1. Степан разин и его эпоха 4 стр.
Министерство образования и науки Российской Федерации
Абрамцевский филиал ФГБОУ ВПО «МГХПА им. С.Г. Строганова»
РЕФЕРАТ
по истории
на тему:
«СТЕПАН РАЗИН
И ДОНСКОЕ КАЗАЧЕСТВО»
Выполнил:
студент 18 группы Сатков Михаил
Проверил:
преподаватель Канатчикова Е.В.
г. Хотьково
2016 год
ОГЛАВЛЕНИЕ:
ВВЕДЕНИЕ 3 стр.
1.СТЕПАН РАЗИН И ЕГО ЭПОХА 4 стр.
2. «НА ДОНУ НЕТ ЦАРЯ» 7 стр.
3.ВОЛЖСКО-КАСПИЙСКИЙ ПОХОД 10 стр.
4. СМЕРТЬ СТЕПАНА РАЗИНА И КОНЕЦ КАЗАЧЬЕЙ ВОЛЬНИЦЫ 16 стр.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 18 стр.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 19 стр.
1. ВВЕДЕНИЕ
Систематическое и многолетнее стремление московского правительства наложить на донское казачество свою властную руку вызвало бунт Разина. Среда, эпохи родят героев. Разин только выразитель своей эпохи. К этому давно готовилось, этого давно ожидало все боевое казачество, любившее свою казацкую свободу, свои вольности, но только не знало, с какой стороны начать. Разин показал путь. Боевая масса пошла за ним, как за своим вождем. Клич Разина на Волге о правах русского крестьянства, о попранных правах человека упал на благодатную почву, – это было давнишнее чаяние русского трудящегося люда. Разин принес себя в жертву этой идее.
Уже закованный в тяжелые «освященныя» цепи, Разин говорил: «Пусть видит весь народ крещеный, что за него я голову сложил. Пусть там меня (в Москве) казнят, пусть колесуют, пусть тризну справят надо мной, упьются кровью пусть казацкой под стон народный, но уж погибнуть не должно в народе сделанное мною. Не мог я дело совершить, пусть сделает другой, не тот, так третий… А на Дону… и вспомнят все тогда меня, Степана Разина, донского казака, и клич его казацкий боевой, когда их подлый дьяк, как стадо, перепишет и целованием креста на верность приведет»…
2. СТЕПАН РАЗИН И ЕГО ЭПОХА
К. Петров-Водкин, эскиз панно «Степан Разин», фрагмент
Долгое царствование Алексея Михайловича (1645–1676) протекало в войнах с внешними врагами и подавлении внутренних смут. Самое мощное восстание – казачий бунт, или, как его еще называли, крестьянская война под предводительством Стеньки Разина – произошло в конце правления второго царя династии Романовых.
При царе Алексее Михайловиче в Московском государстве прошли глубокие реформы. В первую очередь это составление нового «Соборного уложения» и исправление церковных книг, в которых оказалось много грубых ошибок. Царь искренне хотел, чтобы новые законы соответствовали современным потребностям русской жизни и боролись с проблемами, от которых страдал простой народ.
Уложением царя Алексея Михайловича крестьяне окончательно были прикреплены к земле, т.е. сделались собственностью господ, их холопами, даже хуже, их бесправными и безгласными рабами, сведенными на степень скота, с куплей и продажей, меной на предметы роскоши, собак и проч. Крестьянин принадлежал своему господину не только телом, но и душой; впрочем, души-то в нем и не признавалось, а была у него, по мнению бояр, какая-то другая душа, холопская. Защиты крестьянам ждать было неоткуда: все давило его, все гнело, духовенство же проповедывало: «раб, повинуйся своему господину!». Хотя и был учрежден холопский приказ, куда каждый крестьянин мог принести жалобу на обиды от своего господина, но это была одна насмешка над личностью человека: в приказе сидели те же господа-рабовладельцы, и по закону (Уложению) достаточно было одного отрицательного ответа господина, чтобы жалоба холопа была опровергнута. Судьи открыто продавали свои приговоры. За провинности господ били его крестьян, сажали в тюрьмы, истязали. За убитого крестьянина отдавали живого, точно так же, как за убитую скотину отдают другую, нисколько не считаясь с семейным его положением: мужа продавали или отдавали от жены или детей, детей от отца. Тяжелое и бесправное было время в тогдашней самодержавной России.
