1. Националистические формирования
С вводом частей Красной Армии на территорию прибалтийских государств и установлением там Советской власти националистические организации Литвы, Эстонии и Латвии были распущены. В Эстонии 27 июня 1940 года вместе с «Кайтселийтом» была расформирована и входившая в него юношеская организация. В Литве в июле была распущена организация «Шаулис», члены которой несли вспомогательную службу в полиции. Та же участь постигла организацию «Айзсарги» в Латвии в июне 1940 года.
Однако формальный роспуск этих организаций не привёл к их исчезновению. Во многом они сохраняли свою боеспособность, уйдя в подполье и имея тайные склады оружия. Так, в Латвии почти полностью сохранились кадры распущенной военно-фашистской организации «Айзсарги», насчитывавшей в своих рядах около 60 тысяч человек. В Литве действовал Литовский фронт активистов, имевший численность более 30 тысяч человек.
Именно они, члены националистических организаций «Айзсарги», «Шаулис», «Омакайтсе» — полицейские, реакционные офицеры бывшей буржуазной армии и другие группы националистов, — составили накануне Великой Отечественной войны внутренние силы реакции.
Руководители этих организаций после их роспуска, опасаясь преследований на родине, бежали в Германию, где попали в сферу немецкой разведки, которая использовала их для подрывной деятельности уже против советских прибалтийских республик.
В 1940—1941 годах в националистическом подполье шёл активный процесс подготовки к дестабилизирующим действиям в тылу Красной Армии на территории Латвии, Литвы и Эстонии. Восточнопрусское управление Германской военной разведки в мае 1941 года докладывало в Берлин: «Восстания в Прибалтике подготовлены... Подпольное движение в своём развитии прогрессирует настолько, что его трудно удерживать от преждевременных акций».
К началу нападения гитлеровской Германии на СССР только в Риге под руководством резидента немецких спецслужб было создано 200 диверсионных групп. Всего же в подпольных, частично вооружённых формированиях весной 1941 года в одной только Латвии насчитывалось около 30—40 тысяч боевиков.
Учитывая многочисленность националистических организаций на территории Латвии, Литвы и Эстонии, хорошую организованность и достаточную их оснащённость, можно сказать, что они, безусловно, являлись так называемой пятой колонной, реальной, серьёзной силой для советских войск в случае войны с Германией.
На тайных собраниях организаций тщательно обсуждались планы предстоящих действий. На не известных для органов Советской власти участках территории создавались склады оружия, проводилось обучение подрывному делу и практическим действиям по нападению на военные объекты.
Из сообщения того же управления Германской военной разведки в начале июня 1941 года известно, что вооружённые группы литовских националистов получили конкретные задания после нападения Германии на СССР захватить и охранять (или вывести из строя, но не уничтожать) 27 важнейших военных объектов на территории советской Литвы. В их числе были радиостанции, туннель, мост в Каунасе и ряд других стратегически важных железнодорожных объектов. Предполагалось разрушить 15 шоссейных мостов, захватить почту, телеграф, телефонные станции в ряде городов Литвы.
За неделю до начала войны органами НКВД в Прибалтике была проведена масштабная операция по нейтрализации национал-экстремистов. Только в Литве были арестованы 5664 человека и выселены 10 187 человек. По признаниям западных историков, это нанесло заметный урон подпольным организациям. Однако далеко не все их участники угодили в руки чекистов. Кстати, факт такой оперативно произведённой «зачистки» на территории, где вот-вот должны были произойти важные действия, сам по себе противоречит мифу о наивности И. Сталина относительно планов нападения Гитлера на СССР в июне 1941 года. Хотя, с другой стороны, в то же время это усугубляет его историческую по своим масштабам и последствиям вину за то, что, несмотря на его жёсткие действия, от него не поступило никакого указания о приведении в боевую готовность войск для отражения неизбежной агрессии. В результате этого мы понесли большие потери: было множество убитых, раненых и пленных буквально с первых часов и дней войны. Враг захватил огромное количество военной техники, а стратегическое положение наших войск оказалось катастрофически уязвимым.
Потом уже стало ясно, что в условиях неумолимо надвигающейся войны, в процессе «зачистки», как тогда говорили, «пятой колонны» в руки органов НКВД среди засекреченных агентов немецких нацистов и их ярых пособников, врагов Советской власти в Литве, попали, нередко по доносам завистливых соседей, и часть ни в чём неповинных людей.
Явно спекулируя этим обстоятельством, литовские власти сегодня очень много говорят о советских репрессиях, о своих гражданах, высланных из республики. Но они упорно умалчивают о том, что в числе высланных 16 тысяч человек, безусловно, большинство составляли те, кто был намерен с началом агрессии против СССР активно помогать гитлеровским оккупантам. Последовавшие через 9 дней после этой депортации события в Каунасе показали, что LAF («Фронт литовских активистов») отнюдь не был «обезглавлен» и уничтожен.
Здесь хотелось бы подчеркнуть, что многие страны мира в целях обеспечения национальной безопасности в условиях войны были вынуждены применять меры по пресечению действий враждебных сил на своей территории. Так сделали, например, США, когда после объявления войны с Японией интернировали этнических японцев, проживающих в Штатах, и освободили их только в 1950-х годах. Но об этом они стараются не вспоминать.
После установления Советской власти в Литве её националистически настроенные деятели, нашедшие убежище в Германии, создали там «Фронт литовских активистов» (LAF), претендовавший на роль верховного руководителя будущих повстанцев. Новые националистические отряды начали формироваться в Литве буквально в день нападения Германии на Советский Союз. До 36 тысяч человек действовали под началом LAF, который посылал в Литву своих эмиссаров из Берлина.
Особенно активную подпольную деятельность развернул каунасский центр LAF. Именно вооружённым отрядам этого центра уже на второй день войны, 23 июня 1941 года, удалось захватить радиостанцию, и от имени LAF руководитель его каунасского центра призвал все «национальные» силы прийти на помощь гитлеровской армии. Поэтому сразу же после нападения Германии на СССР здесь загремели выстрелы в спины красноармейцев, а вермахт получил верных помощников.
Основным лозунгом националистического подполья Прибалтики перед Второй мировой войной был: «Ясно, что Германия скоро будет воевать с Советским Союзом, и на случай войны мы все, как один, должны с оружием в руках выступить против Советской власти и Красной Армии и вместе с немцами изгнать Красную Армию с наших земель, установить свободу для литовцев, эстонцев и латышей».
Однако планы высших руководителей Третьего рейха расходились с планами как руководителей подпольных организаций, так и глав правительств прибалтийских государств, находившихся за границей. В Прибалтике фашистами планировалось полное уничтожение всего, что может напоминать о существовании латышей, литовцев, эстонцев как народов с их этнокультурой. Более того, на картах, издаваемых в те годы в Берлине, названия «Литва», «Латвия», «Эстония» были просто стёрты!
Идеологи германского фашизма ещё до нападения на Советский Союз разработали программу покорения народов Восточной Европы, по которой, Литве, Эстонии и Латвии предстояло стать колониями Великой Германии. Большая часть населения прибалтийских республик подлежала депортации.
В меморандуме германского уполномоченного по решению проблем восточноевропейского пространства от апреля 1941 года в разделе «Эстония, Латвия, Литва» говорилось: «Следует решить вопрос, не возложить ли на эти области особую задачу как на будущую территорию немецкого расселения, призванную ассимилировать наиболее подходящие в расовом отношении местные элементы... Необходимо будет обеспечить отток значительных слоёв интеллигенции, особенно латышской, в центральные русские области, затем приступить к заселению Прибалтики крупными массами немецких крестьян, чтобы через одно или два поколения присоединить эту страну, уже полностью онемеченную, к коренным землям Германии».
Эту директиву в 1942 году развил глава СС Генрих Гиммлер, выдвинув задачу «тотального отмежевания» Прибалтики в течение двадцати лет. Немецкие расоведы обосновали эту идею тем соображением, что «у прибалтийских народов число расовой полноценности невелико».
В полном соответствии с общими директивами центральных учреждений гитлеровской Германии планы германизации и колонизации разрабатывались в стенах берлинского Рейхскомиссариата по делам восточных территорий во главе с Альфредом Розенбергом, под непосредственной властью которого находились оккупированные Прибалтика и Белоруссия. Так, в «Принципах обращения с латышами» подчёркивалось: «Прибалтийские страны подлежат онемечиванию: из этого следует, что населяющие их народы частью должны быть ассимилированы, частью — эвакуированы на восток».
Однако до поры до времени оккупационные власти старались скрывать свои истинные намерения в отношении будущего латышей, литовцев, эстонцев. Всё это диктовалось объективными условиями — общей политической обстановкой, положением дел на фронтах, возможностью получения из оккупированных областей дополнительных материальных и людских ресурсов. Расчёт на созданные марионеточные «органы самоуправления» в качестве эффективных распространителей демагогической пропаганды не оправдался и не приносил желаемых результатов.
Ещё в 1939 году фашистские идеологи, особенно после безуспешных переговоров осенью 1939 года в Москве полномочных военных представителей СССР, Англии и Франции об обеспечении коллективной безопасности в случае агрессии Германии на Польшу, усилили антисоветскую пропаганду. Затем, уже после нападения на СССР, они пытались внушить коренному населению Литвы, Эстонии и Латвии, что гитлеровская армия на советско-германском фронте отстаивает «самостоятельность и независимость» этих государств и поэтому так необходимо активное участие прибалтов в войне против Красной Армии в одном строю с немецкими солдатами.
Определённая часть населения Прибалтики действительно надеялась на то, что, уничтожив руками немцев Советскую власть, они затем прогонят и самих оккупантов и обретут независимость. И в этом плане националистические организации вели усиленную работу на территории всей Прибалтики.
Гитлер был убеждён, что германская армия сможет выполнить свою колонизаторскую миссию самостоятельно. Что же касается участия в войне представителей советских народов под какими-либо политическими лозунгами, будь то борьба за уничтожение большевизма или восстановление национальной независимости, то оно, по мнению фюрера, по крайней мере перед войной и на первом её этапе было просто недопустимо.
Ещё за неделю до вторжения на территорию СССР на совещании руководителей фашистского рейха Гитлер, заявляя о целях предстоящей войны, уточнил: «Железным законом должно быть: никогда не должно быть позволено, чтобы оружие носил кто-либо иной, кроме немцев! Это особенно важно. Даже если в какое-то время нам казалось бы более лёгким привлечь какие-либо чужие, подчинённые народы к вооружённой помощи, это было бы неправильным. В один прекрасный день это непременно и неизбежно обернулось бы против нас самих. Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казах, не украинец».
Однако уже с первых дней войны, вне всякой зависимости от политических установок гитлеровского руководства, германские вооружённые силы столкнулись с проблемой использования в своих рядах советских граждан. Прежде всего это касалось немецкой военной разведки (абвера), формировавшей и направлявшей в распоряжение штабов немецкой армии группы, насчитывавшие до 25 человек, под командованием немецких офицеров, уроженцев советских республик, в том числе латышей и эстонцев.
Используя для прикрытия трофейное советское обмундирование и вооружение, группы должны были проникать в советский тыл на глубину от 50 до 300 километров, с тем чтобы сообщать по радио результаты наблюдения. Основными пунктами докладов были данные о состоянии железных дорог и автомагистралей, сведения о резервах советских войск.
Первое совещание в рейхе, на котором был рассмотрен вопрос о добровольцах для борьбы против СССР, состоялось 30 июня 1941 года с участием представителей Министерства иностранных дел, верховного командования вермахта, Главного управления войск СС и управления по внешнеполитическим связям национал-социалистической партии Германии. На нём рассматривались общие директивы о подчинении вермахту или войскам СС подразделений и частей национальных формирований. При этом отмечалось, что воинские формирования будут комплектоваться по национальному признаку. Было также установлено, что национальные кадры имеют право носить немецкую форму с национальными знаками различия регулярных войск, но без предоставления им немецкого гражданства.
Уже в первые месяцы Великой Отечественной войны в так называемых оборонительных батальонах, созданных фашистами в Латвии, Литве и Эстонии, служили около 20 тысяч литовцев, 10 тысяч эстонцев и около 15 тысяч латышей. Почти все батальоны были направлены на советско-германский фронт сначала для вспомогательной службы в тылу, а затем на передовую. Некоторые из этих национальных частей использовались на территориях Польши, Югославии, Италии. В их задания, как правило, входили контрольные и карательные функции: проверка гражданского населения и проведение операций против партизан.
Формирование упомянутых групп из числа лояльных литовцев, латышей и эстонцев всецело находилось в ведении вермахта. Соответственно, на них не распространялись установки политического руководства рейха. Однако, с другой стороны, их существование соответствовало гитлеровской восточной политике в части использования советских граждан в вооружённой борьбе.
Немецкое военное командование, привлекая силы и средства национальных воинских формирований прибалтийских государств, стремилось решить тем самым несколько задач: обеспечить безопасность своих тыловых районов от активных действий советских партизан; высвободить часть сил регулярной немецкой армии от выполнения карательных и вспомогательных задач с целью усиления группировок войск на передовой; использовать национальные прибалтийские формирования, с тем чтобы закрыть бреши на участках восточного фронта.
Несмотря на значительные успехи, достигнутые вермахтом в ходе приграничных сражений, и оккупацию значительных территорий страны, война против Советского Союза не стала шестинедельным блицкригом, а потери в живой силе и технике превысили все расчётные данные. В течение первых восьми недель войны германская армия потеряла только убитыми и пропавшими без вести более 100 тысяч человек. Это столько же, сколько во всех предшествующих европейских кампаниях, начиная с сентября 1939 года. Пополнения не могли возместить этих потерь: до конца ноября 1941 года из строя немецкой армии выбыли 740 тысяч солдат и офицеров, в то время как пополнение составило не более 400 тысяч.
Эту проблему командирам германских частей на восточном фронте пришлось решать своими силами путём привлечения советских военнопленных и лиц гражданского населения для выполнения вспомогательных работ в тыловых частях. Зачисленные в состав частей военнопленные заносились в списки. Каждый из них получал паёк немецкого солдата, а после двухмесячного испытания и официального зачисления в качестве «добровольцев вспомогательной службы» — денежное содержание и дополнительное довольствие.
Партизанская война в немецком тылу стала вторым важным фактором, повлиявшим на привлечение в ряды вермахта граждан прибалтийских республик и создание из их числа особых вооруженных формирований. Исходя из предпосылки победоносного окончания Восточной кампании в течение нескольких недель, германские войска и командование тыловых районов армейских групп имели в своём распоряжении весьма ограниченное количество охранных и полицейских сил. Дело в том, что большую часть таких формирований, созданных из местных пособников, немецкому командованию приходилось использовать на советско-германском фронте. Так, из 34 охранных батальонов в группе армий «Север» по назначению использовалось лишь 4 подразделения. Поэтому уже в конце июля 1941 года командующим тыловыми районами было разрешено формировать во взаимодействии с соответствующими начальниками СС и полиции «вспомогательные и охранные части». Первоначально это были прежде всего литовцы, эстонцы, латыши.
В августе 1941 года командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал фон Лееб официально разрешил принимать на службу в вермахт литовцев, эстонцев и латышей и создавать из них особые команды и добровольческие батальоны для антипартизанской борьбы. Зимой 1941—1942 года были созданы балтийские охранные батальоны — первоначально с целью заменить в тылу немецкие войска для использования последних на восточном фронте, однако, начиная с 1942 года, эстонские батальоны наравне с немцами сражались на передовой линии.
Многочисленные охранные и антипартизанские формирования создавались усилиями руководства вермахта — от командующих тыловыми районами групп армий до начальников гарнизонов. Мелкие команды сводились в роты и батальоны, получали немецкое обмундирование и армейское вооружение, проходили военную подготовку под руководством немецких офицеров и затем выполняли боевые задачи — от охраны объектов до проведения карательных экспедиций в партизанских районах. За такими батальонами закрепилось название «восточные батальоны».
Немецкое командование пыталось всячески поддерживать высокий моральный дух легионеров и других воинских и полицейских формирований, ведя среди них постоянную пропагандистскую работу.
Одним из идеологических приёмов немецкого командования было более либеральное отношение к членам буржуазных националистических формирований. К ним чаще применяли материальное стимулирование, выплачивая денежное вознаграждение за несение охранной службы, за членство в этих формированиях, за убийство антифашистски настроенных людей. Например, при поимке советского парашютиста, партизана, коммуниста задержавший получал все средства задержанного или убитого, а также мог быть представлен к соответствующей медали.
Ввиду ненадёжности солдат-легионеров их целыми подразделениями вливали под видом «приобретения боевого опыта» в немецкие части. Как вспоминают пленные латыши, в отделениях было по 10 немцев и 3 латыша, причем латышей не ставили на посты одних, а только вместе с немцами.
Несмотря на подобные факты, следует отметить, что значительная часть прибалтов, особенно полицейские, сражались против войск Красной Армии упорно и ожесточённо. Многие свидетельства советских партизан, солдат и офицеров подчёркивают при этом хорошую обученность легионеров.
Немецкое командование уделяло вопросам боевой подготовки солдат, унтер-офицеров национальных прибалтийских воинских формирований достаточно серьёзное внимание, при этом не ослабляя контроля и создавая условия для мгновенной реакции на любые негативные ситуации.
Для дифференцированного подхода к процессу обучения предполагаемые местные вспомогательные силы, как называли их сами немцы, делились на следующие категории: добровольные помощники (хиви), служба порядка (оди), шуцманшафты (шума), полицейские и оборонные команды помощников в общинах («гема»). При этом в подготовке учитывались их дальнейшее назначение и характер возлагавшихся на них задач. Так, добровольных помощников предполагалось использовать для выполнения служебных заданий в войсках, они должны были нести охранную и индивидуальную службу. Полицейские в общинах предназначались для помощи бургомистрам и начальникам районов в решении задач местного значения. Оборонные команды помощников предполагалось применять только в экстренных случаях: при появлении «банд» для местной обороны, для борьбы с «бандитами» в своём районе, обычно же они должны были заниматься хозяйственной деятельностью.
С целью качественной подготовки национальных прибалтийских формирований немцы создали целую сеть учебных лагерей и баз. При этом использовались как оккупированные территории, так и германские земли.
Широко применялся немецким командованием метод поощрения за хорошую учёбу: присвоение унтер-офицерских званий бывшим рядовым, особенно уже повоевавшим на фронте, отправка их в национальные части на должности командиров отделений и т.д. Такая организация обучения будущих и действующих военнослужащих прибалтийских национальных воинских формирований позволяла немецкому командованию с определённой эффективностью использовать латышские, эстонские подразделения, части и соединения на восточном фронте, в карательных операциях против партизан и мирного населения, а также для работ в тылу своих войск.
Никем не контролируемый рост числа так называемых туземных воинских подразделений вызвал негативную реакцию у Гитлера, который в марте 1942 года запретил их дальнейшее формирование с сохранением уже имеющихся частей в необходимом количестве и в рамках батальонного звена.
Факт признания фюрером существования таких частей знаменовал собой важный сдвиг в вопросе привлечения граждан прибалтийских и других республик на службу в германскую армию. И хотя Гитлер говорил ещё и о том, что «самая большая глупость, которую можно допустить в оккупированных восточных областях, — это дать в руки покоренным народам оружие», шаг за шагом он делал уступки требованиям военной необходимости.
Фактически с конца марта 1942 года началось крупномасштабное по замыслу создание национальных легионов, в частности, в Прибалтике, хотя фюрер ещё в течение года оттягивал решение де-юре данного вопроса.
Процесс создания гитлеровским Верховным командованием национальных воинских формирований для службы в составе вермахта и войсках СС имел некоторые особенности применительно к каждому из регионов Прибалтики.
После захвата Эстонии на её территории вся власть была сосредоточена в руках главнокомандующего группы армий «Север» фельдмаршала фон Лееба. 15 сентября 1941 года начальник тыла группы армий «Север» от имени фельдмаршала отдал приказ об образовании так называемого эстонского самоуправления.
По распоряжению Гитлера в начале декабря 1941 года территория бывшей советской Эстонии выводится из-под управления начальника тыла группы армий «Север» и входит в состав рейхскомиссариата «Остланд». Генеральным комиссаром Эстонии, то есть высшим представителем гитлеровской Германии, был назначен К. Литцман.
По данным зарубежных исследователей, подтверждённым сведениями из российских архивов, уже в конце 1941 года на базе «Омакайтсе» было создано 25—27 полицейских и охранных батальонов неполного состава общей численностью около 10 тысяч человек. В начале 1942 года в ходе объявленной первой «добровольной» мобилизации эстонской молодёжи в возрасте от 18 до 25 лет численность личного состава в батальонах увеличилась до 40 тысяч.
Как правило, этим подразделениям давались наименования по месту формирования, например, Нарвский, Тартусский, Вильяндский и другие батальоны. Командирами батальонов и рот были немецкие, а также «проверенные» эстонские офицеры. Однако всегда при эстонском командире находился немецкий офицер связи. По социальному составу полицейские батальоны комплектовались, в основном, из бывших членов профашистских студенческих организаций или из числа бывших полицейских.
Однако надеждам эстонских националистов на создание национальных вооружённых сил не суждено было сбыться, хотя 28 августа 1942 года, в первую годовщину немецкой оккупации территории Эстонии, генеральный комиссар К. Литцман на площади Свободы в Таллине объявил приказ Гитлера об образовании добровольческого эстонского легиона войск СС.
«Waffen-SS» — так назывались все инонациональные, в том числе латвийские и эстонские, формирования, включённые в состав вермахта и войск СС. Иностранные, главным образом восточноевропейские части «Waffen-SS» подчинялись рейхсфюреру Г. Герингу.
Формироваться эстонский легион начал только 8 февраля 1943 года, а до этого проводилась подготовительная работа усилиями оккупационных властей и местных представителей власти на территории Эстонии. Например, было создано «Общество друзей эстонского легиона», которое занималось агитацией за вступление в него добровольцев.
Всеми вопросами организации, вербовки и снабжения занималась специально созданная для этой цели Генеральная инспекция эстонского легиона СС. Но проведённые подготовительные мероприятия по комплектованию эстонского легиона СС на добровольческой основе ожидаемых результатов не дали: во всей Эстонии набралось всего около 500 добровольцев, и поэтому германским властям пришлось провести уже мобилизацию мужского населения Эстонии 1919—1922 гг. рождения. При этом особо учитывались требования устава войск СС к легионеру: здоровье, полная идейная надёжность, обязанность служить в легионе до конца войны. Лицам, зачисленным в легион и уже имевшим офицерские и унтер-офицерские звания, присваивались после испытательного срока соответствующие им воинские звания войск СС.
Оккупационными властями и органами «эстонского самоуправления» периодически производилась дополнительная вербовка «добровольцев» в ряды эстонского легиона. С каждой вербовкой проводилась усиленная агитация вступать в легион, а семьям легионеров предоставлялись определённые материальные льготы и привилегии.
После поражений немецкой армии зимой 1942—1943 гг. на восточном фронте вербовка стала принимать всё более принудительный характер. В конце марта 1943 года была объявлена мобилизация всех бывших эстонских офицеров и мобилизация мужчин 1925 года рождения, но она не дала желаемых результатов из-за большого числа «уклонистов».
В результате всех этих действий, по официальным данным «эстонского самоуправления», удалось довести численность легиона до 15 тыс. человек, включая все «охранно-полицейские» формирования. Из этого числа приблизительно 11 тысяч человек были посланы на восточный фронт.
Первоначально он был направлен в район Невеля и Себежа для участия в боевых действиях против Красной Армии. Однако реально до конца декабря 1943 года он участвовал в карательных операциях против советских партизан и мирных жителей на территории Белоруссии и лишь в январе 1944 года был вновь переброшен на нарвский участок фронта, где вёл ожесточенные бои с советскими войсками, в том числе и с частями эстонского стрелкового корпуса Красной Армии в районе Рандере.
В этих тяжёлых и продолжительных боях 3-я эстонская добровольческая бригада СС понесла большие потери, её остатки в сентябре 1944 года были отправлены в учебный лагерь в Нойхаммер (Германия). Через месяц оттуда ушла на фронт 20-я эстонская добровольческая дивизия СС, составленная из остатков бригады, участников эстонских полицейских батальонов и членов организации «Омакайтсе».
До января 1945 года части дивизии участвовали в боях в Восточной Пруссии. В январе 1945 года дивизия в полном составе была направлена в район Виттенберга (Германия), где вместе с другими немецкими частями была окружена войсками Красной Армии. Во время этих боёв командир дивизии генерал Аутсбергер был убит.
С боями дивизия вышла из окружения и затем отступила на территорию Чехословакии. 11 мая 1945 года недалеко от Праги дивизия сдалась частям Красной Армии. После капитуляции вермахта многие уцелевшие военнослужащие дивизии ушли на Запад, к англичанам, другие вошли в состав подпольных националистических вооружённых формирований, действовавших против Советской власти на территории Эстонии уже после Великой Отечественной войны.
В Эстонии с приходом немецких оккупантов вышли из подполья члены военно-фашистской организации «Омакайтсе», бывшие полицейские и т.п. Из них, как указывалось выше, были сформированы полицейские батальоны.
Эстонские полицейские использовались немецким командованием для охраны лагерей и тюрем на территории «Остланда», а также для охраны гетто в Польше, Югославии и даже Италии. Кроме того, они активно участвовали в карательных операциях против партизан на территории Ленинградской области, в Литве, Белоруссии и в Украине и отличались особой жестокостью по отношению к местному населению, часто превосходя в этом своих немецких хозяев.
Архивные документы свидетельствуют, что только за период 1941— 1942 гг. эстонские полицейские батальоны провели около 5 тысяч облав на скрывавшихся в лесах красноармейцев, партработников и активистов, а также на бежавших из лагерей советских военнопленных.
Были задействованы эстонские полицейские в карательных операциях против мирного населения в районах Кингисеппа и Керотово (Ленинградская область), где они совершили множество зверских убийств, расстреляли и повесили большое число мирных жителей. Только в Ленинградской области ими были полностью сожжены деревни Бабино, Хабалово, Чигиринка.
Кроме этих полицейских подразделений, из числа эстонцев был создан специальный батальон «Остланд». Он был сформирован в октябре1941 года во Франкфурте-на-Одере и в том же году в количестве 500 человек направлен в Украину, где действовал во Львовской, Киевской, Житомирской областях, выполняя карательные функции. В ноябре1942 года этот батальон вместе с тремя немецкими полицейскими батальонами и артиллерийским полком принимал участие в операции по борьбе с партизанами в районе Овруча, где в результате совместных действий карателями было сожжено более 50 деревень, расстреляны свыше 1500 жителей. В одной из деревень за убийство эстонского лейтенанта СС были заживо сожжены 40 местных жителей. В феврале 1943 года карательный батальон «Остланд» с награбленным имуществом прибыл в Киев, а в марте был переведён в Польшу, в Тебич, где слился с эстонским легионом СС и принимал участие в боях против Красной Армии.
Карательные операции против мирных жителей оккупированных территорий и партизан проводились в октябре—декабре 1943 года. В ноябре в карательных операциях принимала активное участие и 3-я эстонская бригада СС, которая вместе с другими немецкими частями была задействована в операциях «Хейнрик» и «Фриц» в районе городов Полоцк, Невель, Идрица, Себеж. Кроме личного состава эстонской бригады, в операциях участвовали эстонские полицейские батальоны. Личный состав этих подразделений уничтожал деревни на территории Белоруссии, совершал расстрелы и грабежи, а также массовую отправку мирных жителей в Германию.
По показаниям солдат и офицеров бывшего 286-го эстонского полицейского батальона и 3-й эстонской бригады СС, находившихся под следствием после ареста органами НКГБ ЭССР, в ходе этих карательных операций, проводившихся в Литве, Белоруссии, в районе станции Идрица и в Себеже, личный состав вёл борьбу с партизанами, прочёсывал леса и проводил облавы в деревнях, одна из которых была полностью сожжена (20—30 домов). Карательные налёты 3-й эстонской бригады СС продолжались до конца декабря 1943 года.
Оккупировав летом 1941 года советскую Латвию, немецкое командование включило её в состав восточных областей «Остланд».
На территории «Остланд» военно-политическое руководство Германии ввело институт рейхскомиссаров, которые подчинялись рейхсминистру А. Розенбергу. Его подчинённым в Риге стал рейхскомиссар Г. Лозе.
Для демонстрации показной независимости Латвии немцами было создано «латвийское самоуправление». Германской службой безопасности в границах «Остланд» был сформирован главный округ СС под руководством обергруппенфюрера СС генерала полиции Ф. Еккельна со штаб-квартирой в Риге.
В Латвии многие из тех латышей, которые стремились во что бы то ни стало воспрепятствовать возвращению советских войск на территорию республики, присоединились к немецким войскам в их «крестовом походе против большевиков». Около 166 тысяч латышей в той или иной форме принимали участие в боевых действиях против Красной Армии на стороне вермахта. При этом большая часть их стала членами латвийских СС.
Здесь, как и в других прибалтийских республиках, немецкое командование нуждалось в национальных полицейских подразделениях, которые могли бы освободить немецкие воинские части от необходимости поддерживать оккупационный режим и бороться с советскими партизанами.
Формирование таких полицейских подразделений проходило на базе уже действовавших с первых дней немецкой оккупации территории советской Латвии так называемых отрядов самообороны, которых было шесть, каждый численностью до 150 человек. За короткий срок, с сентября по октябрь 1941 года, было создано 26 полицейских батальонов, большая часть которых формировалась в Риге. Часть латвийской полиции составили деклассированные элементы.
Вступившие принимали присягу на верность германскому военному командованию. Однако нарушение принципа добровольности немецкими оккупационными властями при отборе кандидатов сказалось в дальнейшем на боеспособности этих формирований. В связи с тяжёлым положением немецкой армии после поражения под Москвой командование вермахта в начале 1942 года стало повторно готовить латышские полицейские батальоны для отправки на передовую и создавать для этих целей новые полицейские подразделения и части. В то же время, по показаниям пленных солдат из этих формирований, при отправке на фронт немецкое командование заверило их, что они будут использованы только для несения гарнизонной службы по охране дорог, мостов, железнодорожных станций и т.п.
Каждый латышский полицейский батальон в среднем насчитывал до 350—400 человек. Рядовой состав — в основном, латыши, но в некоторых подразделениях имелось небольшое количество русских (уроженцев Латвии), украинцев и др. Командный состав (до командиров рот) был преимущественно латышским. Иногда батальоном командовал латыш, но при этом к нему для контроля непременно был приставлен немецкий офицер.
Первоначально и достаточно непродолжительное время батальоны использовались для обеспечения внутреннего порядка в Латвии. Но затем немцы стали привлекать так называемые шума-батальоны для борьбы с партизанами в Украине, в Белоруссии, а также «затыкали» ими бреши на передовых позициях в боях с Красной Армией.
Первый латвийский «шума-батальон» был послан на восточный фронт в октябре 1941 года. Но уже в конце октября вместе с другими латвийскими подразделениями был выведен с фронта из-за неудовлетворительного оснащения и снаряжения, а также весьма плохого знания личным составом военного дела и больших потерь. В ноябре 1941 года, по разным источникам, в госпиталях Риги находились около 500 раненых латышских солдат из полицейских батальонов. После неудачных боёв полицейские подразделения латышей через некоторое время были заменены немецкими армейскими подразделениями и частями.
Следует также сказать, что наряду с реструктуризацией полицейских батальонов создавались и охранные батальоны на основе призыва под видом работы в строительных подразделениях. Выбирать предлагали из двух зол: или работу в Германии, или службу в тылу немецкой армии. Зная по слухам, что в Германии жизнь для так называемых гостевых рабочих близка к каторжной, многие латыши выбирали работу в армейском тылу. Вместе с обмундированием и лопатой солдаты получали винтовки для самообороны.
Вот как свидетельствует об этом пленный из 8-го Двинского пехотного полка: «В феврале 1942 года я, как и другие безземельные крестьяне, получил извещение, что 1 марта должен в обязательном порядке явиться в Либаву для отправки на работы, причём можно было выбирать — или в Германию, или в тыл немецкой армии. Так как всегда говорили, что в Германии очень тяжёлые условия, я выбрал 21-й Либавский батальон, причём говорили — и я был в этом уверен, — что это именно рабочий батальон. В первые дни марта нас обмундировали в форму бывшей латвийской армии, выдали лопаты и винтовки. В течение марта нас обучали военному делу. На мой вопрос сержанту, почему нам выдали винтовки, если мы являемся рабочим батальоном, он ответил, что это распоряжение немецкого командования и что мы, вероятно, поедем работать в Украину».
В феврале 1942 года была создана 2-я механизированная бригада СС, которая осенью 1942 года была отправлена на восточный фронт.
После того как стало известно о решении Гитлера сформировать на территории Эстонии части СС, сторонники создания национальных вооружённых сил на территории Латвии обратились с просьбой к Г. Лозе о согласии на формирование 100-тысячной латвийской армии. Личный посланник рейхсфюрера СС Г. Бергер провёл тщательное изучение политических взглядов и настроений ближайшего окружения инициатора создания этой армии генерала Р. Бангерскиса и доложил Гиммлеру, что последний подобным шагом хочет добиться прежде всего личных политических выгод. Вместо формирования какой-либо самостоятельной латвийской армии он предложил сформировать латвийский легион в составе СС для борьбы с советскими партизанами.
Латыши, несмотря на то что, с точки зрения Гиммлера, не соответствовали арийским стандартам, могли стать достаточно надёжными союзниками для совместной борьбы против Красной Армии. Гиммлер представил соответствующее предложение Гитлеру и получил принципиальное согласие на формирование «Латвийского добровольческого легиона СС».
В качестве основы для будущего легиона Гиммлер выбрал четыре латвийских «шума-батальона», входивших тогда в состав 2-й механизированной бригады СС, сражавшейся под Ленинградом.
Гитлер в феврале 1943 года подписал официальный приказ о формировании латвийского легиона, где отметил, что его численность будет зависеть от наличия соответствующего человеческого материала. По замыслу немецкого высшего военно-политического руководства, латвийский легион с самого начала должен был стать наиболее крупным по численности из формирований подобного рода.
В конце февраля — начале марта 1943 года началось формирование латвийского добровольческого легиона СС. Несмотря на большую агитационную кампанию, дело практически провалилось. Тогда немцы вызвали повестками в полицейские участки мужчин 1919—1924 гг. рождения и после медицинского осмотра лиц, признанных годными к службе, направляли по выбору кандидата: в латышский легион СС, в обслуживающий состав немецких войск или на оборонные работы. При этом в легион зачислялись только мужчины ростом не ниже 164 см. От призыва в легион освобождались занятые на заводах, выполняющих заказы немецкой армии, и работающие в военизированных учреждениях (полиция).
Гиммлер для поддержания национального достоинства латышей принял решение предоставить ключевые командные должности в легионе латышам по рождению. В начале марта 1943 года Р. Бангерскис был назначен командиром, как указывалось в приказе, «1-й дивизии латвийского добровольческого легиона СС». Ему было присвоено звание бригаденфюрера и генерал-майора латвийского легиона.
В конце марта, после того как Р. Бангерскис развернул активную работу по набору в формирующуюся дивизию, ему было присвоено звание группенфюрера СС и генерал-лейтенанта латвийских войск. Одновременно он был назначен генеральным инспектором латвийского добровольческого легиона СС.
Для подготовки очередной мобилизации немцы распространили слухи о том, что будет создана суверенная Латвия во главе с избранным президентом. Кроме того, многих латышей прельщало то, что в легионе командирами предполагалось назначать латышей, то есть они попадали в чисто латышскую войсковую часть, плюс ко всему легионерам обещали существенное по отношению к другим гражданам Латвии преимущество в продовольственном и материальном обеспечении.
На деле оказалось, что командовал легионом немецкий генерал Хансен. Высший командный состав был представлен, за исключением двух латышских генералов, немецкими офицерами. Средние командные должности в легионе занимали бывшие офицеры латвийской армии.
Легион строился по принципам немецкой армии, обмундирование было частично бывшей латвийской армии, частично — войск СС. Вооружены были легионеры немецким, чешским, французским и румынским оружием.
Руководство «Остланд» продолжало создавать латышские воинские формирования под знаменами легиона. Стало окончательно ясно, что понятие «латвийский легион» употребляется в качестве коллективного обозначения для всех латышей, проходивших службу в латвийских воинских формированиях, включая полицейские батальоны.
Первое боевое крещение 15-я добровольческая латвийская дивизия СС, созданная в марте 1943 года и вошедшая в состав немецкой группы армий «Север», получила в ноябре 1943 года, когда была срочно переброшена на северный участок восточного фронта с задачей задержать наступление советских войск на Невельском направлении.
Наступление частей Красной Армии началось 18 ноября 1943 года. Латвийские подразделения 15-й дивизии оказали им достаточно серьёзное сопротивление и после больших потерь в декабре того же года были вновь переформированы в национальную дивизию в составе немецкого армейского корпуса для удержания обороны по рубежу Пустошка, Новосокольники.
В то время как 15-я дивизия вела ожесточенные бои, в Берлине решался ряд вопросов, касающихся её предназначения и основных структурных компонентов.
В июне 1944 года наименование «добровольческая» для 15-й дивизии было заменено на «Waffen» («Оружие»), обозначавшее её принадлежность к инонациональным формированиям. Сразу же на основании приказа оккупационных властей всех потенциальных офицеров «Waffen-SS» отправили с территории Латвии в специальную школу СС в Бад-Тольце для обеспечения непрерывной замены офицерского состава двух латвийских дивизий СС. Однако отсутствие необходимого количества казарменных помещений и неудовлетворительное снабжение стали причиной массового дезертирства среди латышских гренадеров.
В то время как шёл процесс переформирования 15-й дивизии, части Красной Армии в завершающие месяцы 1944 года продолжали наступление на немецкие войска, оккупировавшие территорию советской Латвии, и на военные подразделения их пособников из местных коллаборационистов, в результате которого в середине октября
1944 года была освобождена столица республики Рига. Однако немецкая группировка (в её составе была 19-я латвийская дивизия СС) продолжала удерживать оборонительные позиции в Курляндии.
