Гандхарва-видья — знание божественной (небесной) музыки.
Сварга — рай, царство Индры, небесный мир, высший из трех миров, обитель света, куда уходят после смерти души добродетельных люди, прежде чем вернуться к земному существованию по закону кармы.
Джапа — негромко, быстро произносимая молитва, сопровождаемая перебиранием четок.
Вайшвадева — ритуал, посвященный умершим родителям.
Адвайта (санскр., недвойственность) — философия последовательного монизма, база веданты.
Яджны и ягьи — жертвоприношения, совершаемые во исполнение определенного желания в соответствии со строго установленными ритуалами.
Хариджане — отверженные, неприкасаемые.
Тапован — роща для аскетов.
Випра — певец, исполнитель ведических гимнов.
Махавакья (санскр., великое слово) — 1) изречения гуру о законах высшей жизни; 2) четыре великих изречения шрути: Тат Твам Аси, Ахам Брахма Асми, Аям Атма Брахма и Ом Тат Сат.
Брахмачарин — ученик, первая стадия жизни, которая начинается с детства. Мальчик должен уйти в семью учителя-гуру, изучать там Веды и другие дисциплины и соблюдать целомудрие.
Кроша — мера длины, равная приблизительно 4 километрам.
Готра — родословная.
Чарваки — последователи древнеиндийского философского учения чарвака (локаята); отвергая авторитет Вед и проповедуемые ими принципы (существование Бога-абсолюта, души и т.п.), чарваки считали истинным постигаемое лишь непосредственным восприятием, существующим — только этот мир (лока), единственной реальностью — материю, целью человеческого существования — достижение наслаждения.
Сандхьявандана — молитвы, совершаемые в утренние, полуденные и вечерние часы.
НАСТАВЛЕНИЕ О ВЕЛИКИХ РЕЧЕНИЯХ
Господь ответил выразительно: «Картавирья, даже иллюзия глупца будет разрушена, если он слушает эти семь историй и размышляет над ними. Если это так, тогда не удивительно, что разрушаются сомнения стремящегося, подобного тебе. Раньше ты спрашивал о дхарме, артхе и каме*, и я дал их тебе. Сейчас ты просишь освобождения. Я дам тебе и это. Тому, кто просит пиши, будет дана пища. Жаждущему будет дана вода. Больному — лекарства. Чего стремящийся действительно хочет, то ему и будет дано. Сейчас ты просишь знания своей истинной формы. Слушай!
Арджуна, на самом деле нет разделения на зависимые и освобожденные души. Ты придешь к пониманию этого позже. Из нашего собственного опыта нам становится ясно, что видимый мир является временным и нереальным. С помощью логики, свойственной Ведам, мы можем заключить, что, хотя мы и видим, все же он нереален как сон. Так как ты осознал это, ты отбросил желание удовольствий и хочешь знать вечное. Но где и как возникает этот мир, который есть постоянное движение?
Весь тот мир, проявившаяся форма основного вечного и существующего Атмана, сам может быть познан через свидетельство шрути, которые логически рассматривают три состояния.
Лишь Атман существует. Скрытый невежеством, Он появляется как плюралистичный мир. Так же, как веревка может быть принята за змею, Атман появляется в мире. Следовательно, так как иллюзия заставляет одну вещь казаться другой, Реальность должна быть исследована внимательно и с различением для того, чтобы познать ее. Тогда будет понятно, что это не змея, а веревка. Подобным образом, исследованием с помощью священных книг и их логики, будет опознано, что существует один недвойственный Атман природы Сат-Чит-Ананды и все остальное есть только иллюзорное проявление. Для этого необходим чистый ум. Чтобы очистить ум, обязательные ежедневные ритуалы следует выполнять с верой и не надо совершать никаких запрещенных действий. Результаты совершаемых дел должны быть с преданностью посвящены Богу. Надо поклоняться, служить и сосредоточивать ум на Господе. Надо поклоняться гуру как Богу. Если следовать этим указаниям, ум станет чистым.
Чистый ум затем легко поймет, что мир временный, нереальный, всего лишь иллюзия. Таким образом ум достигает непривязанности. Такая непривязанность, вместе с милостью гуру, вырабатывает способность проникнуть в природу мира.
В результате ищущий достигнет четырехкратного способа освобождения, а именно различение между вечным и преходящим, равнодушие к наслаждению результатами собственных действий либо здесь и сейчас либо потом, шесть способностей, такие, как шама*, дама* и т.д., и страстное желание освобождения. Пройдя путь слушания (шравана), размышления (манана) и интуиции (нидхи-дьяса), ищущий поймет наставления гуру, когда впоследствии Садгуру передаст великие учения, такие, как "Тат-твам-аси" (То есть ты) и другие, и их глубочайшее значение.
Затем он испытает на опыте то "Тат" (Брахман) "Твам" (ты), "Аси" (есть) и осознает, что различия между этими двумя понятиями нет. Это значит: ты есть не два. "То есть только ты, ты есть только То." То — высшее состояние. Только То есть состояние недуального блаженства. Только То есть Освобождение.
Арджуна, Я поведал тебе сокровеннейшее учение веданты. Так как твой разум очищен, ты можешь понять истинное значение моих наставлений.
Ты спрашивал меня: "На ком сосредоточен твой ум?" Я сосредоточен на Атмане, о котором я только что говорил тебе. Я объяснил тебе тот же самый абсолютный принцип, Атман. Арджуна, ты очень долгое время совершал праведные дела, посвящая их мне. Таким образом в тебе развилась стойкая преданность мне. Вот почему в тебе проявились чистый ум, отрешенность и страстное стремление к освобождению. Сейчас ты получил от меня учения о конечной Реальности. Если у тебя все еще есть какое-то сомнение, я проясню его». Картавирья, который слушал разъясняющие наставления Господа, сосредоточив ум и размышляя над их значением, простерся перед Ним с преданностью и сказал:
«Мой Господь, твоей милостью я получил знание. Во мне нет сомнений. Но то, что я услышал, пока еще не твердо установилось в моем уме. Благослови меня, чтобы постоянное блаженство могло пребывать в моем сердце».
ОБРЕТЕНИЕ ИМПЕРИИ ЙОГИ
Господь с ободряющей улыбкой сказал: «Картавирья, чтобы испытать блаженство, надо обуздать этот неуправляемый ум. Разве не ум — причина зависимости и свободы? Но не просто управлять им. Старцы говорят, что ум неуправляем, как ветер. На самом деле проще контролировать ветер, чем ум. Вот почему последователи йоги достигают контроля ума через контроль дыхания.
Ум и дыхание подобны паре лошадей. Если одна становится неуправляемой и ведет себя, как ей нравится, тогда, натянув вожжи второй, первую также можно обуздать. Следовательно, если мы в состоянии контролировать дыхание, ум тоже попадает под контроль.
Некоторые достигают чистоты ума через праведные дела и с очищенным умом добиваются победы над дыханием и, таким образом, контроля ума.
Лишь последователи йоги достигают контроля ума только контролем дыхания.
Дыхание — это внешняя форма жизненной силы. Надо вдохнуть через левую ноздрю, следуя процедуре, показанной гуру, и задержать. Затем надо медленно выдохнуть через правую ноздрю и задержать, потом медленно вдохнуть через правую и задержать и далее медленно выдохнуть через левую ноздрю. Эта техника называется пранаямой, или регулированием дыхания. Если этот метод пранаямы практикуется как следует и искренне, все нади* в теле очищаются. Тогда достигается сила, позволяющая практиковать йогические техники непрерывно с преданностью своему делу.
Эта пранаяма может выполняться вместе с мантрой и без мантры. Практикуя этот метод, ищущий овладеет жизненным дыханием.
Затем силой разума органы чувств должны быть отвлечены от объектов и слиты в уме. Это называется пратьяхарой. В конце концов ум будет сконцентрирован на Атмане. Это — дхарана, этап, на котором должно быть развито огромное внимание. Ум отклоняется снова и снова. Последовательными и упорными упражнениями он должен быть возвращен обратно и упрочен в Атмане. Это называется дхьяной.
Размышлением над значением великих утверждений, подобных "Тат твам аси", с помощью шести составляющих, а именно: 1) начала и конца, 2) повторения, 3) особенности, 4) вознаграждения, 5) оценки и 6) рассуждения — будет познана Высшая Реальность — цель великого учения. Затем уничтожением вожделения, гнева и т.д., которые чужды той Реальности, начнется движение непрерывного потока мысли "Ахам Брахмасми" (Я есть Брахман). Это состояние называется нидхидьясаной. Также его называют савикальпа-самадхи.
Когда таким образом мысль " Я есть Парабрахман единственный — Парабрахман единственный есть Я" поддерживается постоянно, бесконечно и устойчиво равномерно, подобно течению Ганги, тогда высшее сознание наполняет то состояние ума. Это сознание вспыхивает в уме, точно как искра огня зажигает хлопок. Только ищущий, в ком нет даже атома невнимательности и кто находится в постоянном состоянии осознанности, может задержать его.
Состояние ума, которое является причиной проявления отражения высшего сознания в уме, открывает Абсолютного Брахмана, являющегося основой того отражения в соответствии с сакхачандраньяей, и исчезает. Тем временем единый Атман сияет. Разделение знающий — познаваемое — знание постепенно исчезает. Это называется нирвикальпа-самадхи.
Йоги, которые достигли такого состояния, без усилий овладевают сверхъестественными силами, такими, как анима и т.д. В этом вся суть. Однако если ищущий неправильно употребляет сверхъестественные силы, он выпадает из йоги.
Вспомним теперь, с чего мы начали. Разве не с исследования высшего, после того как установили, что и этот мир, и другой — иллюзорны и непостоянны. Затем, если ищущий не осознает, что эти восемь сверхъестественных сил тоже являются преходящими и являются, таким образом, опасностью, и продолжит их использовать, что может последовать кроме падения? Следовательно, йог в связи с этим должен развивать бдительность.
К тому же есть проблема ума. Пока она существует, бдительность необходима. Когда ум становится беспокойным и мечется из стороны в сторону, он должен быть взят под контроль. С другой стороны, если он расслабляется и впадает в сон, его надо пробудить. Свободное от возбуждения и разложения состояние ума, в котором он пребывает неизменно, называется состоянием кашаяпаква. Это — истинная уравновешенность. Когда она достигнута, йог становится подобен огню в безветренном месте. Триад больше не существует. Нет движения. Нет удовлетворения блаженством. Узел эго разрезан. Все сомнения, такие, как несовместимость и противоречивость, разбиты вдребезги. Исключая прарабдха-карму*, все другие кармы будут уничтожены. Он будет оставаться в состоянии Брахмана. Он освобожден при жизни. Он — император йоги.
Арджуна, из любви к тебе Я преподал тебе эту сокровеннейшую йогу. Она не должна быть передана недостойному. Нельзя практиковать, не имея наставления гуру, или только услышав о них от других, или просто изучая книги. До получения непосредственного опыта лучше получить косвенное знание от гуру. Вот почему Я описываю его тебе с такими подробностями.
Арджуна, я знаю, что твое сердце страстно стремится к непосредственному опыту. Когда Я здесь, как могу Я не исполнить твое желание? Посмотри на красивую пещеру напротив. Это подходящий приют для твоих занятий.
Иди в ту пещеру и, сидя твердо и сохраняя позвоночник, голову и шею прямо, размышляй над истинным путем йоги, показанным мною. В короткое время ты, таким образом, достигнешь самадхи и высшего осознания».
Сказав так, Господь положил свою правую руку, которая изливает нектар блаженства, на голову Картавирьяарджуны.
С возгласом Картавирья обнял стопы Господа и с Его разрешения вошел в пещеру и начал выполнять упражнения, преподанные Им.
Когда Господь Датта благословил его соприкосновением головы и руки, никакой другой практики не требовалось. Как только Картавирья начал занятия, он стал неподвижным как столб и вскоре достиг самадхи.
Так прошел один год и один месяц. Когда он стал осознавать свое тело снова, он медленно встал и подойдя к Господу, простерся перед Ним. Бог поднял его и крепко прижал к своему сердцу. Усадив его рядом с собой, Он спросил: «Сын мой, ты достиг осознания? Какой опыт ты получил?»
Арджуна сказал: «О мой Господь, сидя в пещере, когда я сосредоточился на тебе, органы чувству включая ум, влились в высшее сознание. Это было состояние высшего блаженства. Войдя в то состояние, я не испытывал влияния триад, время более не существовало. Я думаю, что испытал несравнимое блаженство примерно в этот момент. Затем моя прарардха карма потащила меня обратно, в грубое тело.
О Господь, твои стопы были моим прибежищем. Благодаря твоей бесконечной милости, я преодолел самсару и достиг состояния предельного блаженства. Сейчас у меня нет никаких обязанностей. Я сделал все, что должно быть сделано, я познал все, что должно быть познано. Я достиг всего, что должно быть достигнуто. Сейчас я не хочу ничего другого, кроме опыта Сат-Чит-Ананды. Сохранится это царство или исчезнет — для меня безразлично.
Для меня, плывущего в высшем блаженстве и осуществлении, весь мир появляется, чтобы быть наполненным сутью сознания блаженства. Нет различий, таких, как время, пространство или объект. Все — это само сознание блаженства. Я не могу даже ощутить никакого различия между Тобой и мной. Ты — изначальная Высшая Реальность. Ты — Атман. Все сознание, микрокосм и Макрокосм появляются в Тебе единственном. Господь, Твоей милостью эту истину я сейчас знаю с абсолютной достоверностью. Гурудева, твое сострадание безгранично. Ты благословил меня высшей наградой за поклонение твоим стопам».
Погрузившись в переполняющие его преданность и благодарность, Картавирьяарджуна простерся у стоп Господа и замер. Господь с милостивой улыбкой поднял любимого ученика и усадил его около себя. Картавирья медленно сказал:
«У меня сейчас нет другой обязанности, мой Господь, кроме как ожидать твоих приказов. Ты хочешь, чтобы я остался здесь или пошел снова в пещеру? Направь меня, я ожидаю твоих распоряжений».
Прекрасная улыбка Господа была подобна сиянию солнца, когда он сказал: «Сын мой, прежде всего соверши омовение и ежедневные обязанности. Затем немного поешь и отдохни. Приходи ко мне через шесть месяцев».
Спустя шесть месяцев Картавирья вернулся к Господу Даттатрее. Господь выполнил дневные омовения и на следующий день, перед тем как войти в самадхи, велел ему прийти через год. Арджуна твердо придерживался этих указаний и вернулся спустя год. Радостный Господь усадил его рядом с собой и сказал:
«О сын мой, Картавирья, из всех учеников ты наиболее дорог мне. Я дал тебе все, что ты попросил. Осталось только одно. Ты спрашивал меня о моем поведении, и сейчас я отвечу тебе.
Сейчас ты узнаешь, что должно быть известно. Больше ничего не останется. Поэтому ни ты, ни Я не должны изменять свое поведение. Для йога-сиддха нет страха кармы. Он выше страха. Ни грешные, ни добродетельные дела не касаются его. Он поглощен только Атманом. Ничто больше не существует для него. Следовательно, нет вопроса о дхарме и адхарме. Это — высшая Истина.
Несмотря на это, Я соблюдаю дхарму, состоящую из древних варн* и ашрамов*, и другие религиозные практики и обязанности.
Я делал так, чтобы дать хороший пример юношам, которые следуют авторитету старших.
Если я начну нарушать дхарму, тогда другие, которые идут за мной с благоговением, будут разрушены. Поэтому ради них я совершаю религиозные поклонения.
Только глупые люди, видя меня с женщинами, вином и мясом и т.п., заблуждаются, думая, что Я поступаю против дхармы и свободен от нее.
Им неведомо, что ради разрушения грехов и страданий некоторых преданных я должен появиться под ужасной маской. Что они знают о путях Даттатреи!
Я — Авадхута, а ты — домовладелец. Для тебя необходимо всегда соблюдать дхарму. В действительности ты, совершенная душа, не ограничен этим правилом, но ты не можешь избежать его ради поддержания мирового порядка.
Следовательно, сын мой, веди себя соответственно. В этом мире только совершенные йоги и тот, кто достиг состояния бесстрашия, которое преобразует ум и речь, находятся в высшем блаженстве. Поэтому, Картавирья, не имей страха. Сейчас иди обратно и правь своей империей. Защищай своих подданных, умиротворяй богов, прародителей, мудрых браминов и других.
Приходи ко мне часто и помни Садгуру с преданностью. Никогда не забывай, даже на мгновение, о созерцании твоей истинной природы. С сосредоточенным умом размышляй об истине, которой я научил тебя. Никогда не позволяй высокомерию приходить к тебе. Да будет тебе благо!»
Слушая эти наставления Господа, Картавирья поднялся и с преданностью простерся у ног Господа. Со слезами радости он прижимал стопы Господа к своим глазам снова и снова и посыпал на свою голову пыль с них. Затем он поклонился отдельно каждому из последователей Господа и неохотно ушел.
