Боковая дверь распахивается. Входит Чейтер.
Мистер Чейтер! Возможно, Вам не передали. Я к Вашим услугам без четверти двенадцать, если Вас это устроит.
Чейтер . Меня это НЕ устроит, сэр. Дело не терпит отлагательств.
Септимус. Лорд Крум, очевидно, тоже полагает, что Ваше дело важнее, чем урок его дочери.
Чейтер . Нет, но если Вы настаиваете, я попрошу Его светлость разобраться.
Септимус (помолчав). Миледи, пройдите с Ферма в музыкальную гостиную. Если найдете доказательство – получите дополнительную ложку варенья.
Томазина. Доказательства не существует, Септимус. Совершенно очевидно, что надпись на полях – шутка. Он просто решил свести вас всех с ума.
(Томазина уходит).
Чейтер. Я полагаю, сэр, Вам это известно. Вы оскорбили мою жену.
Септимус. Оскорбил? Это было бы противно моей природе, моим принципам и тому восхищению, которое вызывает во мне миссис Чейтер.
Чейтер . Я наслышан о Вашем восхищении, сэр! Вы оскорбили мою жену вчера вечером в бельведере!
Септимус. Вы заблуждаетесь. В бельведере я занимался с Вашей женой любовью. Она назначила мне там свидание, где-то у меня есть её записка, я даже могу Вас с ней ознакомить, а если кто-то распространяет слухи, что я не явился, клянусь Вам, сэр, это гнусная клевета.
Чейтер . Низкий развратник! Вы готовы втоптать в грязь репутацию дамы, чтобы оправдать свою трусость. Но этот номер у Вас не пройдет! Я вызываю Вас!
Септимус. Чейтер! Чейтер, Чейтер, Чейтер! Друг мой!
Чейтер . И Вы смеете меня так называть. Я требую удовлетворения!
Септимус. Миссис Чейтер требовала удовлетворения, теперь Вы требуете удовлетворения. Я не могу день и ночь удовлетворять семейство Чейтеров. А что до репутации Вашей жены, втоптать её куда-либо абсолютно невозможно.
Чейтер . Подлец!
Септимус. Я уверяю Вас. Миссис Чейтер обольстительна и чувственна, у неё нежный голос и легкая походка, она – живое воплощение всего, что принято считать украшением её пола. И всё же больше всего она замечательна своей постоянной готовностью, которая поддерживает такую тропическую влажность, что в панталонах миссис Чейтер вполне можно было бы выращивать в январе орхидеи.
Чейтер . Проклятие, Ходж, я не желаю это слушать! Будете Вы драться или нет?
Септимус (решительно) . Нет! Среди ныне живущих поэтов лишь двух-трёх можно считать поэтами подлинными, и я не могу застрелить одного из них только из-за того, что нечто в бельведере стояло в непосредственной близости от женщины, чью репутацию не отстоять даже имея за спиной взвод мушкетёров при полном вооружении.
Чейтер . Ха! Скажете тоже! И кто же, по-вашему, остальные? Нет, нет, эти штучки не пройдут, Ходж. Лестью Вы меня с толку не собьёте. А что, Вы правда так считаете?
Септимус. Считаю. Я сказал бы то же самое Мильтону[9], доживи он до нашего времени. Опустив то, что касается жены, разумеется.
Чейтер . Но среди ныне живущих? Мистер Саути[10]?
Септимус. Саути я пристрелил бы, не задумываясь.
Чейтер (печально покачивая головой) . Да, он исписался. Я был в восторге от его «Талабы», но «Медок» (хихикает) Бог ты мой... Но мы уклоняемся от темы нашего разговора. Вы воспользовались слабостью миссис Чейтер, но мало того, выясняется, что каждый конюх и каждая судомойка в усадьбе...
Септимус. Да чёрт побери! Вы что, совсем меня не слушаете?
Чейтер . Слушаю очень внимательно и, не буду отрицать, ценю Ваше расположение. Видит Бог, трудно добиться признания, если не принадлежишь к шайке жалких писак и карьеристов, которой верховодит Джеффри из «Эдинбургского обозрения»[11].
Септимус. Дружище Чейтер, они судят о поэте по тому, насколько он вхож в салоны и гостиные.
