[52] Монастырской ограды (франц.).
[53] Широкораспространённый пример народной (т.е. ненаучной) этимологии, которая выводила латинское слово lucus ‘лес’ из того факта, что в нём нет света (a non lucendo). Подобное объяснение, разумеется, неверно; Кэррол шутит, что некое действие называют рефлекторным, наверно, оттого, что оно происходит без рефлексии (т.е., неосознанно), как и lucus’ом называют место, в котором нет lucus’а.
[54] Рассеян (франц.).
[55] Сухой сад (лат.).
[56] Здесь: постепенно уменьшаясь (ит.).
[57] Здесь: постоянно увеличивающихся [существ] (ит.).
[58] Ниже достоинства (лат.).
[59] Разговора с глазу на глаз (франц.).
[60] Джон Падни рассказывает в своей книге, что когда в 1950 г. перестраивали пасторский дом в Крофте (в этом доме, куда семья пастора Додгсона переехала из графства Чешир в 1843 г., Чарльз Лутвидж жил — с перерывом на время учёбы в школе в Регби — до 1851 г., когда навсегда осел в Оксфорде), то «под половицами бывшей детской на втором этаже был обнаружен тайник. Из более чем столетнего заточения на белый свет извлекли перочинный нож, роговой гребень, осколки фарфора, а главное — левый детский башмак, напёрсток и маленькую детскую перчатку, нимало не пострадавшую от долгого невостребования... Задолго до того, как тайник был открыт, некоторые из его сокровищ уже сверкнули в поэзии Кэрролла. У Белого Кролика, разумеется, было “несколько пар крошечных перчаток”. Под общие рукоплескания Додо дарит Алисе её собственный наперсток со словами: “Мы просим тебя принять в награду этот изящный напёрсток!”... В песне Белого рыцаря есть и ботинок с левой ноги». (Падни Дж. Указ. соч., стр. 43.) А что тут главное для нас, так это «перочинный нож» (интересно, он был целый или тоже обломанный?), «сверкнувший» на этой странице.
[61] Идею сделать из обыденной жизни пьесу заимствовали Борхес и Биой Касарес. Их совместная книжица «Хроники Бустоса Домека» содержит рассказ «Универсальный театр», в котором однажды сто единомышленников вразнобой проходятся по улицам Лозанны, занимаясь по пути незначащими делами или ничем не занимаясь и внушая себе, что тем самым играют пьесу нового вида, которая должна нанести «смертельный удар театру реквизита и монологов». (Борхес Х. Л., Биой Касарес А. Модель убийства. СПб, "Азбука", 2000. Стр. 181. Пер. Е. Лысенко.) Граф, быть может, назвал бы подобную нарочитость излишней.
[62] «Как вам это понравится», акт 2, сцена 7. Дословно: «Весь мир — театр, и все мужчины и женщины — простые актёры».