ДОРИС (выходит из ванной в блузке, но без юбки. Джордж цепенеет, Дорис прикрывается юбкой): Ужасно! А вы были застрахованы?
Дорис идет в ванную, хлопнув по пути Джорджа по плечу.
...А вы мне нравитесь... Закрывает за собой дверь.
ДЖОРДЖ (стоит неподвижно, затем отчаянно стучит в дверь): Мне кажется, я влюбился в вас, Дорис!
Шум спускаемой в туалете воды.
...Имейте в виду, я счастлив в жизни! У меня очень
счастливый брак!
ДОРИС (из ванной): Вы не еврей?
ДЖОРДЖ: Нет, я не еврей.
ДОРИС: Вы чувствуете себя виноватым?
ДЖОРДЖ: Дорис, я ужасно себя чувствую.
ДОРИС: Вы итальянец?
ДЖОРДЖ: Да что вы прицепились к моей национальности?
ДОРИС (выходит из ванной): Вы так эмоциональны!
ДЖОРДЖ: Просто я умею логически мыслить. А вы кто?
ДОРИС (застегивая юбку): Итальянка.
ДЖОРДЖ: Тогда почему же вы не так уж эмоциональны?
ДОРИС: Я выросла в большой итальянской семье — мне уже не до эмоций.
ДЖОРДЖ: Почему вы не плакали, не стонали, и вообще,
ничего такого...
ДОРИС: Кто вам сказал? Я проснулась рано утром и все
это проделала.
ДЖОРДЖ: Плакали?
ДОРИС: Стонала.
ДЖОРДЖ: А я и не слышал.
ДОРИС: Я заткнула рот полотенцем.
ДЖОРДЖ: Простите.
ДОРИС: Ничего. Что плакать-то по пролитому молоку?
ДЖОРДЖ: Да, вы правы.
ДОРИС: Ну так почему же вы так убиваетесь?
ДЖОРДЖ: Потому что мы оба достойные честные люди и
именно это обстоятельство нас и разлучает. Я знаю, это случилось не по нашей вине, но у меня все время в глазах мордочки моих детей и в них я вижу свое предательство. Я не перестаю думать о том доверии, которым дарит меня моя жена. О годах жизни, которые мы делили... О наших клятвах, которые мы давали при венчании... И знаете, что хуже всего? В ту самую минуту, когда я обо всем этом думаю, я вдруг испытываю такое желание!
ДОРИС: Я бы хотела, чтобы вы этого не говорили.
ДЖОРДЖ: Простите, но мне кажется, что мы должны быть абсолютно честны друг перед другом.
ДОРИС: Да нет, дело не в этом... Мне ведь сейчас идти на исповедь...
ДЖОРДЖ: Н-е-е-т! (Закрывает собой входную дверь). Мы оба просто сошли с ума. Да ведь каждый божий день такие вещи случаются с миллионами людей. Просто мы нормальные здоровые человеческие существа и совершили нормальную здоровую акцию. Но в исповеди, надеюсь, вы не называете вещи своими именами?
ДОРИС: Нет.
ДЖОРДЖ: Разумно. Я вам сейчас вообще такое скажу, что вам не потребуется идти на исповедь. Сядьте, пожалуйста, и слушайте! Предположим, вы сравниваете мужа или жену с хорошей книгой. {Джордж приса живается на канапе, потом срывается с места, бежит к алькову и распахивает шторы). Вы получили эту великую книгу и читаете ее... Она потрясающа и очень вам нравится. И вы ее снова перечитываете. Все еще хорошо. И вы снова и снова ее читаете, и, может быть, даже в сотый раз все еще получаете от нее удовольствие. Вы уже знаете эту книгу почти наизусть: она вам все еще нравится. Но, Боже мой, сколько может быть способов читать одну и ту же книгу?! Когда-нибудь захочется прочесть что-нибудь новенькое! Но ведь это не значит, что вы разлюбили старую книгу? Вы будете снова ее перечитывать... потом... И кто знает? Может быть, вы ее еще больше оцените! Вы понимаете, о чем я говорю?
ДОРИС: Да ведь все равно, какой смысл плакать о пролитом молоке?
ДЖОРДЖ: Дорис, вы меня не поняли.
ДОРИС: То есть?