Чейтер . Боже мой, как Вы правы! Хотел бы я знать, как зовут того мерзавца, который оплевал мою драматическую поэму «Дева Турции» в газетенке «Досуги Пикадилли».
Септимус. «Дева Турции»! Да она лежит у меня на ночном столике! Если я долго не могу заснуть, меня всегда выручает «Дева Турции»!
Чейтер (обрадовано) . Вот видите! А тот мерзавец написал, что своей собаке не скормил бы «Деву Турции», хоть нафаршируй её каштанами и обваляй в сухарях. Когда миссис Чейтер прочитала это, она зарыдала, сэр, и не подпускала меня к себе две недели... что вынуждает меня вернуться к теме нашего разговора...
Септимус. Однако новая поэма обессмертит Ваше имя...
Чейтер . ...обессмертит или не обессмертит...
Септимус. Не подлежит сомнению, сэр. Ни одна шайка не может противостоять единодушному одобрению читающей публики. «Ложе Эрота» одержит победу.
Чейтер . Таково ваше мнение?
Септимус. Такова моя цель.
Чейтер . Да что Вы? Честно говоря, не совсем понимаю.
Септимус. Видите ли, мне прислали сигнальный экземпляр на рецензию. Я говорю «рецензия», но на самом деле это будет развернутое восхваление Ваших талантов и заслуг перед британской литературой.
Чейтер . Вот уж не ожидал! Это, я Вам скажу... Вы уже написали?
Септимус (твердо) . Ещё нет.
Чейтер . Вот как! А сколько времени уходит на...?
Септимус . Чтобы всё было как следует, для начала нужно внимательно перечитать Вашу книгу, обе Ваши книги, несколько раз перечитать, дабы выказать восхищение или презрение, по заслугам произведения. Я, как положено, делаю заметки, привожу в порядок мысли и, наконец, когда всё готово, и МЕНЯ НИЧТО НЕ ОТВЛЕКАЕТ...
Чейтер (озарённо) . Миссис Чейтер знала об этом до того как она.. как Вы...
Септимус. Думаю, догадывалась.
Чейтер (торжествующе) . Ради меня эта женщина пойдет на всё! Теперь-то Вы понимаете, в чем она видит смысл своего существования? Она самим Провидением дана мне в жены!
Септимус. За одно это я не оставил бы её вдовой.
Чейтер . Капитан Брайс однажды сказал то же самое!
Септимус. И капитан Брайс тоже?
Чейтер . Мистер Ходж, позвольте я надпишу Ваш экземпляр с надеждой на грядущее признание. Воспользуемся пером леди Томазины.
Септимус. Своим знакомством с лордом и леди Крум Вы обязаны поединку с братом Её Светлости?
Чейтер . Нет, сэр! Выяснилось, что капитана оклеветали. Но недоразумение счастливо разрешилось, сэр. Результатом его стало покровительство капитана флота Его Величества, брата графини. Не думаю, что мистер Вальтер Скотт может похвастаться тем же. И вот, пожалуйста, я – уважаемый гость в Сидли-парке.
Септимус. Что ж, сэр, можно сказать, Вы получили удовлетворение.
Чейтер надписывает книгу, пользуясь пером и чернильницей со стола. Входит Ноукс, через ту же дверь, что ранее Чейтер. Под мышкой у него свёрнутые в трубку чертежи. Увлеченный Чейтер не замечает Ноукса. Ноукс, видя их, пугается.
Н о у к с . Ой!
Септимус. А-а-а... Мистер Ноукс! Наша неутомимая землеройка! Под кого копаем?
Н о у к с . Наверное, мне лучше.. Я думал, Её Светлость.. Прошу прощения...
Смущённый, он пытается удалиться, но застывает, услышав голос Чейтера. Чейтер звонко читает сделанную им на книге надпись.
Чейтер . «Моему другу Септимусу Ходжу, который не щадя себя постоял за автора. Эзра Чейтер, Сидли-парк, 10 апреля 1809». (Протягивая книгу Септимусу) Вот, будете показывать внукам, сэр!
Септимус. Я этого не заслуживаю. Это слишком щедро. Что скажете, Ноукс?
Беседа прерывается появлением леди Крум и капитана Эдварда Брайса. Её первая реплика доносится из-за двери.
Леди Крум (за дверью) . Нет! Мой бельведер? Только не это!