Отработка взаимодействия подразделений 15-й дивизии в боевых условиях так и не была завершена в полной мере, когда 12 января 1945 года началось массированное наступление советских войск по всему Западному фронту. Германские войска постепенно откатились к Кёницу, и слабо подготовленная 15-я дивизия была введена в бой в качестве резерва. В составе немецкой танковой армии она вела оборонительные бои в Западной Пруссии. Раненые и больные солдаты дивизии отправлялись в Кёниц. Те из них, кто сохранил возможность держать оружие, приняли участие в ожесточённых боях за удержание этих портов, через которые проходила основная эвакуация остатков немецкой северной группировки. Некоторым военнослужащим дивизии удалось уйти, к примеру, одна из прибалтийских команд без потерь добралась до Дании, но большинство легионеров сдались наступающим советским войскам.
На территории Латвии основу для создаваемой немецким оккупационным командованием охранной полиции, или так называемых отрядов самообороны, составили члены военно-фашистской организации айзсаргов, вышедших из подполья после прихода немцев. В Риге было создано 6 «отрядов самообороны», численностью по 150 человек каждый. Штаб их находился в Риге.
По замыслу немецкого оккупационного командования, предполагалось использовать созданные подразделения для обысков, арестов, облав и прочёсывания лесов. Во главе этих отрядов был поставлен подполковник бывшей латвийской армии 3. Вейс.
Одним из кровавых показателей их «работы» могут служить массовые расстрелы советских граждан в Риге. Как правило, им предшествовала специальная подготовка: накануне на совещаниях собирались руководители полицейских команд, представители националистических организаций, где обсуждались методы ареста и способа уничтожения людей. Каждый из участников массового расстрела должен был чётко знать своё место и функции в предстоящей акции, проводившейся всегда по одному сценарию: в заранее назначенное место и время собирались её участники из числа полицейских, айзсаргов. Всех поили водкой, затем на городскую площадь немцы с полицейскими выгоняли арестованных и гнали их в ближайший лес, где заранее были вырыты ямы и установлены пулемёты. Более 3 тысяч человек стали жертвами этих акций.
Кроме непосредственного участия в боевых действиях против частей Красной Армии, эти подразделения использовались оккупационным командованием для «наведения порядка в тылу», то есть борьбы с партизанами на территории Латвии, Украины, Белоруссии и других регионов. Даже на Кавказе летом 1942 года для «наведения порядка» в тылу немецких войск действовали два латвийских полицейских батальона.
Как правило, в расстрелах принимали участие латвийские каратели из полицейских батальонов и члены молодёжной организации айзсаргов. Общее руководство возлагалось на немецкую администрацию. Ряд документов проливает свет на факты уничтожения латвийскими полицейскими и латышей. В своей телефонограмме помощник шефа окружной полиции сообщал 12 июня 1943 года областному руководителю СС и полиции, что в соответствии с установкой, данной на совещании в Риге командиром жандармерии на латышских территориях и руководителем опорного пункта СД в Шкауне, была произведена эвакуация (так в рапортах назывались расстрелы) семейств, один или несколько членов которой перешли к «бандитам», т.е. к партизанам.
«Эвакуации» были подвергнуты деревни Шкауне, Рундени, Паспене и Брити. В соответствии с планом в течение трёх часов были расстреляны 224 человека, и сделали это полицейские из 273-го батальона латвийской полиции. Такие акции были нередки: власти «Остланда» всячески старались подавить любое инакомыслие.
По замыслу немецкого командования в интересах защиты границы бывшей Латвии от нападения партизан с сопредельной белорусской территории генерал Йеккельн, командующий силами полиции и СС в «Остланде», в период с начала февраля до середины апреля 1943 года предпринял полицейскую операцию с целью создания нейтральной зоны шириной 40 км. Эта полоса земли без жителей и населённых пунктов должна была лишить партизан их опорных пунктов. Таким образом, партизаны перед проникновением в Латвию должны были бы дополнительно преодолеть это 40-километровое расстояние.
Немецкие комендатуры из-за опасности партизанских нападений оставили эту территорию. Полосы шириной 5 км вдоль железной дороги оставались под контролем вермахта. Отступая, комендатуры предоставили жителям-мужчинам право выбора: либо уйти вместе с немецкими войсками, либо остаться. Многие ушли и чаще всего несли затем охранную службу.
Операция разворачивалась следующим образом: войдя в деревню (вначале никакого сопротивления не оказывалось), солдаты немедленно расстреливали всех, кого можно было подозревать в принадлежности к партизанам. Таковыми считались практически все жители-мужчины в возрасте от 16 до 50 лет. Обосновывалось это тем, что они в своё время не ушли из этих мест вместе с комендатурами. Вслед за регулярными войсками появлялись части СД, которые действовали примерно так: всех подозрительных среди тех, кто остался, расстреливали, в том числе стариков и инвалидов, которым был не по силам долгий пеший марш. Остальные — в основном, женщины с детьми — направлялись пешком к месту так называемого второго шлюзования. Тех, у кого в пути отказывали силы, расстреливали. Из сборных лагерей людей отправляли в другие лагеря, например, в Саласпилс под Ригой, где женщин разлучали с их детьми и направляли на работу в Германию.
Деревни в большинстве случаев ещё до прибытия хозяйственных команд с целью сбора оставшихся ценностей подвергались разграблению и сожжению. В ходе продолжающейся операции сопротивление всё возрастало. В отдельных случаях разыгрывались настоящие сражения, во время которых пускали в ход и артиллерию. Всего было уничтожено несколько сотен деревень, среди них и такие, где насчитывалось до тысячи и более жителей. Только в районе Мациевичи было уничтожено 1247 мирных жителей.
По данным архивов, в 1942 году в результате карательных экспедиций 2-й бригады латвийских СС были сожжены деревня Фёдоровка Чудского района Новгородской области, село Осино. Кроме того, личным составом бригады в 1941—1943 гг. проводились массовые поджоги и расстрелы в населённых пунктах Лубницы, Осец, Кречно в 60 км северо-западнее Новгорода, а также в концлагере около г. Красное Село Ленинградской области.
19-я латышская дивизия СС, кроме участия в военных операциях на восточном фронте, выполняла следующие задачи: борьба с советскими партизанами в тыловых районах немецких войск; проведение облав на мирных жителей, заподозренных в помощи партизанам; уничтожение мирных советских граждан; конфискация у населения скота, зерна, продуктов питания; сожжение населённых пунктов. В основном, эти задачи выполнялись силами роты полицейской жандармерии, организационно входившей в штат 19-й латышской дивизии СС, но часто для их решения привлекался дополнительно и личный состав других боевых частей и подразделений соединения.
В 1943 году части 19-й латышской дивизии СС участвовали в карательных операциях против советских партизан в районах Невель, Опочка, Псков (расстреляны 560 человек в 3 км от Пскова). 18 декабря 1943 года в Заля-Гора, западнее Новгорода, были расстреляны 250 мирных жителей.
Силами роты полицейской жандармерии в начале января 1944 года массовые расстрелы проводились в Чудове Ленинградской области. В деревне Глухая 21 января 1944 года латышские каратели загнали в сарай 200 человек и расстреляли из пулеметов, в концлагере под Пороховом в Белоруссии были расстреляны 500 человек. Всего с 18 декабря 1943 года по 2 апреля 1944 года личным составом 19-й латышской дивизии СС при проведении карательных акций было уничтожено 23 деревни, в 13 из них расстреляны 1300 человек.
Военнослужащие этой дивизии также сопровождали эшелоны новобранцев в качестве охранников. При этом, по воспоминаниям некоторых из них, жестоко пресекались малейшие попытки побегов. Так, в начале января 1944 года при сопровождении эшелона с мобилизованными в Ригу охрана расстреляла 25 человек.
Таковы лишь некоторые запечатленные в документах факты истории, освещающие действия эстонских и латвийских дивизий «Waffen- SS» и других воинских и полицейских формирований в 1941—1945 гг.
На следующий день после вступления немецких войск на территорию советской Литвы, 23 июня 1941 года, было объявлено о том, что в Каунасе сформировано временное правительство под руководством премьер-министра К. Шкирпы, бывшего посла буржуазной Литовской республики в Германии, который летом 1940 года после восстановления Советской власти в Литве остался в Берлине. Однако Гитлеру не нужен был политический лидер, наделённый атрибутами национальной власти, на оккупированной вермахтом территории. Поэтому давно работавший на гестапо К. Шкирпа был интернирован в Германию. В результате фактическим премьер-министром так называемого правительства стал Ю. Амбразявичюс, непосредственный руководитель подпольных структур LAF на территории советской Литвы. Министром коммунального хозяйства в этом правительстве был назначен Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис (упоминавшийся выше папаша Витаутаса Ландсбергиса — впоследствии «отца литовской нации»), который в правительстве, сколоченном по заданию абвера, представлял литовских крайних радикалов-вольдемаровцев.
В последних числах июня 1941 года во многих городах республики была восстановлена полиция, существовавшая до войны. Полиция Литвы до июня 1940 года состояла из трёх основных департаментов — так называемой полиции порядка (её называли также «внешняя полиция»), криминальной полиции и политической полиции.
Немецкое армейское командование охотно прибегало к помощи литовских националистов, используя их для борьбы с отставшими от своих частей красноармейцами, против коммунистов и евреев. Однако в июле-августе 1941 года немецкое армейское командование разоружило большую часть литовских отрядов, сформированных под руководством LAF, а часть из них, так называемые отряды самообороны, перешли в подчинение немецкой полиции порядка.
В начале 1942 года большая часть батальонов «самообороны» была передана в подчинение немецкой полиции порядка (Орпо). На основе большинства бывших батальонов «самообороны» в 1942 году были созданы литовские карательные батальоны. Последние были лучше вооружены, более боеспособны и специально предназначены для борьбы с партизанами. Однако батальоны «самообороны» продолжали существовать одновременно с полицейскими батальонами по меньшей мере до конца 1943 года. В батальонах «самообороны» служило около 10 тысяч человек; в литовских полицейских батальонах — 6 тысяч человек (по данным на 1942 год).
Литва, как известно, была и остаётся многонациональной республикой. В предыдущих главах уже было отмечено, что, помимо литовцев, здесь издавна проживали украинцы, белорусы, русские, евреи, поляки, а также старообрядцы. Немцы умело учитывали «интересы» национальных меньшинств, но выигрывали от этого только немецко-фашистские оккупанты. Поэтому, помимо литовской полиции, в оккупированной Литве появилась польская, еврейская полиции и другие. Но они оказались недолговечными и вскоре были распущены, а некоторые коллаборанты — уничтожены. Так произошло с членами еврейских охранных отрядов Виленского еврейского гетто вскоре после того, как эти евреи по заданию немецкой оккупационной администрации уничтожили еврейское гетто в Ошмянах.
К русским старообрядцам немцы использовали особый подход — они играли на антисемитских лозунгах и на религиозных чувствах верующих и в то же время не заставляли их служить бок о бок с литовцами в полицейских батальонах. Старообрядцев вербовали, в основном, в Русскую освободительную армию генерала Власова.
Коллаборационизм оказался многонациональным явлением. Однако «многонациональный» не значит «интернациональный», поскольку невозможно представить себе литовского полицейского, воюющего за общее дело вместе с польским полицаем, еврейским «охранником» или немецким эсэсовцем. Каждый из них лишь занимал определённую нишу в нацистской расовой шкале, становился звеном в цепи преступлений нацизма...
Проект создания литовского легиона СС был предложен в начале февраля 1943 года. Вопрос о формировании аналогичных легионов на оккупированных территориях Эстонии и Латвии был уже решён, и вербовка добровольцев началась. Однако на литовских территориях мероприятие закончилось неудачей.
В конце февраля 1943 года генеральный комиссар фон Рентельн издал воззвание к литовцам с призывом вступать в литовский легион СС. Однако неожиданно генеральные советники литовского самоуправления отказались подписать этот документ. В ответ они передали генеральному комиссару меморандум, в котором говорилось, что мобилизация противоречит международному праву и что сначала нужно восстановить независимость Литвы. Впрочем, они не отвергали идеи мобилизации в принципе, но предлагали компромиссное решение: создать самостоятельную литовскую армию под командованием своих же, литовских офицеров.
Немцев, конечно же, такие условия не устраивали. Руководство рейха вообще не горело желанием отдавать кому бы то ни было «законно» принадлежащие ему земли. Именно поэтому немцы в переговорах с коллаборационистами упорно стояли на своём, считая единственно возможным вариантом следующий: сначала вы проводите мобилизацию, а уж потом мы даём вам независимость. Однако, получив новую партию «пушечного мяса», они и не думали выполнять условия этой сделки! Данный спор показывает, как немцы на самом деле относились к идее создания «армии независимой Литвы».
В октябре 1943 года местное литовское самоуправление объявило о создании, помимо «отрядов самообороны», специального воинского подразделения, которое, по их мнению, должно было использоваться исключительно для борьбы с партизанами на территории Литвы.
Было объявлено, что это воинское формирование будет самостоятельным, не зависимым от немцев. Создание соединения «Литовский территориальный корпус» должно было выглядеть как восстановление национальной литовской армии. В феврале 1944 года немецкие власти дали официальное согласие на инициативу литовского самоуправления о формировании «Литовского территориального корпуса» (LTK). Было объявлено о призыве в этот корпус. Немецкая пропаганда вбивала в головы людей: «Литовскому народу ещё раз дана возможность показать свою готовность сражаться против большевизма».
Перед этими событиями немцы организовывали митинги в Каунасе и Вильнюсе с целью привлечь людей в корпус. Главные призывы националистов здесь были воинственными — большевистская опасность приближается к границам литовской территории, литовская молодёжь должна взяться за оружие для защиты её границ от Красной Армии. Естественно, выражалась верноподданническая благодарность германской армии и Адольфу Гитлеру за спасение литовцев от большевизма.
В ходе мобилизации в «Литовский территориальный корпус» было зарегистрировано около 19 тысяч добровольцев. Но немецкие власти решили, что для литовского корпуса будет достаточно и 5 тысяч человек, а «излишек» в 14 тысяч человек будет передан в вермахт. Литовское самоуправление было против, считая, что вместо этого следует увеличить численность корпуса до 9750 человек. Немцы согласились на эту меру, но с неохотой. Они обещали снабдить корпус обмундированием и вооружением, но лишь тогда, когда германское командование сочтёт это необходимым. К марту 1944 года на призыв явились ещё 16 тысяч человек, но мобилизацию тем не менее продолжали, чтобы иметь возможность выбора. Преимущество при вступлении в «Литовский территориальный корпус» имели сыновья крестьян, владевших свыше 20 гектаров земли, как «особо враждебная большевизму» социальная группа.
Формально LTK должен был иметь независимый статус под общим германским руководством и не относиться ни к вермахту, ни к войскам СС или полиции. В то же время всё обмундирование и военное снаряжение было предоставлено немцами.
В мае 1944 года вопреки всем предыдущим обещаниям «Литовский территориальный корпус» был передан в распоряжение германского армейского командования. После наспех проводимого обучения батальоны LTK были направлены в район Вильнюса для подавления партизанского движения. Там, по словам немцев, они показали себя не пригодными для выполнения этих задач в «моральном и военном отношении», так как значительная часть солдат перешли на сторону партизан.
Вскоре после этого было объявлено о расформировании «Литовского территориального корпуса», а его личный состав был передан в распоряжение ВВС для использования в качестве наземного аэродромного персонала и помощников на батареях ПВО. Значительному числу солдат LTK удалось избежать разоружения и отправки в другие части, уйдя в лес к партизанам.
Одновременно с формированием LTK началась вербовка добровольцев в литовские полицейские батальоны. По данным служб «Остланд», на призыв явились 12 600 человек. Впрочем, предшествовавшая мобилизации пропагандистская акция проводилась таким образом, что большинство из них думали, что их призывают в мифическую «Вселитовскую армию».
Летом 1944 года по инициативе двух литовских офицеров-коллаборантов была предпринята последняя попытка объединить различные литовские вооружённые формирования, которые не были расформированы и отступали вместе с частями вермахта. Эта сводная часть получила название «Армия обороны Отечества» (ТАР). Она состояла из двух полков под командованием литовских офицеров. Общее командование соединением осуществлял немецкий полковник.
«Армия обороны Отечества» занимала оборонительную позицию близ села Папиле, когда 7 октября 1944 года немецкая оборона была прорвана силами Красной Армии. Оба полка ТАР были смяты и понесли большие потери. Уцелевшие отступили вместе с немцами и уже в Восточной Пруссии были преобразованы в «Литовский сапёрный батальон», который был направлен на строительство укреплений на Балтийском побережье. Позднее он вошёл в состав группы армий «Курляндия». Лишь немногие раненые были эвакуированы по морю и закончили войну в Любеке. Значительное число оставшихся в живых фашистских пособников покидали свою часть и уходили в леса.
13 июля 1944 года советские войска освободили Вильнюс, а 2 августа этого же года был очищен от немецких войск частями Красной Армии Каунас.
2. ПРОДОЛЖАТЕЛИ «ДЕЛА» ФАШИСТСКИХ ПОСОБНИКОВ
Как же сложилась судьба прибалтийских национальных фашистских пособников? Некоторые понесли суровую кару по законам военного времени, другие, отбыв положенное наказание в виде лишения свободы, стали жить в советских республиках, а часть из них дожили и до «благополучных» времён, когда можно пройтись по улицам и площадям в старой форме легионеров СС. Кому-то удалось уйти с немцами на запад, осесть в Германии, Англии, США, Канаде, Австралии и других странах и оттуда десятилетиями проводить подрывную работу против СССР. Некоторые из них смогли вернуться на родину, а один даже стал президентом страны. Но иная судьба у основных виновников этих событий: например, Розенберг и Йеккельн получили сполна за свои преступления.
На суде бывший министр по делам оккупированных восточных территорий пытался защищаться, однако весьма неумело. Получив на руки копию обвинительного заключения, возмущённый Розенберг нацарапал на нём: «Я отвергаю обвинение в заговоре. Антисемитское движение было только мерой защиты». Сидя в камере Нюрнбергской тюрьмы, идеолог нацизма написал свои мемуары — очевидно, чтобы обелить себя по крайней мере перед историей.
Фридриху Йеккельну, являвшемуся главой СС и полиции в «Остланде», также не удалось уйти от возмездия. На суде он с поразительным хладнокровием признавался в совершённых на территории Прибалтики массовых убийствах. В феврале 1946 года военный трибунал вынес ему смертный приговор, а на следующий день приговор был приведён в исполнение на территории бывшего Рижского еврейского гетто.
Чиновники оккупационной администрации, которые вовремя сумели сдаться в плен союзникам, отделались «лёгким испугом».
Рейхскомиссар «Остланда» Лозе предстал перед трибуналом лишь в 1948 году, правда, не советским, а британским. Приговор оказался мягким — 10 лет тюремного заключения. К тому же Запад очень любил отпускать военных преступников на волю через пару-тройку лет. Лозе был амнистирован в феврале 1951 года.
Тем не менее заслуженный конец настиг нацистских главарей — людей, которые почти в течение четырёх лет управляли оккупированной Прибалтикой и под чьим руководством творились страшные злодеяния.
Их литовским, эстонским и латвийским коллегам повезло больше. Многие из них оказались на Западе, благополучно уйдя от расплаты. Наказание в виде приговора трибунала получили лишь несколько «мелких сошек» — рядовых исполнителей казней, но не их организаторов.
Скольким преступникам удалось скрыться за границей? Кто предоставил им убежище? В основном, это бывшие союзники СССР по антигитлеровской коалиции. К сожалению, во многом благодаря им большинство военных преступников из числа коллаборационистов остались безнаказанными. На Западе их приветствовали как «борцов за независимость» своих стран, пострадавших от советских «оккупантов».
После всего сказанного есть смысл внимательно взглянуть и на факты, связанные с «националистическим сопротивлением» в республиках Прибалтики в 1944—1952 годах.
После освобождения территории Прибалтики от немецко-фашистских войск там стали действовать достаточно многочисленные подпольные группы националистов. Они оказывали сопротивление в тылу Красной Армии, совершали диверсии и саботаж, убийства советских и партийных активистов, офицеров и солдат Красной Армии, простых людей, которые приняли социалистические принципы хозяйствования и начали строить новые промышленно развитые республики, восстанавливать свои жилища. Националисты всячески пытались помешать этому процессу. Их целью было противопоставить местное население Советской власти, вовлечь людей в свою деятельность — кого с помощью агитации, а кого и путём запугивания.
По данным западных источников, численность участников «националистического сопротивления» после изгнания немецких войск в Эстонии составила 50 тысяч человек (так называемые лесные братья), в Латвии — около 60 тысяч человек, а в Литве — примерно 120 тысяч. Данные специальных органов СССР говорят, что эти цифры были явно завышены. Действия боевых националистических групп продолжались в Эстонии до конца 1945 года, в Латвии — до 1947 года, а в Литве выстрелы гремели до 1952 года.
Возникает вопрос, кто же были эти националистические силы — люди, сотрудничавшие с немецко-фашистскими оккупантами в годы войны, или это была «третья сила», выступающая как против немецких оккупантов, так и против советских войск?
Нынешние власти прибалтийских государств сейчас занимают однозначную и твёрдую позицию — только «третья сила». Многочисленные же документы дают на этот вопрос убедительный ответ — у истоков националистического движения стояли германские спецслужбы. Значительная часть вооруженных формирований националистов была подготовлена в 1944—1945 годах немецкой военной разведкой.
На территории Латвии спецслужбы приступили к организации боевых групп из прибалтийских националистов не позднее августа 1944 года. Параллельно с разведкой абвера организацией таких групп занимался особый штаб во главе с известным диверсантом Отто Скорцени. Главной задачей этого штаба являлась организация диверсий и саботажа на территориях, освобожденных Красной Армией от немцев.
В октябре 1944 года из тех, кто ранее служил в Латышском легионе СС и полицейских батальонах, была сформирована националистическая организация «Дикие кошки». Основная задача «кошек» состояла в том, чтобы развернуть партизанское движение в освобождённых Красной Армией районах советской Латвии. Некоторые политики и исследователи по незнанию, а некоторые и умышленно считают «диких кошек» самостоятельной организацией латвийских националистов. Однако не только показания пленных, но и сохранившиеся документы говорят о том, что это было «детище» Скорцени и действовало это «дитя» под прямым руководством высшего командования СС и СД.
На момент капитуляции Германии на территории советской Латвии находилось пять групп «диких кошек», которые ушли в подполье. Последняя группа была ликвидирована летом 1947 года. Возглавлял её немецкий офицер.
Подобной была история создания так называемой группы Курелиса, и такой же бесславный постиг её конец.
На территории советской Эстонии существовали как самостоятельные националистические группы «лесных братьев», так и отряды, специально подготовленные немецкой разведкой. Однако здесь националистическое движение оказалось слабее и малочисленнее, чем в других республиках Прибалтики. Организацией этих групп и заброской агентуры в тыл Красной Армии на освобождённых территориях Эстонии занимались непосредственно немцы. В последние месяцы немецкой оккупации эстонские коллаборационисты прилагали все усилия, чтобы установить контакт с правительством Финляндии и добиться помощи в организации националистического подполья. Дальнейшее развитие событий показало, что некоторая помощь была оказана.
Советская Литва — единственная из республик Прибалтики, где националистическое движение практически возникло без руководства и контроля со стороны немецких спецслужб. В оккупированной Литве деятели националистической оппозиции летом 1942 года создали «Верховный литовский комитет», целью которого было провозглашение независимости Литвы. Позднее литовские католики создали свою подпольную освободительную организацию — «Национальный совет». В ноябре 1943 года эти организации объединились и образовали «Верховный комитет освобождения Литвы». По мнению большинства членов этой организации, «непобеждённая Германия не готова восстановить независимость Литвы», но в то же время поражение Германии на востоке считалось ещё более нежелательным для сторонников буржуазного развития республики. Такая позиция не допускала разгрома немцев и подталкивала на сотрудничество с оккупантами. Наиболее благоприятным вариантом считался разгром Германии на западе, после чего Литва могла бы получить свою независимость из рук западных держав.
Часть литовской националистической оппозиции, придерживаясь тактики пассивного сопротивления немцам, тем не менее отвергала эту тактику в отношении Красной Армии и Советской власти. Наиболее боеспособной организацией литовских националистов являлось подпольное формирование «Кястутис». Оно ставило своей целью «восстановление независимости Литвы в её этнических границах, усиление военной мощи литовской нации и борьбу с коммунистическим движением».
Задача «Кястутиса» состояла в том, чтобы поднять массовое движение среди населения, готовить и осуществлять террористические акты против частей Красной Армии, а также против тех, кто будет сотрудничать с Советской властью. Наличие в этой глубоко законспирированной организации своего «тайного суда» расправы над изменниками создавало вокруг неё своеобразный ореол загадочности и страха.
Отдельно от литовских националистов действовали польские подпольные вооружённые группы на территории Литвы, и среди них особенно выделялась своей беспощадностью не только к немецким оккупантам, но и к литовцам в Вильне и Виленской области «Армия Крайова» (АК). С литовскими националистами их разделяла давняя вражда, поскольку поляки считали литовцев, начиная с октября 1939 года, также оккупантами древних славянских земель исторической Литвы в Виленском крае. К советским партизанам они, как правило, относились враждебно из-за роли СССР в разделе Польши. Однако в отличие от литовских националистов поляки были резко враждебно настроены и по отношению к немцам. Сотрудничество польских националистов и советских партизан складывалось непросто, но их объединяло то, что у них был один общий противник — немецкий оккупант.
В советской Литве националистические формирования продолжали активные действия до 1952 года. Главнокомандующим Литовских повстанческих вооружённых сил в 1951—1955 годах являлся полковник Раманаускас-Ванагас — в годы немецкой оккупации он служил в полицейских частях и был командиром литовского добровольческого пехотного полка войск СС.
В 1952 году Раманаускас издал приказ о прекращении боевых действий. Это послужило окончанием националистического движения в советской Литве, хотя не все командиры частей сразу подчинились этому приказу и сложили оружие. Таким образом, не получив ожидаемой поддержки от стран Запада и США и не дождавшись Третьей мировой войны, националистическое сопротивление постепенно сошло на нет.
На желание коснуться описанных событий, происходивших во время Второй мировой войны в Прибалтике, меня подтолкнули сложившиеся в последние годы отношения между Россией и Литвой, Эстонией и Латвией. Конечно, запевал в хоре извращения реалий прошедшей войны следует искать несколько западнее Прибалтики. Они дружно поставили всё с ног на голову: освободители мира от коричневой заразы стали оккупантами, оккупанты — верными друзьями, а свои доморощенные фашистские коллаборанты — национальными героями и весьма уважаемыми людьми.
Недавно мы отпраздновали 60-летие Победы в Великой Отечественной войне. Страна отдала должное погибшим и поклонилась оставшимся в живых ветеранам-воинам. Это был всенародный праздник, дань уважения нашей Истории. Но как на мощной волне обязательно появляется грязная пена, так и здесь появилась грязь, особенно мерзкая в преддверии великого торжества.
Если говорить откровенно, то вот уже в течение 60 лет День Победы нравится не всем. Он не нравится немцам, венграм, итальянцам, японцам — по вполне понятным причинам. Не нравится семьям двух миллионов добровольцев из Франции, Бельгии, Норвегии, Испании, Хорватии и других стран, которые пошли в вермахт и в эсэсовские части, воевали на восточном фронте. Не нравится бандеровцам. Не нравится, как мы могли убедиться, карателям из литовцев, латышей и эстонцев, которые верой и правдой служили в эсэсовских дивизиях и полицейских частях.
Прибалтийские эсэсовцы занимались страшными делами, о которых было рассказано выше. Тем не менее с конца 90-х годов властями Эстонии и Латвии усиленно стала проводиться реабилитация легионеров «Waffen-SS». В Литве окружают почётом и уважением националистов-палачей.
Сегодня в центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС, с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за родину и свободную Европу в 1940—1945 годах». Это — памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
В Латвии реабилитируют немецких коллаборантов, нацистских преступников, цинично провозглашая их партизанами. Их уравняли в правах с ветеранами Великой Отечественной войны. Им ставят памятники, а по улицам спокойно и при поддержке властей маршируют легионеры дивизии «Waffen-SS». Некоторые действия Сейма и Правительства Латвии последнего времени подтверждают, что оголтелый национализм подталкивает их к фашизму.
Сначала Сейм Латвии почти единодушно принял поправки к закону о праздничных памятных днях и определил 16 марта, день первой совместной операции двух латышских дивизий «Waffen-SS» против советских войск, как государственный праздник — День памяти латышских воинов.
Затем Правительство Латвии поставило на грань срыва ежегодную встречу ветеранов войны на партизанском Кургане Дружбы, символизирующем боевое братство россиян, белорусов и латышей в борьбе с фашистскими варварами. В 1959 году на стыке трёх бывших братских республик был воздвигнут этот рукотворный Курган, и в центре его посажен дуб. С тех пор ежегодно, в первое воскресенье июля, проводятся международные встречи ветеранов войны и партизанского движения с участием официальной делегации трёх государств и жителей приграничных районов. Воздаётся дань уважения и благодарной памяти погибшим в борьбе с фашизмом. Передаётся как бы эстафета от старшего поколения молодому. Каждая из сторон по очереди становилась организатором торжеств, и каждый год принимались добрососедские решения о безвизовом пропуске участников на территорию государств и обратно в период проведения встречи.
Наступила очередь Латвии. Церемониал зажжения факела и митинг должны были пройти на её территории — у подножия Кургана. И вдруг на этот раз латвийская сторона уведомила, что пропускать без виз участников встречи не может и не будет. А большинство ветеранов войны не имеют не только латвийского паспорта, но и паспорта негражданина. Это по латвийским дискриминационным законам значит, что выехать они могут, а вернуться нет. Но ведь встреча с боевыми друзьями у Кургана была для ветеранов бальзамом на раны, давала им заряд бодрости, психологическую установку на жизнь. Теперь же озлобленные националисты отобрали и этот глоток свободы. Так велика их ненависть к антифашистам.
По существу, в Латвии сформировался политический режим, взявший на вооружение идеи крайнего национализма и шовинизма. Складывается впечатление, что война с прошлым стала национальной забавой в маленькой Латвии. Вот и в 30-х годах прошлого века Запад смотрел на действия Гитлера, как на забаву...
Всплеск национализма в странах Прибалтики достиг своего пика в преддверии и во время празднования 60-летия Великой Победы. Как известно, два президента — Литвы и Эстонии — демонстративно отказались от участия в торжествах, проводимых в Москве. Президент Латвии Вике-Фрейберга всё-таки соизволила осчастливить нас своим посещением — правда, оскорбив перед поездкой ветеранов Великой Отечественной войны, а находившийся на территории Латвии концлагерь Саласпилс, памятный дикими расправами над заключёнными, деликатно назвав «исправительно-трудовым лагерем».
В канун 60-летия Великой Победы, в марте 2005 года, в Риге состоялось очередное шествие оставшихся в живых легионеров «Waffen-SS». На этот раз оно было особое. Этих пособников фашистской Германии вдохновила своими поступками и заявлениями сама президент Латвии. Неудивительно, что после этого шествие нацистов собрало в Риге несколько сотен человек, многие из которых явились в гитлеровской форме и с наградами Третьего Рейха. Марш легионеров и членов молодёжных неонацистских организаций проходил под охраной полиции. Старые эсэсовцы и их потомки рассчитывали беспрепятственно пройти по городу и возложить цветы к памятнику Свободы.
Однако ещё накануне этого дня латвийские антифашисты заявили, что выступят против нацистов. Демонстранты попытались перегородить путь нацистам, громко скандируя: «Фашизм не пройдёт!» Многие из них были одеты в робы узников гитлеровских концлагерей. Акция в тот день закончилась для рижских антифашистов полицейскими застенками. За неподчинение властям и участие в несанкционированных митингах были задержаны десятки людей. Как сообщил представитель Объединённого конгресса русских общин Латвии, тридцать пять антифашистов обвиняются по соответствующей статье республиканского кодекса административных правонарушений. Эта статья предусматривает наказание в виде штрафа до 200 латов (около 10 тысяч рублей) и ареста до 9 месяцев.
Местные власти делали всё возможное, чтобы оказать поддержку нацистам. Так, представителям русского национального союза «Родина» было категорически отказано в разрешении на антифашистский пикет. Иными словами, в год 60-летия Великой Победы над фашизмом в Латвии было запрещено поднять победный флаг. И, напротив, обладатели фашистских регалий были объявлены на весеннем празднике желанными гостями.
«То, что происходит в Латвии, — позор для всего европейского сообщества, которое позволяет в год 60-летия Победы безнаказанно возрождаться фашизму в этой прибалтийской республике, — заявили депутаты Российской Госдумы. — К сожалению, и в России пока что не дано адекватной оценки происходящему в Риге. Между тем есть все основания перейти от слов к жёстким санкциям против государства, которое позволяет себе оскорблять наши национальные символы, глумиться над нашей Победой...»
Одним из наиболее серьёзных российско-латвийских и российско-эстонских разногласий на современном этапе является явно покровительственное со стороны государства отношение к участникам формирований СС. В России не без основания считают их преступниками, виновными в уничтожении сотен тысяч советских граждан. Латвийские же и эстонские власти утверждают, что это борцы за независимость своих стран, воевавшие с оружием в руках прежде всего против большевиков, что дивизии «Waffen-SS» и латвийские и эстонские формирования СС являлись национальными воинскими частями, преследовавшими своей целью достижение независимости страны и не имевшими никакого отношения к преступлениям Третьего рейха.
Приведённые в этой публикации факты, основанные на документальных материалах, позволяют с уверенностью говорить о том, что ни о какой независимой военной политике в период оккупации германским Третьим рейхом Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР не может быть и речи и очередная националистическая кампания затеяна не только для того, чтобы уйти от исторических реалий, но и чтобы сыграть на руку ярым местным националистам фашистского толка. Впрочем, это уже не кратковременная кампания, а постоянная, откровенно националистическая линия поведения республиканских властей. Хуже того, происходящее в последние полтора десятка лет в Прибалтике в отношении фашистских пособников с их добровольными палачами, у которых руки по плечи в крови, — это даже не реабилитация оставшихся в живых легионеров или полицейских, а тенденция возрождения фашизма в прибалтийских странах. И существует это, несмотря на то что приговор Нюрнбергского трибунала, определивший СС как «преступную организацию», не имеет ни срока давности, ни обратной силы.
Сегодня власти Прибалтики стремятся в первую очередь стереть из исторической памяти своих граждан всё, что происходило в годы войны. Нет памятника событию или человеку — нет и памяти о них у народа, особенно у будущих поколений. Да и для живущих сегодня это является чёткой политической позицией. По-другому это оценить невозможно.
Хочу напомнить властям нынешней «суверенной» натовской Литвы, что за освобождение их территории от немецких захватчиков в 1944—1945 годах погибли около 100 тысяч советских солдат и офицеров, в том числе и воинов 16-й Литовской дивизии, сформированной в 1942 году под командованием генералов Ф. Балтушиса-Жямайтиса, В. Карвялиса и А. Урбшаса.
Хочу также напомнить им, что в Литве было воздвигнуто 15 мемориальных памятников погибшим советским воинам-освободителям и замученным военнопленным.
Ещё хочу напомнить, как Латвия отличилась в 1997 году: в ночь на 6 июня в Риге был совершён чудовищный акт вандализма — взорван комплекс Мемориала Победы над фашизмом. Государственная дума приняла тогда специальное заявление, в котором говорилось:
«Государственная дума Федерального собрания Российской Федерации выражает серьёзную озабоченность беспрецедентной по цинизму и бесчеловечной акцией группы варваров и их политических вдохновителей, посягнувших на святую для каждого нормального человека память о воинах-освободителях, павших в борьбе с фашизмом...
...Свершённый в Риге акт вандализма свидетельствует о желании определённых политических сил предотвратить наметившееся улучшение отношений с Россией. Очевидно также наличие обратной связи: взрыв у памятника воинам-освободителям стал возможен благодаря откровенно антирусской и антироссийской истерии, постоянно нагнетаемой латвийскими национал-радикалами...
... Государственная дума вновь привлекает внимание международных организаций, всего мирового сообщества к тому, что после провозглашения независимости латвийские власти встали на путь построения моноэтнического государства, что на практике означает проведение заслуживающей крайнего осуждения политики выдавливания русских из страны, отказ в предоставлении им основополагающих политических, социальных и экономических прав и свобод. Нельзя закрывать глаза на то, что насаждаемый латвийским руководством режим дискриминации людей по национальному признаку и создаёт благоприятную обстановку для осуждаемых всеми цивилизованными людьми актов вандализма, посягательств на святую память о погибших в борьбе с фашизмом».
Впоследствии ещё дважды пытались подорвать этот памятник освободителям Риги. При последнем взрыве два подрывника погибли, а трое — члены латышской нацистской организации «Перконкрустс», борющейся «за латышскую Латвию», — были арестованы. Латвийская прокуратура длительное время вела следствие. При этом, надо заметить, для того чтобы «доказать вину» и осудить советского партизана Василия Кононова (о нём речь пойдёт дальше), понадобилось гораздо меньше времени. На ремонт монумента латвийские власти денег найти не могут да и не торопятся, так как рижская Дума с завидной регулярностью поднимает вопрос о сносе «памятника оккупантам».
В Екабпилсе местные радикалы долгое время пытались убрать пушку-памятник, установленную на месте гибели советского генерала — освободителя Латвии от фашистов. Не получилось. Тогда подняли шум, что не в ту сторону повернута. «Чего это она, — закричали, — на запад смотрит?» Тогда, чтобы не дразнить гусей и НАТО не пугать, ствол направили на восток.
Рижские поисковики откопали под Ригой «тридцатьчетвёрку». Долго вытаскивали её из болота. У кого только денег не просили — никто не дал ни лата. Поднимали своими силами и за свой счёт. Только машину подняли, как прибежали господа из местной управы и танк конфисковали. По той простой причине — всё, что в латвийской земле находится, принадлежит Латвийскому государству. Т-34 отвезли на авторынок в Румбуле, где он ждал покупателей.
