Валентин (озабочено): Тебе не кажется, что у нее что-то с Бернардом?
Ханна: Я бы не беспокоилась за Хлою, она уже большая девочка. «Байрон дрался на роковой дуэли, утверждает преподаватель»… Или так: (скептически) «утверждает»!
Валентин. Все это может подтвердиться.
Ханна: Подтвердиться это не может, может только не подтвердиться, что это вранье. Пока.
Валентин (радостно). Как у математиков.
Ханна: Если Бернарду удастся выкручиваться до конца своих дней, будут считать, что он сделал открытие.
Валентин. Совсем как у математиков. Больше всего мы боимся потомков.
Ханна: Лично я считаю, что это недолго протянется.
Валентин: А еще будет жизнь после смерти. Этакое двусмысленное блаженство. «А, Бернард Найтингейл, Вы, кажется, не знакомы с лордом Байроном»? Все-таки там наверху должен быть рай.
Ханна: Валентин, ты ведь не веришь в жизнь после смерти.
Валентин. Наконец-то ты меня разочаруешь.
Ханна: Я? Почему?
Валентин: Наука и религия.
Ханна: Нет, это мы уже пробовали, спасибо, скука смертная.
Валентин: О, Ханна! Любимая! Сжалься. Заключим пробный брак и устроим оглашение завтра утром.
Ханна (весело): Никогда не получала более необычного предложения.
Валентин (заинтересованно): А много раз предлагали?
Ханна: Так я тебе и сказала.
Валентин: А почему бы и нет? Твоя классическая сдержанность – всего лишь притворство. И нервы.
Ханна: Ты будешь здесь работать? Мне уйти?
Валентин: Ничего не даешь – ничего не получаешь.
Ханна: Я ничего не прошу.
Валентин: Да нет, оставайся.
Валентин возобновляет работу на компьютере, Ханна устраивается со своими бумагами на «своем» конце стола. Перед ней стопка небольших книжечек – садовых книг леди Крум.
Ханна: Что ты делаешь? Валентин?
Валентин: Ставлю точки на общем плане...
Ханна: Это тетерева?
Валентин: Тетерева? К черту тетеревов!
Ханна: Ты должен продолжать.
Валентин: Зачем? Ты не согласна с Бернардом?
Ханна: Ах, это. Все тривиально: твои тетерева, мой Отшельник, его Байрон. Не нужно сравнивать то, над чем мы работаем. Главное – желание узнать. В противном случае мы топчемся на месте. Поэтому ты и не можешь верить в жизнь после смерти, Валентин. Верь в после смерти, сколько угодно, но не в жизнь. Верь в Бога, в бессмертную душу, в привидений, в бесконечность, в ангелов, если хочешь, но только не во Вселенскую тусовку ради обмена мнениями. Если все ответы в конце книжки, я могу подождать, но какая тоска! Лучше идти вперед, зная, что поражение неизбежно. (Она смотрит Валентину через плечо, на экран компьютера). Слушай, это же… Так красиво!
Валентин. Семейство кривых, открытое Каверли.
Ханна: Открытое Каверли! Господи, Валентин!
Валентин. Дай палец. (Он берет ее за палец и нажимает им клавишу компьютера несколько раз подряд). Видишь? В море хаоса островки порядка. Из ничего создается нечто. Не могу тебе сказать, как далеко это уходит. Каждая картинка – увеличенная деталь предыдущей. И так далее. Вечно. Симпатично, а?
Ханна: Это важно?
Валентин: Интересно. Можно опубликовать.
Ханна: Молодец!
Валентин: Это не я. Томазина. Я заложил ее уравнение в компьютер и решил его еще несколько миллионов раз, продвинувшись куда дальше, чем она со своим карандашом. (Он вынимает из старой папки тетрадь Томазины и отдает ее Ханне. За стеной начинает играть пианино). Можешь забрать.
Ханна: И все-таки, что это значит?
Валентин: Не то, что тебе хотелось бы.
Ханна: Почему?
Валентин: Ну, во-первых, она стала бы знаменитой.
Ханна: Нет, не стала бы. Она умерла, не успев стать знаменитой.
Валентин. Умерла?
Ханна: Сгорела заживо.
Валентин (понимает). Так это та девочка, которая погибла во время пожара!
Ханна: В ночь накануне своего семнадцатилетия. Там, где слуховое окно не такое, как везде, была ее спальня. В Парке есть памятник[43].