— Однажды, я стану женщиной, которая заслуживает тебя.
Веда закрыла глаза, пока в голове повторяла эти слова, которые сказала Гейджу ранее этим вечером.
Она еще не была той женщиной, но сегодня станет на один шаг ближе после того, как отомстит этому сукину сыну.
Ее сердцебиение усилилось, заставляя дыхание ускориться, которое заполняло черную маску на ее лице таким горячим воздухом, что Веда почувствовала, будто задыхается. Когда это стало невыносимым, она задержала дыхание, подпрыгивая на носочках, пока старалась успокоиться. Капелька пота скатилась с ее лба и попала в глаз, вызывая жжение под сетчатыми отверстиями для глаз в ее маске, но она не решилась снять ее. Черные кожаные перчатки заскрипели, когда она сжала дрожащие руки в кулаки.
Она не нервничала так, когда расправлялась с этим ублюдком Тоддом Локвудом. С другой стороны, она позволила себе следить за Тоддом несколько месяцев, прежде чем отомстить. Этого ублюдка под номером два она выслеживала чуть меньше четырех недель.
Более разумная ее часть убеждала, что нужно быть терпеливее в этом вопросе, напоминая ей, что наказание десяти мужчин, которые разрушили ее жизнь, требует большой сдержанности и осторожности.
Но Веда не могла ждать.
Это должно произойти сегодня. Если она собиралась избавиться от монстра внутри нее, монстра, который не заслуживал любви ее прекрасного парня, то это должно произойти сегодня.
К сожалению, с номером два было не так просто. Номер два не был близок к ОКР (прим.: обсессивно-компульсивное расстройство) как Тодд Локвуд. У номера два не было постоянного графика, но она узнала, что вечера пятниц обычно проходят практически одинаково.
После долгой рабочей недели он приходил домой и заходил в гостиную, чтобы посмотреть телешоу «Акулы». Он никогда его не пропускал. Один из его немногих ритуалов, который он никогда не нарушал. И, как у Тодда, у него был запасной ключ, который был спрятан под цветочным горшком, что позволило ей легко пробраться в его дом этой ночью.
Поэтому сейчас Веда была в его гостиной и ждала, спрятавшись в темном уголке комнаты.
Она взглянула на свои наручные часы, все еще задерживая дыхание, и занервничала от недостатка кислорода, всматриваясь в стрелки часов.
Номер два может появиться дома с минуты на минуту.
Через мгновение Веда сделала вдох, который сдерживала. Не потому, что она вот-вот упадет в обморок, а потому, что услышала рев двигателя его машины через эркерные окна в гостиной. От этого мощного звука стены завибрировали.
Ее вздох облегчения заполнил маску. На этот раз тепло было терпимым, потому что она знала, что через час все закончится, и она вернется в кровать к Гейджу. Он проснется на следующее утро, так ничего и не узнав. Обнимет ее сзади, обхватывая своими руками. И, как только она почувствует его силу, трепет в ее животе исчезнет.
Это чувство ненадолго исчезнет.
Потом, незаметно для нее, оно вернется обратно.
Оно всегда возвращалось.
Более сильное.
Более громкое.
Это чувство становилось более стойким. Словно Гейдж был антибиотиком, от чего ее тело постепенно становилось неуязвимым. Однажды она задумалась, появится ли когда-нибудь вакцина от злобного существа, которое мучило ее изнутри.
Многие годы она была уверена, что от этого нет лекарства. Нет надежды. Не выхода.
До тех пор, пока она не вернулась в Тенистую Гору и не преподнесла Тодду Локвуду хорошую порцию правосудия, которая будет преследовать его всю жизнь, — так же, как он преследовал ее всю жизнь.
Увидев боль в его глазах, когда он осознал, что его жизнь никогда не будет прежней, ее мир озарился тысячей солнечных лучей. Этот свет присутствовал в ее жизни какое-то время, даже дольше, чем когда-либо в прошлом.
И этот свет в ее душе, в конце концов, исчез, Веда знала, что лекарство от ее недуга состояло из ожидания, готовое проявить себя только тогда, когда она всем им отомстит. Она не сможет стать той женщиной, которая заслуживает любовь Гейджа, пока она не уничтожит этих десять животных, которые были ответственны за нескончаемый торнадо внутри, постоянно разрывая ее внутренности на части при движении.
Звук открывающейся двери в доме номера два раздался в темноте гостиной.
Она крепко сжала шприц в руке, продвигаясь глубже в темный угол. Она считала тяжелые шаги номера два, когда он шел по деревянному полу своего особняка. Она услышала стук, когда его портфель упал на пол. Он прочистил горло, и это был очень глубокий звук, который мог принадлежать только человеку ростом в два метра и весом в сто сорок пять кг.
Его очертания появилась в дверях гостиной, большая лысая голова блестела под лунным светом, и как только он включил свет в гостиной, Веда вышла из укрытия.
