— Возможно. — И я хотел бы взять тебя туда, когда-нибудь. Ты и я. Горы. Моя хижина. Уединение.
Нагота.
Пейтон закатывает глаза, но затем наклоняется вперед, как будто собирается открыть секрет.
— Ты позволяешь сотрудникам останавливаться в домике бесплатно? — Она шевелит бровями, выглядя очаровательно милой.
Я разражаюсь звонким смехом, откидывая голову назад, её вопрос был неожиданным.
— Только если они делают для меня хорошую работу.
Пейтое потирает руки.
— Тогда я начну планировать своё маленькое путешествие прямо сейчас, потому что знаю, что сорву тебе крышу этой кампанией.
Сорвать.
Хотел бы я, чтобы она сорвала что-нибудь ещё, кроме моей крыши, прямо сейчас.
Я ерзаю на стуле, снова глядя на её декольте, пока она делает глоток. Такая офигительно полная. Что бы я только не отдал, чтобы перетащить Пейтон через этот стол, расстегнуть молнию на платье сзади и взять соски в рот, прямо здесь, в зале этого шикарного ресторана. Мне было бы наплевать на непристойное поведение. Меня бы волновало только то, какова она на вкус, как её затвердевшие соски ощущаются в моем рту.
Прочищаю горло.
— Тебя всегда интересовал графический дизайн? — спрашиваю я, засовывая второй кусочек хлеба в рот и медленно пережевывая, давая ей время ответить.
— Да. Ну, да и нет. Это не было моей специальностью в колледже, но в детстве я любила дизайн. — Она улыбается, глядя на стол, и закусывает губу, прежде чем снова поднять голову. — Я думала, что стану архитектором, но я не сильна в математике, поэтому мне пришлось сменить специальность, в итоге я получила диплом в области бизнеса. В свободное время рисую, фотографирую и всякое такое.
— Итак. Творческая личность.
— Наверное, я думаю.
— В твоей квартире всё ярко и красочно?
— Ты так себе её представляешь?
Изучаю Пейтон. Она не взбалмошная, просто... счастливая.
— Нет.
— А что ты представляешь?
Я молчу, размышляя. Представляю её обнаженной, стоящей посреди полностью белой комнаты, полные сиськи, жаждущие моего прикосновения, длинные ноги, готовые и желающие обхватить моё тело.
Но я не говорю этого.
— Я представляю себе твою квартиру так, будто на твою жилплощадь вырвало товарами из магазина Pottery Barn. Просто модное барахло повсюду.
— Что… — Пейтон охает. — Ладно, хорошо. Это правда. Именно так выглядит моя квартира, подай на меня в суд. Засуди меня за то, что я люблю модные бежевые вещи. — Она бросает на меня косой взгляд, проводя пальцем по ободку своего бокала. — А как насчет тебя? Как выглядит твоя квартира?
— Не так, как если бы в неё вырвало Pottery Barn.
— Хочешь, я рискну предположить?
Откидываюсь на спинку стула.
— Конечно. Дерзай.
— Ну… — начинает Пейтон. — Много черного цвета, чтобы соответствовать твоему настроению. Холодное пространство. Бетонные полы. Высокие потолки и нержавеющая сталь. Ты купил её такой и ничего не украшал сам. Кто-то пришел и сделал это за тебя, и ты это ненавидишь, но менять было слишком дорого, поэтому ты так и оставил.
Что. За. Черт.
Она приподнимает одну бровь.
— Я права, не так ли?
Я не могу удержаться от смеха — громкого, раскатистого смеха, который сопровождается ударом руки по столу. Вот как я охрененно удивлен, что она меня раскусила.
— Да. Ты абсолютно права.
— Насколько я права?
— Это моя квартира, вплоть до бетонных полов. — Что я ненавижу, потому что в этой гребаной квартире всегда холодно. И если бы я знал, положил ковер. — Мне приходится носить тапочки каждый день, независимо от того, насколько тепло на улице.
— Ты. Носишь тапочки?
— Да.
— Как они выглядят?
— Угадай.
— Гм... черные кожаные со стельками из искусственного меха?
— Пфф, — усмехаюсь я. — Едва ли. Это тапочки медведя гризли. Хантер подарил мне их, и они крутые. — Каждый раз, когда я делаю шаг, медведь открывает пасть и как будто рычит.
— Это что, шутка? Или у тебя действительно есть плюшевые тапочки?
— Я не сказал «плюшевые», я сказал «гризли».
— То же самое, типа того.
— Нет, это не одно и то же.
Пейтон сжимает большой и указательный пальцы одной руки, зажмуривает один глаз.
— Чуть-чуть.
Я не могу понять, дразнит она меня или флиртует со мной. В любом случае, мне это нравится.
Пейтон делает глоток вина и смотрит в сторону, покусывая нижнюю губу.