Этот случай напомнил другую историю. Осенью 1992 г. из латвийского Даугавпилса вывозили «тридцатьчетвёрку», ранее пол века простоявшую на постаменте. Вывозили на железнодорожной платформе ранним утром, дабы не будоражить этот больше русский, чем латышский город. Редкие прохожие могли заметить начертанную белой краской на башне танка вежливую надпись: «До скорого свидания!»
В латвийском городе Лиепая 8 марта 1998 года была вновь совершена чудовищная и циничная акция: на центральном кладбище группой подонков-националистов осквернена братская могила советских воинов, павших в борьбе с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. И вновь заявление Государственной думы России, и опять полное пренебрежение латвийских властей.
И снова Литва. Уже в конце войны, в феврале 1945 года, от смертельных ран скончался выдающийся молодой генерал Великой Отечественной войны Иван Данилович Черняховский. Смерть талантливого генерала отозвалась болезненным эхом по всему сражавшемуся с фашизмом миру. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль прислал письмо соболезнования на имя Верховного главнокомандующего Сталина: «С печалью прочёл я о потере, которую Вы понесли в связи со смертью генерала Черняховского от ран, полученных им в бою. Талант и деятельность этого блестящего и храброго офицера вызывали большое восхищение у правительства Его Величества и британской армии».
Сталин приказал в час погребения генерала армии Черняховского отдать погибшему последнюю воинскую почесть и произвести в столице нашей Родины Москве салют в 24 артиллерийских залпа из 124 орудий.
По распоряжению Сталина генерал был похоронен в городе Вильнюсе, столице Литвы, которую он освободил, не произведя при этом никаких разрушений. Ведь именно генерал Черняховский отдал приказ своим войскам не штурмовать город, не вести разрушительных уличных боёв, а обойти его, оставив Вильнюс целым. Литовские власти тогда клятвенно обещали сохранить прах генерала. Могила Черняховского после войны украсилась огромным монументом работы скульптора Томского. К нему всегда приносили цветы.
Но пришли иные времена, и восторжествовала подлость. В период распада СССР литовские националисты избрали могилу Черняховского объектом для непрестанных нападений, издевательств и надругательств. И прах знаменитого полководца был увезён в Москву на Новодевичье кладбище, а его величественный памятник занял почётное место в Воронеже, подальше от вандалов, от тех, кто оказался не способен быть благодарным своему освободителю.
В июле 2006 года премьер-министр Эстонии А. Ансип направил письмо на имя мэра Таллина, где попросил его снести памятник советскому воину на том основании, что «оккупанту» не место в центре столицы Эстонии.
Но оказалось, что памятник — собственность Таллина и решение о сносе находится в компетенции городских властей. Раздосадованный премьер в сердцах бросил: «Что мы чикаемся? Надо подогнать кран и решить проблему. Подобный опыт у нас уже есть!» Бронзового солдата в Таллине, воздвигнутого в память о павших за освобождение города, готовятся убрать с глаз долой, а пока мерзко, под покровом ночи систематически оскверняют.
Сердце давит боль за погибших в битве, которой не знал мир со дня его сотворения. Если бы они могли подняться из братских и безымянных могил, где покоятся, выполнив свой долг перед Родиной и человечеством, то из своих собственных автоматов уничтожили бы тех, кто разрушил страну, во имя свободы которой они умирали, и тех, кто сегодня совершает надругательство над их прахом. И это было бы справедливо!
Конечно, делают это моральные уроды, грязные подонки. Но ведь при этом царит чуть ли не благожелательное молчание. Так как же предателям и пособникам фашистов в республиках Прибалтики удалось привлечь на свою сторону значительную часть населения? Нельзя же объяснить возникновение националистического движения после войны исключительно организующими действиями спецслужб гитлеровской Германии или пропагандой со стороны местных самоуправлений. Дело в том, что психологической основой таких поступков был и остаётся национализм.
Он ещё долго будет существовать среди сравнительно малочисленных наций, в молодых государствах. И это неудивительно. История вселила в них опасение, а то и страх, что какая-нибудь большая страна подомнет их под себя, поработит, подвергнет дискриминации. А когда этот страх ещё и умело подогревается местными политиками или иностранными спецслужбами, то ему трудно противостоять. Он становится благодатной почвой для всевозможных националистических действий.
Именно поэтому лозунги интернационализма, которые так великодушно может принять большая нация, не вызывают доверия у малых наций — а вдруг это всего лишь приманка? И наоборот, пропаганда, в которой подчёркивается необходимость охраны национальной самобытности, суверенитета, языка, культуры, оказывается чрезвычайно популярной среди небольших да и больших народов, заставляя объединяться, считать себя одним сообществом и даже в какой-то мере забывать о социальных противоречиях внутри своей нации. Проблема здесь «только» в том, чтобы не перейти грань между национальным и националистическим, от чего лишь один шаг к шовинизму, ксенофобии, фашизму.
Вторая мировая война в Прибалтике продолжается. В настоящее время идёт целенаправленная мерзкая работа властей этих ныне суверенных государств по осквернению и сносу памятников павшим воинам Советского Союза, ведётся циничная борьба с оставшимися в живых ветеранами Великой Отечественной войны.
3. ХОЛОКОСТ В ПРИБАЛТИКЕ
Рассказ о зверствах фашистов и их пособников из стран Прибалтики был бы неполным без информации о проводимой ими политике геноцида, то есть массового истребления целых групп населения, в данном случае — по национальному признаку.
«Теоретическую» опору они имели в виде немецко-фашистского учения о «полноценных» и «неполноценных» народах. Первыми и сверхполноценными были, в соответствии с этой теорией, арийцы, то бишь немцы, призванные поэтому господствовать над всеми прочими народами, которым была уготована участь рабов.
Вторая мировая война принесла неисчислимые бедствия практически всем народам мира. Более 55 миллионов человек, в основном, молодых людей, погибли в пожарищах развёрнутой фашистской Германией гигантской, по сути, общечеловеческой войны, и половина этих ужасных потерь пришлась на народ нашей страны.
Эта война была направлена не только на овладение жизненным пространством, экономическим и природным потенциалом — это была война и за господство фашистского мировоззрения, целью её было насаждение в завоеванных странах этой античеловеческой идеологии, очистка планеты от представителей «низшей расы»: славян, евреев, цыган и др.
Официальным «идеологом» фашистского руководства Германии на протяжении четверти века являлся Альфред Розенберг, немец по происхождению, выходец из Прибалтики. Именно он — автор преступной расовой теории. Его проповеди о превосходстве «арийской» крови представителей «расы господ» отравили сознание миллионов немцев, морально растлили многих, подготовив их к совершению неслыханных в истории преступлений. Этот активный участник злодеяний гитлеровского фашизма закончил свою жизнь на виселице по приговору Международного военного трибунала в Нюрнберге.
В первую очередь нацистские преступления по уничтожению «недочеловеков» касались «неполноценной славянской расы» — русских, украинцев, белорусов. Учитывая, что русские были самым многочисленным в СССР народом, они стали объектом особого внимания со стороны гитлеровских «специалистов» по национальному вопросу. Перед вторжением в Советский Союз части вермахта были снабжены установками по поведению немцев на востоке и их обращению с русскими. Во что на практике вылились такие «рекомендации», помнят уже несколько поколений в России, Белоруссии, Украине и всех других республиках бывшего СССР.
К «неполноценным» относились славяне, цыгане, «полукровки» и, разумеется, особенно ненавистные гитлеровцам и их пособникам евреи. Последние вообще подлежали тотальному уничтожению. Ну, а для практического осуществления своей теории фашисты создали концлагеря, наиболее технически «совершенные» из которых располагали лабораториями для изуверских экспериментов над узниками, газовыми камерами и крематориями для превращения их в «полезный» продукт — пепел.
Впрочем, и без «технического оснащения» в лагерях смерти удавалось добиться впечатляющих результатов. Например, за период оккупации только в Литве немецкие фашисты и их местные пособники уничтожили около 470 тысяч человек, в том числе 230 тысяч советских военнопленных разных национальностей. Но особенно старательно истребляли евреев, живших до войны на территории Литвы, — погибли 240 Тысяч человек, так что практически эта диаспора была стёрта с лица земли. Всего же в Европе были уничтожены 6 миллионов человек еврейской национальности (3 миллиона из которых являлись гражданами СССР), из них, по данным международных организаций, 4 миллиона были замучены в лагерях смерти.
Процесс патологически циничного и изуверского истребления евреев получил название «холокост» (от греческого — «сожжение целиком»). По существу, он является одним из направлений и проявлений более широкого понятия, о котором сказано выше, — геноцида. И геноцид, и холокост осуждены Организацией Объединённых Наций,
причём последний назван в её документах страшным преступлением нацизма. Именно им, проводимым, в частности, в странах Прибалтики, и посвящён этот раздел главы.
27 января 1945 года солдаты 1-го Украинского фронта Красной Армии освободили Освенцим.
Освенцим (Аушвиц) был создан в 1940 году возле Кракова, в Польше, по специальному приказу Гитлера. За время существования концлагеря, с 1940-го по 1944 год, в нём было уничтожено, по официальным данным, около 4 млн евреев, поляков, цыган, советских военнопленных. При освобождении нашими войсками узников Освенцима были спасены 3790 человек, из них 158 — русских, из которых военнопленными были только 95 человек.
Освенцим стал символом жёстокости и человеконенавистничества фашизма. Он был превращён гитлеровцами в идеально работающую «фабрику смерти», одну из самых крупных среди других немецких концлагерей. По замыслу фашистских руководителей, целью таких «фабрик» было решить проблему уничтожения «низших рас» на оккупированных территориях. Мужчин, женщин, стариков и детей подвергали пыткам, морили голодом, убивали, а трупы сжигали в крематориях.
Начиная с 1940 года, когда в предместьях небольшого польского городка Освенцим в бывших казармах был организован концлагерь, туда со всех захваченных земель по железной дороге стали прибывать эшелоны с заключёнными, примерно по 15—20 тысяч человек в день. Так, в начале октября 1941 года в Освенцим прибыли первые эшелоны, в которых находились около 20 тысяч советских военнопленных. Через год в живых остались всего 200 человек. Остальные погибли, не выдержав чудовищных условий этого лагеря.
В Освенциме была создана по-немецки чёткая система, направленная прежде всего на подавление психики человека, превращение его в полуживотное и в итоге — на его физическое уничтожение.
Но эти люди были не просто обречены на смерть. Третий рейх хотел и из их смерти извлечь максимальную выгоду. Пунктуальные гитлеровцы сразу же после того, как отправляли свои жертвы в газовые камеры, приказывали так называемым зондеркомандам, сформированным из других заключённых, разбирать их вещи, чтобы ничего не пропало зря и ещё могло бы пригодиться рейху. Волосы узниц-женщин использовались для спальных матрасов на подводных лодках германского Военно- морского флота. Прежде чем отправлять трупы в печи крематориев (в Освенциме их было пять), у мёртвых выламывали изо рта зубные коронки. Находилось применение и человеческой коже — в музее концлагеря хранятся изготовленные из неё абажур лампы и перчатки. Над тысячами заключённых нацистские врачи проводили бесчеловечные медицинские эксперименты. Женщин принудительно стерилизовали. Таковы лишь отдельные штрихи страшной картины жизни заключённых в Освенциме и других концентрационных лагерях Третьего рейха.
Освобождение узников концлагеря решалось масштабами частей одной дивизии. Зимой 1945 года в ходе Висло-Одерской стратегической наступательной операции войска 1-го Украинского фронта, принявшие участие и в освобождении Освенцима, потеряли свыше 26 тысяч человек убитыми.
27 января 2006 года, день освобождения Освенцима советскими войсками, стал официальным Днём памяти холокоста. «Холокост» — от греческого «сожженный целиком». Этот день был увековечен Генеральной Ассамблеей ООН. В её резолюции «Память холокоста», принятой Генассамблеей ООН и одобренной 89 странами, говорится:
«— ...воздавая должное мужеству и самоотверженности, проявленным солдатами, освободившими концентрационные лагеря, подтверждая, что холокост, приведший к истреблению одной трети евреев и бесчисленным жертвам из числа представителей других меньшинств, будет всегда служить всем народам предостережением об опасностях, которые таят в себе ненависть, фанатизм, расизм и предвзятость... Организация Объединенных Наций объявит 27 января Международным днём памяти жертв холокоста, который будет отмечаться ежегодно;
— настоятельно призывает государства-члены разработать просветительские программы, благодаря которым уроки холокоста всегда будут в памяти будущих поколений и которые помогут предотвратить будущие акты геноцида...
— отвергает любое отрицание холокоста — будь то полное или частичное
— как исторического события;
— выражает признательность тем государствам, которые активно способствовали сохранению мест, использовавшихся в качестве нацистских лагерей смерти, концентрационных лагерей, принудительнотрудовых лагерей, тюрем во время холокоста;
— безоговорочно осуждает все проявления религиозной нетерпимости, подстрекательства, преследования или насилия в отношении отдельных лиц или общин, обусловленные этническим происхождением или религиозными верованиями, где бы они ни имели место...»
Такая резолюция была вызвана весьма опасной тенденцией — попытками пересмотра итогов Второй мировой войны. Историю в очередной раз пытаются использовать в качестве орудия в решении современных политических устремлений. В полной мере это относится и к проблеме холокоста.
Об установке Гитлера и его окружения на истребление «неполноценных рас» известно немало, но, полагаю, многие читатели в меньшей степени осведомлены о тех, кто с энтузиазмом занимался этим на своих собственных территориях, захваченных фашистами, — о добровольцах из местного населения. И это вопрос не только истории, а и сегодняшнего дня, отравляющий отношения между странами и тормозящий их сотрудничество и в без того более чем сложных условиях современного мира.
В гитлеровском «крестовом походе» против «большевизма» приняли участие значительное количество граждан ненемецких национальностей, противников коммунистических идей. Нужно отдать должное организаторам фашистской пропаганды — они весьма ловко использовали классовое неприятие этими людьми коммунистических взглядов, а главное — крайне слабые, поверхностные представления о них, характерные для подавляющего большинства этой публики, что позволяло достаточно свободно манипулировать её сознанием. Не идеалы антикоммунизма воспитывали местных националистов, а внедряли в их головы тезис о так называемой еврейско-большевистской угрозе, возбуждали у них антисемитские настроения. Многие поверили гитлеровским пропагандистам, изображавшим врага в образе коммунистов-безбожников и евреев христопродавцев, а некоторые использовали эту пропаганду как предлог для оправдания своего зачастую корыстного и всегда варварского отношения к соотечественникам еврейской национальности. Участие в геноциде евреев представителей местного населения накладывает на этих отщепенцев пятно несмываемого позора.
«Окончательным решением еврейского вопроса» на востоке занимались специальные подразделения, айнзатцгруппы, сотрудники СД имперского Главного управления безопасности (РСХА). Им помогали батальоны немецкой полиции порядка, тысячи добровольцев из местных жителей. Осенью 1942 года, когда в самой Германии, захваченных странах Европы, на оккупированных территориях СССР основная часть евреев была уже истреблена, в рейхскомиссариате «Остланд» в полиции порядка служили 4428 немцев и 55 562 местных уроженца.
А между тем, несмотря на мюнхенский сговор Запада с Гитлером, нюрнбергские расовые законы, погромы, дискриминацию, число эмигрировавших евреев из Германии было весьма невелико — с 1933-го по 1935 год из Третьего рейха бежали только 137 тысяч евреев. Можно с уверенностью сказать, что у мировой общественности не было чёткой программы переселения евреев не только из Германии, но и других западноевропейских стран, вскоре оказавшихся оккупированными Третьим рейхом.
Какие здесь были причины — политические, идеологические или просто равнодушие к чужим жизням, — следует судить специалистам по данному вопросу. И всё же напрашивается вывод: мировое сообщество — страны Западной Европы, Соединенные Штаты Америки, различные еврейские общественные организации — не сделало всего возможного в то время для спасения этого народа.
В послевоенный период по проблеме холокоста издана масса книг, научных трудов и исследований, опубликованы десятки тысяч леденящих душу документов. Складывается впечатление, что мировая общественность по прошествии времени решила сгладить свою вину за непринятие своевременных мер по спасению еврейского населения в годы Второй мировой войны.
Здесь впору снова обратиться к пакту о ненападении между СССР и Германией, чаще именуемому пактом Риббентропа—Молотова. Этому документу даны многочисленные и противоречивые оценки: от его «положительного значения для СССР» в сложнейшее время перед началом Второй мировой войны и до его «преступной роли» в отношении республик Прибалтики.
Много лет спустя после окончания войны известный советский историк Л. Безыменский задал бывшим государственным деятелям прибалтийских государств — тогдашнему министру иностранных дел Литвы Ю. Урбшису и статс-секретарю МИДа Латвии Р. Стегманису — один и тот же вопрос: «Как вы считаете, в случае отсутствия пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом Гитлер напал бы на прибалтийские республики?»
«Да, пожалуй, они двинулись бы на нас, — признался Урбшис, — или, может быть, решили бы немного подождать, сделать паузу и захватить наши республики, когда пошли бы на Советский Союз. Но если учесть, что тогда немцы находились в состоянии полного опьянения своими успехами, можно полагать, что они не стали бы дожидаться...». Стегманис ответил на тот же вопрос ещё более категорично: «У меня нет никакого сомнения, что Гитлер немедленно захватил бы все прибалтийские республики». То, что они не получили бы самостоятельности, очевидно. И события 1941—1945 годов это полностью подтвердили.
Перед войной интеллигенция, здравомыслящая часть населения и особенно евреи, проживавшие в Прибалтике, прекрасно понимали, что фашистская Германия всей мощью человеконенавистнической психопатии своих лидеров в первую очередь обрушится на их народ. Они были свидетелями того, как Гитлер одну за другой оккупировал страны Европы, и никто не остановил его в преступных злодеяниях в отношении многих наций, в том числе еврейского народа.
Надо полагать, что опасения евреев и преобладающего большинства жителей прибалтийских республик были абсолютно реальны. Никто не смог бы спасти их от истинного, а не мнимого оккупанта, которым хотят сейчас представить Советский Союз, который в итоге дал им возможность развивать экономику, культуру и жить единой семьёй вместе с другими союзными республиками.
Начало Великой Отечественной войны остро поставило перед всеми народами, и, прежде всего и безусловно, перед евреями, вопрос об их полном физическом истреблении, если немцы не будут побеждены. И советские евреи в одном ряду с представителями всех других народов Советского Союза с самого начала войны приняли участие в боевых действиях. Около полумиллиона евреев сражались в рядах Красной Армии, 25—30 тысяч — в партизанских отрядах и соединениях. Почти 200 тысяч евреев — участников боевых действий — погибли. Более 130 воинов-евреев были удостоены звания Героя Советского Союза. Только за первые 15 месяцев войны 5163 еврея получили награды за храбрость, а за годы Великой Отечественной войны свыше 163 тысяч евреев награждены боевыми орденами и медалями. Среди советских генералов и адмиралов было более 200 евреев.
Победа достигается не только на фронте, непосредственным участием в боевых действиях, проявлением личной храбрости, жертвенности и полководческих дарований. Тыл — в широком понимании этого слова — играет огромную роль в деле обороны государства. И здесь тоже, как и на фронте, были колоссальные физические и интеллектуальные нагрузки.
Нужно напомнить, что удельный вес еврейской интеллигенции в СССР был достаточно высок. В конце 30-х годов, т.е. к началу войны, евреи составляли 14 процентов инженерно-технических работников, 27 процентов — врачей, 17,6 процента — научных работников. Многие специалисты-евреи работали в различных отраслях промышленности, науки, образования, здравоохранения и т.д. Среди них были наркомы (министры), директора крупнейших оборонных предприятий, учёные, конструкторы в авиапромышленности и танкостроении. В годы войны 12 евреев получили звание Героя Социалистического Труда, около 300 удостоены Сталинской премии в области науки и техники.
Несмотря на тяжелейшее положение и неудачи на фронтах в первые месяцы войны, гигантское перемещение на восток предприятий, материальных и культурных ценностей, Правительство СССР, учитывая опасность тотального уничтожения евреев, старалось эвакуировать их в первую очередь. Так что нельзя не признать, что руководство Советского Союза делало всё возможное для спасения евреев. В чём-то другом можно упрекнуть власти страны, но только не в нежелании спасти еврейское население.
В июне 1941 года, после вторжения фашистской Германии в СССР, началось беспрецедентное по жестокости уничтожение гражданского населения оккупированных районов. А 2 июля 1941 года обер-палач Р. Гейдрих (впоследствии казнённый чешскими патриотами) подписал секретную директиву руководству эйнзацгрупп СС, командам полиции безопасности и СД о проведении «экзекуций» против советских партфункционеров, комиссаров и евреев. Нацисты стремились раз и навсегда покончить с теми, кого они называли «еврейско-большевистскими ублюдками». Для «окончательного решения еврейского вопроса» на оккупированных фашистами территориях развёртывалась мощная антисемитская пропагандистская кампания, которая способствовала вербовке добровольцев в зондеркоманды смерти. Евреи представлялись самыми отвратительными людьми, замыслившими погубить всё человечество.
В наиболее трагическом положении оказались евреи в западных областях Украины, Белоруссии, Прибалтики, т.е. в районах, последними вошедших в СССР и имевших в составе населения большой удельный вес евреев. Из-за быстрого продвижения немецких частей только небольшой части еврейского населения удалось вырваться на восток. Здесь, в западных областях, в основном, и закончили свой жизненный путь сотни тысяч евреев.
Основными центрами массовых казней стали Минск и Львов. Евреев и других лиц, подлежащих уничтожению, сгоняли в колонны и вели в ближайший лес. Там их заставляли раздеться, отдать ценные вещи (чтобы ничего не пропадало!), выстраивали в шеренгу и стреляли в затылок.
В одном из рапортов командира немецких карателей, составленном вскоре после вторжения в Советский Союз, говорилось: «Не расстреливали лишь детей. Их брали за ноги и ударяли головой о камень или хоронили заживо».
Командиры-каратели гордились своей работой. Обер-группенфюрер СС Ф. Еккельн, старший эсэсовский начальник в Риге, хвастался изобретением метода казни, который он называл «упаковка сардин». Он утверждал, что достоинством этого метода была экономия места захоронения.
Вот такие леденящие душу признания делали «цивилизованные» люди, которые уничтожали всех, являющихся по их теории «недочеловеками». Нюрнбергский трибунал дал оценку их злодеяниям, и они понесли заслуженное наказание. Были осуждены и казнены многие высокопоставленные исполнители преступных действий против человечества.
Но можно ли на этом успокоиться, предав забвению все их зверские преступления? Поведение нацистских главарей и исполнителей не поддается какому-либо объяснению и человеческому пониманию. Оправдания им нет и не может быть!
Что же меня заставило коснуться этой непростой темы? На протяжении многих лет, особенно в годы «перестройки» и послеперестроечное время, настойчиво замалчивалась роль национальных кадров оккупированных территорий в геноциде евреев и других «неполноценных рас». Безусловно, идеологами и организаторами геноцида против славян, евреев, цыган и т.д. являлись фашисты. Но будем откровенны: во многих злодеяниях принимали активное участие и предатели своих народов — русского, украинского, белорусского, но особо в этом отличились прибалтийские националисты, о чём убедительно говорят цифры по их участию в карательных органах.
В послевоенных лагерях СССР находилось немало безвинных жертв, но места заключений были наполнены также изменниками и предателями, в том числе власовцами, полицейскими, бывшими в услужении у фашистов на временно оккупированных территориях. В последние десятилетия с целью дискредитации советского строя изменников стали представлять борцами за свободу. Им, как известно, предоставляются права участников войны, ставят памятники, окружают почётом и т.д. Особенно преуспели в этом страны Прибалтики — Эстония, Латвия, Литва, где это делается не только при попустительстве, но и при поддержке и прямому указанию властей. Не могу не привести в связи с этим выдержку из статьи А. Стракшиса, опубликованной в одной из литовских газет. В частности, в ней говорится о книге, посвящённой патентованному фашистскому убийце, капитану Литовской армии Й. Семашке, и об отношении к нему президента Литвы:
«В готовом к изданию тексте книги не нашлось ни строчки о том, что в августе-сентябре 1942 г. солдаты 4-й роты 7-го батальона, которым руководил капитан Й. Семашка, участвовали в Виннице, в Украине, в ужасно кровавых расправах над евреями. Здесь за один день солдаты Й. Семашки вместе с нацистами расстреляли около полутысячи евреев. Среди убитых были старики, женщины и дети. После убийства нацисты вдоволь напоили экзекуторов водкой и коньяком. Расстрел евреев в Виннице был не единственным их праздником. В Литве таких праздников было больше...
Я не нашёл в книге никаких намёков на кровавые дела солдат Й. Семашки, поэтому горжусь, что Его Превосходительство Президент Литовской республики Валдас Адамкус, оценив заслуги майора немецкой армии Й. Семашки для Литвы, посмертно наградил его Орденом Креста Витязя и присвоил ему звание полковника Литовской армии...
Награждая орденами убийц или их командиров — военных преступников Второй Мировой войны, — президент становится похожим на них».
Вывод бесспорный — президент не одинок в своей сознательной нравственной слепоте и глухоте. У него есть единомышленники. Решая свои политические задачи, часто сиюминутные, они закрывают глаза на то, что те, кто пользуется их всесторонней моральной поддержкой и получает от них всяческие материальные блага, это бывшие изуверы и палачи. И в то же время настоящие освободители в Прибалтике приравнены к преступникам: их судят, бросают в тюрьмы, лишают гражданства, обрекают на нищенское существование.
К сожалению, нынешняя Россия не проявляет настойчивости в защите своих соотечественников в этих странах, в политической поддержке оставшихся в живых ветеранов войны, в отстаивании правды о своей собственной истории. Создаётся впечатление, что мы «подарили» нынешним литовским, латвийским и эстонским политикам жизни 700 тысяч солдат и офицеров, погибших при освобождении Прибалтики, чтобы они глумились над их останками.
Мне бы хотелось, чтобы представленные в следующем разделе факты не позволили никому, в том числе и фальсификаторам истории, оправдывать действия нацистских преступников. Надеюсь, что некоторые нынешние прибалтийские политики наконец поймут: у нацизма нет и не может быть никаких нравственных оправданий!
4. ПАЛАЧИ ЗА «РАБОТОЙ»
20 января 1942 года в Берлине состоялось совещание высокопоставленных представителей Третьего рейха, утвердившее проект «окончательного разрешения еврейского вопроса в Европе». Судьба миллионов евреев на захваченной гитлеровцами территории была решена.
Особое внимание на совещании было уделено Прибалтике. К этому времени результаты проводимой фашистами операции по «очищению» от евреев Литвы, Эстонии и Латвии были весьма впечатляющими.
В начале 1995 года с визитом в Израиль прибыл президент Литовской республики А. Бразаускас. Вместе с ним приехали литовские бизнесмены. Их ждал холодный душ: правительство Израиля потребовало привлечь к уголовной ответственности литовских военных преступников, которые в годы Второй мировой войны участвовали в убийстве 240 тысяч литовских евреев, в том числе женщин и детей.
Господину Бразаускасу было заявлено, что в Израиле имеются материалы о том, что в массовых расстрелах евреев принимали участие около 5 тысяч литовцев. Израильтяне также напомнили литовскому президенту, что в 1991 году, когда Литва объявила независимость, её парламент, возглавлявшийся Ландсбергисом, сообщил о реабилитации литовских военных преступников, несмотря на протесты правительства Израиля.
Президент Бразаускас был вынужден заявить, что преследование гитлеровских военных преступников в Литве будет продолжено, а их реабилитация отменена. В израильском парламенте он произнёс слова покаяния: «Я, президент Литвы, склоняю голову перед памятью более двухсот тысяч убитых евреев Литвы. Прошу прощения за тех литовцев, которые беспощадно убивали евреев, стреляли в них, ссылали, грабили...» Весьма жаль, что ничего подобного он никогда не говорил о русских и других советских людях, убитых фашистами и их подручными.
Ещё труднее, пожалуй, Президенту Литвы было слушать слова вице-спикера Кнессета Дова Шилански, который в годы войны в Литве сам лично пережил все ужасы, обрушившиеся на литовских евреев и уцелел лишь чудом. С возмущением он напомнил, что Сейм Литвы под руководством В. Ландсбергиса, который так любит говорить о демократии, реабилитировал осуждённых в СССР кровавых преступников, на чьей совести массовые уничтожения евреев в годы Второй мировой войны.
Прошли годы. В Литве отменили День памяти жертв геноцида еврейского народа, приуроченный к 60-й годовщине ликвидации немцами вильнюсского гетто 22 сентября 1943 года. И снова скандал. В своей жёсткой речи на торжественном заседании литовского Сейма председатель Кнессета Израиля Реувен Ривлин призвал литовских депутатов «признать своё прошлое без прикрас». Он напомнил, что многие литовцы 60 лет назад участвовали в убийствах его братьев и сестёр. При этом он также отметил, что не только нацистский режим, но и антисемитские настроения в Литве способствовали тому, что литовцы участвовали в геноциде, унёсшем жизни более 200 тысяч живших там евреев: «К сожалению, в Литве ещё есть люди, считающие, что факт оккупации их страны нацистами освобождает их от моральной, исторической, национальной или личной ответственности за чудовищные преступления, совершённые их народом. Однако эти преступления совершались ими вместе с нацистским режимом и от их имени».
В беседе с Президентом Литвы Р. Паксасом Р. Ривлин снова высказался, что литовцы «ещё не осознают своей роли в массовом истреблении евреев». И опять А Бразаускасу, как 8 лет назад, но на этот раз уже в роли премьера Литвы, пришлось заверять Р. Ривлина, что к этой проблеме руководство и парламент страны дополнительно ещё вернутся.
Напомню, к началу Второй мировой войны в Литовской республике проживало большое количество евреев. Кстати, город Вильно вместе со столицей Чехословакии Прагой, был в межвоенный период одним из двух мировых центров еврейской культуры. Государство Израиль было создано при содействии СССР под эгидой ООН только после Второй мировой войны в 1948 году.
В Вильно более 40 процентов горожан было еврейской национальности, более 30 процентов — польской, литовской же только около 2 процентов. Учитывая большой удельный вес жителей-евреев, этот город даже называли «Северный Иерусалим». Аналогичная демографическая ситуация была в межвоенное время и в столице Литовской республики Каунасе. Здесь тогда проживали только 23 процента литовцев.
Граждане Литовской республики, в частности, евреи, контролировавшие основной промышленный, торговый и финансовый капитал в стране, чувствуя дыхание в затылок фашистской Германии с её человеконенавистническим стремлением истребить еврейский народ, не могли не приветствовать включение Литвы в сферу интересов СССР, а в состав республики — города Вильно и всего Виленского края.
Литовская интеллигенция идеологически обеспечила выборы в Народный сейм, в результате чего, как известно, была восстановлена Советская власть, а в августе 1940 года Литовская ССР на сессии Верховного Совета СССР была принята в состав СССР на правах союзной республики. В тот же день часть территорий Белорусской ССР была передана Литовской ССР «в ознаменование вступления в состав СССР».
Вот так «оккупанты» сделали свой первый подарок Литве. Ей передали территорию с населением около полумиллиона человек, из них поляки, белорусы, евреи, русские староверы составляли 400 тысяч человек, остальные были литовцами.
Угроза юдофобской всеразрушающей немецко-фашистской оккупации была на время отодвинута от граждан Литовской ССР. Но именно литовские евреи заплатили затем, в годы войны, самую большую цену литовским националистам — до 240 тысяч жизней.
Политические амбиции, грубая физическая сила, животные инстинкты, алчность, зависть и тупость раздавили их жизни, не щадя ни младенца, ни старика, ни кормящую мать, ни юношу в расцвете лет, ни стройную красавицу, ни дряхлую старуху. К сожалению, в литовском народе нашлись отщепенцы, которые под руководством фашистских палачей — или потому, что сами были таковыми — взяли на себя этот страшный грех.
Многочисленные документы и свидетельские показания дают возможность утверждать, что большинство акций по уничтожению евреев в Прибалтике было совершено местными фашистами.
Бригаденфюрер СС Шталекер в своём докладе, сделанном в октябре 1941 года, с удовлетворением отметил, что уничтожение евреев в Прибалтике «проводилось вспомогательной полицией и силами самообороны» и носило характер «самоочищения».
Известно, что на литовской территории в годы войны было сформировано 20 полицейских батальонов, общей численностью до 8 тысяч человек, которые участвовали в карательных операциях.
Уже в самом начале Отечественной войны, с 24 по 29 июня 1941 года, прямо на улицах Вильнюса убили 2300 граждан еврейской национальности, сожгли несколько синагог, с 4 по 6 июля 1941 года были убиты ещё 3 тысячи евреев. Такие же ужасные события имели место и в Каунасе. Эти страшные факты отмечены в сообщении гитлеровской оперативной группы «А» своему руководству в октябре 1941 года. В этом же документе сказано, что подобные антиеврейские акции в несколько меньших размерах происходили и в других районах Литвы.
Палачи получали «признание» немецкого командования и соответствующие поощрения. Так, 2-му вспомогательному батальону полицейской службы, который сильно преуспел по части уничтожения евреев в Литве, за «заслуги» было предоставлено новое широкое поле деятельности — в 1941 году он был отправлен немцами в Белоруссию, где расстрелял ещё более 10 тысяч человек.
Все они в благодарность за свои злодеяния в конце 80-х — начале 90-х годов были реабилитированы как участники «резистанции» (сопротивления), как «невинные жертвы советского тоталитаризма», представлены борцами за свободу, которые якобы не имели ничего общего с гитлеровскими захватчиками и безвинно пострадали от «русских оккупантов». Реабилитированные получили денежную компенсацию в размере 18 месячных окладов, пенсии по высшей шкале и другие льготы, а своим погибшим соратникам поставили памятники. И всё это делалось под руководством «отца нации» Ландсбергиса.
Господин Ландсбергис не единственный, кто пытается стереть из памяти людей кровавые преступления, направленные на истребление русских, белорусов, евреев и других народов, совершённые в годы Второй мировой войны литовскими националистами под руководством германских фашистов.
Как-то в одной из московских газет я прочитал статью под названием «Мир холокоста». По мнению автора, нееврейских свидетельств об убийствах евреев в газовых камерах почти нет. Оказывается, что комендант Освенцима Р. Хесс лишь под пытками в тюрьме показал, что массовые «акции» были! Посетив 9-й форт в Каунасе, автор статьи полюбопытствовал: где здесь расстреляли 70 тысяч евреев, где кости, зубы, пепел? «Немцы, говорите, рассеяли? Пора прекратить пропаганду, холокоста не было...».
Столь же категоричны высказывания бывшего депутата Сейма Литвы и кандидата в президенты К. Бобялиса: «Я никогда не соглашусь с высказываниями, что в Литве были убиты более 200 тысяч евреев. Здравый ум не может даже принять это высказывание. Подумайте только, где бы могли похоронить эти 200 тысяч евреев? Это было бы около 10 дивизий солдат. Таких убийств в Литве не было. Если в Литве убили каких-то 10—15 тысяч евреев, большинство из них — большевистские коллаборационисты, так это максимальная цифра».
Как уже сказано, в зависимости от опыта и проявленного рвения в карательных акциях литовские подразделения отправлялись за пределы своей территории. Позволю себе процитировать свидетельства Майзлеса и Гурвича из Минского гетто:
«Мир не видел таких издевательств, какие происходили в тот день... 2 марта 1942 года в 11 часов начался погром. Хозяйка квартиры, старушка, оставалась в квартире, закрыла наше сховище и погибла в этой комнате, но не выдала нас, 19 человек...
Каратели (литовские полицейские) в этот день не могли набрать 5 тысяч стариков. По пять раз проверяли в каждой квартире, лазали по чердакам. Тогда они вывели из еврейского детского дома 300 детей в возрасте от двух месяцев до тринадцати лет, родители которых погибли. Совсем маленьких не выводили, а, пользуясь тем, что день был морозный и малыши лежали на постелях, каратели раскрывали окна и двери, и дети замерзали. Вывели около 10 коммунистов, весь обслуживающий персонал — 29 человек, из которых 26 расстреляли.
Всех работников детского дома и детей загнали в руины сгоревшей обувной фабрики и стали издеваться над ними, детей брали за ноги и ударяли головой о стену. На улицах гетто валялось очень много трупов. Еврейских полицейских заставили собрать их и отвезти на место свалки. На свалке еврейским полицейским дали в руки винтовки и сфотографировали, чтобы показать, что это делали сами евреи. Здесь же собрали детей, которым немцы бросали конфеты, и эту “инсценировку” также сфотографировали. В этот день специалистов не трогали, но всех чернорабочих, даже из рабочих колонн, увозили и расстреливали...
2 марта 1942 года мы лично наблюдали восемь фактов, когда матери душили своих детей, так как с ними их не пускали в места, где прятались, боясь, что дети своим криком выдадут их.
2 марта погибло очень много людей, и тех, кого мы встречали до 2 марта, после уже не встречали...»
Майзлес и Гурвич бежали из Минска 12 марта 1942 г. (Показания цитируются по книге «Оккупанты» Б.В. Соколова).
Литовских националистов опьяняла проливаемая кровь. Зачем нужно было тратиться на газовые камеры — убийство совершалось открыто! Сами немцы ужасались жестокости карателей, заранее знавших адреса и размеры имущества своих жертв. «Воевать не умеют — расстреливать молодцы», — заявил нацистский генерал на послевоенном процессе в Риге.
Только официальный список кладбищ жертв геноцида содержит более 20 названий. В отчёте штандартенфюрера Егера, руководившего истреблением русских, евреев, литовцев, поляков в Литве, перечисляется 36 местностей, где шли расстрелы. До 1 декабря 1941 года, по этому отчёту, в Литве были расстреляны и физически уничтожены 92 087 евреев, из них — 2002 детей.
Об этом сейчас стараются забыть, обелить преступников, для которых в России, США, Франции, Италии не существует срока давности. Логика циничная: нет могилы — не было человека.
Всего же за годы оккупации в Литве были уничтожены около 700 тысяч человек, в том числе свыше 370 тысяч жителей Литвы, 229 тысяч — советских военнопленных и около 100 тысяч — из других республик СССР и оккупированных государств Европы.