Обстановка в низовьях Дона и Волги, куда давно убегали все недовольные притеснениями властей, начала обостряться после принятия «Уложения» в 1649 году, потому что оно возвращало крепостное право. В конце 1660-х годов у этой недовольной вольницы появился удалой и отчаянно смелый предводитель – атаман Степан Тимофеевич Разин. Он возглавил восстание, потрясшее устои Московского царства. Восстание Степана Разина было самым мощным социальным движением в Московском государстве во второй половине XVII века. Оно привлекло внимание всей Европы, потому что это было событие европейского масштаба. Эпицентром его была Волга, по которой в Европу шел российский хлеб и персидские товары.
Степан Тимофеевич Разин (1630–1671), больше известный как Стенька Разин, родился в семье зажиточного казака в донской станице Зимовейской. О его детстве известно крайне мало. Его отец, Тимофей Разя, был выходцем из Воронежа. Кто была мать Степана, точно не известно. Есть предположение, что ею была пленная турчанка, и, стало быть, Разин мог являться «тумой», или «болдырем» (так донцы называли детей христианина и мусульманки). Но у Степана была и русская названая мать – вдова Матрёна Говоруха, жившая в «украинном» (на Слободской Украине) городе Царёве-Борисове. Крёстным отцом Степана был знатный казак, будущий войсковой атаман Корнила Яковлев. Отсюда можно заключить, что Тимофей Разя и его сыновья Иван, Степан и Фрол занимали на Дону довольно высокое положение. Известно, что Степан был женат, но сведения о его супруге до нас не дошли. Возможно, он был грамотным, но и это точно не известно. Языками владел, причём несколькими – татарским, калмыцким и польским.
Первое датированное известие о нём относится к 1650 году – тогда Степан вместе с отцом собирались на богомолье в Соловецкий монастырь, ставший традиционным местом паломничества донских казаков. Но поездке помешала смерть отца. В ноябре 1652 года Разин всё-таки отправился на Соловки через Москву. Ничего больше об этом путешествии источники не сообщают.
В 1655-м Степан потерял старшего брата Ивана. Тот был старшиной отряда донцов, участвовавших в войне с Речью Посполитой под началом князя Юрия Долгорукого. От имени казаков Иван попросил разрешения вернуться на Дон и, не получив его, поехал домой самовольно. Его схватили и повесили. Какова была реакция Степана, мы не знаем, но вполне возможно, что он стал думать о том, как бы отомстить московской элите.
Следующее известие датировано концом 1658 года: Степан был членом зимовой станицы (посольства) в Москву, но по пути заболел и остался на лечение в Валуйках. Поправившись, он хотел ехать в столицу сам, однако мы не знаем, дано ли было ему на это разрешение. В начале 1661 года Разин – один из двух донских послов на переговорах с калмыцкими тайшами (князьями), принявшими российское подданство. Целью переговоров было заключение союза против крымских татар и турок, собиравшихся, по слухам, пойти на Дон войною. Переговоры, видимо, были успешными, раз в том же году наш герой вместе с московским посольством вновь отправился в калмыцкие улусы (владения). В ноябре того же года он с ещё одним казаком отправляется на соловецкое богомолье. В марте 1663-го Степан, как предводитель отряда из 500 казаков, принял участие в битве с крымцами под Молочными Водами, успешной для донцов и запорожцев, а также их союзников калмыков. Следующее известие о нём относится к 1667 году, когда он отправился в свой знаменитый «Персидский поход».
