра.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Ошеломленный, Линк вытянул руки.

— Что?

Лицо Фокса стало красным.

— Где твой значок?

Взгляд Линка метнулся вниз, на его белую футболку, и когда он заметил, что его значок исчез с шеи, он выругался и ударил ладонями по груди, как будто это поможет значку внезапно появиться.

Он поднял глаза, и осознание отразилось на его лице.

***

Веда поправила полицейский значок вокруг своей шеи, когда цепочка начала царапать кожу, прочищая горло.

Маленькая улыбка озарила ее лицо, когда она подметила, что не только у Линкольна Хилла на всем острове глаза, как у ястреба. Он, может быть, и запомнил номера машины паренька за секунды, но Веда запомнила его наклейку на бампере: «Баскетбольная команда Тенистой Скалы».

Потребовалось немного времени, чтобы воспользоваться поиском Google между посещениями пациентов, порыскать немного на Facebook, прежде чем найти командное фото, которое было сделано несколько лет назад. И с фото на нее смотрел тот же парень, что приходил тем утром. Друг, который запостил командное фото на Facebook, был достаточно добр и подписал имена каждого игрока.

И имя того паренька было Люк Грир. Благодаря тому, что он посетил отделение неотложной помощи несколько лет назад, его имя и адрес сразу же выскочили, когда Веда вбила его имя в поисковую базу данных больницы.

Возможно, Линк был прав.

Она действительно должна претендовать на его рабочее место.

Сделав глубокий вдох, она постучала в шаткую дверь красной лачуги на самой вершине холма. Туман, который всегда преобладал на вершине холма, опустился и окружил ее, делая воздух темного переулка влажным. Было тяжело дышать.

Это был первый раз за последние десять лет, когда она вернулась на холм. Он не стал лучше. Если она не сошла с ума, то это место стало даже еще страшнее, чем он помнила.

Она никогда не понимала риски полиции Тенистой Скалы, когда они ездили на экстренные вызовы с холма, до этого самого дня. Пока она поднималась на холм, полицейский значок свисал с ее шеи, и из-за этого она получила несколько угрюмых взглядов. На самом деле, она ждала момента, когда столкнется лицом к лицу с каким-нибудь «плохим» жителем холма, который потерял все от рук полиции, и поэтому ему больше нечего терять. Поскольку она выросла здесь, она знала, что такой человек может появиться в любой момент. Поджидающим за любым углом. Готовый и желающий забрать обратно то, что у них отняли.

Она знала, насколько сильным может быть желание отомстить, поэтому она была благодарна, что она добралась до двери Люка Грира в целости и сохранности.

У нее было только полчаса до окончания ее обеденного перерыва, поэтому ей нужно получить ответы быстро.

Она снова постучала, и ее взгляд блуждал по длинному переулку.

Со всех сторон было чертовски темно, хотя солнце было высоко. В трущобах было много тупиков и закоулков, которые оставались темными, как ночь, даже в ясный полдень. Чем выше ты поднимался, тем больше было теней, делая северо-западную часть самым опасным местом во всей Тенистой Скале.

Лачуги были плотно друг к другу расположены, словно сардины в банке. Бельевых веревок стало больше на узких переулках, с которых свисала изодранная одежда. Смех босоногих детей с грязными ногами и без рубашек был единственной вещью, которая приносила Веде утешение на данный момент.

Она постучала в дверь еще сильнее. Головы любопытных соседей выглядывали из окон второго и третьего этажа, хмурясь при виде золотого значка, который сверкал на цепочке вокруг ее шеи. Веда попыталась проглотить комок в горле.

Когда дверь внезапно распахнулась, она чуть ли не закричала от радости, когда столкнулась лицом к лицу с Люком Гриром. Но ее радость была недолгой.

Люк покачнулся к другой стороне двери. По другую сторону дверного проема было темно. Его светлые ресницы трепетали, словно их что-то удерживало, и он, казалось, не мог стоять, босые ноги будто отказывались его удерживать в вертикальном положении. Его грудь была голой, и следы от уколов на его руках выглядели красными и свежими.

— Люк Грир? — мягко спросила Веда.

Звука его имени было достаточно, чтобы Люк пришел в себя, но только на секунду, потому что его отяжелевшие веки снова затрепетали.

Переодевание и укладка волос в надежде, что он ее не узнает, очевидно, было пустой тратой времени.

Он умудрился произнести:

— Как ты узнала мое имя?

Да. Сухость во рту. Покрасневшая кожа. Замедленное дыхание. Суженные зрачки. Сонные глаза.

Он определенно обкололся. Возможно, минут десять назад. Он так отличался от парня, которого она видела несколько часов назад. Казалось, он не способен произнести собственное имя.

Сердце Веды сжалось.

— Ты был в больнице ранее этим утром... — сказала Веда, подходя ближе и подняв полицейский значок. Она пыталась разговаривать, как коп, но вина, которую она чувствовала в своем сердце, не позволяла ей сосредоточиться. Она не могла игнорировать факт, что этот паренек расплачивался за ее ошибку, и из-за этого ее глаза начало жечь от слез, с которыми она боролась, чтобы продолжать. — Ты выглядел очень расстроенным по поводу Юджина Мастерсона. Убежал до того, как мы смогли с тобой поговорить об этом.

Люк сглотнул комок в горле.

— Мне не о чем с вами говорить.

— В той палате тебе, очевидно, было много что сказать. Не стесняйся меня сейчас, — она нервно улыбнулась, но улыбка исчезла, когда он не улыбнулся в ответ. — Слушай, я здесь не для того, чтобы нападать, хорошо? Никаких проблем, — это прозвучало похоже на то, что сказал бы коп. — У меня просто есть несколько вопросов о Юджине.

Веда задавалась вопросом, зачем ей нужно еще больше ответов на вопросы. Неужели факт того, что Юджин изнасиловал ее десять лет назад, было больше недостаточно, чтобы отомстить ему? Она задумалась, зачем ей нужно еще какое-то подтверждение. Какая-то дополнительная проверка.

Когда ее взгляд нашел лицо Люка, ее словно ударили. Юджин указал на него, как на подозреваемого. Полиция будет проверять его без всякой причины. В самой глубине своей души Веда знала, что не могла позволить арестовать Люка за то, что он не совершал. За то, что сделала она. Она вернулась в Тенистую Скалу с единственной целью — работать в одиночку. Она не позволит втянуть невинного парня в ее безумие.

Она не могла отомстить Юджину, пока не будет уверена, что Люк не под прицелом полицейских.

Это был единственный способ, чтобы сделать это. С чистой совестью. Потому что она — не Юджин.

Она не была таким ничтожеством.

— Я сказал все, что должен был сказать, — невнятно сказал Люк. Когда он начал падать вперед, Веда вытянула руки, чтобы поймать его, но Люк передвинул ноги, прежде чем упасть, опираясь всем весом на дверную раму. — Я потратил свои последние деньги на новый костюм, пытаясь наладить свою жизнь, а этот ублюдок отправляет полицию ко мне в середине моего собеседования? — Люк снова покачнулся. — Я не принимал целых шесть месяцев, черт. Я старался так... так сильно...

Веда ничего не могла поделать со слезами, которые жгли глаза. Она сжала губы, пытаясь унять чувство вины, которое пожирало ее заживо.

— Мне, правда, очень жаль, Люк. Очень, — она втянула воздух через нос. — Но не обязательно все должно быть именно так.

Он посмеялся, и его глаза теперь полностью закрылись. Опустилась полная тишина, его тело начало наклонятся вперед. Только когда он почувствовал, что падает, его глаза распахнулись. Он снова встал ровно.

— Да, это, черт побери, должно быть так, — проскрежетал он. — Этот богатый хрен никогда не получит того, чего он заслуживает, потому что единственный язык, на котором говорит полиция Тенистой Скалы, — это деньги. Он заплатит вам, как и всем остальным, поэтому и из-за него и дальше будут пропадать девушки с холма, так же, как исчезла и моя сестра.

Веда кивнула, пытаясь сохранить самообладание, когда он, наконец, дал ей информацию, с которой она сможет работать.

— Как звали твою сестру?

Люк выглядел настороженно, как будто этот маленький кусочек информации был слишком дорог, чтобы делиться им, но что-то заставило его пробормотать:

— Грета.

— Грета, — Веда поняла, что не могла ходить вокруг да около. Она должна перейти прямо к делу. — И сколько лет было Грете, когда ее похитил Юджин?

Люк поморщился, ударив кулаком по дверной раме.

— Ей было десять. Она убежала, вырвалась достаточно надолго, чтобы позвонить мне, после того, как он похитил ее. Она плакала. Говорила, что ей нужна помощь. Затем телефон отключился. Это был последний раз, когда я слышал ее, — Люк опустил взгляд. — Я так облажался... сильно облажался и не помог ей. Но я помню... все, что она могла сделать — это говорить цифру восемь. Снова и снова. Восемь, восемь, восемь...

Глаза Веды чуть не вылезли из орбит.

— Восемь?

Она видела цифру 8 заплаканными глазами, когда он обернул пальцами ее шею сзади и сжал достаточно сильно, чтобы отрезать ей подачу воздуха. Она молилась, чтобы он сжал сильнее. Чтобы покончить с этим. Но его хватка ослабла, и в комнате послышался звук его расстегивающейся ширинки, прозвучав в ночном воздухе. Смех его друзей, его товарищей по команде, доказал ей, что Веда еще жива и здорова, и слезы, казалось, никогда не прекратятся, когда он толкнулся в нее со стоном.

— Угадайте с трех раз, какая цифра вытатуирована на запястье Юджина Мастерсона, а? — спросил Люк. — Какой номер был на его свитере все эти четыре года, что он был в команде по баскетболу в старшей школе?

Веде было тяжело дышать.

Люк покачнулся.

— Его адвокат сказал, что раз я был под кайфом, когда звонила моя сестра, то выдумал все это. Что я ослышался. Что цифра 8 легко могла быть концом чисел 28, 48, или 108, раз я был под наркотой. Что я всего лишь какой-то наркоман, который хочет приписать все это богатому придурку. Это потому что Юджин нашел ее в рекламе эскорта, потому что она торговала своим телом, что ее жизнь, в любом случае, ничего не значила. Просто потому... — Люк икнул и не закончил.

Но Веде ненужно было, чтобы он заканчивал.

— Зачем я попусту трачу свое время? Как будто вам не все равно, — Люк впился пальцами в дверную раму и, кажется, подавился своей слюной. Он согнулся, очень сильно кашляя, прежде чем, наконец, выпрямиться и лениво посмотреть на нее. — Вам наплевать на меня....

— Не думаю, что представляешь, насколько, — Веда нахмурилась.

Люк ударил ладонью по стене.

— Каждый ребенок, который исчезает в Тенистой Скале, пропадает с этого холма и только с этого холма. Поэтому чертов преступник никогда не заплатит за это. Потому что жизни детей с холма ничего не значит...

— Они имеют значение для меня.

Люк ткнул пальцем в нее.

— К черту вас. Вы — коп. Вы — лгунья. Наши жизни никогда не имели значения для вас. Мы для вас просто ничто, пока эти богатые животные продолжают подписывать чеки.

Чувствуя, что теряет его, Веда давила на него, насколько было возможно.

— Ты сказал, что она торговала своим телом, прежде чем исчезнуть. У нее был сутенер? Ты помнишь?

Он чуть не уснул, но резко проснулся, когда почти не упал, быстро моргая.

— Не тратьте свое время на Никки. Они и ее задницей завладели.

Никки. Веда сделала мысленную заметку.

— Ты заполнишь полицейский протокол? — не то, чтобы у нее был один с собой, чтобы дать ему, но где-то в глубине души она надеялась, что уговорит его пойти в полицию и сделать это самому.

— Чтобы вы смогли бросить его в большую кучу, как вы сделали это с делом Греты?

Веда настаивала.

— Возможно, ты просто расскажешь полиции, что знаешь. Что, если люди, которые похитили твою сестру, те же самые люди, кто похитили девушку, которая пропала вчера? Зена Джонс? Твоя информация может быть бесценной.

В первый раз, с тех пор, как она постучалась в его дверь, взгляд Люка смягчился. Он посмотрел на нее полуприкрытыми глазами.

— Вы не из полиции.

Веда необоснованно разозлилась.

— Эм, извини... — ее глаза расширились, когда она подняла значок, который был на ее шее. Она помахала им. — Конечно, я полицейский. У меня есть значок, вот он, — она подняла его выше, как будто он не видел его, постукивая ногтем по металлу. — Видишь? Полиция.

Он ухмыльнулся, его невнятный голос стал игривым.

— Вы не из полиции.

Веда нахмурилась. Была ли она настолько плохим актером? Она решила убраться отсюда, пока не стало еще хуже. Она, возможно, получила от него все, что могла, в любом случае, и ее обеденный перерыв почти закончился.

Она поблагодарила Люка за уделенное им время, и после того, как он закрыл дверь, взглянула направо.

Дети в купальниках в конце переулка использовали мешки для мусора и протекающий шланг в качестве самодельной водной горки.

На сердце у Веды стало теплее. Она помнила те дни. Нырять головой вперед по горке, сделанной из мусорных мешков компании «Glad». Она была слишком занята, чтобы беспокоиться о том, насколько бедна она была.

Она вспомнила дни, когда она была все еще способна чувствовать чистое, неподдельное счастье.

Благодаря Гейджу, она знала, что у нее все еще есть это счастье.

Оно было внутри.

И она знала, как только она заставит Юджина заплатить, то станет на еще один шаг ближе.

На один шаг ближе к чистому, неподдельному счастью.

***

Визит Веды к Люку сильно омрачил ее настроение после обеденного перерыва. Она ходила по больничным коридорам, словно в коме весь день.

К счастью, она все еще прокручивала в голове сладкую музыку криков и рыданий Юджина, помогая прорваться сквозь грозовые облака сияющему лучику света. Эта музыка помогла ей прожить до конца дня, до тех пор, пока улыбка на ее лице, наконец, не стала искренней.

Это был ее последний пациент в этот день, и она насвистывала, пока готовилась к работе. Она даже дошла до того, что совместила крики Юджина и рэп-песню, которую она сочинила в своей голове.

Устанавливая аппарат для анестезии и хирургические инструменты, она насвистывала с леденцом во рту, звук отражался от стен светлой операционной. Она не могла дождаться, когда закончит работу, чтобы отправиться домой и приготовиться к ее первому вечеру с Гейджем в городе.

В ее сердце разлилось тепло просто от того, что она мысленно произнесла его имя. И это заставило ее насвистывать еще громче.

Телефон, привинченный к стене операционной, зазвонил, напугав ее так сильно, что она чуть упала со своего стула на колесиках. Веда нахмурилась, посмотрев через всю комнату.

Она никогда не слышала телефонный звонок. В основном, он использовался для исходящих звонков.

Чувствуя, что входящий звонок очень срочный, Веда соскочила со стула и пересекла комнату, заметив, что за окнами комнаты становилось темно, прежде чем взять трубку.

— Седьмая операционная, это Веда.

— Да, Веда...

Веда узнала голос больничного фармацевта.

— Привет, Джейк, — почему вдруг Джейк позвонил сюда? — Что такое?

— Не могла бы ты спуститься вниз в аптеку на секунду?

Веда нахмурилась, когда услышала смятение в его голосе. Она и Джейк не были лучшими друзьями, но она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он такой тип человека, которого не так уж легко напугать.

— Эм... — она осмотрела операционную. — На самом деле, не могу. У меня запланирована операция через полчаса, и я еще не закончила подготовку.

— Я нашел другого ординатора, который подменит тебя до конца смены.

— Ты сделал что? — она съежилась. Часы, проведенные в операционной, были на вес золота в этой больнице. Для ординатора с кредитами в полмиллиона долларов, который выплатил столько же, сколько работник быстрого питания, эти часы были даже еще более драгоценными. Если бы для анестезиологов было законно убивать друг друга, чтобы получить больше опыта и часов, Веда не сомневалась, каждый из них делал бы это. — Джейк... ты не имел права делать этого.

— Веда... — тон Джейка оставался спокойным. — Я думаю, что тебе действительно нужно довериться мне в этом и спуститься в аптеку.

Но Веда не могла слышать сквозь гнев, который пульсировал в ее ушах.

— Верить тебе? — она почти засмеялась. — Я не спущусь, и тебе лучше найти того ординатора, которому ты отдал мою смену — без моего ведома — и сказать ему, что это была ошибка.

— Что, если я скажу тебе, что у меня есть доказательства того, что это ты была тем человеком, который был в квартире Юджина Мастерсона?

Веда ахнула. Ее сердце перестало биться, даже когда дрожь взорвалась в каждой частичке ее тела. Она чуть не уронила телефон, когда ее рука начала бесконтрольно дрожать. Этот трепет, казалось, разливался по всему телу, пока каждая часть ее тела не дрожала, включая ее приоткрытые руки. Ее глаза расширились и бегали по комнате, когда она придумывала ответ.

— Теперь ты мне веришь? — спросил Джейк.

Веда проглотила большой комок, появившийся в ее горле, и казалось, он становиться все больше каждую секунду.

— Дай мне пять минут, — прохрипела Веда, прежде чем бросить трубку.

Некоторое время она просто смотрела на телефон, ее больше не беспокоил отколотый на большом пальце лак с животным принтом.

Она хотела пойти к двери, но ее конечности не слушались. Поэтому она просто пялилась на телефон, как будто там были все ответы, пока игнорировала голос, который кричал в ее голове.

Возможно, ей действительно стоит...

Действительно стоит остановиться.

Если Джейк уже не сделал это за нее.

Глава 10

Веда спешила по больничным коридорам, одну руку прижав к стене, а другую руку положа на сердце. Ее поразило, как сильно стучало ее сердце. Когда она мчалась к аптеке, дикие мысли проносились в ее голове, дрожащие пальцы она крепко прижимала к груди, как будто стараясь удержать свое стучащее сердце внутри, и обдумывала свое будущее.

Она подошла к широкому окну аптеки и встретилась взглядом с Джейком через толстое стекло.

Джейк стряхнул свои лохматые светлые волосы с голубых глаз и приподнял брови, глядя на Веду. Обвинение читалось на его лице, и ее это чуть не убило ее. Он кивнул головой, указывая на дверь аптеки, и Веда кинулась к ней.

Она вошла и закрыла за собой дверь. Итак, осталась только она, Джейк, полки с лекарствами, которые окружали его, и ее тяжелое дыхание в напряженной тишине. Она облокотилась на дверь.

Джейк поднял лист бумаги, который он держал в руке.

— Детектив Хилл запросил у меня подробный список всех сотрудников этой больницы, кто пользовался тиопенталом натрия за последние два месяца. Я был уверен, что это пустая трата времени, но так как этот мужчина чертовски сексуальный, я решил уступить ему. Даже если единственная причина этому — увидеть его снова завтра утром.

Веда вцепилась пальцами в деревянную дверь. С каждой секундной ее глаза становились все шире, дрожь в каждой частичке ее тела становилась сильнее. Миллион слов пролетело в ее голове, но она не смогла заставить себя говорить.

Джейк потряс бумагами.

— Скажи мне, что я не прав, Веда, — он закрыл свои глаза. — Пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь.

Сердце Веды стучало так сильно, что, казалось, сейчас сломает ее грудную клетку. Она видела свет в конце тоннеля. Свет, который, она была уверена в этом, навсегда погас.

Он не был уверен.

Не был уверен, что это она.

Это не должно было закончиться вот так, и она должна тщательно все скрыть. Следующие слова, которые сорвутся с ее губ, должны быть решающими. Она облизнула губы прежде, чем открыть рот, чтобы заговорить. Затем снова закрыла его.

Иногда тишина была лучшим ответом. Иногда это был единственный ответ.

И именно в эту секунду, Веда поняла, что это был единственный ответ.

Как она и подозревала, Джейк заполнил тишину.

— Веда... — его голос дрогнул. — Пожалуйста, скажи мне, что это совпадение... — он изобразил пальцами «кавычки», сжимая бумагу дрожащими пальцами. — «Случайно» уронила, и «случайно» разбила шприц, заполненный тиопентолом натрия, в ночь, когда Тодда Локвуда кастрировали.

Он остановился, чтобы дать ей шанс ответить.

Каждой частичкой своего тела Веда жаждала опровергнуть его слова. Ее губы дрожали. Но она сжала их вместе, продолжая держать их сомкнутыми.

— Пожалуйста, скажи мне, что это просто совпадение, Веда, — продолжал Джейк. — Что ты «случайно» уронила и разбила еще один полный шприц тиопентала натрия в ночь, когда Юджина Мастерсона атаковали.

Ее грудь начала быстро подниматься и опускаться. Она попыталась отстраниться от двери, но каждая ее напряженная мышца тела словно была приклеена к ней.

— Я собирался подождать, пока не соберу весь список, но если ты не скажешь что-нибудь сейчас.. — Джейк подождал ответа и когда не получил его, то направился к двери и взял Веду за руку, проталкивая ее дальше в комнату. — Если ты не скажешь что-нибудь, то, черт побери, сейчас я...

Веда выдернула свою руку, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза, когда она прошла на середину комнаты. Она сжала свои липкие от пота руки в кулаки и посмотрела ему в глаза. Ее молчание уже не было сознательным выбором, а было результатом чистого ужаса, заполнившим ее сердце.

Джейк боком направился к двери, бросая осторожные взгляды на Веду через плечо. Он положил руку на ручку двери.

— Назови мне вескую причину, почему я не должен прямо сейчас с этим списком отправиться в полицию Тенистой Скалы.

— Джейк... — прохрипела Веда, даже не осознавая, что слезы появились в ее глазах и катились по ее щекам. Она склонилась и сложила руки, словно в молитве. — Пожалуйста...

— Святое дерьмо, — прошептал он, видимо, воспринимая ее отчаянное выражение лица, как подтверждение. — Это была ты. Это, на самом деле, была ты.

Веда умоляюще посмотрела на него и тряхнула головой, открывая рот, чтобы все отрицать.

Но он ухитрился сказать, прежде чем она смогла это сделать.

— Я звоню Линкольну Хиллу, сейчас же.

Веда рухнула на колени, руки ее все еще были сложены вместе.

— Джейк, пожалуйста, не надо. Ты не понимаешь.

Джейк застыл, глядя на полуоткрытую дверь. Он уронил голову и сделал несколько осторожных вдохов, прежде чем взглянуть на нее через плечо.

Решимость в его глазах сказала Веде, что у нее не было выбора.

— Они изнасиловали меня, — выдохнула она, ее голос сильно дрожал. Слезы закапали с ее влажных ресниц и начали падать на блестящий пол. Она вонзила ногти в линолеум и сжала зубы, когда произнесла это снова, едва слыша слова, которые срывались с ее губ. — Они изнасиловали меня.

Джейк взглянул на нее через плечо, брови были сильно нахмурены. Небольшая щель приоткрытой двери аптеки позволило струям воздуха проникнуть из коридора, от чего его халат колыхался, а волосы снова упали на глаза.

Веда шмыгнула носом, ногтями она так сильно царапала пол, что думала, что один из них сломается. Ее приоткрытые губы дрожали, и из них вырвался тихий всхлип.

Джейк оглянулся на открытую дверь.

Посмотрел вниз на список.

Посмотрел через плечо на Веду.

Сжал губы.

И закрыл дверь.

***

Гейдж посмотрел на два бокала шампанского перед ним, опустив подбородок к груди. Янтарная жидкость, которая была в бокалах, мерцала под хрустальной люстрой. Белая скатерть светилась там, где лежали его локти. Этикет, будь он проклят. Он перебирал пальцами, словно они зудели, чтобы встать и смести все с этого стола, бокалы, корзинку с хлебом, все приборы, позволяя им рассыпаться по полу, чтобы они напоминали ему о боли в его сердце.

Его карие глаза метнулись к входной двери ресторана. Хостес отвела взгляд, чтобы он не заметил, что она на него смотрит. Слишком поздно. Каждый сотрудник ресторана отводил взгляд, когда Гейдж осматривал ресторан, некоторые взгляды были менее заметны, чем другие. Он почти мог слышать, как они шептались, жалея его. Это было видно по их суженным глазам. Он был уверен, что поймал передачу денег между двумя официантами, прячущихся в углу и у него не было сомнений, что он станет чьей-то «призовой лошадью» сегодняшним вечером.

Пари?

Как долго он будет тут сидеть? Как долго такой дурак, как он, будет сидеть напротив пустого места в самом романтичном ресторане в городе. Прошло больше часа. Гейдж задался вопросом, сколько сотрудников уже проиграли пари, желая, чтобы они увидели всю степень его отчаяния.

Биение его сердца участилось, вихрь в желудке заставил его почувствовать, словно все органы в его теле дали сбой. Жар разлился в его груди, и он почувствовал, как его щеки и уши покраснели. Его бросило в жар под пиджаком, который внезапно стал ощущаться слишком тяжелым.

Нахмурившись, он наклонился вперед, хватая бокал шампанского. Он выпил его одним глотком. Он даже не позволил пузырькам пощекотать себе горло и схватил другой полный стакан.

Но он не выпил шампанского из этого бокала.

Вместо этого он окунул пальцы в него. Сверкающая жидкость запузырилась по краям бокала, впуская его крупные пальцы, проливаясь на скатерть.

Он не был слепым и видел, как любопытные взгляды официантов сменились на восторженные, когда он дотянулся пальцами до дна бокала, что жидкость все больше и больше выливалась и стекала по рукаву его смокинга. Они все ждали его срыва, и теперь у них были места в первом ряду.

Гейдж дал им то, ради чего они собрались, потому что, когда вынул пальцы из бокала, то они были влажные и липкие от алкогольного напитка, а платиновое кольцо оказалось между его пальцами.

Он почти мог слышать приглушенные вздохи и перешептывания. Он почувствовал момент, когда пассивная жалость к нему переросла в сильное смущение. Когда кольцо мерцало под сверкающей люстрой, Гейдж снова обвел взглядом ресторан.

Его взгляд остановился на хостес, которая прыгала вверх и вниз, празднуя победу.

Когда Гейдж посмотрел на нее, она перестала прыгать, убрав улыбку со своего лица, и повернулась к нему спиной, хлопнув ладонью по своим губам.

Но было слишком поздно.

Он уже увидел правду.

Очевидно, она выиграла пари.

Он не мог даже разозлиться на нее.

В конце концов, сегодня будет хотя бы один победитель.

***

Веда всхлипнула, медленно крутя бронзовую монету между пальцами.

— Это был мой восемнадцатый день рождения.

С того места, где он сидел на полу напротив ее, поджав ноги и положив на них локти, он кивнул ей. Между его бровей залегла морщина с того момента, как она сказала эти три слова, которые не говорила вслух в течение десяти лет.

— Они изнасиловали меня, — прошептала она. — И сказали, что я заслужила это, — она медленно улыбнулась и с приоткрытых губ сорвалась горькая усмешка. — Потому что я была девочкой с холма, которая осмелилась испортить их вечеринку. Потому что мое платье было слишком коротким. Они лишили меня девственности, сломали ключицу, повредили позвоночник…

Она закрыла глаза и вздохнула, затем открыла глаза, когда зарылась руками в свои волосы. Она запуталась пальцами в своих густых кудрях. Ей не нужно было даже зеркало, потому что она и так чувствовала подушечками пальцев гладкое пятно посередине ее головы. Она приподняла свои волосы и повернула голову к Джейку, заметив его хмурый взгляд в тот момент, когда он увидел залысину на ее голове.