Советский Союз сурово наказал литовских палачей, зверствовавших в прошедшей войне. Сейчас же они, как было сказано, посмертно или при жизни реабилитированы «суверенной» Литвой, и часть из них без всякого смущения марширует по площадям в фашистской форме.
Я уже упоминал об отношении руководителей парламента Израиля к проблеме литовского геноцида. Но и американские охотники за нацистами обвиняют Литву в том, что она не хочет вскрывать гнойники прошлого — просто дожидается, пока эти лица умрут сами. Нынешние литовские власти ничего не предпринимают, хотя обещали преследовать военных преступников «последовательно и добросовестно». «Литва занимается проволочками и ждёт, что наступит “биологическое решение”», — так выражается на эту тему Нил Шер, который занимается розыском нацистских преступников, нашедших прибежище в Америке.
Вспомним, например, дело палача Виленских евреев Лилейкиса, многолетняя имитация суда над которым шла до тех пор, пока он не умер и с почестями не был похоронен на родине своими единомышленниками. До этого всё время после его экстрадиции в Литву он находился дома под опекой лечащих врачей, выделенных ему литовскими властями. В то же время пожилых лидеров Коммунистической партии Литвы морили в застенках Лукишской и других тюрем, что привело к смерти некоторых из них.
По словам Шера, в Литве укрылось столько военных преступников, что она заслуживает наименования «новый Парагвай». Масла в огонь подлило то обстоятельство, что американские следователи смогли найти в ныне открытых, а ранее засекреченных литовских архивах компромат, который помог им преследовать военных преступников- литовцев, проживавших в США. В то же время литовские власти не выказывали особого желания взять эти документы и привлечь к ответственности палачей, которые живут у них под боком.
Литва не хочет ворошить прошлое. Но даже Вашингтон, давний покровитель этого, ныне уже независимого государства, недоволен тем, что бывшая советская республика нянчится с военными преступниками. Надо полагать, что под давлением сильных еврейских организаций Америки администрация США стыдливо, но всё же делает робкие намеки руководству Литвы. Думаю, однако, на самом деле Белый дом также, как и нынешние вильнюсские политики, ждёт «биологического решения».
Сейм Литвы с подачи Ландсбергиса в 2000 году принял закон, подтверждающий законность оккупационного правительства Амбразявичюса, сформированного немцами в 1941 году, того самого, которое ответственно за геноцид литовских евреев и убийства военнопленных. Этот закон легализовал военные преступления, тем самым возложив ответственность за эти преступления на преемников прежнего правительства, т.е. на сегодняшнее руководство Литвы, а именно — на Ландсбергиса и Адамкуса. Логика говорит, что этим Литва провозгласила себя нацистским государством. Однако вскоре, с ужасом осознав прямые юридические последствия принятого закона (санкции Совета Безопасности ООН и Совета Европы, материальные иски родственников убитых, денацификация и т.п.), Ландсбергис в панике попросил Адамкуса наложить на принятый законопроект президентское вето.
Документы архивов и общественных еврейских организаций свидетельствуют, что в войну и эстонские эсэсовцы в усердии по уничтожению евреев не уступали литовским, а порой брали верх и над гитлеровцами.
Большинство еврейских погромов здесь, как и в других странах Прибалтики, совершалось местными фашистами. Бригаденфюрер СС Шталекер в докладе от 25 декабря 1941 года с удовлетворением отметил, что уничтожение евреев «проводилось вспомогательной полицией и силами самообороны».
В этом же докладе подчёркивалось, что операции в Эстонии под руководством местных вождей и «Зондеркоманды-1» были особенно тщательно подготовлены и проведены в наикратчайший срок. Для наглядности к докладу был приложен специальный «Отчёт о числе казнённых», а также карта с указанием мест казни. Из документов становится ясно, что к концу января 1942 года практически всё проживающее в Эстонии еврейское население было уничтожено. Зверски убит был и главный раввин Эстонии Аба Гомер. Глава эстонского самоуправления X. Мяэ имел полное основание отчитаться перед Берлином о превращении подведомственной ему территории в «Judenfrai» («Свободной от евреев»),
В публикациях еврейских общественных и других антифашистских организаций не называется точное количество концентрационных лагерей, которые были созданы эстонскими наци в годы войны на этой территории. Приводимые иногда в прессе цифры чаще всего колеблются от 20 до 30. Однако в эстонском Госархиве имеется список, где указано более 140 лагерей смерти, в которых содержались заключённые из многих стран Европы. Часть из них специализировалась только на евреях. В перечне они так и значатся — «концлагерь для евреев в Кивиыли», «концлагерь для евреев в Вивиконна», «концлагерь (рабочий) для евреев “Нарва-Ост”», концлагерь при «льняной фабрике в Нарве» и т.п.
Эстонские фашиствующие власти с готовностью взялись оказывать помощь Третьему рейху в истреблении евреев других стран, оккупированных фашистской Германией. По разнарядке оберштурмбанфюрера Адольфа Эйхмана (руководитель специального отдела в гестапо по «окончательному решению еврейского вопроса») первые эшелоны с еврейскими заключенными из Германии и Чехословакии начали прибывать на эстонскую станцию Разику уже в сентябре 1942 года. Только 5 сентября 1942 года из 1500 чехословацких граждан еврейской национальности свыше тысячи человек — в основном, дети, старики и больные — были расстреляны у специально подготовленной для этого ямы в Калеви-Лийва. Через две недели аналогичным образом были уничтожены 1000 из 1500 евреев, прибывших из Германии.
Эстонские фашисты создали свою систему «экономического эффекта» от проводимых акций. Если в Освенциме специальные команды снимали кольца и извлекали золотые зубные коронки у трупов после газовых камер, то профессионалы-эстонцы плоскогубцами вырывали золотые зубы у ещё живых людей тут же, на краю могилы, перед очередным залпом.
Эстонские «нелюди-рационализаторы» проявляли такой творческий энтузиазм не только из любви к своей жуткой работе. Такая «золотодобыча» позволила многим эстонским эсэсовцам, скрывшись после войны от возмездия, безбедно доживать свой век. «Эстонский Эйхман» — Эрвин Адольф Викс ещё в 60-х годах спокойно наслаждался солнцем в далекой Австралии, а его шеф Оскар Ангелус — крупнейший «специалист» по еврейскому вопросу в довоенной и военной Эстонии — столь же безмятежно писал мемуары в соседней Швеции.
Самый главный эстонский нацист Хяльмар Мяэ, являвшийся в оккупированной немцами Эстонии руководителем местного «самоуправления», нашёл себе приют в Австрии. Этот «фюрер» имел австрийское гражданство, и власти Австрии делали вид, что не знают о его личной виновности в убийстве группы австрийских граждан, бежавших в 1938 году от преследований из Австрии в Финляндию, но затем арестованных и направленных для уничтожения на территорию Эстонии.
Эстонские полицейские части использовались немецким командованием для охраны лагерей и тюрем в «Остланде» и проведения карательных операций на своей территории, а также в Польше (охрана гетто), Югославии и Италии. Эстонские каратели активно участвовали в операциях против партизан на территории Белоруссии, Украины, Литвы, Ленинградской, Псковской областей и др. И, Следует отметить, эстонские фашисты превосходили своих хозяев в жестокости при обращении с местным населением.
Практически после получения независимости власти Эстонии сейчас делают всё, чтобы скрыть от мировой общественности факт совершения злодеяний своими соотечественниками в годы Второй мировой войны, обелить своих доморощенных фашистов, представить их борцами за свободу страны. Так, бывший премьер-министр Эстонии, лидер национал-радикалов М. Лаар пишет, что «ещё в 1992 году в Таллине предвидели возможность задействования Россией “еврейской карты” в пропагандистской войне с Эстонией и использования в этих целях таких еврейских организаций, как Центр Симона Визенталя. Для противодействия этой “антиэстонской” структуре и её лидеру Эфраиму Зурофу в Эстонской республике под эгидой полиции безопасности создана и действует комиссия историков и юристов».
Сам собой напрашивается вывод о том, что в этой «нравственной войне» антифашистской организации — Центру Симона Визенталя противодействует подразделение полиции безопасности Эстонии. Следуя логике бывшего премьера, мировые еврейские организации и Москвы борются против фашизма, а Таллин находится по другую сторону баррикад.
Невольно напрашивается вопрос: неужели в республике забыли, что представляли собой эстонские легионеры СС?
Фактов, свидетельствующих о том, что бывшие эстонские и другие эсэсовцы никак не могут быть борцами за свободу, в архивах великое множество. Однако мало надежды на то, что руководство республики даст объективную оценку, как бы она ни была горька, содеянному эстонскими фашистами 60 лет назад.
Обобщая, хочу привести слова бывшего президента Российского еврейского конгресса Евгения Сатановского по случаю очередного сборища эстонских легионеров СС:
«Проблема в том, что СС — это та самая организация, которая занималась отрядами смерти. Это мероприятие абсолютно аморально. Эти люди были частью института крови и смерти. Пусть их дети посмотрят им в лица и увидят, что в Эстонии из-за них пролились реки крови».
Как уже было сказано, в Латвии основу для созданной немецким оккупационным командованием охранной полиции, или так называемых отрядов самообороны, составили члены вышедшей из подполья военно-фашистской организации «Айзсаргов». Во главе этих отрядов был поставлен подполковник бывшей латвийской армии 3. Вейс.
Политика германских властей в первые дни оккупации Латвии была такова: очистить «восточные оккупированные территории» от евреев и коммунистов должны сами жители этих территорий. «Если они хотят сотрудничать с немцами в будущем, то это надо сначала заслужить». Они и «заслуживали» так усердно, что люди помнят это до сих пор.
Латвийские полицейские с самого начала войны проводили массовые расстрелы советских граждан в Риге. Кроме Риги, в июле 1941 года на территории Прейльской волости Двинского уезда такие карательные группы расстреляли 900 советских граждан, в том числе всё еврейское население Прейди. В этом же уезде в августе 1941 года были расстреляны 110 жителей селения Дагла. Руками карателей-латышей на окраине Субатэ Илукского уезда 21 июля 1941 года были расстреляны 700 советских граждан, в том числе женщин и детей. При этом во всех случаях всё имущество расстрелянных делилось поровну между палачами.
Основные категории граждан, намеченных для уничтожения на местах, как и во всех зонах оккупации, были евреи, коммунисты, советские активисты, лица, сочувствующие Советской власти. Основными местами расстрела арестованных, как правило, евреев, в Латвии стали территории между станциями Румбуле и Саласпилс, где был расположен один из самых страшных лагерей истребления людей, а также в Лудзе (лес Гарба), в Карсаве (гора Майту Калне), в Резекне (гора Анчупана) и в лесах между Катлакалном и Бищунуйжа.
Для расстрела людей везли на станции Румбуле или Саласпилс отовсюду: из Риги, из Австрии, Чехословакии, Франции и др. Масштабы истребления росли из месяца в месяц. Так, если в декабре 1941 года в гетто Риги было около 30 тысяч евреев, то в августе 1942 года их оставалось приблизительно 3 тысячи человек. То есть за это время были уничтожены 27 тысяч человек.
Латвийские карательные отряды действовали также на территории Новгородской и Ленинградской областей. Летом 1942 года немецкая полиция безопасности передала охрану Слонима в Белоруссии 18-му латвийскому полицейскому батальону. Командир его Рубенис буквально в тот же день отдал приказ об уничтожении еврейского гетто (2000 человек).
Легионеры 2-й латвийской бригады СС сожгли деревню Фёдоровка и село Осино Чудского района, произвели расстрелы в лагере для военнопленных в Красном Селе под Ленинградом.
Особо необходимо сказать о полицейской «команде Виктора Арайса». Она была специально создана оккупационными властями для проведения карательных акций. Бывший капрал Латвийской армии, выпускник Рижского университета, на момент формирования отряда возглавлял всю рижскую полицию. Арайс создал батальон общей численностью до 3 тысяч человек.
Немецкое командование возложило на это подразделение следующие функции: проведение арестов антифашистски настроенных лиц по всей территории бывшей Латвийской ССР; массовые расстрелы советских граждан; карательные экспедиции против партизан; несение охранной службы в гетто и концентрационных лагерях.
Большинство лиц, служивших в батальоне, направлялись на учёбу в Фюрстенбергскую школу СД, после окончания которой они становились официальными сотрудниками, правомочными исполнять карательные функции. Личный состав «команды Арайса» носил обмундирование бывшей латышской армии, на рукаве была повязка с изображением черепа и перекрещенных костей с надписью: «Вспомогательная полиция безопасности». Впоследствии отряд экипировали формой войск СС.
Вот как описывают очевидцы первое «дело» этих убийц:
«В июле 1941 года в подвалах большой хоральной синагоги, что располагалась в самом центре Риги, прятались около 500 евреев беженцев из Шауляя. Измученные, перепуганные, полные самых страшных предчувствий женщины, старики и дети нашли приют в храме. 4 июля Виктор Арайс и его подчиненные подъехали на автомобилях к синагоге. Они облили стены керосином, обложили паклей, а потом подожгли. В матерей, пытавшихся выбросить детей из окон горящего здания, стреляли из автоматов. Когда старые стены занялись мощным пламенем, люди Арайса стали бросать в окна ручные гранаты. Так 500 евреев обрели здесь мученический конец». (Материал из публикации С. Семёнова.)
С июля по декабрь 1941 года систематически вместе с другими полицейскими батальонами личный состав этого подразделения производил расстрелы евреев в Бикерниекском лесу, на окраине города (общее число жертв — 46 500 человек), а также в Либаве, в местечке Талей и на станции Царниково были уничтожены более 10 тысяч человек. Батальон участвовал в массовых расстрелах в Румбульском лесу. За всю оккупацию здесь были уничтожены около 38 тысяч человек. Во время некоторых расстрелов убивали сразу до 2 тысяч человек. По показаниям члена «команды Арайса» Литониса, только с января по март 1943 года в Бикерниекском лесу латышскими полицейскими были расстреляны более 10 тысяч человек.
Палачи постоянно «совершенствовали» способы расстрелов. Эта жуткая картина выглядела так: обречённых на смерть людей ставили небольшими группами на край рва, и стрелки по команде производили залпы, а затем следующие жертвы, раздетые до нижнего белья, а иногда донага, должны были спуститься на трупы ранее убитых людей и встать так, чтобы их тела ложились ровными рядами.
Сам Арайс активно участвовал в расстрелах и требовал того же от своих подчинённых. В 1942 году за проявленное усердие гитлеровское командование присвоило Арайсу звание штурмбанфюрера, а в июле 1943 года он был награжден Крестом с мечами за боевые заслуги.
В последующие годы Великой Отечественной войны отряд с теми же в буквальном смысле убийственными целями периодически выезжал в так называемые командировки в районы городов Великие Луки, Барановичи, Слуцк, Минск. Продолжительность таких выездов колебалась от одного до трёх месяцев.
Кроме того, полицейские «команды Арайса» охраняли концлагерь в Саласпилсе, где в результате массовых расстрелов, чинимых администрацией и охраной лагеря, за весь период оккупации были истреблены более 100 тысяч советских граждан. «Команда Арайса» занимала первое место среди латышских полицейских формирований по количеству преступлений. На руках этого палача навсегда запеклась кровь около 50 тысяч убитых евреев. Не отставали от него и другие карательные части латышских фашистов.
Латвия — страна, где в годы немецкой оккупации местных евреев было убито в процентном отношении больше, чем где-либо в мире. По архивным данным, латвийские националисты погубили 85 тысяч местных евреев — из 100 тысяч, проживающих в довоенной Латвии. В самой Риге после её освобождения в 1944 году в живых остались 162 чудом уцелевших еврея.
Согласно данным Чрезвычайной республиканской комиссии по злодеяниям немецко-фашистских захватчиков и их пособников, только на территории Латвии были замучены 313 798 мирных жителей (в том числе 39 835 детей) и 330 032 советских военнопленных. На принудительные работы в Германию угнаны около 280 тысяч человек.
Поражают жестокость и необъяснимый садизм подручных немецких фашистов. Трудно поверить, что это делали люди.
Бывшие партизаны 5-го отряда на Псковщине рассказывают, что в Опочке в 1944 году оккупанты казнили молодую еврейскую женщину, которую подозревали в связи с местным подпольем. Ее звали Зоя, больше о ней ничего неизвестно. Немцы связали ей руки, воткнули в шею мясной крюк и подвесили на виселице. Для устрашения населения всех согнали на казнь. Зоя умирала на крюке несколько дней. Забрать её тело разрешили через неделю после смерти.
Известны факты участия военнослужащих латышских дивизий и в расправах над пленными, включая женщин. Так, в августе 1944 года в ходе боёв на территории Латвии в плен к эсэсовцам попали несколько десятков тяжелораненых бойцов и командиров Красной Армии. Отходя под натиском наших солдат, эсэсовцы из 43-го стрелкового полка 19-й латышской дивизии выкололи глаза рядовому Караулову Н. К., младшему сержанту Корсакову Я.П. и гвардии лейтенанту Богданову Е.Р., а затем добили их ножами. Гвардии лейтенантам Кагановичу и Космину вырезали на лбу звезды, выкрутили руки и выбили ногами зубы. Попавшим в руки извергов санинструктору Сухановой А. А. и трём другим санитаркам отрезали груди, выкрутили руки и ноги, а добивали опять же ножами.
Как отмечалось во многих документах и свидетельских показаниях, латышские и эстонские легионеры отличались едва ли не большей жестокостью, чем немцы.
Приведу доклад поручика Русской освободительной армии (РОА) В. Балтиньша адъютанту А. Власова полковнику В. Позднякову, находившемуся в 1943 году в Риге для координации идеологической работы по разложению войск Красной Армии. Предатели Родины из РОА были далеко не ангелами, но и они ужасались увиденному.
«Господин полковник, после личного моего доклада Вам относительно зверств латышских и эстонских СС на занятой немцами российской территории я позволяю подать Вам этот письменный доклад.
В середине декабря 1943 года по делам службы мне пришлось (с несколькими сотрудниками) быть в районе Белоруссии (быв. Витебской губернии), в деревнях Князево (Красное), Барсуки, Розалино и др. Эти деревни занимали немецкие части и терпимо относились к населению, но когда им на смену пришли латвийские части СС, сразу начался беспричинный страшный террор. Жители были вынуждены по ночам разбегаться по лесам, чтобы не быть убитыми. Вокруг этих деревень лежало много трупов женщин и стариков. От жителей я узнал, что этими бесчинствами занимались латвийские СС.
23 апреля 1944 года мне пришлось быть в деревне Морочково. Вся она была сожжена. В погребах хат жили эсэсовцы-латыши. В день моего прибытия туда их должна была сменить немецкая часть, но мне всё-таки удалось поговорить по-латышски с несколькими из них, правда, фамилий их не знаю. Я спросил у одного из них, почему вокруг деревни лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни непогребённых трупов, а также убитые лошади. Ответ был таков: “Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских...”
На следующий день мы перешли маленькую речку и нашли вблизи неё несколько уцелевших хат и жителей. При виде нас последние испугались, но нам удалось быстро успокоить их. Мы показали им семь свежих крестов на могилах, в которых мы захоронили трупы, и рассказали о том, что видели. Крестьяне горько рыдали и рассказывали о том, что им пришлось пережить за время пребывания здесь латвийских СС.
В начале мая в районе деревни Кобыльники в одной из ложбин мы видели около 3 тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались “люди, понимавшие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные повязки на левом рукаве”, то есть это были латвийские СС.
На такие же факты пришлось натолкнуться и в бывшей Псковской губернии со стороны эстонских СС.
Представляя вышеуказанный доклад на Ваше рассмотрение, я надеюсь, господин полковник, что будут приняты меры для ограждения русского населения от повторения описанных зверств».
Вопреки этим ужасающим свидетельствам сейчас в прибалтийских республиках утверждают, что национальные эсэсовские дивизии не участвовали в расправах над мирным населением. В Латвии, как известно, даже учреждён День памяти латышских воинов. Сначала его приурочили к первому столкновению эсэсовского легиона с частями Красной Армии на реке Великой, в районе города Опочка, а затем перенесли на 11 ноября, когда в стране поминают героя латышского эпоса Лачплесиса. Так эсэсовцев приравняли к народным героям.
Описывая активное участие местных нацистских карателей в геноциде своих сограждан во время Великой Отечественной войны на территории Латвии, наблюдая нынешнюю реабилитацию бывших местных эсэсовцев и одновременное преследование истинных освободителей от нацистского гнета германского рейха, невольно задаюсь вопросом: даст ли когда-нибудь нынешнее руководство этой республики адекватную оценку содеянному её фашистскими приспешниками?
В феврале 2006 года Президент Латвийской республики Вайра Вике-Фрейберга во время встречи с президентом Израиля извинилась за холокост на территории своей страны. «Мы искренне сожалеем в связи с участием Латвии в ужасах холокоста», — сказала она, выступая в Иерусалиме на встрече с президентом Израиля Моше Кацавом.
Может быть, госпожа президент наберётся мужества и извинится также за гибель 330 тысяч советских военнопленных на территории Латвии в годы Второй мировой войны? Ведь в их гибели не последнюю роль сыграли латышские каратели! Да вряд ли дождёмся этого, как не дождались и от её коллеги — Президента Литвы.
Всего накануне Второй мировой войны, в 1940 году, в Прибалтике проживали 5865 тысяч человек, из них евреев было уничтожено около 306 тысяч, т.е. более 5 процентов населения.
Меня могут спросить: а что, не было предателей и карателей среди русских, украинцев, белорусов и т.д.? Отвечу: да, были. Но они понесли заслуженное наказание. Эти палачи до сих пор выявляются, и им предъявляются жёсткие обвинения со всеми вытекающими последствиями, без учёта срока давности. Из них не делают героев, им не предоставляют материальных льгот. Им не ставят памятники, в их честь не устраивают сборища и парады.
В Прибалтике же всё делается прямо наоборот. Вот почему нельзя равнодушно наблюдать за происходящим в этих странах. В своём стремлении добиться признания «советской оккупации» стран Прибалтики в 1940—1990 годов нынешние прибалтийские политические лидеры при содействии Западной Европы и своих теперешних заокеанских друзей идут на реабилитацию чудовищных преступлений своих соотечественников, бывших палачами в годы войны.
Спрашивается: почему так спокойно в этом вопросе ведёт себя Европа, столь чувствительная ко всем проявлениям экстремизма? Впрочем, чему удивляться? Ведь нечто подобное уже было, а люди, как известно, плохо усваивают уроки истории: в 30-е годы, во времена разрастания фашистской опасности, западные «демократии» стремились же использовать эту силу против Советского Союза, который вызывал у них тогда ещё большую тревогу, чем современная Россия. Вот в чём явная причина слепоты Евросоюза, который обычно крайне болезненно и жёстко реагирует на любое проявление экстремизма. Очевидно, для них созревающий прибалтийский фашизм, направленный против России, — это не фашизм!
Ну что ж, с новыми, прибалтийскими членами своей семьи «цивилизованных народов» Европа, уж точно, не соскучится. Видимо, сегодня они, именно такие, ей и нужны.
В качестве примера можно привести положение, сложившееся в отношении этого вопроса в Австрии, являющейся членом европейской семьи, куда теперь вошла и Прибалтика, один из руководителей Центра Симона Визенталя назвал Австрию «раем для нацистских военных преступников». Он резко осудил правительство этой страны и судебные власти за то, что они не предают суду подозреваемых в преступлениях холокоста.
Действительно, в Австрии военные преступники беспрепятственно могут рассказывать о совершённых ими преступлениях. Центр Визенталя обнаружил там 83 подозреваемых, которые пока живы. Однако расследования в отношении 77 подозреваемых, дела которых сейчас рассматриваются австрийскими властями, ведутся медленно и пассивно, и не прикладывается никаких особых усилий к тому, чтобы поддержать обвинения.
В числе подозреваемых — Альберт Хайм, врач, проводивший эксперименты на еврейских заключённых в концентрационном лагере Маутхаузен; Милливой Аснер, бывший офицер хорватской полиции, который, как предполагается, отправил сотни людей в лагеря смерти; Эрна Виллиш, охранница в одном из концлагерей, сопровождавшая заключённых в газовые камеры.
Среди этих троих А. Хайм — самый известный из числа нацистов, которые до сих пор находятся на свободе. За семь недель, проведённых им в лагере Маутхаузен в 1941 году, он убил сотни заключённых, проводя над ними незаконные медицинские эксперименты. Он был судим заочно в 1979 году. Суд пришёл к выводу, что, совершая бесчеловечные операции на заключенных, Хайм находился в полном сознании, он «наслаждался страхом смерти, который испытывали его жертвы». Австрия возбудила против него уголовное дело в 1957 году. Сейчас ему 91 год, и его якобы видели в Южной Америке, Египте, Испании и Германии.
У господина М. Аснера двойное гражданство — австрийское и хорватское. В прошлом году Хорватия выдвинула против Аснера обвинения в преступлениях против человечности и обратилась к австрийским властям с просьбой экстрадировать его для проведения суда. Однако те отказали на том основании, что он гражданин Австрии.
Это только один пример международного отношения к нацистским преступлениям, совершённым во время Второй мировой войны. И если уж такое государство, как Австрия, позволяет себе вставать на защиту военных преступников, то что же тогда может остановить прибалтийские страны, которые смотрят в рот «цивилизованной» Европе?
История ничему не учит тех, кто благоволит к гитлеровским палачам. Пепел миллионов погибших мученической смертью в боях и казнённых в годы Второй мировой войны не стучит в их сердцах.
Царь народа Израиля Соломон три тысячи лет тому назад сказал слова, которые следовало бы всегда помнить:
«Сын мой! Не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови».
5. POST SCRIPTUM
Происходящее в мире противостояние на религиозной и этнической почве заставило меня с нынешних позиций подойти к осмыслению этой проблемы.
В начале 2006 года по миру прокатились массовые демонстрации, волнения с человеческими жертвами, погромы посольств Дании, Норвегии и других стран. Волна насилия захлестнула мусульманский мир. Это было вызвано публикацией в сентябре 2005 года одной датской газеты, поместившей целую полосу из 12 карикатур под заголовком «Лицо Мухаммеда». Обращает внимание, что эти жёсткие и довольно опасные акции проходят практически по всему миру одновременно. Не надо быть большим политиком, чтобы сделать вывод — этим процессом кто-то чётко управляет. Чем реально это вызвано — полагаю, ответ дадут время, политологи и объективные политики.
Невольно возникает вопрос: кому это нужно, кому это выгодно? Вчера выступления на национальной почве во Франции, сегодня религиозные волнения во многих странах, а чего же ждать завтра? Обращает на себя внимание тот факт, что карикатур не перепечатала ни одна из крупнейших американских и британских газет.
Как всегда, на острые мировые события посыпались комментарии известных и не очень известных политических и общественных деятелей. Оценки их иногда прямо противоположные — о недопустимости удушения свободы слова до ввода цензуры в средствах массовой информации.
Я лично выступаю за свободу слова в любом обществе. Это оценка общества — есть в нём демократия или нет. Но в то же время моё твёрдое убеждение состоит в том, что свобода выражения мнений должна преследовать гуманные цели. Мощнейшее оружие современности должно быть направлено на устранение пороков жизни общества, воспитание в человеке гуманных чувств и качеств, но не на поощрение низменных наклонностей.
Нравственное кредо многих журналистов Запада можно оценить по высказыванию редактора отдела вошедшей в «карикатурную войну» датской газеты. В статье, сопровождавшей эти карикатуры, он писал: «Некоторые мусульмане отвергают современное светское общественное устройство. Они настаивают на особом отношении к своим религиозным чувствам. Такое требование несовместимо с демократией и свободой слова, обществом, где ты всегда должен быть готов к нападкам и насмешкам. Это бывает неприятно и это не значит, что чувства верующих надо высмеивать любой ценой, однако в данном случае эти соображения играют второстепенную роль. Мы скатываемся к ситуации, когда никто не знает, как остановить самоцензуру».
У человечества есть святыни, которые должны быть уважаемы всеми людьми. Разве нормальный человек позволит себе что-либо предосудительное в отношении своей матери, разве он может отдать на поругание свою Родину? Он всегда скажет «моя», а не «эта» страна.
В первую очередь к святыням человека надо отнести его религиозные убеждения. В какую религиозную истину верить — это индивидуальное дело каждого. Любая религия в течение столетий создавала образы своих религиозных святых и их последователей. Веками работали художники, скульпторы, писатели над образом Иисуса Христа, Девы Марии, Будды, возвышенно благовествовали о пророке Мухаммеде и т.д. Последователи стремились найти через эти возвышенные умозрительные образы основное в их поучениях. Но никогда не позволяли кощунствовать кому-либо над образами своих святых и сущностью исповедуемых религиозных табу, над своей верой. С этих позиций нет оправдания тем безнравственным пропагандистам, кто в погоне за сенсацией, политическими дивидендами, массовым читателем, в итоге — «золотым тельцом» пошёл на этот шаг.
В январе 2003 года в музее и общественном центре имени Андрея Сахарова открылась выставка «Осторожно, религия!». Чтобы иметь представление об экспонируемых «шедеврах», я упомяну только о некоторых. Думаю, даже этого достаточно, чтобы сделать выводы о дальнейших событиях: шелкография Александра Косолапова представляла Иисуса, который протягивал зрителям бутылку кока-колы со словами «Сия есть кровь моя»; работа «мученика атеизма» Авдея Тер-Оганесяна (в 1998 году на художественной ярмарке он рубил топором иконки) — иконки с вырезанными на них надписями «Водка» с серпами и молотами; у Ирины Вельдрон овечка Долли выступает против клонирования Иисуса Христа.
На одной из икон лик Пресвятой Богородицы и Богомладенца вымазали чёрной икрой. Как пояснялось озадаченным зрителям, здесь соединились два торговых бренда — «Русь православная» и «Русь, добывающая столь любимое иностранцами лакомство». Спустя некоторое время после открытия выставки «сбрендивший» автор под давлением общественности вынужден был снять свой «труд».
Как известно, в помещение выставки ворвались шесть человек, которые стали разрушать подобные «произведения». Была милиция, было судебное разбирательство. Кощунственная акция вызвала широкий резонанс во всей стране. Против неё резко выступили депутаты Государственной думы, деятели культуры и искусства, верующие различных конфессий. Представители исламских, иудейских и буддийских организаций России осудили организаторов выставки «Осторожно, религия!».
По мнению верховного муфтия Центрального духовного управления мусульман Российской Федерации Мухакммедгали Хузина, выставка представляет собой «акт глумления над чувствами миллионов верующих России». Главный раввин России Берл Лазар заявил: «Я уважаю свободу творчества, но она не должна оборачиваться свободой плевать людям в лицо».
Резкая оценка выставки дана в заявлении Отдела внешних церковных связей Московского патриархата. «Кощунственные действия не имеют и не могут иметь никакого оправдания, — сказано в нём. — Церковь настаивает на том, что любое публичное осквернение иконографических изображений Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых, то есть совмещение их с чуждыми изображениями, помещение в ненадлежащий контекст, употребление в книгах, фильмах и постановках, пропагандирующих человеческие страсти, использование в рекламе, в объявлениях колдунов и знахарей, на этикетках бытовых товаров, оскорбляет чувства верующих. Такие действия противоречат закону, запрещающему “оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов”».
Суд оправдал «погромщиков» выставки и присудил штраф администрации музея и центра А. Сахарова. Надо полагать, что здесь возобладало мнение судей, что устроители кощунственных выставок посягают на святыни людей. Отнять у народа святая святых — значит не оставить ничего святого.
Мы очень часто приводим в пример США, страну «истинной» демократии. Как же они относятся к подобным выставкам «произведений искусства»? В своё время у них тоже проходила выставка, где было изображено распятие, утопленное в моче, а Дева Мария — в окружении слоновьих фекалий. Такого рода картины и фотомонтажи вызвали в американском обществе шок.
Наш же народ по-настоящему не дал отпора хулителям веры и, безусловно, явным провокаторам. В заключение хочу привести слова из статьи А. Шаргунова в 2005 году:
«Попробовали бы они устроить подобную выставку где-нибудь в мусульманской стране, “концептуально обыграв” Коран, или спародировали бы раввинов или Талмуд в Израиле — их бы просто растерзали, и никакие органы правопорядка не вмешались бы».
Действия в ответ на эти предположения не заставили себя долго ждать. В декабре 2006 года в Тегеране прошла двухдневная международная конференция по холокосту. Впрочем, задолго до начала этой псевдонаучной конференции со своим видением истории неоднократно выступал Президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад. Он на весь мир заявил, что никакого холокоста в природе не было вообще. Выступающие «учёные» дошли до выводов, которые, вероятно, можно услышать в психушках. Например, лагерь смерти Освенцим был построен после войны русскими, чтобы бросить тень на Гитлера.
Конечно, проведение такой конференции можно расценивать как проявление коллективной шизофрении. Но раз делаются попытки опровергнуть холокост, значит, степень умопомрачения слишком глубока. Полагаю, что руководителю Ирана доподлинно известно о решении Генеральной Ассамблеи ООН от 1 ноября 2005 года, где отвергается любое отрицание холокоста — полное или частичное — как исторического события. Его безответственные действия являются источником величайшей опасности. Но они не случайны. Израиль — государство евреев, которое, по их мнению, является врагом мусульманского мира. Следовательно, надо нанести удар по болевой точке евреев — холокосту. Казалось бы, какое отношение имеет карикатура на пророка Мухаммеда к холокосту? Замысел — столкнуть мусульманский мир с Европой и США, где еврейская нация имеет достаточно большой политический и экономический вес.
Отрицание холокоста считается уголовным преступлением в одиннадцати государствах. В их числе и Австрия. В этой стране обнародование подобных утверждений в устной или письменной форме карается тюремным заключением сроком до 10 лет.
В феврале 2006 года закон, принятый ещё в 1955 году, т.е. полвека тому назад, впервые был применён на практике. Городской уголовный суд Вены приговорил 68-летнего британца Дэвида Ирвинга к 3 годам тюрьмы «за отрицание факта массовых убийств евреев в годы Второй мировой войны».
Этот плодовитый историк-самоучка в 1977 году издал книгу «Война Гитлера», в которой утверждал: «Я не считаю, что убийства евреев были санкционированы руководством германского рейха. Если бы такие планы действительно существовали, не было бы такого количества выживших евреев». Газовые камеры Ирвинг назвал «выдумкой», а свидетельства выживших узников концлагерей — «бездоказательными, полученными в результате психологической обработки».
В Германии и Австрии против него возбудили уголовное дело. Поэтому, когда в ноябре 2005 года Д. Ирвинг неожиданно прилетел в Вену, он был арестован прямо в аэропорту. Суд приговорил его к 3 годам тюрьмы — с учётом преклонного возраста и слабого здоровья.
К сожалению, ни резолюции, ни приговоры не останавливают политиков в их стремлении использовать, фальсифицировать историю себе на потребу. Искусствовед израильского мемориального музея холокоста Яд-Вашем Лиза Давидович сказала, что карикатура уже служила инструментом разжигания межнациональной розни. Одним из пропагандистских рупоров нацистской Германии была иллюстрированная антисемитская газета «Штюрмер» («Штурмовик»). Её владельцем и издателем был Юлиус Штрайхер. Нюрнбергский трибунал приговорил его к смертной казни. «Первый зал, с которого мы начинаем экскурсию по музею, посвящён гитлеровской пропаганде, где карикатура занимает важнейшее место. К сожалению, всё начинается карикатурами, а заканчивается печами».
Я долго думал, чем закончить эту тяжёлую главу. Чувства брезгливости и тяжёлой ненависти к предателям, которые сотрудничали с истинными оккупантами — фашистской Германией, нынешнее отношение к ним властей Прибалтики, а также большая тревога по поводу происходящих в мире межнациональных и конфессиональных противостояний преследовали меня во время её написания.
Что сказали бы мудрейшие люди, живи они в XX веке и наблюдая за всем происходящим?
Наиболее ёмко и глубоко высказал это Аристотель, древнегреческий философ и мыслитель, живший в III веке до н.э.: «Преступление нуждается лишь в предлоге».
Глава девятая
ПОЗОРНЫЕ СУДИЛИЩА
В 90-х годах теперь уже прошлого века в течение восьми лет я был депутатом Государственной думы России, в том числе четыре года — руководителем депутатской группы «Народовластие».
Государственная дума наряду с законотворческой деятельностью, большое внимание уделяла внутренним и внешнеполитическим проблемам. Естественно, что положение, складывавшееся в прибалтийских государствах, не могло не беспокоить депутатов.
Причин тому было несколько: недопустимое отношение к нашим соотечественникам, гонения на политических оппонентов и участников Великой Отечественной войны, откровенно враждебный настрой по отношению к СССР и его правопреемнику — современной России. Особое возмущение у депутатов да и у большей части общественности страны, вызвал тот факт, когда демократические лозунги, под которыми прибалтийские республики боролись за выход из состава Советского Союза, обвиняя его во всех смертных грехах, были ими же немедленно попраны. В отношении политических противников и «неграждан» они стали применять действия, сравнимые, на мой взгляд, с существовавшим в своё время апартеидом в ЮАР.
Наблюдая в последние 10—15 лет за судебными процессами в странах Прибалтики, анализируя их, невольно вспоминаю слова Спасителя: «Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты» (Мф. 23,26—27). Это изречение из Нового Завета очень точно подходит к прибалтийским судилищам, проходящим на фоне фактического геноцида в Прибалтике не угодных властям людей, в основном, нетитульной национальности, хотя достаётся, как говорится, и «своим».
1. ПОЛИТИЧЕСКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ
Сразу после объявления независимости прибалтийские страны, в первую очередь Латвия и Литва, организовали преследование политических и общественных деятелей, не разделявших убеждений пришедших к власти национал-сепаратистов, а затем инициировали позорные судилища над своими политическими оппонентами. Следующим их шагом стали гонения на бывших военнослужащих, сражавшихся на стороне государств антигитлеровской коалиции и участвовавших в борьбе против фашистской агентуры, оставленной после ухода гитлеровских войск.
Открыл списки политических заключённых в стремившейся немедленно стать «демократической» Прибалтике член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Латвии, народный депутат СССР и депутат Верховного Совета Латвийской ССР Альфред Петрович Рубикс.