У него было лишь мгновение, чтобы повернуть голову, его зеленые глаза встретились с ее и стали в два раза больше, прежде чем Веда дрожащими руками вонзила иглу в яремную вену на его шее. Игла погрузилась в него словно в масло. Она очень хотела вздохнуть, но не позволила себе этого. Она не могла позволить узнать ему ее пол из-за женского, приятного вздоха, который она задерживала в горле.
Их дыхания встретились в тихой комнате, и на мгновение он, казалось, был слишком шокирован, чтобы двигаться.
Она надавила большим пальцем на поршень шприца.
Семьдесят пять миллилитров.
Семьдесят пять миллилитров натрия тиопентала (прим.: средство для наркоза) было достаточно, чтобы вырубить большинство ее клиентов за минуту, он этот ублюдок был огромным, поэтому она продолжала давить на поршень шприца.
Восемьдесят миллилитров.
Восемьдесят пять.
Девяносто.
Как только она немного расслабилась, он поднял руку и схватил ее за шею. Он вцепился пальцами вокруг ее горла и сдавил дыхательные пути, сжимая так крепко, что она почувствовала, словно еще позвоночник вот-вот разделиться надвое.
Дыхательные пути заблокированы, сердце врезалось в ребра. Веда была достаточно умна, чтобы проглотить крик, который хотел сорваться с ее губ. Не то, чтобы у нее могло получиться закричать, так как он зажал ее, словно плюшевую игрушку. Она постаралась сохранять спокойствие, когда он прижал ее к стене. Отбросив шприц, обеими руками она схватилась за его толстые запястья, сжав зубы, когда увидела, как его мышцы напрягаются под пиджаком. Захват на ее шее стал еще крепче, затем он потянул ее вперед и снова ударил головой об стену.
Комната начала вращаться. Вспышка боли взорвалась в задней части ее головы, но у нее не было и секунды, чтобы обращать на это внимание, так как она поднял ее, заставляя встать на цыпочки только с помощью его захвата на шее.
Она подавила еще один крик. Прерывистое тяжелое дыхание вырывалось из ее поджатых губ. Ее желудок сжался, даже когда ее тело била крупная дрожь.
Да.
Семидесяти пяти миллилитров определенно было маловато для него.
Не зря в средней школе его прозвали Кинг Конгом.
Его ноздри раздувались, и он оскалил свои зубы, его яростные глаза чуть ли не выпадали из орбит, и в следующее мгновение ноги Веды оторвались от пола. Он сжал губы, когда поднимал ее, блокируя ей кислород еще больше, используя ее шею, как рычаг. Его лицо начало краснеть, когда он прилагал каждую унцию своей энергии, чтобы душить ее, в то же время борясь с воздействием лекарства, которым она только что его накачала.
Веда молилась, чтобы этот сукин сын, наконец, вырубился. Так или иначе, он начал падать. Она захрипела, зрение стало размытым. Мир вокруг нее закрутился еще быстрее.
Его глаза закрылись раньше нее, но его хватка не ослабла.
Препарат начал действовать. Веда стрельнула взглядом на часы, которые весели на стене.
Совсем скоро.
Прошло пятнадцать секунд, но она не волновалась. Она знала, что в таком положении она могла выдержать и не терять сознание, по крайней мере, еще две минуты. Однако доза натрия тиопентала, которую она ввела в его тело, была быстродействующей и беспощадной, даже для такого человека, как Кинг Конг. Она позволила своим глазам закрыться, махая ногами в воздухе, когда у нее начала кружиться голова от недостатка кислорода. Она ударяла каблуками стену позади нее, глухой звук от каждого ее удара наполнял комнату. Но она была больше озабочена тем, чтобы эта обезьяна поскорее потеряла сознание.
Когда он так и не ослабил свой захват, она опустила глаза, вглядываюсь в татуировку на его запястье. Через сетку в ее черной маске было тяжело разглядеть номер, но она уже знала, что это была цифра 8.
Ее слезы падали на татуировку с цифрой 8, когда он обернул свои пальцы вокруг ее шеи сзади, сжимая достаточно сильно, чтобы перекрыть ей воздух. Она молилась, чтобы он сжал еще сильнее. Чтобы все это, наконец, закончилось. Но он ослабил хватку, чтобы расстегнуть ширинку, звук которой прозвучал в ночном воздухе. Смех его друзей, его товарищей по команде дал понять Веде, что она все еще жива и здорова, а слезы, казалось, никогда не остановятся, когда он со стоном толкнулся в нее.
Прошло десять лет с тех пор, как она увидела эту цифру 8 на его запястье, но она помнила это, словно это было вчера. Не потому, что этот номер был прямо перед ее носом в ту ночь, когда этот ублюдок украл ее душу, а потому что это было не в первый раз, когда он этой массивной рукой сжал ее горло.
Это было так же неприятно, как она это помнила.
Она чувствовала, что ее глаза наливались кровью. Ее взгляд снова устремился на часы.
Шестьдесят секунд.
Когда она вернула свой взгляд к нему, все еще брыкаясь, на сердце стало легче. Она заметила, что его взгляда становится все тяжелее. Захват на ее шее с каждой секундой становился все слабее.
Прежде, чем Веда поняла это, она ногами коснулась пола.
А он упал.