— Они вырвали мне клок волос, который теперь никогда не отрастет... — ее голос дрогнул. — Когда я потеряла сознание, они отнесли меня на пляж и бросили в океан, лицом вниз. Оставили меня умирать. Линк, он... — первая искренняя улыбка появилась на лице. — Он был еще младшим офицером полиции тогда. Я не знаю, почему он был на пляже той ночью, но он увидел меня. Выловил меня. Сделал мне искусственное дыхание...

Она замерла, когда вспомнила о Линке. Много лет назад она стояла в его промокшей форме и выглядела так же потрясенно, как и чувствовала себя.

— Это сумасшествие. Парень, который спас меня тогда, теперь охотится за мной. Я даже не могу воспринимать его как своего врага. Даже если он наденет на меня наручники. Обвинит меня. Даже если засадит меня в клетку и выбросит ключ. Я никогда не смогу считать его врагом, — она опустила взгляд и переместилась в другую часть комнаты прежде, чем снова прошептала, — никогда.

Джейк потер пальцами глаза, как он делал много раз за те часы, что они просидели в этой тихой аптечной кладовке. Коллега Джейка появился, чтобы сменить его, как раз после того, как Веда призналась, давая Джейку достаточно времени поговорить с ней. Хотя его коллега заметил влажные черные следы от туши на щеках Веды, но он даже не моргнул глазом на ее срыв. Чрезвычайно сильный стресс был неизбежен в медицинской сфере, и больница Тенистой Скалы не была исключением. Драматизм среди персонала держался на очень высоком уровне, и слезы у сотрудников больницы были таким же обычным делом, как и дни кексов в педиатрическом отделении, поэтому коллега Джейка остался к ее слезам равнодушным, даже когда Джейк затащил Веду в кладовку, чтобы успокоить ее.

Джейк покачал головой.

— И ты помнишь всех, кроме одного? Ты ничего не помнишь о десятом парне?

Веда всхлипнула, обнимая себя руками и прижимая колени ближе к своей груди. Она позволила себе пробежаться взглядом по полкам кладовки, на которых стояли бутылки с лекарствами, прежде чем посмотреть на Джейка. Когда их глаза встретились, она обняла себя крепче.

Она съежилась.

— На нем были белые кроссовки.

Джейк кивнул.

— У них был очень странный дизайн. Почти как… — она подняла взгляд, чтобы вспомнить. — Похоже на паззл или что-то вроде того. Это все, что я помню. Я потратила много лет, чтобы выяснить, что это была за марка обуви, но... — она разочарованно пожала плечами.

— Ты сегодня смотрела Юджину Мастерсону прямо в глаза. Как он мог не узнать тебя?

Она усмехнулась.

— Думаю, что выгляжу совсем по-другому, когда не кричу о пощаде, наклонившись над балконными перилами и с заведенными за спину руками, — ее голос стал сухим. — Плюс, сейчас я укладываю свои волосы по-другому.

Джейк мягко улыбнулся.

Веда обуздала свои чувства.

— Я на самом деле выгляжу по-другому. На вечеринке мои волосы были прямыми. Также исчез ярко-красный цвет, — она потянула за свои естественные кудри, которые доходили до ключицы. — Единственное, что полностью меняет меня, — это волосы. Также я нанесла слишком много косметики тогда. До сих пор меня тошнит от того, что я на самом деле хотела выглядеть мило для этих мудаков.

Джейк поднес свои кулаки к губам, и они приглушили проклятия, произнесенные шепотом, один за другим.

— После той ночи... я сломалась. Мои оценки в школе стали хуже. Я стала ругаться со своими родителями. Бунтовала. Был только вопрос времени, прежде чем я взорвусь. Они предвидели это... поэтому отправили меня жить к бабушке в Колорадо. Сначала я ненавидела их за это, но они сделали все правильно, — Веда подняла глаза на потолок. — Клянусь Богом, эта женщина спасла мою жизнь. Она — все для меня.

Джейк опустил руки.

— И ты вернулась, чтобы всем им отомстить?

Веда хотела кивнуть в знак согласия, сказать «да», но сложность всей этой ситуации остановила ее, и слова застряли в горле. Наступила долгая тишина, и как только она нашла в себе силы говорить, она услышала, что слова смешиваются с рыданиями.

— Я не буду винить тебя, если ты сдашь меня полиции... — она вытерла слезы с лица. — Возможно, Люк Грир был прав ранее. Возможно, это меня нужно ненавидеть. Возможно, я настоящий злодей в этой ситуации.

Джейк нахмурился. Он облизнул губы и открыл рот, чтобы заговорить, но, кажется, теперь он не мог произнести ни слова.

Он посмотрел вниз на лист, который он составил для Линкольна Хилла. Список, который лежал на полу рядом с ним с тех пор, как он затащил Веду в эту кладовку.

Он поднял его в воздух, держа листок между ними, и затем порвал на две половинки.

Челюсть Веды отвисла. Ее глаза расширились.

— Что? — прошептала она, но она даже не могла произнести ни звука.

Чтобы, не говоря ни слова, донести свою точку зрения, Джейк еще раз порвал список. И еще раз.

Веда покачала головой.

— Я не могу позволить тебе... — она не могла вмешивать невинного человека в это безумие, вышедшее из-под контроля. Она не могла позволить Джейку сделать то, что он собирался сделать. — Это моя война, Джейк. Не твоя.

Джейк выкинул бумагу, теперь разорванную в клочья, в мусорное ведро, которое стояло в углу, прежде чем посмотреть в глаза Веде.

Он помедлил, облизывая губы.

— Ты работаешь здесь недолго, поэтому, возможно, не знаешь обо мне кое-чего... — он сглотнул и немного помолчал. — Но это не единственная моя работа. Работа в аптеке — это то, что я делаю, чтобы заработать деньги, но мое сердце... моя страсть... это Terrance Gloss Foundation.

Веда кивнула, вытирая слезы со своих щек, когда они продолжили литься.

— Это некоммерческая организация для пропавших людей и детей, подвергшимся насилию, — Джейк сжал вместе большой палец и указательный. — Я обнаружил этот фонд, когда пропал мой брат, семь лет назад... — Джейк помолчал. — Его так и не нашли.

Веда скривила губы.

— Джейк, мне жаль.

— Все в порядке... — Джейк кивнул. — Я не поэтому тебе это рассказываю. Я рассказываю тебе... потому что в ночь, когда он потерялся, был с кучей богатеньких детей из школы. Он на самом деле был умным ребенком, Веда, безумно умным. После средней школы, он получил стипендию в Blackwater Prep. Они дают только три таких в год. Только самым умным детям с холма. Это было и благословение, и проклятие. Он был окружен людьми, которые никогда не понимали его и никогда не принимали его. Но он так сильно был погружен во все это, так отчаянно хотел этого. Отчаянно хотел быть в их круге. Он не слушал родителей и меня, когда мы предупреждали его, что они никогда не примут мальчика с холма. Что, в лучшем случае, они будут использовать его любым способом, прежде чем избавиться от него. Выбрасывая его, как мусор. Мы не знали, что наши предостережения окажутся верными. Насколько правдивыми они станут.

Веда нахмурилась, кивая.

— Мы так и не нашли его... — голос Джейка дрогнул. — Но я не сомневаюсь... черт возьми, Веда... что они сделали что-то с ним. Что он где-то там, живой... И не только он, а каждый ребенок, который пропал с холма. Большинство из них несовершеннолетние, девочки, сироты... чем они беспомощнее, тем больше их становится. Дети с холма пропадают каждый день — каждый день, и с этим ничего не делают. Никто не говорит об этом. Всем все равно. Но тут Юджин Мастерсон получает царапину на яйцах, и это сразу же появляется в заголовках всех новостей.

Слезы Веды высохли. Она почувствовала, что улыбается.

— Помнишь этого парня, который обвинял Юджина в его палате? Называя его преступником? Я верю всему, что он сказал. Знаю, что тебя беспокоит, что это относилось и к тому, что ты сделала, но мы оба знаем, что он не имел в виду тебя, Веда. Юджин настоящий преступник. Он не использовал это слово случайно, и я верю ему.

Веда быстро кивнула.

— Я тоже верю.

Джейк покачал головой.

— Большинство людей воспользовались бы тем, что ты сейчас сказала, и пошли бы прямиком в полицию. Прямиком к Линку и его отличной заднице.

Веда ничего не могла с собой поделать и рассмеялась.

Джейк втянул воздух через нос, в глазах была решимость.

— Могут пойти к любому, кто будет слушать. Они бы услышали твою историю и предположили бы, что ты такой же монстр, как и те... — и указал в сторону двери. — Как те чертовы люди, — он помолчал, тыкая пальцем себе в грудь. — Но я вырос на холме, рядом с тобой. Как и мои родители. Как и брат. И я обещаю тебе, Веда, сегодня, прямо сейчас... что я заберу твой секрет с собой в могилу. Я буду защищать его. Защищать тебя. Я не смог защитить его... — его губы задрожали, когда он, казалось, вспомнил о своем брате. — Но тебя я буду защищать.

Веда перевела дыхание.

— Джейк, я не могу позволить тебе...

Он продолжал, словно не слышал ее.

— Пока ты мне не пообещаешь одну вещь.

Веда застыла, ее влажные глаза стали шире.

Джейк наклонился, обнажив зубы, он нахмурил лицо, и оно на мгновение потемнело, когда он выплюнул:

— Уничтожь их всех к чертовой матери.

Глава 11

— Черт, черт, черт, черт, черт, черт и еще раз черт.

Тирада Веды придала ей трезвость ума, когда она мчалась по мокрому тротуару позже тем же вечером, видя светящуюся вдалеке вывеску ресторана. Пока капал дождь, просачиваясь сквозь ее кудри и достигая кожи головы, она могла только молиться, что они позволят ей войти в ресторан в таком виде — оная все еще была одета в бледно-голубую медицинскую форму. Спеша побыстрее добраться до вывески ресторана, она наступила в глубокую лужу на тротуаре. Вода, в которой наверняка была чья-то чужая слюна, птичий помет и, возможно, даже немного чьей-то мочи, просочилась в ее ботинки и промочила носки. Обычно ощущение мокрых носков, которые хлюпали в таких же промокших кроссовках, было бы достаточно, чтобы с Ведой случился небольшой приступ паники.

Но не сегодня.

Сегодня у нее есть дело поважнее.

Сегодня Джек поймал ее с поличным, и она потратила часы, чтобы рассказать ему всю историю. Сегодня она так глубоко погрузилась в прошлое, что забыла о своем настоящем. Она забыла проверить свой телефон, на котором она всегда отключала звук, пока была на работе.

Сегодня она снова вспомнила про десять мужчин, которые так жестоко обошлись с ней, а сегодня снова доказали, что то, что произошло на той вечеринке, было только началом. Что они никогда не перестанут портить ей жизнь, пока влияют на ее разум и сердце.

Сегодня, когда она разблокировала свой телефон, то увидела двадцать пропущенных звонков от Гейджа. Двадцать пропущенных звонков и двадцать голосовых сообщений. Гнев в его голосе становился все больше с каждым последующим сообщением, которое он оставил.

Попрощавшись с Джейком, Веда выбежала из больницы так быстро, как могла, проклиная себя за то, что забыла о своем свидании. После месяца затишья из-за скандала по поводу его разрыва со Скралетт, Веда знала, насколько важна была эта ночь для Гейджа. Его шанс доказать миру, что ему все равно, что все они думают о нем. Что он был готов рискнуть собой и своей репутацией ради Веды, потому что она того стоила. Это был его шанс показать миру, почему отмена его свадьбы всего за несколько недель до церемонии была не просто единственным решением, а единственно правильным решением.

— Черт, черт, дерьмо.

Веда заставила себя перестать думать об этом, потому что она была в двух секундах от того, чтобы опустошить свой желудок.

Все еще наступая в лужи и разбрызгивая их, она поблагодарила Бога, когда добралась до дверей ресторана, открыв их и поспешив к хостес.

Стройная хостес попятилась, когда Веда остановилась у ее стойки, как будто женщина перед ней, похожая на мокрую крысу, могла быть заразной.

— Эм… добро пожаловать в DiMaggio’s? — сказала она, что было похоже больше на вопрос, а не на приглашение, она пробежалась голубыми глазами по телу Веды, приподняв бровь.

Веда схватилась руками за стойку хостес по обеим сторонам, ее дыхание было частным.

— Блэкуотер… — наконец-то прохрипела она. — Столик на двоих?

Понимание промелькнуло на лице хостес, и она высоко подняла подбородок, на лице появилось болезненное выражение.

— О… — начала она. — Вы ― Веда.

Глаза Веды расширились, и она была благодарна, что хостес знала ее имя и, скорее всего, не вышвырнет ее отсюда.

— Да! Веда Вандайк.

— Да… — продолжала хостес.

Веда заметила, как сотрудники выглядывали из-за углов и косились на стойку, где стояла хостес. Некоторые из них даже набрались смелости и медленно подходили ближе, глядя на Веду с неприкрытым осуждением, которое читалось в их взгляде.

— Да… — хостес снова продолжила, щурясь. — Он ушел.

Улыбка Веды исчезла.

— Нет.

Хостес кивнула.

— Около двадцати минут назад. Он прождал где-то два часа, — выражение боли на ее лице стало еще сильнее, будто кто-то спрятался за стойкой и вонзал ей иглы в пальцы ног.

Веда почувствовала, как в ней начало расти отчаяние.

— Черт. Дерьмо. Черт.

Хостес втянула воздух, стиснув зубы, и прищурив глаза.

— Да… — ее глаза снова засияли, и она стрельнула взглядом в Веду. — Но благодаря вам я выиграла двести долларов!

Веда безучастно смотрела на нее, задаваясь вопросом, действительно ли эта маленькая дурочка ожидала, что ей от этого станет лучше.

Парень с белым фартуком вокруг талии и подносом на руке подошел и облокотился на стойку. Он пристально посмотрел на Веду.

— Как вы могли не прийти на встречу с таким красавчиком? — обвинил он. — Позор вам.

Без единого слова, только раздраженно вздохнув из-за ее бушующего желудка, Веда развернулась на каблуках и выбежала из ресторана.

Она даже не могла разозлиться на этого надоедливого официанта.

Он был абсолютно прав.

Позор ей.

***

Ее кроссовки все еще хлюпали и вода булькала внутри, мокрые носки практически доводили ее до нервного срыва, но это не остановило Веду от того, чтобы пробежать по деревянному полу своей квартиры и броситься к дверному проему ее спальни.

У нее открылся рот при виде Гейджа. Он стоял лицом к ее кровати, а к ней спиной, одетый в темно-серые тренировочные брюки и облегающую черную толстовку. Капюшон был низко надвинут на глаза. Если даже он и знал, что она наблюдала за ним с порога, то не показал этого. Опустив глаза, он перемещался от кровати к комоду, держа каждый раз новую горстку одежды в руке, и запихивая ее в черную спортивную сумку, которая стояла посреди кровати.

Единственное, что остановило Веду от падения на пол, это быстрые удары ее сердца. Она знала, что как только она успокоится, в ее теле останется столько адреналина, что она не будет спать всю ночь, словно только что прикончила тройной латте.

— Гейдж, — пробежав через комнату, она обняла его сзади. Каждая твердая мышца в его теле напряглась сильнее. Он перестал собирать вещи, но не обратил на нее внимания. Ни посмотрел, ничего не сказал, даже не прикоснулся к ее рукам, которые она обвила вокруг его талии. Его руки оставались неподвижными по бокам.

У нее было ощущение, словно ее кожу сдирают с костей, и мощных страх, который пронзил ее, казалось, был такой сильный, что мог вызывать внутреннее кровотечение. Такое очень медленное кровотечение, словно оно возникло ниоткуда и приближало ее к смерти, прежде чем она могла узнать, что с ней что-то не так.

Казалось, что тьма пронизывала каждый дюйм ее тела, пока она стояла здесь, обнимая его, а он не обнимал ее в ответ. Одного прикосновения, одного тихого слова, одного взгляда будет достаточно. Даже если это прикосновение означало, что он уберет ее руки от себя. Даже, если этот взгляд прожигал бы ее. Даже, если этот шепот был бы наполнен ядовитыми словами. Любой реакции, хорошей или плохой, было бы достаточно, чтобы успокоить тьму, которая просачивалась все глубже в нее. Хотя бы на мгновение. Достаточно долго, чтобы попросить у него прощения, по крайней мере.

Теплыми руками он накрыл ее руки, которые были плотно сомкнуты на его животе, вызывая у нее вздох. Она даже не понимала, что задержала дыхание.

— Отпусти, Веда.

Даже если это были последние слова, которые она хотела услышать от него, то она была рада просто слышать глубокий тембр его голоса, и этого было достаточно, чтобы наполнить ее тело светом. Достаточно, чтобы тьма внутри знала, что сдастся без боя.

Она крепче сжала пальцы, зная что, если бы он захотел убрать их, то мог сделать это очень легко.

— Гейдж, мне очень, очень жаль.

Тишина.

Он понизил голос.

— Отпусти.

Веда сделала глубокий вздох и закрыла глаза. Она уткнулась носом в его толстовку и глубоко вдохнула, позволяя его запаху наполнить ее тело. Еще один луч света прошел сквозь нее. Этого было достаточно, чтобы она могла отпустить его.

Как только она отпустила его, он вернулся к комоду.

Веда наблюдала за ним.

— Что ты делаешь?

Гейдж продолжал смотреть вниз. Он облизнул верхние зубы, и его верхняя губа приподнялась, когда он вернулся к своей сумке.

— Сегодня я переночую дома.

Веда снова задержала дыхание, понимая, что этого было недостаточно. Крошечные проблески света, которые он оживил с помощью своего голоса и легких касаний, очень быстро проигрывали войну с тьмой внутри нее. Она прикусила губу, когда тошнота в желудке, казалось, поднялась к самому горлу, посылая волны дрожи.

Он вернулся к комоду.

Ее пальцы дернулись, когда захотела прикоснуться к нему, ее глаза бегали, когда она судорожно придумывала правильные слова. Она схватилась руками за голову, когда поняла, что таких слов не существует.

Поэтому она сказала то, что первое пришло на ум, ее руки бессильно упали вдоль тела, пока он ворошил одежду в комоде.

— Детка, у меня был адский день сегодня.

— У тебя тоже, да? — он даже не повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Веда почувствовала, что начинает паниковать, потому что он никогда с ней так не разговаривал.

— Я была завалена работой… — она была ошеломлена, когда часть ее хотела сказать ему правду. Ей еще никогда не было так тяжело придумывать ложь. — И у моей последней пациентки… были осложнения. Она не проснулась.

Гейдж перестал рыться в ящике комода. Вещи, которые он держал в руке, упали вниз. Он поднял голову.

Тишина.

Он развернулся.

Веда сделала небольшой шаг назад, она крепко сжала кулаки, когда ее пальцы начали дрожать.

Первый взгляд, который он подарил ей за всю ночь, был наполнен неверием.

— На самом деле? — он указал двумя пальцами на окно. — Потому что я звонил в больницу, Веда, пять раз, и они сказали мне, что ты последнего пациента ты передала Аните, за три часа до нашего свидания…

Веда что-то начала бормотать, позволяя себе закрыть глаза. Поймана на лжи. С поличным. Не было никакого спасения. Не в чем было обвинить в ответ. Она не могла сказать ему, что пропустила их свидание, потому что пережила худшую ночь в своей жизни еще раз с Джейком в кладовой аптеки. Что она пропустила их свидание, потому что ее профессиональное будущее висело на волоске. Что ее свобода висела на волоске.

— Детка… — когда она открыла глаза и увидела ярость в его глазах, то ее голос начал дрожать. — Я попросила Аниту прикрыть меня, чтобы у меня было больше времени подготовиться к свиданию, но потом…

— Хватит, — его голос стал громче, зазвучал пронзительно и твердо, отражаясь от стен и заставляя ее снова задрожать. Казалось, ее испуганный вид расстроил его еще больше. — Хватит мне врать.

Веда сомкнула губы и так крепко сжимала кулаки, что почувствовала — еще несколько секунд, и она сломает себе руку.

Его грудь поднималась и опускалась все быстрее с каждой минутой молчания.

— Ты была с Линкольном Хиллом?

Шок пронзил Веду, как электрический заряд. Она почувствовала, как это исказило ее лицо.

— Нет, Господи, Гейдж, я говорила тебе тысячу раз. Между мной и Линком ничего нет. Этот человек буквально едва терпит меня.

— Это бы как-нибудь успокоило меня, если бы сегодня был бы первый раз, когда я увидел, как он что-то разнюхивает здесь. Но это не так. Это происходит постоянно, Веда.

— Гейдж…

— И я знаю… — он провел рукой по своему лицу. — Я знаю, как важно для тебя самостоятельно управлять собственной жизнью. Поэтому я всегда держал язык за зубами. Я больше не могу. Ты даешь что-то, что… — он обнажил зубы. — Ты отдаешь ему ту часть себя, которую не можешь дать мне. Я не знаю, почему ты не можешь. Но ты не можешь. И не будешь этого делать.

Веда начала что-то нежно шептать, сокращая расстояние между ними, пока дотягивалась до узелка на поясе его спортивных штанов. Она его развязала. Потом подняла глаза и искала ими его глаза, медленно опускаясь на колени.

Гейдж схватил ее за запястья, останавливая.

Веда выпрямилась, разглядывая его.

— Так уж вышло, что… — он сжал челюсть, — минет — это не автоматическое решение всех наших проблем.

Зубы Веды начали стучать. Она открыла рот, чтобы заговорить, но у нее не получилось, потому что она не могла сказать ему правду. Она не могла сказать ему, что она бы сейчас не была бы жива, чтобы спорить с ним сегодня, если бы не Линк. Это из-за Линка она сейчас дышала, могла ходить и могла отомстить, что сделало бы ее женщиной, которая заслуживает такого мужчину, как Гейдж.

Тем не менее, чем дольше она наблюдала за ним, тем все больше задавалась вопросом, сможет ли она стать когда-нибудь такой женщиной. Даже после того, как она отомстит всем десятерым насильникам, будет ли она когда-нибудь достойна Гейджа?

Он дал ей еще немного времени, чтобы опровергнуть его слова, и когда она даже не попыталась, повернулся к комоду, схватив больше одежды.

Глаза Веды становились все шире с каждым новым движением, которое он совершал туда и обратно к своей спортивной сумке, и только когда ее глаза стали влажными, она прохрипела:

— Мы расстаемся?

Гейдж бросил оставшуюся одежду в сумку и застегнул молнию. Этот звук прозвучал очень громко в такой напряженной обстановке между ними. Он стоял, выпрямившись, и смотрел на нее, пока закидывал сумку на плечо. Он выпятил подбородок, заставляя капюшон толстовки на голове упасть, открывая его лицо.

Веда задержала дыхание, увидев то, что скрывала тень капюшона. Его щеки были практически бесцветными. Губы пересохли и потрескались. Его глаза были налиты кровью.

Он, казалось, понял, что без капюшона она теперь могла ясно видеть, что сделала с ним, потому что он отвернулся, пробегаясь рукой по своему щетинистому подбородку.

— Мне нужно немного времени.

Веда покачала головой.

— Но мы не расстаемся?

Он покосился на нее.

В этот раз Веда стала говорить громче, осторожно шагнув вперед.

— Гейдж, я совершила ошибку.

Она прижал свою ладонь к сердцу. Рука бесконтрольно дрожала.

— Никак не связывайся со мной. Я серьезно.

Веда открыла рот, чтобы напомнить ему, что она предупреждала его. Она предупреждала его о том, насколько она сломлена. Что она все еще в процессе восстановления. Что-то остановило ее до того, как она успела что-то сказать.

— Я не понимаю, почему, — его голос дрогнул, губы скривились. Ему удалось восстановить контроль, прежде чем эмоции отразились на его лице. — Но это разбивает мне сердце.

Веда попыталась дотянуться до него, но он отступил.

Он удерживал руку между ними.

— Меня не будет несколько ночей. Возможно, для тебя это будет лучше. После этого мы сможем поговорить о…

Веда боялась, что же будет в конце предложения, поэтому, когда он отвернулся, не закончив его, она резко выдохнула.

Каждая косточка в ее теле призывала бежать за ним, но ее разум, казалось, понимал, что это ошибка. Она никогда не видела Гейджа таким злым, таким отстраненным, и если то, что она почувствовала, верно, то это она заставила его испытывать такие чувства за такое короткое время, что они были вместе, и еще она знала, что лучше дать ему время.

Потому что это ощущение довольно дерьмовое.

Входная дверь захлопнулась так сильно, что завибрировали стены и звук достиг даже стен спальни.

Веда продолжала стоять посреди комнаты, слыша свое тяжелое дыхание, она вонзила ногти в ладони, пока смотрела куда-то в пространство.

Битва окончена, нависла тьма. На этот раз, тьма поглотила ее не только с головы до ног, но и всю ее спальню. Она двигалась, порхая по комнате, как черный дым, прежде чем пробраться через порог ее спальни, чтобы заполнить и ее гостиную тоже.

Она вернулась в Тенистую Скалу только для того, чтобы уничтожить десять монстров, которые разрушили ее жизнь. Три месяца назад она была уверена, что спланировала свою месть так идеально, что не было даже места для ошибок.

Но она не подумала о конечном результате, о нежелательных последствиях, об ударной волне, которая всегда следовала за ядерным взрывом, распространяясь далеко и на большую территорию, отравляя людей, которые даже не имели к этому отношения. Людей, которые даже вообще ничего об этом не знали.

Может быть, ей было суждено заразить всех и вся, кто посмел подойти слишком близко, заглатывая их в темноту, которая, как она была уверена, была заперта в ее бешено бьющемся сердце.

— Черт. Черт, — она вздохнула. — Дерьмо.

Глава 12

— Эй, Линк! — окрикнул утром Линка судмедэксперт Мартин Чжан. Его глаза светились он радости.

— Как идут дела? Или не идут? — он скосил глаза на Линка. — Яйца еще в безопасности?

Линк прошел в лабораторию.

— Черт. Пока что. Пока мы не выясним мотивы этого парня, никто не в безопасности.

Мартин выпучил глаза и обеими руками прикрыл промежность на своих белых лабораторных штанах, хихикая от радости, что его шутка вызвала редкую для Линка улыбку.

Линк обошел множество сверкающих стерильных столов в лаборатории, стараясь побороть свое желание прикоснуться ко всему, мимо чего проходил, зная, что каждый предмет за этими дверями хрупкий, как китайский фарфор.

— Есть зацепки? — спросил Мартин, выпрямляясь.

— Все еще топчемся на месте. Надеюсь найти что-нибудь здесь.

Он подошел к столу Мартина, разглядывая различные улики. Вздыхая, Линк распустил свой хвостик и позволил волосам рассыпаться, затем откинул голову назад и снова собрал их.

— Да ладно, чувак. Ты же знаешь, как я ненавижу это. Раскидываешь свою «собачью» шерсть по всей моей лаборатории. Мне пришлось купить новую метлу, потому что предыдущая испортилась из-за твоих волос.

Линк боролся с улыбкой, опираясь на стол, опустив глаза

Мартин вздохнул.

— Кого я пытаюсь обмануть? Я просто завидую. С таким же «пучком» на голове, из-за которого каждая женщина на острове кидается на тебя, я буду выглядеть, как гребаный шут.

— Да, так и будет. И да... — он поднял свои улыбающиеся глаза на Мартина. — Ты шут.

— Эй, ты не рассказывал мне, как прошла твоя встреча анонимных алкоголиков вчера? Ты выглядишь несчастным, поэтому я предполагаю, что не очень. Но, с другой стороны, ты всегда выглядишь несчастным, поэтому....