ЗЕРНО ВЫСОКОМЕРИЯ
Картавирья продолжал управлять своей империей с еще большими силой, героизмом и великодушием. Он совершал тысячи жертвоприношений и раздавал дары. Он считался непревзойденным среди царей.
Если кто-то обладает красотой, могуществом, молодостью, богатством, ученостью и силой, то может прорасти незамеченное им зерно высокомерия. Картавирья обладал всем этим в таком избытке, что никто не мог с ним сравниться. Кроме этого, он обладал сверхчеловеческими силами, милостиво дарованными ему Господом Даттатреей. Поэтому вовсе не удивительно, что высокомерие проросло в этом человеке, у которого было так много мирского могущества, сверхчеловеческих сил и необычайной славы.
Семена высокомерия пустили корни в глубине сердца Картавирьи даже до того, как он получил завершение йоги от Господа Даттатреи. Блага, которые ранее были дарованы Им, не были обычными.
После внезапной смерти императора Критавирьи, отца Картавирьи, принцы, платящие дань, начали расширять свои границы. Картавирья подчинял каждого, кто похвалялся, что он — герой не только среди людей, но также среди богов, данавов*, якшей* и гандхарвов. В конце концов он издал указ, что никому, за исключением его самого, не разрешено содержать армии.
Пока он все это делал, он заботился, чтобы симптомы высокомерия не проявились в его уме. Но высокомерие иногда трудно распознать. Оно протиснулось в сердце императора под маской разрушения высокомерия.
Однажды его взгляд упал на браминов, и в его душе зародилось презрение. «Когда я по милости Господа Даттатреи получил так много необыкновенных и сверхчеловеческих сил, ни один из этих браминов, живущих на корнях деревьев, не воспринял это всерьез. Они ведут себя так, как будто только им присуще величие и лишь они учат дхарме. Они всегда призывают людей совершать омовения, раздавать подарки и выполнять ритуалы. Они заставляют людей купаться в реках на рассвете зимой, когда вода ледяная, под предлогом магхаснаны*. Несмотря на то что они совершили все дхармические ритуалы, не видно, чтобы они добились чего-нибудь, за исключением нескольких монет. Тогда совершением каких ритуалов я получил эти великие силы? Это награда только за полную отдачу себя стопам Господа Даттатреи. Разве они не видят, что все другие религиозные обряды тщетны? В конце концов, почему, видя мой пример, эти брамины не поняли факты и не приблизились к Господу Даттатрее, чтобы искать прибежища в Нем?
У него была небесная колесница, которая могла двигаться во всех трех мирах, куда бы он ни пожелал, как будто его владений было недостаточно, и поэтому он презирал даже богов, которые трепетали при одном упоминании этих браминов-аскетов и расстилали чистую ткань для каждого их шага.
Такова была одна часть его ума. В другой части различение между вечным и преходящим привело его обратно к бескорыстию и стремлению к милости Господа Даттатреи. В конце концов благословениями Господа Даттатреи его ожидала коронация в империи йоги.
Хотя Картавирья милостью Господа достиг самопознания, в его поведении все еще проявлялись врожденные склонности. Тем не менее преданность Господу Даттатрее постоянно росла.
Однажды, когда он пришел получить даршан Господа, будучи не в состоянии контролировать свой ум, он спросил Господа: «Почему люди подвергаются испытаниям, подобным магхаснане? Ты считаешь их полезными?»
Господь, живущий во всех сердцах, разными способами превознес величие магхаснаны и сказал, что нет ничего более похвального, чем магхаснана, и добавил, что это достойный похвалы ритуал и никакое количество йогических упражнений не может сравниться с ним. Затем Он подробно описал важность мест паломничества, и самого паломничества, и величие Праяга*, и вознаграждения, приобретаемые раздачей даров и поклонением божествам.
Император был удивлен. Он не понимал путей Господа. Однако так как это был приказ гуру, он поощрял своих подданных выполнять все религиозные ритуалы.
Картавирья продолжил управлять империей как обычно. Махариши были довольны, что он правит справедливо, и ничто не беспокоило их. Но боги рассматривали его самодержавие как оскорбление.
Он восседал в небесной колеснице, подаренной Господом Даттатреей, и без всякого уважения посещал даже небесные миры ради развлечения. Это было невыносимо для богов, которые чувствовали, что он делал это нарочно, чтобы обидеть их. Из-за таких действий все они разгневались на императора.
НРАВСТВЕННЫЕ НАСТАВЛЕНИЯ
Однажды при дворе императора Картавирьи министры и жрецы восхваляли браминов.
В тот день император, не заботясь о внешнем достоинстве, приличном собранию, встал в раздражении и с гневом начал говорить. Все придворные были удивлены, так как до этого они не слышали, чтобы он говорил подобным образом.
Кроме того, Картавирья также сказал прямо, с выражением раздражения на лице, что нет никого равного ему в этом мире как в наложении взыскания, так и в благоволении любому.
Придворные стояли онемев, объятые ужасом.
Тем временем бог ветра* появился в дворцовом зале и резко сказал:
«Что ты здесь говоришь? Что нет равного тебе в этом мире? Разве нет Нараяны, бога всех четырнадцати миров? Не провозгласил ли он, что взял под защиту стопы браминов? Что это за разговор? Будь любезен, впредь не произноси таких слов.
Человеческие существа рождаются для пребывания незначительного количества дней на земле, без какого-либо знания или понимания».
Услышав эти слова, сказанные без малейшего уважения, император, взбешенный, закричал на него. Но, не обращая на это внимания, бог ветра продолжал:
«Даже если ты не уважаешь браминов, по крайней мере, ты понимаешь величие Бхригу, Васиштхи и Кашьяпы? Ты слышал об Агастье? Ты почитаешь Атри? Не благословением ли Даттатреи, Бога богов и сына того брахмариши Атри, твои кривые руки стали прямыми? Кажется, ты забыл это».
Простым упоминанием имени Господа Даттатреи гнев императора остыл подобно куску раскаленного угля, погруженного в холодную воду. Сейчас ему стала ясна оскорбительность его слов, и ему стало стыдно за себя. Бог ветра продолжал:
«Какая польза порицать тебя? Господь Даттатрея есть коренная причина твоего высокомерия. Он даровал тебе управление империей йоги. Господь Даттатрея сделал для тебя так много. Но твое тщеславие относительно себя как йога и аскета выросло превыше неба.
О император, я желаю тебе добра. Я говорю тебе все это потому, что ты молился Господу Даттатрее, прося советов, когда бы ты ни сбился с пути. С начала времен нет царя, который правил бы без помощи браминов. Ты достиг этого высокого положения только благодаря милости Господа Даттатреи. Не заставляй Господа чувствовать стыд за то, что ты унижаешь других и клевещешь на них».
Поднявшись с трона и низко поклонившись, Картавирья смиренно сказал: «Бог ветра, твоей милостью я понял свою ошибку. Почтительно действуя согласно твоим разъяснениям, я буду воспитывать бдительность, с тем чтобы подобная ошибка не повторилась». Эти слова ввергли двор в еще большее удивление. Придворные поздравляли его, думая: «Нет большей доблести, чем признание ошибки. Вот почему он стал таким выдающимся императором».
Бог ветра благословил императора и исчез.
Впоследствии Картавирья долгое время был бдителен. Но какая польза от бдительности перед лицом судьбы?
БОЖЕСТВЕННОЕ ИСПЫТАНИЕ
Однажды днем после завершения ежедневных жертвоприношений всем богам, когда император Картавирья ожидал гостя, вошел брамин, светящийся подобно огню. Лицо того брамина с золотыми серьгами, согнувшегося под тяжестью лет и аскезы, выражало сильную нужду. Как только он вошел, он подхватил угол своей верхней одежды и попросил: «О Господь, удовлетвори мой голод».
«Вот брамин, который пришел во время ежедневных приношений всем богам. Более того, он плачет от голода». Думая таким образом, император сначала стал немного подозрительным. Он сказал себе: «Но тогда почему я должен колебаться? Откуда страх?» С улыбкой он сказал: «Ешь столько, сколько хочешь. Наешься к своему удовлетворению». Брамин ответил: «Царь, мой голод очень велик. Отдай мне все травы, лианы и деревья на земле в качестве пищи. Этого будет достаточно».
Император был испуган. Затем он внезапно понял, что перед ним под маской брамина стоит Аг-нидева. Император рассмеялся про себя.
«Кажется, боги, используя для заговора бога огня, послали его ко мне. Но пусть им будет известно, что Картавирья ни завидует богам, ни боится их. Это будет их поражением». Думая так, император повернулся к брамину и, глядя на него с насмешкой, сказал: «Мы уже сказали тебе, ешь сколько хочешь. Мы защищаем тебя. Никто не будет мешать тебе. Потом сообщи о своем удовлетворении всем своим спутникам».
Казалось, Агнидева не заметил никакого намека в словах Картавирьи. Тотчас он начал свою работу.
В короткое время все огромные деревья, лианы, травы и семена во всем мире сгорели в ярком пламени, и везде были разбросаны кучи пепла. Области, где простирались большие деревья и огромные леса, теперь имели ужасающий вид, а корни в земле превратились в древесный уголь. Вся земля была сожжена и, казалось, плакала. Люди повсюду, видя это ужасное бедствие, были поражены и пали духом.
Аскеты, которые жили в глуши лесов, страдали и были расстроены этим бедствием, и аскеты в семи внутренних территориях, полные отчаяния, выполняли пранаяму.
Император, который смотрел на подданных как на своих детей, был лишь удовлетворен тем, что сдержал свое обещание, но он не обратил внимания на тревогу браминов. Слезы людей и всех живых существ не трогали его. Стенания и горе людей и животных не достигали его сердца.
Игра судьбы на этом не остановилась. Горестные вопли нарушили покой махариши Васиштхи, который был погружен в самадхи на берегу реки Сарайю. Когда махариши открыл свои глаза, он увидел перед собой кучи пепла и учеников, которые были воплощенным страданием.
Слово «шанти», мир, вышло из уст махариши, но тем не менее в этот день махариши разгневался сверх границ. Внезапно он увидел движение Агнидевы, со скоростью стрелы сжигающего все деревья на земле, и Картавирьяарджуну, который следовал за Агнидевой, держа в руках лук и стрелы. Махариши немедленно понял положение. При виде лица Картавирьи, которое кипело в раджасе, в сердце муни вспыхнул гнев на императора.
«Итак, император, — окликнул он, — это твоя работа! Огромное жертвоприношение ты совершил, раздавая имущество своих людей! Сила ударила тебе в голову? Сейчас у тебя может быть тысяча рук, но даже если ты забыл, что твои руки раньше были кривыми, мир помнит это. Твой крах скоро настанет. Ты еще не знаешь силы браминов. Ты поймешь это в день, когда умрешь от руки брамина. В то время эта твоя тысяча рук станет снова бесполезной и упадет подобно засохшим листьям».
Гнев махариши и проклятие браминов эхом прокатились во всех десяти направлениях. Проклятия муни также отразились в императорском дворе.
Услышав это, император побледнел, некоторое время оставаясь неподвижным. Постепенно на его лице появилась улыбка.
Он сказал: «Все мы должны служить браминам и учиться у них подавлять вожделение и гнев, развивать в себе саттву и преданность. Однако мы — кшатрии. Раджас так же свойствен натуре императоров, как и дхарма. Вместе с безграничной силой, благословленной Господом Даттатреей, у нас также есть немного мудрости. Будет оскорблением для нас, если в ответ мы проклянем этого брамина. Пусть живет в мире».
Весь двор погрузился в смятение, когда прозвучала речь императора, такая пренебрежительная по отношению к махариши Васиштхе. Однако по прошествии времени горожане забыли эпизод с проклятием. А Картавирья с самого начала не принял его всерьез.
ПРЕДЫДУЩЕЕ РОЖДЕНИЕ
Практика йоги и царствование Картавирьи продолжились как обычно. Затем однажды он должен был поехать по небесам на небесной колеснице, подаренной ему Господом Даттатреей. По пути ради забавы он направил колесницу через Нанданавану, парк божественных существ. Там Картавирья увидел Девендру, который, как он представлял себе, находится в небесном дворе Судхармы, качаясь на качелях с Сачидеви.
Вид Девендры, который недавно женился и развлекал свою жену, вызвал большое отвращение в императоре Картавирье.
Он думал: «После совершения множества аскез, после пребывания в обществе многих великих душ он достиг лишь этой стадии. Его слепое увлечение чувствами все еще не уничтожено. Какая польза от всех его усилий?»
В присутствии правителя трех миров с его возлюбленной женой Картавирье не приходило в голову, что он просто обычный смертный, и, каким бы могущественным он ни был, он уступал Девендре в положении и возрасте.
Девендра ощутил себя задетым за живое, к тому же это произошло на глазах его жены. Он пошел прямо в Вайкунтху, где находился Вишну с преданными и мудрецами. Девендра описал неуважительное поведение Картавирьи и последние оскорбления, посыпавшиеся на него, и молил Господа Вишну быть внимательным к делам Картавирьи. Многие среди придворных в свое время претерпели какое-нибудь оскорбление от Картавирьи. Поэтому они тоже рассказали о своих унижениях и поддержали доводы Девендры.
Риши тоже добавили: «Он правил империей превосходно. Твоей милостью он достиг также совершенства в йоге.
Но он не в состоянии контролировать поднявшееся в нем высокомерие. Даже к старцам он относится с презрением. Следовательно, он не в состоянии удерживать под контролем тысячи дерзких юношей кшатриев, которым он отдал все подчиненные государства. Больше, чем он, людей раздражают эти его сторонники».
Выслушав эти слова божественных риши, Вишну величественно начал говорить так:
«О почтенные! Однажды мир снова узнает, как трудно преодолеть прошлые врожденные наклонности. Все садхаки должны послушать этот эпизод и понять, как много бдительности они должны проявлять в вопросе тщеславия.
В своем предыдущем рождении он был нашим близким сопровождающим, Сударшана-чакрой*. Постепенно Сударшана стал завидовать нам, думая, что только вследствие его силы мы уничтожили демонов, а всю славу взяли себе. Полагая, что если предостеречь вначале, то он поймет свои ошибки, мы позвали его к себе и сказали с иронией: "Сударшана, я думаю, что бы случилось со мной, если бы тебя не было рядом со мной. Я всем обязан тебе". Слушая эти слова, он вместо того, чтобы понять их смысл, гордо улыбнулся. У него не было даже тени сомнения, а тщеславие помутило его рассудок.
Затем, сделав вывод, что только болезненный урок может исправить его, мы вызвали гнев и прокляли его: "Ты стал наглым благодаря своей силе. Поэтому будь рожден с кривыми руками". Когда Сударшана понял свою ошибку, он в раскаянии упал к нашим стопам и мы утешили его, сказав: «Не бойся, ты непременно будешь моим преданным в следующем рождении. В конце концов, у тебя есть шанс через неусыпную практику преодолеть свое высокомерие.
Этот Сударшана теперь — Картавирья. Он изо всех сил старается победить свое высокомерие. Разрушение его высокомерия и конец его теперешнего рождения наступят одновременно, уже в скором времени. Будьте терпеливыми, и вы увидите». Успокоив богов таким образом, Вишну отослал их.
Между тем Картавирья закончил свою работу на небесах и снова уехал. Каким бы могущественным человек ни был, судьба будет неотступно следовать за ним и исполнится.
ЗАХВАТ КОРОВЫ
Однажды император со своей армией, включающей в себя слонов, колесницы, конницу и пехоту, отправился в поход. Возвращаясь после легкой победы, по дороге он увидел ашрам махариши Джамадагни.
Он слышал, что Джамадагни был не обычным риши, а поистине «джваладагни»*, и он подумал, что было бы хорошо получить его даршан. Оставив свои
вооруженные силы в отдалении и взяв несколько слуг, он босым пошел в ашрам и после даршана простерся перед махариши и вежливо спросил о его благоденствии. Удовлетворенный смиренным поведением императора, махариши принял его с большим почетом и, усадив императора перед собой на место, сделанное из травы дарбха, развлекал его множеством славных историй.
Сразу после беседы Джамадагни сказал: «О махараджа, прими наше гостеприимство сегодня и заверши свое путешествие завтра».
Улыбка появилась на лице императора. Он подумал: «Брамин расхвастался. Ему самому нечего есть, а он приглашает меня на угощение. Простота на лице, а тщеславие внутри». Однако с напускной вежливостью он сказал: «Муниндра, твои слова — праздник для нас. Мы удовлетворены твоим даршаном. Позволь нам удалиться».
Однако Джамадагни настаивал: «Махараджа, ты — дхарматма*. У нас, живущих в лесах, редко бывают гости, а гости, подобные тебе, — большое событие для нас. Чувствуй себя как в собственном доме и остановись здесь, пожалуйста».
«Но со мной большая свита», — ответил император, уходя, однако мудрец продолжал уговаривать: «Ну так что? Махараджа, я приглашаю тебя и всех, кто тебя сопровождает. Не смущайся».
Сомнения императора возросли, но он согласился. «Похоже, этот брамин намеревается показать мне силу своей аскезы», — подумал он.