Разин обладал недюжинным умом и выдающимися способностями. Он стоял выше своих современников и по уму, и по развитию. Он знал историю Дона и хорошо понимал задачи казачества. Он был знаком с древнерусскими былинами и укладом своеобразной жизни новгородской Руси. А ведь новгородская-то Русь, вернее новгородское гетское казачество имело большую связь с Доном. В древних писцовых книгах новгородских погостов мы находим гофейских казаков, откуда-то пришедших и поселившихся в Бежецкой пятине. Эти гофейские казаки – прибалтийские Готы или Геты, переселившиеся туда в I–IV вв. по Р. Х. с берегов Азовского моря (Саги о Фритьофе Смелом и Едда Снорре), из страны Свитиод, Сводура – света, юга, под именем Азов-Гетов. Часть из них переселилась из Хлынова на Дон, другая – осталась в новгородских областях и стала известна в XVI и начале XVII вв. под именем казаков ямских, дерптских, копорских и др. (Договор Новгорода со шведами в 1611 года и договор России с Швецией в Столбове 1617 году).
Чтобы судить о жестокости и бесчеловечности Разина, а бесчеловечен он был только с воеводами и приказными дьяками, нужно наперед знать, насколько милосердней для народа были московские князья и бояре и высшее духовенство и даже сам «тишайший» царь, в особенности, если дело касалось внутренних политических вопросов. За государево «слово и дело», сказанное кем-либо из мести, корыстных целей или с испуга, мучили, пытали, резали языки, вздергивали на дыбы и четвертовали и большею частью людей невинных. Тогдашний строй московского правительства приводил в ужас всех иностранцев, посещавших Россию.
«Удивительно, – говорит англичанин Флетчер, бывший в России в конце XVI века, – как люди могут выносить такой порядок и как правительство, будучи христианским, может быть им довольно».
3. «НА ДОНУ НЕТ ЦАРЯ»
Сколько казаков было на Дону в XVI и ХVII вв. – трудно сказать, т. к. все казачьи войска, расположенные по Волге, Яику и Тереку, составляли один общий союз и по первому зову донцов стекались со всех рек в город Черкасск для какого-либо важного казачьего дела, а потом, по миновании опасности, расходились по своим местам.
Подьячий Посольского приказа Г. Котошихин, современник царя Алексея Михайловича, в своих записках говорит, что казаков на Дону в его время было около 20 тысяч; это коренных, с союзными же войсками их было гораздо больше, среди них преобладали русские. Состав донских казаков постоянно усиливали их сородичи запорожцы, казаки малороссийские и из украинных городов Московского государства. Незначительный процент в XVII в. составляли новокрещенные татары, вольная польская шляхта, московские опальные бояре и князья, как например, князь Друцкой, слывший на Дону под именем атамана Ивана Васильева, в 1623 по 1628 годы - ратные люди из польских и русских владений и другие. Все они, вступая в состав казачества, становились равноправными его членами, а имевшие какие-либо титулы или звания скрывали или отбрасывали их, как не нужные.
В это время Войско Донское было относительно автономным политическим образованием – в состав Российского государства оно официально не входило, но тем не менее было с ним теснейшим образом связано. Территория Войска объединяла бассейны Дона, Хопра, Медведицы и частично Северского Донца. Оно являло собой федерацию станиц (военных отрядов), живших в укреплённых поселениях – городках. К 1670 году на Дону было около сотни городков. Столицей был Черкасск – там пребывали войсковой атаман, войсковые старшины и собирался Войсковой круг.
Время было тревожное, военное. По первому зову Главного Войска, в случае угрожаемой опасности, казаки обязаны были являться в назначенное место и в Войсковом Кругу, народном вече, решали дела о походах или защите отечества, также судили изменников и ослушников, встречали царских послов и снаряжали в Москву зимовые (зимой) станицы. Войсковой Круг был верховным управлением всего Войска. Войсковой атаман избирался Кругом на один год, как и войсковой есаул. В мирное время атаман и есаул были простыми исполнителями постановлений Круга, во время же походов власть атамана была неограниченна. Для морских поисков и частичных набегов на неприятельские владения избирались походные атаманы, а также и есаулы, исполнители атаманских приказаний. В каждом городе были свои атаманы и есаулы, избиравшиеся местным кругом на один год.
Обособленность Дона в церковном отношении от Москвы всем известна. По словам протоиерея Левицкого, в 1687 году, после усмирения бунта Разина, на Дон впервые была прислана грамота с повелением поминать на большом выходе имя московского патриарха: до этого же донское духовенство, избираемое казачьим кругом, как и в древнем Новгороде, никакого отношения к московским владыкам не имело.