Рукой она накрыла свое горло, делая первый вздох за последнюю минуту, когда его тело рухнуло на деревянный пол, прежде чем прокатилось по полу и остановилось у ее ног.
Она склонилась над ним.
Сто пятьдесят миллилитров — было бы намного эффективнее.
Урок усвоен.
Она сняла сумку с плеча и, порывшись в ней, вытащила медицинский набор, который положила на пол рядом с ним. Все еще хватая ртом воздух, она хрипела при каждом сделанном вдохе, затем она положила руки на бедра и наклонилась вперед ненадолго. Она ждала, пока ее дыхание снова не станет нормальным, а не как у пожилых пациентов с заболеванием легких, а потом упала на колени.
— Думаю, некоторые вещи никогда не меняются, да, Конг? — прошептала она, открывая медицинский набор, приложив немного больше силы, чем нужно, раздражаясь не только из-за того, что этот мудак нисколько не изменился, но и из-за того, что она опоздает в постель к своему богоподобному парню Адонису.
Она проверила час и увидела, что у нее осталось чуть меньше часа, чтобы закончить то, что она задумала. После долгой ночи споров с Гейджем и драки с Конгом, ей придется поспешить.
А Веда не любила спешить.
Тем не менее, она старалась смотреть на все с оптимизмом. Надеясь на лучшее в будущем. Порывшись в своем наборе, она выудила инструмент, который очень сильно полюбила.
Скальпель блестел под лунным светом, который прокрадывался сквозь шторы. Инструмент был острым и готовым к мести в стиле Веды Вандайк.
Вернув скальпель в набор, она принялась раздевать Конга ниже пояса, замечая его крепкие, мускулистые, молочно-белые бедра. Одно его бедро было больше, чем вся верхняя часть ее тела. Она задумывается над тем, чтобы вколоть ему еще теопентала натрия, так для профилактики, если вдруг он снова очнется, но она отмела эту мысль.
Это может убить его. Она не может так рисковать.
Она не была убийцей, в конце концов.
Как только она его раздела, то снова взяла скальпель, не отрывая взгляда от его члена.
— Думаю, правду говорят про тупых качков, да? — спросила она, приложив скальпель к его мошонке и готовясь сделать надрез, нажимая достаточно, чтобы пустить кровь. — Огромные мускулы и маленький член…
Вспышка света, пробивающаяся сквозь шторы гостиной, оборвала остроумное замечание Веды на полуслове, и слова застряли у нее в горле.
Звук автомобильного двигателя.
Тишина, когда двигатель заглох.
Звук захлопывающейся двери машины и звон ключей.
Вздох полный ужаса заставил ее желудок сжаться, и на секунду она замерла.
В течение месяца она следила за Конгом, и ни разу не видела его ни с одним другим человеком. Она была уверена, что он ненавидел людей почти так же, как и она. Что, как она думала, было практически невозможным. Она подумала, что, возможно, ей это мерещится, и это просто его сосед.
Затем ручка входной двери задвигалась.
Послышался звон ключей.
Ключи вставили в замок.
— Черт.
Веда поползла по полу, осторожно, избегая лужицы крови Конга. Она засунула скальпель, кончик которого блестел от крови, обратно в набор и с грохотом закрыла его. Бегло пробежав по комнате взглядом, что было не настолько тщательно, как бы она хотела, — просто удостовериться, что она не оставила никаких следов после себя. Она вскочила на ноги и перепрыгнула через тело Конга, преодолевая препятствие, как звезда спорта. Она оступилась, затем восстановила равновесие и обогнула кофейный столик, выбежав из гостиной, и помчалась к задней двери в другом конце дома. Она обошла стену, которая отделяла гостиную от столовой, прячась за ней, как раз в тот момент, когда входная дверь открылась.
— Юджин? – раздался женский голос.
Веда скривилась.
Юджин?
Не удивительно, что он был так счастлив получить себе прозвище известной гориллы в старшей школе.
— Юджин? Ты дома?
Веда услышала, когда неожиданный гость увидел Конга на полу. Это был возглас ужаса. Она выглянула из-за угла как раз в тот момент, когда стройная блондинка пересекла гостиную и, спотыкаясь, подошла к бесчувственному телу Конга. Ее длинные, светлые волосы спадали веером вниз и закрывали лицо, но недостаточно, чтобы скрыть панику в ее серых глазах. Веда не знала, кровь ли это или тот факт, что он был обнажен ниже пояса, но секунду блондинка просто стояла, опустив руки по бокам, с широко раскрытыми глазами, ее ноздри раздувались, щеки покраснели, будто она не могла понять, хочет ли она в это ввязываться.
Затем она опустилась на колени, позволяя своему белому длинному платью испачкаться в крови, которая вытекала из раны между ног Конга. Она начала кричать, когда обхватила лицо Конга, потом трогала его за плечи, за руки. Прикасалась к каждой части его тела, до которых могла дотянуться, прежде чем, наконец, схватиться за его пиджак и потрясти его со всей силы.