Лицо махариши осветилось радостью, и он громко позвал: «Мать Сурабхи». Император подумал, что он зовет какую-то девушку из ашрама, но пришла, звеня маленькими колокольчиками, красивая коричневая корова. У нее было светящееся тело, большие глаза, витые рога, гладкая шкура, широкая шея и большое вымя, короче говоря, приятная внешность.
Когда корова, словно дочь, подошла к мудрецу, полная привязанности, он представил ее и сказал: «Смотри, мать, император пришел со своей свитой. Такой удачи никогда больше не будет. Ты должна приготовить все необходимое». Медленно покачав головой, Сурабхи ушла.
Император был поражен, когда увидел изысканное гостеприимство, которое было оказано ему и его спутникам. Очень долго пришлось бы описывать приготовления к трапезе. Есть выражение, которое определяет такое экстравагантное гостеприимство двумя словами: «гостеприимство Бхарадваджи». То событие произошло в другое время, описанное великим поэтом Вальмики. Но гостеприимство Джамадагни превысило гостеприимство Бхарадваджи.
Опьяненная великим гостеприимством, тем восхитительным обслуживанием и утонченными удовольствиями, свита, забыв себя, начала превозносить махариши в присутствии самого императора. Кое-кто говорил: «Если такая роскошь может быть в ашраме, то к чему все усилия на службе у императора?» Другие восклицали: «Это в самом деле грандиозно!» Некоторые отмечали: «Никогда до сих пор мы не видели такого великолепия». Образованные гости восклицали: «Эти брамины высоко уважаемы всеми потому, что, располагая таким великолепием, они отказались от него, заняты аскезой в этих лесах, питаясь только корнями и луковицами».
Восхваления свиты были оскорбительны для императора, и его ум смутился и расстроился.
В конце концов он пришел к заключению: «Думая, что все это благодаря силе тапаса мудреца, они поражены и введены в заблуждение. В действительности это сила Сурабхи, коровы. Почему-то Джамадагни держится за нее. Если я тайно заберу у него корову, тогда его обман будет обнаружен. Конечно, Джамадагни сейчас горд этой своей победой».
Но когда он увидел мудреца, тот был в высшей степени спокойным и уважительным и разговаривал с Картавирьей с большой радостью.
Если зерна яда посеяны в уме, то заслуги других не видны. Каждое действие махариши казалось императору актом неуважения.
Обращаясь к махариши, Картавирья сказал: «Твоя корова — сокровище среди коров. Такой удивительной корове подобает принадлежать мне». Махариши посмотрел на императора с изумлением.
«Я не свободен дарить ее, даже если император сам желает этого». Махариши еще не закончил, когда Картавирья прервал его.
«Махариши, ты подумал, что я хочу твою собственность даром? Мы дадим тебе дважды столько, сколько ты запросишь, и в придачу — тысячу коров». Слова царя были полны высокомерия.
«О император, как я могу быть свободен продавать ее, когда я не свободен даже дарить ее? Неужели ты учишь браминов продавать их коров?» — ответил махариши такими резкими словами.
«Эта корова бесценна, кроме того, она мне как дочь, сестра и мать. Не только мне, она — мать нашего ашрама. Так как обязанность брамина говорить тебе то, что лучше для тебя, я должен тебя предостеречь. Не сердись. Ты идешь в неверном направлении. Отвратись от этого пути, пока не слишком поздно!»
Эти слова пронзили сердце Картавирьи.
Император не мог вынести критики, особенно перед своими солдатами. Как будто его собственные люди плевали на него. С другой стороны, совесть говорила ему, что совершаемое им — неверно. Хорошая репутация была утеряна, и он зашел уже слишком далеко. Он стал объектом осмеяния в присутствии собственных солдат. Император чувствовал, будто какой-то безумный или злой дух овладел им.
«Эй, брамин! — зло крикнул он. — Ты преступил границы уважения. Все драгоценные вещи империи принадлежат императору. Поэтому мы забираем корову с собой. Однако мы отдаем тебе дань уважения. Надменный и гордый силой аскезы, ты неуважительно разговаривал с нами. Следовательно, ты подлежишь наказанию за открытое неповиновение императору. Но не в наших обычаях наказывать жителей лесов. Будь рад, что ты до сих пор жив. Теперь же не препятствуй нам и не призывай несчастье на свою голову».
Солдаты заволновались, видя императора пронзительно кричащим, подобно дикому слону. Все жители ашрама были испуганы и ошарашены. Только махариши оставался спокойным и безмятежным.
Император приказал своим слугам взять корову и вести ее перед войском. Слуги немедленно попытались выполнить команду императора, но Сурабхи не уступала их силе. Она подошла к махариши и встала перед ним, печально глядя на него.
Когда махариши посмотрел на печально стоявшую перед ним корову, шея которой до этого момента не знала веревки, он с трудом удержал слезы. Нежно погладив ее, он сказал: «Мать, ты должна идти. О мать, я не могу смотреть на твое страдание. Где бы ты ни была, будь счастлива. Пусть благополучие будет с тобой».
Услышав эти слова, Сурабхи склонила свою голову. Теперь она не сопротивлялась и печально пошла в окружении свиты императора, со слезами на глазах.
Когда император увидел слезы коровы, его сердце замерло. Он почувствовал отвращение к себе, и у него мелькнула мысль о возвращении коровы. Он подумал: «Мы показали нашу силу. Разве этого недостаточно? Какой грех я совершил?» Его ум был смущен. Однако победило высокомерие.
Ведя корову с собой, император отправился со своим окружением. Как будто одержав победу благодаря собственной доблести, солдаты продолжали с энтузиазмом тянуть корову за собой.
В то время как происходил этот шумный инцидент, Парашурама, младший сын махариши Джамадагни, отсутствовал в ашраме, уехав, чтобы выполнить какую-то работу. Было очень поздно, когда он вернулся после сбора топлива, фруктов, травы куша и других вещей.
Когда он достиг ашрама, все показалось ему странным. Несчастье и печаль были на лицах всех жителей ашрама. Сурабхи не подошла к нему как обычно. Хотя отец был погружен в глубокое самадхи, его лицу не доставало обычного свечения. Тогда его старшие братья подошли и рассказали ему все, что случилось во время его отсутствия.
Глаза Парашурамы стали от ярости красными, как горящий уголь. Его топор до сих пор покоился на плече, он взял свой лук со стрелами и другое оружие, мысленно поклонился своему отцу и убежал по лесным дорогам, как ураган.
Когда император Картавирья вошел в столицу, окруженный победным ликованием, он был глубоко погружен в размышление.
«Какую большую ошибку я совершил. В этом нет сомнения. Что бы я решительно ни предпринял теперь, все будет тщетно, как сооружение моста после того, как река пересохла. Определенно, я открыл дорогу высокомерию и низко пал, совершив этот грех. Совершение греха и затем попытка избежать наказания — это другая большая ошибка. Даже малейшее малодушие не должно касаться меня».
Думая таким образом, он ждал возмездия, которое, он был уверен, придет. Он был готов ко всему.
СПАСЕНИЕ
Когда император Картавирья, погруженный в свои мысли, подходил к городским воротам, он услышал зов, похожий на рев льва: «Эй, родственник кшатрия, стой!»
Император мгновенно обернулся. Перед собой он увидел странного мужчину, выглядевшего как кшатрии в образе брамина! Вокруг его талии была кора деревьев, на его голове шнурок, собирающий волосы, линии вибхути на лбу и святая нить через плечо. В своих руках он держал лук и стрелы. На одном плече покоилось копье, и топор — на другом.
Его ноздри дрожали, и сверкающие глаза пылали гневом. Он выглядел, как только что взорвавшийся вулкан.
Глядя на это воплощение гнева, даже Картавирьяарджуна почувствовал, как по спине побежали мурашки, и затрепетал. До того как император смог что-нибудь сказать, человек заревел снова:
«Эй, ты зовешься кшатрием, я — Рама, сын Джамадагни и друг Джваладагни. Я лишь бедный брамин, и я пришел один. Здесь мой топор, и здесь мой лук. Ты собираешься отпустить нашу корову или хочешь потерять свою жизнь? Выбор за тобой».
Император оставался безмолвным, когда услышал эти слова. Этот человек перед ним выглядел подобно слиянию «идам кшатрам, идам брахмьям» (сила кшатрия, энергия брамина). Он был как большой лесной пожар, из каждой поры его кожи сила вырывалась подобно языкам пламени.
«Кто бы он ни был, неважно, — думал он. — Я кшатрий и должен сражаться с тем, кто приходит и оскорбляет меня. Долг кшатрия заставляет принять этот вызов».
Немедленно взбешенный император направил свою армию, состоящую из четырех родов войск, против Парашурамы. Подобно армии мотыльков, слетающихся на горящий огонь, они атаковали его, но это продолжалось недолго, вскоре все они пали, будто превратившись в пепел.
Картавирья был поражен. «Кто же это такой? — удивился он. — Когда он вытащил стрелы? Когда он наложил стрелу на лук? Когда он прицелился? Все произошло так быстро, как он мог сразить столь многих легко, будто играючи? Даже Индра не равен этому Раме. Нет сомнения, он равен мне.
Сейчас я понимаю, что даже смертный приговор — это небольшое наказание за грех, который я совершил. В противном случае, как могло это произойти? Являюсь ли я в самом деле бесспорным императором Саптадвипы? Неужели это я тот опытный правитель, который появлялся с обнаженным мечом перед любым жителем империи, стоило тому только подумать о совершении зла, и наказывал его? Как мог я, худший, чем грабитель, отнять у бедного брамина его корову? Этому нет иного наказания, кроме смерти.
Господь Даттатрея даровал мне желание, что я не умру от рук того, кто не равен мне. Он сам благословил меня такой высшей доблестью, какой не обладают даже боги и их правители. Тогда как ко мне может прийти смерть? Если кто-нибудь подобный мне может быть учеником Господа, это нарушение традиции преданных. Вот почему я могу и должен умереть. Вот почему Господь посылает этого Раму, который равен мне.
Много тысяч лет я чувствовал безграничность сострадания Господа! Господь, несомненно, должен чувствовать отвращение, даже вспоминая меня, совершившего этот ужасный грех. Знаю, что, если смерть не придет ко мне сейчас, я буду умирать каждый день, страдая от стыда и горя из-за моего греха. Из сострадания Господь сейчас осудил меня на смерть, послав героя, который может противостоять мне, и таким образом Он уничтожит мой грех в этом же рождении.
Поэтому я должен увидеть, что это наказание выполнено. Даже сейчас, если я признаю свою ошибку и верну корову, этот бесподобный брамин, забыв все, что я сделал, не только простит меня, но еще благословит меня перед тем, как уйти. Я вижу в нем такую же возвышенность, как в его благородном отце, который подобен огню, скрытому золой. Самообладание — это его реальная сила, которую у меня нет возможности реализовать. Вот почему этот брамин должен принять на себя эту роль могущественного воина.
Сейчас моя обязанность — насмехаться, говорить колкости и распалять его еще больше, с тем чтобы я получил свое справедливое наказание. Да благословит меня мой Гурудева».
В эту минуту, когда император сосредоточил свой ум, он стал страшен подобно Рудре во время разрушения Вселенной. Он призвал тысячу своих рук и, взяв тысячу луков, начал поливать Парашураму дождем стрел.
Парашурама был сильно удивлен этой внезапной атакой. Он сомневался, в самом ли деле человек перед ним был тем самым Картавирьей. Парашурама поливал Картавирью ливнем острых стрел, но тот стоял подобно каменной статуе. В следующее мгновение Картавирья уподобился огненному шару.
Сражение приняло серьезный оборот, так как Парашурама был вдохновлен доблестью Картавирьи, чьи пять тысяч стрел были срезаны Парашурамой. Чтобы защитить себя от атак Парашурамы, Картавирья ранил Парашураму и много раз заставлял его замирать. Но вот, снова оправившись, Парашурама отсек руки Картавирьи, которые появились снова быстрее молнии. Изумленный этим непостижимым восстановлением рук, Парашурама поднял свой смертоносный топор, отрубил руки Картавирьи и вернул его на место. Картавирья замер, и милостью Датты появилась другая тысяча рук. Этот феномен повторялся несколько раз. Парашурама сначала применил оружие брахмастра, а затем своим топором отсек могучие руки, которые возникали снова и снова. Когда руки Картавирьи в конце концов прекратили появляться вновь, он все-таки не потерял присутствия духа. Он унижал Парашураму и ранил его различным оружием, таким, как булава, мечи, трезубец и т.д. Парашурама пронзительно кричал в неистовстве.
Так Картавирья достиг своей цели.
Его ум был сосредоточен на святых стопах Господа Датты, а сам он лежал без сознания. Тогда Парашурама, памятуя о Парамешваре, отсек голову Картавирьи. Полился ливень небесных цветов. Таким образом Картавирья достиг освобождения еще в теле, и тотчас после того, как он оставил тело, его жизненные силы слились с бесконечным. Пять жизненных дыханий его возвратились к элементам. Элементы жизни грубого и тонкого тел влились в их причины.
В то самое время Садгуру Датта пребывал в глубоком трансе в пещере Сахиадри. Корова Сурабхи была на поле боя. Со слезами на глазах она подбежала к Парашураме, который в сильном волнении и со слезами радости, текущими по щекам, успокоил взволнованную корову и забрал ее с собой. Так после восьмидесяти тысяч лет окончилась жизнь могущественного Картавирьяарджуны. Никакой другой преданный не получал милость Датты в таком изобилии. Благодаря милости Датты, Картавирья достиг наивысшего состояния.
Пока он был жив, он сиял подобно солнцу днем. Хотя он совершил некоторые ошибки, но сам же их исправил. У него никогда не было неуважения к своему Гуру, даже во сне. Его вера Гуру была абсолютно непоколебимой. Вот почему Господь Датта не считал его слабости серьезными. Господь подвергал его проверкам, которые только способствовали быстрому росту Картавирьи. В конечном счете он достиг вечной славы и кайвальи*. Каждый инцидент в жизни этого великого преданного показывает, как стремящийся должен вести себя по отношению к Садгуру. Его жизнь демонстрирует природу идеального преданного. Она показывает, как в ответ на него льется милость Садгуру. Здесь конец истории Картавирьи. Картавирья был близким учеником Господа Даттатреи. Даже несмотря на то что Господь Датта, как считается, вне любви и отвращения, почему Он не должен показывать Его гнев к Парашураме, который отбросил спокойствие, свойственное браминам, и взрастил ненависть?
Однако удивительно, что Парашурама добровольно припал к стопами Господа и стал Его учеником, и Господь оказывал ему большее расположение, чем Картавирье. Чтобы понять даже каплю силы и величия этого древнего Пуруши, необходимо знать, что случилось после смерти Картавирьи.
Парашурама вернулся с коровой Сурабхи. Новости об убийстве Картавирьи разнеслись подобно дикому огню в городе, и многие оплакивали его смерть. Ювараджа* был возведен на престол. В конце концов, таков путь мира. Однако потомки рода кшатриев не могли стерпеть это убийство императора обычным брамином; они были потрясены и испытывали большое горе. Потомки вождя клана Картавирьи и юноши, верные им, планировали мщение и возмездие. Пламя мести браминам бушевало в их сердцах. Разве не совершили высокомерные премудрые брамины ошибку? Главной причиной был мудрец Джамадагни, отец Парашурамы. Поэтому они решили положить конец жизни мудреца Джамадагни. Но кто должен убить его? Никто не отваживался рискнуть своей жизнью, так как встреча с Парашурамой была подобна встрече со львом. Единственный способ его убить — хитрость, и это было возможно только тогда, когда Джамадагни был один в своей хижине отшельника.
О происхождении Джамадагни рассказывается в следующей истории.
БРАМИНЫ И КШАТРИИ
Город Каньякубджа, на берегах Ганги, управлялся царем по имени Гадхи, который впоследствии вел жизнь брамина и жил в лесу со своей царицей. У них родилась дочь по имени Сатьявати. Она выросла в красивую молодую девушку выдающихся достоинств. Ручика, сын риши Бхригу, увидел эту прекрасную девушку и захотел жениться на ней. Ручика не знал, как сделать соответствующее предложение. Поэтому он просто подошел к царю Гадхи и попросил его отдать свою дочь ему в жены. Царь не решался выполнить просьбу Ручики, так как тот был карликом. Вместо того чтобы отказать прямо, он назначил условие и сказал: «Пригони мне одну тысячу красивых белых лошадей, но одно ухо каждой лошади должно быть черным». «Это все?» — сказал холостяк с улыбкой. Царь наблюдал за тем, как карлик-брамин сосредоточился на боге Варуне, который явился и благословил Ручику тысячью лошадей, вышедших из Ганги. После выполнения этого условия царь отдал замуж свою дочь Сатьявати за Ручику. Место на Ганге, откуда вышли лошади, называется Ашватиртха.
Муни Бхригу, отец Ручики, услышал новость о свадьбе и пришел провести несколько дней со своим сыном, который, женившись на дочери царя, теперь стал домовладельцем. Бхригу, увидев добродетельность и благородство своей невестки и обрадованный ее почтительностью, предложил выполнить ее желание.