Линк фыркнул.

— Горжусь тобой, мужик.

— Не слишком-то гордись, — Линк оттолкнулся от стола и скрестил руки. — Я должен был уйти раньше, так как, очевидно, «Мясник» Тенистой Скалы не планирует останавливаться.

— Я думал, мы не даем им прозвища, пока не увидим какую-то закономерность в преступлениях? Этот парень напал только дважды.

— Ничего не мог с собой поделать.

— «Мясник» Тенистой Скалы... — повторил Мартин, обдумал это и затем скривил губы. — Не, слишком банально. Как насчет «Потрошитель» Тенистой Скалы? Кастратор? Мясоруб... О, «Стерилизатор» Тенистой скалы!

— А что потрошитель, кастратор и мясоруб не банальны?

— Ты должен признать, что Стерилизатор подходит лучше всех.

Линк сделал невозмутимое лицо.

— Хорошо, подходит.

Мартин глумился над тем, как Линк отказывался признавать его блестящий ум.

Линк кивнул в сторону разбросанных по столу улик.

— Что у нас есть?

Мартин опустил глаза на сверкающий стол.

— Не так уж много, чувак. Даже застигнутый врасплох, этот парень аккуратен. Очень хорошо убирает за собой следы. Он не оставил улик, когда напал на Тодда Локвуда, и то немалое, что он оставил сейчас, чистое, как стеклышко. Его практически невозможно выследить. Никаких отпечатков пальцев на шприце, который он выронил. Никаких следов от обуви. Ничего.

Вполуха слушая Мартина, Линк потянулся к пластиковому пакету, на который хмурился более минуты.

Мартин ударил его по руке, в результате чего Линк выронил пакет из рук.

— Перчатки, — выплюнул Мартин.

Проворчав ругательства, Линк выхватил пару латексных перчаток из коробки, примостившейся на краю стола. Надев перчатки, он поднял пластиковый пакетик, который привлек его внимание.

Больше минуты он присматривался к пакету, поворачивая его под разными углами. Издав разочарованный звук, он наклонился и включил самую яркую лампу, которая была, положив локти на стол. Он поднес пакетик к желтому свету лампы, чтобы получше разглядеть его.

— Что это такое, черт возьми? — выплюнул Линк, переворачивая то, что было похоже на кусочек пластика. — Кажется, что этот рисунок похож на пятна, как у коровы? — он приподнял бровь, пока смотрел вверх на Мартина.

— Осколок от лака для ногтей. — Мартин избавил его от этой мучительной неизвестности. — Мы также нашли оторванный кусок латекса, предположительно, от перчатки. Я не смог снять отпечаток, но скорее всего, перчатка порвалась из-за ногтя.

— Юджин сказал, что нападавший не мог быть выше ста шестидесяти сантиметров, и весит где то пятьдесят четыре килограмма. Кроме того, был лак для ногтей? — Линк указал на пакет, и его сердцебиение ускорилось. — Итак, это женщина.

— Или очень маленький, очень эпатажный мужчина. Подружка Юджина уже подтвердила, что лак не ее, поэтому если мы ищем женщину, то это сужает наши поиски до примерно… э... пяти тысяч человек. И это еще не включая эпатажных парней.

Линк прищурился.

— Кто в здравом уме будет красить ногти таким цветом…

Он даже не успел закончить свою мысль, когда его осенило, и он отскочил от стола с такой силой, что чуть ли не опрокинул его.

Когда стол качнулся, Мартин соскочил со стула и отошел назад, на мгновение испугавшись, что Линк перевернет стол, и тот упадет прямо на него.

Только когда стол перестал шататься, Мартин расслабился.

— Почему к тебе приходят твои прозрения только тогда, когда я нахожусь по другую сторону двухсотфунтового стола?

Линк не слушал, однако по его глазам было видно, что мыслями он где-то далеко. Его глаза метались из стороны в сторону, и складывалось ощущение, что он вел тихую войну с мыслями в своей голове. Он нахмурился и посмотрел на пакетик, изучая осколок лака. Затем снова поднял глаза, позволяя своим мыслям снова улетучится куда-то далеко.

Линк направился к двери.

— Эй! — Мартин махнул рукой в воздухе, зная, что ничего не сможет остановить Линка, если он этого не хочет. Он протянул к нему руки. — Я еще с этим не закончил.

С рычанием, которое заполнило комнату, Линк развернулся на каблуках, потопал обратно к столу и бросил пакет, а затем рванулся к двери.

***

— Веда, от имени каждого сотрудника этой больницы, прошу тебя, пожалуйста, верни все, как было, или успокой его. Короче, сделай все возможное, чтобы унять этого мужчину. Десять сотрудников получили выговор этим утром. Гейдж в ярости, и, честно говоря, мы не можем больше это выносить.

— Я не могу вернуть все, как было, или успокоить мужчину, который даже не спит со мной в одной постели.

Этим утром Веда знала, что, должно быть, бьет все рекорды больницы по размеру мешков под глазами. Они, действительно, выглядели словно «награды».

— Так он действительно просто собрал сумку и ушел? — спросил Джейк, прислонившись к стене с другой стороны окна аптеки. — Неудивительно, что вы оба выглядите, словно восставшие из ада.

— Может быть, это к лучшему, — пробормотала она, пиная носком ботинка половицу. — Возможно, я слишком испорчена для того, чтобы строить какие-либо отношения. Если откажусь от него сейчас, у него еще может быть шанс восстановить отношения со Скарлетт.

Джейк наклонил голову.

— А теперь не стой здесь и не притворяйся, что не вырвешь глаза Скарлетт, если она хоть посмотрит в его сторону. Ты любишь все его грязные секреты, как и он твои. Ты выглядишь так жалко и опустошенно сейчас, что я начинаю беспокоиться, что это заразно. Слава Богу, стекло в окне толщиной в четыре дюйма. Твои страдания, должно быть, точно заразны.

— Гейдж хочет всю меня, но я никогда не смогу дать ему этого. Каждый раз, когда я думаю, что дала ему достаточно, он давит на меня еще сильнее. Я никогда не смогу дать зайти ему так далеко, как он хочет, — Веда посмотрела на оживленный коридор, где взгляды ее коллег оставались холодными и осуждающими. — Может, любить его — значит отпустить его. Я только причиню ему боль, верно? — она оглянулась на Джейка. — Такая женщина, как я… я никогда не смогу поддерживать нормальные отношения, постоянные отношения. Так или иначе, та тьма во мне повлияет на него.

Джейк нахмурился.

— Я никогда не встречал человека с таким самосознанием, — он наклонился ближе к микрофону с другой стороны стекла, чтобы она могла слышать его четко и ясно. — Веда, ты просто сокровище.

— Я думаю, ты имел в виду «преступник», — поправила она. — Люк Грир был прав. Я приехала сюда, чтобы заставить врагов заплатить за то, что они сделали, но заплатил только Гейдж. А теперь и Люк. Страдают только те, кто этого не заслуживает.

— Но Тодд действительно заплатил. И Юджин тоже заплатит. Все они заплатят. В конечном счете. Все они, — Джейк приподнял брови. — Правильно?

Веда сделала глубокий вдох, понимая, что это единственное, что сможет успокоить ее.

— Верно. Я просто должна убедиться, что Люк не замешан. Я собираюсь навестить женщину, которую он упомянул, — Никии. Выяснить, может ли она помочь установить связь между Юджином и пропавшей сестрой Люка, — взгляд Веды смягчился, когда она посмотрела на Джейка. — Он снова вернулся к старому из-за меня. Он так много работал над тем, чтобы избавиться от этого, но так как Юджин сказал, что он может быть подозреваемым, он потерял возможность найти работу и был настолько опустошен, что снова сорвался.

Джейк вздохнул.

— Ты не можешь винить себя в этом, Веда.

На глазах у Веды появились слезы.

— Нет? — прошептала она и продолжила, прежде чем он успел ответить. — Я больше никому не позволю пострадать из-за меня. Достаточно того, что я втянула тебя в это безумие.

— О, дорогая, безумие — это мое второе имя. Если кто и вредит кому-то, так это я, а не ты.

Веда улыбнулась, но почувствовала, что улыбка вышла фальшивой.

Джейк, должно быть, тоже это почувствовал, так как прижался лбом к стеклу.

— Выше нос, милая.

— Я скучаю по Гейджу, — она нахмурилась. — Прошел всего один день, а я безумно скучаю по нему. Если он порвет со мной… — только от одной этой мысли у нее сжалось в груди. Она не смогла закончить фразу.

— Он же говорил, что ты даешь ему недостаточно, верно? Так почему бы тебе не дать ему что-то? Это необязательно должно быть все. Черт, это даже необязательно должна быть правда. Просто… дай ему что-нибудь.

Веда подумала, и как только мысль возникла у нее в голове, протяжный, пронзительный голос одной из медсестер привлек ее внимание.

— Приве-е-ет, Линк.

Это также привлекло внимание Джейка. Он сильнее прижался к перегородке, приклеившись щекой к стеклу, и попытался выглянуть в коридор.

— Я только что слышал, что там пришел Линк? — спросил Джейк, уже облизывая губы в предвкушении.

Веда хмыкнула и повернулась, чтобы посмотреть. Конечно, Линк был на другом конце коридора и направлялся прямо к ней. Решительный блеск в его зеленых глазах заставил сердце Веды замереть, он стал еще серьезнее и более резким, чем обычно.

Тем не менее, неприступное выражение лица не остановило его поклонников, которые старались изо всех сил приветствовать его знойными голосами и взмахами рук.

— Я думала, что он уже забрал измененный список? — прошептала Веда, не в силах сдержать обвинение в своем голосе.

Джейк что-то бормотал, все еще прижимался лицом к стеклу, едва замечая ее.

— Да, девочка, забрал. Несколько часов назад. И еще сказал что-то о потере значка, — Джейк ахнул. — Что на нем надето? У него голые руки? Боже, его руки. Как сильно джинсы обтягивают его ноги?

Веда тяжело сглотнула.

— Ну, он смотрит на меня, словно у него есть настоящий список. Знаешь, тот самый список, который вызвал подозрения в твоей голове, когда ты увидел его? — Веда не могла отрицать, что что-то видела в глазах Линка, когда тот обходил медсестер и врачей, которые тепло ему улыбались и желали доброго утра. Веда невольно ухмыльнулась. — Боже, он едва может пройти через коридор без того, чтобы медсестры не запрыгивали на него.

— Его не видели с женщиной пять лет. Все они хотят стать именно той самой, которая будет с ним в постели, — произнес Джейк. — Эти медсестры хладнокровно убьют тебя за шанс оказаться на его члене.

Веда выпрямила спину, когда морщинка между бровей Линка стала глубже. Непоколебимый взгляд, которым он наградил ее, даже когда сотрудники буквально липли к нему, было достаточно, чтобы Веда насторожилась. Она поднимала голову все выше и выше. С каждым шагом он становился все ближе, пока она не вытянула шею, чтобы посмотреть на него.

Его тень нависла над ней, когда он подошел и остановился рядом, ноги расставлены, голова наклонена.

Он всегда был таким большим?

Веда не могла оторвать взгляд от его зеленых зрачков, заметив, что с близкого расстояния в них заметны золотые крапинки. У каждой медсестры, которая проходила мимо, она видела все больше презрения в глазах. Разговоры о том, какой распутницей была Веда, становились все громче.

Если Линк и слышал их, то не подал виду.

Вместо этого он потянулся к ней и схватил Веду за руки.

Медсестры ахнули. Врачи чуть ли не спотыкались. Где-то вдалеке упала на пол чья-то медицинская карта.

Но ее сердцебиение ускорилось втрое, глаза расширились, и она перестала постукивать кончиком своего ботинка, чувствуя, как тепло поднимается внутри нее от прикосновения пальцев Линка. Веда не могла заставить себя думать о чем-нибудь другом. Она забыла надеть рубашку с длинными рукавами под медицинскую робу этим утром, поэтому она чувствовала каждое горячее прикосновение его мозолистых пальцев, и только кольцо на его левой руке было холодным. Он не отрывал от нее взгляда, пока проводил вниз по ее рукам своими, до тех пор пока не добрался до кончиков ее пальцев

Он опустил свой взгляд, сжав ее пальцы в своих ладонях так нежно, словно новорожденного ребенка. Морщинка между его бровей стала еще глубже, когда он кончиками больших пальцев провел по ее ногтям, накрашенным расцветкой «под зебру». Он крепко сжал губы.

— Под зебру, — раздался его глубокий голос.

— Под зебру, — подтвердила она, низким, дрожащим голосом.

Джейк постучал по стеклу.

— Мне нравятся зебры.

Линк снова поднял взгляд на Веду. Его глаза стали темно-зелеными, более жесткими.

— Как долго ты ходишь с таким цветом на ногтях?

Весь мир вокруг Веды остановился. Она попыталась открыть рот, чтобы ответить, но получилось лишь бормотание. После ссоры с Гейджем она могла себя успокоить, только лишь сделав маникюр. Она рисовала эти полоски часами. Сначала была расцветка «под корову», потом ярко-розовый цвет, затем шевронный рисунок, затем был черный цвет, и после этого она, наконец, остановилась на расцветке «под зебру».

Когда молчание слишком затянулось, Джейк постучал по стеклу.

— Меня тошнило от этого цвета на ее ногтях, по крайней мере, три недели, детектив Хилл. Я пытался сказать ей, что это безвкусно, но она не слышит меня, — Джейк захлопал ресницами. — Детектив, скажите ей, что эта расцветка «под зебру» безвкусна?

Веда резко кивнула, прохрипев.

— Это похоже на правду. Да. Три недели.

Когда взгляд Линка вернулся к ее ногтям, Веда послала взглядом молчаливую благодарность Джейку, все еще восстанавливая каждую мышцу своего тела, которые окаменели от вопроса Линка.

Линк сузил глаза и прищурился, затем снова его взгляд упал на ее ногти.

Веда задержала дыхание.

Все еще пробегая пальцами по ее ногтям, он понизил голос.

— Я выронил свой значок в палате Юджина вечер, — его взгляд вернулся к ней. — После того, как ворвался тот парень.

Сердце Веды чуть ли не подскочило до самого горла, на мгновение лишив ее дара речи.

— Мне очень жаль слышать это.

Он приподнял свою бровь.

— Есть идеи, куда он мог деться?

— Нет, — пропищала Веда.

Джейк снова постучал.

— Вы пытались обратиться в бюро находок? На втором этаже?

Линк взглянул на Джейка быстрый взгляд, но не ответил. Его взгляд вернулся к Веде.

Веда не имела понятия, что увидела в его взгляде.

Почувствовав еще раз гладкую поверхность ее ногтей, Линк отпустил ее руки и развернулся, двигаясь вниз по коридору.

Веда онемела. Она слышала, как Джейк трется щекой о стекло, когда пытался увидеть, как уходит Линк.

— Что это было, черт побери? — спросил Джейк.

— Я не знаю, но думаю, что ты только что спас мне жизнь, — она посмотрела на него. — Как ты понял, что нужно соврать про мой цвет лака для ногтей?

Джейк пожал плечами.

— Я никогда не видел, чтобы этот мужчина бросался на какую-нибудь женщину в этой больнице взгляд, не говоря уже о прикосновении. Я знал, что что-то произошло. Или он хотел трахнуть тебя, или раскусил тебя. Видимо, все же последнее, — тон его голоса изменился, наводя на размышления, когда он зашевелил бровями. — Или, может, и то и то.

Джейк продолжал, рассказывая Веде про все грязные штучки, которые бы он сделал с Линкольном Хиллом, но Веда воспринимала это как отдаленное эхо. Ее ошеломленный взгляд вернулся к Линку, который в этот самый момент поворачивал за угол в конце коридора и одарил ее еще одним взглядом через плечо, прежде чем исчезнуть из виду.

Ее желудок сжался, потому что впервые с той провальной ночи у Юджина Мастерсона, Веда вспомнила, как приобрела этот раздражающий скол на своем ногте, и почему на указательном пальце ее перчаток была дырка после того, как она сбежала из квартиры Юджина.

Ее лак для ногтей откололся на месте преступления.

Она закрыла глаза, сделала вдох, не замечая, что задержала дыхание.

Она никогда не думала, что будет благодарна Гейджу за то, что он ушел от нее накануне вечером, до этого самого момента. Прямо сейчас она поняла, что обязана Гейджу жизнью.

Если бы он не оставил ее, она бы не перекрасила ногти, чтобы отвлечь себя. Чтобы успокоить свое сердце и свой разум. Если бы он не ушел, то этот маникюр с расцветкой «под корову» был бы все еще на ее ногтях, и совершенно очевидно, наручники Линкольна Хилла крепко защелкнулись бы на ее запястьях.

— Знаешь, Линк, прикоснувшись к тебе вот так, сделал тебя для всех врагом номер один здесь, да? — пошутил Джейк и захихикал. — С другой стороны, я думаю, что это уже произошло.

Веда хотела ответить, но слова застряли у нее в горле, когда она повернулась и поймала взгляд Гейджа, который стоял в противоположном конце коридора. Он смотрел на нее раздраженным взглядом, скрестив руки на груди и запрокинув голову назад, а его ноздри раздувались.

Сердце Веды замерло.

Как долго он стоял там?

Как много он видел?

Видел ли он, что Линк касался ее?

Гейдж улыбнулся, но она знала, как выглядят его искренние улыбки, и эта была не такой. Нет, эта улыбка была натянутой, с очевидным гневом, который бурлил внутри него.

Он определенно видел их разговор с Линком. Его горящие глаза не оставляли сомнений в этом.

Он прервал их зрительный контакт, покачав головой и почесав бровь. Он опустил руку, чтобы прикрыть рот, когда прошел по коридору и исчез из виду.

— Дерьмо. Мне нужно идти, — пробормотала Веда Джейку, поспешив уйти от окна аптеки, даже не попрощавшись.

***

Пока она бежала по коридору за Гейджем, Веда не могла решить, что было страшнее. Быть пойманной с поличным Линкольном Хиллом или ядовитые взгляды, которыми награждали ее женщины в коридоре из-за того, что Линк взял ее руки в свои чуть ли не поймав ее с поличным. Ее руки все еще дрожали от прикосновений его мозолистых пальцев к ее нежной коже.

В погоне за Гейджем, в спешке, Веда получила локтем по руке. Она разозлилась, но шаг не замедлила. В конце концов, это была больница. Стычки были неизбежны. Жизнь их пациентов всегда стояла на кону, поэтому Веда редко обижалась, когда получала локтем по плечу или ее практически сбивали с ног врачи и медсестры, спешащие на помощь к пациенту.

Однако сегодня это происходило слишком часто. Люди врезались в нее плечами с немного слишком большой «любовью». Она знала, что за каждое такое «плечо» она должна благодарить Линка, но пока она спешила к месту своего назначения, просто не могла думать об этих вещах.

Она прошла мимо пустого стола секретаря Гейджа, с облегчением увидев табличку с надписью, что у той перерыв

Веда вошла в его кабинет без стука.

Он как будто ждал ее прихода, потому что он сидел лицом к двери, облокачиваясь на край их любимого коричневого кожаного кресла посередине его офиса. Другое кресло стояло напротив, между ними располагался кофейный столик. Его стол стоял в дальнем углу, окруженный окнами от стены до стены.

Веда закрыла за собой дверь, прислонившись к прохладному дереву. Она положила руки на дерево, позволяя ему охладить свои ладони и успокоить свое сердце.

В его глазах пылало такое сильное пламя, что оно растекалось по комнате, окутывая ее.

В синем костюме, нежно-розовой рубашке и галстуке цвета фуксии, он выглядел очень сексуально. Вдобавок к этому, позапрошлая ночь была ее первая ночь без него в ее постели. И ей потребовались все силы, чтобы не пересечь эту комнату и не поцеловать его.

Каким-то образом она знала, что из этого не выйдет ничего хорошего.

Он опустил голову, избегая ее взгляда, то скрещивая свои ноги в коричневых кожаных ботинках, то выпрямляя их. Его колени подкашивались. Губы были напряжены так же, как и воздух в комнате.

Тишина. Ничего, кроме звука шумной больницы по другую сторону двери.

Его аромат витал по комнате и окутал ее, но вместо того, чтобы успокоить ее, как обычно, он заставлял сжиматься ее желудок.

Все, о чем она могла думать, это то, что она будет делать, если она потеряет это. Его запах. Запах, который магическим образом влиял на ее тело.

Его дыхание становилось тяжелее с каждым невысказанным словом, и у Веды было острое чувство, что взрыв уже не за горами.

Когда он поднял на нее свои карие глаза, в них читалось поражение.

Веда хотела объяснить, почему Лину держал ее за руки, но она знала, что не могла этого сделать. Она хотела сказать хоть что-нибудь, чтобы заполнить ужасную тишину, но знала, что все, что она скажет, будет ложью.

И она не могла ему больше лгать.

Поэтому, вместо этого, она сказала все, что у нее было на сердце, ее голос дрожал.

— Ты клялся, что никогда не бросишь меня.

Он сжал челюсть и сощурил глаза.

— Поверь мне, Веда. Когда я тебя брошу, ты узнаешь об этом.

Ее сердце сжалось.

Когда?

Не «если»?

Итак, он планировал бросить ее?

Слезы застилали ее глаза.

Его глубокий голос заполни комнату снова, смешиваясь с его запахом, и это почти опустошило ее.

— Я хочу услышать правду.

Веда провело рукой по своему тугому пучку волос, чувствуя, что начала потеть.

Он повысил голос.

— Я хочу правду о том, где ты, черт побери, была той ночью, или ты на самом деле узнаешь, какого это, когда я на самом деле уйду от тебя. Когда я навсегда перестану пытаться.

Он остановился, давая ей шанс ответить.

Веда сглотнула комок в горле.

— Гейдж, я… — она ахнула, когда пейджер на ее бедре завибрировал, а затем непрерывный звуковой сигнал наполнил комнату.

Хмурое выражение лица появилось на лице Гейджа из-за сигнала, и он облизал губы, отводя взгляд.

Веда проверила свой пейджер, потом посмотрела на него умоляющим взглядом.

— Детка, прости...

Он не сводил глаз с окна на другой стороне его офиса, пробегаясь рукой по челюсти. Его пальцы дрожали.

— Я опаздываю на пересадку сердца. Мне нужно идти.

Веда ждала реакции. Любой реакции. Пламя в его сердитых глазах, крепко сжатые губы, бас его голоса — даже, если он будет пронизан гневом.

Но ничего не последовало.

Веда вздохнула с облегчением и в тоже время от ужаса, повернулась к двери, распахнула ее и бросилась бежать по коридору.

Глава 13

Веда перекатывала виноградный леденец между губами, поправляя цепочку от полицейского значка на своей шее, удивляясь, как Линкольн Хилл мог терпеть то, что зазубренный край от цепочки раздражал кожу шеи сзади. Возможно, он наслаждался этим, потому что это отвлекало его от собственных мыслей. Точно так же, как и ее сейчас отвлекало от ее мыслей.

После того как ее чуть не разоблачили, а после расставания с Гейджем ее сердце готово было разорваться, Веда была рада сбежать из больницы на обед, чтобы закончить то, что она начала. Чем быстрее она поможет Люку, тем быстрее сможет сосредоточиться на Юджине.

Даже если Гейдж зол на нее, даже если Линк у нее на хвосте, даже если кажется, что весь мир против нее, Юджин заплатит свою цену.

Все они заплатят.

Но сначала ей нужно было выяснить правду о причастности Юджина к исчезновению сестры Люка. Если она не смогла спасти Гейджа от тьмы, что таится внутри нее, а его подавленное состояние, пока он сидел в своем кабинете, доказывало, что она пожирает его очень быстро. По крайней мере, она может попытаться спасти Люка.

— Я устраиваю встречи между взрослыми людьми по их обоюдному согласию.

Каблуки лакированных туфель мадам Никки цокали по деревянному полу ее кабинета, который находился на вершине холма. Белая краска на кирпичной стене облупилась, показывая настоящий цвет кирпича. Остальная часть кабинета была также обшарпанной и отчаянно нуждалась в ремонте. Звуки с улиц холма — сигналы автомобилей, смех детей и случайные выстрелы пистолета — доносились сквозь шаткие старые окна, которые дрожали при малейшем ветерке, заставляя Веду беспокоиться, что они могут слететь с петель.

— Невинные встречи, — продолжила Никки, покачивая своими бедрами в красном обтягивающем длинном платье. — Не больше, не меньше. Все законно.

Она провела Веду в комнату, которая была похожа на гостиную; там находился письменный стол. Обойдя стол, она облокотилась на него руками с четырехдюймовыми ногтями.

Веда последовала за ней к столу, держа в руке фото Греты Грир, которую она распечатала из интернета. Это же фото было напечатано в газете, на нем Грета была в школьной форме. Она стояла спиной к камере, ягодицы немного выглядывали из-под ее короткой юбки, на ногах обтягивающие высокие гольфы. Она смотрела через плечо и улыбалась. Одного взгляда на это фото было достаточно, чтобы понять, что она была несовершеннолетней.

— Была ли десятилетняя девочка одной из ваших клиенток? — спросила Веда.

Никки закатила свои карие глаза, перекинув через плечо черные, как смоль, волосы, жестом указывая на фотографию, и звонко щелкнув жевательной резинкой во рту. Русский акцент, который она старалась скрыть, сразу проявился.

— Это дело было закрыто и уничтожено много лет назад. Я уже говорила с полицией об этом. Как я сказала, я лишь устраиваю встречи. И это все. Если Грета Грир проводила эти встречи каким-то неподобающим образом, то это ее выбор, не мой. Кроме того, в удостоверении, которое она мне дала, говорилось, что ей девятнадцать лет. Я не виновата, — она махнула рукой в воздухе.

Когда-то Веда была уверена, что больше всего в жизни она ненавидела женщин, которые действуют против других женщин, но видеть женщину, которая не просто действовала против женщин, а против невинных, маленьких девочек, вызывало у Веды желание убить ее.

— Мне нужно узнать информацию о человеке, с которым вы... — Веда ее процитировала, — «устроили встречу» девочке в тот день, когда она пропала.

Никки вздохнула с отвращением. Она явно была готова избавиться от Веды любыми возможными способами. Подойдя к компьютеру, она изо всех сил начала щелкать по клавишам своими длинными когтями.

— Это был его первый визит. Заплатил наличными. Назвался именем Окто.

— Окто, — Веда нахмурила брови. — И когда этот «Окто» захотел устроить «встречу» с Гретой, это был его первый и единственный визит под этим именем?

Никки издала раздраженный звук и снова начала щелкать по клавишам.

— Он связывался с нами еще раз. Два дня назад.

Сердце Веды чуть не остановилось.

— Два дня назад?

Никки сделала глубокий вдох.

— Да.

Сердцебиение Веды ускорилось.

— Девочка, которая исчезла два дня назад... Зена Джонс?

— Что с ней? — Никки немного переместилась, и ее голос начал немного дрожать, когда она ответила. — Дорогая, добро пожаловать на Холм. Каждый день тут пропадает новая девочка.

— И Зена была в числе ваших клиенток?

Никки сузила глаза.

— Зена тоже организовывала свои... — Веда снова процитировала ее, — «встречи» через ваши агентство?

Она уже знала ответы на свои вопросы, и она приложила все свои усилия, чтобы не обойти стол и не выцарапать ей глаза. Веда ткнула пальцем в компьютер.

— Мне нужно увидеть контактную информацию Окто.

