3. Русский язык и украинська мова
Этот раздел главы я хотел бы начать с такой шутки-были. На одном высоком собрании в столице незалежной Украины председатель собрания обращается к присутствующим с вопросом: «Чи є в залі москалі?» Ответ: «Немає». — «Тоді переходимо на російску мову».
Эта шутка показывает реально сложившееся положение с русским языком в Украине. В бывшей советской республике сегодня имеется противостояние не только между Востоком и Западом, между различными политическими пристрастиями, но и по наиболее ощутимым проблемам, в том числе по языковому признаку.
Как и в Прибалтике, в Украине в конце 80-х и 90-х годах прошлого века вопрос о русском и украинском языках был взят на вооружение националистическими движениями и их лидерами. Они всячески подчёркивали верховенство украинского языка как основы национального самосознания, духовности украинцев. Одновременно с этим в республике разрасталась «языковая нетерпимость», перерастающая в настоящий «лингвисцид» по отношению к русскому языку. Всё это раскрутило виток махрового национализма, который явился источником и питательной средой обострения межнациональных отношений. Вот так язык стал политическим рычагом в жизни Украины.
В предыдущих главах я подробно останавливался на этой проблеме в прибалтийских государствах. Но переносить полностью ситуацию с русским языком, сложившуюся у них, в Украину, безусловно, нельзя. Это регионы, в которых исторически существовали свои языки, и русский там возник в силу вхождения их в Российскую империю, в Советский Союз, а также миграционных процессов.
Говоря о проблеме русского языка и украинской мовы в Украине, полагаю, есть необходимость оглянуться на нашу общую историю. Иначе трудно дать оценку этому вопросу, который благодаря сторонникам политиканов-националистов перерос в большую политическую и гуманитарную проблему.
Юго-запад России был колыбелью русской государственности. Население этого края с тех времён называло себя русскими. В ХШ веке, после татарского нашествия, единая Русь оказалась разделённой на две части, получившие название Малой и Великой Руси. Наименования «Малая Русь» и «Великая Русь» пустили в обиход византийские греки, которым для продолжения церковных отношений потребовалось отличать одну её часть от другой. По их тогдашним понятиям, «малая» — значит «исконная», «изначальная», где изначально пребывал народ и зарождалась его собственная цивилизация. «Великая» — это область дальнейшего распространения этого народа и расширение его владений.
Как известно, Малая Русь длительное время пребывала под иностранным владычеством, но народ твёрдо хранил и отстаивал свою православную веру. Вплоть до 1917 года население Малой Руси считало себя принадлежащим к одной из трёх ветвей триединого русского народа.
Впервые в Малороссии попытки писать на языке, отличном от литературного русского, приходятся на вторую половину XIX века, когда сюда пришло общее для того времени стремление просвещать народ посредством издания для него литературы на привычном для него языке бытового общения.
Между тем разговорная сельская «мова» исторически сложилась в оккупированной поляками юго-западной Руси в XV—XVII веках. Её стали использовать русские крепостные крестьяне Речи Посполитой. Приспосабливаясь к языку помещика, польского пана, они в общении с ним и его польской челядью постепенно перешли на разговорный русско-польский жаргон, который намного позже получил название украинского языка. Как уже было сказано, во второй половине XIX и начале XX века этот «суржик» (разговорная смесь) усовершенствовали, создав литературный язык.
В послереволюционное время цели украинских самостийников и большевиков совпали: скорее покончить с ненавистными тем и другим старыми российскими порядками и со всем тем, что могло бы напомнить о прежней России. В первую очередь на вооружение был взят атеизм. Он разрушил то, что объединяло этот народ, — православие. Именно православная вера, общая вера малороссов и великороссов, препятствовала попыткам врагов России вынудить население Малой Руси изменить свой национальный культурный и духовный облик.
Вытеснению и замалчиванию великой русской культуры — несмотря на то что она создавалась совместно всеми социальными слоями русского народа и должна принадлежать всем — способствовала установка на полный разрыв с дореволюционной Россией, её историей, наследием, преданиями. Стремление разрушить «до основанья» прежний порядок вещей, а затем на его месте строить «новый мир» развязало руки национал-сепаратистам Украины.
Рождение и дальнейшее существование украинского языка использовалось на различных этапах истории для достижения определённых политических целей. Так, Австро-Венгрия с его помощью добивалась противостояния и разъединения русского и украинского народов. Подобная цель была и у панской Польши. Украинские сепаратисты-националисты в XIX—XX веках использовали его для попытки создания отдельной от России «незалежной» Украины.
Пыль с этих идей прошлого стряхнули «самостийники» перестроечного времени. А сейчас развернулась жесточайшая борьба с русским языком и противопоставление ему «государственной» мовы нынешними украинскими властями. Цель у этих разных сил была одна и та же — представить Россию в качестве врага Украины, а Запад — её другом.
Недалёк от деятелей, которые поставили языковую проблему на службу «дерусификации Украины», был Альфред Розенберг, министр оккупированных областей востока, видный идеолог нацизма. В своих планах расчленения СССР он придавал большое значение пробуждению «национального самосознания» в Украине, враждебного истории и культуре России, её языку. Для этих целей в его министерстве был создан учебник по истории Украины, украинцам разрешили вести занятия в школах на украинском языке. Розенберг предложил даже открыть в Киеве университет и создать широкую сеть технических вузов и техникумов на всей территории Украины. Для русских же областей в городах было разрешено открывать лишь семилетние общеобразовательные школы, а в сельской местности — только четырёхлетние начальные школы. На открытие университета в Киеве не дал согласия Гитлер. Розенберг же, как известно, закончил свой жизненный путь на виселице...
Говоря о связи оголтелого национализма с языковой проблемой, поставим вопрос: почему не проходят эти уродливые процессы уничтожения русского языка в Белоруссии? Ведь там, как и в Украине, живёт братский, единоутробный народ. Ответ довольно прост: в этом ныне суверенном государстве нет белорусских националистов, а если и есть небольшая прослойка, то её идеи не воспринимаются подавляющим большинством населения.
Мина замедленного действия по противостоянию украинской мовы и русского языка, противостоянию украинцев и русских, противостоянию Украины с Россией сознательно заложена в действующую Конституцию Украины. Русский язык отнесён к языкам национальных меньшинств, и это в стране, где этнических русских проживает более 12 млн человек! Русский язык считают родным около 30 процентов населения страны, в том числе почти 15 процентов этнических украинцев.
Согласно исследованию, которое в 2005 году провели Киевский международный институт социологии и фонд «Демократические инициативы» , в повседневном общении русский язык используют 38 процентов граждан Украины, а украинский — только 34 процента. На обоих языках в зависимости от обстоятельств говорят 27 процентов украинцев. Сходные данные получены и об использовании языка на работе — только по-русски говорит одна треть граждан, только по-украински — 30 процентов, а 22 процента трудящихся разговаривают на службе попеременно на двух языках.
Надо полагать, что руководители страны постсоветского периода — Кравчук, Кучма и Ющенко — были информированы своими специалистами, что в мире есть страны, где для поддержания мира и стабильности введено два и более государственных языков: Канада — английский и французский, хотя франкоговорящих всего 14 процентов; Финляндия — финский и шведский, хотя шведов в стране всего 6 процентов. В Индии два государственных языка — хинди и английский, хотя англичан там сейчас совсем незаметно; Швейцария — сразу четыре языка имеют равные права.
Совершенно очевидно, что и после победы «оранжистов» в Украине сохранится курс на создание в перспективе моноэтнической нации. Многие политики в Украине и в России считают, что нынешний внутриукраинский раздор по языковому вопросу может привести к разрушению единого государства. Консолидация же народа по языковому принципу после придания русскому языку статуса второго государственного могла бы принести Киеву большие политические дивиденды.
Большинство населения страны в отличие от её политиков не видят ничего плохого в том, чтобы законодательно закрепить за русским языком тот статус, который он имеет исторически. В 2005 году Киевский международный институт социологии по заказу Центра стратегического планирования провёл опрос на эту тему. Выяснилось, что 58 процентов украинцев согласны с тем, что русский язык в Украине должен иметь статус государственного. Не согласны — 37 процентов. Правда, мнения опрошенных украинцев распределились совсем неравномерно с географической точки зрения. Если на востоке и юге Украины за статус государственного для русского языка высказались до 90 процентов опрошенных, то в западных регионах страны около 80 процентов были категорически против этого.
На взгляд многих политиков и общественных деятелей Украины, принятие специального закона о статусе русского языка ничего не даст. Даже если он и будет принят, что трудно ожидать от нынешнего парламента, найдутся 50 депутатов Верховной рады, чтобы направить его в Конституционный суд, который, как показало время, достаточно ангажирован в этом вопросе.
Только изменения Конституции, и конкретно статьи 10, дадут необходимые правовые гарантии для полноценного функционирования русского языка в Украине. Для придания конституционного статуса русскому языку требуется провести имеющий юридическую силу референдум. При этом важно инициировать не консультативный, а полноценный референдум прямого юридического действия по внесению изменений в Конституцию Украины. Иные формы этой акции при любых масштабных усилиях и затратах не имеют смысла.
Вопрос референдума предлагают сформулировать так: «Согласны ли вы с внесением изменений в статью 10 Конституции, изложив её первую часть так: “Государственными языками в Украине являются украинский и русский языки”?»
Речь идёт в конечном итоге не только о сохранении мощного исторического фактора, основанного на тысячелетних духовных и культурных достижениях народа, что само по себе очень ценно. Но ещё более важно: пойдёт ли Украина по пути построения демократического государства, в котором каждому гражданину будут обеспечены его неотъемлемые языковые права.
На многочисленные требования придать государственный статус русскому языку и прежние, и нынешние украинские власти неизменно отвечают ссылками на количество театров, учебных заведений, книг и т.д., будто бы гарантирующих вполне удовлетворительное положение «русской мовы». Власть пытается загнать проблему внутрь, но она неминуемо вырвется наружу. Причём в новой и куда более острой форме, чем это случилось во время прошедших президентских выборов. Не проще ли решить проблему сейчас, закрепив государственный статус русского языка в Конституции Украины? Хотя бы для того, чтобы не ставить под удар целостность страны.
К сожалению, у киевских властей иная позиция. «В Украине не существует проблемы русского языка», — заявил президент Виктор Ющенко. По его словам, дискуссия вокруг данного вопроса имеет «исключительно политический» и «спекулятивный» характер. Ему вторят высокопоставленные, националистически настроенные соратники, общественные деятели, руководители различных институтов и центров.
В 2006 году в Украине после весенних выборов в парламент страны произошли большие политические события. После длительного противостояния, создания различных коалиций и блоков и их распада в конечном итоге во главе правительства стал В. Янукович. В России хорошо помнят один из его основных политических тезисов — придание русскому языку статуса государственного. Благодаря такому обещанию русские в Украине дружно проголосовали на выборах за его партию.
Время идёт. Мы прекрасно понимаем, что партия и фракция В. Януковича в парламенте не имеет конституционного большинства. Но ведь было же сделано чёткое, жёсткое заявление по вступлению Украины в НАТО. И в решении этого вопроса тоже должна быть проявлена твёрдая политическая воля. В противном случае неизбежно возникнет очередное разочарование русских и в Украине, и в России.
Гонения на русский язык неизбежно скажутся на уровне развития нации, её образования и культуры в Украине, на её конкурентоспособности в современном мире. Между тем процессы, происходящие в этих сферах, чреваты крупными проблемами и для государства, и для населения. Посмотрим, например, что происходит на самом деле в Украине в области образования? Сейчас основной удар приходится на русскоговорящего человека. Русскоязычные учебные заведения Украины тают на глазах. Процесс приобрёл лавинообразный характер. Последнее десятилетие русскоязычные школы в Украине живут в режиме ожидания. Ожидают они только двух вещей: либо того, что их, как и большинство других собратьев по несчастью, закроют, либо что власти сжалятся над ними.
Судя по официальной статистике, с 1992 года число общеобразовательных школ с русским языком обучения сократилось более чем в два раза. В 1992 году их насчитывалось 3364 (16 процентов от общего числа), то в 2004 году — 1411, или только 6 процентов. Если говорить о количестве обучающихся на русском языке, то в 1992 году их было 48 процентов от общего числа учеников общеобразовательных школ, а в 2004 году — 22 процента.
Приведённые данные относятся в целом к Украине. В отдельных регионах положение значительно хуже, можно сказать, катастрофическое. Даже в Киеве из 150 русских школ, которые действовали ещё в начале 1990-х, на сегодняшний день осталось только 8. Так, на западе Украины в восьми областях на 180 тысяч русскоговорящего населения лишь 15 школ, а в некоторых — таких, как Ровненская, Тернопольская, Хмельницкая — не осталось ни одной русской школы. Отсутствуют в областях и национальные детские сады. Закрыты почти все русские театры, а на весь регион приходится один Русский культурный центр, расположенный во Львове. Его помещение регулярно громят и поджигают местные националисты.
В некоторых областях власти пошли ещё дальше. Городской совет Ивано-Франковска вообще запретил русский язык в учебных заведениях. Таким путём депутаты проявили заботу о развитии украинского языка. Они убеждены, что украинская мова лишь тогда расцветёт пышным цветом, когда с корнем вырвут русский язык — тот сорняк, который затмевает солнце их единственному достойному использования языку. Принятая ими программа обязывает детей общаться только на украинском языке. При этом пострадали не только русскоязычные, но и польские школьники тех классов, где обучение проводилось на их родном языке. Эти требования распространяются и на Институт филологии Прикарпатского национального университета имени Стефаника. Продумана и система контроля в старых «добрых» традициях доносительства, для чего создан специальный «Комитет общественного языкового контроля» с привлечением общественных организаций. Горсовет Ивано-Франковска обнародовал номера телефонов, по которым все национально-сознательные жители должны информировать этот комитет о «языковых нарушениях».
Каждый год статус русскоязычных теряет около 130 учебных заведений. При этом технология закрытия во всех случаях примерно одна и та же: если школа отказывается перейти на украинский язык, то после предупреждения её просто закрывают. На этом фоне учебные заведения, где русскому языку удалось сохраниться хотя бы в качестве дополнительного предмета, воспринимаются как чудо.
Что касается высшего образования, то в Украине сейчас нет ни одного украинского вуза с официально применяемым русским языком.
Между тем между Украиной и Россией существует договорённость о том, что количество русскоязычных школ в Украине должно соответствовать доле русского населения, проживающего в этой стране. То же самое — в отношении украинских школ в России. Но пропорции эти давно нарушены. К примеру, во Львове в начале 1990-х, где численность русских составляла примерно 160 тысяч (из 800 тысяч всего населения), существовало 25 русскоязычных школ и 75 украинских. Сейчас же русских школ там всего пять. В целом в Украину, где проживают свыше 12 миллионов этнических русских, теперь приходится около полутора тысяч русских школ. Конечно, украинская сторона часто возражает, что 6 миллионов проживающих в России украинцев не имеют и половины тех учебных заведений, что были открыты для русских в Украине. Это верно, но представители российской стороны считают, что потребность украинцев, проживающих в России, в изучении родного языка полностью удовлетворена. В российской столице существует восемь общеобразовательных школ с национальным украинским компонентом, хотя полностью украинского учебного заведения в российской столице нет ни одного. Связано это прежде всего с тем, что проживающие здесь украинцы понимают: их дети будут конкурентоспособны в России, только свободно владея всем комплексом образовательных дисциплин на русском языке.
В других же регионах, скажем, в Тюменской области, Краснодарском или Приморском краях, полностью украинские школы существуют. Более того, в отличие от русских учебных заведений в Украине их не пытаются закрыть. Споры на эту тему могут идти без конца, особенно если учесть, что языковой вопрос в Украине — проблема не столько образовательная, сколько политическая. Следует сесть за стол переговоров и с холодной головой решать возникающие вопросы.
Драматичная языковая ситуация сложилась в Крыму. Проблему обострил лично премьер Автономной Республики Крым Анатолий Матвиенко, соратник и ставленник Юлии Тимошенко. Лидер правой партии «Собор» в Киеве общался только по-украински. Свою первую публичную речь в день утверждения Крымским парламентом новый премьер произнёс по-русски. На этом русский исчез из его речей, но не из действий — разрушительных, конечно. Премьер пригрозил уволить 114 работников Крымского правительства, если они в ближайшее время не выучат украинскую мову. Он заявил, что за пять лет мышление крымчан будет переведено на украинское на подсознательном уровне.
Соратники Матвиенко говорят, что «через пять лет среди крымской молодёжи будет модно говорить по-украински. Давайте говорить откровенно: общение на украинском языке будет органичным для нового поколения молодых ребят. А тех людей, которым за 50, наверное, уже не переделать».
Для воспитания этого самого «нового поколения» и закрывают в Крыму русские школы. Как сообщил министр образования автономии Александр Глузман, в ближайшее время будет реорганизовано около 25 школ «с украинским и русским языками обучения». Постепенно эти школы будут полностью переведены на украинский язык обучения. Сейчас в Крыму действует 600 школ с обучением на русском языке, 14 — на крымско-татарском и 6 — на украинском. Во всех «русских» школах изучаются украинский язык и литература. При этом русские составляют 58 процентов населения Крыма, русский язык считают родным 77 процентов крымчан, тогда как украинский — только 10 процентов.
В 2005 году жители посёлка Комсомольский узнали, что в недавно построенной в поселке школе все предметы будут преподаваться на украинском. Русский и крымско-татарский языки станут факультативными. Первыми возмутились родители второклашек, затем к ним присоединились остальные. Под письмом протеста, направленным в Министерство образования Республики Крым, было поставлено 800 подписей, 150 родителей высказались за то, чтобы их дети учились на украинском языке. Школа рассчитана на 1000 мест. Первой реакцией министерства было компромиссное решение — создать в школе и украинские, и русские классы. Но от него пришлось тут же отказаться, поскольку премьер автономии А. Матвиенко продолжает стоять на своём. Он заявил, что лично выбил внебюджетные средства на окончание долгостроя — школы в Комсомольском — и рассчитывает сделать её образцово-показательной национальной украинской сельской школой.
Ещё 15 русских школ полуострова должны были с первого сентября 2005 года перейти на украинский язык обучения. Министерство образования Крыма срочно организовало ускоренные языковые курсы для учителей-предметников, которые должны будут в них преподавать.
Несколько лет назад Министерство образования Украины в одночасье закрыло десятки частных вузов Крыма, выбросив за ворота почти десять тысяч студентов. Сложную процедуру министерской аккредитации смогли пройти в Киеве только 44 высших учебных заведения автономии.
Киевские чиновники ссылаются на подписанную украинским правительством Лиссабонскую хартию, обязывающую государство повышать уровень подготовки в высших учебных заведениях. В принципе, требование правильное. Однако получилось так, что на крымской земле аккредитованы только вузы с украинским языком обучения.
Даже Черноморский филиал МГУ им. М. Ломоносова в Севастополе до сих пор не имеет аккредитации Министерства образования Украины. Неужели уровень подготовки Московского университета тоже не соответствует украинским требованиям? Скорее всего, московским профессорам придётся заговорить на украинской мове, если они хотят продолжить работу в «городе русской славы».
Одних закрывают, а другие процветают, несмотря на совершенную ненужность. Львовский национальный университет открывает филиал своего журналистского факультета в Крыму. Хотя по всему полуострову издаётся только одна украинская газета, спроса на неё нет, тираж мизерный, и выживает издание только благодаря постоянному бюджетному кормлению. Однако с благословения правительства Крыма львовские преподаватели уже отправлены в Симферополь, чтобы готовить украиноязычных журналистов.
На Украине с упорством, как говорится, достойным лучшего применения, проводится линия по формированию резко отрицательного образа истории России. К сожалению, в то же время наши историки, разделённые на ряд враждующих между собой школ и кланов, не дали отечественному школьнику ясного представления вообще о том, что такое Российская империя. В школьных учебниках можно найти диаметрально противоположные оценки самых принципиальных этапов развития нашего многонационального государства. Например, скандально известный «соросовский» учебник И. Ионова «Российская цивилизация и истоки её кризиса» представляет Российскую империю как «тюрьму народов», в которой «царское правительство не желало замечать накопившихся различий в культуре русского, украинского и белорусского народов, зачисляя их всех в разряд “русских” и не считаясь с наличием украинского и белорусского языков». В учебнике же по истории России XIX — начала XX века А. Боханова утверждается прямо противоположное: «В России не было дискриминации (различия) по национальному или расовому признаку».
Подобный плюрализм возможен только в России. В США школьники никогда не слышали и не услышат о геноциде индейцев или осуждающих оценок захвата у Мексики Техаса в середине XIX века. Не найдёте во французских учебниках отрицательного отношения к захватническим войнам Наполеона и т.д.
Украинские историки в отличие от российских, все 15 постперестроечных лет ведущих ожесточённую перебранку, хорошо усвоили европейский и американский опыт использования национальной истории в политических и идеологических целях. С 5-го класса украинский школьник должен назубок усвоить, что «Иван Мазепа стремился сделать Украину великим и сильным европейским государством, освободить из-под гнёта Московского царства», а Петр I относился к Украине исключительно «враждебно», видя в ней «извечную рабу, которая не имеет права ни на собственный язык, ни на культуру, не говоря уже о свободе».
История не знает сослагательного наклонения, но можно смело утверждать, что созданный в современной Украине негативный во всех отношениях исторический образ России пришёлся бы по душе упоминавшемуся Розенбергу и другим нацистам, стремившимся как можно сильнее рассорить русских и украинцев. Воспринимая Россию как главного извечного врага Украины, современные украинцы с самых ранних лет становятся жертвами бессовестного искажения истории не только России, но и своей «нэньки».
Подрастающие поколения и украинцев, и россиян окажутся во власти самых превратных, негативных, фальсифицированных исторических представлений друг о друге. От этого не выиграет никто. Вернее, выиграют те, кто продолжает мечтать о полном историко-культурном разрыве русских и украинцев. Десяти-двенадцатилетняя дерусификация истории Украины не прошла даром. В России это обстоятельство сильно недооценивается как научной, так и политической элитой.
Какова же позиция России в создавшейся ситуации? В 2005 году Киев посетил российский министр образования и науки А. Фурсенко. После встречи с властями он сделал заявление, что «языковая проблема очень серьёзно рассматривается в Украине, причём на всех уровнях. Очень важно, чтобы люди сами смогли выбрать язык обучения». Со второй фразой нельзя не согласиться, а вот с первой — только в том случае, если под ней понимать «очень серьёзное» вытеснение русского языка.
Все мировые державы озабочены распространением родного языка за пределами своих границ. Особенно это видно на примере Британского содружества, в которое входят Великобритания, Австралия, Новая Зеландия и несколько десятков других государств. Созданный в начале 30-х годов прошлого столетия Британский совет предоставляет услуги по изучению английского языка и культуры в 110 государствах мира. Россия не составляет исключения: на Северном Кавказе, и в первую очередь в Чечне, англичане довольно бойко распространяют методические региональные программы по изучению английского языка.
Языковые курсы вызывают интерес к образу жизни народа — носителя языка, уважение к нему, пропагандируют его идеалы. Война мировых языков — это война за мозги, которые уплывают в страну, говорящую на понятном языке. Борьбу за интеллектуальные ресурсы ведёт не только Британский совет, но и Немецкий институт Гёте и Международная организация Франкофонии. Во французском правительстве есть даже специальная должность — министр-делегат по вопросам сотрудничества, развития и Франкофонии. В данный момент создаётся Иберийский союз — союз испаноязычных стран.
Для России создание аналогичного общества по распространению языка и культуры за её пределами — насущная необходимость. Мы активно участвуем в многолетней работе общественной организации, о которой я уже упоминал ранее, — Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Но в новых условиях необходимы непосредственные усилия государства по распространению русского языка в мире. До 1989 года русский язык был обязательным для изучения в школах Восточной Европы. Сегодня его забывают не только в этих странах, но и в некоторых республиках СНГ. В Прибалтике, Грузии, Туркмении, в странах Восточной Европы, где раньше все дети в школах изучали русский язык, теперь его могут забыть в течение одного поколения!
Русский язык входит в пятёрку мировых языков. По числу говорящих на нём он следует за китайским, английским, хинди и испанским. На китайском говорят почти полтора миллиарда человек, на английском — более миллиарда, на испанском — 400 миллионов. На русском разговаривают примерно 300 миллионов жителей планеты.
Про положение с обучением на русском языке в «единокровной» Украине было рассказано. Как же обстоят дела в этом вопросе в других странах СНГ?
По данным издательства «Просвещение», в Азербайджане осталось 29 русских школ, в Грузии — 59, в Киргизии — 138, в Таджикистане — 3 школы, в Туркмении несколько лет назад была закрыта последняя русская школа. Это при том, что русский язык по-прежнему является главным и практически единственным средством общения между народами бывшего СССР.
Главным конкурентом русского языка в мире является английский. В системе школьного и вузовского обучения всех стран мира в последние 20 лет число людей, желающих овладеть английским языком, неуклонно растёт. Вместе с тем количество желающих выучить русский, немецкий или французский уменьшается. Медленно, но растёт число школ, в которых за пределами Китая изучают китайский язык.
В докладе МИД РФ «Русский язык в мире», выполненном по заказу Правительства РФ, говорится, что через 10 лет число владеющих русским языком в странах СНГ уменьшится более чем вдвое. Из 300 миллионов русскоговорящих в данный момент 100 проживают в СНГ. Вычтите отсюда годовую убыль населения в миллион человек, и окажется, что уже через несколько десятилетий русский, возможно, перестанет входить в число мировых языков.
Проблема русского языка в Украине, как уже было сказано, не сходит с повестки политической жизни уже два десятка лет. Первый Президент Украины Кравчук в 1991 году пришёл к власти благодаря — не в последнюю очередь — росту национального самосознания и обещаниям «украинизировать» страну.
В 1994 году он проиграл выборы Кучме, который пообещал сделать русский язык вторым государственным языком в Украине. Дальше обещаний дело не пошло, однако в 1999 году он снова разыграл эту языковую карту и переизбрался на второй срок. В 2004 году языковую тему взял на вооружение кандидат в президенты В. Янукович. Выборы, как известно, он проиграл, но от идеи придать русскому языку статус второго государственного языка не отказался и сделал этот пункт ключевым в программе своей партии в успешных для неё выборах в парламент страны в 2006 году.
В 2003 году Верховная рада Украины ратифицировала Европейскую хартию региональных языков, или языков региональных меньшинств. Надо полагать, что власти Украины, ратифицируя этот документ, прежде всего преследовали цель «интегрироваться» в Европейское сообщество и, по-видимому, не думали об истинном положении языков нацменьшинств, к которым в первую очередь отнесли русских.
Видя безнадёжность решения проблемы признания русского языка на уровне государственной власти после создания «оранжевой» коалиции, многие города и регионы Украины, где преобладает русскоговорящее население, с марта 2006 года, используя Европейскую хартию о языках, начали принимать решения о придании русскому языку статуса регионального. Это было сделано, например, в Харькове, Севастополе, Днепропетровске, Донецке, Ялте и Луганске, Николаеве.
Подобные решения стали принимать и областные органы власти. Например, в Луганской области тоже предоставили русскому языку статус регионального в апреле этого же года, когда депутаты на заседании облсовета единогласно проголосовали «за». Донецкий областной совет в мае принял решение, что русский можно использовать на территории области наряду с государственным, то есть украинским, «в качестве языка работы, делопроизводства, документации и взаимоотношений населения, государственных, общественных органов, предприятий, учреждений и организаций, а также образования, науки и культуры». Совет решил также направить в Верховную раду предложение придать русскому языку статус государственного наряду с украинским. 30 мая 2006 года присоединилась к русскоязычному статусу и Николаевская область.
Однако Министерство юстиции республики по поручению Ющенко признало такие действия не соответствующими Конституции страны. Комментируя своё скандальное заключение, министр юстиции Украины заявил, что право определять статус языков принадлежит исключительно народу Украины путём референдума. По его мнению, статус языков в Украине чётко определён статьей 10 Конституции Украины, в соответствии с которой украинский язык является государственным, а русский — языком национального меньшинства. Он заявил, что, придав русскому языку статус регионального, Луганский облсовет, а также городские советы Харькова, Севастополя и других городов вышли за рамки своих полномочий. По словам министра, целью Европейской хартии, к которой апеллируют поборники расширения правового пространства русского языка, является не защита прав национальных меньшинств, а защита языков, которые находятся на грани исчезновения. По его словам, в Украине к таким языкам относятся караимский, крымско-татарский, ассирийский, идиш и другие языки. К этому перечню, по его мнению, можно добавить и украинский язык в Крыму.
Однако статья 10 украинской Конституции гласит: «В Украине гарантируются свободное развитие, использование и защита русского, других языков национальных меньшинств». Парадокс ситуации, однако, в том, что в «незалежной», кроме этнических русских, на русском говорят и мыслят, считают его родным языком миллионы украинцев. Но если русские являются в Украине — а они составляют без малого четверть населения — национальным меньшинством, то говорящих по-русски украинцев вряд ли можно отнести к этой категории граждан.
Для борьбы против защитников русского языка был пущен в ход прокурорско-судебный механизм. Так, решение Днепропетровского городского совета о предоставлении русскому языку статуса регионального было обжаловано в суде. Прокурор Днепропетровска обратился в хозяйственный суд области с исковым заявлением о признании решения горсовета противоправным. Как подчёркивает в своём иске прокурор, решение о статусе противоречит требованиям Конституции Украины и действующему законодательству. Действие решения о присвоении русскому языку статуса регионального на территории города было остановлено с момента обращения прокурора города Днепропетровска в суд. Сессия Николаевского горсовета отклонила большинством голосов протест прокурора против придания русскому языку статуса регионального.
Один из наиболее «веских» доводов противников русского языка строится на «эмигрантских» мотивах: мол, если вы переезжаете во Францию или Германию, то вам придётся выучить язык новой страны проживания. Но они напрочь не хотят понимать, что русскоговорящие граждане Украины не переезжали сюда, а живут здесь десятки и сотни лет. Более того, проголосовав на референдуме за создание независимой Украины, многие из них не отказываются от этой идеи и сегодня. Для них Украина — исконная Родина. А на Родине все должно быть так, чтобы жилось хорошо, поэтому они и требуют придать русскому языку статус, который обеспечил бы их культурно-языковую свободу.
Президент Ющенко, надо полагать, знает — по крайней мере от своих помощников, консультантов, референтов, — что на Международной конференции по вопросам сохранения статуса и преподавания русского языка в государствах Евразийского экономического сообщества, в которой приняли участие учёные, представители национальных парламентов и министерств образования Казахстана, Белоруссии, Киргизии, Таджикистана, Украины и других бывших советских республик, учёными был сделан вывод, что русский язык постепенно «вымирает». Думаю, что подобное положение русского языка воодушевляет на борьбу с ним в «незалежной» Украине.
Действительно, Ющенко уже открыто вмешался в этот вопрос. В начале июня 2006 года он сделал заявление, что убеждён в незаконности ряда областных и городских советов относительно предоставления русскому языку статуса регионального. «Это грубое нарушение Конституции», — сказал он журналистам.
По его словам, соответствующие решения может принимать только Верховная рада конституционным большинством состава парламента. Ющенко выразил убеждение, что Конституционный суд даст «быструю и лёгкую оценку этим событиям».
«От какого языка надо защищать русский? — задал риторический вопрос Президент Украины и резюмировал: — Россия заканчивается там, где заканчивается русский язык».
Прошу обратить внимание читателя на вторую фразу этой политической тирады. Для того чтобы закончилась Россия, необходимо в ближайшее время прикончить в Украине русский язык. Читая эти «откровения», невольно задумываешься: в каком состоянии находился президент, говоря это? Осознавал ли он, как глава многонационального государства, в котором русские по численности занимают второе место, свою ответственность за судьбу народа, поверившего его сладким речам во время «оранжевой революции»?
Не менее цинична позиция представителей Совета Европы, в недрах которого была разработана Европейская хартия. Они одобряют действия центральных украинских властей, препятствующих приданию особого статуса русскому языку. По словам директора украинского бюро Совета Европы, в хартии нет отдельного понятия «международного языка», а говорится о «региональном языке» и «языке национальных меньшинств». Этот господин носит украинскую фамилию и, по-видимому, всё-таки читал Конституцию страны, в которой он представляет интересы Совета Европы.
Наступление на русский язык идёт не только в области образования, делопроизводства, официальных документов и т.д. Это наступление широкомасштабное, почти фронтовое, и готовилось оно уже давно. Ещё в 1996 году в Киеве с подачи президента Кучмы состоялся «круглый стол» под названием «Государственный язык и информационный простор Украины». Результатом этого собрания стали «Рекомендации».
Языковая ситуация в Украине оценивается авторами документа как «ненормальная» и названа «тяжёлым наследием империи». Исправление её возможно лишь путём «утверждения полноценного функционирования государственного языка и целенаправленного уничтожения негосударственного». Под «негосударственным языком», как несложно догадаться, понимается русский. Употребление русского языка в эфире, а также издание газет и журналов на русском языке предложено считать деянием, которое «своими негативными последствиями представляет не меньшую угрозу безопасности Украины, чем пропаганда насилия, проституции, а также разные формы антиукраинской пропаганды».
Через несколько дней Кучма раздал поручения различным государственным деятелям по «результатам рассмотрения вопроса о порядке выполнения законодательства о языке в Украине». Суть их сводится к обеспечению финансирования и административной поддержки «Рекомендаций»! Премьер-министру предложено было рассмотреть вопрос об обеспечении льготных условий финансирования издания и реализации печатной продукции, учебников и учебной литературы на государственном языке и «усилить контроль за внедрением украинского языка как государственного в делопроизводство и функционирование органов государственного управления, прочие сферы общественной жизни всех регионов Украины». Подобные поручения получили и другие руководители страны.
Уже в то время многие отметили, как сильно — с умеренно антироссийского на откровенно русофобский — изменился тон украинского телевидения, когда к его руководству пришёл галичанин Зиновий Кулик. Русскоязычные телекомпании, пытающиеся получить лицензии на вещание, например, в Крыму и в Закарпатье, сталкиваются с открытым противодействием националистически настроенных чиновников. Теперь эта практика выдавливания русского языка с телеэкрана и из радиоэфира в общеукраинском масштабе получила государственную поддержку.
Президент Ющенко ещё более ужесточил борьбу с русским языком в эфире. Министр культуры Украины и подруга семьи Ющенко Оксана Билозир взялась за радиостанции. Она обещала «сделать всё, чтобы в эфире звучала украинская речь». Это ставит под угрозу существование большинства украинских радиостанций, вещающих на русском языке и транслирующих русскоязычные песни.
Под угрозой оказался и общенациональный канал «Украина», вещающий на русском и считающийся оппозиционным. Националисты потребовали закрыть канал за то, что он транслировал футбольный репортаж на русском языке. Политики заявили, что «по законодательству и регламенту Федерации футбола Украины языком футбольных репортажей является украинский». А применение русского, очевидно, есть угроза целостности страны и проявление сепаратизма?!
Подводя итог о положении русского языка в средствах массовой информации Украины, следует сделать вывод, что власти «незалежной» преследуют одну цель: «Геть з інформаційного простору!»
Украинские депутаты уверены, что ни один из 12 законопроектов о предоставлении русскому языку официального статуса не будет принят Верховной радой. Об этом свидетельствует заявление бывшего спикера Рады Владимира Литвина. Он тоже был уверен, что русский — угроза для Украины. Какую позицию он займёт теперь в Украинской Академии наук, которая исторически теснейшим образом взаимодействовала с советской, а ныне с Российской Академией наук?
Украинские власти не останавливаются на изгнании русского языка с информационного поля. Гонения принимают самые уродливые формы! Диву даёшься, когда читаешь о том, что уже и песни на русском языке в Украине начали подвергаться преследованиям. Во Львове решением Горсовета было принято решение о запрете исполнения песен на русском языке на улицах, площадях и в общественном транспорте. Нарушители будут подвергаться штрафу в размере 50 гривен. Представьте себе такую ситуацию: в каком-нибудь львовском ресторане отмечается свадьба, гости танцуют под песни русского исполнителя, и тут их «вяжет» милиция, приводят в отделение и штрафуют на 50 гривен. Очередная русофобская акция во Львове в России, скорее всего, будет проглочена так же покорно, как и факты избиения в этом городе молодчиками Социал-национальной партии Украины ветеранов Великой Отечественной войны, сноса памятника герою-разведчику Н.И. Кузнецову, переименования проспекта Лермонтова в улицу Джохара Дудаева и т.д.
На украинском телевидении демонстрируются советские и российские кинофильмы. Но представьте себе изумление людей, когда они слышат, что русская речь в фильме переводится на украинский язык! Сидит русский у телевизора и делает обратный перевод — на русский язык. Трудно представить себе всю абсурдность действий властей, которые во всеуслышание говорят о дружбе народов Украины, уважении ко всем национальностям, проживающим в ней, — и в то же время вытворяют подобное.
На этом русофобские выверты в «незалежной» Украине не прекращаются. Мы в России были свидетелями, как во время выборов в Верховную раду масса людей, в том числе региональное начальство, не могли найти себя в списках на избирательных участках. Эта история вообще феноменальна по своей тупости, идиотизму и подлости. Людей насильно лишили их фамильных корней, связи с предками, не говоря уже о явной дискриминации и юридической неразберихе.
Судите сами: в преддверии выборов власти решили перевести на украинский язык списки избирателей. Машина добросовестно переделала фамилии на украинский лад. Был человек по паспорту Мельников — стал Мирошников. Ищет себя Мельников — и не находит. Но это ещё полбеды. И Мельников, и Мирошников хотя бы с одной буквы алфавита начинаются. А ну как быть Телегиным? Будешь искать себя, как привык, на букву «т». И где уж тут догадаться, что теперь на «б» надо искать, потому как теперь Телегин на украинский манер зовется Брычкиным.
Кому-то вовсе не повезло, поскольку в одночасье сменилась не только фамилия, но и имя. Был человек Николаем Скворцовым, а превратился в Мыколу Шпака. Другого все знали как Филиппа Хохлова, теперь же он Пылып Чубьев. Кузнецовы немедленно превратились в Ковалёвых, Дубинины — в Дрюковых, Крюковы — в Гаковых, а Портновы — в Кравцовых.
Увидев новые списки, люди атаковали главный штаб выборов и его территориальные комиссии жалобами на безграмотный компьютер. Например, в результате автоматического перевода Зонтикова стала Парасолькиной, Пуговкин — Гудзыковым. Удивительные метаморфозы произошли и с адресами: улица Воровского переименована в Крадижную, посёлок Земляничный — в Полунычный... Какой-то бред сумасшедших.
Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Грустно мне писать о позорных действиях украинских националистов по уничтожению русского языка. Грустно писать об этом мне, родившемуся на украинском Донбассе. Мы, русские, жили обычной трудовой жизнью бок о бок с украинцами, понимали друг друга, и никогда не возникал вопрос, как будет звучать моя фамилия. Мне нравились их певучий говор, украинский юмор, задушевные песни. У меня много друзей-украинцев, я дорожу их дружбой и постоянно переживаю — как они чувствуют себя там, в «незалежной» Украине?
Я задаю вам, господа политики, вопрос: во имя чего вы это творите? Не думаете ли, что всё сойдет вам с рук и не придётся рано или поздно нести ответ за натравленных друг на друга родных братьев?
Закончить эту главу мне хотелось бы словами великого русского и украинского писателя Николая Васильевича Гоголя: «Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им не похожими одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве».
Глава одиннадцатая
ДВОЕДЫНА УКРАИНА
В последнее время появилось много литературы и различных публикаций с анализом ситуации, сложившейся в «незалежной» Украине. Часто они имеют прямо противоположное толкование происходящих там событий. Понятно, что одни авторы в силу определённых причин злобствуют и злорадствуют по поводу человеческого горя, обрушившегося на её народ, другие же без зазрения совести обеляют всё то тёмное, что творится в этом государстве.
У меня нет стремления подробно останавливаться на всех отрицательных моментах в общественной жизни Украины да и, откровенно говоря, особого желания вскрывать дурно пахнущие гнойники тоже нет. В предыдущей главе я постарался показать, как происходил процесс оглупления людей на пути к «незалежности», а также мораль тех, кто искусно использовал в своих целях чаяния и надежды народа на более счастливую жизнь. Не мог обойти и злободневную тему русского языка, потому что сам я, как уже было сказано, родом из Донбасса и эта проблема напрямую касается моих родственников, чьи предки в течение столетий разговаривали там на русском языке, являвшемся для них родным.
Нам, в России, кажутся кошмарным сном марши бандеровцев в Киеве и других городах Украины, глумящихся над могилами и памятниками патриотов советской Родины. Мы вольно или невольно становимся очевидцами стремления к развалу нашей православной церкви на украинской земле, наступления национализма с его идеологическими «ценностями».
Когда я пишу эти строки, спокойствия в Украине по-прежнему нет. Парламент бурлит, идёт постоянная непримиримая война партийной коалиции с приверженцами «оранжевой революции», производится перераспределение властных полномочий между Президентом страны, парламентом и исполнительной властью. Люди же, выполнив свой долг и отдав голоса партиям, которым они доверяли, в итоге остались один на один со своими бедами и невзгодами. Идёт верхушечная борьба.
Народ не объединён ни по национальному признаку, ни по конфессиональному, ни по идеологическим принципам. Есть общая географическая территория, но нет единого общества. Страна практически состоит из двух частей — Востока и Запада. Поэтому эта глава и названа «Двоедына» — двуединая — Украина».
1. УКРАИНСКИЕ НАЦИОНАЛИСТЫ
Вторая мировая война, самая жестокая и кровопролитная, сплотила государства и народы против опаснейшего врага человечества — фашизма. Несмотря на различия в политических пристрастиях, принадлежность к различным религиям, национальностям, для всех это был единый порыв, время массового героизма и самопожертвования.
Но, как всегда, на крутой волне, тем более мировых потрясений, плавает грязная пена. В этой войне она была выражена, в частности, в виде сотрудничества с фашистской Германией националистических воинских формирований.
После окончания Второй мировой войны мировое сообщество специально рассмотрело и подвело итоги злодеяниям гитлеровской Германии и её сообщников. Со времени Нюрнбергского международного процесса над нацистскими лидерами прошло 60 лет. Семь судей — по два от Великобритании, от США, от Франции и один от СССР — от лица Международного трибунала вынесли приговоры конкретным лицам и определили виновность организаций, так или иначе связанных с фашизмом.
Сейчас ООН и главные державы мира не только продолжают разделять принятую тогда точку зрения в отношении нацизма, но и продвинулись достаточно далеко в этом отношении.
Советский Союз строго придерживался позиций Международного трибунала. В соответствии с законами государства и другими политическими решениями, вне зависимости от срока давности давалась оценка лицам и организациям, замеченным в связях с фашистами и запятнавшим себя в преступлениях против жителей страны.
К сожалению, во время Великой Отечественной войны, в которой погибли миллионы граждан Советского Союза, нашлись люди, которые в силу разных причин стали сотрудничать с фашистской Германией. Среди них были и русские, и украинцы, и белорусы. Не остались в стороне и представители Закавказья, Северного Кавказа, Средней Азии. Но наиболее рьяно проявили себя в этом отношении прибалты — латыши, эстонцы и литовцы.
Это чёрная страница нашей истории, и наиболее трагично то, что она появилась в тяжелейший для нашей Родины период — в войну, которая по праву получила название Великой Отечественной. Советское государство отнеслось со всей строгостью закона к оставшимся в живых коллаборационистам. Жёстко пресекались любые попытки оправдать их. Поиск преступников продолжался до последнего дня существования СССР, невзирая на срок давности, и все найденные понесли заслуженное наказание.
Казалось, эти позорные факты безвозвратно ушли в прошлое. Но с разрушением единого государства, Советского Союза, в некоторых странах и бывших союзных республиках, где во время войны действовали войска Третьего рейха, подняли голову участники националистических формирований, сотрудничавших с фашистами. Их реабилитируют, ставят им памятники, на государственном уровне устанавливают льготы как участникам Второй мировой войны, и даже поощряются сборища этих «ветеранов».
Особенно отличаются в этом деле прибалтийские государства, о чём уже говорилось в предыдущих главах, и Украина. Естественно, возникает вопрос: почему подобное происходит именно там?
Борьба за суверенитет в Прибалтике и за «незалежность» в Украине в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века имела ярко выраженную националистическую окраску. На вооружение в борьбе против Советского Союза бралось всё, в том числе и националистические движения, сражавшиеся против своих же государств в тесной связи с фашистской Германией.
Открытая поддержка таких действий властями и частью общества этих стран даёт основание считать, что это их целенаправленная политическая линия, а не просто «историческое эхо» давно минувшего времени.
Оправдание этому происходит там и сегодня, после приобретения самостоятельности. Прибалтийским республикам необходимо показать миру, что они сражались за суверенитет не только в перестроечное время, но и значительно раньше. Новым властям, взошедшим на вожделенный для них государственный престол, эти отщепенцы, которые воевали против своего же народа рука об руку с немецкими захватчиками, стали крайне нужны. Они оказались востребованными.
Во время Второй мировой войны фашистская Германия в борьбе с СССР частично делала ставку на этнический национализм населявших его народов и связанный с ним антикоммунизм. Этнический национализм в некоторых странах был основой официальной идеологии, а в ряде случаев стал одной из причин прямого оправдания тех, кто сотрудничал с нацистами.
Главная линия в попытках реабилитировать коллаборационистов состоит в стремлении отделить деятельность националистов от сотрудничества с фашистской Германией или придать службе национальных воинских подразделений в составе фашистских войск смысл борьбы за освобождение своих народов.
Но это, так сказать, обобщённая картина. А вот для того, чтобы разобраться в причинах возникновения и описать деятельность националистического движения в Украине, необходимо сделать экскурс в новейшую историю прошлого века.
Истоки украинского националистического движения восходят к периоду Гражданской войны. Тогда на территории распадавшихся Российской и Австро-Венгерской империй возникло сразу два украинских государства — Украинская Народная Республика (УНР) и Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР).
После Октябрьской революции Центральная рада, не признав Советскую власть, установила новые границы своей власти и учредила украинскую автономию в границах былой Гетманщины. Непонятно, по каким принципам сюда вошли Новороссия и территория современных Харьковской, Донецкой и Луганской областей, где исторически было великорусское население. Позднее сменивший Раду гетман Скоропадский присоединил к ним ещё и Таврию (сейчас это основная часть территории Херсонской области).
В 1920 году советская Украина занимала левобережье Днепра и часть правобережья. Численность её составляла 32,5 млн человек. Польша получила вторую по величине территорию — Галицию и Волынь, которую принято называть Западной Украиной, с численностью населения 10,2 млн человек. Румынии достались Северная Буковина и причерноморское побережье между Дунаем и Днестром. Чехословакия присоединила Закарпатье, которое получило официальное название Прикарпатская Русь.
Для удержания новой власти советской Украине были предоставлены полная свобода в культурной области и слегка ограниченная политическая свобода действий.
Болгарский еврей по происхождению, Христиан Раковский стал самым ярым украинизатором за всю историю Украины. Жесточайшее культурно-социальное подавление, т.н. украинизация, в русских регионах республики идёт не с 1991-го, а с 1919 года. В те времена даже отца «украинства» Михаила Грушевского вызвали из эмиграции и сразу же сделали главой Академии наук УССР, а через пару лет и членом Академии наук СССР.
В 1939 году советская Украина воссоединилась с Галичиной, что придало украинизации новый мощный импульс. Галичинские кадры сыграли в ней немалую роль. В 1945 году к УССР присоединилось Закарпатье, где был русинский регион, до сих пор упорно отказывающийся от украинского наименования.
Следующий подарок Украине в 1954 году сделал Хрущёв, а в 1991 году в Беловежской Пуще с молчаливого согласия Ельцина был, по существу, аннексирован русский город союзного подчинения — Севастополь.
Таковы основные звенья истории «сложения» будущей «независимой» Украины.
Размах украинского националистического движения был большим. Начиналось всё в 1920 году в Праге с небольшой группы националистов — украинских офицеров. Здесь была основана террористическая Украинская войсковая организация (УВО). Её основу составили бывшие офицеры армии УНР и Украинской галицинской армии (УГА). В 1928 году в УВО состояли около двух тысяч человек. Руководил организацией полковник армии УНР Евгений Коновалец, в Западной Украине отделение УВО возглавлял полковник Андрей Мельник.
УВО вела пропаганду идеи независимой Украины, но основной упор делался на террористическую деятельность. В целях приобретения союзников в своей антипольской и антисоветской деятельности УВО ещё в 1921—1922 годах установила связь с немецкой военной разведкой. В обмен за информацию об этих врагах немцев они получали деньги и право свободно действовать в Германии. В 1928 году у поляков оказались доказательства связи УВО и немецких спецслужб, они выразили дипломатический протест, и немецкое финансирование УВО прекратилось.
В 1929 году на съезде националистических организаций, получившем название Первый конгресс украинских националистов, УВО была переименована в Организацию украинских националистов (ОУН), которая стала нелегальной террористической структурой. Обращает на себя внимание тот факт, что оуновцы хотели видеть независимую Украину от реки Сан на западе до Северного Кавказа на востоке (в Ставропольском и Краснодарском краях живут много почти обрусевших украинцев, которые туда переселились ещё в XVIII веке). Кроме того, в Украину, по их мнению, обязательно должны войти некоторые граничащие с ней территории РСФСР и Белорусской ССР.
После убийства в 1938 году лидера УВО—ОУН Коновальца, 27 августа 1939 года, перед самым началом Второй мировой войны, на Втором великом сборе ОУН в Риме главой организации был избран полковник Андрей Мельник.
В сентябре 1939 года Германия захватила западную часть Польши, и из тюрем и лагерей вышли активисты ОУН, в том числе и Степан Бандера, которые отбывали там сроки за убийство в 1934 году министра внутренних дел Польши Бронислава Порецкого.
Выйдя на свободу, Бандера начал собирать вокруг себя группу людей, недовольных руководством Мельника. С этого времени началась вражда между ОУН(м) и ОУН(б) — мельниковцами и бандеровцами. Их идеология была практически одинаковой и отличалась лишь только тем, что мельниковцы согласны были на более глубокий компромисс с германским нацизмом. Бандеровцы, также активно сотрудничавшие с немцами, предлагали ориентироваться в своей деятельности и на другие страны.
С началом Отечественной войны против фашистской Германии ОУН немедленно активизировала свои военные формирования. На западноукраинских землях были мобилизованы около 10 тысяч готовых к боевым действиям вооружённых бойцов-националистов. Их немедленно ввели в дело. Они проводили диверсионные действия, нарушали связь между воинскими частями Красной Армии, нападали на тылы, штабы и воинские подразделения.
Вильнюсский еврей Илья Йонес, в июне 1941 года находившийся во Львове, свидетельствует: «Мы делали безуспешные попытки покинуть город с отступающими русскими войсками. Из засад в пригородах и деревнях восточнее Львова стреляли по бегущим войскам, было много жертв. Стрелявшими были националистические украинские банды, которые быстро организовались, достали оружие из тайников и затрудняли отход русским солдатам, а также бегущим с ними евреям».
По данным некоторых специалистов, Красная Армия и части войск НКВД потеряли здесь в первые недели войны около 2100 солдат и офицеров, погибших от рук националистов, и 900 раненых. В ходе антисоветского вооружённого выступления украинским националистам удалось поднять восстание на территории 26 районов современных Львовской, Ивано-Франковской, Тернопольской, Волынской и Ровненской областей.
После занятия немцами Львова 30 июня 1941 года группа Бандеры провозгласила образование независимого Украинского государства. Главой правительства Украины был назначен бандеровец Ярослав Стецко. Несмотря на то что независимость Украины была провозглашена без спроса оккупантов, ОУН(б) чётко придерживалась курса на коллаборационизм. Вот некоторые положения Манифеста провозглашения независимой Украины:
«Восстановленное Украинское государство будет тесно взаимодействовать с Национал-Социалистической Великой Германией, которая под руководством вождя Адольфа Гитлера создаёт новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации.
Украинская Национальная Революционная Армия, которая создастся на украинской земле, будет бороться в дальнейшем вместе с союзной немецкой армией против московской оккупации за Суверенное Объединенное Украинское Государство и новый порядок во всём мире».
И чтобы уже до конца убедиться в истинных целях руководителей новоиспечённой «независимой» Украины, цитирую выдержки из посланий Стецко фюреру:
«Исполненные действительной благодарности и испытывая удивление перед Вашей героической армией, которая на полях битвы, в борьбе с наибольшим врагом Европы, московским большевизмом, снова добыла новую славу, мы пересылаем Вам, великий фюрер, от имени украинского народа и его правительства, созданного в освобождённом Львове, сердечнейшие пожелания увенчать борьбу окончательной победой.
Победа немецкого оружия даст Вам возможность расширить запланированное Вами строительство новой Европы также на её восточную часть. Таким образом, Вы делаете возможным также активное участие украинского народа в воплощении этого великого плана как одного из полноправных, вольных членов европейской семьи народов, в своём суверенном Украинском государстве».
Таким образом, цели националистов заключались не только в приобретении независимости, но и в участии в установлении нового фашистского «порядка». Подобное послание «премьером» Стецко было направлено также Муссолини в Италию, Франко в Испанию и в «независимую» Хорватию.
Но, несмотря на верноподданнические заявления, германские власти посчитали провозглашение украинской независимости недопустимым. Им не нужен был такой «младший брат», им нужны были послушные рабы.
В июле 1941 года Бандеру с несколькими сторонниками арестовали, отправили в Берлин под домашний арест, а позже в концлагерь. Несмотря на аресты, оуновцы — как бандеровцы, так и мельниковцы — продолжали надеяться на благосклонность немцев и пропагандировали их «освободительную миссию».
В 1942—1943 годах националистические военизированные формирования Украины представляли собой многочисленные разрозненные отряды, которые постоянно объединялись, распадались, враждовали между собой, вели переговоры, подписывали меморандумы и декларации.
Следует остановиться ещё на одном войсковом националистическом движении в Украине. Речь идёт об украинской повстанческой армии (УПА). Численность её формирований составляла 20 тысяч человек. Пополнялась УПА и за счёт того, что в неё вошла часть украинской полиции, которую немецкие власти заменили на польскую. Служба безопасности УПА активно ликвидировала политических противников и оппонентов.
Необходимо отметить, что существовали две армии с одним и тем же названием. Сначала была армия национал-демократа Тараса Боровца (псевдоним Тарас Бульба). Он не входил в ОУН, хотя и был националистом по политическим убеждениям. В поисках союзников Боровец—Бульба в 1939—1941 годах установил связи с немецкой военной разведкой-абвером и до начала советско-германской войны вернулся в СССР.
В первые дни войны «бульбовцы» вели бои с отступавшими частями Красной Армии и войсками НКВД в Ровенской области. В дальнейшем они боролись против остатков разбитых частей Красной Армии и вместе с другими украинскими и белорусскими коллаборационистами в течение нескольких месяцев уничтожали и вытесняли красных партизан из так называемой Полесской котловины.
В феврале и марте 1943 года ОУН(б) приняла решение об участии своих вооружённых отрядов в УПА. Эту аббревиатуру бандеровцы начали использовать с апреля 1943 года. Для того чтобы избежать путаницы, в июле 1943 года Боровец—Бульба переименовал свою УПА в Украинскую народно-революционную армию — УНРА. Но уже в августе 1943 года часть отрядов УНРА были насильно разоружены, а бойцы из её рядов перешли в УПА. Боровец после войны жил в США и умер там в 1981 году.
История Боровца в определённой степени характерна для украинских националистов. В 1941 году — сотрудничество с фашистами, с 1941-го по 1943 годы — борьба против них, с конца 1944 года, когда немцы были вынуждены изменить свою «восточную политику», — вновь сотрудничество.
Создание бандеровцами УПА в феврале-марте 1943 года было вызвано тем, что на рубеже 1942—1943 годов в западноукраинских землях появилось большое количество красных партизан, в то время они были полными хозяевами лесов в этом регионе. Против партизан и боролись бандеровцы вместе с немецкими фашистами. Один из руководителей УПА так охарактеризовал их взаимоотношения: «Они нам давали винтовки, мы им — сало».
УПА, по мнению историков, стала отчасти невольным союзником немцев и непосредственно на фронте. Оценивая действия УПА, немецкая разведка отмечала, что эта группа взяла под контроль перевалы в западных Карпатах и восточных Бескидах и внесла большой вклад в то, чтобы предотвратить прорыв Советов через Карпаты на этом участке. УПА также оказала помощь некоторым отступавшим немецким частям.
По мере роста в Украине движения советских партизан под руководством С.А. Ковпака, а также в связи с нехваткой немецких полицейских и охранных подразделений по предложению военного коменданта Галиции бригаденфюрера СС Вехтера была создана дивизия СС из местных жителей. Проведённая под флагом борьбы с коммунизмом, агитационная кампания дала желаемый результат. На вербовочных пунктах в формируемое подразделение записались несколько десятков тысяч человек, желавших вступить в СС. Это обстоятельство позволило отобрать в дивизию 14 тысяч человек, а из остальных сформировать несколько полицейских полков. В 1943 году во Львове было начато формирование дивизии СС. Рядовой и сержантский состав дивизии составляли жители Западной Украины.
До июня 1944 года дивизия именовалась «добровольческая дивизия СС «Галичина», а с 27 июня её название стало «14-я гренадёрская дивизия СС». Подготовка дивизии велась на высоком уровне. Соединение было расквартировано в учебных лагерях на территории Германии, весь командный состав прошёл обучение в офицерских училищах СС. Командиром дивизии был назначен бригаденфюрер СС Фриц Фрейтаг.
В 1943 году все служившие в германских частях украинцы были объявлены солдатами Украинской освободительной армии («Українського визвольного війська», УВВ). Это было пропагандистское мероприятие нацистов — армия не имела собственного командования. Текст присяги украинских эсэсовцев был обращен к Адольфу Гитлеру как фюреру и канцлеру германского рейха.
В июне 1944 года «Галичина» и ещё семь немецких дивизий были разгромлены советскими войсками под Бродами. Из 14 000 солдат и офицеров «Галичины» лишь 3000 вырвались из окружения и были направлены в Словакию на отдых и пополнение. Впоследствии пополненная дивизия принимала участие в полицейских операциях на территории Восточной и Центральной Европы. «Галичина» проводила карательные операции против мирного населения Польши (боевая группа «Баерсдорф»), на Львовщине и Тернопольщине, в Словакии (совместно с «бригадой Дирлевангера») и в Югославии.
