Томазина: Не изображайте святую невинность! Завтра мне будет семнадцать! (Она от души целует Септимуса в губы). Вот!
Септимус. Господи помилуй!
Томазина: Теперь Вы обязаны меня научить, Вам заплатили вперед.
Септимус (понимая). Ах, вот оно что!
Томазина: Граф играет для нас, это знак свыше! Я не могу не танцевать вальс в семнадцать лет.
Септимус. Но Ваша матушка…
Томазина: Пока она обмирает, мы будем танцевать. Весь дом спит. Я слышу пианино. О, Септимус, научите меня!
Септимус. Тише! Сейчас не могу.
Томазина: Можете, и не наступите мне на ногу, я пришла босиком.
Септимус. Я не могу, потому что это не вальс.
Томазина: Не вальс?
Септимус. Нет, это слишком быстро для вальса.
Томазина: Так подождем, пока он заиграет медленно.
Септимус. Миледи…
Томазина: Мистер Ходж! (Она садится на стул рядом с ним и смотрит, что он читает). Вы проверяете мою работу? Почему Вы сидите здесь, ведь уже поздно?
Септимус. Экономлю свечи.
Томазина: У Вас мой старый задачник.
Септимус. Он снова принадлежит мне. Вам не следовало в нем писать.
(Она берет задачник, смотрит на открытую страницу).
Томазина: Я пошутила.
Септимус. Эти шутки сведут меня с ума, как Вы и предсказывали. Пересядьте туда. Вы нас поставите в неловкое положение.
(Томазина встает и пересаживается на другой стул).
Томазина: Если войдет мама, я скажу, что мы только целуемся, а не танцуем.
Септимус. Или Вы молчите или идете спать.
Томазина: Молчу.
(Септимус наливает себе вина, продолжая читать работу.
Музыка меняется. Теперь это – танцевальная музыка, которая слышна из Парка. В Парке фейерверк, далекие разноцветные вспышки, похожие на метеоры искры. Входит Ханна. Она приоделась ради праздника. Впрочем, особенных изменений в ее облике не произошло. Она закрывает дверь и проходит через комнату, намереваясь выйти в Парк. Но когда она подходит к двери в Парк, входит Валентин. В руке у него бокал вина).
Ханна: Ой!
(Но Валентин, не обращая на нее внимания, проходит к столу. Он в подпитии).
Валентин (Ханне). Дошло!
Он подходит к столу и начинает рыться в том, что лежит на нем. Сейчас это – внушительное количество бумаг, книг и всевозможных предметов. Ханна, в недоумении, подходит к нему. Он находит то, что искал: диаграмму. Тем временем Септимус, читающий работу Томазины, тоже изучает диаграмму. Септимус и Валентин держат в руках диаграмму, удвоенную временем.
Валентин . Тепло.
Ханна: Вэл, ты напился?
Валентин . Это диаграмма теплообмена.
Септимус. Так мы обречены?
Томазина (весело): Да.
Валентин . Это как паровая машина.. (Ханна берет стакан Септимуса, наливает вина из графина, который принес Септимус, пьет). Математики, чтобы это описать, она не знала, даже приблизительно. Она угадала, что все это значит, увидела, как картинку.
Септимус. Это не наука, это беллетристика.
Томазина . А это вальс?
Септимус. Нет.
(Музыка все еще современная).
Валентин . Как кино.
Ханна: Что она увидела?
Валентин . Что нельзя запустить пленку в обратном направлении. Тепло не так себя ведет. Не по Ньютону. Снимаешь на пленку, как качается маятник, или мячик падает, потом прокручиваешь в обратном направлении – одинаково.
Ханна: Мячик будет падать не в ту сторону.
Валентин . Это если знать. А тепло, трение: мячик разбивает окно…
Ханна: Поняла.
Валентин . В обратную сторону нельзя.
Ханна: Ну, это все знают.
Валентин . А она поняла, почему. Можно собрать осколки, но тепло, выделившееся при ударе – нет. Оно ушло.
Септимус. Значит, Улучшенной Вселенной Ньютона предстоит замереть и замерзнуть. Боже мой...