— Юджин, — когда блондинка не получила ответа, ее голос стал громче. Он был настолько пронзительным, что гипсовые стены, наверно, могли треснуть. — Юджин! Очнись. Боже.
Веда наблюдала, как блондинка приходила в себя, шлепая руками по деревянному полу, пока она ползла к сумочке, которую обронила, торопясь к Конгу. Блондинка открыла сумочку и достала телефон, чуть не уронив его из своих дрожащих, неуклюжих рук. В воздухе раздался звук клавиш, когда она набирала три цифры на телефоне, и не было никаких сомнений, куда она звонит.
Блондинка приложила телефон к одному уху, пока заправляла прядь волос за другое ухо, оставляя полоску крови на бледной щеке, не осознавая, что кровь была на тыльной стороне ее ладони.
Пока блондинка ждала ответа, осознание накатило на нее, словно приливная волна. Она медленно обволакивала ее, дюйм за дюймом, угрожая поглотить всю. Ее глаза начали метаться по комнате. Она, конечно же, поняла, что Конг не мог сделать это сам себе, и ее широко открытые глаза осматривали комнату словно сканер, когда она пыталась удержать телефон рукой, которая дрожала все сильнее с каждой секундой. Ее встревоженный взгляд метнулся в сторону Веды, и Веда в нужный момент ушла в тень, поспешив к задней двери на цыпочках, и открыв дверь как можно тише.
Она вышла на крыльцо на заднем дворе, едва слыша голос блондинки из-за своего тяжелого дыхания.
— Да, 911! — послышался издалека дрожащий голос блондинки. — О, Господи, пожалуйста, случилось кое-что ужасное. Я думаю, мой жених… мертв.
Веда прикрыла заднюю дверь и спустилась по ступенькам крыльца. Она задыхалась, а пульс бешено колотился на шее. Она бежала через колючую траву, исчезая в туманном ночном воздухе. В тот самом, который всегда пахнет росой и туманом с океана на этом тихом острове под названием Тенистая Скала.
Глава 3
Невеста?
Невеста?!
У этого чудовища есть невеста?
Она не могла попасть ключом в замочную скважину двери своей квартиры несколько раз, так как ее руки сильно дрожали. Она застыла, глубоко вздохнула, попыталась еще раз и с облегчением выдохнула, когда все-таки смогла вставить ключ. Она оглянулась через плечо, чтобы удостовериться, что темная парковка возле ее дома была пуста.
Ничего. Ни одного движения. И даже свет не горит в окнах у соседей.
Хорошо. Она достаточно облажалась сегодня. Ей не нужны были еще и свидетели в этой запутанной ситуации. Это было бы вишенкой, венчающей ее эпический провал.
Она поспешила зайти в свою квартиру, и только когда закрыла и заперла за собой дверь, сняла черную сетчатую маску с лица. Она позволила упасть маске на пол в фойе, делая глубокий вдох. Ей было тяжело нормально дышать, пока она была в маске.
Затем, она просто стояла и смотрела в никуда.
— Сукин сын, — прошептала она, осознавая ужасную правду.
Мало того, что она не смогла закончить то, что начала с Конгом, но теперь он будет начеку. Ожидая, пока она снова не нанесет удар. Теперь будет в десять раз тяжелее застать его врасплох.
Она думала, что была осторожна. В течение всего прошлого месяца, она каждую возможную минуту старалась следить за любым его движением. Блондинка, которая застала Веду у него дома, никогда не появлялась рядом с ним.
Ее не покидала мысль, что Вселенная ей намекает на что-то.
Что, возможно, она должна остановиться прямо сейчас.
Она сразу же встряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли.
Если она остановится, она никогда не сможет избавиться от разрушительной ярости, ревущей внутри ее. Если она остановится, эта ярость станет только сильнее, так как она будет ее игнорировать. Она будет все более настойчивой до тех пор, пока не разрушит ее и все, что она любит. Включая богатенького мальчика, которой спит в ее спальне.
Однако если она продолжит свое дело, она будет делать еще больше ошибок, независимо от того, насколько осторожна будет. Она была просто человеком. Если она будет продолжать преследовать Конга и восемь остальных варваров, которые остались безнаказанными, и ее поймают. Она потеряет свою работу. Медицинскую лицензию. Свободу. Она проведет остаток своей жизни за решеткой. Только вот этого не произойдет. Она уже решила, что лучше умрет, чем отправится в тюрьму. Так она не потеряет свою свободу.
Она лучше лишится жизни.
Самое худшее, она потеряет мужчину, которого когда-либо любила.
Веда покусывала свою нижнюю губу, нахмурившись.
Если она остановится сейчас, то все больше невинных девушек в Тенистой Скале могут стать жертвами. Она уже убедилась, что Тодд Локвуд не переставал насиловать женщин, и одна из них — ее единственная подруга. И у нее не было оснований, чтобы не предполагать, что другие не делают то же самое. Если она оставит все, как есть, то не будет ли это сознательным решением, чтобы позволить этим монстрам нанести удар снова? Разрушая души бесчисленных невиновных женщин и оставаться безнаказанными?