После капитуляции Германии большая часть дивизии (около 10 тысяч человек) прорвалась в Австрию и сдалась англичанам, а 4700 солдат и офицеров были пленены советскими войсками.
Союзников смутил статус этих людей, именовавшихся галичанами, и позволил многим из них избежать насильственной депортации в Советский Союз. Несмотря на то что они служили в составе Ваффен-СС, польский генерал Андерс предпочёл рассмотреть ситуацию с прагматической точки зрения и решил простить им прошлое, а учитывая их потенциальную полезность как истинных антикоммунистов, поддержал их заявления о том, будто они являются поляками.
В общем, взаимоотношения украинских националистов с фашистскими оккупантами нельзя назвать ровными, но они были постоянными. Были у них и взаимная любовь, и временное охлаждение, и снова дружеские объятия. Руководители националистических движений Украины не могли не знать отношения немцев к их народу, интересы которого, по их мнению, они выражали. Безусловно, они прекрасно понимали истинные цели фашистов, но скрывали их от людей, внушая им мысль, что главное — это «незалежность» Украины.
Недавно было опубликовано письмо рейхсляйтера Мартина Бормана Альфреду Розенбергу от 27 июля 1942 года. В нём он доводит до сведения Розенберга мнение фюрера о политике Германии на оккупированных восточных территориях. Приведу только некоторые выдержки, дающие возможность осознать «гениальность» этого указания верховной власти фашистской Германии, повлиявшего на судьбу украинского народа, включая и тех, кто встал под знамёна лидеров-националистов:
«...Опасность, что население оккупированных восточных областей будет размножаться сильнее, чем раньше, очень велика. Именно поэтому мы должны принять необходимые меры против размножения ненемецкого населения. Поэтому ни в коем случае не следует вводить немецкое обслуживание для местного населения оккупированных восточных областей.
Например, ни при каких условиях не должны производиться прививки и другие оздоровительные мероприятия для ненемецкого населения. Ни в коем случае не следует давать местному населению более высокое образование. Если мы совершим эту оплошность, мы сами породим в будущем сопротивление против нас. Поэтому, по мнению фюрера, вполне достаточно обучать местное население, в том числе так называемых украинцев, только чтению и письму.
Ни в коем случае мы не должны какими бы то ни было мероприятиями развивать у местного населения чувство превосходства! Необходимо делать как раз обратное! Вместо нынешнего алфавита в будущем в школах надо ввести для обучения латинский шрифт.
...На коренной территории империи, подчеркнул фюрер, слишком многие вещи регламентированы законом. Этого мы ни в коем случае не должны практиковать в оккупированных восточных областях. Для местного населения не следует издавать слишком много законов: здесь надо обязательно ограничиться самым необходимым.
Ни в коем случае не следует создавать единого украинского правления на уровне Генерального комиссариата или даже рейхскомиссариата».
В 1944 году советские войска освободили Украину от фашистских оккупантов. После окончания Великой Отечественной войны ОУН—УПА продолжала свою деятельность на территории советской Украины. Ареной противостояния стала огромная территория, общей площадью не менее 150 тысяч квадратных километров, на которой проживали 15 миллионов человек.
Украинская повстанческая армия вела также активные диверсионные действия в юго-восточных районах Польши. После установления советско-польской границы УПА создала 6-й военный округ под кодовым названием «Сан», который охватывал «польские» районы действия УПА. Борьба с правительственными войсками Польши продолжалась до 1948 года.
К этому времени ОУН создала нелегальную структуру, противостоявшую органам Советской власти. Почти на всей территории, где действовали подпольщики ОУН и отряды УПА, фактически царило двоевластие. Такое положение в некоторых районах Западной Украины продолжалось вплоть до начала 1950-х годов.
Однако с 1947 года крупные диверсии УПА прекратились. Крайне усложнилась связь между отдельными боевиками. Тогда УПА перешла к мелким диверсионным акциям и вплоть до 1953 года продолжала от случая к случаю боевую деятельность. К 1955 году деятельность УПА фактически прекратилась. Последние мелкие очаги сопротивления были ликвидированы в 1956 году. Есть свидетельства, что некоторые отряды УПА, боровшиеся против Советской власти, в начале 50-х годов ушли в ФРГ или Австрию через горные районы Словакии и Чехии.
О деятельности украинских националистических организаций написано очень много. Это были тяжёлые для народа Украины годы. Чтобы представить истинную картину того времени, приведу небольшую выдержку из очерка Я. Галана «Чему нет названия», написанного им в 1945 году:
«Четырнадцатилетняя девочка не может спокойно смотреть на мясо. Когда в её присутствии собираются жарить котлеты, она бледнеет и дрожит, как осиновый лист.
Несколько месяцев назад в воробьиную ночь к крестьянской хате недалеко от города Сарны пришли вооружённые люди и закололи ножами хозяев. Девочка расширенными от ужаса глазами смотрела на агонию своих родителей.
Один из бандитов приложил острие ножа к горлу ребёнка, но в последнюю минуту в его мозгу родилась новая “идея”.
— Живи во славу Степана Бандеры! А чтобы, чего доброго, не умерла с голоду, мы оставим тебе продукты. А ну, хлопцы, нарубите ей свинины!..
“Хлопцам” это предложение понравилось. Они постаскивали с полок тарелки и миски, и через несколько минут перед оцепеневшей от отчаяния девочкой выросла гора мяса из истекающих кровью тел её отца и матери...
Вот до чего дошли выродки-бандиты, именующие себя “украинскими националистами” — бандеровцами, бульбовцами, мельниковцами. Их деятельность за последние годы — это беспрерывная цепь диких зверств, чудовищной разнузданности и непревзойдённых провокаций...»
В июле 2006 года исполнилось 100 лет со дня рождения Ярослава Александровича Галана, выдающегося украинского советского писателя-публициста. Сегодня о нём не прочитаешь в украинских учебниках литературы, его имени не услышишь ни по радио, ни по телевидению. Будучи уроженцем Западной Украины, Ярослав Галан всю свою жизнь боролся против украинского национал-сепаратизма, уродливого движения, насаждённого сначала в галицийских землях, а потом, в годы горбачёвщины, пустившего свои ядовитые корни по всей братской Украине.
Ярослав Александрович сражался с предателями нашей великой Родины пером, своими великолепными памфлетами и очерками, а они его зарубили топором прямо за рабочим столом. Это случилось в 1949 году. После прочтения очерка становится абсолютно ясно, почему эти и подобные им «люди», описанные в очерке, убили Ярослава Александровича Галана.
Послевоенная борьба с националистическим подпольем до середины 1950-х годов была трудной и жестокой.
По данным некоторых историков, от террора ОУН и УПА погибли 30 секретарей райкомов партии, 32 председателя и зампреда райисполкомов, 37 секретарей обкомов и райкомов комсомола, сотни депутатов областных, районных и местных Советов, 50 православных священников, 30 тысяч партийных и советских активистов.
Естественно, что жёсткая, упорная борьба ОУН и УПА в семи западных областях УССР против Советской власти вызывала в ответ не менее жёсткие действия с её стороны.
По данным, озвученным на заседании Президиума ЦК КПСС 26 мая 1953 года, «с 1944-го по 1952 год в западных областях Украины подверглись разным видам репрессий до 500 тысяч человек, в том числе арестовано более 134 тысяч, убито более 153 тысяч, высланы навечно из пределов УССР более 203 тысяч человек».
2. ВОЙНА С ПАМЯТНИКАМИ И МОГИЛАМИ АНТИФАШИСТОВ
Последнее время, как уже было сказано, отмечено новыми активными попытками переоценки роли националистических движений в некоторых республиках бывшего СССР в годы Второй мировой войны.
Так, в Украине всё громче слышно требование реабилитировать на государственном уровне Организацию украинских националистов (ОУН), Украинскую повстанческую армию (УПА) и другие политические и военизированные организации украинских националистов, действовавшие на территории СССР и соседних стран в военные и послевоенные годы. Это касается и воинов германской дивизии Ваффен-СС «Галичина».
Например, в одном из предложений конференции, посвящённой 50-летию Первой украинской дивизии Украинской национальной армии (УНА), прошедшей в Киеве в августе 1993 года, сказано: «Учитывая большой вклад бывших дивизионников в борьбе за независимость, активную деятельность на пользу Украины в войне, выдвинуть предложение перед Верховной радой о признании воинов дивизии, приравнять их в правах с другими участниками Второй мировой войны».
В 2002 году городской Совет Ивано-Франковска принял решение о реабилитации бывших солдат дивизии СС «Галичина». Постановлением органа местного самоуправления их приравняли к ветеранам Великой Отечественной войны. Это решение было мотивировано тем, что дивизия СС «Галичина» являлась стороной, воевавшей не за Гитлера и фашистскую Германию, а против СССР за независимость Украины.
27 июля 1944 года — день, когда Львов был освобождён от немецко-фашистских захватчиков, — объявлен «началом оккупации московским тоталитарным режимом свободолюбивого украинского народа». Именно к этому дню теперь приурочены торжества в честь создания 14-й дивизии СС «Галичина» в составе гитлеровских войск, защищавших Львов от Советской Армии.
Летом 2002 года Правительство Украины заявило о необходимости признать бойцов Украинской повстанческой армии борцами за свободу и независимость страны, что означает: бандеровцы должны быть объявлены героями и приравнены по статусу к ветеранам Великой Отечественной войны! Звучали и идеи считать период с сентября 1939 года до середины 1950-х годов движением сопротивления, которое вели ОУН и УНА «с одной целью — объединение и создание единой Украины».
С приходом к власти в конце 2004 года сил во главе с Виктором Ющенко участились попытки реабилитации националистических организаций, сотрудничавших с фашизмом. 9 апреля 2005 года группа из десяти видных украинских историков обратилась с открытым письмом в адрес президента В. Ющенко, премьер-министра Ю. Тимошенко и главы Верховной рады В. Литвина с просьбой содействовать «выработке украиноцентричной концепции Второй мировой войны». Предлагалось признать, что победа Советского Союза означала «новую оккупацию Украины». Соответственно, праздновать День Победы нельзя, поскольку это «не праздник» для украинцев. Главными героями новой Украины вновь предлагалось считать не ветеранов Красной Армии, а коллаборационистов и участников повстанческих националистических движений. Спикер Верховной рады В. Литвин официально заявил о намерении парламента реабилитировать ОУН—УПА принятием специального закона.
В 2005 году в связи с 60-летием Победы произошла активизация процесса реабилитации лиц и организаций, сотрудничавших с фашистской Германией. 11 мая 2005 года Президент Украины Ющенко поручил премьер-министру Тимошенко организовать работу комиссии по изучению деятельности ОУН—УПА. Президент в своём обращении отметил, что её бойцы «смотрели на свободную Украину как на свою надежду. Они боролись за неё своим способом, своими возможностями».
Выступая 6 мая 2006 года, Ющенко в еженедельном радиообращении сказал, что ему «досадно, что на официальном уровне государство до сих пор не признало всех, кто воевал за свободу и независимость Украины».
«Я возлагаю большие ожидания на новый парламент. Надеюсь, он сумеет решить вопрос статуса всех, кто воевал. Верховная рада должна отдать почёт всем, кто защищал свою Родину, и проголосовать за закон, который признаёт членов УПА ветеранами войны».
Президент Украины в очередной раз призвал ветеранов Советской Армии и УПА «примириться ради будущего». «Я обращаюсь к вам от имени поколения ваших сыновей и дочерей: уважаемые родители, не передавайте нам эту проблему. Пожмите друг другу руки, простите друг друга ради Украины, ради ваших детей и правнуков. Украинская нация достойно оценит ваш шаг», — заверил он радиослушателей.
УПА воевала против тех бойцов, которых сейчас называют ветеранами Отечественной. Она боролась с ними партизанскими методами, расстреливала как «оккупационные войска» и в итоге уничтожила более 3000 солдат и офицеров. И теперь страна решила реабилитировать этих «героев»? А дети и внуки погибших от рук бандеровцев должны «примириться с ними ради будущего»?!
Первые попытки реабилитации начались в Ивано-Франковске. Но реабилитировать бандеровцев там не смогли — не нашли поддержки Киева. А то, что «СС-Галичина» не была восстановлена в правах во Львове, заслуга депутатов прежнего Горсовета.
Настаивая на реабилитации УПА, власти и историки аргументируют это тем, что её бойцов осталось мало, что все они «безобидные деды». С этим не соглашаются левые — коммунисты и социалисты, считающие, что даже в связи с истечением срока давности участников братоубийственной войны оправдывать нельзя.
Разговоры о реабилитации бандеровцев возникают регулярно — перед выборами. Нынешний случай — внеплановый: парламентская кампания завершена, до президентской — почти два года. Как говорят депутаты, правительство выступило за УПА, чтобы потрафить Верховной раде с её правыми.
Сейчас в Украине есть несколько организаций, инициирующих вопросы реабилитации. Это зарегистрированная общественная организация — Организация Украинских Националистов (ОУН). Наиболее активно её так называемое «бандеровское крыло», которое в 1993 году создало политическую партию — КУН (Конгресс украинских националистов). КУН считает себя правопреемником разгромленной в 50-е годы ОУН, входит в блок Ющенко «Наша Украина», через который её представители смогли попасть в украинский парламент. Глава Конгресса украинских националистов Александр Ивченко (бывший глава компании «Нафтогаз Украины») заявил в декабре, что «Конгресс украинских националистов получил реальный шанс на представительство украинских националистов, членов нашей партии, на всех уровнях власти — от Верховной рады до депутатов советов местного уровня, а также в исполнительных структурах власти. Впервые Конгресс пребывает не в оппозиции к власти. Впервые мы имеем реальные шансы прийти к власти».
Знаменитая некогда партия УНА—УНСО, созданная в 1991 году, расколота по территориальному признаку. Фактически в Украине сейчас целых три партии с названием УНА—УНСО. Одна партия входит в блок Юлии Тимошенко. Ещё две партии с одноимённым названием не относятся к влиятельным политическим силам Украины, а являются осколками некогда единой УНА—УНСО.
Современные украинские националисты готовы делать всё, чтобы реабилитировать коллаборационистов и их деяния во время Великой Отечественной войны. Сносятся памятники и могилы советским героям, а вместо них воздвигаются мемориалы националистам, переименовываются площади и улицы и т.д.
Несколько лет тому назад мне в руки попала книга, где были помещены фотографии памятной доски Роману Шухевичу, назначенному Гиммлером главнокомандующим УПА — «генералом Чупринкой», установленной на месте его гибели, и памятника ему же, воздвигнутого в селе Белгороща под Львовом. Его именем названа также бывшая улица Пушкина во Львове. А недавно были опубликованы воспоминания ветерана Великой Отечественной войны Л. Маркова, служившего в стрелковом полку 81-й дивизии войск МВД СССР. Наравне с разгромом попавших в «котлы» немецких частей они вели борьбу по уничтожению с бандами Бандеры:
«...Помню, жители Львова рассказали нам о том, как вслед за немецко-фашистскими войсками в город летом 1941 года заявились боевики ОУН, сведённые по предложению Бандеры в батальон “Нахтигаль” под командованием палача и убийцы Романа Шухевича. Бандера напутствовал своих борцов за единую, неделимую Украину: “Наша власть должна быть страшной... Рекомендуется уничтожать всех, кто будет оказывать сопротивление режиму...”
Как-то в марте 1945-го наша рота прочёсывала Яновские леса в окрестностях Львова. Мы наткнулись на захоронение уничтоженной оуновцами тысячи военнопленных и мирных жителей. Бандеровцы не жалели ни женщин, ни детей. К примеру, с февраля 1944-го по октябрь 1945-го бандиты убили в Волынской области (в Ровно) 1932 жителя, среди них — 313 детей, 615 женщин, 365 стариков. С лета 1944-го по май 1946-го во Львовской области ими же замучены 5088 человек. Более трёх тысяч из них — крестьяне. Уже после Победы местные сообщили нам, что банда Дуба (это кличка Шухевича) свирепствует в деревнях Лозовы, Кулички... Мы ворвались в Лозовы, завязался бой, в котором погибли пятеро наших солдат, а бандитов было убито более пятидесяти. В деревне мы узнали, что бандеровцы за ночь до того боя учинили страшную резню, уничтожили более 100 жителей. В доме украинки Н. Драгун зверски зарубили топором хозяйку и троих её сыновей.
Позже мы выловили остатки этой банды в лесу под Львовом. А теперь в честь этого бандита в Дрогобыче назвали улицу...
“Полководца” оуновцев Василия Сидора (он же Шелест) сейчас причисляют к героям Украины. И его мы поймали в лесу под Станиславом. Не пожелав сдаться, он получил пулю в лоб.
Нам стало известно, что Михаил Дуды (он же — Григорий Зиновий) находится в Цуманском лесу, Михаил Федыка (Смирный, Бриль) — в Ровенском, Дмитрий Грицала (Перебейнос) — Коростеньском. Как же тщательно нужно отмывать от крови и грязи этих бандитов, начисто забыть историю, чтобы причислить их к героям?! Помнится, прочёсывая ночью глухой, непроходимый лес, мы вышли к деревням Гусвице и Волковыя, где горело несколько хат и стоял сплошной плач. Оказывается, бандиты устроили здесь “кровавую баню”. Согнав мужчин, женщин, детей, стариков, они живьём сожгли их в сарае. Молодых женщин изнасиловали и из “милости” расстреляли. А в деревне Волковыя несколько мужчин привязали к лавкам и перепилили пополам».
Увековечение С. Бандеры в Украине — уже вне всяких обсуждений. Во Львове стоит закладной камень на месте будущего памятника. В этом же городе установлена памятная доска на здании, где был провозглашён Акт восстановления Украинского государства и сформировано правительство во главе со Стецко. Некоторые выдержки из этого «исторического» акта приведены выше.
В ноябре 1991 года во Львове под давлением украинских националистов был демонтирован памятник Герою Советского Союза Николаю Ивановичу Кузнецову. Один украинский «историк» пишет, что это было сделано якобы по многочисленным просьбам местных трудящихся. «Но не взорвали, а уважительно отправили на родину разведчика — Екатеринбург». Вот так, дорогой читатель, «уважительно» демонтировали. В своё время по Центральному телевидению России в передаче «Покушение на Н.И. Кузнецова» было показано, насколько «уважительно»: зацепив тросом за голову, бюст героя подняли и просто небрежно бросили на землю. Всё это было проделано с какой-то мстительной радостью и злорадством. Поднялся бы он из могилы и посмотрел на этих людей, во имя свободы которых отдал свою жизнь! Следующие кадры показали, как сняли табличку с улицы, носившей имя Кузнецова, и торопливо приколотили другую, с именем... Степана Бандеры.
Для меня Н.И. Кузнецов не просто легендарная личность. Мы, уральцы, свято чтим имя этого патриота земли русской. Кроме того, в начале 30-х годов прошлого века он работал конструктором на моём родном «Уралмашзаводе». Уралмашевцы всегда гордились этим человеком. В заводоуправлении, где тогда было конструкторское бюро, в память о нём, в той комнате, где он работал, создан музей его имени. При входе в заводоуправление висит памятная доска, на которой написано, что здесь работал Н.И. Кузнецов. Работая на «Уралмаше», я застал ещё заводчан, работавших в те годы вместе с конструктором Кузнецовым. Мы тепло относились к его родному брату, Виктору Ивановичу, который как две капли воды был похож на своего родного брата Николая. Частыми гостями завода были и соратники Кузнецова — В. Довгер, Н. Струтинский и др. На встречу с Д.Н. Медведевым — легендарным командиром отряда, в составе которого сражался Николай Иванович, собралось огромное количество людей.
Николай Иванович Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Талицкого района Свердловской области.
Уже в годы учёбы в школе он обнаружил незаурядные способности к изучению иностранных языков. О врождённой способности Кузнецова к языкам сегодня некоторые скептики говорят с раздражением, называют биографию разведчика советским мифом. Однако отрицать факты не могут и они.
В начале 30-х годов Н. Кузнецов переехал в Свердловск и поступил на работу в конструкторский отдел «Уралмашзавода». Одновременно учился на вечернем отделении индустриального института (кстати, этот же институт через 20 лет закончил и я) и на курсах немецкого языка. На заводе очень часто общался с немецкими специалистами, и это было для него не только хорошей разговорной практикой, но и возможностью изучить манеры немецких рабочих и инженеров, их психологию, привычки. После окончания института Кузнецов был направлен в Москву, зачислен в аппарат внешней разведки.
В первые дни Великой Отечественной войны Кузнецов подал рапорт с просьбой использовать его в «активной борьбе против германского фашизма, на фронте или в тылу, вторгшихся на нашу землю немецких войск». Лишь второй его рапорт был удовлетворён. Как рассказывали боевые товарищи разведчика, «забросили Кузнецова на территорию оккупированной Украины с пистолетом и гранатой — и всё! Но у фашистов земля загорелась под ногами...».
Летом 1942 года Н. Кузнецов был зачислен в отряд особого назначения «Победители», которым командовал Д.Н. Медведев, впоследствии, в 70-х годах, написавший известные романы о подвиге разведчика. Действуя под видом немецкого офицера, Николай Кузнецов в центре города Ровно уничтожил имперского советника рейхскомиссариата Украины Гелля и его секретаря Винтера. Через месяц смертельно ранил заместителя рейхскомиссара генерала Даргеля. Позже похитил командующего карательными войсками в Украине генерала фон Ильгена. Вскоре после этого уничтожил президента Верховного суда на оккупированной Украине А. Функа.
Одновременно Кузнецов целенаправленно собирал важную для Центра разведывательную информацию. Весной 1943 года ему удалось получить чрезвычайно ценные разведывательные сведения о подготовке противником крупной наступательной операции в районе Курска с использованием новых танков «Тигр» и «Пантера». Ему также стало известно точное местонахождение полевой ставки Гитлера под Винницей. Именно Кузнецов первым сообщил о подготовке покушения на глав правительств «большой тройки», собиравшихся на историческую встречу в Тегеране.
В конце декабря 1943 года Н.И. Кузнецов получил новое задание — развернуть разведывательную работу во Львове. Совершая акты возмездия, он уничтожил вице-губернатора Галиции Отто Бауэра.
В ночь с 8 на 9 марта 1944 года его группа попала в засаду в селе Боратин Львовской области и погибла в неравной схватке с бойцами УПА. Видя полную безвыходность положения, Кузнецов взорвал себя и окруживших его врагов гранатой.
5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
О подвигах Н.И. Кузнецова написаны книги и пьесы, статьи и очерки, сняты художественные («Подвиг разведчика», «Сильные духом», многосерийный «Отряд особого назначения») и документальные кинофильмы («Гений разведки» и др.).
Боевой друг Николая Ивановича, который заботился о его могиле, скончался летом 2003 года. Это был Николай Струтинский, личный шофёр Кузнецова — Зиберта, участвовавший во всех его боевых операциях. Он потратил немало лет на подтверждение истинных фактов биографии своего легендарного соратника. «Кузнецов жизнь отдал за свободу и само существование украинского народа, а его сегодня пытаются объявить врагом Украины, — говорил Н. Струтинский, сам отмеченный высокими боевыми наградами. — Но вот лишь несколько фактов, которым я был свидетелем. Когда мы ликвидировали сенац-президента Украины генерала Альфреда Функе, его должны были хоронить в с. Тютьковичи, на окраине Ровно. Там была небольшая речка. Мы решили взорвать деревянный мост со всеми генералами, которые должны были следовать за катафалком. Всё было подготовлено, но в последний момент Кузнецов операцию отменил — опасался, что за это немцы уничтожат село. Мы возражали против отмены операции, но Кузнецов настоял на своём.
Другой факт. После захвата графа Гаана и раскрытия тайны «Вервольфа» мы возвращались к своему отряду. На реке Случи попали в засаду отряда атамана Бульбы, но, вступив в бой, захватили в плен тринадцать человек. Кузнецов посмотрел, как они одеты — лапти, одежда бедная. Он их выстроил в шеренгу, а мне говорит: “Коля, расстреливать их не будем. Это простые обманутые люди, крестьяне...” А им сказал: “Мы воюем с немцами, а не с украинцами. И отпускаем вас с условием, что оружия в руки больше не возьмёте”. Они поклялись, и были отпущены. Такое на войне — редкость. Были и другие случаи.
...Он сын России, Украины сын. И независимое Украинское государство должно признать его своим героем. Он воевал не за славу, он защищал не власть, он бился с фашистской чумой и погиб за украинский народ. И надо наконец воздать ему должное».
В год 95-летия легендарного разведчика уральцы, не удовлетворённые состоянием могилы прославленного земляка, активизировали инициативу перезахоронения праха Николая Кузнецова. Он будет перенесён в Екатеринбург. В качестве места для перезахоронения выбраны площадь Коммунаров, площадь Обороны и Широкореченский мемориал.
А что же думает об этом сегодня Украина, за свободу которой погиб Кузнецов? Ответ на этот вопрос ясен: там сейчас идёт другая война — с памятниками и могилами павших в борьбе с фашизмом.
Только как поощрение националистического вандализма можно оценить действия украинских властей. На самом деле они борются не с памятниками, а с исторической памятью народа в угоду своим доморощенным ренегатам.
Из средств массовой информации мы знаем, что некоторые граждане «независимой» Украины выступают против подобных действий, происходивших в стране. Они блокируют митинги и марши участников и сторонников украинских националистов — бандеровцев. Но, к сожалению, их очень мало.
Украинцам стоило бы поучиться у крымчан. Женщины, в основном, зрелого возраста, выгнали с позором морпехов США. Вместе с их контейнерами.
Украинскому народу нужно проснуться, подальше отойти от лидеров крикливой «оранжевой революции» и трезво оценить, во имя чего всё это делается. Уничтожая память народа, нынешние власти пытаются оправдать свой твердый курс на Запад, стремление быть подальше от России, от «москалей».
3. «САМОСТИЙНОЙ ДЕРЖАВЕ - САМОСТИЙНУЮ ЦЕРКОВЬ»*
* В этом разделе главы использован материал, любезно представленный
автору Отделом церковных связей Московского патриархата.
Политическая ситуация, сложившаяся в Украине в 80—90-х годах прошлого столетия, определялась отчасти и межконфессиональными отношениями. Несмотря на то что официально церковь отделена от государства, её влияние на политическую жизнь весьма велико. Ведь миряне в той или иной степени прислушиваются к голосу своих духовных пастырей.
Не ведя прямой пропаганды за какие-либо политические силы, те своим поведением и отношением к ним как бы дают сигнал о своих политических симпатиях и поддержке.
В Западной Украине до конца Великой Отечественной войны действовала униатская церковь. Украинская грекокатолическая церковь (УГКЦ) была создана Брестской унией в 1596 году. Подчинялась она Папе Римскому, признавала основные догматы католической церкви при сохранении православных обрядов. Служила интересам властей Польши, а затем Австро-Венгерской монархии. Стояла на антисоветских позициях, в годы Второй мировой войны сотрудничала с гитлеровцами, поддерживала ОУН. Самоликвидировалась в 1946 году с расторжением Брестской унии.
В конце 80-х годов произошёл всплеск националистических настроений в западных областях Украины. С самого начала этот процесс носил откровенно политический характер, являясь перенесением на церковную почву сепаратистских тенденций, присущих галицийской ментальности.
Первыми на Западной Украине эти настроения выразили греко-католики. Уже в 1988—1989 годах они выходят из подполья. Во второй половине 1989 года представители УГКЦ переходят к прямой агрессии. С осени 1989 года начинаются массовые захваты православных храмов. Первой жертвой униатов в октябре стал Преображенский собор во Львове.
Был выдвинут экстремистский лозунг: вернуть УГКЦ все храмы и имущество по состоянию на 1939 год. К исходу 1989 года УГКЦ получила законный статус, чему немало содействовали дипломатическое вмешательство Ватикана и достижение договорённости по данному вопросу между Иоанном Павлом II и М. Горбачёвым 1 декабря 1989 года. В начале 1990 года в результате победы на выборах в местные Советы к власти в западных областях Украины пришли национал-«демократы». Благодаря этому униаты отныне получали практически неограниченную поддержку властей и гонения на всё русское и православное достигли апогея.
Выборы в Верховный Совет Украинской ССР привели к появлению в его составе значительного числа националистических политиков из Западной Украины. У сторонников самостийности отныне появлялась парламентская трибуна, что резко активизировало противостояние с Советской властью. На фоне возрастания накала политических страстей ещё большего размаха достигает кампания захвата храмов сторонниками УГКЦ. Никакие обращения к лицам, способным повлиять на ход событий, в частности, к папе Иоанну Павлу II, Президенту СССР М. Горбачёву и Председателю Верховного Совета УССР Л. Кравчуку, действия не возымели.
В малых городах и сёлах прокатолически настроенные власти действовали по шаблону: независимо от соотношения православных и униатов в данном населённом пункте, как правило, решением местной администрации (в советах всех уровней в 1990 году уже повсеместно господствовали «руховцы») храм передавался грекокатоликам. Если православные отказывались освободить храм, начинался штурм, причём следствием его, в основном, бывали многочисленные ранения и травмы людей, разрушения в самом храме. Зачастую осквернялись святыни, в церковь могли ввести собак для травли православных, а священнослужителей боевики насильственно выдворяли из алтарей.
Вот такая агрессивная ситуация сложилась в Западной Украине в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века из-за действий униатской церкви, благодаря националистически настроенным «руховцам», которых поддерживал вчерашний секретарь ЦК КПУ по идеологии Кравчук.
Кульминация пришлась на время официального визита Иоанна Павла II в Украину. Этот визит диктовался прежде всего политическими соображениями. Для пошатнувшегося положения президента Л. Кучмы прибытие столь видного гостя было истинным подарком.
В аэропорту Киева, Борисполе, понтифика встречали Кучма, дипкорпус, «парубки и девчата» в национальных костюмах, восклицающие: «Хай живе пан!»
С первых же шагов на украинской земле стало ясно, что Иоанн Павел II в полной мере использует этот визит для проповедей, обращённых не только к католикам, но и ко всей Украине. В них нашлось место для напоминаний о «злодеяниях, совершённых политическими силами, и преследованиях верующих» (разумеется — грекокатоликов). Но ни одним словом не упоминалось о преступлениях гитлеровцев по истреблению восточных славян, о миллионах расстрелянных, заживо закопанных и сожжённых, брошенных в шахты советских граждан.
Папа побывал в Бабьем Яру — тему холокоста не может обойти ни один из политиков мира. Затем последовало посещение Быковлянского леса, где погребены десятки тысяч жертв репрессий советского времени. Расставленные акценты отразились и на пространных проповедях: краткое упоминание о нацизме и довольно основательный упор на советский тоталитаризм. Выработанная схема не позволила ему, естественно, посетить страшный Дарницский концлагерь для советских военнопленных.
Итог был подведён во Львове 27 июня 2001 года. Здесь во время литургии к лику святых были причислены 29 грекокатоликов, из которых лишь один погиб в Майданеке. Остальные же, как сообщается, «погибли от рук большевиков». Годы подготовки этого визита и само содержание посещения понтификом Украины вылились в прямую героизацию Степана Бандеры, Ярослава Стецко и их боевиков.
Сам визит и сопровождавшие его события были расценены как торжество справедливого и окончательного преодоления последствий «сталинского» Львовского собора 1946 года. Было забыто, в какой сложной обстановке проходил этот Собор, насколько сильно было в Украине возмущение против грекокатолического духовенства. Ведь известно, что подавляющая его часть во главе с митрополитом Андреем Шептицким открыто поддерживала фашистскую Германию, а также сотрудничала с оккупационными властями и несла свою долю ответственности за все злодеяния фашистов на землях Украины.
Шептицкий лично поздравил Гитлера со взятием «златоглавого города на Днепре». Ещё до падения Киева этот митрополит выступил с пастырским посланием в поддержку провозглашённого 30 июня 1941 года «правительства» Ярослава Стецко. Глава УГКЦ призывал к «тесному взаимодействию с национал-социалистической Великогерманией, которая под руководством Адольфа Гитлера создаёт новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться от московской оккупации» и совместной с «союзной немецкой армией» борьбе против этой самой оккупации.
Сразу же после обнародования этого акта первым опытом такого «взаимодействия» стала продолжавшаяся неделю чудовищная львовская резня. В её основе был еврейский погром, однако под нож шли и работники советских органов власти, коммунисты, подозреваемые в сочувствии к Москве, и просто случайные люди. Во многом пострадала и польская интеллигенция. Тем не менее Иоанн Павел II пообещал львовянам, что недалёк день, когда «в главе святок» узрят и самого митрополита Андрея Шептицкого. И, разумеется, не затрагивался вопрос об униатских захватах православных церквей в 90-е годы, ведь греко-католики возвращали отнятое у них «сталинистами».
Таков итог «возрождения» униатской церкви в Западной Украине. Почти два десятка лет националисты совместно с этой церковью создают напряжённость в украинском обществе. Противостояние запада и востока Украины не затухает ни на один день. Всё это чревато большими серьёзными последствиями для целостности государства.
Начиная с крещения Киевской Руси, основной религией Украины было православие. В то же время в истории Православной церкви в Украине было несколько попыток создать здесь не зависимую от Московского патриархата автокефальную церковь. Основой стремления к «самостийной украинской церкви» всякий раз были сепаратистские настроения определённой части населения Украины. Этой цели так и не удалось достичь в 1919 году, в период режима «директории» Симона Петлюры. Однако создание первой по счёту так называемой Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) стало возможным в 1920—1921 годах благодаря стремлению большевиков изнутри разложить единую Русскую православную церковь. Именно с этой целью органами НКВД были инспирированы обновленческий раскол в России и автокефалистский в Украине.
В связи с тем, что никто из архиереев Русской церкви не поддержал раскольников, последние оказались перед лицом крушения всей автокефальной авантюры. Дабы избежать его, лидеры раскола пошлина открытое и беспрецедентное попрание канонов православия: лжемитрополит Василий Липкивский и другие лжеепископы УАПЦ 1921 года были «рукоположены» не епископами, а священниками и мирянами. Отсюда и другое название раскольников-автокефалистов Липкивского — «самосвяты». Эта псевдоцерковь просуществовала недолго: не оправдавшая надежд НКВД, она, как неэффективное средство борьбы с православием, была принуждена к самоликвидации в 1930 году.
Во время Великой Отечественной войны, в феврале 1942 года, в Пинске проходит «Собор автокефальных украинских епископов» в составе Поликарпа (Сикорского) и Александра (Иноземцева), которые «рукополагают» ещё трёх «архиереев». Собор объявил о принятии в лоно новой автокефалии лжесвященников «самосвятской» иерархии 1921 года. В мае 1942 года последовало признание новой УАПЦ со стороны немецких оккупационных властей, которые в поисках популярности у населения открывали на захваченных землях Украины православные храмы и в то же время боялись возрастания авторитета Русской православной церкви. С помощью раскольников-автокефалистов немцы надеялись реализовать в своей украинской политике принцип «разделяй и властвуй». Новая «церковь» получила в первый период оккупации (до 1943 года) широкую поддержку со стороны германских оккупантов. Но ещё большее содействие оказывали собратья по идеям украинского национализма — бандеровцы, мельниковцы и прочие бандитские формирования. УАПЦ стала идейной вдохновительницей злодеяний украинских сепаратистов, направленных в первую очередь против собственного народа. На Волыни при помощи ОУН автокефалисты развязали настоящий террор против канонической Украинской православной церкви. Жертвами террора стали многие священнослужители и миряне, не пожелавшие перейти в УАПЦ. Бандеровцами был повешен епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарнавский), зверски замучены десятки православных священников, отказавшихся от сотрудничества с раскольниками.
Альянс между украинскими националистами и руководством УАПЦ был весьма прочным. Однако в итоге это отразилось на отношении немецких властей к УАПЦ. После того как к 1943 году бандеровцы убедились в том, что гитлеровцы не помышляют на деле ни о каком «самостийном» Украинском государстве, сепаратисты стали действовать против немецких оккупационных войск. В таких условиях германские власти Украины вынуждены были отказаться от всемерной поддержки, прежде оказываемой раскольникам-автокефалистам.
Успешное наступление Красной Армии и освобождение Украины от гитлеровцев в 1943—1944 годах положило конец автокефалистскому расколу на канонической территории Русской православной церкви. После бегства «иерархов» УАПЦ за границу на территории Украины не осталось ни одного раскольничьего прихода, все они вошли в юрисдикцию Русской православной церкви.
После Второй мировой войны на территории Западной Украины были созданы православные епархии: Львовско-Тернопольская, Ивано-Франковско-Коломыйская и Ужгородско-Мукачевская. Церковная жизнь в них была весьма оживлённой. Хрущёвские гонения задели западноукраинские епархии не в такой степени, как некоторые другие. Даже после хрущёвской волны закрытия храмов на территории СССР в одной только Львовско-Тернопольской епархии, крупнейшей в составе Московского патриархата, в 1960—1980-х годах насчитывалось почти 2 тысячи приходов, то есть свыше четверти всех общин Русской церкви.
Большинство из них было сосредоточено на западе Украины, которую, как уже сказано, почти не затронули антицерковные репрессии. Это было связано в первую очередь с тем, что западноукраинские области вошли в состав СССР в 1939 году, а вскоре началась Великая Отечественная война. Естественно, что советские преобразования начались в Галичине только в послевоенные годы, когда антирелигиозная пропаганда на некоторое время угасла и кампания по закрытию храмов прекратилась. Поэтому церковная жизнь не подверглась здесь столь сокрушительному разгрому, как в России или на востоке Украины в довоенные годы. В немалой степени этому способствовало само-упразднение униатской церкви на Львовском соборе 1946 года.
Появление третьей генерации автокефалистов также было связано со взрывом националистических настроений на Западной Украине и совпало по времени с возрождением униатства. Зачинатели нового раскола часто в те годы объясняли свои действия необходимостью поставить заслон грекокатоликам. Идея автокефалии, по их словам, лишала униатство наиболее веского аргумента в его пользу — характера «национальной» Украинской церкви. Однако очень скоро стало ясно, что и уния, и автокефалия — это порождение одного и того же явления — украинского сепаратизма. Правда, ориентированы они оказались на разные слои населения. И те, кто традиционно воспринимал имеющее на Западе Украины трёхвековую историю униатство как свою национальную религию, и те, кто считал верой отцов православие, в итоге оказались общими заложниками национализма, но никак не догматических, богословских, вероучительных или даже обрядовых споров и несогласий.
В этой связи важно отметить, что программа «Народного Руха» Украины имела специальный религиозный раздел, в котором были слова о необходимости борьбы «за нормализацию правового статуса разрушенных сталинщиной Украинской католической церкви (имелась в виду УГКЦ, называвшаяся так в 1989—1990 годах) и УАПЦ». Причём перспектива возрождения УАПЦ многим политикам Галичины представлялась ещё более заманчивой, чем реанимация унии: можно было ожидать потенциального экспорта автокефалистского раскола на восток Украины, где население традиционно было исключительно православным и униатство заметного отклика найти не могло.
Именно галицийское церковно-сепаратистское движение, тесно связанное с правыми политиками, реанимировало идею автокефалии Православной церкви в Украине 1921 года. Новый раскол начался под своеобразными девизами: «Рим нам не отец, но и Москва не мать» и «Самостийной державе — самостийную церковь».
В феврале 1989 года при активной поддержке того же «Руха» в Киеве стал действовать инициативный комитет по восстановлению УАПЦ, подтвердивший преемственную связь с УАПЦ 1921 года и призвавший украинские приходы выйти из юрисдикции Патриарха Московского. Раскол стал набирать силу только после того, как в августе 1989 года о своём выходе из юрисдикции РПЦ вместе со своим приходом объявил протоиерей Владимир Ярема, настоятель львовского храма Петра и Павла. Решено было действовать в двух направлениях: искать архиерея-перебежчика среди епископата Русской церкви и одновременно завязывать контакты с эмигрантскими кругами и сохранившейся за границей «церковью».
Но особого сотрудничества между «двумя ветвями Церкви святого Владимира», как зачастую украинские националисты именовали УАПЦ и УГКЦ, не получилось. УГКЦ первоначально крайне негативно отнеслась к автокефалистскому расколу, видя в нём конкурента своей монополии на националистическую идею.
Для поднятия авторитета раскольникам был крайне необходим архиерей. Без него просто невозможно было создать хотя бы видимость каноничности и расширять свои ряды. В итоге такой архиерей-ренегат был найден в лице бывшего епископа Житомирского и Овручского Иоанна (Боднарчука), который был весьма обижен на Московский патриархат. Это обусловило его согласие примкнуть к расколу.
В ноябре Боднарчук телеграммой объявил о своём выходе из состава епископата Русской церкви. С ним велись переговоры, однако это не возымело действия. Иоанна приглашали на заседание Священного синода РПЦ в ноябре 1989 года, но он дважды телеграфировал о своём отказе прибыть в Москву на рассмотрение своего дела. После этого за свои раскольничьи действия Иоанн определением Священного синода Русской православной церкви был лишён архиерейского сана и монашества.
Тем не менее Боднарчук никак не реагировал на это и продолжал участвовать в расколе. Автокефалисты, уже успевшие зарекомендовать себя столь же яростными поборниками националистической идеи, как и униаты, постепенно начинают завоёвывать популярность среди галичан. Это позволяет раскольникам в скором времени перейти к той же практике насильственного захвата храмов Русской православной церкви, которую уже отработали греко-католики.
Архиерейский собор Русской православной церкви, проходивший в Москве 30—31 января 1990 года, уделил значительное внимание проблеме межконфессионального противостояния на западе Украины. Собор направил в адрес Председателя Верховного Совета СССР Горбачёва телеграмму с призывом «способствовать немедленному прекращению актов насилия и беззакония» со стороны униатских и раскольничьих экстремистских кругов. Собор дал расколу наряду с унией однозначную оценку как явлению не религиозного, а политического порядка.
Важно отметить, что, помимо откровенных приверженцев украинского национализма, в западноукраинских епархиях было немало клириков, которые, будучи искренними в своём православии, тем не менее полагали, что предоставление Украинскому экзархату Русской православной церкви канонической автокефалии сможет предотвратить наступление униатства и раскола в Украине.
В адрес Святейшего патриарха Пимена и тогдашнего митрополита Киевского, Патриаршего экзарха Украины Филарета (Денисенко) стали поступать многочисленные послания от клириков из западноукраинских епархий с призывами даровать автокефалию экзархату. Ответом на это стало предоставление Архиерейским собором РПЦ 30— 31 января 1990 года Украинскому и Белорусскому экзархатам более широкой автономии.
Новое положение об экзархатах давало им весьма значительную автономию в пределах Русской православной церкви, частью которой они продолжали оставаться. Экзархаты получили помимо нового наименования, право иметь собственный Синод, которому принадлежала бы высшая судебная, законодательная и исполнительная церковная власть. Также экзархатам была предоставлена огромная финансовая самостоятельность, что являлось весьма важным в условиях, когда раскольники постоянно утверждали, будто средства украинских приходов изымаются Москвой. По сути, экзархаты становились автономными церквами в пределах Патриархата.
Между тем религиозная война в Галичине разгоралась всё более остро. В Тернополе к середине 1990 года в юрисдикции Русской православной церкви уже не оставалось ни одного храма: они оказались в руках униатов, в том числе и церковь, построенная в 1540 году, задолго до Брестской унии.
3 мая 1990 года скончался Святейший патриарх Московский и всея Руси Пимен (Извеков). Первосвятитель почил на 80-м году жизни. Вероятно, автокефалисты опасались того, что новый Предстоятель Русской церкви окажется молодым и энергичным и сможет успешно противостоять распространению раскола. Поэтому они решают действовать незамедлительно, пока Московский Патриарший престол остаётся вдовствующим.
В июне 1990 году раскольники собрались в Киеве на так называемый Всеукраинский собор УАПЦ. На «соборе» их амбиции разгулялись до такой степени, что решено было не только провозгласить автокефалию, но и избрать «патриарха Киевского». Им стал престарелый Мстислав Скрипник, глава американских автокефалистов, которого к тому времени раскольники сделали знаменем своего движения. Избран он был заочно, так как на «соборе» не присутствовал лично, оставаясь в США. Иоанн (Боднарчук) стал «Местоблюстителем Патриаршего престола».
О том, что власти советской Украины отнюдь не препятствовали деятельности раскольников, свидетельствует тот факт, что участникам раскольничьего «собора» впервые была предоставлена возможность совершить кощунственное «богослужение» в святыне Русской православной церкви — храме святой Софии в Киеве, который до сих пор остаётся музеем-заповедником.
Среди причин, побудивших Русскую православную церковь безотлагательно приступить к выборам нового Предстоятеля ещё до истечения сорока дней с момента кончины Патриарха Пимена, была возникшая церковная смута в Украине.
Поместный собор в своих определениях коснулся и чрезвычайно осложнившейся религиозной ситуации в Украине. Собор отметил, что униатская проблема до крайности обострила взаимоотношения Русской православной церкви и Ватикана, подорвала надежду на успешное продолжение православно-католического диалога.
Собор также осудил действия украинских раскольников-автокефалистов, нарушивших церковный мир в Западной Украине. Было отмечено, что «справедливое стремление к самоуправлению Православной церкви в Украине, вместо того чтобы осуществляться в рамках церковных канонов с сохранением церковного единства, пошло по ложному пути разделения со всеми вытекающими из этого пагубными последствиями». Поместный собор подчеркнул, что Украинская православная церковь, обладая широкой самостоятельностью, сохраняет законную каноническую связь как с Московским патриархатом, так и со всеми другими поместными православными церквами.
К дальнейшей судьбе автокефалистского раскола косвенно имело отношение и избрание нового Патриарха Московского и всея Руси. После кончины патриарха Пимена Местоблюстителем Патриаршего престола 3 мая 1990 года стал в ходе голосования митрополит Киевский и Галицкий Филарет, Патриарший экзарх Украины. Митрополит Киевский считался вторым по значению после Патриарха архиереем Русской православной церкви и самым влиятельным из постоянных членов Священного синода. По традиции полагали, что Местоблюститель является наиболее вероятным кандидатом в будущие патриархи.
Однако в прессе всё чаще и настойчивее стала появляться информация о далеко не безупречном нравственном облике митрополита Филарета. Не нравился многим, особенно украинскому духовенству, стиль управления митрополитом Экзархата, властный и грубый, присущий скорее недалекому светскому начальнику, нежели архиерею. Многие уклонившиеся в раскол также свидетельствовали, что единственным мотивом их действий было желание уйти из той удушающей атмосферы, которую насадил в Украинской церкви митрополит Филарет.
В то же время было заметным стремление митрополита Филарета стать Патриархом Московским и всея Руси. На Поместном соборе 1990 года Экзарх Украины фигурировал в избирательных бюллетенях на первом месте. За него при выборах Патриарха было подано 66 голосов. Однако новым Предстоятелем Русской православной церкви стал не Филарет, а митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ридигер). Можно предположить, что это обстоятельство также отразилось на дальнейшей деятельности митрополита Филарета.
Огромное значение в жизни Украинской православной церкви имел визит Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Украину 27 июля — 6 августа 1990 года. Тем самым была оказана весьма значительная моральная поддержка православному населению Украины, подвергшемуся в это время агрессии со стороны униатов и автокефалистов. Приезд Первосвятителя, посетившего Украину вскоре после своей интронизации, свидетельствовал о том, что преодоление религиозного конфликта в Украине являлось одной из важнейших задач, стоявших перед Московским патриархатом. Обращаясь к молящимся после богослужения в Киевском кафедральном соборе во имя святого равноапостольного князя Владимира, проходившего в день памяти Крестителя Руси, патриарх Алексий сказал: «Нас не может не тревожить распространение так называемой автокефалии, а по сути, раскола в церкви. Моё посещение Украины является свидетельством того, что мы едины с епископатом, клиром и верующими Украинской православной церкви в радостях и скорбях».
Но, несмотря на все принимаемые Русской православной церковью меры, всё более усиливалась политизация межконфессионального конфликта.
9 июля 1990 года в Киеве собрался епископат Украинского экзархата, который принял «Обращение Украинской православной церкви о предоставлении ей независимости и самостоятельности в управлении», а также единогласно избрал Предстоятелем Украинской церкви митрополита Филарета (Денисенко).
Священный синод Русской православной церкви на своём заседании 20 июля 1990 года рассмотрел Постановление Синода Украинской церкви о мерах, направленных на расширение её автономии. Украинские архиереи просили дать Экзархату ещё более широкую самостоятельность, аргументируя своё прошение сложной религиозно-политической ситуацией в Украине. Священный Синод РПЦ постановил в связи с принципиальной значимостью данного вопроса рассмотреть его на Архиерейском соборе Русской православной церкви, который назначался на 25—27 октября 1990 года.
Следует отметить, что абсолютное большинство православного населения центральных и восточных областей Украины было настроено против любой формы церковной «самостийности» и выступало за тесное единство с Русской православной церковью в составе Московского патриархата.
25—27 октября 1990 года в Московском Свято-Даниловом монастыре собрался Архиерейский собор Русской православной церкви. В числе вопросов, предложенных на рассмотрение иерархов, главным в повестке дня значился вопрос о предоставлении Украинской православной церкви независимости и самостоятельности в управлении.
Уже 28 октября, на следующий день после состоявшегося Собора, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II прибыл в Киев для того, чтобы торжественно объявить о независимости Украинской церкви, даруемой ради преодоления раскола и водворения мира церковного. В день приезда патриарх Алексий II совершил Божественную литургию в Софийском соборе Киева. Перед началом литургии Первосвятитель даровал митрополиту Филарету грамоту о независимости Украинской церкви.
Фактически УАПЦ получала полную независимость, сохраняя лишь каноническое единство с Московским патриархатом. Сходный статус имела до конца XVII века Киевская митрополия в составе Константинопольского патриархата. Причём характерно, что автокефалисты, говоря об этом домосковском периоде истории Украинской церкви, именовали его временем независимости. Оценивая же положение Украинской православной церкви после дарования ей независимости в 1990 году, они непременно указывали, что это фикция и ни о какой самостоятельности УПЦ нет и речи.
Многие в Украине вполне искренне считали, что получившая самостоятельность УПЦ сумеет теперь дать должный отпор притязаниям автокефалистов и униатов. Свидетельствовали о перевесе сил у УПЦ и статистические данные: к лету 1991 года в Украине было свыше 5 тысяч приходов канонической юрисдикции против 1,8 тысячи униатских и 1,1 тысячи раскольничьих, многие из которых к тому же являлись фиктивными.
Собор Украинской православной церкви был созван по решению Синода Украинской православной церкви в связи с предоставлением ей статуса независимой и самостоятельной в управлении и состоялся в Киеве 22—23 ноября 1990 года.
Вместе с тем Собор был вынужден вновь обратиться к обсуждению проблемы противостояния с автокефалистами и унитами. Его участники с сожалением констатировали, что деструктивные силы, прикрываясь религиозными лозунгами, тем не менее преследуют нецерковные цели. Было отмечено, что церковный раскол в Украине с самого начала носил откровенно политический характер и являлся составной частью сепаратистского направления в украинской политике.
На Соборе было также отмечено, что среди западноукраинского духовенства весьма сильна тяга к канонической автокефалии, однако необходимо считаться и с настроениями верующих восточной епархии УПЦ, где отношение к автокефалии резко отрицательное.
В 1991 году произошли очень серьёзные изменения в расстановке политических сил в Украине. После того как в июне 1990 года Верховным Советом УССР была принята Декларация о государственном суверенитете Украины, всё очевиднее намечалась тенденция к распаду СССР и выходу Украинской республики из его состава. В таких условиях большая часть партийной номенклатуры в целях сохранения своего влияния в меняющихся условиях решила вступить в сговор с националистическими кругами, резко поменяв свою политическую ориентацию. Сепаратизм становится уже не только достоянием галицийских депутатов-диссидентов, но и официальной политикой Киева. Наиболее отчётливо это прослеживалось в деятельности Председателя Верховного Совета Украины Кравчука. Вскоре Украина объявила в одностороннем порядке о своём выходе из состава СССР, и вовремя сменившие политические ориентиры представители партноменклатуры вместе с галицийскими националистами поделили власть.
После провала ГКЧП, следуя националистическим веяниям, митрополит Филарет из непримиримого противника Украинской церковной автокефалии становится её ревнителем, тем более что исход выборов Патриарха на Поместном соборе 1990 года он счёл своим провалом. Немаловажное значение имели и публикации в периодических изданиях Киева и Москвы статей о его личной жизни; авторы утверждали, что митрополит Филарет имеет жену и детей, обкрадывает Церковь и связан с КГБ. Священнослужители Украинской церкви обвиняли его в том, что он ответственен за успех униатов в Галиции и за раскол, учинённый бывшим епископом Житомирским, ушедшим в автокефалию во многом, надо полагать, из-за личной неприязни к митрополиту Филарету.
Под давлением митрополита Филарета в начале ноября 1991 года Собор Украинской православной церкви вынес постановление «обратиться к Святейшему патриарху Московскому и всея Руси Алексию II и епископату Русской православной церкви с просьбой даровать Украинской православной церкви полную каноническую самостоятельность». Собор считал, что это «будет способствовать укреплению единства православия в Украине, содействовать ликвидации возникшего автокефального раскола, противостоять униатской и католической экспансии, служить примирению и установлению согласия между враждующими ныне вероисповеданиями, сплочению всех национальностей, проживающих в Украине. Учитывая тысячелетнюю историю Киевской митрополии, прямой правопреемницей которой является Украинская православная церковь, имеющая 35-милионную паству, Собор просит Русскую православную церковь после дарования полной самостоятельности Украинской православной церкви способствовать учреждению Киевского патриархата Восточными патриархами и главами поместных церквей».
На заседании Священного синода, состоявшемся 25—27 декабря 1991 г. под председательством Святейшего патриарха и с участием митрополита Филарета, решено было разослать обращение и определение Украинского собора всем архиереям Русской православной церкви для тщательного изучения вопроса столь исключительной важности, с тем чтобы впоследствии он стал предметом обсуждения на архиерейском Соборе. Решение Собора Украинской церкви встревожило значительную часть священнослужителей и мирян в Украине, и в Московскую Патриархию из разных епархий стали поступать телеграммы с просьбой оставить их приходы в московской юрисдикции. Более 60 приходов Винницкой епархии прислали даже протоколы своих собраний с подписями от сотни до нескольких тысяч человек под каждым протоколом. В то же время митрополит Филарет предпринимал энергичные усилия к тому, чтобы ускорить процесс автокефализации, рассылал по епархиям циркуляр о проведении собраний духовенства в поддержку решения Собора УПЦ о предоставлении ей независимости.
22 января 1992 года в Киеве состоялось епископское совещание Украинской церкви. На совещании было принято новое обращение к Святейшему патриарху Алексию II, в Священный синод и ко всем архиереям Русской православной церкви, в котором содержался упрёк в том, что священноначалие Русской православной церкви умышленно затягивает положительное решение вопроса об автокефалии, что «определённые силы, в том числе и из Москвы, сеют смуту среди монашествующих, духовенства и мирян в отдельных областях и тем самым фактически работают против православия в Украине... Некоторые московские средства массовой информации развернули клеветническую кампанию против предстоятеля Украинской православной церкви, пытаясь путём грязной клеветы смущать умы и сердца несведущих людей».
Поток писем и телеграмм, направленных в Московскую Патриархию из приходов, духовных школ, от отдельных священнослужителей и мирян с просьбой предотвратить разделение Русской православной церкви и сохранить существующий статус Украинской церкви, нарастал. Встревоженный ситуацией, Святейший патриарх Алексий II направил митрополиту Филарету телеграмму, предлагая в связи с опасным развитием церковных событий в некоторых областях Украины до заседания Священного синода «воздержаться от любых канонических прещений». 17 февраля от митрополита Филарета в адрес Святейшего патриарха поступило две телеграммы; в первой он просил «не принимать» в Синоде «никаких постановлений, касающихся внутренней жизни Украинской православной церкви», а во второй заявил о том, что не приедет на заседание Синода по причине болезни. Перед заседанием Священного синода Святейший патриарх Алексий II получил также «открытое письмо» Совета по делам религий при Кабинете Министров Украины, в котором Совет настаивал на предоставлении Украинской православной церкви автокефалии.
Священный синод Русской православной церкви, состоявшийся 18 и 19 февраля 1992 года, принял обращение к митрополиту Киевскому Филарету и епископату Украинской церкви с требованием «незамедлительно пересмотреть решение Украинского синода от 23 января, чтобы внести мир в сердца братьев архиереев и в их скорбящую паству, взывающую ныне о справедливости церкви. Это позволит сохранить мир церковный и единство Украинской православной церкви... Если же, сохрани Бог, этот единственно правильный и канонически законный принцип будет нарушен, то каждый, кто останется верным православию, получит наше каноническое пастырское окормление и не будет брошен на произвол сил зла».
31 марта 1992 года в Свято-Даниловом монастыре открылся Архиерейский собор Русской православной церкви, заседания которого продолжались до 5 апреля. С 1 по 4 апреля Архиерейский собор обсудил ходатайство украинских архиереев о предоставлении Украинской церкви автокефального статуса.
После доклада митрополита Филарета началась дискуссия, в которой участвовали большинство архиереев. На обсуждение вопроса о статусе Украинской церкви не могли не повлиять многочисленные делегации верующих из разных епархий Украины, протестовавших против автокефалии; на территории Свято-Данилова монастыря стояли пикеты с плакатами: «Призываем участников Собора отстаивать единство церкви!», «Автокефалия — путь к унии!», «Украине нужно чистое православие!», «Владыко Филарет! Ради блага церкви уйдите, наконец, за штат!» и даже «Отступнику Филарету — анафема!».
Значительное большинство архиереев, выступая на Соборе, говорили о несвоевременности автокефализации Украинской церкви, главным образом из-за того, что при полной самостоятельности Православная церковь в Украине окажется один на один перед лицом униатской агрессии, а раскольники всё равно не прекратят своей разрушительной деятельности. Некоторые из выступавших напоминали, что все прошлые попытки автокефализации Украинской Церкви приносили церкви беду.
