Джеллаби (вздыхает): Ее Светлость случайно столкнулась с миссис Чейтер нынче ночью.
Септимус . Где?
Джеллаби: На пороге комнаты лорда Байрона.
Септимус . Так. Кто входил, кто выходил?
Джеллаби: Миссис Чейтер выходила из комнаты лорда Байрона.
Септимус . А где находился мистер Чейтер?
Джеллаби: Мистер Чейтер и капитан Брайс пили шерри. Лакей прислуживал им до трех ночи. Наверху было шумное разбирательство, и…
(Входит леди Крум).
Леди Крум: Так, мистер Ходж.
Септимус . Миледи?
Леди Крум: И все это ради того, чтобы застрелить зайца?
Септимус . Кролика.
(Леди Крум бросает на него выразительный взгляд).
Септимус . Нет, в самом деле, зайца. Хотя на первый взгляд – вылитый кролик…
(Джеллаби собирается уходить).
Леди Крум: Мое вливание.
Джеллаби: Слушаю, миледи.
(Джеллаби уходит. В руках у леди Крум два письма. До настоящего момента мы их не видели. Оба они в конвертах, которые вскрыты. Она бросает письма на стол).
Леди Крум: Как Вы смели!
Септимус: Я не намерен отчитываться за мою частную корреспонденцию, прочитанную без всякого уважения права собственности.
Леди Крум: Адресовано мне!
Септимус . Оставлено в моей комнате на случай моей смерти…
Леди Крум: Что проку в любовных письмах покойника?
Септимус . В письмах живого его не больше. Как бы то ни было, второе письмо было адресовано не Вашей Светлости.
Леди Крум: По праву матери я могу вскрыть письмо, адресованное моей дочери на случай Вашей жизни, смерти или слабоумия. С какой стати Вы пишете ей о рисовом пудинге, когда она только что пережила потрясение от насильственной смерти одного из своих домашних?
Септимус . И кто же умер?
Леди Крум: Вы, чудовище!
Септимус . Ах, да.
Леди Крум: Не знаю, какое из Ваших писем более бредовое. Один конверт полон рисового пудинга, второй – самых дерзких фамильярностей, касающихся некоторых частей моего тела, но я точно знаю, какое из них более нетерпимо для меня.
Септимус . И какое же?
Леди Крум: Ах, какими дерзкими мы решили побыть на прощание! Ваш друг не дождался Вас, я выслала эту шлюшку Чейтер и ее мужа, а также моего братца за то, что он привез их сюда. Таков приговор за неразборчивость в знакомствах. Изгнание. Лорд Байрон – распутник и лицемер, и чем скорее он отправится на Корсику, тем раньше окажется в подобающем ему обществе.
Септимус . Этой ночью все заплатили по счетам.
Леди Крум: Я многое бы отдала за то, чтобы она прошла спокойно, чтобы Вы с мистером Чейтером застрелили друг друга с соблюдением всех приличий, принятых в светском обществе. У Вас не осталось секретов, мистер Ходж. Они открылись среди криков, рыданий и клятв. К счастью, длительная привязанность моего супруга к охотничьему ружью ограничила его слух тем ухом, на котором он спит.
Септимус . Боюсь, я не осведомлен о том, что произошло.
Леди Крум: Вашу потаскушку обнаружили в комнате лорда Байрона.
Септимус . Понимаю. Обнаружил мистер Чейтер?
Леди Крум: Кто же еще?
Септимус . Прощу прощения, миледи, что воспользовавшись Вашей добротой, позвал к Вам моего недостойного друга. Он ответит мне за свое поведение, не сомневайтесь.
Прежде чем леди Крум успевает ответить, входит Джеллаби, с «вливанием» леди Крум. Это довольно хитроумное устройство: оловянный поднос на ножках, со спиртовкой, над которой подвешен чайник. На подносе также стоит чашка с блюдцем и серебряная корзиночка с листовым чаем. Джеллаби ставит поднос на стол и собирается готовить чай.
Леди Крум: Я сама.
Джеллаби: Слушаю, миледи. (Септимусу). Лорд Байрон оставил у лакея письмо для Вас, сэр.
Септимус: Благодарю Вас.
(Септимус берет с подноса письмо. Джеллаби собирается уходить. Леди Крум смотрит на письмо).
Леди Крум: Когда он это сделал?
Джеллаби: Прямо перед отъездом, Ваша Светлость.
(Джеллаби уходит. Септимус кладет письмо в карман).
Септимус: Позвольте мне.
(Леди Крум не возражает, и он наливает ей чашку чая. Она берет чашку).
Леди Крум: Не знаю, пристало ли Вам получать в моем доме письма, написанные кем-то, кого здесь не принимают.
Септимус . Не пристало, согласен. Недостаток деликатности у лорда Байрона весьма печалит его друзей, к которым я себя более не причисляю. Я не прочту этого письма до тех пор, пока не выеду за ворота.
(Она обдумывает это).
Септимус . Вашей Светлости нужно было родиться в Афинах времен Перикла. Философы дрались бы со скульпторами, за полчаса в Вашем обществе.