Веда кивнула головой, соглашаясь со своими мыслями и кусая губу так сильно, что удивительно, что не пошла кровь.
Если она остановится сейчас, она никогда не узнает, кто же на самом деле ее номер десять. Единственный, кто в ту ужасную ночь десять лет назад был самым жестоким. Самым безжалостным. Самым беспощадным. Единственный, кто, казалось, упивался каждый криком, который срывался с ее губ, каждой слезой, которая катилась по ее щеке, и мольбой, которая разрывала сердце. Единственный, кто становился еще более твердым внутри нее каждый раз, когда она показывала свою боль.
Веда втянула воздух.
Она должна продолжить, хотя бы для того, чтобы выяснить его имя и покончить с ним навсегда.
И тогда, она, наконец, будет свободна.
Она наконец-то станет той женщиной.
Женщиной, которая заслуживает Гейджа Блэкуотера.
Все еще бормоча проклятия, Веда, наконец, сделала шаг по направлению к своей спальне, к своему мужчине, затем еще один, борясь со слезами, которые жгли глаза, когда она начала раздеваться.
Она позволила своей нетерпеливости взять над собой верх. Она должна была затратить больше времени, чтобы выучить расписание Конга. Ей следовало потратить на это еще один месяц, а, может, два или три, чтобы узнать больше о его жизни.
Но болезнь внутри нее, тьма, которая, кажется, уменьшалась только тогда, когда она мстила кому-то из десяти мужчин, из-за которых эта тьма поселилась в ней. И эта болезнь делала ее нетерпеливой. Становясь все сильнее, каждый день, каждый час, каждую секунду. Тьма словно распространялась по ее коже. Это было так естественно для ее тела, все равно, что перепончатые ноги или амблиопичный глаз (прим.: Амблиопия, «ленивый глаз» — различные по происхождению формы понижения зрения, причиной которого преимущественно являются функциональные расстройства зрительного анализатора, не поддающиеся коррекции с помощью очков или контактных линз) . Просто факт из ее жизни. Просто часть ее.
В течение долгого времени она была уверена, что тьма никогда не исчезнет.
До тех пор, пока она не отомстила Тодду Локвуду месяцем раньше. Проделав с ним то же самое, что она не смогла провернуть сегодня с Конгом. Увидев, как в глазах Тодда Локвуда словно исчезла существенная часть его, когда врач сказал ему, что его член больше никогда не будет функционировать, как раньше, Веда почувствовала, как свет, который покинул его, проник прямо внутрь нее, и она светилась, словно Рождественская елка.
Свет был таким ярким, что убедил ее, хоть и на секунду, что с ней может быть все в порядке. Возможно, она будет в порядке, отомстив лишь одному мужчине, который украл часть ее души. Может, этого хватит, и она оставит других в руках судьбы. Возможно, думала она, она может остановиться на Тодде Локвуде.
Она посмеялась про себя, и все еще брела по направлению к спальне. Было глупо так думать. Тьма, которая прочно поселилась внутри нее в восемнадцать лет и существовала и процветала в ней в течение десяти долгих лет, не исчезнет так легко. Не без борьбы. Она знала, что ей придется бороться до самой смерти.
Она должна всех их прикончить, забирая крошечный лучик света внутри каждого из них
Конечно, этого будет достаточно, чтобы изгнать тьму внутри. Должно быть достаточно.
Она даже не осознавала, что хмурилась в темноте, каждый новый предмет одежды покидал ее тело и со звуком падал на пол с каждым шагом, который она делала. Она дошла до своей спальни, теперь уже полностью голая, и посмотрела на него.
И она почувствовала это. Снова.
Она задалась вопросом, как она умудрялась все время забывать об этом.
Наблюдать за людьми, которые заставили ее страдать, было не единственной вещью в ее мире. В ее жизни была еще одна вещь, которая приносила в ее жизнь свет тысячи солнц.
Мягкая улыбка появилась на ее губах, когда она пошла к кровати.
Гейдж все еще крепко спал, лежа на животе и отвернув голову от двери, глубоко дыша во сне с тихим храпом, который всегда дразнил его губы, но так и не срывался с них. Его сильная спина вздымалась, когда он вдыхал, и расслаблялась, когда выдыхал. Его мускулистые руки были под подушкой, широчайшие мышцы спины казались более заметными, чем когда-либо. Они создавали высокие бугры под его кожей, которая светилась под лунным светом, пробивающимся сквозь шторы, так же, как и вся остальная кожа на его теле, когда она взглянула на него.
Она на цыпочках подошла к кровати, чувствуя, как его тепло окружает ее все сильнее с каждым шагом, до тех пор, пока она не забралась в кровать рядом с ним так тихо, как могла.
Он не пошевелился.
Она прикусила нижнюю губу, когда опустила взгляд на его большую спину, потом на его задницу, половина которой была прикрыта ее красными простынями.
Ее дыхание замедлилось. Сердце, которое не переставало громыхать в ее груди с тех пор, как она убежала из дома Конга, успокоилось. Ее пальцы сами собой скользнули по простыни по направлению к нему, хватаясь за его талию и переворачивая его.