Против предоставления Украинской церкви автокефального статуса высказывались некоторые правящие архиереи украинских епархий. Поворотным моментом в полемике явилось предложение епископа Магаданского Аркадия (Афонина) рассмотреть вопрос о смене главы Украинской церкви, «так как владыка Филарет не соответствует требованиям, предъявляемым к личности, способной объединить вокруг себя всех православных клириков и мирян в Украине». Предложение епископа Магаданского было поддержано митрополитом Винницким Агафангелом, епископом Уральским Антонием (Москаленко) и некоторыми другим архиереями. В связи с замечанием митрополита Филарета, что он подчиняется только Собору украинских епископов, архиепископ Солнечногорский Сергий (Фомин) вполне резонно возразил: «Украинская православная церковь пока не автокефальная, у неё нет своих закрытых внутренних вопросов, которые не были бы доступны компетенции Архиерейского собора Русской православной церкви».
Подводя итог состоявшейся дискуссии, председатель Архиерейского собора Святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II сказал: «Нас уверяют, что предоставление автокефалии Украинской православной церкви решит все вопросы, как ранее нас уверяли в необходимости независимости в управлении и даровании митрополиту Филарету титула Блаженнейшего. Но титул Блаженнейшего не спас положения, предоставление независимости и незалежности тоже не дало результата. Не вернулись ушедшие в неканоническую автокефалию приходы, раскол укрепился. Возьмём ли мы на себя ответственность за разделение, есть ли у нас уверенность в том, что это принесёт благо святой церкви?.. Для того чтобы говорить об автокефалии, нужна спокойная обстановка. Но в наше время, время разрушения экономических, национальных, человеческих связей, разделения и противостояния, от которых так устал народ, желание сохранить единство церкви является гласом Божиим. Все мы в ответе за то, что происходит в Украине, но с предстоятеля Украинской церкви спрос особый. Мы просим владыку Филарета ради блага православия в Украине, ради нашего единства, во имя спасения церкви в Украине уйти со своего поста и предоставить епископам Украины возможность выбрать нового предстоятеля».
Митрополит Филарет выступил с заявлением, которое не могло быть понято иначе как изъявление готовности оставить пост главы Украинской церкви и подчиниться воле Архиерейского собора, голосу большинства священнослужителей и мирян Украины: «Я чувствую, что нужен пророк Иона, и я готов им быть. Но я прошу, чтобы этого Иону бросили так, чтобы в Украине не взбунтовалось море, поэтому прошу предоставить возможность украинскому епископу провести выборы нового предстоятеля Украинской православной церкви в Киеве. Я даю архипастырское слово, что такой Собор будет проведён, что никакого давления оказываться не будет. Патриарх Алексий своим указом утвердит нового предстоятеля. Украинская православная церковь должна полностью осуществить свои права, данные ей Архиерейским собором 1990 года. Также я прошу дать мне возможность продолжать служение у престола Божия и не отправлять меня на покой».
Поблагодарив митрополита Филарета за его готовность сложить с себя обязанности предстоятеля Украинской церкви, Святейший патриарх выразил надежду, что он сможет продолжить архипастырское служение на одной из кафедр Украины. По итогам состоявшейся дискуссии о статусе Украинской церкви Архиерейский собор принял определение, которое гласит: «Архиерейский собор принял к сведению заявление преосвященного Филарета, митрополита Киевского и всея Украины, о том, что во имя мира церковного он подаст прошение на предстоящем Архиерейском соборе Украинской православной церкви об освобождении его от обязанностей предстоятеля Украинской православной церкви. Архиерейский собор с пониманием отнёсся к позиции преосвященного митрополита Филарета, выразив ему признательность за многолетние архипастырские труды на Киевской кафедре, благословил нести епископское служение на другой кафедре Украинской православной церкви».
Согласие митрополита Филарета на уход с поста главы Украинской церкви обещало благоприятное разрешение церковного кризиса, но события в Киеве стали разворачиваться в ином направлении: митрополит Киевский обманул собратьев-архипастырей и свою паству. Вернувшись в Киев, он 14 апреля провёл пресс-конференцию, на которой обвинил Архиерейский собор в давлении на него, заявил, что на Соборе он был, как на Голгофе, где его «распинали», и сообщил, что обещание его уйти с поста предстоятеля Украинской церкви было сделано по дипломатическим соображениям и что он будет возглавлять Украинскую церковь до конца своих дней.
6 и 7 мая состоялось расширенное заседание Священного синода в Москве, но митрополит Филарет, постоянный его член, на заседание не явился. Синод решительно осудил заявления митрополита. В связи с чрезвычайным положением, сложившимся в Украинской православной церкви, митрополиту Филарету запрещалось в период до Архиерейского собора УПЦ действовать в качестве предстоятеля, а именно: созывать Синод, рукополагать архиереев, издавать указы и обращения, касающиеся Украинской православной Церкви. Исключением являлся созыв Архиерейского собора УПЦ для принятия его отставки и избрания нового предстоятеля Украинской православной церкви... В случае неисполнения определения Архиерейского собора РПЦ и настоящего постановления предать митрополита Филарета суду Архиерейского собора РПЦ».
Но и это постановление Священного синода было проигнорировано митрополитом Филаретом. 21 мая Синод обсуждал церковную ситуацию в Украине, и снова без виновника кризиса, который не пожелал явиться на заседание. Старейшему по хиротонии архипастырю Украинской Церкви митрополиту Харьковскому Никодиму (Руснаку) Синод поручил созвать Архиерейский собор до празднования Святой Троицы, для того чтобы принять отставку митрополита Филарета и избрать нового предстоятеля Украинской церкви. Временное исполнение обязанностей первого епископа возлагалось на митрополита Никодима. Получив извещение о постановлении Священного синода, митрополит Филарет заявил, что он считает решение Синода «необоснованным и... недееспособным».
26 мая Святейший патриарх Алексий II направил митрополиту Филарету телеграмму, в которой, взывая к его архипастырской и христианской совести, просил его во имя блага церковного подчиниться каноническому священноначалию.
В тот же день митрополит Филарет собрал в Киеве своих сторонников на конференцию, в которой участвовали несколько священнослужителей и мирян, но не присутствовали ни один из архиереев. Конференция отвергла постановление Священного синода Русской православной церкви: «Все решения Московского синода относительно Украинской православной церкви не имеют действенности, потому что они приняты вопреки действующему уставу и акту о независимости и самостоятельности в управлении Украинской православной церкви». «Признавая Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в настоящее время каноническим главой, — отмечалось далее в постановлении конференции, — мы заявляем о своём намерении каноническим путём получить полную независимость Украинской православной церкви. Единогласно поддерживаем в этом нашего канонического предстоятеля митрополита Киевского и всея Украины Филарета».
Архиерейский собор, созванный в Харькове 27 мая митрополитом Никодимом в составе 17 архипастырей, но в отсутствие митрополита Филарета, не пожелавшего явиться на Собор, выразил недоверие митрополиту Филарету и уволил его с Киевской кафедры. После этого состоялось избрание нового предстоятеля Украинской церкви тайным голосованием. Перед вторым туром митрополит Харьковский Никодим взял самоотвод. Главой Украинской церкви был избран митрополит Владимир.
Священный синод Русской православной церкви на заседании, состоявшемся 28 мая, выразил согласие с решением Архиерейского собора Украинской церкви и назначил на 11 июня созыв Архиерейского собора Русской православной церкви для рассмотрения дела бывшего митрополита Киевского Филарета. Святейший патриарх Алексий II в соответствии с определением «Об Украинской православной Церкви», принятом Архиерейским собором в октябре 1990 г., благословил новоизбранного митрополита Киевского на его служение в качестве главы Украинской церкви. Митрополит Филарет получил троекратный вызов на Архиерейский собор от Святейшего патриарха, но на заседания не явился, после чего Собор, согласно канонам, мог рассматривать дело обвиняемого в его отсутствие.
11 июня 1992 г. в Свято-Даниловом монастыре состоялся Архиерейский собор под председательством патриарха Алексия II, специально созванный для рассмотрения дела по обвинению бывшего митрополита Филарет в антицерковной деятельности. На Собор по разным причинам не явились 14 архиереев, в том числе 5 украинских; двое из них, митрополит Филарет и епископ Почаевский Иаков, при этом заявили, что не подчиняются Собору. Вначале было заслушано заявление 16 епископов Украинской церкви, которое давало подкреплённую ссылками на каноны исчерпывающую характеристику раскольническим действиям митрополита Филарета, за которые он подлежал лишению сана. В ряде выступлений была подтверждена справедливость обвинений, выдвинутых против него украинскими епископами, но тема личной жизни митрополита Филарета, которая в ту пору широко обсуждалась на страницах московских и киевских газет, почти не затрагивалась.
Тщательно рассмотрев все обстоятельства дела по обвинению бывшего митрополита Киевского и епископа Почаевского Иакова в тяжких церковных преступлениях, Архиерейский собор постановил: «За жестокое и высокомерное отношение митрополита Филарета (Денисенко) к подведомственному духовенству, диктат и шантаж, внесение своим поведением и личной жизнью соблазна в среду верующих, клятвопреступление, публичную клевету и хулу на Архиерейский собор, совершение священнодействий, включая рукоположения в состоянии запрещения, учинение раскола в церкви: извергнуть митрополита Филарета (Денисенко) из сущего сана, лишив его всех степеней священства и всех прав, связанных с пребыванием в клире».
Это решение Архиерейского собора Русской православной церкви постановили довести до сведения предстоятелей всех поместных православных церквей.
Разъясняя свой судебный приговор, Архиерейский собор в послании пастырям и верующим чадам Украинской православной церкви свидетельствовал, что «Филарет и Иаков лишены сана не за убеждения, а за преступления против церкви, выразившиеся в сознательном грубейшем нарушении священных канонов. Что же касается предоставления Украинской православной церкви полной канонической самостоятельности, то мы твёрдо убеждены: вопрос этот должен решаться законным каноническим путём через созыв Поместного собора и согласование его решений с волей всех братских поместных церквей. Если этого не произойдёт, мы пожнём лишь новые и новые расколы, несущие гибель церковной жизни».
Бывший митрополит Филарет и бывший епископ Иаков не подчинились решениям Архиерейского собора и вступили в переговоры с лжеепископами УАПЦ по главе с Антонием (Масендичем). Переговоры велись в Киеве под патронажем президента и Правительства Украины и закончились 25 июня 1992 года собранием запрещённых священнослужителей и впавших в раскол мирян, провозгласившим себя Всеукраинским православным собором. Этот лжесобор постановил объединить сторонников митрополита Филарета, отделившихся от канонической Украинской православной церкви, с УАПЦ и считать, что «Украинская православная церковь — Киевский патриархат является правопреемницей УПЦ и УАПЦ... Собор заявляет, что главой Украинской Православной Церкви — Киевского Патриархата считает патриарха Мстислава. В связи с неотложной необходимостью укрепления руководства Украинской православной церкви — Киевского Патриархата, учитывая пребывание Патриарха Мстислава за пределами Украины, а также его возраст — 94 года, что осложняет руководство церковью, ввести должность заместителя Патриарха. Утвердить заместителем Патриарха блаженнейшего Филарета, митрополита Киевского и всея Украины».
Между тем 14 июня 1995 года скончался очередной глава УПЦ лжепатриарх Владимир (Романюк). Его похороны были использованы оуновцами и другими воинствующими националистами, в том числе и со священническими крестами на рясах, для политической демонстрации, вылившейся в кровопролитное столкновение с милицией. Потасовку начал один из автокефалистских «священников», ударивший милиционера крестом по лицу. Демонстранты намеревались вопреки запрету со стороны гражданских властей похоронить Владимира в Софийском соборе. После неудачи со вносом тела лжепатриарха в собор оно было предано земле под асфальтом мостовой перед собором. В ноябре УПЦ (Киевский патриархат) избрала нового — третьего уже «патриарха». На этот раз им стал сам Филарет.
15 декабря 1996 года в Киево-Печерской лавре состоялся Архиерейский собор Украинской православной церкви; из 37 епископов в заседаниях по болезни не участвовал один. Собору предшествовала острая полемика в лоне самой Украинской церкви по вопросу об автокефалии. Архиерейский собор единодушно (против был подан только один голос) принял заявление, в котором содержался продиктованный заботой о благе церкви мудрый отказ от того, чтобы просить предстоящий Поместный собор Русской православной церкви о даровании автокефалии Украинской православной церкви.
18 февраля 1997 года открылся Архиерейский собор в гостинице Данилова монастыря в Москве. В Соборе участвовали 133 архипастыря, в том числе 114 епархиальных, 17 викарных и 1 находящийся на покое; 12 архиереев прибыть не смогли.
В ходе Собора митрополит Харьковский Никодим, епископ Львовский Августин, митрополит Одесский Агафангел подняли вопрос об отлучении от церкви лишённого сана и кощунственно называющего себя «патриархом» монаха Филарета.
Освящённый Архиерейский собор отлучил от церкви монаха Филарета (Денисенко) и предупредил об отлучении в случае нераскаяния монахов Иакова (Панчука) и Андрея (Горака).
Проходивший в августе 2000 года юбилейный Архиерейский собор Русской православной церкви, в котором участвовали почти все канонические архиереи Украины, уделил значительное внимание рассмотрению украинского вопроса. Более того, Собор принял специальное Определение, в котором было подтверждено, что возглавляемая Блаженнейшим митрополитом Киевским Владимиром Украинская православная церковь, признаваемая единственной законной и канонической Церковью Украины поместными православными церквами всего мира, обладает независимостью и самостоятельностью в управлении, что создаёт благоприятные предпосылки для объединения вокруг неё всего украинского Православия.
В настоящее время Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) окормляет 35 млн верующих.
Раскольническая филаретовская УПЦ КП имеет влияние среди верующих, в основном, на западе Украины — в Галичине и на Волыни, исторически входивших в состав Речи Посполитой, Австро-Венгрии, Польши. На начало 2002 года УПЦ КП имела около 2000 приходов, 80 процентов которых находятся в западных областях Украины.
Украинская автокефальная православная церковь. В настоящее время главой УАПЦ является «митрополит» Киевский и всея Украины Мефодий (Кудряков). По данным УАПЦ (2001), она имела 11 епархий, 561 приход и 404 священнослужителя. Более 80 процентов прихожан сконцентрированы в трёх областях Западной Украины (Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской).
После победы на президентских выборах в 2004 году В. Ющенко Патриарх Московский и всея Руси Алексий II на встрече с украинскими казаками высказал опасения за судьбу Украинской православной церкви Московского патриархата. «Среди тех, кто активно поддерживал избранного президентом кандидата от оппозиции, были раскольники и униаты, поэтому существует опасение, что каноническая Украинская православная церковь в новых условиях будет испытывать определённые трудности и вступит в сложный период своего бытия», — заявил Патриарх. Глава Русской православной церкви поблагодарил представителей казачества за то, что они взяли под свою охрану Киево-Печерскую и Почаевскую лавры — святыни Украинской православной церкви. «Я думаю, что сейчас это особенно важно и актуально. В связи со сложной политической обстановкой, которая в последнее время сложилась в Украине, против канонической православной церкви могут быть организованы провокации и нападения», — предостерёг Алексий II.
Конечно, националистические силы и дальше будут использовать мирян для своих политических целей. Им невыгодно иметь в Украине единую и мощную православную церковь. Но рано или поздно их действия будут отвергнуты большей частью украинского народа.
4. ОРАНЖЕВЫЙ КОШМАР
Противостояние политических элит Украины оформилось задолго до смены президентской власти Л. Кучмы.
Во время выборной кампании 1999 года, когда он избирался на второй срок президентства, будущие «закопёрщики», «вожди» «оранжевой революции» Ющенко и Тимошенко безоговорочно поддержали его кандидатуру в предвыборной борьбе с коммунистом П. Симоненко.
В соответствии с предвыборными договорённостями Кучма, вновь став Президентом Украины, выдвинул Ющенко на должность премьер-министра. Тимошенко заняла пост вице-премьера по топливно-энергетическому комплексу, фактически прибирая к рукам управление всем экономическим блоком. Таким образом, оба лидера будущих «оранжевых» начали активно претворять в жизнь предвыборную программу Кучмы, против которого затем создали оппозицию.
Что же послужило причиной раскола? Прежде всего возбуждение уголовных дел в отношении бывшего премьер-министра Украины П. Лазаренко, бизнес-партнёра Тимошенко по гигантской корпорации «Единые энергетические системы Украины» — монополиста газового рынка страны. Этот процесс не мог не коснуться и её как главы этой корпорации. В январе 2001 года Тимошенко, отправленная в отставку, была арестована. По освобождении она становится активным организатором и участником политической кампании «Украина без Кучмы!».
К этому времени общество уже накалялось известиями о гибели журналиста Гонгадзе и разоблачениями бывшего президентского охранника майора Мельниченко с аудиозаписями разговоров Кучмы. Эффект разорвавшейся бомбы на заседании Верховной рады произвела демонстрация записей, свидетельствующих о причастности президента Кучмы к исчезновению журналиста. Эти записи стали основой обвинений Кучмы в узурпации власти. Затем были обнародованы многочисленные факты коррупции в клане Кучмы, достоянием общественности становится причастность этих людей к незаконному присвоению государственной собственности.
Как заявил лидер социалистов А. Мороз, один из активных организаторов акций «За Украину без Кучмы!» и «Восстань, Украина!», идея движения — это не просто лишение власти конкретной персоны, а изменение системы власти как причины всех несчастий Украины. Акции проходили в большинстве регионов Украины и, таким образом, стали прелюдией «оранжевых» митингов уже в период борьбы за президентскую власть в конце 2004 года.
Ющенко, Кучма и Председатель Верховной рады Плющ в нашумевшем «письме трёх» осудили эти акции как противоправные, а его участников назвали проводниками фашизма. Однако это только ещё больше сплотило оппозицию президентскому окружению.
В апреле 2001 года Ющенко был отправлен в отставку, и с тех пор начало формироваться его политическое сотрудничество с Тимошенко с целью вернуться во власть.
Упомянутые выше события в Украине резко подорвали авторитет Кучмы в глазах Европейского сообщества и властей США, но, как свидетельствуют последующие события, президент не только не собирался оставить пост после окончания конституционного срока, но и рассчитывал остаться во главе Украины и после выборов 2004 года. С этой целью в 2003 году он внёс предложение о политической реформе в стране. Она подразумевала переход на парламентско-президентскую модель с двухпалатным парламентом, нижняя палата которого формируется по мажоритарной системе, а также возможность избрания президента страны Верховной радой.
Как известно, оппозиция не позволила Кучме реализовать эти намерения. Его администрация вынуждена была поддержать законопроект об изменениях, в Конституции государства, предложенный оппозицией, в котором, однако, был учтён и вопрос об избрании президента парламентом, что отвечало интересам Кучмы. Однако внеочередная сессия Верховной рады 3 февраля 2004 года сохранила прямые всенародные выборы президента на текущий год.
Как свидетельствуют дальнейшие события, Кучма до последнего момента не оставлял надежд остаться у власти, и это имело немаловажное значение в разрастании массовых противостояний («оранжевые» — «синие») во время предвыборного противоборства В. Януковича и В. Ющенко.
Сформировавшаяся оппозиция, конфликт элит, наличие популярного лидера оппозиции, геополитические интересы внешних сил, применение технологий «бархатных революций» и близость выборов — всё это сыграло свою роль.
Развитие президентской «гонки» в Украине большинство политологов предсказывали заранее. И, несмотря на многочисленность претендентов, становилось ясно, что за президентское кресло будут бороться двое — Янукович и Ющенко.
Все деятели оппозиционного блока Ющенко—Тимошенко (БЮТ) предрекали безусловную победу нынешнего президента и утверждали, что её у него может «украсть» только административный фактор, т.е. фальсификация итогов голосования. Для продвижения Ющенко на высший пост был выбран югославский и грузинский пути борьбы, т.е. давление со стороны масс народа на улицах и площадях на существующую власть.
Ход украинской «оранжевой революции» регулярно освещался на телевидении и в других средствах массовой информации. Как же была организована столь крупномасштабная и достаточно долговременная акция, каковы были источники её финансирования и степень внешнего вмешательства?
История Украины показала, что во всех значимых для неё событиях всегда имело место геополитическое противостояние юго-восточной и западной частей (Галичины). Оно с особенной очевидностью проявилось, когда заинтересованные в этом силы организовали приезд в Киев большого числа людей с националистическим настроем. Так было и в этом случае. Тысячи людей из Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской, Ровенской и других западных областей организованно, к назначенному дню подведения итогов первого тура выборов съехались в Киев с лозунгом — «Ющенко — наш президент!».
Более того, украинская «демократия» родила беспрецедентный феномен. Ивано-Франковский областной совет, городские советы Львова, Тернополя, Ивано-Франковска и Винницы, не дожидаясь итогов голосования, заявили о недоверии Центризбиркому и признали Ющенко президентом страны. О том, что эта акция готовится заблаговременно, знали многие. Как рассказывал один из депутатов Верховной рады, разрешение на многотысячный митинг на площади (Майдане) в ночь подведения итогов голосования власти Киева дали... за два месяца до выборов.
В самом Киеве прекратилась учёба в вузах, школах. Тысячи молодых людей в оранжевом облачении выводились на Майдан. Фактически их усилиями на длительное время была полностью парализована деятельность правительства, администрации президента, перекрыто движение по многим улицам. Командовали всеми этими действиями заранее обученные люди, что было очевидно даже в телерепортажах.
О роли сил правопорядка, мягко говоря, судить сложно, поскольку руководители МВД и СБУ (Служба безопасности Украины) заявили митингующим на Майдане о своей лояльности и пообещали, что никогда против них не применят силы.
В качестве протеста против давления «оранжевых» начались массовые митинги в Донецке, Харькове, Луганске, Запорожье, Симферополе и других городах юго-восточной Украины, поддержавших на выборах В. Януковича. В случае, если победивший в голосовании В. Янукович не будет признан президентом страны и требуя прекратить давление «оранжевых» на власть, представители местного самоуправления этих регионов на съезде в Северодонецке приняли решение о проведении 12 декабря 2004 года референдума по вопросу создания юго-восточной Республики Украины. Этому предшествовало принятое Верховной радой решение о признании результатов выборов во втором туре недействительными.
Сегодня уже никто не опровергает того факта, что «оранжевая» акция в Украине стала одним из методов организации фальсификации выборов. Каждому ясно, что тысячи палаток, спальных мешков, оранжевых одеяний и т.п. были приготовлены и привезены в Киев заранее. Необходимо было кормить, лечить и ежесуточно выплачивать «зарплату» десяткам тысяч людей. И каждому ясно, что источником финансирования всей этой акции был не избирательный, по закону жёстко лимитированный фонд Ющенко, а внешняя «помощь». США перед выборами выделили несколько миллионов долларов только на то, чтобы разместившийся в Украине координатор ОБСЕ открыл 25 филиалов этого представительства по всем регионам.
Нельзя не обратить внимание и на специфический компонент происходивших событий. Он отражён, например, в статье С. Дж. Чиверса в «Нью-Йорк таймс» от 17 января 2005 года под весьма выразительным названием «Как высокопоставленные сотрудники разведслужб в Украине изменили путь страны», где подробно описывается их деятельность с целью воспрепятствовать приходу к власти В. Януковича. К слову, известный обозреватель итальянской газеты «Стампа», депутат Европарламента Д. Кьеза заявляет, что американское влияние на события и в Тбилиси было очень заметным.
Как сейчас выясняется, в стороне от таких событий не стоял и вездесущий Борис Абрамович Березовский. Он потребовал от штабистов Ющенко отчёта о расходовании перечисленных им «на цели демократии» нескольких миллионов долларов. Известно, что Березовский «просто так» никогда ничего не делает. О его широких связях с «оранжевыми», непосредственном влиянии на события на Майдане свидетельствуют обнародованные телефонные переговоры Тимошенко с этим членом «семьи» Ельцина.
Несомненно, что в победе Ющенко огромную роль сыграло и давление Запада. Европарламент принял даже специальную резолюцию, в которой призвал украинские власти аннулировать результаты второго тура выборов президента, не признав решения Центризбиркома провозгласить победителем В. Януковича.
В те дни посланцы Европарламента во главе с Президентом Польши А. Квасьневским дважды посетили Киев с «миротворческими» функциями. Пребывая в восторге от «оранжевой революции», он заявил: «Россия без Украины лучше, чем Россия с Украиной». По-видимому, теперь уже бывший президент и бывший лидер молодёжных организаций Польши забыл, что значительная часть истории России — это борьба против бесчисленных польских агрессий. Это и завоевания южных княжеств Руси с «матерью городов русских» — Киевом, и порождение Смуты 1605—1612 годов, и вторжение польских войск в составе армии Наполеона. Можно было бы ещё напомнить господину Квасьневскому многие не очень-то доброжелательные шаги правительства его страны и в современной истории. А кто воскресит 600 тысяч советских воинов, положивших свои жизни за освобождение Польши во время Второй мировой войны?
Россия извинилась за организованную при Сталине гибель нескольких тысяч польских офицеров в Катыни. Но извинилась ли Польша за страшную драму, произошедшую в 1919—1920 годах с русскими военнопленными в польских концлагерях, где погибли 80 тысяч человек? Ни Россия, ни мировое сообщество во имя человеколюбия не стали побуждать польские верхи покаяться, воздвигнуть мемориал замученным русским воинам, чтобы родственники могли поклониться их памяти, как это делают поляки, приезжая в Катынь.
Российские политики не могли стоять в стороне от событий в Украине и вне её. 23 ноября 2004 года Госдума приняла специальное заявление о ситуации в Украине, где депутаты выразили «глубокую озабоченность противозаконными действиями радикальной части оппозиционных сил Украины» и призвали страны Запада не вмешиваться в ситуацию, которая в ходе выборов возникла в этой стране.
Однако это заявление политиков уже не в силах было повлиять на судьбу выборов.
Активную часть «оранжистов» составляла молодёжь. Студенческая организация «Пора!», созданная в канун массовых выступлений по образцу грузинской «Кхмары» и возглавляемая специально подготовленными лидерами, умело манипулировала огромными массами людей. Вот почему «оранжевые» не выглядели толпой на Майдане, а подчинялись единым командам. «Синие» же не имели такой организации, а поезда шахтёров из Донбасса в Киев, как и крестный ход прихожан церквей Московского патриархата под лозунгом «Ющенко — нечисть!», были попросту «поглощены» огромными толпами «оранжевых». Не помогла «синим» и такая акция, как забастовка в поддержку Януковича 400 предприятий с прозвучавшими в одно время гудками.
Для поддержания «революционного пыла» «оранжевых» в СМИ была запущена невероятная история об отравлении кандидата в президенты Ющенко, даже с указанием фамилий отравителей. Как оказалось, согласно официальному заявлению Генерального прокурора Украины по телевидению, никакого отравления не было. Судя по информации в газетах, речь идёт о неудавшейся процедуре омолаживания.
После победы Ющенко на выборах главным вопросом стало формирование «древа власти» — кто и на какой её ветке займёт своё место. И прежде всего, кто займёт должность премьер-министра страны. Основным претендентом, судя по подготовке и ходу «оранжевой революции», являлась её главный лидер — Тимошенко. Но в ближайшем окружении Ющенко было немало таких, кто ранее уже состоял при власти и также претендовал на это место. Например, Порошенко, кум Ющенко. Против Тимошенко выступили и ближайшие к будущему президенту члены его штаба, и решение о претенденте на вторую иерархическую ступень власти затянулось.
Судьба премьерского кресла решилась в последний момент, когда буквально на крыле самолёта перед отлётом в Москву Ющенко подписал Указ о назначении премьер-министром Украины Тимошенко. Возможно, здесь свою роль сыграли не только их предвыборная договорённость, но и произошедший в «оранжевом» движении раскол — сторонники Тимошенко, блокировавшие всё это время здание правительства, заявили открыто, что не пустят никого до тех пор, пока туда первой не войдёт Тимошенко.
Паралич власти привёл экономику Украины в плачевное состояние. И тем не менее на первое место был выдвинут совсем другой вопрос: начались преследования тех, кто активно поддерживал В. Януковича. Прокатилась волна увольнений — были отправлены в отставку все руководители министерств и ведомств, губернаторы всех юго-восточных областей. Началось уголовное преследование руководителей некоторых областных советов. Группа депутатов даже внесла в Верховную раду законопроект «О люстрациях». Этот законопроект, по сообщениям прессы, предполагал, что даже руководители детских садов и школ должны будут отчитаться, кого они поддерживали во время президентских выборов. По данным средств массовой информации, в частности, газеты «Московский комсомолец», стало известно, что по этой причине работы лишились 18 тысяч человек.
Однако, что такое вообще эти «цветные» или «бархатные революции»? Можно ли их вообще относить к научному понятию революции, то есть «скачкообразному, быстрому переходу от одного качественного состояния к другому как проявлению одной из важнейших закономерностей диалектического развития природы, общества, мышления»?
Мнения политологов расходятся. Одни говорят, что в Украине, в Грузии повторена «бархатная революция» России 1991 года, другие настаивают на том, что необходимо отделить классическое понятие революции от понятия «бархатная революция», которая, по сути, революцией не является. А некоторые называют эти «революции» суррогатом, имеющим всем известное название ещё со времен О. Генри — «банановые революции» как фирменное блюдо спецслужб, проводивших операции по установлению нужных «форматов» власти.
При всём различии мнений главное и общее в этих явлениях можно выделить. На постсоветском пространстве в странах, где прошли «цветные революции» — Грузия, Украина, Киргизия, — принципиальных, коренных изменений в политическом устройстве этих государств не произошло. Состоялась лишь смена правящих элит, а в Украине вообще к власти пришли люди, выдвинутые на высшие посты тем же Кучмой и поддерживавшие его длительное время.
Одним из важнейших условий победы «оранжевой революции» в Украине стало поведение представителей властных элит (самого Кучмы, руководителей МВД, СБУ, депутатов парламентской фракции «Трудовая Украина» Верховной рады).
Кажущаяся на Майдане монолитной коалиция Ющенко—Тимошенко на деле оказалась раздираемой непримиримыми противоречиями с самого начала прихода к власти. Тимошенко чётко определила, что главные её враги окопались в ближайшем окружении президента и не простят ей ни одного промаха.
И на митингах, и в инаугурационной речи звучали обещания вывести экономику из тени, уничтожить коррупцию, провести реприватизацию и национализацию незаконно приобретённой собственности. Вначале речь шла о трёх тысячах предприятий, затем о трёхстах, потом их количество уменьшилось до 29. Разразившиеся скандалы с реприватизацией «Криворожстали» и особенно Никопольского ферросплавного заводов показали всем, что речь идёт не о возврате государству этих объектов для укрепления его финансового состояния, а об элементарном переделе собственности, где столкнулись интересы кланов премьер-министра и президента.
В результате принятых Тимошенко правительственных решений разразились кризисы — мясной, сахарный, бензиновый.
Недовольство политикой правительства стали проявлять многие, но сама Тимошенко всё сваливала на своих противников — «окружение президента». Уже в апреле 2005 года, как лидер объединения «Батькивщина», она называет пофамильно людей из этого окружения — П. Порошенко, Р. Безсмертный, О. Третьяков, Д. Жвания, М. Мартыненко, обвиняя их в разрушении единства «оранжевых» и участии в подготовке смещения её с поста премьера в июле-августе 2005 года. Началось противостояние двух группировок из числа победителей Майдана.
Широкую огласку получили события на Никопольском ферросплавном заводе — самом большом в мире производителе ферросплавов. Владельцем этого предприятия являлся В. Пинчук — зять Л. Кучмы. Высший хозяйственный суд по предписанию правительства признал незаконной его приватизацию, а приобретение Пинчуком 50 процентов + 1 акция — недействительной сделкой. И тогда пошли «пляски» по всей Украине: в дело вмешались суды Полтавы, Никополя, Феодосии, выносившие противоположные решения. Финал этой затеи наблюдала по телевидению вся Украина — 1 сентября 2005 года была осуществлена попытка силами спецподразделений милиции штурмом взять завод и ввести на территорию новое руководство, сформированное в интересах другой группировки — И. Коломойского. Против милиции сторонники Пинчука выставили тысячные пикеты рабочих завода.
В дело вынужден был вмешаться Ющенко, заявив, что правительство Тимошенко не смогло защитить интересы государства в ситуации с Никопольским заводом, не предотвратив провокаций двух противостоящих кланов. Украинские средства массовой информации активно муссировали версию о причастности Тимошенко к лоббированию в этой ситуации интересов группировки Коломойского, что грозило ей большими неприятностями.
События стали развиваться стремительно.
Ближайшие соратники премьер-министра решили нанести упреждающий удар: 1 сентября 2005 года в прямом эфире на 5-м канале М. Бродский, советник премьер-министра Тимошенко, обвинил пофамильно ближайшее окружение Ющенко в переделе собственности Украины в свою пользу. Масла в огонь подлила сама премьер-министр — на заседании Кабинета 3 сентября она заявила, что якобы ей лично позвонил российский предприниматель Абрамов и сообщил, что он дал взятку в 50 млн долларов секретарю Совета национальной безопасности и обороны Порошенко и главе фракции «Нашей Украины» Мартыненко. Абрамов немедленно опроверг заявление Тимошенко.
В этот же день поступила информация из пресс-службы президента об отставке государственного секретаря О. Зинченко, одновременно через все информагентства было объявлено о предстоящей 5 сентября его пресс-конференции. Выступление госсекретаря с обвинениями в коррупции ближайшего окружения Ющенко стало первополосной темой всех средств массовой информации, в т.ч. и зарубежных.
Вечером 7 сентября 2005 года президент Ющенко провёл узкое совещание с участием своих сотрудников, главой правительства Тимошенко и двумя её заместителями, где рассматривалась сложившаяся ситуация. Ближайшие помощники Ющенко в разразившемся скандале обвинили Тимошенко и потребовали отставки всего состава Правительства Украины. Тимошенко же была готова поклясться на иконе, что все обвинения в её адрес — неправда.
Президент в результате дискуссии принял решение — отправить в отставку секретаря Совета национальной безопасности и обороны Порошенко, главу Совета безопасности Украины Турчинова, генпрокурора Пискуна, вице-премьер-министра Томенко, министра экономики Терехина.
Однако это всё было только прелюдией к большому скандалу в правящей верхушке Украины. Как описывает дальнейшие события Д. Чобит, народный депутат Украины I, II, III созывов, в своей брошюре «Фарисеи, или Необъявленная война Украине», после совещания у Президента Тимошенко пригласила на ночное совещание к себе на дачу своих ближайших соратников и друзей. Речь шла о дальнейшем обострении ситуации, вплоть до импичмента президенту, с использованием банковских документов о финансировании выборов Ющенко олигархом Березовским.
В горячке обсуждений у кого-то возник вопрос: а как же на всё это среагирует мировое сообщество? Министр обороны А. Гриценко предложил созвониться с послом США в Украине Д. Хёрбстом, а так как свободно владел английским один Гриценко (недаром учился в военных академиях США!), ему и поручили эту миссию.
В два часа ночи подняли посла. После длительного рассказа о намерениях группы, собравшейся на даче премьер-министра, услышали ответ американского дипломата: международное сообщество эти события назовёт заговором, причём Хёрбст высказал своё личное возмущение этой «тайной вечерей».
Сразу же с дачи поспешно сбежали Генпрокурор и министр обороны, отрёкшиеся от обсуждавшихся на совещании намерений. Они же утром позвонили президенту и доложили о ночных событиях. Но информацию о сборище ещё раньше Ющенко получил от посла США.
Утром 8 сентября Тимошенко срочно запросилась на встречу с президентом, который назначил на 11.00 пресс-конференцию. Как свидетельствует сама Тимошенко, она взяла его руку в свои руки и просила «не разрушать авторитет нашей революции. Давайте сейчас выйдем к прессе вместе и скажем, что пока мы вместе — стабильность в Украине гарантирована».
А в этот час шла пресс-конференция ближайшего соратника Юлии, вице-премьер-министра Томенка, солидаризировавшегося с выступлением госсекретаря Зинченко и заявившего о своей отставке. Президенту доложили о том, что фракция Тимошенко в полном составе проголосовала за лишение депутатских полномочий Порошенко, который к этому часу отозвал своё заявление о сложении депутатских полномочий. И Ющенко, прервав Тимошенко, сказал: «Разговор окончен».
Может быть, читателю покажется излишним повременное детализирование событий и описание роли отдельных личностей из окружения главных героев Майдана. Но это сделано с одной целью — показать, насколько лживы были лозунги лидеров «оранжевых», обещавших мир, покой, благоденствие жителям Украины, а вместо этого вцепившихся друг в друга при дележе доставшегося им пирога.
Жажду власти, передел собственности — вот что увидел украинский народ в годы их правления. И это вынужден был признать сам Ющенко: «Я стал свидетелем, как, по сути, каждый день приходилось вмешиваться в конфликты, которые возникали между РНБО (Совет национальной безопасности и обороны. — Н.Р.) и правительством, между госсекретарём и РНБО, между правительством и Верховной радой. Одним словом, эти конфликты уже стали повесткой дня работы власти. Восемь месяцев Президент Украины был миротворцем среди этих институций. Я об этом почти не говорил публично». Что это, как не приговор паукам в одной банке?
А экономика Украины в это время сбавляла темпы роста (2 процента роста ВВП в 2005 году и ожидаемые 1,2 процента в 2006-м), сократились бюджетные поступления из-за спада промышленного производства в отраслях экономики.
Голубая мечта Ющенко, прозвучавшая на Майдане в день его инаугурации: «Моя цель — Украина в объединённой Европе!» — отдаляется хотя бы потому, что, по подсчётам международных финансовых институтов, чтобы стать только кандидатом на вступление в Европейский союз, Украине необходимо иметь как минимум 5—6 процентов роста экономики ежегодно в течение 5—6 лет.
Политическая нестабильность продолжается. В стране после мартовских выборов 2006 года пять месяцев не приступала к работе Верховная рада. Со времени газового кризиса правительство Еханурова по инициативе Тимошенко отправлено в отставку и до сих пор «исполняет обязанности», новое же правительство, судя по всему, появится нескоро. В стране не функционирует Конституционный суд.
Домогательство Тимошенко, по сути, высшего поста в стране — должности премьер-министра — фактически стало причиной многомесячных манёвров по формированию «оранжевого» большинства в Верховной раде. Десятки раз начинались победные восторги по случаю её создания, но никто не верит в реальность нового «оранжевого» альянса.
Ближайшее окружение лидера Партии регионов Януковича считает, что сериал под названием «Оранжевый кошмар-2» сегодня Украине навязан, а политологи даже предрекали досрочные парламентские выборы. Конечно, в этой ситуации удивляет позиция Президента Украины Ющенко.
Дав убийственную характеристику деятельности Тимошенко и возглавляемого ею правительства, её личным качествам, ощутив жёсткость её позиции по отношению к своей партии во время выборов в Верховную раду, предлагать ей вновь пост премьер-министра — всё это противоречит всякой логике, здравому смыслу и личному достоинству. Тем более что в «тусовке» по созданию большинства в Раде участвуют те же лица, что и в канун противостояния и развала «оранжевого» братства, в дни изгнания Тимошенко с поста премьера в 2005 году.
Как стало известно из средств массовой информации, 1 июля 2006 года реформаторские планы рвавшейся на должность премьера Украины Тимошенко поддержал посол США в Киеве У. Тейлор. Он заявил о необходимости немедленного пересмотра украинско-российских газовых соглашений в ближайшее время. Заявление дипломата вызвало в Украине всплеск эмоций, ведь оно прозвучало 1 июля, когда ожидалось повышение цены на российский газ, чего, по заявлению Газпрома, не последует. Призыв посла США подхватили и понесли, как знамя будущих действий, сторонники Тимошенко, а оппозиция квалифицировала это как вмешательство во внутренние дела Украины. Ничего нового в этой ситуации нет — кто платит, тот и правит бал.
Попытки реанимировать «оранжевое» большинство в Раде провалилось. Сформировавшийся блок Партии регионов, социалистов и коммунистов взял на себя ответственность за формирование руководящих органов парламента, назначение премьер-министра и формирование правительства. Насколько окажется долговечным и плодотворным блок в 240 голосов, покажет время.
Но то, что народ Украины устал от «оранжевой» вакханалии, стало ясно многим, в том числе и активным сторонникам «цветных». Как бы то ни было, украинский народ не выйдет радоваться на улицы по поводу появления новой «влады» — он сыт по горло демагогическими речами о своём светлом будущем.
В контексте всех нынешних политических противостояний в особом ряду стоит вопрос отношения украинской элиты ко вступлению в НАТО. Он не нов и присутствует постоянно со времени объявления Украиной независимости. И Кравчук, и Кучма постоянно твердили о североатлантических приоритетах внешней политики и держали постоянно этот «камень за пазухой», который вытаскивался всегда, когда надо было в чем-то потребовать уступок от России. Несмотря на Декларацию о государственном суверенитете от 16 июня 1990 года, провозгласившую Украину нейтральной, внеблоковой, безъядерной и утверждающую, что «Декларация является основой для новой Конституции, законов Украины и определяет позиции Республики при заключении международных договоров», президент Кучма своим Указом от 4 ноября 1998 года утвердил «Государственную программу сотрудничества Украины с организацией Североатлантического договора (НАТО)...».
Самая первая строка этой программы отметает положения Декларации о суверенитете в части нейтралитета и безблоковости: «Стратегической целью Украины являются полномасштабная интеграция в европейские и евроатлантические структуры и полноправное участие в системе европейской безопасности».
И далее — панегирики НАТО за его миролюбивость и вклад в дело разоружения, заявления о надежде с помощью этого альянса обеспечить свою независимость (от кого только?), демократическое развитие, внешние гарантии национальной безопасности и т.д.
Кроме разделов о сотрудничестве в политической сфере, сфере гражданско-военных отношений, в военной сфере, участия вооружённых сил Украины в миротворческих операциях под эгидой НАТО (что имеет место в Ираке), был заложен и пункт о сотрудничестве в области вооружений. Им предусмотрено: совместные разработки и производство с государствами — членами НАТО вооружений и военной техники, переход на стандарты НАТО, обмен результатами военно-научных исследований в области вооружений и т.д.
Таким образом, ещё до вступления в НАТО руководство Украины взяло на себя обязательство вести себя как действительный член этого альянса.
Но если до президентства Ющенко всё это объявлялось сотрудничеством в рамках Комиссии Украина—НАТО, то с приходом во власть последнего встал вопрос о конкретных сроках вхождения Украины в альянс и обещаниями, прежде всего американцев, о его ускорении.
Как заявил в январе 2006 года и.о. министра обороны Гриценко, «Украина вступила в активную фазу реализации плана по приобретению статуса члена НАТО». Под это планируются и немалые расходы в бюджете страны.
Президент США Д. Буш в канун 20-летия аварии на Чернобыльской АЭС публично озвучил желание видеть Украину полноправным членом «евроатлантической семьи» ещё до истечения своих президентских полномочий. Генсек НАТО Схефер заверяет, что двери Украине в альянс раскрыты настежь к следующей волне расширения блока в 2008 году. Ну, а что же «любі друзі» (так любит обращаться к населению Украины Ющенко)?
Несмотря на то что украинские натофилы зачастую своё стремление войти в НАТО объясняют тем, что, мол, страны, вступившие в него, живут хорошо, значит, когда мы туда вступим, тоже хорошо заживём, 61,4 процента населения им не верят и выступают против вступления Украины в блок. Ещё в феврале 2006 года в Центризбирком поданы подписи более 4,5 миллиона граждан, поддерживающих инициативу проведения референдума по вступлению в НАТО. Настрой простых людей на присутствие в Украине американских друзей Ющенко и К° показали события в Феодосии, когда жители Крыма при огромной поддержке населения городов юго-восточной Украины не допустили проведения совместных американо-украинских военных учений и выдворили американский десант из Крыма.
Но это ещё, на мой взгляд, не факт, что референдум — если он состоится — завершится победой противников НАТО и вопрос будет исчерпан. С этим опять не согласятся Галиция и Волынь, приученные добиваться своего шантажом, снова стягивая людей в «оранжевые» палатки на Майдан. А что в ответ предпримут жители Крыма и юго-восточных регионов?
Ответ на этот вопрос появился довольно быстро. 16 декабря 2006 года прошёл Всеукраинский народный референдум по проблеме вступления Украины в НАТО. Участки для голосования (всего 1200) были организованы в самых многолюдных местах. В голосовании приняли участие около 900 тысяч человек, что составило более 57 процентов крымских избирателей. Результаты ошеломляющие: против вступления в НАТО высказалось 98,7 процента, а за — лишь 1 процент.
Как бы то ни было, Всеукраинский референдум — это противостояние двух противоположно настроенных полюсов, и он еще больше расширит
пробоину в отношениях восток—запад. Летом 2006 года В. Янукович сделал серьёзное политическое заявление о невозможности в настоящее время вхождения Украины в НАТО и о реальности этого шага в дальнейшем только после народного референдума.
Ни для кого не секрет, что Украина нужна стратегам нового мирового порядка прежде всего и главным образом в качестве плацдарма против нашей страны. Стоило Литве, Латвии и Эстонии стать членами НАТО, как сразу же истребители военно-воздушных сил блока стали барражировать вдоль российской границы с прибалтийскими странами, якобы охраняя их от нападения со стороны её огромного восточного соседа.
Или предстоящая установка на территории новых членов НАТО — Польши, Болгарии или Румынии противоракет со смешной целью — предотвратить возможный ядерный удар со стороны... Ирана, хотя «инструментов сдерживания» и без того слишком много в Германии, Турции и других странах альянса.
Давайте бросим взор на карту Украины как потенциального члена НАТО. С точки зрения возможного ракетно-ядерного удара подлётное время крылатых ракет, запущенных в сторону Москвы и других крупных городов Центральной России с территории Харьковской, Сумской и Черниговской областей, — считаные минуты. А с точки зрения слежения и перехвата запущенных из более отдалённых районов России ракет — лучше не придумаешь.
Всё это гораздо серьёзней и опасней, чем может показаться на первый взгляд. Как сообщил влиятельный киевский еженедельник «2000», недавно в США прошли командно-штабные учения, в ходе которых детально отрабатывался сценарий ракетно-ядерной атаки на Россию в случае её вооружённого конфликта с Украиной после её вступления в НАТО. Источники этой публикации мне неизвестны, но если такие учения были, то о них не мог не знать наш Генеральный штаб. В соответствии с военной доктриной РФ 1993 года, в случае нападения на Россию предусматривается применение ядерного оружия. В этом случае неизбежен удар и по Украине? От таких предположений, как говорится, пот прошибает.
Пока нашу политику в противодействии устремлениям НАТО закрепиться повсеместно на границах с Россией назвать результативной трудно. Руководство России непоследовательно в этих вопросах. Например, с его ведома натовские генералы совершили вояж по всей стране — от Владивостока до Калининграда, убеждая студенческую молодёжь в миролюбивости этого альянса и о «великом счастье» стать его членом.
Похоже, что наступательные действия НАТО после распада Варшавского договора стали восприниматься как неизбежность. И кто бы ни придумывал оправдания вступлению Украины в этот альянс, это будет крупным поражением внешней политики России.
Жёсткое противостояние политических сил в Украине нарастает и может иметь непредсказуемые последствия. Совершенно очевидно, что взятая на вооружение политика Кравчука—Кучмы—Ющенко не даст мира и спокойствия Украине и её замечательному народу.
Мир в братской Украине наступит только тогда, когда к власти придут трезвые политики и устранят эти и другие культивируемые нынешним руководством противоречия. Надо полагать, что и для большей части народа Украины рано или поздно будет неприемлем пятнадцатилетний кошмар, в последние годы приобретший слишком агрессивный, режущий глаз оранжевый цвет.
Глава двенадцатая
СССР: ОТ РЕФОРМИРОВАНИЯ К РАЗРУШЕНИЮ
В предыдущих главах, как могли заметить читатели, рассказано о круто замешанных на местном национализме разрушительных событиях, происходивших в 1986—1990 годах в ряде союзных республик и ставших зародышами тех политических акций, которые в конце концов привели к гибели нашей общей Родины — Союза Советских Социалистических Республик. Именно национализм наряду с социально-экономическим, политическим и прочими факторами, вплоть до сугубо личного, стал той роковой спичкой, которой заинтересованные в этом силы подожгли костры, в чьё пламя одурманенные ложными посулами люди бросили своё прошлое — жизнь в едином мощном государстве — во имя, как они вскоре с горечью убедились, химеры светлого «суверенного» будущего.
Конечно, отдельные всплески национализма сыграли определённую роль в уничтожении великой Державы, но главный импульс к разрушению СССР был дан в Центре, в Москве.
В то же время объективности ради следует отметить, что центробежные разрушительные процессы в РСФСР начались значительно позднее, чем в других республиках Союза. По-видимому, здесь сказалась особая роль России во всей истории нашей страны. Ведь именно она на протяжении веков была центром формирования единого и мощного государства. И народ, даже подсознательно, всегда помнил и гордился этим. Да и в мире понятия «Советский Союз» и «Россия» были идентичными.
Роль будущего лидера РСФСР Б. Ельцина в распаде СССР весьма огромна. Большую ответственность за это несут и его соратники. Их действия войдут в современную мировую историю на многие времена.
Веками Россия защищала себя от притязаний завоевателей — уж больно сладок был российский пирог с его просторами, природными ресурсами, трудолюбивым и талантливым народом. Трудные бывали времена для нашей Отчизны, но она всегда выходила победителем в борьбе с захватчиками.
Дважды в XX веке мы своими руками разрушали единое государство — в 1917-м и в 1991 году. После революции семнадцатого года политические деятели того времени через 5 лет сумели найти общий язык и создали Советский Союз. После второго развала в суверенных государствах сейчас, к сожалению, преобладают больше центробежные политические силы, нежели центростремительные.
Как и почему это историческое по масштабу и последствиям преступление произошло в столице России — крупнейшей республики, которая, являясь государствообразующей, хотя бы поэтому не совершала и не могла совершать никаких действий, направленных на решение своих задач за счёт других регионов страны и их населения? Что за силы появились на волне перестройки, к каким методам прибегли их лидеры для достижения своих, зачастую сугубо личных целей, прикрываемых, как дымовой завесой, якобы народными интересами? Вот об этом мой рассказ и размышления как очевидца и участника тогдашних бурных событий.
1. В НЕДРАХ ПАРТИИ
В октябре 1987 года состоялся очередной Пленум ЦК КПСС. Проходил он в Кремле, в специально выстроенном для таких мероприятий зале. Сейчас он называется Мраморным залом Кремля, здесь оглашаются ежегодные Послания Президента страны Федеральному собранию РФ.
Пленум был рядовым, проводили его в соответствии с нормами устава партии, и каких-либо отклонений от традиционного хода заседания не ожидалось. Как всегда, открывая его, Генеральный секретарь ЦК КПСС М. Горбачёв предложил для обсуждения повестку дня. Учитывая, что членов ЦК заранее информировали о ней, это было сугубо ритуальное действие. Когда же Горбачёв — также по заведённой схеме — спросил, кто против или воздержался, с первого ряда (члены Политбюро на пленумах сидели за столом президиума, а кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК — в первом ряду зала) поднялся Б. Ельцин и предложил рассмотреть заявление о выводе его из кандидатов в члены Политбюро, коим он был.
Для всех членов ЦК, даже входивших в Политбюро, это было полной неожиданностью. Естественно, мы тут же спросили Горбачёва, о чём идёт речь. Из его невнятного ответа стало ясно, что, находясь в отпуске на юге, он действительно получил от Ельцина такое заявление. По установленному порядку Генеральный секретарь обязан был проинформировать об этом Политбюро, с тем чтобы выработать коллективное мнение по данному вопросу и в случае, если Ельцин своего документа не отзовёт, поставить вопрос на обсуждение пленума. Только Пленум ЦК КПСС имел право избирать и освобождать членов и кандидатов в члены Политбюро, а также секретарей ЦК. Горбачёв этого не сделал, он скрыл от своих партийных товарищей факт существования такого заявления, что явилось, как показало время, первым звеном в длинной цепи тяжелейших событий не только в партии, но и в стране.
Ельцин с 1968 года был на партийной работе, сначала — в качестве заведующего отделом Свердловского обкома, а позднее — его первого секретаря. Ко времени описываемых событий он уже почти два года проработал в должности первого секретаря Московского горкома КПСС, стал кандидатом в члены Политбюро. В столице о нём сложилось довольно противоречивое мнение. Многие обратили внимание на радикализм в его действиях, особенно в кадровых вопросах, на разухабистость заявлений, от которых за версту несло явной саморекламой, или, как нынче говорят, популизмом, о необходимости борьбы с привилегиями и пр. Вместе с тем настораживало явное отсутствие интереса к повседневной, будничной работе. Тем не менее правительство страны да и ЦК партии поддерживали его в стремлении решать жизненно важные для Москвы вопросы.
Выступление Ельцина на Пленуме в дальнейшем обросло легендами, о которых не стоит даже упоминать. На самом деле это была путаная и невнятная речь, если её вообще можно назвать таковой. Как он сам позднее сказал в своей книге-«исповеди», выступление было резким и не очень уместным. Горбачёв же вместо того, чтобы предложить предварительно рассмотреть возникший вопрос на Политбюро, а затем уже на следующем Пленуме обсудить его, открыл дискуссию. Может быть, это было вполне демократично, но и крайне неосмотрительно.
Выступления, а точнее, отповеди на Пленуме посыпались, как из рога изобилия. Мне нет необходимости останавливаться на них. На второй день после Пленума был опубликован список выступающих, а через несколько лет и стенограмма этих речей. Что же повлекло столь бурную реакцию верхушки партии, будь это московские или региональные руководители? Казалось бы, ведь сама партия в лице её лидера и Политбюро продекларировала «гласность» и уже стояла на пороге «плюрализма» — и в то же время все так болезненно отнеслись к выступлению, далеко не программному, одного из своих коллег о его неудовлетворённости методами работы руководящих работников ЦК и особенно секретаря Е.К. Лигачёва.
Бурное обсуждение и абсолютно бессмысленное избиение «ослушника» дали обратный эффект: как водится на Руси, возник миф о народном герое — гонимом «защитнике угнетённых».
Естественно, возникает вопрос: как выступление Бориса Николаевича, неглубокое, имевшее явно личностный характер, могло вызвать такую реакцию? Этот феномен нельзя рассматривать в отрыве от реального положения, сложившегося в государстве и партии: в ней уже ощущалось серьёзное глухое брожение, которое и подхватило рождавшегося диссидентствующего лидера.
На мой взгляд, проведение пленума в проработочном ключе было большой ошибкой, показало незрелость высшего руководства страны, в первую очередь членов Политбюро и секретарей ЦК. Я прекрасно понимаю, что в то время большинство партийных лидеров всех уровней ещё не отошли от существовавших норм партийной жизни и отношений. Но ведь верхушка партии, которая стала инициатором изменений, в том числе и в КПСС, не должна была допускать подобного «судилища».
По-видимому, руководство партии ещё до конца не осознало, какой разрыв возник между партийными руководителями всех уровней и основной массой рядовых коммунистов. В полной мере этот разрыв обнаружился в 1991 году, когда после роспуска КПСС Горбачёвым по указующему персту Б. Ельцина никто из 19 миллионов коммунистов не вышел на её защиту.
Вот таким образом в нашей Отчизне благодаря бездарной позиции руководства партии родился отечественный Робин Гуд. Этот весьма посредственный политический деятель, которого я знал многие годы ещё по Свердловску, стал знаменем разрушительных оппозиционных сил.
На следующий день собралось Политбюро, чтобы по традиции подвести итоги прошедшего Пленума. После информации Горбачёва А.А. Громыко, в то время Председатель Президиума Верховного Совета СССР, обратился к докладчику с вопросом о дальнейшей судьбе Ельцина. Генсек длинно и туманно высказался в том духе, что сейчас не то время, когда за подобные действия наказывают, и что нужно найти ему работу.
Андрей Андреевич Громыко был старше нас, да и жизненный опыт, особенно политический, у него за плечами был гораздо больше, чем у других участников заседания.
— Смотрите, смотрите, Михаил Сергеевич, — сказал он. — Я думаю, его надо бы отправить послом подальше от нашей страны.
Увы, никто не внял голосу старейшины, увеличив тем самым ещё на одно звено цепь будущих роковых событий.
Прошло примерно два года. В Кремлёвском дворце съездов (ныне Государственном Кремлёвском дворце) состоялось торжественное собрание, посвящённое очередной годовщине одного из отмечаемых на государственном уровне праздников. Так получилось, что я прибыл туда несколько раньше. Поднялся в комнату президиума. За длинным столом уже сидели и пили чай Горбачёв с Раисой Максимовной и секретарь ЦК Иван Васильевич Капитонов. Принесли и мне чашку чая. И вдруг Р. Горбачёва задаёт мне вопрос:
— Николай Иванович! Что же это творит ваш земляк Ельцин?
Откровенно говоря, я был в большом затруднении с ответом. Видя моё состояние, Горбачёв обратился к жене:
— Раиса! Ты не упрекай Николая. Он был единственным, кто нас с Егором (Е.К. Лигачёвым. — Н.Р.) предупреждал, что Ельцина ни в коем случае нельзя назначать первым секретарём Московской парторганизации.
При всех недостатках Горбачёв обладал хорошей и цепкой памятью. Надо полагать, что он всегда помнил — думаю, помнит и сейчас — разговор, который состоялся ещё летом 1985 года в кабинете Генерального секретаря ЦК на Старой площади.
Как-то поздним вечером раздался звонок прямого телефона Генсека (я ещё работал в ЦК). Он попросил меня срочно зайти, и через несколько минут я был у него. По кабинету ходили, что-то обсуждая, Горбачёв и Лигачёв. По первым же фразам я понял, что речь идёт о том, кто может сменить Гришина.
— Ты ведь знаешь, что настало время укрепить руководство столицы. Мы с Егором сейчас обсуждаем возможную кандидатуру на пост первого секретаря Московского городского комитета. Хотели бы посоветоваться с тобой, — начал Горбачёв.
— Я надеюсь, что у вас уже есть предложения...
— Да. Нам нужен туда крепкий и боевой товарищ. Наше мнение с Егором Кузьмичом, что это должен быть Ельцин. Ты его знаешь, твоё мнение?
Откровенно говоря, я не очень задумывался над этим кадровым вопросом — у меня своих, экономических забот хватало. Но на такое заявление я не мог прореагировать положительно. Оно удивило и поразило меня.