С половины XVII в. жизнь на Дону стала принимать более оседлый характер; стало развиваться коневодство, скотоводство, овцеводство и даже земледелие, хотя этот промысел, как отвлекающий казачество от военных обязанностей, Главное Войско не одобряло; рыбный промысел и звероловство существовали на Дону искони.
В сознании донского населения XVII века чётко различались «Вольный Дон» и «Русь». Бытовала пословица «На Дону нет царя». С одной стороны, авторитет монарха сомнению не подвергался, – с другой, не было и его безусловного обожания. Свою службу московским государям казаки считали добровольной – «из чести». Именно поэтому до 1671 года донцы не присягали царю. Они считали территорию Войска «государевой отчиной», однако, по сути, монарха замещала казачья администрация. Войсковые грамоты начинались фразой: «По указу великого государя и по нашему войсковому приговору…» Любые действия на Дону в соответствии с царским указом, но «без войскового ведома» считались незаконными.
Казаки видели себя среди приближённых монарха, рисуя его портрет по своему образу и подобию. В донском фольклоре XVI–XVII веков царь устойчиво величается «отцом», «батюшкой», «батюшкой-надеждой» и «светом»; казаки – члены его свиты или «товарищи». При этом войны с турками рассматриваются ими не только как возможность наполнить войсковую казну и обогатиться лично, но и как служба царю.
Для донцов (как и для простого народа в других регионах России) было характерно противопоставление монарха «боярам» – придворным сановникам, а также политической, военной и религиозной элите вообще. Господствовало убеждение, что царь пытается творить добро, но ему постоянно мешают его же слуги.
Жители Дона делили «бояр» на «добрых» и «недобрых». «Добрыми» для донских казаков являлись те представители элиты, с которыми у них были приятельские или даже дружеские отношения. «Недобрыми» же считались прежде всего те, кто не знал меры в своём стремлении к наживе или к власти, кто считался лихоимцем и «судьёй неправедным». Очевидно, именно таких разумел эпический Ермак, заявляя: «Царёвы люди хуже азиатов». Чаще всего донцы были настроены против тех чиновников, которые, по их мнению, были виноваты в задержке или расхищении царского жалованья для казаков. Их недовольство этим породило пословицу «Грамоты утверждают, а правители расхищают». К «недобрым боярам» причислялись и воеводы близлежащих к Дону городов, от которых казаки частенько терпели «обиды и насилия». В исторических песнях «злой» воевода не только «заедает» казачье жалованье, но и не даёт «по Волге погулять». Постоянное раздражение действиями «недобрых бояр» составляло питательную почву для бунтарских настроений.
Население «Вольного Дона» делилось на полноправных людей (собственно казаков) и неполноправных (голытьбу и бурлаков). Это дополнялось неравенством среди самих казаков, делившихся на «низовых» и «верховых», «старых» (потомственных) и «новопришлых», бедных и богатых («добрых», «домовитых», «нарочитых»), рядовых и «знатных». До 1650-х годов основную массу донцов составляли зажиточные люди. Но затем довольно быстро стала расти доля голытьбы и бедных казаков из-за наплыва беглых крестьян и посадских людей. Это привело к усилению напряжённости среди донцов и в их отношениях с Москвой.
Казачьи обычаи, которые до поры до времени уважали и в Москве, не допускали выдачи беглецов прежним господам. Однако после принятия Соборного Уложения 1649 года правительство начало бороться с этим. Помещики, от которых бежали крестьяне или холопы, получали разрешение искать их на путях, ведущих к Дону, а местная администрация должна была всячески этому помогать. В 1666 году донцы получили прямой запрет предоставлять убежище крестьянам шацких дворцовых сёл и препятствовать переписи беглых, поселившихся «по реке Хопру в ближних местех».