Сатьявати немного подумала и затем попросила своего свекра благословить ее саму и ее мать сыновьями. «Она очень привязана к своей матери», — подумал Бхригу. Затем мудрец материализовал два серебряных сосуда, содержащих паясам, сладкую жидкость, и, дав их Сатьявати, он сказал: «После своего ежедневного омовения выпей эту жидкость, обними дерево Аудумбара и сосредоточь свой ум на Господе Шиве. Пусть твоя мать выпьет жидкость из другого сосуда и сделает то же самое. Но помни, не перепутай серебряные сосуды. Будь осторожна и внимательно следуй моему совету». Затем махариши исчез.
В приподнятом настроении Сатьявати рассказала все своей матери. Но мать подумала: «Этот риши нечестен. Он дал два разных сосуда и указал, кто какой должен выпить. Несомненно, он более благосклонен к своей невестке и хочет, чтобы его внук был более знаменитым, чем мой сын». Таким образом начал работать ее извращенный ум. Мать умылась рано утром и поменяла серебряные сосуды так, что она выпила предназначенное Сатьявати. Позже дочь выпила содержимое другого сосуда, слишком наивная, чтобы заподозрить эту уловку.
Прошло некоторое время, и вскоре обе забеременели. Мудрец Бхригу пришел увидеться со своей снохой, которая была беременна. Когда он увидел, что в лоне его снохи растет ребенок с характером кшатрия, то очень удивился. Он понял все, что произошло, и почувствовал симпатию к своей снохе. Он сказал: «Дочь моя, разве я не просил тебя быть внимательней? Твоя мать обманула тебя. Она выпила жидкость, предназначенную тебе. Жидкость, предназначенная ей, должна была создать дитя раджасической природы, чтобы править царством, и ты выпила ту жидкость. Следовательно, ребенок, который родится у тебя, брамин только по рождению, будет обладать внушающей страх природой кшатрия». Роняя слезы и горестно стеная, Сатьявати упала к стопам своего свекра и молила: «Я не хочу, чтобы мой сын был кшатрием. Твоя сила аскезы неоспорима. Пожалуйста, преобразуй черты кшатрия в своем внуке и сделай моего сына истинным брамином благой жизни». Бхригу, движимый жалостью, видя преданность и добродетель своей невестки, согласился на ее просьбу. Спустя некоторое время Сатьявати родила Джамадагни, в то время как ее мать дала рождение Вишвамитре.
Молодой Джамадагни овладел четырьмя Ведами и всеми шастрами в раннем возрасте. Он стал знатоком Дханурведы (искусства стрельбы из лука), так как в нем были незначительные наклонности кшатрия. Позже он стал великим тапасьяном и по желанию своего отца женился на Ренукадеви, дочери царя Прасаннаджита. Джамадагни вел аскетическую жизнь с Ренукадеви. Ими были рождены пять сыновей: Васуманта, Сушена, Васу, Вишвавасу и Рама. Вся семья риши Джамадагни предавалась аскетической жизни. Аскетизм был всем для них.
Однажды все дети гуляли в лесу и собирали фрукты и топливо для жертвенного огня, а Ренукадеви отправилась совершить омовение в Ганге. В то время царь Читраратха, правитель Мартикаваты, пришел со своим гаремом к реке для развлечения. Вся свита правителя была счастлива и наслаждалась водой. Сцена была настолько волнующей, что Ренукадеви подумала: «Кажется, у кшатриев больше веселья и удовольствий в сравнении со строгой и размеренной жизнью браминов». В таких мыслях было потеряно довольно много времени. Вдруг она поняла грешность своих мыслей, застыдилась и даже возмутилась собой и содрогнулась. «Что мой муж подумает о моем прегрешении?» Она торопливо омылась, но сильно опоздала, когда вернулась со своим горшочком воды. Она была испугана и стеснялась подойти к Джамадагни, который мог увидеть слабость на ее бледном лице. Узнав, что случилось, он бранил ее. Он был разгневан тем, что она получала удовольствие от подобных мыслей, после того как провела в его обществе долгую аскетическую жизнь и стала матерью пятерых его детей. Именно в это время четверо его старших сыновей пришли домой. Как только он увидел их, то гневно сказал: «Отрубите голову этой грешной женщине!» Сыновья не могли понять, что махариши имел в виду. Они не могли ни поднять руку на свою мать, ни вынести ярости своего отца. Гнев махариши вырос до неба. Он спросил каждого сына отдельно, но напрасно. Теперь гнев Джамадагни обратился против детей. Он проклял их: «Позор вам всем; вы пренебрегли моим приказом и стоите здесь, как бессловесные животные. Поэтому вы будете рождены как бессловесные животные низшей природы». Как только Джамадагни произнес это проклятие, появился Рама, младший сын, который нес острый и сверкающий топор на правом плече. Он услышал приказ своего отца: «Она грешна, отсеки ей голову, быстро!» Рама немедленно повиновался, и окровавленная голова Ренукадеви упала на землю. Джамадагни содрогнулся, но в следующий момент он вновь вернул себе спокойствие и высоко оценил быстрое действие Рамы. Он крепко обнял сына и сказал: «Рама, ты послушно выполнил мой приказ. Твои старшие братья не решились сделать этого, и поэтому они совершили худший из всех грехов. Теперь проси у меня столько благ, сколько желаешь, я дарую тебе их». Медленно Парашурама сказал: «Отец, без сомнения, наша мать совершила грех, однако она — наша мать. Она должна вернуться к жизни снова. Силой твоей аскезы пусть все ее грехи будут сожжены и пусть она станет чище, чем раньше, не помня своего прошлого. Еще избавь моих братьев от проклятия, и пусть они тоже не помнят этот эпизод. Теперь относительно меня. Я точно знаю, что ты в состоянии сделать все возможное и даже невозможное. Вот почему я совершил этот ужасный поступок. Поэтому защити меня от греха убийства матери».
Когда Парашурама изложил свои желания, Джамадагни был изумлен. «О сын, ты был покорен моим словам, немедленно, без колебания выполнив мой приказ. Я также горжусь быстротой твоих рук. Но я не знал, что твой разум еще быстрее. За короткое мгновение ты понял все произошедшее. Ты в самом деле очень мудр. Я понимаю, почему ты просил о забвении. Кроме того, только после благ для других ты пожелал, чтобы грех не запятнал тебя. Поэтому радость моя усилена твоей самоотверженностью. Сын мой, вдобавок к исполнению твоих желаний я благословляю тебя несгибаемой силой и долгой жизнью». С того времени жизнь Джамадагни и его семьи продолжилась мирно и спокойно до тех пор, пока Картавирьяарджуна не прибыл в их хижину.
События в хижине Джамадагни напугали людей, окружавших Парашураму и Джамадагни. Итак, их враги внимательно наблюдали и ждали, когда Парашурама отлучится из ашрама. Однажды несколько сотен юношей кшатриев вошли в ашрам Джамадагни. Мудрец Джамадагни, сидевший в углу своего ашрама, был в глубоком самадхи. Развращенные юноши ограбили ашрам и мучили его обитателей. Мало того, они издевались над риши Джамадагни,
хотя тот был в состоянии самадхи. Ренукадеви умоляла их не наносить вреда ее мужу, и жители тоже упрашивали их со слезами на глазах. Однако грешники не остановились. Боясь, что они убьют ее мужа, и надеясь, что ее младший сын сможет успеть вернуться, чтобы защитить их, Ренукадеви кричала: «Рама, Рама!» Но этот крик не был услышан Рамой. Джамадагни, безгрешный и сильно погруженный в абсолютную аскезу и покой, не знал всего этого, даже когда его голова была безжалостно отрублена.
После этого варварства юноши, боясь, что в это время может прийти Рама, выкрикивая воинственные возгласы, убежали. Когда Рама наконец прибыл, злодеи уже исчезли из виду. Ашрам погрузился в горе и печаль. Зеленые хижины ашрама были разрушены. Жертвенные огни погашены, а алтари осквернены. Ренукадеви была воплощенной скорбью. Другие жители ашрама не находили способа успокоить Ренукадеви, которая собирала голову и другие части тела ее мужа, лежавшие в луже крови. Муни стояли, словно статуи. Парашурама везде видел разорение и отчаяние.
«Будь проклята моя жизнь! Мне незачем больше жить. Из-за моего искусства в стрельбе из лука такая плачевная судьба постигла моего отца. Что хорошего в моем ученичестве у самого Господа Парамешвары? Все мои достижения только способствовали смерти моего отца». Полный отчаяния и проклиная себя, Парашурама начал плакать как ребенок. Старцы ашрама, которые пытались утешить его, присоединились к нему в стенаниях. Но скорбь Парашурамы превратилась в ужасную ярость. Его губы начали дрожать, его зубы скрежетали, а лицо исказил безумный гнев. «Проклятье мне, я вел себя как беспомощный трус!» — рычал он подобно льву. Видя разгневанного Парашураму, брамины и его братья трепетали, так как предвидели последующее полное уничтожение. «О Рама, это неистовство не приличествует браминам», — увещевали они его со слезами на глазах. Но, объятый гневом, Парашурама помчался к городу Махишмати и безжалостно убил всех кшатриев, в то время как они праздновали победу. Когда он не нашел больше кшатриев в городе, он вернулся в ашрам, но огонь мщения не погас в его душе. В ашраме он увидел кровь и труп своего отца, за чью смерть он взял ответственность на себя, и он увидел убитую горем мать около мертвого тела. В безумии, в присутствии отшельников и жителей ашрама, он поклялся голосом, звучащим подобно грому: «Я узнал, что моя мать Ренукадеви звала меня двадцать один раз. Даже услышав мое имя, жестокие кшатрии не остановились. Поэтому я обойду вокруг земли двадцать один раз, и буду искать кшатриев, и, где бы они ни были, разрублю их тела на куски! Это не грех — уничтожить грешников».
Жители ашрама затрепетали, когда услышали клятву Парашурамы. Но его мать Ренукадеви вытерла слезы и, положив руку на его плечо, сказала: «О Рама, мой дорогой сын, пусть будет так, но соверши сначала похороны своего отца, а затем иди выполнять клятву». Она похлопывала по его плечу и пыталась утешить его. Парашурама посмотрел в ее ясное и спокойное лицо и подумал: «Да, я должен следовать ее словам. Она не отвергла моей клятвы. Повиновение ее словам должно быть моим первым долгом». Мать продолжала: «Рама, слушай мои слова; похоронные обряды не должны быть совершены в пустынном месте. Принеси носилки и на одном их конце помести труп своего отца, а на другом посади меня, живой труп. Затем отправляйся в юго-западном направлении до тех пор, пока голос не прикажет тебе остановиться. Там ты встретишь необычайного Владыку. Согласно его совету ты совершишь погребальные обряды для нас обоих». Парашурама сделал все приготовления и отправился со своими братьями и несколькими спутниками из ашрама.
ВЛАДЫКА
Их путь пролегал через множество поселков, деревень, городов, священных рек, лесов, гор и долин. Каждый из них с большим вниманием ждал момента, когда прозвучит неведомый голос. Парашурама шел быстро, помня мать, погруженную в глубокое сосредоточение, и тело своего отца. Они перешли через цепь гор Сахиадри, где достигли деревни Амалака. Когда они подошли, вдали показались хижины. Послышался ясный, спокойный голос, говорящий: «Стой, стой!» Они посмотрели во всех направлениях, но не смогли никого увидеть. Парашурама пошел вперед. Тот же голос снова сказал: «Стой!» Теперь всем было ясно, что именно этого голоса они ждали. Парашурама смотрел на свою мать, сидящую в состоянии совершенного сосредоточения. Ее лицо было светящимся и спокойным. Из ее губ выходили слова, как будто из другого мира: «Мой сын, то, что ты видишь, — это в высшей мере святой ашрам Даттатреи. Не рассказывал ли твой отец об этой великой душе? Немедленно иди к нему и молись ему. Прими его как своего наставника. Соверши погребальные ритуалы согласно его указаниям. Здесь ты видишь святое дерево амалака, в котором пребывают аспекты Брахмы и Вишну. Сядь под это дерево и сосредоточь свой разум на отце как воплощении бога Шивы. Тогда это дерево примет аспект Тринити. Оно — самое дорогое для Даттатреи. Поклоняйся ему, и ты вскоре получишь милость Датты».
Следуя наставлениям своей матери, Парашурама усадил ее под деревом амалака, а сам вошел в ашрам. Там он увидел мужчину, который был совершенно пьян. Он был почти гол и развлекался в компании женщины совершенно непристойным образом. Парашурама, который обладал проницательным умом, немедленно понял ситуацию и вспомнил характерные черты поведения Господа Даттатреи, которые описывал его отец, и таким образом узнал Господа Даттатрею. Он упал к стопам Господа и сказал: «О Океан милосердия, я пришел сюда с телом моего отца, чтобы совершить погребальные обряды. Пожалуйста, направь меня на надлежащий путь и благослови согласием быть моим наставником». Господь потряс головой и сказал: «Эй, безумный брамин! Я не знаю никакой религии или нерелигии. Как ты видел, мы все делаем по-своему. Живей, оставь меня одного с моей легкомысленной леди и уходи!» Благочестивый Парашурама не был обманут этим спектаклем, разыгранным Господом, и сказал: «О Господь, нет дхармы, неизвестной Тебе. Ты — высший Гуру, который благословляет муни и богов джняной и виджняной. Ты — учитель мира. Ты — Господь йоги. Это хорошо известно риши. У меня нет в этом сомнения». Парашурама говорил смиренно и кланялся снова и снова со сложенными руками. Господь громко рассмеялся и сказал «Ох, твои брамины — сумасшедшие. Ты не видишь, что я пьянствую и снял свою одежду? Сначала скажи мне, кто должен носить одежду и почему? Меня не интересуют другие. Я не надеваю одежду. Я пью и счастлив, вот и все». Повернувшись к девице, Господь сказал «Ах, иди сюда, сядь ко мне на колени!» Затем, глядя на Парашураму, он сказал: «Твои брамины, увидев меня, убегают прочь и омываются в Ганге. Эй, вы не отважитесь обратиться ко мне как к Гуру?! Может быть, вы тоже пьянствуете подобно мне?» Господь продолжал так спрашивать, но Парашурама не дрогнул. Твердым голосом он сказал: «Какими бы ни были Твои внешние формы и как бы обманчивы они ни были, Ты — Господь. Во мне нет сомнения. Моя мать тоже говорит мне об этом. Она ждет, чтобы увидеть, как я совершу похороны отца согласно Твоим наставлениям». Услышав это, Господь был поражен и сказал: «Что? Твоя мать пришла сюда?» Господь встал, его ужасная форма исчезла, и в то время появилась духовно блистающая форма в одеждах цвета охры. Дама и кувшин вина также исчезли. Это вовсе не удивило Парашу-раму. Господь Даттатрея, в его восхитительной форме, подошел к Ренукадеви со сложенными руками, поклонился ей и восхвалял ее так: «О мать Ренука, ты единственная наиболее достойна поклонения, ты — Шарвани*, ты пребываешь в сердцах всех. Однако ты не достижима даже великими йогами. Ты — лодка для всех, кто хочет пересечь огромный океан рождения и смерти, называемый самсарой. Сурешвари, ты единственная истинная во всех трех мирах, ты — Экавира, всегда победоносная. Ты — одна без второй, ты сияешь в счастливой форме. Простираюсь перед тобой». Когда Господь восхвалял ее таким образом, Ренукадеви сохраняла молчание. Парашурама, который был свидетелем сцены, был удивлен и не мог понять, что происходит. После этих восхвалений Господь оказал почести телу Джамадагни и сказал: «Дитя, сперва омойся во всех священных реках и затем возвращайся ко мне». Парашурама поднял свой лук и выпустил стрелу, освятив ее мантрой, в гору Сахиадри. В горе появилось огромное отверстие, из которого потекли священные воды рек Ганги, Ямуны, Сарасвати, Кришны, Годавари, Нармады, Тунгабхадры, Синдху и Брахмапут-ры. Парашурама выполнил омовение в этом стечении рек и вернулся обратно к Господу, который был чрезвычайно обрадован удивительным искусством Парашурамы.
ПОГРЕБЕНИЕ
Согласно наставлениям Господа Даттатреи, Парашурама приготовил жертвенный огонь и был готов совершить последние ритуалы, в соответствии со Священным Писанием. Тогда Ренукадеви надела украшения и, позвав обоих — Даттатрею и Парашураму, сказала: «Мои дорогие благословенные дети, вскоре я покину наше уютное жилище с моим мужем». Эти слова глубоко поразили Парашураму и повергли его в печаль. Видя это состояние, мать нежно сказала: «Рама, почитай своего Гуру, богов и браминов. Сейчас выполни твою священную клятву!» Затем без промедления мать Ренукадеви вошла в погребальный костер. Под руководством Господа Датты Парашурама и его братья совершили похороны обоих родителей, которые наблюдали за ними в сияющей форме из их пристанища. Сыновья помолились им и были благословлены ими. Впоследствии они поклонялись ачарье Господу Даттатрее и попрощались с браминами, с кем Парашурама отправил обратно своих братьев. Парашурама вспомнил слова своей матери, сказанные ею при прощании, и, пылая гневом, отправился выполнять свою клятву. Он обошел вокруг земного шара двадцать один раз и уничтожал каждого члена воинского сословия до тех пор, пока мир не лишился кшатриев. Лишь тогда его сердце стало спокойным, Парашурама омыл свое смертоносное оружие в реке Пранита и, стоя на берегу, вновь обозрел все, что произошло. Он думал: «Я выполнил лишь дхармическое действие, и, несмотря на омовение в реке Пранита, что-то не смытое, не оставляет меня в покое». Он обдумывал, что делать в будущем, и решил спросить Господа Даттатрею — и от этого у него на сердце стало легко.