— Да, я знаю Бориса Николаевича и считаю, что он абсолютно не годится для этой роли. Не забудьте, что речь идёт об огромной столичной организации, где сосредоточены масса заводских рабочих, основная научная и творческая элита страны. Здесь должен быть умный, гибкий, интеллигентный руководитель. Ельцин же — человек другого склада: он хотя и строитель, но по натуре своей — разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть. Вы сделали уже одну ошибку, переведя его в ЦК из Свердловска. Не делайте ещё одну, роковую.
Мои доводы восприняты не были. Фактически они уже приняли решение. И мне оставалось только сказать:
— Я вас не убедил, и вы пожалеете о таком шаге. Когда-нибудь будете локти кусать, но будет уже поздно!
Так и разошлись. Каждый остался при своём мнении. Я раньше не писал об этой беседе. Позднее, однако, сам Горбачёв, надо отдать ему должное, по телевидению подтвердил то, что в своё время сказал своей супруге в Кремле: единственным человеком, который возражал против назначения Ельцина в МГК, был Рыжков. Но мы его не послушали.
История любит порой пошутить с людьми: как уже было сказано, именно Лигачёв настоял на переходе в Москву своего будущего злейшего и непримиримого врага. Сейчас, и оценивая принимавшиеся тогда решения в связи с Ельциным, начиная с перевода его в Московскую партийную организацию, вспоминаешь древних греков: кого Бог хочет наказать, того сначала лишает разума.
Общественные потрясения и государственные катаклизмы подталкивают многих на размышления о роли личности и случая в истории, и мы часто спрашиваем себя и других: а что было бы, если бы?.. Имела бы перестройка такие губительные последствия, если бы во главе партии встал не Горбачёв? Что было бы с Советским Союзом, если бы Ельцин остался на Урале? О роли личности в истории имеется немало теоретических трудов, от древних философов, французских просветителей, основателей марксизма до великого множества известных и безвестных авторов. По-моему, весь XX век и, может быть, последние полтора-два десятка лет жизни нашей страны дали более чем выразительный материал для анализа и новых выводов философам, социологам, историкам...
Вернёмся, однако, к конкретным фактам. Через восемь месяцев после октябрьского Пленума, в июне 1988 года, в Кремле открылась XIX партийная конференция. На повестку дня было поставлено рассмотрение вопроса о ходе реализации решений XXVII Съезда КПСС и задач по углублению перестройки. В Кремлёвском дворце съездов собрались 5 тысяч делегатов конференции.
С докладом выступил Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачёв. В его выступлении были и анализ достигнутого за годы перестройки, и раздел о радикальной экономической реформе, и многое другое. Но, пожалуй, главным было то, что впервые за три года был поставлен вопрос о реформе политической системы. Конференция образовала несколько комиссий по различным вопросам, в том числе по межнациональным отношениям во главе с членом Политбюро Рыжковым.
Просматривая сейчас стенограмму конференции, я вижу, насколько сильно звучали на ней критика и самокритика всех ветвей власти, в том числе и партийной. Складывается впечатление, что была прорвана плотина и пошёл неудержимый поток самобичевания. Здесь, по-видимому, нет ничего странного — многие годы все речи и выступления были чётко регламентированы, произносились только по заранее написанным, строго выверенным текстам, а теперь вдруг вам сказали: говорите, что считаете нужным. Конечно, выплеснулось всё, что подспудно накапливалось многие годы. И выступления на партийной конференции были острые, хлёсткие, даже в какой-то мере мазохистские.
Теперь я задаю себе вопрос: что же произошло в последние пятнадцать лет? Те люди, которые тогда громили все и вся, придя к власти, должны были сделать всё, чтобы подобного в нашей политической да и обыденной жизни никогда не было. Но они не предприняли ничего, чтобы улучшить ситуацию. Разве Ельцин, на выступлении которого я остановлюсь ниже, в бытность свою Президентом России исправил хоть что-нибудь из того, что когда-то критиковал? Напротив, достижения прошлого были отброшены, а недостатки воспроизведены и выросли до невиданных ранее размеров. При этом чем хуже шли дела в стране, тем больше приходилось Ельцину и его команде уверять население в обратном. В доперестроечный же период да и в годы перестройки существовало неписаное правило для докладчиков и выступающих: минимум говорить о достижениях и максимально — о недостатках и задачах. По-видимому, это было связано с однопартийной системой. Не имея оппозиционных партий и движений, именно таким образом стремились вскрывать недостатки.
Теперь всё поставлено с ног на голову: за одиннадцать лет работы в постсоветском парламенте — восемь лет в Государственной думе и три года в Совете Федерации — я не раз слушал доклады и выступления членов правительства страны. Много и красочно говорили они о неких виртуальных «достижениях» и ничего — о недостатках. Это вызывало негативную реакцию со стороны депутатов, но, по мере того как законодательная власть становилась всё более откровенно проправительственной, надежда услышать «от них» правду постепенно таяла, пока не исчезла окончательно...
Ну, а на той, XIX партийной конференции, на мой взгляд, была допущена ещё одна, роковая для КПСС и страны ошибка. Именно там Ельцин окончательно был отброшен в стан стремительно формировавшейся оппозиции, где он вскоре стал лидером. Для того чтобы более понятна была ситуация, сложившаяся тогда, приведу довольно большие выдержки из выступлений на конференции Ельцина и его основного оппонента — члена Политбюро, секретаря ЦК Лигачёва.
По неписаным правилам секретарь ЦК, который вёл заседание секретариата Центрального Комитета, являлся неформальным вторым человеком в партии. Тогда им был Егор Кузьмич. Ельцин же к тому времени был освобождён от обязанностей первого секретаря столичной парторганизации, но оставался членом ЦК, т.к. избирал его Съезд партии и только он мог и освободить его.
На партконференции Ельцину была предоставлена возможность выступить. Если проанализировать его речь, отбросив эмоции и предвзятость, сложившиеся в последние десятилетия к этому человеку, она была весьма критичной и острой. Пусть выступление было не очень красноречиво — на этот раз в отличие от знаменитого Пленума он выступал по существу.
«Главным вопросом конференции, — заявил Ельцин, — является демократизация в партии, имея в виду, что со временем она сильно деформировалась в худшую сторону. И, конечно, обсуждение сегодняшних горячих вопросов: перестройки в целом и революционного обновления общества. Сам период подготовки конференции вызвал необычайный интерес и возродил надежды коммунистов и всех советских людей. Перестройка встряхнула народ. И, видимо, перестройку надо было начинать именно с партии. Затем она повела бы за собой, как и всегда, всех остальных. А партия, как раз с точки зрения перестройки, и отстала. То есть получается, что конференцию сегодняшнюю надо было проводить значительно раньше. Это моя личная точка зрения...»
Трудно было не согласиться с некоторыми положениями его речи, особенно по внутрипартийным вопросам. Но складывалось впечатление, что он, партийный функционер с двадцатилетним стажем, на все крупные недостатки в партии смотрел как бы со стороны, хотя в течение долгого времени был в числе тех, кто их сам порождал и пестовал. Поэтому невольно закрадывалась мысль о его неискренности, о весьма ловком использовании создавшейся ситуации в личных целях.
Все мои сомнения подтвердило время: судить человека можно только по его делам. А рассматривая действия «позднего» Ельцина, можно сказать, что, как говорит библейская мудрость, «всё возвращается на круги своя». Прочтите ещё одну часть его выступления и сами сделайте выводы:
«Я, например, знаю, сколько перечисляется миллионов рублей в ЦК от Московской городской и Свердловской областной партийных организаций. Но куда они расходуются — не знаю. Только вижу, что, кроме рациональных расходов, строятся роскошные особняки, дачи, санатории такого размаха, что стыдно становится, когда туда приезжают представители других партий. А надо бы за счёт этого материально поддержать первичные партийные организации, в том числе и по зарплате их руководителей. А потом мы удивляемся, что некоторые крупные партийные руководители погрязли в коррупции, взятках, приписках, потеряли порядочность, нравственную чистоту, скромность, партийное товарищество.
Разложение верхних слоёв в брежневский период охватило многие регионы, и недооценивать, упрощать этого нельзя. Загнивание, видимо, глубже, чем некоторые предполагают, и мафия, знаю по Москве, существует определённо.
Вопросы социальной справедливости. Конечно, по-крупному, на социалистических принципах они у нас решены. Но остались некоторые вопросы, которые не решаются, вызывают возмущение людей, снижают авторитет партии, пагубно действуют и на темпы перестройки.
Моё мнение — должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения...»
В последней фразе выступавший явно «перебрал», впал в демагогический раж. А может быть, он так испугался оказаться среди тех, кому действительно многого не хватало «в социалистическом обществе», что вскоре переметнулся в стан своих прежних оголтелых врагов, а затем и возглавил уничтожение нашего общественного строя и страны в целом, начал реставрацию в ней отторгнутого народом капитализма — общества, в котором царят социальное неравенство и эксплуатация человека человеком.
Чего же добился сей «правдолюбец» и «борец» за счастье людское? Для себя и своего клана вплоть до седьмого колена — всего, что он так пламенно обличал в недалёком прошлом. Для страны и её народа — разгрома промышленности и сельского хозяйства, превращения России в нищенствующую попрошайку на мировой арене, чудовищного социально-экономического расслоения населения, его вымирания, деградации науки и культуры.
Не зря говорят в США: первое, что необходимо сделать, выиграв выборы, это забыть свои предвыборные обещания. По-видимому, нашего незабвенного Бориса Николаевича этому научили там во время его «исторической» поездки.
В 90-е годы прошлого века, именно в период правления Ельцина в России, в небывалых масштабах расцвели коррупция, мздоимство, преступность, в том числе организованная. Он щедро унавозил почву, создал тепличные условия для воров и бандитов. Народное достояние разграбили приближённые к власти и лично к тогдашнему президенту лица. Ну, а о его собственной «порядочности, нравственной чистоте, скромности» народ увидел, услышал, узнал за время пребывания Ельцина у высшей власти столько, что и упоминать об этом снова не хотелось бы.
Однако кое о чём в этом плане — для отходчивых и забывчивых — напомню. Быстро были забыты им и районная поликлиника, и демонстративные поездки в Кремль на дребезжащем «Москвиче»...
В его книге-«исповеди» большое внимание уделено фактам из жизни руководства партии. Говоря откровенно, и мне многое не нравилось в тогдашних порядках, о чём я не раз говорил и писал. Но почему же, став во главе России, он всё, подвергавшееся критике, не только сохранил, но и невероятно приумножил, причём в наглой, вызывающей по отношению к основной массе населения, к тому же в безвкусно-помпезной форме? В то время, когда старики умирали от голода, не получая по полгода пенсии — единственного средства к существованию, — он реконструировал кремлёвские дворцы и свою резиденцию с такой роскошью, что у президентов Франции и США, увидевших всё это, в буквальном смысле отвисли челюсти.
Надо полагать, наступит время, когда предадут огласке, во что обошлись нашему государству переделка зданий, загородной резиденции, дорогостоящая мебель, мощные ограды от собственного народа.
По всей стране в кабинетах «супердемократической» власти царят откровенное вымогательство, взяточничество, коррупция — куда там коммунистам! Раньше-то хотя бы парткомов боялись, да и собственной совести тоже. Нынешним всё дозволено, тормоза отсутствуют...
При этом президенте появились дачи-дворцы, бесчисленные кортежи самых дорогих машин новоявленных «хозяев жизни», персональные самолёты и яхты, оборудованные и отделанные по личному указанию Ельцина. В настоящее время, будучи на «заслуженном отдыхе» после разрушения великой Державы, он летает на этих лайнерах в Париж, чтобы поприсутствовать на теннисном турнире... Находятся средства (не последние, конечно), чтобы снять частную виллу где-нибудь в Италии, и т.д. и т.п. Вот реальная цена «демократии», на которую «клюнул» наш доверчивый народ.
Всё это было чуть позже, а вот летом 1988 года Ельцин пытался вернуться в верхний эшелон партийно-государственной власти, обратившись к XIX партконференции с заявлением:
«Товарищи делегаты! Щепетильный вопрос. Я хотел обратиться только по вопросу политической реабилитации меня лично после октябрьского Пленума ЦК. (Шум в зале.) Если вы считаете, что время уже не позволяет, тогда всё».
Горбачёв М.С.:
«Борис Николаевич, говори, просят. (Аплодисменты.) Я думаю, товарищи, давайте мы с дела Ельцина снимем тайну. Пусть всё, что считает Борис Николаевич нужным сказать, скажет. А если у нас с вами появится необходимость, то мы тоже потом можем сказать. Пожалуйста, Борис Николаевич».
Ельцин Б.Н.:
«Товарищи делегаты! Реабилитация через 50 лет сейчас стала привычной, и это хорошо действует на оздоровление общества. Но я лично прошу политической реабилитации всё же при жизни. Считаю этот вопрос принципиальным, уместным в свете провозглашённого в докладе и выступлениях социалистического плюрализма мнений, свободы критики, терпимости к оппоненту.
Вы знаете, что моё выступление на октябрьском Пленуме ЦК КПСС было признано “политически ошибочным”. Но вопросы, поднятые там, на Пленуме, неоднократно поднимались прессой, ставились коммунистами. В эти дни все эти вопросы практически звучали вот с этой трибуны и в докладе, и в выступлениях. Я считаю, что единственной моей ошибкой в выступлении было то, что я выступил не вовремя — перед 70-летием Октября.
Видимо, всем нам надо овладевать правилами политической дискуссии, терпеть мнение оппонентов, как это делал В.И. Ленин, не навешивать сразу ярлыки и не считать еретиками.
И в выступлениях на конференции, и в моём выступлении полностью нашли отражение вопросы, высказанные мною на октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС. Я остро переживаю случившееся и прошу конференцию отменить решение Пленума по этому вопросу. Если сочтёте возможным отменить, тем самым реабилитируете меня в глазах коммунистов. И это не только личное, это будет в духе перестройки, это будет демократично и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям.
Да, обновление общества даётся тяжело. Но сдвиги, пусть небольшие, есть, и сама жизнь заставляет нас идти только по этому пути. (Аплодисменты.)»
Однако большинство выступавших затем ораторов, думаю, не без подсказки Генерального и его присных, с привычным пафосом продолжали клеймить Ельцина, и в итоге вопрос о его реабилитации тихо-тихо сошёл на нет.
В качестве примера приведу выдержки из выступления на конференции Е. Лигачёва:
«— Быть может, мне труднее, чем кому-либо из руководства, говорить в связи с выступлением Бориса Николаевича Ельцина. И не потому, что шла речь и обо мне. Просто пришла пора рассказать всю правду...
Нельзя молчать, потому что коммунист Ельцин встал на неправильный путь. Оказалось, что он обладает не созидательной, а разрушительной энергией. Его оценки процесса перестройки, подходов и методов работы, признанных партией, являются несостоятельными, ошибочными...
Борис Николаевич Ельцин на Пленуме ЦК обвинял Секретариат ЦК в том, что он сам насаждал в Московском горкоме партии. Замечу, что, будучи секретарём горкома партии, он не бывал на заседаниях Секретариата. Хочу сказать и другое. Трудно поверить, но, находясь в составе Политбюро, присутствуя на его заседаниях, а заседания длятся по 8—9 и 10 часов, Ельцин почти не принимал никакого участия в обсуждении жизненно важных проблем страны и в принятии решений, которых ждал весь народ. Молчал и выжидал. Чудовищно, но это факт. Разве это означает партийное товарищество? Свою задачу, смысл своей деятельности секретари ЦК, аппарат ЦК видят в оказании помощи, налаживании работы на местах...»
Ореол гонимого народного героя вокруг Ельцина после конференции засиял ещё ярче. Спустя короткое время он с гигантским отрывом от конкурента выиграл предвыборную гонку и стал народным депутатом, несмотря на совершенно глупейшие титанические усилия ему помешать. А ведь, «реабилитируй» его конференция, может, и не было бы очередного нагнетания разрушительных событий. «Опала» — в силу нашей национальной психологии — помогла ему победить на выборах.
Я веду речь не о тактике «верхов» — верная она или ошибочная. Собственно, здесь ответ может быть только один — до идиотизма бездарная. К сожалению, сам Ельцин не отличался от своих тогдашних «врагов» и даже написал в своей книге: «Я воспитан этой системой». И когда пришёл срок, он попросту свёл счёты со своими обидчиками, запретив партию. Он ведь, Робин Гуд наш доморощенный, сражался-то с партийной верхушкой, которая его прилюдно секла. И победил. И унизил её с наслаждением. А то, что девятнадцать миллионов коммунистов заодно в грязь положил, — это мелочи! А то, что законы попрал, — пустяки! Потом он стал хозяином России, «царём Борисом», о чём, не стесняясь, не раз объявлял во всеуслышание...
Двадцать лет в аппарате партии — это огромная ломка характера. Я не знаю ни одного функционера, на котором так или иначе не сказалось бы пребывание у власти. Она часто уродует души, убивает веру, идеалы, надежды. Если я ещё могу поверить, что Ельцин «искренне вступал с партию» (его слова), то в искренность его картинного ухода из неё в 1990 году, на XXVIII Съезде, не верю. Потому что уйти — значит измениться, по-другому думать и действовать. А что изменилось в этом смысле в управлении нашей расколотой державой со смертью партии и воцарением у власти «демократов» во главе с Ельциным? В лучшую сторону — ровным счётом ничего.
XIX партконференция показала, что в недрах самой партии вызревало ясное, хотя и не слишком оформленное понимание того, что довольно скоро будет выражено расхожей фразой: дальше так жить нельзя. Политическая система в условиях последовательной экономической реформы неизбежно требовала изменений политической системы. Нас, экономистов и производственников, это тревожило особенно.
Мы отлично понимали, что управление хозяйством чем дальше, тем больше сосредоточивается в руках партийного руководства. А между тем, обладая безраздельной властью, партия — в лице её лидеров — практически не несла ответственности за происходившее в стране. В сложившейся политической системе конституционная законодательная власть — Верховный Совет, как и Советы иных уровней, — во многом лишь оформляла подготовленные в партийных структурах проекты решений. Всё более фиктивной становилась и избирательная система. Авторитет Советов, таким образом, размывался, хотя по своей природе и потенциалу они содержали в себе всё необходимое для эффективного демократического управления государством и обществом.
Сегодня многие, особенно так называемые демократы, напрочь «забыли», что впервые о насущной необходимости политических реформ заявила именно КПСС на XIX партийной конференции.
Первый вопрос на конференции, как всегда, был чисто экономическим: об итогах первой половины двенадцатой пятилетки, о дальнейших задачах партийных организаций в связи с этим. Второй же вопрос был посвящён дальнейшей демократизации жизни партии и общества. Докладывал по обоим вопросам Горбачёв. И произнёс он верные слова: «Сегодня надо иметь мужество признать: если политическая система останется неподвижной, без изменений, то мы не справимся с задачами перестройки».
Далее он перечислил семь принципов политической реформы, как некогда тоже семь постулатов самой перестройки, которые он огласил на Пленуме ЦК в январе 1987 года. Однако на партконференции при этом не ставилась одна из коренных для любой демократии задач — уравновесить наконец в стране три ветви власти: законодательную, исполнительную и судебную. Крен откровенно делался в сторону первой из них.
Прежде чем Генеральному выступить на конференции, его доклад традиционно обсуждался на Политбюро. Я опять не смолчал, сказал примерно так:
— В том, что я прочитал, вижу явную тенденцию к ослаблению исполнительной власти. Это недопустимо! Давайте чётко разделим функции между тремя классическими ветвями власти. Давайте чётко определим границы сфер деятельности каждой из них. И даже если отдать всю — подчёркиваю: именно всю! — власть Советам, что является, на мой взгляд, неправильным, справятся ли они с нею? Сомневаюсь. А не справятся — государство может потерять управляемость...
Как вы думаете, что мне поставили в упрёк? Как всегда: я защищаю Совет Министров и не понимаю требований времени. Тогда я высказал моим оппонентам всё, что думаю про эти пресловутые требования, которые вновь и вновь входят в противоречие с основным классическим разделением ветвей власти и элементарным здравым смыслом. Разговор получился резкий, и я остался, как часто случалось в Политбюро, увы, в меньшинстве. Генеральный понимал, что по-настоящему идея работающих Советов обретёт в народе невероятную популярность, а мелкие, на его взгляд, подробности можно продумать по ходу дела.
Рассказывая здесь о своей позиции в отношении намеченного полновластия Советов, должен подчеркнуть: я ни в коей мере не возражал против наделения их реальной властью, но считал и считаю, что это надо делать в чётко определённых законом рамках. Ещё, будучи генеральным директором «Уралмаша», я был избран в Верховный Совет СССР. За годы своего депутатства достаточно отчётливо понял, что истинная роль парламента куда скромнее той, что провозглашалась в советской Конституции. В подобном положении находились и нижестоящие Советы.
Эту ситуацию действительно надо было менять коренным образом, но не шарахаясь, как у нас часто бывало, из одной крайности в другую. Я не мог смириться с тем, что Горбачёв, освобождая партию от не свойственных её природе как общественной организации функций, явно думал не столько о нормализации соотношения между ветвями власти и, следовательно, об эффективности управления государством, сколько о том, чтобы просто перенести своё кресло со Старой площади в Кремль, сохраняя за собой фактически все прежние полномочия и меняя лишь вывески, но не суть дела. Вот это и было главной целью реанимации (при коренном изменении его исторического смысла, конечно) ленинского лозунга 70-летней давности: «Вся власть Советам!»
Отдавая полноту власти Советам, говоря о том, что партия должна уйти от управленческих функций, остаться только политической силой, Генеральный в своём докладе вовсе не умалял её авангардной роли. Напротив, подчёркивал, что «без направляющей деятельности партии... задач перестройки не решить». Более того, высказывал убеждение, что необходимо рекомендовать на посты председателей Советов первых секретарей соответствующих партийных комитетов.
Кстати, именно эта позиция и вызвала на конференции немало возражений. Люди понимали, что в такой форме уход партии от практического, повседневного руководства всеми сторонами жизни, в том числе и хозяйственной, станет, по сути, формальным. Иными словами, Советы будут исподволь, не явно, но по-прежнему жёстко и уверенно управляться партийными органами. Мне трудно утверждать точно, была ли эта позиция придумана специально для Горбачёва, чтобы он мог возглавить будущий Верховный Совет и при этом остаться Генеральным секретарём ЦК КПСС. Не знаю, никто никогда по этому вопросу со мной не советовался. Думаю, что в основе этого предложения формально лежал тезис о необходимости сохранения партийного влияния на экономику, а на самом деле главной целью было совмещение должностей Генсека и Председателя нового Верховного Совета, которому и отводилась, как уже сказано, «вся власть».
«Теория» вопроса была продумана. Практически вся структура будущего Съезда народных депутатов, Верховного Совета СССР и система выборов депутатов были представлены конференции и обсуждены на ней. Конференцию торопили события: весной 89-го, меньше чем через год, заканчивались полномочия Верховного Совета СССР.
К проблеме передачи всей власти Советам мы ещё вернёмся в этой главе, подойдём к ней, так сказать, с другой стороны, а пока я не могу не отметить и ещё одну сторону работы конференции: в череде громких выступлений, поддерживавших перестройку и лично Горбачёва, прозвучали тревожные, критические нотки. Наиболее ярким и выражавшим большую обеспокоенность происходившим было выступление выдающегося писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Я полагаю, что пройдёт время, и историки периода перестройки полностью опубликуют эту речь. А сейчас мне хотелось бы тезисно и с некоторыми выдержками передать суть его выступления. Оно было по-писательски образно. К примеру, говоря о разрушительных процессах, рождённых перестройкой, он сравнивает их с разрушенной библейской Вавилонской башней как символом несостоявшегося братства не понявших друг друга людей: «Нам не нужно, чтобы мы, разрушая своё прошлое, тем самым добивали бы своё будущее. Мы против того, чтобы наш разум стал подвалом сознания, а сомнения — страстью».
Недвусмысленно было сказано и о расплывчатых целях перестройки: «Если апрель — месяц весны и ожидания — принёс осознание необходимости действия, то сейчас настала пора осмысления каждым исторической логики непреложных законов развития.
Можно ли сравнить нашу перестройку с самолётом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка? При всей дискуссионности, спорах о демократии, о расширении гласности, разгребании мусорных ям мы непобедимы только в единственном варианте, когда есть согласие в нравственной цели перестройки, то есть перестройка ради материального блага и духовного объединения всех. Только согласие построит посадочную площадку в пункте назначения. Только согласие».
С особым беспокойством и болью он говорил о нравственности, об ответственности писателей, журналистов, средств массовой информации за духовную жизнь общества:
«Безнравственность печати не может учить нравственности. Аморализм в идеологии несёт разврат духа. Пожалуй, не все в кабинетах главных редакторов газет и журналов полностью осознают или не хотят осознавать, что гласность и демократия — это высокая моральная и гражданская дисциплина, а не произвол, по философии Ивана Карамазова (аплодисменты), что революционные чувства перестройки — происхождения из нравственных убеждений, а не из яда, выдаваемого за оздоровляющие средства...
Та наша печать, что разрушает, унижает, сваливает в отхожие ямы прожитое и прошлое, наши национальные святыни, жертвы народов в Отечественную войну, традиции культуры, то есть стирает из сознания людей память, веру и надежду, — эта печать воздвигает уродливый памятник нашему недомыслию, Геростратам мысли, чистого чувства, совести, о чём история идеологии будет вспоминать со стыдом и проклятиями...»
К сожалению, полные тревоги мысли Юрия Васильевича Бондарева были подтверждены ходом событий, кончиной перестройки в 1990—1991 годах и реалиями жизни «суверенной» России. Художник-мыслитель значительно раньше политиков понял происходящие в то время процессы в обществе и смог заглянуть далеко вперёд. Пожалуй, его выступление и стало самым тревожным колоколом, прозвучавшим через три года после рождения перестройки, на её переломе, когда разрушительные тенденции и формирующие их силы стали всё больше преобладать над созидательными.
По окончании конференции в аппаратах ЦК и Верховного Совета развернулась спешная работа по подготовке Закона о выборах и внесению изменений в Конституцию СССР. Первые изменения в Закон были внесены именно в связи с системой Советов. К сожалению, дело на этом не остановилось. Стоило только начать перекраивать Конституцию, как этот «творческий процесс» стал неуправляемым. С ней поступали, как с черновой тетрадкой. Её черкали как ни попадя, а в итоге похоронили.
Разумеется, я вовсе не против конкретных изменений, которые продиктованы жизнью, её развитием, да ещё когда они, эти изменения, пойдут на благо страны. Я лишь против спринтерской поспешности, с которой тогда взялись за дело, против неуважения к Основному закону, которое, естественно, порождает такое же отношение и ко всем другим законам.
Возьмите Конституцию США. Она была принята, как известно, в 1787 году. За двести лет в неё было внесено только 26 поправок! Что касается царской России, то она Конституции не имела. Были так называемые Основные государственные законы, в которые революция 1905 года внесла лишь некоторые статьи буржуазно-демократического порядка.
За 70 лет Советской власти были приняты четыре Конституции — в 1918, 1924, 1936 и 1977 годах, они имели и соответствующие названия — ленинская, сталинская (это название широко использовалось в официальной пропаганде) и брежневская. В 1988 году началась обвальная и бесцеремонная перекройка последней из них. Изменения коснулись половины статей. Но с этими поправками страна прожила всего год. В 1990 году Конституция менялась уже дважды. В начале — для введения президентства и новых государственных органов: Президентского совета и Совета Федерации. В конце — для ликвидации Совета Министров СССР как главной исполнительной и распорядительной государственной власти и устранения Президентского совета, введения должности вице-президента и т.д. Подобная же участь постигла Конституцию в 1991 году, в декабре которого она и вовсе ушла в Историю. Такое лёгкое отношение к Основному закону государства хорошо выразил один небезызвестный народный депутат, сказав, что мы относимся к Конституции, как к уличной девке.
Ещё более бесцеремонно и цинично поступили с российской Конституцией. Сначала ею всячески манипулировали, а вскоре просто растоптали. Впрочем, ступив на путь кощунства, как и предательства, остановиться уже невозможно. Такой образ мыслей и действий становится нормой. Б. Ельцин 10 июля 1991 года, вступая в должность Президента РСФСР, поклялся, держа руку на Конституции, соблюдать её и другие законы России, а затем на глазах страны и всего мира вытер о них ноги и, расстреляв в 1993 году парламент, навязал обществу свою, под него писанную Конституцию. Быстро состряпанный её проект был поставлен на референдум. Но до сих пор идут споры, сколько процентов населения проголосовало за неё и принята ли она, строго говоря, вообще? Даже во времена Сталина обсуждение проекта Конституции проводилось почти полгода, в результате чего поступило около двух миллионов различных дополнений и поправок. Активно обсуждало население страны и Конституцию 1977 года.
Полагаю, читатель сделал вывод, что я не в восторге и от ельцинской Конституции 1993 года. Но я отношусь к тем, кто не поддерживает «торопыг» в вопросе изменения нашего Основного закона. Как только возникают проблемы, сразу же раздаются голоса: надо менять Конституцию! Жизнь меня научила: тронули главный Закон страны в 1988 году — и остановиться уже не смогли, а потом, как я уже сказал выше, похоронили его вместе с государством. Ну, а тогда, в 1988 году, споров вокруг изменений Конституции и нового Закона о выборах было много. Совет Министров в них участия не принимал. Но я, как член Политбюро, регулярно читал все документы и, бывая на его заседаниях, не мог не высказывать своего мнения о тех или иных проблемах. Не исключаю, что кое-какие из моих недоумённых вопросов и даже возражений возникали именно в связи со спешкой, из-за невозможности серьёзно продумать предложения к Закону, посоветоваться со знающими людьми. Как проходила законотворческая работа? Мы получали документы чаще всего вечером, накануне утренних заседаний Политбюро. Иной раз не только посоветоваться — прочесть их внимательно времени не хватало. Помню, возникали сомнения, а иногда и мучительные вопросы.
Во-первых, я не очень понимал, зачем нужен Съезд народных депутатов. В своём докладе на конференции Генсек туманно объяснил его необходимость тем, что в этом новообразовании «будет сильно и прямо выражено общественное начало». Очень хочется скаламбурить и добавить — «общественный конец». Но дело здесь не в проблемах трибунного словотворчества, а в сути. Горбачёв попросту перефразировал ленинскую идею Съезда как «широкого народного собрания», иными словами — некоего народного схода, на котором можно вольготно наговориться. А все конкретные дела всё равно станут решаться на заседаниях Верховного Совета. Так и вышло.
Малопонятным было и то, почему депутатов именно 2250 человек. Откуда такая странная «некруглая» цифра? Если уж «широкое народное собрание», то логичнее — 5000, хотя бы потому, что в Кремлёвском дворце съездов, где намечалось проводить Съезд, именно столько мест...
По окончании Первого Съезда народных депутатов, увидев, что так быстренько было «сотворено», и понимая разрушительную роль этого громкого и многоголосого органа власти, я спросил А.И. Лукьянова и А.Н. Яковлева, не им ли принадлежит идея создания такого организованного митинга в стране. Оба они стыдливо отказались от столь почётного авторства. Кто же тогда? Горбачёв? Вряд ли он додумался бы до этого в одиночестве.
Может, я излишне критичен по отношению к Съезду как институту народовластия, но стоит, к слову, заметить, что подобная структура существовала только в СССР и РСФСР, а остальные бывшие республики Союза разумно избежали создания нового, неповоротливого и непродуктивного органа. Но он тем не менее был высшей государственной властью. Так почему же он не собрался в последний раз, чтобы принять конституционное решение о роспуске государства под названием СССР?
Мой скепсис по поводу целесообразности существования съездов народных депутатов СССР и РСФСР не распространяется на Верховный Совет. Взаимной любви у нас не было и не могло быть, так как сама природа взаимоотношений парламента и правительства основана на противоречиях. Полтора года довольно тесного общения, вплоть до моего фактического ухода с поста Председателя Совета Министров СССР в декабре 90-го, прошли в состоянии худого мира или доброй ссоры — это уж с какой стороны смотреть. Но Верховный Совет и правительство всё же, на мой взгляд, уважали друг друга и постепенно учились работать вместе, находить не всегда лёгкие общие решения.
В то же время я не мог оправдать членов Верховного Совета в том, что они забрали себе право на обсуждение и решение всех вопросов — от законотворчества до хозяйствования, зачастую подменяя исполнительную, а порой и судебную власть. Я так и не понял, почему Верховный Совет едва ли не буквально скопировал структуру ЦК КПСС с его отраслевыми отделами и секторами, только их роль здесь исполняли комитеты и комиссии, причём делали это куда ретивее, чем партийные функционеры. И притом далеко не всегда профессионально.
Время приближалось к весне, выборы были назначены на 26 марта 1989 года. Закон о выборах, как и изменения в Конституции, был обсуждён всенародно и принят, борьба кандидатов в депутаты за голоса избирателей развернулась нешуточная. Но её участники оказались в неравном положении. На мой взгляд, создатели Закона о выборах испугались того, за что сами ратовали, а именно... демократии: они законодательно предусмотрели раздвоенность грядущего депутатского корпуса, в котором часть избранников —1500 человек — должна была пробиться сквозь густые тернии выборов по территориальному принципу, а другая — 750 человек — легко и безболезненно попадала на Съезд, избранная пока ещё послушными властям общественными организациями.
Естественно, что эти организации, в том числе творческие союзы, в первую очередь выдвинули своих руководителей, которые все, как правило, стали депутатами. Естественно и то, что депутаты, всерьёз сражавшиеся с соперниками в округах, довольно враждебно относились к безмятежно прошедшим в депутатский корпус коллегам.
Не могу утверждать, что сразу увидел ошибочность подобной системы. Никогда особенно не верил заверениям, что таким образом общественные организации получают дополнительный канал прямого воздействия на властные структуры — это не более чем аргумент в не слишком честном споре. Но поначалу я наивно полагал, что в отсутствие многопартийности на Съезде и Верховном Совете корпоративное представительство сделает состав парламента более разнообразным, расширит его социальную базу. Однако наивности моей хватило ненадолго.
Не самый демократический принцип царил уже на этапе составления списка «750». 100 человек — от девятнадцатимиллионной КПСС. 100 — от двадцатишестимиллионного комсомола. 100 — от едва ли не двухсот миллионов членов профсоюза! И так далее... Вряд ли кто-нибудь взялся бы объяснить такое неравное представительство. К тому же получалось, что одни и те же люди выбирали нескольких депутатов.
Возьмём хотя бы членов ЦК КПСС. Сначала они выбирали депутатов от партии. Потом (пусть и опосредованно) от профсоюзов — каждый коммунист являлся членом какого-либо из них. Потом по месту жительства — от территории. Примерно то же можно сказать и об академиках, и о писателях, и о художниках, и о защитниках мира... В то время как рядовые граждане страны новых Советов могли использовать право выбора лишь однажды — голосуя по месту жительства.
К слову, не могу не отметить, что осуждаемая всеми демократами «красная сотня», то есть группа депутатов от КПСС, была составлена по старому и, на мой взгляд, хорошему партийному принципу: в ней были и секретари парторганизаций, и писатели, и учёные, и рабочие, и крестьяне.
Сразу после подведения итогов выборов состоялось заседание Политбюро, на котором мы опять не сошлись с Генсеком в оценке результатов выборов. Горбачёв был приподнято-радостным. Выборы, утверждал он, показали огромный авторитет Компартии у народа: 87 процентов депутатов — члены КПСС... Вопреки обыкновению он начал разговор на заседании первым, словно хотел собственным авторитетом утвердить победу, предчувствуя возможные возражения. Однако некоторые участники заседания были настроены иначе. Партия проиграла выборы, сказал я. Тридцать руководителей местных партийных организаций, выдвинутых по территориальным округам, позорно и шумно провалились, проиграв куда менее маститым и известным, но более «убедительным» соперникам.
— Но тоже членам партии! — утверждал Горбачёв.
— Их выбирали не за членство в КПСС, — не соглашался я. — Наоборот, они нигде и не подчёркивали его.
Это, к величайшему сожалению, не частный случай, говорил я. Это тревожный симптом, указывающий на то, что партия сильно отстаёт от тех перемен, которые она же и начала. Складывается впечатление, что руководство КПСС почило на лаврах зачинателей перестройки и, уверенное в своём незыблемом авторитете, не хочет видеть, что само-то действует прежними методами. Да разве кто-нибудь из тех тридцати проигравших, спрашивал я, боролся со своими удачливыми соперниками? Сам и отвечал: нет. Боюсь, что они считали, будто, как и в прошлые времена, достаточно какому-нибудь парторгу всего лишь приказать членам своей «первички» проголосовать за областного партийного лидера, и все немедленно и беспрекословно сделают это. Не те времена! Выборы как раз и показали, что время незыблемых авторитетов кануло в Лету, что авторитет нынче надо завоёвывать ежедневно всем и каждому и что партия и её руководители — не исключение. И не надо думать, будто выборы проиграли тридцать конкретных лиц. Выборы проиграла именно партия, которая доверила представлять себя этим лицам.
Увы, но руководство партии — от районных секретарей до членов Политбюро — ещё не очень, видимо, осознавало эти довольно простые истины. Послевыборная эйфория закончилась быстро — тогда, когда большинство из этих 87 процентов начали поспешно и с шумом покидать КПСС. Конечно же, с их стороны никакое это было не прозрение, а всего лишь элементарное предательство. Но ведь это был тревожнейший сигнал! Он означал, что быть членом партии становилось непопулярно. И тем не менее даже тогда, когда «эмиграция» из партии стала опасно массовой, руководство КПСС бестрепетно уверяло: пусть, мол, крысы бегут с корабля — курс верен, маршрут проложен, ход неизменен... Они забыли или не знали, что крысы бегут с корабля, когда он дал течь, когда ему грозит гибель... Вот эти-то «верность и неизменность», нежелание перестраиваться самим, чрезмерная самоуверенность и неумение слышать достаточно громкие сигналы тревоги и привели Компартию к августовской (1991 года) гибели.
Меня сейчас спросят: выходит, вы предполагали подобный финал?
Нет, отвечу, на такое у меня воображения не хватило. Я хотел лишь, чтобы в коридоры партийной власти ворвалась та жизнь, которая и родилась-то — как идея — в этих коридорах и уже вовсю царила за их пределами.
И всё же я с большим удовлетворением вспоминаю эти первые в истории страны демократические выборы. Пусть в ходе их было много ошибок, нелепостей, не любимого мною популизма, не самой честной борьбы — не в том суть! А в том, что в жизни каждого гражданина, достигшего избирательного возраста, появилась наконец действительная свобода выбора власти. Хотя бы даже в том, что он мог никого не выбирать, если его не устраивал ни один из кандидатов. И как всё первое, выборы сопровождал хорошо подзабытый к тому времени дух энтузиазма, который всегда помогает жить.
Признаюсь, я специально остановился на партийных форумах 1987—1988 годов и последовавшем за этим изменении Конституции СССР, поскольку, на мой взгляд, именно в эти годы начало активно создаваться разрушительное оппозиционное движение и появились его лидеры, приведшие впоследствии страну к расчленению и гибели.
Читатель вправе спросить: что же, автор против оппозиции вообще? Никоим образом! Моё твердое убеждение состоит в том, что демократическое общество не может жить без оппозиции. Это, безусловно, касается и парламента страны, и региональных, и местных органов власти. Но я против такой оппозиции, которая ненавидит своё государство, свой народ, которая была в восторге от разрушения Советского Союза и, несомненно, стала бы радоваться и распаду России по рецепту господина Бжезинского. Именно такую оппозицию я отношу к разрушителям, а значит, объективно — и к предателям своей Родины.
Огромную роль во всех этих негативных явлениях сыграли, к великому сожалению, процессы, которые происходили в обществе. Их влияние стало особенно ощутимым после партконференции, на съездах народных депутатов СССР и РСФСР. На Первом Съезде народных депутатов в адрес КПСС было высказано много претензий, тяжёлых обвинений и призывов к «возмездию», к освобождению страны от «гнёта КПСС». В выступлениях содержалась и справедливая критика, обнажавшая реальные проблемы деятельности партии в обществе. Зачастую чувствовалась гражданская, политическая незрелость ораторов. Но были и вполне сознательные, хорошо срежиссированные акции по дискредитации партии, которая в результате исторического развития стала мощной политической организацией, глубоко интегрированной в государственные структуры и, естественно, отвечающей за все победы и за все недостатки. Именно поэтому было крайне опасно разрушать авторитет партии. И те, кто дирижировал всем этим, знали, что для смены власти и общественного строя необходимо было сломать или хотя бы надломить прежде всего партийно-государственный стержень, на котором держалась страна. Ложь была тотальной, циничной, наглой, и ею оболванили многих и многих из трёхсот миллионов населения бывшего СССР. Немалая часть людей поначалу с детской наивностью поверили, что стоит запретить Коммунистическую партию — и жизнь пойдёт по-другому: лучше, чище, честнее, гуманнее, справедливее и, конечно же, богаче...
Были и более глубокие причины разраставшегося политического кризиса. После XIX партконференции и прихода к государственной власти новой структуры в виде Съезда народных депутатов и постоянно действующего Верховного Совета СССР партия должна была немедленно перестроиться, кардинально реформироваться. Строго говоря, это надо было делать даже намного раньше, опережающими темпами готовить её к работе в новых условиях — организационных, теоретических, идеологических...
Все эти субъективные и объективные факторы вызывали тревогу у многих партийных организаций, от них поступали предложения о немедленном созыве Пленума ЦК, на котором необходимо было рассмотреть вопросы о характере деятельности партии в новых условиях, о требуемых изменениях в ней самой. Уже было очевидно: если не выработать новую стратегическую линию, а с ней и тактику деятельности партии, то вся перестройка может обернуться для народа небывалым поражением.
Этого выступления мне тоже не простили, но громкого, как с Ельциным, спектакля устраивать не стали: пришло другое время.
Но почему же всё-таки партия своевременно или хотя бы с опозданием не перестраивалась, не готовилась работать в новых условиях? Кто в этом виноват? Отвечу ссылкой на интервью «патриарха перестройки», ныне уже покойного, А. Яковлева. В одной из известных газет он достаточно чётко сформулировал стратегию разрушителей партии и Союза ССР: «Сначала тоталитарный режим надо было сломать через тоталитарную партию, другого пути не было... Потому что, только используя её тоталитарный характер, выражавшийся как в организованности, так и в дисциплине и послушании, можно было сломать тоталитарный режим...» Полагаю, что именно этим и можно объяснить нежелание Горбачёва, Яковлева и их единомышленников реформировать партию в условиях шквального изменения политических сдвигов в СССР, чтобы использовать её как орудие смены общественно-политического строя в нашей стране. Циничнее не скажешь: партию, создавшую мощную Державу и отстоявшую во время войны СССР, перевёртыши решили использовать для разрушения Державы!
Волна антикоммунизма, всё круче поднимаемая так называемыми демократами, не встречала на своём пути никакого сопротивления. Третий, внеочередной Съезд народных депутатов, на котором президентом страны был избран М. Горбачёв, под улюлюканье и неистовые восторги отменил 6-ю статью Конституции СССР о роли и месте КПСС в государстве.
Наступило время, как говорили остряки, когда советский народ под руководством КПСС стал бороться против КПСС. И если в первой части этой формулы — народ — содержалось немалое преувеличение, то вторая, увы, была близка к истине: партию разрушали самые активные её члены, пользовавшиеся слепотой, бездеятельностью, а то и попустительством и поддержкой её высших руководителей. И вскоре уже миллионы покинули партию, после того как пример им подали идеологические вожди КПСС. Она и пала в результате беспрецедентного предательства.
В начале июля 1990 года открылся последний, XXVIII съезд КПСС.
В партии практически произошёл раскол, размежевание в её рядах по идейно-политическим и даже национальным мотивам, возникло глубокое отчуждение и между ЦК, его Политбюро и Генсеком — с одной стороны, и партийными организациями на местах — с другой. С каждым месяцем оно разрасталось. Не случайно за год-полтора до XXVIII съезда численность партии уменьшилась на миллион человек.
Раскол произошёл и в самом Политбюро. Прошли времена, когда в этом высшем органе КПСС в жарких дискуссиях находили необходимые решения. Сейчас же в нём образовалось несколько групп, и они были непримиримы. Одна — Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе, Медведев, другая — Рыжков, Воротников, Слюньков, Зайков. Было, конечно, и «болото». Разногласия по отдельным, иногда даже частным вопросам отражались на взаимоотношениях и вредили общему делу.
Хотя с начала 90-го года Политбюро практически прекратило свою деятельность, всё же за несколько дней до съезда оно было созвано. Заседание проходило в Ново-Огарёве. Там Горбачёв работал над своим докладом съезду. Никто из моих соратников, сослуживцев не принимал участия в его подготовке. Не было и традиционного тщательного рассмотрения на Политбюро этого документа.
В процессе обсуждения некоторых проблем встал вопрос о будущем составе новых Политбюро и Секретариата. Кто-то из присутствующих в дополнение к тем кандидатурам, которые были уже названы, внёс предложение ввести в состав Политбюро меня и А Лукьянова. Мы с ним понимали, что в сложившейся обстановке это принесёт лишь вред партии. Президент страны — Генсек КПСС, Предсовмина и Председатель Верховного Совета — члены Политбюро, это даст противникам КПСС повод активизировать её травлю, обвинить в монополизме и сосредоточении высших государственных постов в руках одной партии. Мне и Анатолию Ивановичу пришлось долго убеждать присутствующих в нецелесообразности подобного шага. А членами ЦК мы считали необходимым остаться, если нас изберут на съезде. Я пишу об этом, так как впоследствии появились публикации, особенно в связи с 20-летним «юбилеем» перестройки, будто мы с А. Лукьяновым рвались в члены Политбюро, а нас не пустили.
До запрета КПСС оставалось менее двух лет...
Я был членом Компартии в первом и, как оказалось, последнем поколении. Мои дед и отец трудились на шахте в Донбассе. Позднее работал на этой же шахте, но уже на глубине один километр, младший, ныне покойный, брат Евгений. Они трудились в темноте и сырости не ради партийных званий. Это прежде всего был их образ жизни.
В шахту с её тяжёлыми, а во многих случаях и опаснейшими условиями труда, всегда сопряженными с риском, идут люди с крепким характером. Там, под землёй, с человека сдирается всяческая шелуха. Труд шахтёров сродни повседневному героизму, и они знают себе цену. Наверное, поэтому, когда однажды в отпуске я заехал к родным проведать их, брат, увидев в моём чемодане журнал «Огонёк» с фотографией на обложке Хрущёва в шахтёрской каске, сурово спросил:
— А это что за морда надела на себя нашу шахтёрскую каску?
Так получилось, что из семьи только я стал членом КПСС. Даже моя супруга, Людмила Сергеевна, на предложения вступить в партию отвечала: у нас в семье есть один член партии, и этого достаточно.
22 ноября 1982 года на Пленуме ЦК в своём коротком выступлении по оргвопросу Ю.В. Андропов проинформировал членов ЦК о том, что, поскольку экономике надо сейчас уделять особое внимание, Политбюро считает необходимым ввести должность секретаря ЦК по экономике. И тут же назвал мою фамилию. Пленум Андропова поддержал.
Сразу после Пленума я был назначен заведующим Экономическим отделом ЦК. Я навсегда запомнил этот Пленум — он повернул мою жизнь совершенно в иное русло. И, не будь его, неизвестно ещё, как сложилась бы моя дальнейшая судьба.
Потом были многочисленные устные и письменные поздравления. Я храню телеграмму моих родителей — теперь уже ушедших из жизни отца и мамы:
«Дорогой Николай, поздравляем тебя с избранием секретарём ЦК КПСС. Большая ответственность легла на твои плечи, сынок, оправдай доверие народа, желаем тебе крепкого здоровья и больших успехов в работе. Целуем, обнимаем».
Простые труженики из шахтёрского края, далёкие от начальственных вершин и большой политики, говорили о доверии народа, потому что они и были им, тем народом, во имя кого и должны руководители страны жить и работать.
В своей жизни я старался оправдать доверие народа, своих родителей. КПСС предали, и я дал себе слово, что никогда больше не вступлю ни в какую другую партию. Слово своё держу.
2. РОКОВЫЕ СЪЕЗДЫ
Первый Съезд первых демократически избранных народных депутатов, как известно, открылся в Кремлёвском дворце съездов 25 мая 1989 года в 10 часов утра... Сегодня нет Советского Союза, нет Съезда и Верховного Совета СССР. Избранники народа спрятали в долгие ящики свои депутатские значки — внучатам на память. Но всем полезно бы помнить, что роспуск Съезда и Верховного Совета СССР был первым звонком в череде «демократических» извращений власти в России после августа 91-го года. И сделал это Верховный Совет РСФСР — тот самый, который всего через два года будет расстрелян из танковых пушек...
Два не очень весёлых воспоминания о Съезде. Первое — нежелание поддержать вполне разумное, в духе общего демократического настроя предложение академика Сахарова выслушать платформы кандидатов на пост Председателя Верховного Совета СССР. Настрой остался настроем, но предложение не прошло. Поскольку, как вскоре выяснилось, кандидат был всего один, и он предпочёл сначала быть избранным, а уж потом выступить с докладом. И хотя ещё до выборов с трибуны Дворца съездов прозвучали сомнения в целесообразности совмещения двух постов, депутаты этих выступлений не поддержали. Их можно было понять: в те дни альтернативы Горбачёву не видели. Известный писатель, авторитетный депутат Чингиз Айтматов и внёс его кандидатуру на пост Председателя Верховного Совета СССР.
Выборы его на пост председателя обещали быть чисто формальным актом, вот почему общий смех вызвало самовыдвижение на тот же пост депутата А. Оболенского. Никому не известный житель города Апатиты, сотрудник лаборатории полярного геофизического института, хочет помериться силами с самим автором Перестройки... Но в том-то и дело, что этот человек своим истинно гражданским поступком хотел всего лишь укрепить едва рождённую демократию. Напомню его слова: «Ведь я прекрасно понимаю, что шансов в борьбе с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым у меня никаких. Я хочу, чтобы в нашей истории, в нашей с вами практике возник прецедент проведения выборов. Пусть это и не совсем альтернативная основа, но это — выборы».
Он даже не попал в бюллетень для голосования. Мы, депутаты, не захотели или, точнее, ещё не сумели понять, что однажды рождённая и объявившая об этом событии демократия требует ежечасного, ежеминутного, ежесекундного подтверждения собственного существования. Даже в мелочах. Тем более в мелочах! И коли говорить о неприятно резанувшем, так это то, что Горбачёв счёл за лучшее промолчать. Не пытаюсь угадывать мотивы его молчания, но думаю, он тоже не смог правильно оценить смысл поступка Оболенского.
И второе — попытка народного депутата из Свердловска Г. Бурбулиса угодить своему земляку-соратнику Б. Ельцину, внеся его кандидатуру на пост Председателя Верховного Совета СССР. Примечателен невнятный ответ Ельцина на это предложение:
«В связи с тем, что я со вчерашнего дня безработный, я мог бы, работая серьёзно и признавая перестройку, согласиться на какое-то предложение. А сейчас я беру самоотвод».
Когда Ельцин пришёл к власти, он не забыл услуг этого «без лести преданного» человека: назначил его государственным секретарём — на доныне непонятную и ненужную должность. Поистине, долг платежом красен.
Вот, пожалуй, и всё о неприятном, так, булавочные уколы совести на фоне действительно памятных дней. Для меня тем более памятных: на заседании нового Верховного Совета СССР утром 7 июня, а потом и на заседании Съезда вечером того же дня меня назначили и утвердили в должности Председателя Совета Министров страны. Это было не формальное назначение. Долго я стоял на трибуне в тот день, докладывал о программе предстоящей деятельности правительства и отвечал на многочисленные вопросы.
Я стал первым и последним Председателем Правительства СССР, утверждённым именно Съездом. Не стоит думать, что это — пустяк, рутинный процесс. Всё на том Съезде было первым. И первые ошибки, и первые радости. К слову, позднее, во время назначения Верховным Советом предложенных мной членов правительства депутаты в полную силу показали свой норов — строптивый и не слишком логичный.
По ходу работы Съезда всё яснее становилось, что на нём происходит организационное оформление оппозиции, стали очевидными её «кадровый состав», политическая направленность и методы борьбы за захват власти в стране, и также изменение общественного строя. Расскажу об этом поконкретнее, потому что многое уже в памяти общества подернулось дымкой времени, а молодым людям неизвестно вообще.
Итак, одной из важнейших задач Съезда было формирование Съездом Верховного Совета СССР. По Конституции, он состоял, как и прежде, из двух палат — Совета Союза и Совета национальностей. Обсуждение этого вопроса было длительным и нудным — десятки выступающих по процедуре составления списков, квот от республик, порядка выдвижения, голосования и т.д. В конце концов все вопросы утрясли и поставили представленные списки на тайное голосование. В бюллетень по выборам в Совет Национальностей от РСФСР было внесено 12 кандидатур, включая Ельцина. За него проголосовали 1185 человек, против — 964. Все остальные кандидаты получили значительно меньше голосов «против». Особенность же голосования по РСФСР была в том, что при квоте для каждой республики в 11 человек у неё в списках кандидатов было 12. Таким образом, Ельцин в состав Верховного Совета не вошёл.
Памятны события, происходившие при формировании Совета Союза. За таких народных депутатов, которые вели себя нахраписто, нарушая регламент, не покидали трибуны и не отходили от микрофонов в зале, критиковавших всё и вся, голосование было ещё более выразительным. Например, за академика Татьяну Ивановну Заславскую, автора «теории» неперспективных деревень, проголосовали «за» 591 человек, «против» — 1558. Илью Заславского поддержали 829 человек, «против» — 1320. Позднее он «прославился» неблаговидными коммерческими махинациями в Москве на Калужской заставе, а затем сгинул с политического горизонта. Таким же образом «пролетели» на выборах в Верховный Совет Г. Попов, С. Станкевич — будущие неудачливые градоначальник столицы и его заместитель, Ю. Черниченко — известный публицист-аграрий, который критиковал наших селян и в то же время держал в кармане печать им созданной — правда, почти без её членов — Аграрной партии.
В общем, по итогам выборов в Верховный Совет можно сделать вывод, что большинство народных депутатов не поддерживали зарождавшейся оппозиции, подспудно понимая или чувствуя, какую опасность она представляет для страны.
Через несколько дней народный депутат, уже избранный в Совет Национальностей, доцент кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права Омского государственного университета А. Казанник обратился к Съезду с предложением вместо себя «включить без голосования в состав Совета Национальностей Бориса Николаевича Ельцина... Я опасаюсь, товарищи, что если назначат повторное голосование, то Бориса Николаевича опять “завалят”, а это совершенно недопустимо».
Предложение было принято, и Ельцин таким странным образом стал членом Верховного Совета СССР и председателем комитета в нём. В благодарность за этот поступок, будучи Президентом России, он назначил А. Казанника Генеральным прокурором страны. Но этот наивный и, по-видимому, порядочный человек всё-таки разобрался, в какую компанию попал, и быстро вернулся в свой родной Омск.
На третий день работы Съезда, после поражения на выборах в Верховный Совет СССР активных ниспровергателей всего существующего в стране, слово взяли Ю. Афанасьев — ректор Московского государственного историко-архивного института и Г. Попов — главный редактор журнала «Вопросы экономики». В своих выступлениях они вошли в открытую конфронтацию с властью и большинством. Маски были сброшены!
В своей речи Афанасьев заявил, что Съезд сформировал сталинско-брежневский Верховный Совет, избрав в него депутатов низкой квалификации. Им было брошено в зал обвинение «агрессивно-послушному большинству», которое блокирует прогрессивные начинания на Съезде. Кстати, эта формулировка вошла в оборот у «демократов» в ходе работы всех съездов народных депутатов СССР.
Другой будущий лидер оппозиции, Г. Попов, выразил своё разочарование началом работы Съезда, обвинив в этом неразумное большинство депутатов, не признающих плюрализма мыслей и действующих под диктовку аппарата. Правда, было непонятно, о каком аппарате идёт речь — государственном, партийном или парламентском. Поступало же так «неразумное большинство» Съезда, по мнению Гавриила Харитоновича, только для того, чтобы сформировать послушный воле аппарата Верховный Совет и продолжать оказывать давление на «прогрессивное крыло» руководства страны уже от имени Верховного Совета.
Поэтому, по его словам, остаётся подумать об изменении позиций. Во-первых, группа региональных московских депутатов от научных организаций, от творческих союзов считает необходимым выйти из общемосковской делегации. Он предлагал подумать о сформировании Межрегиональной независимой депутатской группы и приглашал всех товарищей депутатов, чтобы они к этой группе присоединились.
Действительно, в конце июля 1989 года в Москве, в Доме кино состоялось первое собрание Межрегиональной депутатской группы (МДГ). Были избраны сопредседатели группы — Афанасьев, Ельцин, Пальм, Попов, Сахаров. Собрание межрегионалыциков широко освещалось средствами массовой информации, особенно телевидением. Был создан Координационный совет, в который вошли такие депутаты, как Собчак, Травкин, Станкевич, Полторанин, Бурбулис и др. Депутаты от прибалтийских республик выразили желание, чтобы их членство в группе формально не фиксировалось.
Так оформилась легальная оппозиционная структура в нашей стране. Она объединила многих из оппозиционно настроенных депутатов, стала основной силой, организатором разрушительных процессов в конце 80-х годов, закончившихся распадом государства. Лидеры группы и Координационного совета года через два вошли во власть, возглавили Россию, Москву и Ленинград.
Вначале из тактических соображений, по-видимому, руководство группы продекларировало умеренные цели — оказывать воздействие на республиканские и местные органы власти. В их документах говорилось, что группа будет готовить поправки к документам Верховного Совета СССР и Съезда, выдвигать новые проблемы, «не противопоставлять себя Верховному Совету, а, напротив, радикализовать сам Верховный Совет, чтобы он скорее начал в полной мере выражать то, что требует народ».
Прошло немного времени, и стало ясно, что МДГ как депутатская фракция не намерена была ограничивать себя рамками только парламентской деятельности. Она всё больше и больше претендовала на особую роль в политической жизни страны. С первых же собраний группы было ясно, что она вступила в конфронтацию со Съездом народных депутатов, с Верховным Советом СССР, с местными органами власти и депутатами, которые не вошли в её состав. Явно прослеживалось, что группа, объединяющая меньшинство депутатов, претендует на то, чтобы отражать мнение большинства народа и стать реальной силой, противостоящей «партократическим замашкам». На Втором Съезде межрегионалыцики заявили о принципиальном расхождении между ними и большинством депутатского корпуса. По поручению МДГ Афанасьев с трибуны Съезда сделал официальное заявление и назвал те разногласия, которые побудили группу перейти в оппозицию.