До начала XVIII века «военно-разбойный» способ обогащения был на Дону самым престижным. Один из «заветов Ермака» (неписаных законов донской жизни) гласил: «Землю, казаки, пахать нельзя, мы – воины! Станем землю пахать – паны появятся. Ловите рыбу, разводите скотину, ходите на гульбу, за зипунами». Казаки Дона считали справедливым покушение на собственность «бояр» или купцов, но не допускали мысли о причинении ущерба «государевой казне». Герои донского фольклора грабят корабли не только иноземных, но и российских купцов, однако оправдываются тем, что грабили только «купцов-подлецов» – тех, кто не заплатил царю «дани-пошлины» и чьи корабли поэтому были «не орлёные» (без царского герба).
Хотя с 1627 года походы «за зипунами» на Волгу были запрещены под страхом смертной казни, они по-прежнему случались, разве что стали уделом прежде всего бедных («молодчих») казаков, голытьбы и бурлаков. Особо важными эти предприятия становились для донцов тогда, когда было нельзя или невозможно вести боевые действия с иноверцами и не хватало продовольствия.
4. 
ВОЛЖСКО-КАСПИЙСКИЙ ПОХОД
В. Суриков, 1903-1907, «Степан Разин»
В начале 1667 года на Дону оказалось много людей, не просто недовольных жизнью, но и страдающих от голода. Их проблемы Разин принял близко к сердцу – не только из чувства солидарности, но и потому, что сам хотел добиться благополучия и славы. Традиция подсказывала один путь к подобной цели – «поход за зипунами». Поскольку выход в Азовское море преградили турки, Степан «со товарищи» обратили свои взоры на Волгу.
Весной 1667 года Разин кликнул всему голутвенному люду клич: «Братцы мои, голь кабацкая, пойдемте со мною на сине море зипуны добывать!» Встрепенулись засидевшиеся в Черкасске боевые орлы и стали расправлять свои крылья быстрые, спешно чистили оружие и снастили струги. Клич прошел по всем черкасским кабакам и откликнулся в соседних городках. Разин в союзе с запорожцами хотел сделать морской поиск по берегам Крыма и Турции, чтобы добыть себе славы и богатств. Узнав об этом, войсковой атаман, а с ним старшины и все домовитые казаки, встревожились; в Турции были царские послы, а с Крымом только что заключено перемирие; царь строго запретил задирать тех и других. Атаман решил применить вооруженную силу, но не пустить казаков в море. Видя это и не желая проливать братскую кровь, Разин завладел всеми стругами, бывшими в Черкасске, и двинулся вверх по Дону. Гонцы его известили об этом верховые городки. Партии ослушных казаков, всегда недовольных Главным Войском, стали стекаться к городкам Паншинскому и Качалинскому, расположенным недалеко один от другого. Здесь на высоких буграх, омываемых весенней водой, между реками Иловлей и Тишанкой, Разин заложил свой стан. В первых числах мая казаки из реки Иловли перетащились волоком в реку Камышенку и появились на Волге. Весть об этом долетела до Москвы. Еще в марте царь прислал на Дон грамоту с приказанием разогнать скопище казаков в Паншине и Качалине и поступить с ослушниками по войсковому праву, но Корнила Яковлев, видя сочувствие большинства казачества к этому движению, не мог принять против Разина решительных мер.
Разин выступил из Черкасска с партией казаков до 1500 человек. На Волге отряд его усилился до несколько тысяч. В числе их было около 400 запорожцев с атаманом Бабою. На Волге разинцы завладели несколькими караванами купеческих и царских судов, в том числе богато нагруженным судном святейшего патриарха Иосифа, разделили добычу между собой и двинулись вниз по реке мимо Царицына к Черному Яру. Там встретились они с отрядом воеводы Беклемишева, разбили его и самого воеводу повесили на мачте. Встречавшиеся суда с стрельцами и ссыльными передавались на сторону Разина. От Черного Яра Разин Волгою и ее рукавом Бузаном, мимо острова Бузана и Красного Яра, вступил в Каспийское море, а потом повернул влево, вошел в устье Урала и овладел Яицким городком. Посланные в погоню за ним из Астрахани два стрелецких полка им были истреблены, а взятые в плен присоединились к нему. Завладев их оружием и забрав в Яицком городке всю артиллерию, Разин весной 1668 года пустился в море. Отряд его имел правильное казацкое устройство: разделен был на сотни и десятки. Над сотней начальствовал сотник, над десятком – десятник. Разин был над всеми атаманом. Любимым есаулом у него был Ивашка или Иван Черноярец. Из других есаулов известны: Ларка Хренов, Лазарка Тимофеев, Михайла Ярославов, Сережка Кривой, Алешка Каторжный и другие.