Во время своего пути в Датта-ашрам вновь перед ним появились Ренукадеви и Джамадагни в своих божественных формах и сказали: «Рама, мы удовлетворены твоим выполнением клятвы. Однако ты должен совершить соответствующее огненное жертвоприношение, чтобы преодолеть дурные последствия твоих дел». Парашурама был удивлен, как он, брахмачарин, может совершить жертвоприношение. Затем его мать сказала: «Попроси Господа Даттатрею быть твоим Гуру и помочь тебе. Он все устроит для тебя. Не беспокойся о совершении жертвоприношения брахмачарином. Ты можешь держать золотую куклу вместо жены, такая процедура — обычная практика. Пригласи великих мудрецов, таких, как Кашьяпа, на место ритвиков* и щедро вознагради браминов. Проведи это огненное жертвоприношение в роскошной манере». Все сомнения Парашурамы были рассеяны, и он успокоился. Он выполнил соответствующее поклонение родителям, после которого они исчезли.
УНИЧТОЖЕНИЕ ГРЕХОВ
Парашурама был охвачен раскаянием и угрызениями совести. Даже его родители, которые появлялись перед ним, подтвердили, что им был совершен грех. Он сомневался, примет ли Господь грешника, подобного ему, в качестве ученика. Ашрам Господа назывался «Экавира ашрам», и все те, кто жил там, были миролюбивыми махариши. Парашурама думал про себя: «Какое отвращение они будут чувствовать, когда увидят меня — преступника, совершавшего насилия». Он не хотел показывать своего лица, полного раджаса, гнева, насилия и жестокости, жителям ашрама, которые поддерживали миролюбие, ненасилие и всегда желали добра всем существам и были исполнены саттвы. Когда он достиг ашрама, то увидел Датту, окруженного богами, сиддхами, муни, браминами и преданными. Его ум был полон сомнений, и он спросил себя, что он должен сейчас сделать. Если он уйдет, какая гарантия, что он сможет увидеть Датту снова? Но согласится ли Он быть гуру для грешника, подобного ему? Однако он должен исполнить требование родителей. Если он покинет Господа сейчас, после столь многих усилий, то нанесет оскорбление своим родителям. Это также будет оскорблением для Гуру. Что бы ни случилось, он должен получить Его даршан. Со страхом и тревогой Парашурама, доведенный до отчаяния, приблизился к Господу и упал к Его ногам.
Увидев его, Господь Датта встал со своего места и с нежностью взял Парашураму за руки, он обнял его и усадил рядом с собой. Этот знак любви усилил отчаяние Парашурамы. Он попытался скрыть это и хотел восхвалять Господа, но слова застряли в горле. Тогда Господь, который понял его чувства, посмотрел на него с чарующей улыбкой и сказал: «Рама, кто, как ты думаешь, ты есть? Ты — не обычное человеческое существо. Ты — сам Вишну. Ты — Вишну, единственный. Ты воплотился, чтобы разрушить нечестивцев в этом мире. Ты помнишь? Если не Вишну, то кто еще мог бы убить Картавирью голыми руками? Также как мог ты так легко убить всех кшатриев на всей земле? Кто же ты еще, как не Вишну?»
Выслушав это, Парашурама молился со сложенными руками: «О Господь, почему ты подвергаешь меня такой суровой проверке? Кто я? И кто Вишну? Именно божественная воля дала мне право уничтожить кшатриев. Господь, не приводи меня в замешательство. Я служу тебе, моему гуру, и служу всем богам и браминам. Я должен совершить большое жертвоприношение, чтобы отвратить грехи и успокоить девариши и предков. Без твоей помощи это не может быть сделано. Никто другой не способен сделать это. Поэтому я пришел к тебе, чтобы молить о твоей помощи. Пожалуйста, согласись быть ачарьей для моей яджны, которую я должен совершить, как предписано моими родителями, и благослови меня». Говоря таким образом, Парашурама обошел вокруг Господа и простерся перед ним.
Господь Даттатрея улыбнулся, полный доброты и сострадания, и сказал: «Если это все, чего ты хочешь, пусть будет, как ты желаешь». Парашурама ликовал и задумал необычайную яджнасалу* на горе Сахиадри. Великие мудрецы, такие, как Кашьяпа, были назначены главами жрецов и начали жертвоприношение. Может ли в чем-нибудь быть недостаток в жертвоприношении, совершаемом Парашура-мой, который покорил землю в результате уничтожения кшатриев? Пища, золото и другие ценности лились, словно воды Ганги, в результате через короткое время стало не хватать людей, чтобы получать дары.
Мудрецы считали благословением для себя принять участие в жертвоприношении, в котором Господь Даттатрея участвует как ачарья. Даже божественные существа считали это счастливой судьбой и пришли получить святые подношения. Благодаря заслуге Парашурамы, все собравшиеся там люди могли видеть богов. Кроме риши, там присутствовало много мудрецов. Они все окружили Господа Даттатрею и внимательно слушали его наставления.
Все махариши были сведущи в Священных Писаниях и ритуалах. Но Господь Датта не придерживался ни установленных правил, ни форм проведения ритуалов. Все ученые люди были поражены этим, но не собирались покинуть его. Среди них был молодой ученый, преданный и вежливый аскет по имени Пингаланага, который с волнением смотрел вокруг, все казалось ему довольно странным. Исполнитель был холостяком. Как будто этого было недостаточно, он был аскетом. И каким аскетом он был? У этого аскета не было традиционного данды, йогического посоха и камандалу, кувшина для воды. Он не носил охровые одежды. Пингаланага думал: «Смотрите на его всклокоченные волосы и длинную бороду. Даже казалось, что он не повторяет должным образом пранава-мантру*! Не успел он завершить ежедневные обряды, как уже был в обществе красивой девицы и отпускал шутки. Он ласкал собак и сжимал их в объятиях. Что это за поведение? Здесь так много муни почтенного возраста и авторов смрити, правил и заповедей, но ни у одного недостает храбрости сказать что-нибудь об этом. Наоборот, они поклоняются его стопам и молят о его милости. Возможно, все эти старые аскеты попали в его ловушку. Определенно, здесь есть некоторый секрет, который невежественный человек не понимает, но они не глупцы. Если я не понимаю этого, я должен спросить об этом других. Пока я не сделаю этого, я не должен поддерживать критичные мысли. Но должен ли я спрашивать? Лучше я спрошу напрямую его, тогда все станет ясно».
Пингаланага ждал удобного случая и в один из последующих дней, когда Господь сидел под деревом Кришнаамалака, Пингаланага почтительно подошел к нему, он упал к Его стопам, а затем со сложенными руками сказал: «Господин, у меня есть сомнение, которое надо прояснить. Пожалуйста, помоги мне». Господь Датта согласился и сделал знак сесть. Со смирением Пингаланага начал: «Пожалуйста, извини мою самоуверенность и поправь меня, если я сделаю ошибку. Все говорят, что Веды и другие священные книги являются высшим авторитетом. Никто этого не отрицает. Согласно им, существуют четыре класса людей и четыре стадии жизни. Это составляет дхарму. Все аскеты в ритуале являются приверженцами и проповедниками этих священных форм дхармического поведения. Господин, твое поведение, однако, полностью противоположно. Здесь ты проводишь жертвоприношения и тут же пьянствуешь. Вдобавок ходят слухи, что эта девица живет с тобой в твоей комнате. Кажется, что ты не уважаешь предписания дхармы и не следуешь им. Однако все мудрецы поклоняются тебе как гуру. Все это очень смущает меня. Я чувствую, что есть тонкая дхарма, которая не известна невеждам. Пожалуйста, объясни мне это. К какому классу ты относишься, и на каком этапе жизни находишься, и какой традиции придерживаешься? Кто твой гуру и чего ты достиг таким поведением? Почему ты принял такой путь, отказывая, чтобы им следовал кто-нибудь еще? Господин, пожалуйста, разрушь мои сомнения», — молил Пингаланага с огромным почтением.
Господь выслушал много вопросов и серьезным тоном сказал: «О Пингаланага, что ты сказал — истина. Существуют четыре класса и четыре этапа. Веда единственная является авторитетом. Нет авторитета более великого, чем этот. Однако Веды — бесконечны. Я — пятый этап жизни. Это также объяснено Ведами. Это пятая стадия, где ищущий осознает, без разграничения, всю вселенную существ и неодушевленных объектов как свое собственное "Я". Тот, кто победил шесть врагов и превзошел дуальности, тот, кто видит себя во всем, находится на этой пятой стадии.
Теперь скажи мне, можешь ты найти это в тех четырех стадиях? Я знаю, что не можешь. Не чувствуй стыда из-за этого. Знающие Брахмана единственного могут понять это. Священная Ведамата добавила эту пятую стадию для тех, кто выше четырех стадий. Пингаланага, те, кто не знает истину, не обладают знанием истины от знатоков, и те, у кого мало проницательности или слишком большое книжное знание, осмеивают меня и идут в более нижние миры. Непохожий на них, ты пытаешься узнать истину с большой верой и искренностью. Следовательно, твоя карма принесет плоды и твой ум станет чистым. Затем ты поймешь Истину, и ты сам вступишь в эту стадию. Эта стадия не может быть ни дана, ни отобрана. Пингаланага, когда ты достигнешь этой стадии, ты тоже сможешь жить подобно мне. Но ты не должен подражать мне. Кто бы ни поступал так, он идет в вечный ад.
Никто не должен уподобляться мне. Я пью вино или расплавленный металл. В один момент я наслаждаюсь с женщиной, в следующий — танцую на горящих углях в огненной яме. Здесь я обнимаю собак, и в то же время я возношусь к солнцу. Те, кто хочет подражать мне, должны сначала доказать, что они тоже могут это делать. Пингаланага, я раскрываю эти секреты из любви к тебе. Иногда я действую и выгляжу отвратительно. Только великие йоги и мудрые люди знают, что это просто видимость. Я поступаю так, чтобы проверить преданность, а в других случаях — чтобы отвратить дурные привязанности моих преданных. Поэтому не обманывайся этим. Просто совершай все добродетельные действия точно, как наставлял твой Гуру и как это делают риши. Тогда ты осознаешь Истину и сам поймешь пятый этап».
Затем Господь возложил свою правую руку на голову Пингаланаги, и блаженство охватило все его существо. Он молился Господу всевозможными способами, содержащими суть всей веданты. Пингаланага, обрадованный, сказал: «Господь, теперь я знаю, что Господь Даттатрея есть Истина, Он — Бог, Он — Владыка. Ты — Садгуру. Ты — Шива. Я нашел прибежище в Тебе. Пожалуйста, не принимай как обиду, что я высказывался невежественно. Ты — моя цель, спаси меня от этой ужасной змеи самсары. Погрузи меня в тебя». Движимый преданностью Пингаланаги, Господь проявился в форме Шивы и, широко открыв свой рот, велел Пингаланаге войти в него. Радостный, Пингаланага вошел в Господа без колебания, где он принял форму линги и обосновался там постоянно. С тех пор то место достигло величия и славы и даже сейчас считается местопребыванием Шивы. Господь провозгласил, что преданные, которые омываются в Падматиртхе, раздают подарки, совершают церемонии обхода вокруг шивалинги и дерева Кришнаа-малака, не будут рождаться вновь. Таким образом Пингаланага, настоящий ищущий, был благословлен Господом. После этого выдающегося события Господь принял свою истинную форму и продолжил наблюдение за яджной.
РЕНУКА-САНДХЬЯ
Детали этого необычайного поклонения были новыми даже для знатоков четырех Вед. Господь сам дал наставления в том, как и что должно быть сделано. Когда спросили, Господь сказал: «Это — Ренука ягья». Муни сохраняли спокойствие по временам, думая, что она названа в честь матери Парашурамы. Но по ходу выполнения ритуала Господь Датта часто произносил: «Экавира, Ренука — Джаганмата!» Слушая это повторение снова и снова, мудрецы начали сомневаться: «Ренука может не быть именем какого-либо человека. Какая-то эзотерическая истина может быть скрыта в этом слове». Парашурама, который был вовлечен в ритуалы, также был взволнован словом «Ренука». Но он забыл об этом во имя выполнения своей клятвы. Он сохранял спокойствие, так как хранил молчание и мысленно возносил молитвы. Однажды мудрецы приблизились к Господу и спросили: «О Господь, ты всегда произносишь имя Ренука. Ты говоришь "Ренука-ягья". Что означает это имя? Какова его суть? Пожалуйста, открой нам секрет Ре-нуки». Тогда Господь позвал Парашураму и сказал: «Рама, ты — непревзойденный в доблести. Ты сразил Картавирью, который победил и богов и демонов. Ты управляешь тремя мирами. Тебе нет равных в уме. Ты ближайший ученик самого Господа Парамешвары. Я слышал, что Владыка ганов* научил тебя своей сущности. Будучи настолько великим, ты должен знать подлинную сущность истины, проявленной в качестве твоей матери Ренуки. Поэтому ты можешь описать ее мне. Я позволяю тебе нарушить твое молчание и говорить». Парашурама сказал: «Господь, я уверен, что Ренука — моя мать, которая дала мне рождение. Свыше этого я ничего не знаю. Пожалуйста, благослови нас повествованием о ней».
Господь улыбнулся и сказал: «Твоя мать Ренука имела плотное и тонкое тело. Можно сказать, была образом с формой и без формы.
Эти горы, реки, долины, леса, миры и вселенная, все в ней, движущееся и неподвижное, все формирует плотное тело твоей матери, Мата Ренука, Мать-Экавира. Но ее тонкая форма — это Парабрахман. Слушай меня внимательно, Рама. По божественной причине она воплотилась как твоя мать под именем Ренука. Сейчас она возвратилась в свое истинное состояние после того, как ее работа была выполнена. Во время своего физического проявления она отдыхала под деревом амалака и с тех пор это место — святое. Это — Ренукалая, ее храм. Озеро, в котором она купалась, названо Матриртха. Это — сама Ренука-тиртха. Ты выпустил стрелу по моей команде и расколол часть Сахиадри и сделал эту Сарватиртху. После того как твоя работа была окончена, ты отдыхал под этим деревом, как тебе было указано tboей матерью».
Так как Господь рассказывал о Ренукадеви, она незамедлительно появилась под деревом, и Господь Датта и другие великие мудрецы поклонялись ей. Мудрецы с удивлением наблюдали поразительный способ поклонения и потрясающую преданность Господа Ренукадеви. Господь совершил панчамрита абхишеку* перед Ренукадеви, доставая молоко и творог из океана молока, гхи* из океана гхи и мед и сахар из дерева кришнамалака. Затем он призвал главенствующих богов из всех тиртх и совершил абхишеку с водой из тех святых тиртх. Он совершил 64 богослужения, предписанные древними писаниями. Великое поклонение завершилось арати*. В то время как мудрецы были погружены в медитацию, Господь внезапно исчез. Немедленно среди божественных существ, аскетов, ученых и прочих началось волнение. Они применили свои сверхъестественные силы для поиска его во всех трех мирах. Но нигде не могли найти Господа. Удивление переросло в беспокойство. «Что бы он ни делал и в каком бы состоянии он ни находился сейчас, Господь думает только о Ренуке. Следовательно, он должен слиться с принципом Ренуки», — так думали ангелы. «Что мы знаем о Ренука-таттве? Можем ли мы достаточно понять сердце самого Господа Датты? Возможно, Он объят великолепием Ренуки, и должен ли Господь сам исчезнуть в нижних мирах ради Ренуки?», — думали мудрецы. «Почему мы должны считать, что Он куда-то ушел? Он сделал себя невидимым, чтобы наблюдать за нашими действиями в Его отсутствие», — думали сиддхи. «Лучшее для нас — сохранять спокойствие. Кто может сказать, когда Он вновь появится с какой-нибудь обнаженной дамой?», — думали видьядхары. «Откуда все это смятение? Даже майя находится под Его контролем.
Он даже может быть здесь, скрываясь под маской невежества ради развлечения», — сказали караньи.