Практически сразу МДГ встала на антисоветские и антисоюзные (называя СССР «империей») позиции и начала поддерживать лидеров национальных сепаратистов. Можно вычленить из всей шелухи их притязаний два главных требования, которые затем сыграли роковую роль в разрушении великой Державы. Это — отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС и легализация забастовок. Группа выдвинула лозунг «Вся власть Советам!» с тем, чтобы подорвать гегемонию КПСС, а впоследствии объявила Советы прибежищем партократов и в октябре 1993 года ликвидировала их вообще.
Вскоре между руководителями Межрегиональной группы началась борьба за лидерство. Попытка Афанасьева встать «над группой» закончилась неудачей. Немаловажной причиной того была его поездка в Японию, где он «подарил» ей наши острова, так называемые северные территории. По этому поводу и сейчас ведутся сложные переговоры, в ходе которых нынешнее руководство России категорически не даёт согласия на передачу островов Японии. А в то время позиция Афанасьева вызвала восторг правых сил и негодование практически всего народа.
Пик известности Ю. Афанасьева пришёлся на момент его выступления на Первом Съезде. В дальнейшем, хоть он и оставался сопредседателем МДГ, его общественная деятельность померкла, он увлёкся заграничными поездками, интервью, представительством на различных политических тусовках. Да и свои депутатские обязанности, насколько мне известно, стал выполнять спустя рукава. В общем, вместо работы он купался в лучах свалившейся на него славы.
До всех этих событий Афанасьев в течение многих лет руководил пионерской организацией страны, воспитывал детей в духе социализма, любви к нашей партии и государству. Вот такие люди с двойной моралью и положили начало предательствам в годы гласности и плюрализма.
В стенах руководимого Афанасьевым института учились дети известных партийных и государственных деятелей. Эти потомки затем с огромным удовольствием топтали то, что завоевали их родители. Кончилось всё тем, что институт с согласия его руководства и Министерства образования за 100 миллионов долларов купил олигарх Невзлин, став во главе этого учебного учреждения, к которому не имел никакого отношения. Правда, его «руководство» длилось недолго. Сейчас он взирает на нашу Родину с «благословенной земли» Израиля, а Афанасьев недавно покинул институт, громко хлопнув дверью.
Понимал ли Афанасьев, что именно так будут развиваться события в его институте да и во всей стране? Судя по последним интервью, его постигло горькое разочарование.
Руководителям МДГ для расширения поставленных перед собой задач необходимо было создать работоспособную структуру. Не получив поддержки своей идеи создать собственную газету, они организовали на базе многотиражной газеты «Советский физик», издаваемой в институте атомной энергии им. И.В. Курчатова, выпуск специальных номеров под названием «Народный депутат». При газете была создана редколлегия и образован фонд депутатских инициатив. Многочисленные группы экспертов и помощников стали, по существу, аппаратом МДГ.
Активность МДГ снизилась из-за внутренних противоречий, она не внесла конструктивного вклада в работу Первого Съезда да и ко Второму (в декабре 1989 года) не сумела разработать реальную программу действий. Но она стала ядром, вокруг которого объединились всяческие оппозиционные силы, в январе 1990 года официально образовавшие радикальное движение «Демократическая Россия». В основу своей идеологии и деятельности оно открыто положило махровый антикоммунизм.
Интересные выводы о создании и деятельности МДГ делали в то время зарубежные средства массовой информации.
Канадская «Торонто Стар» писала: «Создание группы свидетельствует о том, насколько глубок кризис внутри самой Компартии и в процессе перестройки».
«Таймс оф Индиа» утверждала, что МДГ представляет собой «смесь анархистов, коммунистов, либералов, националистов и социал-демократов... и всё, что они говорили, имеет мало общего с каким-либо прагматическим подходом, пожалуй, эта группа слишком мало связана, чтобы быть достаточно эффективной».
Британская «Дейли телеграф» отметила, что требования группы «идут гораздо дальше реформ, которые продвигает президент Горбачёв. Уверенность новой группы в своих возможностях была укреплена успехом забастовки шахтёров, которая поставила на колени партию и правительство. Эта акция ясно показала радикалам, что их цели совпадают с целями рабочих. Создание группы подтверждает углубляющуюся поляризацию в партии».
Однако мне пора выполнить данное выше обещание вернуться к проблеме передачи власти Советам, подойдя к вопросу, так сказать, с другой стороны, со стороны «демократов», заранее извинившись перед читателями за повторение ради целостного впечатления некоторых мыслей. Итак, Межрегиональная депутатская группа на первом этапе её существования, что уже было сказано, взяла на вооружение лозунг «Вся власть Советам!». Думаю, это не было случайностью, ведь в сознании многих и многих людей само слово «Советы» до сих пор воспринимается как власть народа. Именно поэтому бывшие коммунисты, в одночасье ставшие антикоммунистами, уже без малого два десятка лет всячески поносят Советскую власть в печати, по телевидению и радио.
К сожалению, ход событий привёл к тому, что с годами властные функции Советов становились всё более формальными, поскольку они, эти функции, постепенно сосредоточивались в органах партийного руководства. И поэтому вполне естественно, что когда в связи с перестройкой встала задача фактически вернуть нашему обществу подлинно социалистический характер, то одним из важнейших направлений её решения явилась всесторонняя демократизация страны, и в первую очередь — возвращение реальной власти Советам народных депутатов. Так в 1988 году в политической жизни страны вновь зазвучал лозунг «Вся власть Советам!». Его выдвинул Горбачёв на XIX партконференции, и в то время этот призыв означал в отличие от предреволюционной ситуации начала XX века передачу власти из рук ЦК КПСС в руки Советов народных депутатов.
Конечно, само требование, выраженное словом «вся», в обстановке 80-х годов было абсолютно неприемлемым и, по большому счёту, ошибочным. Лозунг этот отражал главное: у Советов постепенно открывалось второе дыхание. Начиная с 1989 года, они постепенно освобождались от исторически возникших слабостей и недостатков и, переживая трудности возрождения и развития, становились всё более реальной, всё более эффективной властью.
Вера в огромный потенциал обновленных Советов была тогда присуща многим политикам страны, в том числе и мне. Я часто вспоминаю выступление на Съезде народного депутата, академика А. Сахарова. Неважный оратор, с плохой дикцией, он, как всегда, сумбурно и вместе с тем вполне отчётливо говорил о роли Советов, о том, что они должны взять в свои руки власть в республиках, областях, районах, сёлах.
Один из сопредседателей МДГ, Андрей Дмитриевич Сахаров, оставил большой след в общественной жизни страны. Я знал его, но близких отношений у меня с ним не было, да и политические взгляды у нас во многом не совпадали. И вот этот человек, посвятивший себя науке, один из создателей водородной бомбы, как народный депутат, с первых же дней работы Съезда стал играть там заметную, важную роль. Он, слывший «отцом демократии», связывал её именно с советской формой государственного устройства, что и зафиксировал в своём проекте Конституции. У меня сохранилась копия этого документа с пометками автора. Мне вспоминается его фотография на одном из московских митингов. На груди пожилого академика, трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Нобелевской премии висит огромнейший плакат, на котором крупными буквами написано: «Вся власть Советам!» И как же тогда понимать тех, кто, до сих пор клянясь именем Сахарова, в одночасье уничтожил власть Советов?..
Напомню, что Советы родились в нашей стране и стали характерным признаком её политической организации. Они самым естественным образом выросли из многовековых соборных, коллективистских традиций народа. В нашем менталитете «мы» доминирует над «я», и именно советский строй существенно укрепил эту особенность психологии граждан СССР и большинства государств, появившихся на его территории.
Сейчас правящие круги насильственно насаждают в стране капиталистический строй. А он вопреки нашим традициям с неизбежностью выдвигает на первое место в сознании каждого человека «я», к тому же чудовищно гипертрофированное и противопоставляемое отброшенному на задворки «мы». И, можно сказать, с этой точки зрения вполне естественно, что именно Советы стали ближайшей жертвой оголтелых отечественных идолопоклонников дикого капитализма.
О том, к чему привело страну и народ ежедневно происходящее истребление присущих нам коллективистских начал, пусть скажет человек, которого трудно заподозрить в приверженности к коммунизму да, наверное, и в симпатиях к Советам, — А.И. Солженицын: «Проехав много российских областей, через тысячи писем вдогонку я вынес ощущение, что наша народная масса обескуражена. Людей низов практически выключили из жизни. Всё, что делается в стране, происходит помимо них. У них остался небогатый выбор. Или влачить нищенское и покорное существование, или искать пути, такие, как незаконные ремёсла, как обманывать государство или друг друга».
А. Сахаров скоропостижно скончался во время работы Второго Съезда — 15 декабря 1989 года. 18 декабря мы, несколько членов Политбюро и секретарей ЦК, были на церемонии прощания с учёным и народным депутатом, которая состоялась перед зданием Президиума Академии наук. На мой взгляд, в жизни нашего государства многое произошло бы по-другому, будь он жив. После его смерти оппозиция осталась без своего интеллектуального и морального лидера. Была утеряна возможность создания нормально функционирующей парламентской системы. В МДГ возобладали радикалистские тенденции. Но группе был необходим новый и хотя бы внешне харизматический лидер. Ни Попов, ни Собчак, ни даже Афанасьев на эту роль не годились, и она была отдана Ельцину.
Оппозиция, прежде всего в лице МДГ, перехватила у Горбачёва лозунг «Вся власть Советам!» для борьбы с партией и государством, для изменения общественного строя. Но стоило ей прорваться к рычагам управления страной, на повестку дня фактически был поставлен новый, противоположный предыдущему лозунг: «Долой власть Советов!»
...Наступили сентябрьско-октябрьские дни 1993 года. Конституция, на которой лежала рука Президента России при его инаугурации, им же попрана. Представительная власть в лице Советов народных депутатов распущена на всех уровнях. Лозунг, который открыл демократам путь к управлению страной, выброшен на помойку.
Я часто думаю: если бы Сахаров был жив, как повела бы себя оппозиция? Эволюционным ли путём менялось бы государство или революционными методами — «разрушить до основанья, а затем...»? Оценивая сложившуюся ситуацию в стране, разбуженной гласностью и «плюрализмом», я получил единственный ответ: эволюция большей частью народа в то время не воспринималась. Это я ощутил на собственном опыте: все мои предложения по переходу экономики на рыночные отношения при развитой системе социальной защиты и населения и с государственным регулированием рынка встречались в штыки: дай всё сегодня, через 500 дней, а не через 6—8 лет!
По-видимому, это была достаточно адекватная реакция людей на долгое ожидание земных благ, о которых партия говорила на протяжении многих лет ещё до перестройки. Да и неуёмные обещания Генсека и президента Горбачёва также подорвали у народа доверие к власти. И это было одной из причин того, что люди приветствовали и поддержали предложенного им нового лидера Ельцина с его бонапартистскими замашками и примитивным, но действенным популизмом. Народ увидел в нём нового Мессию, как когда-то, в 1985 году, понадеялся на Горбачёва.
Что касается Ельцина, то я напомню лишь несколько фактов из его так называемой эпохи: у большинства людей ещё свежи в памяти его клоунские замашки на посту президента страны, чудовищное воровство тех, кого называли «семьёй» главы государства, и что ещё важнее — разгром народного хозяйства, ограбление, обнищание и вымирание населения, деградация всех сфер духовной жизни, расцвет преступности, вплоть до массового террора, и т.д., и т.п. Потребовались годы, чтобы народ отделил «зёрна от плевел». И слишком дорого он за это заплатил.
В 1989 году Ельцин совершил поездку в США.
Поскольку на горьком опыте миллионы людей убедились, что вся его «демократическая» деятельность представляет собой грубое варево из глупейших, зачастую пьяных ужимок самовлюблённого провинциального актёра-самоучки, сплошной демагогии и наглого вранья по любому поводу, я не стану приводить здесь его собственные рассказы об этой поездке, а приведу небольшие отрывки из статьи итальянского журналиста В. Дзукконы, менее известные у нас в стране.
«Американская ночь “перестройки” пахнет виски, долларами и освещается светом прожекторов. Борис Ельцин, народный герой Москвы, Кассандра Горбачёва, обличитель гласности, проносится над Америкой, как вихрь; его слова вылетают и возвращаются обратно. Он оставляет за собой след в виде предсказаний катастроф, сумасшедших трат, интервью и особенно запаха знаменитого кентуккского виски «Джек Дэниэлс» с чёрной этикеткой. Поллитровые бутылки он выпивает в одиночестве за одну ночь в своём гостиничном номере в Балтиморе, куда он приехал по приглашению факультета политических наук Университета Джона Гопкинса. Ошалевшего профессора, который рано утром приехал за ним, чтобы отвести в конференц-зал университета, Ельцин одарил слюнявым пьяным поцелуем и наполовину опорожнённой бутылкой виски. Выпьем за свободу, — предложил ему Ельцин в половине седьмого утра, размахивая наполненным стаканом, одним из тех, в которых обычно хранятся зубные щётки и паста в ванной комнате. Но выпил он в одиночестве...»
И ещё один факт, далеко не всем известный, это уже из меморандума Д. Гаррисона, координировавшего поездку Ельцина по США: «Когда самолёт приземлился, Ельцин спустился с трапа, но вместо того, чтобы приветствовать ожидавшую его делегацию, он прошёл на взлётно-посадочной полосе к хвосту самолёта и, повернувшись спиной к нам, стал мочиться на задние колеса самолёта. Потрясённые, мы стояли в неловком положении, не зная, что и думать. Ельцин вернулся, не сказав ни слова, пожал руки должностным лицам, получил букет цветов от молодой женщины и сел в ожидавший его лимузин».
Скажу откровенно, мне не доставляет удовольствия цитировать эти отрывки из прессы. Противно читать это о распоясавшемся за океаном нашем соотечественнике: этот движимый животными инстинктами человек через два года станет «всенародно избранным» Президентом Российской Федерации!
Читая иностранные публикации тех дней, обращаем внимание, как наш будущий президент государства развязно и недопустимо говорил о своей стране. Хочу напомнить, что существует неписаное правило для политиков: о своих, отечественных проблемах следует говорить у себя в стране.
Вспоминается, что канцлеру ФРГ Г. Шмидту во время его визита в Москву был задан вопрос о его политическом сопернике Г. Коле. Он ответил лаконично и однозначно: «Я приехал в Москву не затем, чтобы высказываться о господине Коле. Это я сделаю в Бонне».
В своей книге «Президент, или Уотергейт по-русски» В. Губарев, бывший в то время заместителем главного редактора газеты «Правда», довольно ярко описывает реакцию читателей и общественности: «Такого не может быть, это клевета на хорошего человека» и т.д. Показали по телевидению запись пребывания Ельцина в США — поднимется крик о том, что это грубая фальсификация, специальная подделка, смонтировали растяжение слов и т.п. А то, что трибуна, с которой он должен был выступать в университете в Балтиморе, стоит нормально, а человек возле неё, мягко говоря, держится неустойчиво, — это технический монтаж. И вот создаётся специальная комиссия Верховного Совета СССР, проходят митинги с ярыми нападками на руководство страны, и всё это направлено на поддержку дорогого защитника народа — Бориса Николаевича.
Да, тогда трудно было переубедить людей, они ждали такого борца за справедливость, как Ельцин, — и моментально, не задумываясь, сотворили себе кумира. Любой негатив о Ельцине отвергали с порога. Состоялось «купание в мешке», не поверили — навет; проспал в самолёте встречу с Президентом Ирландии в Шенноне — враки; работа на даче «над документами» — человек думает о них, о государстве. Но когда он в непотребном виде дирижировал оркестром в Германии и всё это было показано по телевидению, иллюзии у многих наконец улетучились.
Однако это было потом, а осенью 1990 года по стране прокатились массовые митинги. Они были организованы лидерами «Демократической России», которая, мгновенно забыв о депутатском характере своей деятельности, сделала вывод, что парламентская борьба за власть весьма длительна и непредсказуема в своих результатах. На вооружение был взят более радикальный вариант завоевания власти в стране, где в качестве эффективного инструмента использовались митинги, забастовки, разрушение систем жизнеобеспечения людей и т.д.
Я с содроганием вспоминаю ту осень. Полки в магазинах опустошаются, в морских портах и на железнодорожных станциях стоят вагоны с продовольствием и товарами народного потребления, а желающим принять участие в их разгрузке вручают деньги и отправляют восвояси. На железных дорогах создаются пробки, практически перекрывающие жизненные артерии страны. На полях гибнет хлеб, овощи, в садах гниют фрукты. На страну выплеснулось сразу всё: различный дефицит, преступность, обострение межнациональных отношений, забастовки. Фактически в государстве наступила полная дестабилизация экономической и политической жизни. В итоге власть была парализована.
Кому это было выгодно? Тем, кто ни с чем не считался в своих действиях по дискредитации государственной власти и кто рвался к ней сам. С тех пор на протяжении более полутора десятков лет, чтобы задним числом оправдать приход к власти «демократов», по телевидению показывают одни и те же кадры: пустые продуктовые полки. Но нынешние властители «независимых» СМИ стыдливо умалчивают о том, почему магазины пустовали.
У меня часто возникает вопрос: а что, если бы это случилось «при Ельцине» или даже при нынешней власти? Сколько лет эти люди провели бы в местах, не столь отдалённых, чтобы остудить свои головы? Отвечаю: много! И это правильно — не играйте судьбой народа и своего государства.
Митинги проводились везде, практически без всяких разрешений. В стране брала власть охлократия. Но кто накалял и без того сложную, тяжёлую обстановку до крайнего предела, кто организовывал массовые демонстрации, превращая их в средство разрушения структур управления, а с ними и самого нашего государства? Пожалуйста, вот список основных «игроков» судьбами своего народа, опубликованный, например, в листовке, объявляющей о митинге на Манежной площади 16 сентября 1990 года. «Участвуют: Ю. Афанасьев, И. Заславский, Т. Гдлян, А. Мурашев, Г. Попов, А. Собчак, С. Станкевич, Г. Якунин. Приглашён Б. Ельцин». Правда, после прихода этой публики к власти Манежную площадь очень быстро перерыли и изуродовали, мягко говоря, безвкусно оформленным торговым центром, дабы никто не мог проводить там митинги уже в «демократическое» время.
Некоторые из этих имен (и иже с ними) уже забываются, а ведь напрасно: они и составляли первый эшелон тех, кто сделал то, чего не сумел добиться Гитлер, — привели страну к величайшему в её истории краху. Скажу несколько слов лишь о некоторых из них.
Гавриил Харитонович Попов заявил однажды, что именно он уничтожил Коммунистическую партию Советского Союза. Как всегда, он явно завысил свою самооценку, но отрицать его активный вклад в этот губительный для страны процесс не приходится. В дальнейшем он разочаровался в своём ставленнике Ельцине, но до этого побывал в кресле градоначальника столицы и, максимально использовал этот пост в своих личных целях: реквизировал «хороший кусок» партийной и государственной собственности, на базе которой создал большое частное, во главе с собой, учебное заведение — международный университет. Я часто читаю его статьи в центральных газетах и не узнаю прежнего Попова: теперь он стал государственником, поборником и защитником русского народа. Натура, однако, рано или поздно в человеке проявляется: недавно он выпустил книжонку, в которой собрал из разных источников всё самое дурное о Красной Армии в период Великой Отечественной войны, о поведении некоторых солдат и офицеров в Германии, ни словом при этом не обмолвившись о том чудовищном, что творили гитлеровские изверги в нашей стране.
На заседаниях Верховного Совета СССР часто вступал в дискуссию молодой, аккуратненький и благообразный народный депутат Станкевич. Он, как и его коллега Собчак, по собственной инициативе объявил себя «романтиком» новой демократии. Станкевич использовал этот «благородный имидж» и своё служебное положение московского вице-мэра для личного обогащения. Трогательные отношения с криминальными структурами, взятки, присвоение квартиры бывшего советского министра Н. Патоличева и прочие «художества» характеризуют этого «романтика-демократа». Немудрено, что уже в период депутатства Станкевича в первой Госдуме ему правоохранительными органами были предъявлены обвинения в получении взятки. Депутаты тогда не дали согласия на лишение его иммунитета. Но, как известно, чует кошка, чьё мясо съела, и в оставшееся до истечения депутатских полномочий время сей «романтик» потихоньку с дипломатическим паспортом выехал за пределы страны. Потолкался в США, Германии и наконец подался в Польшу, где Интерпол и напал на его след. И снова «либеральные» СМИ подняли лай по поводу того, что «тёмные силы» якобы чинят расправу над романтиком-демократом первой волны.
Примерно то же самое можно было бы сказать практически обо всех «демократах» и «либералах», оказавшихся у власти. Мало, позорно мало оказалось тех, кто выдержал искушение ею. Да и сами «демократические» убеждения их оказались политической шелухой. Вот лишь один пример: те же митинги в «тоталитарных» условиях проводились по любому случаю, в любое время и в любом месте, включая Лужники. При «демократической» власти появились различного рода жёсткие ограничения, административные запреты, применение насилия, спровоцированные столкновения работников правоохранительных органов с демонстрантами. Недавно прошёл судебный процесс над 39 молодыми людьми, которых приводили в суд скованными наручниками. Их обвиняют в том, что они организовали массовые беспорядки в общественной приёмной Администрации Президента РФ. 8 человек были приговорены к лишению свободы на срок от 1,5 до 3,5 лет. Сравните масштабы действий «демократов» в те годы и комнату в приёмной!
16 мая 1990 года в Большом Кремлёвском дворце открылся Первый Съезд народных депутатов РСФСР. В соответствии с Конституцией открыл его Председатель Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР В.И. Казаков. На день открытия Съезда было избрано 1059 депутатов, свободными оставались 9 мандатов. В. Казаков сообщил, что на Съезде присутствуют М. Горбачёв, Н. Рыжков и А. Лукьянов, члены Президентского совета, члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК КПСС.
Разгорелась острая борьба вокруг повестки Съезда, избрания Председателя Верховного Совета РСФСР. Депутаты разделились на два открыто и резко враждебных лагеря: ориентирующихся на КПСС и приверженных блоку сил образованного движения «Демократическая Россия». Памятен этот Съезд также марафоном по избранию Председателя Верховного Совета РСФСР. Только 29 мая им был избран Ельцин, набравший 535 голосов при необходимом минимуме 531 голос. Четыре голоса, это примерно полпроцента депутатов Съезда, в конечном счёте определили его дальнейшую политическую судьбу, а вместе с тем и судьбу России!
Вопрос о руководстве Верховного Совета РСФСР ещё на стадии подготовки к Съезду неоднократно обсуждался на Политбюро. На мой взгляд, оно, и особенно секретари ЦК под руководством Горбачёва, допустило огромные ошибки в этом важнейшем кадровом вопросе. Оно рекомендовало явно не проходные в сложившейся обстановке кандидатуры — А. Власова, И. Полозкова. На одном из заседаний Политбюро я твёрдо сказал: это неплохие товарищи, но их не поддержат на Съезде. Мы будем вынуждены отдать этот пост Ельцину, не скрывавшему своего стремления стать во главе высшего в то время органа власти республики, которая практически определяла жизнь всего государства. В своём выступлении я сказал, что мы должны рекомендовать любого общесоюзного руководителя на этот высший пост России — Рыжкова, Лигачёва или кого-то из других членов Политбюро и секретарей ЦК. Однако конкретное решение по этому поводу так и не было принято.
С самого начала работы Съезда встал вопрос о суверенитете РСФСР. Дискуссия была жаркая и продолжалась три дня — 22, 23 и 24 мая 1990 года. Просматривая сейчас стенограмму обсуждения, хочу отметить: депутаты занимались, в основном, частными вопросами и формулировками статей. По-настоящему ни один из депутатов ни разу не возразил в принципе против такого шага, который стал роковым в истории Советского Союза, поскольку практически создал почву для его распада. В дискуссии приняли участие 40 депутатов, затем около двух с половиной недель работала редакционная комиссия.
Различные варианты Декларации о государственном суверенитете РСФСР с многочисленными поправками, в том числе о верховенстве законов республики над союзными, обсуждались и голосовались два дня — 11 и 12 июня. Итоговое голосование состоялось 12 июня. За принятие Декларации проголосовали 907 депутатов, против — 13, воздержались — 9. Политическая слепота, неспособность просчитать последствия такого шага охватили даже коммунистов. Итог подвёл тогда уже председательствовавший на Съезде Ельцин:
— Решение принято. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Возгласы:
ура! ура!)
— Поздравляю всех народных депутатов и все народы Российской
Федерации. (Аплодисменты.)
Так Первый Съезд народных депутатов России стал главным разрушителем великой Державы, а 12 июня 1990 года, объявленное «демократами» великим праздником, стало днём вселенского позора.
Однако из чего же исходили, принимая такое решение, депутаты российского Съезда? Ведь суверенитет — и они не могли этого не знать — означает полную независимость государства от других государств. Следовательно, Россия объявила о своей независимости от всех остальных союзных республик, то есть отказалась от своей государствообразующей роли — и уже одним этим обрекала СССР на распад. Правда, по советской Конституции, и она, и каждая республика и без того были суверенными государствами, на практике передавшими часть функций центральной, их объединявшей власти. Формальным же прикрытием истинных целей авторов идеи Декларации служили вполне «благородные» мотивы — обеспечить «достойную жизнь, свободное развитие и пользование родным языком» гражданам России, как будто эти принципы не были заложены в общесоюзной Конституции и государство не стремилось к их наравне с другими положениями реализации.
За общими словами, как обычно в политике, стояли реальные интересы. Они были различными, но их носителей объединяла, на мой взгляд, общая задача — любой ценой освободиться от «опеки» центральной власти — и партийной, и государственной. У вдохновителей и дирижёров была задача противопоставить Россию общесоюзному Центру и, разрушив его, развалить советскую «империю». Коммунисты, только что создавшие «новую» партию — КП РСФСР, боялись противостоять идее суверенитета, чтобы не потерять голоса наэлектризованных и дезориентированных избирателей, которые могли бы не понять и не принять отрицательную позицию в отношении самостоятельности России. К тому же руководство этой партии тоже было не прочь стать фактически «суверенной» структурой хотя бы для того, чтобы не быть обвинёнными в автоматическом исполнении решений и указаний ЦК КПСС.
Передо мной лежат стенограмма этих заседаний и список итогового поимённого голосования. Много знакомых фамилий людей, которые голосовали «за». Позднее, через несколько лет, я задавал некоторым из них вопрос: почему тогда они поддержали Декларацию о суверенитете России? Единственный ответ гласил: мы даже не предполагали, что она приведёт к разрушению СССР.
Но для того, чтобы российский суверенитет сыграл отведённую ему роль в уничтожении СССР и существовавшего в нём строя, нужно было придать этой идее практически работающий механизм. И он был создан в виде идиотского, с точки зрения нормальной логики, положения о верховенстве российского законодательства над общесоюзным. Другими словами, «часть» была объявлена стоящей выше «целого». Это означало, что организационные, а с ними и материальные, финансовые и прочие ресурсы выходили из-под управления общегосударственным Центром, а это фактически делало бессмысленным само его существование. Вот этого уже нельзя было, извините, не понимать до, во время и после голосования.
Тринадцатого июня 90-го года, рано утром, я провожал премьер-министра Великобритании М. Тэтчер в аэропорт. Она находилась с визитом в Москве и вылетала на открытие школы, построенной её страной в разрушенном Ленинакане (в Армении).
Не успели сесть в машину, как она начала разговор:
— Господин Рыжков, я вчера вечером узнала по вашему телевидению, что российский парламент принял закон о суверенитете, и самое главное — о верховенстве российских законов над федеральными. Вы в курсе дела? Как вы к этому относитесь?
— Да, конечно, в курсе, — ответил я. — Можно было бы согласиться с самим понятием «суверенитет», так как Россия практически имела меньше прав, нежели другие республики Союза. Но никак нельзя оправдать его наполнение — и особенно верховенство республиканских законов над союзными. Это — начало разрушения единого государства. Оно не сможет в этих условиях функционировать, тем более что вслед за Россией немедленно сделают то же самое остальные республики.
Вот такой разговор произошёл через несколько часов после принятия закона. Даже ей, со стороны, было ясно: произошло нечто недопустимое для единого государства, и она примеряла эти события на свою страну. И высказала, на мой взгляд, правильные мысли. К слову, маленький штрих, смахивающий, скорее, на. политический анекдот: через три года Тэтчер (к тому времени она уже не возглавляла правительство), находясь в России, предложила для ускорения реформ ни мало ни много — распустить наш парламент. Попробовал бы я, например, поехать в Англию, а статус у нас сейчас один — мы экс-премьеры, — и предложить там немедленно распустить их парламент. Интересно, что произошло бы?
Так была поставлена точка в вопросе практического расчленения единого государства. Первый Съезд народных депутатов Советской России, скажу ещё раз, стал главным разрушителем великой Державы, а новое руководство России выступило здесь в роли «троянского коня». Воистину, великие государства создают великие люди, а разрушают ничтожества.
3. «ПОЧЕМУ ВЫ НАС ТОГДА НЕ УБЕДИЛИ?»
Одна пожилая женщина, узнав меня на улице, невольно выразила, по-видимому, мысль многих: «Николай Иванович, почему вы нас тогда не убедили?!»
Потребовалось несколько тяжёлых и горьких лет, чтобы пелена у людей — с глаз, душ, разума — сошла и они задним числом услышали и осознали то, что предлагалось их вниманию, о чём их предупреждали, к чему призывали, казалось бы, в недалеком и вместе с тем уже ставшем таким далёким прошлом.
В тех областях — в народном хозяйстве, в экономике, — которыми мне довелось заниматься в первую очередь, в разные годы было много положительного, но, к сожалению, имелось и немало просчётов. Мне не раз приходилось говорить, что экономика слишком во многом и с каждым годом всё более становится заложницей политики. Сначала, в первые два-три года перестройки, когда экономика функционировала по прежней, планово-распорядительной модели, темпы её роста были достаточно высоки и стабильны. Но экономическую жизнь страны лихорадило от всё новых и новых замыслов Горбачёва. Ездил он по стране много, обещал ещё больше. Сегодня — ускорение, завтра — научно-технический прогресс, затем — село, металлургия, электроника и т.д., и т.п.
Мы пытались остепенить его, подсказать, что сваливание всех проблем и задач в одну кучу наносит вред экономике, но не тут-то было: «Вы не понимаете, что люди ждут этого!» Народ действительно ждал и жаждал серьёзных, коренных перемен в стране — одних, других, третьих.... Экономика, однако, сама по себе весьма инерционна. Для необходимого манёвра требуется время, а постоянно дергать её — только мешать её развитию. Через 3—4 года народ разочаровался в перестройке, и власть перестала пользоваться уважением. Заболтали дело.
Я прекрасно понимал, что существовавшая экономическая модель, решившая в своё время многие глобальные государственные и социально-экономические проблемы, практически исчерпала себя. Но говорить и делать — не одно и то же, проблемы поджимали, а для их решения требовалось время. В результате правительство в сознании значительной части общества постепенно «смещалось» из категории прогрессивных сил в категорию консерваторов.
Нужна была новая модель, которая бы стимулировала развитие народного хозяйства без радикальных потрясений. После многомесячных исследований и тщательных проработок наше правительство в мае 1990 года внесло в Верховный Совет программу перехода экономики на социально ориентированные рыночные отношения с необходимым механизмом государственного регулирования. Мы представили три возможных варианта новой экономической модели.
Два из них были подготовлены в качестве информации о том, что они имеют право на существование, но их мы не рекомендовали как слишком резкое, чреватые большими издержками для населения. Кстати, один из них, наиболее острый в этом отношении, через полтора года и взяли на вооружение Ельцин с Гайдаром, начав с января 1992 года осуществлять радикальные экономические реформы. То, что из этого получилось, народ испытывает на себе до сих пор.
Мы предложили парламенту страны вариант постепенного, эволюционного, рассчитанного на 6—8 лет перехода на рыночные отношения. Кроме того, нас основательно настораживала начавшаяся политическая нестабильность в государстве: решения съездов народных депутатов СССР, Верховного Совета СССР, вступающего в свои права Съезда народных депутатов РСФСР — всё это расшатывало управление государством. При слабой политической власти проводить радикальные реформы — дело, на мой взгляд, совершенно неперспективное и весьма опасное. Верховный Совет СССР, в основном, одобрил нашу программу и поручил правительству представить конкретные предложения к началу осенней сессии.
В дни Первого Съезда народных депутатов РСФСР, как уже было сказано, шла чрезвычайно активная борьба за кресла Председателя Верховного Совета России и Председателя правительства республики. На должность Председателя Совета Министров республики было несколько кандидатур, причём две — из нашей «команды». Я имею в виду моих заместителей Л. Воронина и И. Силаева. По-прежнему котировался бывший Предсовмина России А. Власов. Резко выдвинулся вперёд директор подмосковного Бутовского кирпичного завода М. Бочаров, очень много сделавший для поддержки Ельцина на выборах в депутатский корпус. Но, похоже, тот понимал, что уровень республиканского премьера должен быть, мягко говоря, несколько выше уровня директора небольшого кирпичного производства, и не торопился платить ему той же монетой. И Бочаров приготовил себе весомый козырь — заявил, что у него есть своя программа перехода к рынку за 500 дней.
Эти сверхреволюционные экономические откровения, вынесенные на депутатский суд Бочаровым, я читал раньше. Ещё в начале весны 90-го года группа Л. Абалкина готовила к сессии Верховного Совета СССР правительственную концепцию по переходу на социально ориентированные рыночные отношения и в связи с этим знакомилась с огромнейшим числом проектов, инициативно сочинённых как целыми организациями, так и отдельными учёными. Два молодых экономиста — Задорнов и Михайлов — подготовили к обсуждению программу под названием «400 дней». Её целью было предложить план радикальных действий для избираемого в марте этого же года президента страны.
Однажды после ежедневного вечернего обсуждения принципиальных вопросов экономической реформы мне сообщили о существовании такого документа. Я не воспринял его всерьёз и посоветовал не отвлекаться на второстепенные дела. Однако эта программа каким-то образом попала в руки Бочарову. Тот внёс в неё свой «творческий вклад»: заменил цифру «400» на «500», добавил по нескольку дней на каждый этап и, не изменив ни слова, выдал за свой собственный оригинальный проект. Более того, в каком-то сибирском издательстве он выпустил её в свет под своим именем. И чуть ли не одновременно эта программа, только с цифрой «400», вышла в Москве под фамилиями упомянутых двух экономистов и Г. Явлинского, который в то время работал в Комиссии Совета Министров СССР под руководством моего заместителя академика Л. Абалкина.В общем, плагиат был налицо. Г. Явлинский был вынужден даже заявить в «Московских новостях»: «Программа “500 дней”, с которой Бочаров выступил перед Верховным Советом России, с самого начала задумывалась как союзная...»
Впрочем, литературно-политическое воровство и мелкотравчатая суета вокруг него Бочарову не помогли: в премьеры он не прошёл. А Явлинский, напротив, сумел потом при поддержке академика Шаталина, Горбачёва и Ельцина сделать себе громкое имя на нереалистичной, экономически иллюзорной теории своих молодых коллег. В том же интервью он противопоставил себя опытным учёным: «Ну а то, что у сторонников программы “500 дней” будут оппоненты в лице таких видных экономистов, как Абалкин, Шаталин, Ясин, думаю, пойдёт на пользу делу». В двух последних Явлинский ошибся — они предпочли перейти на сторону экстремистских «500 дней», а Шаталин ещё и авторство с ним поделил: программа стала называться — «Шаталина-Явлинского», а сам Григорий Алексеевич пересел в кресло заместителя Председателя Совета Министров РСФСР.
В 1991 году уже прославившийся своими (или всё же не своими?) «500 днями» Явлинский побывал в США. Оттуда он привёз анализ экономической ситуации в СССР: там чёрным по белому было написано, что на тяжелейший рыночный рывок потребуется никак не менее 6—8 лет, и был назван нами же намеченный срок — 1997 год.
А пресса между тем, словно (впрочем, почему «словно?») по заказу, трубила славу программе «500 дней», напрочь забыв о том, что Верховный Совет СССР принял концепцию правительства и поручил ему лишь дополнить и поправить её. Хорошо зная отечественную «четвёртую власть», я ничуть не сомневался, что когда-нибудь ей понадобится «стрелочник» или, грубее, «козёл отпущения», на которого можно свалить все ошибки экономической политики. Вернее, не прессе этот стрелочник нужен, думал я, а Горбачёву, который, конечно же, не мог признать за собой какие-либо грехи.
К несчастью для отечественных наук вообще и для экономической в частности, в них подвизалось много людей, которые хорошо умели пользоваться давно открытым и пройденным и даже приобретали себе на этом степени и звания. Умение интриговать всегда ценилось не менее, если не более, чем умение открывать новое. Многие годы моей жизни связаны с производством и экономикой. Я знаю и ценю сотни учёных — подвижников в своём деле. И не их вина, что их мысли во многом остались невостребованными. Это неотъемлемая часть трагедии нашей страны...
Противостояние Горбачёва и Ельцина буквально раздирало государство на враждующие лагеря, лишая смысла и нашу работу, ибо начавшаяся после Первого Съезда народных депутатов РСФСР война союзных и республиканских законов прежде всего била по делу, по экономике, по людям.
В конце июля 1990 года перед уходом в отпуск Горбачёв чётко определил свою позицию в отношении программы правительства по переводу экономики на рыночные принципы, «благословение» которой дал в мае на Президентском совете. Однако в начале августа открылось, что между лидерами СССР и России возник сговор за моей спиной. Какой? На этот вопрос отвечает телевизионное интервью Ельцина, прошедшее в эфир 3 августа. Выдержки из этого выступления приводят к неоспоримому выводу о том, что президент страны уже тогда встал на путь недопустимых компромиссов, которые в дальнейшем привели к разрушению государства.
Я привожу эту часть интервью дословно, не внося никаких корректив:
«...— Вы как-то в своём, в нашем интервью уже упоминали о том, что вы собираетесь предложить программу России Центру. И также упомянули, что независимо от того, будет ли Центр, примет ли Центр эту программу или нет, вы будете настаивать на том, что у России должна быть своя экономическая программа. Скажите, пожалуйста, если Центр всё-таки не примет, так сказать, вашу программу, каковы могут быть ваши действия в этой ситуации?
— Я уже сегодня могу сказать, что Центр примет, потому что сегодня в «Известиях» опубликовано, что Горбачёв и Ельцин подписали вдвоём вот специальную, ну, как бы сказать, договорённость, что ли, что, основываясь на концепции российской программы, создать такую группу, которая бы сделала на её основе союзную программу.
То есть не ту программу правительства союзную, которую сейчас критикуют и которая, конечно, не будет, я думаю, принята, вот. И это приведёт к отставке союзного правительства, а программу, именно основанную на российской основе, концепции российской. И мы с Горбачёвым такой документ подписали именно в тот период, когда я находился здесь (Ельцин тоже был в отпуске. — Н.Р.). Мы разговаривали по телефону несколько раз, а потом подписали такой документ. Я обратился к нему с таким предложением письменно, что выход только такой, что мы предлагаем российскую программу, чтобы нам не иметь своей денежной единицы, потому что если Союз не принимает, тогда мы должны внутри России, реализовывая эту программу, иметь свою денежную единицу. Мы бы пошли на это».
Многие средства массовой информации, особенно газета «Известия», немедленно сделали далеко идущие выводы, что возник союз авторитетов — Горбачёва и Ельцина, что «имперский диктат Центра» будет исключён, что создаваемая программа станет основой экономической части Союзного договора, что эта договорённость будет способствовать реальному объединению суверенных республик и т.д. Между строк читалось: долой правительство Рыжкова, оно мешает радикальным переменам в политической и экономической жизни страны. Мне и моим соратникам было совершенно очевидно, что политический и экономический экстремизм приведёт к разрушению государства, изменению общественного строя. С этим мы не могли согласиться, понимая, что, по существу, речь идёт о национальной катастрофе, а не о реформировании политической и экономической системы во имя людей, общества и государства.
Итак, образовались, по сути, два центра по разработке программ перехода к рынку. Мы готовили свою к 1 сентября — к сроку, отпущенному нам Верховным Советом СССР. Как и прежде, работали в «Соснах». А в другом подмосковном пансионате, «Сосенки», находились «шаталинцы». К слову сказать, не было, по-моему, журналиста, который не побалагурил бы в связи со столь забавным совпадением: «Сосны» и «Сосенки».
По предложению Л. Абалкина 21 августа мы с ним приехали в «Сосенки» с надеждой найти компромисс и консолидировать силы для решения общей задачи. Приехал туда и новый премьер-министр России И. Силаев. Сели друг против друга, я рассказал о работе над правительственной программой, попытался обозначить общие точки двух программ, вновь призвал к объединению усилий. Где там! Мы попали в стан откровенных врагов, для которых само наше появление было чрезвычайно неприятным происшествием. И разговаривали-то с нами, как мэтры с приготовишками, чуть ли не сквозь зубы — куда исчезла хвалёная интеллигентность научной элиты! Три часа прошло бессмысленно. Убеждать, по моему разумению, можно тех, кто умеет и хочет слушать и слышать. Мои собеседники этого не умели и не хотели.
Ничего положительного встреча не дала. Наоборот, она показала, что пропасть между нами становится непреодолимой. И было полное ощущение, что тактические их действия до деталей направлялись с юга находившимся там Горбачёвым и его советниками.
Сейчас никто уже не вспоминает, что у истоков нынешних «радикальных» рыночных реформ стояли мои тогдашние собеседники. Сегодня, когда и Державы нет, а Россия и другие бывшие союзные республики переживают многолетний социально-экономический кризис, фамилии Шаталина, Явлинского, Ясина и иже с ними забываются, а двое последних ещё и пытаются откреститься от содеянного. Может быть, им удобно в нынешней разрухе всё «забыть». Но хочу напомнить: начинали — они. Потом уж их идеи подхватили новые радикалы-рыночники — Гайдар, Чубайс, Б. Фёдоров и др.
Горбачёв по-прежнему отдыхал на Чёрном море, мне практически не звонил, не интересовался ходом работы, в которой, казалось бы, должен был быть кровно заинтересован. Всё это ещё раз подтверждало, что у него имелись иные соображения и другие люди, на которых он ориентировался. В 20-х числах августа 1990 года президент вдруг прервал отпуск, вернулся в Москву и встретился с разработчиками «500 дней». Никого из команды союзного правительства на эту встречу не позвали. Да мы и понимали уже, что ни о каких скоординированных экономических предложениях к Союзному договору речи не идёт, что на сессию Верховного Совета СССР будет представлено две кардинально разнящиеся программы.
Проблемами стремительно надвигающегося 91-го года вообще никто озабочен не был. Между тем Совет Министров бомбардировали телеграммами, телефонными звонками руководители союзных республик, регионов, предприятий, пребывавшие в растерянности: как им работать? По каким законам и правилам жить, если борьба, даже война этих законов и правил уже вовсю разворачивалась на территории Союза, переплетаясь с борьбой за суверенность республик?
Многим руководителям предприятий Ельцин предлагал выйти из союзного подчинения и перейти под юрисдикцию России, уменьшая им за это налоги. Экономика будущего года грозила развалиться до того, как начнёт действовать та или иная программа. К тому же то, что предлагалось в программе «500 дней», шло вразрез с принятыми Верховным Советом СССР законами.
На второй день после досрочного приезда президента страны из отпуска я по предложению моих заместителей потребовал у Горбачёва встречи в ближайшие дни с членами Президиума Совета Министров СССР. 23 августа такая встреча состоялась. Она длилась 6 часов. Первым выступил я, а затем высказались все члены Президиума. У меня сохранился конспект моего выступления, который, возможно, передаст остроту поднимаемых нами проблем и общего состояния в стране:
«Наша просьба об этой встрече вызвана тем, что назрела крайняя необходимость откровенного разговора правительства и президента страны по ряду жгучих, неотложных проблем.
Первая из них связана с тем, что социально-политическая обстановка в государстве в целом и в большинстве союзных республик чрезвычайно обостряется. В стране складывается тяжелейшая ситуация, ведущая к непредсказуемым процессам в политической и экономической жизни. Страна втягивается в сложнейший политический и экономический кризис.
Вторая проблема, по которой хотелось бы определить наши позиции, заключается в том, как мы будем жить в экономике в 1991 году.
Третья. Судьба Союза в целом.
Нерешённость этих проблем будет иметь тяжёлые последствия: хаос в экономике и тяжёлый политический кризис.
В то время как вся ответственность за состояние дел в стране фактически возлагается на её правительство, все делается для устранения его из системы управления государством. Правительство сегодня является последней реальной силой, которая противодействует нарастанию деструктивных, дестабилизирующих факторов. Возможный уход Правительства изменит баланс и расстановку политических сил в стране.
Не менее острая проблема — потеря управляемости. Это чрезвычайно опасно. Она выражается прежде всего в том, что не выполняются решения правительства, игнорируются указы президента, объявляется верховенство республиканских законов над союзными, принимаются декларации о полном государственном суверенитете и т.д. Если раньше в этом вопросе лидировали республики Прибалтики, то сейчас это приобрело более серьёзный размах — во главе этих действий встали Россия и Украина. В то же время ответственность за всё, вплоть до табака, ложится на центральное руководство.
При кажущейся на первый взгляд стихийности этих процессов начинают всё более чётко обозначаться формы разрушения существующих государственно-политических структур. Фактически под вопрос поставлено существование самого Союза как единого государства. Вокруг этого развёрнута острейшая политическая борьба. Вопрос стоит ребром — будет ли СССР существовать как единое государство, будет ли он юридическим лицом в мировом сообществе или его не будет, а Россия станет правопреемником СССР. (Это говорилось за год до сговора в Беловежской Пуще. — Н.Р.)
Делаются попытки внести коренные изменения не столько в экономические отношения между республиками и Союзом ССР в целом, сколько в характер самого строя, пересмотреть основополагающие политико-экономические принципы, отвергнуть существующий политический строй.
Под воздействием всего этого экономика всё больше и больше теряет жизнестойкость. Начался нарастающий процесс не только спада объёмов производства, но и разрушения единого народнохозяйственного комплекса. Этот процесс, если не принять экстренных мер, может завершиться катастрофой. Широко распространившаяся во многих республиках практика ограничений прав предприятий и, как следствие, массовый разрыв прямых связей между ними, отказ от заключения договоров и поставок продукции, а также игнорирование действующего законодательства, налогообложения и формирование местного, республиканского и союзного бюджетов могут уже в ближайшее время парализовать функционирование народного хозяйства. Образовался замкнутый круг: политическая дестабилизация прямо сказывается на экономике, экономическая — на политическом положении.
Правительство на протяжении последних месяцев, невзирая на всё усиливающуюся критику, работает интенсивно в двух направлениях. Завершается подготовка программы перехода к регулируемой рыночной экономике и ведётся разработка основных параметров экономического и социального развития страны на 1991 год. Однако результативность этой работы сегодня крайне низка из-за прямого неприятия правительственных решений и усиления центробежных сил.
Сегодня практически все предприятия не имеют планов своего развития на будущий год. Нет ясности в организации их материально-технического снабжения, валютного обеспечения, в вопросах цен, налогообложения. По тем же причинам во многих республиках парализован процесс формирования местных бюджетов. Принятые Верховным Советом СССР по этим вопросам законы многими республиками не признаются. Конституция игнорируется.
Идёт процесс массового, внутренне рассогласованного принятия всевозможных решений и постановлений отдельными союзными республиками, которые, по существу, ведут к разрушению всей сложившейся системы в стране. Такова реальная ситуация. И независимо от того, какова мера вины правительства в этом вопросе, главное сегодня заключается в том, чтобы объединить все усилия для предотвращения хаоса в функционировании народного хозяйства.
Анализ подходов союзных республик к выработке взаимоприемлемых решений по вопросам развития экономики, консультации, проводимые в Верховном Совете СССР, непосредственная работа с представителями республик над программой перехода к рынку, расширенные заседания Совета Министров СССР с участием руководства всех республиканских правительств показали, что любая программа перехода к рынку иллюзорна и нереальна, когда отсутствует Союзный договор и нет чёткого определения, в условиях какой государственности мы будем жить в перспективе. Между тем трудно ожидать, что в ближайшее время Союзный договор может быть заключён. Этот процесс чрезвычайно сложный и может оказаться длительным.
Но мы не можем остановить жизнь страны, работу над планом её развития на 1991 год, реализацию уже принятых крупных социальных программ, затормозить практическую хозяйственную деятельность предприятий, отказаться от первых реальных шагов функционирования экономики в новых условиях. Президиум Совета Министров СССР детально и всесторонне проанализировал ситуацию и пришёл к выводу, что единственно реальным путём выхода из создавшегося положения является заключение до принятия нового Союзного договора Экономического соглашения между республиками и Союзом в целом, на основе которого можно было бы организовать всю работу по разработке плана на 1991 год. Эта Программа должна включать в себя взаимосогласованные принципы организации планирования на предприятиях, применение системы налогообложения, новую ценовую политику, которая приемлема для всех республик, систему материально-технического обеспечения, формирование валютных фондов предприятий, республик и Союза, а также решение других принципиальных вопросов, без которых не смогут прожить ни одно хозяйственное звено и ни одна республика в будущем году. Это один из главных вопросов, который Президиум Правительства хотел бы обсудить на этой встрече...»
Выступления членов Президиума Совмина затрагивали примерно эти же вопросы, с большей детализацией и конкретикой.
Таково было наше видение истинного положения дел в стране в то сложнейшее время, понимание смертельной опасности, всё больше нависавшей над ней. Думаю, читатели оценят весь драматизм такой ситуации, когда видишь, что страну ведут к гибели, предлагаешь реальные пути её спасения и при этом наталкиваешься на непреодолимую преграду — тупое безразличие к судьбе Родины или её прямое предательство.
30 августа в Кремле по итогам нашей встречи у Горбачёва в зале заседаний Верховного Совета СССР собрались представители республик, министры, народные депутаты и многочисленные приглашённые. Совершенно неожиданно накануне поздно вечером из канцелярии президента был разослан материал на 18 страницах для рассмотрения его на этом заседании. Подготовлен он был группой Шаталина и представлял некую выжимку из проекта «500 дней». Ни о каких предложениях о том, по каким правилам жить в будущем году, там и речи не было. Были лишь самые общие рассуждения о переходе на рыночные отношения, роли и месте союзных республик.
Стало совершенно ясно, что предпринята попытка увести совещание от решения конкретных вопросов, независимо от того, что произойдёт со страной через несколько месяцев, привлечь на свою сторону союзные республики и при их поддержке перейти на «общесоюзное поле». Я часто задаю себе вопрос: ведал ли ныне покойный Станислав Сергеевич Шаталин о последствиях своих шагов? Думаю, он просто был использован более опытными политиканами для достижения их целей. И какие бы хорошие у нас ни были отношения, я должен сказать прямо: в разрушении государства он, сам того, уверен, не желая, сыграл не последнюю роль.
Заседание проходило два дня. Один за другим на трибуну выходили ораторы и, как по мановению дирижёрской палочки, говорили не о хлебе насущном, а противопоставляли 18 страниц предложениям правительства. Одним из первых выступил Ельцин:
— Правительство Рыжкова должно немедленно уйти в отставку!
Не скрывал своей неприязни к союзному правительству и первый заместитель Председателя Совмин Украины В. Фокин. Более жёлчного и наглого выступления от имени этой республики я не слышал до сих пор. Человек рвался к власти. За будущую похлёбку он готов был на всё. Руководство Украины уже не устраивал опытный премьер Виталий Андреевич Масол.
Даже официальные профсоюзы в лице их лидера Щербакова в стороне не остались: он тоже вылил достаточно грязи на правительство. Любопытно, где этот профсоюзный лидер сейчас, когда цены мчатся вверх со скоростью ракеты, а народ, то есть члены профсоюза, нищает? Почему он молчит?
На второй день выступления стали ещё жёстче. Ночь помогла сгруппировать антиправительственные силы. Экономическое соглашение осталось в тени. Мало кто вспоминал о нём. Под конец заседания меня опять выбросило на трибуну. На этот раз у меня не было заготовленных тезисов. Шла жёстокая битва, и обращаться к разуму этих людей было равносильно гласу вопиющего в пустыне. Нервы были возбуждены до предела. Я бушевал на трибуне, гневно бросал обвинения политиканам, тащившим страну в пропасть.
— И если бы мы не несли ответственности перед народом, — в заключение сказал я, — мы бы ни одного дня не работали в такой обстановке. Только это останавливает нас.
С трибуны я сошёл, как в тумане. Вместе с заместителями вышли с заседания. Все были подавлены, я — тем более: переживал и за то, что не мог сдержаться. И всё же у нас хватило сил и разума, чтобы сделать коллективный вывод: уходить сейчас нельзя. Это будет не только наше поражение. Надо бороться.
После окончания депутатских каникул в сентябре 90-го года возобновилась работа Верховных Советов СССР и РСФСР. В союзном парламенте проходили бурные дебаты по переходу экономики на рыночные отношения: несмотря ни на что, к 1 сентября, как было решено в мае, мы представили необходимые материалы. Программа «500 дней» была также в центре дискуссий. На одном из заседаний Верховного Совета СССР Горбачёв в своём выступлении по итогам предварительного обсуждения чётко сказал, что ему больше импонирует именно эта программа. Впервые он заявил об этом во всеуслышание. Честно говоря, именно в тот момент я подумал о ставшей практически необходимой отставке, о чём и сказал на пресс-конференции в тот же день:
«Если будет принято решение, которое не совпадает с позицией правительства, то правительство не сможет его выполнять... Я могу выполнять свои функции только тогда, когда я в это верю. Если же я не верю или вижу, что будет нанесён большой вред, то к этому делу я свою руку прикладывать не стану».
Но пока никакого решения Верховного Совета и президента не было. После перерыва депутат Бурбулис — как читатель помнит, на Первом Съезде выдвигавший Ельцина на пост Председателя Верховного Совета СССР, — примчался из Белого дома с горящими глазами и с восторгом сообщил, что Верховный Совет РСФСР в 14.00 принял программу «500 дней». «Российская Федерация определилась», — гордо сообщил он, давая понять: Верховный Совет Союза может обсуждать что угодно — всё равно Россия поступит по-своему. Опять пошумели, покричали, подрались за места у микрофонов в зале. А в итоге утвердили аморфное постановление, где «приняли к сведению» сообщение Совета Министров СССР, «сочли целесообразным» рассмотреть все материалы по этому вопросу и «отметили» всё же, что Президиум Верховного Совета «недостаточно подготовил» данный вопрос, — шпилька А. Лукьянову...
Да, в те дни в Кремле шли непрерывные дискуссии, споры, схватки. Много раз нам снова и снова приходилось высказывать позицию правительства и на пресс-конференциях. Приведу выдержку из стенограммы одной такой встречи с журналистами.
«Николай Рыжков:
— Страна во многом не подготовлена к форсированному переходу к рынку, не готово и общественное сознание. Поэтому мы за взвешенный вариант. Твёрдость, с которой правительство отстаивает свою позицию, имеет объяснение. К подготовке новых предложений привлекались серьёзные научные силы, в них учли предложения парламента, а также альтернативные проекты реформы. Затем было проведено моделирование предстоящих нововведений, математический анализ всех плюсов и минусов. При этом расчёт шёл по двум вариантам перехода к рынку — радикальному, который проповедуют некоторые известные советские экономисты, и умеренному, который предлагает правительство.
Модель первого варианта (почти немедленный перевод цен на свободные, практически полное исключение госзаказа и т.д.) показала резкий спад в первые годы объёмов производства, занятости, жизненного уровня...
Анализ второго варианта также показывает спад, но более пологий, медленный. Снижение уровня жизни населения в целом по стране произойдёт, но меньше, чем по первой модели. Соответственно, и оздоровление экономики будет идти дольше».
Наступала бурная осень 90-го. Изнуряющие дебаты в Верховном Совете СССР, митинги с требованием отставки «правительства нищеты», решение парламента России об отставке Совета Министров СССР (против 1, воздержались 16), шквал критики в средствах массовой информации.
В ходе генерального наступления на правительство страны отношения республик с Центром становились всё более сложными. Конфронтация, и в первую очередь России с центральной властью, приобретала всё нарастающую остроту. Союзная власть быстро становилась аморфной и неустойчивой.
Нараставший политический разброд губительно сказывался на экономике, а её ухудшение, в свою очередь, усиливало деструктивные процессы в стране. Мы оказались в замкнутом, можно сказать — порочном круге. Но все наши попытки прорвать его встречали яростное сопротивление.
А до моего ухода со сцены оставалось чуть больше месяца...
Почему я дотянул до инфаркта? Почему не ушёл в отставку тогда, когда сказал об этом Горбачёву, или позже — на пресс-конференции после тяжёлого для меня заседания сессии? Почему терпел, когда все вокруг, включая Горбачёва, с кем вместе начинали долгий путь, наотмашь били по мне и правительству? Неужели самолюбия не хватило? Или кресло премьера было так дорого?
Нет, отвечу, не потому. Держало обыкновенное чувство долга. Окончательное решение уйти в отставку было принято мной после ноябрьской сессии Верховного Совета. Объявил же я ему об уходе в начале декабря, ещё до Четвёртого Съезда. Так что болезнь лишь ускорила всё это на одну-две недели.
Как-то я разыскал страничку моего интервью, данного, уж и не помню, кому. Наверное, какой-то иностранной газете. Там был такой вопрос: «В последнее время правительство постоянно подвергается критике, вплоть до требований об отставке. Вы не похожи на тех, кто держится за кресло, подчиняя свои действия карьерным устремлениям. Что ж тогда заставляет вас так настойчиво проводить в жизнь свою линию?»
Ответил так: «Дело в том, что кое-кого не устраивает политическая линия правительства, его твёрдая позиция в том, что касается сохранения нашего государства, недопущения хаоса в народном хозяйстве, обеспечения социальных гарантий тем, кто живёт на зарплату, пенсии и стипендии, кто может не выдержать ударов рыночной стихии, если будут сняты все или почти все регуляторы. Спекулируя на этом, кто-то утверждает, будто правительство не может избавиться от консервативного мышления. Неправда! Правительство открыто для всего, что может помочь выходу из кризиса. Но, будучи ответственным перед народом, правительство не имеет права идти за теми, кто предлагает ломать до основания всё и вся, а там будь что будет. У правительства нет более важной задачи, чем обеспечить переход к рынку с наименьшими издержками для народа. Тот, кто обвиняет правительство в забвении этого, либо некомпетентен, либо, мягко говоря, не очень порядочен... Но если народ, его представители в Верховном Совете сочтут, что правительство действует в ущерб интересам общества, то пусть они решают вопрос о нашей судьбе».