Персидский поход Разина 1667 - 1669 г.г.
Около двух лет Разин громил кавказские и персидские берега, дал морской бой Менеды-хану, разбил его наголову, пленил его сына и красавицу дочь и в первых числах августа 1669 года явился с несметными богатствами под Астраханью. Видя его мирные намерения и желание пройти на Дон, воевода Прозоровский и князь Львов приняли его в Астрахани ласково, хвалили за подвиги и победы над басурманами и в заключение выдали ему милостивую царскую грамоту, в которой прощались казакам все их вины и разрешалось возвратиться на Дон. Цель этого милостивого внимания была такова: слава о подвигах Разина разнеслась по всему Дону и Волге и достигла до Днепра, везде встретив сочувствие, а потому Москва боялась суровыми мерами раздражить казаков; астраханские же воеводы не могли положиться на свои силы, а стрельцам и черному люду не доверяли; воеводы надеялись, что часть добычи перейдет им на поминки. Они заранее выхлопотали у царя для казаков милостивую грамоту. Что же касается разгрома персидских городов, то это дело политики, – ведь и персы порой не щадили русских подданных; притом ведь громили не они, русские, а казаки, народ независимый, своевольный.
4 сентября 1669 года Разин двинулся из Астрахани вверх по Волге, а потом перетащился на Дон. Между старыми городками Кагальницким и Ведерниковским, в юрте нынешней Богоявленской станицы, на Кагальницком острове, он заложил себе главный стан, обнес земляным валом и поставил пушки. Отсюда он стал держать город Черкасск под угрозой, так как перевес был на его стороне. Атаман и старшины
Взятие Астрахани войсками Степана Разина, гравюра из «Трех путешествий» Яна Янсена Стрейса
притихли. Обеспокоенная этим, Москва в 1670 году послала на Дон жильца Евдокимова с тайным поручением разузнать все о Разине, вручив послу для виду 
царскую грамоту с обещанием прислать казакам за их службу обычные запасы. Евдокимов прибыл в Черкасск на фоминой неделе в воскресенье. Корнила Яковлев по этому поводу собрал круг. Пригласили посла. Тот вошел в круг, поклонился атаману и казакам на все четыре стороны, отдал грамоту атаману и сказал: « Великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец и многих государств и земель восточных и северных отчин и дедич и наследник и государь и обладатель, велел всех вас, атаманов и казаков, спросить о здоровьи.».
Атаман приподнял грамоту вверх и громко вычитал кругу. Казаки были очень довольны царским вниманием, благодарили за обещание прислать запасы, которые обычно сплавлялись на бударах Доном из Воронежа, и отпустили Евдокимова. Через два дня атаман вновь собрал круг и предложил ему снарядить в Москву вместе с послом станицу. Внезапно в круг со своими приверженцами является Разин, открывает свой круг, требует на объяснение Евдокимова, называет его лазутчиком и шпионом, приехавшим подсматривать за ним, бьет его по лицу, бьют его и казаки, а потом избитого бросают в Дон. Бывшие с послом люди посажены под стражу. Корнила хотел вступиться за Евдокимова, но едва сам не был избит, убежал с майдана и заперся с некоторыми старшинами в соборе.