Пока каждый высказывал предположения в соответствии со своими склонностями, Господь внезапно появился вновь. Беспокойство превратилось в радость и счастье. Все собрались вокруг Господа. Некоторые плясали от радости, некоторые простерлись перед Ним, некоторые молились ему, в то время как некоторые мудрецы продолжали пребывать в состоянии сосредоточения. Потом они спросили: «Господь, ты исчезал из поля зрения даже самых великих видящих. Где ты находился? Никто кроме тебя не способен исчезнуть полностью. Все мы вместе не могли найти, куда ты ушел. О Господь, пожалуйста, расскажи нам». Господь улыбнулся и сказал: «Я отлучался с этой великой церемонии на некоторое время, чтобы совершить мои вечерние сандхья-молитвы. Наступило время сандхьи, поэтому я ушел, чтобы без задержки предложить пожертвования. Я посетил Сандхьядеви, завершил молитвы и вернулся». Это снова удивило мудрецов. Они думали: «Мы совершаем сандхья-молитву регулярно три раза каждый день. Он говорит, что он посетил Сандхьядеви и вернулся. Однако мы совершили вечернюю сандхью здесь одни». Их сомнения не могли быть прояснены. Поэтому снова они спросили Господа: «О Господь, на что похожа твоя молитва? Каков принцип этой сандхьи? Какое время подходит для нее? Какое место и как его достичь? Пожалуйста, подробно расскажи нам».
Господь сказал серьезным тоном: «О ученые, Йогешвари Ренукадеви, которая всегда пребывает в чистых сердцах всех йогов, — это сама Сандхьядеви. Она единственная достойна поклонения. Я вернулся после вознесения ей молитв. Так как она существует в качестве сердцевины всей материи и как модификация разума, ее называют Сандхьей. Так как она сияет в любой момент времени, ее восхваляют во все времена. Безразлично, сидите ли вы, стоите, спите, едите или пьете, сейчас или потом, надо ей поклоняться. Великие мудрецы так поступают».
Слушая эти слова, мудрецы и муни посмотрели друг на друга в изумлении. Затем старейшие среди них, понимая намерение с точки зрения благословения знанием, сказали Господу: «О Господь, то, что ты говоришь, в самом деле интересно. Однако люди, подобные нам, страдающие от мирских привязанностей и физического нездоровья, едва ли могут поклоняться Сандхье даже коротко, в течение дня. Ты велишь нам выполнять сандхью все время и в любых состояниях, но как это возможно?»
Господь ответил: «О мудрецы, абсолютное время, кала, бесконечно малое, неделимое. Для удобства человеческих существ время разделено на эры, годы, месяцы, дни, минуты и секунды. Сострадательная Сандхьядеви разделила себя на важные периоды. Она должна быть особенно призываема в месяцы чайтра, весной, и ашада, летом, и картика, зимой. Ей надо постоянно пунктуально поклоняться каждый день три раза — на рассвете, в полдень и в сумерках. Все хорошие дела тех, кто не совершает сандхью, как предписано для их сословий и ступеней, не принесут плодов. Следовательно, каждый день в течение трех периодов надо совершать сандхью регулярно и пунктуально. Деви пребывает как Махакали в ида-нади; как Махалакшми — в пингала-нади и как Экавира — в сушумна-нади в нашем теле. Каждый, кто молится ей в течение всех трех периодов этим йогическим способом, объединяя три нади, будет благословлен ее откровением. Поэтому вы должны поступать так же». Таким образом наставляя аскетов в сандхья-ренука-таттве, Господь, заметив, что настало время джняны, отправился в место поклонения, чтобы выполнить должный ритуал.
Некоторое время мудрецы размышляли над словами Господа, пока отдыхали под священным деревом амалака. Ум Парашурамы сейчас был свободен от гнева и возбуждения, так как его грех был уничтожен ритуалом, выполненным в раскаянии. Сидя под деревом амалака, он обдумывал ренука-таттву. В глубине его разума таилось неописуемое нетерпение. Оно усиливалось по мере совершенствования его упасаны. Он стал беспокойным из-за этого необъяснимого и невыносимого состояния ума. В таком состоянии Парашурама бродил в горах Сахиадри. Однажды во время блуждания по лесу он неожиданно встретил великого авадхуту по имени Саваркака, который находился в состоянии, подобном трансу. Парашурама был поражен потоком блаженства, истекающим не только от его лица, но и из каждого атома его тела. «Господин, каков секрет вашего бесконечного блаженства? Что я должен делать, чтобы достичь такого состояния счастья?» — спросил Парашурама вежливо, после того как простерся перед ним. «Сын мой, ищи прибежище у священных стоп Господа Даттатреи», — сказал авадхута с благосклонной улыбкой. Как только Парашурама услышал этот совет, его сердце открылось и он подумал: «Какой же я глупец, что не сделал этого раньше». И, сразу удалившись, он вернулся в ашрам и припал к стопам Господа, сидевшего в добром настроении, и, ища прибежища, сказал: «О Господь, разгони эту неуспокоенность во мне, даруй мне знание, джняну и благослови меня бесконечным блаженством, умоляю тебя». Наградив его любящим взглядом, Господь Датта сказал: «Сын мой, ты выполнил суровую аскезу и твой ум сейчас достаточно очищен, чтобы ты мог просить об этом. Я ждал этого момента».
Тогда Господь передал Парашураме знание собственного «Я» и даровал ему просветление. Это великое знание внутреннего «Я» известно как «Трипура-рахасья», которая рассматривается как священный текст высшего знания.
Через милость Датты Парашурама стал сведущим джняни и ушел в горы Махендра и поселился там. Вот как Садгуру Даттатрея в равной степени благословил Картавирьяарджуну и Парашураму тем, что каждый из них хотел, и обоим даровал вечное блаженство. Господь Даттатрея был воплощением Нараяны, создателя, хранителя и разрушителя. Многочисленные утверждения в священных книгах подтверждают это. Вишну воплощался во многих формах, однако даровать себя самого — это уникальное свойство Даттатреи. Пураны говорят, что такова его клятва, и, что бы ни было предложено ему с любовью и преданностью, даже если это будет капля воды, лист туласи или плод, он принимает это, так как легче всего достигнуть его путем преданности. Даже маленький кусочек безмерно понравится Господу, и он дарует больше, чем то, о чем преданный просит. Однако среди других воплощений воплощение Даттатреи уникальное и наивысшее.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Кама — любовь; третья из четырех целей жизни.
Шама — контроль ума.
Дама — контроль органов чувств.
Нади — особые каналы в человеческом теле, по которым передвигается энергия пран. Их насчитывают 72000, обычно выделяются три основных канала, проходящих вдоль позвоночника: ида, пингала и сушумна. Сушумна — центральный спинной канал, ида располагается слева, соотносится с луной, а пингала — справа и соотносится с солнечной энергией.
Прарабдха-карма — карма настоящего времени (сегодняшняя).
Варны (санскр., вид, род) — в Древней Индии насчитывалось четыре основных сословия. Брамины (жрецы), кшатрии (цари, правители, военная знать), вайшьи (торговцы) и шудры (рабочие). Браки между представителями разных варн не приветствовались и даже запрещались.
Ашрамы — здесь стадии жизни, согласно варна-ашрама-дхарме: брахмачарья, грихастха, ванапрастха, саньяса.
Данавы — могучие исполины, дети Кашьяпы и Дану. Вместе с демонами-дайтьями назывались асурами и являлись врагами адитьев, божественных сыновей Адити и Кашьяпы.
Якши — полубоги; прекрасные юноши и красивейшие девушки. Покровительницы плодородия и охранители людей. Помощники бога Куберы, охраняющие его сокровища и заповедные сады. Как правило, якши благожелательны к людям.
Магхаснана — купание в месяц магха.
Праяг — Аллахабад.
Бог ветра — имеется в виду Ваю (санскр. ветер). Упоминается в Ведах, встречается во многих сюжетных линиях Махабхараты и Рамаяны.
Сударшана-чакра — диск в руке бога Вишну.
Джваладагни — ярко горящий огонь.
Дхарматма — праведный человек.
Кайвалья — абсолютное единение с Высшим.
Ювараджа — наследный принц.
Шарвани — Парвати, супруга Шивы.
Ритвики — жрецы, сведущие в ритуалах и ведических гимнах.
Яджнасала — место проведения яджны.
Пранава-мантра — изначальный звук, священный слог Ом, или АУМ (А — творение, У — поддержание, М — разрушение), выраженный в звуке символ Брахмана, Абсолюта.
Владыка ганов — здесь эпитет Шивы. Термин «гана» переводится как «множество, сонм» и обозначает группу божеств. Однако чаще эпитет «Гана-пати» (Повелитель сонмов) применяется к Ганеше.
Панчамрита абхишека — пять видов омовений.
Гхи — очищенное топленое коровье масло, очень популярное в индуистских ритуалах. Обладает мощной магической защитной силой и поэтому используется при приготовлении праздничных блюд.
Арати — заключительный ритуал при поклонении; подношение огня (мангала арати), сопровождаемое пением мантр.
ИСТОРИЯ ОБ АЛАРКЕ
Человек, обладающий достаточными заслугами, достигает освобождения, и Господь награждает его знанием внутреннего «Я». Истории о царе Яду и Прахладе иллюстрируют это. Они получили те заслуги, приложив громадные усилия. Но некоторые наклонности мы наследуем при рождении. Из золота в результате можно получить только золотое украшение. Наши дети впитывают наши склонности. Если характер родителей хороший, они со временем заставляют своих детей также следовать праведным путем, даже если они отклонились от него. Бог несомненно возносит таких людей из любви к их родителям. Вот почему старцы говорят, что, по крайней мере ради своих детей, надо быть справедливым.
Это история об Аларке, который является примером человека благородного духовного характера и который был спасен Господом.
Давным-давно жил царь по имени Шатруджит. Он был справедливым и благодаря совершению им множества жертвоприношений боги являлись к нему. Он царствовал справедливо и был очень уважаем в царстве.
В результате совершения многих священных ритуалов в конце концов после долгого времени у него родился сын. Его назвали Рутудваджа и вырастили с большой любовью и заботой. Рутудваджа вырос в статного и умного принца. Его учителя поняли, что по интеллекту он был подобен Брихаспати. Еще совсем юным он стал известен благодаря своей бесподобной доблести. Видя его добродетель, справедливость и доблесть, люди с надеждой смотрели в будущее, когда он станет царем. Хотя нынешний царь был и компетентен, и талантлив, принц был даже более любим за его добродетель высшего качества. Вследствие его мастерства в обращении с оружием и в дебатах по Священным Писаниям, увлечения искусством и необыкновенного разума, проявляющегося в беседах, его слава достигла отдаленных уголков мира, а также и других миров. Но сам он не давал себе в этом отчета. После завершения образования он стал ювараджей без каких-либо обязанностей и проводил свое время в компании других принцев. У него были сила, богатство, красота и вдохновение. Чего еще желать? Сверх всего, он обладал религиозным характером. Он собирал вокруг себя добродетельных людей и проводил свое время с ними. В те дни мир нагов-змей управлялся царем по имени Ашва-тару. У него было два сына, которые были так же красивы и добродетельны, как Рутудваджа. Слыша о славе Рутудваджи, они страстно стремились подружиться с ним. Так как они принадлежали к клану змей и боялись, что Рутудваджа не сможет дружески отнесись к ним, то силой майи они приняли форму двух юношей-браминов и пришли в этот мир и стали друзьями Рутудваджи, который принял их за их добродетели. Они проводили время вместе, обсуждая Веды и шастры или изучая литературу, либо играя или гуляя. Двое юношей-нагов даже обедали вместе с Рутудваджей и спали в его доме. Но жизнь великих личностей полна неожиданных изменений.
ЗАЩИТА МУНИ
Однажды в собрании у царя Шатруджита появился великий старец по имени Галава с необычным конем. После формального представления он сказал: «О царь, когда я занят аскезой, жестокий демон всегда мешает мне. Я не решаюсь проклясть демона ценой моей аскезы, но я не в состоянии выносить это дольше. Я вглядывался в небо, говоря себе: "О, какое это ужасное страдание", и в это время красивый конь спустился ко мне как подарок бога солнца. Потом я услышал божественный голос: "Галава, это подарок тебе от бога солнца. Его имя — Кувалая. Он так же силен и быстр, как кони солнца. Он может перелетать через горы и плыть по воде. Отдай его царю Рутудвадже, так как с его помощью он сможет уничтожить всех врагов". Поэтому я пришел сюда, как только имя вашего сына было упомянуто божественным голосом.
Господин, ты знаешь дхарму. Мне не нужно напоминать тебе о твоей царской обязанности защищать аскетов. Если ты позволишь, твой сын поможет мне и будет защищать меня, точно как Рамачандра защищал Вишвамитру*. Верхом на этом коне ваш сын победит всех врагов и получит титул "Кувала-яшва". Его слава распространится до горизонта».
Царь позвал своего сына и с удовольствием дал ему свои наставления: «Иди с этим мудрецом и накажи нечистого, который препятствует его аскезе, и потом возвращайся». Рутудваджа поклонился коню, как сказал Галава, и, оседлав его, поехал в ашрам вместе с мудрецом Галавой. Он провел какое-то время бодрствуя до тех пор, пока однажды демон не появился в облике дикого кабана и не начал беспокоить ашрам. Заметив демона, Рутудваджа выпустил стрелу с серповидным наконечником и тяжело ранил кабана, который завертелся и упал на землю. Однако в следующий момент тот вскочил и убежал с невообразимой скоростью. Чтобы не дать ему уйти, принц последовал за ним на своем коне. Увидев это, демон подумал, что царевич — не обычный человек, и, пытаясь спасти свою жизнь, он прорыл туннель и спустился в нижний мир. Так как Рутудваджа мчался на Кувалае с непревзойденной скоростью, он тоже достиг нижнего мира сразу вслед за демоном. Пытаясь избавиться от погони принца, дрожащий кабан вбежал во дворец из драгоценностей. Его рот покрылся пеной, а его зубы стучали. Он исчез внутри приводящего в восторг дворца из драгоценностей, прежде чем Рутудваджа смог увидеть, куда он ушел.
Для Рутудваджи этот мир был неизвестен, и его ум пришел в замешательство. Куда бы он ни посмотрел, там были большие дворцы из драгоценных камней и лучи, исходящие из сверкающих драгоценностей, слепили его глаза. Вдобавок к этому все выглядело одинаковым. Среди этой роскоши Рутудваджа не мог увидеть, где был скрыт демон в облике кабана. Затем он увидел перед собой худую, очень старую женщину со сверкающими глазами, седыми волосами и точкой кумкума на лбу. Она глядела очень серьезно. Украшения на ее теле были замечательны, но одежда сильно поношена. По ее внешности можно было догадаться, что она не заботится о своем теле. Казалось, что она пугливо озирается, как будто и для нее этот мир был совершенно новым. Затем она пристально посмотрела на Рутудваджу.
Надеясь узнать от нее что-нибудь об этом мире, Рутудваджа подошел к ней и спросил: «Кто ты? Кому принадлежат эти дворцы?» Выслушав его вопросы, она развернулась и, не отвечая, поспешно поднялась на лестницу и исчезла. Рутудваджа был удивлен и подумал, что все это, должно быть, часть какого-то злого заговора. Нигде в этих особняках не было признаков жизни. Женщина, которую он только что видел, также пропала из поля зрения. Думая, что он не должен потерять ее след, он вскочил на коня и мгновенно достиг двери особняка. Оставив коня на крыльце, он смело, но осторожно вошел в особняк.
МАДАЛАСА
Когда он вошел в зал, его глаза были ослеплены великолепием внутреннего убранства. Перед ним на ложе из цветов сидела привлекательная и очаровательная молодая девушка. Зал сиял блеском драгоценных камней, но ее красота затмевала блеск зала. Услышав его шаги, она подняла свое лицо, на котором было выражение горя. Она встала с ложа и взглядом указала ему на украшенное драгоценностями место около себя. Обрадованный этим приглашением, принц сел, глядя на нее. Каждая частичка в ней казалась ему сокровищницей красоты. Она выглядела так, будто пришла из божественного мира. По виду ее украшений можно было заключить, что она принадлежит к какой-то царской фамилии гандхарвов, а из ее внешности следовало, что она не замужем. Прекрасной девушке было в высшей степени приятно, когда этот красивый юноша смотрел на нее с восхищением. Она залилась румянцем смущения, который даже увеличил ее красоту. Таинственны и непредсказуемы подчас игры Купидона.