— А мне нужно увидеть ваш ордер, — выплюнула Никки, оттолкнувшись от стола и скрестив руки на груди. — Слушайте, я сотрудничала с вами. Была приветлива. Вежлива. Я позволила вам пройти в свой кабинет и обыскивать меня без ордера, но я не позволю делать то же самое с моими клиентами. Здесь я ставлю точку, — она махнула рукой и раздраженно спросила, увидев значок на шее Веды. — Кстати, у вашего значка какой номер?

Веда попятилась и споткнулась, прижав руку к значку.

Никки, казалось, заметила резкие изменения в ней, указывая на нее.

— Почему я раньше не видела тебя здесь?

— Я узнала все, что мне нужно, — быстро заговорила Веда, поворачиваясь и двигаясь по направлению к двери. — Большое спасибо.

Она выбежала, хотя мадам Никки звала ее.

Веда редко желала зла кому-то, кроме десяти мудаков, за которыми она охотилась.

Но она на самом деле надеялась, что однажды мадам Никки совершит прыжок с самого высокого моста на земле…

В озеро, целиком состоящего из дерьма.

***

В последние дни Веде было все труднее и труднее бороться с тьмой в ее сердце. Она все еще была в натянутых отношениях со своим парнем, и она не была уверена, что имела право ему звонить, так как он игнорировал ее звонки и сообщения. Не было никакого спасения. У нее не было Гейджа, который бы лежал позади нее в постели и обнимал ее своими сильными руками. Приятное ощущение его объятий помогало бороться с тьмой.

Ей даже не помогала мысль о том, что она закончит то, что начала, и отомстит Юджину. Линкольн Хилл вынюхивает все вокруг, заставляя ее залечь на дно, по крайней мере, на некоторое время.

Хуже того, она втянула двух невинных людей, Джейка и Люка, в свои проблемы. Особенно Джейка. Теперь, если полиция когда-нибудь ее поймает, им также придется преследовать и его. Если они разоблачат ее, конечно, у них будут вопросы о том, почему Джейк передал им детальный список с очень сильно измененной информацией напротив имени Веды. Джейк не только потеряет свою работу, но, возможно, и свободу тоже.

Веда почувствовала себя плохо от этой мысли.

Когда она вернулась в Тенистую Скалу, она смирилась с риском, на который шла. Она смирилась с фактом, что ее жизнь может быть разрушена в этом опасном стремлении. Но она никогда не планировала вовлекать в это кого-то еще. Теперь, казалось, что разрушение жизней людей, которые ее окружают, неизбежно.

Гейдж, Джейк, Люк. Лето еще не закончилось в Тенистой Скале, а она уже причинила боль трем людям, которые не имели никакого отношения к ее демонами. Не имели никакого отношения к ее проблемам.

Это заставило ее чувствовать себя какой-то заразной. Очень заразной, больной женщиной, которая заражает всех, кто приблизиться к ней на несколько футов.

Она подумала, может, ей стоит отпустить Гейджа... если только это спасет его от ее «болезни»

Если только он уже не заразился.

Она попыталась успокоить свое дыхание, избавиться от ужасных мыслей, но не смогла. Не смогла, даже когда начала хватать ртом воздух, бросив боксерские перчатки в тяжелую сумку. С тех пор как она вернулась в Тенистую Скалу, она многому научилась у Линка, даже если он этого не планировал.

Больше всего ей понравилось то, что она научилась «магии» боксерской груши. Это заставляло все проблемы исчезнуть.

А Веде нужен был перерыв. Ей нужно было отвлечься от этого чувства вины. Отвлечься от той новости, которую она узнала от мадам Никки несколько дней назад. Ей нужно было отвлечься от того факта, что Окто, мужчина, который купил встречу с сестрой Люка, скорее всего, был тем же мужчиной, который купил встречу с Зеной Джонс, которая до сих пор числилась пропавшей без вести.

Веда анонимно позвонила на номер, который был написан на постере с пропавшей Зеной, и сообщила об Окто, и теперь ежедневно раздражалась, включая телевизор и видя, что ничего не было предпринято.

В глубине души она знала, что ничего не будет сделано.

Элите Тенистой Скалы сойдет с рук исчезновение Зены, так же, как и сошло исчезновение Греты.

Если бы Веда не была той женщиной, которой была, этот факт мог бы свести ее с ума.

Но Веда была не такой, как все. И она не собиралась позволять им улизнуть.

Один за одним, они все заплатят свою цену.

Может, она и залегла на дно сейчас, но как только Линкольн Хилл успокоится, она снова займется Юджином вплотную. Она не могла дождаться, когда радость покинет его глаза, когда она наконец-то закончит то, что начала. Она надеялась, что это разрушит его душу так же, как и душу Тодда Локвуда, который все еще скрывался в течение месяца после того, как получил по заслугам.

Она даже не замечала, как тяжело ей было управляться с этой боксерской грушей. Она со всей силы била по ней в тот момент, когда отвратительное лицо Юджина проносилось в ее голове.

Звук глубокого голоса с другого конца комнаты заставил ее мысли улетучиться.

Ее грудь вздымалась от напряжения, кулаки застыли в воздухе, и она взглянула на дверь.

Линкольн Хилл задержался у двери, когда та захлопнулась. Он начал снимать сумку с плеча, но остановился, когда встретился взглядом с ее глазами.

Он застыл.

Глаза Веды расширились. Живот скрутило. Она задержала дыхание.

Он пришел, чтобы арестовать ее. Отказываясь быть одураченным по поводу ее маникюра, она удвоил усилия для расследования и нашел еще одну улику, доказывающую ее вину. Она не видела его в зале вечность. Конечно же, он пришел, чтобы надеть на нее наручники.

Тишина.

Когда он стоял на другом конце комнаты, было видно, как краешки его пухлых губ изогнулись.

Веда задохнулась.

Он улыбался?

Ей?

Намеренно?

Она была не против проверить его голову, чтобы убедиться, что у него нет температуры. Может, он был из тех детективов, которые улыбались только после того, как закрывали какое-нибудь дело. Возможно, когда он представил, как она поскальзывается на мыле в тюремном душе, то это вызвало радость в его сердце настолько, что он не мог не улыбнуться.

Ее ошеломленная реакция заставила его отвести глаза, и он посмотрел через стекло, которое отделяло комнату для бокса от остального зала. Он бросил свою сумку на пол.

Веда тоже посмотрела на стеклянную стену, на остальной зал. Не потому что ей было интересно, что он там увидел, а потому что она хотела убедиться, что ни друзей Гейджа, ни его родственников не было там.

Сейчас Гейдж даже не отвечал на ее звонки. Если бы он узнал, что она была наедине с Линком в спортзале, то их отношениям пришел бы конец. Она даже не сомневалась в этом.

На самом деле, этот факт чуть ли не заставил ее отойти к другой боксерской груше, к той, которая находилась в углу комнаты, которую не было видно из основного зала.

Никто не мог увидеть ее там.

Даже, если он не появлялся в зале некоторое время, Веда ожидала, что Линк выберет единственную грушу, которой когда-либо пользовался. Красной грушей на противоположной стороне комнаты, в нескольких футах от ее.

Но он прошел мимо этой красной груши.

Вместо этого он выбрал грушу, которая стояла рядом с ее, взгляд его зеленых глаз встретился с ее карими.

Грудь Веды вздымалась, и она обнаружила, что обнимает свою собственную боксерскую грушу.

Он посмотрел на ее руки, когда она обняла грушу, и приподнял свою бровь со шрамом, посмеиваясь над ней. Потом он взглянул на ее лицо. Посмотрев ей в глаза, он начал наматывать на руки белые, боксерские бинты, которые он принес с собой.

— Не видела тебя здесь несколько недель, — сказала она. — Что заставило тебя вернуться?

Он облизнул губы. Его взгляд упал на ее спортивный топ, потом на ее лосины, затем задержал взгляд на кроссовках, прежде чем поднять глаза снова наверх. Он не ответил.

Как всегда, Веда не могла держать язык за зубами.

— Вы проверили того парня, который вломился в палату к Юджину?

Линк закрыл глаза, но даже когда он хотел выразить неодобрение, улыбка появилась на его лице.

— Поразительно.

— Поразительно что?

— Ты самый упрямый человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни, вот что. Я должен был принести тебе форму заявления для работы в полиции.

— Так ты знал, что я буду здесь?

Он мягко наклонил голову. Его щеки начали краснеть, но он поборол это.

Но Веда заметила его румянец.

— Как ты мог, увидев все, что произошло в палате Юджина, ничего не сделать по поводу этого?

«Почему я должна красть твой значок и делать это за тебя?» Она прикусила свой язык до того, как произнесла свои слова вслух.

Она увидела именно тот момент, когда на его лице отразилось сожаление, что он пришел в спортзал сегодня. У него заходили желваки на челюсти, как будто спрашивая сам себя, что побудило его сделать такой глупый выбор.

Но несмотря ни на что... он не ушел.

— Я проверил номер его машины, — ответил он и опустил руки, когда закончил наматывать бинты на ладони и запястья. — И в тот момент, когда я это делал, мой босс надрал мне задницу из-за того, что я пытался сделать Юджина подозреваемым, а не жертвой.

— Он и есть подозреваемый, — Веда со всей силы оттолкнула от себя грушу.

Он приподнял брови, когда груша едва сдвинулась с места, и глаза его загорелись.

— Черт возьми, Линк, тебе на самом деле должен был принести мне это заявление, потому что ты полностью провалился. Просто эпический провал.

Линк указал прямо на нее пятью пальцами.

— Я не говорю тебе, как делать твою работу.

— Тогда тебе придется простить меня за то, что я лезу в твою работу, — ее грудь вздымалась. — Я знала, что ты облажаешься с Люком Гриром. Так же, как ты облажался с Сарой Адамс.

— Люк Гр...? — Линк вздрогнул, его глаза расширились. — Как, черт возьми, ты узнала его имя?

Она выпрямилась.

— Я увидела наклейку у него на бампере на задней части машины. Он был разыгрывающий защитник в Shadow Rock High несколько лет назад. Я быстро узнала его имя через Facebook, а адрес из базы данных больницы.

Линк сжал переносицу, посмеиваясь.

— Я даже не знал, с чего начать....

— Это хорошо, потому что я не закончила, — Веда почувствовала, как ее голос задрожал. — Так как я знала, что ты облажаешься, я взяла все на себя и навестила Люка. Он рассказал мне, что Юджин похитил его сестру шесть лет назад, а полиция закрыла дело.

— Постарайся не забывать, что ты разговариваешь с копом.

— Да? — спросила она. — Потому что, я думала, что коп будет бегать по всему городу, чтобы помочь Люку, но нет, — она ткнула пальцем себе в грудь. — Это была я. Потому что я же недостаточно занята на своей работе. И первый год окончания моей ординатуры не висит же на волоске. Нет. У меня куча времени, что бы навещать какого-то парня, чья сестра исчезла. У меня куча времени, чтобы навестить даму, которая продала ее в день исчезновения. У меня достаточно времени, чтобы выяснить псевдоним человека, который купил ее — Окто — на латыни это означает восемь. Это номер на майке Юджина Мастерсона, который четыре года играл в Shadow Rock High School.

— Тот же номер есть на его запястье в виде татуировки. Но я уверена, что это все совпадение, не так ли? — даже когда она увидела ужас на лице Линка, она отдаленно понимала, что заткнуться, вероятно, будет хорошей идеей, но она не могла остановиться. — У меня достаточно времени, Линк, чтобы выяснить, что Юджин использовал тот же псевдоним — Окто — чтобы купить время с Зеной Джонс, девочкой, которая недавно исчезла. Обе, Грета и Зена, воспользовались услугами того же самого агентства, связались с мадам Никки, прежде чем исчезнуть. Обе несовершеннолетние. Обе с Холма.

Ноздри Линка раздувались. Он сжал челюсть так же сильно, как и свои кулаки. Его лицо вспыхнуло от ярости. Он всегда бы похож на льва, готового к прыжку, но никогда не был таким свирепым, как сейчас.

Веда ахнула, когда почувствовала его огромную руку на своей, и в следующую секунду он тянул ее через пустую комнату. Она споткнулась, неуклюже пытаясь восстановить равновесие, когда он толкнул ее в самый дальний угол. Она вжалась в тот угол, когда он отпустил ее, встревоженная и в то же время чувствовала покой, оказавшись между ним и этой стеной.

Она чувствовала себя в безопасности. Даже когда в его зеленых глазах полыхал адский огонь. Она не боялась. Она предполагала, что ей с ним никогда не будет страшно.

Она не боялась, даже когда его голос стал еще глубже, немного охрип от гнева, и стал скрипучим.

— Ты рискуешь погубить себя.

Веда встала на цыпочки и прошептала самую настоящую правду.

— Я не боюсь умереть.

Он оскалил зубы.

— Верни мне мой значок.

Она тоже оскалила зубы.

— Нет.

Ее колотящееся сердце не позволило ей даже удивиться его проницательности. Он уже знал, не спрашивая, что значок был у нее. Она вообще ничего не замечала вокруг, кроме его напряженных рук, сжатой челюсти или огня в его глазах.

Глядя ей в глаза, Линк отошел от Веды. Затем шагнул вперед. Он хотел что-то сказать, но ничего не вышло. Потом он прорычал.

— Выдавать себя за полицейского — это мелкое правонарушение. Я могу арестовать тебя прямо сейчас.

— Так сделай это, — Веда взглянула в его глаза и поняла, что никогда не видела в них столько эмоций прежде. Она ждала, что он достанет наручники и наденет их на нее, но когда он не сделал этого, она понизила голос. — Юджин — руководитель отдела безопасности в Блэкуотер Круиз.

Он прижал руки к стене по обеим сторонам от нее так, словно ему стало тяжело стоять. Он опустил голову, и из него вырвался разочарованный смешок.

Веда еще понизила голос, зная, что его поведение может поменяться в доли секунды.

— Мне страшно представить, как кто-то может исчезнуть так легко, особенно бедная девушка с Холма, которую никто не будет искать и особенно, когда ты начальник отдела безопасности в компании, с помощью которой есть возможность уплывать за сотни миль от этого острова. Каждый день.

Он поднял на нее горящий взгляд.

Веда увидела тот момент, когда в его глазах начали появляться эмоции.

— Гейдж говорил мне, что твоя жена пропала в круизе на корабле Блэкуотеров.

Его глаза налились кровью. Она услышала, как ногтями он вонзается в стену по обеим сторонам от ее головы.

Веда продолжила.

— Но я уверена, что не первая, кто увидел эту связь, — она тяжело сглотнула. — Так почему же я единственная, кто на самом деле хочет сделать хоть что-то?

Она услышала, как его дыхание сбилось. Его взгляд смягчился, а руки расслабились. С видом раненного зверя он пустил глаза вниз и покачал головой, голос его теперь был едва слышен.

— Мне запрещено расследовать дело моей жены или любого пропавшего человека в рабочее время. Если капитан почувствует хоть малейший намек на это, то это будет означать автоматическое отстранение от работы... — он поднял на нее глаза. — Одно предупреждение я уже получил. Еще одно будет стоить мне работы.

— Позволь мне помочь тебе, — умоляла она, говоря исключительно мягко, видя его состояние. — Позволь мне помочь тебе выяснить, что с ней случилось.

— Почему? — Линк отрицательно покачал головой. — Почему тебя это так волнует?

— А почему меня это не должно волновать? — удивилась она. — Что-то не так с Блэкуотер Круиз, Линк?

— Ты думаешь, я этого не знаю? — его голос стал повышаться. — Ты думаешь, я не знаю каждую мелочь, каждый шаг расследования, каждую сторону дела моей жены? Ты думаешь, я не потерял сон по ночам на протяжении последних пяти лет, потому что, черт побери, ничего не могу сделать?

Веда вздрогнула, когда его голос стал громче.

Линия между его бровей углубилась.

— Почему тебя это волнует?

«Потому что ты спас мне жизнь». Она не могла сказать эти слова, поэтому она сказала следующее.

— Позволь мне помочь тебе.

Он усмехнулся, но в его глазах осталась тоска.

— Ты думаешь, что она до сих пор жива, — сказала она.

— Да, думаю... возможно, я сумасшедший.

Она начала быстро качать головой.

— Я так не думаю.

Она посмотрела в его глаза.

Тишина.

Веда поднялась на цыпочки.

— Если ты не можешь расследовать ее дело без того, чтобы быть уволенным, тогда позволь мне это сделать за тебя.

— Неужели ты так быстро забыла, что фамилия твоего бойфренда та же, что и написана на борту каждого круизного судна, которые плывут... — он использовал ее же слова, — за тысячи миль от этого острова каждый день?

— Я тебе говорила... Гейдж другой. Он не такой, как все они.

— Это не так, черт возьми.

— Ну, тогда он никогда не узнает об этом. Это будет только... — она сглотнула. — Между нами. Кроме того... если уж на то пошло, то, что Гейдж — мой парень, только к лучшему, — она пожала плечами. — И даже хорошо для нас, так как будет легче получить информацию, к которой у тебя может не быть доступа.

— Почему ты хочешь помочь? — потребовал он.

Голос Веды стал взволнованный, а плечи она почти прижала к голове.

— Потому что я просто ребенок с Холма... которому надоело видеть, как к детям с Холма относятся так, как будто их жизнь ничего не значит.

Понимание отразилось на его лице. Мышцы на его руках сразу же расслабились, загорелая кожа разгладилась.

— Нет смысла гоняться за Юджином, — проворчал он. — Дело, возбужденное против него из-за Греты Грир, было закрыто и уничтожено много лет назад. Преследовать его за исчезновение Зены тоже будет пустой тратой времени. Он найдет способ, чтобы выкрутиться, потому что там, где есть деньги, всегда есть выход. Не начинай войну, которую проиграешь. Тебе их не победить, Веда.

Сердце в груди сжалось при звуке ее имени, слетающих с его губ.

— Может быть, ты чего-то не знаешь обо мне, и может, тот факт, что я была ребенком с Холма и стала врачом, недостаточно ясно дал это понять, поэтому позволь прояснить кое-что, — она покачала головой, понизив голос. — Я. Никогда. Не. Проигрываю.

Он усмехнулся.

Она пожала плечами.

— Я не проигрываю. Потому что мне нечего терять.

Он отошел.

— Возможно, тебе плевать на то, что ты ходишь по тонкому льду, но я не позволю тебе рисковать своей жизнью, пытаясь преследовать этих людей.

— Тогда давай работать вместе, — умоляла Веда. — Какую бы информацию по делу твоей жены ты не смог изучить, я сделаю это за тебя, а ты просто... прикрывай меня.

Он колебался.

— Боже, Линк, ты ненавидишь этих чертовых людей так же, как и я. Я знаю, что ненавидишь.

Он снова хотел сказать что-нибудь против, но что-то остановило его.

Веда увидела, что он колеблется, и надавила на него чуть больше, шагая вперед.

— Позволь мне помочь тебе.

Он вдохнул в нее новую жизнь десять лет назад, и Веда никогда не хотела так сильно вернуть долг, как она хотела сейчас. Чтобы тьма, живущая в глубине его глаз, исчезла. Тьму, которую она знала слишком хорошо.

— Ты сумасшедшая, — проворчал он.

После долгой паузы Веда усмехнулась и прошла мимо него, не забыв ударить его по плечу. Она подошла к своей спортивной сумке в углу и начала рыться в ней.

Линк наблюдал за ней, и только, когда она встала и показала то, что она достала из сумки, он усмехнулся.

Веда подняла руку вверх. Его значок на цепочке свисал с ее пальцев, болтаясь в воздухе.

Когда она была достаточно близко, он схватил его, пристально посмотрев на нее.

— Я должен арестовать тебя за это, — он разорвал цепочку в своей руке и указал на Веду.

Веда сделала глубокий вдох. Он мог угрожать ей арестом хоть целый день, но каким-то образом, она знала, что он никогда не доведет дело до конца. Она знала, что где-то внутри него было особенное место для нее, как и у нее для него.

Он с самого начала знал, что значок был у нее все это время. Ей было интересно, возможно, где-то в подсознании он знал, что она та самая девушка, которую он выловил из воды много лет назад. Девушка, которая вдохновила его пойти в спецотдел.

— 650-362-9053, — она сделала глубокий вдох, — это мой номер... Если ты когда-нибудь наберешься смелости.

Несколько долгих, тихих мгновений они смотрели друг на друга.

Он первый отвел взгляд.

Глава 14

Она обещала дать ему время. Обещала оставить его в покое. Убедила себя, что если он захочет вернуться к ней, то вернется.

Поэтому, когда Веда без стука вошла в кабинет Гейджа, поблагодарив Бога за то, что секретарь, по всей видимости, всегда находилась на перерыве в туалете, она не удивилась гневному выражению его лица при виде ее.

— Знаю, — произнесла она, закрывая дверь и навалившись на нее всем весом своего тела. Веда сжала в руке листок бумаги. — Мы должны были провести некоторое время порознь. И ты ясно дал это понять, полностью игнорируя все мои звонки и сообщения.

Гейдж бросил то, чем занимался на компьютере, откинулся на спинку стула и посмотрел на девушку.

Если Веда полагала, что увидела огонь во взгляде Линка в спортзале на днях, то только потому, что еще не испытала на себе испепеляющего взгляда карих глаз своего разозленного бойфренда.

А был ли он все еще ее парнем? Прошла неделя с тех пор, как он провел с ней ночь или разговаривал с ней, но было такое ощущение, что прошла вечность. Даже в офисе пространство между ними казалось океаном.

Поскольку он сразу не выгнал ее, Веда показала лист бумаги, который сжимала в руке.

— Вчера вечером я получила письмо из отдела кредитования студентов и сразу же поборола желание выбросить его, как всегда поступаю, когда получаю от них письмо.

Гейдж провел рукой по лицу, выглядя совершенно невпечатленным.

— Представь мое удивление, — продолжила Веда. — Когда я открыла его и прочитала хорошие новости. Я подумала, что Иисус вновь сошел на землю, потому что я точно не отправляла им чек на сумму пятьсот тысяч долларов. По крайней мере, не тот, который бы прояснил ситуацию.

У него в горле застрял комок. Гейдж избегал ее взгляда.

Веда прослезилась.

— Спасибо тебе, Гейдж.

— Это было несколько недель назад, — пробормотал он. — Я отправил его перед тем, как...

— Неважно, — перебила она. — Это половина твоего годового оклада, не нужно было этого делать. Но ты сделал. И, знаю, что пообещала дать тебе пространство, в котором ты нуждаешься... — она глубоко вздохнула, — но все эти ночи вдали от тебя, малыш... я очень быстро поняла, что не могу этого сделать. Уверена, ты можешь понять по ужасным мешкам у меня под глазами, что я не высыпаюсь. Я не могу закрыть глаза больше чем на несколько секунд, зная, что ты настолько зол на меня. Я ненавижу мысль о том, что ты ложишься спать, каждую ночь, злясь на меня.

Веда не упомянула такие же мешки под его глазами и молча прокляла свою садистскую часть, которая была на самом деле счастлива, что девушка была не единственной, кто боролся с трудностями.

Гейдж оперся одной рукой на стул, прислонив кончики пальцев к губам, гнев в его глазах так и не утих.

Веда оттолкнулась от двери.

— Гейдж, Линк — мой друг.

Гейдж закрыл глаза. Он выглядел так, будто находился в шаге от того, чтобы закричать.

— И... для меня важно, что ты можешь доверять моему мнению. Что ты можешь доверять мне настолько, чтобы позволить мне выбирать себе друзей. Знать, что я никогда в жизни не причиню тебе боль или предам тебя.

Он распахнул глаза и убрал пальцы с губ.

— Я не хочу расставаться, не хочу пространства и не хочу больше ложиться спать, сходя с ума, — Веда покачала головой. — Но я также не хочу, чтобы меня контролировали, Гейдж. Меня нельзя контролировать.

Он сделал глубокий вдох.

— Ты сказал, что хочешь знать правду о том, где я была вечером, когда пропустила наше свидание. Итак... вот где... — она сделала паузу, увиливая от огромного количества лжи, которая вот-вот должна была сорваться с ее губ. — Когда мне было семнадцать... — восемнадцать. Веде пришлось прерваться, когда она почувствовала, как ее пульс колотится под каждым дюймом кожи ее тела. Она ненавидела лгать ему. — Когда мне было семнадцать... на меня напал мужчина. — Твои друзья, — Однажды вечером на холме. — На балконе твоей матери. — Когда я шла домой после уроков. — Когда я пришла на вечеринку в доме твоих родителей.

Она сделала паузу, уже исчерпав силы. Она никогда не осознавала, насколько трудно разговаривать с Гейджем, до этого момента. Может, потому что это был первый раз, когда она говорила с ним о чем-то реальном. Веда не могла не задаться вопросом: а знал ли он ее вообще? Мог ли он по-настоящему узнать ее, полюбить, не зная истинной тьмы, которая таилась внутри?

Гнев на его лице исчез. Он приоткрыл свои полные губы и прищурился.

— Я этого не знал, — прошептал он.

— Я говорю тебе это не для того, чтобы тебе было плохо. А потому что хочу, чтобы ты знал. Ты просил меня сказать правду, и вот она. — Или самое близкое к правде, что я могу тебе рассказать. — Настоящая причина, по которой я пропустила нашу первую ночь, потому что... в ту ночь была годовщина нападения на меня. Я думала, что контролирую свои эмоции, но потом у меня случился срыв в аптеке. Джейку пришлось провести остаток ночи, успокаивая меня в уборной. Я была разбита. К тому времени, как я поняла, который час, я уже на три часа опоздала на наше свидание. Я была так расстроена. Это совершенно вылетело у меня из головы.

Не вся правда.

Но и не совсем ложь.

Гейдж сел на стул, его взгляд стал мягче.

— После того, как на меня напали, — она тяжело выдохнула, — я начала испытывать ужасное беспокойство, и единственным известным мне способом справиться с этим было срываться на людях. Мои родители пытались контролировать меня, и я так с этим боролась. Я сражалась словно бешеное животное в клетке. Я начала ссориться со всеми в школе. Мои оценки упали. Я даже попросила Йель аннулировать мое письмо о приеме. Мой отец был опустошен.

Гейдж нахмурился.

— Все стало очень плохо, — сказала Веда. — В конце концов, им пришлось отправить меня жить к бабушке.

Она понимала, насколько легче правда начинает слетать с ее языка. Маленькие кусочки информации, кусочки самой себя, которыми она никогда с ним не делилась. Она не упустила ту мягкость, которая появилась в его взгляде, даже если это было против его воли.

Она шагнула навстречу этой мягкости, чувствуя, как та заполняет ее и немного сглаживает острые углы.

— Моя бабушка понимает меня лучше всех на свете. Она поняла, что для того, чтобы вернуть меня к прежней жизни и заставить принимать правильные решения, ей необходимо меня отпустить. И заставить меня думать, что это была моя идея, несмотря на то, что она все это время тайно дергала за ниточки.

На губах Гейджа появилась улыбка, и он поднял взгляд, когда Веда обошла его стол и оперлась на край рядом с ним.

Веда посмотрела на его колени, не в силах остановить свое рваное дыхание.

Молния на его штанах трещала по швам. Она знала, что ему нужно. То же самое, в чем она нуждалась все эти ночи, находясь вдали от него.

Она была нужна ему.

Его взгляд упал на ее бедра, туда, где она прислонилась к столу. Мягкий блеск в глазах и выпуклость в штанах одержали верх, и Гейдж протянул руку через небольшое пространство, которое их разделяло, сжимая ее бедро.