23 августа 1991 года он был взят под стражу в ЦК, своём служебном кабинете. Хочу напомнить читателям, что независимость Латвии была предоставлена 6 сентября 1991 года. Таким образом, арест А. Рубикса состоялся в то время, когда Латвийская ССР была составной частью единого государства — СССР, где действовали законы, обязательные для всех союзных республик.
Однако нетерпение всласть повластвовать у радикально-националистических сил было настолько велико, что они начали действовать, игнорируя существовавшие республиканские и союзные законы и нормы международного права, не говоря уже о простой человеческой порядочности.
Первой жертвой такой беспринципной деятельности и стал А. Рубикс. Его политические противники воспользовались беспомощностью Центра, нежеланием и неумением Горбачёва отстаивать общесоюзные интересы и сразу же нанесли удар в тот момент, когда выяснился полный провал ГКЧП.
Да и как было не воспользоваться сложившейся ситуацией? Именно 23 августа Ельцин публично презрительно растоптал деморализованного «форосского сидельца» — Президента СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС, когда на глазах у всего мира демонстративно подписал Указ о «приостановлении» деятельности Компартии России, а на следующий день признал независимость Латвии и Эстонии.
Эти действия Ельцина и Горбачёва послужили наглядным примером для Прибалтики и, можно сказать, развязали им руки. Они тут же и пустили их в ход...
Цивилизованные люди, которыми хотели показать себя и новые властители прибалтийских стран, должны соблюдать хотя бы видимость законности. Но им было не до этого — революционная необходимость оправдывала всё. Как депутат союзного и республиканского парламентов, А. Рубикс мог быть арестован только с санкции Верховных Советов СССР и Латвийской ССР. Однако руководство республики демонстративно не обращалось в Москву.
А. Рубикс был обвинён в том, что он якобы принимал участие в заговоре с целью захвата власти в СССР и Латвийской ССР. Трудно представить себе всю абсурдность этого обвинения — руководитель республики обвиняется в захвате власти в своей республике, а заодно, очевидно, и во всей стране. В СССР была единая система власти, и Рубикс являлся её официальным представителем. Безусловно, никакого заговора не было и в помине.
Тем не менее прокурор ставшей независимой Латвии, будущий её Генеральный, получивший высшую награду республики — орден «Трёх звёзд» Я. Скростиньш докладывал Горбачёву и Верховному Совету СССР о том, что «вина А. Рубикса в действиях против СССР (?!) полностью доказана».
Оказалось также, что весь следственный материал готовили тогда для... Москвы. Впрочем, эти странности быстро прояснились, замысел был тщательно продуман — присоединить А. Рубикса к «путчистам» и отправить его в «Матросскую тишину», а там, глядишь, и далее. И политический соперник устранен, и руки, как у Понтия Пилата, умыты! Но руководству Советского Союза этот патриот своей страны был не нужен: ни ответа, ни вопросов от президента и Верховного Совета не последовало — не до руководителя одной из республик было им тогда, самим бы уцелеть!..
Это обстоятельство не обескуражило новых латвийских властей: они решили любыми средствами и ухищрениями основательно расправиться со своим главным политическим противником. Его подвели под расстрельную статью Уголовного кодекса Латвийской ССР, т.е. союзной республики, от статуса которой они всячески открещивались и настаивали на том, что Латвия уже существует как суверенное государство.
«Выход» был найден — решили обойтись своими силами и законами. Для этого в принятой в Латвийской республике 22 августа 1991 года, т.е. за сутки до ареста А. Рубикса, новой «расстрельной» статье закона время начала её действия изменили в обратную сторону — с 4 мая 1990 года, т.е. со дня принятия Декларации о независимости. Таким образом, закону была придана обратная сила, что противоречит всем имеющимся в мировой практике нормам права.
После такого правового подлога дела пошли «веселей». Одним только уголовным делом А. Рубикса занимались более 50 прокуроров, не считая остальных участников следствия и суда, в том числе и бывшие члены КПСС, которые в свое время клялись ей в верности, а впоследствии «перестроились» до неузнаваемости и под демократическими лозунгами пошли разрушать социалистический строй. Особым рвением отличались бывшие депутаты Верховного Совета Латвийской ССР, некоторые из них также бывшие члены КПСС. Их поддерживал бывший секретарь ЦК Компартии Латвии по идеологии, он же бывший председатель Верховного Совета Латвийской ССР, впоследствии Латвийской республики, ставший затем председателем её Сейма, — А. Горбунов. Я помню его в период 1989—1990 годов, когда он в Москве на различных встречах убеждал всех в необходимости демократических перемен в Латвии. Мне неизвестен дальнейший жизненный путь этого перевёртыша. Убеждён, что предательство рано или поздно отразится на судьбе таких людей.
Как уже было сказано, суд приговорил А. Рубикса к 8 годам тюремного заключения. Такой длительный срок он получил за свои твёрдые идейные убеждения, за предупреждения о том, что в стране наступит небывалое гражданское неравенство. Время показало, что именно это и произошло.
Находясь под следствием, заключенный № 1, как его называли в своих публикациях журналисты, был избран депутатом пятого Сейма Латвийской Республики. К сведению читателей, Сейм с первого по четвёртый избирался в период с 1922-го по 1931 год. Во время диктаторского правления К. Ульманиса выборы в Сейм не проводились. Сейм же, избранный в 1940 году, нынешними властями легитимным не признаётся, как и все последующие составы Верховного Совета Латвийской ССР. Так вот, избранный народом депутат Сейма за период срока своих полномочий ни одного дня не присутствовал в зале заседаний парламента — он «заседал» в зале Верховного суда Латвийской Республики.
В мае 1996 года заключенный А Рубике дал согласие «Социалистической партии Латвии — движение «Равноправие» баллотироваться на пост президента страны. Конституция государства не содержала каких-либо ограничений для кандидата в президенты, кроме возраста — он должен быть не менее 40 лет. Таким образом, А. Рубике имел полное право избираться на этот пост.
Как и следовало ожидать, такой шаг А. Рубикса вызвал шок у власть предержащих и крайне правых депутатов Сейма. Экстренно был разработан проект закона о выборах президента государства. Национал-радикалы настаивали на его срочном рассмотрении и немедленном введении в действие. В предложенном ими проекте введены ограничения, которые были явно направлены против А. Рубикса. И среди них читаем: «отбывают наказание в местах лишения свободы»; «после 13 января 1990 года действовали в КПСС и КП Латвии» и т.д. Когда проект закона был подан в президиум Сейма, он сразу получил название «закон против Рубикса». Закон был принят 13 июня 1996 года в предложенной редакции.
Во время тюремного заключения А. Рубикса, и особенно в период избирательной кампании на пост президента государства, поступало большое количество ходатайств о его помиловании. С такой просьбой к Президенту Латвии 22 марта 1996 года обратилась и Государственная дума России. Через два дня, 24 марта, ему же было направлено письмо группы членов Парламентской ассамблеи Совета Европы. В числе «подписантов» обращения к президенту Латвийской республики Г. Ульманису были члены ПАСЕ Украины (Б. Олейник и др.), России (С. Глотов, А. Дзасохов, Р. Абдулатипов, Г. Зюганов, В. Жириновский), а также Греции, Кипра, Италии, Финляндии.
Вопрос о помиловании тянулся долго, спотыкался о специально созданные препятствия. Те, от кого зависела судьба политзаключённого № 1, прекрасно понимали, что выпускать его перед президентскими выборами нельзя. Скажу об этом словами самого А. Рубикса из его книги «Голосовали цветами...»:
«Президент Латвии Гунтис Ульманис не станет рассматривать вопрос о помиловании бывшего руководителя Компартии Латвии Альфреда Рубикса...
Служба помилования не представит на рассмотрение президента материалы о Рубиксе, так как сам осуждённый отказался от помилования.
Хотя сам Рубике не подавал просьбы не предоставлять ему помилования, о своей позиции он неоднократно заявлял публично, и она отражена в средствах массовой информации...
Службой получено семь заявлений с просьбой помиловать Рубикса. Помиловать Рубикса просили его мать, девять депутатов Сейма Латвии, депутаты Парламентской Ассамблеи Совета Европы, группа депутатов Рижской думы и депутаты Государственной думы России. Получено также одно заявление, подписанное 32 частными лицами. Отдельное заявление направлено бывшими депутатами Сейма Латвии Ларисой Лавиней и Филиппом Строгановым».
12 ноября 1997 года в Государственной думе было распространено обращение А. Рубикса в адрес Председателя Государственной думы Г. Селезнёва. Приведу из него только несколько строк: «Убеждён, что внимание к моей судьбе со стороны Государственной думы России способствовало моему условно-досрочному освобождению, и я вернулся на волю после шести лет, двух месяцев и двенадцати дней пребывания в тюрьме.
Желаю вам, дорогие товарищи и друзья, успехов в работе на благо трудового народа России. С уважением, бывший политзаключённый А. П. Рубикс».
Из тюрьмы Альфред Рубикс вышел не сломленный. В одном из интервью он сказал: «Боязни нет, в будущем уверен». В этом весь Альфред Петрович.
16 февраля 1999 года состоялось заседание окружного суда города Риги по вопросу о правомочности мандата депутата Рижской думы Татьяны Аркадьевны Жданок, широко известной в Латвии и за её пределами правозащитницы, одного из лидеров политической организации «Равноправие». Удовлетворив иск Генеральной прокуратуры Латвийской республики, суд признал, что Т. Жданок состояла в республиканской Коммунистической партии после 13 января 1990 года, и поэтому на неё распространяются политические ограничения, существующие для бывших членов этой партии.
Накануне выборов в Рижскую думу в 1997 году Т. Жданок в своей декларации указала, что состояла в Коммунистической партии Латвии до 10 сентября 1991 года, когда деятельность партии была прекращена решением Верховного Совета Латвийской Республики. Однако в то время её право быть избранной в Рижскую думу не было опротестовано в судебном порядке.
В Заявлении Государственной думы России в связи с судебным преследованием в Латвии депутата Рижской думы от политической организации «Равноправие» Т. Жданок говорится, что гонения на неё властей Латвийской республики напрямую связаны с её правозащитнической деятельностью, направленной прежде всего против продолжающегося ущемления политических, гражданских, социально-экономических и культурных прав российских соотечественников, постоянно проживающих в Латвии. Она вызвана также непрекрашающимися попытками её властей ужесточить дискриминационную политику в сфере языка и образования, пересмотреть итоги Второй мировой войны. Судебное преследование Т. Жданок началось вскоре после её выступлений на международных форумах в Париже и Брюсселе в конце 1998-го — начале 1999 года в защиту прав постоянно проживающих в Латвии людей, родным языком для которых является русский.
Выразив сомнение в обоснованности приговора в отношении Т. Жданок, Государственная дума отметила, что закон Латвийской республики о выборах противоречит Международному пакту о гражданских и политических правах, в соответствии с которым каждый гражданин должен иметь без каких бы то ни было необоснованных ограничений право и возможность избирать и быть избранным. Правоохранительные органы Латвийской республики нарушали также Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Она призвала мировое сообщество не оставлять без внимания вопрос о нарушении властями Латвийской республики общепризнанных принципов и норм международного права в области прав человека в отношении Т. Жданок и потребовала от латвийского руководства немедленного прекращения судебного преследования её — депутата Рижской думы и одного из лидеров политической организации «Равноправие».
Несмотря на негативное отношение общественности, 15 декабря 1999 года решение Рижского окружного суда от 16 февраля этого же года было подтверждено Комиссией Верховного суда Латвии, а в феврале 2000 года департамент по гражданским делам Сената Верховного суда Латвии отклонил соответствующую кассационную жалобу. Таким образом, были исчерпаны все национальные процедуры рассмотрения данного дела. Татьяну Жданок лишили не только депутатского мандата, но и всех средств к существованию.
Латвийский комитет по правам человека подготовил обращение в Европейский суд. Эта общественная организация считала случай с Т. Жданок расправой над известной правозащитницей и опасным прецедентом устранения из органов представительной власти политических оппонентов местными национал-радикалами. Материал по делу Т. Жданок был передан 23 февраля 2000 года Верховному комиссару ОБСЕ по делам нацменьшинств М. ван дер Стулу.
Для того чтобы подвести черту под вопросом отношения латвийских властей к инакомыслящим, политическим оппонентам и использования в антидемократических целях правосудия, мне хотелось бы сослаться на интервью гражданина России, родившегося и жившего в Латвии, Владимира Смирнова «Я был в четырёх латвийских тюрьмах», опубликованное в российских средствах массовой информации несколько лет назад.
В начале 1992 года по его инициативе была создана Ассоциация российских граждан, имевшая чёткую задачу — защиту прав русских в Латвии. Власть встретила эту общественную организацию в штыки, объявила её членов шовинистами, «рукой Москвы». Ассоциация российских граждан стала добиваться открытия посольства РФ в Латвии.
«И вот мы дождались, — рассказывает Смирнов, — приехал в Латвию посол России Александр Ранних и отмахнулся от нас, как от назойливых мух. Он предпочитал заниматься верховой ездой, участвовать в пивных фестивалях, вести светскую жизнь. Мы, российские граждане (стыд и срам!), даже вынуждены были пикетировать российское посольство в Риге, что вызвало злорадство латышских газет».
В 1995 году В. Смирнова арестовали, устроив для этого провокацию — пьяные полицейские стали оскорблять его жену, выкручивать ей руки, надели на неё наручники. Как всякий нормальный муж, он стал защищать свою жену и бросился на насильников, разогнал их и скрылся. Спустя четыре месяца В. Смирнов был арестован на похоронах отца. Ему дали срок — три года лишения свободы за сопротивление полиции.
Испытав все муки ада в четырёх тюрьмах Латвии, дабы сохранить жизнь, он написал в Генеральную прокуратуру заявление, чтобы его, как российского гражданина, перевели в Россию. Его просьбу удовлетворили, и в декабре 1997 года спецэтапом он был переведён в Псков.
На вопрос, могли бы так поступить правоохранительные органы в России, Владимир Смирнов ответил:
«Думаю, что нет. Это латвийская особенность. Во время событий августа 1991 года они уже использовали эту тактику. Тогда, издеваясь над женой офицера рижского ОМОНа, они тоже спровоцировали конфликт.
Я думаю, что в России правоохранительные органы далеки от идеала, но на такую низость не пойдут. Ни в России не пойдут, ни на Западе, ни на Востоке. Такое только в Латвии возможно. Потому что там человеконенавистническая идеология возведена в ранг государственной политики».
Заканчивается интервью весьма убедительным ответом на вопрос: разве в России не хватает такой гнили?
«С избытком. Но в России, во-первых, нет национализма на государственном уровне, а это пороховая бочка. Во-вторых, Россия — это океан. Океан способен абсорбировать грязь. А Латвия — пруд. Пруд очень быстро превращается в болото».
В одной из «прибалтийских» глав этой книги я уже упоминал о судьбе двух замечательных людей. В январе 1994 года из Минска были насильственно вывезены при содействии одного из разрушителей СССР Шушкевича и западных спецслужб первый секретарь ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС Миколас Бурокявичюс и заведующий идеологическим отделом ЦК Юозас Ермалавичюс. 15 января они были помещены в Лукишкский следственный изолятор. Следствие длилось около трёх лет, и только в октябре 1996 года начался судебный процесс. Материалы следствия заняли 350 томов, были зарегистрированы более сотни потерпевших. Предъявленные им обвинения предусматривали большие сроки лишения свободы и даже «высшую меру». Прежде чем дать им оценку, следует рассмотреть главный вопрос — правомерность обвинения М. Бурокявичюса и его товарищей в заговоре с целью захвата власти в Литве в январе 1991 года.
Власти Литовской республики в своей деятельности исходили из ложного посыла, что «Литовская республика стала независимым государством 11 марта 1990 года», а не 6 сентября 1991 года, когда Горбачёв от имени Госсовета подписал решение о предоставлении независимости Литовской республике.
После объявления Верховным Советом Литовской ССР 11 марта 1990 года «о восстановлении независимости Литовского государства и об отмене действия на территории республики Конституции Литовской ССР и Конституции СССР», как помнит читатель, последовал целый ряд указов Президента СССР, которыми все односторонние решения Верховного Совета Литовской ССР, противоречащие Конституции СССР, объявлялись не имеющими юридической силы.
В период 1990-го — первой половины 1991 года на территории Литовской ССР действовал паспорт гражданина СССР, все обладатели которого являлись равноправными гражданами СССР. Следует констатировать, что в рассматриваемый период ни М. Бурокявичюс, ни другие подсудимые по указанному «делу» не могли нести персональную ответственность за сложившуюся на территории Литовской ССР политико-правовую неопределённость и её последствия.
М. Бурокявичюсу было предъявлено обвинение по ряду статей Уголовного кодекса Литовской республики, при этом основное обвинение базировалось на статье «Создание антигосударственных организаций и активное участие в их деятельности». И, как ни нелепо с юридической точки зрения, термин «антигосударственная организация» использовался также в отношении легально действовавшей до 22 августа 1991 года Коммунистической партии Литвы на платформе КПСС. Более того, Верховным Советом Литовской республики был принят специальный закон о внесении изменений и дополнений в УК Литовской республики 4 октября 1990 года, то есть в период, когда принятие такого закона не порождало никаких юридических последствий, так как на всей территории государства, в том числе на территории Литовской ССР, входящей в то время в СССР, действовал Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления». Нормы этого общесоюзного уголовного закона не вправе была изменять, дополнять либо признавать утратившими силу ни одна союзная республика.
В декабре 1996 года, т.е. в год начала судебного процесса, в средствах массовой информации России была опубликована справка группы учёных-правоведов Российской Федерации по поводу «обвинительного заключения» по делу М. Бурокявичюса, Ю. Ермалавичюса и других лиц, привлечённых к уголовной ответственности судом Литовской республики.
Я должен извиниться перед читателями за довольно большое цитирование одного из разделов этого документа. Но вопрос принципиальный: имели ли право литовские власти судить этих людей? Итак:
«Многотомное обвинение имеет целью убедить общественность в том, что КПЛ является подрывной организацией, действующей в интересах иностранного государства, в связи с чем её лидеры должны подлежать преследованию. Обвинение для этого представляет десятки “доказательств”, в основном, резолюции и обращения ЦК КП Литвы.
Правда, по логике обвинителей, и президента А. Бразаускаса следует признать агентом иностранного государства, так как он в своё время руководил партийной организацией республики.
Игнорировав конституционный статус политической партии и объявив членство в ней преступлением, власти нарушили Конституцию своей республики.
Отвергнув общепризнанный принцип недопустимости обратной силы уголовных законов, усиливающих или формулирующих новое наказание, и подвергая преследованию лиц за ранее выполнявшиеся ими законные функции, власти Литвы нарушают ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах, в соответствии с которой никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо действия или упущения, которое, согласно действующему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением.
Обвинительное заключение строится на утверждении о том, что в период, когда имели место описываемые в заключении события и факты, Литва и СССР были иностранными государствами. Это противоречит не только объективным реалиям, но и действовавшему на тот момент союзному и республиканскому законодательству и международно-правовым актам (принципам и нормам международного права).
Описываемые в обвинительном заключении события и факты стали следствием односторонних действий Верховного Совета Литовской ССР, который 11 марта 1990 года принял Акт о восстановлении независимого Литовского государства. В соответствии с действующим законодательством все граждане Литовской ССР являлись гражданами СССР и обязаны были исполнять Конституцию и законы СССР и Литовской ССР. Данный факт не может быть оспорен на основании того, что Верховным Советом Литовской ССР был принят Акт о восстановлении независимости, так как его принятие произошло вне процедур, предусмотренных действовавшими в тот момент Конституцией СССР и Конституцией республики.
По всем нормам права и в соответствии с принципом справедливости преследование за действия против независимости государства возможны только после того, как государство приобрело такую независимость, сформировалось как институт...
Однако все инкриминируемые М. Бурокявичюсу, Ю. Ермалавичюсу и другим проходящим по делу лицам деяния, как следует из обвинительного заключения, относятся к предшествующему периоду, а, следовательно, преследоваться не должны. Привлечение указанных лиц к уголовной ответственности с учётом сложившихся обстоятельств, по нашему мнению, противоречит всем правовым и моральным нормам».
Несмотря на неправомочность этого позорного судилища, о чём говорили российские юристы, дело шло к оглашению приговора. Мной как депутатом Государственной думы России было направлено письмо министру иностранных дел Российской Федерации И.С. Иванову. Это обращение было опубликовано в одной из российских газет:
«По имеющейся у меня информации, 23 августа с.г. в Вильнюсе начнётся чтение приговора по известному делу М. Бурокявичюса и других. Этот процесс носит, несомненно, политический характер, поэтому, несмотря на отсутствие у суда каких-либо доказательств вины М. Бурокявичюса и его товарищей, всем им, по-видимому, будет вынесен обвинительный приговор. Одним из обвиняемых на этом процессе является гражданин Российской Федерации Станислав Мицкевич.
Государственная дума на протяжении 3 лет неоднократно высказывала своё осуждение этого политического процесса, обращалась в международные организации, включая Парламентскую ассамблею Совета Европы. Это оказало определённое сдерживающее воздействие на литовские власти и предотвратило откровенную расправу над обвиняемыми.
К сожалению, аналогичные политические процессы, проходившие в Литве в последнее время, показывают, что литовские суды фактически стали инструментами подавления политического инакомыслия и поэтому на объективный подход рассчитывать не приходится.
Как мне представляется, сейчас, когда наступает решающий этап этого процесса, нужны особенно энергичные усилия, чтобы не допустить жёстких приговоров М. Бурокявичюсу, С. Мицкевичу и другим лицам, в весомой степени символизирующим пророссийские силы Литвы.
Двое из обвиняемых — М. Бурокявичюс и Ю. Ермалавичюс — не принимали литовского гражданства. В этой связи Россия, как правопреемница СССР, по-видимому, несёт определённые моральные и юридические обязательства по их защите.
Хотелось бы надеяться, что МИД Российской Федерации в соответствии с политической линией в защиту наших соотечественников за рубежом, сформулированной Председателем Правительства Российской Федерации В. В. Путиным во время его выступления в Государственной думе 16 августа с.г., примет энергичные усилия для предотвращения судебной расправы над М. Бурокявичюсом, С. Мицкевичем и другими обвиняемыми».
Как показали дальнейшие события, власти Литвы игнорировали любые обращения, в том числе и МИДа России. 26 августа 1999 года в Вильнюсе были объявлены приговоры по так называемому делу о заговоре с целью свержения законной власти. Бывший первый секретарь ЦК Компартии Литвы М. Бурокявичюс приговорён к 12 годам колонии строгого режима, заведующий Отделом ЦК Компартии Литвы Ю. Ермалавичюс — к 8 годам, секретарь ЦК КП Литвы Ю. Куолялис — к 6 годам, редактор радиостанции «Советская Литва» С. Мицкевич — к 4 годам, капитан милиции Я. Прокопович — к 4 годам, директор издательства ЦК КП Литвы Л. Барташявичюс — к 3 годам.
Суд тянулся почти 3 года — с октября 1996 года. Но с тем же успехом шестерых обвиняемых могли бы отправить в тюрьму и в первый же день процесса, без этого фарса судопроизводства. Обвинительный приговор был предрешён заранее.
Что касается сути обвинения — все шестеро обвиняются в том, что они чуть ли не управляли действиями Советской Армии во время известных событий в Вильнюсе в январе 1991 года. Это ложь от начала и до конца. Бывший заместитель министра обороны СССР генерал В. Ачалов ещё за год до окончания этого процесса заявил в прессе, что подготовку введения чрезвычайного положения в Литве возглавлял он и действиями войск в Вильнюсе в те дни также управлял он. На прямой вопрос, знали ли руководители Компартии Литвы о планах военных и участвовали ли они в их осуществлении, генерал-полковник В. Ачалов столь же прямо заявил: «Нет, не знали и не могли знать».
Будучи осведомлённым не понаслышке о взаимоотношениях партийных органов, в том числе региональных, с руководством армии и высшей политической властью СССР, я могу с уверенностью сказать, что ни министр обороны страны, ни его заместители и другие высшие военачальники никогда, ни при каких условиях не выполняли указаний местного партийного руководства. Да министр обороны СССР никогда и не мог бы принять самостоятельное решение по событиям, подобным вильнюсским. В СССР был Верховный главнокомандующий, президент страны М. Горбачёв — он, и только он имел право принимать такого рода решения. Как он это делал, в какой форме — об этом он должен был честно сказать сам, ведь судили его соратников по партии, которая в 1985 году доверила ему высший партийный, а позднее и высший государственный, пост. Он же, наоборот, начал сдавать их всех поодиночке — как это было в Тбилиси в 1989 году или в Баку в 1990-м, а затем в августе 91-го сдал и всю партию.
Вернусь теперь к самой печальной и старательно раскручиваемой литовскими властями и их друзьями в российских средствах массовой информации стороне «дела». Считается, что в событиях ночи 13 января 1991 года около Вильнюсской телебашни погибли 13 человек. Все они литовцы. А вот застреленный там же лейтенант КГБ В. Шатских из группы «Альфа» никогда не упоминается. Он вроде как и не человек. Ясно, что убить его мог только один из боевиков литовского националистического движения «Саюдис».
Есть обоснованные предположения, что часть «жертв» — это люди, погибшие в ту ночь в других местах, в частности, во время автокатастроф. В любом случае огульные обвинения в адрес Советской Армии в гибели людей очень напоминают выводы Комиссии А. Собчака в 1989 году о том, что солдаты в Тбилиси сапёрными лопатками рубили беззащитных девушек. Потом выяснилось, что этих несчастных девушек затоптали грузинские «джигиты». Что-то подобное происходило и в Вильнюсе. Прокуратура СССР провела тщательное расследование. Документально установлено, что ни один из погибших не был убит солдатами.
Литовские власти получили от Генеральной прокуратуры СССР ещё в сентябре 1991 года все документы по этому делу. Если была бы хоть малейшая возможность доказать, что убивали военные, сейчас уже стоял бы вселенский шум: от России требовали бы извинений, компенсации семьям погибших. Да только почему-то так до сих пор и не смогли определить, кто же убивал...
Из материалов следствия установлено, и я уже рассказывал об этом, что пули поражали людей не спереди или сзади, а сверху вниз. Стреляли с крыш и из окон домов, расположенных неподалёку от телебашни. В обвинительном заключении отмечено, что один из погибших был убит пулей из винтовки образца 1891 года. Это что же получается — бойцы Советской Армии палили из мосинских винтовок? Более вероятно — один из недобитых «лесных братьев» достал обрез из тайника и решил тряхнуть стариной. Хорошо известно, что с осени 1991 года у «Саюдиса» были вооружённые формирования, созданные с помощью западных разведок.
Литовские власти ссылаются на то, что расследование было неполным, ибо они не смогли допросить того же В. Ачалова и других военных.
Прошло 15 лет с той трагической ночи в Вильнюсе, и до сих пор правда о погибших закрыта литовскими властями за семью замками. Чтобы отвести подозрение от истинных виновников, в течение всех этих лет идут процессы над людьми, которые были далеки от той иезуитской операции. Надо полагать, рано или поздно мы узнаем, кто были настоящие убийцы, мировая общественность даст правильную оценку вильнюсским событиям. Убеждён, она будет не в пользу литовских радикальных национал-сепаратистов, часть которых сейчас восседает на скамьях Европарламента.
Правда, хоть и небольшими ручейками, всё же со временем начала пробиваться: Аудрюс Буткявичюс, бывший с 1991 года министром обороны Литовской республики, несколько лет назад заговорил. Он заявил, что не знает, кто в январе 1991 года стрелял в мирное население с Вильнюсской телебашни. Кстати, этот господин, который стажировался в военной академии в Великобритании и институте Эйнштейна в США, был в 1990 году генеральным директором Департамента обороны республики и принимал самое активное участие в подготовке к будущим литовским событиям. И это происходило тогда, когда до решения Госсовета СССР о выходе Литвы из состава страны оставалось ещё полгода.
И только когда А. Буткявичюс рассорился со своим соратником В. Ландсбергисом и начал публично говорить о своих «подвигах» во время январских событий в Вильнюсе, летом 1997 года ему моментально «пришили» дело по обвинению «за покушение (?) на мошенничество» и определили в тюрьму на пять с половиной лет. Такой «намёк» он понял и — замолчал.
После него заговорил другой весьма осведомлённый человек в Литве, упоминавшийся выше, — известный литовский писатель Витаутас Петкявичюс. Кстати, теперь его тоже судят. В. Ландсбергис подал на него иск. Судя по обвинению, писатель «оскорбил» в своей нашумевшей книге «Корабль дураков» папашу лидера нынешних радикальных национал-сепаратистов, когда сообщил читателям, что Ландсбергис-старший сотрудничал не только с Гестапо, но и с НКВД. Так вот, В. Петкявичюс, который с 1994-го по 1998 год возглавлял Комитет по национальной безопасности литовского Сейма и знал многие секреты, представил новые интересные свидетельства по поводу трагических вильнюсских событий. Ещё раз сошлюсь на его книгу. Он пишет:
«На совести Ландсбергиса и Буткявичюса жертвы ночи тринадцатого января, поскольку один придумал, а по приказу другого несколько десятков пограничников были переодеты в гражданские одежды и впущены в телебашню. Это они сверху вниз стреляли в толпу... Я это своими глазами видел, когда возле моих ног от асфальта рикошетом отскакивали пули».
До сих пор это свидетельство не заставило никого из политиков Литовской республики сделать запрос в органы правосудия о причине гибели литовцев в Вильнюсе во время трагических январских событий 1991 года в связи с публично названными писателем обстоятельствами.
Прошёл Литовский апелляционный суд — приговоры остались в силе. Расправа над М. Бурокявичюсом и его товарищами вызвала волну протестов в России и других странах. Государственная дума России в целом, её комитеты, отдельные депутаты многократно обращались к руководству Литвы с просьбой освободить этих пожилых и больных людей, проявить к ним милосердие.
Что же на самом деле происходило в Литве? Вот выдержка из местных средств массовой информации 2000 года: «В литовской тюрьме умирает политзаключенный, на невиновности которого настаивают даже политические противники, в частности, бывший руководитель вооружённых формирований “Саюдиса” А. Буткявичюс.
Ляонас Барташявичюс, осуждённый литовским судом по «делу о вильнюсских событиях 13 января», будет, судя по всему, первым, кто не доживет до решения Литовского апелляционного суда, заседания которого тянутся уже в течение пяти месяцев. В течение этого времени стражи правосудия втаскивали его в зал суда на руках.
Просьба осужденного проявить милосердие и дать ему умереть дома, на руках жены и сына, высказанная на заседании суда, была проигнорирована. Сейчас он находится в тюремной больнице практически без сознания, и его состояние, по словам врачей и родственников, безнадёжно. Несмотря на тяжелое физическое состояние, Л. Барташявичюс не пошёл на сделку с «правосудием», и не признал свою вину в обмен на амнистию. «Передай товарищам, что я ухожу не сломленным, но силы уже кончаются», — сказал он жене за день до последнего заседания суда.
Позорное судилище над М. Бурокявичюсом и его товарищами не оставило равнодушным общественность России. Как во время судебного процесса, так и после вынесения приговора многие государственные и общественные деятели обращались к руководству Литовской республики с просьбой объективно рассмотреть создавшееся положение. Из формальных отписок властей Литвы можно было сделать безошибочный вывод — они намерены во что бы то ни стало держать этих людей в политической изоляции.
В качестве примера приведу ответ господина В. Ландсбергиса Председателю Государственной думы РФ Г. Селезнёву:
«Высокочтимый Господин Председатель! Сегодня, 24 июля 1998 года, я получил от Вас адресованное мне Обращение Государственной думы Российской Федерации и подписанное Вами 28 июня Постановление Государственной думы относительно этого действия.
Мы понимаем заботу Думы о гражданах бывшего СССР в целом, хотя к нашим гражданам это не относится, так как Верховным Советом Литовской республики уже в 1991 г. постановлено о навязанном силой в 1940 г. и неправомочном для местного или коренного населения “советском гражданстве”. Что же касается граждан М. Бурокяви- чюса и Ю. Ермалавичюса, то, с одной стороны, вина их тяжкая, усугублённая жизнями погибших (двое упомянутых именно лично усердствовали о возобновлении агрессии СССР), а с другой стороны, судопроизводство на самом деле слишком затянулось. Доля вины тут лежит и на российских судебных органах, отказавших в помощи, совершенно не в духе и не согласно букве существующей между нашими странами соответствующей российско-литовской договорённости. К примеру, упомянутый Думой бывший президент М. Горбачёв так и не дал никаких показаний по вильнюсскому январю 1991 года. Любое движение Государственной думы в сторону такого добрососедского сотрудничества судебных властей Литвы и России приветствовалось бы нами со всей искренностью.
По поводу же амнистии или изменения меры пресечения осведомляю, что Сейм Литовской республики не правомочен решать ни одно, ни другое. Первое относится к полномочиям президента страны, и то, как помилование, лишь по оглашении судебного приговора, а второе — является исключительно прерогативой судебной власти.
Хочу заверить Вас, Господин Председатель, что Сейм Литовской республики стремится к возможно полному взаимопониманию с Государственной думой Российской Федерации, видя в этом важный залог развития межгосударственных отношений, а также взаимной дружбы между нашими народами».
Обращения к международным организациям также оставались без внимания, или они отделывались формальными отписками. В конце 2004 года в Страсбурге, под занавес январской Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), с заявлением «Доктор исторических наук М. Бурокявичюс, 1-й секретарь Коммунистической партии Литвы — заключённый» обратились 290 парламентариев. Члены этого совещательного органа напомнили европейским правозащитникам о том, что в застенках литовской тюрьмы по сфабрикованному обвинению вот уже «более 11 лет томится политзаключённый, профессор Миколас Мартинович Бурокявичюс, доктор исторических наук, лидер литовских коммунистов, бывший член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Литвы».
Документ, инициированный известным украинским поэтом и членом ПАСЕ Борисом Олейником, подписали парламентарии из различных европейских стран. Среди них — представители Голландии, Греции, Кипра, Польши, России и даже Швейцарии. Среди подписантов этой декларации — политик Ежи Яскерня, председатель комитета по иностранным делам Сейма Польской республики, а также польский сенатор Анджей Велёвейский, человек правых, весьма консервативных убеждений.
«Парламентарии Украины и других стран, а также члены Европарламента неоднократно выступали с просьбами к лидерам Литвы продемонстрировать высокую духовность и освободить смелого человека из тюрьмы», — говорится в документе. При этом европейские парламентарии ссылаются на бездоказательность обвинения узника в государственной измене. Не мог гражданин СССР, до конца остававшийся верным Конституции своей страны, Литовской ССР, быть государственным изменником по отношению к никем не признанной тогда Литовской республике. В то же время юридически не состоятельно и никак не обосновано с точки зрения конкретных фактов судебное решение по обвинению в соучастии в убийстве людей.
Надо отдать должное, что наши обращения к Президенту Белоруссии А. Г. Лукашенко всегда находили отклики. Привожу одно его письмо в мой адрес:
«Уважаемый Николай Иванович! В связи с Вашим обращением о содействии гражданину Российской Федерации Мицкевичу С. В. в обустройстве в Беларуси хочу отметить следующее.
Разделяю Вашу озабоченность относительно того сложного положения, в котором оказались престарелые, больные люди, ставшие заложниками событий, произошедших 13 января 1991 года в Вильнюсе.
Республика Беларусь делает всё возможное для того, чтобы в отношении этих людей было принято гуманное решение властей Литовской республики.
В феврале 1999 года группой депутатов Палаты Представителей Национального собрания Республики Беларусь направлено обращение депутатам Сейма Литвы с просьбой оказать содействие в прекращении судебного преследования и освобождения из тюрьмы участников январских событий.
В связи с поступившей в конце мая с.г. информацией об ухудшении здоровья М. Бурокявичюса и необходимостью срочной операции на сердце мною лично направлено обращение Президенту Литовской республики В. Адамкусу по поводу лечения М. Бурокявичюса в Беларуси.
Важно, что к этой работе подключились Государственная дума и Правительство Российской Федерации. Уверен, что совместными усилиями мы сможем облегчить участь этих людей.
Хочу также подчеркнуть, что в соответствии с белорусским законодательством граждане Российской Федерации могут проживать на территории Республики Беларусь».
Миколас Мартинович Бурокявичюс вышел на свободу после 12-летнего тюремного заключения 13 января 2006 года. Мужество против несправедливости — так можно охарактеризовать его судьбу в последние 15 лет. Практически все его коллеги в высшем руководстве КПСС совершили удачный кульбит, оказавшись после разрушения СССР в президентских креслах независимых государств. Из руководителей первого уровня лишь А. Рубиксе и М. Бурокявичюс проявили стойкость в защите своих идеалов.
Расправа над Бурокявичюсом и его товарищами — стойкими литовскими коммунистами — началась 22 августа 1991 года, когда лидер националистического движения «Саюдис» и глава литовского парламента В. Ландсбергис принял решение о запрете Компартии Литвы. И сразу по республике прокатилась волна арестов. Были брошены в тюрьмы те, кто не желал распада СССР — гаранта развития всех союзных республик, кто считал Советскую власть высоким достижением гуманизма.
М. М. Бурокявичюс не смирился и не пошёл на службу новым хозяевам, как это сделал, например, его соратник на посту руководителя компартии А. Бразаускас, ставший премьер-министром и преуспевающим бизнесменом. М. Бурокявичюс ушёл в подполье. Однако 15 января 1994 года, как уже было сказано, он вместе с Ю. Ермалавичюсом был похищен в Минске литовскими спецслужбами (во главе с Генпрокурором, а ныне председателем парламента Литвы А. Паулаускасом) и вывезен в Вильнюс. Это похищение происходило при полной поддержке «демократических» лидеров Белоруссии, прежде всего главы белорусского парламента Шушкевича, по-прежнему рядящегося в тогу «демократа».