Всё, что было сказано тогда, я готов повторить и сейчас. Видимо, моё поколение было так воспитано: довести дело до конца, не сдаваться, не ломаться перед трудностями, исчерпать все возможности — и лишь потом уходить. Кстати, в дни, когда я заявил журналистам о своей возможной отставке, в Совет Министров пришло множество телеграмм с требованиями — не сдаваться. И требовали этого не только мои ровесники, но, что особенно радовало и вселяло надежды на лучшее будущее страны, и совсем молодые: подождите, не уходите, не бросайте начатое...
Всё равно пришлось уйти. Всё-таки вынудили.
В первых числах декабря по моей просьбе состоялась встреча один на один с Горбачёвым, на которой я сообщил, что принял окончательное решение об уходе с поста главы правительства страны. Он воспринял это довольно спокойно и даже с облегчением. Он был, как и я, готов к этому нелёгкому разговору. Попросил меня высказать мнение о будущем преемнике. Я высказал свои соображения.
В заключение встречи я сказал Горбачёву:
— Помяните мои слова. Сейчас вас заставляют убрать правительство. Это лишь первая жертва среди многих. Потом придёт черед Верховного Совета СССР, а потом — и ваш. Подумайте о судьбе страны, пока ещё есть какое-то время...
Как всегда, он не захотел услышать то, что ему было не по душе. Такой специфический род глухоты...
Сегодня, оглядываясь назад, анализируя произошедшее, я прихожу к однозначному выводу: мы были правы. Нас объявили консерваторами, а мы были нормальными, здравомыслящими людьми, болеющими за дело, за народ и страну.
Моё правительство уходило из этой битвы достойно, не сломленным, с верой в свои идеалы. Жизнь подтвердила нашу правоту.
На 12 июня 1991 года (день провозглашения суверенитета России в 90-м году) были объявлены выборы Президента РСФСР. И уже в апреле ко мне посыпались звонки из областей, республик, от трудовых коллективов и многих общественных и политических деятелей с просьбой дать согласие баллотироваться в Президенты России. Многочисленные встречи с их представителями заканчивались тем же. У меня было полное моральное право отказаться, сослаться на не так давно перенесённую болезнь. Но тогда бы я до конца своих дней корил себя за то, что даже не попытался вступить в борьбу.
Следя за бурными событиями того страшного для страны года, я понимал, что наступает пик противостояния всех ветвей власти России и СССР. И если победит на выборах Ельцин, то тогда судьба страны будет предрешена. Если же победит другой, в том числе и Рыжков, то ещё можно предотвратить катастрофу и с помощью взвешенных реформ, нормальных взаимоотношений Центра и республик не допустить разрушения государства и стабилизировать положение. Вместе с тем я понимал и то, что в обстановке неприятия народом Горбачёва и его политики, полного разброда в стране, вызванного оппозицией Ельцина, победить будет трудно. Народ был одурачен. Многие пребывали в ожидании рая небесного на 501 -й день и видели в Ельцине спасителя Отечества. Главная же моя надежда была на то, что, может быть, мой голос предостережения будет услышан.
Не буду останавливаться на всех перипетиях избирательной кампании. Там было всё: и клевета, и грязь, и помои. Все было пущено в оборот. Да и фамилия моя часто ассоциировалась с Горбачёвым. Все мои попытки объяснить людям, что это далеко от действительности, что пути наши давно разошлись, что он предал идеалы перестройки и тех людей, с которыми её начинал, доходили не до всех. Люди голосовали не только за Ельцина, но и против Горбачёва. И мои противники немало потрудились, «связывая» меня с ним.
Чтобы иметь представление о том времени и сложившейся ситуации, приведу выдержки из интервью с журналистом газеты «Советская Россия» за две недели до голосования. На страницах этого авторитетного издания я отвечал корреспонденту газеты Н. Белану на наиболее острые вопросы, заданные мне во время поездок по стране. Название интервью — «Я предлагаю другой путь...» — говорит само за себя.
— Как он смел выставить себя на пост Президента России? Всем же ясно, что народ выберет Ельцина. Вас что, Горбачёв или ЦК обязал?
— Согласие баллотироваться я дал по собственной воле. Ни ЦК меня не обязывал, ни Горбачёв. За пять лет работы Председателем Совета Министров страны я испытал, что такое власть, вкусил её «прелести», знаю, насколько это тяжёлый и часто неблагодарный труд.
Однако положение в стране и России ухудшается, оно критическое. И я не уверен, что программа Ельцина, с которой он выступает сейчас, изменит положение дел к лучшему. Всё будет наоборот. Поэтому я не мог оставаться в стороне, безучастно наблюдать за развитием событий. Вот что движет мною...
Теперь о программах по переходу к рынку. Летом прошлого (1990) года, вы помните, их было две — правительственная и “500 дней”. Последнюю ещё называли программой “шоковой терапии”, отношение к которой у меня однозначное. Убеждён, что перевод экономики на новые рельсы неизбежен, кстати, я был одним из первых, кто говорил, что мы исчерпали свои возможности в жёсткой планово-распределительной системе, что по-старому мы дальше двигаться не в состоянии и что нужно переходить на более гибкие формы экономических отношений. Но наша формула была — регулируемый рынок, плавный, постепенный переход к нему. Когда рушится что-то старое и тут же взамен создаётся новое, всё просчитывается, прогнозируется, а не сметается одним махом, в короткий период.
Я категорически против таких мер, против “шоковой терапии”, считал и считаю, что попытка перехода в течение нескольких месяцев на новые экономические отношения чревата серьёзными последствиями.
Чтобы переходить на свободный рынок, нужно создать соответствующие структуры. А сказать: всё, с нового года госзаказа не будет, как это предлагается сейчас, надейтесь только на себя, — это несерьёзно. Сегодня трудно, но если с нового года вообще никакого регулирования не будет, то многие предприятия не смогут работать. Особенно машиностроительные, которые имеют огромные кооперационные связи между собой.
Или другое: я за многообразие форм собственности. Надо находить такие формы, чтобы человек действительно был собственником своих средств производства. А что касается мелких предприятий — каких-то мастерских, кафе, магазинчиков и т.д., то здесь у нас будет и частная собственность. Но при этом я за то, чтобы приоритет был у людей, которые работают на этих мелких предприятиях, чтобы они в первую очередь могли приобрести их. Пусть они решают свою судьбу, а не на торгах, аукционах, где побеждают те, кто ворочает большими деньгами.
Что же касается крупных предприятий, так есть акционерная, коллективная собственность, когда, к примеру, каждый работающий член коллектива наделяется средствами производства и имеет свою долю прибыли, так называемые народные предприятия. Надо идти и по этому пути. В сельском хозяйстве я категорический противник частной собственности на землю для товарного производства, её купли и продажи. (Поясню: говоря о «земле товарного производства», я не имею в виду, конечно, приусадебные, садово-огородные и дачные участки).
Каждый человек должен иметь право работать на земле, выбирать, что ему по душе: хочешь быть фермером — пожалуйста, оставаться в колхозе — на здоровье. Я и за то, чтобы передавать арендованную землю по наследству. Но продавать?..
— Как Вы относитесь к приватизации нерентабельных предприятий? Вы консерватор, вы против жилищной реформы, а значит, тянете нас в застойные времена.
— Категорически не согласен с теми, кто призывает до нового года “разобраться” с убыточными предприятиями и насильственно их приватизировать, то есть пустить с молотка. Такая поспешность — дело опасное.
Возьмём ту же угольную промышленность — она имеет от государства 23 миллиарда рублей дотаций. Что же произойдёт, если шахты купят наши доморощенные или иностранные бизнесмены? А о миллионах безработных кто подумал? Поэтому я понимаю, что нерентабельное предприятие — это действительно наше несчастье, это гиря на ногах экономики страны, но провозглашать лозунг принудительной приватизации преждевременно. Сегодня у нас 25 процентов колхозов — убыточные, что же, делать коллективизацию наоборот? А может, разобраться в каждом отдельном случае, помочь хозяйству встать на ноги, в том числе за счёт введения новых форм собственности?
О приватизации жилья. Год назад этот вопрос обсуждался на Президентском совете. Предлагалось: давайте делать рынок жилья, чтобы человек мог свободно продать и купить квартиру. А с целью ускорения создания такого рынка предлагалось резко увеличить квартирную плату, особенно за излишки площади. Вроде бы звучит привлекательно. Но я тогда выступил категорически против. Нельзя так легко подходить к этой проблеме, глубоко не изучив её, не просчитав. У нас, к примеру, сегодня в СССР 60 миллионов пенсионеров, из них, по данным, которыми располагаем, 30 миллионов человек имеют излишки жилья — кто пять, кто десять квадратных метров, а кто и больше. Так сложилось — уехали дети, умерли муж или жена... Как же этих стариков вырывать из своих гнёзд, домашний очаг ведь не просто стены. Это больше проблема моральная, нравственная. Но и материальная: представьте, если за излишки жилья они станут платить по той “кривой”, которая предлагалась, — никакой пенсии не хватит.
А разве по силам купить квартиру молодым и малоимущим семьям? Разве не ясно, куда уплывут квартиры?
Вот такой я консерватор в этом вопросе — был и остаюсь им.
— Рыжков — автор повышения цен. Уходя в отставку, он посоветовал Павлову поднять цены.
— Да, мы постоянно говорили о том, что в вопросах ценообразования было отставание. Надо было отрегулировать цены, но сделать это ещё в 1988 году, тогда бы всё прошло с меньшими потерями, чем сейчас.
По расчётам, общая сумма повышения цен в 1990 году должна была составить 160 миллиардов рублей, причём предусматривалась полная компенсация за ряд продуктов, детский ассортимент почти не затрагивался. Однако наполучал я шишек за “непопулярные меры”, хотя с тем, что надо отрегулировать цены, были согласны почти все руководители и ведущие экономисты страны. (Забегая вперёд, хочу напомнить, что Ельцин с Гайдаром со 2 января 1992 года подняли цены практически в два раза по сравнению с тем, что предлагалось нами, а на многие товары — и в три раза. Вскоре эти цены стремительно выросли в сотни, если не в тысячи раз, отбросив миллионы людей в непроглядную нищету. Были забыты все громогласные заявления и даже рельсы, на которые обещал лечь Ельцин в случае повышения цен. Всё это больно ударило по народу.)
— Ваши отношения с М. Горбачёвым? Были ли у вас разногласия с ним? Если вас изберут Президентом России, не окажетесь ли Вы во всём согласны с ним? Почему вы ушли в отставку?
— Сейчас у меня никаких отношений с М. Горбачёвым нет. Я не участвую ни в каких совещаниях, не являюсь советником.
Раньше, примерно до 1987 года, особых разногласий у меня с ним не было. Если помните, перестройка тогда набирала темпы, на подъёме была экономика страны. Однако и тогда я занимал независимую, самостоятельную позицию: считал возможным высказываться принципиально, даже если и оставался на Политбюро в меньшинстве. Вспомним ту же антиалкогольную кампанию. Я выступал против тех методов, которыми её предлагалось осуществлять.
В последнее время, особенно в 1988—1990 годах, у нас были большие разногласия с Горбачёвым. О них я говорил прямо, в глаза — и на Политбюро, и на Президентском совете. Например, о той же приватизации жилья.
Особый пункт — программа перехода к рынку. Правительственная программа дважды рассматривалась на Президентском совете, я представлял её там, её критиковали, дополняли, в конце концов сказали: хорошо, товарищ Рыжков, выходите с ней на Верховный Совет СССР. Я знал, что будет острая критика. Особенно из-за ценового фактора. Но как иначе я мог поступить в то время, если с 1988 года в каждом документе говорилось: вот когда подойдём к реформе розничного ценообразования, то обязательно посоветуемся с народом. Поэтому я и вышел на трибуну, честно сказал, как мы видим всё это дело.
И принял на себя весь огонь...
Я всегда был искренен в своей позиции. Единственное, что ставлю себе в укор, так это то, что нужно было на год раньше сказать то, о чём я говорил в декабре прошлого (1990-го) года на Четвёртом Съезде народных депутатов СССР. Что перестройка в том виде, как её задумали в 1985 году, не состоялась.
Что касается моего ухода. Главная причина была в том, что за несколько недель до Съезда я сообщил Горбачёву, что не согласен с проводимой экономической и политической реформой, поэтому заявляю о своей отставке.
Но, как бы то ни было, я остаюсь на своих позициях. Считаю, что тот поворот, который сегодня делается, ведет страну к “шоковой терапии”, а это остро отразится на жизни народа.
Мы знаем это, например, по Польше. Да, там сегодня всё лежит на прилавках, но простому человеку купить не по карману. Насытить рынок таким образом, за счёт снижения потребления, большого ума не надо, я мог сделать это в одну ночь: поднять как следует цены — и в магазинах изобилие. Я же сторонник другого: надо найти такое равновесие, чтобы и товары были, и человек мог бы приобрести их.
— Сначала экономику страны развалил, а теперь в российские президенты нацелился.
— Давайте вспомним о том, что происходило в стране в течение пяти лет. Считаю, что первые три года мы развивались нормально. А потом пошла полнейшая неразбериха: и война законов, и забастовочное движение, и нарушение договорных связей...
Да, в целом страна развивалась не так, как хотелось бы, в том числе и мне. Но, как известно, все познается в сравнении. Поживём — увидим, что будет, если победит Ельцин...
— Как вы относитесь к Б.Н. Ельцину?
— Его я знаю давно, мы вместе с ним работали в Свердловске. Он — в областном комитете партии, я — на заводе.
Я не согласен с его программой по социально-экономическому развитию России, о чём уже сказал. Не понимаю и его поведения, его методов действия. В КПСС он сделал карьеру, дошёл до кандидата в члены Политбюро, руководителя столичной партийной организации, а потом стал топтать всё, что его воспитало и что он сам насаждал с помощью партийной дисциплины на протяжении двух десятков лет. Это уже не позиция. А его “война” с Центром? Ему всё время кто-то мешает.
И в заключение хочу прямо сказать: если меня изберут Президентом России, буду бороться за неё, защищать её интересы. Но при этом буду проводить линию на сохранение Союза».
Это говорилось 30 мая 1991 года. Прошли годы. Читатель может оценить моё тогдашнее видение перспектив в случае победы Ельцина. Что-то я мог недооценить, но в целом жизнь подтвердила мои опасения за судьбу народа и государства. Из шести кандидатов я завоевал второе место в президентской избирательной скачке. Крайняя её поспешность тоже входила в стратегические расчёты команды будущего президента: не дать народу долго думать. И эта задача была решена...
Грянул август 1991 года. Он знаменателен тем, что стал переломным пунктом в процессе разрушения СССР. Анализируя те события, можно сделать вывод, что у «путчистов» не было чёткой программной цели. В акцию ГКЧП не были вовлечены никакие организованные политические силы. Политбюро не вело никакой деятельности, не принимало никаких документов, «путч» застал штаб партии врасплох. 20 августа в Москве находилось примерно две трети членов ЦК, но секретариат от проведения Пленума отказался. Дела, возбуждённые после августа в отношении региональных партийных лидеров и некоторых секретарей ЦК, были закрыты ввиду полной непричастности этих организаций к событиям в Москве. Народ в массе своей остался безучастным к ним, что говорит о его уверенности в том, будто это был политический конфликт между узкими группировками.
И сразу же победившая сторона наносит смертельный удар — по КПСС. Ближайший соратник Ельцина Г. Бурбулис пишет записку Горбачёву:
«В ЦК КПСС идёт форсированное уничтожение документов. Надо срочное распоряжение Генсека — временно приостановить деятельность здания ЦК КПСС. Лужков отключил электроэнергию. Силы для выполнения распоряжения Президента СССР — Генсека у Лужкова есть. Бурбулис». И на ней резолюция от 23 августа: «Согласен. М. Горбачёв».
Вызванный на сессию Верховного Совета РСФСР Горбачёв подвергся невероятным унижениям со стороны Ельцина, своего бывшего партийного соратника, который обращался с ним, как с нашкодившим учеником. Прямо в ходе заседания сессии под улюлюканье депутатов, ставших в одночасье антикоммунистами, Ельцин подписал указ о роспуске КПСС.
Всё это действо транслировалось по телевидению, передавалось по радио. С этой минуты Горбачёва не стало, осталась одна лишь оболочка. Он полностью проиграл эту смертельную для страны игру. Перестройка, объявленная под фанфары шесть лет назад, лопнула, как мыльный пузырь.
В тот же день Секретариат ЦК КПСС принял постановление о том, что «ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске, судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами».
На следующий день Горбачёв согласился с запретом партии и, сложив с себя полномочия Генсека, призвал ЦК самораспуститься. Так он похоронил партию, в которой был с юношеских лет, которая вела его по жизни и с которой он дошёл до высшего государственного поста. А разгром партии открывал путь к беспрепятственному уничтожению и нашей Державы.
Кремлёвский дворец съездов. 2 сентября 1991 года. В 10 утра открылся внеочередной, Пятый Съезд народных депутатов СССР. Первое заседание продолжалось 10 минут. По уполномочию Президента СССР и высших руководителей десяти республик Н. Назарбаев огласил специальное Заявление. В нём предлагалось подготовить и всем желающим республикам подписать Договор о Союзе суверенных государств, безотлагательно заключить экономический союз для нормального функционирования народного хозяйства.
Вместо Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР намечалось создать Совет представителей народных депутатов по принципу равного представительства от республик, учредить Государственный совет в составе Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик, а для координации управления народным хозяйством и согласованности проведения экономических реформ Межреспубликанский экономический комитет.
Предполагалось заключить соглашение на принципах коллективной безопасности в области обороны в целях сохранения единых Вооружённых сил. В Заявлении также высказывалась просьба к Съезду народных депутатов поддержать Обращение союзных республик в ООН о признании их субъектами международного права и рассмотрения вопроса об их членстве в этой организации.
Уже в те часы депутатам стало ясно, что Советский Союз фактически прекращает своё существование. Все прекрасно понимали, что это практически нежизненная конструкция и предлагается она от безысходности, из-за стремления сохранить хотя бы основы единого государства.
У меня, как и многих депутатов, сложилось твёрдое мнение, что это был не Съезд победителей, как его представляли падкие до сенсации СМИ, а Съезд побеждённых, которые понимали, что страна с ускорением катится под откос, и депутаты своей деятельностью во многом способствовали этому. Большая их часть находилась в угнетённом, я бы даже сказал, подавленном состоянии. Казалось, что мы присутствуем на коллективных похоронах.
В ходе этого необычного Съезда звучали и полезные соображения. Например, Председатель Верховного Совета Украинской ССР Л. Кравчук (один из трёх будущих разрушителей СССР в Беловежской Пуще), по существу, поддержав идею экономического союза, внёс предложение: в целях предотвращения экономического хаоса незамедлительно создать межреспубликанский, межгосударственный орган, совет или комитет, наделить его правами и полномочиями, чтобы он мог обеспечить жизнедеятельность всех отраслей народного хозяйства, а значит, и удовлетворить потребности людей. Он, правда, «постеснялся» напомнить, что ровно год назад с трибуны Верховного Совета СССР я призывал республики подписать такое Экономическое соглашение на 1991 год, но это предложение, как помнят читатели, было встречено в штыки...
Но за это короткое время Кравчук да и другие руководители республик почувствовали разрушительные последствия экономического хаоса, который сами и создали в преддверии 91-го года.
Звучали и другие трезвые голоса, к примеру, А. Орлова с Южного Урала: как депутат от промышленного региона, он поддерживал создание межреспубликанского органа по регулированию межреспубликанских экономических отношений. «Если этого не будет, — заявил он, — если Съезд не примет данного решения, то такое регулирование возьмёт на себя какая-то республика. Или свои проблемы республики будут решать силой, а что это означает, думаю, всем понятно. Республики в отдельности не смогут в ближайшие 10—15 лет обрести свою экономическую самостоятельность».
В целом атмосферу Съезда всё же определяли тревога за судьбу общества, растущая угроза общенациональной катастрофы и отсутствие реалистичных предложений по сохранению нашей общей Державы. Помню, например, слова А. Журавлёва из Белоруссии: «По чертежам, которые нам предложены проектом Союзного договора, Союз как страну создать нельзя. Это будет не страна, это будет не государство... Такой страны, которая предусмотрена этим проектом Союзного договора, нет и быть не может».
Депутат из Донецкой области А. Саунин предупреждал: «Граждан беспокоят (как они пишут) распад, предстоящий раздел Союза, установление границ, потоки беженцев. Они считают, что наряду с экономическим кризисом это приведёт к катастрофе, новым национальным конфликтам, возможно, более тяжёлым последствиям».
Готовя этот материал, я ещё раз тщательно изучил стенограмму этого Съезда. Хочу напомнить, что более восьмидесяти процентов депутатов были коммунистами. И только один-два выступающих затронули проблему КПСС. Позволю себе процитировать слова депутата А. Яценко — ректора Новосибирского инженерно-строительного института:
«Горбачёв руководил не только страной, но и был Генеральным секретарём партии. И руководил так, что отдельные работавшие рядом с ним руководящие работники оказались причастными к этому путчу... Это каким же надо быть руководителем, чтобы не знать и не чувствовать, кто твой единомышленник и кто тебя поддерживает! Вы же, Михаил Сергеевич, — Генеральный секретарь партии, её “капитан”, покинули свой “капитанский мостик” в самое тяжёлое для партии время, бросили на произвол судьбы её рядовых членов».
Верховные руководители СССР и РСФСР, Горбачёв и Ельцин, всячески убеждали депутатов, что предложения в “Заявлении” — это веяние времени, выражающее необходимые демократические перемены в жизни страны.
Выступление Ельцина на том внеочередном Съезде партии — это речь победителя, опьянённого успехом. Он заявил, что, как Президент России, он с этими проблемами обязательно справится. Как это у него получилось, известно теперь каждому...
В самом сложном положении находился Горбачёв. Ему надо было как-то попытаться сохранить лицо, оправдаться перед Съездом за содеянное — ГКЧП, развал КПСС и государства, анархию в стране. Было очевидно, что он уже давно смирился с предстоящей трансформацией СССР в более аморфное и, следовательно, несопоставимо более слабое образование.
«Своё выступление я заканчиваю выражением глубочайшего убеждения, что сейчас центральный, первый вопрос, который требует безотлагательного прояснения, — это вопрос о нашей государственности. Не проясним его — не решим и другие вопросы: экономические, политические, социальные, научные, межнациональные и прочие. Я убеждён в этом. На референдуме люди выразили свою волю за сохранение и решительное обновление Союза. В ходе ново-огарёвского процесса мы вышли на формулу — Союз суверенных государств, и она теперь нуждается в переосмыслении. Давайте переосмыслим!»
Им вторили клевреты: например, Силаев, ставший главой Правительства России. Очумевший от августовских событий и своей новой роли, предлагал без суда и следствия расстрел членов ГКЧП. В своём выступлении этот неофит с удовлетворением заявил: «Да, прежний унитарный Союз умер. Но вот что следовало бы сказать “плакальщикам” по “великой державе”: попытки реанимировать имперский труп всё равно что “мёртвому припарки”, мы будем опираться на другие ценности и другие идеи».
И ценности действительно появились... перекочевав из карманов населения и государства в личные сейфы современных буржуа. И новые идеи появились, вытеснив былые: прибыль любой ценой, деньги определяют всё.
Отрезвляющим было выступление Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Я с удовольствием процитировал бы всё его выступление, но ограничусь только отдельными выдержками:
«Уважаемые братья и сёстры, народные депутаты! Неизмеримо велика ответственность нашего настоящего внеочередного Съезда. Я призываю всех вас проникнуться чувством этой ответственности не только перед нынешним поколением наших сограждан, ожидающих от нас, их полномочных представителей, слов и решений, которые могли бы вдохнуть оптимизм в смятенные сердца и надежду на справедливое разрешение стоящих перед страной проблем, но и ответственности перед нашими предками, перед теми, кто возводил наш общий дом не на песке произвольных умозрений, не на демагогии, властолюбии, эгоизме и зависти — на камне веры, верности и жертвенной любви. Несть числа этим сынам и дочерям из всех народов нашей страны, которые своими подвигами, жизнью, талантами, умением созидали подлинную славу нашего Отечества.
Велика наша ответственность и перед грядущими поколениями, жизнь которых будет судом нашим словам и нашим поступкам. Основания для будущего заложены в прошлом. А прошлое — это общность, наша историческая общность. Помимо нашей воли она стала неотъемлемой частью наших национальных традиций. Пренебрегая этим, отрицая, отрекаясь от этого, в сумятице перемен означает подвергать опасности наше национальное будущее. История последних десятилетий дала нам множество прискорбных примеров забвения традиций, печальных последствий такого забвения».
Вот этим напутствием нашего православного духовного лидера я и закончу рассказ об этом внеочередном Съезде народных депутатов. Он стал поминальным колокольным звоном по единой великой Державе, которую наши предки собирали сотни лет.
Через три месяца её не стало. Не стало, несмотря на предупреждение великих людей современности. В заключение этой скорбной темы я хотел бы привести слова, сказанные несколько десятков лет тому назад нашим соотечественником, знаменитым философом и мыслителем, патриотом земли русской Иваном Александровичем Ильиным, прах которого недавно вернулся на Родину — в Россию:
«Россия есть организм природы и духа — и горе тому, кто его расчленяет!.. Горе придёт от неизбежных и страшных последствий этой слепой и нелепой затеи, от её хозяйственных, стратегических, государственных и национально-духовных последствий. И не только наши потомки: вспомнят и другие народы единую Россию, испытают на себе последствия её преднамеренного расчленения».
Глава тринадцатая
АГОНИЯ ВЛАСТИ
8 декабря 2006 года исполнилось пятнадцать лет, когда на карте мира перестал существовать СССР. Этой дате был посвящён фильм о Беловежской Пуще, где три лидера — президенты России, Украины и Белоруссии подписали документ о разрушении Советского Союза. Один из этой троицы, Ельцин, отказался участвовать в фильме, но зато дал развёрнутое интервью «Российской газете».
Читая его «откровения», невольно делаешь вывод, что прошедшие пятнадцать лет его ничему не научили — те же затасканные штампы и доводы, которыми он и тогда объяснял свои действия в декабре 1991 года. Создаётся впечатление, что он ещё больше стал политическим циником или превратился, как говорят, в неадекватного человека.
Не может нормальный, думающий человек не видеть, что произошло с нашей страной и её народом. Все его доводы о неизбежности развала Советского Союза — наглая ложь и бесцеремонная клевета.
Ничего он не понял, а точнее, и не хотел понимать, что произошло за эти пятнадцать лет. Полагаю, что нет необходимости вступать с ним в полемику — это дело бесполезное.
И пусть эта книга даст ответ на многие вопросы, о которых сознательно умалчивает главный разрушитель нашей великой Державы.
Долго я думал, как назвать завершающую главу своего грустного повествования. Ведь это не только последняя глава книги, но и рассказ о последних днях моего великого Отечества. Просмотрел много словарей и выбрал определение нужного понятия в «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля, ибо оно шире и полнее других характеризует состояние мощного государства накануне его трагической гибели:
«Агония — (греческое), борение жизни со смертью, издыхание, отход, лежание на смертном одре, последний час».
По мере того как эти события всплывали в моей памяти, вставали со страниц документов, подтверждались участниками или наблюдателями происходившего, я всё чаще задумывался над многообразием действовавших тогда разрушительных факторов, и особенно — национализма. Этот феномен политики, общественного сознания, психологии отдельного человека в каждом конкретном случае, в каждой республике, в тот или иной исторический момент звучал по-разному, имел множество отличий от того, как он выглядел в другом месте, в другое время, в другой обстановке. То национализм был главным тараном, разрушавшим стены нашего общего дома, то чуть ли не романтическим плащом «борцов за народные интересы», то жалким фиговым листком, прикрывавшим их интеллектуальную и политическую немощь. Но в любом случае за ним скрывалась подлинная и главная цель поднимавших это знамя — овладение властью и удержание её в бурном и грязном потоке событий, приведших к гибели великого государства.
Мощный государственный организм умирал трудно — от ран, нанесённых не столько врагами внешними, о которых более не стоит забывать, сколько своими доморощенными предателями, её главными разрушителями. Эти выродки глумились над телом Державы, не считаясь с тем, что она — Родина и наша общая мать. Они издевались над собственной матерью, забывая о том, что это никогда не простится им в этой жизни.
Безусловно, были и внешние, и внутренние причины, приведшие к развалу Союза ССР. И те, и другие, по существу, сливались в своём стремлении ликвидировать СССР как центр притяжения мировых прогрессивных сил, как политический, экономический, военный и духовный противовес Западу, прежде всего США, использующим любые средства для достижения своего безраздельного господства. Именно такому повороту в обратном направлении, когда история объективно, вольно или невольно, способствовали те силы, те конкретные люди в нашей стране, которые, движимые ненавистью к социализму, своими националистическими взглядами и расчётами, а более всего — безудержной жаждой личной власти совершили величайшее преступление, уничтожив могучее государство, его общественный строй и ввергнув в нищенское состояние огромную часть населения.
Вспомним же, подводя итоги рассказанному в книге, как это было.
1. КРИЗИС И ПАРАЛИЧ ВЛАСТИ
В одной из предыдущих глав я уже писал о том, что внеочередным, Пятым Съездом народных депутатов СССР в сентябре 1991 года были приняты решения о реформировании государственной власти, которые положили начало реальному разрушению всей системы жизнедеятельности единого государства — Советского Союза. Наступление на Центр приобрело открытый характер. Республики бесцеремонно пренебрегали решениями союзного руководства, структуры, выполнявшие функции управления государством, становились практически недееспособными, президент Горбачёв с каждым днём терял авторитет, а с ним и власть.
В стране происходило то, к чему её настойчиво вели деструктивные силы в течение последних двух-трёх лет. Нельзя сказать, что всё это возникло спонтанно и неожиданно. В частности, и моя отставка в конце 1990 года была неизбежным следствием создавшегося тогда положения, того курса политических и экономических реформ, который окончательно выбрали временно «породнившиеся» Горбачёв и Ельцин.
Предвидя пагубность и трагические последствия происходившего в стране, 19 декабря 1990 года, менее чем за месяц до своего ухода с поста Председателя Совета Министров СССР (упомяну ещё раз об этом), я выступил на Четвёртом Съезде народных депутатов СССР. Я решил высказать всё, о чём постоянно думал в тревоге за будущее страны и народа. Это было выстраданное выступление, оно стало, повторю, моим политическим завещанием. Учитывая, что в нём выражена моя гражданская позиция, приведу здесь его текст с некоторыми сокращениями:
«Последние недели я неоднократно возвращался к мысли о том, с чем выходить на эту трибуну, если такая возможность будет предоставлена. Ведь судьба правительства в той форме, в которой оно существовало в нашем государстве, предрешена. В соответствии с поправками к Конституции СССР нам предстоит пережить одну из самых радикальных реформ высшей исполнительной власти. Однако моё решение выступить перед вами продиктовано не этим обстоятельством. Я просто не имею права молчать, так как наряду с другими членами политического и государственного руководства несу огромную ответственность за происходящее в стране. Поэтому буду говорить с предельной откровенностью в расчёте на то, что наши соображения, оценки, видение выхода из создавшейся ситуации будут в какой-то мере полезны.
Начну с того, что перестройку в том виде — я подчеркиваю это, — в котором она замышлялась, осуществить не удалось. Являясь одним из её инициаторов, считаю себя, безусловно, ответственным за это. И если смена Кабинета могла бы исправить ситуацию, то правительство подало бы в отставку ещё в мае этого года.
Но всё намного серьёзнее. Те политические силы, которые развернули против правительства необъявленную войну, имеют далеко идущие цели, и эти цели прямо вытекают из идеи подмены сути начатых нами преобразований. И как не сводилась эта война в мае текущего года к сбросу правительства, так сегодня она не сводится к войне с Президентом, Верховным Советом и Съездом народных депутатов СССР. Её главная цель — нанести удар по государству, по общественно-политическому строю, сломать его окончательно. Картой в этой игре становится уже не только Советский Союз в целом, но и многие республики — как большие, так и малые, государственность и общественный строй, которые также оказались под самой серьёзной угрозой. В такой ситуации я не могу ограничиться только констатацией срыва преобразовательного процесса. Здесь необходим безжалостный анализ не частностей, а всего комплекса причин этого срыва.
В 1985 году мы выдвинули задачу перестройки, содержанием и целью которой назвали обновление социализма, преодоление допущенных деформаций. Но она не удержалась на этой позиции под воздействием деструктивных сил, многие из которых (как сейчас совершенно очевидно) имеют целью изменить характер общественного строя. Это делалось под видом отказа от идеологии социализма, но на самом деле это была замена одной идеологии другой.
...Мы не смогли (да и не знаю, могли ли) в ходе углубления реформы добиться приоритета экономики над идеологией и политикой. Таково общество, в котором мы живём. Можно сколько угодно его критиковать и осмеивать, но нельзя было жить в нём вне его законов, менять его вне понимания его природы, его сути. Приоритет идеологии над экономикой — это не мелочь, не частность, не волюнтаризм, не глупость тех или иных руководителей. Это суть той модели, в которой мы жили, это её устои.
Характер нашего строя таков, что нынешний кризис экономики порождён не обострением внутренних противоречий в производственной сфере, а очевидным кризисом в области политики, идеологии и управления. Мы пытаемся лечить не болезнь, а её внешние проявления. Уже сейчас очевидно, что идеология (но уже иная) вновь нависает над экономическими преобразованиями. Под флагом рынка развернулась политическая война. Она лишена серьёзного экономического содержания. И в этом смысле наши так называемые левые радикалы от экономики — те же идеологи и пропагандисты, только вывернутые наизнанку. В итоге — критика без берегов, разрушение исполнительной власти, популизм и некомпетентность.
За пять лет всё кардинально изменилось: от энтузиазма мы скатились к неверию и скептицизму. Это во многом объясняется размытостью целей и созданием иллюзий о благах, которые могут быть быстро получены. Мы, по сути, не раскрыли модели будущего, не назвали социальной цены, которую придётся платить за реализацию данной модели, и не определили, кто её будет платить, чтобы компенсировать издержки тем, кто их несёт. А ведь мировой опыт реформ показывает, что за каждую перестроечную акцию надо платить, что требуется время для создания новых структур.
Созидательный переход в наших условиях возможен только при проведении крайне взвешенных и системных реформ. Масштабы страны и комплекс сложившихся за десятилетия закономерностей не позволяют применить здесь “шокотерапию”. Достаточно сделать один неосторожный шаг, лишить общество каких-либо социальных гарантий — и это с неизбежностью вызовет социальный взрыв. Правительство не могло не считаться с этим, за что нас до сих пор обвиняют в консервативности. Но, именно исходя из реальности, мы вносили свои предложения по оздоровлению экономики и переходу к рынку. Любой проект имеет свою логику. Реформирование обязывается перед обществом не допускать вакуум, заменять сломанные структуры новыми. Что же произошло на деле?
Перестройка сломала многие устоявшиеся структуры — как государственные, так и партийные. Взамен же пока ничего действенного и эффективного не создано. Это прямо отразилось на экономике, где и сейчас нет ни плана, ни рынка. Компенсировать на новой, демократической основе ослабление механизма власти всё ещё не удалось. Несмотря на то что в начале года в систему государственной власти страны был введён институт президентства, заметных изменений в стране не произошло. Более того, в данный период перестали действовать многие вертикальные структуры исполнительной власти. В этом корень основных бед, приведших к тем негативным явлениям, которые в последнее время стали остро проявляться и в экономике, и в сфере правопорядка, и в межнациональных отношениях, и в моральном состоянии общества.
Всё это подтолкнуло к росту питательной среды для преступности, обернулось её разгулом. На фоне мер по укреплению законности, которую действительно надо было укреплять, развернулась кампания по компрометации, дискредитации честно выполнявших свой долг сотрудников милиции и прокуратуры. Это не могло не повлиять на них, вселяя дух апатии и неверия в справедливость. Если мы не остановим этот маховик, то он может вызвать такую волну преступности, которая сметёт все усилия по борьбе с ней [Напомню, это говорилось 15 лет тому назад. — Н.Р.]. Целенаправленное шельмование коснулось и армии. Звучат призывы к растаскиванию её по республикам. А ведь история свидетельствует, что наше государство не было мощным до тех пор, пока были разобщены Вооружённые силы. К армии у нас было особое, уважительное отношение. И здесь недопустима какая-либо дискредитация!
Удары политического и экономического кризиса принимает на себя и наша культура. Полки магазинов в конце концов наполнятся. Но не опустошаются ли наши души?
Конечно, моё видение обстановки в стране преломляется через призму экономики, и это естественно. Как известно, Совет Министров СССР является тем звеном управления государством, куда действительно сходятся все информационные потоки. И правительство не по какой-то особой прозорливости, а по своему месту в системе информационного обеспечения в наибольшей степени способно дать целостную картину сложившейся ситуации и её возможных последствий. Всё, что происходило в эти годы в стране, прямо отражается на её экономике. Политические циклы в развитии общества вызвали такую же цикличность в экономической жизни.
Наглядное свидетельство того — отличие результатов первых трёх лет пятилетки от итогов двух последних лет. Тогда нам удалось выйти на устойчивые темпы экономического роста, существенно продвинуться вперёд в решении таких острых проблем, как строительство жилья, школ, больниц. Да и потребительский рынок, несмотря на все издержки непродуманной антиалкогольной кампании, выглядел иначе. В 1989 году резко обозначился водораздел. В экономику ворвалось одновременно два фактора: масштабный, не до конца отработанный переход на новые принципы хозяйствования, поспешность, ошибки в выборе инструмента управления экономическими процессами и резкое нарастание политической, социальной нестабильности в государстве. Экономика не выдержала и ответила спадом. В итоге нам не только не удалось выйти из предкризисной ситуации, а напротив, мы столкнулись с не виданным ранее снижением производства. На сегодня предприятия страны смогли заключить договоры по поставкам продукции лишь на 60 процентов. Для сведущих в экономике эта цифра в подробных комментариях не нуждается. Она означает серьёзнейшее разрушение хозяйственных связей, когда возможен сильнейший спад производства со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Если не будут приняты немедленно соответствующие меры, то исходные условия, по нашему мнению, позволяют прогнозировать дальнейшее возрастание социальной напряжённости. Трудности, стоящие перед нами, многолики. Они требуют, чтобы мы чётко определились в тактике дальнейших действий. Ситуация такова, что надо будет в чём-то остановиться, перегруппировать силы, а в чем-то решительно пойти вперёд. Во-первых, необходимо принять решения, позволяющие своевременно предотвратить общесоюзное бедствие. Сразу замечу: сегодня мы уже упустили момент, когда можно было напрямую заняться стабилизацией. Нам придётся пройти через механизм экстренного блокирования разрастающегося кризиса, и не надо бояться издержек. Иначе потом их будет несоизмеримо больше.
Разумеется, это вынужденный шаг, зато он позволит избежать непредсказуемых последствий. Это блокирование прежде всего касается многих законов, противоречащих Конституции Союза ССР. Следует отказаться от верховенства законов [Речь шла об объявленном Россией верховенстве её законов над законами общесоюзными. — Н.Р.] в его примитивном виде, ввести мораторий на забастовочные движения, любые действия, ведущие к нарушению работы единой транспортной системы страны, безоглядное закрытие производств по экологическим причинам, на установление внутренних таможенных барьеров. Пора понять, и жизнь нас, по-моему, уже научила, что может произойти, если не остановить губительный для всех процесс развала дисциплины поставок продукции. Ответственность за это ложится прежде всего на тех, кто принимает такие решения. Конкретных предложений много. Надо перестать друг друга уговаривать, а найти согласованные решения и проявить политическую волю для их реализации. На мой взгляд, сегодня это единственный выход.
Особо остановлюсь на задачах в 1991 году. Без осуществления названных мер мы не сможем не только реально говорить о плане и бюджете на следующий год, но даже принять их в Верховном Совете СССР. Принципиальное значение здесь должно иметь экономическое соглашение на будущий год между республиками, позволяющее заблокировать нарастание кризиса. Только на этой основе мы сможем достичь взаимопонимания и обеспечить согласованные действия по поддержанию жизнестойкости экономики. Это будет временное соглашение. Оно предусматривает сохранение сложившихся хозяйственных связей, проведение в жизнь единых принципов финансовой и налоговой политики, скоординированные действия по реформе ценообразования и социальной защите населения, чему в этих условиях мы придаём первостепенное значение.
В это соглашение обязательно должны войти конструктивные предложения, которые будут высказаны на нашем Съезде. До конца декабря остаются считаные дни, и нельзя допустить, чтобы мы вошли в новый год без решения этих вопросов. Мы надеемся, что в первых числах января Верховный Совет СССР примет решение по плану и бюджету и тем самым откроет возможность для быстрых действий как республикам, так и союзным органам управления.
Далее. Совет Министров СССР, осознавая свою ответственность за нормальное функционирование экономики и социальной сферы, был вынужден пойти на принятие решений, связанных с работой народного хозяйства в первом квартале будущего года. Они направлены на то, чтобы до утверждения плана и бюджета была предоставлена возможность выдавать людям заработную плату и не останавливать предприятия.
Исходя из создавшейся ситуации, предприняты также экстренные меры по закупке продовольствия, медикаментов и ряда других товаров и материалов за рубежом, о чём было принято соответствующее решение союзно-республиканского валютного комитета.
Конечно, и эти решения правительства тоже можно критиковать как нарушение установленного порядка. Но можно ли было не пойти сейчас на такой шаг, когда от этого прямо зависят работа и повседневная жизнь людей?
Эти и другие меры, призванные заблокировать нарастание кризиса, должны позволить нам войти в режим стабилизации народного хозяйства. Конечно, я понимаю, что эти предложения включают ряд жёстких мер в области финансов, денежного обращения, управления инвестициями и потоками материально-технических ресурсов. Но на это придётся идти, так как они продиктованы реальной ситуацией в экономике.
Думаю, что любой состав правительственного кабинета в той или иной форме пойдёт на их осуществление.
Безусловно, всё, о чем я только что сказал, будет возможно осуществить при условии доверия со стороны союзных республик к тому экономическому соглашению, которое ими же будет заключено. Но повторяю, что это соглашение — временная мера. Надо настойчиво продолжать работу над Союзным договором. Затягивать его принятие нельзя ни в коем случае. Откладывание рассмотрения этого вопроса и окончательного решения по нему будет означать, что мы всё дальше и дальше отодвигаем возможность достижения гражданского мира и согласия. Конечно, я понимаю стремление представителей некоторых политических течений затянуть подписание нового Союзного договора, “заболтать” его в дискуссиях и в связи с этим наращивать давление на парламент страны и Верховные Советы союзных республик. Они видят, что новый Союзный договор — это прежде всего удар по деструктивным силам, возможность преодолеть межнациональные распри, сохранить целостность нашего государства, обеспечить в нём мир и согласие.
Правительство в последнее время обвиняют в непонимании стремления республик к суверенитету и независимости. Категорически отвергая подобное обвинение, я твёрдо заявляю, что Совет Министров всегда стоял на позициях уважения к республикам, к их декларациям о суверенитете, видел в них здоровые начала по укреплению политической и экономической самостоятельности, не ущемляющей государственного суверенитета Союза в целом. Это подтверждается практическими действиями правительства. В то же время мы всегда были за сохранение территориальной целостности советской федерации, за сохранение её социального выбора, единого экономического пространства, за соблюдение всех прав граждан и народов на всей территории Союза.
Мы считаем, что выполнение таких требований — это гарантия предотвращения политических, экономических и социальных потрясений в стране. Здесь нужна твёрдость. Мы должны были проявить её раньше, когда только начинался пожар межнациональной вражды в некоторых регионах. Теперь, когда масштабы народного бедствия разрастаются всё больше, ставя под угрозу жизнь безвинных людей, может возникнуть необходимость принятия жёстких мер, прежде всего в отношении тех лиц и организаций, которые в своих амбициозных порывах готовы идти на всё.
Остановиться ещё можно, проблема решаема. Ее основы заложены в Союзном договоре. Поэтому повторяю: откладывать дальше его рассмотрение и принятие аморально и даже преступно. Острота проблемы межнациональных отношений такова, что не принимать сейчас решений нельзя. Забота эта общая, она затрагивает интересы всех республик, и поэтому требуется повысить роль и влияние в этом деле такого коллективного органа, как Совет Федерации.
...Осуществляя такой серьёзный шаг, мы должны учитывать, что идём на него в условиях, когда нет Союзного договора, когда обстановка в стране катастрофическая, и здесь надо десять раз взвесить, оценить, чем может обернуться такое радикальное реформирование центральной власти. Не опережаем ли мы тем самым Союзный договор, который призван расставить все точки над “і” в соотношении властных полномочий и ответственности союзных республик и центра?
Я не за консервацию нынешней структуры управления экономикой, но и те новации, которые предстоит осуществить, не должны содержать в себе ни малейшего отрыва от существующих реалий.
Особо скажу об отношении между законодательной и исполнительной властью, о необходимости разграничения их функций. Острота проблемы, как показал минувший год, продолжает нарастать. Смешение этих функций, по существу, лишило исполнительную власть всех уровней возможности действовать быстро и энергично. Правительство постоянно обвиняли в нерешительности, отсутствии твёрдости и последовательности. Но могли ли мы эффективно действовать в рамках своих полномочий, если были поставлены такие условия, когда приходилось даже в оперативных вопросах постоянно оглядываться на комитеты и комиссии Верховного Совета? Если такая обстановка будет создана вокруг нового Кабинета Министров, то он вряд ли сможет оправдать возлагаемые на него надежды.
Программа предотвращения бедствия в нашей стране должна отбросить все идеологические и политические нюансы. Идейные счёты будем предъявлять друг другу, когда отойдём от края пропасти. Главное сегодня — сделать всё для того, чтобы поддержать жизнестойкость народного хозяйства и тем самым оградить человека от тех социальных потрясений, которые всё больше и больше обрушиваются на него. В этом сегодня гарантия выживания, гарантия спасения общества. Все, кто объединится вокруг этой идеи, должны действовать сообща. Не сделаем этого — тогда и блокирование разрушительных процессов, и стабилизация экономики останутся пустыми разговорами.
Подводя некоторый итог сказанному, хочу ещё раз подчеркнуть: в стране сейчас нужен порядок, хоть какая-то передышка. Добиваться её можно и нужно не силой, окриком и принуждением, а конкретной работой, которая будет чрезвычайно сложной и тяжёлой. Она потребует огромных усилий воли, настоящей правды в оценках. Только тогда народ поймёт и поддержит, только тогда будет результат.
Люди многого ждут от нас, так давайте оправдаем их надежды!»
Вот такое было моё выступление за девять месяцев до внеочередного, Пятого Съезда народных депутатов СССР. По этому выступлению можно судить о моей личной политической позиции. Возглавляемое мной союзное правительство видело пагубность сложившегося положения в стране, и наша задача состояла в том, чтобы ещё раз предупредить о надвигающейся катастрофе. Но у меня создалось впечатление, что моя речь ушла в пустоту — часть депутатов были настроены совсем на другую «волну», а большинство уже просто боялись крикливого и агрессивного меньшинства.
Из зала понеслись выкрики: «Что ты нас пугаешь?», «Ты хотел поднять цену на хлеб!» и т.д. Мои последние слова на этом наэлектризованном и, я даже сказал бы, во многом бесноватом и враждебном Съезде были: «Сегодня вы кричите о моём предложении поднять цены на хлеб на несколько копеек с полной компенсацией, а о дальнейшей судьбе страны и не думаете».
Перед тем, как покинуть трибуну, я бросил в зал:
— Вы ещё будете вспоминать это правительство!..
Вспомнили много раз, испытав тяготы ельцинской «райской жизни». Более того, даже предъявляли претензии: почему я тогда не убедил их? А разве не убеждал я народ этим выступлением?
Пятый, внеочередной Съезд народных депутатов СССР одобрил предложения, вытекающие из совместного Заявления президентов некоторых союзных республик и из Постановления Верховного Совета СССР о ситуации, возникшей в стране в связи с государственным переворотом. Был объявлен переходный период — «период формирования новой системы государственных отношений, основанной на волеизъявлении республик и интересах народов».
Постановлением вводилась новая, характерная для сложившейся ситуации правовая норма — «процедура отказа от вхождения в обновленный Союз». Предусматривалось, что для этого необходимо провести референдум или принять решение республиканского парламента. Требовалось только одно — вступить в переговоры с СССР по всему комплексу вопросов, связанных с таким государственным актом.
В СССР же на переходный период высшим органом государственной власти был объявлен Верховный Совет, весьма отличавшийся от прежнего. Он состоял из двух палат: Совета Республики и Совета Союза. Первый формировался путём делегирования в него союзными республиками как народных депутатов СССР, так и депутатов региональных парламентов. В целях обеспечения равноправия республик каждая из них в этой палате имела только один голос. Совет Союза формировался из числа народных депутатов СССР по существующим квотам и по согласованию с высшими республиканскими органами власти.
Съезд народных депутатов СССР — прежний высший орган государственной власти страны — Пятым, внеочередным Съездом был ликвидирован. Высшие органы государственной власти союзных республик получили право приостанавливать на их территории действие законов, принимаемых Верховным Советом СССР. Этот принцип имел явно выраженный конфедеративный характер.
Был создан ещё один, новый высший орган власти Союза — Государственный совет, состоявший из Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик. Компетенция этого органа была сформулирована весьма широко и весьма неопределённо. Тем самым ему была предоставлена почти неограниченная власть, что принижало роль высшего представительного органа — Верховного Совета СССР.
В целях координации управления государственным хозяйством, согласованного проведения экономических реформ был образован на паритетных началах Межреспубликанский экономический комитет (МЭК). Его председатель назначался Президентом СССР с согласия Государственного совета. Этот Комитет явился преемником Комитета оперативного управления народным хозяйством СССР, созданного Указом президента Горбачёва 24 августа 1991 года. Руководителем МЭКа был И. Силаев, заместителем — А. Вольский, членами Комитета — Ю. Лужков и Г. Явлинский.
После Съезда Горбачёву все-таки удалось возобновить замороженный было ново-огарёвский процесс. Но в отличие от предыдущих обсуждений всё проходило уже по-иному: республиканские руководители взяли инициативу в свои руки, а Президент СССР был вынужден занять оборонительную позицию.
Как вспоминал Ельцин в своих «Записках Президента»: «...Он шёл на уступки, которые до августа всем казались бы немыслимыми, он согласился на то, чтобы будущий Союз стал конфедеративным государством... Ударом для Горбачёва стало то, что от ново-огарёвского процесса уклонялись одна за другой бывшие союзные республики. Сначала три прибалтийские... затем Грузия, Молдова, Армения, Азербайджан... Да и атмосфера на ново-огарёвских заседаниях в октябре-ноябре сильно отличалась от той, которая царила на них до путча. Если раньше подавляющее большинство глав республик не смели спорить с Президентом СССР и даже где-то осуждали меня за “чрезмерный радикализм”, то теперь они сами уже бросились на Михаила Сергеевича, не давая мне и рта раскрыть».
25 ноября 1991 года в Ново-Огарёве состоялось очередное заседание глав республик, которые собрались для парафирования Договора. Но на встречу не приехали руководитель Украины Л. Кравчук и лидер Азербайджана А. Муталибов.
И ельцинские «Записки» продолжают: «Заявление о парафировании заставило руководителей республик внести коренные поправки в текст Договора. Главным образом они касались смещения оставшихся полномочий от Центра к республикам. Президент СССР пытался сначала мягко уговаривать, потом стал нервничать, раздражаться. Его слова не помогали, лидеры республик упрямо требовали всё большей независимости от Центра; ни мягкость, ни настойчивость, ни жёсткость Горбачёва уже ничего не могли сделать с почувствовавшими вкус свободы руководителями союзных республик. Когда Горбачёв в очередной раз попробовал настоять на своей формулировке и снова мы все дружно, как один, её отвергли, он не выдержал — вскочил из-за стола и выбежал из зала заседаний. И именно в этот момент, когда на какое- то время в зале наступила тяжёлая, гнетущая тишина, все вдруг поняли: здесь мы собираемся в последний раз. Ново-огарёвская эпопея подошла к концу. И в этом направлении движения нет и не будет. Надо искать, придумывать что-то новое».
Через два года в одной из российских газет Горбачёв освещает те же события так: «В Ново-Огарёве, где возник вопрос о конфедерации, я встал и сказал: до этого пункта я с вами; если пойдёте дальше — на отказ от союзного государства, я вас покидаю, а вы сами решайте, какой хотите иметь союз, и берите на себя всю ответственность. И я ушёл в свой кабинет. Они поторговались, поторговались — и пришли за мной: Ельцин и Шушкевич. И родился вариант конфедеративного, но всё-таки государства — сохранилось союзное государство. В этом я видел гарантию сохранения страны».
В результате в конце ноября 1991 года появился ещё более компромиссный вариант проекта Союзного договора — Договор о Союзе Суверенных Государств (ССГ). Каждая республика — участница Союза провозглашалась в нём суверенным государством. ССГ же должен был стать «конфедеративным демократическим государством, осуществляющим власть в пределах полномочий, которыми его добровольно наделяют участники Договора». А дальше полная нелепица: ССГ — это всё-таки государство, имеющее территорию, гражданство, органы законодательной, исполнительной и судебной власти, но суверенным оно объявлялось лишь в международных отношениях.
Много других несуразностей было в этом проекте: ССГ, по нему, не имел своей собственности, полномочиями его наделяли республики, порядок финансирования органов Союза устанавливался особым соглашением и т.д. И уж совсем за пределами логики: у запроектированного государства не было своей Конституции, Основного закона...
Сейчас трудно даже представить, что некоторые руководители страны и союзных республик, прекрасно понимая, что, «кастрируя» один за другим проекты Договора, целенаправленно готовили разрушение своего государства. Это была дымовая завеса, прикрывавшая их истинную цель — любой ценой развалить СССР, чтобы стать совершенно самостоятельными. Очень уж хотелось им быть полновластными хозяевами в своих республиках, и во имя этого они шли, по существу, на государственные преступления. Но они не осознавали, что подобное может произойти и внутри их будущих суверенных государств. Кстати, именно это и произошло в России после предложения Ельцина: «Берите суверенитета столько, сколько проглотите». Многие годы пришлось потратить для нейтрализации этого регионального «глотания», еле спасли и Россию от разрушения. Прошло 15 лет, а некоторым республикам Российской Федерации до сих пор выделяются большие деньги из государственного бюджета за отказ от «проглоченного» суверенитета.
Но как мог пойти на такой убийственный для страны компромисс Горбачёв? Сейчас он везде заявляет, что боролся за единство страны в любом её виде. Полагаю, что это лукавство: не такой он наивный политик, чтобы, создавая эфемерный Союз, считать реальным его существование. Да и пример Югославии с подобными структурами власти и формой взаимоотношения между республиками был более чем нагляден. Что же двигало нашим тогдашним лидером? Стремление хотя бы номинально сохранить положение главы государства? Или были не только личные, но и действительно политические мотивы и расчёты? Убедительного ответа нет.
Как бы то ни было, но в результате наступил паралич государственной власти. Политические руководители всех рангов разрушали страну, бились за свои посты, совершенно не думая о народе, о его хлебе насущном. Наступили полная дестабилизация обстановки и потеря управляемости государством, о чём я и предупреждал страну в декабре 1990 года в своём выступлении на Четвёртом Съезде народных депутатов СССР.
В этой ситуации 3 декабря 1991 года Горбачёв направил Обращение к парламентариям страны. Призывая к одобрению Договора о Союзе Суверенных Государств, он писал:
«Этот документ — продукт всестороннего, очень серьёзного анализа, длительных переговоров и тщательной проработки с участием представителей суверенных государств. Им не раз занимались руководители суверенных государств-республик, вместе и раздельно. Он несколько раз кардинально пересматривался в сторону расширения начал конфедеративности и демократичности.
...Моя позиция однозначна. Я — за новый Союз, Союз Суверенных Государств — конфедеративное демократическое государство. Хочу, чтобы в преддверии вашего решения эта моя позиция была всем хорошо известна. Медлить далее нельзя. Время может быть катастрофически потеряно».
Но оно уже было потеряно. До Беловежской Пущи оставалось пять дней...
2. ПЬЯНАЯ НОЧЬ И УТРО ТУМАННОЕ
8 декабря 1991 года недалеко от малоизвестного белорусского селения Вискули в Беловежской Пуще, в трёх верстах от польской границы, Президент РСФСР Б. Ельцин, Президент Украины Л. Кравчук и Председатель Верховного Совета Республики Беларусь С. Шушкевич в глубокой тайне приняли решение о ликвидации СССР и создании Содружества Независимых Государств.
«Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация (РСФСР), Украина, как государства — учредители Союза ССР, подписавшие Союзный договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами, — говорилось в Соглашении, — констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование».
Что же предшествовало этому, на мой взгляд, величайшему в истории человечества преступлению, кто и как его осуществил?
Свою взрывчатку для уничтожения СССР беловежские заговорщики подобно террористам готовили заранее. И главную роль в этом сыграл, безусловно, Ельцин. Его личная ненависть к Горбачёву быстро переросла в ненависть к союзному Центру вообще. Утолить её он мог только «свалив» Горбачёва и союзную власть в целом, для чего необходимо было уничтожить само государство, во главе которого по своим политическим и человеческим качествам Ельцин не мог оказаться ни при каких условиях. Думаю, что это было понятно ему самому, даже при его патологическом самолюбовании и безудержной жажде власти. И сформированная Съездом народных депутатов РСФСР Конституционная комиссия во главе с Ельциным уже в сентябре-октябре 1990 года представила такой проект новой Конституции РСФСР, в котором не было вообще никакого упоминания о Союзе Советских Социалистических Республик. Было это более чем за год до уничтожения СССР. Случайными такие вещи не бывают.