Вспышка света вошла в нее и распространилась, как лесной пожар, и она молилась, чтобы рука никогда не покидала ее тело.

— Именно потому, что бабушка доверяла мне, я могла доверять себе. Чего никогда не получалось с моими родителями. Она сказала, что я никогда не получу хорошие оценки — я их получила. Что никогда не поступлю в колледж — я пошла в колледж. Сказала, что мединститут съест меня заживо — я написала докторскую. На первый взгляд ее подход, вероятно, кажется жестоким. Может быть, даже на грани эмоционально-оскорбительного…

Гейдж посмотрел на нее игривым взглядом.

Веда посмотрела вдаль и улыбнулась.

— Но теперь я вижу, почему она так поступала. Это все было частью ее плана. Она знала, что я всегда буду делать противоположное тому, что она мне говорила. Потому что я такая большая засранка.

Гейдж наклонил голову.

— Кстати, спасибо, что опроверг это, — игриво прошептала она, чувствуя, как он крепко сжимает ее бедро. — Боже, Гейдж, она бы тебя очень любила. Она определенно посмотрела бы на тебя и подумала, что ты полностью ее идея, но заставила бы меня поверить, что эта идея — моя.

Веда не удержалась от смеха, когда он что-то тихо пробормотал.

— Но ты был моей идеей. Вы все были моей идеей. И ты — лучшее решение, которое я когда-либо принимала. Даже мои родители полюбили бы тебя, а они ни в чем со мной не согласны, — Веда опустила взгляд. — Может быть, ты даже встретишься с ними, — ее брови взлетели вверх, — когда-нибудь.

— Когда-нибудь? — его ухмылка превратилась в улыбку, он опустил взгляд. Мужчина сделал глубокий вдох, покачал головой и посмотрел на нее. — Веда, я не хочу контролировать тебя. Я хочу этого. Только это. Именно то, что ты сейчас сделала.

Веда накрыла его руку, лежащую на ее бедре, своей. Она переплела свои пальцы с его и сжала руку.

— Я просто хочу, чтобы ты позволила мне рассмотреть тебя. Позволила узнать тебя. Любить тебя. Всю тебя. И хорошую твою часть, и плохую.

— Думаю, я уже причинила тебе достаточно боли, чтобы меня любить, да?

Гейдж вскочил со своего места, когда она опустила взгляд, встал между ее ног и обхватил ее лицо ладонями.

— Я тоже ненавидел ложиться спать, сходя по тебе с ума. Последние несколько ночей без тебя были самыми несчастными в моей жизни. Я не мог уснуть. Я лучше лягу спать рядом с тобой и с самыми худшими твоими недостатками, чем без тебя, пока ты с лучшими своими достоинствами будешь находиться на другом конце города.

Веда рассмеялась, и когда он наклонился, она сразу же закрыла глаза. Она подставила свои губы для его поцелуя. Легкий поцелуй был мягким, сладким и настойчивым. Таким был и следующий поцелуй.

Что-то внутри Веды надломилось, заставляя ее опустить глаза, когда она прошептала напротив его губ.

— Мне жаль, — она застонала после очередного поцелуя. — Мне так жаль.

— Мне тоже очень жаль.

Его голос звучал тихо и серьезно, с каждым прикосновением их губ, тепло его дыхания становилось все горячее и горячее, пока он не приоткрыл рот шире и не провел языком по ее губам.

Она открылась ему, задыхаясь в тепле его нетерпеливого рта, в то время как поцелуй за считанные секунды превратился в страстный. Она обхватила Гейджа руками, вцепилась ногтями ему в спину, отчаянно желая почувствовать его. Он обхватил ее попку ладонями и прижался бедрами к ее, и, не прерывая крепкого поцелуя, застонал в ее рот.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Их губы оторвались друг от друга, и Веда открыла глаза ровно настолько, чтобы увидеть, как Гейдж нахмурился, прежде чем уткнуться лицом ей в шею.

— Прости меня за то, что оставил тебя... — сказал он, уткнувшись в ее шею. — Тебе было больно. Ты нуждалась во мне, а меня не было рядом. Я тебя не послушал.

Она шикнула на него.

— Ты не мог услышать меня. Я ничего не говорила. Я отталкивала тебя. Но обещаю, что никогда не сделаю этого снова, хорошо?

Она зарылась руками в его волосы.

Он кивнул возле ее плеча и обнял ее так крепко, что у нее перехватило дыхание.

Веда обняла его в ответ, чувствуя дрожь в каждой клеточке его тела, настолько сильную, что она тоже задрожала.

— Ты так сильно дрожишь, — прошептала она, уткнувшись ему в шею и обнимая его так сильно, как только могла.

Наступила тишина, и она едва смогла услышать его шепот.

— Мне было страшно.

Глаза Веды расширились, и хотя он пробормотал эти слова ей в шею, она услышала их, словно он говорил в громкоговоритель. Ее руки сразу сомкнулись вокруг его шеи, обнимая его сильнее, так как его дыхание становилось тяжелым и рваным

— Я испугался... — его голос сорвался, когда она сжала свои руки еще сильнее.

— Я никуда не уйду, — пообещала она, прошептав ему на ухо и нежно целуя его.

Как только она позволила себе расслабиться, он обнял ее в ответ и выдохнул так, будто это был выдох, который он держал в себе несколько лет.

Тепло его объятий почти ослепило Веду своим ярким светом, достаточным, чтобы поддерживать ее до конца дня. Она не могла оторвать своих рук от его шелковистых волос, мускулистой спины, дрожащих рук и задницы, которую Веда сжала с мягким стоном, согревшим его ухо. Вскоре Гейдж последовал ее примеру. Жар его пальцев, царапающих все ее тело, смешался с жаром его рук, когда те пропутешествовали под ее топом и сжали грудь, отчего у Веды перехватило дыхание.

Она едва смогла произнести следующие слова, запутав пальцы в его волосах и прошептав ему на ухо.

— Ты все еще хочешь познакомить меня со своей семьей?

Гейдж отстранился, его взгляд наполнился эмоциями, рот слегка приоткрылся.

— Потому что... — Веда обхватила его щеки ладонями и пробежалась большими пальцами по каждой морщинке на его лице, любуясь тем, каким счастливым он выглядел. — Я хочу. Я хочу, чтобы они увидели, что у нас все по-настоящему. Что я буду рядом с тобой в любой ситуации. Нравится им это или нет.

Его руки все еще находились под ее рубашкой. Гейдж убрал их с ее груди и обхватил спину.

— Да, — сказал он так тихо, что она едва расслышала его голос.

— Да? — прошептала Веда, упиваясь его бесконечным сиянием, словно наркоман под дозой героина.

Она чувствовала зависимость. Пристрастилась к ощущениям, которые он дарил, поддерживая ее энергию и прикладывая для этого так мало усилий. Как наркоманка, нуждающаяся в дозе, она пальцами пробрались под его пиджак, стягивая тот вниз по плечам.

Его улыбка стала застенчивой, когда он полностью снял пиджак.

— Здесь?

— Это будет уже не в первый раз.

Его улыбка вызвала у нее эйфорию, снова и снова, поднимая ее высокого, словно воздушного змея, заставляя повернутся к нему спиной, и, хихикая, когда он мгновенно подошел к ней, прижимаясь своей эрекцией к ее заднице. Он склонил голову к ее плечу, и когда она посмотрела на него, страстно ее поцеловал. Звуки их голодного поцелуя заполнили комнату на несколько минут, смешиваясь с их вздохами и шуршанием их одежды, вызванное их неугомонными руками.

— Я так скучал по тебе, Веда.

Веда всхлипнула, когда его член становился все тверже, прижимаясь к нему спиной и глядя на его прекрасное лицо через плечо. Она подняла одну руку, которой опиралась на стол и погладила его щеку, получив от него еще один страстный поцелуй, поцелуй, который подоткнул ее к грани.

— Хочешь трахнуть мою задницу, малыш? — прошептала она.

Его улыбка исчезла, руки застыли на ее бедрах, и темное желание отразилось на каждом дюйме его лица, щеки покраснели, а губы приоткрылись. Он впился пальцами в ее бедра, прижимая ее к себе так сильно, что чуть не сбил ее с ног.

Веда усмехнулась, приняв это за «да», наклонилась и спустила униформу и трусики со своей попки.

Гейдж нахмурился, но улыбка все-таки появилась на его лице, будто он не мог решить, дразнит она его или нет. Это была та интимная вещь, о которой он умолял ее с тех пор, как они стали спать вместе, и она была категорически против этого. И теперь это подается на блюдечке с голубой каемочкой? Из всех возможных мест — в его кабинете? Веда не винила его за подозрительность, но, когда его взгляд упал на ее голую задницу, он пальцами нежно сжал ее мягкие половинки, а глаза отвел.

Он прижался носом к ее волосам, прежде чем медленно опуститься, продолжая касаться ее кончиком носа. Гейдж провел ладонями вниз по ткани ее медицинской формы, вдыхая ее запах, сильно впиваясь пальцами в переднюю часть бедер и оставляя ямочки. Потерся губами о ткань ее рубашки, пока не оказался на коленях, достигнув мягких полушарий ее задницы, немедленно засосав кожу попки губами. Затем прикусил зубами. Его стоны согревали ее кожу, когда он оставлял поцелуи все ниже и ниже, пока не погрузил язык в ее промокшую сердцевину. Он взял ее за задницу и широко раздвинул ягодицы для облегчения доступа.

Удовольствие пронзило Веду, словно ракета. Девушка легла на стол под натиском его губ и языка, когда тот погружался в оба ее входа так отчаянно, будто не мог решить, какой вкус лучше. Ее живот сжимался от каждого нового и удивительного прикосновения его рта, пока Гейдж, наконец, не остановился на нетронутом бутоне ее задницы. Парень терпеливо посасывал ее, с легкостью скользя двумя пальцами внутрь киски, благодаря ее сокам, своим большим пальцем надавливая на ее клитор.

Веда вонзила свои выкрашенные в фиолетовый цвет ногти в стол и, уткнувшись в дерево стола, закричала. Где-то глубоко в душе она переживала, что его помощник наверняка слышит их, но она не могла заставить себя беспокоиться об этом. Не с этой эйфорией, пронизывающей ее, или непревзойденным удовольствием от его движений, его посасываний, которые зажигали свет в каждой части ее тела, где он касался ее.

Гейджу, очевидно, тоже было все равно, хотя это не его крики заполнили комнату, но он словно создавал эту музыку стонов с помощью своих губ и языка, когда облизывал каждую частичку ее тела, распространяя их соки по нему, до тех пор, пока каждая часть ее тела не стала влажной.

Веда захныкала, когда он оторвался от нее, но разочарование исчезло, когда она почувствовала тяжесть его тела сзади, а затем последовал звук открывающегося ящика его стола, а потом шум, когда он начал шарить в нем.

Она знала, что он так отчаянно искал, то же самое, что он искал каждый раз, когда они вот так теряли контроль в его кабинете. Он прислонился к ее шее, когда нашел то, что ему было необходимо, и Веда закрыла глаза от ощущения прохладной смазки, когда он нанес достаточное ее количество на ее задницу. Он убедился, что смазка была везде, где необходимо, прежде чем попробовать и погрузить кончик мизинца в ее попку.

У нее опять перехватило дыхание. Ее второй маникюр на этой неделе был в серьезной опасности, когда она чуть не расколола деревянный стол своими ногтями.

Он навалился на нее всем своим весом, бешено дыша ей в ухо. Его жажда, его желание были очевидны, когда он прошептал:

— Ты в порядке?

Она повернула голову и встретилась с ним взглядом, чувствуя, что ее глаза, как и его, были полузакрытыми и наполнены желанием. Она разомкнула губы, молча моля его о поцелуе. Он подчинился, наклоняясь и накрывая ее губы своими, одновременно полностью проталкивая в нее свой мизинец.

Веда ахнула, разрывая их поцелуй. Мужчина поцеловал ее в шею. Она подняла руку и погрузила пальцы в его волосы, наклоняя голову набок, чтобы он продолжал целовать ее.

— Трахни меня, — взмолилась она.

Он начала тяжело дышать. Звуки от пряжки ремня и открывающейся молнии штанов заполнили комнату, а затем он наполнил ее, вводя лишь кончик члена. С его губ слетел тяжелый вздох и словно обжог изгиб ее шеи, показывая, как было трудно ему остановиться.

Но он остановился, руками обхватил ее грудь, прижимаясь к ее коже, простонал:

— Ты в порядке?

— Да, — Веда улыбнулась от его нежности. — Просто делай это помедленнее, хорошо?

— Боже мой, Веда, это в миллион раз уже, чем я мог себе представить.

— Тебе хорошо, малыш? — промурлыкала она.

— Черт, ты даже не представляешь.

Она ответила улыбкой на улыбку в его голосе. Преодолевая крошечный намек на боль, руководствуясь обещанием удовольствия, которое она ощущала на расстоянии, Веда расслабила свои мышцы, насколько это было возможно, позволяя Гейджу погрузиться глубже. Медленно. Дюйм за дюймом.

— Я так сильно люблю тебя, — прохрипел он, когда вошел в нее по самые яйца.

— Я люблю тебя.

Их прерывистые стоны смешались друг с другом, в то время как губы соприкасались в такт движения их бедер. В следующее мгновение боль исчезла, и Веда стала трахать его с такой же страстью, что и он ее, соответствуя его толчкам, пока не стали слышны шлепки от касания их бедер, а звук липких соков их возбуждения становился только громче.

— Ты самое лучшее, что случалось со мной в жизни.

— Никогда... — Веда вращала бедрами, когда услышала знакомый звук, тот, который он издавал, только когда был близок к оргазму. — Никогда...

Она сжала свои внутренние мышцы, выдохнув, когда его тепло заполнило ее, а затем сразу же последовал его сдавленный крик и неудержимое подергивание бедер. Наслаждаясь и его оргазмом, и потерей контроля над собой, она прикусила губу и посмотрела на него через плечо, упиваясь ошеломленным выражением его лица, когда он кончал.

— Никогда... не оставляй меня снова.

Он рухнул ей на спину, все еще пульсируя внутри нее, и заключил ее в свои объятия, сжимая так сильно, что стало трудно дышать.

И для Веды этого было достаточно.

Хотя бы на мгновение.

Достаточно.

Глава 15

— Мой парень не должен знать, что здесь происходит, — Веда осмотрела пикап, гладкое кожаное сиденье вибрировало под ее задницей, а потом перестало, когда двигатель заглох. — Он не должен знать, что мы с тобой разговаривали вне больницы. Он не должен знать, что я была внутри этого фургона. Он даже не должен знать, что мы дышали с тобой одним воздухом, если только у нас не было другого выбора. Независимо от того, какие у нас были намерения. Он не сможет с этим справиться.

Линк вытащил ключи из замка зажигания, некоторое время смотрел вперед, а затем медленно перевел взгляд своих зеленых глаз через весь салон к пассажирскому сидению. Его волосы были скрыты под громоздкой черной шапкой, в ухо вставлен наушник, а еще оставались его глаза, которые блестели в желтом свете фонарей, пробивающегося через лобовое стекло. Он сжал руль руками, глядя на нее понимающим взглядом.

— Твой парень даже не стал бы мочиться на меня, чтобы потушить, если бы я был в огне, так же, как и я, — сказал он. — Так что я сомневаюсь, что мы когда-нибудь с ним заговорим. Особенно о тебе.

— Знаешь, он действительно другой. Да, он богатый, всегда защищен, немного избалован и очевидно, что что-то не так с его родителями и их бизнесом, но... он другой. Он хороший человек.

— Ты, должно быть, уже в тысячный раз повторяешь мне эту речь, — Линк приподнял брови. — Интересно, кого из нас ты пытаешься убедить.

Веда сменила тему.

— Я была очень сильно удивлена, когда ты позвонил. Прошла неделя, с тех пор как я дала тебе свой номер. У тебя отличная память.

Он снова посмотрел на лобовое стекло, его обручальное кольцо блеснуло в лунном свете, когда он схватился за руль. Оно светилось так ярко, что Веда даже ждала, что луч от кольца вот-вот выстрелит в темное ночное небо. У подножия холма океанские волны разбивались о черные скалы. Влажность смешалась с туманом и опустилась вниз с холма, оставляя на грузовике мокрые пятна.

Она изучала его профиль.

— Почему ты пришел в больницу в тот день и осматривал мои ногти?

Его взгляд устремился на нее. Он смотрел на нее некоторое время.

Веда выпрямила спину под его непоколебимым взглядом.

— Я думал, что видел кое-что, — сказал он.

Ее сердцебиение ускорилось.

— Что, как ты думаешь, видел?

Он вновь сосредоточил внимание на лобовом стекле, брови взлетели, и он кивнул в сторону кучки лачуг, возле которых припарковался.

— Кое-что происходит.

— Он здесь? — Веда посмотрела в сторону квартиры, рядом с которой они припарковались, как раз в то время, чтобы увидеть, как Люк Грир открывает входную дверь. Рукой, она потянулась к ручке двери.

Линк потянулся через консоль и схватил ее за плечо.

— Помни план, — проворчал он. — Если ты почувствуешь опасность...

— Произнести кодовое слово. Я поняла.

Она попыталась освободить руку от его захвата, мимолетно подумав о том, как он сильно напоминал ей ее отца, когда держал ее за руку вот так.

— Ради Бога, это же всего лишь Люк Грир. Что он сможет сделать? Заснуть посередине диалога, потому что он будет слишком обдолбан, чтобы даже держать голову? Он безобиден.

— Я волнуюсь не из-за Люка, — Линк крепче сжал ее руку. Кожа его рук была грубая по сравнению с ее нежной, хотя она знала, что это проявление заботы с его стороны. — Я имею в виду то, что сказал. Эти люди опасны.

— Я справлюсь, — Веда оглянулась на него. — Если у нас есть хоть какой-то шанс найти Грету, Зену — твою жену — нам нужна вся информация, которую мы только можем достать.

Тишина. Одна его рука крепко сжимала ее руку. Другой рукой он схватил руль, и свет от уличного фонаря резко переместился на его обручальное кольцо из платины и серебра. Его ноздри раздулись, когда он втянул воздух.

Затем он отпустил ее.

Веда усмехнулась и вышла из грузовика, качая головой, пока направлялась к двери Люка. Она поправила жучок под рубашкой и постучала три раза в дверь. Девушка подняла взгляд на разноцветные крыши окружавших ее лачуг, пока ждала ответа. Босые дети бегали без рубашек, эхо от их смеха звучало еще очень долго, после того, как они скрылись из виду, и Веде стало интересно, есть ли у них комендантский час.

Она снова постучала. Пустая банка из-под кока-колы покатилась по грунтовой дороге и привлекла ее внимание. Она знала, что большинство людей были бы в ужасе, но она чувствовала себя комфортно, понимая, что этот холм всегда будет ее домом.

Она языком перекатила из стороны в сторону во рту кислый яблочный леденец во рту и метнула взгляд к двери, когда та распахнулась, и появился Люк Грир. Она глубоко вздохнула, вдыхая аромат океана, который доходил до самой вершины холма, и вытащила леденец изо рта с легким чмоком.

— Привет, Люк, — сказала она.

— О, это ты.

Люк больше не шатался из стороны в сторону, никаких неверных движений. Зрачки пришли в норму, речь стала четкой, на ногах он стол твердо. И все же Веда не упустила того, как побледнели костяшки его пальцев, когда он вцепился в дверь. Также цвет сошел с его лица. Она узнала отчетливый ужас, который пересекал каждую черту его лица, потому что это был тот же самый ужас, который она изо всех сил пыталась игнорировать внутри себя изо дня в день.

— Сегодня ты выглядишь лучше, — сказала она.

— Сегодня утром был на встрече анонимных алкоголиков.

У нее на сердце стало теплее.

— Это замечательно.

— Да, слушай, мне нечего тебе сказать.

Веда ударила рукой по двери, когда он пытался захлопнуть ее.

— Тебе, очевидно, было что сказать, когда я приходила сюда на днях.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Мне нечего тебе сказать.

Веда нахмурилась.

— Я здесь, чтобы просто задать еще несколько вопросов о том дне, когда исчезла Грета. Я нашла новое доказательство того, что Юджин был причастен к ее исчезновению. Какой псевдоним он использовал в агентстве мадам Никки? Окто? В переводе с латинского это означает «восемь». Разве это не тот номер, который, по твоим словам, Грета повторяла по телефону той ночью? Восемь, восемь, восемь?

Каждый раз, как Веда повторяла эту цифру, Люк вздрагивал.

Она продолжила.

— Мужчина, который использует этот же псевдоним, Окто, был последним, кто видел и Зену живой.

Если это и было возможно, то глаза Люка стали еще больше. Он облизнул пересохшие губы и наклонился, выглядывая из входной двери. Он посмотрел в обе стороны переулка, убедился, что он был пуст, затем снова выпрямился и понизил голос.

— Слушай, я был под кайфом на днях, понятно? Я просто нес чушь собачью. Я понятия не имею, что на самом деле сказала Грета по телефону в ночь, когда исчезла. Она могла сказать все, что угодно.

Веда хотела что-то сказать, но он опередил ее.

— Пожалуйста, если кто-нибудь спросит... — он опустил глаза и усмехнулся, поднимая на нее умоляющий взгляд. — Если кто-нибудь спросит, то я не говорил этого дерьма про Грету. Я ничего не говорил про Юджина. Я ничего не говорил про «Блэкуотер Круиз»... — мольба в его глазах перешла в отчаяние. — Хорошо?

— Но... — сердце Веды екнуло. — Ты ничего не говорил мне про «Блэкуотер Круиз».

Лицо Люка исказилось. Он сплюнул. Затем, не сказав больше ни слова, отступил и захлопнул дверь прямо перед ее лицом.

Веда вздрогнула. Она прищурилась и снова постучала. Она стучала, должно быть, еще минут десять. Стук перешел в удары по двери прежде, чем она, наконец, сдалась.

Несколько минут спустя она забралась на пассажирское сиденье грузовика Линка, недоверчиво глядя вперед.

Тишина.

Затем, она перевела взгляд на водительское сиденье.

— Ты слышал это, черт возьми? — спросила она. — Что он сказала про «Блэкуотер Круиз»?

Линк высунул руку из открытого окна своего грузовика, широко расставив ноги по обе стороны от руля, провел пальцами по губам, мягко кивнув.

Через мгновение он наклонился вперед и завел грузовик.

— Юджин добрался до него.

— Боже. Он даже не выходил из больницы в течение недели, а уже начал действовать, затыкая Люка?

— Так они делают всегда.

Веда фыркнула.

— Думаешь, Юджин угрожает ему?

Когда Линк выехал на дорогу, его голос оставался мрачным.

— Я думаю, он ему заплатил.

Веда вздохнула, понимая, что это поражение. Она откинулась на свое сиденье, когда Линк вывернул на шоссе.

— У нас не получится все за одну ночь, Веда, — сказал он, остановившись на светофоре, отвечая на ее молчание и поглядывая на нее краем глаза. — И это не будет бесплатно.

— Ты говоришь какими-то заученными фразами, как в фильмах, — Веда посмотрела на него, чувствуя, как злость застилает глаза. — Я не сдамся. Я ни за что не сдамся, пока эти люди, наконец, не поймут, что они не неуязвимы. Если они не перестанут издеваться над невинными детьми с холма, то парочка детей с холма, — она указала на себя и на него, — начнут издеваться над ними.

Линк мягко улыбнулся.

— Легко.

— Я не сдамся, — улыбаясь, сказала Веда, ее все больше и больше раздражала ухмылка на его лице. — Перестань смеяться надо мной.

Линк остановился на красный свет и посмотрел на нее. Он сделал глубокий вдох, его взгляд упал на ее губы.

— Наверное, благодаря только тебе одной производители леденцов держаться на плаву.

Веда вытащила леденец изо рта.

— Это успокаивает меня, понятно? Мощный, но маленький шарик сладости на палочке с кисловатым вкусом яблока добавляет мне благоразумия. Мы живем в замечательное время, а?

— Признайся. В это леденец добавлена травка? — его улыбка стала шире. — Я не арестую тебя за это. Просто это может быть единственная причина. Если только тебе не три года.

Веда закатила глаза, а затем она снова вытащила леденец и протянула его через консоль, предлагая самому попробовать. Леденец блестел от ее слюны, и она ожидала, что он с отвращением отвернется.

Его взгляд упал на ярко зеленый леденец, затем он снова посмотрел на нее. Он долго, не шевелясь, смотрел на нее, а потом наклонился и захватил губами блестящий, зеленый шарик и втянул его себе в рот.

Взгляд Веды упал на его пухлые губы, когда он обхватил ими леденец, и ком застрял в ее горле. Она немного подождала, чтобы он распробовал вкус, а затем дернула за палочку, пытаясь вернуть свой леденец.

Но он зажал палочку между зубами, втянул щеки, зажимая во рту леденец еще сильнее и выпрямляясь на своем сиденье. Мужчина переключил передачу, когда загорелся зеленый свет. Он двинулся вперед, перевернув леденец во рту так, что одна его щека стала выпуклой.

— Эй! — закричала Веда, снова усаживаясь на свое сиденье, когда машина поехала быстрее, чем она ожидала. — Этой мой леденец. Это был последний. Ты не слышал меня, когда я сказала тебе, что он меня успокаивает?

— С леденцом или без, если ты уверена, что можешь сохранить трезвый ум, то тебе не нужна никакая помощь.

Он хихикнул, поворачивая на дорогу, которая вела к ее квартире.

Если бы он знал, насколько она безумна. Она вспомнила, что несколько недель назад он практически узнал об этом. Она уже миллион раз отблагодарила Бога, что избавилась от того маникюра в последний момент.

Она скрестила руки на груди и надулась.

— Ну? Чувствуете травку, офицер?

Он подъехал к другому светофору и начал перекатывать леденец во рту, пробуя его на вкус.

— Не-а, — он искоса посмотрел на нее, палочка приглушила его голос. — Сладко.

У Веды в груди все сжалось, когда он посмотрел на нее, и спустя несколько долгих секунд она заставила себя отвести взгляд.

В машине повисла тишина. Ни один из них не нарушил ее, пока они ехали к ней домой.

Когда Линк потянулся и включил музыку погромче, улыбка расцвела на ее лице.

— Я не могу поверить, что ты слушаешь олдскульный R&B. Когда я села в машину и услышала, как у тебя играет Джо (прим.: американский исполнитель R&B), у меня чуть не случился удар.

Он склонил голову набок и пригладил свою эспаньолку. Он улыбался, но улыбка не достигла его глаз.

Голос Веды стал громче.

— И это даже была не самая ожидаемая песня Джо. Человек, начинающий слушать R&B послушал бы песню «I Wanna Know». Но ты включил песню «ll the Things Your Man Won’t Do»? На самом деле? — она вскрикнула. — Эта песня. Большинство белых мальчиков даже не знают о ее существовании. Особенно такие длинноволосые, как ты.

Он облизнул губы, поворачивая руль одной рукой.

— Это было все, что слушала моя мать, когда я был маленький. И мне это передалось от нее.

— Я была полностью уверена, что ты был поклонником тяжелого рока. Только одному Богу известно, сколько еще сюрпризов ты хранишь. В следующий раз наверно, ты скажешь мне, что идешь на бал-маскарад в следующие выходные.

Он усмехнулся, что было достаточным подтверждением того, что он предпочел бы съесть кусок стекла, чем сделать это.

— Я пойду, — сказала она.

Он кивнул.