Тогдашние белорусские «демократы» отказали литовским коммунистам в их юридическом праве на политическое убежище. Находившийся в тот день в Минске Президент США Б. Клинтон, разумеется, не выступил с осуждением этого «акта международного терроризма». Ныне белорусская оппозиция, то и дело обвиняя А. Лукашенко в недемократичности, предпочитает не вспоминать о преступлении своих вождей.
Новые литовские власти, сфабриковав обвинения на своих вчерашних товарищей, заточив их в застенки, получили индульгенцию и «ярлык» на правление в Литве от своих хозяев из НАТО. Ни в одной из европейских стран, объявленных «просвещёнными» и «цивилизованными», не нашлось людей, готовых назвать это насилие над истиной преступлением. Не нашлось ни одной национальной или международной правозащитной организации, которая защитила бы невиновных. Страсбургский суд до сих пор не рассмотрел апелляции руководителей ЦК Компартии Литвы по поводу юридической несостоятельности обвинения, предъявленного им нынешними литовскими властями.
М. Бурокявичюс твёрдо держался на суде, аргументированно отвергая абсурдные обвинения в свой адрес. Столь же стойко он вёл себя и в тюрьме. Но ему уже 78 лет, и он перенёс операцию по шунтированию сердца. Однако, несмотря на возраст, он так и не дождался сокращения срока заключения, хотя в Литве на волю досрочно по «помиловкам» выходили отпетые уголовники. Более того, после столь сложной операции его, словно стремясь замести следы или вообще угробить, постоянно перевозили из гражданской больницы в тюремную и обратно, потом в инфекционную и вновь в тюремную. Во время этих перемещений профессор и едва не умер от воспаления.
Боялась нынешняя литовская «элита» выхода лидера литовских коммунистов М. Бурокявичюса из тюрьмы! Он мужественно перенёс все 12 лет тюремных невзгод, не изменил ни на йоту своим убеждениям и идеалам, остался верен своей гражданской позиции.
В подтверждение своих слов я хочу ознакомить читателя с письмом М. М. Бурокявичюса, полученным мной из тюрьмы в ноябре 1999 года:
«Дорогой Николай Иванович! Имею возможность написать Вам это небольшое письмо. Я сердечно поздравляю Вас, Николай Иванович, с днём Вашего рождения — 70-летием. Я Вас, Николай Иванович, знаю как крупного государственного деятеля Советского Союза, как честнейшего и мужественного человека, как верного сына великого русского народа, как глубокого интернационалиста, как борца за сохранение единства Союза Советских Социалистических Республик — СССР, разгромившего фашистскую Германию и освободившего многие народы Европы, в том числе и литовский народ, от гитлеровского порабощения.
Николай Иванович! Вами гордятся многие порядочные люди, прогрессивная часть общества. Это я Вам говорю от всего сердца и от всего сердца желаю Вам, Николай Иванович, крепкого здоровья и больших успехов в общественной работе и депутатской деятельности на благо русского народа, будущей социалистической России.
Уважаемый Николай Иванович! Благодарю Вас за присланные книги — «Десять лет великих потрясений» (1995 г.) и «Возвращение в политику» (1998 г.), которые прочитал с большим удовлетворением. Ваши книги значительно меня обогатили. Богатство Ваших мыслей, изложенных в упомянутых книгах, поможет людям понять суть развития сложнейших процессов общества и государства. Я, как и Вы, Николай Иванович, являюсь сторонником социалистического общества. Я убеждён, что социальная справедливость возможна только в условиях социализма. Суд, выражающий интересы господствующего класса, приговорил меня за участие в деятельности Коммунистической партии Литвы и за якобы подстрекательство руководства СССР и применение силы в Литве к 12 годам строгого режима — заключения. К различным срокам приговорили и других политических деятелей Компартии Литвы. Я и мои товарищи опротестовали решение — приговор Вильнюсского окружного суда.
Дорогой Николай Иванович! Я благодарен Вам и другим депутатам Государственной думы Российской Федерации, отстаивающим правду и истину жизни, и за моральную поддержку меня и других товарищей в тяжёлые и трудные дни жизни. Я оптимист и верю в социалистическое будущее литовского народа, развитие Литвы по пути прогресса. Благодарю Вас за присланные поздравления по поводу праздников трудового народа — 1-е Мая и Великой Октябрьской социалистической революции. Поздравляю Вас, Николай Иванович, с наступающим Новым годом — 2000-летием и желаю всего наилучшего в жизни.
Спасибо Вам, Николай Иванович, за всё, что Вы делаете в мою защиту. Спасибо за доброе сердце».
В январе 2006 года в газете «Советская Россия» было опубликовано письмо бывшего заключённого литовской тюрьмы М. Бурокявичюса. Он предварил его следующими словами: «Товарищи! По болезни я не могу присутствовать на пленуме Совета СКП—КПСС, но очень рад, что могу обратиться к вам с письменной речью после долгого тюремного заключения за политическую коммунистическую деятельность. Литовская буржуазия, её власть не достигла своей цели, она не смогла меня идейно сломить. Я был и остаюсь на марксистско-ленинских коммунистических позициях, на позициях рабочего класса и его союзников, ведущих борьбу за социальную справедливость, за социализм. Я в заключении перенёс сложную операцию на сердце, но это не сломило меня. Я остался оптимистом и убеждён в правоте деятельности коммунистических партий, борющихся против капиталистического строя, за интересы народа».
Недавно, одержимые маниакальным антикоммунистическим синдромом, некоторые депутаты Сейма Литвы выступили с инициативой обратиться в Государственную думу РФ с просьбой возобновить преследование граждан России, якобы ответственных за гибель людей в Вильнюсе той трагической ночью. Цель — лишний раз досадить России и вновь поиграть на национальных чувствах своих соотечественников, тем более что свыше более 60 процентов из них, по недавно обнародованным официальным данным, открыто заявляют: «При Советской власти жили лучше!»
Преследование инакомыслящих не только продолжается, но власти находят любые причины, чтобы не угодный им, по-другому рассуждающий человек подвергался систематическим гонениям. Пример тому — судьба Валерия Иванова.
В. Иванов родился в Литве, в Каунасе, образование высшее, магистр истории (окончил Варшавский университет). На его воспитании сын, для которого он является и мамой, и папой, — жена умерла, когда сыну было 2 года. Престарелая, больная мать и сын — вот и вся его семья.
Утром 27 ноября 1991 года, отведя сына в детский сад (ребёнку в то время было 5 лет и 10 месяцев), он был арестован и помещён в камеру предварительного заключения в Вильнюсе, поскольку, как заявил тогдашний Генеральный прокурор Литвы А. Паулаускас, «скрывался от следствия», в связи с расследованием событий 13 января 1991 года в Вильнюсе. Условия содержания в тюрьме, процесс следствия, отношение правоохранительных органов к подследственному, сроки следствия и т.д. В. Ивановым подробно, в форме дневника, описаны в книге «Литовская тюрьма», вышедшей в 1996 году в Москве.
Судебный процесс по «делу Иванова» начался спустя 271 день после ареста — упорно искали статью для предъявления обвинения. Кстати, тот факт, что российский гражданин столько времени находится в тюрьме без суда и следствия, не обеспокоил ни одну российскую и западную правозащитную организацию. Даже заявления в прессе не было. На суде не присутствовал ни один представитель правовых органов России, чтобы наблюдать за процессом.
Против Иванова в конце концов было выдвинуто обвинение по 70-й статье УК Литовской республики — создание антигосударственной организации и деятельность в ней. «Шили» ему и убийство одного из «литовских патриотов» трагической ночью 13-го января в Вильнюсе. Однако в силу абсолютной абсурдности этого обвинения сам государственный обвинитель от литовской Генеральной прокуратуры отказался от подобной судебной расправы. Представленное суду обвинение в создании антигосударственной организации носило не менее абсурдный характер, поскольку Социалистическое движение в Литве «Vienybe — Единство — Jedność», лидером которого являлся В. Иванов, с 1989 года было официально зарегистрированной литовскими властями организацией.
Никаких военизированных структур и даже дружинников организация «Единство» не имела. Действовала она, используя известные политические средства: забастовки, пикеты, митинги, газеты, листовки, массовые демонстрации и т.п. В материалах дела не было и доказательств, свидетельствующих об организаторской роли этого правозащитника в названных трагических событиях в Вильнюсе. Чтобы как-то публично опорочить лидера «Единства», литовская Генеральная прокуратура пошла на ухищрение: объединила «Дело Иванова» с совершенно иным делом, возбужденным против советских патриотов. Ребята-радио-любители были обвинены за то, что захотели поздравить по радио 7 ноября 1991 года жителей Вильнюса с 74-й годовщиной Октябрьской социалистической революции, и чуть не были расстреляны в лесу выследившими их литовскими полицейскими, после того как один из «радистов» оказал сопротивление при их задержании. Странным образом тут же в автомобиле у «радистов» полицейские «нашли» автомат Калашникова, принадлежавший одному из убитых 30 июля 1991 года на Мядининском таможенном пункте. Как и следовало ожидать, никакой причинно-следственной связи между В. Ивановым и действиями группы «радистов» суд так и не установил. Не установил он связи и с другими подсудимыми по этому делу. Этот пример весьма красноречиво показывает, как Генеральный прокурор Литвы А. Паулаускас, некогда член ЦК КП Литвы, «фабриковал» это «дело».
Прошло 76 заседаний суда, обвинение настойчиво пыталось доказать вину В. Иванова и его «подельников»: «радистов» — X. Дзагоева, В. Орлова, А. Смоткина, В. Шорохова; омоновца А. Бобылёва; секретаря Вильнюсского горкома партии С. Нагорного и руководителя народных дружинников А. Кондрашова — в преступлениях на территории Литовской республики, которой в то время ещё де-юре не существовало.
Чтобы иметь представление о стиле судебных разбирательств, позволю себе процитировать отрывок из дневника В. Иванова, опубликованного в уже упомянутой книге «Литовская тюрьма»:
«19 апреля 1994 года, вторник. Заседание суда № 73.
Сегодня на суде состоялось “шоу”, которое по задумке режиссёров из Генпрокуратуры ЛР называется, видимо, “Нация осуждает!”, длившееся 1 час 25 минут. В течение этого времени перед коллегией Верховного суда ЛР, напротив клетки, где сидели мы, предстали 41 так называемых общественных обвинителей, из которых: 16 человек потребовали расстрела для нас; остальные — “судить по закону” или «возместить материальный ущерб». Только один, Д. Валёнис, студент консерватории, видевший всё, что происходило в ту январскую ночь около телебашни, сказал: “Если они и виноваты, их осудит Бог. Я прощаю им”.
Для 16 человек, потребовавших для нас высшей меры наказания, мы нелюди. Исходя из логики, все эти “общественные обвинители” поддерживали литовские власти с их моралью: “Все, кто против независимости Литовской Республики — “недочеловеки”, которых надо физически уничтожать”».
Знакомый мотив. В фашистской Германии такое отношение к политическим оппонентам было возведено в ранг государственной политики. Невольно в очередной раз вспоминаются события 1989—1991 годов, выступления, призывы и действия руководителей Литвы против Советского Союза, против страны, в которой они жили и обязаны были подчиняться Конституции СССР и Конституции Литовской ССР, тогда никем ещё не отменённым. Руководителям Советского государства в то время даже в голову не приходило сажать их за призывы и выступления в тюрьмы, возбуждать следствие и т.д. 29 апреля 1994 года на 76-м заседании В. Иванову был объявлен приговор: его признали виновным в совершении преступления по 70-й статье УК ЛР и приговорили к трём годам и шести месяцам лишения свободы. Отбывание наказания назначили в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. С учётом предварительного заключения ему оставалось отсидеть в тюрьме 7 месяцев и 21 день. Остальные товарищи, проходившие по этому делу, также получили различные сроки тюремного заключения.
Через несколько дней после оглашения приговора, В. Иванова этапом отправили в Правенишскую зону усиленного режима, откуда 6 октября 1994 года он вышел на свободу.
Итак, В. Иванов, обвинённый в антигосударственной деятельности и участии в январских событиях в Вильнюсе, отсидел в литовской тюрьме установленный ему срок.
Будучи в тюрьме, В. Иванов при содействии российского консула Сергея Загрядского принял российское гражданство. Спустя некоторое время после освобождения он взялся юридически оформлять своё местожительство в Литве. Как и всем российским гражданам, проживающим в республике, ему понадобился вид на жительство.
Вскоре после выхода из тюрьмы В. Иванов дал в местные газеты несколько интервью, в которых выразил своё суждение о состоянии дел в литовской политике. То ли «подельники» В. Иванова в период нахождения его в тюрьме и на судебном процессе, то ли сама его личность напугали литовские власти, но они решили избавиться от «нежелательного элемента». Помните известный афоризм: «Нет человека — нет проблемы!»?
В. Иванову предложили покинуть Литовскую республику в течение 30 суток. Его обязали исполнить это до 22 января 1995 года, в противном случае ему грозила высылка из Литвы без права возвращения в республику в течение 5 лет. Такое постановление вручили ему в городском отделе миграции. Кандидатами на высылку являлись также ещё пять человек, которые вместе проходили по «делу Иванова», — А. Кондрашов, В. Орлов и В. Шорохов, а двое «ссылаемых» уже находились в России.
Средства массовой информации Литвы опубликовали тогда мнение известных политиков республики по депортации В. Иванова в Россию:
«В. Иванова уже давно следовало изгнать из Литвы и забыть об этой проблеме. А вместе с ним из Литвы следовало бы депортировать и министра внутренних дел Ромасиса Вайтякунаса, который затянул депортацию», — сказал руководитель Союза свободы Литвы Витаутас Шустаускас.
Руководитель партии Независимости Валянтинас Шапалас заявил, что «В. Иванову нечего делать в нашей стране, тем более что он не намерен отказаться от своей антиконституционной деятельности».
«Совершившие преступление 13 января и действовавшие против независимости Литвы (?!) не могут жить в нашей стране», — таковым было мнение представителя по печати правой оппозиции в Сейме Расы Растаускене.
В январе 1995 года бывшие лидеры «Единства», В. Иванов и его товарищи, обжаловали постановление городского отдела миграции в министерстве внутренних дел Литвы и попросили вид на жительство.
В мае 1996 года В. Иванов приехал в Москву на презентацию своей книги «Литовская тюрьма», выпущенной российским издательством. Книга была представлена в Государственной думе депутатам и журналистам. На пресс-конференции В. Иванов ответил на многие вопросы, в том числе и о своём видении январских событий 1991 года в Вильнюсе, высказав ту же позицию, которой он придерживался на протяжении всего следствия и суда в 1991—1994 гг. Во время посещения Государственной думы В. Иванов встретился с руководителем депутатской группы «Народовластие» Н. Рыжковым, председателем думского комитета Г. Тихоновым и другими депутатами.
Реакция на пресс-конференцию В. Иванова не заставила себя долго ждать. Генеральный прокурор Литвы Владас Никитинас сообщил через средства массовой информации в середине июня, что «в настоящее время Генпрокуратура проводит расследование, в ходе которого будут проанализированы выступление В. Иванова в Думе и другие материалы. По окончании следствия будет решаться вопрос о привлечении В. Иванова к ответственности».
В июле 1997 года Вильнюсским судом В. Иванов был приговорён «за клевету» к одному году колонии строгого режима и выплате гражданского иска в размере 70 тысяч литов (около 20 тысяч долларов США) в пользу семи человек из числа родственников погибших 13 января 1991 года, поскольку эти родственники были «оскорблены» тем, что Иванов, как «установил» суд, сказал, что нет доказательств гибели людей от рук советских военнослужащих в ту трагическую ночь. После оглашения приговора сразу в зале суда на руки В. Иванова надели наручники, как на злостного убийцу, и увезли в тюрьму.
Второй апелляционный суд в Вильнюсе, состоявшийся в сентябре 1997 года, оставил в силе ранее вынесенный приговор. На этом процессе В. Иванова защищал Александр Клигман, член Московской областной коллегии адвокатов. В своей речи на суде он выразил несогласие с тем, что в приговоре есть ссылка на якобы имеющуюся в деле стенограмму выступления Иванова в Госдуме 21 мая 1996 года. Как показывает исследование материалов «дела», такого документа в Думе нет. Там был лишь некий бюллетень, в котором освещалась пресс-конференция. Кто его составил, кто обработал, насколько точно он передаёт слова подсудимого — неизвестно. Но это, если хотите, несколько формальная сторона вопроса. Принципиальный же подход к нему содержится в выступлении адвоката А. Клигмана, опубликованном после апелляционного суда в газете «Литовский курьер» в октябре 1997 года:
«Сегодня никто не может достоверно сказать, при каких именно обстоятельствах погибли люди. Эти обстоятельства могут быть установлены только вступившим в законную силу приговором суда по каждому конкретному факту гибели человека. До тех пор, пока таких приговоров нет, любой гражданин волен высказывать свою точку зрения на событие, опираясь на собственные наблюдения, документы. Я сослался на известный юридический пример, что, хотя комиссией Уоррена и были установлены обстоятельства гибели президента Кеннеди, это не мешает самым разным людям на протяжении последних двадцати лет высказывать различные версии происшедшего. Так и события, имевшие место в январе 1991 года в Вильнюсе, не могут не служить объектом внимания историков, политиков, журналистов, юристов.
В приговоре записано, что Иванов “руководствовался мотивом ненависти к Литовскому государству”. Это не соответствует действительности, и мой подзащитный категорически отрицает наличие у него такого мотива. К тому же в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении, где должно быть исчерпывающе перечислено все, что человек совершил противоправного, нет утверждения о наличии мотива ненависти к Литовскому государству. Записав это в приговоре, суд вышел за рамки предъявленного обвинения, что совершенно недопустимо с точки зрения цивилизованного судопроизводства.
В приговоре утверждается также, что Иванову была известна официальная оценка Литовской республики тех событий, о которых идёт речь. В переводе на простой язык это означает, что Иванов не имел права на оценку события, отличную от той, которую дало государство. Эти вещи мы знаем, мы их проходили. Это грубейшее нарушение прав человека, записанных в международных конвенциях, в Конституции Литовской республики...
Всё перечисленное приводит к выводу, что процесс Валерия Иванова является политическим. Состоявшийся приговор безжалостен, это совершенно очевидное преследование за инакомыслие».
Единственным убедительным контраргументом апелляционного суда на эти соображения стало вынесенное им решение, подтверждающее приговор В. Иванову.
В сентябре 1997 г. направили в Алитусскую колонию строгого режима, а в конце этого месяца мать В. Иванова получила письмо от сына, что может посетить его и сделать продуктовую передачу. 4 октября она с его малолетним сыном и продуктами поехала на свидание, но ей было отказано и передача не принята, т.к. он был наказан за неповиновение — не вышел в зону к уголовникам.
Действительно, по прибытии в колонию В. Иванов не пошёл в зону уголовников, где, как стало известно, более 300 человек были инфицированы ВИЧ. К тому же, будучи политическим заключённым и гражданином иностранного государства, он попросил у местной тюремной администрации поместить его, согласно существующим в Литве правилам содержания заключённых, в другую зону. Вместо этого его поместили в карцер так называемого блока усиленного режима, лишив всего положенного на полгода — тёплого одеяла, которое он имел, тёплой верхней одежды, приёмника, передач, свидания с матерью и сыном. «В камере 15 градусов — осень, сыро, через каждые 10 минут должен ходить, чтобы согреться, — пытка Средневековья», — писал он по этому поводу. Размеры этой камеры — 0,78 х 2 м!
Приведу письмо В. Иванова своей матери. Думаю, нет необходимости комментировать его. Оно ужасно.
«Литва. Алитус, тюрьма, камера № 11 (письмо из могилы).
Милая, любимая моя мама, здравствуй.
Пишу уже второе письмо из этой ужасной камеры, которая по размерам — точно могила, а разница здесь только та, что она не в земле и имеет вонючую “парашу” при входе — прямо у дверей (вход через “парашу”). Это та камера, о которой я говорил на суде в своём протесте. Пребывание в этом не отапливаемом склепе (имеющаяся батарея — холодная), где отстёгнутые от стены и поставленные на пол нары являют собой не человеческое ложе, а стояк для гроба или возложения на него мёртвого тела — удручает. Затхлость, отсутствие дневного света, беспрестанная возня крыс по ночам — завершают единство картины, название которой — могила, склеп.
Проходит уже 5-й день моего нахождения здесь, после возвращения с очередного суда. Стараюсь как-то организоваться, сделать человекоподобным пребывание здесь. Сознание того, что рядом в аналогичных условиях заживо похороненных находятся другие люди, — укрепляет и мой дух. Всё же человек — коллективная скотина. Даже в могиле ему легче лежать, когда знаешь, что рядом так же, как ты, лежат заживо похороненные такие же люди, и они терпят и живут назло своим истязателям, зная, что и я здесь с ними невдалеке, также возлежу на смертном одре — живым и не сломленным, фактически из принципа принявший этот страшный новый крест на себя.
Охранники всё сокрушаются: “Шёл бы ты, Иванов, в зону”. Что им, молодым, наивным, ответить — молчу и тихо принимаю через кормушку очередную пайку в ожидании единственной отрады — 30-минутной ежедневной прогулки. На ней я выкладываюсь — усиленная зарядка, кровь разогнать по телу, сердцу дать нагрузку, мышцам... Спасибо тебе, что выслала оперативно письмо-бандероль с газетами, стержнями для авторучки, бумагой. Всё получил и с удовольствием читал газеты.
Целую, обнимаю тебя крепко, крепко — твой сын Валерий. 28.12.97 г.».
По замыслу «цивилизованных» литовских политиков, правозащитник должен был там погибнуть, но слишком пристальный интерес к его судьбе со стороны российской общественности не позволил совершиться этому.
В общем, как видите, приближаться к истине и сомневаться в официальных установках, как бы далеко от неё они ни были, в современной, такой «демократической», такой «цивилизованной» Литве опасно не только для свободы человека, но и для его жизни. Что же касается Валерия Иванова, то М. Бурокявичюс сказал о нём кратко, но ёмко: «Достойный человек!» Нельзя не присоединиться к такой высокой оценке.
Сейчас в Литве с помощью судов и тюрем полностью подавлена левая оппозиция, считавшаяся самой сильной в Прибалтике. Теперь литовские власти не ищут себе новых врагов, чтобы разделаться с неугодными, — ищут уже в своей среде бывших сотрудников КГБ.
В список подозреваемых попал такой «кит» литовского «евроатлантизма», как министр иностранных дел А. Валёнис, а также заместитель председателя Сейма А. Пикялюнас, директор Департамента государственной безопасности ЛРА Поцюс, недавно назначенный на этот пост вслед за М. Лауринкусом, успешно «сместившим» со своего поста президента Р. Паксаса. Всего, как объявила литовская пресса, только в списке КГБ за 1989 год имеется 324 мужских фамилий, среди которых А. Поцюс — 218-й, А. Валёнис — 289-й. Ожидается, что весь список «Резерва КГБ» будет опубликован. Для расследования очередного литовского скандала уже назначена временная сеймовская комиссия под руководством члена Трудовой партии С. Пабединскаса. «Охота на ведьм» в Литовской республике началась.
Эстонские власти, как и латышские, занимаются прежде всего проживающими в республике русскими, не только дискриминируя их общину, но и преследуя активистов Союза граждан России, борющихся за равноправие. В подтверждение этого можно привести пример с «делом» заместителя председателя Таллинского союза граждан России с января 1992 года Олега Морозова.
Морозов О. Ю., проживающий в Эстонии с самого рождения (в Таллине родились и трое его детей), отказался признать поражение в правах по принятому в 1992 году эстонскими властями закону. Именно поэтому его, как и многие десятки тысяч других, объявили нелегалом.
В 1996 году после визита сотрудника полиции безопасности (КаПо) Я. Муру в отдел кадров завода «Пионер» О. Морозова уволили с работы. С 1996-го по 1997 год длился уголовный процесс по обвинению его в оказании сопротивления полиции при выселении многодетной семьи граждан России Шаумянов. Расследованием формально бытового дела занимались следователи КаПо. Морозов судом был оправдан, т.к. всего лишь защитил подростка от избивавшего его полицейского.
С 1997-го по 2000 год длился новый уголовный процесс против О. Морозова по обвинению его в разжигании политической розни, это выразилось в том, что Морозов, участвуя в пикете пенсионеров, держал плакат «Долой прибалтийский апартеид!». Это дело также возбуждено КаПо. Суд оправдал Морозова.
Департамент гражданства и миграции (ДГМ) дважды, в 1999-м и 2000 году, выдавал Морозову предписание покинуть территорию Эстонии. В августе 1999 года по иску ДГМ («за незаконное пребывание») Морозов по решению административного суда был помещён в тюрьму на 20 суток. Все эти дни он держал голодовку протеста. Через год — в июле 2000 года — вновь по иску ДГМ административный суд отправил Морозова на 5 суток в тюрьму. И опять он голодал.
В преддверии встречи В. И. Матвиенко с премьер-министром Эстонии М. Лааром мной, как депутатом Государственной думы, было направлено письмо Валентине Ивановне как председателю Российско-Эстонской межправительственной комиссии с просьбой поставить перед руководством республики вопрос о О. Ю. Морозове.
Ниже приводится ответ в мой адрес заместителя министра иностранных дел РФ Е. Гусарова:
«В связи с Вашим обращением к заместителю Председателя Правительства Российской Федерации В. И. Матвиенко по поводу заключения под стражу заместителя председателя Таллинского союза российских граждан О.Ю. Морозова хотели бы сообщить следующее.
В.И. Матвиенко в беседе с премьер-министром Эстонии М. Лааром, состоявшейся в рамках встречи сопредседателей Российско-Эстонской межправительственной комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому, социальному, гуманитарному и культурному сотрудничеству 4 июля с.г. в Санкт-Петербурге, в острой форме поставила вопрос о О.Ю. Морозове. Она подчеркнула, что действия официальных эстонских властей, в том числе заключение этого российского гражданина под стражу, носят недружественный по отношению к России характер, могут негативно отразиться на двусторонних российско-эстонских связях. Эстонцу напомнили о многочисленных обращениях в защиту О.Ю. Морозова Председателя Государственной думы Г.Н. Селезнёва, министра иностранных дел И.С. Иванова, политических и общественных организаций, частных граждан нашей страны, известных заявлениях МИД. В.И. Матвиенко призвала М. Лаара проявить добрую волю при определении судьбы О.Ю. Морозова.
М. Лаар, со своей стороны, утверждал, что эстонские власти, добиваясь получения О.Ю. Морозовым вида на жительство в Эстонии, лишь пытаются выполнить требования действующего законодательства. Однако из высказываний эстонца следовало, что официальные круги Эстонской республики не заинтересованы в обострении ситуации вокруг О.Ю. Морозова.
МИД России в соответствии с имеющимися принципиальными решениями будет и далее выстраивать отношения с Эстонией с учётом положения сограждан и соотечественников в этой стране».
После того как В.И. Матвиенко был твёрдо поставлен перед М. Лааром вопрос о прекращении преследования семьи О. Морозова, на какое-то время наступило «затишье», но ненадолго. Местные власти решили использовать экономические рычаги давления. Сначала по политическим соображениям была сокращена с работы жена Морозова, работавшая в школе преподавателем русской словесности.
О.К. Морозова считалась в школе одним из самых сильных педагогов, её ученики часто занимали призовые места на олимпиадах по русскому языку и литературе, но в администрацию школы стали поступать докладные о том, что классы, в которых преподает Морозова, не лояльны к Эстонскому государству. Многодетная семья лишилась последних средств к существованию.
Поскольку и О. Морозов не имел возможности легально устроиться на работу, то у семьи образовался большой долг по оплате квартиры. ДГМ на протяжении полутора лет трижды вызывал его на беседу и после отказов О. Морозова обратиться к ним с ходатайством о виде на жительство трижды назначал штрафы, каждый из которых составлял 6000 крон. Но так как эти штрафы выплачены не были, ДГМ передал документы судебным исполнителям. Чиновники ДГМ сообщили, что будут добиваться продажи квартиры Морозовых за долги.
Председатель кооперативного дома, в котором проживает семья Морозова, получив соответствующие рекомендации от властей, принял решение о взыскании долга через суд, что на практике означает продажу квартиры за бесценок (для покрытия долга) и выселение многодетной семьи на улицу.
Вот так эстонские власти настойчиво проводят политику «выживания» из страны неугодных русских. И пример тому — печальная история О.Ю. Морозова. Он не имеет ни родственников, ни жилья, ни источников к существованию. Он даже ни разу не пересекал российско-эстонскую границу и искренне убеждён, что имеет все законные основания проживать на территории той страны, где родился, жил десятки лет без какого-либо дополнительного разрешения.
Случай с О. Морозовым — проявление проблемы так называемых нелегалов в Эстонии. Она создана искусственно и затрагивает десятки тысяч человек, которые не смогли или не пожелали выполнять требования властей, введённые для легализации жителей страны. Формальный подход эстонских властей к ситуации с О. Морозовым ведёт к созданию крайне опасного прецедента, затрагивающего судьбу массы других так называемых иностранцев-нелегалов, в своём большинстве — представителей русскоговорящего меньшинства.
В Эстонии для КаПо продолжается сезон охоты. В декабре 1999 года в Таллине был арестован известный правозащитник, руководитель Таллинского союза граждан России Пётр Рожок. Его бросили в тюремную камеру чуть ли не в 15-й раз.
П. Рожок — борец за справедливость, можно сказать, по своей природе. Он подвергался гонениям ещё в конце 80-х годов, когда разоблачал квартирные махинации властей Таллина. Теперь эстонские перевёртыши, сменив партбилеты КПСС на мандаты депутатов эстонского парламента, продолжают душить его.
После 1991 года П. Рожка неоднократно сажали в тюрьму за постоянную защиту русских, подвергающихся в Эстонии грубой дискриминации. В 1994 году его даже насильственно возили на осмотр в психиатрическую больницу. Тайная полиция никак не могла понять, как один человек может бороться против репрессивной машины Эстонского государства. Эстонские психиатры, к их чести, признали П. Рожка полностью здоровым.
В марте 1995 года он был насильственно депортирован из Эстонии, однако при мощной поддержке Государственной думы РФ и через суд добился отмены этого незаконного решения и смог вернуться к семье. Более того, он выиграл судебный процесс, вынудив власти выплатить ему компенсацию.
Однако КаПо (напомню — полиция безопасности Эстонии) не угомонилась. Полгода назад П. Рожка обвинили в том, что он в нетрезвом состоянии врезался на своей машине в полицейский автомобиль. Правда, потом выяснилось, что в этот вечер он в машину вообще не садился, а медицинская экспертиза показала отсутствие алкоголя в крови. Теперь его обвиняют в вымогательстве. Один из свидетелей обвинения — человек, который неоднократно пытался внедриться в русские организации Эстонии.
Дело, что называется, шито белыми нитками и держится фактически на показаниях провокатора. Однако всё намного серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. За очередной попыткой «придушить» П. Рожка стоит не просто полицейская мстительность, а долгосрочный стратегический замысел. Планируются сначала разобщение, а затем и полный разгром русских общественных организаций и их замена подконтрольными тайной полиции марионеточными структурами. Преследование П. Рожка, человека твёрдого, волевого, неподкупного, не идущего в принципиальных вопросах на сделку с властями, — один из элементов программы репрессивных мер.
В прибалтийских государствах постоянно и грубо нарушаются права человека и права национальных меньшинств, растёт число политзаключённых, возрождаются и культивируются симпатии к немецкому фашизму и одновременно преследуются те, кто боролся против него. Однако и Европейское сообщество, и Совет Европы закрывают на всё это глаза, способствуя тем самым наращиванию антироссийских настроений в Прибалтике, превращению этих стран в пояс враждебности, выстраивая вдоль наших границ новый вариант «санитарного кордона». С одной стороны, они постоянно и жёстко требуют от России соблюдать «права человека» — например, бандитов в Чечне. С другой — ЕС приняло в свои ряды Латвию, Литву и Эстонию, которые всё более превращаются в тоталитарные режимы, фактически в новую систему, напоминающую в чём-то пресловутую и осуждённую всем человечеством, — апартеид.
Вот такие сложные процессы стоят за внешне не заметным эпизодом с очередным арестом лидера Таллинского союза граждан России. Пётр Рожок — человек, происходящий из семьи со славными революционными и боевыми традициями, сын украинского и русского народов, олицетворение этих двух народов. Он, О. Морозов, их товарищи в трёх республиках, о которых идет речь, ведут неравную борьбу за права русскоязычного населения, борьбу со стремительно растущим национализмом и оголтелым шовинизмом в странах Прибалтики.
2. ПОЗОРНЫЕ СУДИЛИЩА
ВЕТЕРАНОВ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
Расправившись со своими политическими оппонентами, приговорив некоторых из них к длительным срокам тюремного заключения, власти прибалтийских государств инициировали судебные процессы против бывших партизан и ветеранов органов госбезопасности.
Естественно, возникает вопрос: какую опасность представляют сейчас эти люди, находящиеся в преклонном возрасте? Ответ ясен: ещё и ещё раз скажу, что власти Литвы, Латвии и Эстонии стремятся сделать всё возможное, чтобы показать, будто прибалтийские страны были «оккупированы» Советским Союзом, а оккупанты должны понести наказание, и его наследнице будет выставлен многомиллиардный счёт в долларах США. Но при всей ненависти к русским руководители этих стран в силу их геополитического и экономического положения никогда самостоятельно не рискнули бы пойти на такой шаг. Всё это лишний раз говорит о том, что поют они с чужого голоса и являются угодливыми исполнителями воли своих друзей из Европы и из-за океана. Поэтому и затеваются один за другим позорные процессы против ветеранов Великой Отечественной войны.
Такие процессы, прежде всего против бывших советских партизан и ветеранов госбезопасности, проходят по всем странам Балтии. В Латвии они начались в 1995 году, в Литве — в 1997-м. В Эстонии первый такой процесс состоялся в 2001 году.
Остановлюсь на самом известном. В августе 1998 года правоохранительными органами Латвийской республики был арестован 75-летний полковник в отставке Кононов Василий Макарович за то, что в годы Второй мировой войны он был командиром партизанского отряда и сражался с фашизмом на территории Латвии.
В мае 1944 года, в период немецко-фашистской оккупации, жители деревни Малые Баты Лудзенского района Латвии, состоявшие на службе в подконтрольной гитлеровцам полиции, заманили к себе группу партизан, обезоружили их и сдали фашистам, которые их всех расстреляли. Партизаны приняли решение отомстить фашистским пособникам за смерть своих боевых товарищей. Когда партизанский отряд выдвинулся в район этого населённого пункта, хуторяне встретили его интенсивным огнём. Завязался бой, во время которого были уничтожены девять человек, якобы мирных жителей, которым фашисты для «самообороны» выдали оружие, хотя известно, что карабины немцы раздавали не простым крестьянам, а только вспомогательной полиции — шуцманам.
В январе 2000 года Рижский окружной суд объявил ветерана Второй мировой войны, бывшего партизана В.М. Кононова «виновным в военных преступлениях» и приговорил его к 6 годам тюрьмы.
Властей Латвии, как и на политическом процессе А. Рубикса, не останавливало то, что происходило явное нарушение норм международного права. Суд признал Кононова виновным по статье Уголовного кодекса Латвии в редакции закона 1993 года за действия, которые, если говорить языком юриспруденции, на 27 мая 1944 года не являлись уголовно наказуемыми.
Латвийским властям, а тем более юристам известно, что в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека от 10 декабря 1948 года, «никто не может быть осуждён за преступление на основании совершения какого-либо деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву». Латвия присоединилась к указанной Декларации после выхода из состава СССР и перенесла в своё законодательство нормы международного права, подтвердив тем самым, что до этого момента они в Уголовном законе Латвии не действовали, т.е. деяния, предусмотренные УК Латвии, стали уголовно наказуемыми в Латвии лишь с 1993 года, когда в Кодекс были внесены соответствующие дополнения. Поэтому осуждение Кононова по статье за «военные преступления», которая принята в Латвии только в 1993 году, а в 1944 году не действовала, является грубым нарушением Всеобщей декларации прав человека.
Приговор Рижского суда всколыхнул общественное мнение ветеранских и общественных организаций многих стран. Особый резонанс расправа над героем-партизаном Великой Отечественной войны вызвала в России. Это судебное решение повергло в шоковое состояние не только ветеранов войны, но и все ветви власти, и в первую очередь Государственную думу. В одном из её заявлений говорится:
«Государственная дума неоднократно принимала заявления и обращения, в которых указывалось на преступное стремление власть имущих Латвии подвергнуть ревизии итоги и принципы Нюрнбергского трибунала, чтимые мировым сообществом, что означает, по существу, попытку пересмотреть итоги Второй мировой войны и оправдать фашизм.
Государственная дума не раз обращала внимание мирового сообщества на продолжающуюся в Латвии активизацию крайне правых профашистских сил, возведение идей воинствующего национализма и шовинизма в ранг государственной идеологии. О том, что в Латвии формируется политический режим, руководствующийся идеями крайнего национализма и шовинизма, свидетельствует и реакция властей Латвии на заявление Министерства иностранных дел Российской Федерации в связи с произошедшим в Латвии судилищем над ветераном-антифашистом В.М. Кононовым.
Государственная дума требует от властей Латвийской республики отмежеваться от любых попыток реабилитации фашизма и воинствующего национализма и настаивает на скорейшем пересмотре дела В.М. Кононова».
Верховный суд Латвии, куда направил кассационную жалобу бывший партизан, признал предъявленные Кононову обвинения недостаточно обоснованными и доказанными. Ветеран был освобождён.
В апреле 2000 года Президент России В.В. Путин рассмотрел и удовлетворил обращение Василия Кононова о предоставлении ему российского гражданства. Как отметил глава Российской Федерации, это не только ответ на ходатайство отдельного человека, но и дань уважения воину, который внёс весомый вклад в победу над фашизмом.
В апреле 2003 года латвийская прокуратура повторно направила его дело на рассмотрение. В латвийском городе Резекне Латгальский окружной суд начал повторное рассмотрение уголовного дела против Василия Кононова. По горькой иронии судьбы, В. Кононов родился и вырос недалеко от этого городка, отсюда ушёл партизанить, стал лучшим подрывником отряда, пустил под откос около 20 фашистских военных эшелонов. И здесь же по прошествии стольких лет оказался на скамье подсудимых как военный преступник.