Для благородных людей дхарма, доброжелательность, благоразумие и дружба более важны, чем желания. Любовь, которая возникает между такими личностями, священна и в высшей степени достойна восхваления. Все другие формы любви принадлежат к демоническому виду. Рутудваджа попытался сконцентрировать свой ум и думать о своих обязанностях, в то время как юная леди все еще колебалась и, не в состоянии решить, что делать, склонила голову, и две большие слезы покатились по ее щекам. Рутудваджа был захвачен врасплох и нарушил тишину словами: «О красавица, кажется, ты находишься в беде и затруднении. Скажи мне причину твоей печали, и я сделаю тебя счастливой ценой своей жизни». Так как она не ответила, он подумал, что его вопрос, должно быть, показался слишком прямым, и он предпринял другую попытку: «Это твой дом?» Но она сохраняла молчание. По ее поведению он мог сделать вывод, что это не ее собственный дом. Кто же она? Он спрашивал снова и снова, но ответа не было. Внезапно вошла женщина, которую он видел раньше. При ее появлении лицо девушки оживилось. Кундала, таково было имя этой женщины, направилась к прекрасной юной леди и встала позади нее и что-то шептала ей на ухо. Рутудваджа сидел молча. Кундала вышла вперед и, сложив руки, сказала: «Приветствую тебя, господин. Прости нашу неспособность принять тебя соответственно». С улыбкой принц ответил, что он ничего не имеет против. Затем Кундала спросила: «Господин, кто ты? Гандхарва, садхья* или сиддха? Или ты бог, который пришел, чтобы спасти нас?» Рутудваджа засмеялся и сказал: «Я — человек. Я — Рутудваджа, сын царя Шатруджита. Откройте мне секрет, кто вы? Кто эта прекрасная девушка и кому принадлежит этот дворец? Кажется, вы испытываете некоторые трудности. Почему ты убежала, не ответив на мой вопрос? Расскажите мне все, может быть, я смогу помочь вам или разделю ваше горе». Кундала взглянула на свою спутницу, которая кивнула, чтобы показать свое одобрение. Затем Кундала на-
чала рассказывать их историю: «О царь, эта молодая и прекрасная леди — Мадаласа, дочь великого гандхарвы, царя Вишвавасу. Этот особняк принадлежит Паталакету, сыну жестокого ракшаса Чандракету, который даже более жесток, чем его отец. Чандракету настаивал, чтобы Мадаласа вышла за него замуж, а когда она отказалась, он с помощью магии, насильно увез ее вместе со мной из дворца ее отца. С тех пор он держит нас в заключении здесь, в этом дворце в нижнем мире. Ежедневно он изводит ее, добиваясь, чтобы она вышла за него замуж, но девушка говорит, что скорее умрет, чем станет его женой. Вчера пьяный демон пришел и провозгласил, что завтра очень благоприятный день и что он женится на ней, когда пробьет час. Зная жестокий характер демона, юная леди хотела покончить с собой, выпив яд. Однако по божественной воле Камадхену божественная корова появилась в небе и остановила ее словами: "Этот демон не будет твоим мужем. Когда завтра он пойдет на землю, благородный человек пронзит его стрелой, и он станет твоим мужем. Не бойся", — и исчезла.
Успокоившись, мы считаем минуты и не сдаемся. Когда я узнала, что он сегодня ушел на землю, я пошла посмотреть, есть ли какой-нибудь его след. Затем я увидела его бегущим в облике кабана со стрелой, вонзившейся в его спину, и истекающим кровью. Ты следовал за ним верхом на коне. Но он исчез. Я надеялась, что ты должен быть человеком, упомянутым Камадхену. Когда ты задал мне несколько вопросов, я надеялась, что ты последуешь за мной, если я не отвечу. Но ты пришел сюда раньше меня. Если ты не божественное существо, откуда у тебя подобная сила и красота, превосходящая богов? Господин, я рассказала тебе нашу историю. Теперь, пожалуйста, ответь взаимностью на наше доверие, рассказав нам свою историю». Затем Рутудваджа рассказал о своем приключении, как он защищал Галаву и спустился в нижний мир.
СВАДЬБА
Божественная Камадхену предсказала свадьбу Рутудваджи и Мадаласы, которая, конечно, была ему самой подходящей женой во всех отношениях. Мадаласа была охвачена любовью к Рутудвадже, но, чтобы не показать ему свои чувства, она хотела уйти, хотя уже относилась к нему как к своему мужу. Но Кундала остановила ее, говоря: «Когда этот благородный принц отважно хочет защищать нас, как ты можешь уйти? Твоя судьба свершится, и слова Камадхену станут правдой. Имей немного терпения». Затем, повернувшись к Рутудвадже, она сказала: «О принц, разве ты не обещал, что поможешь нам? Сейчас, пожалуйста, забери нас с собой на своем коне и спаси нас!» Рутудваджа был ошеломлен. Понимая его дилемму, Кундала сказала: «Принц, это решающий момент. Нет времени на формальности и нет необходимости быть скрытным, так как эта девушка уже согласна выйти за тебя замуж. Она — принцесса гандхарвов и подходит тебе во всех отношениях. Следовательно, приличествует заключить брак по обычаю гандхарвов*». «Нет, несмотря на все, я — человек», — сказал принц. Кундала высоко оценила его приверженность дхарме и спросила: «Значит, ты хочешь официальной свадьбы согласно священным книгам?» Принц ответил: «Я покорен воле моих родителей. Ты считаешь приличным жениться без их одобрения?» «Ты можешь попросить тундила-йога Галаву одобрить твой брак», — посоветовала Кундала.
Рутудваджа был изумлен. «Как она узнала, что тундила-йог — мой семейный наставник? — удивлялся он. — Как отважилась она отозваться о нем столь фамильярно?» Тем временем Кундала закрыла глаза, замерев в медитативной позе. Принц почувствовал ее йогические достижения, видя ее глаза и способ ее дыхания. Она не обычная женщина, почувствовал он. Почему йогиня Кундала заботится о Мадаласе, принцессе гандхарвов? Как она стала служанкой Мадаласы? Возможно, Мадаласа тоже обладает какими-то йогическими силами. Пока он был таким образом глубоко погружен в свои мысли, появился великий тундила-йог со всеми предметами, необходимыми, чтобы провести свадьбу, и Рутудваджа простерся перед ним. Благословляя его, тундила-йог материализовал священный огонь, и принц согласился жениться без дальнейшей отсрочки. Рутудваджа и Мадаласа поженились, взяв в свидетели бога огня, и тундила-йог внезапно исчез.
Кундала обняла Мадаласу и благословила ее. Затем йогиня напутствовала молодоженов так: «Мой принц, заботься о ней с любовью и защищай ее от всех опасностей. Сделай ее счастливой. Три цели жизни: дхарма, артха и кама могут быть достигнуты, только если жена подходит тебе. Благородная и целомудренная жена — главный инструмент в священных действиях, таких, как поклонение богам, угощение гостей должным образом, и даже в жертвоприношениях предкам. Муж никогда не должен забывать этого». Обращаясь к Мадаласе, она сказала: «Для преданной жены нет никого более великого, чем муж. Муж, единственный, есть артха и кама для жены, и он — цель ее жизни. Это — вечная дхарма. Поэтому муж и жена должны быть уважительными и сердечными друг к другу. Пусть все ваши желания исполнятся». Кундала обняла Мадаласу снова и сказала: «Дитя мое, теперь я уйду, чтобы продолжить мою аскезу», — и затем она исчезла. Мадаласа и Рутудваджа почувствовали огромное счастье. Они уже готовы были отбыть верхом на небесном коне, когда снаружи послышался громкий шум.
ПОБЕДА
Демон Паталакету был очень обеспокоен. «Когда-нибудь, если не сегодня, Рутудваджа разыщет меня и убьет. Сейчас, пока принц один в моем городе, подходящий момент сразиться с ним при поддержке многочисленной армии». Поэтому он планировал окружить Рутудваджу и схватить его. Демонический ум заставил его действовать таким образом потому, что его оружие — коварство и предательство. Так как Паталакету не мог сражаться сам из-за тяжелого ранения, он позвал своего брата Талакету, и армии обоих братьев с ликованием отправились на бой с Рутудваджей. Суматоха, которую слышал принц Рутудваджа, была вызвана прибытием армий. Когда Рутудваджа увидел армии, его энтузиазм удвоился. Он заверил свою жену Мадаласу, что нет причины для страха, и попросил ее остаться на коне. Натянув лук, он верхом поехал к армиям и выпустил в них так много стрел, что в одно мгновение они были уничтожены. Мадаласа с огромным удивлением наблюдала доблесть, мастерство в стрельбе из лука и боевую технику своего мужа. «Какое искусство в этом нежном и красивом теле!» — думала она. Демонические силы отступили пораженные. Демонам казалось, будто бог смерти принял человеческую форму. После разгона и уничтожения армий Рутудваджа преследовал Паталакету и без усилия убил его и серьезно ранил Талакету. Но Рутудваджа оставил ему жизнь, так как тот был без сознания и безоружен. Остатки армии бежали с поля боя. Рутудваджа со своей женой на коне Кувалая достиг своей страны, где принца и его любимую жену ожидал роскошный прием в воротах дворца. Царь Шатруджит услышал новости о свадьбе своего сына и горячо желал увидеть и принять свою невестку. Прекрасную Мадаласу нежно приняла вся семья, и ей был оказан великолепный радушный прием. Все царство радовалось этому событию, а слава и популярность Ру-тудваджи, которого теперь называли Кувалаяшва, безмерно возросли.
Живя как будто в отдельном мирке, Мадаласа и Рутудваджа погрузились в мирские наслаждения, которые были бесподобны во всех отношениях. Однако постепенно Рутудваджа потерял интерес к наслаждениям мира и к развлечениям с друзьями. Вместо этого принц выполнял свои дхармические обязанности. Царь Шатруджит, который верил, что служением старцам, мудрецам и святым будут возрастать заслуги, возложил на своего сына Кувалаяшву обязанность посещения ашрамов известных аскетов и мудрецов и поощрял его в регулярном соблюдении этого обычая с таким энтузиазмом, что это стало привычным для принца.
ОБМАН
Однажды принц проезжал около берегов реки Ямуны в поисках жилищ великих святых, сопровождаемый всего несколькими друзьями. После долгого пути они увидели странный, незнакомый ашрам. Большой сад был полон деревьев с различными видами плодов и необычных цветов, он поражал огромным количеством лиан, цветов и животных. Это был очень приятный и необычный сад. «Кто может быть владельцем этого изумительного места? Он в самом деле должен быть большим любителем цветов! Из какого мира он принес эти вьющиеся розы, которых нельзя увидеть даже в царском саду?» — думал
принц. Чем дальше он шел, тем более таинственным становился этот сад. Различные животные бродили там, тем не менее казалось, будто животные работали для этого мудреца. Одни животные прибирались и подметали, другие собирали зерна почти как люди, птицы очищали плоды или пели, а другие поддерживали их ритм. Павлины танцевали под музыку, а лебеди качали своими шеями. Некоторые птицы вращали своими глазами в соответствии с мелодиями, в то время как тигры пристально глядели, открыв пасти.
То и дело принц наталкивался на новый сюрприз. «Это таинственное место должно быть результатом в самом деле великого аскетизма», — думал он. Он и его спутники страстно желали увидеть великого мудреца, и, когда они прошли дальше, там показалась крошечная хижина отшельника. Мудрец приветствовал их с улыбкой и большой любовью. Несколько цветов прилетели ко входу и сложились в радужную строку, которая читалась: «Добро пожаловать, царь Рутудваджа». Изумленный этим, Кувалаяшва поклонился мудрецу и спросил: «Бхагаван, нет ли помехи твоей аскезе?» — «Сын мой, чего нам еще желать, когда подобный тебе герой охраняет нас, словно в тысячу глаз?»
«Господин, это нам необходима твоя милость», — ответил принц. «У тебя в изобилии есть благословения. Разве не можем мы взаимно сотрудничать друг с другом? Такова дхарма, — сказал мудрец. — И твоя родословная подходит для этого. Так как я чувствую, что твое великодушие идет от сердца, я отваживаюсь попросить», — добавил он. «Бхагаван, я в твоем распоряжении. Господин, разве не обязан царь обеспечить тебя всем, в чем ты нуждаешься?» — ответил принц. «Долгое время я хотел провести жертвоприношение. Жертвоприношение само по себе — малая жертва, ведь, кроме того, жрецам следует раздать множество даров. Где же нам, живущим в лесах, взять золото? Так как я не хотел растратить силу своего покаяния, я прекратил совершение ритуала. Но сейчас я чувствую волю Господа в том, чтобы обратиться к тебе с просьбой», — сказал мудрец. «Почтенный мудрец, почему ты так нерешителен? Пожалуйста, начни ритуал, а ответственность за дары оставь мне».
«О царь, достаточно, если ты дашь мне ожерелье из драгоценностей, которое носишь на шее».
Это ожерелье было подарено ему Мадаласой, и он носил его с большой любовью и радостью.
Тем не менее Рутудваджа немедленно снял это драгоценное ожерелье и, положив в руки мудреца, поклонился ему. Мудрец надел ожерелье на себя и благословил принца такими словами: «Да будет тебе благо! Живи долго!» Затем мудрец попросил принца с друзьями отдохнуть в ашраме, пока он уйдет на некоторое время, чтобы завершить молитвы Варуне. Мудрец достиг берегов реки Ямуны и искупался, затем он исчез, а в следующий момент он вновь появился во внутренних комнатах дворца царя Шат-руджита. Гвардейцы почтили мудреца и провели его к царю. Царь Шатруджит приготовился предложить ему арогхью и падью — омыть руки и стопы, чтобы приветствовать его, но проливающий слезы мудрец сказал: «О царь, к чему все эти формальности во время горя? Я, наверное, грешник, раз такова моя горькая судьба — быть вестником новостей, предвещающих дурное».
Царь встревожился, когда мудрец продолжил. «Если я воздержусь от рассказа, грех неправдивости припишется мне. Царь, пожалуйста, пошли за твоей женой и невесткой, они тоже должны это слышать», — сказал мудрец, роняя лживые слезы. Когда царица и невестка вошли, царь потребовал: «Теперь скажи нам правду!» И мудрец сказал: «Я аскет, живущий на берегах Ямуны. Сегодня ваш сын Рутудваджа пришел в наш ашрам, чтобы послужить там мудрецам. Именно тогда огромный демон Талакету пришел туда и своими магическими силами создал абсолютную тьму, пронзил принца трезубцем и бежал на его коне. Чтобы понять, что случилось, потребовалось некоторое время. Затем тьма исчезла, и, когда я прибыл на место действия, жизнь в его теле угасала, в то время как он повторял имя Мадаласы. Когда он увидел меня, он простерся передо мной несмотря на то, что был смертельно ранен. В последнее мгновение его жизни он вложил это ожерелье в мои руки и велел мне отнести его Мадаласе. О царь, это были последние его слова. Если вы — отец, давший ему жизнь, то я — тот, кто его убил. Местные аскеты выполнили для него последние обряды. Мадаласа, возьми, это напоминание послано тебе твоим мужем. Я не могу дольше переносить твои мучения». Мудрец положил ожерелье на пол и ушел.
Все думали, что Мадаласа поднимет ожерелье, однако она не двигалась. Когда они увидели ее неподвижность, то поняли, что она умерла. Это был ужасный удар для старого царя и царицы. По иронии судьбы, он совершил последние обряды для невестки вместо своего собственного сына. Каждый человек, в чьей груди бьется живое сердце, может вообразить их страдания. Все царство погрузилось в горе.
Мудрец вновь появился на берегах Ямуны в своей истинной демонической форме, так как это был Талакету! Он поднял руки к небу и проревел: «О мой дорогой брат Паталакету, я отомстил за твою смерть. Я покарал твоего врага. Покидая тебя после твоей смерти, он унес девицу. Я убил ее и таким образом ранил его в спину. О мой брат, я выполнил свой долг перед тобой. Скоро Рутудваджа последует к своей жене и умрет. Теперь ты можешь радоваться».
Он снова принял форму мудреца и вернулся в ашрам, чтобы попрощаться с Рутудваджей, который возвращался домой.
МУЧЕНИЯ
Когда Кувалаяшва вошел в город, он повсюду видел людей, пораженных горем. Многие, видя его, сначала радовались, но в следующий момент со слезами на глазах отворачивались. Ни Кувалаяшва, ни его друзья не понимали, что произошло. Когда он вошел во внутренние комнаты дворца, его родители сочли это колдовством. В их глазах не было света, и их лица выглядели измученными. Нигде не было признака Мадаласы, и все вели себя странно. Очевидно, случилось какое-то зло, и он хотел знать факты. Он спросил своего отца: «Господин, я нигде не вижу Мадаласы. Что с ней случилось?» Этот вопрос нарушил молчание царя, который был не в состоянии говорить от горя. Когда он рассказал о происшедшем, включая смерть Мадаласы, Рутудваджа потерял сознание и упал на землю. Спустя длительное время он пришел в сознание с помощью царского врача. Но кто мог утешить его сейчас, утопающего в печали и страдании. «Как только она услышала, что я умер, она вздохнула последний раз. Сейчас я жив, тогда как она мертва, — думал он, не зная, что делать. — Я не могу уйти в лес, мои родители не позволят этого, и поэтому я не могу стать отшельником. Жестокая разлука показывает мне, как я могу оплатить свой долг перед Мадаласой. Есть только один путь: в моей жизни не будет другой женщины. В моем сердце нет места для другой женщины». Так горько стенал Рутудваджа. В последний день похорон Мадаласы, переполненный страданием, Рутудваджа с поднятыми руками поклялся, что никогда не женится вновь и никогда не коснется другой женщины. Он пытался утешить постаревших и сраженных горем родителей, в то время как друзья утешали его. Он провел с ними много времени, и постепенно его сердце вновь обрело силу, и он стал почти прежним.