Веда вздохнула, думая, как же иногда тяжело вести с ним диалог, позволяя тишине вновь опуститься и надеясь, что он не забудет высадить ее в квартале от ее квартиры.

Он помнил, медленно останавливаясь на обочине. Улица была пустынной. Было очень тихо.

Веда начала выбираться в открытую дверь, но остановилась и посмотрела на него через плечо.

— Мы не сдадимся, — сказала она. — Да?

Вместо того чтобы ответить, он вздохнул, положив руку на подголовник ее сиденья.

— Пожалуйста, напиши мне, когда будешь внутри, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Веда слегка надула губы, открыла дверь и выскочила на тротуар. Все, на что она была способна, — это натянутая улыбка и резкий кивок, прежде чем захлопнуть дверь за собой.

Она не оглянулась назад, но пока шла через небольшой квартал к своему дому, девушка чувствовала, как он взглядом прожигает ее спину. Мягкий гул от двигателя его грузовика не отставал от нее. Он не отъезжал от тротуара, пока она не открыла стальные ворота, ведущие в ее жилой комплекс.

К тому времени, как звук двигателя затих полностью, она уже дошла до входной двери. Она вошла в прихожую и достала телефон.

Как только она нашла номер Линка, ей пришло сообщение.

Линк: Ты в порядке?

Теплая улыбка появилась на ее губах.

Веда: Я в порядке.

Глава 16

Каждый уголок особняка Блэкуотер вызывал у Веды посттравматический стресс.

При взгляде на гостиную, которая ничуть не изменилась, и где она впервые посмотрела Тодду Локвуду в глаза, у девушки остановилось сердцебиение. От вида лестницы, по которой он заставил ее подняться, когда она спотыкалась о собственные ноги от того, что он добавил в ее напиток, у Веды перехватило дыхание. Увидев дверь в главную спальню, которая была видна с первого этажа, ту самую спальню, куда, в конце концов, пришли девять его друзей, Веду чуть не стошнило.

Несмотря на то, что столовая в Блэкуотере не играла роли в постоянном кошмаре, который повторялся в ее сознании, каким-то образом одному виду этого помещения все же удалось до боли скрутить ее желудок.

Благодаря окнам от пола до потолка сводчатые потолки казались в десять раз выше. За окнами виднелись черные скалы, от которых и пошло название Тенистая Скала, которые сейчас почти исчезли в ночном звездном небе. Но желтая луна излучала достаточно света, разоблачая их существование и придавая им призрачный вид. Вдалеке проплыл круизный лайнер с семейным названием, этакое белое тело, выделяющееся на черном небе даже ярче самой Луны. Грохот океанских волн был едва слышен, но этого было достаточно, чтобы Веда захотела большего.

Через полчаса после начала обеда ее желудок скрутило. Даже теплого прикосновения руки Гейджа, который сидел рядом, обхватив ее бедро и сжимая его каждый раз, когда его мать бросала на Веду кислый взгляд — а это повторялось часто — было не достаточно, чтобы облегчить ее состояние.

Селеста Блэкуотер была именно такой, какой ее описал Гейдж. Высокой, стройной и хрупкой, с бледной кожей, которая почти сливалась с белым обеденном стулом, на котором она сидела. Она надела черное платье, которое словно обнимало каждый дюйм ее тела, и нацепила улыбку, которая никогда не сходила с ее лица.

Веда никогда не понимала, сколько эмоций может выразить улыбка, пока не оказалась напротив Селесты, наблюдая, как та переживает все: гнев, раздражение, нетерпение и почти презрение. Но только не приветливость. И не счастье.

Гейдж крепче сжал бедро Веды, и она посмотрела направо, встретившись с ним взглядом. Когда она увидела, как он нервничает, то тоже положила руку на его бедро, произнеся тихую молитву благодарности, что это дерьмо почти закончилось, ведь семейный повар уже убрал закуски. Но тут же были поданы основные блюда в сервизах из чистого серебра и китайского фарфора. Приятный запах ягненка наполнил воздух.

Но Веде еда не понравилась. Если она немедленно не выплюнет ее в тот момент, когда проглотит, то это будет не что иное, как чудо.

Она могла только молиться, чтобы не подали десерт.

Она не спускала взгляда с того молчаливого края стола, где отец Гейджа, Дэвид Блэкуотер, изо всех сил старался притвориться, что Веды не существует. С того момента, как она с Гейджем приехали, он еще ни разу не смотрел ей в глаза. Его волосы были потрясающе белыми, глаза — ледяными, на нем был дизайнерский костюм, идеально скроенный, как и у Гейджа. Веда поняла, откуда Гейдж унаследовал свои блестящие манеры. У него был прекрасный самоконтроль, он всегда знал, что делало его тело и как оно реагировало на внешний раздражитель.

Даже дед Гейджа, Пирс Кинкейд, который сидел прямо напротив Дэвида во главе стола, был безупречен и полностью контролировал исходящие от него флюиды. Его голова была абсолютно лысой и достаточно вытянутой, но все же не походила на конусообразную. Седая козлиная бородка была идеально подстрижена, брови тоже были седыми и затеняли пару красивых — и Веда могла поклясться — бирюзовых глаз, самых прекрасных, которые она когда-либо видела. Даже с сильно морщинистым лицом, обвисшей кожей, большими ушами, широким носом и тонкими губами Пирса, на него было легче всего смотреть за столом. У него был добрейший взгляд. И самая искренняя аура.

— Итак, Веда, — Пирс улыбнулся ей, когда все занялись поеданием пищи.

Веда подняла брови на Пирса, благодарная за то, что отвлеклась от ледяных глаз Селесты.

— Гейдж сказал нам, что ты анестезиолог.

Голос Пирса был не слишком глубоким, но очень ему подходил. Такой гладкий и уверенный. Веда обнаружила, что ожидала, когда проскользнет английский акцент.

До этого момента она отлично справлялась с тем, чтобы просто сидеть молча. Такова была ее стратегия. А не пытаться завоевать людей, которые должны были ее ненавидеть. Людей, которые никогда не примут ее. Она лишь хотела дать понять Гейджу, как сильно она его любит. Что сделает для него все.

Вес его руки на ее бедре было единственным, что удерживало ее собранной.

— Да, — ответила она. — Сейчас уже прошло несколько месяцев моей ординатуры.

— В какой медицинской школе ты училась? — спросил Пирс.

— В Стэнфорде.

Его глаза превратились в маленькие щелочки, когда он улыбнулся.

— Как необычно.

— Не так необычно, как университет Джона Хопкинса... — вскочила со своего места Селеста, хлопая ресницам и тепло улыбаясь Веде. — Или Гарвард, или даже Вашингтон…

— Мама, — вмешался Гейдж, стараясь говорить ровным голосом.

Веда похлопала Гейджа по бедру, убеждая его таким образом, что у нее было все под контролем.

Он похлопал ее в ответ, бросив на нее гордый взгляд.

— Веда родилась и выросла на Холме, преодолела все трудности в жизни и пробилась в один из лучших медицинских университетов страны. Она была второй по успеваемости в своем выпуске, — он перевел взгляд на Пирса. — Ты абсолютно прав, дедушка. Она необыкновенная. Она преодолела невероятные трудности, просто невероятная женщина.

Селеста подскочила меньше чем через секунду после того, как Гейдж закончил, словно находилась на грани того, чтобы прервать его похвалу.

— Веда, мне вот любопытно... почему Тенистая Скала?

— А почему бы и нет? — Веда приподняла брови. — Тенистая Скала — мой дом.

— Конечно, девушке с пригорода не к чему возвращаться домой. Полагаю, девушка, вырвавшаяся из района, покинет этот остров и никогда не оглянется назад. Особенно, столкнувшись с таким количеством возможностей, которые наверняка появились в Стэнфорде.

— Мама...

Селеста посмотрела на Гейджа широко раскрытыми зелеными глазами, изображая невинность.

Дэвид сидел рядом с ней тихо, как мышка, наслаждаясь обедом, хотя его впалые щеки пылали.

— Я просто хочу познакомиться с ней поближе, дорогой, — ответила Селеста. — Можно? Из всех знаменитых больниц мира, Веда, ты выбрала Тенистую Скалу. Это просто озадачивает меня, вот и все.

— Вас озадачивает, что я решила работать в больнице, построенной вашей семьей? — уточнила Веда. — Даже как-то интересно, что я больше вас верю в вашу семью.

Селеста расплылась в ледяной улыбке.

— Хотя я испытываю глубокую гордость за каждую компанию, носящую имя Блэкуотер, все же не питаю иллюзий, что наш госпиталь может конкурировать с квалифицированностью госпиталя Салютатора в Стэнфорде.

Веда попыталась сглотнуть, но в горле застрял комок. Она почувствовала пульсацию в каждом дюйме тела, включая подрагивающие губы.

— Я соскучилась по дому, — сказала Веда.

— Твоя семья все еще живет здесь? — спросила Селеста.

— Нет, — откашлялась Веда, — мои родители уехали несколько лет назад.

— Не представляю, по чему можно так скучать, если не по своей семье.

Веда посмотрела на Гейджа и увидела, как тот сжал челюсти и бросил на мать накаленный взгляд. На этот раз, когда Веда сжала его бедро, раздражение на лице Гейджа не исчезло.

— Гейдж как-то сказал мне, что в Тенистой Скале есть нечто, что пробирается прямо в душу. Что даже не чувствуешь, как это происходит, пока оно не попадет в кровоток и не захватит все тело, — Веда глубоко вздохнула и снова посмотрела на Селесту. — Наверное, я страдаю хроническим заболеванием под названием «Тенистая Скала». Должно быть, в местной воде что-то содержится.

Улыбнулись лишь Гейдж и Пирс.

Селеста закатила глаза, убедившись, что Веда заметила это, и поднесла бокал к губам. Она не спеша сделала глоток.

— Честно говоря, Веда, я и представить себе не могла, что увижу день, когда мой сын влюбится в провинциалку. Возможно, в воде действительно что-то есть.

Она тихонько засмеялась.

Веда посмотрела на отца Гейджа, который до сих пор избегал ее взгляда, но теперь тоже слегка улыбнулся. Веде стало жарко, и она поймала себя на том, что была не в состоянии прикусить язык.

— Поскольку мы обсуждаем наши странности, Селеста, мне вот стало любопытно, как тебе удается выглядеть такой красивой и свежей? Я могу только молиться, чтобы в твоем возрасте оставаться молодой и подтянутой, — Гейдж сжал ее бедро, но на этот раз Веда поняла, что это был не знак утешения, а мольбы. Он умолял ее прекратить, но она уже перешла черту, ее сердце колотилось в груди. — Тебе не дашь больше сорока.

Селеста попыталась оскалить зубы сквозь улыбку.

— Мне тридцать девять, и я не стану развлекать тебя нравоучениями, как грубо заводить разговор о возрасте женщины в компании, где есть мужчины. Полагаю, там, откуда ты родом, все делают иначе.

Веда пожала плечами.

— Просто хочу узнать тебя получше, Селеста. Можно? — Веда была уверена, если Гейдж еще раз хорошенько сожмет ее бедро, то сломает его пополам. Она подняла взгляд к потолку, накручивая локон на указательный палец. — Черт возьми, я не закончила Гарвард, а посчитать реально трудно, моя математика Стэнфорда может никуда и не годится, но если тебе тридцать девять... — Веда притворилась, что считает на пальцах, осознавая, что Гейдж теперь тряс ее ногу под столом, молча умоляя ее остановиться. Но она не могла остановиться. Она вытянула губы, делая вид, что считает на каждом пальце, затем наклонилась вперед и широко раскрыла глаза. — Значит, тебе было... тринадцать, когда ты родила Гейджа?

Селеста глубоко вдохнула. Ее глаза засияли. Бокал шампанского в ее дрожащей руке, казалось, вот-вот разлетится вдребезги.

— Честно говоря, мне кажется, что ты похожа на большинство девушек, с которыми я росла на Холме, — Веда улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла, когда она тяжело сглотнула, уверенная, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. — Однако в отличие от тех девушек на Холме, тебе было легче выносить жизненные невзгоды и познавать жизненные уроки, не сталкиваясь с дискриминацией и преследованиями со стороны людей, которые считают себя лучше тебя. Даже если эти люди совершили те же самые ошибки. Боже, тринадцать лет. Должно быть, было замечательно вынести такой сложный жизненный урок без того, чтобы на тебя давило чужое мнение и раздавило тебя, словно какого-то насекомого. Тот самый мир, который раздавит тебя, словно жука, а потом обернется и обвинит тебя в том, что твои внутренности выплеснутся наружу и уродливо размажутся по тротуару.

В голосе Веды звучал сарказм.

— Но я полагаю, что девушки на Холме должны жить по другим правилам, верно? Полагаю, твои ошибки были более простительны, так как ты совершила их в белом каменном особняке, а не в лачуге на Холме.

— Прошу прощения, — Селеста бросила салфетку и встала из-за стола. Стук ее каблуков по деревянным полам еще долго слышался после того, как она исчезла за углом.

Веда вздохнула, когда хватка на ее бедре исчезла. Она бросила взгляд на Гейджа, когда он, тихо выругавшись, встал и покинул свое место, следуя за матерью.

Дэвид тоже встал со своего места, и, не глядя на Веду, отправился за Гейджем и Селестой.

Пирс поднялся из-за стола последним, вытер рот черной салфеткой, прежде чем откашляться и тоже покинуть столовую.

И Веда осталась одна.

Да. Она полностью потеряла хладнокровие.

Да. Спор, который она затеяла с Гейджем этим вечером, скорее всего, войдет в историю.

Но оно того стоило.

Реально стоило.

Глава 17

Грейс Хилл усмехнулась, когда Линк запихнул еду в рот через несколько секунд после того, как она положила третью порцию еды на белую одноразовую тарелку перед ним. Ее тарелка с наполовину съеденной порцией стояла по другую сторону складного столика в крошечной кухне. Она поспешила обратно к своей лимонно-зеленой печке, заправляя за ухо грязные светлые волосы с секущимися кончиками, отчаянно нуждающиеся в стрижке. Она быстро схватила еще одну одноразовую тарелку, наполнив ее горой жареных свиных отбивных, кукурузным хлебом, макаронами с сыром, и услышала, как Линк чуть ли не хрюкал, пока уничтожал еду на тарелке перед собой. Она улыбнулась тому, как его огромное тело едва помещалось на складном стуле, на котором он сидел, а хлипкие ножки, вероятно, от одного неверного движения сломались бы под ним. Она снова вернулась к столу.

Она поставила перед ним вторую тарелку и заправила прядь его каштановых волос за ухо, прежде чем вернуться на свое место. Схватив из пепельницы, стоящей в центре стола, горящую сигарету, она быстро затянулась, наблюдая за ним краем глаза.

Окно над раковиной было открыто, но шум океанских волн был едва слышен из-за музыки, доносившейся из клуба по другую сторону улицы.

— Всякий раз, когда начинаю скучать по тем временам, когда ты жил со мной, я всегда напоминаю себе, что могла заплатить по закладной на те деньги, которые потратила на твое питание, — она выдохнула белый дым, затушила сигарету и подняла свою пластиковую вилку, улыбаясь, в то время как он даже не поднял глаз. — Приходи в любое время, дорогой.

Линк проглотил еду и встретился с ней взглядом. Он кивнул в сторону окна, откуда доносилась музыка из нового бара на другой стороне улицы.

— Как долго это продолжается?

Она пожала плечами, вонзая вилку в макароны с сыром, ее хриплый голос был едва слышен из-за громкой музыки, которая сотрясала полдома.

— Только до трех часов ночи.

— Трех часов ночи?

— Мне все равно, ты же знаешь, что я сова, — ее левый глаз дернулся, один из многих показателей того, что у нее была наркотическая зависимость. — Иногда приятно слышать, как смеется молодежь, как они болтают о всякой чуши, когда выходят из клуба. Этот тихий старый дом кажется чуть менее одиноким.

— Если они и дальше будут строить здесь все эти клубы, кофейни и студии йоги, этот дом, возможно, ненадолго останется твоим. Я слышал, что в этом квартале есть большой супермаркет. Тебя скоро вытеснят.

— Они не смогут меня вытеснить, дорогой. Я говорю так: «Плати, черт возьми, или убирайся с моей территории». Когда-нибудь какой-нибудь идиот предложит мне в десять раз больше, чем я заплатила за эту кучу дерьма и кирпичей, и я буду только за, — она хрипло рассмеялась. — Где, черт возьми, мне расписаться?

Он усмехнулся.

Грейс наслаждалась моментом.

— Люблю, когда ты улыбаешься.

Прежде чем вернуться к еде, он отмахнулся от одного из насекомых, залетевших в открытое окно.

— Не думай, что я забыла о том, что ты пообещал сходить со мной на встречу.

Линк застонал при мысли о встрече анонимных алкоголиков, которой едва избежал несколько недель назад.

— Я этого не избегаю. Просто был завален работой.

— Я слышала, — она заерзала. — В новостях его зовут «Мясник Тенистой Скалы».

Линк показал на себя вилкой.

— Я это придумал. Отдай мне должное, женщина.

— Ну, и как дела?

— Не очень. На мгновение я подумал, что она была у меня в руках.

— Она? Это женщина?

— Думаю, да. Мы отработали каждую зацепку, вплоть до кусочка лака для ногтей на месте преступления. Ничего. В каждом салоне города говорили, что такой дизайн для ногтей слишком популярный, чтобы сузить поиски до одного человека. Кто знал, что такой животный принт так популярен? Кроме того, нет никакого способа узнать, делает ли преступник ногти самостоятельно.

— Не верится, что это женщина.

— Может, и нет. Природа преступления почти комична, поэтому никто не может увидеть, что это на самом деле преступление было совершено в состоянии сильного гнева. Темное. Интимного характера. Это что-то личное. Тодд и Юджин животные. Кто бы это ни был, это, вероятно, женщина, которую они оба глубоко ранили. Мы оба знаем, что на этом острове нет недостатка в них.

— Думаю, что посеешь, то и пожнешь, да? — она наклонилась, снова забыв о еде, и некоторое время смотрела на него. Ее взгляд упал на обручальное кольцо. — Ты в последнее время встречался с какими-нибудь хорошими девушками?

Он застонал.

— Ну, я просто поддерживаю чертов разговор.

— Ты лезешь в мои дела, — он скорчил гримасу. — Разве не ты говорила мне, что начинать новые отношения — это плохая идея?

— Нет, я сказала, что начинать новые отношения в первый год твоей двенадцатиступенчатой программы — плохая идея. Твое состояние было слишком шатким в начале, чтобы принять на себя стресс отношений, но ты преодолел все это. Ты чист уже больше года.

— И что, сейчас можно начинать встречаться? — он усмехнулся. — Я не подозревал, что ты считаешь.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Линк. Уже прошло пять лет, дорогой. Ты хочешь сказать, что на всем острове нет ни одной девушки, которая бы тебя хоть немного заинтересовала?

Линк положил вилку и оперся о стол локтями.

Он колебался.

У Грейс отвисла челюсть, а глаза заблестели.

— Надень рубашку на пуговицах.

Он нахмурился, глядя на нее через стол, и замер, подняв стакан с содовой.

Она сцепила пальцы и оперлась на них подбородком.

— Хоть раз сними футболку и джинсы и приведи себя в порядок. Нет ничего сексуальнее для женщины, чем хорошая, накрахмаленная рубашка на пуговицах.

— Какой женщины, мам? Нет никакой женщины.

Грейс взглянула на него.

Он закатил глаза и вернулся к своей еде.

На ее лице появилась многозначительная улыбка.

— Только погладь ее сначала. Хорошо? Ты должен выглядеть шикарно, а не наоборот, а то при виде тебя у женщины сразу пропадет интерес.

— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом? — взмолился он.

Грейс хмыкнула и, казалось, хотела поспорить, но затем сдалась и, надув губы, вернулась к своей тарелке.

Линк поднес вилку с едой ко рту и нахмурился.

— И пожалуйста, больше не заводи подобные беседы о женщинах.

Их тихий смех заполнил маленькую кухню и разнесся по всему скромному дому, оставив тепло, которое мог принести только Линк. То, которое останется здесь, пока он не вернется в следующий воскресный вечер и не наполнит его своей аурой снова.

***

— Никогда в жизни меня так не оскорбляли! — воскликнула Селеста.

Ее бледная кожа светилась в лунном свете, льющемся в куполообразные эркеры семейного кабинета. Она стояла за столом, крепко скрестив на груди изящные руки. Комната от пола до потолка была уставлена книжными шкафами и наполнена запахом старых страниц. С потолка свисала люстра со свечами.

Дэвид и Пирс стояли по обе стороны от нее. Когда Пирс успокаивающе положил руку ей на бедро, Селеста фыркнула и отошла в сторону, ударив Дэвида по плечу.

— Никогда, Гейдж. Как ты смеешь приводить ее в этот дом и позволять ей так со мной разговаривать?

Гейдж остановился посреди кабинета, расстегнув пиджак и уперев дрожащие руки в бока. Все, чего он хотел, — это выйти из кабинета, схватить Веду, которая все еще находилась одна в столовой, уйти и никогда не возвращаться. Но он смотрел на свою мать и не мог заставить себя уйти.

Селеста продолжала.

— Эта женщина никогда не переступит порог моего дома, пока я жива.

— Ради Бога, мама, пожалуйста, не стой здесь и не притворяйся, что ты не провоцировала ее весь вечер. Конечно, она отреагирует, она же человек. Ты сама начала себя вести агрессивно. Ты никогда бы не приняла ее!

— Не повышай голос, когда разговариваешь с матерью, — серые глаза Дэвида вспыхнули. Он положил руку Селесте на талию, и она прижалась к нему, спрятав лицо у него на плече. — Только посмотри, как ты ее расстроил. Тебе должно быть стыдно.

Гейдж запустил руки в волосы. Он повернулся к двери, ему до боли захотелось уйти, но вместо этого он обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть дедушку, обходящего стол.

— Вот как мы поступим, Гейдж, — сказал Пирс, продолжая кончиками пальцев касаться стола, пока обходил его, а другую руку засунул в карман. Он облокотился на стол, скрестив ноги в лодыжках и сцепив пальцы. — Я верю, что мы с твоими родителями были очень терпеливы к тому, что ты нас не слушался, но то, что я увидел сегодня здесь, абсолютно неприемлемо.

Глаза Гейджа расширились. Он затаил дыхание и ощутил слабость в голосе еще до того, как заговорил.

— Дед...

— Теперь я понял, что упустил из виду тот факт, что эта... Веда — единственная причина, по которой моя компания понесла убытки в пятьсот миллионов долларов менее чем за тридцать дней. Но чего я не могу и не хочу понимать, так это твою вопиющую импульсивность, не говоря уже о вопиющем отсутствии рациональных решений и здравого смысла.

Гейдж тяжело дышал. Он перевел взгляд на мать, которая сидела, уткнувшись лицом в плечо отца.

— Как председатель совета директоров, я бы очень хотел, чтобы мой единственный внук стал президентом «Блэкуотер Круиз», а в один прекрасный день, возможно, даже генеральным директором, но я слишком много работал над созданием этой компании, чтобы закрывать на все это глаза. Если это... — Пирс указал на дверь, его лицо исказилось от отвращения. — Эти отношения не заканчиваются немедленно и прямо сейчас, то ты не только будешь освобожден от обязанностей генерального директора больницы «Блэкуотер», но и каждый цент твоего трастового фонда будет заморожен первым делом в понедельник утром.

Гейдж резко выдохнул, так и не привыкнув к великолепному самообладанию деда. Ни разу ни его дед, ни кто-либо из сидевших за обеденным столом не намекнул Веде, что их раздражает ее присутствие. Гейдж не мог поверить, что ожидал чего-то другого. Его глаза зажгло. Он оглянулся на дверь, потом на свою семью, снова и снова, пока они не стали расплывчатыми от слез, заполнивших его глаза. Последнее, что он увидел, — это поднявшиеся седые брови деда, ожидавшего ответа Гейджа. Ожидая его капитуляции.

Гейдж сделал глубокий, дрожащий вдох.

— К черту всех вас.

Последнее, что он услышал, был резкий вздох Селесты и стук ее каблуков по деревянному полу.

— Дорогой, умоляю тебя!

Однако стук ее каблуков и слезные мольбы стихли, когда Гейдж распахнул дверь кабинета и вышел, не оглядываясь.

***

Все еще сидя на краю стола и глядя на дверь, из которой только что вышел Гейдж, Пирс Блэкуотер вздохнул. Тихие всхлипы Селесты, приглушенные от того, что она снова уткнулась в грудь Дэвида, наполнили воздух. Пирс оторвал взгляд от двери и посмотрел на телефон на столе, колеблясь лишь мгновение, прежде чем нажать на красную кнопку внизу телефона.

Меньше чем через минуту дверь кабинета открылась. Высокий мужчина с лохматыми каштановыми волосами, завитыми возле ушей, серо-голубыми глазами, которые всегда были широко открыты (из-за этого он всегда выглядел ошеломленным), и резко очерченным подбородком, вошел внутрь.

Его глаза были такими светлыми, что почти сливались с белками, а бледно-розовые губы почти невидимы на фоне молочно-белой кожи. Его уникальное лицо часто пугало людей, особенно маленьких детей, большинство из которых мгновенно пугались при одном его виде.

Пирс, как всегда, поежился, когда их глаза встретились, хотя они знали друг друга много лет.

Мускулы на руках мужчины легко угадывались под тканью пиджака. Он сцепил руки перед собой и кивнул Пирсу, давая понять, что прибыл так быстро, как только мог.

— Джакс, — обратился Пирс к главе семейной службы безопасности. — Кажется, у нас возникла небольшая проблема...

Пирс вздохнул, когда Селеста громко всхлипнула.

Глаза Джакса, такие ясные, что они казались почти демоническими, резко переместились с его бледного лица на Селесту. Увидев, в каком она состоянии, он откинул нижнюю часть пиджака, обнажив кобуру с пистолетом.

— Ничего такого не произошло, — Пирс вытянул руку. — Пока что.

Джакс отпустил свой пистолет и резко кивнул, ожидая продолжения.

— Сейчас мне нужно, чтобы ты кое за кем проследил, — Пирс вздернул подбородок, лицо его потемнело. — Мне нужно, чтобы вы выяснили все... о Веде Габриэлле Вандайк.

Глава 18

Веда стояла на тротуаре перед особняком Блэкуотеров, обхватив себя руками. Пронесся порыв ветра, наполненный прохладой от плещущихся сразу за высоким утесом холодных океанских вод. Внизу волны бились о черные скалы. Утес, на котором стоял особняк Блэкуотеров, был самым «громким» на острове не только потому, что здесь был самый сильный прилив. Еще и водопады, что обрушивались со скал, смешивались, создавая громкий навязчивый звук, внушая любому человеку, стоявшему слишком близко, чувство страха, что эти волны могут их поглотить в любой момент.

Веда чувствовала себя ничтожной, стоя на краю этого черного утеса и осознавая, какой же все-таки, по большому счету, она была маленькой. Она не понимала, почему ощущала себя такой маленькой: массивность скалы, обширность океана или белый каменный балкон на втором этаже этого дома. Балкон, где она пережила худшую ночь в своей жизни. Возможно, это было сочетание всех трех причин. Стоя на этом тротуаре, с каждой секундой она все сильнее ощущала, что становится все меньше и меньше, пока не превратится в маленькую пылинку, если ее такси не приедет в ближайшее время.

Прохладный ветерок снова пронесся мимо нее. Ее колени дрожали, заставляя подол зеленого коктейльного платья длиной до колен развиваться по ветру.