Определенно флиртует.
Красное сексуальное платье. Красные губы. Высокие каблуки.
Флирт.
На столе всё ещё лежат документы, и я указываю на них.
— Может, нам стоит убрать, чтобы на них ничего не пролилось.
— О. Хорошая идея.
Мы быстро складываем их и запихиваем в черный кожаный портфель Пейтон. Он элегантный и дорогой, и отлично смотрится с её сегодняшним образом. Стильно, сексуально и профессионально.
— Мне любопытно. Почему Нью-Йорк? Почему ты не выбрал другое место для компании, например... Колорадо или даже Чикаго, где разнообразный рельеф? Я знаю, что сначала ты сказал, что это из-за того, что твои родители живут в Буффало, но ты уже мог изменить своё мнение.
Это хороший вопрос, его задают почти все. Особенно журналисты, которые писали обо мне в прошлом. И всё же, когда этот вопрос задает Пейтон, я более расслаблен, чтобы говорить об этом. Она действительно хочет узнать... меня. Это было нечто удивительное в тех электронных письмах, которые мы отправляли друг другу. Кажется, она хочет знать больше. Даже теперь, когда я знаю, кто такая СЛИТ. Это больше не загадочная игра, а... дружба?
— Это Нью-Йорк. Здесь Уолл-стрит и большой бизнес, а я всегда хотел, чтобы мой бизнес был именно таким. Большим. Акционерным. Я не думал, что смогу добиться этого где-то еще.
— Понимаю. А сейчас?
— Теперь я знаю, что мог бы. — Но теперь уже слишком поздно.
Я здесь. Бизнес здесь.
Единственное, что я могу сделать, это открыть больше филиалов в более сельской местности, например, в Колорадо-Спрингс или Вермонт. Или в штате Вашингтон.
Когда-нибудь это случится, но не сейчас.
А сейчас я не хочу больше говорить об этом. Я хочу поговорить о ней.
— Почему ты решила основать свой собственный бренд?
Пейтон откидывается на спинку стула, повторяя мою позу.
— О. Бренд... Мне нравится, как это звучит. Очень. — Она делает глоток, и вода попадает на её губы. — Не пойми меня неправильно, мне нравилось работать на тебя — возможно, даже слишком. Но я была великолепна в своем деле, и, честно говоря, никто не хотел повышать меня из-за этого. Если это имеет смысл.
Да, это имеет смысл. Вы получаете хорошего работника и хотите удержать его на прежней позиции.
Жаль, что она уволилась, когда я мог бы использовать её в другом месте.
— Я скучаю по тому, как встречала тебя в офисе. — Её слова удивляют меня, но я стараюсь не показывать этого.
— О чем ты говоришь? Мы почти не виделись.
— О, я видела тебя много раз. — Пейтон понимающе хихикает. — Ты просто не замечал.
— Когда? — Я почти не спускался на нижние этажи.
— Не знаю, заметил ли ты, но я дружу с Лорен. Мы с ней часто обедали, я заходила за ней и видела тебя. Ты был всегда такой серьезный. — Она делает сердитое лицо. — Всегда сидел за своим столом.
— Я никогда тебя не видел. — Как это вообще возможно, когда она — всё, о чём я могу думать сейчас? Когда она — всё, что я вижу?
— Нет. Твоя голова всегда была опущена.
Сейчас она не опущена. Она поднята, и мои глаза смотрят прямо на неё. И под сияющим светом этого тусклого ресторана она действительно офигительно красива.
Если быть честным с самим собой, то я чертовски разочарован, что её не будет в офисе в понедельник, потому что первое, что я бы сделал, это поднял голову и уставился на неё, когда она бы пришла забирать мою помощницу на обед.
Может быть, даже кокетливо подмигнул бы ей.
Действительно?
— Ты снова это делаешь, — поддразнивает она.
— Что делаю?
— Погрузился в свои мысли.
Какого хрена я продолжаю это делать? Это так не похоже на меня. Это нервирует и немного выбивает меня из колеи. Мне нравится контролировать свои мысли и действия, а Пейтон заставляет меня...
— Дерьмо, извини.
— Когда ты в последний раз занимался сексом? — Её вопрос случайный, неожиданный, неуместный, и я чуть не давлюсь собственной слюной. Пейтон чертовски серьезна и выглядит так, будто действительно хочет знать.
Когда я размыкаю губы, я почти говорю что-то нелепое, типа «Прости?» или «Прошу прощения?», но я прикусываю язык и умудряюсь не покраснеть.
— Я не уверен.
Пейтон не верит мне; это написано на её красивом лице.
— Ты не уверен? Как ты можешь быть не уверен? Я думала, что мужчины помнят все мельчайшие подробности о сексе.
Это не мелочь, это постыдный факт, и я не собираюсь делиться им с ней.