Он пошевелился во сне, но не проснулся, когда она перевернула его на спину, разглядывая его твердую грудь, восемь кубиков пресса и тонкую полоску волос, которая исчезала под простынями.
Она знала, что скрывается под этими простынями.
Настоящий свет в ее жизни.
Она с жадностью стащила простыни вниз по его бедрам, чувствуя, как ее тело мгновенно отреагировало, когда она увидела его член. Даже когда он был неэрегированный, она не могла сомкнуть пальцы вокруг него. Она знала, что несколько жестких поглаживаний рукой, затем пару раз хорошо облизать, и он увеличится в три раза, заставляя любую женщину задуматься, смогут ли они обхватить этого монстра. Подходит ли он для них.
О, он еще как подходит. Он доказал это. Веда облизнула свои губы. Его член не только подходил ей, словно был создан для ее киски, но всегда делал ее жизнь лучше. Более спокойной. Более легкой.
Каким-то чудом ей удалось удержаться от того, чтобы пробраться между его мощных, мускулистых бедер, вобрать головку его неэрегированного члена в рот и сосать до тех пора, пока он не станет твердым. А затем расположить его твердость между ее ног, что заставит ее забыть о том бардаке, который она устроила в своей жизни этой ночью.
Она поднялась вверх по его телу, проводя ногтями по его твердым мускулам, которые молили о прикосновении, до тех пор, пока она не добралась до его лица, вжатого в подушку.
Она провела костяшками пальцев по четким линиям его челюсти, по полным, розовым губам, по этому прямому носу, по этим длинным черным ресницам. Она погрузила свои пальцы в его волнистые черные волосы, идеально взъерошенные, даже когда он крепко спал.
Она запуталась пальцами в его волосах и наклонилась ближе, целуя его в губы так нежно, что она сама едва ли почувствовала это.
Это его не разбудило. Наоборот, это заставило его провалиться в сон еще глубже.
Поэтому она снова его поцеловала, более настойчиво на этот раз. Она позволила своим губам касаться его, наслаждаясь их мягкостью, вздыхая, когда почувствовала, как луч света пронзил ее тело.
Она немного высунула язык, желая больше этого прекрасного света внутри себя, и когда она мягко протолкнула язык в его теплый рот, ее глаза закрылись.
Он дернулся под ней.
Ее глаза снова распахнулись.
Она увидела его сонный взгляд, глаза были полузакрытыми, а его веки были тяжелыми, как булыжники. Нежная кожа под его глазами припухла ото сна. В карих глазах было замешательство, которое возникало только тогда, когда человек балансировал на краю сознания. От мягкого глубоко стона его губы разомкнулись, когда его тело решило, что он был не готов открыть глаза.
Тем не менее, когда он, казалось, узнал Веду, улыбка появилась на его губах. Его улыбка всегда заставляла его глаза сужаться, а морщинки рядом с ними становились глубже. Это было даже более естественно, когда его разбудили среди ночи.
Он попытался заговорить, но еще не проснулся полностью, поэтому все, что сорвалось с его губ, был лишь хрип.
Веда прижалась к нему всем телом и потянулась вниз, пробегая пальцами по его члену.
— Займись со мной любовью, — прошептала она.
Она ладонью нашла его член, и за несколько секунд он был уже готов.
Она сильно сжала его стержень и, глядя ему в глаза, легла на спину.
Он молча лег между ее ног. Часть его могла не осознавать, что происходит, по-прежнему думая, что он спит.
Даже, когда он вошел в нее, заставляя ее развести ноги настолько, насколько это возможно, и уткнувшись губами в ее шею, чтобы заглушить стоны, которые вырывались из его горла, он, казалось, полностью понимал, что происходит.
Даже если он проснулся только наполовину, его тело, однако знало, что делать, и он очень медленно вышел из ее влажной киски, прежде чем войти в нее снова. После нескольких жестких толчков он нашел свой темп. Скрежет в его голосе исчезал с каждым стоном, который срывался с его губ, до тех пор, пока звук его удовольствия громко и ясно не разнесся по тихой комнате. Его страсть и жар усиливались с каждым разом, когда он все глубже погружался в нее.
Она подстроилась под яростный ритм его бедер, когда он начал вколачиваться в нее еще быстрее, еще жестче, заполняя ее так глубоко, насколько это возможно, до тех пор, пока их кожа не стала скользкой от пота. Звук от соприкосновения их тел смешался с его страстными стонами, создавая музыку в тихой комнате.
— Да, — взмолилась она.
Веда обернула ноги вокруг его талии, чувствуя, как мышцы на его пояснице напрягались напротив ее ног, когда он отдавал ей все, что у него было. Она вонзила свои пальцы в твердые мышцы и провела ногтями вниз по его спине с такой силой, что она волновалась, что могла пойти кровь. Она закрыла глаза, когда его очередной толчок разжег огонь внутри нее, вызвав знакомое тепло в животе, скручиваясь в шар внутри нее, который, как она знала, взорвется через мгновение и распространится по все ее телу.
— Да, Гейдж. Пожалуйста.