— Не могу поверить, что я надела это гребаное платье, — проворчала она, выжидающе глядя на тихую улицу, вдоль которой выстроились особняки, будто уходящие крышами в ночное небо, и осознавая, что обманула себя.

Она никогда не будет принадлежать этому месту.

Дверь дома распахнулась за ее спиной, и, коротко выдохнув, она оглянулась через плечо. Последовал еще один вздох, на этот раз более глубокий, когда она увидела Гейджа, выходящего из высоких скошенных стеклянных дверей роскошного дома его семьи.

Увидев ее, он заметно выдохнул, в глазах было заметно облегчение, когда он бросился вниз по ступенькам, как будто шел по невидимой линии, которая вела к ней.

— Господи Иисусе, Веда… — он обхватил ее щеки ладонями и притянул к себе, пока кончик ее носа не коснулся пуговиц его рубашки. Он со вздохом отстранился и посмотрел ей в глаза. — Когда я зашел в гостиную, а тебя там не было, я испугался.

— Я… я вызвала такси, — ее ошеломленный взгляд прошелся по его лицу. — Когда ты ушел вслед за своей матерью из гостиной, я подумала…

Он наклонился и запечатлел страстный поцелуй на ее губах, застонав от ее мгновенной реакции и от прикосновения ее мягкого языка и ласки. Он сделал то же самое, касаясь ее языка.

Веда держала глаза закрытыми, когда он отстранился.

— Гейдж, я бы никогда не попросила тебя выбирать меня вместо них.

— Хорошо. Потому что мне бы не хотелось, чтобы ты тратила время на такой нелепый вопрос с таким очевидным ответом. Тут даже не должно быть вопроса, Веда.

Она подняла на него взгляд и почувствовала, что глаза наполняются слезами.

— Мне не следовало так нападать на твою мать. Я потеряла самообладание. Теперь она никогда не примет меня. Мне очень жаль.

— Они никогда не примут тебя, — он позволил пальцам утонуть в ее кудрях. — Я знал это в глубине души. Я знал, что они нападут, как только откроется дверь, и все равно привел тебя сюда. Я привел тебя, зная, что тебе придется столкнуться с ними лицом к лицу. Зная, что они накинутся на тебя, — он издал звук, выражая отвращение к самому себе. — Веда, мне очень жаль. Прости, что я привел тебя сюда только ради того, чтобы получить их одобрение. Я думал, что закончилось то время, когда мне необходимо было их одобрение. Но, скорее всего, это укоренилось во мне намного сильнее, чем я думал.

— Детка, они твои родители, — прошептала она, принимая его извинения.

— Боже, они ужасные люди. Как я этого не видел? Все эти годы?

Веда хотела сказать ему, что он понятия не имеет, насколько они ужасны на самом деле, по крайней мере, судя по той небольшой информации, которую она собрала об их круизном бизнесе. Так как она не могла сказать этого, то повторила свои предыдущие слова. Просто чтобы вернуться домой и чтобы он знал, что она не винит его.

— Они твои родители.

— Прости, что я поставил тебя на линию огня, зная, что они скорее умрут, чем перестанут нападать. Я никогда не попрошу тебя сделать это снова.

— Гейдж, на самом ли деле все это сработает? — ее глаза вспыхнули в тот момент, когда она задала вопрос. Было очевидно, что она была не готова принять даже малейшую мысль о том, что ничего не получится. — Я не могу просить тебя, чтобы ты предпочел меня своей семье.

— Тебе и не нужно, потому что нет никакого соперничества, — он подошел ближе, прижавшись носом к ее носу.

Они оба закрыли глаза.

Его голос понизился до шепота.

— Веда, мы с тобой вместе. Теперь ты — моя жизнь. Ты — часть меня. Ты — часть моей сущности. Ты моя до мозга костей, детка…

Его теплое дыхание согревало ее щеку.

Веда всхлипнула от нежного прикосновения его губ. От его света. Ее сердце наполнилось желанием получить больше.

Его мягкие губы переместились к ее уху, и она почувствовала его теплое дыхание. Почувствовала, как он обвивает ее плечи руками, прижимая ближе к себе.

— Ты теперь моя семья. У нас будут собственные дети и собственная родословная. Наше собственное наследие. Черт с ними со всеми. Мы докажем, как далеко могут зайти Блэкуотеры, когда нет ничего, кроме абсолютной любви, которая наполняет нас. Не будет никаких деловых сделок, коварства, контроля и ненависти.

Она просунула руки под его пиджак и крепко обняла его. Он почувствовал ее теплое дыхание, когда она вдохнула его запах.

Когда он сглотнул тяжелый комок в горле, она почувствовала это щекой, пока прижималась к его груди.

— Я, возможно, потеряю свою работу, — сказал он.

Она обняла его еще крепче, закрыв глаза.

— Свой трастовый фонд. Они заберут все. Но мы все же можем держаться на плаву некоторое время. У меня остались некоторые сбережения, пока я работал генеральным директором, — Гейдж глубоко вздохнул и его голос прозвучал рассеяно. — У меня есть дом. Я за него уже расплатился. Он записан на мое имя. Там есть четыре спальни, так что мы с комфортом можем растить там семью. Пока я буду без работы, у меня будет возможность начать реализовывать собственные мечты, а не мечты своего отца.

Веда откинула голову и удивленно посмотрела на него.

— О чем ты мечтаешь?

Он хрипло рассмеялся.

— Понятия не имею. Я не размышлял об этом. Был слишком занят тем, что делал все, чтобы сбылись мечты отца. Черт, я даже не знал, что способен мечтать, пока не встретил тебя. Веда, я не могу дождаться, чтобы в полной мере узнать, что это такое, теперь, когда я знаю, что мечты могут сбыться, — он сжал ее, игриво встряхивая. — Теперь, когда сбылась самая большая из них.

— Не могу поверить, — она чуть ткнула его в бок.

Он на самом деле так думал?

Более того, если так, может ли она позволить ему потерять все ради нее? Может ли она позволить еще одному человеку страдать из-за нее? Достаточно было того, что она втянула Джейка и Люка — двух невинных — в это безумие.

Может ли она втянуть в это и Гейджа тоже?

Она что-то пробормотала, глядя ему в лицо. Было ли это эгоистично — любить его? Эгоистично ли было оставаться с ним?

Упиваясь красотой его лица, которое никогда не казалось ей таким ангельским, как сейчас, она не могла не думать о том, что слова Люка были правильными. Хотя он и не знал, что говорит о ней, слово, которое он использовал, не выходило у нее из головы. Она просыпалась от этого по ночам. Мысль, что возможно…

Возможно…

Возможно, она реально была тем самым злодеем.

— Веда, я бы жизнь за тебя отдал. Я бы умер за тебя. Покалечил бы любого ради тебя. Никакие самые большие трастовые фонды, никакая престижная работа, никакие запугивания не заставят меня отказаться от тебя. И меня немного начинает раздражать, что ты позвонила в такси…

Она рассмеялась, крепче обняв его за талию и уткнувшись подбородком ему в грудь.

— Когда ты, наконец, поймешь, насколько сильна моя любовь? А? Насколько она глубока? Когда ты уже поверишь?

— Ну, теперь я определенно верю в это гораздо больше.

Он поцеловал ее в лоб, отстранился и заглянул ей в глаза, убирая кудрявые волосы за ухо. Комок подкатил к горлу.

— Как думаешь, ты все еще сможешь любить меня, если я останусь без работы? Без трастового фонда Блэкуотеров? Без власти семьи Блэкуотеров?

Она усмехнулась, удивленно глядя на него.

— Гейдж? Я люблю тебя, несмотря на семью Блэкуотер.

На его глазах появились слезы.

Она увидела их, и это заставило ее встать на цыпочки, накрыв его губы своими.

Он наклонился и приветствовал ее поцелуй, позволяя своим губам скользить по ее губам, пока ему не пришлось отодвинуться, боясь, что недостаток кислорода заставит его потерять сознание.

Они тяжело дышали, грудь у обоих вздымалась.

Веда была поражена, что в его глазах не было ни дюйма неуверенности, когда он кивнул в сторону своего Rolls-Royce Phantom, припаркованного на углу.

— Пошли отсюда к черту, — прошептал он.

И они вместе пошли к машине Гейджа, обнявшись, наполненные таким ярким светом, что луна, сиявшая в черном небе, могла бы всерьез позавидовать им.

Когда они подошли к его машине, Веда украдкой бросила взгляд через плечо, через руку, которой он обнимал ее за шею, на белый каменный балкон.

Селеста вздохнула, как только Веда встретилась с ней взглядом, ее руки так крепко вцепились в перила балкона, что бледные костяшки пальцев покраснели, и она с презрением посмотрела на Веду и Гейджа. Ветер трепал ее длинные, до пояса, черные волосы, тонкие пряди падали на вздымающеюся грудь и пораженное от удивления лицо. Пряди закрывали ее глаза, но не огонь, горящий в них.

Веда не могла отвести взгляда.

Так же, как и Селеста.

Они смотрели друг на друга до тех пор, пока Гейдж не открыл пассажирскую дверь машины, и Веде пришлось отвести взгляд, чтобы забраться внутрь.

Она не могла выдохнуть, пока он не закрыл за ней дверь.

***

С каждым словом Гейджа сердце Веды стучало все быстрее. Даже комфорт его сильных рук, обнимающих ее сзади, или выпуклость бицепсов по бокам от ее талии не могли успокоить ее.

Когда он засмеялся, его теплое дыхание согрело ее ухо, в то время, как он прикусил ее мочку зубами, замедляясь, чтобы остановиться, притягивая ее задницу к молнии его брюк, к его твердости, сжимая сцепленные руки на ее пупке, направляя ее к первой гостевой спальне в его особняке.

Веда заглянула внутрь, когда он нашептывал ей все более и более ужасные слова, которые пугали ее до смерти с того момента, как они прибыли в его особняк.

— А это может быть детская, — он продолжал свои самоотверженные манипуляции, вызывая в ее желудке спазмы, сжимая ее так, словно знал, какая буря происходит в ее животе. — Мы бы покрасили комнаты в разные цвета для каждого ребенка.

— Детская?

Ребенок?!

Ее глаза наполнились ужасом, когда он снова повел ее по длинному коридору. Черные перила лестницы располагались справа от них, выделяясь на фоне вишневого деревянного пола. Массивная хрустальная люстра свисала со сводчатых потолков, освещая величественную лестницу, которую они только что преодолели, заставляя белые каменные колонны, которые поднимались к потолку, казаться еще более величественными, чем они уже были.

Подбородком он коснулся ее плеча, когда кивнул в сторону лестничных перил, выходящие в большой холл.

— Знаешь, что будет вот здесь? Это то место, где наш старший ребенок будет угрожать перебросить своих братьев и сестер через перила, потому что он устал от того, что за ним шпионят.

— Значит, наш старший будет мудаком-садистом? Будет ли он убивать щенков и котят тоже?

Веда не могла не задаться вопросом, а вдруг с такой матерью, как она, большинство ее детей обязательно сойдут с ума.

Она даже задумалась, когда они с Гейджем вообще говорили о детях.

Ах, да, мы не говорили об этом. Мысли об этом было достаточно, чтобы отправить ее в легкий шок. Она не могла ничего сделать, кроме как помолиться за бедного ублюдка, которому «посчастливится» быть ее ребенком.

Она накрыла руки Гейджа, когда он остановил ее возле другой спальни.

— Это будет комната нашего старшего сына. Эта дверь всегда будет закрыта и занавешена плакатом «Не входить», прикрепленным к двери снаружи. Единственными признаками жизни были бы звуки дэт-метала, доносящиеся в коридор из-под двери. Если мы когда-нибудь осмеливались бы постучать, он бы кричал «Уходи» изо всех сил, перекрикивая музыку. Он скорее умер бы с голоду, чем ужинал бы с нами каждый вечер.

— Дэт-метал? Так наш старший действительно был бы психопатом, а? — Веда обнаружила, что ее сердцебиение утроилось, удивляясь, когда это за последние десять минут она успела согласиться, что у них будут дети, не говоря уже о ребенке, который слушает дэт-метал.

Каждый раз, когда она убеждала себя, что ее отношения с Гейджем не могут стать более страшными, как он находил новую, неизведанную территорию. Однако территория, по которой он шел прямо сейчас, была намного страшнее, чем все остальные.

Она не могла иметь детей. Никогда. Как она могла иметь детей, когда ее самой большой целью в жизни было отрезать причиндалы ее врагов? Когда большинство людей, которых она мечтала убить, были людьми, которых Гейдж называл своими друзьями? Если каким-то чудом у них с Гейджем все-таки появятся дети, неужели они закончат так же, как и те богатые люди, которых она возненавидела? Ее план состоял в том, чтобы пробыть в Тенистой Скале ровно столько времени, сколько нужно, чтобы закончить ординатуру, отомстить за содеянное, а затем убраться к черту из города.

Но теперь, очевидно, она не только жила в Тенистой Скале, но и будет растить семью?

Семья, состоящая из детей, которые будут слушать дэт-метал?

Она с трудом проглотила застрявший в горле комок.

Детей не должно быть.

Никогда.

Но пока Гейдж вел ее по коридорам своего особняка, его сердце билось у нее за спиной, его запах окутывал ее сзади, и она не могла заставить себя сказать ему об этом. Она не могла убить мечту, которую он лелеял с тех пор, как припарковал свою машину на подъездной дорожке, прежде чем устроить ей экскурсию по дому, в котором она была всего несколько раз. В то время, когда они встречались, они проводили большую часть своего времени в ее квартире, потому что она была ближе к больнице.

В тот вечер Гейдж даже не успел провести ее в холл своего дома, как начал фантазировать о ней, какой она будет через десять лет: стоящей у входной двери, раздающей обеденные коробочки и машущей на прощание их детям, когда они каждое утро бежали к школьному автобусу. Об ужинах, которые они будут устраивать каждый вечер за белым мраморным столом в его столовой. О грандиозной водной горке, которую они построят в огромном бассейне на заднем дворе. О разных местах, где они могли бы весело представить себе эту воображаемую семью, и дом, который до сих пор включал в себя прачечную, кухонный остров, лестницу и, что любопытно, даже шкаф, в котором был нагреватель горячей воды. Судя по всему, Гейдж намеревался окрестить каждый дюйм этого дома.

Это она еще могла пережить.

Чего она не могла вынести, так это того, что Гейдж мог смотреть на нее и действительно видеть чьей-то матерью. Конечно, он знал, в каком она сейчас состоянии. Она точно не делала из этого секрета.

Он остановился у другой комнаты.

— Комната нашего среднего ребенка. У нее будет розовая кровать принцессы, которая будет пустой каждую ночь, потому что она всегда будет пробираться в нашу кровать, чтобы обниматься с нами. У нас никогда не хватит духу прогнать ее...

— Гейдж...

Он шагнул вперед, заставляя ее спотыкаться, пока они не добрались до главной спальни. Как и весь дом, хозяйская спальня была простой, современной, чистой и в основном белой с серыми вкраплениями, включая изголовье кровати, которое было настолько высоким, что почти достигало потолка. Плюшевые белые простыни словно умоляли, лечь на них. Прозрачные белые занавески танцевали от ночного ветерка из-за открытых дверей балкона, а также был слышен грохот волн, исходящий со стороны пляжа.

Его дыхание согревало ей ухо.

— Наша спальня будет ее любимой комнатой в доме. Она ей так понравится, потому что она будет знать, что именно там мы сделали нашу любовь официальной. Сделали наш брак официальным.

Если Веда и думала, что раньше ее сердце билось очень сильно, то только потому, что она еще не осознавала того удушающего ощущения, которое испытывала сейчас. Она ахнула, когда он убрал руки с ее талии, она перестала чувствовать тепло его тела, а мягкие губы больше не касались ее уха. Она одновременно жаждала и боялась того, что не чувствовала его теплого тела, не в силах решить, что было сильнее. И когда она медленно повернулась на каблуках, чтобы увидеть, куда он ушел, она знала, почему он отошел.

Грудь Гейджа вздымалась, когда он сделал вдох, стоя на полу на одном колене. В своей дрожащей руке он протянул черную бархатную коробочку, открытую, чтобы показать блестящее, овальное обручальное кольцо.

— Святое дерьмо... — Веда зажала рот руками, делая большой шаг в сторону от него, вынужденная согнуться пополам, когда буря в ее животе перешла в полномасштабное цунами.

Она могла только удивляться... почему?

Почему этот мужчина любит ее так сильно?

Он точно осознавал, какая она была катастрофа? Какой в ее жизни царил бардак? Она несколько раз напрямую говорила ему о том, каким она была кошмаром, а он все равно стоял здесь, на одном колене, и его ранимый взгляд кричал, что он хочет сделать этот кошмар своим навсегда.

Коробочка с кольцом задрожала под его пальцами, заставляя его вцепиться в нее обеими руками, и даже тогда немного подрагивала. Комок подкатил к его горлу, а глаза наполнились слезами. Его грудь тяжело вздымалась, свидетельствуя о его чувствах.

— Веда... — он сглотнул. — Сегодня вечером я сказал, что не знаю, о чем мечтаю. И только когда я произнес это вслух, до меня дошло. Как же я ошибался, — он потряс коробочку с кольцами. — Ты — моя мечта. Наши отношения. Наша любовь. Наше будущее. Как ты меня радуешь. Как ты открываешь мир... — одну руку он убрал с коробочки, чтобы держать ее в кулаке над своим сердцем, а влага в его глазах увеличивалась с каждой секундой, угрожая упасть. — Мир счастья, света и радости, о существовании которого я и не подозревал. Мир, который я мог видеть только во сне, когда был ребенком — до того, как реальный мир добрался до меня и сказал мне, что сон невозможен. Ты вошла в мою жизнь и доказала мне, что это возможно. Ты доказала тому парню внутри меня, который всегда верил в настоящую любовь... что это возможно, — он помедлил. — Веда, ты выйдешь за меня?

Она должна была прекратить это, но когда открыла рот, чтобы сделать это, все, что вышло, было.

— Да...

Гейдж стиснул зубы, и слезы, которые потекли из его глаз по щекам, доказали, что он закрыл их в попытке сдержать эмоции, с которыми оказалось невозможно бороться.

— Да? — он подавил смех.

Веда и не подозревала, что ее глаза светятся такими же эмоциями, как и его, пока не почувствовала, как по ее щекам катятся слезы. Она быстро кивнула.

В следующее мгновение он уже обнимал ее, страстно целуя в губы, бархат коробки касался ее щеки, когда он обхватил ее лицо. Их поцелуй стал более глубоким, их тихие всхлипы и стоны переплелись, приглушенные слова любви смешались с звуком их голодных поцелуев, влага на их щеках перемешалась.

Гейдж отстранился, но продолжал прижиматься лбом к ее лбу.

Их взгляды упали на коробку с кольцо в его руке.

Веда тяжело дышала, становясь все более возбужденной. Далекий голос в ее голове, который умолял ее положить этому конец, умер насильственной смертью. Свет, который он зажег внутри нее, пронзил мечом сердце этого голоса, нанеся последний смертельный удар, когда она подняла левую руку.

Гейдж снял кольцо и уронил коробку, его пальцы так сильно дрожали, что когда он попытался надеть платиновое кольцо на ее палец, то несколько раз промахнулся.

Их наполненный слезами смех смешался, становясь сильнее с каждым разом, когда он промахивался, и когда ее рука тоже начала дрожать, то задача стала еще тяжелее.

Но он не сдался.

Веда знала, что он никогда этого не сделает.

Они вздохнули вместе, когда ему все-таки удалось надеть кольцо, их губы встретились в тот момент, когда кольцо плотно село на ее палец.

Их смех стих, когда губы и языки соприкоснулись, поцелуй был сильным от желания показать свою любовь. Она погрузила свои пальцы в его волосы, а он в ее, и все вокруг исчезло.

Темнота.

Злость.

Изнурительная жажда мести.

Все исчезло, и все, что существовало, это он.

Когда он подхватил ее на руки и понес к кровати, Веда подумала... может быть, в этот раз...

Может быть, в этот раз... темнота исчезнет навсегда.

Глава 19

— Я люблю тебя, — прошептал Гейдж, нежно дыша и впиваясь пальцами в обнаженные бедра Веды.

Веда прикусила ноготок и ухмыльнулась, ее кудри на белой наволочке обрамляли голову, словно корона. Карие глаза красиво сузились, как всегда, когда она так улыбалась ему.

— Я люблю тебя, — сказала она, и последние звуки слов прервал всхлип, сорвавшийся с ее полных губ, когда Гейдж достиг той точки, которую, как он узнал, она так любила. И до которой он мог достать, лишь входя в Веду по самые яйца.

В любое другое время, когда он был внутри нее, то отворачивался от нее, когда чувствовал, что его глаза светились от изумления из-за женщины, лежащей под ним. От невероятного ощущения ее киски, сжимающейся вокруг его члена. И тот факт, что его твердость была влажной от ее желания, доказывая, что он мог влиять на нее так же, как и она на него.

Но этим вечером она впервые позволила ему прошептать слова любви, не прерывая их поцелуем или движением, которое, как она знала, гарантированно завладеет его вниманием и направит в исключительно сексуальное русло. Нет, она ответила ему обожающим взглядом и прошептала слова в ответ. Она не сбежала. И не сопротивлялась.

И когда взгляд Гейджа упал на ее раздвинутые бедра, прижатые к груди и открывающие ему вид на его скользкий член, блестящий от их любви, он был убежден, что это было очень близко к удовольствию, которое он когда-либо получал.

Руками она мягко пробежала вверх и вниз по его бицепсам, изгибаясь с каждым ударом его члена, и это заставило его пресс напрячься, когда он боролся, чтобы удержаться. Он хотел убедиться, что она кончит дважды, прежде чем он закончит, и борьба заставила его стиснуть зубы. У него мелькнула мысль попросить ее не прикасаться к нему. Чтобы кончики ее ногтей не впивались в его кожу. Приглушить ее хриплые стоны, которые сводили его с ума больше всего.

В душе, однако, он не мог этого сделать, поэтому, когда он почувствовал, что его первый оргазм зарождался перед ее вторым, полностью вышел из нее, чувствуя, как над его наполненном экстазом взглядом сходятся на переносице брови. Она отказывалась отпускать его. Он вышел из нее, а прохладный воздух спальни окутал его член, который блестел от свидетельства ее первого оргазма, мгновенно дернувшись, чтобы снова оказаться внутри ее теплых, бархатных стен. Он облизнул губы при виде того, как ее киска начала сжиматься, когда он вышел, и, прижав ее бедра к груди, лег на живот и вошел в нее языком, прежде чем она успеет закрыться.

— Да, — закричала она.

Веда запуталась пальцами в его волосах, ногтями царапала кожу головы, когда его язык нашел ее вход, и он потер большим пальцем ее клитор. Он погладил этот бугорок так, чтобы заставить ее кончить быстро: распространяя ее же соки по ее распухшим половым губам языком, только время от времени задевая ноющий бутон. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на ее лицо, когда он следовал этим проверенным путем, улыбаясь тому, что она становится еще более влажной, а ее тело вздрагивало от каждого прикосновения к чувствительному бугорку.

Он застонал, когда она откинулась на спинку кровати. Зная, что Веда почти на грани, он полностью накрыл ее клитор большим пальцем, больше не дразня его, уделяя каждую толику своего внимания, пока гладил его, будто пытался разжечь огонь внутри нее. Ее крики перешли в мольбы, и он широко раскрыл свои губы над ее киской, чтобы выпить каждую унцию оргазма, который вытекал из нее. Он сосал и вылизывал, пока спиной она не рухнула на кровать, и единственной влагой, которая осталась на ее мягкой киске, был блеск его слюны.

Ее тихое, удовлетворенное мурлыканье согрело его сердце, его руки снова легли на ее бедра, прижимая их к груди, одновременно он скользнул своим ноющим членом обратно в нее. Он погрузился с легкостью, стон разрывал его собственное горло от ощущений, ее киска все еще пульсировала от пережитого оргазма, заставляя его член дергаться.

Ее обнаженная грудь все еще вздымались, и он потянулся, чтобы обхватить каждую из них, сжимая снова и снова, пока толкался в нее.

Она касалась его щеки левой рукой, и когда он опустил глаза и увидел ее обручальное кольцо, сверкающее на руке, его член дернулся от того, что начался его собственный оргазм.

Он поймал ее большой палец зубами, когда кончил, мягко прикусил его, когда наклонился и прижался лбом к ее лбу, больше не трахая ее, но его машинальные толчки заставляли ее и кровать бесконтрольно подпрыгивать. Он был уверен, что был близок к тому, чтобы откусить ее большой палец, когда наполнял ее своей спермой, оставаясь глубоко внутри.

Она обхватила его щеку и сама раздвинула ноги шире, молча приглашая его отдать ей все, что у него было.

И он сделал это.

Ему не терпелось провести остаток их жизни, отдавая ей все и даже больше.

***

— Что думаешь? — негромко спросил Гейдж, смеясь, когда Веда подняла руку в воздух, согнув пальцы и двигая ими взад-вперед, отчего ее обручальное кольцо замерцало. — Мне потребовалась целая вечность, чтобы выбрать его. Я задержал менеджера на два часа после закрытия. Я думаю, что он мог бы убить меня, если бы я не сделал покупку.

— Ты что, шутишь? — прошептала она. — Ты хорошо справился. Эта штука больше, чем мой кулак. Отличная работа, Блэкуотер. На самом деле. Просто превосходно, — она позволила своей руке упасть обратно на его грудь, проводя пальцами по волосам на ней.

— Пообещай мне кое-что, — сказал Гейдж несколько мгновений спустя.

Их кожа все еще была липкой от пота после их любви, но ни один из них не двинулся с места, чтобы принять душ. Вместо этого они просто прижались друг к другу, уставившись в потолок. Кончиками пальцев он гладил ее смуглое бедро, перекинутое через его, мягко касаясь кончика его пениса, угрожая спровоцировать его на второй раунд. Он накрутил один ее локон на палец.

Она подняла голову с изгиба его шеи, где она некоторое время покоилась, и посмотрела на него.

— Все, что угодно.

Он посмотрел в ее карие глаза, отпустил локон и попытался откинуть все волосы с ее лица. Однако ее волосы жили своей жизнью — так происходило всегда, и волосы снова падали ей на глаза, когда он отпускал их.

— Обещай мне, что мы никогда не будем такими, как они... — он нахмурился, проведя костяшками пальцев по ее лицу. — Что мы никогда не попытаемся загнать нашу семью в ящик, в котором они не захотят находиться. Что мы позволим нашей семье жить так, как хотим. Что мы будем любить наших детей, несмотря ни на что…

— Даже тех, кто ненавидит наше существование, ведет себя в корне неправильно, преследует своих братьев и сестер и слушает дэт-метал? — она сделала недоверчивое лицо.

Он хмыкнул, запустив руки ей в волосы.

— Да, даже таких.

Она прижалась подбородком к его груди, улыбаясь и соглашаясь.

Улыбка медленно сползла с его лица.

— Обещай мне, что у нас никогда не будет секретов.

Она подняла на него взгляд.

Гейдж не знал, какую перемену он увидел прямо сейчас, но это заставило его убрать руки от ее волос к уголкам глаз, где, как он видел, эта перемена произошла быстрее всего.

— Обещай мне, Веда.

Ее взгляд стал более грубым, более уязвимым. Ее крошечные ручки, которые до этого безмятежно лежали на его груди, изогнулись, заставляя ее ногти впиться в его кожу.

— Обещаю, — сказала она, мягко стиснув зубы.