В 2003 году Латгальский окружной суд вынес очередной — уже третий — приговор по делу многострадального 80-летнего ветерана Великой Отечественной войны и гражданина России Василия Кононова. На этот раз суд переквалифицировал предъявленное бывшему красному партизану обвинение в военных преступлениях на... «бандитизм», за который Кононов «за давностью лет» не был подвергнут наказанию.
В заключение рассказа о характерном для современной Латвии «деле» В.М. Кононова приведу слова кемеровского губернатора Амана Тулеева, который неоднократно выступал в защиту старого партизана:
«Сколько можно истязать старика, отдавшего свою молодость борьбе с фашизмом?! Рига внаглую пытается ревизовать итоги Нюрнберга. А Россия, одна из участниц этого процесса, молчит. Неужели у нас забыты герои прошедшей войны, неужели предан забвению тот факт, что за свободу стран Западной Европы мы обильно удобрили землю этих государств нашими костями и полили кровью?! Удивительно и другое: нет никакой реакции Запада, готовящегося распахнуть объятия стране, где преследуют ветеранов-освободителей и обеляют пособников палачей. А может быть, в сытой и умильной Европе тоже забыли Орадур, Бухенвальд, Заксенхаузен, Берген-Бельзен?! Или для неё подвиг солдат стран-освободительниц СССР, Англии, США — уже так, древняя история? Или парады бывших эсэсовцев из латвийского легиона кажутся им театрализованным шествием, на которое можно не обращать внимание? Да и был ли мальчик? Был, был мальчик!!! И никто не вправе забывать этого, сколько бы лет ни прошло.
Конечно, сейчас времена куда как более гуманные — в годы фашистской оккупации молодого партизана Кононова, попади он в лапы фашистов, пытали, истязали и повесили бы без суда и следствия. В нынешней же демократической Латвии ветерана-инвалида всего-то преследуют по суду.
Хочу напомнить, что Кононов — гражданин России! Я неоднократно со страниц печати призывал руководство нашей страны применить самые жёсткие меры, даже включая экономические санкции, против тех стран, где ущемляются права наших соотечественников, где по суду преследуются ветераны Отечественной. И сейчас остаюсь при своём мнении. Сотни тысяч наших сограждан, живущих в ближнем и дальнем зарубежье, должны быть уверены: Россия помнит о них, знает об их бедах и всегда готова прийти на помощь. В ином случае нас не простят живые и проклянут погибшие герои».
У другого бывшего партизана и сотрудника НКВД, 85-летнего Василия Кирсанова, находившегося под следствием тоже в Латвии, не выдержало сердце. Бывший майор КГБ СССР и фронтовик обвинялся в том, что он участвовал после войны в незаконной, по мнению суда, высылке жителей республики в Сибирь. Уголовное дело на него было заведено в ноябре 1999 года, и тогда же он был взят под стражу. Вплоть до самой смерти он находился в тюремном заключении. Несмотря на его серьёзное заболевание, латвийское правосудие не желало оставлять старика в покое. Смерь фронтовика закрыла «дело».
Состоялось очередное судилище и над ветераном Великой Отечественной войны, 83-летним Николаем Ларионовым. Его обвиняют в геноциде. Бывшего сотрудника органов госбезопасности приговорили к 5 годам тюремного заключения (прокурор требовал 8 лет) за участие в депортации в 1949 году из Латвии в Сибирь пятисот человек. То, что Ларионов в годы войны в составе дивизии латышских стрелков дрался с фашистами, получил ранения, имеет боевые награды, для латвийских судей ничего не значило. Равно как и тот факт, что решение о депортации принимал вовсе не Ларионов, а Совет Министров и прокуратура Латвийской ССР.
Список судебных приговоров в Латвии весьма обширен. Бывший министр госбезопасности Альфонс Новикс, 1908 года рождения, который получил пожизненный срок, скончался в тюрьме. Михаил Фарбтух, тоже бывший чекист, инвалид, отсидел два года. Евгений Савенко провёл в местах лишения свободы год и три месяца. Николай Тэсс, Янис Кирштейнс и Трофим Якушонок ждут судебного разбирательства.
В Латвии «охота на ведьм» распространяется только на людей, выполнявших свой воинский или служебный долг. Отечественные палачи-фашисты остаются на свободе. Разве латвийским властям не известны имена тех, кто в годы войны тысячами уничтожал мирных граждан и военнопленных? Разве им не известен нацистский преступник К. Калейс, который в годы войны принимал участие в истреблении тридцати тысяч мирных жителей, находясь в составе команды палачей латышского фашиста В. Арайса, действовавшей при латышской вспомогательной полиции безопасности СД?
Войдя в состав «цивилизованной Европы», Латвия в знак этого великого события в местечке Лестене построила мемориал солдатам «Waffen-SS». Открытие сопровождалось выступлением военного оркестра и мужского хора, с трансляцией по радио и телевидению, в присутствии латвийского министра культуры. Вот так демонстративно и вызывающе пересматриваются исторические решения Нюрнбергского трибунала, однозначно признавшего СС преступной организацией.
Европа молчит!
Подгоняя под свои нужды факты истории, односторонне и предвзято оценивая их, парламент в июне 2002 года принял документ «О преступлениях оккупационного режима в Эстонии», в котором вся деятельность советских силовых органов в республике квалифицируется как противозаконная.
Руководствуясь им, правоохранительные органы республики в сентябре 2002 года начали показательные процессы по уголовному преследованию престарелых чекистов-ветеранов, которым, как ранее и в двух других прибалтийских странах, предъявлено обвинение в «преступлениях против человечества».
Первым из бывших чекистов в Эстонии на скамье подсудимых оказался ветеран МГБ ЭССР, 77-летний российский гражданин Владимир Пенарт, чуть позже по аналогичному обвинению судили тоже россиянина, Юрия Карпова, третьим — опять же гражданина России Степана Никеева. Все трое должны отвечать перед эстонским законом за участие в депортациях 1941 и 1949 годов и за борьбу с «лесными братьями» — участниками бандформирований и фашистскими пособниками.
Владимир Пенарт по матери — русский, чем усугубилась его «вина» в глазах правящих в независимой Эстонии. В 1953 году он был начальником отдела милиции и отдавал приказы об уничтожении банд, грабивших местные магазины и терроризировавших население. В нынешней Эстонии его обвиняют в том, что он отдал приказ об уничтожении троих таких террористов, называемых ныне «национальными героями» и «лесными братьями». Ему грозит от 8 до 15 лет. А пока у В. Пенарта случился инсульт, и у него отнялась одна рука.
В официальном заявлении МИД России совершенно справедливо указывалось, что в Эстонии возобладала «субъективная и политизированная оценка событий, происходивших в этой стране в период Второй мировой войны и послевоенное время».
Может быть, кто-то видел или слышал, что с аналогичной характеристикой такого положения дел выступил кто-нибудь из западных опекунов этой и двух других прибалтийских стран? Мне встретиться с подобными заявлениями не удалось и, думаю, не удастся.
Упомяну вкратце в связи с этой темой и о происходящем в Литве. В июне 1999 года был вынесен приговор суда по уголовному делу о «Народных защитниках», когда к лишению свободы приговорены бывшие сотрудники госбезопасности Литовской ССР: П. Бартосевич, К. Куракин, А. Суринин, А. Шакалис — за то, что в послевоенные годы, охраняя мирный труд советских людей в Литве, тоже боролись с бандформированиями «лесных братьев». Некоторые из них умерли в литовской тюрьме. Не дожили до суда профессор, доктор юридических наук И.Д. Кучеров, бывший заместитель Генерального прокурора Литовской ССР Н. Кремповский, а также ряд других советских и партийных работников в бывших прибалтийских советских республиках.
Итак, подводя итоги рассказанному в этой главе, подчеркну ещё раз следующее. В 90-х годах прошлого века руководство этих республик состояло, в основном, из людей, которые сначала под демократическими лозунгами боролись за суверенитет, а затем, используя самые недостойные приёмы, стали расправляться со своими идеологическими противниками, проводить над ними политические процессы. Во второй половине этого же десятилетия развернулось масштабное преследование и начались судебные процессы над партизанами — ветеранами Великой Отечественной войны и сотрудниками правоохранительных органов союзных республик Прибалтики. Одновременно проходили реабилитация и признание «заслуг» пособников фашистской Германии. В этот же период набирали силу радикальный национализм и шовинизм, создавая в глазах нового поколения и мировой общественности создавался новый образ Советского Союза не спасителя этих народов и стран, не государства, в составе которого республики поднялись на принципиально новый уровень экономического и социального развития, а их «оккупанты».
Нет, ничему история не научила тех, кто не хочет и не способен учиться у неё. Жаль только, что расплачиваться за это приходится, как всегда, простому люду, народу, именем которого они прикрывают свои личные интересы и оправдывают творимые беззакония.
Забыли эти господа библейскую мудрость: «Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7. 1—2).
Глава десятая
«НЕЗАЛЕЖНА» УКРАИНА*
* В этом разделе главы использован материал любезно предоставленный
Харченко Г.П.
1. К «НЕЗАЛЕЖНОСТИ»!
Объявленная Горбачёвым перестройка воспринималась в Украине неоднозначно: относительно благополучная республика, возглавляемая одним из признанных руководителей страны В.В. Щербицким, не бросилась в числе первых трубить на всех перекрёстках о начале перемен.
Никто тогда ещё не мог и предположить, что назревшая необходимость совершенствования прежде всего процессов экономического развития страны на деле окажется миной под всей политической основой существования СССР. «Новое мышление» и мечты о «европейском доме» Горбачёва расценивались как стремление хоть как-то заявить о себе на дорогом для него Западе.
На Украине долгое время не находили широкой поддержки различные движения, фронты, преследовавшие под лозунгами перестройки сепаратистские, националистические, антисоветские цели (за исключением западноукраинских — галичинских областей).
Однако события в других республиках (Нагорном Карабахе, Алма-Ате, Фергане, Душанбе), регулярные приезды эмиссаров-«учителей» из прибалтийских республик вдохновляли остерегавшихся в то время открытых выступлений «борцов за незалежность». До поры до времени все эти движения маскировались под сторонников перестройки.
Даже возникшая организация «Рух» («Народное движение Украины за перестройку»), ставшая наиболее влиятельной, в своей программе заявила, что она «представляет собой общенародное выражение одобрения и поддержки революционной, инициированной партией перестройки...», что это «новая форма блока коммунистов и беспартийных» и т.п.
Надо сказать, что «Рух» значительное время официально не признавали ни в Киеве, ни в большинстве областей — знали, что за люди там объединились. Путёвку в жизнь «Руху» «выписал» сам главный перестройщик.
После участия в работе пленума ЦК Компартии Украины (сентябрь 1989 г.) по освобождению В.В. Щербицкого от обязанностей первого секретаря ЦК Горбачёв встретился на улице с лидерами «Руха», которые обратились к нему с жалобами на отказ в регистрации. Выслушав басни о том, что руховцы его любят и чтят как лидера перестройки, Горбачёв «порекомендовал» не чинить препятствий в регистрации своих новоявленных сторонников. Стоявший рядом Щербицкий только тяжко вздохнул.
Владимира Васильевича Щербицкого я хорошо знал по работе в ЦК КПСС. Он был тогда членом Политбюро, я же занимал пост секретаря ЦК по экономике. Мне нравился этот уравновешенный, с несгибаемым характером и твёрдыми убеждениями человек.
Можно много вспоминать о нём, но я остановлюсь только на двух эпизодах. В мае 1986 года, во время обсуждения на Политбюро проекта постановления по антиалкогольной политике, он занял довольно жёсткую, реалистическую позицию. По его мнению, предложенный вариант документа принесёт больше вреда, чем пользы. Но, к сожалению, он и ему подобные, в том числе и пишущий эти строки, остались в меньшинстве, «не понимающими веления времени».
О его неприятии дешёвого популизма — типа «хождения в народ» руководителей, чем особенно отличался Горбачёв, — можно судить по одному факту. В.В. Щербицкий и я были направлены на очередной съезд Компартии Румынии. Во время доклада Н. Чаушеску зал 60 раз вставал и устраивал докладчику бурные овации со здравицами! Когда мы летели домой, в самолете Владимир Васильевич обратился ко мне: «Не знаю, какое у вас, Николай Иванович, настроение после этого съезда, но у меня ощущение, что мы улетели с него, как будто вымазанные в дерьме!»
Поэтому он и вздохнул, увидев на улице действия Горбачёва.
Так был выпущен ещё один «джинн из бутылки», рвавшийся к власти, навязывавший народу националистическую идеологию, курс на отделение Украины от Советского Союза, реабилитацию бандеровщины.
После официальной регистрации «Руха», как черти из чертополоха, стали выползать различные партии и движения — все до единой оппозиционные существовавшему строю. Правда, рождались они в то время в среде интеллигенции Киева и западных областей Украины.
Несмотря на стремление «Руха» создать филиалы и ячейки в промышленной и высокоразвитой аграрной восточной части страны, для металлургов, шахтёров да и простых хлебопашцев многие их лозунги были неприемлемы. Тогда руховцы решили заняться «перевоспитанием» оплотов «москалей». Под лозунгами празднования 500-летия запорожского казачества в города и сёла Днепропетровской, Запорожской, Херсонской и других областей на поездах и автобусах устремились тысячи «агитаторов» за «вильну» и «незалежну». Во главе — лидеры «Руха».
Тысячные шествия этих незваных гостей, одетых в оуновскую униформу, с хоругвями и невиданными здесь портретами Бандеры, Шухевича, Петлюры, с пением националистических гимнов вызывали недоумённые вопросы у жителей: кто это такие? что это за нашествие? В итоге попытки организовать митинги, встречи для «братания» заканчивались провалом, а из сёл непрошеных гостей попросту выгоняли.
Здесь немаловажное значение имело и то, что восточный украинец не совсем понимал вроде бы родную речь западника, насыщенную наречиями, оборотами, ударениями, заимствованными за время многовекового подчинения западных земель Украины Австро-Венгрии и панской Польше. Кстати, сейчас, когда смотришь телевидение Украины, замечаешь, как нынешний украинский язык отличается от слога Г. Сковороды и Т. Шевченко, Ю. Коцюбинского, О. Гончара, П. Тычины, Б. Олейника, считающихся корифеями литературного творчества.
Надо прямо признать, что на востоке слово «бандеровец» всегда было нарицательным. Ведь именно отсюда в западную часть в начале 50-х годов направляли десятки тысяч коммунистов, комсомольцев, беспартийных для создания сельсоветов, колхозов, милиции, для работы учителями и врачами. Тысячи из них, замученные, возвратились в родные села и города в гробах. Начавшееся с тех пор негласное и гласное противостояние отражается на всех политических событиях в Украине.
К сожалению, разжигание розни, призывы освободиться от «командования» из Москвы, выйти из состава СССР (всё ведь оправдывалось кокетливой горбачёвской гордостью — плюрализмом), приобрести экономическую, а затем и политическую независимость не были остановлены Конституцией СССР, принятыми законами и Уголовным кодексом. Предупреждения партийных комитетов с мест об опасности развития такой ситуации воспринимались Горбачёвым и Яковлевым как саботаж перестройки, паникёрство и т.д.
С ухудшением экономического положения, вызванным политической нестабильностью и целенаправленными действиями разрушителей страны и общественного строя, стремившихся поступать по принципу «чем хуже — тем лучше», социальная демагогия стала восприниматься довольно широкими массами.
Особенно ярко это проявилось во время подготовки и проведения выборов народных депутатов СССР. К тому времени широкий размах уже приобрела борьба с так называемыми привилегиями и навязанным обществу мнением (как известно, не без участия Ельцина), что ими пользуются исключительно «партаппаратчики». К этому добавилось знаменитое горбачёвское предложение «вы их снизу, а мы их сверху». Низовое партийное звено, рабочие лошади партии — райкомы и горкомы считались саботажниками перестройки. В «Правде», а вслед за ней с благословения А. Яковлева и в «Известиях», «Комсомольской правде», «Советской культуре» и др. (никогда не стоявших до этого в оппозиции к партаппарату) началась атака на кадры, «ностальгирующих по брежневскому застою». Многотысячные митинги на центральных площадях и стадионах с требованиями изгнать обкомы прокатились по многим областям Украины. На них выступали озверевшие от злобы националисты, разогревали толпу. Если же раздавались здравые голоса, заведённая масса скандировала: «Геть!» (долой!); «Ганьба-ганьба-ганьба» (позор-позор-позор!). Вот вам и горбачёвский плюрализм!
В дополнение к сложившейся тяжелейшей ситуации в республике собкорам центральных газет было объявлено, что материалы с «телегами» на секретарей обкомов являются срочными и первополосными. Спорить с публикациями было бесполезно — что плевать против ветра. Видимо, Владимир Васильевич Щербицкий, видя этот «разгул демократии», вынужден был уйти досрочно в отставку.
Сильный козырь в руки руховцам в канун выборов дал ЦК КПСС, приняв решение о повышении зарплат партийным работникам — при этом даже были обнародованы новые оклады. Кстати, я был одним из немногих членов Политбюро, кто выступил против повышения зарплаты партийным функционерам. Несмотря на рекомендации сделать это и в правительстве, я отказался повышать оклады в Совете Министров СССР.
Таким образом, в течение короткого времени партийные кадры были уведены от повседневной кропотливой работы по решению насущных задач в области экономики и социальной сферы, все завязли в бесконечных митингах, погашении забастовок.
Как известно, выборы на Съезд народных депутатов СССР впервые проходили на альтернативной основе. Антикоммунистическим выдвиженцам была обеспечена не только местная поддержка: в прибалтийских республиках для Украины печатались плакаты, лозунги, листовки, «разоблачающие» номенклатурщиков. Материальная подпитка украинских националистов потоком шла из многочисленных зарубежных националистических центров.
Особенно отличились различные фонды Канады, созданные в рамках структур украинских националистических формирований и группировок, которые были едины в одном — всемерном содействии «деколонизации» Украины, отрыву её от СССР. Так, в 1990 году был создан фонд «Благотворительная помощь Украине» в Торонто, образован украинско-канадский фонд «Помощь Украине», в правление которого вошли известные лидеры «Руха» В. Чорновил, И. Горынь, Л. Лукьяненко и другие. Под эгидой «Канадского института украинских студий при Альбертском университете» был учреждён так называемый Вечный фонд помощи развитию науки в Украине с целью финансирования стажировки «нового поколения лидеров Украины». В это же время создавалось канадское «Общество сторонников народного движения («Руха»)» с 13 отделениями.
Националистическая газета «Путь победы» в декабре 1990 года сообщила, что «украинские националисты, члены и симпатизирующие Организации украинских националистов и бывшие воины Украинской повстанческой армии... оказывают поддержку, моральную и материальную помощь самостийным силам в Украине». Приводились и некоторые цифры этой «помощи»: «Только в 1989 году выделено на разные нужды, связанные с событиями и борьбой в Украине, около 400 тысяч долларов, в том числе более 50 тысяч долларов на закупку необходимых технологий, более 150 тысяч долларов на удержание регулярной связи с патриотическими кругами в Украине... около 50 тысяч долларов на прямую помощь отдельным деятелям и организациям в Украине».
Финансовая поддержка многочисленных оппозиционных движений и партий велась и из других стран. Издаваемый в Мюнхене бюллетень «Центрального представительства украинской эмиграции в Германии» (№ 2 за 1990 г.) сообщил о сборе «пожертвований» для отдельных «правозащитников» в Украине.
Тайны из этих фактов в начале 90-х годов уже никто не делал. Так называемый Канадско-Украинский фонд «Помощь Украине» в газете «Новый путь» (3 ноября 1990 года), сообщая о «пожертвованиях» от 1 тысячи до 1 миллиона долларов, в заключение добавил: «Ситуация, которая сложилась в Украине и в других республиках СССР, позволяет вести открытую деятельность с целью достичь экономической, культурной и политической независимости нашей Родины от Москвы». Ни со стороны МВД, ни КГБ СССР и Украины это бесцеремонное вмешательство во внутренние дела не пресекалось.
Главными получателями средств от этих и подобных организаций в США являлись «Рух», Украинская республиканская партия и другие оппозиционные движения, а также новые органы местной власти во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске.
Наиболее рьяных «борцов» — кандидатов в народные депутаты поддерживало Центральное телевидение, организуя специальные телерепортажи с мест. Практически все из них, получившие депутатские мандаты, пополнили ряды Межрегиональной депутатской группы (МДГ) и стали ярыми проводниками развала «империи». Как на союзном, так и на республиканском телевидении они были всегда желанными гостями, поучали всех, как следует жить. Большая часть из них «делала» себе имя, спекулируя на горе людей вследствие Чернобыльской аварии. Но главным их козырем были трудности со снабжением продовольствия, другими необходимыми товарами.
Всё это сыграло свою роль во время выборов в Верховный Совет Украины в марте 90-го года. Места депутатов от западных областей Украины почти полностью заняли представители «Руха» и других оппозиционных движений.
«Рух» к этому времени, так и не превратившись в обещанного Горбачёву союзника «перестройщиков», заявил о своей четкой антикоммунистической ориентации, заговорил о выходе Украины из состава СССР.
Между тем руководство Верховного Совета Украины, быть может, памятуя и о «рекомендации» Генсека, приняло решение отдать посты руководителей ведущих комитетов представителям оппозиции. Это значительно усилило их возможности проводить пропаганду, навязывать свои взгляды.
Маски были сброшены в период подготовки всенародного референдума по определению судьбы СССР 17 марта 1991 года. В этот же день по предложению Председателя Верховного Совета УССР Кравчука было решено провести республиканский опрос населения: «Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на началах Декларации о государственном суверенитете Украины?» Сама формулировка уже чем-то «попахивала». Но важнее был, конечно, результат референдума и опроса.
Появившиеся к этому времени 15 партий и движений открыто развернули агитационную деятельность против сохранения СССР и против вхождения Украины в Союз Советских суверенных государств. Им противостояла одна только Коммунистическая партия Украины. Города и сёла республики наводнялись материалами с нападками на Союз, требованиями выхода из него Украины, которую якобы грабит «империалистический центр». Приводя цифры, свидетельствовавшие о передовых позициях республики по производству промышленной и сельскохозяйственной продукции даже в сравнении с Европой, авторы этих материалов пытались убедить народ в том, что, выйдя из состава Союза, «украинцы будут жить так, как живут в Европе».
Разжигались антироссийские страсти, с пеной у рта национал-экстремисты пытались доказать, что «москали» поедают украинский хлеб, мясо и сало. На слуху у всех было утверждение, что из экономики Украины ежегодно Центром изымается 100—120 миллиардов рублей и вывозится половина выращенного зерна.
По поручению Президиума Верховного Совета УССР учёные Академии наук республики произвели соответствующие расчёты, показавшие всю абсурдность названных «изъятий», так как они в 3—4 раза превышают все реальные ресурсы республики, значительная часть которых потребляется в её же пределах. При этом учёные указывали, что собственными ресурсами потребность республики в нефти удовлетворялась только на 8 процентов, газом природным — на 22 процента, лесными ресурсами — на 38 процентов и т.д.
А между тем годовая потребность Украины в нефти равнялась 60 млн тонн (т.е. в 10 раз превышала её добычу в республике). Для приобретения её на внешнем рынке по международным ценам Украине потребовалось бы 8 млрд долларов. Что касается товаров для населения, то республика ввозила все швейные машины, более 40 процентов радиоприемников, треть мотоциклов, четвёртую часть стиральных машин, велосипедов и мопедов. Украина производила только половину потребляемых тканей, однако и для их выпуска использовалось 94 процента завозимого сырья (хлопок, шерсть).
Если в 1989 году ввоз продукции (с учётом внешнеэкономических связей) по внутренним ценам составил 54,5 млрд рублей, то вывоз — 48,0 млрд рублей, или на 6,5 млрд меньше ввоза. Госкомстат Украины пересчитал в целях анализа происходящего продуктообмена экономические результаты и в мировых ценах. Отрицательное сальдо, т.е. превышение ввоза над вывозом, составило 5,0 млрд рублей. Однако эти цифры замалчивались, ими оперировали только сторонники сохранения Украины в составе СССР, доказывая несостоятельность и провокационность измышлений об «ограблении» Украины.
Невзирая на непрерывные психические атаки националистов, более 22 миллионов граждан, или 58,6 процента, положительно ответили на вопрос всесоюзного референдума, и 25,2 млн человек, 66,9 процента, — на вопрос республиканского опроса.
При этом следует напомнить, что в Киеве 53 процента, в Тернопольской, Ивано-Франковской и Львовской областях примерно 80 процентов проголосовавших высказались против сохранения СССР. В Ивано-Франковской области более 45 процентов, а в Тернопольской и Львовской — более 60 процентов высказались и против вхождения Украины в состав Союза Советских суверенных республик.
Результаты голосования стали ещё одним поводом для противостояния «восточников» и «западников».
Постоянно возникал вопрос: как быть дальше? Различных предложений и доводов рождалось немало. Вот некоторые из них. Пусть Галичина отделяется и живёт, как желает. В Крыму начали говорить о превращении области в Крымскую ССР или АССР. В краю шахтёров и металлургов вспомнили о существовании в 1918 году Донецко-Приднепровского индустриального края. Подогревал сепаратизм и Запад. Американский «Ньюсуик» дал карту «Европа в 2000 году», где из Украины с «полунезависимым статусом» выделена Западная Украина.
Настроения в пользу сепаратизма усиливались и в связи с возникшими трудностями в экономике. Ситуация осложнялась ещё и тем, что в структуре народного хозяйства Украины, которая исторически формировалась как основа тяжелой индустрии страны, более двух третей составляли энергетика и металлургия, горнорудное производство, тяжёлое машиностроение. С этими отраслями связана была повседневная небедная жизнь десятков миллионов людей, судьба целых регионов. Сбои в их работе усилили социальную напряжённость. К этому добавлялись трудности, связанные с аварией на Чернобыльской АЭС.
Всем этим не могли не воспользоваться экстремистские силы. В центре Киева развернулся палаточный лагерь протестовавших студентов из вузов Львова, Ивано-Франковска, Киева, находившихся под полной опекой «Руха». Среди лозунгов «Геть» уже не было требования отставки Кравчука с поста Председателя Верховного Совета Украины. Отставка же В.А. Масола с поста Председателя Совета Министров не только не ослабила натиска националистов, но и ободрила их на требование дальнейших уступок со стороны власти. Митинговые страсти захлестнули всю Украину. Парк перед Верховным Советом превратился в постоянно действующий палаточный лагерь то новоявленных демократов, то сторонников социалистического выбора Украины в составе Союза ССР.
Телевидение и радиовещание полностью стали «демократическими» — сплошное искажение истории Украины, очернение не только Октябрьской революции, но и Переяславской рады. Националисты-сепаратисты требовали покаяния коммунистов за голодомор 30-х и репрессии 1937—1938 годов, настойчиво обеляли преступные деяния украинских националистов, особенно в период Великой Отечественной войны и послевоенные годы, призывали расправиться с коммунистами — «Коммуняку на гілляку!».
Естественно, что патриоты Союза не могли с этим смириться и в телерадиостудиях разворачивались настоящие рукопашные за возможность овладения эфиром для высказывания своих позиций. На обращения к Президенту СССР, ЦК КПСС с информацией о ситуации, ведущей к отторжению Украины от СССР (члены МДГ от прибалтийских республик открыто заявляли, что без участия Украины развал СССР не состоится), и на требования к прокуратуре, МВД обеспечить защиту конституционных норм и правопорядка следовал совет — «не паникуйте». В западных областях и столице Киеве органы внутренних дел и прокуратуры были или полностью деморализованы и неспособны навести порядок, или, перейдя на сторону национал-реформаторов, подчинялись только им, что отнюдь не способствовало стабилизации ситуации.
Обострению политической обстановки и, как следствие, дальнейшему ухудшению экономического положения способствовала развернувшаяся борьба вокруг Союзного договора. Президент страны Горбачёв, получив мандат Всесоюзного референдума на сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, не пресёк дальнейших попыток его развала, в том числе и со стороны Верховного Совета Украины, который с самого начала занял негативную позицию к опубликованному проекту Союзного договора. Оказалось, что представители Украины в подготовке этого документа не участвовали вообще. Как объяснял тогдашний Председатель Верховного Совета Кравчук общественности, на момент голосования по выдвижению кандидатур, полномочных участвовать в разработке проекта, «не было кворума». Это затем дало возможность Кравчуку на сессии Верховного Совета заявить, что договор в таком виде Украине не подходит.
Сначала Президиум Верховного Совета УССР (рыба, как известно, гниёт с головы), а затем и Верховный Совет УССР в сентябре 1990 года приняли постановление о том, что заключение Союзного договора следует считать «преждевременным».
Осуждение принятого постановления партийными комитетами, общественностью Украины на изменение обстановки не повлияло.
В поддержку решения Верховного Совета оппозиция начала организовывать митинги, манифестации, провоцировать забастовки под лозунгом «Нет Союзному договору». Тысячные десанты выбрасывались из западных областей в восточные под лозунгами «Геть Союзний договір — ярмо на шип українського народу»».
Возмущённые инспирированными Верховным Советом республики подобными акциями, трудовые коллективы, сессии городских и районных советов многих областей республики, даже народные депутаты СССР от Украины выступили с требованиями отменить постановление Верховного Совета УССР об отношении к Союзному договору как противоречащее интересам народа, результатам общесоюзного референдума. Однако все эти требования высшим органом законодательной власти республики были проигнорированы.
Курс на дистанцирование от Советского Союза стал просматриваться во всех сферах политики и экономики. Этому немало способствовали как шаги руководства Российской Федерации и лично Ельцина, так и невнятность, непоследовательность, медлительность союзных органов власти — начиная с Президента СССР Горбачёва и Верховного Совета СССР.
На развал Советского Союза были направлены и некоторые правовые акты Верховного Совета Украины, одобренная им особая концепция перехода к рынку, оторванная от общесоюзной экономики (и это, не имея в достатке своей нефти, бензина, дизтоплива, газа, цветных металлов, леса!). И всё это делалось не спонтанно, а целенаправленно.
«Декларация о государственном суверенитете Украины», принятая парламентом 16 июля 1990 г. — вслед за подобным актом России! — содержала аббревиатуру «СССР» только в одном разделе — о гражданстве Украинской ССР.
Упование на суверенитет затмевало разум. Экономическое развитие было продекларировано только как «экономическая самостоятельность», без всякой связи с Союзом и отдельными республиками, но с претензией «на свою долю в общесоюзном богатстве, в частности, в общесоюзных алмазном и валютном фондах и золотом запасе». Более того. Новоявленные украинские «демократы» при настойчивых консультациях американских советологов в свой проект концепции перехода к рынку включили намёк на возможное предъявление России экономических претензий, связанных с эвакуацией в восточные регионы страны из Украины производственного оборудования в начале Великой Отечественной войны. Очевидно, они полагали, что для Украины, для всего хода войны было бы лучше оставить производственный потенциал республики для его использования Германией в борьбе с Советским Союзом. Подобное положение было во время Второй мировой войны, когда захваченные фашистами страны Западной Европы работали на своих оккупантов.
Никто не сделал выводов о подлинной жизни украинского руководства. Любопытно также, что программу совместных действий Кабинета Министров СССР и правительств суверенных республик по выводу экономики страны из кризиса в условиях перехода к рынку, утвержденную Горбачёвым, подписал не премьер-министр Украины В. Фокин или кто-либо из его заместителей. Под ней стоит только подпись постоянного представителя УССР при союзном правительстве А. Тарушкина.
Декларацией о суверенитете были заблокированы всякие отступления от неё, так как текст её завершался словами, которые потом легли в основу поведения Кравчука при «торговле» Горбачёва за заключение Союзного договора: «Принципы Декларации о суверенитете Украины используются для заключения Союзного договора». Ведь уже тогда было ясно, что подписание Договора в августе 1991 года не состоится. Тем временем Кравчук нашёл в лице Ельцина «достойного» партнёра: Ельцин заявлял, что без Украины он договор подписывать не будет. А Кравчук и не думал ставить текст будущего Договора на обсуждение Верховного Совета УССР! В срочном порядке, без согласования с ЦК КП Украины (где он ещё состоял членом Политбюро) распустил парламент на летние каникулы (до сентября). Воспротивиться этому ЦК уже не мог — статья 6 Конституции была отменена. Так был сделан ещё один шаг к будущему сговору в Вискулях.
А ситуация в Украине всё более осложнялась. За полугодие 1991 года национальный доход упал на 9,3 процента. Падение промышленного производства составило 11 процентов.
Такой спад производства был обусловлен ухудшением ресурсного обеспечения народного хозяйства в условиях разрушения хозяйственных связей, массовых остановок предприятий из-за отсутствия сырья и материалов, срывов кооперационных поставок, забастовок.
Особенно тяжёлое положение сложилось в угольной промышленности. Из 249 шахт весной бастовали 58. Шахтёры недодали почти 12 млн т угля. Его добыча в республике снизилась до уровня 1958 года. Только в первом полугодии из отрасли ушли 13 тысяч рабочих, и их недокомплект превысил 78 тысяч человек.
Спад производства в угольной промышленности дестабилизировал работу других важнейших для Украины отраслей народного хозяйства — чёрной металлургии и электроэнергетики. Дефицит кокса, сбои в поставках металлолома дезорганизовали весь металлургический цикл. Недодано было 3,1 млн т чугуна, 3,2 млн т стали, 2 млн т готового проката, 266 тысяч т стальных труб.
На электростанции недопоставлено около 3 млн т угля, из-за чего выводилось из эксплуатации по 10—15 крупных энергоблоков.
Пострадала и социальная сфера — резко сократился ввод жилья, больниц и поликлиник, дошкольных учреждений, клубов и домов культуры. Обострилось положение со снабжением топливом населения и системы ЖКХ.
Потребительскому рынку недопоставили только продовольственных товаров на 5 млрд рублей, большой объём предметов длительного пользования и массового спроса. Цены возросли в 1,5—2 раза, усилилась инфляция, расцвела теневая экономика.
Понятно, что противники заключения Союзного договора находили почву для своей разрушительной деятельности в значительной степени именно из-за ухудшения положения в экономике и на потребительском рынке. Средства массовой информации, находившиеся к тому времени в руках доморощенных разрушителей СССР, замалчивали трезвые голоса экономистов и политиков, утверждавших, что эти негативные явления связаны не с существованием, а наоборот — с начавшимся распадом СССР, ослаблением единства в Союзе, к чему приложили руку и украинские «демократы».
Главный удар по желанию большинства населения остаться в Союзе, в единстве с Россией нанесли августовские события 1991 года.
День 19 августа 1991 года для руководства республики начался со встречи в Верховном Совете с Главкомом Сухопутных войск генералом армии В.И. Варенниковым как представителем Министерства обороны СССР. Состоялся обмен мнениями, какую работу предстоит провести в связи с образованием ГКЧП и принятым им обращением к народу и решениями. В Кабинете Министров была образована временная комиссия для координации мер по обеспечению общественного порядка, безопасности граждан, обеспечения жизнедеятельности экономики и населения, предотвращения чрезвычайных ситуаций.
Главная политическая интрига развернулась вокруг Компартии Украины. Дело в том, что секретариат ЦК КПУ утром 19 августа направил обкомам партии шифротелеграмму, в которой в соответствии с телеграммой, полученной от ЦК КПСС за подписью секретаря ЦК О. Шенина, наряду с другими рекомендациями содержалась и такая: «В связи с введением в стране чрезвычайного положения важнейшей задачей партийных комитетов является содействие Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР. В практической деятельности необходимо руководствоваться Конституцией и Законами Союза ССР, документами, издаваемыми Государственным комитетом по чрезвычайному положению». И хотя в тот же день Секретариат ЦК эту шифровку из обкомов отозвал, а взамен отправил другие, в которых этих положений уже не было, именно первая шифротелеграмма стала основанием для запрещения деятельности Компартии Украины. Первую шифровку в ЦК возвратили все обкомы, кроме Львовского, где она оказалась в руках местных националистов и была срочно доставлена Кравчуку.
Вся общественная и политическая жизнь республики в те дни была построена следующим образом: заседания Верховного Совета республики, создание комиссии по расследованию деятельности КПУ, разгон парткомов и райкомов партии, захваты обкомов и при этом — толпы экстремистов с призывами «бить и вешать» коммунистов. Венцом стало возбуждение Прокуратурой Украины уголовного дела против секретарей ЦК и первых секретарей обкомов по статье «Измена Родине».
Решающую роль в этом процессе играл Председатель Верховного Совета УССР Кравчук. Принявший участие в заседании Политбюро ЦК КПУ 25 августа и правивший его документ об отношении к ГКЧП, он заявил впоследствии, что из партии вышел ещё 19 августа и именно он приложил все усилия для быстрейшего её запрета Президиумом Верховного Совета УССР, хотя о незаконности этого акта заявили министр юстиции республики, её прокурор, председатель Комиссии Верховного Совета по вопросам законодательства и законности, учёные-правоведы. Внесудебное решение о запрете партии (а она была зарегистрирована Минюстом) является антиконституционным. Это было ясно всем, в том числе и Кравчуку. Но главный идеолог КПУ решил по-другому — для достижения его личных целей Компартия Украины будет ему помехой, — и он пошёл на нарушение конституционных норм.
Почти полтора года длилось следствие по возбужденным уголовным делам. Это было время травли ничем не запятнавших себя людей. В августе 1993 года дело было прекращено «за отсутствием в действиях должностных лиц Компартии Украины состава какого бы то ни было преступления». Но хозяйничавшие к этому времени в Верховной раде борцы «за нэньку» не допустили отмены указа Президиума Верховного Совета о запрете КПУ.
Лишь в декабре 2001 года Конституционный суд Украины признал указы Президиума Верховного Совета Украины о приостановлении и запрещении деятельности Компартии Украины не соответствующими Конституции Украины и утратившими силу.