Я отклоняюсь.
— Почему тебя это вообще волнует?
Одна из её искусно выщипанных бровей поднимается.
— О, ты знаешь, почему меня это волнует.
Знаю.
Она хочет покувыркаться со мной.
А у меня не было секса уже... месяцы. Сколько месяцев, я понятия не имею — Хантер наверняка знал бы, если бы я его спросил. Этот ублюдок знает обо всех моих личных делах и помнит бо́льшую их часть. Он самый надоедливый человек, которого я когда-либо встречал в своей гребаной жизни.
— Шесть месяцев, — выпаливаю я, просто чтобы увидеть выражение её лица, выбирая случайное число и полагая, что оно достаточно близко к точному, чтобы успокоить её.
— Не-а, я тебе не верю.
— Ты не обязана мне верить. Это факт.
— Шесть месяцев? Прекрати. Прямо сейчас.
— Хорошо. — Я сжимаю губы, чтобы позлить её, так же, как делал со своей мамой в детстве, когда она говорила мне прекратить делать что-то.
— Серьезно? Как такое может быть?
— Работа, работа, сон, еда… — Перечисляю все причины, по которым у меня не было мотивации заниматься сексом с кем-либо. — Стресс. — Наконец-то я смотрю ей в глаза. — А у тебя?
Пейтон крутит вилку между пальцев.
— Не знаю, может... два года?
Я чуть не падаю со стула.
— Два года?
— Плюс-минус.
И теперь мне известно: Пейтон Левек не трахалась семьсот тридцать дней, и она хочет покувыркаться со мной, и теперь я должен задаться вопросом...
Что, бл*дь, я собираюсь с этим делать? Потому что между нами больше не существует правила, запрещающего близкие отношения между сотрудниками. Но я всё ещё думаю о выражении её лица, когда она была прямо передо мной в моем кабинете. Я не могу. Три слова, которые преследуют меня с тех пор.
ГЛАВА 21
ПЕЙТОН
Я играю нечестно. Я прекрасно это понимаю.
Я также не слушаю свой внутренний голос бизнес-леди, который говорит мне в довольно драматичной манере: НЕ ВХОДИ В ЭТОТ ЛИФТ.
Возвращайся в кофейню.
Погрузись с головой в работу.
Даже не думай о мужчине, с которым ты ужинала вчера вечером.
Или о факте, что у него не было секса уже шесть месяцев.
Или о том, как он несколько раз окинул тебя взглядом, покусывая нижнюю губу, когда откровенно пялился на твоё декольте.
Уходи прямо сейчас, Пейтон. Уходи. Прочь.
Я никогда не умела слушать свой внутренний голос, и вот я здесь, вхожу в лифт и нажимаю на кнопку его этажа, зная истинную причину, по которой я одета сногсшибательно, и направляюсь в кабинет Рима.
Конечно же, для обеда с Лорен.
Потому что зачем ещё мне здесь быть?
Я хихикаю вслух, когда двери лифта захлопываются за мной, закрывая вестибюль, кабина лифта поднимается, этаж за этажом по небоскребу, с которым я уже хорошо знакома.
Глубоко вздохнув, поправляю белую блузку, заправленную в обтягивающую юбку темно-синего цвета. Переминаюсь с ноги на ногу в туфлях на каблуках. Перекидываю распущенные волнистые волосы через одно плечо. Поджимаю блестящие губы.
Просто обедаю с другом — вот и всё.
С давней подругой.
Подругой, которую я иногда навещала, чтобы украдкой взглянуть на её симпатичного босса, Рима. Заходила просто, чтобы увидеть, как он усердно работает во имя своей компании. Мельком взглянуть на него, надеясь, что когда-нибудь я тоже привлеку его внимание.
Наблюдать за работающим Римом — вдохновляюще и чертовски сексуально.
Лифт дзинькает, и двери распахиваются, я вижу Лорен за своим столом, которая внимательно слушает Рима, в то время как он навис над ней. Я улавливаю отрывки их разговора.
— Мне нужно, чтобы этот файл был распечатан и лежал на моем столе в течение часа. Это не проблема?
— Нет, сэр.
Рим вздыхает.
— Может, ты перестанешь меня так называть?
— Не могу, сэр. — Она такая проказница.
— Лорен, клянусь богом...
Лорен громко смеется, когда я подхожу, хотя моё внимание сосредоточено на заднице Рима, так как он наклонился над столом. Темно-синие брюки, туго заправленная белая рубашка, коричневый кожаный ремень.
Наша одежда подходит друг другу, на такое девушки обращают внимание.
Его плечи напряжены, рукава закатаны до локтей, волосы взъерошены, как будто он сегодня неустанно ерошил их пальцами.
Что Рим, без сомнения, и делал, учитывая, как легко он выходит из себя.