Он дотронулся до ее губ, не упустив и произошедшей там перемены.

— Я никогда не покину тебя. Я никогда не отвернусь от тебя. Я буду любить тебя и наших будущих детей — независимо от того, насколько плохими они могут или не могут оказаться…

Едва заметная улыбка появилась на ее обеспокоенном лице, и он коснулся поверхности ее губ.

— До самой моей смерти, — он глубоко вздохнул, заставляя ее поднять лицо. — Ты можешь доверять мне, Веда?

Она подняла на него глаза.

В груди сердце снова сжалось.

— Ты веришь мне?

Тишина.

На этот раз ее ногти впились ему в грудь еще глубже, отчего его кожа покраснела.

Весь мир, который жил в ее глазах, мир, который он все еще чувствовал, как будто он едва открыл, заметно изменился. Он жаждал исследовать этот мир каждый день, но не больше, чем прямо сейчас.

— Да, — ее голос дрожал. — Я верю тебе.

Он взял ее за руки и притянул к себе. От пота, который все еще покрывал их тела, было легче притянуть ее себе, и он поймал ее губы, поцеловав.

Он смотрел на ее лицо, когда их губы и языки сплелись, и даже когда она позволила своим глазам медленно закрыться, он не закрыл своих.

Он хотел увидеть этот мир в ее глазах — мир, который он все еще не понимал, который уплывал от него. Мужчина видел ее мир только тогда, когда его губы были на ее губах или его член был внутри нее.

Он сделает все возможное, чтобы сделать этот мир правильным.

Даже если он не до конца понимал, что было не так.

Глава 20

Когда Веда отпирала дверь своей квартиры на следующий вечер, ее новое обручальное кольцо сияло и напоминало ей о марафонском занятии любовью с Гейджем прошлой ночью.

Она все еще не возвращалась.

Тьма.

Веда сделала глубокий вдох и включила свет в квартире. Это было новое чувство.

Надежда.

Может быть, ярость наконец-то прошла. Может быть, она сможет жить дальше, не испытывая мучительной жажды мести. Может быть, она сможет быть счастлива, не разрушая жизни десяти животных, которые разрушили ее жизнь. Может быть, она действительно полюбила бы неуравновешенного, одержимого дэт-металом сына. Если это будет сын от Гейджа, который заставил ее увидеть, что мир действительно может быть местом, полным радости и света. Она верила, что это возможно.

Возможно, получится все отпустить.

Она бросила свою рабочую сумку на пол в прихожей. Торопясь в свою спальню, чтобы собрать сумку для того, чтобы провести следующие несколько ночей у Гейджа, она не могла не задуматься о том, насколько хорошо это ощущалось.

Счастье.

Мир.

На полпути к спальне в кармане ее халата зазвонил сотовый телефон. Она выудила его, улыбаясь, когда схватила бронзовую монету вместе с телефоном, и увидела имя, которое высветилось в текстовом сообщении на ее экране.

Линк: Мне нужно поговорить с тобой.

Веда облизнула губы и глубоко вздохнула. Это было неправильно. Утопая в мире, свете, любви... Когда она знала, что человека, который спас ей жизнь, все еще поглощает тьма. Она подумала о Линке и о том, как редко он улыбался. Она думала о его сдержанности, даже когда гнев неудержимо наполнял его глаза, доказывая, как трудно ему было поддерживать хоть какое-то внешнее спокойствие. Девушка подумала о постоянной борьбе, которую он вел так доблестно, хотя ни у кого из тех, кто встречался с ним, не возникало сомнений, кто никогда не проигрывает.

Она не осознавала, что простояла добрых пять минут, погруженная в свои мысли, пока ее телефон не зазвонил снова, почти заставив ее подпрыгнуть.

Линк: Ты в больнице?

Она собралась с мыслями, и заскользила по экрану дрожащими пальцами.

Веда: В своей квартире

Линк: Гейдж там?

Она покачала головой, а потом поняла, что он не может видеть ее.

Веда: Его не будет до пяти

Линк: Я уже недалеко

Ее сердце пропустило удар.

Зачем ей было знать, что он где-то недалеко отсюда?

Линк: Я буду через пять минут.

Она чуть было не написала ему, спрашивая, когда это она пригласила его, но вместо этого бросила телефон на кофейный столик и начала бегать по квартире, хватая все вещи, которые были слишком грязными или неприличными для кого-то, кроме Гейджа.

— Дерьмо, дерьмо, черт, — мантра, которую она не произносила неделями, слетела с ее губ, пока она металась по своей квартире.

Когда стук в дверь раздался через три минуты после его сообщения, а не через пять, она, проклиная его, поспешила к двери и распахнула ее.

Она глубоко вздохнула, когда встретилась с его взглядом зеленых глаз с другой стороны двери.

— Привет, ― он попытался улыбнуться, но у него получилось лишь наполовину.

— Привет, — прошептала она, не в силах оторвать взгляд от его тела. Ее брови взлетели вверх, в глазах заискрилось веселье, когда она снова подняла взгляд к его лицу. — Ты хорошо выглядишь.

Его губы приоткрылись. Он замялся. Пальцы взметнулись к воротнику белой рубашки, застегнутой на все пуговицы, и он расправил его. Затем ее взгляд упал на пуговицы, когда он провел по ним кончиками пальцев, словно проверяя, правильно ли они застегнуты. На его безымянном пальце не было кольца. До этого момента она не осознавала, насколько обручальное кольцо стало продолжением его тела, впиваясь в его палец.

— Я никогда не видела тебя в рубашке с воротником, не говоря уже о пуговицах... — пошутила она, прислонившись к двери и скрестив ноги в лодыжках, уже придумав кучу шуток про эту накрахмаленную рубашку застегнутую на все пуговицы. — Кто-то умер?

— Вообще-то... — Линк опустил руки, засовывая их в карманы джинсов, и на мгновение отвел взгляд, прежде чем снова взглянуть на нее. — Люк.

Улыбка Веды исчезла. Она распрямила ноги и спину. Вспышка ужаса пронзила ее насквозь.

Комок подкатил к горлу Линка, и он пожал плечами, засовывая руки поглубже в карманы.

— Он мертв, Веда. Передозировка. Не хотел говорить тебе по телефону.

— Черт возьми, я думаю, что мое гребаное сердце просто остановилось. — Она наклонилась вперед, накрывая рукой то место, где было сердце, не в силах избавиться от ужаса.

Это моя вина.

Ее живот скрутило узлом, словно натянутый канат, и она наклонилась еще ниже, хватаясь за колено, чтобы не упасть.

— Нет.

— Сосед нашел его сегодня утром в ванной. Игла все еще была в его руке.

Она сильно нахмурилась. На какое-то время ей стала дурно, но потом поняла, как грубо себя ведет, и медленно выпрямилась, освобождая дверной проем, когда слезы защипали ей глаза.

— Входи, Линк. Боже.

Линк принял ее приглашение, шагнул внутрь, изучая взглядом ее лицо.

Она закрыла за ним дверь.

Пол вибрировал от его шагов, когда он вошел в гостиную и дошел до кофейного столика, прежде чем снова повернуться к ней лицом.

Она уперла руку в бедро и выставила вперед ногу.

— Как раз в ту ночь он сказал, что снова стал посещать общество анонимных алкоголиков... — она прикрыла рот рукой, когда тихий вздох сорвался с ее губ. — Я была так уверена, что он встанет на верный путь. Что с ним все будет в порядке, — когда по ее щеке скатилась слеза, она глубоко вздохнула. Однако как только слезы оросили ее щеки, она их вытерла и нахмурилась, глядя вдаль.

Затем вернула взгляд к Линку, указывая на него кулаком.

— А это точно была передозировка?

— Хороший вопрос, — его ноздри раздулись. — Такой хороший вопрос, что сегодня днем я сам пошел в кабинет коронера, чтобы взглянуть на Люка. Мне показалось странным, что следы были на его правой руке, хотя он правша, — он быстро пожал плечами, скривив губы. — Хотя это и понятно. Он был наркоманом, верно? Я уверен, что через несколько лет, когда вены начинают прятаться, то ты довольно быстро начинаешь хорошо пользоваться обеими руками. Но это не объяснило, почему было так много крови. Почему на его руке было шесть свежих следов ... — он похлопал себя по внутренней стороне руки.

— Но только один из них попал в вену? — Веда понизила голос, а затем с сарказмом сказала. — Потому что все знают, что даже для профессионального наркозависимого требуется шесть попыток, чтобы попасть в вену.

— Парень был чертовым «снайпером». У него были отметины в каждой жилке на теле. У него были отметины на пальцах ног, но он не мог попасть в цель в руке? Такого не может быть.

— Его смерть подстроили. О, Боже... — пробормотала она. — Ты сказал, что он ему заплатил…

— Да, я говорил тебе. Элита запугивает легко. Юджин, вероятно, заплатил ему, а на следующее утро проснулся и решил выбрать более верный способ.

Веду затошнило, потому что тьма тут же вернулась.

Она окутала ее и заключила в объятия с такой силой, как никогда прежде.

Она чуть не рассмеялась ее возвращению. Какой же дурой она была, поверив, что предложение Гейджа убило ее навсегда. Какой же идиоткой она была, когда поверила, что на этот раз она исчезла навсегда.

Она никогда не исчезнет. Не раньше, чем они все заплатят за все. Это всегда было правдой, но никогда не было настолько очевидно, чем сейчас.

Она сделала глубокий вдох.

— Мы должны что-то с этим сделать. Что сказал коронер?

— Никаких доказательств. Никаких вероятных причин. Никаких доказательств. Просто еще один мальчишка с холма, получивший пулю из десятицентового пистолета. Коронер не мог рисковать.

Веда тихо выругалась. Слезы вернулись, и напряжение в животе усилилось. Она снова наклонилась вперед, уперев руки в колени, когда была уверена, что ее сейчас стошнит.

— Мне не следовало втягивать его в это. Мне не следовало заставлять его говорить о Грете. Я никогда не должна была...

— Не делай этого. Послушай того, кто знает, что это такое — винить себя. Кто, черт возьми, почти сделал из этого карьеру.

Она подняла на него свои влажные глаза.

Он покачал головой.

— Это билет в один конец — в ад. Место, где нет ни окон, ни дверей, ни выхода. Не делай этого. Это не твоя вина. Черт, ты рискуешь своей шеей ради этого ребенка больше, чем кто-либо другой на этом острове. Даже больше, чем мне бы хотелось. Ты хороший человек, Веда. Ты... — он отвел взгляд, кивая в ее строну. — У тебя есть сердце.

— Да, но сейчас я не чувствую себя хорошим человеком. У меня такое чувство, будто я только что подписала смертный приговор какому-то парню. Несколько недель назад он был чист и трезв. Он даже нашел способ раздобыть подержанный костюм, чтобы пойти на первое собеседование. Он перевернул свою жизнь....

— Да, и Юджин все испортил, назвав Люка виновным в преступлении, которого тот не совершал. Как, черт возьми, это относится к тебе? — он снова покачал головой. — Это не твоя вина.

Веда не расслышала больше ни слова, и слезы стали все сильнее, не давая ей ответить, поэтому она отвернулась, прикрыв рот рукой. Часть ее хотела, чтобы Линк ушел. Прежде чем она скажет что-то, о чем потом пожалеет. Достаточно того, что он чуть не поймал ее с этим лаком для ногтей. Конечно, эта непонятная «мисс» всегда будет на задворках его сознания. Достаточно было одной глупой оговорки, чтобы в его мозгу щелкнул этот дурацкий переключатель, подтвердив его прежние подозрения и открыв ему ее тайну.

Когда он руками обнял ее теплыми руками, Веда вздохнула.

Он крепче сжал ее, и от быстрого вдоха она стала чуть выше. Он провел ладонями по ее рукам, и она медленно закрыла глаза, чувствуя, как каждый дюйм ее кожи начинает гореть под его мозолистыми пальцами. Отсутствие кольца на его левой руке гарантировало, что между их кожей не существовало ни единого барьера, когда он медленно скользил по ее рукам, останавливаясь чуть выше локтей.

Он медлил.

Снова сжал ее.

Веда повернулась и тихо вскрикнула, когда ее лицо мгновенно уткнулось ему в грудь, а мягкие пуговицы рубашки впились ей в кожу.

Рокот, звучащий глубоко в его твердой груди заставил кончик ее носа покалывать, когда он заговорил.

— Я пришел сюда не для того, чтобы тебя расстраивать... но мы больше не можем этого делать.

Веда отступила назад, как будто он только что ударил ее ножом, разделив их на несколько футов и нахмурилась.

— Ни за что на свете я не отступлюсь. Только не после всего, что случилось. Юджин мог заплатить Люку до того, как он... до того, как он убил его, — Веда сглотнула. — Но он убил его недостаточно быстро, потому что теперь мы знаем, что с богатыми людьми на этом Богом забытом острове творится что-то неладное. С круизным бизнесом. Со всеми этими пропавшими несовершеннолетними девочками.

— Мы всегда это знали. Весь остров это знает. Это не совсем первые полосы новостей.

— Но теперь у нас есть зацепки. Зацепки, которые мы до сих пор не находили. Начиная с этой невыносимой женщины мадам Никки. Мы должны...

— Веда, это слишком опасно...

— Мы все еще не получили информацию, которая могла бы помочь нам найти Зену Джонс. Прошло несколько недель с тех пор, как она пропала, да, но... — она замялась. — Но это не значит, что мы просто сдадимся.

— Веда...

— Это не значит, что она не где-то там, напуганная и одинокая, молится, чтобы кто-нибудь нашел ее. Ее спасти...

— Веда...

— Сколько таких девочек, возможно, еще ждут? Боже, Линк, она все еще может быть жива где-то там, думая, что мы сдались...

— Она исчезла навсегда.

Шок пронзил Веду, заставляя ее кожу покалывать. Она тут же вспомнила свое детство и то сильное потрясение, которое всегда охватывало ее, когда отец неожиданно повышал голос. Как и Линк, он был уравновешенным человеком снаружи, даже когда буря бушевала в его душе. Он редко позволял этой буре перейти грань, но в редких случаях он это делал — и тогда берегись. Она обладала силой, способной сбить Веду с ног. Вот такой яростной могла быть эта буря.

И сейчас было не исключение.

Эти слова, казалось, ошеломили Линка не меньше, чем ее саму. Он вытянул руки по швам, на его лице было больше эмоций, чем она когда-либо видела раньше. Он резко выдохнул, глаза его блеснули, голос понизился.

— Она пропала навсегда.

У Веды защипало глаза. Она попыталась открыть рот, чтобы заговорить, но не могла решить, что будет говорить. Всего тремя словами он сказал так много. Веда не могла понять, с чего начать говорить.

Он проглотил застрявший в горле комок, указывая на нее всей рукой, словно стрелой.

— Моя жена была слишком близка к истине, прежде чем исчезнуть. У нее было слишком большое сердце для ее тела — как и у тебя — и будь я проклят, если увижу, что ты идешь по той же дороге. С самого начала было ошибкой втягивать тебя так сильно, так что я заканчиваю это сейчас. Ты перестанешь в это вникать. Ты перестанешь задавать вопросы. Ты остановишься сегодня. Прямо сейчас. Живи своей жизнью, — он заколебался. — Выходи замуж за своего богача.

Веда подошла к нему, чтобы спросить, о чем он говорит, и увидела, что он опустил глаза на ее левую руку. Она подняла ее, растопырила пальцы и коснулась обручального кольца, сверкнувшего на пальце. Она забыла, что надела его, и это было странно, потому что кольцо было тяжелее валуна. Ей и в голову не приходило, насколько велик на самом деле этот бриллиант, пока она не почувствовала, что он словно заполняет все вокруг, не оставляя места для жизни и дыхания.

Его голос понизился, зеленый взгляд впился в кольцо, когда он указал на нее.

— Кстати, поздравляю.

Интересно, как давно он знал, что это кольцо у нее на пальце? Видел ли он его с того момента, как вошел? Или он только сейчас это заметил? Она прикрыла кольцо правой рукой, голос ее звучал напряженно.

— Спасибо.

Он смотрел ей в глаза и удерживал ее взгляд.

Стало тихо.

Когда Веда поняла, что делает правой рукой, она крепко скрестила руки на груди, пытаясь найти нужные слова.

— Ну, я не собираюсь останавливаться.

Он застонал.

— Ты, должно быть, шутишь, если действительно думаешь, что я остановлюсь.

— Как я уже сказал, будь я проклят...

— Нет, будь я проклята. Будь я проклята, если Люк погиб напрасно. Я собираюсь выяснить, что, черт возьми, происходит на этом жалком острове, Линк, и я сделаю это с тобой или без тебя.

Казалось, он вот-вот закричит, но вместо этого раздался смех.

— Ты самая огромная заноза в заднице, которую я когда-либо встречал…

— Да, мне говорили такое раз или два, — проворчала Веда, не в силах сдержать мягкую улыбку.

— Знаешь, твои чувства по отношению к Люку... — он сделал жест, показывая между ними. — Вот что я чувствую к тебе. Как будто я не должен был втягивать тебя в это. Тебе действительно будет хорошо, если ты будешь знать, что я чувствую сейчас?

— Я буду спокойно спать по ночам.

— Да, я уверен, что ты... — он отвернулся от нее, чтобы скрыть улыбку. — Я уверен, что для такого умного человека, как ты, все дается легко — для врача.

Веда не удержалась от смеха, удивленная тем, что ни один из мужчин в ее жизни, казалось, не имел ни малейшего представления о том, какой катастрофой она была.

— Но не для меня. Это... — Линк, казалось, потерялся в своих мыслях, его глаза метались туда-сюда. — Клянусь Богом, иногда я задаюсь вопросом, заслуживаю ли я вообще этот значок. Иногда... мне кажется, что я действительно понятия не имею, что делаю. Ни один коп, уважающий себя, никогда бы не позволил тебе влезть в это дело.

Веда смягчилась.

— Четыре года в Медицинской школе, полгода в ординатуре и почти миллион долларов неоплаченных кредитов, а я все еще хожу в эту больницу каждый день, не имея ни малейшего понятия, что, черт возьми, я делаю. Я просто отсчитываю секунды, пока я случайно не убью кого-то, потому что этот день приближается. Это должно произойти. Так что, нет, Линк... я еще не всем разобралась, ясно? И никто еще не разобрался.

Он искоса взглянул на нее, и его ухмылка стала еще шире.

Веда улыбнулась в ответ.

Они смеялись вместе, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя себя неловко, но не желая уходить от наступившей и затянувшейся тишины.

Однако шум мотора, ревущего за дверью ее квартиры, стер улыбку с лица Веды. В следующее мгновение она бросилась к окну так быстро, что Линк пошатнулся, когда она врезалась в него по пути. Она издалека услышала, как он усмехнулся: «Что, где-то пожар?» — когда она вцепилась руками в жалюзи и распахнула их, открывая себе вид на парковку.

Да. Машина Гейджа. Въезжает на парковку.

Коко сидела на пассажирском сиденье и смеялась над тем, что он говорил.

— Черт, черт, дерьмо! — воскликнула Веда, отпуская жалюзи и подбегая к Линку. Она схватила его за руки, на секунду задумавшись, сможет ли она когда-нибудь прикоснуться к ним, не удивляясь их твердости. Придя в себя, она толкнула его, пытаясь вытолкать.

Он рассмеялся. В конце концов, это было смешно, ведь она думала, что сможет заставить его двигаться против его воли.

Поэтому вместо физической силы она начала умолять.

— Гейдж рано вернулся домой. Ты должен спрятаться.

Его смех становился все сильнее, заставляя желудок сжиматься.

— Это смешно.

— Ты должен спрятаться.

— Я не буду этого делать.

Это была самая яркая улыбка, которую она когда-либо видела на лице Линка. Жаль, что у нее не было времени оценить это, когда она услышала звон ключей Гейджа за дверью.

Ее чуть не стошнило, и она бросилась к нему, словно полузащитник в игре.

Линк, должно быть, сжалился над ней, потому что жалость была единственной вещью в мире, которая заставляла его ноги двигаться назад в этот момент, и он двигался назад. Он держал ее за руки, спотыкаясь, когда она упиралась ногами в деревянный пол, толкая его.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — сказал он.

— Это смешно, но если он увидит тебя в этой квартире... — она выпрямилась, поняв, что теперь он двигается самостоятельно. — Если он увидит тебя в этой квартире, то на самом деле убьет тебя, а потом порвет со мной. И я очень, очень не хочу, чтобы он порвал со мной, Линк.

— Но убить меня — это нормально, да? Не самый лучший способ заставить меня делать то, что хочешь ты.

Веда ударила его кулаками в грудь, отчего веселье в его глазах стало еще сильнее. Она стиснула зубы от его ликования, шипя сквозь них.

— Заходи. В. Чертову. Ванну. — Она согнула ноги в коленях. — Ну, пожалуйста.

Гейдж вставил ключ в замок. Ручка дернулась и повернулась. Веда не могла не задаться вопросом, почему он выбрал именно этот день, чтобы стать экспертом по отпиранию ее потрепанной двери, вздохнув с облегчением, когда Линк вошел в ванную, качая головой и насмехаясь над ней всю дорогу.

Входная дверь со скрипом отворилась.

Веда захлопнула дверь ванной и помчалась на кухню, распахнув дверцу холодильника и притворившись, что рассматривает ящик с фруктами.

Коко, как обычно, болтала о чем-то на ухо Гейджу, их смех наполнял фойе и разносился по всему дому, пока они входили. Обычно одного звука двух самых важных людей в ее жизни в хорошем настроении было достаточно, чтобы перевернуть весь день Веды, наполняя ее светом, от которого она так сильно зависела. Но в этот момент она не могла дышать. Ее сердце сжалось, а желудок, казалось, взбунтовался.

— Детка? — позвал Гейдж.

Веда выпрямилась во весь рост и попыталась изобразить удивление.

— Ух ты! Эй! Ты рано вернулся домой. Коко! — она просияла, приветственно раскинув руки.

Коко застыла на полуслове, скосив глаза.

— Ты ведешь себя странно.

Улыбка Веды погасла. Очевидно, ее актерское мастерство было абсолютным дерьмом.

— Я просто рада тебя видеть, вот и все, — прощебетала Веда, выходя из кухни. — Разве я не могу порадоваться встрече с тобой?

Настала очередь Гейджа покоситься на нее.

— Ты пила, детка?

Веда замерла на пути в прихожую, раскинув руки.

— Ха-ха, Веда-сволочь, которая никогда никого не рада видеть. Быть милой Ведой — это полная аномалия. Веда — полная дурочка.

Коко и Гейдж улыбнулись, но спорить не стали.

— Вы, ребята, отстой, — проворчала она.

— А вот и моя невеста, — промурлыкал Гейдж, прежде чем кивнуть в сторону двери. — Ты что, забыла, что Коко собирается угостить нас коктейлем в честь помолвки у Данте?

Да.

— Нет, — улыбнулась Веда, подбегая к вешалке рядом с дверью и хватая сумочку. — Я готова. Прямо сейчас. Пойдем — прямо сейчас.

— Ого, притормози, — Гейдж наклонился и поцеловал ее в щеку. — Сначала Коко должна сходить в ванну.

— Я сдерживалась очень долго.

Веда схватила Коко за руку.

— В кафе есть туалет.

Гейдж взял Веду за руку, обхватившую Коко, и отцепил ее пальцы один за другим.

— А еще здесь есть туалет... вот... — он наклонил голову к Веде. — Серьезно. Ты что, пила?

Веда нерешительно отпустила Коко, по одному пальцу за раз, лишь смутно осознавая, что Гейдж серьезно спрашивает ее, что с ней, черт возьми, не так.

Коко направилась в ванную, хихикая по дороге.

Все тело Веды застыло, как каменная статуя. Даже нежного прикосновения губ Гейджа к изгибу ее шеи было недостаточно, чтобы расслабить ее.

Коко открыла дверь ванной, шагнула внутрь и подпрыгнула почти на фут в воздух, крик, который мог разбить стекло, слетел с ее губ и эхом отскочил от каждой стены в квартире.

Гейдж вздрогнул, и его поцелуи быстро прекратились. В мгновение ока он схватил Веду за руки и притянул ее к себе, прикрывая своей рукой, как мать прикрывает ребенка на пассажирском сиденье во время автомобильной аварии.

— Господи, Коко, что случилось? — закричал Гейдж.

С широко распахнутыми глазами Коко выглянула из ванной в прихожую и ее взгляд устремился к Веде.

Через плечо Гейджа Веда быстро покачала головой Коко, обнажив зубы и безмолвно умоляя.

— Паук! — пробормотала Коко, ее взгляд вернулся к Гейджу, когда она протиснулась в дверной проем ванной комнаты, ежась, закрывая дверь так сильно, как только могла. — Огромный... огромный паук.

Гейдж направился в ванную, собираясь снять пиджак.

— О, не волнуйся, Коко Паффс, я позабочусь об этом...

— Нет! — Коко чуть ли не выпрыгнула из кожи, выкинув вперед руку.

Гейдж застыл на полпути, пораженный.

Веда закрыла глаза, потому что было очевидно, что Коко тоже нескоро получит награду за лучшее актерское мастерство.

Взяв себя в руки, Коко попыталась холодно улыбнуться, наклонившись в сторону и понизив голос.

— Это очень мило, Гейдж, но уже все нормально. Я уже успокоилась. Спотыкаясь о собственные ноги, возвращаясь в ванную, Коко помахала рукой, улыбаясь Гейджу. — Я уже убила его. — Она подняла кроссовок и швырнула его на кафель, как будто раздавила жука. — Убила его насмерть. Так что... все абсолютно нормально... — ее голос стих, когда она исчезла за дверью ванной, захлопнув ее за собой.

Веда выдохнула, так как задержала дыхание, а ее сердцебиение участилось.

Гейдж смотрел на нее с ошеломленным выражением лица.

Она усмехнулась, указывая на закрытую дверь ванной комнаты, пожимая плечами.

— Дети, — пробормотала она, все еще задыхаясь от недостатка кислорода, и положила руку на бедро, когда мир начал вращаться вокруг нее.

Это было слишком близко.

Очень, очень близко.

Глава 21

— Итак... — Коко подалась вперед на своем табурете в гриль-баре у Данте, наклонив голову так сильно в сторону, что кончики ее длинных черных волос слились в кучу на деревянной стойке. — Есть ли что-нибудь, о чем ты хотела поговорить со мной...?

— Эй, а разве несовершеннолетним не запрещено сидеть в баре? — спросила Веда у бармена и хозяина, Данте Джонсона, который в данный момент переключал каналы телевизора в углу, пытаясь найти футбольный матч. Веда сделала все, что было в ее силах, чтобы не обращать внимания на лукавый взгляд Коко.

Данте взглянул на Веду, его кожа была такой же гладкой и с шоколадным оттенком, как у его сестры подростка. У него была улыбка, которая могла осветить самую глубокую, самую черную пещеру, и Веда почувствовала, как ее сердце воспарило, когда она поняла, что поддалась этой улыбке.

— Сестренка знает, что делать. Если появятся копы...

— Нужно остановиться и упасть на пол! — закричала Коко, все еще наклоняя голову к Веде и стреляя в нее взглядом своих широко распахнутых глаз.

— Пожалуйста, перестань так смотреть на меня, — взмолилась Веда, когда Данте отошел, чтобы обслужить клиента.

Коко, очевидно, ждала этого момента всю ночь. В тот момент, когда Гейдж наконец-то извинился и ушел в туалет шумного бара, оставив Коко и Веду наедине.