Его собственный приближающийся оргазм сделал его голос хриплым снова, и когда он прошептал ей в ухо: «Я так сильно люблю тебя», — он больше не смог произнести ни слова, так как из его горла начали вырываться всхлипы.
— Пожалуйста, — прошептала Веда, хватая его за задницу и притянув его еще ближе, несмотря на то, что он был уже так глубоко, насколько это возможно. — Пожалуйста.
Она умоляла его сделать так, чтобы она ушла. Чтобы тьма исчезла.
И когда его бедра начали набирать скорость, когда он поднял голову и встретился с ее глазами, когда его припухшие губы захватили ее, он сделал это.
Она заставил ее исчезнуть.
Веда знала, что это не продлится долго.
Всегда было так.
Но, на данный момент, тьма не существовала для нее. Она не была настолько сильная, чтобы поглотить тот лучик света, который Гейдж зажег внутри нее лишь одним толчком его члена.
Тьма никогда не была настолько сильной.
Глава 4
— Всем доброе утро. Я, эм... я Линк.
— Привет, Линк.
— Хорошо... вау, — брови Линкольна Хилла взлетели вверх, и нервный смешок сорвался с его губ. Он посмотрел на входную дверь, откашливаясь. — Так в этом вся суть? Я говорю вам свое имя, и затем отвечаете мне в унисон: «Привет, Линк»? Думал, что такое происходит только по телевидению, — он старался не опускать свой взгляд, чтобы не казаться уязвимым, но как только он это сделал, он наткнулся на свои потные руки, скользящие по краям деревянной кафедры, которые он сжимал так сильно, что его обручальное кольцо приподнялось над пальцем.
До него дошли несколько смешков от десяти людей, сидящих перед ним. Все они сидели на пластиковых стульях, которые были расставлены в форме круга. Возможно, эти смешки позволят ему передохнуть, так как его хватка на кафедре, казалось, усиливалась с каждой минутой, дрожь в голосе стала заметнее, а лоб начал потеть еще больше.
— Я уверен, вы знаете, что я появляюсь тут не часто, — он потер шею сзади, взгляд метался от одного лица к другому до тех пор, пока не остановился на ней.
Она.
Ее спутанные, грязные светлые волосы, ее глубокие морщины от улыбки и ее слишком загорелая, почти огрубевшая кожа помогли ему дышать глубже. Он сосредоточился на ней. Единственное лицо в этой комнате, которое может успокоить его быстрое сердцебиение.
— Вообще-то я никогда сюда прихожу. Поэтому смиритесь с моим присутствием, если я облажаюсь.
Послышалось больше хихиканья вместе с несколькими искренними улыбками.
Линк сглотнул, позволил себе оторвать от нее взгляд и пробежался им по нескольким художественным работам средней школы, которые висели на стенах маленькой художественной галереи в центре Тенистой Скалы. Слабый запах плесени заполнил его нос, когда его ноздри раздувались в такт с его колотящимся сердцем, которое начало биться с бешеной скоростью, как только он отвел взгляд от единственного человека в этой комнате, что успокаивал его.
— Я один год, шесть дней, пять часов и... — он проверил свои наручные часы, прежде чем снова уставиться вниз на кафедру, — три минуты трезв, — он сделал паузу, прежде чем снова посмотреть на часы. — Три минуты, шесть секунд.
На этот раз смех был более искренним. Был более настоящим. Без нотки жалости к новому парню, который нервничает.
— Я начал пить... — он опустил голову и поднял руки, опуская их вниз с таким грохотом, что некоторые люди в комнате немного подпрыгнули. Он сжимал ладонями края кафедры, пока не стало больно, поднимая на нее зеленые глаза.
Она улыбнулась с другой стороны комнаты, но ее глаза были печальными. Она выпрямилась, слегка ему кивая, заламывая руки, которые лежали на ее коленях.
Линк облизнул свои губы.
— Я начал пить... два месяца спустя, после того как моя жена исчезла. Если вспомнить, то, возможно, это был тот самый день, когда я понял, что она не... — его голос надломился, и он сделал паузу, чтобы сделать небольшой выдох. — Что она не вернется.
Он никогда не знал, что тишина могла быть такой мучительной. До тех пор, пока она не наступила, и, казалась, будто ударила его.
Он поднял взгляд и снова встретился с ней глазами. Его глаза расширились, и он начал постукивать одной ногой, оскалив зубы.
Она выдохнула, и ее грудь опустилась. Она еще раз кивнула ему.
Его глаза начало покалывать. Ее образ становился размытым в его глазах.
— Не торопитесь...
Его яростный взгляд метнулся в сторону нового, тихо звучащего голоса. Он увидел пожилого мужчину с глубокими шрамами на коже, с зияющими дырами, где раньше были его передние зубы, и пару бледно карих глаз, которые видели слишком много.
Линк выдохнул.
