Валентин уходит. Бернард продолжает смотреть ему вслед, на уже закрытую дверь. У него за спиной из сада входит Ханна.
Х а н н а. Мистер Пикок[24]?
(Бернард оборачивается в поисках мистера Пикока, потом вспоминает и начинает со всем обаянием Найтингейла).
Бернард: Добрый день. Добрый день, мисс Джарвис, разумеется, как я рад. Я даже растерялся, в жизни Вы лучше, чем на фотографии.
Х а н н а. На фотографии?
(Она испачкала туфли и снимает их).
Бернард: В книге. Извините, что затащил Вас в дом, но леди Хлоя по доброте душевной настояла.
Х а н н а. Неважно, и Вы бы испачкали ботинки.
Бернард: Как предусмотрительно. И как мило с Вашей стороны уделить мне минутку.
(Он слишком усердствует. Ханна бросает на него настороженный взгляд).
Х а н н а. Вы что, журналист?
Бернард (оскорбленно): Нет!
Х а н н а (продолжает). Я осматривала «ах-ах»[25], там грязь невероятная.
Бернард (неожиданно): «А-ах»!
Х а н н а. Простите?
Бернард: Моя теория. «А-ах», а не «ах-ах». Если гуляешь по саду и вдруг соскальзываешь в какую-то яму, не будешь восклицать «ах-ах», просто отпрыгнешь назад, вскрикнув «а-ах», или даже «мать твою!», хотя лично я думаю, что старина Мюррей[26] просто пытался выкрутиться: во Франции «ах-ах» говорят о жутко уродливой бабе, такой, которая уж точно отпугнет коров с лужайки.
(Подобная речь представляет Бернарда в не очень выгодном свете, но он в упоении этого не замечает. Ханна внимательно на него смотрит).
Х а н н а. Мистер Пикок, чем могу служить?
Бернард: Для начала можете называть меня Бернард, меня так зовут.
Х а н н а. Благодарю.
(Она отходит к двери в сад, чтобы соскрести грязь с туфель).
Бернард: Книга! Ваша книга – просто откровение! Увидеть Каролину Лэм[27] Вашими глазами – значить увидеть ее впервые. Со стыдом признаюсь, произведений ее я не читал, но Вы правы, они необыкновенно интересны – я занимаюсь началом девятнадцатого века.
Х а н н а. Преподаете?
Бернард: Да. И пишу, как Вы, как все мы, правда, пока не написал ничего, что продавалось бы, как «Каро».
Х а н н а. Я не занимаюсь преподавательской деятельностью.
Бернард: Нет, но тем больше Вам уважения. Вернуть литературе забытого писателя – вот, с позволения сказать, главная задача британской высшей школы.
Х а н н а. Не обучение?
Бернард: Господи, с этим детки и сами разберутся. В любом случае, я поздравляю Вас. Наверное, кто-нибудь теперь вплотную займется творчеством Каролины Лэм?
Х а н н а. Наверное.
Бернард: Это же чудесно! Великолепно! Даже если рассматривать Вашу книгу только как документ, освещающий с неожиданной стороны личность лорда Байрона, и то...
Х а н н а. Бернард. Вы ведь сказали «Бернард»?
Бернард: Сказал.
Х а н н а. Я надеваю туфли.
Бернард: Вы что, собираетесь уйти?
Х а н н а. Нет, я собираюсь лягнуть Вас между ног.
Бернард: Все. Понял. Эзра Чейтер.
Х а н н а. Эзра Чейтер.
Бернард: Родился в Твикенэме, Миддлсекс, в 1778 году, автор двух стихотворных произведений, «Дева Турции», 1808, и «Ложе Эрота», 1809. После 1809 года его след теряется, сведений никаких.
Х а н н а. Ясно. И что?