ДРУЖБА
Два друга из мира змей теперь были очень близки ему. Они заботились о Рутудвадже больше, чем о своих собственных родителях, и проводили с ним много времени. Для них эта дружба была священной, и они редко возвращались в свой мир нагов. Их отец Ашватару недоумевал, где бывают его сыновья и кто этот их друг. Однажды он мимоходом спросил их: «Дети мои, в последние дни вы подолгу не бываете дома. Куда вы ходите?» «Отец, ты слышал о принце Рутудвадже, который живет на земле. Он — наш близкий друг. Все эти дни мы проводили наше время с ним», — отвечали они. «Что? Вы ходите на землю, к человеку, к принцу, который полон раджаса! Какой смысл в этом? Как вы можете доверять кому-то, кто не заслуживает доверия!» Отец был расстроен. «Прости нас, отец! Мы не отрицаем, что дружба среди равных есть правило дхармы. Но ты не знаешь принца Рутудваджу. Поэтому ты и говоришь так». «Что такого выдающегося в Рутудвадже?» — спросил отец. «Не подобает хвалить какого-то друга перед тобой, но мы счастливы, что у нас есть друг, подобный ему, смиренный, вежливый, учтивый, привлекательный, культурный, почтительный, сострадающий, уверенный и отважный. Трудно встретить благородного друга, такого, как он, даже среди родственников. Он пожертвует своей собственной жизнью ради своих друзей, таковы его любовь и стойкость. Ему нет равных, отец».
«Но, дети мои, он же принц!» — воскликнул отец. «Да, поэтому он любезен с нами, он делит с нами все царские удовольствия. Он беспокоится, если мы не видимся с ним каждый день», — сказали юноши. «Вы говорите, что есть взаимная привязанность, и это все? — спросил отец. — Как вы проводите время?»
«Три дня в неделю мы изучаем священные книги. Один день мы проводим в добродетельных и культурных делах, в оставшиеся дни мы посещаем жилища великих мудрецов и места паломничества, а иногда мы ходим охотиться в лес. Таков наш установившийся обычай», — ответили юноши.
«Хорошо, в таком случае меня радует, что у вас такой благородный и добродетельный царственный товарищ. Коль скоро перед вами такой хороший пример, то вы в самом деле на сатсанге*. Но как вы в таком случае оплатите этот долг?» — спросил отец. Сыновья сказали: «Нет ничего, что мы бы могли сделать ему в оплату». «Но благодарность — это главная черта хороших людей. Какую цену имеет дружба, если нет отдачи и получения? И не только удовольствие, но также и печаль. Что вы решили подарить Рутудвадже?» — спросил отец.
«Отец, у него есть все. В нашем мире нагов нет ничего, что мы можем подарить ему». «Нет ничего, что другие могут сделать для него?» — спросил отец. «Нет ничего. В потоке самсары есть некоторые вещи, которые остаются невозможными», — добавили юноши-наги.
Отец ответил: «Я не могу примириться с этим. Коль скоро существует божественное и высшее средство достижения цели — аскетизм, разве может быть что-то невозможным для могущественного разума? Вспомните историю Дхрувы*. И историю Вишвамитры*. Разве вы не слышали рассказ о махариши Атри? Из вашего рассказа я заключаю, что не все нравится вашему другу». Братья-наги после недолгого колебания сказали: «Отец, есть нечто, что не дает ему покоя». Затем они рассказали историю женитьбы принца на принцессе гандхарвов, как он победил враждебного ракшасу, уничтожил его брата и освободил Мадаласу, и о том, как Мадаласа умерла. Они описали клятву, данную Рутудваджей: не жениться снова, и что он живет только ради своих родителей. Они также объяснили страдания принца Рутудваджи, который изо всех сил старается уравновесить преданность родителям и любовь к своей жене, и что подданных одолевают сомнения относительно будущего, так как нет наследника и среди подвластных царей продолжаются заговоры. Юноши закончили словами: «Отец, мы умоляем тебя помочь ему. Не может быть более благодетельного дела, чем прекратить эти мучения. Мы верим в твои силы, пожалуйста, помоги ему». Они роняли слезы, которые сильно растрогали отца.
СИЛА АСКЕЗЫ
Ашватару, властитель мира нагов, после долгого размышления решил применить силу своей аскезы: «Мои сыновья получили много пользы от принца, благородного человека, по общим отзывам. Так как у моих сыновей нет возможности отблагодарить его, моя обязанность — сделать это от их имени. Если я смогу вернуть ему его жену, он будет мне как сын. Может ли быть судьба лучшая, чем эта? Итак, я отправляюсь, чтобы предаться аскезе». Передав свои обязанности, он отправился в горы Химадри и достиг тайного места Плакшаватарана. Там он совершал строгую аскезу, чтобы ублажить богиню знания,
Сарасвати. Когда Сарасвати явилась ему, Ашватару восхвалял ее божественными молитвами и получил в дар возможность вернуть к жизни его умершего брата, и оба они были благословлены полным знанием музыки. Сарасвати дала дополнительный дар: «Тот, кто будет ежедневно повторять твои молитвы, достигнет, подобно тебе, моей милости», — и исчезла. Затем его умерший брат Камбала вернулся к жизни. Ашватару и его возродившийся брат вместе восхваляли Сарасвати различными способами. Ашватару рассказал своему брату горестную историю Кувалаяшвы и сказал, что он не может просить Сарасвати вернуть к жизни двух человек. Поэтому он молил ее воскресить своего брата, а теперь он хочет выполнить свое слово, данное сыновьям. «Брат мой, давай пойдем и обрадуем высшего бога и бога танца Натараджу музыкой, данной нам Сарасвати!» Они пришли на гору Кайлас и молились Натарадже. Обрадованный их преданностью и пением, Господь Шива в форме Натараджи явился им.
Ашватару молил Господа Натараджу дать новую жизнь Мадаласе, жене Кувалаяшвы, и он просил, чтобы она родилась как его дочь, в прежнем теле и возрасте, и была искусной в йоге. Господь Шива благословил его Мадаласой, которая была рождена после того, как он съел рисовый шарик, предложенный во время церемонии, совершенной для предков, как указал Господь Шива. Благодаря ее рождению, четырнадцать поколений достигли освобождения. Два сына царя нагов радовались, что у них родилась сестра. Возрождение Мадаласы в мире нагов было сохранено в тайне от всех. Ашватару позвал своих сыновей и сказал: «При удобном случае пригласите вашего друга Рутудваджу, не говоря ему о Мадаласе, и приведите его сюда». Два брата снова приняли облик тех юношей-браминов и пришли на землю.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
После пребывания у Рутудваджи в течение некоторого времени друзья-наги попросили его выполнить их просьбу и посетить их дом. «Наш отец хотел бы встретиться с тобой», — сказали они. Принц улыбнулся: «Почему вы не решались пригласить меня? Вы думали, что я не пойду в дом бедного человека? Я ни в коем случае не откажу вам, когда ваш отец приглашает меня. Он мне тоже как отец. К сожалению, мысль выказать уважение ему не приходила мне на ум раньше. Пойдемте прямо сейчас. Колесницы не годятся, когда посещаешь старших».
Несмотря на их долгую дружбу, Рутудваджа никогда не спрашивал об их доме и происхождении. Они часто рассказывали ему, что они пересекают реку, чтобы достичь своего города. Он предполагал поэтому, что их город лежит по ту сторону реки. Все трое поплыли на лодке к середине реки, где друзья почему-то велели Рутудвадже закрыть глаза. Силой своей магии они прибыли в мир, где они жили, вместе с Рутудваджей. Когда он открыл глаза, не было ни реки, ни лодки, ни друзей. Вместо этого он обнаружил себя в странном дворце и в странном мире. Около него были две фигуры с человеческими головами и змеиными телами, на их капюшонах виднелись знаки свастики*. Сложив руки, они поклонились ему с лицами, полными понимания, говоря: «Мы — твои друзья, прости нас. Это — Нага-лока, и это наша истинная форма. Мы — сыновья царя Ашватару. Став твоими друзьями, мы приняли облик юношей-браминов. Мы перенесли тебя сюда, потому что наш отец хотел тебя видеть». Рутудваджа узнал голоса своих друзей и нежно привлек их к себе и сказал: «Не в моей власти прощать кшатриев. Идемте, прежде всего нужно поприветствовать вашего отца».
Внешность, вежливое поведение и искренность Рутудваджи заставили всех в мире нагов полюбить его. Многие тайны открылись ему. Там звучала удивительная музыка. Его провели в большой зал, где на царском месте сидел старый человек, блистающий царским великолепием. Его лицо блистало, и он выглядел так, как будто только что вышел из огненной ямы, в то время как две служанки с опахалами овевали его с двух сторон. В нем явно сочетались сила аскезы и царское великолепие. Рутудваджа почтительно поклонился, и Ашватару, сойдя со своего трона, обнял Рутудваджу с уважением и любовью и благословил его, сказав: «Да будешь ты благословлен хорошими сыновьями». Рутудваджа был ошеломлен, но мгновенно пришел в себя. Царь нагов хвалил своих сыновей за то, что они дружат с человеком, обладающим такой благородной душой, и за то, что они привели его в мир нагов из мира людей. Повернувшись к сыновьям, он сказал: «Вы нашли такого благородного друга и даже привели его в наш дом. Наша обязанность оказать ему почет, подобающий принцу». Они проводили его во внутренние покои и предоставили ему для омовения роскошную ванну, одели в дорогие наряды и украсили его великолепными драгоценностями, умастили необыкновенными благовониями и предложили гирлянды, изготовленные из необычных цветов. Затем они продолжили пышное чествование. Кувалаяшве очень понравился этот прием. Пока они непринужденно разговаривали и наслаждались, Ашватару привлек принца к себе и сказал: «Мой сын, твой приход сюда — особая честь и благо для нас. Мы не будем удовлетворены, если не будем обращаться с тобой должным образом. Я знаю, что нет ничего, что мы можем дать тебе. Но чтобы доставить удовольствие нам, ты без колебания должен высказать желание, пожалуйста, проси по своему выбору».
Рутудваджа улыбнулся и со сложенными руками поклонился и молил, чтобы его ум всегда думал бы о дхарме и чтобы он был постоянно одарен чувством уважения к старцам, браминам и был преданным гуру. Старый царь нагов высоко оценил его желания, однако сказал: «У тебя уже есть все это, кроме того, мы благословляем тебя. Теперь проси что-нибудь, в чем ты действительно нуждаешься. Не беспокойся о том, является твое желание возможным или невозможным. Я способен даровать даже невозможное. Теперь проси, мой дорогой принц». Рутудваджа не знал, что сказать. Мысль о Мадаласе мелькнула в его уме, и на мгновение он опечалился. Однако он хранил молчание.
Старый царь, который понял сердце принца, сказал: «Почему ты чувствуешь застенчивость и нерешительность? Ты можешь просить меня, как сын просит своего отца. Я тебе как отец», — и похлопал его по спине, чтобы подбодрить его. На Рутудваджу произвело впечатление это выражение дружбы, и он тяжело вздохнул, его лицо побледнело. Он стоял молча со склоненной головой и смотрел на своих друзей. Его друзья сказали своему отцу: «Отец, только одного недостает в его жизни. Его жена, в результате обмана демона, оставила жизнь, поверив, что ее муж умер. После этого он поклялся, что не женится вновь в знак его любви к Мадаласе. Пожалуйста, верни ее обратно к жизни своей силой и благослови его».
Ашватару улыбнулся и, снова похлопав Кувалаяшву по спине, сказал: «Дитя, эта самсара — непрерывный поток, и волна, которая прошла, никогда не вернется назад. Те, кто обладает знанием философии, даже не будут пытаться вернуть ее обратно. Однако я обладаю некоторыми сверхъестественными силами.
Если ты хочешь я, применив те силы, покажу ее тебе». Кувалаяшва сказал: «Не имеет значения, даже если это всего лишь иллюзия, я бы хотел увидеть ее снова. Этого достаточно». Ашватару сказал: «Мой сын, тем не менее я предупреждаю тебя, и помни об этом. Ты не должен касаться Мадаласы, когда я покажу ее тебе. Если ты согласен, я продолжу». Кувалаяшва дал согласие. Затем Ашватару сделал вид, что медитирует, и прекрасная Мадаласа вошла и встала в отдалении. Кувалаяшва бросился к ней, протянув руки, и воскликнул в слезах: «Мадаласа!» Ашватару удержал его и строго сказал: «Не забудь мое условие». Рутудваджа был близок к обмороку, но устоял. Он устыдился своей слабости и сказал: «Ваша иллюзия фантастически реальна, поэтому я принял ее за действительность». Ашватару сказал мягко: «Работа майи — вводить в заблуждение. Это ее признак. Зная это, уравновешенные люди не попадают в ее сеть». Кувалаяшва не слушал, его взгляд был прикован к Мадаласе. Поняв его состояние, Ашватару сказал: «Сын мой, мне нестерпимо видеть твое горе. Хорошо, ты можешь мягко дотронуться до той иллюзорной фигуры. Будь спокойным, если ты задрожишь, она может исчезнуть». Взяв его за руку, он сам подвел к девушке принца, который немного успокоился к тому времени. Рутудваджа нежно взял ее руки и ласково целовал их, не сдерживая слез. Затем Ашватару позвал его обратно и сказал: «Сын мой, я должен рассказать тебе, что стоит за всем этим». Кувалаяшва остановился. Мадаласе, которая стояла как статуя, Ашватару сказал: «Дитя, теперь ты можешь пойти и отдохнуть». Затем он открыл всю историю аскезы, совершенной им, чтобы вернуть к жизни своего скончавшегося брата Камбалу, и как он получил благословение Господа Шивы, Натараджи, чтобы вернуть Мадаласу в качестве своей дочери, с намерением отдать ее замуж за Рутудваджу. В заключение он сказал: «Сын мой, иногда чрезмерная радость тоже может быть роковой. Вот почему я должен был привести Мадаласу к тебе постепенно. Теперь ты мой зять. Твои шурья отведут тебя во внутренние комнаты. Пусть твое счастье всегда возрастает». Так Мадаласа и Рутудваджа воссоединились и жили счастливо в этом мире.
Через некоторое время Кувалаяшва попросил своего тестя Ашватару разрешить ему вернуться в свой город, чтобы сообщить радостные новости своим родителям. Стоило ему вспомнить о своем коне Кувалае, как тот появился перед ним. На нем Мадаласа и Рутудваджа достигли своего дворца, чтобы принести родителям хорошие новости. Весь город радовался их возвращению и счастью.
ЦИНИЧНЫЙ СМЕХ
Рутудваджа снова управлял царством счастья в обществе Мадаласы. Старый царь Шатруджит покинул мир, и Рутудваджа взошел на трон как царь Кувалаяшва. Он достиг полного совершенства в управлении государством, возросли его ответственность и слава. Его любовь к Мадаласе тоже увеличилась. До сих пор Кувалаяшва в действительности не понимал великолепия разума Мадаласы. По многим серьезным вопросам Мадаласа незамедлительно давала чудесные советы и таким образом помогала ему много раз. Ее энергичный ум и способность решать проблемы озадачивали его. Она была не только хорошей женой, она была надежным другом, с которым он мог разделить свои заботы, министром, который мог дать совет в трудный момент, и заслуживающим доверия товарищем, который всегда поддерживал его в благих делах. Вместе с любовью все время возрастало его уважение к ней.
Со временем Мадаласа понесла и готовилась стать матерью. Царство праздновало это событие. Хотя все радовались этому, она оставалась безучастной. Когда она родила мальчика, рождение наследника праздновалось соответственно. Ученые, брамины, астрологи и старцы — все пришли в царский зал на церемонию наречения. Когда наступило время для оглашения имени, пурохит, семейный священник, спросил Кувалаяшву, какое имя он хочет дать ребенку. Посмотрев на ребенка, он сказал: «Викранта». Услышав это, Мадаласа засмеялась, чем изумила собрание, а царь был ошеломлен.
Что означал этот смех? Это было бы равнозначно оскорблению, если бы кто-нибудь другой на этой ассамблее так себя вел. Царь казался огорченным, но она оставалась невозмутимой. Все молчали, чтобы не вызвать гнев царя, и собрание продолжилось обычным образом. Царь Кувалаяшва размышлял: «Что не понравилось Мадаласе? Почему она смеялась в собрании?» Он уважал и почитал ее, и до сих пор она никогда не переступала границ приличного поведения. Поэтому он не упрекал ее. Он подозревал, что она не любит дитя, однако ее заинтересованность в ребенке заставила его изменить свое мнение.
Несмотря на то что она была царицей, она не позволяла никому кроме нее держать ребенка на руках. Она кормила, нянчила, ласкала и баюкала его сама. Ее очаровательный голос и мелодичное пение немедленно успокаивали ребенка. Ее слуги собирались вокруг, когда она пела. Слова ее песенок были каждый раз новыми.
Она пела:
Спи, дитя, мой сладкий,
Всмотрись истинным видением внутрь себя,
Пойми внутреннюю истину, спи.
Что есть имя, что есть форма?
О дитя, у тебя нет имени, нет формы!
Как зовут пять элементов, соединившихся и ставших этим телом?