— Она просила... — он сжал руки в кулаки. — Она умоляла меня просто бросить работу, после того как они мне отказали в отпуске. Она была так взбешена, поэтому я держался до последнего, чтобы что-то сказать. — «Я планировала это путешествие в течение месяцев», — он передразнил ее, понижая и смягчая свой голос, все еще вспоминая ее разъяренное лицо, словно это было вчера. — Мы поругались, — его взгляд стал мутным, когда он уставился куда-то вдаль, и моментально замолчал, представляя ее лицо. — Я наговорил... довольно ужасные вещи, — его затошнило, и он отошел от кафедры, держась за живот одной рукой. Он прикрыл рот другой рукой, не в состоянии понять, был ли яд, который поднимается вверх по его горлу, всхлипом или рвотой. Когда он старался проглотить все это, он понял, что это не имело значения. Этого в любом случае не произойдет.
Он не мог сделать этого.
— У тебя получится, детка.
Его взгляд снова вернулся к ней в тот момент, когда завибрировал его мобильный в заднем кармане. У него возникло неожиданно странное ощущение — практически обжигающее раздражение, которое заставило его вздрогнуть от шока, и облегчение одновременно. В спешке он почти сошел с трибуны, засунув руку в задний карман джинсов.
— Извините меня, — проворчал он, доставая телефон. Он посмотрел на дисплей и поднял телефон, чтобы все в комнате увидели, что он звонит. — Босс.
Еще больше кивков, еще больше улыбок, но Линк не был дураком. Их поддержка была направлена не на то, чтобы ему было комфортно. Крошечные детали самого худшего дня в его жизни, которые он рассказал им, заставили их жаждать еще больше пикантных подробностей.
На другом конце комнаты выражение ее лица исказилось. Она выпрямила ноги и скрестила их, тяжело вздохнув. Склонив голову, она подняла одну бровь и плотно скрестила руки на груди, усмехаясь, когда он поднес телефон к уху.
— Хилл, — ответил он, удерживая ее взгляд.
— Линк, ты никогда не поверишь в это, черт побери. Еще одного богатого болвана чуть не кастрировали. В этот раз в поместье Мастерсона.
Линк насторожился.
— Дерьмо. Еще один?
— Почти. Преступник скрылся, когда пришла подружка этого парня.
— Какие-нибудь улики?
— Пока ничего. Ты можешь выйти на работу пораньше? Я очень сильно занят на месте преступления и мне нужно, чтобы кто-нибудь опросил потерпевшего в больнице.
— Я справлюсь.
Линк положил трубку без единого слова и смущенно улыбнулся, обводя взглядом комнату, не зная, провожают ли его пронзительными взглядами, когда он поспешил к выходу. Вот тебе и спасительный звонок.
— Должен идти.
Когда он пересекал комнату по направлению к входной двери, которая, казалось, сияла, словно ангел, заманивая его к вратам рая — или куда-нибудь, только не здесь. Он не мог не заметить сомнительные взгляды, направленные на него. Так как каждую неделю много людей приходят на данные собрания и уходят с них, он не мог винить их за их скептицизм. На самом деле, он должен был сократить свою историю из-за работы, но для них он был просто еще одним выздоравливающим алкоголиком, который слишком труслив, чтобы встретится со своими демонами. Слишком слабый, чтобы пройти через это.
Возможно, они были правы.
Он замедлился, чтобы остановиться по пути к двери, когда она вскочила со своего места. Разъяренный взгляд на ее лице доказывал, что она все еще не понимала, что она была всего лишь сто сорок пять сантиметров ростом и весила сорок килограмм. Она двинулась к нему, который был сто девяносто пять сантиметров и сто два килограмма, без всякого страха. Как будто она была готова сломать ему шею, если он выйдет за дверь. Когда она подошла достаточно близко, то схватила его за бицепс, останавливая, смахивая свои грязные, блондинистые волосы с глаз.
— Ты поклялся, — зарычала она, ее голос был хриплый — сиплый, словно ее душили. Линк знал, что это было просто побочный эффект от безбашенных вечеринок. Ее карие глаза расширились, показывая воспаленные сосуды, которые, конечно, окрашивали белки ее глаз.
— Мам... — он поднял брови и прикоснулся к ее рукам тоже, намного нежнее, чем она к нему. Он легко обхватил верхнюю часть ее руки, и кончики пальцев доставали до его ладоней. — Мы ищем преступника, который ходит по городу и отрезает людям яйца, — его губы оставались неподвижными, но он чувствовал, что в его глазах искрится веселье.
— Ты не сможешь сорваться с этого крючка, скользкий ублюдок, — Грейс Хилл слегка ослабила хватку на его руках. — Ты не сможешь избежать этого. Ни за что, черт возьми.
— На следующей неделе, — Линк наклонился и поцеловал ее в лоб. — Я обещаю.
Она плотно скрестила руки, борясь с лукавой улыбкой, когда он нежно оттолкнул ее в сторону, чтобы добраться до двери.
Он оглянулся через плечо, когда выходил.
Грейс подошла на цыпочках, не готовая смотреть, как он покидает комнату без нее.
— Горжусь тобой.
Линк подмигнул ей, прежде чем повернуть, исчезая за углом и из виду.
Но не раньше, чем он услышал беспокойный вздох, сорвавшийся с ее губ.
***