Разин объявил казакам, что настало время идти против ненавистных им всем бояр и звал молодцов с собой на Волгу. Почти весь круг откликнулся на его зов. Вскоре после этого Разин двинулся вверх по Дону к Паншину. Отряд его усилился до 10 тысяч. В нем так же, как и прежде, немало было запорожцев. В Паншин явился к нему Васька Ус, поднявший в украинных городах крестьян против помещиков. Разгромив калмыков, кочевавших между Доном и Волгой, и отняв у них скот, Разин подступил к Царицыну. Царицынцы отворили ему ворота и встретили его с почетом во главе со своим духовенством. Воеводу Тургенева казаки и народ отвели на веревке к Волге и бросили в воду. Вслед за этим таким же способом был взят и Камышин. Воеводу и приказных утопили. Разин двинулся к Астрахани. Стрельцы и народ, встречавшиеся на Волге, передавались ему. Астрахань считалась очень сильною крепостью – в ней на стенах в два ряда было до 460 пушек и значительный гарнизон. Но что могло устоять против народного вождя, объявившего всем полную свободу и казачьи права. Крепость сдалась почти без боя. Стрельцы и народ отворили ворота и даже помогали казакам взбираться на стены. Все кругом разразилось изменой. Ненавистны были народу и ратным людям порядки царского правительства. Все называли Разина «батюшкой», «Степаном Тимофеевичем», «избавителем от злых лиходеев». Купцы, дворяне, дети боярские и весь приказный люд погибли. Раненого от руки местного холопа воеводу Прозоровского сам Разин столкнул с колокольни. Имущество убитых пошло в дуван. Все приказные дела были сожжены «Вот так я сожгу все дела у государя» – говорил Разин народу.
Оставив в Астрахани атаманом Ваську Уса, а старшинами Федора Шелудяка и Ивана Терского с гарнизоном из стрельцов и астраханских жителей, записавшихся в казаки, а также по два человека от десятка донских казаков, Разин на 200 судах двинулся вверх по Волге, по берегу шла конница численностью 2 тысячи человек. Из Царицына он отправил отряд в 2 тысячи человек на Дон с казною, с атаманами Фролом Минаевым и Яковом Гавриловым.
Саратов сдался без сопротивления. Народ встретил Разина с великой радостью. Воевода Лутохин, дворяне и приказный люд были казнены. В городе было введено казацкое устройство, с казацким кругом. Атаманом поставлен Григорий Савельев.
С приближением казаков к Самаре там поднялось междоусобие, казацкая партия победила. Разин занял город без боя. Воевода Алфимов был утоплен, дворяне и приказные казнены. В первых числах сентября Разин подступил к Симбирску. Народ нес Разина на своих руках. Агенты Разина с «прелестными» письмами наводнили все прилегающие к Волге местности, проникли в Москву и земли новгородские, даже до Белого моря и Смоленска. Всюду они встречали радостный прием, всюду народ поднимал оружие за свои попранные права. В письмах к народу Разин говорил, что он идет истребить бояр, дворян и весь приказный люд и установить по всей Руси казацкое устройство. «Я не хочу быть царем»,- писал он, «а хочу жить с вами, как брат». И что интересно, деревенские богатеи нередко оказывали восставшим активную поддержку. Например, в 1670 году «скудные и бедные люди» Тамбовского уезда хотели повиниться великому государю, но их «держали и унимали которые зажиточные люди», сносившиеся с разинцами.
В то же время представители элиты могли рассчитывать на снисхождение, если вели себя лояльно по отношению к повстанцам, выказывали им знаки уважения или переходили на их сторону. Иногда жизнь сохранялась тем иностранцам, которые оказывали сопротивление мятежникам, но могли быть полезными для них (например, научить их стрелять из пушек). Разинцы считали вполне естественным применять силу и угрозы для пополнения своих рядов. Фактически у людей не было выбора – отказ идти на «службу великому государю» был равносилен подписанию себе смертного приговора. Впрочем, насильственный набор в повстанческое войско преобладал тогда, когда мятежники терпели поражения или чувствовали себя недостаточно уверенно.
Зная, с каким уважением темный народ относится к царской особе и к патриарху, желая подорвать их авторитет, Разин велел покрыть два судна – одно красным бархатом, а другое черным. В первом посадил пленного черкесского князька и назвал его царевичем Алексеем, недавно умершим, а во втором какого-то монаха, назвав его гонимым царем, низверженным патриархом Никоном. Агенты Разина говорили, что сын царя не умер, а убежал от суровости отца к ним и теперь идет добывать себе престол и искоренять бояр, думных людей, воевод и помещиков, потому что они народные мучители, а как только воцарится, то будет всем воля и равенство. Народ верил и шел. На зов Разина поднялись и черемисы, чуваши, мордва и казанские татары. Он даже пытался завязать сношения с крымским ханом и персидским шахом, но успеха не имел.