О том, что во время ГКЧП Кравчук взаимодействовал с Ельциным, существуют неопровержимые факты. По свидетельству бывшего первого секретаря Одесского обкома партии Г. Крючкова, он сам, вылетая в Москву 23 августа 1991 года на чрезвычайное заседание Верховного Совета СССР и Съезд народных депутатов, в депутатской комнате аэропорта «Борисполь» в книге регистрации видел запись о прилёте в Киев накануне путча, 17 августа, близкого сподвижника Ельцина — Бурбулиса. Прилёт и отлёт нигде не афишировался, его встречали и провожали доверенные люди Кравчука. Видимо, речь шла о вещах, которые эти «два брата» боялись доверить телефонам.
Все последующие действия Верховного Совета и его Председателя были направлены на реализацию «голубой мечты» украинских националистов — развал СССР, отрыв Украины от России.
Впереди был референдум по «самостийности» Украины, прибытие в Беловежскую Пущу окрылённого успехом референдума 1 декабря 1991 года и лично своей исторической ролью Кравчука. Именно он был ключевой фигурой в Вискулях. Только от него зависело подписание, которое должно было прославить его на века, документа по ликвидации единой Державы — СССР.
Прошло полтора десятка лет. Уходят в мир иной свидетели того смутного времени. Выросло новое поколение, которое толком не знает о тех трагических днях, да и средства массовой информации во многом или замалчивают, или искажают истинную картину произошедших событий.
Во время многочисленных встреч и бесед с различными людьми мне часто задают вопрос: кто такой Кравчук? Откуда он взялся, какой служебный пост занимал в советское время? Каким предприятием или областью в Украине руководил?
Оказывается, наш герой, Леонид Макарович Кравчук, с детских лет мечтал об отделении Украины от СССР. Об этом он поведал миру в 1993 году, уже будучи Президентом «незалежной» Украины, в украинском национальном центре Гарвардского университета. Не имея других доказательств своего раннего сепаратизма, Кравчук откровенно заискивающим тоном сообщил собравшимся, что у него хранится вырезка из какой-то оккупационной газеты военного времени, в которой рассказывается, что мальчик Лёня Кравчук колядовал (пел народные песни, которые исполняются в Украине в канун Рождества) немецким и румынским солдатам, оккупировавшим Украину. Таким образом, он доказывал аудитории этого крупнейшего заокеанского националистического центра, что уже в восьмилетием возрасте испытывал тёплые чувства к тем, кто пришёл в Украину, чтобы изгнать «коммунистическую гадину», которой, между прочим, он потом верно служил многие годы. Для большей убедительности г-н президент сообщил, что все эти годы он хранил эту газету как зеницу ока. Правда, не сказал, где хранил — между томами классиков марксизма-ленинизма или в папке своих статей по идеологическим вопросам? Такое оправдание своей многолетней деятельности в партийных органах Украины вызвало гомерический смех даже среди доброжелателей «самостийников».
Получив после окончания Киевского университета назначение в Черновцы, Кравчук не стал тратить время на преподавание политэкономии в техникуме, его увлекла партийно-аппаратная работа. Усердный труд в качестве консультанта и лектора Дома политического просвещения позволил ему довольно скоро возглавить отдел пропаганды и агитации обкома партии.
Верное служение партийному делу в области было замечено в Киеве, в ЦК партии Украины. Умение войти в доверие помогло Кравчуку стать помощником секретаря ЦК. Благодаря этой должности он стал известен руководству ЦК, что позволило ему проталкивать свои «светлые» мысли на идеологическом фронте, а за особое прилежание в служении марксистско-ленинским идеям и делу «родной партии» ему была оказана большая честь — закончить престижное партийное учебное заведение, Академию общественных наук при ЦК КПСС. Возможность учиться в этой академии, получить серьёзную теоретическую подготовку предоставлялась особо отличившимся аппаратчикам, причём диплом академии сулил более высокую должность.
Особенно проявился его «талант» при написании речей и выступлений для первого секретаря ЦК КПУ. Здесь обязательными условиями были чёткость марксистско-ленинской основы, принципиальность партийных оценок буржуазной пропаганды, националистических проявлений, необходимость всемерно укреплять социалистический интернационализм и патриотизм и т.д.
В то же время многие личностные качества Кравчука настораживали В.В. Щербицкого. Как многоопытный руководитель республики, он чётко представлял себе, мягко говоря, неоднозначность его человеческих качеств. Кравчук демонстрировал свою политическую принципиальность и вместе с тем способность улавливать запросы начальства, умение угодить ему, подготовить нужные именно в этот момент документы и т.д. Правда, в постперестроечное время Леонид Макарович заклеймил своё «проклятое прошлое». Но тогда заветная мечта Кравчука наконец-то осуществилась. Правда, карьерный взлёт начался только после того, как партийным лидером Украины и одновременно руководителем её Верховного Совета стал В. Ивашко. Один из первых его шагов — кадровая перестановка на «идеологическом фронте». Секретарём ЦК КПУ, отвечающим за идеологию, стал Кравчук. А когда Ивашко буквально через месяц переместился в кресло заместителя Генсека КПСС, его место в Верховном Совете занял Кравчук.
Бюро ЦК комсомола Украины по поводу этих перемен опубликовало своё заявление: «Заявление Председателя Верховного Совета УССР В.А. Ивашко об отставке мы не можем расценивать иначе, как не до конца продуманный и безответственный шаг, ведущий к усугублению политического кризиса и ослабляющий конструктивный потенциал парламента республики». Эти слова относились не только к ушедшему с политической сцены Украины Ивашко, они звучали как недоумение в связи с перемещением на новый пост Кравчука.
Интересна дальнейшая трансформация взглядов будущего президента Украины. Ещё в 1989 году он резко отрицательно оценивал зарождающиеся оппозиционные движения, и в первую очередь «Рух». В своём труде «Стиль идеологической работы» Кравчук твёрдо придерживался интернациональных позиций, осуждал националистов, экстремистов, оуновцев. Он был обеспокоен разжиганием национальной розни в республике.
Но наступило время, когда в ряды реформаторов, искренне желающих обновления общественной жизни, ринулись ретивые партаппаратчики, для которых мировоззренческая позиция являлась чисто разменной монетой. Именно тогда и проявилось истинное лицо этих людей. Кравчук резко поменял свои идеологические знамёна... Так возник кравчуково-руховский альянс, без которого он не мог и мечтать о кресле Президента Украины. Безусловно, здесь сказалось крайне негативное отношение большинства населения к потерпевшему политическое крушение Горбачёву.
Вот так появился президент Украины, который обещал процветание и мир украинскому народу. Но все его предвыборные обещания лопнули, как мыльный пузырь. Украина всё больше и больше погружалась в беспросветную социальную и экономическую бездну.
Накануне следующих выборов Кравчук предпринимал отчаянные, даже можно сказать, героические усилия, чтобы вновь переизбраться президентом. Но ни юридические манёвры, ни послушные СМИ, ни нечистоплотные махинации во время голосования ему не помогли. К тому времени уже наступило прозрение народа. Роль этого человека в подписании Соглашения в декабре 1991 года в Беловежье и его действия на посту Президента Украины в 1991—1994 годах вполне красноречиво говорят об этом специалисте по смене идеологического белья.
При знакомстве с биографией Кравчука, его перерождением невольно возникает сравнение его с Горбачёвым. Разве не выпестовали их комсомол и партия? Они прошли путь до вершины власти, не проработав ни одного дня на низовой практической работе. Я полагаю, что подобное выдвижение кадров было величайшей ошибкой руководства КПСС. Слишком много внимания оно уделяло громким фразам, политической трескотне. Вот и выдвигались на первый план люди, не умевшие ничего, кроме как трепать языком. Они это делали и в комсомоле, и в партии — за что и ВЛКСМ, и КПСС и поплатились.
2. БЕЛОВЕЖСКИЙ «ПОДАРУНОК» ЕЛЬЦИНА
В Беловежской Пуще 8 декабря 1991 года в ту тёмную, трагическую ночь при подписании приговора Советскому Союзу Ельцин, как шубу с царского плеча, сделал «подарунок» Кравчуку, отдав Украине Крым и Севастополь, повторив тоже не совсем трезвый жест Хрущёва 1954 года. Как известно, Кравчук с компанией не ждали такого поворота дел. В мыслях они смирились, что и Крым, и Севастополь придётся вернуть РСФСР. И вдруг такой сюрприз!
Проблема Крыма, Севастополя и Черноморского флота и сейчас остаётся яблоком раздора в отношениях между Россией и Украиной. В связи с этим остановлюсь на исторических фактах, без которых читателю будет трудно сформировать своё мнение в этом сложном вопросе.
Крым с конца XVIII века стал неотъемлемой частью Русского государства по Кучук-Кайнарджийскому договору 1774 года, которым закончилась русско-турецкая война 1768—1774 гг. Этот договор был подписан графом Петром Александровичем Румянцевым у деревни Кучук-Кайнарджи после его решающих побед над турецкими войсками. По нему Турция признавала независимость Крыма и Кубани, уступила Кинбурн, Еникале, Азов и Керчь. Кроме того, она предоставила русским кораблям свободу мореплавания через Босфор и Дарданеллы, уплатила четыре с половиной миллиона рублей контрибуции. Договор открыл российской дипломатии возможность влиять на крымские дела, что завершилось в 1783 году изданием Манифеста о присоединении Крымского полуострова, полуострова Тамань и всей кубанской стороны к Российской империи, подписанного императрицей Екатериной II, и присягой крымско-татарских ханов на верность России.
Ясский мирный договор 1791 года между Россией и Турцией подтвердил присоединение Крыма к России. Таким образом, государственный суверенитет над территорией Крыма был передан Турцией России. Это произошло через 137 лет после Переяславской рады (1654 года), когда Украина вошла в состав Русского государства «всей своей территорией» по соглашению, которое носит все черты международного договора, заключённому сторонами добровольно и на равноправной основе.
В 1784 году началось строительство города и порта Севастополь, а в 1804 году он был объявлен главным военным портом Черноморского флота и особым административным округом, управление которым осуществляла военно-морская администрация, назначаемая непосредственно Санкт-Петербургом.
После Октябрьской революции и согласно Конституции СССР 1936 года и Конституции РСФСР 1937 года, Крымская АССР входила в состав РСФСР, а город Севастополь сохранил за собой статус административно-хозяйственного центра и главной военно-морской базы Черноморского флота. В 1945 году Крымская АССР была преобразована в область РСФСР.
Н. Хрущёв, придя к власти, поставил вопрос о передаче Крыма в состав Украины и, несмотря на возражения, что Крым — исконно русская земля, что никто в России не поймёт этого, волевое решение было принято. Однако постановление Верховного Совета СССР от 26 апреля 1954 года о выведении Крымской области из состава РСФСР никак не изменяло установленного статуса города Севастополя.
Споры по вопросу юридической правомерности передачи Севастополя в ведение Крымской области и, соответственно, в состав Украины не утихают до сих пор и, я думаю, не утихнут ещё многие годы. Это больная точка нашего общества, и вряд ли народ России согласится со сложившимся положением.
Ключевое значение для анализа ситуации вокруг Севастополя и Черноморского флота имеет вопрос о соотношении понятий «главная база Черноморского флота» и «город», а также определение соответствующих границ. С момента основания Севастополь является военно-морской крепостью Юга России.
Предназначение Севастополя не пересматривалось и в советский период. 10 мая 1944 года Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами Союза ССР Сталин объявил приказом, что наши войска «...овладели крепостью и важнейшей военно-морской базой на Чёрном море — городом Севастополь». Таким образом, высшая власть СССР в условиях военного времени подтвердила статус Севастополя, как крепости и главной военно-морской Базы.
В 1948 году правительство страны приняло постановление «О восстановлении города и главной базы Черноморского флота — Севастополь» в существовавших административных границах города, в соответствии с которыми определялись границы севастопольского гарнизона. Постановление требовало ускорить восстановление Севастополя как «первоклассной военно-морской крепости» и в связи с особым статусом и предписывало «выделить город Севастополь в число городов республиканского подчинения». Тем самым, как и военная администрация главной базы, отныне и гражданская администрация города замыкалась непосредственно на Москву.
Во исполнение этого решения Президиум Верховного Совета РСФСР 29 октября 1948 года принял Указ о выделении города Севастополя в самостоятельный административно-хозяйственный центр со своим особым бюджетом. На практике с этого времени решения Крымского облисполкома не распространялись на территорию Севастополя.
Все структурные подразделения Севастопольского горисполкома переподчинялись министерствам РСФСР. Разделялась и статистика. Например, сообщалось: «План первого квартала 1951 года по выпуску валовой продукции промышленностью, находящейся на территории Крымской области, выполнен на 103,4 процента, на территории города Севастополя на 100,6 процента».
Если по советской линии город Севастополь существовал самостоятельно от Крымской области с особым режимом прописки и въезда, то городская партийная организация, согласно территориально-производственному принципу построения КПСС, входила в состав Крымской областной парторганизации. Такой принцип действовал на всей территории страны. Воинские части, закрытые города и другие специальные структуры, кому бы они ни подчинялись, в партийном порядке замыкались на политуправления и местные парторганизации.
После передачи в 1954 году Крымской области в состав Украины последовало переподчинение Крымского обкома партии (и, соответственно, Севастопольского горкома партии) ЦК Компартии Украины. Это привело к юридически не обоснованному, одностороннему переподчинению гражданской администрации города Севастополя. К сожалению, из-за специфики исторически сложившейся роли КПСС сугубо партийные структуры во многом подменяли государственные и народнохозяйственные. Положение, которое, кстати сказать, тот же Кравчук и руховцы так громогласно обличали!
Однако установление де-факто административного управления Украины в Севастополе не могло означать автоматической утраты жителями города российского гражданства, которое они имели, согласно действовавшей Конституции РСФСР.
По Конституции СССР, функция обороны являлась исключительной прерогативой Союза и его высших органов государственной власти. Вследствие этого никак не изменялся и особый союзный статус Севастополя — главной базы Черноморского флота, которая всегда находилась в ведении Союза ССР. Все решения о развитии оборонного производства в Севастополе принимал Совет Министров СССР. По линии союзных министерств, в первую очередь обороны, осуществлялось основное финансирование на развитие городского хозяйства, строительства жилья.
Таким образом, очевидно, что особый статус Севастополя — главной базы Черноморского флота подтверждается документально. Он никогда не передавался Украине. Правопреемником СССР является Российская Федерация. Следовательно, есть все основания к подтверждению суверенитета России над главной базой Черноморского флота — Севастополя в границах городских земель по состоянию на 1991 год. Попытки искусственно разделить понятия «главная база Черноморского флота» и «Город Севастополь» несостоятельны методологически и практически.
До июня 1995 года Россия отстаивала на переговорах с Украиной точную формулу «Севастополь — главная база Черноморского флота России». Однако в сочинском Соглашении от 9 июня 1995 года появилась принципиально иная — «основная база Черноморского флота России располагается в Севастополе», что позволило Украине толковать документ в ущерб Российской Федерации.
Таковы некоторые фактические материалы по этой злободневной проблеме. Безусловно, есть и будут существовать политики и теоретики, доказывающие неправомерность ранее принятых решений. Но из истории невозможно вычеркнуть свершившееся. Не вычеркнуть же из неё беловежскую ночь! Она была, и одним из её трагических результатов является проблема исторического города Севастополя и Черноморского флота.
Но следует помнить, что при подписании Беловежских соглашений признавалась необходимость создания объединённого командования стратегическими силами, сохранения единого контроля над ядерным оружием и другими видами оружия массового уничтожения. При этом термин «стратегические силы» был чётко определён. И в данном, конкретном случае Черноморский флот — это оперативно-стратегическое подразделение ВМФ, которое должно защитить СНГ с южного морского направления. Необходимо подчеркнуть, что вся инфраструктура управления и жизнеобеспечения — единая и неделимая оперативно-стратегическая единица. И всякие попытки разделить флот означают его уничтожение.
Руководство ВМФ России ещё в 1992 году предлагало оказать Украине помощь по созданию собственного флота, были даже сформулированы те задачи, для решения которых он необходим ей. Но эти идеи, обсуждённые в предварительном порядке, не нашли в дальнейшем развития.
На мой взгляд, есть две причины, которые побуждают руководство Украины на конфронтацию с Россией.
Одна из них — это Крым. 20 января 1991 года состоялся Крымский референдум по вопросу: «Вы за воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора?» В референдуме приняли участие 82 процента населения, из которых 93 процента ответили утвердительно на этот вопрос, что составляет ¾ крымчан, имеющих право голоса.
Результаты референдума были признаны Верховным Советом Украины, который принял Закон «О восстановлении Крымской Автономной Социалистической Республики». Таким образом, Украина признала право Крыма самостоятельно вступать в государственно-правовые отношения и договорные союзы с другими субъектами тогда единой страны — СССР.
17 марта 1991 года на Всесоюзном референдуме 87 процентов населения полуострова высказались за сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик.
4 сентября 1991 года Верховный Совет Крыма принял «Декларацию о государственном суверенитете Крыма», но закон Украины «О статусе Автономной Республики Крым» от 29 апреля 1992 года намного ограничил её права.
В мае 1992 года была принята Конституция Республики Крым, которая вызвала резкие нападки украинских националистов и в то же время не получила поддержки от исполнительной власти России.
В конце мая того же года законодательная власть России в лице её Верховного Совета заслушала доклад специальной комиссии о правовой оценке решения 1954 года, из которого следовало, что при его подготовке и принятии Верховный Совет РФ в полном соответствии с действующими международно-правовыми нормами и на основании Венской конвенции принял своё постановление о неконституционности и отменил решение о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР.
Затянувшиеся разногласия между Крымом и Украиной при полном самоустранении России из переговоров привели к затяжному политическому кризису. В этих условиях правительство Украины в августе 1995 года принимает постановление «О мерах по разрешению политико-правовых, социально-экономических и этнических проблем в Автономной Республике Крым», которое в целом направлено не на преодоление экономических трудностей, вызванных кризисным положением в социально-экономической сфере Украины и усугублённых в Крыму переселением бывших депортированных граждан и их потомков на полуостров, а на создание этнических «союзников». К ним, к «коренному» населению, отнесены украинцы, которые переселились в Крым, в основном, после 1945 года, крымские татары, караимы и крымчаки, а к некоренным — русские и все остальные.
Кроме того, принятые решения предполагают закрепление на уровне законодательства Украины особого статуса Меджлиса крымско-татарского народа и его вхождение в политико-правовое поле Украины. В Постановлении правительства Украины ставится вопрос об обязательном представительстве депортированных народов, и, прежде всего крымских татар, в органах исполнительной власти, то есть явное стремление к государственному строительству по этническому принципу в многонациональном регионе.
Итак, Киев стремится изменить этнополитическую ситуацию на полуострове и превратить в исторической перспективе Республику Крым в крымско-татарское государство в составе Украины. Но при этом, мне кажется, совершенно не учитываются современные тенденции пантюркизма и не оцениваются последствия предпринимаемых действий для Украины и всего Причерноморского региона.
Недальновидная политика украинского руководства в этом вопросе наглядно подтверждается недопустимыми публикациями в печати. Говорю «недопустимыми» сознательно, так как есть темы, которые не должны поощряться государством. К ним в первую очередь относится всё то, что разжигает национальную ненависть. Не буду импровизировать в столь щекотливом вопросе, тем более что с глубоким уважением отношусь к украинцам. У меня много украинских друзей, детство и юность я провёл вместе с ними. Приведу лучше информацию, почерпнутую из официальных изданий и показывающую позиции властей и поддерживаемых ими научных авантюристов.
В 1997 году в газете «Голос Крыма», являющейся приложением к издаваемой Верховной радой Украины газете «Голос Украины», была напечатана серия статей доктора исторических наук В. Возгрина. Публикация была настолько возмутительной, что Верховный Совет АР Крым вынужден был принять в этой связи особое постановление. В нём, в частности, говорится: «...Указанная работа, как и предыдущие публикации В. Возгрина о Крыме, характеризуется откровенной славянофобией и русофобией, отсутствием научного подхода, подтасовкой фактов, их прямой фальсификацией, изобилием фактических ошибок и неточностей...
...В.Возгрин вслед за идеологами национал-социализма Гитлером, Гиммлером, Геббельсом, Розенбергом и другими — обосновывает идею о якобы присущих отдельным этносам отрицательных природных началах, которые определяют место данных этносов в историческом процессе и их ответственность за политические деяния отдельных представителей этих этносов и некоторых политических организаций. В отличие от своих идейных предшественников, видевших природных врагов в евреях, В. Возгрин приписывает широкий комплекс негативных природных качеств, вытекающих из “глубинной, сокровенной воли этноса”, славянским народам, и прежде всего русскому. В частности, в его работе обосновывается мысль о том, что им присущи такие отрицательные и опасные качества, как немотивированная агрессия, чувство экспансии, стремление подавить и уничтожить другие этносы. Автором последовательно проводится идея об антагонистических противоречиях между славянами и крымскими татарами, об агрессивном противостоянии в Крыму их культур».
В своём обращении в Государственную думу России руководство парламента Крыма пишет: «В связи с тем, что подобные действия, способствующие разжиганию межнациональной розни и ненависти к русскому народу и русским, проживающим в странах СНГ и Балтии, могут иметь место со стороны не только В. Возгрина, но и других научных работников и государственных служащих Российской Федерации, Верховный Совет Автономной Республики Крым обращается к Вам с предложением проанализировать деятельность государственных учреждений Российской Федерации, отдельных государственных служащих, научных учреждений и научных работников, направленную на разжигание межнациональной розни, антиславянских, антирусских настроений в Украине и Автономной Республике Крым, в других государствах СНГ и странах Балтии».
Последствий таких «научных» разработок недолго ждать. К тому же к этой «теоретической» основе добавляется политика киевских властей.
Ещё свежо в памяти, как украинские националисты с восторгом встречали первых крымско-татарских репатриантов. «Вот та сила, которая поможет нам выгнать из автономии всех русских», — говорил один из их лидеров Вячеслав Чорновил.
Прошли годы, и сейчас можно сказать, что он был прав. Крымско-татарский Меджлис имеет представительство при Президенте Украины, активно ведёт сепаратистскую политику в Верховном Совете Крыма. Задача сформулирована чётко и открыто: создать крымско-татарское государство под покровительством Турции и выйти из состава Украины.
Лозунг: «Это территория наших предков, мы на ней хозяева, а вы ныне — чужаки», — претворяется в жизнь настойчиво и жёстко. Идёт самозахват земель, организуются массовые беспорядки, избиваются люди славянской внешности, блокируются административные здания. Власть показывает (на мой взгляд, сознательно) свою беспомощность. До суда доходят единицы уголовных дел. По всей вероятности, украинские власти в слепой ненависти к русским согласны отдать Крым крымским татарам и создать там «дружеское» Украине государство.
Наблюдая за событиями, происходящими в Крыму, за агрессивной позицией крымских татар и отношением к этому киевских властей, невольно обращаешься к нашей истории.
Во время Второй мировой войны воюющие страны в целях своей безопасности были вынуждены интернировать людей, принадлежавших к этносу стран-противников. Так было в Англии с немцами, в Соединённых Штатах Америки — с японцами. Советских немцев переселили из Европейской части страны на Восток — в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию.
Кроме того, известно, после освобождения Красной Армией территорий, временно оккупированных Германией, за сотрудничество с фашистами были выселены крымские татары и ряд народов Северного Кавказа и некоторых других регионов.
В дальнейшем политическое руководство СССР дало оценку действиям Сталина, осудив его решения, в соответствии с которыми были наказаны целые народы, а не конкретные виновники содеянных преступлений. Депортированным народам разрешили вернуться на свои территории. Но это не значит, что такие действия государства в условиях жесточайшей войны родились на пустом месте. Вот, например, передо мной находится монография «Мировые войны XX века». Книга 4-я. В докладной записке наркома внутренних дел СССР Государственному Комитету обороны И. Сталину в мае 1944 года говорилось: «Следственным и агентурным путём, а также заявлениями местных жителей установлено, что значительная часть татарского населения Крыма активно сотрудничала с немецко-фашистскими оккупантами и вела борьбу против Советской власти...
Немецко-фашистские оккупанты при помощи прибывших из Германии и Турции белогвардейско-мусульманских эмигрантов создали разветвлённую сеть так называемых “татарских национальных комитетов”, филиалы которых существовали во всех татарских районах Крыма.
“Татарские национальные комитеты” широко содействовали немцам в организации сколачивании из числа дезертиров и татарской молодёжи татарских воинских частей, карательных и полицейских отрядов для действий против частей Красной Армии и советских партизан. В качестве карателей и полицейских татары отличались особой жестокостью.
На территории Крыма немецкие разведывательные органы, при активном участии татар проводили большую работу по подготовке и заброске в тыл Красной Армии шпионов и диверсантов.
“Татарские национальные комитеты” принимали активное участие вместе с немецкой полицией в организации угона в Германию свыше 50 тысяч советских граждан, проводили сбор средств и вещей среди населения для германской армии и проводили в большом масштабе предательскую работу против местного нетатарского населения, всячески притесняя его.
Деятельность “Татарских национальных комитетов” поддерживалась татарским населением, которому немецкие оккупационные власти предоставляли всяческие льготы и поощрения».
Сейчас другие времена и методы борьбы крымских татар с русскими и украинцами в Крыму иные, чем шестьдесят лет назад. Но историю нужно знать и делать из её уроков обязательные выводы. Ей нельзя мстить, как это делается в настоящее время в Крыму. Иначе мы зайдём слишком далеко и попадём в тупик.
Второй причиной конфронтации с Россией являются притязания Украины на статус державы, оказывающей влияние на европейскую политику, для чего пока нет ни экономических, ни политических предпосылок. Сейчас Украина пытается провозгласить себя морской державой, хотя никогда до выхода из СССР не имела флота.
Таким образом, определились место и роль Черноморского флота в военно-политической стратегии Украины. На побережье Чёрного моря расположено шесть независимых государств (Турция, Грузия, Россия, Украина, Румыния и Болгария). Острая борьба стран за укрепление своих позиций в этом регионе, за контроль над проливами Босфор и Дарданеллы уже не раз приводила к серьёзным военным конфликтам.
После 1991 года Россия вывела свой флот из Средиземного моря. Хотя реального противника, т.е. наших военных кораблей, там не осталось, 6-й флот США по-прежнему базируется в Италии, контролируя всю военно-политическую обстановку Средиземноморья. В руках американцев, по существу, и выход через проливы из Чёрного моря. Но для оказания влияния на государства Черноморского региона США необходим контроль и над и входом через те же проливы в Чёрное море.
И в этой связи очень важен Севастополь как база нашего флота. Она занимает доминирующее положение на море. Все остальные направления, согласно стратегическим выкладкам, равноудалены от Севастополя, и военно-морские силы, базирующиеся здесь, могут держать под контролем весь бассейн Чёрного моря.
В середине 80-х годов корабли 6-го флота США неоднократно пытались продемонстрировать свой флаг в Чёрном море. И только активное противодействие Черноморского флота мешало этому. Сейчас американские политики и адмиралы объявили Чёрное море зоной жизненных интересов США. В этом — одна из причин того, почему так настойчиво идёт привлечение стран, ранее входивших в Варшавский договор, и бывших республик СССР в НАТО. Не следует забывать и о возросшем военно-морском потенциале Турции, за которой опять же стоит 6-й флот США и флоты стран — членов НАТО.
Роль и место Черноморского стратегического направления можно проиллюстрировать двумя примерами из истории.
Первый пример. Крымская война 1853—1856 гг. Как только англо-франко-турецкая коалиция добилась превосходства на море, а военное командование России недооценило в этом конфликте решающей роли флота, война была проиграна. И это несмотря на победу при Синопе и Карсе, героическую оборону Севастополя.
И второй. В XVIII веке Россия вела бесконечные войны с Турцией, защищая свои южные рубежи и пытаясь выйти к морю. И вот в кампанию 1768—1774 гг. одновременно с действиями сухопутной армии под командованием П.А. Румянцева против Турции был предпринят широко и смело задуманный манёвр. Его инициатором был граф Алексей Орлов, который подал Екатерине II мысль напасть на владения Оттоманской империи с юга, снарядив морскую экспедицию в район греческого Архипелага. Одержав там ряд побед, в том числе и при Чесме, эскадры русского флота осуществили блокаду пролива Дарданеллы, обеспечив подписание выгодного для России Кучук-Кайнарджийского мира.
Это история, и она говорит о том, что ни в коем случае Правительству России нельзя недооценивать важности Черноморского стратегического направления для национальной безопасности страны.
По инициативе депутатов — членов Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Государственная дума первого созыва, проведя консультации с ведущими военными специалистами, пришла к выводу о невозможности совместного базирования Черноморского флота России и ВМС Украины в акватории Севастополя и в апреле 1995 года приняла Федеральный закон «О моратории на одностороннее сокращение Черноморского флота», который в мае 1995 года был отклонён Советом Федерации.
В октябре того же года Государственная дума приняла Федеральный закон «О приостановлении одностороннего сокращения и об обеспечении содержания Черноморского флота», который также был отклонён Советом Федерации. В феврале 1996 года Государственная дума второго созыва преодолела вето Совета Федерации, но закон был возвращён президентом без рассмотрения. Государственная дума настаивала на необходимости принятия данного закона и отмечала, что бассейн Чёрного моря имеет ключевое значение для обеспечения геополитической устойчивости России на юге.
В апреле 1996 года, в разгар президентской предвыборной кампании, распоряжением Президента РФ раздел Черноморского флота был приостановлен, так как украинская сторона пыталась навязать России неприемлемую формулу раздела бухт и всей инфраструктуры Черноморского флота в Севастополе. По-видимому, кто-то напомнил Ельцину, что он «гарант» Конституции и Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами страны, следовательно, обязан отстаивать национальные интересы России.
Я считаю, что Сочинские соглашения о разделе Черноморского флота, подписанные президентами Российской Федерации и Украины и предусматривающие раздельное базирование ВМС этих государств, нарушены украинской стороной в одностороннем порядке. Несмотря на то что у Украины есть неплохие морские базы в Одессе, Очакове и других местах, она настаивала на базировании своего Черноморского флота в Севастополе. Базирование двух флотов в одной Севастопольской бухте с военной точки зрения недопустимо, так как ВМС Украины могут в любой момент блокировать наш флот, нейтрализовать системы его жизнеобеспечения и его действия как оперативно-стратегического объединения Вооружённых сил России.
С января 1992 года между Россией и Украиной было подписано восемь соглашений и протоколов по разделу Черноморского флота, в том числе Сочинское, ни одно из них не представлялось парламенту на ратификацию.
Всё это противоречит федеральному закону, в соответствии с которым подлежат обязательной ратификации все договоры, затрагивающие обороноспособность Российской Федерации, а также относящиеся к вопросам контроля над вооружениями.
В конце мая 1997 года был подписан «большой договор», то есть Договор о дружбе и сотрудничестве между Россией и Украиной. Как я уже говорил, переговоры о его заключении велись много лет и были связаны с немалыми трудностями.
Что же получили страны в результате подписанного «большого договора»? Стоит перечислить три основных вопроса, которые легли в его основу: о разделе флота; об условиях аренды военно-морских баз в Севастополе; об условиях оплаты за переданные России суда и аренду баз.
По первому пункту Украина получила чуть меньше 20 процентов флота, а Россия выкупит все остальные корабли примерно за 500 млн долларов. Эта сумма будет вычтена из долга Украины России. По второму — Россия получила в аренду на 20 лет Севастопольскую, Казачью и Карантинную бухты. И по третьему — Москва должна будет заплатить за аренду этих баз за 20 лет 2,5 млрд долларов. Эта оплата также будет произведена в счёт зачёта долга Украины России за полученные нефть и газ.
Отступив от Сочинских соглашений 1995 года, Россия отказалась от принципа раздельного базирования флотов и признания Севастополя основной базой российского Черноморского флота. Всё это может привести к постоянным конфликтам как в городе, так и в акватории порта. Но договор очень выгоден Украине, её прозападной элите, так как на уровне международного права закрепляет её нынешние границы и принадлежность ей Крыма и Севастополя. Подписанный договор оставил «за скобками» немало военных и социальных вопросов.
Севастополь и Черноморский флот стали постоянной разменной монетой в политических осложнениях между нашими странами. В конце 2005 года разразилась «газовая» война — на решение России поднять цены на поставляемый в Украину газ немедленно поступило заявление её властей, что будут пересмотрены экономические условия базирования российского Черноморского флота. Не понравились некоторые действия наших моряков и жителей Севастополя — начался захват российских маяков и т.д.
Я думаю, нельзя считать, что договор действительно решил все проблемы взаимоотношений России и Украины. В чём-то он даже усугубил их. На мой взгляд, они могут быть разрешены только в том случае, когда в обеих странах придут действительно правительства, целью которых будет восстановление взаимопонимания и дружбы двух народов. Только тогда отпадут все надуманные проблемы во взаимоотношениях России и Украины.
В целом России необходимо не только твёрдо отстаивать свои права, но и учитывать принципиально новую военно-политическую ситуацию в Черноморской зоне. Запад и США через Турцию и Украину добиваются фактического вытеснения России из бассейна Чёрного моря. Всё это сопровождается повышением военно-морской активности блока НАТО: проводятся многочисленные учения с использованием авиации по контролю за морскими коммуникациями, высадками десанта на побережье. Но это не только учения, а ещё и глубокая разведка: изучение стратегического района, сбор сведений о радиолокационном оборудовании, выявление «мёртвых зон» в системах наблюдения и обороны и т.п.
Таким образом, юг России теперь непосредственно соприкасается с произвольно устанавливаемой зоной ответственности НАТО, что кардинально меняет баланс сил в регионе в неблагоприятную для России сторону, сводит на нет результаты соглашений о сокращении вооружений в Европе. При этом следует учитывать, что без тесного взаимодействия с Черноморским флотом, его главной базой — городом Севастополем — сухопутные группировки войск на Северном Кавказе и в Закавказье не могут обеспечить надёжную защиту национальных интересов России.
Контроль над бассейном Чёрного моря обеспечивает и экономическую безопасность России, так как оно играет роль мировой коммуникации по экспорту энергоносителей из Азии в Европу. Ослабление позиций России в регионе приводит к его активному использованию международными террористическими группировками для транспортировки оружия, наркотиков, разжигания национализма и сепаратизма внутри страны.
Вот основные факторы, которые должны, на мой взгляд, учитываться при формировании политики России в Черноморской зоне.
Сложные вопросы Крыма, Севастополя, проблемы национальных отношений народов России и Украины не должны рассорить наши братские народы. Мы вышли из одного гнезда и исторически должны быть вместе. Правители приходят и уходят, а народ живёт вечно.
Народ Украины начинает прозревать. Очередной восторг «оранжевой» революцией сменился горькими буднями. Люди быстро удостоверились, что их в очередной раз обманули.
Наиболее убедительно об этом говорят события, произошедшие в Крыму летом 2006 года. По решению Президента Украины В. Ющенко в июне 2006 года в районе Феодосии должны были проводиться учения с участием НАТО в рамках «Партнёрства во имя мира». Но официальный представитель НАТО Джеймс Аппатурой заявил, что их организация не имеет никакого отношения ни к проведению в Крыму учений «Си Бриз—2006», ни к прибывшим на полуостров американским военным и их грузам.
В связи с этим в Крыму произошли серьёзные антинатовские и антиамериканские выступления. Их эпицентром была Феодосия. Бессрочный пикет блокировал феодосийский порт, куда американский военный корабль доставил технику и вооружение. Горожане не давали вывезти груз из порта, поскольку считали совместные с американцами, а также рядом других стран НАТО, запланированные на нынешнее лето военные учения незаконными. Но и в том случае, если Верховная рада Украины даст разрешение на проведение учений, крымчане не желали видеть на своей земле чужие и явно не дружественные войска. Особенное возмущение вызвала информация о легенде учений, по которой, десант «миротворцев» должен нейтрализовать на полуострове «мятеж сепаратистов».
Проведя два дня в санатории Министерства обороны «Дружба» города Алушты, его покинули 109 американских морпехов. Всё это время они были фактически заблокированы в здании местными жителями, требовавшими, чтобы американские военные убрались из их города. А обслуживающий персонал санатория отказался готовить для американцев еду и убирать их номера. Более того, на вторые сутки пребывания незваных гостей им отключили электричество и канализацию. Отъезд янки из Алушты более всего напоминал бегство. Горожане приветствовали это бегство радостными криками, добавляя, однако, что протесты не закончатся, пока все военнослужащие и военный груз не будут вывезены из Крыма.
«Тайными тропами», оберегая от протестов и пикетов, морпехов доставили в Феодосию, где на осадном положении проживали около 150 их сослуживцев. Пикетчиков санатория, ставшего местообитанием чужих военных, попытались было разогнать с помощью милиции. Однако находившиеся среди протестующих депутаты Верховной рады Украины и Верховного Совета Крыма смогли не допустить развития этого конфликта.
Работники санатория сообщили, что американцы закрылись на своём этаже, где выставили охрану, не пускают в своё «расположение» местный персонал и питаются сухими пайками.
Акции протеста охватили и другие крымские города, а принимавшие в них участие тысячи граждан прибывали не только из Крыма, но и из Донецка, Днепропетровска, Одессы, Запорожья.
В конечном итоге американцы, несолоно хлебавши, погрузились на зафрахтованный корабль и ушли в неизвестном направлении, покинув негостеприимные крымские берега и упрямый народ, не пожелавший видеть иностранные войска на своей земле, щедро политой русской кровью.
Возвращаясь к путям приобретения «незалежности», можно уверенно сделать вывод, что в Украине, как и во всех других советских республиках, кроме Белоруссии, произошёл переворот — были сломаны государственные структуры, которые существовали в соответствии с действовавшей Конституцией, радикально изменился общественно-политический строй, что принесло многолетние беды простому люду.
Хочу ещё раз подчеркнуть, что, конечно, «корень зла» Беловежского сговора в том, что руководители трёх республик любыми путями стремились к полной единоличной власти. Возможность трагических последствий этого соглашения для судьбы государства и его трёхсотмиллионного народа, которую, в общем-то, легко можно было предвидеть, ни на одно мгновение не остановила их. Вот что значат себялюбие и эгоизм в политике! Вот почему необходима сильная представительная ветвь власти, которая должна, кроме прочих своих функций, контролировать деятельность исполнительных органов власти и пресекать любое самодурство на государственном Олимпе.