В этой связи не могу не вспомнить и о своей последней встрече на официальном уровне с Ельциным, Хасбулатовым и моим бывшим заместителем Силаевым. В дальнейшем жизнь разбросала её участников, включая Горбачёва, не только в разные — в противоположные стороны. Тогда, 11 ноября 1990 года, Горбачёв позвонил мне и сообщил, что у него имеется договоренность о встрече во второй половине дня с руководством России. Сначала пройдёт беседа один на один с Ельциным, а затем к ней подключатся и другие. От разговора с Горбачёвым оставалось впечатление, что то, как она организована, уже тогда напоминало дипломатическую процедуру при подготовке контактов руководителей двух независимых государств. Я не был против такой встречи, ибо считал необходимым использовать любую возможность для того, чтобы попытаться найти общий язык с этими деятелями. Ещё теплилась надежда: не пойдут же они ради своих личных политических целей на разрушение единой экономики страны с неизбежными тяжелейшими последствиями для неё...
Встреча намечалась в кабинете президента страны на третьем этаже правительственного здания в Кремле. Этот кабинет, зал заседания Политбюро и несколько комнат работников аппарата были специально оборудованы для Брежнева. Во второй половине 70-х годов, начав быстро дряхлеть и, естественно, отходить от фактического руководства партией и государством, он окончательно избрал своим рабочим местом этот кабинет.
В пять часов я поднялся на третий этаж. В приёмной президента уже были Хасбулатов, Силаев и Бурбулис. Последнего я практически не знал. Мне было известно лишь, что он из Свердловска и является особо доверенным лицом у Ельцина. Видел этого человека на съездах народных депутатов, сессиях Верховного Совета страны. Здесь же я впервые непосредственно столкнулся с ним, сыгравшим, на мой взгляд, одну из роковых ролей в жизни страны. Придёт время, и найдётся дотошный историк, который нарисует его нелицеприятный портрет. Ну, а пока передо мной стоял, вернее, вертелся человек с бегающими глазами. Не знаю, почему он был в тот момент в приёмной, но на встречу в расширенном составе его не пригласили.
Кабинет президента и одновременно Генерального секретаря ЦК КПСС летом претерпел изменения. Вместо традиционной обстановки служебных кабинетов того времени появилась новая, стильная Мебель. На стене чётко выделялся герб СССР, в углу, за письменным столом — флаг страны. За отдельным столиком, который больше годился для чаепития, расположились с одной стороны — Ельцин, Хасбулатов, Силаев, с другой — Горбачёв и я. Лукьянов не присутствовал в связи с какими-то срочными делами.
Горбачёв проинформировал вновь пришедших о том, что они с Ельциным рассматривали вопросы целостности страны, реформирования Центра, опасности для России сепаратистских действий автономных республик (пример союзных был ведь налицо!), участия союзных республик в работе центрального правительства, а также экономические вопросы РСФСР. Этот перечень затронутых тем я по привычке записал в свой блокнот.
Запомнилась атмосфера этого заседания. Собравшиеся не были единомышленниками в решении государственных задач, это были люди, явно несовместимые в своих взглядах и устремлениях. Ельцин разговаривал высокомерным тоном, как победитель с побеждённым. Жесты, мимика, всё поведение руководителя России не вызывали сомнения, что эта встреча используется им не для поиска общего языка во взаимоотношениях крупнейшей республики и центральной власти, а имеет целью лишь продиктовать ей свои условия. Хасбулатов занимал более нейтральную позицию, по-видимому, понимая, как ученый-экономист, абсурдность требования своего лидера. Силаев же с подобострастием ловил взгляд своего нового шефа и полностью соглашался со всем, что тот говорил.
Начали с системы и величины федерального и республиканского налогообложения. Российское руководство стало настаивать на так называемой одноканальной системе, согласно которой, все налоги собираются в республике, а Центру отдаётся только малая часть для финансирования общесоюзных нужд. Что же это за нужды, никто по существу сказать не мог. Забегая вперёд, скажу, что прошло немного времени, и автономные республики России взяли на вооружение этот разрушительный для любой федерации принцип. И с какой яростью это стало отвергаться Ельциным и его командой! Но в тот момент, в конце 90-го года, они преследовали главную цель — разрушить СССР, а что потом будет с той же Российской Федерацией, видимо, их тогда мало беспокоило.
Мои доводы о том, что при существующей структуре распределения властных полномочий Союза и республик такие финансовые соотношения нереальны и, более того, вызовут хаос в управлении государством, были проигнорированы.
Дальше пошло ещё «интереснее». Были выдвинуты требования, чтобы доходы от внешнеэкономической деятельности целиком оставались в республике, что в распоряжение России следует передать 50 тонн золота, предоставить ей право выдавать лицензии на экспорт сырья, материалов и другой продукции и т.д. На вопросы, будут ли централизованно закупаться для всех союзных республик продукты питания, зерно, некоторое сырьё, особенно для легкой промышленности, кто будет погашать наступающие по срокам платежи внешней задолженности, вразумительного ответа не было. Предложение о том, чтобы эти проблемы рассматривались при подписании нового Союзного договора с перераспределением функций между Центром и республиками, также осталось без внимания.
На моё предложение прекратить начавшуюся войну банков, разрушение единой финансовой системы страны ответы были на уровне лозунгов: Россия-де объявила о своём суверенитете и верховенстве республиканских законов и выдвинутые требования вписываются в её новую роль.
Обсудили ещё несколько второстепенных вопросов и в заключение, как обычно делают в подобных ситуациях, создали комиссию двух Совминов — СССР и РСФСР. Им поручили рассмотреть вопросы разделения собственности, организации налоговой и банковской систем, внешнеэкономической деятельности.
Встреча оставила у меня самое тягостное впечатление. По главным вопросам, определявшим жизнь страны в следующем, 91-м году и в перспективе, так и остались принципиальные разногласия. Было очевидно, что наши собеседники ставили перед собой задачу экономически взорвать Союз, вызвать ещё большее недовольство народа центральной властью и на этой волне укрепить свои политические позиции. Конфронтация России с Центром приобретала всё большую остроту. Страна катастрофически быстро становилась аморфной и неустойчивой. Попытки Горбачёва и его окружения хоть как-то стабилизировать положение парализовались явным саботажем и прямым противодействием со стороны руководителей России и других республик. Это продолжалось на протяжении почти всего 1991 года.
В конце концов М. Горбачёв всё же договорился о встрече 9 декабря 1991 года с Б. Ельциным, Л. Кравчуком, Н. Назарбаевым и С. Шушкевичем с тем, чтобы подписать новый Союзный договор и определить порядок и дату его подписания другими республиками, которые пожелают к нему присоединиться.
На мой взгляд, сам по себе подготовленный проект этого договора о создании ССГ был, используя ленинскую характеристику другого, Брестского договора, «похабным», но «угроза» его подписания стала спусковым крючком для окончательного решения о ликвидации СССР. Поначалу, правда, всё выглядело довольно безобидно. Шушкевич по совету главы Правительства Белоруссии Кебича пригласил Президента России посетить республику с официальным визитом (а неформально — поохотиться в Беловежской Пуще) с целью уговорить Ельцина дать Минску побольше энергоносителей — газа и нефти, в связи с приближением зимы.
Перед отъездом Ельцина в Минск, по воспоминаниям Горбачёва, у них состоялся такой разговор:
«...я спрашиваю Ельцина: о чём будете говорить в Белоруссии? Он отвечает: “У меня есть общие вопросы с белорусами. Я хочу их решить. Заодно переговорю с украинцами. Сюда Кравчук ехать не хочет, а туда прибыть согласен”.
Я ему напоминаю: “Мы ведь в понедельник должны встретиться и приглашаем Кравчука”. Он отвечает: “Поговорим с белорусами, послушаем Кравчука и т.д.”. Тогда я говорю: “Давай, Борис Николаевич, договоримся, что на встрече в Белоруссии вы не выходите за рамки того, что есть в Союзном договоре”. Ельцин отвечает: “А Кравчук может на договор не пойти — он же теперь независимый. Тогда предложите ему стать ассоциированным членом», — говорю я. Ельцин замечает: “Но он и на это может не согласиться”. “В таком случае будем всё решать здесь, в Москве, в понедельник”, — подытоживаю я.
Вот такой доверительный состоялся разговор, от которого Ельцин и сам не отказывается».
Нужно сказать, что в тот момент решающей фигурой был Кравчук, именно от него зависела судьба великой Державы. Через несколько месяцев в своём интервью он подтвердил это: «Если бы я сказал, что Украина подпишет Союзный договор, Ельцин тоже подписал бы его». Но в Вискулях националистический запал и честолюбивые амбиции, желание войти в историю на правах первого Президента «самостийной» Украины взяли верх. Позиции украинского и российского президентов совпали в своём разрушительном замысле и сыграли роковую роль в судьбе Союза.
Встреча в Беловежской Пуще проходила в обстановке строгой секретности, и многое из проходившего там стало известно только позднее.
Самолёт с российскими разрушителями СССР взял курс на Минск 7 декабря в 17.40. В Вискули приехали вечером. Кравчук был уже там и, не дождавшись Ельцина, отправился со своей свитой на охоту. По приезде Ельцина состоялось застолье. Разгорячённая беловежскими напитками, уже вся троица совершила общий выход на охоту, после которой заговорщики дали подчинённым задание: за ночь «родить» документ с политическим решением судьбы СССР.
С российской стороны над документом работали (запомните их имена!) Г. Бурбулис, С. Шахрай, Е. Гайдар, А Козырев и В. Илюшин.
Рождение неправедного приговора нашей стране началось «с чистого листа», каких-либо заготовок вроде бы ни у кого не было. Приведу некоторые детали, характеризующие происходившее, по книге А.Д. Шутова «На руинах великой Державы».
«Текст коллективно сочиняемых российско-украинско-белорусских Беловежских соглашений писался от руки сведущим в юридических делах С. Шахраем, затем, из-за его “корявого” почерка, переписывался Гайдаром. При этом ни у одного из сочинителей не пробудилась гражданская совесть, никому не вспомнились защитники Брестской крепости, хотя неподалёку от неё вершилось пакостное дело. Не поднялись ни Шахрай, ни внук легендарного Аркадия Гайдара с гневным протестом, не защитили Родину, не заслонили её собою. Не вошли в историю как герои, а опозорили себя и род свой соучастием в непрощаемом грехе.
Готовился документ в обстановке цинизма и холодного равнодушия к происходящей драме. Чего стоит, к примеру, обсуждение “ритуального” вопроса после завершения проекта «бумаги»: как пить — за всё соглашение сразу, постранично или построчно? [Об этой уникальной дискуссии напомнил В. Жириновский в выступлении на заседании Госдумы 15 марта 1996 г. при обсуждении вопроса о денонсации Беловежских соглашений. — Н.Р.] И уже в четыре часа утра послали Козырева подсунуть родившийся текст под дверь комнаты, в которой спала машинистка. Но “министр” заплутал и сунул бумагу под дверь коржаковского охранника. Тот спустя какое-то время, обнаружил “бумагу”, покрутил её в руках, пытаясь понять, что это такое. Но, увидев, что в ней написана какая-то галиматья, скомкал её, пошёл в туалет и бросил в корзину для использованной туалетной бумаги. Поэтому утром сочинители в большой тревоге стали искать “пропавшую грамоту”: уж не проделки ли это нечистой силы или, того хуже, КГБ? Машинистка уверяла, что под дверью ничего не было. Искали по всем углам, лазали под кровать — ничего. Потом всё-таки отыскали “эпохальный” документ, извлекли его из мусорной корзины и коллективно вручили машинистке. Вот так вершилось событие, изменившее ход мировой истории.
Днём 8 декабря, в воскресенье, президенты ознакомились с текстом, затем уселись на дешёвые табуретки за двумя сдвинутыми типовыми “общепитовскими” столами облегчённой конструкции, поставили перед собой по государственному флажку и со скучными, смурными лицами в 14 часов 17 минут скрепили подписями машинописный текст исторического документа, которым извещали мир, что “Союз как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование”.
Совершив государственное преступление, заговорщики, боясь ареста, испытывали животный страх, которого не мог заглушить даже изрядно потребляемый алкоголь. “Мы смертники, — с тревогой говорил Ельцин. — Если ничего не получится, уйдём в отставку”.
Верховная власть имела и законное право, и реальную силу, чтобы решительно и быстро нейтрализовать сепаратистскую выходку и, используя ситуацию, резко повернуть руль управления страной в сторону действительного восстановления политической стабильности. Народы СССР были бы за такие акции. Ведь только националистически настроенная верхушка некоторых союзных республик — и то не вся — да продажные до мозга костей “агенты влияния” Запада хотели развала Союза.
Опасения за свои шкуры побудили сепаратистов сделать первый звонок министру обороны СССР Е. Шапошникову. Чтобы обеспечить себе безопасность, Ельцин, при согласии Кравчука и Шушкевича объявил о его назначении главнокомандующим объединёнными Вооруженными силами СНГ.
Затем, в расчёте на поддержку “в случае чего” извне, Ельцин срочно доложил о содеянном американскому президенту Дж. Бушу (старшему). “Сегодня в нашей стране произошло очень важное событие, и я хотел бы лично проинформировать вас, прежде чем вы узнаете об этом из печати”, — торжественно произнес Ельцин. Он подчеркнул, рассказывает Буш в своих мемуарах, что “Горбачёв ещё не знает этих результатов”. А завершил разговор Ельцин уж совсем по-холуйски: “Уважаемый Джордж, я заканчиваю. Это чрезвычайно, чрезвычайно важно. Учитывая уже сложившуюся между нами традицию, я не мог подождать даже десяти минут, чтобы позвонить вам”».
По-моему, в этом разговоре, как в зеркале, отражается всё ничтожество Ельцина — человека и государственного деятеля, всегда готового к любой подлости, интриге и предательству ради своих личных интересов.
В связи с тем, что через пятнадцать лет один из бывшей троицы — Шушкевич утверждает, что там не были пьянки, я приведу снова отрывок из книги А. Д. Шутова:
«Затем состоялся праздничный обед, во время которого Ельцин, ободрённый словами Буша, сказанными ему по телефону (идея панславянского государства ему нравится), надрался настолько, что ни о какой пресс-конференции, назначенной на 17 часов, не могло быть и речи. Она состоялась только в два часа ночи, причём Ельцина не сразу привели в чувство. Потом банкет, где Ельцин вновь быстро дошёл до кондиции, упал на ковёр и облевался»).
Совершив своё коллективное злодеяние, далеко не святая троица (да будут прокляты имена этих преступников и их подручных во веки веков!) поспешила задним числом оправдать его в своём Заявлении. Они отметили, что подготовка нового Союзного договора зашла в тупик, не сказав, правда, что они её туда и завели. Ну и, конечно, добавили, что недальновидная политика Центра привела к экономическому кризису, к развалу производства, катастрофическому понижению жизненного уровня населения. На самом деле до 1989 года страна развивалась динамично. Но затем именно разрушительные действия тех, кто поставил своей целью изменение общественного строя и разъединение государства, начали играть всё более негативную роль.
Я пережил эти годы, будучи главой Правительства СССР, и могу сказать, что на моих глазах происходило сознательное уничтожение экономики страны. Снижение жизненного уровня народа с тем, чтобы восстановить его против центральной власти, — вот что было первостепенной задачей этой публики. Всё делалось по принципу «чем хуже — тем лучше», ибо только таким путём эти люди могли проложить себе путь к вожделенной политической власти. Из Заявления троицы разрушителей страны складывалось впечатление, что высшие органы управления и руководители республик стояли в стороне, не принимая никакого участия в подрывных акциях. «Забыты» были и объявленное ими верховенство республиканских законов над союзными, и введение запрета на право вывоза товаров за пределы республик, и обособленное регулирование цен. Именно такие сепаратистские решения руководителей республик размывали единое экономическое пространство.
Впопыхах и по пьянке подписывая свой документ, лидеры трёх республик даже в межнациональных конфликтах умудрились обвинить тот же Центр! И здесь, как и во многом другом, жизнь не раз ткнула их носом в содеянное: разрушение многонациональной семьи народов и «разъезд» её членов по национальным квартирам резко обострили напряжённость, породили споры о границах между бывшими союзными республиками и внутри них: Грузия — Абхазия и Южная Осетия; Молдавия — Приднестровье; Украина — Крым; Россия — Чечня — вот только некоторые из примеров затяжных, тяжёлых и даже кровавых конфликтов, от которых страдает население отделившихся друг от друга государств.
Ельцин так спешил выбить кресло из-под Горбачёва, что вообще не стал обсуждать многие жизненно важные для России вопросы. Да и сама полулегальная обстановка и фактор времени, точнее, неожиданности, не располагали к этому. Ведь, затяни они подписание своих документов, Центр обеспокоился бы и весь заговор мог провалиться. Впрочем, боюсь, что у Горбачёва решимости на это не хватило бы. Так или иначе, но, например, совершенно не были защищены права русскоязычного населения в бывших союзных республиках. Обойдена была и проблема внешнего долга страны, составлявшего к тому времени 70 млрд долларов. Это тяжкое бремя Ельцин взвалил на плечи лишь одной обессилевшей России, несмотря на то что заёмные средства использовались всеми республиками. А, скажем, вопрос о Крыме можно было выпустить из поля зрения только спьяну или просто не имея царя в голове.
Вот что рассказал об этом Кравчук через восемь лет после разрушения Советского Союза при получении награды за то, что в Беловежье «отстоял Крым за Украиной». По его словам, сохранить Крым за Украиной «было легко: Ельцин сильно ненавидел Горбачёва и для того, чтобы его убрать, он готов был пол-России отдать, а не то, что Крым». Насколько сейчас известно, у украинской делегации, когда она ехала в Беловежскую Пущу, не было сомнения: Россия будет стремиться оставить Севастополь своим городом. Они были готовы согласиться, чтобы и Крым отошёл к России. Однако каково же было их удивление, когда Ельцин ни разу даже не упомянул слов «Севастополь», «Крым». Ну, а о том, насколько остра эта проблема для России и для большинства населения Крыма, до сих пор и в перспективе говорить не приходится.
В общем, несть числа проблемам, возникшим при разрушении веками создававшегося государства с его спецификой, сложившимися политическими и экономическими отношениями, своими традициями.
Итак, государственный переворот свершился.
Через четыре дня после событий в Беловежской Пуще, 12 декабря 1991 года, Комитет Конституционного надзора СССР отреагировал на Заявление глав трёх государств и Соглашение о роспуске СССР с точки зрения законности этих актов.
Было указано, что в соответствии с Союзным договором 1922 года Белоруссия, РСФСР и Украина, являясь одними из учредителей СССР, вместе с тем никакого особого статуса и каких-либо дополнительных прав па сравнению с остальными союзными республиками не имели. С того времени в конституционном законодательстве СССР стал действовать принцип равноправия союзных республик. Следовательно, Белоруссия, РСФСР и Украина были не правомочны решать вопросы, касающиеся прав и интересов всех республик, входящих в Советский Союз, тем более что те составляли значительное большинство. Комитет сделал вывод, что данные акты не имели обязательной юридической силы. Кроме того, Комитет подчеркнул, что статьи принятого в Беловежской Пуще Соглашения могут привести к подрыву правопорядка, к неуправляемости общества и анархии. По мнению Комитета, принятые акты могли рассматриваться лишь как политическая оценка сложившейся в стране ситуации и, естественно, не имеющие юридической силы.
Но ни эти выводы, ни неоднократные заявления по этому поводу президента Горбачёва не возымели никакого действия. Процесс разрушения единого государства продолжался и вскоре был «успешно» завершён.
Подписания Беловежских соглашений было недостаточно, чтобы легитимно зафиксировать факт ликвидации СССР со всеми вытекающими политико-правовыми последствиями. В первую очередь требовалось правовое подтверждение Соглашения о создании Содружества высшими законодательными органами государственной власти России, Белоруссии и Украины. Без ратификации эти документы не обладали политической силой. В спешке разработчики Соглашений и их подписанты даже не отметили необходимости такого подтверждения и не определили, в какой форме это должно произойти. Всё зависело от того, в каком качестве рассматривалось Беловежское соглашение: то ли как межреспубликанский договор трёх субъектов Союза ССР, то ли как «международный» договор между двумя уже объявившими себя «независимыми» государствами — Украиной и Белоруссией, с одной стороны, и субъектом Союза, в состав которого на тот момент ещё входила Россия, — с другой, или же как международный договор, заключённый тремя суверенными государствами.
Руководство Украины первым начало форсировать ратификацию Беловежского соглашения. 10 декабря 1991 года в повестку дня Верховного Совета республики был внесён вопрос о ратификации Соглашения. С самого утра вопрос переносился с одного часа на другой — у постоянных депутатских комиссий было множество замечаний по тексту. Их необходимо было обсудить с руководством Белоруссии и России. Только к вечернему заседанию парламента Кравчук смог всё это согласовать.
Его речь продолжалась около получаса. Он обвинил Центр в развале страны, в намерении вновь сконцентрировать власть в своих руках. «Кому-то хочется нас учить, — сказал Кравчук, — и заботиться о нашем народе больше, чем он сам».
Верховный Совет Украины без обсуждения, 288 голосами против, ратифицировал Соглашение, но с оговорками. Они состояли из 12 пунктов и скорректировали многие статьи документа. Например, «открытость границ» была сужена и сопровождалась отсылкой к будущим актам. Беловежским (его называют также Минским) соглашением предусматривалась «координация внешнеполитической деятельности», а киевским вариантом — лишь «консультации в области внешней политики». Существенное дополнение содержалось в формулировках о Вооружённых силах. Парламент Украины добавил слова: «Государства — члены Содружества реформируют размещённые на их территориях группировки Вооружённых сил бывшего Союза ССР и, создавая на их базе собственные Вооружённые силы, будут сотрудничать в обеспечении международного мира и безопасности...» Речь шла, таким образом, о разделе Вооружённых Сил СССР между республиками. Воспользовавшись этим, Кравчук объявил себя Верховным главнокомандующим Вооружёнными Силами республики в составе трёх военных округов и Черноморского флота, оставив в центральном подчинении лишь стратегические силы.
Беларусь юридически оказалась в несколько более сложном положении в связи с ратификацией Минского соглашения. Дело в том, что в отличие от Украины референдум о независимости здесь не проводился, что делало позицию республики более уязвимой с правовой точки зрения. 10 декабря состоялась сессия Верховного Совета Беларуси. После краткого сообщения Председателя Верховного Совета Шушкевича об итогах работы трёх глав республик в Беловежской Пуще в парламенте неожиданно выразили — по разным причинам — свои сомнения в том, надо ли утверждать соглашение о Содружестве, и «левые», и «правые». Первые опасались «хитро поставленной ловушки», которая, по их мнению, неизбежно заведёт Содружество в прежнее унитарное государство. Вторые же имели в виду прямо противоположное — Содружество, полагали они, означает окончательный развал Союза и вызовет великий хаос в стране. Некоторые депутаты упрекали Шушкевича, подписавшего Соглашение, в превышении власти. И всё же, несмотря на то что первоначально вопрос стоял лишь об одобрении концепции Содружества, многие депутаты потребовали немедленно ратифицировать Минское соглашение. Эта позиция победила при поддержке 263 депутатов при одном «против» и двух «воздержавшихся».
Верховный Совет республики также денонсировал Союзный договор 1922 года и принял закон о мерах, связанных с этим фактом.
В самом же сложном правовом положении в связи с ратификацией Соглашения находилась РСФСР, власти которой не обладали никакими основаниями для подтверждения на законодательном уровне этого документа, подписанного в Вискулях Ельциным и Бурбулисом. Единственным органом, который мог принять законное решение как по Соглашению, так и по денонсации Союзного договора, был только и исключительно Съезд народных депутатов РСФСР — высший орган государственной власти республики. Причём для этого было необходимо принять изменения и дополнения в Конституцию РСФСР. Но такой вариант был неприемлем для сторонников ликвидации СССР, так как они не имели квалифицированного большинства среди народных депутатов РСФСР. Поэтому Беловежское соглашение представили как «международный договор РСФСР», ратификация которого, согласно Конституции, входила в компетенцию Верховного Совета республики. Таким же образом преподнесли и Союзный договор 1922 года, что и позволило денонсировать его. И то и другое произошло на заседании Верховного Совета РСФСР 12 декабря 1991 года.
В тот день с докладом выступил Ельцин. Переговоры в Белоруссии он охарактеризовал как «закономерное следствие тех процессов; которые развивались в течение последнего времени». Ещё два года назад, сказал он, стало ясно, что «союзные структуры не способны к коренному обновлению. Наоборот, свои последние жизненные силы командная система бросила на сохранение своего всевластия, стала главным препятствием реформ». Ельцин подверг критике все разработанные проекты Союзного договора. «В них, — утверждал он, — по сути дела, протаскивалась всё та же модель Союза с сильным Центром. Принцип суверенности республик признавался лишь в качестве декоративного украшения... Только в апреле в Ново-Огарёве был сделан наконец шаг навстречу реальности, республики были готовы пойти на компромисс и подписать Союзный договор... После августа распад Союза ССР вступил в последнюю стадию, началась его агония... А в это время мы буквально стали тонуть в бесконечных переговорах и согласованиях, широких и узких обсуждениях, консультациях. Всё это приобрело характер какой-то дурной закономерности...
Три республики, которые были в числе учредителей СССР, приостановили процесс стихийного, анархического распада... Была найдена единственно возможная формула совместной жизни в новых условиях — Содружество Независимых Государств, а не государство, где никто не имеет независимости».
Ельцин подверг критике утверждение, что в Беловежской Пуще лидеры трёх республик «ликвидировали Союз ССР». «Союз, — сказал он, — уже не способен играть позитивную роль по отношению к бывшим его членам. Мировое сообщество стало считать его банкротом... Только Содружество Независимых Государств способно обеспечить сохранение складывающегося веками, но почти утраченного сейчас политического, правового и экономического пространства... Положен конец главному препятствию к этому — союзному Центру, который оказался неспособным освободиться от традиций прежней системы, главная из которых — присвоенное право командовать народами, сковывать самостоятельность республик».
Голоса критиков Соглашения на сессии были редки. Залом владела какая-то эйфория беспредельной суверенности. Итоги поимённого голосования по ратификации Минского соглашения были такими: за — 188, против — 6, воздержались 7 депутатов. После оглашения результатов голосования в стенограмме сессии появилась запись: «Бурные аплодисменты. Все встают». Так были «узаконены» государственный переворот и разрушение нашего великого государства.
Конечно, можно было бы критически разобрать каждый пункт выступления Ельцина, но лучше и убедительнее всего оценку и сказанного и, главное, содеянного им, его подельниками и прихлебателями дала жизнь: после уничтожения СССР во всех без исключения республиках наступил политический и экономический хаос. Миллионы и миллионы людей заплатили и продолжают платить чудовищную цену за преступления своих лидеров и за свою политическую слепоту и доверчивость.
В марте 1996 года в повестку дня очередного заседания Государственной думы России был предложен для рассмотрения вопрос о денонсации Беловежского соглашения. Проект постановления по этому вопросу внесли фракция КПРФ и две депутатские группы — «Народовластие» и «Аграрная».
При обсуждении повестки дня, как и следовало, ожидать, против рассмотрения данного вопроса выступили те, кто несколько лет назад поддерживал Ельцина в его разрушительных действиях. Среди них были руководитель фракции «Яблоко» Г. Явлинский, руководитель проправительственной фракции «Наш дом — Россия» С. Белов, Г. Старовойтова и С. Юшенков. И тем не менее за включение этого вопроса в повестку проголосовали 57 процентов депутатов.
В то время я возглавлял в Государственной думе депутатскую группу «Народовластие» и, естественно, считал необходимым выступить по этому важнейшему политическому вопросу с парламентской трибуны, чтобы не только выразить свою гражданскую позицию, но и попытаться повлиять на принятие крайне необходимого решения по денонсации преступных Беловежских соглашений. Некоторую часть этого выступления хотелось бы предложить вниманию читателя:
«При всей значимости вопросов, которые уже рассматривал и ещё будет рассматривать наш парламент, нет более важного и ответственного, чем вопрос единства народов Советского Союза. Распад великого государства продолжает терзать умы и души десятков миллионов людей, и не будет преувеличением сказать, что его последствия будут определять судьбу нашей страны на длительную историческую перспективу. Сегодня мы уже в состоянии не на основе наших прогнозов 1990 года, а исходя из горького опыта последних лет, заявить, что развал Советского Союза стал подлинной трагедией не только для России, но и для всех народов, входивших в состав Союза. Эйфория суверенитетов испаряется под напором жизненных реалий. С распадом страны ситуация в экономике и политике приобрела крайне нестабильный и противоречивый характер. Существенно ухудшилось геополитическое положение России, оказавшейся отодвинутой на восток. Даже больше половины морских портов, за которые Россия боролась столетиями, мы потеряли. Пётр Первый, Екатерина Вторая (оба “Великие”), да и другие перевернулись бы в гробу, узнай они о наших деяниях. Образование Содружества Независимых Государств, заключение между его участниками Договора об экономическом союзе и многочисленных соглашений [Речь шла о документах, принятых уже после Беловежья. — Н.Р.], предусматривающих сохранение общего экономического пространства и прозрачных границ, отказ от торговых барьеров, восстановление хозяйственных связей на деле оказались пустым звуком. И все заверения “отцов Беловежья” явились явным обманом, и в этом деле помогал им кое-кто из сидящих в этом зале.
Нам иногда приходится слышать, что распад СССР — объективный процесс, что распадались все империи. Мы начисто отвергаем тезис о некоей империи, которая рано или поздно должна была развалиться. Есть ли в истории пример, когда империя целенаправленно поднимала окраины за счёт населения центральной метрополии?! Не говорю уже о том, что подавляющее большинство народов присоединялись к России добровольно и сознательно в целях прежде всего собственного выживания. Мы не были империей в прямом смысле этого слова. Мы были великой страной! Мы были великим народом! При решении столь важного вопроса, как интеграция бывших республик СССР, мы не должны поддаваться эмоциям, а должны смотреть на суть вопроса, исходя прежде всего (и я это подчёркиваю) из интересов России, интересов благосостояния её населения.
Интеграция будет благом не только для России, но и для всех братских стран. Прежде всего речь идёт, конечно, об экономике. Уникальный в истории человечества экономический комплекс обеспечивал выживание наших народов в самых опасных условиях. Смогли бы порабощенные Гитлером народы Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы, Эстонии самостоятельно восстановить свою независимость и разрушенное хозяйство без единого Советского Союза?! ...Непреложным остаётся один, но самый главный факт — жизнь всех без исключения народов, составлявших ранее Союз ССР, стала не лучше, а значительно хуже. И нет никаких признаков того, что кто-то сумеет самостоятельно выбраться из трясины, в которую все мы медленно, но уверенно погружаемся. Не сомневаюсь, что даже оппоненты, которые, кстати, сидят в правом крыле, которые выступали и будут выступать против предлагаемого проекта постановления, в глубине души прекрасно понимают историческую необходимость и неизбежность восстановления единства наших народов.
Сегодня не время для тактических манёвров вокруг вопросов, определяющих исторические судьбы наших народов. Мы хорошо знаем настроение наших людей. Решение первого в истории страны референдума, на котором ровно пять лет назад наши сограждане высказались за Союз, сохраняет свою моральную и юридическую силу и сегодня. И его итоги никто не вправе отменить. Это проявление истинной демократии. Никакие ссылки на революционную необходимость не могут оправдать нарушение воли народа, и тщетны попытки президента и других его сподвижников, приложивших руку к этому, снять с себя ответственность за эти действия.
Нельзя закрывать глаза и на то, что в России, в других республиках набирает силу тенденция к переориентации экономических связей на дальнее зарубежье. На этом фоне обращает на себя внимание нарастание в регионе политико-экономической активности мировых держав, сопредельных государств. Их действия становятся фактором разобщения новых, суверенных государств, ведут к ослаблению влияния России. Нельзя жить сегодняшним днём. НАТО стоит у нашего порога. Спрашивается: зачем?
В сохранении нынешнего развала по-настоящему заинтересованы лишь те силы Запада, которые мечтают решить наконец многовековую задачу ликвидации великого государства и ослабления самобытной российской цивилизации, не вписывающейся в созданную в чужих столицах модель нового мирового порядка. Но вовсе не российские интересы отражают многие из тех, кто печётся о том, что Россия должна оттолкнуть от себя все братские народы и сузиться до размеров московского княжества с контролем лишь нефтяных и газовых кранов.
Сегодня необходимо решительно повернуть в сторону практических дел. Мы не преуменьшаем трудностей экономического, политического характера в деле интеграции. Слишком много уже сломано, сломано торопливо, бездумно, сломано в интересах внешних сил или крошечных групп корыстолюбцев, которые наживаются на наших общих страданиях, сломано ими специально для того, чтобы невозможно было воссоздать. Но именно поэтому нужны новые смелые шаги, и эти шаги должна сделать Россия. В этом наша историческая обязанность и ответственность. Будущие поколения не простят нам, если мы не сделаем этого».
Об остроте развернувшейся дискуссии можно судить также по выступлению В. Жириновского:
«В связи с этим я бы хотел, чтобы было принято постановление, в котором был бы поставлен вопрос о привлечении к ответственности лиц, причастных к подготовке проекта Беловежских соглашений. Они являются депутатами нынешнего парламента. Бурбулис, где он? Нет в зале — уже боится. Уже ушёл. Он знал, что я уже пришёл сюда с наручниками. Вот что ждёт его, Бурбулиса! (Оживление в зале.) Они на Россию надели наручники, мы наденем их на вдохновителя этого Беловежского соглашения! Депутат Шахрай здесь — можно арестовать прямо в зале, здесь, на заседании Государственной думы. Депутат Козырев... нет его. Депутат Гайдар уже сбежал — он уже не депутат. Вот четверо — эти люди всё организовали».
В целом постановление о денонсации Беловежского соглашения было принято 15 марта 1996 года 252 голосами, или 56 процентов от общего количества депутатов Государственной думы. Напомню, что 12 декабря 1991 года за ратификацию Беловежского соглашения проголосовали более 90 процентов тогдашних депутатов Верховного Совета РСФСР.
Так жизнь учит людей. Людей, но не предателей своей страны, оказавшихся у власти. Как и следовало ожидать, они во главе с Ельциным и не подумали выполнять это постановление парламента страны.
История борьбы в парламенте за денонсацию Беловежского соглашения вновь и вновь возвращает мысль к роковым дням декабря 1991 года.
Если после ГКЧП и внеочередного, Пятого Съезда народных депутатов были разрушены органы государственной власти и наступил, как уже было сказано, паралич власти, то в декабре она уже просто агонизировала. Вспоминая эту ситуацию, невольно ищешь ответ и на вопросы: почему Горбачёв, Президент СССР не занял тогда, в после-беловежские дни, принципиальной, боевой позиции, почему он не боролся до конца за целостность своего государства?
Трудно заглянуть в душу человека и познать его истинные намерения. Но в том, что Горбачёв давно вынашивал мысль об уничтожении Компартии, которая дала ему путёвку в жизнь, и социалистического общества, в котором он вырос, не может быть никакого сомнения. Он сам говорил об этом после 1991 года.
Конечно, беловежские заговорщики поставили его в непростое положение. Вот его рассказ:
«После отъезда Ельцина проходит день, другой — никто ничего не знает, никто мне ничего не докладывает. Я звоню министрам: они ничего не знают. Тогда я звоню Шапошникову — он знает. Они, оказывается, с ним уже разговор провели. Я думаю: что же всё-таки происходит? Видимо, Шапошников сразу перезвонил в Белоруссию и сказал, что Горбачёв свирепствует. Тогда мне звонит Шушкевич: “Михаил Сергеевич, я звоню вам по поручению всех”. Я спрашиваю: “А почему ты мне звонишь?” Он отвечает: “Мне поручили это Ельцин и Кравчук. Борис Николаевич разговаривал с Бушем: ему доложил, а мне поручили переговорить с Вами». Я говорю: “Это же стыдобище. Вы звоните американскому президенту, минуя Президента Союза, и за моей спиной договариваетесь. Где Борис Николаевич? Дайте ему трубку”. Ельцин взял трубку и начал что-то нудить, по-моему, заплетаться...»
Кстати, их первый звонок Президенту США — это не только доклад холуёв своему фактическому хозяину, но и шанс спрятаться за его спину.
Что же мог и обязан был сделать в той ситуации Президент СССР?
Получив такую информацию, он должен был немедленно использовать все имевшиеся в его распоряжении средства. По словам А. Лукьянова, бывшего Председателя Верховного Совета СССР, лидеры трёх республик — участники беловежской встречи — с тревогой ждали, как поступит Горбачёв. «Он оставался Верховным главнокомандующим, и было достаточно одного президентского слова, чтобы от подписантов и их документов не осталось и следа. Ведь речь шла о судьбе величайшей державы, о трёхсотмиллионном народе, о глобальном равновесии мировых сил. Но не было этого твёрдого слова от человека, поклявшегося сохранять и защищать Союз».
Я тоже считал и считаю, что в критический момент Горбачёв не выполнил своих законных обязанностей. Он должен был немедленно поставить в известность ООН, Совет безопасности, Съезд народных депутатов СССР, Верховный Совет и опротестовать Беловежское соглашение. А перед Съездом вопрос надо было ставить предельно остро: решайте, распускаемся или сохраняем Союз. Нет, в конце 1991 года были нарушены все законы — союзные, международные и, как говорится, божеские и человеческие.
Президент страны, полтора года назад поклявшийся на Конституции СССР свято хранить единство государства, обязан — подчёркиваю, безусловно, обязан! — выполнить данное им слово. И если бы он и потерпел при этом поражение — тем не менее остался бы в Истории как руководитель, до конца боровшийся за целостность своей страны. К сожалению, этого не произошло, и теперь он презираем и проклят своим народом.
Итак, вместо конкретных действий Горбачёв избрал другой путь. Посыпались заявления и пресс-конференции. 9 декабря 1991 года он определил свою позицию. Было опубликовано Заявление президента, которое можно назвать, мягко говоря, спокойным. В нём он даже отметил некоторые позитивные моменты Беловежского соглашения. Однако, полагал глава союзного государства, документ настолько глубоко затрагивает интересы народов нашей страны, всего мирового сообщества, что требует всесторонней политической и правовой оценки.
«В создавшейся ситуации, по моему глубокому убеждению, — считал Горбачёв, — необходимо, чтобы все Верховные Советы республик и Верховный Совет СССР обсудили как проект Договора о Союзе Суверенных Государств, так и Соглашение, заключённое в Минске. Поскольку в Соглашении предлагается иная формула государственности, что является компетенцией Съезда народных депутатов СССР, необходимо созвать такой Съезд. Кроме того, — говорилось в конце Заявления, — я бы не исключал и проведения всенародного референдума по этому вопросу».
Горбачёв, по-видимому, «запамятовал», что он вместе с лидерами союзных республик на Пятом внеочередном Съезде народных депутатов своими руками похоронил Съезд народных депутатов СССР как высший орган государственной власти страны и передал эту власть Верховному Совету СССР. Народные же депутаты СССР, не вошедшие в состав Верховного Совета, имели лишь право участвовать в его работе.
И тем не менее многие из них не могли смириться с разрушением страны. 9 декабря мне по телефону сообщили, что создана депутатская инициативная группа по созыву Съезда народных депутатов СССР. 10 декабря 1991 года в депутатском здании на Новом Арбате на двадцатом этаже состоялся сбор подписей сторонников созыва Шестого внеочередного Съезда народных депутатов СССР. Я тоже подписал этот документ. Как раз в это время организатору сбора подписей депутату В. Самарину позвонил Горбачёв. Самарин при нас проинформировал президента страны о том, что уже собрано достаточно подписей для созыва Съезда. Затем он торопливо собрал подписанные листы и выехал к Горбачёву. Мне известно, что он вручил ему списки подписей и телеграммы общим числом более 500 и получил личное президентское обещание созвать Съезд.
На второй день после этой встречи газета «Известия» на первой полосе опубликовала статью с броским заголовком: «Рыжков и Чебриков хотят созыва Съезда». Но не только эта газета, бывший печатный орган Верховного Совета СССР, но и другие, ещё недавно бывшие изданиями ЦК КПСС, выразили отрицательное отношение к этому предложению. Да и в целом они заняли откровенно проельцинскую позицию.
Какие причины повлияли на решение Горбачёва не созывать внеочередной Съезд, мне не известно. Трудно сказать, что здесь сыграло основную роль: то ли желание окончательно не сжигать мосты, то ли вписаться в новые властные структуры, то ли элементарная трусость, то ли готовность в своём предательстве дойти до логического конца...
12 декабря 1991 года, в день, когда проходила ратификация Беловежских соглашений в Верховном Совете РСФСР, в Ашхабаде открылось совещание глав республик Средней Азии и Казахстана. Инициатива его проведения принадлежала Президенту Туркмении С. Ниязову.
После долгих дебатов президенты этих республик приняли решение вступить в СНГ, но не в качестве «присоединившихся» к нему, а как «равноправные учредители». Из Ашхабадского заявления вытекало, что азиатские республики не считают СНГ уже созданным. В документе прямо говорилось, что «необходима координация усилий по формированию Содружества Независимых Государств» и что «должно быть обеспечено равноправное участие субъектов бывшего Союза в процессе выработки решений и документов о Содружестве Независимых Государств; при этом все государства, образующие Содружество, должны быть признаны в качестве учредителей». Отсюда вытекал и практический вывод о том, что вопросы формирования Содружества «должны быть рассмотрены на совещании глав суверенных государств», т.е. Беловежские договорённости признавались лишь в качестве платформы для дальнейших шагов по созданию СНГ с более широким кругом участников.
На Ашхабадском совещании было решено провести встречу глав государств Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана, «на которую приглашаются президенты Беларуси, России и Украины».
21 декабря 1991 года в Алма-Ате собрались лидеры 11 бывших союзных республик (т.е. все, кроме прибалтийских и Грузии). На встрече глав государств прозвучало предложение о создании конфедерации. Но всякое упоминание об этом вызывало абсолютное неприятие со стороны Кравчука, который заявил, что Украина — суверенное государство и не войдёт ни в какое сообщество даже с намёком на любые надреспубликанские органы. Видимо, с учётом этого в Декларацию, принятую в Алма-Ате, было включено положение о том, что Содружество Независимых Государств «не является ни государством, ни надгосударственным образованием».
Эта позиция привела к огромным трудностям, с которыми постоянно сталкиваются члены СНГ в их взаимоотношениях.
В результате встречи произошла определённая ревизия Минского соглашения и были подписаны, в том числе и руководителями первых трёх республик, по сути дела, новые документы — Алма-Атинская Декларация от 21 декабря 1991 года и серия дополнительных к ней соглашений и протоколов.
Стала более точной и формулировка о судьбе Союза СССР:
«С образованием Содружества Независимых Государств Союз Советских Социалистических Республик прекращает своё существование». Лидеры 11 суверенных республик, образовавших Содружество Независимых Государств, приняли обращение к Горбачёву, в котором уведомили его о прекращении существования Советского Союза и института президентства СССР. В Обращении главы независимых государств благодарят союзного президента Горбачёва за его большой положительный вклад...
Итоги Алма-Атинской встречи не оставили надежд Горбачёву, и 25 декабря 1991 года в 19 часов по московскому времени страна услышала последнее его выступление в качестве президента теперь уже не существующего государства.
Во время его выступления огромное красное полотнище — флаг Советского Союза — дрогнуло над куполом Кремлёвского дворца и поползло вниз. Его снимал, видимо, в награду за совершенное предательство главный вдохновитель и организатор государственного переворота Бурбулис. Через несколько минут на флагштоке Кремля поднялся трёхцветный флаг.
Так закончилась вошедшая навсегда в историю человечества великая эра супердержавы — Союза Советских Социалистических Республик.
3. СУМЕРКИ УПАЛИ НА НАШУ ЗЕМЛЮ
Итак, на одной шестой части Земли вместо единого федеративного государства — СССР — образовалось 15 суверенных государств. Чёрное дело свершилось — под фанфары «вождей», рвавшихся к власти, и улюлюканье обманутых толп. Но эйфория продолжалась недолго. Началось мучительное отрезвление — как поётся в песне: «А поутру они проснулись...»
В России всё это время положение было настолько сложным и непредсказуемым, настолько трудным для большинства населения, что в 1998 году инициативная группа депутатов Государственной думы — в количестве 218 человек, в том числе автор этих строк, — предложила выдвинуть обвинения против Президента РФ Ельцина с целью отстранения его от должности (импичмент).
Юридической базой для возбуждения этого обвинения была статья 93 Конституции Российской Федерации, в которой говорится, что Президент страны может быть отрешён от должности Советом Федерации, причём только на основании выдвинутого Государственной думой обвинения в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления [Краткая юридическая квалификация обоснования постановки вопроса об отрешении Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина от должности в связи с совершением им тяжких преступлений, дана в сборнике документов и материалов Специальной комиссии Государственной думы.].
В Госдуме была создана Специальная комиссия по расследованию именно таких преступлений Ельцина. В процессе обсуждения были сформулированы обвинения по пяти пунктам.
Первое. В декабре 1991 года Президент России Б.Н. Ельцин совершил государственную измену, подготовив и заключив Беловежское соглашение, окончательно уничтожившее Советский Союз.
Второе. В сентябре-октябре 1993 года, организовав государственный переворот и приняв активное участие в его осуществлении, президент Б.Н. Ельцин совершил преступления, предусмотренные статьями Уголовного кодекса Российской Федерации.
Третье. 30 ноября 1994 года президент Б.Н. Ельцин издал Указ №2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» и отдал приказ о военных действиях в Чеченской республике, тем самым совершил преступление.
Четвёртое. Будучи Верховным главнокомандующим Вооруженными силами Российской Федерации, президент Б.Н. Ельцин за время выполнения своих функций нанёс серьёзный ущерб обороноспособности и безопасности Российской Федерации.
Пятое. «Реформы», легшие в основу политики Б.Н. Ельцина и его окружения, привели Россию к социально-экономическому кризису, связанному с разрушением основных отраслей народного хозяйства, всё более усиливающемуся расслоению общества, с потерей безопасности страны, резким падением уровня жизни и вымиранием населения.
В работе Комиссии приняли участие большое число депутатов, специалистов, были заслушаны показания многих должностных лиц государства. Заседания Комиссии проходили в сугубо демократическом духе. Споры и дискуссии были весьма жесткими, выслушивалось мнение не только сторонников импичмента, но и его противников. Комиссия располагала, можно сказать, фундаментальными материалами, совершенно объективно освещавшими положение в стране, возникшее в связи и после разрушения Советского Союза.
Так что можно было с уверенностью опираться на полученные материалы при обсуждении этого вопроса на пленарном заседании Госдумы.
Использую их и я, чтобы рассказать достаточно конкретно об этом немаловажном эпизоде нашей новейшей истории*. Подчеркну только, что все фактические данные и характеристики положения дел в стране относятся именно к 1998 году и я никоим образом их не модернизирую, не довожу до сегодняшнего дня, ибо они как бы подводят итог правления Ельцина и в этом смысле представляют собой, на мой взгляд, немалую историческую ценность.
* Этот раздел главы написан на основе документов Специальной комиссии Государственной думы РФ по обвинению, выдвинутому против Президента России Б. Ельцина, в том числе показаний и выступлений на ней И.Н. Родионова, В.И. Илюхина, Д.Д. Венедиктова и др., а также материалов исследований академика Российской академии наук Г.В. Осипова и член-корреспондента РАН В.Н. Кузнецова.
Безусловно, все пять пунктов обвинения являлись прямым следствием преступного разрушения государства.
Итак, выше уже было сказано, что в дни Беловежья и в последующее время находились и находятся разного рода деятели, которые выступают в защиту Ельцина. Они утверждают, что он, как и другие участники Беловежской встречи, не разрушал Советского Союза, а лишь зафиксировал его распад, и что ратификация Соглашений Верховным Советом РСФСР вообще полностью снимает с Ельцина какую бы то ни было вину. Однако Специальная комиссия Госдумы сделала совершенно чёткие иные выводы по принципиальным положениям этого пункта обвинения.
Первое. Абсолютно незаконным является признание Союзного договора 1922 года утратившим силу. Он был подписан сначала шестью республиками: Россией, Украиной, Белоруссией и входившими в Закавказскую Федерацию Азербайджаном, Арменией и Грузией, а затем к этому договору присоединились ещё девять республик, образовавшие таким образом, Союз ССР. Причём этот Договор полностью вошёл как составная часть в Конституцию СССР 1924 года. А затем его основные положения практически полностью были воспроизведены в Конституциях СССР 1936 и 1977 годов и в конституциях всех союзных республик (например, РСФСР — 1925, 1937 и 1977 годов).
Союзный договор 1922 года и соответствующие ему конституционные нормы никогда не предусматривали его денонсации, поскольку это был документ учредительного характера. Не международного, а именно учредительного. Создавалось новое государство. В Договоре, а затем в конституциях предусматривалось сохранение за каждой из союзных республик, вошедших в СССР, права свободного выхода из него. Порядок этого выхода был урегулирован Законом СССР от 3 апреля 1990 года. И только по результатам всех процедур в соответствии с этим Законом вопрос о выходе республики из состава Союза окончательно должен был решаться Съездом народных депутатов СССР.
Второе. Преступлением (тягчайшим, по моему мнению) авторов Беловежского соглашения является фактическая отмена результатов общесоюзного референдума. Напомню, что Съезд народных депутатов СССР 24 декабря 1990 года принял постановление о проведении референдума в стране по вопросу о сохранении обновленного Союза. Референдум состоялся 17 марта 1991 года. Из 185,6 миллиона имевших право голоса граждан СССР в нём участвовали 148,5 миллиона человек, или 80 процентов. Из них 113,5 миллиона, или 76,4 процента, проголосовали за сохранение Союза ССР. В соответствии с Законом о референдуме его решение имело обязательную силу на всей территории СССР и могло быть отменено или изменено только путём референдума же. Никто иной не мог отменить это решение. Закон обязывал выподнять решение референдума все государственные органы, организации и всех без исключения должностных лиц.
Третье. Подписав Беловежское соглашение, Ельцин нарушил конституционные права всех граждан Российской Федерации. В соответствии с Конституциями СССР и РСФСР, действовавшими тогда, каждый гражданин Советской России являлся гражданином СССР. Более 70 процентов граждан РСФСР 17 марта подтвердили своё желание быть гражданами СССР. Беловежье подорвало одну из главных основ правового положения личности — институт гражданства: 25 миллионов россиян оказались в одну ночь иностранцами на своей собственной территории.
Прошло полтора десятка лет, а проблема гражданства, беженцев, устройства их на новом месте жительства осталась такой же острой. Из-за распада единого государства и проводимой в суверенных странах политики по лишению гражданских прав русских, создания для них невыносимых жизненных условий они вынуждены эмигрировать на свою историческую родину.
Миграция из стран СНГ и Прибалтики в Россию составляла в первой половине прошлого десятилетия свыше 1 млн человек в год, а в среднем за все 90-е — 380 тысяч ежегодно. А ведь практически для каждого из них миграция была прямо-таки коренным переломом в жизни, сопряженным со множеством сложнейших проблем и, мягко говоря, огромных трудностей.
Но в ту беловежскую пьяную ночь подписантам было не до каких-то там людских судеб. Необходимо было осуществить главную цель — развалить единое государство и получить желанную власть.
Ельцин и его подельники сделали то, к чему на протяжении веков стремились многие страны: разрушить, уничтожить наше государство. О том, кому это было на руку, гадать не надо. Так, в своём заявлении 25 декабря 1991 года Президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш (старший) подчеркнул: «Соединенные Штаты приветствуют и поддерживают исторический выбор в пользу свободы, сделанный новыми государствами Содружества... Несмотря на потенциальную возможность для нестабильности и хаоса, эти события явно отвечают нашим национальным интересам».
Окружение Ельцина ещё до Беловежского сговора под диктовку своих заокеанских друзей сочиняло планы по расчленению СССР. Эти люди в течение длительного времени формировали политику Ельцина, что, безусловно, сказалось на принятии решения 8 декабря 1991 года. Например, план, предложенный Г. Поповым и одобренный «демороссами», включал в себя следующее: разделить РСФСР на семь частей, Украину — на три и в итоге создать на обломках СССР 17 суверенных государств. Гавриил Харитонович превзошёл Гитлера и Розенберга, по плану которых, подготовленному в 1941 году, перед нападением Германии на СССР, предполагалось создать в нашей стране «всего» 10 подведомственных рейху территорий.
Или другой план, касающийся уже современной России, ЦРУ - Соединенных Штатов Америки, предлагал расчленить её на 8 самостоятельных государств. Чтобы читатель знал, в каком из них ему предстояло бы проживать, приведу их полный перечень (с названиями столиц):
Российская республика (Москва);
Северо-Западная республика (Санкт-Петербург);
Поволжская республика (Саратов);
Казацкая республика (Ставрополь);
Уральская республика (Екатеринбург);
Западносибирская республика (Красноярск);
Демократическая республика Саха (Якутск);
Дальневосточная республика (Владивосток).
Дурной пример заразителен — тем более что этого хотелось да и сейчас хочется нашим заклятым «друзьям» из-за кордона. Каждый день в СМИ появлялись материалы с глубокими «научными» политологическими выводами и призывами: «Зачем России Кавказ?», «Не должны гибнуть за Кавказ наши мальчишки!» и т.п. По мнению некоторых соучастников ельцинских преступлений, неолиберальных реформаторов и им подобных, Россия в силу её необъятных просторов — страна неуправляемая, и якобы поэтому вместо одного государства надо создать множество независимых «княжеств». Не менее «патриотичны» и другие мечты и размышления «либерально-демократических» деятелей, возжелавших подарить Финляндии российские территории на севере Кольского полуострова. Наши доморощенные «патриоты» ждут не дождутся, когда Россия созреет для передачи Курильских островов Японии, а затем, если не раньше, и Калининграда Германии. Они рассуждают примерно так: отдал же Ельцин Крым вместе с Севастополем Украине, а Горбачёв в великой спешке Эстонии — российские территории с городом Нарвой...
Я часто задаю себе вопрос: что было бы с руководителями зарубежных демократических стран в подобных случаях? На минутку представим себе, что Буш (младший) возвратил бы Аляску России, в порыве угрызения совести передал бы Техас исконному хозяину этой территории — Мексике, а то взял бы и вовсе распустил США, предоставив суверенитет отдельным штатам. Или, к примеру, Президент Франции вдруг принял бы решение удовлетворить требования национал-экстремистов и предоставил суверенитет Нормандии, а премьер-министр Великобритании с извинениями вернул бы Фолклендские острова Аргентине и наконец-то объявил о независимости Ирландии. Или руководство Канады, Испании подсуетилось бы с объявлением самостоятельности, соответственно, Квебека и региона проживания басков. Что бы с ними произошло — ясно, по-моему, без лишних слов. Но тогда невольно напрашивается вывод: всё, что противоречит здравому смыслу на Западе, с позиций его российских прихлебателей не только возможно, но даже желательно у нас. Такова подлинная цена их «патриотизма».
В декабре 1991 года Ельцин, совершив акт величайшей государственной измены в отношении СССР, нанёс и России огромный ущерб. Это касается, без преувеличения, всех сторон жизни — авторитета и роли нашего государства в мировом сообществе, экономики, обороноспособности, развития науки, производства и культуры, жизненного уровня населения и т.д. Вот только некоторые из множества убедительных фактов, почёрпнутые из материалов Специальной комиссии Государственной думы по импичменту президента России Ельцина по состоянию, повторяю, на 1998 год.
В области экономики.
Первоначально сформулированные соратниками Ельцина и заученно им повторявшиеся цели и задачи выглядели в глазах народа весьма благородно: предполагалось на основе демократизации и либерализации экономической и политической жизни страны поднять уровень и качество жизни населения. Однако — и это видно сейчас невооружённым глазом — объявленная цель была не только не достигнута, а, напротив, условия существования людей ухудшились в несколько раз. Ради разрушения прежней, советской экономической и социально-политической системы были принесены беспрецедентные жертвы. Десятки и десятки миллионов людей были вынуждены ежедневно, ежечасно бороться за элементарное выживание.
А ведь Россия — единственное в мире самодостаточное государство. Она занимает 10 процентов территории Земли при 2,4 процента её населения. Обладая гигантскими и разнообразными сырьевыми запасами, огромным интеллектуальным, социальным и человеческим потенциалом, Россия имеет все предпосылки к тому, чтобы находиться на одном из первых мест в мире по условиям существования её населения. Однако пропасть между этими возможностями и реальным уровнем и качеством жизни народа продолжает углубляться.
Катастрофически ухудшилось за годы ельцинского правления по многим показателям положение России и в сравнении с США, как и с рядом других экономически развитых стран. Скажем, в 1998 году расходы государственного бюджета в России на душу населения были в 34 раза меньше, чем в США, и в 43 раза меньше, чем в Финляндии.
Россия, ставшая в 30-х годах второй державой в Европе, а в середине XX столетия второй наряду с США сверхдержавой мира, ныне отброшена на обочину периферийного промышленного развития. За время реформ общий объём промышленной продукции в стране сократился более чем наполовину. В отдельных отраслях экономики произошло обвальное, катастрофическое падение производства. Выпуск продукции машиностроения сократился на 60 и более процентов. Спад производства в лёгкой и текстильной промышленности составил свыше 80 процентов, на многих предприятиях отрасли объём выпуска продукции сократился в пять раз. Отдельные предприятия, в том числе градообразующие, практически прекратили производство, а их рабочий и инженерно-технический состав остался без средств к существованию.
Уничтожены целые отрасли экономики, в частности, станкостроение, производство машин для строительства и сельского хозяйства, электронная и инструментальная промышленность, многие предприятия оборонного комплекса, научно-исследовательские институты. После всего этого ни о какой независимости России от Запада не может быть и речи.
После слома Советской власти не сооружены ни одна вновь начатая строительством электростанция, ни один сколько-нибудь крупный завод. За это время закрыты, разграблены десятки тысяч современных предприятий (не говоря уже, забегая немного вперёд, о школах, медицинских учреждениях, клубах и библиотеках, пионерских лагерях и детских садах...), что говорит о деиндустриализации страны. Свидетельствуют об этом не только количественные, но и качественные показатели: практически во всём народном хозяйстве чрезвычайно малый объём современного производства, неконкурентоспособность большинства отраслей экономики, неуклонное старение основных фондов в техносфере — их изношенность колеблется от 60 до 80 процентов.