5 сентября казаки осадили хорошо укрепленный Симбирск. Народ передался на их сторону, боярин Милославский с гарнизоном из четырех стрелецких приказов дворянами и детьми боярскими, сбежавшимися из всех окрестностей от народной мести, заперся в кремле.
Осада длилась около месяца. Гарнизон защищался храбро, хорошо зная, что пощады не будет. Положение осажденных было отчаянное. На помощь гарнизону двинулся отряд из Казани, сформированный с большими усилиями воеводою, князем Урусовым под начальством князя Юрия Борятинского. В жаркой битве, происшедшей 1 октября под самым Симбирском и длившейся целый день, Разин был ранен саблей в голову, пулей в ногу и ошеломлен в голову силачем Семеном Степановым, из города Алатаря, в рукопашной схватке бросившимся на него с топором и повалившим его на землю. Казаки атамана выручили, но битва была проиграна. Борятинский вошел в город. В ночь 3 октября казаки пошли на приступ, но услышав, что в тылу их появился новый отряд солдат, тайно бросили поле битвы и полчища сражавшихся крестьян, сели на струги и пустились вниз по Волге, увлекши с собой и раненого атамана. Наутро, узнав о бегстве Разина, оставшиеся казаки и крестьяне сняли осаду и бросились на струги. Смекнули, в чем дело, и воеводы и кинулись их преследовать. Поражение казаков и крестьян было полное, с мятежным народом расправа была жестока. Симбирский край был скоро усмирен, но в других областях крестьянское движение под руководством казаков продолжалось еще около года.
Таким образом, один удар хорошо обученных на европейский лад войск под начальством князя Борятинского, разрушил все планы Степана Разина. Легкие победы на Волге и сдача народом без боя укрепленных городов вскружили голову донскому атаману и не заставили его серьезней отнестись к своему положению. Бесполезная потеря времени под Симбирском, давшая возможность московскому правительству сорганизовать достаточные силы в Казани, неуменье руководить битвой с хорошо обученным и дисциплинированным противником, и, в довершение всего, легкомысленное оставление в ночь под 4 октября 1670 года на произвол судьбы своих сподвижников, – все это характеризует Разина, несмотря на его личное мужество и отвагу, как небрежного стратега, привыкшего побеждать своих сподвижников, нестройные полчища неверных или отряды колеблющихся стрельцов. Видимо, старый казачий строй, выработанный веками, с его сложными и подчас неожиданными приемами, хитростью и уменьем запугать и спутать противника в решительную минуту, у Разина был в пренебрежении. Битва была проиграна, а с ней рухнул и весь его план перестроить Россию на казачий лад.
Успехи Разина на Волге склонили на его сторону все Донское казачество, сам атаман Корнила Яковлев должен был подчиниться общему настроению. Но когда, после поражения, Разин зимой возвратился с небольшим числом приверженцев на Дон, противная ему сторона стала действовать решительней. Хотя на его зов восстать всем войском против насилий Москвы казаки колебались, Разин не унывал, сообщников на Волге и в верховых городках у него было много. Он два раза он ездил в Черкасск: в первый раз Корнила встретил его ласково, льстил ему и принимал подарки, во второй же раз не пустил в город, угрожая из пушек открыть огонь. Разин ушел обратно в Кагальник. Корнила послал в Москву просить помощи. Царь, патриарх Иосиф и другие святители собрались на совет. Святители изрекли на Разина проклятие и отлучение от церкви, царь приказал отправить из Белгорода на Дон тысячу рейтар и драгун. Но Корнила, видя бездействие Разина, сам готовился сокрушить его силы и в апреле двинулся со значительным отрядом рекой Доном и сухим путем к Кагальнику.
Разин был беспечен и не принял никаких мер. 14 апреля, после жаркой битвы, он, видя свое бессилие и прельщенный обещаниями старика атамана, его крестного отца, сохранить ему и его брату Фролу жизнь, добровольно сдался. Корнила сначала оставил его на свободе, но потом заковал в цепи. По словам современника-очевидца, Разин не ожидал такого вероломного поступка от лица, ему столь близкого и при том старого донского казака.