Валентин: Я просто не хочу, чтобы меня мешали с дерьмом. (Он читает письмо, лежащее на столе). Что безумца?
(Ханна берет письмо и читает вслух).
Ханна: «Завет безумца предостерегает от опасностей французской моды. Ведь именно французская математика повергла его в меланхолию, внушив, что в мире не останется ни света, ни жизни… как в деревянной печке, которая сама себя сжигает, пока печь и пепел не станут одним, и тепло не покинет землю».
Валентин (удивленно, заинтересованно): Здорово.
Ханна: «Он умер сорока семи лет, косматым, как Иов и худым, как щепка, ему так и не удалось найти спасение в старой доброй английской алгебре».
Валентин: Это все?
Ханна (кивая): В этом есть какой-нибудь смысл?
Валентин: В чем? В том, что все мы обречены? (Небрежно). Да, разумеется. Это называется второй закон термодинамики[42].
Х а н н а . Он тогда был известен?
Валентин: Поэтам и безумцам он известен с незапамятных времен.
Ханна: Я серьезно.
Валентин: Нет.
Ханна: Это как-то связано с… Ну, с открытием Томазины?
Валентин: Она ничего не открыла.
Ханна: А ее задачник?
Валентин: Нет.
Ханна: Тогда что это, совпадение?
Валентин: Ты о чем?
Ханна (читает): «Он умер сорока семи лет». Это было в 1834 году. Значит, он родился в 1787. Как и учитель. Он пишет в письме лорду Круму, предлагая свои услуги: «Родился в 1787 году». Отшельник родился в один год с Септимусом Ходжем.
Валентин (помолчав): Тебя Бернард за ногу не кусал?
Х а н н а . Как ты не понимаешь! Я считала Отшельника символом. Сумасшедшим среди пейзажа. Но такое мне и не снилось. Век Просвещения изгоняют в пустыню Романтизма! Гений Сидли-парка в «приюте отшельника»!
Валентин: Ты этого не знаешь наверняка.
Х а н н а . Нет, знаю. Знаю. Где-то есть что-то… Если бы только это найти!
Сцена 6
Комната пуста. Повторяется то же, что в конце первого акта: раннее утро, далекий пистолетный выстрел, крики ворон. Джеллаби входит в предрассветно сумрачную комнату с лампой. Он подходит к окну и выглядывает в парк, видит там что-то, ставит лампу на стол, открывает одну из дверей в парк и отходит в сторону.
Джеллаби (в парк): Мистер Ходж!
(Входит Септимус. Джеллаби закрывает дверь. На Септимусе длинный плащ).
Септимус . Благодарю Вас, Джеллаби. Я думал, что так и останусь снаружи. Который час?
Джеллаби: Половина шестого.
Септимус . Вот как. Однако, это весьма бодрит! (Он вынимает из кармана плаща два пистолета и кладет их на стол). Рассвет, знаете ли. Я и представить не мог, что кругом будет так оживленно. Рыбки, птички, лягушки… кролики…
(Он достает из-под плаща убитого кролика).
И так красиво. Если бы только не так рано. Я принес леди Томазине кролика. Вы возьмете его?
Джеллаби: Он мертв.
Септимус . Да. Леди Томазина любит пирог с крольчатиной.
(Джеллаби с видимой неохотой забирает кролика.
На нем почти нет крови).
Джеллаби: Вас хватились, мистер Ходж.
Септимус . Я решил переночевать в лодочном сарае. Кажется, какая-то карета выехала из парка?
Джеллаби . Карета капитана Брайса, с ним также отбыли мистер и миссис Чейтер.
Септимус . Отбыли?!
Джеллаби . Да, сэр. А лорду Байрону лошадь подали около четырех часов.
Септимус . И лорд Байрон тоже!
Джеллаби . Да, сэр. Весь дом был на ногах.
Септимус . Но у меня его пистолеты! Что мне делать с его пистолетами?
Джеллаби . Вас искали в Вашей комнате.
Септимус . Кто?
Джеллаби . Ее Светлость.
Септимус . В моей комнате?
Джеллаби . Я доложу Ее Светлости, что Вы вернулись.
(Он собирается уйти).
Септимус . Джеллаби! Лорд Байрон не оставлял для меня книгу?
Джеллаби . Книгу?
Септимус . Он брал ее почитать.
Джеллаби . Его Светлость не оставил в своей комнате ничего. Ни монетки.
Септимус . Вот как. Уверен, он оставил бы монетку, если бы она у него была. Джеллаби, вот Вам полгинеи.
Джеллаби . Благодарю Вас, сэр.
Септимус . Что произошло?
Джеллаби . Слугам ничего не рассказывают, сэр.
Септимус . Будет, неужели на полгинеи уже ничего не купить?