Налицо устойчивая консервация преимущественно топливно-сырьевой структуры российского экспорта. Из страны экспортируются 78 процентов производимого алюминия, 82 процента никеля, 71 процент меди, 78 процентов минеральных удобрений, 30 процентов газа, 40 процентов нефти, большие объёмы редкоземельных элементов. И при этом в России не открыто ни одного месторождения полезных ископаемых даже среднего объёма. Геологическая служба пущена в распыл, разгромлена. Страна живёт за счёт советских запасов.
Ещё в недалеком прошлом Советский Союз входил в число лидеров мирового научно-технического прогресса и обладал наиболее крупным научным потенциалом. Треть всех величайших научных открытий XX века сделана учёными бывшего СССР. Сегодня наша страна стремительно обретает статус государства колониального типа. Её доля в экспорте высокотехнологической продукции составляет всего один процент. Это ведёт к быстрой утрате былых приоритетов научно-технического развития. В то же время внутри страны свыше 80 процентов разработок новой техники и новейших технологий остаётся невостребованными. Сотни тысяч научных и технических работников уходят из науки. Теряя научный потенциал, страна вместе с ним теряет будущее и возможность построить достойную жизнь для своих сограждан. Финансирование науки в России с каждым годом сокращается и составляет менее 0,5 процента от валового внутреннего продукта, да и эти мизерные суммы не доходят до неё.
Сильнейший урон понесло и сельское хозяйство. Валовая продукция в хозяйствах всех категорий уменьшилась более чем на 35 процентов. Наполовину упал сбор зерновых. Производство мяса снизилось также наполовину, молока — больше чем на 30 процентов. Поголовье крупного рогатого скота, овец и птицы уменьшилось в два и более раза. Для воспроизводства их на уровне 1990 года потребуются многие годы, как и на восстановление пахотного российского поля, которое сократилось более чем на 20 миллионов гектаров.
Создаётся впечатление, что идёт целенаправленный разгром отечественного сельского хозяйства в угоду западным производителям. Между тем в мировой практике в качестве критического принято считать 30-процентный уровень потребления импортных продуктов питания, после которого возникает стратегическая зависимость от поставщиков. Россия, которая устойчиво обеспечивала себя высококачественным и дешёвым продовольствием, теперь закупает почти 45 процентов потребляемых продуктов питания, причём крупнейшие города зависят от их поставок из-за рубежа уже на 70—80 процентов.
Разрушение единого экономического пространства, существовавших в СССР народного хозяйства и науки породило многомиллионную армию безработных, лишённых элементарных гарантий физического выживания. Их численность, по официальной статистике, колебалась от шести до семи миллионов человек, или составляла 10 процентов экономически активного населения. А фактически, если говорить о реальных цифрах, численность безработных в 1998 году превышала 25 миллионов человек, и лишь небольшая их часть имела возможность получать пособие по безработице, да и то нерегулярно.
В интересах узкой прослойки Ельцин и его правительство провели в России приватизацию общенародной государственной собственности. В результате на долю относительно благополучных 20 процентов населения в 1998 году приходилось более половины совокупного объёма доходов, и из неё основная часть присваивалась 200—300 семьями, узурпировавшим непомерно большую долю национальных богатств и государственную власть в стране.
Либерализация цен и полное обесценивание доходов и сбережений граждан, как полагает Специальная комиссия Госдумы, осуществлены и проводятся президентом и правительством вполне осознанно и целенаправленно. Всё это тоже проведено в угоду узкому клану, нажившему свои богатства за счёт обобранного абсолютного большинства населения. Одномоментно россияне лишились сбережений в размере почти 250 триллионов рублей (в старом исчислении), которые составляли один из источников их существования или являлись семейным «страховым фондом» на чёрный день. Такой день наступил, а миллионы людей встретили его с пустыми руками.
Кстати, президент и исполнительная власть несут прямую ответственность и за ограбление населения организаторами финансовых пирамид: власть, не располагая надёжной правовой основой, тем не менее разрешила деятельность явно криминальных и полукриминальных организаций, отобравших у россиян в то время практически всё, что ещё у них оставалось после ограбления их государством.
Ельцин с Гайдаром, «отпуская» цены на волю со 2 января 1992 года, обещали, что они вырастут «только» в 3 раза, затем наступит их стабилизация и далее — снижение. Что из этого вышло, мы знаем: люди испытали эти ельцинско-гайдаровские сказки и ельцинско-явлинские иллюзии «500 дней» на себе.
Резко снизилась и платёжеспособность населения. Широко используя рычаги своей пагубной макроэкономической политики, президент и правительство под предлогом борьбы с инфляцией сознательно пошли на уменьшение оборотной денежной массы в сфере производства. Это сразу же вызвало кризис платежей, блокирование производства, криминализацию экономики, резкое сокращение заработной платы, огромный внешний и внутренний государственный долг, который правительство опять-таки пыталось погасить за счёт сбережений, отобранных у граждан, и невыплаты им заработной платы. На полные обороты была раскручена машина по выпуску облигаций, иных ценных бумаг —суррогатов и навязывания их россиянам вместо реальных денег. Ещё один мощный удар по населению страны нанесён системой постоянных сокращений социальных расходов, в первую очередь на образование, медицину, пенсии, различные пособия.
Известно, что заработная плата является основным источником поддержания жизни большинства населения. Несмотря на это, в интересах дальнейшего обогащения небольшого клана новоиспечённой буржуазии и обслуживающего её коррупционного чиновничества, ставшего социальной опорой политической власти, президент осознанно пошёл на длительную невыплату денег, пособий, фактически на пытку голодным и полуголодным существованием сотен тысяч, миллионов своих сограждан. Многим категориям работающих зарплата не выдавалась от нескольких месяцев до нескольких лет. От недоедания и голода люди, даже дети в школах, падали в обмороки.
Стремясь принципиально изменить социально-экономические отношения в России, сформировать новый класс — частных собственников, Ельцин сознательно шёл на ухудшение жизненных условий российских граждан, с неизбежностью влекущее за собой большие демографические потери как из-за повышения смертности, так и из-за сокращения рождаемости. В результате в стране резко сократилась численность населения.
И при этом все предложения по изменению проводимого им социально-экономического курса постоянно отвергались.
Это заключение Комиссии вызвало возражение двух депутатов Госдумы, которые, кстати, были не согласны вообще со всеми пунктами обвинения. Доводы их были банально демагогичными, но по этой позиции они высказали, можно сказать, уникальное соображение: признавая, что вследствие резкого снижения рождаемости и увеличения смертности действительно произошло значительное уменьшение численности населения России, они полагали, что причину не следует усматривать ни в ухудшении условий жизни российских граждан, ни в массовой безработице, ни в нищенских зарплатах и пенсиях, ни в регулярных их задержках, ни в недоступности для большей части населения медицинской помощи. Причиной сокращения численности населения в нашей стране за последние годы, по их утверждению, является длительное существование народа в условиях самоизоляции («железный занавес»), что «лишило российскую популяцию механизмов иммунитета, способности к жизнедеятельности в чужеродной среде, агрессивной среде». Тем самым авторы этого «открытия», сами того не желая, подтвердили тот факт, что в результате проводимых в Российской Федерации «экономических реформ» наш народ оказался в не только чуждой, а и враждебной ему среде! Интересно, поблагодарил ли этих своих защитников Ельцин за их медвежью услугу?..
Кстати, на заседаниях Комиссии отмечалось, что особенно высокими темпами уменьшается славянская часть населения России. Депутат В.И. Илюхин заявил даже, что проводимая президентом страны политика сродни «технологии» депопуляции славян, разработанной немецкими нацистами с целью расчистки экономического пространства СССР для арийских «сверхчеловеков».
Именно Беловежское соглашение разорвало целостное жизненное — политическое, экономическое и культурно-языковое — пространство, нарушило многовековые традиции, уклад жизни и воспроизводство населения как единой социальной общности и каждой нации (этноса) в отдельности, саму среду их обитания. Немудрено поэтому, что с 90-х годов XX столетия Россия впервые вполне осязаемо столкнулась с депопуляцией и вырождением нации. Какой же живой организм может не зачахнуть, а тем более — размножаться в чужеродной и агрессивной среде? В последние годы средняя продолжительность жизни мужчин сократилась до 57 и женщин — до менее чем 70 лет [В этом разделе использован материал, переданный в Специальную комиссию Госдумы членом-корреспондентом Академии медицинских наук Д.Д. Венедиктовым.].
И действительно, смертность возросла, и характерно, что среди умерших третью часть составляют лица трудоспособного возраста. Причём смертность мужчин в этой категории населения превышает смертность женщин в четыре раза. Чаще всего это связано с несчастными случаями, травмами, насилием, убийствами и самоубийствами, алкоголизмом, наркоманией и т.д. Ускоренно вымирают и лица старших возрастных групп, то есть имеет место разрыв поколений в буквальном, физическом смысле. А ведь их преемственность является основой благополучия общества, наследования мудрости, знаний, накопленного жизненного опыта.
В настоящее время число умерших превышает в 1,5—1,7 раза число родившихся. За годы радикальных «реформ» Ельцина—Гайдара количество браков снизилось на 30 процентов, а рождаемость уменьшилась на 37 процентов. Уровень рождаемости в стране является одним из самых низких в Европе и почти на 40 процентов меньше необходимого даже для простого замещения родителей их детьми. Это прежде всего является непосредственным следствием тяжёлых экономических условий, а также во многом связанного с ними того факта, что на каждые 1000 родов у нас приходится примерно 200—215 абортов. Да и как и где растить детей, если жилищная проблема, как говорится, держит миллионы и миллионы семей за горло. Ведь в строительстве бесплатного жилья у нас за годы «царствования» Ельцина сложилось чрезвычайно тяжёлое (а для многих — просто невыносимое) положение. Добавлю, что с принятием серии законов по жилью в 2005 году бесплатного его вообще практически не существует. Общие темпы строительства жилья снизились в 2,4 раза, оно стало дорогим и недоступным для большинства людей.
Общие демографические потери России с учётом умерших и не родившихся в силу крайне неблагоприятных социально-экономических условий превысили 8 миллионов человек. В среднем за семь лет [Ко времени заседания Специальной комиссии Госдумы. — Н.Р.] ельцинского правления годовая убыль населения возросла почти до миллиона человек. И это при том, что такие ужасающие потери частично перекрывались миграцией из бывших союзных республик. Не говорит ли это о том, что войну власти против своего народа в наше время можно «успешно» вести и без традиционного оружия, экономическими средствами?
Негативные демографические сдвиги во многом зависят от ухудшения здоровья людей. Здесь — частично об этом уже сказано выше — ситуация в 1992—1998 годах была просто катастрофической. Приведу ещё некоторые данные из материалов Комиссии.
Отрицательная динамика в состоянии здоровья населения наблюдается повсеместно по всем возрастным и социальным группам и практически по всем болезням. Резко возросли масштабы сердечно-сосудистых, онкологических, эндокринных, обменных заболеваний. Очень тревожно положение с инфекциями, особенно с туберкулёзом, гепатитами, кишечными, паразитарными, венерическими болезнями, СПИДом. Крайне тревожно то, что, например, распространение сифилиса выросло в 64 раза, причём вообще заболеваемость венерическими болезнями касается сейчас и детей, и подростков, и это является буквально трагедией — социальной, и человеческой.
Образное выражение Томаса Манна — «Болезни — это путь бедняков» — приобретает сейчас всё более и более конкретный драматический смысл для человека, который не имеет возможности купить лекарства, дорожающие не по дням, а по часам, не может заплатить за приём у специалиста или за операцию. Рядовому гражданину практически недоступно поехать в санаторий, т.к. его зарплаты или пенсии не хватит даже на билет в одну сторону...
70 процентов населения живут в состоянии устойчивого стресса, постоянного нервного, эмоционального перенапряжения, вызванного экономическими, социальными, экологическими и другими причинами. Поэтому растёт число нервно-психических заболеваний функционального характера, всё большие массы людей приобщаются к наркотикам и алкоголю. Нельзя не отметить, что именно такой «букет» составляет группу так называемых социальных заболеваний, т.е. тех, которые расцветают в обществах, находящихся в состоянии упадка, когда люди впадают в нищету, не могут найти себе достойного применения, когда резко ухудшаются все условия их существования и нет ясной и реальной перспективы выхода из всеобщего кризиса.
В свете сказанного вряд ли вызовет удивление то, что ежегодно более 20 тысяч доведённых до отчаяния россиян сами лишают себя жизни, что 65 тысяч человек уносят убийства, что 42—47 тысяч человек, в основном, в расцвете сил и самом жизнеспособном возрасте, гибнут от злоупотребления алкоголем и наркотиками.
Сложившееся положение в социальной сфере жизни россиян не могло не отразиться на будущем поколении. В июне 2005 года, в Международный день ребёнка, министр внутренних дел РФ Нургалиев Р.Г. заявил, что в России у 2 миллионов детей нет родителей, 6 миллионов живут в социально неблагоприятных условиях, 4 миллиона детей употребляют наркотики. В стране 870 тысяч беспризорников. И это официальные данные, которые, по мнению специалистов, весьма занижены. А вот цифры не заниженные: пособие на ребёнка — 70 рублей в месяц! И это в то время, когда в стране избыток денег!
В стране процветает, практически в открытую, детская работорговля. Дяденьки и тётеньки в белых халатах нормально развитых детей переводят в категорию умственно отсталых, с тем чтобы была возможность их выгодно продать, особенно — за океан.
Да, по-видимому, надо бы воскресить Ф.Э. Дзержинского, чтобы решить проблему беспризорного детства в нашей стране. Ведь справились же с этим социальным злом после Гражданской и Великой Отечественной войн!
Такова в самых общих чертах безрадостная картина рухнувшего, можно сказать, уровня жизни народа, в том числе в связи с умирающим и коммерциализирующимся отечественным здравоохранением, система которого в советские времена была признана лучшей в мире. А в 1998 году она являла собой одно из самых убедительных свидетельств полного развала всей социальной сферы в стране, начало чему было положено Ельциным и К° 8 декабря 1991 года в Беловежской Пуще, фактически враждебного отношения созданного им режима к подавляющему большинству населения России.
Более того, изучив все подобные материалы, Специальная комиссия Госдумы сочла правомерным и необходимым предъявить Ельцину обвинения в геноциде российского народа.
Понятие «геноцид» впервые в международное право было введено и закреплено в нём Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 года. Советский Союз присоединился к этой Конвенции в 1954 году, и потому её действие распространяется на Российскую Федерацию как правопреемницу Советского Союза. Статья 2 данной Конвенции определила геноцид как действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу народа как таковую путём: убийства членов такой группы; причинения серьёзных телесных повреждений или умышленного членовредительства членам такой группы; предумышленного создания какой-либо группе таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение её, создания мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в среде такой группы; насильственной передачи детей из одной человеческой группы в другую. Многие из этих позиций, безусловно, относятся, по существу, и к деятельности Ельцина.
Сильнейший удар по социальным условиям жизни россиян нанесли последователи Ельцина — Зурабов, Кудрин и К°. Протащенный ими человеконенавистнический закон 122 окончательно «зачистил» все оставшиеся льготы. Государственная дума с восторгом приняла этот закон, Совет Федерации его одобрил, а президент страны подписал его. И это сделали депутаты, предшественники которых всего семь лет тому назад предъявляли Ельцину обвинения в геноциде своего народа!
Говоря о положении детей в России, не могу не затронуть ещё одну детскую проблему — состояние школьного питания. Как всем понятно, недостаточное поступление питательных веществ в детском и юношеском возрасте отрицательно сказывается на показателях физического развития, заболеваемости, успеваемости, способствует проявлению обменных нарушений и хронической патологии.
Большую часть времени школьники, а сейчас их у нас свыше 16 миллионов, проводят в общеобразовательных учреждениях, в которых санитарными правилами предусмотрено для них горячее питание — завтрак, для детей, посещающих группу продлённого дня, — завтрак и обед, а при длительном пребывании в учреждении — полдник. По данным Минздравсоцразвития России, стоимость питания в школе в различных субъектах РФ колеблется от 0 до 12—15 руб. в день. В среднем по России процент охвата школьников горячим питанием снижается при переходе из начальной школы в среднюю и старшую ступень, соответственно, 82 процента, 64 процента, 51 процент и ниже. Что касается качественной стороны проблемы, то, по данным Института питания РАМН, в школе дети получают в лучшем случае около 30—40 процентов дневной нормы питания.
Особенно сложным является положение дел в сельских школах — достаточно сказать, что до 65 процентов этих школ не имеют гарантированного источника питьевой воды.
Конечно, проблемы детства в школе продолжаются, а начинаются они намного раньше. Ведь 70 процентов женщин имеют отклонения в состоянии здоровья. Роды протекают нормально только у 40 процентов беременных. Больше половины новорожденных также имеют отклонения в состоянии здоровья. Примерно у 15—20 процентов дошкольников выявляются хронические заболевания. Здоровыми к окончанию школы остаются лишь 10 процентов подростков. Всё чаще отмечаются задержки в физическом и психическом развитии детей — то есть имеет место декселерация вместо акселерации, как было в советское время. В результате всё большее число молодых людей становятся непригодными по состоянию здоровья к военной службе и эффективной творческой трудовой деятельности.
Например, по сообщению вице-премьера Правительства России, министра обороны РФ С. Иванова на Правительственном часе в Государственной думе, около 10 процентов призывников осени 2005 года имели дефицит веса, вследствие чего эти юноши вместо обучения воинскому делу сразу же после прибытия в армейские части отправлялись «на откорм». И это кроме того, что в то же время военкоматы были вынуждены освободить от службы в армии до 90 тысяч семнадцатилетних юношей с дефицитом веса.
Вернёмся, однако, к обвинениям, предъявленным Специальной комиссией Государственной думы президенту Ельцину, одним из которых, как уже отмечено выше, было совершение действий, приведших к ослаблению обороноспособности и безопасности Российской Федерации, начало чему положили заключение и реализация Беловежского соглашения.
Комиссия пришла к выводу, что к крупному ущербу для обороноспособности и безопасности Российской Федерации привело ненадлежащее использование Ельциным своих властных полномочий, вследствие чего Вооружённые Силы Российской Федерации и оборонно-промышленный комплекс оказались фактически в состоянии полного развала.
И на таком фоне Ельцин попросту игнорировал многочисленные обращения к нему Государственной думы, содержавшие требования о срочных мерах по укреплению Вооружённых сил и оборонно-промышленного комплекса (как, впрочем, и по многим другим «горячим» вопросам жизни страны, в том числе и по упомянутым проблемам здравоохранения).
Из свидетельских показаний, данных Комиссии авторитетными представителями Вооружённых сил и военно-промышленного комплекса, в том числе бывшим министром обороны И.Н. Родионовым, стало очевидно, что президент в целом ряде случаев умышленно уклонялся от выполнения своих обязанностей по обеспечению обороноспособности государства. Приведу некоторые фрагменты из показаний министра, живописующие «деятельность» Ельцина в качестве Верховного главнокомандующего Вооружёнными силами России.
«Когда меня назначили министром обороны, я пытался разобраться в том, что же из себя представляет наша оборона на лето 1996 года, в каком состоянии находятся Вооружённые силы и что их ждёт дальше...
Вместе с Генеральным штабом я врастал в обстановку. Уже были двух-трёхмесячные невыплаты денежного содержания, нарушение финансирования остальных статей согласно утверждённому бюджету. Мы требовали, чтобы выделялись средства согласно бюджету, и ни копейки больше. Работать приходилось с Черномырдиным как с Председателем правительства.
Осенью 1996 года, после смены начальника Генштаба, мы с Генеральным штабом пришли к выводу, что положение дел в Вооружённых силах, в видах Вооружённых сил — в сухопутных войсках, на флоте, в ВВС, в ПВО, за исключением РВСН [Ракетных войск стратегического назначения. — Ред.], — неудовлетворительное. И положение продолжает усугубляться, нарастают тревога, беспокойство...
Когда Президент после операции приступил к исполнению своих обязанностей, его контакты со мной и с Министерством обороны вообще прекратились. Мои неоднократные попытки втянуть президента в армейские проблемы, в проблему обороны, в проблему реформирования Вооружённых сил встречали нежелание заниматься этими вопросами. Просто нежелание.
В декабре 1996 года было принято решение о проведении Совета обороны. На этом Совете мне и начальнику Генерального штаба было поручено подготовить два доклада. Мой доклад должен был касаться концепции военной реформы в целом. Доклад начальника Генерального штаба — конкретные реформы Вооружённых сил государства. Мне кажется, что по первому вопросу доклад должен был сделать или Президент, или Председатель правительства. И то, что этого не произошло, ещё раз говорит о том, что у нас в высшем политическом руководстве очень плохо понимают разницу между военной реформой государства, или всей государственной системы, и реформой Вооружённых сил. И пытались до сегодняшнего дня все реформирование свалить на Министерство обороны.
Несмотря на принятое решение, проведение заседания Совета обороны по этим двум проблемам, с двумя докладами по 30 минут, переносилось полгода — до мая 1997 года. И до мая 1997 года все наши попытки — моя, начальника Генерального штаба — обострить чувство ответственности президента, Председателя правительства, министров, которые непосредственно имели отношение к этим двум проблемам, не увенчались успехом. Мы варились в собственном соку, не имея никакой поддержки и помощи.
Вот что происходило у нас накануне майского Совета обороны 1997 года. Наконец-то президент принял решение: Совет обороны провести. Как можно заниматься реформированием, не имея ни концепции военной реформы, ни концепции реформирования Вооружённых сил, исходя из этого — не имея программ, исходя из этого — не имея планов на год, на ближайшее время? А ведь вся полнота власти — у президента. У нас с Генеральным штабом были какие-то задумки, конкретные мероприятия, но без утверждения Президентом мы ничего не могли сделать. Мне даже было категорически запрещено заниматься кадровой перестановкой.
Мы тщательно готовились к этому Совету обороны. До Совета обороны мне пришлось 23 февраля, используя День защитника Отечества, встречи с ветеранами, обратиться к общественности по вопросу о состоянии дел в Вооружённых силах (это было в ЦДРА — Центральном доме Российской Армии), что было воспринято президентом очень болезненно, потому что президент хотел, чтобы руководство Министерства обороны тоже пело песни об успешном претворении в жизнь несуществующих реформ — военной и Вооружённых сил, а положение дел было не лучше, а с каждым месяцем всё хуже.
Мы с начальником Генерального штаба тщательно подготовились к Совету: я позвонил президенту, попросил его провести Совет обороны в Генеральном штабе, чтобы мы могли вывесить карты, схемы, таблицы и чтобы утечка информации была минимальной. Но должен вам сказать, что наши доклады месяца за три потребовали к себе и канцелярия Черномырдина, и канцелярия президента. И затем, когда мы стали искать их, так доклад, который был у Черномырдина, найти не смогли. А это доклад «за двумя нулями», особой важности, потому что там была оценка истинного состояния каждого вида Вооружённых сил — Ракетных войск, всей нашей стратегической триады: Сухопутных войск, Военно-морского флота, Военно-воздушных сил — всех видов Вооружённых сил, их состояния, причин такого состояния и наши конкретные предложения о том, что делать и как выходить из этого положения. Мне кажется, что эти доклады были хорошо изучены, в том числе и за пределами Кремля и нашего Белого дома. В понедельник, накануне Совета обороны, мне звонит президент и по-отечески говорит: “Игорь Николаевич, мы всё-таки Совет обороны должны провести. Меня тут некоторые пытаются опять убедить перенести его или же проводить в Кремле. Я сказал им: нет, будем проводить в Министерстве обороны, как мы договорились с министром. Я чувствую, они у нас хорошо подготовились. Хватит, уже полгода переносим, реформа стоит на месте, потому что у нас нет ни одного документа. Полно желания, полно трезвых мыслей, конкретных мер, но нет документа, который разрешал бы нам что-либо делать, как и в других министерствах, которые имеют отношение к обороне. Так что будем проводить у вас, готовьтесь, поставим точку и приступим наконец-то к конкретной работе”. Я поблагодарил его: “Борис Николаевич, спасибо за поддержку”.
На следующий день позвонил Юмашев: «Игорь Николаевич, я вернулся от президента. Мы ещё раз рассмотрели регламент, и вам — 30 минут на доклад по вашему вопросу, начальнику Генерального штаба — 30 минут, и у президента остаётся полтора-два часа на дискуссию и на всё остальное». — “Хорошо”.
В четверг президент приезжает в Генеральный штаб. Я чувствую уже по внешнему виду, что он совершенно другой, чем был в понедельник. Поднялись мы ко мне в кабинет, кабинет министра обороны. Он спросил: “Где тут телефоны, какие?” Я его спросил: “Борис Николаевич, регламент остаётся без изменений?” Он так холодно ответил: “Да. Идите, я сейчас приду”. И началось его выступление (вы всё это видели, были приглашены средства массовой информации), его вступительное слово с обвинением Министерства обороны в том, что мы тут ничего не делаем, вырастили целую плеяду жирных генералов, которые обросли дачами, и так далее, и так далее. Потом выпроводил представителей СМИ и говорит: “Так как то время, что я планировал, у меня уже закончилось, 30 минут для доклада министра обороны у меня нет, я даю вам 15 минут”.
У меня было выверено каждое слово, каждый знак препинания, потому что тема реформирования всей системы государства — это исключительно объёмная и ответственная тема. Это не структурные изменения в Вооружённых силах, которые сейчас происходят, это прежде всего мобилизационная проблема. Вся суть не в том, какую мы будем иметь армию. Мы, может быть, будем иметь одну парадную роту, и этого хватит. Но если наш потенциальный противник будет знать, что у нас высокая степень мобилизационной готовности страны, экономики, созданы резервы, запасы — людские, вооружения, техники, продовольствия, обмундирования, медицины, — этого уже достаточно. Но именно по проблеме мобилизационной готовности за эти годы перестройки и до сегодняшнего дня наносился основной удар, её нет.
Вопросы экономики, состояния военно-промышленного комплекса, непосредственно вопросы Вооружённых сил — всё это входило в мой доклад. А дальше начальник Генерального штаба должен был выступать с предложением, какие же мы хотим иметь виды, рода войск по количественному составу, говорить о проблеме сокращения и так далее. Я говорю: “Борис Николаевич, во-первых, так, как начался Совет обороны, он своей цели не достигнет. Мы с вами в понедельник договаривались не об этом». — “Вы много говорите, вы уже проговорили 5 минут, вам осталось 10”. Ну, я и сказал: “Я отказываюсь выступать. За 10 минут ничего путного я сказать не могу, а выглядеть смешным тоже не хочу”. — “Садитесь. У меня есть предложение снять, отправить в отставку. Кто против?” Все члены Совета опустили глаза.
А накануне я кое-кому позвонил, зная, что может быть торпедирование, и попросил поддержки: может быть любое решение, но чтобы доклады прозвучали. Потому что доклад был не для президента, а для Совета обороны — и мой, и начальника Генштаба. И вот кому-то было очень необходимо, чтобы Совет обороны или перенесли, или же на нём не прозвучали доклады. А если они и прозвучали бы, то в том виде, как предложил президент — 10 минут вместо 30, — когда докладчик уже вышел на трибуну. Вот так решаются у нас государственные вопросы. И притом сделать посмешище из Министерства обороны, из министра.
Со мной закончили. Начальник Генерального штаба (Самсонов Виктор Николаевич) встаёт и говорит: “Борис Николаевич, мой доклад — логическое продолжение доклада Родионова, министра обороны. Без его доклада мой доклад ничего не представляет”. — “Вы что, тоже отказываетесь?” — “Да”. — “Снять. Кто за, кто против?” Все промолчали. “Единогласно”. И там же был назначен новый министр, генерал Сергеев.
Заканчивая выступление, я хотел бы подвести итог. За время своей длительной службы в Вооружённых силах я пришёл к выводу, что в нашей государственной системе — и в той, бывшей, и в новой — далеко не все лидеры нашей партии, нашего государства относились к обороне и к армии так, как они должны относиться, занимая государственный пост — или Генерального секретаря, или руководителя Правительства. А Ельцин — это человек, который многих вопросов строительства обороны страны не понимает и, насколько я пришёл к выводу, понимать не хочет и, как Верховный главнокомандующий, совершенно не занимается этими проблемами. Доказывать и подтверждать это просто излишне. Если здесь будут искренни мой предшественник Грачёв и пришедший после меня Сергеев, то они должны будут это подтвердить. Но я пришёл к выводу, что основная причина развала Вооружённых сил, оборонного состояния страны заключается в нежелании, в том числе нежелании президента, заниматься этими проблемами и в его самоустранении от их решения. Он хочет за всё радеть и ни за что не отвечать — как и по многим другим вопросам, чем он должен заниматься как президент...».
Полагаю, что после такого рассказа мне нет необходимости дополнительно комментировать роль Ельцина в «укреплении» обороноспособности нашего государства. История даст ещё объективную оценку: что это — неспособность высшего должностного лица заниматься решением важнейшего вопроса национальной безопасности или специально продуманная позиция, выгодная нашим стратегическим «друзьям»?
Итак, Специальная комиссия Госдумы пришла к однозначному выводу: ответственность за проведение так называемых реформ в нашей стране и их разрушительные последствия несёт главным образом президент Ельцин, так как по Конституции Российской Федерации он является главой государства, формирует правительство, руководит его деятельностью, определяет основные направления внешней и внутренней политики государства.
Он использовал в одних случаях и не использовал в других свои властные полномочия в ущерб интересам государства и российского народа, фактически отстранил Государственную думу от решения целого ряда важных социально-экономических задач. В отношении Государственной думы он часто действовал так, как в своё время поступал и в отношении Верховного Совета Российской Федерации.
После нескольких месяцев напряжённой и исключительно добросовестной работы Специальной комиссии по всем вопросам обвинения состоялось пленарное заседание Государственной думы об импичменте президента Ельцина. Учитывая историческую значимость происходившего, а также явно предвзятое отношение к этой проблеме тогдашних средств массовой информации, предлагаю вниманию читателей моё выступление (с некоторыми сокращениями) на пленарном заседании Госдумы 15 мая 1999 года:
«Впервые в истории нашей страны мы, в строгом соответствии с Конституцией, предъявляем обвинения человеку, которому этой Конституцией даны огромнейшие, неограниченные права.
Впервые в нашей истории мы выносим вердикт виновности не после того, когда этот человек уйдёт с политической арены, не после того, когда он никому уже не будет нужен, — мы это делаем тогда, когда он ещё работает, когда он ещё находится у власти. И я считаю, что это самое главное в наших действиях по импичменту.
Мы не сводим счётов. Мы не мстим этому человеку. Мы сегодня подводим черту и даём оценку: что этот человек сделал за годы своего правления. Мы обязаны сегодня открыто обсудить этот вопрос и вынести своё решение. Мы не можем оставить его своим потомкам, чтобы они давали исторические оценки этого времени, чтобы они потом разбирались, что же происходило в эти сложнейшие годы жизни нашего государства: Мы обязаны сделать это сами.
Да, нас могут спросить: “Почему вы несколько лет мирились с тем, что происходило в стране? Почему вы раньше этого не делали? Это что, трусость или нечто другое?” Я думаю, что действительно, к сожалению, у нас в Государственной думе присутствуют и трусость, и корыстолюбие, которые, по-видимому, препятствовали решению этого вопроса, но наступило время, когда уже проснувшийся народ требует: в конце концов, до каких пор вы будете мириться с тем положением, которое сложилось в нашей стране?
Я считаю, что мы имеем полное и юридическое, и моральное право предъявить президенту Ельцину те обвинения, которые сформулированы в этих пяти пунктах.
Здесь передо мной выступали руководители депутатских объединений, которые находили причины, почему нельзя этого делать, или обвиняли Советский Союз, Советскую власть, Коммунистическую партию Советского Союза, но ни в коем случае не того человека, который восемь лет держит в руках бразды правления государством. Это что — политическое недомыслие? Или политический дальтонизм? Или нас умышленно уводят в сторону от того, чтобы мы могли дать оценку?
Я считаю, что главное, в чём мы обвиняем сегодня нынешнего президента, заключается в том, что разрушено великое государство — государство, которое складывалось столетиями. Оно разрушено и превратилось в третьестепенную, развивающуюся страну. Такой город, как Смоленск, стал приграничным городом. Чёрное море мы потеряли. Потеряли выход к морям. Разве это допустимо? Я убеждён, что главная вина Ельцина — это именно разрушение Советского Союза. Ненасытное стремление к личной власти привело его к тому, чтобы стать главным действующим лицом в Беловежском сговоре.
Содеянное в декабре 1991 года можно рассматривать только как государственный переворот. Я другой формулировки не вижу и считаю, что она должна быть именно такая. Как мог этот человек, зная, что существуют Конституция, государство, — как мог он в нарушение Конституции в окружении кучки негодяев подписать такой документ? И мы сегодня пытаемся его оправдать, утверждая, что он абсолютно невиновен. Скажите: разве нет ответственности за нарушение Конституции? Разве Конституция — это не Основной закон государства? Я считаю, что другой оценки здесь не может быть.
В то же время президент Горбачёв, вместо того чтобы принимать немедленно меры, писал свою речь об отречении.
В нашей стране были сильные и слабые цари и руководители. Всё было в нашей истории, но у нас не было предателей, у нас не было тех, кто стремился бы разрушить страну. Они, несмотря на все свои недостатки, приращивали страну. Эти же люди всё сделали наоборот.
Я не буду останавливаться на том, к чему привёл развал Советского Союза и в сфере экономики, и национальной безопасности, и в гуманитарных делах, и в межнациональных отношениях, в образовании и так далее. Это всё нам известно.
Сейчас пытаются доказать, что развал Советского Союза был неизбежен, что это судьба всех империй. Я заявляю, что это наглая ложь! Мы были великой державой, со своим общественным строем, со своими традициями и особенностями, но были крайне нежелательны Западу. Мы не давали им бесчинствовать в мире, как они делают сейчас в Ираке и Югославии. Десятки послевоенных лет только благодаря тому, что был Советский Союз, со своей мощью, со своим международным авторитетом, существовало политическое равновесие. Да, как в любом государстве, как в любом живом организме, всегда наступает момент, когда необходимо что-то подправить. То же самое было и у нас. Но это не значит, что надо было разрушать Советский Союз. Да, нужны были изменения, и их надо было делать. Но нашлась в стране пятая колонна во главе с Горбачёвым и Ельциным, которые как раз и начали разрушение.
Представитель президента с этой трибуны неуклюже и неубедительно пытался доказать, что Ельцин в Беловежье только зафиксировал ранее состоявшийся развал государства. Я утверждаю обратное: разрушение страны определёнными людьми проводилось сознательно и планомерно, и ничего случайного здесь нет. И не ГКЧП разрушил Советский Союз. Разве Межрегиональная депутатская группа занималась благотворительной деятельностью? Посмотрите документы тех лет: чем они занимались, что они в то время делали, к чему они призывали? У нас сегодня даже не хватает не то что смелости — фантазии, чтобы делать то, что творили эти люди по разрушению нашей страны. А разве избрание Ельцина Председателем Верховного Совета Российской Федерации не дало толчок тем процессам, которые происходили?
Я говорю это не понаслышке. В то время мы представили свои соображения, как дальше должна развиваться страна. Это было отброшено, и отброшено по причине того, что в наших документах, в наших предложениях чётко было сказано, что мы стоим за социалистический путь развития, что мы ни в коем случае не должны разрушать великое государство. Поэтому не случайно была взята на вооружение программа “500 дней” Явлинского—Шаталина, которая, кроме того, что она авантюрна по своей экономической сущности, не имела в своих формулировках даже такого понятия, как Советский Союз, — был экономический союз! Так разве это не начало разрушения? Разве не сознательно было принято решение о суверенитете России, которое потом в конце концов подтолкнуло и Украину, и Белоруссию? Неужели мы забыли, как Ельцин и его окружение подталкивали Прибалтику, подталкивали сознательно, чтобы её республики выходили из Советского Союза? Неужели мы не понимали, что провозглашение верховенства республиканских законов над федеральными — это разрушение Федерации? Да это дошкольнику понятно, а мы сегодня это забываем!
Я не буду останавливаться на сознательном разрушении финансовой и налоговой системы страны, на сознательном разрушении экономики, на сознательном разрыве экономических отношений республик и областей, на создании искусственного товарного голода. Это были целенаправленные действия по созданию хаоса и неразберихи в стране. Вот что подводило к Беловежью — а не просто в один день всё рассыпалось. То, что я назвал, — это даже не полный перечень. И поэтому я говорю: это было не стихийное явление, это делалось планомерно, и поэтому инициатор и активный проводник этого должен нести всю ответственность за содеянное.
Уважаемые депутаты, представитель президента постоянно утверждает, что в том, что произошло в государстве, виноваты все. Он здесь не оригинален — он повторяет утверждение президента. Надеюсь, многие депутаты обратили внимание на вывод, сделанный президентом в последнем Послании, которое мы слышали в Кремле. Цитирую: “Падение объёмов производства, поразившее страну в 90-е годы, было обусловлено не экономическими реформами либерализации, приватизации и свободой внешней торговли, а прежде всего наследством, доставшимся нам от плановой экономики”.
Уже 10 лет нет плановой экономики, а он всё плачется на плохое полученное наследство. Большинство сидящих здесь работали в этой плановой экономике. Что же вы, уважаемые депутаты, оставили нашему гаранту вот такое наследство — он 10 лет разрушает и не может разрушить до сих пор! Даже Мавроди не додумался возложить вину за крах “МММ” на Лёню Голубкова и его жену Риту, а нас до сих пор упрекают, что мы были плохие. (Аплодисменты.)
Я считаю, что второй переворот произошёл в сентябре-октябре 1993 года. Я не буду говорить о тонкостях, о том, что происходило, о человеческих жертвах, о моральном терроре, который наступил после этого. Об этом очень хорошо говорили Светлана Петровна [Горячёва С.П. — Н.Р.] и другие наши коллеги. Я только хочу сделать вывод: это произошёл государственный переворот. Первое: одним человеком через два года снова была нарушена Конституция. Второе: изменён общественный строй — вместо социализма страну повели в дикий капитализм. Третье: нарушены принципы управления — разогнали Советы, то есть убрали народовластие. И вот как раз эти выводы ещё раз дают нам основание утверждать, что именно тогда произошёл второй государственный переворот.
И несколько слов о военно-промышленном комплексе. Мне эта тема не только близка — меня глубоко тревожит, что мы, будучи раньше державой, которая гордилась своими Вооружёнными силами, всегда лелеяла свои Вооружённые силы, когда солдат, человек в серой шинели, был уважаемым человеком в нашем государстве (это было и при царях, это было и при коммунистах), сегодня оказались в таком положении. Полагаю, что мы должны дать оценку по военно-промышленному комплексу. Я мог бы привести много примеров, которые показывают, что мы действительно не можем сегодня защитить свои национальные интересы. Поэтому, уважаемые депутаты, все дальнейшие события в стране, которые происходили, являются, по сути дела, производными от того, что произошло в 1991—1993 годах.
Депутатская группа “Народовластие” вынесла свой вердикт: виновен по всем пяти пунктам — и будет за это голосовать».
Так в мае 1999 года Государственная дума второго созыва подвела итоги семилетнего руководства Россией её первым президентом.
Однако тайное голосование по импичменту не набрало необходимого для такой процедуры конституционного большинства — 300 голосов депутатов. По каждому пункту за импичмент голосовали от 237 до 241 человека. Утверждение соответствующего Постановления Госдумы не прошло из-за позиции трёх фракций — тогдашней проправительственной «Наш дом — Россия», ЛДПР и «Яблоко». И всё же работа и выводы Специальной комиссии и сама процедура обсуждения не прошли бесследно — через полгода Ельцин ушёл в отставку. К сожалению, материалы Специальной комиссии со всем их драматизмом и перипетиями обсуждения обвинений, выдвинутых против действующего президента государства, остались в нашей новейшей истории практически доступными только для историков и других исследователей.
Именно в годы ельцинского правления беспросветные сумерки окутали нашу землю. Естественно, возникает вопрос: как мог глава государства допустить подобное? Да, он был — и это очевидно любому — некомпетентен, но он имел в своём распоряжении большое количество специалистов, учёных, первоклассных практиков-производственников. И тем не менее даже не пытался использовать их потенциал. Зная его характер, могу сказать, что он, похоже, мстил своему народу, только неизвестно — за что! Для этого человека народ России, который с восторгом проголосовал за него в 1991 году, был просто пылью. Ему нужна была власть, и только власть, во имя которой он расстрелял Верховный Совет РСФСР, уничтожил Советы народных депутатов. Он упивался властью, в ней видел он, чего и не скрывал, смысл своей жизни.
Безусловно, Ельцин был связан определёнными обязательствами с западными «друзьями» — иначе чем же можно объяснить тот факт, что, несмотря на протесты отечественной академической науки по поводу губительного для России и её народа выбранного курса экономических реформ, он отказался от какой-либо его корректировки. С подобным аргументированным письмом к нему обратилась и группа зарубежных экономистов — лауреатов Нобелевской премии, раскрывшая всю пагубность его реформ для России. Результат — тот же.
Ельцинские реформы в России — это вместе с тем и определённый этап реализации стратегических целей внешней политики США, направленной на дальнейшее ослабление России как правопреемницы СССР, и закрепление нового мирового порядка под эгидой одной державы. Как заявил Билл Клинтон на закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов 25 октября 1995 года: «...Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачёва и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко воссоздавать».
Нынешнему руководству досталась разгромленная Россия со всеми мыслимыми и немыслимыми бедами. Положительные сдвиги есть, но как же невероятно много нужно ещё сделать, чтобы за сумерками современной жизни появился рассвет, после которого должен наступить долгожданный для нашего измученного народа светлый день! Не будем же терять надежды!
И в заключение.
Об особой роли России и результатах возможных политических авантюр пятьдесят лет тому назад провидчески написал живший в изгнании замечательный русский философ Иван Александрович Ильин в своей книге «Наши задачи»:
«...Россия есть не случайное нагромождение территорий и племён и не искусственно слаженный “механизм” “областей”, но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся ОРГАНИЗМ, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопитанием; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, исторически связавшее русский народ с его национально-младшими братьями духовным взаимопитанием; он есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Расчленение его явилось бы невиданной ещё в истории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена».
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Над этой книгой я работал более десяти лет. Сначала записывал для памяти отдельные, наиболее значимые события, происходившие в перестроечные годы и во многом повлиявшие затем на разрушение единого мощного государства — Советского Союза. Но по мере отдаления от тех трагических лет конца 80-х — начала 90-х годов уже прошлого века у меня, как и у многих людей моего поколения, находившихся в гуще событий этого тяжелейшего периода в жизни нашей страны, возникла потребность глубже вникнуть в их причины и последствия. Надеюсь, в какой-то мере мне удалось этой книгой ответить на такой зов души и разума. И сейчас, завершая работу, хочу вкратце обозначить некоторые свои позиции и надеюсь, что читатели простят мне незначительные повторения или они возникнут с основным текстом.
Итак, я не ставил перед собой задачи проанализировать все причины и факторы разрушения нашего государства. Прекрасно понимая, что для этого необходим огромнейший труд многих исследователей и научных организаций, я остановился только на некоторых обстоятельствах, приведших к величайшей исторической трагедии. Именно такое название книги говорит о моём отношении к этому всемирного значения событию.
Президент России В.В. Путин в своих выступлениях, давая оценку произошедшим пятнадцать лет назад событиям в нашей стране, назвал их трагедией и катастрофой века, что правильно как исторический факт. Но его глубинные последствия далеко выходят за эти временные и, если так можно сказать, территориальные рамки. Это событие носит глобальный характер и в течение многих веков будет отзываться на истории развития всего человечества.
Политическая кара мира на определённых исторических этапах всегда претерпевала изменения, отражая новое соотношение геополитических сил. Так было и после Второй мировой войны. Её итоги, закрепленные на Крымской и Потсдамской конференциях руководителей трёх стран-победительниц, а затем и Хельсинкскими соглашениями 1975 года, исходили из сложившегося относительно политического равновесия в мире. Оно, как и другой немаловажный фактор — атомное оружие, позволило нам без больших, глобальных конфликтов, без мировой войны прожить более полувека. А ведь, скажем, между Первой и Второй мировыми войнами прошло всего 20 лет. Теперь же, только за пятнадцать лет после разрушения СССР, в Европе, включая и бывший Советский Союз, появилось 24 новых государства. Вряд ли такой процесс не получит продолжения. Уже сейчас очевидно, что впереди по крайней мере Косово, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровская республика и т.д.
В связи с возникшим после развала СССР нарушением международного баланса сил раскаты грома от сильнейших региональных потрясений разносятся уже по всему миру. Это и разгром Югославии, и войны в Афганистане и Ираке. Нависает угроза над Северной Кореей и Ираном. А многолетние кровопролитные конфликты между странами Ближнего Востока, где сталкиваются интересы многих других государств?!
Об исчезновении с карты мира великого и мощного, авторитетного государства, о причинах этой исторической трагедии в последние полтора десятилетия пишут очень много: публикуются различные научные исследования, околонаучные, субъективно окрашенные описания отдельных фактов, мемуары и т.д. Но каждая из таких работ затрагивает лишь некоторые стороны случившегося. Видимо, время для всеобъемлющего и бесстрастного анализа, для бесспорного вердикта Истории ещё не настало.
Полагаю, в конце концов найдутся люди и появится политическая воля у руководителей страны, чтобы поставить и решить задачу объективной оценки всего комплекса причин этой катастрофы и сил, её подготовивших и осуществивших. Это следует сделать не для того, чтобы из конъюнктурных, а то и личных соображений облить грязью, в чём так любят упражняться современные «демократы», путь, пройденный Советским Союзом, его народом с 1917-го по 1991 год. Такой анализ необходим для будущего нашей страны и её народа.
Причин, приведших к событиям 1991 года, достаточно много. Здесь сработали и внешние, и внутренние факторы. О внешнем воздействии на нашу страну я написал в первой главе книги, где, в частности, процитировал высказывания А. Даллеса в 1945 году. По сути дела, в них содержится вся доктрина борьбы с нашей страной на длительную перспективу.
В эту доктрину вписываются многие действия Запада, и особенно — США, которые разнообразными путями приобретали себе «друзей» в среде определённой части нашей интеллигенции. Этих людей председатель КГБ СССР Ю. В.Андропов охарактеризовал как «агентов влияния». Они, нужно сказать, весьма старательно выполняли свои задачи.
Не случайным было и развязывание холодной войны. На протяжении десятилетий она изматывала СССР, отвлекая на гонку вооружений государственные ресурсы, которые могли бы быть направлены на решение социальных проблем. Это не могло не сказаться на жизненном уровне советских людей. Советский Союз со своими союзниками из социалистического содружества экономически был слабее США и их европейских сателлитов, поэтому расходование средств на оборону, чтобы, в основном, сохранялся военный паритет, сказывалось на нашей стране, на её населении более ощутимо, чем у них. К тому же немалые ресурсы СССР направлял в качестве помощи своим союзникам, почти все из которых сейчас дружно перебежали под крыло Запада.
Основными же причинами развала СССР, несомненно, явились внутренние. К ним относятся и экономические, и социальные, и партийно-государственные, и многие другие. Впрочем, я и не пытался в этой работе даже перечислять их. Но об одной из таких причин, об одной из не решённых, как оказалось, окончательно и бесповоротно проблем, непосредственно способствовавших трагической гибели нашего государства, рассказал в книге достаточно подробно и конкретно. Речь шла о вспышке и стремительном развитии во второй половине перестроечных лет национализма в разных частях нашей страны. Именно он стал мощным детонатором разрушительных процессов внутри Советского государства.
Проблема межнациональных отношений для Российской империи и Советского Союза была актуальна с давних лет.
После распада Киевской Руси произошло разделение древнерусской народности на три ветви братских славянских народов — русских, украинцев и белорусов. Учитывая их единый этнический корень, можно считать, что до середины XV века Российское государство было практически моноэтническим. Но по мере покорения Иваном Грозным, первым русским царём, Казанского, а впоследствии и Астраханского ханств, после присоединения Сибири, народов Северного Кавказа и Средней Азии Россия стала огромной многонациональной Державой.
Особенности национальностей, населявших Российскую империю, их традиций, культур вызывали к жизни различные методы и системы управления, во многом отличные друг от друга. Центр России имел свою региональную структуру и методы управления. Польша, Финляндия, среднеазиатские регионы — свои, отличные от Центра России, системы управления и отдельное законодательство, соответствующие их традициям и сложившемуся образу жизни. Разнообразие в устройстве государственного механизма, гибкость в его работе не позволяли появляться сколько-нибудь заметным вспышкам в межнациональных отношениях.
При создании в 1922 году СССР вопрос о строительстве нового единого многонационального государства встал очень остро. Известны позиция В.И. Ленина по этой проблеме, его жесточайшие споры с соратниками, чему в книге уделено особое внимание. Как известно, победила концепция Ленина: формирование Советского Союза из союзных республик с особыми полномочиями, вплоть до возможности их выхода из состава единого государства. Надо полагать, что в то время у Ленина не было другого выбора, т.к. немедленная унификация структуры объединённого государства не позволила бы реально создать его.
В Советском Союзе существовала и постоянно выполнялась программа по национальным вопросам. В ранг государственной политики было возведено оказание экономической помощи слаборазвитым республикам Средней Азии, как и другим «окраинным» республикам. Практически все они, кроме Белоруссии, имели дотации, главным образом из РСФСР. В результате Российская федеративная республика, по уровню жизни и остальным социальным показателям отставала от других. Это делалось во имя укрепления и развития дружбы народов.
Нужно сказать, что действия КПСС в сфере национальных проблем положительно сказывались на их решении. За эти годы была проведена большая работа по социально-экономическому и культурному развитию союзных республик, отдельных народов в Российской Федерации. Была создана стройная система по участию всех республик в управлении государством, в парламенте, в научной и культурной жизни государства и т.д.
Прочность межнациональных отношений проверила Великая Отечественная война. Жизненная сила и мощь советского содружества народов была одним из важнейших источников Победы. Безусловно, на сплочённость многонационального народа в тяжелейшую годину испытаний в большой степени оказал влияние тот факт, что страна могла быть порабощена злейшим врагом — фашистской Германией с её человеконенавистнической идеологией.
Советское содружество не было мифом, хотя порой при проведении государственной национальной политики допускались серьёзные ошибки и заблуждения, не позволившие в полной мере использовать все её возможности.
В наступившей «перестройке» руководство СССР сознательно делало упор на недостатках и негативных явлениях в жизни народов, с тем чтобы мобилизовать силы на изменение положения в государстве в лучшую сторону. Но по мере ослабления КПСС, её влияния на советское общество, в связи с зарождением различных движений и «фронтов» национальная карта во многих республиках была взята на вооружение для борьбы с центральной властью.
Лидеры таких, в основном, националистических по характеру движений использовали любые средства, чтобы доказать, что их народ мог бы жить лучше, если бы существовал отдельно от Союза, имея свой государственный суверенитет. Сознательно искажалось реальное положение, замалчивался тот факт, что эти регионы жили за счёт большего или меньшего постоянного донорства, то есть перераспределения общесоюзных средств в их пользу. Людей вводили в заблуждение, подлинные амбициозные намерения скрывались с помощью лозунгов, направленных на то, чтобы вызывать негативную реакцию по отношению к центральной власти. Со временем маски с таких движений и партий были сброшены, и стало очевидно, что их деятельность привела к расцвету махрового национализма. Беда в том, что в глазах многих он уже не выглядел явлением, непристойным морально и губительным политически.
Огромную роль в гибели страны сыграл фактор субъективный, особенно наглядно проявивший себя в личных качествах и деятельности двух лидеров того времени — М. Горбачёва и Б. Ельцина.
Первый в результате своей бездарной политики подвёл страну к пропасти, а метания его в последний год жизни государства не могли уже привести к какому-либо положительному итогу. Момент возможного сохранения и кардинального обновления единого государства был упущен, и в нашей стране произошёл коренной перелом, зачеркнувший многие лучшие достижения её тысячелетней истории. Сейчас Горбачёв практически сошёл с политической арены, так и не поняв, какой чудовищный грех вольно или невольно совершил он перед нашей Отчизной.
Другая судьба была уготована второму «герою-разрушителю» — Ельцину. В стремлении получить высшую власть в государстве тот не останавливался ни перед чем. Своими действиями он всячески поощрял националистические действия в Прибалтике, Украине и других республиках, используя это в качестве политического рычага в борьбе с центральной властью страны. Когда же наступило время для принятия самого важного решения, он, не задумываясь, в Беловежской Пуще сознательно пошёл на развал государства.
Действовавший тогда Президент Союза Горбачёв трусливо уклонился от своих прямых обязанностей — защиты Конституции СССР, а мировое сообщество в лице международных институтов, в том числе ООН, немедленно приветствовало создание пятнадцати государств вместо одного, забыв и о Крымской, и о Потсдамской конференциях, и о Хельсинкских соглашениях.
Государственный «талант» Ельцина проявился после получения им верховной власти в России. В своё время он или умышленно, или по недомыслию не внял предупреждениям, что при его политике с РСФСР может произойти то же, что и с Советским Союзом. В погоне за голосами и политической поддержкой автономных республик, краёв и областей России он популистски заявлял, что они могут брать суверенитета столько, сколько сумеют проглотить.
Эти и подобные действия главы государства не могли не сказаться на общем политическом и экономическом положении в стране. К тому же Ельцин в своём поведении был далеко не адекватен. В итоге Россия стала неуправляемой, а составлявшие его ближайшее окружение люди были, мягко говоря, далеки от того, что принято называть государственными мужами. Они кружились вокруг «государя», как мухи над навозной кучей, и каждый преследовал свои личные или корпоративные цели.
Видя беспомощность федеральной власти, регионы начали искать свои пути выживания. Одни срочно начали менять конституции или устав своей республики, края и области, и при этом новые документы вступали в противоречие с Конституцией Российской Федерации. Некоторые же области пошли ещё дальше: они стали готовить предложения по созданию отдельных, особых республик, например, Уральской.
Учитывая катастрофическое положение в государственном управлении страной, окружение Ельцина предложило выход: заключать соглашения между федеральной властью и субъектами федерации. Всё было поставлено на поток — в течение нескольких лет заключили около пятидесяти таких соглашений. И это происходило при действовавшей тогда в стране Конституции! Много сил и средств потребовалось впоследствии Президенту России В.В. Путину, чтобы аннулировать эти соглашения, а двум республикам — Татарстану и Башкортостану — до сих пор в госбюджете предусматриваются большие средства за их «утерянные» возможности.
Ельцинское государства раздирали противоречия, щедро была унавожена почва для коррупции и мздоимства, расцвела пышным цветом преступность, уничтожались наша национальная культура и традиции. Через восемь лет Ельцин оставил после себя страну слабую, рыхлую, плохо управляемую. Было название государства, была территория, был народ — и было квазигосударство. И новому президенту потребовалось много времени и усилий, чтобы из отдельных составляющих сформировать настоящее государство со всеми необходимыми атрибутами.
Последние 5—7 лет были годами «собирания» России. С каждым годом она все больше приближалась к тому, чтобы стать настоящим, а не виртуальным государством. Все предпринимаемые шаги: укрепление вертикали власти и обороноспособности страны, чёткая позиция в области внешней политики, различные решения с целью наведения элементарного порядка в отношении некоторых общественных структур — не могли не вызвать бурю негодования в определённой части общества, особенно в так называемом его либеральном крыле. «Полицейское государство» — самая мягкая оценка нынешней России со стороны этих западных подпевал и прихлебателей.
А какой шквал критики и непристойного визга вызвали публикации в средствах массовой информации идеи «суверенной демократии» и её трактовки. Поток грязи обрушился и на Десятый Всемирный русский народный собор, главный докладчик на котором — Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский — говорил, что в мире существуют, конечно, некоторые универсальные правила поведения, но это не означает, что западные стандарты общественного устройства, принципов демократии и человеческих отношений одинаково подходят для всех стран. Каждая цивилизация имеет свой положительный опыт общественной жизни, и он имеет право на существование.
В нашей истории были этапы, когда Россия оказывалась в тяжелейшем положении, на грани развала. Но она поднималась после всех испытаний и находила силы и энергию не только для своего возрождения, но и для дальнейшего развития.
Так было после Смутного времени в 1613 году. За последующие сто лет русские первопроходцы прошли путь от Урала до Тихого океана и даже освоили часть американского континента. Средняя Азия и Северный Кавказ вошли в состав Российской империи. За 300 лет Россия превратилась в великое и мощное многонациональное государство.
Наступил 1917 год. Новые потрясения, две революции, разруха, гражданская война, потеря огромнейших территорий, разрушение экономического потенциала страны. Казалось, что остатки Российской империи никогда больше не объединятся, ей уже не стать великой державой. Но политическое решение о создании СССР, два десятилетия неимоверных усилий, ценой тягот и лишений народа, проведение индустриализации и других гигантских преобразований поставили нашу страну в ряд высокоразвитых государств. Созданный производственный и научно-технический потенциал, сплочённость народа в годы Великой Отечественной войны перед лицом порабощения позволили победить сильнейшего врага XX столетия — фашистскую Германию и её сателлитов.
Вторая мировая война принесла нашему народу ни с чем не сравнимые бедствия. Сейчас трудно даже представить себе весь трагизм нашего положения после этой жесточайшей войны. Погибла самая трудоспособная часть населения, было разрушено народное хозяйство европейской территории страны, вплоть до Волги. Иностранные специалисты «давали» нам для его восстановления срок в сто лет. Но экономика была восстановлена за 5—7 лет. Многомиллионные же людские потери мы ощущаем до сих пор.
После Великой Отечественной войны СССР стал великой сверхдержавой. Он практически восстановил свои утраченные после революции 1917 года территории. Советский Союз стал одной из решающих сил в мировой политике.
1991 год. Единое государство расчленено на 15 составных частей со всеми вытекающими последствиями, о чём в книге сказано достаточно. Но страна возвращает себе статус великой державы, хотя слишком много разрушено, растаскано, растоптано, постепенно поднимается на ноги.
Я верю, что после этого потрясения Россия воспрянет и займёт достойное место в мире. Нужны воля политиков и народа, всеобщий настрой на созидание, на построение современного общества, сохраняющего и развивающего вместе с тем наши исторические и духовные традиции.
С этой верой в будущее народа и государства Российского я и заканчиваю повествование и размышления о тяжелейших годах Отечества и его дальнейшей судьбе.
Москва
31 декабря 2006 года
Н.И. Рыжков